Кукаркин Евгений. Аромат убийства

   Веру от меня убрали. Поочередно присылали еще трех женщин. Все они, как Вера, заразились, но потом их вылечили. Я был в отчаянии, мне этой сыворотки не давали, а прививочную еще не нашли. Наконец пришла четвертая, длинноногая и худая как спичка. Она мне понравилась своим спокойным характером и здравым смыслом. Ее кольнули, перед тем как пустить ко мне, и она прожила со мной в стеклянной клетке десять дней. Когда она ушла, я расстроился совсем. Прошел месяц. Меня только кормят и снимают анализы и вдруг...
   Однажды, вечером, к стеклянной стенке подошла незнакомая молодая женщина в белом халате и, взяв микрофон, сказала.
   - Сережа, я новая медсестра, зовут меня, Варя, буду приходить через два дня на третий.
   - Я рад. Если у тебя будет время, поболтай со мной.
   - Я к тебе подойду позже, когда все разойдутся.
   Где то к 24 часам она действительно подошла к стеклу.
   - Тебе очень скучно? - спросила она.
   - Не весело.
   - Давай договоримся, если ты будешь паинька и не будешь задавать мне дурацкие вопросы, то я расскажу тебе много кое чего интересного.
   - Я согласен на все, только поговори со мной.
   - Вот и хорошо. Теперь слушай. Доктор Розенфельд уже разработал препарат для уничтожения твоих микробов, но тебе его пока не дадут.
   - Я знаю, что препарат разработан. Здесь были пациентки, которых вылечили. Почему мне не дают его? За что же я так провинился?
   - Они никак не могут понять, почему вирусы спокойно разгуливают в твоей крови и ты не подвергаешься заболеванию.
   - Погоди, даже я примитивно знаю, что сыворотка, которой обрабатывали население против чумы, содержит эти, но только обработанные микробы.
   - Все правильно. Но тебе же не вводили сыворотку перед инфекцией?
   - Нет.
   - У тебя вся кровь кишит чумными палочками, ты в минуту выдыхаешь в воздух миллионы бактерий.
   - Значит мы заражались в санатории через воздух?
   - Не только, но и контактным путем.
   - Сколько же они меня еще будут исследовать?
   - Я не знаю. Сегодня я первый день и очень устала, ложись спать, мы с тобой в следующее дежурство поболтаем и никому ни слова, о том что мы говорили.
   Жду с нетерпением, когда придет на дежурство Варя. В полночь, мы с ней встречаемся у стеклянной стенки.
   - Какие новости? - спрашиваю я ее.
   - Никаких. По прежнему тебя будут исследовать.
   - О... черт.
   - Хочешь помогу?
   - Как?
   - Я помогу тебе... бежать.
   - Бежать? Но я же больной.
   - Я стащу у доктора Розенберга сыворотку. Ты ее примешь и мы уйдем от сюда.
   - Постой, постой, а почему ты... мне помогаешь?
   - Меня сюда послали, выкрасть тебя.
   - Кто?
   - Разве тебе обязательно говорить. Те кто послал, те дают тебе свободу.
   - Но ведь так просто ничего не делается. Ради простого больного, так не рискуют.
   - А кто тебе сказал, что ты простой больной? Ты один из нескольких тысяч, кто выжил.
   - Куда же я потом, после побега?
   - Хорошо, я скажу. В Америку. Сядешь на пароход и поплывешь. А там попадешь в клинику известного профессора Майера.
   - Опять в клетку?
   - Нет. Сдашь ему часть своей крови и выходишь на свободу.
   - Что за бред. Здесь сывороткой Розенберга я убью свои микробы и приеду в Америку сдавать свою кровь с трупами этих микробов.
   - Такой крови как у тебя, ни у кого еще на свете нет.
   Теперь я насторожился. Я упираю на чуму, а они все мозги пудрят про кровь.
   - Что уже и профессор, как его... Майер обо мне уже знает.
   - Весь мир знает, что у нас в России, в южных областях, появилась чума, причем такая, что практически неизлечима. Но в этот раз, бациллоноситель попался один, только ты. Не знаю как об этом узнали американцы, но кто то тиснул статейку в их научных журналах и началось... Наших просили дать штамп с микробами, но...
   - Не лучше бы выкрасть этот штамп и отвезти туда, чем устраивать грандиозный побег больного.
   - Ты ничего не понял, всех интересует твоя кровь.
   - Что же черт возьми, они нашли в ней?
   Честно говоря, три года тому назад врачи нашли у меня малокровие и все попытки попасть в спортивные лагеря, пресекались ими. Сжалился надо мной главный тренер по волейболу Максим Георгиевич. Он взял меня как "балласт" в команду.
   В этот год в спортивном лагере я и познакомился с Витькой, Наташей и Аней. Витька красавец, симпатичная мордашка и прекрасный болтун, сразу сразил девчонок и те стали липнуть к нему. Я- хлюпик, худой, тощий как глиста, но жилистый и цепкий, сначала не имел у них успеха. Но если не везет, так не везет. В первые дни в лесу, нарвался толи на гадюку, толи на другую ядовитую змею. Она меня цапнула за икру ноги и до лагеря я добирался целый час, свалился в палатке с уже вздувшейся ногой и высокой температурой. Меня свезли в местную больницу, где врач и местные бабки не дали умереть. Тогда девчонки проявили ко мне весьма дружеские чувства, они помогали мне, ухаживали и я за это был им весьма благодарен. Когда вернулся в институт, то заметил, что стал лучше себя чувствовать, прекратилось головокружение и головные боли. Весь год крутили в любовь с девчонками. Я с Наташкой, а Витька с Анькой. В этом году в спортлагерь медицинская комиссия пропустила меня без возражений, малокровия у меня не нашли, а вот оказалось, что какая то еще пакость осталась...
   Варя появилась как всегда ночью.
   - Сережа, так что решил?
   - Бежим.
   - Тогда, через неделю. И прежде всего не проговорись. Если побег тихо не удастся, эту больницу нашим ребятам придется брать штурмом и не хотелось бы море крови.
   - Не забудь вакцину Розенберга...
   - Это в первую очередь.
   Странно все. Этот авантюрный побег, но что не сделаешь ради свободы.
   В день побега, Варя открыто без скафандра вошла ко мне в камеру и сделала укол.
   - Это вакцина?
   - Да. Мне удалось ее стащить. В час ночи я тебя открою.
   - Тебе не страшно, так без скафандра, войти сюда?
   - Нет. Мне сделали прививку. Так что все в порядке.
   Варя открывает дверь и манит пальцем.
   - Пошли. Переоденься, вот одежда.
   Она передает мне брюки, рубашку, пиджак, плащ и туфли. Я быстро переодеваюсь.
   - Теперь иди за мной и молчи.
   Варя ключами открывает мне многочисленные решетки-двери, разбросанные по этажу и выводит меня на свежий воздух. Мы идем по двору к проходной. У двери Варя нажимает кнопку звонка.
   - Кто там? - слышен голос.
   - Это я, Скворцова.
   - Чего так поздно?
   Дверь открывается и мы входим в коридор.
   - А это кто? - человек неуверенно тычет в меня пальцем.
   - Это со мной.
   И вдруг я слышу шлепок. Охранник подламывается и падает на пол. Теперь я замечаю в Вариных руках пистолет с глушителем.
   - Что ты сделала?
   - Молчи. Пошли быстрее нас ждут.
   Она выдергивает ключи из рук мертвеца и открывает ими выходную дверь. Недалеко от проходной милицейский газик. Варя помогает мне залезть в арестантское отделение, сама садиться к шоферу. Я замечаю, что шофер с респиратором.
   Мы ехали всю ночь. Под утро заправились на заправочной станции бензином и Варя поменялась с шофером, села за руль. Только к полудню выскочили на полевой аэродром, где нас ждал маленький АНТ. Варя выводит меня из машины и заталкивает в небольшой отсек, в задней части самолета. Здесь мне дали поесть и самолетик взмыл в небо.
   Мы летим уже шесть часов. Наконец, прибыли на какой то военный аэродром. К нашему самолету, подъехал УАЗик. Теперь мы с Варей сели вместе в закрытый кузов.
   - Сережа, слушай, мы сейчас приедем в порт. Вот возьми паспорт, посадочные билеты, деньги.
   Я разглядываю заграничный паспорт и с удивлением вижу на нем свою фотографию.
   - Ничего себе. Вы здорово подготовились.
   - Слушай меня дальше. Как зайдем на судно, сразу запрешься в каюте и до самого отхода, нос не высовывай.
   - А как ты? Тоже со мной поедешь?
   - Кто же тебя до клиники доктора Майера доведет? Конечно я. Я буду в каюте рядом. Вот здесь в чемодане твой багаж. С таможней договорено, тебя пропустят без осмотра. Если пограничники или кто то другой будут о чем либо спрашивать, скажи что плывешь по служебным делам.
   - Разве не надо говорить, что в клинику?
   - Нет. Теперь дальше, - продолжает Варя. - Как попадем на судно, постарайся поменьше говорить, если надо, за тебя разговаривать с экипажем буду я. Судно все таки не наше, заграничное, а как мне известно, английского ты совсем не знаешь.
   - Сколько мы будем плыть?
   - Четыре дня.
   - Я хоть смогу общаться с людьми, покупать еду.
   - Конечно, для этого тебе и передали деньги. Здесь 500 долларов, но только, тратить ты их будешь, когда поплывем...
   - А ты уверена, что со мной все в порядке? Сыворотка Розенберга подействовала?
   - Хорошо, что напомнил. Я хочу на всякий случай, тебе вколоть еще дозу.
   Варя достает из сумочки шприц и ампулу. Несмотря на тряску машины, деловито разбивает верх ампулы и высасывает содержимое поршнем.
   - Давай руку. Вот так.
   Она профессионально делает укол.
   - Тебе делали прививку или вкалывали сыворотку до встречи со мной?
   - По моему делали и то и другое. Как бы иначе я в больнице работала.
   Варя бросает шприц в стеклянную банку, заполненную мутным раствором, и продолжает мне читать лекцию, как вести себя на судне.
   - Вон там в углу твой чемодан с вещами, - она кивает на мягкие черные чемоданы у самой кабины. - Если спросят, что там, отвечай - костюм, рубашка, туфли и бритвенные принадлежности. Постарайся сразу как попадешь в каюту, привести себя в порядок...
   Машина въезжает в город. За окном мелькают улицы, дома, люди.
   - Это Владивосток? - спрашиваю у Вари.
   - Да.
   У ворот порта нет заминки, как по волшебству, машину пропускают дальше и недалеко от здания морского вокзала мы останавливаемся.
   - Мы заехали с той стороны таможни, - проясняет Варя.
   - А почему так мало народа?
   - Посадка будет через шесть часов. Мы прибыли пораньше, чтобы не привлекать внимание тех, кто может нас искать.
   Большое, красивое пассажирское судно стояло у причала. Пограничник в зеленой фуражке сиротливо стоит у трапа. Недалеко, у черного, крытого лимузина облокотился гражданский.
   - Смотри, там кто то стоит, - говорю Варе.
   - Вижу, но ты не беспокойся. Это наши.
   Мы подходим к пограничнику. Я и Варя протягиваем ему паспорта, билеты. Тот просто сверяет фотографии с оригиналом и, даже не проверив содержимое чемоданов, спешно пропускает нас. Теперь мы на палубе. Здесь уже Варя на английском языке, поясняет морскому офицеру и гражданскому, кто мы такие и почему так рано. Нам вежливо козыряют и, словно из-под земли, возникший матрос, ведет нас в каюты. Я через перила замечаю, что пограничника спешно заменяют новым нарядом.
   В моей каюте не развернешься, все миниатюрно. Я сразу заваливаюсь на койку и засыпаю, даже забыв о наставлениях Вари привести себя в порядок.
   Кто то настойчиво стучит в дверь. С трудом побеждаю остатки сна и иду открывать. На пороге Валя, она одета в красивое бальное платье с большим вырезом.
   - Сережа, мы уже плывем четыре часа. Сегодня вечером капитан закатывает бал, ты должен переодеться.
   - Как, разве мы уже плывем?
   - Плывем, соня, плывем. Давай собирайся.
   Она помогает мне раскрыть чемодан и достает черный костюм.
   - Вот видишь. Здесь же белая рубашка, туфли в коробке и кис-кис. Ты побрейся, переоденься, я зайду к тебе через пять минут.
   Мы идем в ресторан. Там действительно много народа, в большинстве, американцы и японцы. Небольшой ансамбль, наяривает музыку и несколько пар развлекаются в танце по свободному центру зала.
   - Видишь того мужчину, - показывает подбородком Варя, - рядом с ним миниатюрная женщина, это его жена, она очень скучает. Хорошо бы тебе пригласить ее на танец.
   - А муж мне шею не намнет?
   - Если даже и откажет, ничего плохого в этом нет. Тебя заметят.
   - Это так важно?
   - Важно. Ты иди, я тебя подожду у стойки.
   Я подхожу к мужчине и, кивнув головой, прошу.
   - Разрешите вашу даму пригласить на танец.
   Он тупо смотрит на меня. Потом до него что то доходит, что я что то прошу и на ломанном русском он отвечает.
   - Ви, рюски...?
   - Да.
   - Что, ви, хотель?
   - С вашей дамой, - я указываю на его спутницу и кручу пальцем по залу, - танцевать.
   До него наконец доходит, он отрицательно мотает головой и что то бегло говорит своей даме по-английски. Она улыбается мне до ушей и тоже мотает головой. Отхожу к стойке.
   - Отказали? - спрашивает Варя.
   - Отказали.
   - Тогда покрутись по ресторану и не ходи за мной как привязанный. У тебя деньги есть, вот и погуляй. Смотри, какие женщины сидят. Давай, отваливай.
   Я заказал бутылку красного вина и, прихватив рюмку, пошел за свободный столик.
   - К вам можно? - по-русски спрашивает голос.
   Рядом стоит здоровенный японец.
   - Садитесь.
   - Я слышал, как вы разговаривали с мистером Кларком и немного посмеялся от души.
   - Что же здесь смешного?
   - Он сказал своей жене, что она выглядит в этом платье слишком вульгарно, от чего всякие жеребцы, так и лезут к ней.
   - Я к платью не лезу...
   Японец захохотал.
   - Я понимаю, куда вы хотите залезть. Вы в Америку по делам?
   - Да.
   - Я так и думал. У всех деловых русских, едущих за границу, всегда заморенный вид.
   - А вы неплохо говорите по-русски.
   - Еще бы. Я четыре года работал в консульстве. А вот у стойки, дама, которая тоже вас отшила, она кто?
   - Плывет со мной.
   - Жена, любовница?
   - Нет. Ни то, ни другое... Секретарша.
   - Она вас... игнорирует?
   - Мы иногда ругаемся.
   - Ага. Подойти к ней можно? Как ее звать?
   - Варя.
   - Я тогда подойду к ней, а чтобы вам не было скучно, приглашу к вам мою хорошую знакомую.
   Он щелкает пальцем и словно из под земли появляется стройная то ли японочка, то ли китаечка. Японец бросает ей несколько фраз на английском и идет к Варе. Девица подсаживается ко мне. Она что то бормочет, потом подзывает официанта и делает заказ. Я оглядываюсь. Варя о чем то гневно говорит японцу. Сидящая со мной женщина, своими пальцами отводит мое лицо и что то непонятное лопочет. Нам приносят заказ. На столе появляется еще одна бутылка, несколько тарелочек салата. Теперь мне наплевать на Варю.
   Утром я просыпаюсь от жары в своей каюте и вижу рядом женщину. Ее голова примостилась на моей груди. Жесткие, черные волосы рассыпались вокруг.
   - Эй, - бужу ее я. - Пора вставать.
   Она отрывает сонную голову и улыбается до ушей. Потом целует меня в губы и соскакивает на пол. Женщина одевается и уходит. Я тоже вскакиваю, привожу себя в порядок и бегу в соседнюю каюту к Варе. Ее каюта открыта, кровать прибрана, а Вари... нет.
   Японец сидит за стойкой бара и когда я подхожу, кивает мне как знакомому.
   - Ну как выспались?
   - Хорошо. Я вчера здесь не очень...? Меня так развезло...
   - Нет, все в порядке.
   - А вы не скажете, где Варя?
   Японец допивает рюмку и смотрит на меня.
   - Она сидит под охраной в моей каюте.
   - За что?
   - На всякий случай. Здесь плывут такие важные лица, что лишних эксцессов нам не надо.
   - Ни чего не понимаю. Она же плывет со мной...
   - Знаю. Но в ее вещах мы нашли пистолет с глушителем. Здесь плывут видные особы и лишних приключений нам не надо. Я решил пока ее изолировать. Вам то нечего беспокоиться, она же ваша подчиненная. Если доплывем до Америки и ничего не случиться, то отпустим.
   - Вы шарили в наших вещах?
   - А как же. Наша служба безопасности должна проверить все и рассчитать все акты диверсии заранее.
   - Так вы не представитель консульства?
   - Я же сказал вам, что в России работал, но не сказал, что слишком давно.
   - Можно мне ее увидеть?
   - Почему нельзя, можно, но... только под моим присмотром.
   - Тогда пошли.
   В каюте кроме Вари еще двое здоровенных парней.
   - Сережа? - удивилась она.
   - Мне разрешили с тобой встретится.
   - Я так рада, что ты меня не забыл.
   - Тебя здесь не обижают?
   - Ну что ты? Охрана так любезна. Играем в картишки, пьем итальянские вина.
   - Мне, наш общий знакомый, - я киваю на японца, стоящего за мной, обещал, что тебя выпустят после того как мы очутимся в Америке. Я считаю твое задержание, полным недоразумением.
   - Я тоже так считаю.
   - Варя, мне нужны деньги.
   Она криво улыбается.
   - Ты что, свои вчера просадил?
   - Да.
   - С этой косоглазой бабой?
   - Сама толкнула меня на этот подвиг.
   - Я не могу тебе их дать. Вот он, - она кивнула на японца за моей спиной, - убрал у меня сумочку, а деньги там.
   - Мне нужны деньги, - я поворачиваюсь к японцу. - Вы можете меня проводить до сумочки Вари и взять их от туда.
   - Это необязательно делать. Я подсчитал, в сумочке мадам еще две тысячи долларов. Поэтому сейчас могу спокойно отдать вам мои деньги, а перед прибытием в порт я свое возьму. Сколько вам надо денег сейчас?
   - Долларов пятьсот.
   - Шикарно живете. Вот ваши пятьсот долларов.
   От вытаскивает свой кошелек и отсчитывает мне пять зелененьких... Я запихиваю деньги в карман.
   - Ну, я пошел.
   - Заходи, Сереженька, - доносится мне в спину голос Вари.
   Мы выходим с японцем на палубу.
   - Значит, она вас финансирует? - спрашивает он меня.
   - Фирма доверила ей деньги.
   Японец кивает головой.
   - Я вас покину. Если еще что то нужно Варе передать или переговорить с ней, всегда к вашим услугам. Вы меня найдете где-нибудь... на судне.
   Второй день гуляю..., просаживаю деньги, танцую с женщинами, пью дорогие вина. Опять в постель залезла какая то красотка, но уже европейского масштаба. Утром я ее выгоняю и только привел себя в порядок, как в дверь постучали.
   - Сережа, открой, это я Варя.
   - Ты? Тебя выпустили?
   Она быстро входит в каюту и сразу же садиться на кровать.
   - Черт, как хочется курить...
   - Так что произошло?
   - Ничего. Охранники там... лежат. Им что то плохо.
   - Ты их убила?
   - Я же сказала, им плохо.
   - А этот, японец?
   - Я его с того раза, когда ты с ним пришел просить деньги, не видела. Он больше не появлялся в каюте.
   - Что же ты теперь будешь делать? Они проснуться и будут тебя искать.
   - Уже не будут.
   - Не темни, что происходит?
   - Ты понимаешь, мне кажется сыворотка Розенберга на тебя не подействовала, ты... здесь заразил людей. Только что прошла по палубам судна и везде... паника. Матросы сделали карантинную третью палубу и свозят больных туда.
   - Врешь, ты же мне вводила готовую сыворотку. Она же проверена и в лаборатории и на людях.
   - Но... Я тоже думала, что все в порядке, но... сегодня поняла, сыворотка не смогла убить чумные палочки в твоей крови.
   - Что ты наделала? Я не верю тебе. Скажи мне правду.
   Варя молчит.
   - Как хочется затянуться. Когда уходила из их каюты, видела пачку "Кент" и не могла взять.
   - Так что же, Варя?
   - Хорошо. Я тебе скажу правду. На этом судне из России должна отправиться домой совместная японо-американская комиссия по вопросам загрязнения радиоактивными отходами окружающей среды вдоль побережья Охотского моря. Среди наших русских людей нашлись предатели, которые передали комиссии весьма компрометирующие и секретные материалы. Опубликовать их, это все равно что взорвать в мире новую бомбу. Здесь не только загрязнения, которыми мы завалили весь берег моря, но здесь документы о том, как мы сумели засорить весь Дальний Восток этой пакостью, по каким каналам переправляли за границу ядерные отходы, как внедряли их среди жилых и производственных массивов. Комитету государственной безопасности поручено ликвидировать эту утечку информации, сами документы, а так же людей, которые уже что то знают об этом деле. Так как здесь замешано очень много людей и происходит весьма тщательная охрана документов, то мы разработали уникальный план, решили выкрасть тебя из больницы и подсунуть на это судно простым пассажиром. Действительно взорвать или перестрелять всю комиссию - безумие. Это даст такой международный резонанс, что все государства сразу порвут с нами отношения, а вот проникновение эпидемии на судно не вызовет особых подозрений.
   - Какой ужас. Но кругом же много невинных людей, они погибнут зря.
   - Ради интересов нашей родины, надо идти на большие жертвы.
   - Ты и твоя организация... психи, больные придурки...
   - Поосторожней, мальчик. Это самая красивая операция, без выстрелов и взрывов. А что до остальных, капитан уже сообщил на берег о начале эпидемии на судне. Сейчас сюда летят медики с Пил-Харбора.
   - Что же ваши... придумали потом?
   - Как обычно, мы должны сейчас достать документы и замести следы.
   - То есть?
   В это время ожило радио. Мужской голос встревожено заговорил по-английски.
   - Вот, видишь? Ожили. Просят всех пассажиров зайти в каюты и не выходить от туда до прихода в порт. А мы с тобой наоборот, выйдем из каюты и пойдем... заметать следы. Пошли.
   - Никуда я не пойду.
   - Пойдешь. Иначе я тебя пристрелю.
   В руках у Вари оказался пистолет.
   - Идем. Мне нужна мужская сила.
   - Меня потом тоже...
   - Смотря как себя вести будешь. А ну, вперед, - голос ее задышал металлом.
   Мы выходим в пустой коридор. Варя уверенно ведет меня на верхнюю палубу.
   - Вот сюда.
   Она тычет пистолетом в дверь каюты. Я ее открываю и... вижу, как на двух койках мучаются в горячке два человека. Я их узнал, это был тот самый японец и его жена, с которыми Варя навязывала познакомиться на вечере.
   - Надо же, еще живы, - комментирует Варя. - Сережа, пошарь в карманах этого костюма. Поищи ключи.
   Она показывает стволом пистолета на костюм, небрежно сброшенный в кресло. Я обыскиваю его и действительно нахожу несколько ключей.
   - Вот они, что дальше?
   - Сдвинь картину со стены.
   Я сдвигаю копию Джоржоне и вижу металлическую дверцу сейфа.
   - Вот это, да. Наверно, в самых богатых каютах персональные сейфы. Но здесь еще помимо ключа, нужно набрать код...
   - Сначала подбери ключ и воткни в скважину. Вот так. А теперь набирай... 3... 5... 1... 4... Поворачивай ключ.
   - И от куда ты все знаешь?
   - Не разговаривай, крути. Раз сейф на судне, кто-нибудь из экипажа обязательно знает его шифр.
   Дверца сейфа открылась. На верхней полке плотно лежали папки с документами, внизу- три толстые пачки долларов. Варя уже сдернула с полки кожаный чемоданчик, открыла и вывернула его на изнанку. На пол посыпались рубашки, кофты, бритвенные принадлежности.
   - Клади все сюда, - командует она, протягивая мне пустой чемодан.
   Я вытаскиваю документы, деньги и все запихиваю туда. Ничего себе, получилась тяжесть, килограмм на десять.
   - Все, упаковал.
   - Ради этих подлинников, можно сделать все, даже взорвать пол мира, - с наслаждением говорит Варя. - Мы выполнили поручение. Мало того что убрали нужных людей, но еще и забрали документы. Если бы ты знал сколько разведок за ними охотились, сколько людей арестовано или погибло, а мы с тобой все взяли здесь и без шума...
   - Навряд ли.
   В дверях каюты стоял, прислонившись к косяку тот самый японец, что арестовал Варю. Его лицо было красным и мокрым от пота. В дрожащей руке прыгал пистолет, уставленный на Варю.
   - Я вас поймал, мадам.
   Варя засмеялась.
   - Ты труп. Это я тебе устроила такой праздник. Ты же покойник. Не пора ли тебе сдохнуть, косорылая рухлядь.
   И вдруг пистолет японца выстрелил. Рот у Вари вытянулся, глаза распахнулись.
   - О... Попал, подлец...
   Она стала медленно валиться на кровать к лежащей без памяти женщиной. Японец тоже не выдержал и рухнул на пол. Его пистолет отлетел к моим ногам.
   - Сережа, - хрипит Варя. - Сережа, - я... тебя обманула. Настоящая сыворотка у японца в каюте. Когда он обыскивал меня, то все взял себе. Документы передай...
   Вдруг из губ Вари выскочила струйка крови, она откинулась и хрипло задышала. Я оттащил Варю на ковер, разорвал кофту и вырвал бюстгальтер. У правой груди виднелась дырочка входного отверстия пули, от туда слабыми толчками шла кровь. Сдергиваю с кровати из под мечущейся японки простынь и разорвав ее на части, затыкаю рану и перевязываю Варю. Японец, который в нее выстрелил, метался в бреду, я обшарил его карманы и нашел ключик с номерком каюты. Надо найти сыворотку. Беру злополучный чемоданчик и выхожу в коридор. Он вымер, не видно ни одного человека.
   В каюте у японца чистота и порядок. Долго обыскиваю ее, пока не нахожу сумку, спрятанную на вешалке, под плечики рубашки. Вытряхиваю содержимое на одеяло. Где же настоящая ампула? Неужели японец ее куда-нибудь спрятал? Ампулы нет. Я в отчаянии. Еще раз просматриваю каждую вещичку весьма тщательно. В зажигалке бензин, в гребне нет, вот одноразовый шприц, он тоже пустой и еще не распакованный, пачка долларов, нет и в пачке салфеток, а это что..., три тюбика помады. Отвинчиваю шляпки, везде ярко-красные головки. Нет, нигде нет. В отчаянии сбрасываю все на пол и тут... Одна из вытянутых помад сломалась и из массы выглянуло тонкое красное острие стеклянной ампулы. Слава богу, не разбил. Весь замазавшись краской, сделал сам себе укол. Посидел минут пять и стал потрошить чемоданчик, принесенный с собой.. Открываю иллюминатор и все содержимое, кроме денег и дискет, вываливаю в океан.
   В своей каюте долго отмывал помаду с тела и особенно с рук, испачканную рубаху тоже выкинул в иллюминатор.
   Меня будит стук в дверь каюты. Я открываю ее. На пороге два человека в прорезиненной одежде с респираторами в больших очках. Первый человек гнусаво через респиратор заговорил, но я его не понимаю.
   - Я русский, - громко говорю ему.
   - Русски, - повторяет он и заглядывает в красный журнал, - русски, ес...
   Они хлопают меня по плечу, что то говорят размахивая пальцем и закрывают двери. Зато вскоре приезжает каталка и мне прямо в каюту, такие же натянутые в резину люди, приносят обед.