Татьяна Луганцева
Жена №5

Глава 1

   Женщина, которую нельзя было не заметить, вошла в раздвижные стеклянные двери стоматологической поликлиники «Белоснежка» и тут же кинулась к стойке регистратуры, шурша пакетами.
   – Здравствуйте, девочки! Здравствуйте, дорогие мои!
   – Добрый день, Изольда Игоревна, очень рады вас видеть. Вы к Яне Карловне? – хором ответили ей две девушки с красивыми, располагающими к беседе и щедрой трате денег улыбками. Причем во рту одной из девушек красовались железные брекеты, но оно и понятно: ведь она работала в стоматологии и была просто обязана иметь красивые и ровные зубы.
   – К ней, родимые, к ней. – Полная, просто необъятных размеров дама в ярком плаще вытащила из пакетов мандарины, ветку винограда и яблоки, поясняя: – Все мытое, девочки!
   За фруктами последовали дорогие шоколадные конфеты и упаковка пышного зефира.
   – К чайку, Вика. – Дама для пущей убедительности постучала по стойке рукой с толстыми короткими пальцами и тыльной стороной ладони вытерла лоб.
   – Ой, балуете вы нас, Изольда Игоревна, но за это мы вас и любим, – заулыбалась голливудской улыбкой ухоженная брюнетка Вика, которая в свое время тоже носила «железки» на зубах.
   – А мне в радость, – ответила посетительница и вопросительно посмотрела на Вику: – Так я пройду? – Словно после такой вкусной взятки ее могли не пропустить к начальнице на прием.
   – Конечно! Яна, извините, Яна Карловна вас ждет, – с полным ртом шоколада ответила Вика.
   Эта женщина за последнее время четвертый раз посещала «Белоснежку», и каждый раз это происходило с особым размахом, так что девочки ее успели запомнить и знали, к кому она приходит.
 
   Яна Карловна Цветкова являлась хозяйкой «Белоснежки», и ее искренне и неподкупно любили все сотрудники. Это была женщина лет тридцати с небольшим, выглядевшая много моложе, очень высокая и очень худая, словно прозрачная, или просто, как в народе говорят, скелет. Проблема у Яны была одна, вернее, две. При ходьбе коленки стучали друг о друга костяшками, а что бы она ни покупала, ремень например, ей всегда надо было делать дополнительную дырочку из-за того, что одежда всегда была велика. Эта девушка-женщина, напоминавшая манекенщицу на заслуженном отдыхе, как она сама шутила, была слишком ярка, очень заметна в любой толпе или компании. Длинные, почти белые волосы, огромные голубые глаза, упрямо вздернутый нос и узкий подбородок, и в придачу темперамент, требующий отдельного рассмотрения. Яна была честна, прямолинейна, хотя некоторым могло показаться, что упряма, несговорчива и хамовата, но сама она так не считала, живя по своим законам, словно дитя природы, а скорее – дитя абсурда.
   – Да и что могло получиться, если мать всю жизнь работала актрисой в детском театре, а отец столяром-гробовщиком на кладбище? – часто задавала сама себе вопрос Яна.
   Вот в ней и уживались совершенно несовместимые черты плюс невероятная способность попадать в разные неприятные и запутанные истории. Они словно сами находили ее и затягивали в водоворот. Яна иногда была и не рада, но снова и снова была вынуждена или проходить свидетелем по какому-либо делу, или даже являться активным участником. Хотя, конечно, Яна лукавила, часто она сама не могла пройти мимо и совала свой длинный нос куда не следовало.
   Личная жизнь госпожи Цветковой тоже не отличалась размеренным течением. Она четыре раза выходила замуж, находя для себя маленькое оправдание, что дважды делала это с одним и тем же человеком, а следовательно, все не так уж и запущено.
   Ее отношения с бизнесменом Ричардом Тимуровичем Алисовым напоминали жизнь рядом с действующим вулканом. Но в результате этих отношений у Яны остался развод и сын Вова, одинаково любимый и мамой, и папой. Яна не переживала из-за развода, так как сама и ушла от бывшего мужа, влюбившись до беспамятства в другого мужчину. Она больше переживала за Ричарда, понимая, что причинила родному и близкому человеку боль. Но совладать со своими чувствами не могла, а жить в любовном треугольнике было не в ее характере, прикидываться при своей прямолинейности она вообще не умела. Поэтому и разрезала отношения по живому и чувствовала вину, а это ее очень раздражало.
   – Я непредсказуема и к тому же женщина, пусть делают на это скидку злые языки! – горячилась Яна.
   Правда, мужчина, ради которого госпожа Цветкова разрушила с трудом созданную семью, стоил того, чтобы о нем сказать несколько слов. Карл Штольберг, чех по национальности, являлся потомком древнего рода и носил титул князя. После смерти Штольберга-старшего, его отца, человека аристократического и интеллигентного до мозга костей, все заботы аристократа-наследника легли на его плечи. Проживал он в Чехии, соответственно в настоящем древнем замке, являющемся историческим и архитектурным памятником. Но вот добиться того, чтобы Яна переехала жить к нему, Карл за несколько недолгих лет так и не смог. Она каждый раз впадала в ступор, когда представляла себя в роли княгини. Такого подарка судьбы не выдерживала даже ее психика. Яна была о себе высокого мнения, но ей хватало здравого рассудка, чтобы понять, что она не сможет соответствовать общепринятому имиджу аристократической особы: как-то неприметно пользоваться косметикой, носить исключительно классическую одежду, унять свои высоченные шпильки, больше похожие на стилеты, а самое главное, запирать или оставлять дома свой острый язычок на светских мероприятиях, бесконечных приемах и презентациях. Медленно ходить, достойно держаться, лицемерно улыбаться, не закидывать ноги – все это было не про нее. Яна понимала, что ее характер сильнее ее желаний, он словно живет своей отдельной, полноценной жизнью, этакий эгоист в кубе, и меняться он не хочет, да и не сможет. Иначе она сломается, потухнет и не принесет радости тому же самому Карлу.
   – Большие девочки уже не меняются, поздно. Да и зачем себя ломать? – убеждала Яна своего возлюбленного.
   – А я могу создать с «большой девочкой» семью? Нормальную, традиционную семью, в которой предполагается совместное проживание, а не встречи наездами? – вопрошал Карл, которому отношения с его русской супругой больше напоминали игру в кошки-мышки.
   – И все-таки мы не будем ломать сложившиеся традиции, – упрямилась Яна.
   – Какие традиции? – спрашивал Карл.
   – У тебя свои, у меня свои, – отвечала Яна весьма витиевато.
   – Я надеюсь, что нас объединяет любовь, это и будет самой большой нашей традицией.
   – О! Это да! – горячо соглашалась Яна.
   Ни один из серьезных разговоров со Штольбергом не приводил ни к какому устраивающему его результату. Оборвать эти отношения он тоже не мог. Как выражалась Яна, «так как жизни без ее красоты и ума не мыслит».
   В разгар ссор, которые почти всегда затевались госпожой Цветковой, она даже имела наглость ему угрожать:
   – Смотри! Не зли меня! Вот разлюблю тебя, как Ричарда, будешь тогда страдать! Да, я такая роковая женщина! Поэтому довольствуйся теми редкими минутами счастья, что я тебе дарю, и не возникай!
   – Мне кажется, я влюбился в воинствующую феминистку, – вздыхал Карл.
 
   Этим все и заканчивалось. Мать Карла – вдовствующая княгиня Мария Элеонора Штольберг – очень красивая и умная женщина, как ни странно, Яну приняла сразу. Она, видимо, остро чувствовала своего сына и понимала, что только женщина, похожая на все стихии одновременно, могла задеть его сердце всерьез и надолго. Иногда, правда, подшучивала над сыном, что Яна – самая неординарная и независимая из всех, кого она встречала, – послана Карлу в расплату за всех женщин, которых он бросил за годы своей разгульной молодости. Она единственная оказалась ему нужна и оказалась на долгое время так недоступна. Она поняла бунтарскую сущность Яны, так как сама была, по сути, такой же, только Марии Элеоноре всю жизнь приходилось соответствовать строгим правилам этикета. В свое время ей пришлось сломать себя ради любви Штольберга-старшего. Она понимала, что решиться на такой шаг Яне – вполне состоявшейся женщине и матери – очень непросто. Да и характер у той был много сложнее, чем у княгини. А красавец Карл с атлетической фигурой, ростом сто девяносто, густыми светлыми кудрями, смуглой кожей, классическим правильным лицом и темно-карими глазами, конечно, пользовался успехом у противоположного пола. Князь даже при пытках бы не вспомнил, сколько их у него было и скольких он оставил с разбитыми надеждами и сердцами. Оправдывало Карла только то, что он никому ничего не обещал и всегда щедро одаривал своих любовниц, компенсируя им утрату хотя бы материально. Яна же Цветкова сразу расставила все на свои места, и впервые Карл Штольберг боялся потерять женщину сам. Причем ее искренне не прельщали ни его титул, ни его деньги.
   Такова предыстория непростой личной жизни Яны Цветковой, по образованию врача-стоматолога. В данный момент она занималась тем, что сидела за своим столом начальницы, водрузив ноги в ядовито-красных туфлях с головокружительной высоты каблуками на стол и забрасывая корзину с мусором в противоположном от нее углу скомканной бумагой. Половина комков валялась вокруг корзины, а другая половина попадала в цель, сопровождаемая довольным улюлюканием начальницы.
   Надеты на ней были маленький ядовито-синий топик, украшенный серебряными буквами, и совершенно короткие белые шорты с красным узором. Длинные красные ногти с блестками по краю, словно она макнула кончики в жидкое серебро, яркий макияж с акцентом на губы, длинный хвост, собранный в пучок на макушке, и обилие золотых украшений с брильянтами, которыми Карл просто забрасывал Яну. Да, девушка видная и стильная, и никто не мог остаться равнодушным к этой особе.
   Изольда Игоревна вплыла своими крупными телесами в кабинет Яны и сразу же попала в ее объятия.
   – Здравствуйте! Как же я рада вас видеть! – возликовала хозяйка, прекращая заниматься своим никчемным делом.
   Дело в том, что Изольда Игоревна была близкой подругой ее матери, актрисы театра юного зрителя. Они начинали свою артистическую карьеру вместе, сдружились и поддерживали друг друга. А потом в организме Изольды Игоревны что-то нарушилось, и она начала резко и необратимо набирать вес. Доктора говорили, что произошел непоправимый гормональный дисбаланс из-за нервной и эмоциональной нагрузки.
   Ни о каких главных ролях больше не могло идти и речи. А играть леших, бабок-ежек и прочую нечисть Изольда Игоревна не захотела и оставила свою профессию. Мама Яны очень переживала за подругу, но Изольда Игоревна не пропала. Она применила свои актерские таланты на другом поприще. Стала ясновидящей, магом, колдуньей, ведьмой, если так можно выразиться. Людей этой специальности называют по-разному. Прочла какие-то специальные книги, училась на соответствующих курсах и умела произвести впечатление на обратившихся к ней граждан. Изольда Игоревна по большому счету была очень хорошим психологом и всегда знала, что сказать страждущим. Ведь профессия актрисы подразумевает умение воздействовать на зрителей, внушать им какие-то состояния радости или печали, причем сам при этом можешь ничего не испытывать или испытывать совсем противоположные чувства. Как великие артисты выходили на сцену после известия о гибели родственника или близкого друга и могли играть комедию так, что никто из зрителей и не заподозрит, что у него самого в душе в данный момент разыгрывается настоящая трагедия?!
   – Ко мне ведь не обращаются нормальные люди. Я не имею в виду, что они психически больны, но все имеют какие-то проблемы. Главное, правильно сделать акцент на проблеме, заострить внимание на способе выхода из ситуации, правильно подать себя, говорить поставленным, уверенным голосом, и уже полдела сделано. А потом, так сказать, на дорожку, еще всучить какой-нибудь талисман – «камень любви», «символ удачи», «нескончаемый денежный мешочек» или еще черт знает чего, главное, правильно назвать, – поясняла Изольда Игоревна, подмигивая Яне. – За это еще и денежку хорошую платят. Так что не жалуюсь, устроилась я хорошо, и актерское мастерство пригодилось, да и интуиция на самом деле развилась, действительно могу дать ценный жизненный совет.
   Изольда Игоревна иногда навещала дочь своей подруги. Яна всегда была рада общению с умной и эксцентричной дамой. А с мамой отношения с магией не обсуждала – виделись они редко, да и о чем говорить: такие вещи обыкновенны.
   – Поболтать? Чай? Кофе? – засуетилась Яна.
   – От всего не откажусь, что ты, дочка, предложишь, но и дело у меня к тебе есть, – разместилась сразу на двух стульях Изольда Игоревна, удобно поджимая ноги.
   – Вика, всего и сразу! – нажала на кнопку селектора Яна и расплылась в улыбке. – Полечиться хотите? Конечно! Какие вопросы?
   – Какие вы все, врачи, одинаковые! Если человек обращается к вам с просьбой, сразу же думаете, что лечиться! – удивилась целительница.
   – Но с помощью магии от кариеса еще избавляться не научились, – смутилась Яна.
   – А у меня нет кариеса, ты уже давно мне все вылечила, и обращаюсь я к тебе с совсем другой просьбой. Я должна срочно уехать на некоторое время, а у меня дома Томми, ну, ты же знаешь.
   Яна кивнула в знак согласия. Томми был маленькой собачкой породы йоркширский терьер. Псина, надо отметить, вредная, злобная и прожорливая. Он успел два раза укусить Яну за пятку, так как выше не мог дотянуться, когда Яна приходила в гости к маминой подруге. Больше всего Томми не любил, когда ему грозили пальцем и за что-нибудь ругали. Сразу же мог пометить туфли или пожевать дорогую кожаную сумку, небрежно брошенную в коридоре.
   – С собой не могу я его взять, поэтому хочу попросить тебя присмотреть за моим любимцем, – продолжила Изольда Игоревна. – Кормить два раза в день, гулять два раза в день, и в принципе больше ничего. Он у меня неприхотливый, маленький и сладкий. Я не могу оставить Томми в каком-то приюте, он будет очень скучать по дому, и еще его заразят блохами, знаю я, как там за животными ухаживают! А тебе могу полностью довериться, да и Томми все-таки тебя знает.
   «Да уж, крови моей он попил, это точно...» – мелькнула мысль у Яны, которая была не в восторге от этой затеи, но виду старалась не подать.
   – А надолго вы уезжаете? – спросила Яна осторожно.
   – Девочка моя, буквально несколько дней, ну, может, неделю или от силы две-три, максимум – на месяц.
   У Яны даже волосы на голове зашевелились от открывающейся перспективы. Уж она-то знала артистическую натуру Изольды Игоревны и могла предположить, чем закончится ее просьба. В итоге этого Томми полностью повесят ей на шею.
   – Но если ты откажешься, я не обижусь, – добавила ясновидящая, украдкой глядя на Яну, – я понимаю, что ты деловая женщина, все время занята, маленький ребенок, и тебе, может быть, некогда... Ох, мой бедный Томми, что мне с тобой делать? Уехать я все равно должна, а моя маленькая бедная псинка останется с каким-нибудь чужим человеком и умрет с тоски...
   Яна узнала нотки своей матери-актрисы и поняла, что следующим моментом будет пускание слезы, истерика и сцена смерти с проклятием на весь ее род, и она решила предотвратить этот радостный момент.
   – Не переживайте, Изольда Игоревна, мой ребенок с домоправительницей в данный момент отдыхает в Подмосковье. К тому же Ричард ездит к ним чуть ли не каждый день, так что за Вову я не беспокоюсь. Я присмотрю за Томми, будьте спокойны, – пообещала Яна, от расстройства чувств метко забросив в корзину какой-то важный документ.
   – Ой, моя дорогая! Ой, спасла! Ой, уважила! – моментально поменялось настроение Изольды Игоревны. – Дочка, ты даже можешь жить у меня, чтобы тебе не пришлось мотаться по всей Москве!
   В довершение сказанного Изольда Игоревна брякнула на стол Яны увесистую связку ключей.
   Сама Яна восприняла это как камень, который обычно подвязывают к ногам человека, которого хотят утопить. Но что делать? Такой у нее был характер. Не могла она отказать просьбе страждущего.

Глава 2

   Яна знала, что Изольда Игоревна живет в элитном красивом доме фактически в центре Москвы. Это тоже говорило о ее высоком доходе. И вот наступил день, когда Яна въехала в подземный паркинг этого дома на своем уже стареньком, но очень любимом красном «Пежо». Ее тут же остановил охранник с самым серьезным видом, осматривая ее, машину и номера, словно готовясь немедленно уличить ее в угоне.
   – Дамочка...
   – Я вам не дамочка! – сразу же грубо ответила Яна, у которой, во-первых, с утра было испорчено настроение из-за предстоящей встречи с Томми. Во-вторых, она терпеть не могла охранников, которые в России составляют просто целую касту, клан людей, не много получающих, но злых и обладающих какими-то полномочиями. Это, по наблюдениям Яны, как правило, люди с амбициями, физически сильные, но с недостатком ума и образования. Почему-то часто это молодые люди со лбами шириной в два пальца, бритой головой и остановившимся от тоски взглядом. Им не хватило ума и профессиональной целеустремленности, чтобы приобрести хоть какую-то профессию, не говоря уже о том, чтобы стать начальником и получить в свое подчинение сотрудников. Их не хватило даже на то, чтобы окончить школу милиции и получить официальную власть над людьми. Зато им выдали форменный костюм и сказали, что все люди – потенциальные воры и правонарушители, и в обязанность охранника входит подозревать и проверять всех без разбора, иначе они сами понесут материальное наказание. Они просто светятся подозрительностью и важностью, с удовольствием испепеляя взглядом, полным негатива, любого человека и предлагая открыть сумку для проверки или сдать пакет в камеру хранения, на которой написано, что за сохранность вещей в этих железных ящиках никто ответственности не несет.
   Яна при общении с такими людьми сразу же вспыхивала ответным негативом. Дело в том, что она по натуре была человеком очень честным, как и большинство людей, и ее такое подозрительное отношение к своей персоне сразу же унижало. Она не понимала, почему должна сдавать свою сумку в какой-то хлипкий, металлический ящик, который никто не охраняет. То есть, например, магазин боится, что из него стащат пару йогуртов, а она за свои оставленные вещи опасаться не должна? И что случится, если она войдет в магазин с сумкой? Она набьет ее ворованными продуктами? Кто имеет право так оскорблять ее? Еще Яна часто бывала за границей и отдыхала там и душой, и телом. Никаких тебе охранников с бычьими лицами, никаких электронных ворот в большинстве сувенирных лавок. Огромное количество товара, один милый продавец и полное доверие, и человеческое отношение к тебе как к покупателю. Даже если и ведется какое-то наблюдение, оно абсолютно незаметно и не назойливо, и карманы тебе никто обшаривать на выходе не собирается, априори предполагая, что ты честный человек. У нас же все зависит от того, приглянешься ты охраннику в униформе или нет, а совершенно не от твоей честности. Из-за этого в некоторые магазины даже заходить не хочется.
   В общем, у Яны с охранниками сложились очень трудные отношения, поэтому малейший косой взгляд в ее сторону, а уж тем более пара неверно составленных предложений могли привести к большой катастрофе. Вот и теперь один только вид здорового камуфляжного мужика с перекошенным от злобы лицом выбил ее из колеи. Она спокойно проехала мимо него, подняв ворота электрическим брелком, которым снабдила ее Изольда Игоревна, и въехала в подземный гараж, все же удостоив охранника взглядом в боковое зеркало. Он бежал за ней, размахивая руками, чертыхаясь и свистя в какой-то свисток, что вообще выглядело очень нелепо. Сразу за ней въехал небесно-голубой «Ламборджини». Яна резко остановила «Пежо» на одном из отведенных мест для парковки и вышла из машины. Одета она была в ярко-красный комбинезон и черные лакированные туфли на высоких, но не тонких каблуках. Как всегда, с ней была огромная сумка, напоминающая не дамскую сумочку, а скорее мешок из-под картошки с ручками. В общем, Яна выглядела очень даже по-походному, словно собралась на дачу. Но она и не собиралась наряжаться для встречи с несносной собачкой.
   – Ты что это себе позволяешь?! – приближался к ней охранник, уже с одышкой и красным лицом.
   – А что это ты мне тыкаешь?! – возмутилась Яна.
   – Быстро предъявила пропуск!
   – Сейчас, разбежался! – Яна встала, широко расставив ноги и подбоченившись, словно готовясь отразить физический удар.
   Краем глаза она заметила, что шикарный автомобиль остановился на соседнем месте, и оттуда вышел, судя по росту и комплекции, мужчина.
   «Еще один зритель», – раздраженно подумала она.
   Охранник между тем надвигался на Яну, словно тяжелый танк на хлипкую осину.
   – Документы! – рычал он.
   – А с какой радости я должна давать тебе документы? Почему ты должен лапать своими руками мой паспорт с фотографией? Я бы не дала тебе даже пропуск в бассейн! У тебя нет таких полномочий!
   – Я сейчас покажу тебе полномочия, курва! Воровка! Да я даже оружие применить имею право! – затрясся охранник и вытащил из кобуры реальный пистолет, который просто трясся в его руках с бешеной амплитудой. Яна испугаться не успела, вся кровь ударила ей в голову.
   – Я – курва?! Ах ты скотина! Ну же, стреляй!! Стреляй, гад! Сгниешь в тюрьме! Я с того света вернусь, чтобы тебя пожизненно осудили за превышение полномочий!
   – Эй, прекратите! Вы что, с ума сошли?! – раздался приятный баритон. – Семен, опусти пистолет! – сказал мужчина таким голосом, что у Яны по коже пробежала стая мурашек.
   Ему не надо было вешать дубинку на пояс или одевать камуфляжную форму, чтобы производить устрашающее впечатление и чтобы его слушались. Весь вид этого мужчины внушал силу и уважение. Он встал на линии огня между ними, хотя прыгающий пистолет в руках Семена мог выстрелить вовсе и не по прямой.
   – Семен, убери пистолет! – повторил мужчина, приехавший на «Ламборджини».
   Яна в одну секунду оценила его внешность, роковую для большинства женщин в нашей стране. Высокий, спортивно-подтянутый, в нарочито незамысловатой одежде, но дорогой и качественной – джинсы и трикотажный пуловер. Темные густые волосы в красивой небрежной стрижке, лицо с высокими скулами и пронзительными черными глазами. Именно такими Яна в детстве, зачитываясь приключенческими романами, представляла свободолюбивых и романтичных индейцев племени апачи.
   – Она оскорбила меня! – злобно оскалился охранник, несколько сбрасывая пыл.
   – Семен, все хорошо, все под контролем, отдай пистолет... – пошел к нему мелкими шагами мужчина, рукой за спиной делая Яне какие-то знаки, не совсем понятные ей, так как она не знала язык глухонемых – и тайные знаки индейцев племени апачи, впрочем, тоже.
   «Доверять какому-то психу охрану, да еще и оружие!» – только и подумала она, чувствуя себя в безопасности благодаря широким плечам и весьма спокойному голосу незнакомца.
   – Я здесь для того, чтобы охранять эти гребаные дорогие машины, и я не позволю, чтобы всякая богатая сучка помыкала мной, – жаловался охранник «индейцу», все еще не приводя свой ярко-красный цвет лица в норму.
   – Жалкий тип! Никчемный идиот! Тебе только кладбище охранять! – орала Яна, несмотря на показываемый ей за спиной внушительный кулак. – У меня есть электронный пропуск именно сюда, а значит, я здесь не простой и не случайный человек.
   – Да ты воровка! Мошенница!
   – Семен, прекрати! – прервал его мужчина, уже почти приблизившийся к охраннику.
   – Я все понял! – отшатнулся от него Семен. – Она одна из дорогих проституток, которые частенько приезжают к вам, Максим Юрьевич! Только на этот раз вы сделали маленькую ошибочку, не предупредили меня!
   – Ах ты гад! – Больше Яна уже сдерживаться не могла, да и не хотела.
   Она кинулась на своего обидчика с решительностью добермана, взявшего след, размахивая сумкой, словно лассо перед броском.
   – Куда?! – ухватил ее за талию мужчина, которого, как она слышала, звали Максим Юрьевич. Она закружилась в его объятиях. – У него оружие! Успокойтесь, сумасшедшая...
   – Я сейчас точно ее подстрелю! – удовлетворенно протянул Семен, пытаясь прицелиться налившимися кровью глазами.
   – Не смей! – кричал хозяин «Ламборджини», пытаясь закрыть собой Яну.
   Но она была девушкой высокой и сейчас, размахивая длинными руками и ногами в руках супермена, больше напоминала мельницу.
   Поняв, что физические силы неравны и он ее не отпустит, а дотянуться до ненавистного охранника она не сможет, Яна что есть силы метнула в него свою огромную сумку с дамскими принадлежностями. В категорию последних в понятии Яны входили сменные туфли с подкованными металлическими каблуками, примерно килограмм декоративной косметики, чтобы «припудрить носик», крем для лица, крем для ног, крем для рук, пол-литровый шампунь профессиональной линии, так как Яна мыла голову иногда и на работе, не успевая это сделать дома, а ее длинные красивые волосы были очень капризны к другим шампуням. Еще она носила с собой пару томов Блока – почитать в пробке, пару толстых лощеных журналов о гламурной жизни, из которых она узнавала о косметических новинках. Телефон, зарядное устройство к нему. Тюбик с кремом для загара в солярии – она всегда носила его с собой, так как никогда заранее не знала, когда у нее появятся желание и возможность понежиться в ультрафиолетовых лучах. Две-три щетки, огромный кошелек с наличностью и кредитными карточками. Визитница, битком набитая визитками и скидочными карточками из различных бутиков и фирм-брендов, которые всегда давали Яне за большие покупки. Она постоянно сметала все с полок и набивала шкафы нужными и ненужными вещами. Круглогодично она носила с собой зонтик и еще очень много чего, чего и вспомнить не могла. А если учесть, что Яна ехала в квартиру Изольды Игоревны с ночевкой, то естественно, что дополнительно в ее сумочке лежали пижама, зубная щетка, диск с любимой музыкой и еще несколько дорогих сердцу сувениров и вещиц. И все это великолепное множество предметов вошло в соприкосновение с абсолютно пустой головой Семена. Сама Яна напомнила себе метательницу молота, у которой сила броска была прямо пропорциональна не мышечной массе, а чувству попранной справедливости и просто ярости. Семен как вошел в контакт с изящной дамской сумкой, так сразу же и успокоился, не успев ни выстрелить, ни вскрикнуть.