На первой страничке:
   За нашу Советскую Родину!
   Изображение
   пятиконечной
   звезды
   Сбор
   альпинистов
   Вооруженных Сил
   СССР
   Светлой памяти П. Н. Лукницкого посвящаем
   наше первовосхождение 1975 г.
   На второй страничке:
   30 августа 15 ч. 45 мин. Группа сборов альпинистов Вооруженных Сил СССР в составе:
   1. Некрасов В. П.
   2. Матюшин Л. М.
   3. Старлычанов В. Д.
   4. Федоров О. К.
   5. Власов Б. А.
   совершила восхождение впервые на вершину пик Лукницкого.
   3-я и 4-я странички заполнены маршрутом, временем, категорией трудности, метеоусловиями, замечаниями и подписью руководителя В. Некрасова.
   На картах нашей Родины нет больше "белых пятен". Но бывает еще иногда, хотя и очень редко, - находится безымянная вершина. А эта, как выяснилось, была даже не безымянной.
   В ущелье, на высоте 4,5 тысячи метров, прилепился к горе кишлачок из нескольких кибиток. Горец Яхшибек Ниезов, председатель Сеждского Совета, встретил нас и повел на возвышение, так как вершина закрыта скалами. Нелегок подъем на "смотровую площадку". Но чем выше поднимаемся, тем шире раскрывается панорама. Ущелье как бы сдвигается в сторону. Яхшибек поднимается первым. Старый человек сдерживает привычный шаг горца, поджидает, помогает.
   - Вот он, Чибуд. Смотри!
   По-прежнему на переднем плане бурые резные стены узкого ущелья. За ними темнеющие пики гор в дымке расстояния. Еще чуть выше - и вдали, над ними, белая искрящаяся стена в форме усеченного конуса, врезавшегося в небо, со сверкающей снежной шапкой!
   - Чибуд...
   - Как вы сказали, Яхшибек?
   - Я сказал - Чибуд. Так раньше называли эту белую гору. "Чибуд" - по шугнански "голубь", это значит - чистый...Не самая высокая гора на Памире пять тысяч восемьсот. Но все же... не у каждого есть свой земной пик. Да и название, можно считать, не изменилось. Павел, я знал его, сам был как голубь - чистый человек.
   ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ (14. 03.1953, Москва)
   ...К познанию и более широкому охвату моей темы я шел всем многообразием путей - был географом и геологом, пограничником и историком, караванщиком и этнографом, администратором и хозяйственником. В этом, требовавшем личного трудового участия, процессе овладения большой темой я и сам развивался как писатель.
   ...Я рад, что на картах Таджикистана есть маленький уголок, который скупыми штрихами напоминает мне о днях, полных азарта и уверенности в своих силах. Мне хотелось бы, чтобы молодые альпинисты почаще заглядывали в этот уголок, в котором есть еще много вершин и ледников, до сих пор не получивших названия. Грозные, величественные горы так красивы, что любой человек, пришедший в эти столь редко посещаемые места, будет щедро вознагражден самими картинами природы за те трудности, какие ему придется испытать при восхождении на гребни водораздельных хребтов и ледяных вершин".
   Нет, никогда не оторвусь я
   От той тропы
   Те каменные захолустья
   Не знаешь ты.
   Как горы нам врагами были
   И как хребты
   Мы тем горам переломили
   Не знаешь ты.
   Как мы теперь среди гранитов
   Растим цветы,
   Как выше льдов мы сеем жито,
   Не знаешь ты.
   И, не увидев там на деле
   Мои мечты,
   Как самого меня доселе
   Не знаешь ты!..
   Жесткая честная дружба с
   пространством земли
   Ненасытный в познании мира, Павел Николаевич, он опять в поисках новых дорог, новых трудностей, новых стремлений.
   Председателю правительственной
   комиссии по спасению челюскинцев
   тов. Куйбышеву
   14.03. 1934
   Уважаемый тов. Куйбышев!
   Считая, что каждая страница героической эпопеи экспедиции "Челюскина" и спасения челюскинцев должна стать известной широчайшим массам Советского Союза, я, по совету Р. Л. Самойловича, обращаюсь к Вам с предложением включить меня в число участников похода "Красина", который выходит из Ленинграда в ближайшее время.
   Я - ленинградский писатель с десятилетним стажем работы. Участвовал в трех экспедициях на Памир (1930, 1931, 1932 гг.). В 1932 году был ученым секретарем Таджикско-Памирской экспедиции Академии наук (возглавлявшейся тов. Н. П. Горбуновым). Участвовал в полярной экспедиции ак. А. Е. Ферсмана в Мончетундру. До этого - в годы 1926 - 1929 - совершил ряд многомесячных плаваний на каботажных судах в Черном и Каспийском морях. В те же годы совершил ряд туристических походов по Кавказу, Туркмении и др. Вообще привычен к экспедиционным условиям жизни.
   Эти путешествия отражены в моих книгах: роман "Мойра" - на морском материале, две книги стихотворений, книга очерков о туркменских моряках, повесть "У подножия смерти" - о моем пребывании в басмаческом плену в 1930 г. и о работе наших погранчастей по ликвидации банд (книга переведена на украинский язык), книга рассказов, стихотворений и очерков "Всадники и пешеходы" - о социалистической перестройке Памира и героической работе пограничников. Критика мои произведения оценивает весьма благоприятно.
   Пишу роман о научно-исследовательской работе в Ср. Азии. Активно участвую в общественной жизни, работе ленингр. оргкомитета писателей и оборонной комиссии.
   Холост. Мне - 31 год. Я - здоров.
   Постоянно сотрудничаю во всех ленинградских лит. худ. журналах и в некоторых московских.
   Мне кажется, своим участием в походе "Красина" я мог бы принести практическую пользу делу закрепления в истории героических эпизодов спасения челюскинцев.
   Президиум и комфракция ленинградского оргкомитета, всемерно одобряя мое желание участвовать в походе "Красина", могут дать обо мне необходимые рекомендации, если в них будет нужда.
   Конечно, материально я никак не заинтересован. Мне важно только пропитание на время похода. На "Красине", безусловно, согласен выполнять любую работу, какая была бы мне поручена.
   Имею хороший фотоаппарат (полископ Цейсса, светос. 4,5), а потому при условии снабжения меня фотопластинками (6х10,7), которых в обычной продаже нет, мог бы обеспечить также серию стереоскопических снимков...
   С "Челюскиным" - не вышло. Снаряжалась очередная экспедиция в Таджикистан, и отказаться от нее значило бы предать дело, людей и себя. И он снова в походах по окраинным местам нашей Родины. Весь 1934 год - по Таджикистану, с экспедицией.
   ...После путешествия по Казахстану в 1935 году Лукницкий, собрав обширный материал, сел за роман о... Таджикистане. И так будет происходить с ним не раз. Никогда не мог он отступиться от большой таджикской темы. Только война перебила ее... Он написал роман "Земля молодости" и в 1937 году отправился в Заполярье плавать по Северным морям. И это отдельная тема. Весь 1938 год - снова Таджикистан. Там узнал, что соратник его по памирским путешествиям Г. Л. Юдин возглавляет экспедицию в Восточную Сибирь и занят организацией ее и подбором кадров для будущего лета. И Лукницкий, вернувшись из Средней Азии, решил двинуться в Сибирь...
   ФОТОТЕЛЕГРАММА ЮДИНУ(16.05.1939)
   А что, если б, дорогой Георгий Лазаревич, Ваш бывший коллектор Павел Лукницкий спросил Вас: не хотите ли Вы взять его с собой в Бодайбо или в любое хорошее место на должность, скажем, хотя бы "обвевателя комаров" или "чинильщика карандашей"? Писательский уют оставил бы в Ленинграде, а сам, вооруженный "лейкой" и вечным пером, с удовольствием превратился бы в Ливингстона. Если это действительно возможно, телеграфьте сначала принципиальное "да", а все остальное - в письмах - потом. Привет Над. Серг. Крепко жму руку. Ваш П. Лукницкий.
   ТЕЛЕГРАММА : ЮДИН - ЛУКНИЦКОМУ (19.05.1939)
   Приглашаем старшим коллектором оклад 350 рублей выезд конце мая необходима организационная помощь. Юдин.
   КАТКОВА1 - ЛУКНИЦКОМУ (весна 1939)
   Устройство Вас в нашу партию и изобретение вакансии - дело моих рук. Мне даже пришлось преодолеть некоторое сопротивление Г. Л., который вообразил, что Вы теперь настолько зазнались, что думаете о каких-то особых условиях и не сможете удовлетвориться обычной скромной партией, тем более в места, не нашумевшие экзотической известностью. Вместе с тем Ленско-Витимский р-он (Патомское нагорье) имеет свою прелесть и красоту, а также экзотичность. Золото и тайга чего стоят! Отвечаем на Ваши вопросы.
   Скорее отвечайте, т. к. надо знать скорее Ваше решение (претендент на Ваше место был уже в дверях, когда я Вашей телеграммой выбила его обратно).
   Привет. Надеюсь, что поедем вместе. Н. Каткова.
   Приписка:
   Надеюсь, что Ваша столь известная положительность не расстроит наших надежд на Ваше участие в работах. Все девушки считают Вас уже нашим. Но, вообще, последнее время Вы выкидываете трюки. Возможно, это будет Вам полезно. Говорят, что все к лучшему.
   Зная Ваш характер, убежден, что любой случай к лучшему, не упустите.
   Г. Юдин.
   Развитие индустрии в стране требовало беспрестанных вкладов. Нужны были новые и новые ресурсы. Чтобы шире развернуть добычу их, Геолком ВСНХ направлял геолого-разведывательные партии на поиски золота.
   Трест "Лензолото" был организован еще в 1921 году. В 1923-м СНК РСФСР издал декрет, который расширял льготы для золотопромышленников. Открывались месторождения, строились золотоизвлекательные фабрики.
   На приисках в отдаленных районах страны строились дома для рабочих и инженерно-технических работников, культурно-бытовые учреждения...
   ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО
   В вагоне поезда...
   ...Таинственная, ярко-зеленая, несущая в ветре ароматы трав, цветов, леса - тайга; долины, лощины с болотцами, нагроможденные по холмам ярусы девственных лесов, еще более величественных в дождливый день. И везде просторы, просторы - благодатный край для переселенцев, до сих пор еще не освоенные просторы, которые зовут к себе людей, людей, людей, чтоб возникли неисчислимые отары скота, бескрайние пастбища и посевы.
   Все это-в будущем. Сибирь еще только начинает рождаться. Поезд с заключенными около Нижнеудинска. Поезда с автомобилями, тракторами, многими грузами.
   Все - на Восток!
   Хозяйственные, продовольственные, промышленные, оборонные грузы.
   Все - на Восток!
   О попутчике
   Комсомолец, лет двадцати семи. В армии три года, артиллерист. В Хасанских боях участвовал непосредственно.
   До армии - лет восемь работал в глухих районах Сибири (в Нарымском крае).
   "...Командирован в район - значит, несколько месяцев. А иной уедет в район весной, возвращается через год, осенью: пока доберется!"
   "..."Остров смерти" (Александров) - 50 000 перебитых из пулеметов "Охотников за черепами". Судили".
   "...Никому неведомые поселки в глухой тайге - осевшие со времен гражданской войны белогвардейцы. Те, что поюжнее, - занимались и хлебопашеством..."
   "...Восстание 1932 года - 20 тысяч. Шли к Томску, из Сархата (?). Ликвидировано".
   "...В период до 1934 - 1935 гг. законности часто не было".
   "...Разбежался "рецидив" (термин для ссыльнопоселенцев). В Томске ловили всех беспаспортных. Приятель (рассказчика) сидел на завалинке, милуясь с девушкой. "Документы?" - "Не взял с собой, дома". Не разбираясь, забрали и его и ее. Получил ссылки два года. Через два года вернулся в Томск. Было много всякого..."
   "...В Нарымском крае многие комсомольцы переженились на "бывших графинях" (молодых девушках). За это их исключали (низовые организации) пачками. В одной - до 250 человек. Дело дошло до Москвы. Москва велела восстановить, после тщательной индивидуальной проверки, в зависимости от нынешнего лица жены и самого исключенного. Вышедшая замуж за комсомольца, спецпоселенка восстанавливалась в правах. Поэтому все женщины набивались замуж, удавалось это чаще всего самым красивым".
   Шесть книжек-дневников, то есть не менее двух тысяч страниц, заполненных убористым мелким почерком. На корешке первой от начала поездки: "Ленинград, Москва, Иркутск - июль 1939"; второй: "Иркутск, Ангара, Лена, Бодайбо, Тайга - июнь - июль 1939"; третьей: "Патомское нагорье, Тайга август 1939"; четвертой: "Патомское нагорье, Тайга - август 1939"; пятой: "Бодайбо, Лена - сентябрь 1939"; шестой: "Ангара, Иркутск, Москва, 1939".
   Все они снабжены в начале, иногда в середине или конце адресом владельца и просьбой к нашедшему, в случае утери, вернуть. По ходу записей встречаются рисунки, финансовые отчеты, схемы, засушенные цветы и травы тех мест, где велась запись.
   В книжках - ежедневные записи экспедиции Кадаликанского отряда Ленской геолого-геоморфологической партии; поставленные задачи и результаты работы; труд и быт участников; характеры работавших в партии людей; описание богатейшей природы; картинки жизни и быта пришельцев и местных жителей; их рассказы об истории края, об участии в сложном процессе преобразования Сибири. Огромное количество фотоиллюстраций...
   Короткие отрывки из дневника не могут дать полного представления об обстоятельствах, с которыми пришлось столкнуться участникам экспедиции. Во всех записных книжках этого периода ощущается недовольство и даже ругань в адрес Г. Л. Юдина. Либо он изменил своим принципам, либо ему помешали неизвестные обстоятельства. Безответственность его и равнодушие по отношению к людям, которых он отправил, к делу, которое ему было поручено, казались необъяснимыми...
   ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО
   15.06.1939, Иркутск
   Поезд пришел с опозданием на час. Вокзал, носильщики, извозчичья бричка. 20 рублей до гостиницы и 5 - на чай. Добродушный парень-извозчик, услужлив и разговорчив.
   Гостиница "Горняк", номер забронирован по телеграмме. Здесь люди ждут по несколько дней, живут на вокзале.
   Две койки. Белье чистое. Ночью клопы. Везде в городе множество огромных крылатых тараканов. Ванны нет, общая уборная и умывальная. В дежурке горячая вода, кипятильник. Гостиница треста "Лензолото" - все "свои".
   Поиски ресторана. Улицы мощеные: главная - Большая - деревянной шашкой. Много новых 4-этажных каменных домов. Деревянные - все со ставнями - старые. Несколько переполненных гостиниц. Магазины всякие, те же, что и в любом городе СССР. Город - большой, кино, театры, зверинец. В городе нет масла. Туговато с мясом, рыбой. Объясняется все неликвидированным последствием вредительства.
   Базар. Огурцы 16 рублей килограмм, морковь - три рубля десяток.
   Вокзал на левом берегу Ангары, город на правом. Широкий, отличный, с полкилометра мост. Ангара совершенно прозрачна, глубока, широка, быстра. Рассказывают ее особенность: замерзать начинает от дна, в отличие от всех других рек. Поверх льда - и зимой - вода.
   Дальше - подробная запись, которую кратко передаю своими словами.
   На следующий день, взяв на себя инициативу по добыче билетов на пароход, Павел Николаевич отправился в Управление Лензолотофлота, говорил с начальником эксплуатации Б. А. Нитовым. Тот рассказал, что флот с перевозками не справляется, но это можно было не рассказывать - люди месяцами ждали очереди на пароход. Сказал, что Управление пароходства само признается в беззаконии: пароходы четырехсотместные, а забирают по восемьсот пассажиров, да еще на буксире тащат сразу по нескольку барж, которые, хотя и предназначены для багажа, наполняются людьми...Сказал, что сообщил об этом в Москву, наркому, чтобы снять с себя ответственность. Сказал, что на Лене вообще способы транспортировки грузов - доисторические.
   16.06.1939
   Дом различных управлений Лензолота; в нем - магазин "Старательный". Давно не виданные мною полные полки - мануфактура, обувь - все по "золотым купонам"...
   17.06.1939
   ...Обещают каюту на "Ульянове". Вышел из Заярска 14-го, ожидается 18-го, к вечеру.
   ...Ночь - я на полу, на матраце, бессонница и клопы; Юра - на полу на спальном мешке; Соня и Лида - на кроватях. Комната завалена пожитками, хаос. На веревке над нами сушится белье Надежды Сергеевны1. Разговоры о Бодайбо: нет картошки, нет папирос, нет одеколона. Одеколон, очевидно, пьют.
   ...На мне все хлопоты по добыче билетов. Если б не мои писательские наскоки, пришлось бы сидеть тут неделю-две, а потом ехать в трюме. Но удалось "обговорить" начальника политотдела пароходства, парторга и начальника пристани.
   19.06.1939
   С утра спешу на пристань. Начальника нет: он на совещании диспетчеров. Касса открывается в 12, надо обязательно получить билеты до открытия. Сижу у парторга. На улице огромная толпа, чающая билетов. Очереди, переклички.
   Тут же пропагандист с семьей, едущий в Якутск по путевке ЦК, и представитель агитбригады водников (артистов), коих 13 человек и кои едут обслуживать различные пункты Севморпути по маршруту: Москва - Иркутск Якутск - Диксон - Тикси. Сев. мор. путь - Москва.
   И пропагандист, и бригада ждут, как и я. Наконец ведут сначала в комнату матери и ребенка (везде и всюду через такие комнаты женщинам с детьми продают билеты в первую очередь), кассирша выдает мне 4. Жесткая каюта 2 класса. За стеной гул ожидающей толпы. Так же, как и я, получает билеты пропагандист. "Бригаде" предложены билеты 3 кл. Они отказываются, шумят. На грузотакси, заказанном мною накануне, приехали с вещами мои спутники. 16 мест в камеру хранения не принимают. Вещи сгружены на улице.
   ...В 5 посадка. До этого хочу сдать груз в багаж. Грузчики дерут за переноску. Грузоприемщик предупреждает: "Принять в багаж могу, но с этим пароходом он не пойдет". В три приема под проливным дождем, надвинувшимся внезапно и скоро ушедшим, водружаемся в каюту. Очухиваемся. Пароход отходит без четверти 7.
   Палуба 1 и 2 классов забита пассажирами, не доставшими кают. В 3 классе, внизу, давка, вонь, грязь. "Ульянову" полагается 150 пассажиров. Погружено больше 300.
   Пароход колесный, но колесо у него - одно, за кормой. Поэтому и машинное отделение занимает его кормовую часть.
   Вода высока и мутна после сильных дождей. На левом берегу - аэродром, стоят несколько бывших бомбовозов, ныне - почтово-пассажирских самолетов - и новенькие амфибии, на которых сейчас совершаются рейсы в Бодайбо, Якутск и в другие места.
   Тянутся заводы и предприятия. Берега высоки, лесисты, зелень везде яркая. Солнце медленно склоняется, расцвечивая быструю воду...Закат...
   Через 4 часа - Усолье. Огни, огни и густо дымящиеся фабричные трубы с отражением в воде.
   Усолье - спичечная фабрика, соляной завод. Говорят, соль выпаривают, получают превосходную мелкокристаллическую, которую даже не надо молоть.
   21.06.1939
   ...Плывем по Ангаре. Берега низки, сплошь - в зелени, вчера было много островков и протоков, сегодня их мало. Ярко-зеленые сочные луга, цветы, березы - места благодатные. За лугами и березовыми рощами низин синеют высокие, мягкие горы в темно-зеленом, хвойном лесу. Попадаются деревни, ничем от обычных русских деревень не отличающиеся.
   22.06.1939
   Рано утром "Ульянов" пришел в Заярск. Гора, лес. Деревянное село, широкий - дугою - автотракт к самой пристани с горы; на пристани толпы тысяча человек, ждущих очереди на автомобили в Усть-Кут. Выскакиваю первым на берег и спешу в гору, где, говорят, "Автотранспортные учреждения".
   ...Мои документы действуют: "Об отдельной машине не может быть и речи. У нас план - 14 000 тонн груза, машины только трехтонки. А отправить вас отправим, сегодня же, по одному, в кабинах шоферов, разделив ваш багаж поровну на 4 машины".
   Ожидания. Мучительные. Ибо - жара, жажда, голод (ничего не ели с утра), мошкара. Уйти нельзя - ждем машин, их в гараже десятки. Но... диспетчер ссорится с шоферами не хочет, а они не хотят брать "казенных" пассажиров, предпочитая заработать "с левой стороны"...
   ...И этот путь на машине продолжался 13 часов. Отличное шоссе, впрочем - узкое. Щебенка. Сразу - тайга, густой лес, шофер гонит на полном газе она мчится, как тяжелый снаряд.
   Тракт Заярск - Усть-Кут - 270 км. Начал строиться в 1935 году, пролег примерно вдоль пешеходной тропы, которой когда-то ходили золотоискатели, стремившиеся к Лене, сдан в этом году, кроме нескольких десятков километров, где работа ведется еще и сейчас.
   Тракт взбирается на холмы, спускается, вьется. На высоких местах тайга в холмах, синяя, видна далеко.
   Деревня Каймоково. Глухая. И в ее плетнях, высоких, в ее многоячейных, оплетненных дворах есть нечто, отличающее ее от всех знакомых деревень. Шофер рассказывает, что жители этой деревни в прошлом жили грабежом и убийствами заходивших к ним и принимавших их "гостеприимство" искателей.
   Перед самым Усть-Кутом огромный цыганский табор - тенты, телеги, подобья палаток. В самом Уть-Куте цыганки бродят по улицам, предлагая гаданье.
   На высоте в километр, незаметной глазу, перевалочный пункт - поселок Хребтовых. Подъезжаем в 11 вечера. Здесь для всех машин Золототранса смена шоферов... Столовая для шоферов, кормят только их. Для пассажиров продуктов нет. Билет ССП помогает: кормят...
   Ночь, свет фар, тракт петлит в горах. Ходу от Хребтовых до Усть-Кута полагается 6 часов. Приехали раньше времени: "всыпят!" За мостом останавливаемся, выключаем мотор и мгновенно засыпаем, сидя и уронив головы к стенкам кабины. И желание спать до того томительно и непреодолимо, что, засыпая, испытываю состояние абсолютного блаженства.
   Через 1,5 часа одновременно просыпаемся...
   Все оттенки зари. Красота редкая. Из туманов вырастают "древние терема" стройучастков; усталость играет фантазией, ухожу вглубь тысячелетий, вхожу в какую-то сказку о древлянах, лесовиках, о диких племенах славянских лесов, будто присутствую при рождении древней Руси... И машина моя представляется мне машиною времени...
   Но вот тракт перестает быть трактом. Он - перерванная кочкообразными участками целина.
   Раскрывается широкая, просторная долина, река делает излук, огибая поселок, прикрытый тонкой оболочкой тумана, пропитанной встающим солнцем. Здесь дом отдыха для усть-кутцев.
   Еще немного пути - и горы раздвигаются иначе, поперечный простор - это Усть-Кут, занимающий большую территорию по обе стороны реки Кут вдоль берега Лены и по склонам ее холмов. Въезжаем в улицу, подъезжаем к самой пристани, где бивуак многих спящих людей...
   В Усть-Куте народ ждет счастья попасть на пароход неделями, раскинувшись гигантским станом, укрывшись кто чем, живя на берегу, под заборами, в амбарах, на пристани, на крышах недостроенных домов, проживаясь, полуголодая, ибо продуктов не хватает, и голодая, - многие прожились чуть не до последних штанов.
   Нам повезло. В Бодайбо пойдет пароход ЛУРПа1. Он обычно ходит по Якутской линии.
   Сыскал концы, обещали 4-местную каюту 2 класса. Удалось устроить и "комнату приезжающих" в Золотофлоте, на краю Усть-Кута, километра за 2 от пристани. Сдал вещи в багаж на дебаркадер.
   Солнце печет, состояние отвратительное, пить по-прежнему нечего, в городе ни квасу, ни воды. А ведь пить хотят тысячи людей, живущих на улице. Трудно рассчитывать, что они не станут пить воду из Лены, а это грозит дизентерией. Позже и я пил эту воду, - что сделаешь! Вода, впрочем, чистая!
   У меня нет денег на билеты, надо разменять аккредитив, - пошел в сберкассу. Закрыта! Зашел с черного хода. Повезло: служащие парни и девицы пили чай и кокетничали. Опять помог билет ССП, уважили, выдали деньги.
   ...Пароход должен уйти в час дня, все, кроме Надежды Сергеевны, собрались. А если она не приедет до отхода? Когда-то будет следующий пароход? Я-то не имею ничего против того, чтоб застрять здесь, отоспаться, а затем заняться литературным изучением Усть-Кута...
   Но если появится малейшая возможность, надо уехать - работа не ждет.
   Приехала, наконец, измученная Надежда Сергеевна, но тоже не жалуется. Ехать, ехать дальше...
   Мы "атакуем" Уть-Кут, добиваясь, где б пообедать, как бы утолить жажду. Столовых здесь 2 или 3 на тысячи ожидающих отправки людей. Они, как саранча, забивают все входы и выходы, уничтожают все, что можно съесть. И все же обедаем, простояв в очереди в столовой, что подальше и меньше заметна.
   В каком-то клубе полусонное собрание, с заднего двора поят теплым и скверным квасом. Очередь... Выпили.
   Уйти нельзя: надо не прозевать билеты и пароход. Блужданье по территории пристани. Сесть негде - в речном вокзале все забито подолгу живущим людом. На втором этаже нахожу скамейку на террасе, случайно, на минуту освободившуюся. Садимся все. Я мгновенно засыпаю. Сплю полчаса. К дебаркадеру подошел пароход. Последняя двухчасовая атака на билеты. Начальник дебаркадера ставит меня, с помощью стрелка, к кассе, но кассир забыл книжку классных билетов у себя "на квартире" и не может продать, пока не пропустит всю очередь и не закроет кассу. Началась посадка. Перед сходнями - тысячная толпа с вещами. Стрелки тщетно пытаются сдержать напор получивших билеты, оттесняют их все выше и выше. Сходни грозят рухнуть. Пассажиры лезут уже прямо по воде, как крысы. По живот в воде протаскивают пожитки наиболее ловкие. Все это - лавою на дебаркадер, на пароход.
   Касса, наконец, закрыта, шагая через людей и вещи вместе с кассиром, пробираюсь в его "квартиру" на дебаркадере. Покупаю 4 билета - каюта 2 класса. И прошу еще два - палубных, для геодезиста с женой, которые ехали со мной в поезде, и всюду не могут устроиться, и я всюду им помогаю.
   Последние усилия, багаж, грузчики, вваливаемся, когда с парохода снимают трап.
   Пароход стоит еще несколько часов метрах в десяти от дебаркадера...
   Выходим из Усть-Кута, таща на буксире 9 барж. В последнюю минуту санитарный надзор запретил взять 10-ю баржу, уже переполненную пассажирами, купившими билеты.
   Ночь. Лена тиха, благостна, тепла...
   28.06.1939
   ...Обошел весь пароход, ища укромного местечка, чтобы писать дневник. Везде груды сонных и полусонных тел - грязных и измотанных пассажиров 3 класса и палубных. Буксиро-пассажирский пароход ЛУРПа рассчитан на 170 пассажиров, а нас 300. Да еще около 600 пассажиров на баржах, которые мы тянем за собой, и груз.
   Пассажиров 1 и 2 классов стали кормить обедами. Этот обед мы сегодня пробовали - есть его невозможно, не лезет в рот даже после многодневной "диеты": щи - вода с капустой, котлеты полусъедобные, творог, скисший, и компот, который, как и творог, все выбрасывают за борт. На баржах и того нет, и, если б не случайные вынужденные стоянки, народ в буквальном смысле голодал бы.