Страница:
На один только миг представить себе, что было бы здесь, если бы очумелые орды тевтонов ворвались в наш родной, наш прекрасный город!.. Тысячи нас, ленинградцев, повешенных на деревьях Летнего сада, как повешены наши советские люди в Пскове и в Луге... Пьяные оргии немецкого офицерья среди разбитых фарфоровых ваз Эрмитажа. Изодранные фашистскими фельдфебелями бессмертные полотна Рафаэля и Леонардо да Винчи. Сброшенный с гранитной скалы, распиленный, перелитый на цепи для тюрем Медный всадник. Разложенные на улицах костры из творений Пушкина, Лермонтова, Толстого, Горького, из гениальных трудов провозвестников и создателей нашего Советского государства. А на этих кострах обугленные, со связанными проволокой руками трупы наших лучших людей, изнасилованных на снегу женщин, изрубленных на куски детей - наших веселых, бесстрашных детей, школьников, пионеров... А на заводах-гигантах - мы, гордые и свободные ленинградские рабочие, превращенные в рабов. Нас заставляют изготовлять орудия смерти, обращаемые насильниками против наших же, русских, советских людей. Нас избивают плетьми-семихвостками за каждое промедление в каторжном труде. Нам платят за этот труд голодом, медленно убивающим нас...
Так?.. Разве человеческая фантазия может поставить предел ужасам, какие принесли бы нам необузданные немецкие полчища, если бы мы позволили им ворваться в наш родной Ленинград?..
Нет! Никогда! Никогда! Никогда!.. Этому не бывать!.. Как бы тяжко нам ни было, что ни пришлось бы нам испытать в самозабвенной защите нашего осажденного города, мы охраним его от врага, мы не уступим врагу ни нашей чести, ни нашей свободы, ни нашего светлого будущего!..
Мы - правы. Мы несгибаемы и неустрашимы. Мы победим!"1.
13 ноября
Написал две статьи в ТАСС.
Сегодня - норма хлеба для населения сбавлена: 300 граммов вместо 400 для первой категории, 150 вместо 200 - по второй.
Немцами на днях взят Тихвин... Плохо!
А Петрозаводск, оказывается, у финнов уже давно. Лица, прибывшие из Мурманска, ехали через Сороку, но по новой железной дороге, обогнув Онежское озеро с востока.
14 ноября. 7 часов вечера
Таких бомбежек, как те, что были за последние сутки, я не помню, за все время войны. Было страшно. Даже нам, привыкшим ко всему ленинградцам. Со вчерашнего дня и до сегодняшнего полудня налеты производились беспрестанно, с короткими промежутками. Особенное впечатление произвел тот, что был с шести до семи утра, - в этот час бомбили Петроградскую сторону и Выборгскую сторону. Проснулся я от сильного сотрясения дома, - несколько бомб упали одна за другой подряд. Ночной налет я проспал, а во время вечернего вчера находился в квартире, одетый, но под конец заснул и проснулся только в час ночи. Затем снова лег спать, не раздеваясь, укрывшись полушубком и в валенках. Отец не спал и при каждом налете ходил в убежище. После утреннего налета я вышел на балкон, - над Новой Деревней алело огромное зарево. Там был большой пожар, он окончательно не ликвидирован еще и сейчас.
За последние сутки весь город был забросан фугасными бомбами. Случайно знаю только несколько мест, куда попали они. Одна - на Кировском проспекте, в каток, против дома No 26/28, все стекла в квартале выбиты. Одна - во двор дома на улице С. Перовской, рядом с надстройкой писателей. Одна - в здание Думы... Разве все перечислишь?
Вчера видел З., приехавшего накануне из Ораниенбаума. Он посвятил меня в обстановку на том участке фронта. Немцы с западной стороны побережья занимают Новый и Старый Петергоф, находясь километрах в восьми от Ораниенбаума, а с восточной стороны побережья располагаются в Копорском заливе, часть которого в наших руках. На южной стороне участка линия фронта проходит перед Гостилицами (находящимися у немцев). Такое положение на этом участке стабилизировалось с конца сентября.
Ораниенбаумский плацдарм надежен, к нему немцам не подступиться: он охраняем огнем наших фортов, Кронштадта, морской артиллерии всего Балтийского флота. Это такая мощь, что немцы, зарывшись в землю, боятся нос высунуть... И когда они пытаются обстрелами помешать нашим передвижениям между Ораниенбаумом и Кронштадтом, между Кронштадтом - Лисьим Носом и Ленинградом, подавляющий огонь нашей морской артиллерии корректирует балтийская авиация, наносящая, кроме того, хорошие бомбовые удары.
Поэтому у нас есть возможность излишки войск, оказавшихся на Ораниенбаумском плацдарме после отхода из Эстонии, перебрасывать на другие участки фронта.
Здесь у немцев, как говорится, видит око, да зуб неймет.
З. рассказывал: немцы придумали новое зверство - в оккупированной ими зоне отбирают здоровых русских мужчин и женщин, насильно превращают их в доноров. Беря зараз до полулитра крови у человека.
15 ноября
Звонок из "Правды": моя большая корреспонденция опубликована во вчерашнем номере.
За последние дни произошло много событий, о которых хочется мне сказать.
В Кронштадт, совершив трудный и опасный переход, благополучно прибыл караван кораблей с первыми тысячами защитников Ханко. Караван вел на миноносце "Стойкий" вице-адмирал Дрозд. За первым караваном двинутся следующие. Скоро льды скуют Балтику. И конечно, оставлять на всю зиму героический гарнизон гранитного полуострова Ханко без коммуникаций - значило бы обречь его на гибель. Свою роль крепости, стерегущей водные пути к Финскому заливу, Ханко выполнил с доблестью, которую будут помнить во все времена истории.
13 ноября в "Правде" помещено "Обращение защитников Москвы к героическим защитникам Ханко"...
Ханко еще стоит, уверенно и стойко сражается, но уже решено постепенно полностью эвакуировать весь его гарнизон1.
Свою роль выполнили острова Эзель и Даго, гарнизоны которых во второй половине октября оставались нашими морскими и воздушными базами в глубоком тылу врага.
Есть еще совсем маленький островок, в другой стороне, каждый день осыпаемый тысячами немецких мин и снарядов, который немцы, однако, не в силах взять. Этот островок - древняя крепость Орешек, раздваивающая Неву при выходе ее из Ладожского озера, против взятого немцами больше двух месяцев назад Шлиссельбурга.
Есть каменная, торчащая из ладожских вод скала - островок Сухо с маяком, необходимым нашему озерному транспорту, всю осень доставлявшему снабжение для Ленинграда в новый порт Осиновец. На островке несет вахту крошечный гарнизон моряков.
Наши люди вершат свой длительный, достойный удивления подвиг, одерживаемые только гордым сознанием, что они, русские люди, выполняют свой долг.
С таким же сознанием, не рассчитывая, конечно, остаться живым, совершил свой подвиг и летчик младший лейтенант Алексей Севастьянов, о котором с восхищением говорит ныне весь Ленинград.
В ясную, прозрачную ночь на 5 октября, когда на Ленинград совершали обычный налет немецкие бомбардировщики, один из них попал в перекрестие лучей прожекторов. Схваченный тонкими полосками света, он заметался, стремясь вырваться в тьму, но был замечен патрулирующим над городом Севастьяновым. Севастьянов погнался за ним, одинокий, на своем ночном истребителе, обстрелял его пулеметным огнем, но не сбил. И тогда на глазах у тысяч наблюдавших за воздушным боем ленинградцев Севастьянов пошел на таран. Немецкий "хейнкель" загорелся и грудой пылающих обломков упал на землю... А выброшенный ударом из своей кабины Севастьянов медленно опустился на парашюте. Он едва не замерз в ночном воздухе, но достиг родного города невредимым...
Который уже это по счету таран ленинградских летчиков!..
Много удивительных дел совершается в нынешнем жестоком, морозном ноябре под Ленинградом.
Вновь разыгрались бои на Неве. Левофланговые части 55-й армии в начале месяца нанесли удар на Усть-Тосно, чтобы овладеть Ивановским, Покровским и, сомкнувшись с частями Невской оперативной группы (НОГ) на "пятачке", развить наступление на Мгу...А там, на "пятачке", вновь и вновь совершая переправы через Неву, высадились три наши дивизии, - они переправлялись по битому, неверному льду с разводьями полыньями. Там действует 10-я дивизия, действуют бондаревцы; там на понтонах через Неву переправились - неслыханное дело! тяжелые пятидесятидвухтонные громадины, танки КВ. Эта переправа танков КВ кажется почти невероятной, но она совершилась, и теперь могучие самоходные крепости давят немецкие блиндажи, дзоты, орудия своими гусеницами, устрашая немцев, ведут вместе с пехотой наступательные бои.
Там сражаются много хороших, храбрых людей, не надеющихся в кровопролитнейших боях остаться живыми, но думающих совсем не о смерти, а о том, чтобы не посрамить земли нашей и добыть ей победу!
Она не придет сама и не достанется нам легко. Новые трудности со снабжением грозят лютым голодом Ленинграду. Уже, кажется, прекратилась на Ладоге навигация, а значит, прекратились и перевозки. Они возможны отныне только по воздуху, но сколько продовольствия можно доставить на самолетах трехмиллионному населению Ленинграда и его войскам?
Вот почему снижены нормы выдачи хлеба.
Но положение со снабжением Ленинграда ухудшается не только по этой причине.
Грозная опасность возникла со взятием немцами 8 декабря Тихвина. Надо во что бы то ни стало не допустить их дальнейшего продвижения к Ладожскому озеру, где - у Свири - они стремятся соединиться с финнами и тем полностью замкнуть новое, дальнее, кольцо окружения Ленинграда.
Немцы стремятся и к городу Волхову, грозят разрушением Волховской ГЭС. Их успех, их выход к южному побережью Ладоги привел бы к созданию еще одного - третьего по счету - кольца.
Опасность для Ленинграда столь очевидна и столь велика, что все силы наших войск напряглись до предела. Я знаю - к Волхову, к Тихвину спешат наши подкрепления отовсюду, и из дальних тылов страны. Даже отсюда, из осажденного Ленинграда, стрелковые части и морская пехота и вооружение перебрасываются за Ладогу на самолетах. Какой критический сейчас момент!
Он сказывается и в этих ожесточеннейших боях на Невском плацдарме (наши наступающие здесь дивизии оттягивают часть немецких сил на себя), и в небывалой работе захолоделых наших заводов, производящих вооружение, и во многом, о чем пока нельзя писать...
Под Тихвином и под Волховом скапливаются для отпора немцам огромные силы. Все собравшиеся в лесном и болотистом районе южнее и юго-восточнее побережья Ладоги армии уже наносят немцам сильные контрудары!..
Население Ленинграда в массе своей об этой разыгрывающейся грандиозной битве пока, пожалуй, вообще ничего не знает, а подробности ее неведомы, конечно, даже и обычно во многом осведомленным отдельным военным корреспондентам. Происходящее точно известно только командованию.
Хочется знать все и о боях за Москву. Там, на волоколамском, на можайском, на малоярославецком направлениях, по-прежнему кипит гигантская по масштабам и напряженности битва, о которой можно судить по множеству эпизодов, описываемых в газетах...
И все-таки, все-таки жизнь в Ленинграде идет нормально, своим чередом... Театр Ленинского комсомола поставил комедию Гольдони "Забавный случай". Недавно была премьера, афиши висят на стенах, голодные зрители в шубах, презирая обстрелы и бомбежки, ходят на этот спектакль. Звучит симфонический оркестр в захолоделом зале Филармонии.
В Доме имени Маяковского - в клубе писателей - сегодня был "Устный альманах No 1". Собрание отметило, что преобладающее большинство ленинградских писателей находится в рядах действующих Красной Армии и Флота, сражаясь с врагом как оружием слова, так и непосредственно боевым оружием. Собрание почтило вставанием память тех членов своей семьи - писателей и поэтов, - которые погибли в боях за Родину.
Свои произведения читали Ольга Берггольц, Н. Браун, В. Кетлинская, А. Тарасенков и другие. Всеволод Вишневский выступил с большой речью, сказал ее хорошо. Тут же была организована выставка многих десятков книг и брошюр, выпущенных писателями за время войны.
Я был на этом собрании, беседовал с Вишневским, с другими писателями и журналистами, военными корреспондентами, которые пришли сюда, на этот редкий в наши дни большой литературный вечер.
18 ноября. 7 часов 20 минут вечера
Все, как всегда, - пишу во время бомбежки города.
Последние дни враг безумствует, подвергая город многочасовым бомбежкам во все время суток, кроме, пожалуй, немногих дневных часов, когда светло и наши летчики нагоняют на этих шакалов тьмы страх. Несколько последних ночей были звездными, враг изощрялся особенно, но и в облачные, туманные ночи он не уменьшает своих налетов, и разница только в том, что в такие ночи он сбрасывает бомбы куда попало. Вчера, кроме всего прочего, он сбрасывал на парашютах слепяще яркие осветительные ракеты, от которых было светло как днем, пока, медленно снижаясь, они плыли над городом. После вчерашнего вечернего налета, когда в числе других районов была забросана бомбами моя Петроградская сторона, я выходил смотреть на огромный пожар между больницей Эрисмана и улицей Скороходова. Впрочем, таких пожаров, когда языки пламени лижут все небо, качаясь из стороны в сторону, я за последние дни видел уже немало.
Сколько бомб, фугасных, зажигательных, комбинированных, замедленного действия, за последние дни сброшено на город - и не счесть. Разрушений в городе все больше и больше.
Когда, падая с летящего самолета одна за другой, бомбы разрываются чередой, нарастающей по силе звука и дрожанию дома, и думаешь - окончилась ли эта очередь на самом громком разрыве или еще секунда - будет новый, еще более громкий, и еще один, для меня решающий, - сердце, конечно, замирает... Но вот очередь разрывов обрывается - последняя бомба разорвалась где-то в двух-трех кварталах от меня, дом мой стоит. И сам я тот же, кем был за минуту, - нарастание нервного напряжения кончается, и после короткой паузы продолжаешь делать то дело, от которого тебя эта досадная помеха на минуту-две отвлекла: пишешь следующую строку, либо снова уходишь в сон, либо допиваешь глоток недопитого чая, либо продолжаешь разговор с окружающими. Все просто и буднично. Это наш быт!
Радио возвестило сегодня о положении дела с обменом нотами между Америкой и Финляндией. Америка требует от Финляндии прекращения войны. Правительство Финляндии, зажатое между колен секущей его Германии, виляет, крутит и подличает, пытаясь вывернуться всяческими инсинуациями. Хэлл потребовал ответа прямого и точного: намерена ли Финляндия прекратить войну и отозвать от советских границ войска? Все эти переговоры ведутся уже давно и, к сожалению, темпами, не соответствующими степени ухудшения продовольственного положения в Ленинграде... Уверен: мир Финляндия с нами не заключит, не сможет противостоять фактически оккупировавшему ее Гитлеру. И смысл переговоров практически в том, что Англия, основываясь на отказе Финляндии от предложений США, начнет войну на Севере - на норвежско-мурманской линии. И это, конечно, явится для нас помощью. Но достаточно ли своевременной, чтобы уберечь Ленинград от крайней степени голода, если мы сами в ближайшее время не сможем прорвать блокаду?
А потому все помыслы: не рассчитывая на англо-американских дядей, самим сделать в ближайшие дни в с е, чтобы эту блокаду прорвать. Всякая недодуманность, недоделанность и промедление в этом единственно важном деле были бы гибельны для Ленинграда. Все ли сделано для того, чтобы петлю сорвать? Все ли делается?
Порой кажется: еще не все. Бои под Мгой идут яростные. Но еще много в городе военных сил, не брошенных пока на прорыв блокады. Надо их бросить в с е - прежде чем голод удушит нас! Надо разорвать кольцо любой ценой, любыми жертвами, хотя бы десятками тысяч человеческих жизней, - во имя спасения трех миллионов!
19 ноября
Странный мир! Там, где есть электрический свет, он синий, тусклый, мертвящий лица - на лестницах, в коридорах, в трамваях. В нескольких метрах от этого света мир кажется населенным невидимками: кто-то движется, вяло шагает, разговаривает, бормочет, а людей - нет! И вдруг мимо, вплотную, на уровне груди, проплывает крошечный таинственный белесоватый кружок - он плывет во тьме как будто сам по себе... И обозначенного им человека угадываешь только по хрипловатому затрудненному дыханию. Фосфоресцирующий кружок, люминофор, продается теперь везде, он - защита от нечаянного столкновения во тьме двух пешеходов. Такой кружок приобрел и я. Приколов его к своей груди в первый раз перед зеркалом, я вдруг представил себе, что тела у меня нет, но тут же засмеялся: я просто человек-невидимка!
Двинувшись от зеркала, я все-таки протянул руки вперед: не наткнуться бы на что-нибудь, не разбить себе лоб. Ведь недавно на улице я больно ударился лбом о лоб встречного человека!
А как ездят по Ленинграду шоферы? Ведь ездят!..
20 ноября. 11 часов 30 минут утра
Отныне по карточкам второй категории выдается 125 граммов хлеба, по карточкам первой - 250 граммов. Снижены нормы и в армии: передовым частям 500, тыловым и госпиталям - по 300. Хлеб с непонятным привкусом, то глинистого вида, то такой, как сегодня.
Ощущение голода трудно переносимо.
22 ноября. Вечер
Вчера по радио: в Киеве немцы казнили 52 тысячи евреев. Америка утверждает, что, возможно, не остановится перед вступлением в войну еще в этом году. На днях, видимо, возникнет война США с Японией.
Неделю назад силами до сорока дивизий немцы начали новое яростное наступление на Москву. В полы их летних мышиных курток задувает немилосердный вьюжный, морозный ветер. Им до зарезу нужны зимние квартиры, продовольствие и все богатства нашей столицы. Гитлеру нужно сохранить свои подмосковные армии и свой престиж... Центральные наши газеты и радио призывают советский народ к отражению страшной угрозы...
И, конечно, Гитлер рассчитывал бросить на штурм Москвы и все те дивизии, которые, разгромив наши войска у Ладоги, взяв город Волхов и выйдя к озеру здесь и со стороны Тихвина, выполнили бы задачи удушения Ленинграда вторым и третьим кольцами блокады.
Но именно в эти дни середины ноября, когда немцы начали новое наступление на Москву, наши войска нанесли немцам крепкий удар под Малой Вишерой, а 54-я армия сейчас уже остановила наступление врага на линии г. Волхов - Войбокало. Радио сообщило, что "бойцы командира Федюнинского развивают успех" - теснят фашистов, отбили несколько населенных пунктов... Несколько дней назад, 18 или 19 ноября, началось наше наступление на Тихвин.
Позавчерашняя "Ленинградская правда" сообщает о переименовании ряда стрелковых дивизий в гвардейские. В их числе 153-я дивизия генерал-майора Н. А. Гагена. Я знаю, что дивизия Гагена отбивается от немцев в составе 54-й армии, и такое переименование не может не быть, конечно, поощрением за отличные боевые действия.
И все это значит, что 54-я армия не допустила врага до Ладоги.
А на левобережье Невы, постепенно и упорно раздвигая "пятачок", расширяя плацдарм для наступления на Синявино и на Мгу и для прорыва блокады, ведут напряженнейшие наступательные бои наши ленинградские дивизии. Наше продвижение исчисляется метрами, но каждый такой метр земли обагрен кровью сотен людей. Оборонительные укрепления немцы здесь создали исключительно мощные и не жалеют никаких сил, чтобы удержать их любой ценой.
Из сказанного можно, во всяком случае, сделать два вывода. Первый: расчеты Гитлера взять Ленинград опять потерпели крах. Второй: перешедшие к обороне на Ленинградском фронте и теснимые гитлеровские армии перемалываются здесь, и уже не может быть речи об их переброске под Москву.
И уже хотя бы в этом - большой успех войск Ленинградского фронта!
Конец ноября я провел на передовых позициях, в 3-м Дзержинском полку Кировской дивизии народного ополчения. Полк, хорошо управляемый, организованный и умело сражающийся, уже ничем не отличается от кадровых частей нашей армии. Он надежно оберегает крайний левый фланг 23-й армии Сестрорецк, Курорт. Я собрал отличный материал.
Глава 12. ТЬМА, ХОЛОД, ГОЛОД
Ленинград. Декабрь 1941 г.
Первую неделю декабря я провел в прифронтовой деревне - в 80-м батальоне аэродромного обслуживания и в 34-м полку бомбардировочной авиации майора Парфенюка и комиссара Цибульского. Этот полк скоростных бомбардировщиков (СБ), вылетевших из Средней Азии на Ленинградский фронт, прибыв сюда на днях, сразу же вступил в бои. Бомбардировщики, еще до сих пор окрашенные в желто-коричнево-черные цвета гор и пустынь (потому что на сильном морозе перекрасить их в белых цвет не удается), почти каждый день совершают налеты на позиции немцев в районе Невского "пятачка", Синявина, Тосна, Любани. На свой аэродром машины возвращаются простреленными, искалеченными, но оставшиеся в живых члены экипажей вместе с механиками сразу их восстанавливают, и машины, число которых быстро уменьшается, снова и снова совершают боевые вылеты в неописуемо тяжелых условиях. И все же летчики пребывают в хорошем настроении, рвутся в бой, отказываются от лишнего часа отдыха, а раненые, чуть оправившись, вымаливают себе право вновь взяться за штурвалы своих кораблей, лететь на бомбежку врага. Обслуживающего персонала так мало, что даже мне вместе с летчиками пришлось принимать участие в подвеске бомб и в срочных аэродромных работах.
8 декабря я вернулся в Ленинград.
10 декабря. Ленинград
..."Вчера, 9 декабря, наши войска во главе с генералом армии тов. Мерецковым наголову разбили войска генерала Шмидта и заняли г. Тихвин. В боях за Тихвин разгромлены 12-я танковая, 18-я моторизованная и 61-я пехотная дивизии противника. Немцы оставили на поле более 7000 трупов..."
Такова добрая новость, сообщаемая Совинформбюро и опубликованная сегодня в "Ленинградской правде".
Петля, которой немцы хотели задушить Ленинград, стала слабее. Все взволнованы, - всем понятно значение этой победы для нашего города!..
11 декабря. 23 часа 30 минут
Глухая ночь. В комнате, как и во всем доме на улице Щорса, как почти во всех домах Ленинграда, - мороз и кромешная тьма.
Да!.. Тихвин освобожден вовремя! Приехав с фронта, я увидел Ленинград в значительно изменившемся к худшему состоянии. Вчера объявлены "изменения в трамвайном движении", но трамваи почти не ходят вообще. "Ленинградская правда" со вчерашнего дня выпускается на двух полосах вместо четырех. Много новых разрушений, уже исказивших почти каждый квартал. Сугробы снега на улицах. Люди - изможденные, с прозрачными лицами, медленно бредущие, темные тени на улицах. И все больше, все больше гробов, грубо сколоченных; их тащат на саночках спотыкающиеся, скользящие, слабосильные родственники умерших. А в домах с центральным отоплением перестали топить, и температура в комнатах почти равна температуре зимних суровых дней. Но хуже всего отсутствие света.
Придя с заплечным мешком, с тяжелой амуницией, с сильной головной болью после бессонной ночи на фронте домой и постучав в дверь, я был встречен голосами отца и моего друга Людмилы Федоровны. Они пребывали в непроницаемой тьме, хотя было лишь семь часов вечера. Электрическое освещение выключено в большинстве районов города, в преобладающем большинстве жилых домов. Свет дается только некоторым учреждениям и сохранился в тех редких жилых домах, кои пользуются одной проводкой с этими учреждениями. Свечей и керосина, конечно, нет. Удалось приспособить только чернильницу с фитильком, соорудить поминутно гаснущий ночничок-коптилку, дающую в точном смысле слова каплю света. Пишу сейчас сидя со стынущими руками за столом, в меховых чулках, ватных брюках, меховой куртке и полушубке, в меховой шапке.
Голод, холод и тьма. На днях брат с помощью дворника зарезал нашу любимую собаку, зарянскую лайку Мушку.
Давно ли еще невозможно было представить себе, что будем питаться собачиной! Теперь все предрассудки отброшены. Видел вчера среди объявлений о продаже вещей и такое: "Куплю хорошую собаку-овчарку. Инженер такой-то". Прочитав объявление, усмехнулся. К чему такая точность: овчарку, да еще "хорошую?" А чтобы не предлагали маленькую! Кошки стали самым лакомым блюдом ленинградцев, но мало счастливцев, которым удается раздобыть собаку или кошку!
В передовице сегодняшней "Ленинградской правды", посвященной освобождению Тихвина, а затем и Ельца ("выдыхается второе немецкое наступление на Москву"!), много говорится о стойкости ленинградцев. Но есть там и такие слова:
"Однако неизбежные в условиях блокады лишения и невзгоды действуют на людей слабых, рождают у малодушных уныние. К чести Ленинграда, таких людей среди нас немного. Но как бы мало их ни было, надо помнить, что провокаторы и фашистские лазутчики пользуются трудностями, пытаются посеять дух сомнения, неверия и пораженчества, используя подобных людей..."
Таких людей действительно очень мало. Вопреки всем лишениям, каждый ленинградец трудится, выполняя назначенное ему дело. Ведь даже театры - в невыносимых, конечно, условиях, но работают! "Сирано де Бержерак", "Дама с камелиями", "Баядера", "Дворянское гнездо" - вот их репертуар, полный презрения к врагу, удивительный в наши дни. Работают и десятка два кинотеатров. Назло врагу публика в шубах, с закутанными в платки лицами ходит смотреть "Большую жизнь", и "Вражьи тропы", и "Дубровского"...
При хороших сведениях с фронта с илы изголодавшихся ленинградцев удваиваются. Каждый убежден, что разгром немцев под Ленинградом уже не за горами!
12 декабря. 20 часов
Так?.. Разве человеческая фантазия может поставить предел ужасам, какие принесли бы нам необузданные немецкие полчища, если бы мы позволили им ворваться в наш родной Ленинград?..
Нет! Никогда! Никогда! Никогда!.. Этому не бывать!.. Как бы тяжко нам ни было, что ни пришлось бы нам испытать в самозабвенной защите нашего осажденного города, мы охраним его от врага, мы не уступим врагу ни нашей чести, ни нашей свободы, ни нашего светлого будущего!..
Мы - правы. Мы несгибаемы и неустрашимы. Мы победим!"1.
13 ноября
Написал две статьи в ТАСС.
Сегодня - норма хлеба для населения сбавлена: 300 граммов вместо 400 для первой категории, 150 вместо 200 - по второй.
Немцами на днях взят Тихвин... Плохо!
А Петрозаводск, оказывается, у финнов уже давно. Лица, прибывшие из Мурманска, ехали через Сороку, но по новой железной дороге, обогнув Онежское озеро с востока.
14 ноября. 7 часов вечера
Таких бомбежек, как те, что были за последние сутки, я не помню, за все время войны. Было страшно. Даже нам, привыкшим ко всему ленинградцам. Со вчерашнего дня и до сегодняшнего полудня налеты производились беспрестанно, с короткими промежутками. Особенное впечатление произвел тот, что был с шести до семи утра, - в этот час бомбили Петроградскую сторону и Выборгскую сторону. Проснулся я от сильного сотрясения дома, - несколько бомб упали одна за другой подряд. Ночной налет я проспал, а во время вечернего вчера находился в квартире, одетый, но под конец заснул и проснулся только в час ночи. Затем снова лег спать, не раздеваясь, укрывшись полушубком и в валенках. Отец не спал и при каждом налете ходил в убежище. После утреннего налета я вышел на балкон, - над Новой Деревней алело огромное зарево. Там был большой пожар, он окончательно не ликвидирован еще и сейчас.
За последние сутки весь город был забросан фугасными бомбами. Случайно знаю только несколько мест, куда попали они. Одна - на Кировском проспекте, в каток, против дома No 26/28, все стекла в квартале выбиты. Одна - во двор дома на улице С. Перовской, рядом с надстройкой писателей. Одна - в здание Думы... Разве все перечислишь?
Вчера видел З., приехавшего накануне из Ораниенбаума. Он посвятил меня в обстановку на том участке фронта. Немцы с западной стороны побережья занимают Новый и Старый Петергоф, находясь километрах в восьми от Ораниенбаума, а с восточной стороны побережья располагаются в Копорском заливе, часть которого в наших руках. На южной стороне участка линия фронта проходит перед Гостилицами (находящимися у немцев). Такое положение на этом участке стабилизировалось с конца сентября.
Ораниенбаумский плацдарм надежен, к нему немцам не подступиться: он охраняем огнем наших фортов, Кронштадта, морской артиллерии всего Балтийского флота. Это такая мощь, что немцы, зарывшись в землю, боятся нос высунуть... И когда они пытаются обстрелами помешать нашим передвижениям между Ораниенбаумом и Кронштадтом, между Кронштадтом - Лисьим Носом и Ленинградом, подавляющий огонь нашей морской артиллерии корректирует балтийская авиация, наносящая, кроме того, хорошие бомбовые удары.
Поэтому у нас есть возможность излишки войск, оказавшихся на Ораниенбаумском плацдарме после отхода из Эстонии, перебрасывать на другие участки фронта.
Здесь у немцев, как говорится, видит око, да зуб неймет.
З. рассказывал: немцы придумали новое зверство - в оккупированной ими зоне отбирают здоровых русских мужчин и женщин, насильно превращают их в доноров. Беря зараз до полулитра крови у человека.
15 ноября
Звонок из "Правды": моя большая корреспонденция опубликована во вчерашнем номере.
За последние дни произошло много событий, о которых хочется мне сказать.
В Кронштадт, совершив трудный и опасный переход, благополучно прибыл караван кораблей с первыми тысячами защитников Ханко. Караван вел на миноносце "Стойкий" вице-адмирал Дрозд. За первым караваном двинутся следующие. Скоро льды скуют Балтику. И конечно, оставлять на всю зиму героический гарнизон гранитного полуострова Ханко без коммуникаций - значило бы обречь его на гибель. Свою роль крепости, стерегущей водные пути к Финскому заливу, Ханко выполнил с доблестью, которую будут помнить во все времена истории.
13 ноября в "Правде" помещено "Обращение защитников Москвы к героическим защитникам Ханко"...
Ханко еще стоит, уверенно и стойко сражается, но уже решено постепенно полностью эвакуировать весь его гарнизон1.
Свою роль выполнили острова Эзель и Даго, гарнизоны которых во второй половине октября оставались нашими морскими и воздушными базами в глубоком тылу врага.
Есть еще совсем маленький островок, в другой стороне, каждый день осыпаемый тысячами немецких мин и снарядов, который немцы, однако, не в силах взять. Этот островок - древняя крепость Орешек, раздваивающая Неву при выходе ее из Ладожского озера, против взятого немцами больше двух месяцев назад Шлиссельбурга.
Есть каменная, торчащая из ладожских вод скала - островок Сухо с маяком, необходимым нашему озерному транспорту, всю осень доставлявшему снабжение для Ленинграда в новый порт Осиновец. На островке несет вахту крошечный гарнизон моряков.
Наши люди вершат свой длительный, достойный удивления подвиг, одерживаемые только гордым сознанием, что они, русские люди, выполняют свой долг.
С таким же сознанием, не рассчитывая, конечно, остаться живым, совершил свой подвиг и летчик младший лейтенант Алексей Севастьянов, о котором с восхищением говорит ныне весь Ленинград.
В ясную, прозрачную ночь на 5 октября, когда на Ленинград совершали обычный налет немецкие бомбардировщики, один из них попал в перекрестие лучей прожекторов. Схваченный тонкими полосками света, он заметался, стремясь вырваться в тьму, но был замечен патрулирующим над городом Севастьяновым. Севастьянов погнался за ним, одинокий, на своем ночном истребителе, обстрелял его пулеметным огнем, но не сбил. И тогда на глазах у тысяч наблюдавших за воздушным боем ленинградцев Севастьянов пошел на таран. Немецкий "хейнкель" загорелся и грудой пылающих обломков упал на землю... А выброшенный ударом из своей кабины Севастьянов медленно опустился на парашюте. Он едва не замерз в ночном воздухе, но достиг родного города невредимым...
Который уже это по счету таран ленинградских летчиков!..
Много удивительных дел совершается в нынешнем жестоком, морозном ноябре под Ленинградом.
Вновь разыгрались бои на Неве. Левофланговые части 55-й армии в начале месяца нанесли удар на Усть-Тосно, чтобы овладеть Ивановским, Покровским и, сомкнувшись с частями Невской оперативной группы (НОГ) на "пятачке", развить наступление на Мгу...А там, на "пятачке", вновь и вновь совершая переправы через Неву, высадились три наши дивизии, - они переправлялись по битому, неверному льду с разводьями полыньями. Там действует 10-я дивизия, действуют бондаревцы; там на понтонах через Неву переправились - неслыханное дело! тяжелые пятидесятидвухтонные громадины, танки КВ. Эта переправа танков КВ кажется почти невероятной, но она совершилась, и теперь могучие самоходные крепости давят немецкие блиндажи, дзоты, орудия своими гусеницами, устрашая немцев, ведут вместе с пехотой наступательные бои.
Там сражаются много хороших, храбрых людей, не надеющихся в кровопролитнейших боях остаться живыми, но думающих совсем не о смерти, а о том, чтобы не посрамить земли нашей и добыть ей победу!
Она не придет сама и не достанется нам легко. Новые трудности со снабжением грозят лютым голодом Ленинграду. Уже, кажется, прекратилась на Ладоге навигация, а значит, прекратились и перевозки. Они возможны отныне только по воздуху, но сколько продовольствия можно доставить на самолетах трехмиллионному населению Ленинграда и его войскам?
Вот почему снижены нормы выдачи хлеба.
Но положение со снабжением Ленинграда ухудшается не только по этой причине.
Грозная опасность возникла со взятием немцами 8 декабря Тихвина. Надо во что бы то ни стало не допустить их дальнейшего продвижения к Ладожскому озеру, где - у Свири - они стремятся соединиться с финнами и тем полностью замкнуть новое, дальнее, кольцо окружения Ленинграда.
Немцы стремятся и к городу Волхову, грозят разрушением Волховской ГЭС. Их успех, их выход к южному побережью Ладоги привел бы к созданию еще одного - третьего по счету - кольца.
Опасность для Ленинграда столь очевидна и столь велика, что все силы наших войск напряглись до предела. Я знаю - к Волхову, к Тихвину спешат наши подкрепления отовсюду, и из дальних тылов страны. Даже отсюда, из осажденного Ленинграда, стрелковые части и морская пехота и вооружение перебрасываются за Ладогу на самолетах. Какой критический сейчас момент!
Он сказывается и в этих ожесточеннейших боях на Невском плацдарме (наши наступающие здесь дивизии оттягивают часть немецких сил на себя), и в небывалой работе захолоделых наших заводов, производящих вооружение, и во многом, о чем пока нельзя писать...
Под Тихвином и под Волховом скапливаются для отпора немцам огромные силы. Все собравшиеся в лесном и болотистом районе южнее и юго-восточнее побережья Ладоги армии уже наносят немцам сильные контрудары!..
Население Ленинграда в массе своей об этой разыгрывающейся грандиозной битве пока, пожалуй, вообще ничего не знает, а подробности ее неведомы, конечно, даже и обычно во многом осведомленным отдельным военным корреспондентам. Происходящее точно известно только командованию.
Хочется знать все и о боях за Москву. Там, на волоколамском, на можайском, на малоярославецком направлениях, по-прежнему кипит гигантская по масштабам и напряженности битва, о которой можно судить по множеству эпизодов, описываемых в газетах...
И все-таки, все-таки жизнь в Ленинграде идет нормально, своим чередом... Театр Ленинского комсомола поставил комедию Гольдони "Забавный случай". Недавно была премьера, афиши висят на стенах, голодные зрители в шубах, презирая обстрелы и бомбежки, ходят на этот спектакль. Звучит симфонический оркестр в захолоделом зале Филармонии.
В Доме имени Маяковского - в клубе писателей - сегодня был "Устный альманах No 1". Собрание отметило, что преобладающее большинство ленинградских писателей находится в рядах действующих Красной Армии и Флота, сражаясь с врагом как оружием слова, так и непосредственно боевым оружием. Собрание почтило вставанием память тех членов своей семьи - писателей и поэтов, - которые погибли в боях за Родину.
Свои произведения читали Ольга Берггольц, Н. Браун, В. Кетлинская, А. Тарасенков и другие. Всеволод Вишневский выступил с большой речью, сказал ее хорошо. Тут же была организована выставка многих десятков книг и брошюр, выпущенных писателями за время войны.
Я был на этом собрании, беседовал с Вишневским, с другими писателями и журналистами, военными корреспондентами, которые пришли сюда, на этот редкий в наши дни большой литературный вечер.
18 ноября. 7 часов 20 минут вечера
Все, как всегда, - пишу во время бомбежки города.
Последние дни враг безумствует, подвергая город многочасовым бомбежкам во все время суток, кроме, пожалуй, немногих дневных часов, когда светло и наши летчики нагоняют на этих шакалов тьмы страх. Несколько последних ночей были звездными, враг изощрялся особенно, но и в облачные, туманные ночи он не уменьшает своих налетов, и разница только в том, что в такие ночи он сбрасывает бомбы куда попало. Вчера, кроме всего прочего, он сбрасывал на парашютах слепяще яркие осветительные ракеты, от которых было светло как днем, пока, медленно снижаясь, они плыли над городом. После вчерашнего вечернего налета, когда в числе других районов была забросана бомбами моя Петроградская сторона, я выходил смотреть на огромный пожар между больницей Эрисмана и улицей Скороходова. Впрочем, таких пожаров, когда языки пламени лижут все небо, качаясь из стороны в сторону, я за последние дни видел уже немало.
Сколько бомб, фугасных, зажигательных, комбинированных, замедленного действия, за последние дни сброшено на город - и не счесть. Разрушений в городе все больше и больше.
Когда, падая с летящего самолета одна за другой, бомбы разрываются чередой, нарастающей по силе звука и дрожанию дома, и думаешь - окончилась ли эта очередь на самом громком разрыве или еще секунда - будет новый, еще более громкий, и еще один, для меня решающий, - сердце, конечно, замирает... Но вот очередь разрывов обрывается - последняя бомба разорвалась где-то в двух-трех кварталах от меня, дом мой стоит. И сам я тот же, кем был за минуту, - нарастание нервного напряжения кончается, и после короткой паузы продолжаешь делать то дело, от которого тебя эта досадная помеха на минуту-две отвлекла: пишешь следующую строку, либо снова уходишь в сон, либо допиваешь глоток недопитого чая, либо продолжаешь разговор с окружающими. Все просто и буднично. Это наш быт!
Радио возвестило сегодня о положении дела с обменом нотами между Америкой и Финляндией. Америка требует от Финляндии прекращения войны. Правительство Финляндии, зажатое между колен секущей его Германии, виляет, крутит и подличает, пытаясь вывернуться всяческими инсинуациями. Хэлл потребовал ответа прямого и точного: намерена ли Финляндия прекратить войну и отозвать от советских границ войска? Все эти переговоры ведутся уже давно и, к сожалению, темпами, не соответствующими степени ухудшения продовольственного положения в Ленинграде... Уверен: мир Финляндия с нами не заключит, не сможет противостоять фактически оккупировавшему ее Гитлеру. И смысл переговоров практически в том, что Англия, основываясь на отказе Финляндии от предложений США, начнет войну на Севере - на норвежско-мурманской линии. И это, конечно, явится для нас помощью. Но достаточно ли своевременной, чтобы уберечь Ленинград от крайней степени голода, если мы сами в ближайшее время не сможем прорвать блокаду?
А потому все помыслы: не рассчитывая на англо-американских дядей, самим сделать в ближайшие дни в с е, чтобы эту блокаду прорвать. Всякая недодуманность, недоделанность и промедление в этом единственно важном деле были бы гибельны для Ленинграда. Все ли сделано для того, чтобы петлю сорвать? Все ли делается?
Порой кажется: еще не все. Бои под Мгой идут яростные. Но еще много в городе военных сил, не брошенных пока на прорыв блокады. Надо их бросить в с е - прежде чем голод удушит нас! Надо разорвать кольцо любой ценой, любыми жертвами, хотя бы десятками тысяч человеческих жизней, - во имя спасения трех миллионов!
19 ноября
Странный мир! Там, где есть электрический свет, он синий, тусклый, мертвящий лица - на лестницах, в коридорах, в трамваях. В нескольких метрах от этого света мир кажется населенным невидимками: кто-то движется, вяло шагает, разговаривает, бормочет, а людей - нет! И вдруг мимо, вплотную, на уровне груди, проплывает крошечный таинственный белесоватый кружок - он плывет во тьме как будто сам по себе... И обозначенного им человека угадываешь только по хрипловатому затрудненному дыханию. Фосфоресцирующий кружок, люминофор, продается теперь везде, он - защита от нечаянного столкновения во тьме двух пешеходов. Такой кружок приобрел и я. Приколов его к своей груди в первый раз перед зеркалом, я вдруг представил себе, что тела у меня нет, но тут же засмеялся: я просто человек-невидимка!
Двинувшись от зеркала, я все-таки протянул руки вперед: не наткнуться бы на что-нибудь, не разбить себе лоб. Ведь недавно на улице я больно ударился лбом о лоб встречного человека!
А как ездят по Ленинграду шоферы? Ведь ездят!..
20 ноября. 11 часов 30 минут утра
Отныне по карточкам второй категории выдается 125 граммов хлеба, по карточкам первой - 250 граммов. Снижены нормы и в армии: передовым частям 500, тыловым и госпиталям - по 300. Хлеб с непонятным привкусом, то глинистого вида, то такой, как сегодня.
Ощущение голода трудно переносимо.
22 ноября. Вечер
Вчера по радио: в Киеве немцы казнили 52 тысячи евреев. Америка утверждает, что, возможно, не остановится перед вступлением в войну еще в этом году. На днях, видимо, возникнет война США с Японией.
Неделю назад силами до сорока дивизий немцы начали новое яростное наступление на Москву. В полы их летних мышиных курток задувает немилосердный вьюжный, морозный ветер. Им до зарезу нужны зимние квартиры, продовольствие и все богатства нашей столицы. Гитлеру нужно сохранить свои подмосковные армии и свой престиж... Центральные наши газеты и радио призывают советский народ к отражению страшной угрозы...
И, конечно, Гитлер рассчитывал бросить на штурм Москвы и все те дивизии, которые, разгромив наши войска у Ладоги, взяв город Волхов и выйдя к озеру здесь и со стороны Тихвина, выполнили бы задачи удушения Ленинграда вторым и третьим кольцами блокады.
Но именно в эти дни середины ноября, когда немцы начали новое наступление на Москву, наши войска нанесли немцам крепкий удар под Малой Вишерой, а 54-я армия сейчас уже остановила наступление врага на линии г. Волхов - Войбокало. Радио сообщило, что "бойцы командира Федюнинского развивают успех" - теснят фашистов, отбили несколько населенных пунктов... Несколько дней назад, 18 или 19 ноября, началось наше наступление на Тихвин.
Позавчерашняя "Ленинградская правда" сообщает о переименовании ряда стрелковых дивизий в гвардейские. В их числе 153-я дивизия генерал-майора Н. А. Гагена. Я знаю, что дивизия Гагена отбивается от немцев в составе 54-й армии, и такое переименование не может не быть, конечно, поощрением за отличные боевые действия.
И все это значит, что 54-я армия не допустила врага до Ладоги.
А на левобережье Невы, постепенно и упорно раздвигая "пятачок", расширяя плацдарм для наступления на Синявино и на Мгу и для прорыва блокады, ведут напряженнейшие наступательные бои наши ленинградские дивизии. Наше продвижение исчисляется метрами, но каждый такой метр земли обагрен кровью сотен людей. Оборонительные укрепления немцы здесь создали исключительно мощные и не жалеют никаких сил, чтобы удержать их любой ценой.
Из сказанного можно, во всяком случае, сделать два вывода. Первый: расчеты Гитлера взять Ленинград опять потерпели крах. Второй: перешедшие к обороне на Ленинградском фронте и теснимые гитлеровские армии перемалываются здесь, и уже не может быть речи об их переброске под Москву.
И уже хотя бы в этом - большой успех войск Ленинградского фронта!
Конец ноября я провел на передовых позициях, в 3-м Дзержинском полку Кировской дивизии народного ополчения. Полк, хорошо управляемый, организованный и умело сражающийся, уже ничем не отличается от кадровых частей нашей армии. Он надежно оберегает крайний левый фланг 23-й армии Сестрорецк, Курорт. Я собрал отличный материал.
Глава 12. ТЬМА, ХОЛОД, ГОЛОД
Ленинград. Декабрь 1941 г.
Первую неделю декабря я провел в прифронтовой деревне - в 80-м батальоне аэродромного обслуживания и в 34-м полку бомбардировочной авиации майора Парфенюка и комиссара Цибульского. Этот полк скоростных бомбардировщиков (СБ), вылетевших из Средней Азии на Ленинградский фронт, прибыв сюда на днях, сразу же вступил в бои. Бомбардировщики, еще до сих пор окрашенные в желто-коричнево-черные цвета гор и пустынь (потому что на сильном морозе перекрасить их в белых цвет не удается), почти каждый день совершают налеты на позиции немцев в районе Невского "пятачка", Синявина, Тосна, Любани. На свой аэродром машины возвращаются простреленными, искалеченными, но оставшиеся в живых члены экипажей вместе с механиками сразу их восстанавливают, и машины, число которых быстро уменьшается, снова и снова совершают боевые вылеты в неописуемо тяжелых условиях. И все же летчики пребывают в хорошем настроении, рвутся в бой, отказываются от лишнего часа отдыха, а раненые, чуть оправившись, вымаливают себе право вновь взяться за штурвалы своих кораблей, лететь на бомбежку врага. Обслуживающего персонала так мало, что даже мне вместе с летчиками пришлось принимать участие в подвеске бомб и в срочных аэродромных работах.
8 декабря я вернулся в Ленинград.
10 декабря. Ленинград
..."Вчера, 9 декабря, наши войска во главе с генералом армии тов. Мерецковым наголову разбили войска генерала Шмидта и заняли г. Тихвин. В боях за Тихвин разгромлены 12-я танковая, 18-я моторизованная и 61-я пехотная дивизии противника. Немцы оставили на поле более 7000 трупов..."
Такова добрая новость, сообщаемая Совинформбюро и опубликованная сегодня в "Ленинградской правде".
Петля, которой немцы хотели задушить Ленинград, стала слабее. Все взволнованы, - всем понятно значение этой победы для нашего города!..
11 декабря. 23 часа 30 минут
Глухая ночь. В комнате, как и во всем доме на улице Щорса, как почти во всех домах Ленинграда, - мороз и кромешная тьма.
Да!.. Тихвин освобожден вовремя! Приехав с фронта, я увидел Ленинград в значительно изменившемся к худшему состоянии. Вчера объявлены "изменения в трамвайном движении", но трамваи почти не ходят вообще. "Ленинградская правда" со вчерашнего дня выпускается на двух полосах вместо четырех. Много новых разрушений, уже исказивших почти каждый квартал. Сугробы снега на улицах. Люди - изможденные, с прозрачными лицами, медленно бредущие, темные тени на улицах. И все больше, все больше гробов, грубо сколоченных; их тащат на саночках спотыкающиеся, скользящие, слабосильные родственники умерших. А в домах с центральным отоплением перестали топить, и температура в комнатах почти равна температуре зимних суровых дней. Но хуже всего отсутствие света.
Придя с заплечным мешком, с тяжелой амуницией, с сильной головной болью после бессонной ночи на фронте домой и постучав в дверь, я был встречен голосами отца и моего друга Людмилы Федоровны. Они пребывали в непроницаемой тьме, хотя было лишь семь часов вечера. Электрическое освещение выключено в большинстве районов города, в преобладающем большинстве жилых домов. Свет дается только некоторым учреждениям и сохранился в тех редких жилых домах, кои пользуются одной проводкой с этими учреждениями. Свечей и керосина, конечно, нет. Удалось приспособить только чернильницу с фитильком, соорудить поминутно гаснущий ночничок-коптилку, дающую в точном смысле слова каплю света. Пишу сейчас сидя со стынущими руками за столом, в меховых чулках, ватных брюках, меховой куртке и полушубке, в меховой шапке.
Голод, холод и тьма. На днях брат с помощью дворника зарезал нашу любимую собаку, зарянскую лайку Мушку.
Давно ли еще невозможно было представить себе, что будем питаться собачиной! Теперь все предрассудки отброшены. Видел вчера среди объявлений о продаже вещей и такое: "Куплю хорошую собаку-овчарку. Инженер такой-то". Прочитав объявление, усмехнулся. К чему такая точность: овчарку, да еще "хорошую?" А чтобы не предлагали маленькую! Кошки стали самым лакомым блюдом ленинградцев, но мало счастливцев, которым удается раздобыть собаку или кошку!
В передовице сегодняшней "Ленинградской правды", посвященной освобождению Тихвина, а затем и Ельца ("выдыхается второе немецкое наступление на Москву"!), много говорится о стойкости ленинградцев. Но есть там и такие слова:
"Однако неизбежные в условиях блокады лишения и невзгоды действуют на людей слабых, рождают у малодушных уныние. К чести Ленинграда, таких людей среди нас немного. Но как бы мало их ни было, надо помнить, что провокаторы и фашистские лазутчики пользуются трудностями, пытаются посеять дух сомнения, неверия и пораженчества, используя подобных людей..."
Таких людей действительно очень мало. Вопреки всем лишениям, каждый ленинградец трудится, выполняя назначенное ему дело. Ведь даже театры - в невыносимых, конечно, условиях, но работают! "Сирано де Бержерак", "Дама с камелиями", "Баядера", "Дворянское гнездо" - вот их репертуар, полный презрения к врагу, удивительный в наши дни. Работают и десятка два кинотеатров. Назло врагу публика в шубах, с закутанными в платки лицами ходит смотреть "Большую жизнь", и "Вражьи тропы", и "Дубровского"...
При хороших сведениях с фронта с илы изголодавшихся ленинградцев удваиваются. Каждый убежден, что разгром немцев под Ленинградом уже не за горами!
12 декабря. 20 часов