Юрий Магалиф
   ТИПТИК,
   ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ОДНОГО МАЛЬЧИКА,
   ВЕЛИКОЛЕПНОЙ БАБУШКИ И ГОВОРЯЩЕГО ВОРОНА
   - Это что же за имя такое - Типтик?
   - Да вот уж такое. Обыкновенное имя - Типтик.
   - Нет, не обыкновенное. Ты, наверное, его просто придумал. Таких имен не бывает.
   - Всякие имена бывают. Имена бывают всякие, и мальчишки тоже бывают всякие.
   - А этот твой Типтик - какой мальчишка?
   - Вроде тебя. Росту невысокого, но и не такой уж малыш. Не толстый и не худенький - в самый раз. Глаза серые, нос курносый... И по правде говоря, зовут его не Типтик, а Тимофей. Тимофей Птахин. Вот как его зовут по настоящему.
   - А ты говорить - Типтик. Выдумал, да?
   - Я тут ни при чем. Это ребята в его классе так придумали: взяли первые буквы от имени и фамилии. Получилось - ТИПТ. А потом, чтобы удобнее было выговаривать, прибавили еще две буковки. И получилось - ТИПТИК.
   - Смешно получилось.
   - А мне нравится.
   - Мне тоже нравится... Ну, и что же было сначала?
   - Ничего особенного сначала не было. Ходил Типтик в школу. В первый класс, потом во второй, потом - перешел в третий...
   - А приключения? Ты же обещал рассказать о необыкновенных приключениях этого мальчишки.
   - Очень уж необыкновенные приключения. Боюсь - не поверишь.
   - А ты не выдумывай. Рассказывай по правде все, как было.
   - Все равно, не поверишь.
   - Это сказка?
   - Сам не знаю... Не могу понять - где кончается правда и где начинается сказка.
   - Все-таки расскажи, пожалуйста.
   - Ну что ж, слушай.
   - И про Ворона не забудь!
   - Не забуду.
   - И - про великолепную Бабушку!
   - Не забуду. Итак...
   Глава первая
   Старый дом
   Типтик все утро бегал по двору и устал. Присел отдохнуть. Имеет право на отдых человек, который прожил на свете целых девять лет? Имеет право на отдых человек, который закончил учебный год на пятерочки и четверочки? Должен отдохнуть человек, если все утро он бегал по двору и устал?.. Да, человек имеет право на отдых. Об этом даже есть специальный закон. И Типтик отдыхал вполне законно.
   Он сидел на нижней ступеньке крыльца старого нежилого дома и ковырял щепочкой землю возле ног.
   Обратите внимание: вокруг дома, где отдыхал Типтик, был не жесткий асфальт, а мягкая земля. Это потому, что дом был старый-престарый; его уже сто раз собирались разобрать на двора и на этом месте выстроить новый современный домище. Но почему-то с этим делом не торопились. Наверное, потому, что в городе было много новых домов, а старых почти и не осталось. А ведь приятно, когда на тихой улочке вдруг повстречается такой старый-престарый домик, украшенный деревянной резьбой, с чердаком и с высокой кирпичной трубой.
   Говорят, что здесь когда-то жили ленинградцы, эвакуированные во время войны с фашистами. А до них, говорят, жили инженеры, построившие мост через реку. А до инженеров тут, говорят, проживали командиры непобедимой Красной Армии. А до командиров - здесь жил и работал Знаменитый Художник.
   Как была фамилия этого художника и чем он был знаменит - этого сейчас никто уже не помнит... Впрочем, между нами говоря, с художниками так нередко бывает: пока живой - знаменит, а когда умрет - никто и не вспомнит.
   А все-таки, про этого художника - хоть и забыли люди его фамилию - до сих пор рассказывают всякие чудеса.
   Например, говорят, что этот художник очень любил птиц; на чердаке устроил голубятню (голуби до сих пор там воркуют) и как будто бы научил разговаривать по-человечески какого-то умного вороненка. Еще говорят, что нарисовал художник удивительную картину, где изображен город, построенный, представьте себе, из стекла! Говорят, что картина эта была заколдована: чтобы ее увидеть по-настоящему, надо было произнести какие-то волшебные слова. Говорят... да мало ли что люди придумают - художника-то давно ведь нет на белом свете; поди теперь проверь, где правда, а где сказка.
   Глава вторая
   "Рази-двази..."
   Так вот, значит, сидел наш Тимофей Птахин на крылечке старого дома, отдыхал и от нечего делать ковырял щепочкой землю.
   Ковырял, ковырял... и вдруг щепочка наткнулась на что-то твердое. Типтик стал копать глубже и увидел в земле темный продолговатый металлический предмет. Вынул он этот предмет из земли, смахнул с него налипшие песчинки и соринки и понял, что держит в руках плоскую железную коробочку.
   Разумеется, коробочка снаружи заржавела, - так что Типтик открыл ее с большим трудом. А когда открыл - ахнул! Внутри находились акварельные краски - яркие, свежие, совсем-совсем новенькие, словно их только что вчера положили в коробочку. А на внутренней стороне крышки зелеными буквами были написаны странные слова. Типтик сначала прочитал их про себя, а потом повторил вслух:
   - "Рази-двази, тризи-мизи, пята-лата, сули-мули, буба-бэнс"!
   Но едва Типтик произнес до конца эти удивительные, совершенно непонятные слова, как на чердаке старого дома послышался шум, и, расталкивая перепуганных голубей, оттуда вылетела большая черная птица. Она повисла в воздухе, как вертолет, - и вдруг, сложив крылья, камнем кинулась вниз и опустилась на землю прямо перед Типтиком.
   - Мол-чать! - четко сказала птица. - Дурррак!
   - Что-о?! - разинул рот Типтик (он, действительно, между нами говоря, на секундочку поглупел). - Это ты сказала?
   - Дурррак! - повторила птица и добавила: - За-будь!
   Раскрыв огромный клюв, птица нахально подскочила к Типтику и выхватила у него из рук коробочку.
   - Отдай! - закричал Типтик. - Отдай сейчас же!
   Но птица ловко, хотя и тяжеловато, взлетела на крышу старого дома, положила коробочку рядом с собой, придавила ее когтистой лапой и прокричала:
   - Каррр! Чужое не трррогай! Забудь!.. Привет! И, зажав краски в клюве, улетела неизвестно куда.
   Глава третья
   Великолепная бабушка
   Прошла неделя... другая...
   Типтик часто теперь думал об этой странной говорящей птице, о заржавевшей коробочке с красками, и вспоминал непонятные слова: "Рази-двази... "Что там было написано дальше - Типтик как ни старался, никак не мог вспомнить.
   Черная птица сказала: "3абудь!" И Типтик забыл. Как странно!.. Очень странно...
   Конечно, он рассказал об этой птице ребятам во дворе, рассказал дома. Но все смеялись и говорили, что Типтик выдумщик, фантазер, сочинитель. Мама даже сказала, что когда Типтик вырастет, то непременно станет сказочником. "Потому что все они порядочные бездельники и вруны", - объяснила мама и побежала на кухню варить яблочный компот.
   Но бабушка Тимофея Птахина (которая называла его только ласкательно по-старинному - "Тимоша", а иногда по-деловому - "внук"), когда услышала эту непонятную историю - задумалась. Задумалась надолго, на целых полтора дня.
   Ах, это была великолепная Бабушка! Она разгуливала по городу в синих брючках, стриглась "под мальчика", читала газету "Спорт" и журнал "Здоровье", а по вторникам и четвергам бегала легкой трусцой в спортзал играть в волейбол.
   - Вот что, внук, - сказала великолепная Бабушка. - Я думала полтора дня и решила, что, к сожалению, ты не станешь сказочником, потому что ты не врун. Ты - человек честный, и я верю в то, что ты рассказал. Я убеждена, что черная птица - это Ворон! Да-да, тот самый Ворон, который когда-то давным-давно был обыкновенным вороненком и которого Знаменитый Художник научил разговаривать по-человечески. В одной газете я прочитала, что вороны чрезвычайно умные и способные птицы, а в журнале "Здоровье" сказано, что живут они долго-долго, почти триста лет... хотя проверить это невозможно.
   Тут великолепная Бабушка взяла гантели, сделала несколько силовых упражнений, трижды глубоко вздохнула и рассказала Типтику кое-что интересное.
   - На днях я пробегала мимо старого дома. И заметила, как странный какой-то человек карабкался по наружной лестнице на голубиный чердак. Вокруг беспокойно кружились голуби, суетились воробьи, а человек отбивался от них палкой... И знаешь, что я еще заметила?.. Он тащил с собой тонкую легкую сеть! Ах, к сожалению, я опаздывала на волейбол и не успела спросить: зачем ему сеть?
   - Я знаю! - сказал Типтик. - Он хотел поймать Ворона.
   - Может быть, согласилась Бабушка. - Вполне возможно. Но понимаешь ли, за такой необыкновенной птицей должен охотиться только необыкновенный охотник.
   - А какой он из себя?
   - Я же тебе сказала, Тимоша, что торопилась на волейбол и не смогла рассмотреть птицелова подробнее. Но мне показалось, что он маленький, толстенький - ему надо бы побегать трусцой! И он в клетчатом пиджачке... А нос у него крючком... то есть, конец носа загнут книзу, кажется... или кверху?.. Точно не могу сказать, но твердо помню, что - крючком.
   Глава четвертая
   Портрет Ворона
   Какая досада, что Ворон утащил ту коробочку с акварельными красками!
   Дело в том, что Типтик иногда любил рисовать. Он многое любил делать иногда. Иногда любил собирать марки. Иногда любил играть в "чижика". Иногда любил помогать взрослым по хозяйству. Иногда любил читать, иногда рисовать. И хорошие краски ему очень пригодились бы.
   Конечно, в столе у Типтика лежала и бумага, и хорошие кисти, и неплохие краски... Но те - в металлической коробке - были просто замечательные: чистые, яркие...
   Все-таки, Типтик решил что-нибудь нарисовать своими неплохими красками. Взял бумагу и самой черной краской, которая называется очень страшно: "жженая кость" попробовал изобразить говорящего Ворона. Не получилось Ворон вышел слишком черный и даже немного страшный, А ведь Типтик помнил, что та птица была совсем не страшная, а, наоборот, вполне симпатичная. И глаза у нее были смелые да веселые, а клюв блестящий. А перья совсем не черные, а с каким-то синеватым металлическим отливом.
   Тогда Типтик развел темно-синюю краску, добавил туда немного зеленой, фиолетовой, прибавил черную (но совсем чуть-чуть!) - и на этот раз Ворон получился замечательный! Как живой!
   Портрет Ворона Типтик прикрепил у себя над кроватью. И чем больше смотрел на эту птицу, тем сильнее она ему нравилась.
   - Ворон!.. - шептал мальчик, перед тем, как лечь в постель. - Воронуша... Мой Воронусик - Я тебя люблю! И во что бы то ни стало найду тебя!
   Глава шестая
   Птицы в клетках
   Это произошло в субботу днем.
   Накануне родители уехали на дачу собирать ягоду "викторию", а Типтик и его великолепная Бабушка остались в городе.
   - Внук! - сказала Бабушка. - Не сбегать ли нам с тобой в тир? Не пострелять ли из пневматического ружья?
   - Идет! - ответил Типтик. - Давненько не брал я ружьецо в руки!
   - И я давненько.
   - А деньги у нас найдутся? - спросил Типтик.
   - Найдутся. Я беру с собой два рубля.
   - Достаточно...
   Надвинув на лоб легкие голубые каскетки с длинными козырьками, чтобы не щуриться от солнца, бабушка и внук побежали легкой рысцой в тир.
   На самом углу Зеленого проспекта и Мирной улицы они увидели небольшую стайку ребят: мальчишки громко разговаривали, смеялись и что-то там такое разглядывали.
   - Необходимо выяснить в чем дело, - сказал Типтик, слегка запыхавшись от легкого бега.
   - Выясняй, - безо всякой одышки ответила великолепная Бабушка.
   Растолкав знакомых ребят, Типтик лицом к лицу очутился перед странным человечком.
   Человечек - низенький, чуть повыше Типтика, толстенький; губы широкие, зубы мелкие, желтоватые, а нос загибается книзу, крючком! Левый глаз прикрыт черной повязкой... Одет незнакомец в клетчатый пиджак.
   - Бабушка! - крикнул Типтик. - Иди-ка сюда!..
   Рядом с одноглазым на асфальте стояли клетки с птицами. Клетки маленькие, тесные; и птицы отчаянно бились о прутья. Бились, щебетали, трепыхались щеглы, синички, пеночки, овсянки...
   - По какому же праву здесь издеваются над живой природой? - очень строго и очень громко спросила Бабушка.
   Ребята замолчали. Смех прекратился. Только слышно было, как трепещут птичьи крылья.
   Одноглазый вовсе не испугался. В ответ он быстро затараторил:
   - Кто, кто, кто издевается? Где, где живая природа? Тут нет никакой природы, тут пташки! Вас не касается. Сам изловил, сам посадил, сам продаю!..
   - А я вас опознала! - торжественно провозгласила Бабушка. - Вы лезли на чердак старого дома ловить птиц. Я опознала вас!
   - И нечего опознавать. Меня и так все знают. Любого спроси, любой ответит: это Дядя Ловушка - знаменитый любитель птиц.
   - Какой же вы любитель, если держите птиц в таких тесных клетках?.. Любитель должен быть добрым, - сказал Типтик.
   - Много ты, голубок, понимаешь в любителях. Есть любители добрые, есть любители недобрые; а я - средний... Пташки мои - хочу люблю, хочу не люблю.
   - Они пить просят, им жарко. А вы воду в клетки не поставили.
   - Тебя как звать? - спросил Дядя Ловушка и прищурился.
   - Типтик.
   - Его полное имя - Тимофей Птахин! - объяснила великолепная Бабушка.
   - Ну вот что, Пташкин... - единственный глаз Дяди Ловушки сердито сверкнул: - Вот что: топай, топай отсюда! Пташкин, не мешай торговать пташками. Ясно?.. Топай, топай! Живо!
   - Как вы разговариваете с ребенком! - возмутилась Бабушка. - Безобразие! Вы не имеете права! Вы - враг живой природы!
   - Я? Враг?.. Хи-хи! - обнажил мелкие зубы Дядя Ловушка. - А пташки все равно мои. Пить хотят? Меня не касается!
   - Что же вас, дяденька, касается?
   - А касается меня только то, что я сам пожелаю!.. Ты купи пташечку, а после хоть напои ее, хоть залей ее водой - дело твое. Ты не враг живой природы, нет? Тогда дай пташке напиться, будь любезен. Только сначала купи ее!
   - У меня нет денег, - сказал Типтик.
   - Нет денег? - Дядя Ловушка зло взглянул на Типтика. - Тогда не лезь. С нищими не разговариваем!
   - Ишь какой богатый выискался! - вступились за Типтика ребята. - А вот мы вас, дяденька, поймаем и тоже в клетку без воды посадим. Хорошо вам будет, а?
   - Нет у нас такого закона, чтобы мучить птиц! Великолепная Бабушка от волнения сделала два глубоких вдоха и решительно сказала:
   - Не имеете права! Выпустите птиц на волю!
   - Но-но!.. - закричал Дядя Ловушка. - Мои пташки!
   - Нет! - сказал Типтик. - Птицы не ваши. Птицы - для всех. Птицы должны жить на воле!
   - Пррра-пррравильно! - раздался резкий скрипучий голос - как будто гвоздем по консервной банке чиркнули.
   Глава седьмая
   Воронуша
   Это еще что такое?!.
   Клетчатый пиджак Дяди Ловушки оттопырился, и оттуда высунулся длинный черный клюв. А вслед за клювом показались круглые карие глазки.
   - Галка! - сказал какой-то мальчишка.
   - Грач, - сказал другой.
   - Нет! - обрадовался Типтик. - Ничего вы не понимаете. Это не галка и не грач, не сорока и не ворона... Бабушка, смотри: ведь это же необыкновенный ворон! Я тебе рассказывал!..
   - Сказочно-красивая птица! - воскликнула Бабушка.
   - Пррра-пррравильно! - четко произнес ворон. - Воронуша кррра-крррасавчик!.. Пить давай! Все ахнули:
   - Говорящий!
   - По-человечески умеет!
   - Он продается? - спросила Бабушка. - Какая цена?
   - Ишь чего захотели! - прищурил свой единственный глаз Дядя Ловушка. - Не продается Воронуша. Ни за что не продается. Нет, ни за что! Самому нужен.
   - Пррро-пррродавай! - каркнул Ворон. - Ррразбойник! Воррр! Пррродавай!.. Пить Воронуше, пить!
   - Он водички хочет... - голос у Типтика дрогнул. - Я... Ну, я очень вас прошу, дяденька Ловушка!.. Пожалуйста, будьте так добры - Я очень... Бабушка, ну что же ты: попроси, пусть продаст... Ну пожалуйста!
   Ворон совсем выбрался из-под клетчатого пиджака. Замахал крыльями, хотел вспорхнуть, да не смог: его крепко держала за ногу короткая стальная цепочка.
   - Пусти! Воррр! Ррразбойник! - сердито щелкнул клювом Воронуша.
   Дядя Ловушка ударил его по клюву:
   - Чего захотел, паразит!
   - Ну; продайте - Пожалуйста!.. - прошептал Типтик.
   - Сто рублей! - ехидно улыбнулся птицелов.
   - Ско-олько?! - возмутилась Бабушка. - Грабеж среди бела дня. Сто рублей за птицу!
   - Пташечка-то не простая, а говорящая! - подмигнул Дядя Ловушка. - Десять рублей за перья с клювом, а девяносто за разговоры.
   Типтик полез в карман курточки.
   - Вот... - сказал он, протягивая руку - на ладони лежали шестьдесят копеек. - Вот... на три выстрела в тире... Больше нету.
   Дядя Ловушка захихикал: толстые губы растянулись до самых ушей.
   - Погоди, Типтик, - сказали ребята. - Мы тебе отдадим свои деньга.
   - У меня есть восемь копеек...
   - У меня пятак...
   - А вот целый полтинник!
   - Три копейки...
   - У меня денег нет, но есть перочинный ножик, почти новый, только тупой и без штопора...
   Ребята сложили все в кучку перед Дядей Ловушкой. На асфальте лежали: ножичек, ошейник, рыболовное грузило, значок "Юный турист", увеличительное стеклышко, испорченный карманный фонарик, старая батарейка, кусочек жевательной резинки... А денег всего - один рубль семьдесят шесть копеек.
   - Сто рублей! - хохотал Дядя Ловушка. - Ни копейки меньше!
   У Типтика защипало в носу - он вот-вот готов был разреветься. - Не могу видеть, как страдает ребенок! - сказала великолепная Бабушка. - Сто рублей?.. Отлично! Сейчас же сбегаю за деньгами домой.
   Она подтянула свои синие брючки, откинула назад коротко подстриженную голову и побежала легкой рысцой.
   Глава восьмая
   Добренький дядя
   - Ладно, - сказал одноглазый. - Ладно, я ужасно добренький. Пока гражданка Бабушка летает за деньгами, я - так и быть! - разрешаю маленько поиграть с моим Воронушей... А ну, давайте-ка сюда ваши денежки - один рубль и семьдесят шесть копеек. Так и быть, на три минутки можете взять птичку в руки...
   Он сделал цепочку немного подлиннее и, не отстегивая ее от пиджака, спустил Воронушу на землю. Звякнув цепочкой, Ворон немедленно вспрыгнул Типтику на плечо:
   - Пить!.. Пить!..
   - С-сейч-час... - от радости Типтик даже заикаться начал.
   Кто-то из ребят побежал к автомату с газировкой... А где деньги? Ведь ни копеечки не осталось - все отдали Дяде Ловушке.
   - Верните копеечку! - попросили у него. - Воронуша пить хочет...
   - Авось, не сдохнет, - сказал птицелов, подбрасывая на ладони ребячьи медяки. - Птица - она до самой смерти выносливая: пока не помрет - будет жить!
   Все-таки у кого-то из мальчишек завалялась в самом уголке кармана позеленевшая монетка. И вот целый стакан газированной воды - чистой, прохладной, с легкими воздушными пузырьками преподнесен Воронуше:
   - Пей, птичка! Пей, Воронуша!
   Ворон сунул клюв в стакан, потом задрал голову - проглотил воду.
   - А что, Воронуша, надо сказать? - спросил Типтик.
   - Давай с сиррропом! - без запинки ответил Ворон.
   Все так и покатились со смеху - ну и птица! Сообразительная!
   А Типтику вдруг неизвестно почему - ну, совершенно непонятно почему! вспомнилась та коробочка с красками и те странные слова, похожие на считалку. Он совершенно беззаботно, шутя произнес:
   - Рази-двази...
   - Тризи-мизи... - продолжил Ворон; но вдруг запнулся, словно вспомнив что-то, отшатнулся от Типтика и четко сказал:
   - Дурррак! Мол-чать!
   И прицелился клювом, как бы выбирая: куда бы побольнее стукнуть Типтика?
   - А только посмей! Только клюнь! - раздался испуганный голос Бабушки. Да, я принесла деньги. Сто рублей. Но я не могу тратить такую огромную сумму на хулиганскую птицу. Ребенок может ослепнуть...
   - Это у них, у паршивых пташек, дело обыкновенное, - проворчал Дядя Ловушка. - Раз - ив глаз!
   И грязными пальцами он поправил свою повязку. А Типтик давно уже приметил, что у стальной цепочки есть маленький пружинный замочек. И в тот момент, когда Дядя Ловушка поправлял повязку на глазу, Типтик незаметно (как будто бы совершенно случайно!) нажал на пружинку; замок раскрылся, и...
   Глава девятая
   Милиция!..
   Ребята закричали:
   - Смотрите, смотрите! Летит!
   - Держи его, держи!
   - Счастливого пути, Воронуша!
   Дядя Ловушка, растерянный, стоял посреди улицы, топал ногами и орал благим матом:
   - Назад!.. Проклятая птица!.. Кому сказано - на-зад!.. Ах ты!.. Ворон, вырвавшись на волю, взмыл высоко в небо. Странно, вместо того, чтобы поскорее улететь прочь отсюда, Воронуша, немного покружившись в небе, плавно опустился на вершину высокого тополя, что стоял на самом углу Мирной улицы и Зеленого проспекта. Длинным крепким клювом он спокойно перебирал перья на животе и, поворачивая голову то вправо, то влево, наблюдал, что делается внизу.
   А внизу суетился Птицелов - перебегал с места на место, махал руками, кричал, звал... Ворон не обращал на него никакого внимания и думал о чем-то своем - серьезном и, наверное, таинственном.
   Тут вдали показалась желто-синяя милицейская патрульная машина. Выждав, когда она приблизится к тополю, Ворон спрыгнул на ветку пониже и громко заявил на всю улицу:
   - Воррр! Каррртину укрррал! Огрррабил!
   Машина остановилась, из нее вышел сержант милиции и спросил:
   - В чем дело, граждане? Кто кричал "вор"? Кто кричал "ограбил"?
   Сверху раздалось еще погромче:
   - Воррр! Каррртину укрррал! С чердака!
   Глава десятая
   Про картину
   - Спокойно, граждане! - милиционер строго посмотрел на ребят, на Бабушку, на Птицелова. - Признавайтесь быстренько: кто похитил произведение искусства?
   - Разрешите вам объяснить, - сказала великолепная Бабушка. - Речь идет, вероятно, вот об этом браконьере. Он торгует птицами, торгует, так сказать, живым товаром. И вы только взгляните - в каком бедственном положении все эти пеночки, синички и щеглы! И еще он хотел продать нам за сто рублей вон того ворона, который, к счастью, вырвался из плена и улетел...
   - Нет, Бабушка, он улетел к несчастью! - воскликнул Типтик. - Вот если бы он улетел к нам - это было бы к счастью!
   - А ведь я уже приготовила сто рублей, чтобы уплатить их этому... этому... - Бабушка не могла подобрать нужного слова.
   - Воррру! - закончил за нее Воронуша. - Укрррал каррртину со старого чердака!
   - В чем дело, гражданин? - милиционер подошел к Дяде Ловушке. - Какая картина? Какой чердак?
   - Шутка, гражданин начальник! - Дядя Ловушка подмигнул единственным глазом. - Пташка шутит. Кричит безо всякого понимания. Дурацкая башка - вот и кричит...
   - Но позвольте! - вмешалась Бабушка. - Я лично видела этого человека, когда он в своем клетчатом пиджаке забирался на чердак старого дома. В том доме когда-то жил Знаменитый Художник. И, может быть, на чердаке до сих пор хранятся его картины? Нет, товарищ милиционер, у Ворона не такая уж глупая голова.
   - Шутка, граждане!.. Ну да, было такое дело - полез я на тот старый чердачок: думал парочку голубей отловить... Вижу, на чердаке картина валяется - вся в пыли да в паутине. Чего ж добру пропадать? Взял я картинку, принес домой, вымыл с мылом... Гляжу и глазам не верю: не картина это, а просто чистый холст! Ничего там не нарисовано: золоченая рама, а в середке серый холст - Пусто!
   - Вррранье! - раздалось сверху.
   - Вы кому больше верите? - обозлился Дядя Ловушка. - Мне, человеку разумному, или этой дурацкой птице?.. А еще вот что, гражданин милиционер: когда я на чердаке взял в руки проклятую картину, эта черная ворона налетела на меня и долбанула в левый глаз! Через нее инвалидом стал. Работать не могу - вот, пташками стал интересоваться.
   - Воронушу вы все-таки потом поймали? - спросила Бабушка.
   - А как же! За такое разбойное нападение наказание полагается. Как раз сегодня хотел ему башку открутить, да вот, освободился он каким-то чудом...
   - Нет, что же это делается, товарищи! - воскликнула Бабушка. - Живой птице хотят голову открутить! Мало того, что он торгует несчастными пернатыми, учит детей жестокости, так Он еще...
   - Ладно, разберемся, - сказал милиционер. - Собирайтесь, гражданин, поедете с нами.
   - За что, за что? - затараторил Дядя Ловушка. - Ни одной птички еще не продал, ни одной копейки не получил - За что, за что, за что?..
   - Неправда! - сказал Типтик. - Копейто-то он получил.
   - На-на! Забирай свои денежки! Забирайте все! - и Птицелов швырнул на асфальт один рубль семьдесят шесть копеек, а за ними - тупой ножичек, ошейник, грузило, значок, увеличительное стеклышко, карманный фонарик, батарейку и жевательную резинку...
   Милиционер собрал клетки с птицами, поставил их в машину. Туда же забрался Дядя Ловушка, и за ним захлопнулась дверца с решетчатым окошечком.
   - Ура! - сказала Бабушка.
   - Ура! - сказал Типтик, а за ним и все ребята: - Ура! Теперь Ловушка сам оказался в клетке!
   - Типтик! - Бабушка подтянула синие брючки. - Вперед! Ребята, за мной!.. У меня в кармане осталось сто рублей, и каждый, кто хочет, может пострелять в тире из пневматического ружья. Денег хватит на всех!
   - Кррра-крррасота! - раздалось сверху.
   Глава одиннадцатая
   Ночной гость
   Что и говорить - этот день был что надо! Типтик освободил Воронушу. Милиция забрала птицелова Дядю Ловушку. Потом всей компанией стреляли в тире. И надо признаться, что великолепная Бабушка целилась лучше всех. Правда, и Типтик пять раз подряд попал в забавную мишень: как угодишь в самый центр, так сразу же раздается песенка про голубой вагон.
   А после тира они с бабушкой еще долго гуляли по городу, и Типтик все задирал кверху голову: не видать ли где-нибудь в небе Воронушу?.. Нет, не видать...
   Родители вернулись с дачи поздно. Они там слишком долго ползали на корточках между грядками - ухаживали за ягодами; устали и поэтому не слишком внимательно слушали Типтика и Бабушку, которые рассказывали про птицелова, про Воронушу и про стрельбу в тире.
   - Очень интересно, - рассеянно сказала мама. - Я все поняла: Бабушка посадила птицелова в клетку, а ты научил ворону петь "Голубой вагон". Молодец! Забавно!
   Нет, сегодня родителей интересовала только ягода. Они ничего не поняли. И Типтик огорченный отправился спать.
   Он спал в одной комнате с Бабушкой. Честно говоря, это ему не слишком нравилось, потому что Бабушка заставляла его перед сном чистить зубы и непременно мыть ноги; когда он забирался под одеяло, Бабушка отворяла форточку, чтобы ночью в комнате был свежий воздух...
   Но засыпать рядом с Бабушкой было интересно, потому что она знала много удивительных историй. Типтик слушал... слушал... и засыпал, не разобрав, где в этих историях правда, где выдумка, где быль, а где сказка.
   Сегодня Бабушка начала рассказывать небывалую небывальщину: будто бы давным-давно - две с половиной тысячи лет тому назад - умные птицы решили построить Город Счастья.
   - А разве птицы могут строить? - спросил сонный Типтик.
   - Могут, могут... - тихо ответила Бабушка. - Это ведь сказка, а в сказке они все могут. Решили птицы жить по справедливости, честно, без обмана...
   - Хорошо... - тихо произнес Типтик уже во мне. Бабушка погасила в комнате свет... И тоже заснула. Не спали только одни часы - они тикали, тикали и, наконец, не торопясь, пробили полночь.
   ... В этот момент Типтик проснулся. Показалось ему, что кто-то смотрит на него сквозь открытую форточку. Он сел на кровати и увидел, что Бабушка тоже не спит, тоже сидит на кровати и тоже смотрит в окно.
   Вдруг в комнату бесшумно влетело что-то большое, крылатое, черное.
   - Воронуша! - вскрикнули одновременно Типтик и Бабушка.
   - Не каркать! - скомандовал Ворон. - Ти-ши-на! Однако, сам он при этом шумел довольно сильно: топал когтистыми лапами по полу; сунул клюв в вазу с цветами и опрокинул ее; испугавшись, вспорхнул на полку с книгами и уронил их на пол.
   - Что у вас там происходит? - раздался сонный папин голос из соседней комнаты. - В чем дело?
   - Ничего особенного, - громко ответила Бабушка. - Просто я потеряла свои очки.
   - Зачем ночью очки? - спросил папа.
   - Чтобы лучше видеть интересные сны, - ответила Бабушка.
   А Воронуша сел к Типтику на подушку и предложил:
   - Неплохо бы пообедать!
   Типтик на цыпочках прокрался на кухню, взял из холодильника котлету и принес Воронуше.
   - Не дурно! - произнес Ворон. - Лучшее горючее для дальних перелетов жирная котлета!
   Он поправил клювом перышки на брюхе, почесал лапой за ухом и вылетел в форточку, даже не сказав "спасибо".
   - Скверное воспитание! - покачала головой Бабушка. - Боюсь, Тимоша, что это для тебя неподходящая компания.
   Тимофей Птахин улыбался в темноте: при чем тут воспитание? Главное, Воронуша не потерялся - он здесь, он неподалеку!
   Глава двенадцатая
   Занятия
   Через несколько дней Ворон опять прилетел. Прилетел днем, когда родители были на работе.
   Он сел на телевизор и запел во всю глотку:
   Каррр-каррр-каррр!
   Да здравствует базар!
   На базаре чудеса
   Пирожки и колбаса!
   - Кошмар! - сказала Бабушка. - Впервые в жизни слышу такой громкий и такой скрипучий голос.
   - Пре-крррасный голосок! - возразил Воронуша.
   - Ты хвастун, - покачал головой Типтик. - Сам себя нахваливаешь. Так у нас не полагается. Пусть другие тебя похвалят.
   - Пррравильно! Пусть хвалят другие. Начинай!
   - За что же тебя хвалить-то?
   - За хороший нос. Он длиннее твоего.
   - Велика важность. У слона, например, нос во сто раз длиннее, но слон не хвастает.
   - Слон может порхать? В форточку залететь? На дерево сесть?
   - Не может...
   - А я могу. Выходит, я самый лучший в мире!
   - Ты хоть бы грамоте выучился, - сказала Бабушка.
   - Зачем Ворону грамота? И без грррамоты все знаю!
   - Нет, милый друг, надо тебе учиться.
   - Не могу. Занят.
   - Что же ты делаешь? Чем занят? Ворон ответил не сразу. Он помолчал. Оглянулся по сторонам и произнес очень тихо:
   - Кррра-кррраски стерегу.
   - Какие еще краски? Ты художник?
   - Я знаю, бабушка! - воскликнул Типтик. - Коробка с акварельными красками? Так?
   - Так, - кивнул Ворон.
   - А внутри на крышке таинственная считался: "Рази-двази, тризи-мизи..."
   - Мол-чать! - скомандовал Ворон. Он опять оглянулся вокруг: не услышал ли кто-нибудь посторонний эти слова?
   И улетел, встревоженный.
   Глава тринадцатая
   Уроки
   Воронуша стал прилетать часто - то днем, то ночью. Он был очень осторожен, и кроме Типтика и Бабушки его никто в доме не видел.
   Бабушка обучила Воронушу четырем правилам арифметики.
   Тот моментально сообразил в чем дело и быстренько наловчился складывать, умножать, с удовольствием отнимал. Но делить ни за что не соглашался:
   - Отнимать, потом складывать - прррекрасно! Делить не хочу пррро-пррротивно!
   А Типтик читал ему вслух разные книжки. Воронуша слушал невнимательно, глаза у него затягивались пленкой - не проходило и трех минут, как он сладко спал.
   Сны Воронуша видел приятные: будто бы сидит он в большом гнезде, а рядом лежат котлеты, пироги, колбаса, пряники, и все это можно есть, не сходя с места.
   Глава четырнадцатая
   Приключения начинаются
   Папа с мамой ушли на работу. И только за ними захлопнулась дверь - в форточке показался Ворон:
   - Здррра-здррравствуйте!
   - Как живешь? Какие новости? - спросил Типтик.
   - От-кррры-открррытие!.. Знаю, где находится картина!
   - Какая картина? - удивился Типтик.
   - Погоди-ка, Тимоша, - вмешалась Бабушка. - Мне кажется, Воронуша говорит о той картине Знаменитого Художника, которую нашел на чердаке тот ужасный птицелов.
   - Не нашел! Укрррал! Воррр!
   - И где же она сейчас находится, эта картина?
   - Вспорррхнули! Полетели!
   Типтик и Бабушка не успели ничего ответить, а Ворон уже кружился в небе над их домом и призывно каркал. Конечно, надо было ему помочь, надо было найти картину.
   - Возможно, дорога будет дальняя, - сказала Бабушка, - предлагаю надеть кроссовки, в них легче ходить и бегать. И это была прекрасная мысль!
   Погода в тот день стояла серенькая. Однако было тепло, безветренно.
   Воронуша спустился на землю и сначала враскачку вышагивал по тротуару. Типтик с Бабушкой шли рядом. Потом Воронуше идти надоело - он поднялся в воздух и, легонько помахивая крыльями, летел медленно, неторопливо. А Бабушка и Типтик трусцой бежали по улицам, стараясь не отставать от своего крылатого друга.
   - Как ты думаешь, Бабушка, - спросил Типтик, - неужели Ворон и вправду знает, где картина?.. Летит и летит...
   - А мы бежим и бежим! Никакой усталости! - великолепная Бабушка, сжав кулаки и согнув руки в локтях, легко обгоняла прохожих, успевая при этом вежливо говорить "Простите... Извините!.."
   - А что мы будем делать, если встретимся с Дядей Ловушкой? - беспокоился Типтик. - Без милиции, пожалуй, с ним не справиться...
   - "Вперед, без страха и сомненья!" - воскликнула Бабушка и прибавила ходу, потому что Воронуша полетел быстрее...
   Типтик начал отставать. Он то бежал, то шел шагом - спотыкаясь, задыхаясь. И как-то не заметил, что они свернули со знакомых улиц и попали в район, где ни разу до сих пор не бывали.
   Здесь шло большое строительство. Перекликались рабочие. Ворчали бульдозеры. Мягко катились по рельсам башенные краны. Грузовики везли готовые стены с отверстиями для дверей и окон. Всю стройку опутали электрические провода, резиновые шланги. Кругом виднелись бочки с краской, мешки цемента, груды горячего асфальта, ящики со стеклом...
   Прошлой осенью Типтик видел, как у них во дворе сосед строил гараж для мотоцикла. Малюсенький гаражик, но строился он почти неделю.
   А здесь целая квартира получалась за какой-нибудь час! Поставили стенку, к ней прислонили другую, третью, четвертую и - будьте любезны! - осталось лишь пол настелить да стекла в рамы вставить. Никто словно не торопится, а дома растут и растут.
   ... Воронуша присел на стрелу башенного крана, посмотрел небрежно, сверху вниз, на Типтика, на Бабушку. Типтик помахал рукой. Воронуша перелетел на другой кран, потом на третий... - все дальше и дальше. Там, за строящимися домами, темнел парк.
   - Стой! - кричал Типтик. - Стой! Спускайся сейчас же!..
   Бабушка ничего не кричала, не говорила - бежала той же легкой рысцой, но, кажется, тоже начала уставать.
   - Ты, Бабушка, отдохни, - сказал Типтик. - А я его догоню...
   Увязая в грудах песка, путаясь в шлангах и проводах, мальчик опять побежал за птицей.
   Иногда он останавливался, чтобы перевести дух... И тогда замечал, что чем ближе к парку, тем быстрее строились дома. Но здесь уже не слышны были крики, шум, как в начале стройки. И людей почти не было видно - за них работали машины. Лишь кое-где под стеклянными навесами стояли дяденьки и нажимали клавиши на столиках, будто на маленьких роялях играли. Нажмут клавишу - и квартира, с окрашенными полами и вымытыми окнами, наверх поехала на восьмой этаж. Нажмут другую клавишу - и квартира сама становится рядом с такой же готовой квартирой.
   - Здорово! - воскликнул Типтик и даже о Воронуше забыл на минутку.
   Потом вспомнил, побежал дальше.
   А Ворона нигде не было видно - скрылся за деревьями. Типтик повернул назад, к Бабушке. Но улица, по которой он только что бежал, исчезла - на месте улицы вырос новый дом!.. Типтик решил обогнуть этот дом, но окончательно запутался и заблудился между кранами, деревьями, домами и проводами... Он бежал все тише и тише. Соленый пот струйками сбегал по лбу, попадал в глаза... А деревьев становилось все меньше и меньше. А город становился все выше и выше.
   - Бабушка... Воронусик... Где вы? - едва выговорил Типтик и без сил шлепнулся на жесткий асфальт.
   ...То ли он спал, то ли не спал - ничего нельзя было понять от усталости. Когда же, наконец, снова поднялся на ноги, то увидел, что находится в непонятном городе.
   Да-да! Дома здесь были особенные, невиданные. Белые, как сахар. Или как снег. Или как лед. Их, наверное, не успели покрасить, и весь город был похож на черно-белый рисунок из детского альбома "Раскрась сам".
   Из чего сделаны эти дома? Из пластмассы, что ли?.. Изо льда?.. Или из взбитых сливок?.. Типтику даже захотелось лизнуть стенку соседнего дома.
   Но в этот момент высоко за крышами раздалось "Каррр-каррр-каррр!"
   Типтик пошел дальше, высматривая Воронушу в небе. Погода изменилась, тучи исчезли. Стены, крыши, двери, лестницы наполнились солнечным светом - как будто сами светились изнутри.
   Но глаза от этого света не болели. Наоборот, смотреть было легко, приятно. И усталость пропала...
   "Куда же это я попал? - думал Типтик. - И где моя Бабушка?"
   Глава пятнадцатая
   Стеклянный город
   Сквозь широкие окна видно было, как живут здесь люди - никаких занавесок, никаких тайн и секретов.
   Чем занимались жители города? Где работали? Что делали?.. А, кажется, ничего не делали! Они бродили без толку по своим квартирам - словно что-то потеряли и не могли найти. Они лениво выглядывали в окна; дремали на балконах в мягких креслах; некоторые, задрав голову к небу, тревожно прислушивались в чему-то; многие бродили по улицам. Ноги передвигали еле-еле... Какое-то сонное белое царство!
   На каждом проспекте, в каждом переулке торчали искусственные белые цветы из жести и бумаги. А возле суетились крохотные юркие машинки на колесиках и обдавали цветы распыленной водой. И клумбы казались сияющими: радужные капли воды скатывались с лепестков на листья, с листьев на стебли, а по стеблям скользили вниз - в неглубокие канавки, сделанные в асфальте.
   Как чисто в городе! Ни пылинки, ни соринки. И небо над городом - будто мылом вымытое; Типтик все вглядывался в него - вдруг Воронуша покажется... Нет, черненькая птичка скрылась где-то за плоскими крышами.
   Снова Типтик прибавил шагу. Редкие прохожие с удивлением поглядывали на запыленного, раскрасневшегося мальчишку, который энергично топал по тротуару. Прохожие удивлялись: мальчишка был одет вовсе не так, как одевались местные жители. На них были белые костюмы из легкой шелковистой ткани; на плечах - тонкие серебристые накидки; и когда по улицам проносился ветерок, люди казались крылатыми.
   Типтику было забавно смотреть на этих "крылатых" жителей: почти все они были слишком полными, раздобревшими, даже толстыми; и от этого ходили вперевалку, как домашние гуси, тяжело отдуваясь при каждом шаге. И хотя все люди-гуси улыбались, но их улыбки казались равнодушными...
   Типтику показалось, что он попал на какой-то скучный праздник, который начался давным-давно, и все от него уже здорово устали.
   Удивительный город! Ни автомобилей, ни троллейбусов; даже велосипедов не было! И милиционеров, кажется, тоже не было - зачем они, если вокруг полный покой и порядочек?
   Но когда Типтик побежал быстрее - вдруг перед ним, прямо из-под земли выскочил маленький столбик с круглым щитком! На щитке - цифра "I".
   Проходившая мимо полная тетенька сказала Типтику:
   - Мальчик в старинных башмаках! Разве ты не видишь дорожный знак: "СКОРОСТЬ ОГРАНИЧЕНА"?.. Тебе разрешается двигаться не быстрее одного километра в час. Типтик остановился.
   - Во-первых, - сказал он, - во-первых, у меня не башмаки, а кроссовки. Во-вторых, они не старинные, а совсем новые, недавно купленные. В-третьих, я очень беспокоюсь...
   Типтик даже не успел объяснить - о чем он беспокоится, как из-под земли выскочил другой знак: круг, в середине которого было нарисовано серое сердце, перечеркнутое полосой.
   - Что это? - спросил Типтик.
   - Это значит, - объяснила тетенька, - "БЕСПОКОИТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО".
   Типтик удивленно развел руками и медленно зашагал дальше со скоростью один километр в час.
   Глава шестнадцатая
   Памятник
   Вот круглая большая площадь.
   Ни кустика, ни деревца, ни травинки.
   В самом центре площади возвышался в одиночестве роскошный памятник. Он изображал стройного мужчину, на плечи которого был наброшен клетчатый пиджачок. Лицо у мужчины ласковое, доброе, полные губы сложены бантиком. Правой рукой мужчина поднимает какой-то предмет, похожий на картину, а левой поглаживает что-то непонятное - то ли птицу, напоминающую орла, то ли машину...
   А перед памятником - люди-гуси. Толстые, с заплывшими глазками. Они заунывно пели, покачиваясь из стороны в сторону:
   Картины Главный Хранитель
   Наш дорогой повелитель!
   Как ты красив!
   Как ты умен!
   Как ты хорош
   Со всех сторон!
   "Скучная песенка", - подумал Типтик и пошел дальше по площади. К ней с четырех сторон сходились длинные проспекты. На высоких башнях развевались клетчатые флаги... В конце самого широкого проспекта что-то поблескивало; гуда указывал знак - стрела с надписью: "Река".
   "Пойти, искупаться что ли? - подумал Типтик. - Нет, Бабушка будет сердиться, если узнает, что я купался в незнакомом месте - Но где же она, моя великолепная Бабушка? И где Воронуша?.."
   Глава семнадцатая
   В саду
   У Типтика начала кружиться голова. Захотелось спокойно посидеть, собраться с мыслями.
   И он направился в сад, раскинувшийся рядом с площадью. Тенистый сад с песчаными дорожками, с белыми скамейками и ровными рядами фруктовых деревьев.
   Позвольте, а что за странные плоды росли на этих деревьях? И что это за деревья?.. Да ведь они все искусственные! - вместо стволов - чугунные тумбы, вместо веток - железные палки, вместо листьев - тряпочки, а вместо яблок да груш - булочки, котлеты и сосиски!..
   Между железными деревьями сновали самоходные машины. Одни белили известью стволы, другие разглаживали тряпочки, чтобы они были похожи на листья, а третьи аккуратно развешивали на ветки плоды. Типтик даже засмеялся, глядя, как ловко они это проделывают.
   А в садовых аллеях, в удобных низких креслах сидели толстые мальчики и девочки. Они старательно жевали булочки и котлетки, по очереди приказывая машинам:
   - Двадцать вторая! Яблоко покрупнее!
   - Девятнадцатая! Две груши послаще! - А мне, Тринадцатая, помягче!
   "Попробую-ка я тоже", - решил Типтик и сказал робко, вполголоса:
   - Двадцать вторая! Будьте добры, принесите, пожалуйста, самое лучшее яблоко!
   И тотчас же машина, на крышке которой стояли цифры 22 , подкатила к Типтику и прямо в руки сунуло ему свежевыпеченную румяную булку.
   Эх, что за булка!.. Эх, что за жизнь!..
   Глава восемнадцатая
   "Чижик"
   Типтик мигом проглотил булку и от удовольствия показал язык девчонке, сидевшей в соседнем кресле. Девчонка тоже показала язык, но вышло у нее это как-то скучновато.
   А девчонка, кажется, славная. И, главное, не толстая, как другие. Она съела маленькую котлетку и вздохнула.
   - Что вздыхаешь? - спросил Типтик.
   - Так...
   - Скучно тебе?
   - Нет, что ты! - испуганно сказала девчонка, оглянулась по сторонам и опять вздохнула. - Мне совсем не скучно...
   - Ей просто стыдно, - сказал сидевший напротив толстощекий парнишка. - Ей стыдно, что она такая худющая.
   - А тебе не стыдно, что ты такой жирнющий? - вступился Типтик за девчонку. - Посмотрел бы я, как ты будешь играть в футбол или гонять шайбу.
   - Во что играть? - спросил толстощекий.
   - А кто такая Шайба? - спросила девочка. - За что ее прогонять?
   - Не прогонять, а гонять. Да неужели вы тут не знаете, что такое футбол и хоккей? Во что же вы тогда играете?
   - Мы играем в "медленность", - сказал толстощекий. - Очень интересно. Хочешь, научим?
   - Научите.
   - Это совсем просто, - объяснила девочка. - Сначала надо отмерить дистанцию. Например, десять метров...
   - Десятиметровку, значит, - кивнул Типтик.
   - Да. А потом - встать на старт, и по команде "марш!" нужно...
   - Скорее добежать до финиша?
   - Не скорее, а, наоборот, медленнее, - сказал толстощекий. - Вот я, например, десять метров прохожу за полчаса! А вон там, видишь, гуляет мальчик, который эту дистанцию за три с половиной часа проползает! Он чемпион нашего города.
   Чемпион по "медленности" шел, заложив руки за спину. Типтику показалось, что это не мальчик, а надутый воздушный шар плывет по аллее.
   - Ты что делаешь в нашем саду? - важно спросил шарообразный мальчик.
   - Ничего. Булку съел, - ответил Типтик.
   - Так нельзя говорить. Булка в нашем саду называется "яблоко"... Ну, ладно. Ешь побольше, если желаешь стать таким же ловким, как я.
   - А ты бегать умеешь? - спросил Типтик.
   - Что ты! С ума сошел? Бегать вредно.
   - Надо тебе поговорить с моей Бабушкой, - сказал Типтик. - Она знаешь как бегает! И это ей совсем не вредно!
   - А может твоя бабушка съесть полсотни пирожков с мясом?.. Не может?.. Тогда как же ей заниматься спортом - "медленностью"? Она обязательно проиграет.
   - Чепуха! - воскликнул Типтик. - "Медленность"! Да разве это спорт?.. Жаль, нет у меня с собой мяча - показал бы я вам настоящую игру - вмиг похудели бы... Футбол или даже лапту... Погодите-ка, я придумал что-то интересное!.. Вон там, кажется, валяется палочка...
   - Это от флажка.
   - Какого флажка?
   - Стартовый флажок; когда в "медленность" состязаемся.
   - Все равно... Можно взять палочку?
   - Тридцать первая! - приказал толстощекий. - Принеси палочку!
   Машина с номером "31" покатилась...
   - Стой, Тридцать первая! - остановил машину Типтик. - До чего же вы, ребята, тут все обленились. Пошли, сами принесем. Нечего зря машину портить.
   - Нам самим нельзя носить, - опять вздохнула девчонка.
   - Нельзя носить и делать ничего нельзя. За нас все делают машины.
   - Пусть вам нельзя. А мне можно!
   Типтик принес палочку и достал из кармана перочинный ножичек.
   - Сейчас попробуем сделать... - он разрезал палочку на две части: на коротенькую и длинную.
   Он взял коротенькую часть и начал обстругивать ее с обеих сторон, как затачивают сине-красный карандаш.
   Со всех сторон сада потянулись к Типтику ребята; они с любопытством смотрели, как ловко скользит лезвие по дереву.
   - Как мне хочется тоже попробовать! - сказал кто-то.
   - И мне хочется очень! Дай хоть немножечко построгать...
   - На, попробуй, - Типтик отдал ножик худенькой девчонке. - Осторожнее, не порежь палец!.. Не так!.. Неужели ты никогда нож в руке не держала?..
   - И я хочу попробовать! - захныкал малыш.
   - Дай мне хоть на секунду подержать твой ножик, - попросил высокий паренек с белыми пухлыми пальцами.
   Палочка и нож переходили из рук в руки - ребята работали с таким удовольствием, с каким изнемогающий от жары чело-век бросается в прохладную воду.
   Только шарообразный чемпион гордо стоял в сторонке, даже не глядя на работающих.
   - Так, главное дело сделано! - объявил Типтик. - Теперь нужно поаккуратнее обстрогать длинную палочку. Вы знаете, какая у нас будет игра?.. Эх, ничего-то вы не знаете!.. Это будет "чижик"!
   - Игра очень полезная для здешних детей, - раздался знакомый голос сзади,
   Бабушка!.. Она вошла в сад вместе с несколькими взрослыми.
   Чемпион по "медленности" поспешил им навстречу. Впрочем, слово "поспешил" здесь не совсем точное, потому что ноги чемпиона были похожи на валики от старомодного дивана; передвигал он их едва-едва.
   - А вот этот чужой, незнакомый мальчишка, - чемпион показал пальцем на Типтика, - делает то, что не позволяет нам Главный Хранитель...
   Взрослые переглянулись:
   - Делает?!..
   - Дедушка! - закричала худенькая девчонка, подбежав к высокому старику. Дедушка, погляди, как работает этот замечательный человек в голубой каскетке. Погляди, дедушка!
   - Не понимаю, что тут удивительного? - спросила Бабушка.
   Но остальные взрослые зашептались тревожно:
   - Работает?.. Что?.. Как так, работает?..
   Они осторожно приблизились к Типтику, который обстругивал палочку. Дерево было сухое, а ножик острый, и тонкие стружки свивались в нежные золотистые лепестки.
   - А хорошо-то как! - опять зашептались взрослые. - Какое это прекрасное занятие - строгать ножом!
   - А я вам скажу по секрету - смотрите, не выдавайте меня!
   - У меня дома тоже есть маленький ножичек, и когда мне тоскливо - я им работаю...
   - А у меня дома есть отвертка - Только прошу вас, об этом никому ни слова!
   - Какой у меня был молоток! Пришлось сдать его Главному Хранителю...
   - Ни-че-го не понимаю! - воскликнула Бабушка. - Работа - самая первая потребность каждого нормального человека. - А как же можно работать без инструментов?
   - Тише, тише!.. И с инструментами, и без инструментов в нашем городе работать нельзя! Главный Хранитель запретил! Тише, тише, тише!..
   - А давненько я не видел работающего человека, - задумчиво произнес высокий старик, ласково глядя на руки Типтика.
   - Какое дивное зрелище - труд!
   - Как вы думаете, последний Доктор, это не слишком опасно? - спросил его кто-то из взрослых.
   - Ну конечно, немножко опасно, - ответил старик.
   - Не тревожься, дедушка! - сказала худенькая девчонка.
   - Чепуха! - улыбнулся Типтик. - Или вы думаете, что я палец порежу?
   - За твои пальцы я спокоен - вижу, что умеешь работать. Но... не следят ли за тобой? - Последний Доктор посмотрел сквозь металлические ветви на небо. - Нет, нас тут не видно...
   Типтик ровным счетом ничего не понял. Не поняла и Бабушка:
   - Кто может следить за моим внуком? - удивилась она. - Мальчик ничего плохого не сделал...
   "Чижик" готов!
   Типтик положил его на землю, резко ударил палочкой по заточенному концу.
   "Чижик" подскочил, и палка еще раз щелкнула по нему в воздухе - он полетел, кувыркаясь.
   - Догоняйте! - крикнул Типтик. - Кто первым принесет "чижика" обратно, тот сможет сам запустить его снова!..
   Все - и ребята, и взрослые - побежали за "чижиком". Конечно, быстрее всех бегала великолепная Бабушка, но она нарочно немного отстала, чтобы первой прибежала к "чижику" худенькая девчонка. Последний Доктор тоже вступил в игру; у него было сухощавая фигура, бегал он довольно легко.
   А девчонка принесла "чижика" на место, сама ловко запустила его. И все опять побежали по аллее. Сад, зазвенел от веселого смеха. Лица у всех разрумянились, глаза заблестели.
   - Прекрасно! - радовался Последний Доктор. - Так и надо! Быстрее бегайте!
   - Энергичней размахивайте руками! - кричала Бабушка.
   - Выше колени!
   Типтик играл вместе со всеми. Ему нравилось бегать по этому странному железно-булочному саду.
   Нашелся бы Воронуша - тогда и совсем хорошо будет.
   Глава девятнадцатая
   Бабушка и мермехон
   Игра незаметно передвинулась к воротам сада. Здесь было просторнее и светлее.
   Худенькая девочка - ее звали Зоя - первая выбежала за "чижиком" на площадь.
   - Осторожнее! - крикнул Последний Доктор и бросился догонять внучку.
   Но раньше всех к "чижику" подбежал Типтик. Он нагнулся чтобы поднять его, и в этот момент закричали:
   - Берегись! Мермехон летит!..
   Черная тень с тихим свистом пронеслась над Типтиком. Он обернулся и увидел прямо над собой огромные сверкающие стальные крючья. Отвратительной вонью повеяло в воздухе - то ли горелой резиной, то ли керосиновым дымом. Что-то резко лязгнуло, щелкнуло. Голубая каскетка сорвалась с головы Типтика; летающая машина ловко подхватила ее и унесла куда-то высоко в небо.
   - Ага! Что я говорил? - ликовал шарообразный мальчик.
   - Бежим! - Последний Доктор схватил Зою и Типтика за руки и потащил их обоих в сад. - Спрячемся под деревьями, пока он снова не пролетел...
   - Это от кого же вы собираетесь прятаться? - подбоченилась Бабушка. - От этой вонючей керосинки?
   Она подпрыгнула, ухватилась за железную ветку булочного дерева и отломила ее:
   - Ну-ка! Пусть еще раз спустится!..
   - Мермехон! - закричали опять. - Спасайся, кто может!..
   Камнем упала с неба черная крылатая машина. Не долетев двух метров до земли, она со змеиным шипением зависла в воздухе, растопырив кривые когти. Вот она подлетела к Типтику... Вот слегка накренилась, чтобы половчее ухватить его... И в ту же секунду...
   Трах!.. Трах!.. И еще раз - трах-бабах!..
   Это великолепная Бабушка изо всех сил лупила железной палкой по машине, ловко попадая по растопыренным когтям.
   - Бей мермехонов! - весело кричала Бабушка, размахивая палкой. - Никакой пощады! Долой!
   Летающая машина подобрала свои страшные когти. Внутри ее что-то звякнуло-брякнуло; из ее железного брюха закапала вонючая черная жидкость. С пронзительным воем машина кое-как поднялась в воздух и исчезла за крышами высоких домов.
   - Вы храбрая женщина! - сказал Последний Доктор.
   - Разрешите поцеловать Вашу мужественную руку... - Он наклонился и губами прикоснулся к пальцам великолепной Бабушки; - А теперь мы должны бежать. Сейчас сюда прилетит целая эскадрилья мермехонов, и нам не сдобровать.
   - А почему они называются мермехоны? - спросил Типтик.
   - Что значит слово "мермехон"?
   - Это значит: Мерзавец Механический Особого Назначения, - объяснила девочка Зоя. - А сокращенно будет - "мермехон". Ах, какие это ужасные машины! Они сверху следят за всем, что движется по земле, а в воздухе уничтожают все живое. Понял?
   - Да... Теперь понял... понял... - Типтик едва одерживал слезы. - Я все понял...
   - Что с тобой? Что ты понял?
   - Я понял, что случилось с моим... с моим... с нашим... - Типтик не смог продолжать; он не выдержал и заплакал.
   - Что я вижу, внук?! - великолепная Бабушка кинула Типтику платок. Вытри нос и убери слезы! Не бойся - наш Воронуша не так глуп, чтобы попасться в лапы этим Мерзавцам Механическим Особого Назначения. Прибавьте ходу, друзья! Энергичней размахивайте руками!
   Глава двадцатая
   Последний Доктор.
   Они быстро шли какими-то стеклянными переходами, поднимались и опускались по стеклянным лестницам, перебегали по стеклянным мостикам. И далеко ушли от того места, где их подстерегали злые механические хищники. Мало-помалу Типтик перестал плакать. Нет, он еще не совсем успокоился - все вспоминал своего Воронушу, его хриплый голосок, его забавные разговоры. Неужели больше никогда он не услышит этого?..
   Но ведь слезами горю не поможешь.
   К тому же Зоя сказала:
   - А плакать в нашем городе воспрещается. Смотри, чтобы никто не увидел твоих мокрых щек.
   - Да что же это за город такой! - рассердился Типтик. - Играть нельзя, бегать нельзя, даже плакать воспрещается. Что же у вас тут можно делать?
   - Делать у нас ничего нельзя! - вздохнул Последний Доктор. - В этом-то вся беда...
   - Смешно!
   - Совсем даже не смешно, - сказала Зоя. - Ведь громко смеяться тоже нельзя. Можно тихонько улыбаться.
   - А если я не хочу улыбаться! Если я хочу хохотать! Чепуха какая-то... Не нравится мне ваш город!
   - Что ты! - воскликнул Последний Доктор. - Город у нас замечательный! Замечательный, как и все города теперь на земле. О таких городах давно мечтали люди. Ты только посмотри, мальчик... Как тебя зовут?
   - Типтик.
   - Чудесное имя для мальчишки!.. Ты только взгляни, Типтик, какие красивые у нас дома. Посмотри, какие умные машины работают вокруг: шьют одежду, очищают воздух, готовят пищу, убирают мусор... делают все, что прикажет им человек. Разве это плохо?
   - Нет, неплохо. Хорошо... А кто приказывает?
   - Не понимаю...
   - Вы сказали, что машины делают все, что им прикажет человек. А какой человек им приказывает? Кто такой? Как его зовут?
   - О! Этого человека зовут очень красиво. Его зовут Главный Хранитель!
   - Знаю, знаю! - обрадовался Типтик. - Я видел памятник этому вашему главному...
   - Тимоша, внук, - сказала Бабушка. - Памятники воздвигают только умершим людям. А Главный Хранитель, очевидно, живой человек. Значит, ты видел не памятник, а монумент в честь Хранителя.
   - Пусть монумент. А я его видел. Дяденька в клетчатом пиджаке - красивый такой - стоит улыбается... а в руке держит какого-то мермехона.
   - Правильно, - кивнул Последний Доктор. - Он управляет не только всем полезными машинами, но и всеми мермехонами. Он самый главный человек в нашем городе.
   - А мермехоны - они тут зачем?
   - Чтобы наблюдать за порядком и вылавливать бунтовщиков.
   - Ха-ха! - засмеялась Бабушка. - У вас есть бунтовщики? Вот уж никогда бы не подумала. Вы все на вид такие тихие, покорные.
   - Нет, не все такие... - Последний Доктор беспокойно взглянул на Зою и ничего больше не сказал.
   - Вы побледнели... - Бабушка тревожно посмотрела на старика. - Вы нездоровы?
   - Я здоров. Вполне здоров. Здесь все, знаете ли, здоровы. А я никому не нужен. Я - Последний Доктор. У нас тут никто больше не болеет ни свинкой, ни коклюшем, ни корью. Разумеется, это прекрасно, это великолепно. Но...
   - Нет, ты нужен, дедушка! - перебила Зоя. - В городе все тебя уважают, советуются с тобой.
   - И совсем не слушаются меня! - старик печально вздохнул. - В нашем городе люди стали быстро толстеть: всем приказано есть как можно больше. И у всех поэтому появились жирные подбородки, жирные животики, жирные щеки и даже жирные ноги. А лишний вес - беда для здоровья! Все наши толстяки, может быть, скоро-скоро умрут от ожирения сердца. Жирное сердце - это ужасно, это конец!
   - Совершенно с вами согласна! - воскликнула великолепная Бабушка, слегка подтянув узкие синие брючки. - Но не будем медлить. Вперед, друзья!
   Глава двадцать первая
   Про картину
   Хотя Типтик был человеком серьезным и, закончив второй класс, успешно перешел в третий; хотя он многое знал на белом свете - все равно, он слишком часто употреблял в разговорах четыре важных слова: "Почему?", "Как?", "Откуда?" и "Когда?"
   - А как построили такой город? - спросил Типтик.
   - Сначала строили медленно, а потом все быстрее и быстрее. Потому что людям помогали специальные строительные машины.
   - А когда начали строить?
   - Это трудно сказать... Видишь ли, сначала нужно было придумать такой необычный город. Придумал его один Знаменитый Художник и нарисовал его на большой Картине. Кажется, наш город построен в точности так, как этого хотел Художник... Поэтому можно считать, что начался этот город с того момента, когда была закончена большая Картина... Правда, по-моему, она не совсем закончена. Мне кажется, что Знаменитый Художник не успел ее раскрасить.
   - Ага, - сказал Типтик. - Ваш город похож на рисунки в детском альбоме "Раскрась сам".
   - Мы и хотели сами раскрасить наши дома, сады, одежду. Но Главный Хранитель запретил. И поэтому все здесь белое, серое и черное.
   - Весьма любопытно... - сказала Бабушка и, помолчав, тоже спросила: - А скажите, уважаемый Последний Доктор, можно ли взглянуть на эту картину?
   - Что вы, что вы! - замахал обеими руками старик. - Это совершенно невозможно! Картина находится у Главного Хранителя, только он смотрит на нее, а всем остальным это категорически запрещено. Запрещено под страхом смерти!
   - Почему? - спросил Типтик.
   - Сам удивляюсь, - сказал старик. - Главный Хранитель говорит, что мы слишком простые люди, чтобы глядеть на произведение искусства. Он говорит, что мы ничего не поймем... Он сам смотрит и потом рассказывает, что там нарисовано: какие дома, какие дворцы, какие магазины; как надо одеваться, как надо ходить, как надо есть...
   - А как надо есть? - Типтик проглотил слюну. - Я сию минуту хочу узнать, как надо есть в вашем городе!
   - Идем! - Зоя взяла Типтика за руку. - Это рядом. Иди, ешь.
   Глава двадцать вторая
   В белом зале
   Они вошли в ослепительно белый зал.
   Здесь так же, как и повсюду в городе, все было залито светом. Тихо звучала ласковая музыка, похожая на журчанье маленькой речки. И это было прекрасно.
   Но для Типтика прекраснее всего здесь были не свет и не музыка, а вкусные запахи. С одной стороны неслись ароматы жареных котлет и наваристого бульона с петрушкой. С другой стороны пахло теплыми булками, шоколадом. Свежесть клубники словно проникала под язык... Типтик даже зажмурился от удовольствия... Стоял и размышлял: на какой запах кинуться в первую очередь?.. Приоткрыл один глаз - посмотрел вправо, приоткрыл другой посмотрел влево: куда ни глянешь - везде заманчиво!
   Сначала ему показалось, что здесь - магазин: на длинных полках стояли банки с компотами, лежали головки сыра, желтели груды лимонов, бананов и ананасов; с потолка свисали круги копченых колбас; с розовых окороков стекали капельки прозрачного жира...
   Нет, это был не магазин, а, пожалуй, столовая: на белых столах стояли белые тарелки с супом, а над ними клубился белый пар; в белых стаканах белело молоко; шипела яичница на белых сковородках...
   Нет, наверное, это была не столовая и не магазин, а фабрика: по залу бегали машины, похожие на тех, что были в саду. Только здесь они сортировали продукты, варили, жарили, подносили еду к столам, убирали и мыли посуду...
   - Садитесь за стол и ешьте, - сказала Зоя Типтику и Бабушке. - Ешьте что хотите и сколько хотите.
   - Но у нас с собой нет денег, - сказала Бабушка.
   - Что такое "деньги"? - Зоя посмотрела на своего дедушку. - Не понимаю, о чем говорят эти люди?
   - Да, в нашем городе нету денег, обходимся без них, - сказал Последний Доктор и наклонился к самому уху Типтика: - Помни мой совет - не объедайся! Еда у нас вкусная: многие едят, забыв всякую меру, поэтому быстро толстеют. Толстеть вредно и опасно - запомни, мальчик!
   Видать, Типтик сильно проголодался после всех сегодняшних переживаний суп был съеден в один момент.
   Но жареное мясо Типтик ел уже помедленнее. И совсем спокойно, аккуратно облизывая ложечку, проглотил порцию сливочного мороженого.
   Бабушка съела крохотный пирожок и выпила малюсенькую чашечку чая с клубничным вареньем... Пожалуй, она съела бы еще что-нибудь, но это наверняка помешало бы ей бегать трусцой.
   ... В зал входили все новые люди. Серьезно, деловито, словно совершая самую важную в их жизни работу, они проглатывали по несколько тарелок супа, ели котлеты, манную кашу с вареньем, большими ложками черпали мед из фарфоровых кувшинов. Бабушка смотрела с возмущением: разве можно столько съесть за один раз?
   А вот в зал ввалился шарообразный мальчик. Машины засуетились вокруг него, торопливо подсовывая тарелки одну за другой. Чемпион по "медленности" ел так жадно, что противно было смотреть.
   - Все в порядке! - объявил Типтик, отходя от стола. - Спасибо... Живете вы тут неплохо. Только откуда берется вся эта бесплатная еда?
   - Автоматы! Роботы! Электроника! - с гордостью объясню Последний Доктор. - Все делают наши умнейшие машины: пашут землю, пасут коров, мелют муку, пекут хлеб, ловят рыбу, сбивают масло... Рука человека ни к чему не притрагивается. Умные роботы сами делают новых еще более умных роботов. Все рассчитывают компьютеры.
   - Здорово! Это мне нравится, - сказал Типтик. И только он хотел было обтереть рот рукавом своей курточки, как внезапно подкатилась специальная машинка и приложила к его губам чистую салфетку. Типтик улыбнулся во весь рот:
   - А это уж совсем красота!
   - Пррра-пррравильно! Красота! Карр! - раздалось откуда-то с самых верхних полок.
   - Воронуша!.. Миленький! Чудная моя птичка! "Птичка" почистила лапой клюв и заплясала по полке, распевая:
   Карр-карр-карр!
   Ох и вкусный здесь товар!
   Не товар, а чудеса:
   Пирроги и колбаса!
   - Слезай сейчас же! - закричал Типтик. - Слезай, кому говорят!
   - Воронуша! - строго приказала Бабушка. - Марш вниз! Воронуша подумал-подумал, сунул клюв в банку с компотом, проглотил ягоду, опять подумал... И нехотя спрыгнул с полки прямо на плечо Типтику. Вот радость-то!
   Радость?.. Вы посмотрели бы вблизи на "птичку"! Как он ужасно растолстел и отяжелел! Голова, шея, хвост - все было выпачкано вареньем, салом, сметаной, медом; перья слиплись, к ним пристали крошки печенья, кусочки яичной скорлупы... Да, видать, Воронуша даром времени здесь не терял!
   - Не понимаю, из чего сделан этот летающий механизм? - спросила Зоя, осторожно дотрагиваясь до Воронуши.
   - Никакой это не механизм, - обиделся Типтик. - Это самая настоящая живая птица...
   - Высокого напряжения? - Зая испуганно отдернула руку.
   - Бедная моя внученька! - Последний Доктор обнял девочку. - Мы с тобой теперь не видим в нашем городе ничего живого, ничего естественного. Одни механизмы! А ведь это, если не ошибаюсь, настоящий, чистокровный ворон, называемый по латыни "корвус коракс"...
   - Это не машина?! - Зоя даже подпрыгнула от удивления.
   - Говорящий ворон! - Типтик с гордостью оглянулся вокруг. - Ни у кого нет такого. Его зовут Воронуша.
   Их окружили люди; все громче и веселее толковали они о птицах - о воронах, синицах, воробьях, которых нигде теперь в городе не встретишь. Говорят, раньше их было сколько угодно, а вот теперь...
   Воронуша дремал, полузакрыв глаза. Он не слышал, как к ногам Типтика подкатилась машина, не видел, как высунулся из нее длинный рычаг с крючком на конце... Вдруг крючок ухватил Воронушу за лапы и потащил в дальний угол зала - туда, где мыли посуду.
   Воронуша отчаянно каркал, долбил клювом по рычагу - ничего не помогало: машина сунула Воронушу под теплый душ и держала его так до тех пор, пока с перьев не смылась вся грязь...
   Типтик хохотал:
   - Так тебе и надо - не будешь улетать от нас, не будешь обжираться! Так тебе и надо!
   Хохотала великолепная Бабушка, хохотал Последний Доктор, хохотала Зоя, даже "подушечный" мальчик хмыкал, глядя, как Ворон, мокрый и взъерошенный, бился под струями воды.
   - А что тут происходит, я спрашиваю? - затароторил кто-то у дверей. - Что происходит, спрашиваю я? Спрашиваю, что происходит?
   - Карр! Карраул! - завопил Воронуша. - Ворр!..
   Глава двадцать третья
   Старый знакомый
   В дверях стоял Дядя Ловушка.
   Типтик сразу же узнал его: да-да, тот самый кривоногий человечек в клетчатом пиджачке, с повязкой на глазу!
   Моющая машина отпустили Воронушу. Его сильно знобило, и он, распластав мокрые крылья, всем телом прижался к Типтику.
   А шарообразный мальчик запел:
   Картины Главный Хранитель!
   Ты наш дорогой повелитель;
   Как ты красив!
   Как ты умен!
   Как ты хорош!
   Со всех сторон!
   - Рраз-разбойник! Ворр! - орал Воронуша, лязгая клювом.
   - Ай-яй-яй! Как не стыдно забывать старых приятелей, как не стыдно! качал головой Дядя Ловушка, одним глазом глядя на Типтика. - Если бы не мои верные помощнички, если бы не любезные мои пташки-мермехончики, я бы, наверное, не сразу узнал о появлении в моем городе таких дорогих и важных гостей. Нет, не сразу бы... Вот, прошу принять!
   И птицелов протянул Типтику голубую каскетку.
   - Ворр! - снова каркнул Воронуша.
   - Смеетесь? Хохочете? - Дядя Ловушка так ласково посмотрел на всех, что у Типтика по спине мороз прошел. - Вместо того, чтобы глотать, жевать и переваривать жирную пищу
   - вы тут хохочете, вы тут смеетесь?.. Ну-ка, Последний Доктор, скажи, немедленно скажи всем, что веселье вредно, что от громкого смеха человек худеет. Скажи, Последний Доктор, немедленно скажи!
   Типтик и Зоя исподлобья смотрели на Последнего Доктора, ожидая, что он сейчас скажет.
   Старик молчал, опустив седую голову.
   - Глупости! Чепуха-чепухенция! - неожиданно воскликнула великолепная Бабушка. - Смеяться всегда полезно. А вот толстеть вредно. Я выписываю журнал "Здоровье" и там прочитала, что у толстяков сердце обрастает жиром, и они быстро...
   - Молчать, молчать, молчать! - оборвал Дядя Ловушка.
   - Молчать! Спорить со мной запрещено! Надо всегда помнить, что нарисовано на картине. А там Знаменитый Художник изобразил, как по улицам стеклянного города - нашего города! - передвигаются сытые, толстые людишки. Все должны жить, как на Картине. Все, все, все! - Но мы... мы никогда не видели эту Картину, - пробормотал Последний Доктор.
   - Вам и не надо ее видеть. Тебе вредно смотреть на нее. Я сам видел эту Картину. Я сам! Я каждый день смотрю на нее. И знаю, что там гуляют толстенькие людишки. Кругленькие, как шарики. Симпатичные, как винтики-шпунтики. И никто там не смеется. И никто не бегает... Ах, значит, ты мне не веришь, Последний Доктор? Поберегись, лекарь: можешь попасть туда же, куда угодил твой неразумный сыночек!
   - Что с моим папой? - быстро спросила Зоя. - Где он?
   - Спокойненько, спокойненько! - прикрикнул Дядя Ловушка. - Волноваться, милая девочка, категорически запрещено. Запрещено волноваться! Запрещено задавать вопросы Главному Хранителю... За своего папочку не беспокойся: твой драгоценный папуля отдыхает возле моей избушки, кушает хлебушко, глядит на небушко... Хи-хи-хи!
   Но никто не рассмеялся. Все испуганно глядели на Дядю Ловушку.
   И только Воронуша громко крикнул:
   - Врраки!
   Дядя Ловушка, не обращая внимания на Ворона, цепко ухватил Зою за подбородок, подтянул ее лицо к своему кривому носу и проговорил тихо, но так, чтобы все слышали:
   - Запомни, миленькая девочка, сама запомни и другим расскажи, чтобы все-все запомнили: я никому не позволю - нет, не позволю! - смотреть на картину. Вам на нее смотреть опасно! Картина заколдована. Заколдовал Знаменитый Художник картиночку...
   - Прравильно! - неожиданно каркнул Ворон. - За-кол-до-ва-но! Чу-де-са!.. Урра!
   Дядя Ловушка нахмурился и с большим интересом посмотрел на Воронушу. Он оттолкнул Зою, почесал у себя за ухом и забормотал тихонько, едва шевеля толстыми губами: "Я так и думал - он. Кажись, знает. Конечно, знает... Надо его в клеточку - Скажет, никуда не денется..." - а потом произнес громко и ласково, почти нараспев:
   - Какая умная пташка! Какой красавчик!.. Хочешь, назначу тебя начальником всех мермехонов?
   - Воронуша - красавец! - взмахнул крылом говорящий ворон. - Но не дурак! Дуррак, кто думает, что Воронуша дурак!
   Придерживая на плече Воронушу, Типтик шагнул вперед:
   - Не понимаю. По-моему, каждый может смотреть на Картину. Зачем ее прятать? Если Картина хорошая, красивая - пусть все смотрят... Но, может быть, этот ваш город совсем не такой, как на Картине?
   - Что?!.. Что ты сказал? - Дядя Ловушка свирепо взглянул на Типтика.
   - Зря вы сердитесь, Дядя Лов...
   - Молчать! Ни слова больше! - и Дядя Ловушка своей широкой ладонью мгновенно зажал Типтику рот. - Молчать! Да-да, я - дядя! Хи-хи! Я твой дядя, а ты мой любимый племянник. Мы родственники! И сейчас полетим в мою маленькую избушку. Молчать! Ни слова!
   Он с силой вытолкнул мальчика на улицу.
   - Как! - закричала великолепная Бабушка. - Толкать ребенка?! Толкать человека, который держит беззащитную птицу?.. Ну, этого я так не оставлю!
   - И не оставляйте! - злобно прохрипел Дядя Ловушка. - Сказано ведь: летим все вместе с мою избушку. Вам там будет весело, моя дорогая родственница!
   Глава двадцать четвертая
   Воронуша и мермехоны
   На улице стоял автомобиль... нет, не автомобиль, а, пожалуй, самолет... нет, не самолет, а что-то похожее на вертолет - вот так-то правильнее будет назвать эту круглую бронированную кабинку с черным пропеллером над белой крышей.
   Возле вертолета, как птицы-стервятники, приземлились мермехоны, оглядывая улицу круглыми глазами-фарами.
   При виде мермехонов Воронуша дерзко закаркал, вырвался из рук Типтика, но тут же испугался этих огромных хищников и кинулся было обратно, к двери в обеденный зал...
   Дядя Ловушка изловчился и ударил Воронушу. Ворон перекувырнулся, захлопал крыльями, да не смог быстро подняться в воздух - слишком отяжелел сегодня, слишком набил живот всяческой едой.
   Мермехоны злобно, пронзительно зашипели, запрыгали вокруг Воронуши (они всегда вначале подпрыгивают, чтобы потом взлететь). Один из них вытянул когтистую лапу-рычаг и прижал Воронушу к земле.
   - Хватайте его! - приказал Главный Хранитель.
   - Не сметь трогать птицу! - крикнула Бабушка. - Не сметь!
   Кое-как Воронуша выбрался из-под рычага и, пошатываясь, заковылял по тротуару.
   - Беги, Воронуша! - умолял Типтик. - Спасайся, моя маленькая птичка!
   Но мермехоны уже поднялись в воздух; их крылья свистели, как зимний ветер. Вот один из них растопырил когти, на лету схватил Воронушу и понес его все выше... выше... выше...
   - Карр-караул!.. - донеслось до Типтика. - Прро-пропа-даю!.. Совсем пропал!.. Карро!..
   Глава двадцать пятая
   Беседа в воздухе.
   - Что, жалко? - ухмыльнулся Дядя Ловушка, вталкивая Типтика и Бабушку в вертолет. - Жалко, спрашиваю, Ворона? А?..
   Типтик не отвечал. Он крепко сжал зубы, чтобы не разреветься.
   - А ловкие пташечки-мермехончики мои родные? - включая мотор, опять спросил Дядя Ловушка.
   - Н-не ловкие... - с трудом ответил Типтик. - Воронуша ловчее этих керосинок.
   - Ах, если бы он ел поменьше! - сказала Бабушка.
   - В том-то все дело, дорогие гости, в том-то все дело! С обжорами всегда легко совладать, хи-хи-хи!.. Обжоры ленивы, обжоры неповоротливы. В том-то и дело... Ах, как я рад, что мы с вами встретились! Как я рад!
   - А чему тут радоваться, Дядя Ловушка?
   - Вот что: запомните, в этом городе все называют меня:
   Главный Хранитель Картины! Только так и не иначе. Только
   - Главный Хранитель. Запомните! Никто здесь не догадывается, что я когда-то торговал пташками на улице и что меня звали Дядя Ловушка. Это звучит некрасиво - "Дядя Ловушка". Куда красивей - "Главный Хранитель Картины"!.. А ведь вы можете случайно проболтаться, что я птицелов, что я Дядя Ловушка. Так что, чтобы вы держали язычки за зубками и рты понапрасну не раскрывали, я принял мудрое решение: поселить вас рядом с моей избушечкой. Каждого в отдельную каморочку. И под замок, чтобы вас не украли... Хи-хи!..
   - Какое нахальство! - возмутилась Бабушка. - Я еще никогда не сидела в тюрьме.
   - Ну, какая же это тюрьма? Хи-хи! Просто небольшие такие каморочки возле моей избушечки.
   Тихо-тихо, без треска и грохота вертолет поднялся над улицей. Типтик невесело смотрел на проплывающий под ним город и думал о Воронуше.
   - Теперь они его растерзают... - сказал он, со злостью глядя на Дядю Ловушку.
   - Кто? Мермехоны? Не бойся, не растерзают. Они послушные, работают по приказу. Им приказано не убивать птицу. Надеюсь, что Ворон мне большую пользу принесет.
   - Ворон?!.. Пользу?
   - А что особенною?.. Интересуетесь?.. Ладно, так и быть - расскажу. Вы теперь не проболтаетесь: каморочки у меня надежные, а ключики - вот они, в моих руках.
   Глава двадцать шестая
   Картина и город
   Птицелов нажал какую-то кнопку, и вертолет остановился в воздухе. Он висел над городом, как на ниточке. И город уже не проплывал под ним, но замер и глядел в небо, словно спрашивал: "Где там этот мальчик Типтик и его Бабушка?"
   - Красота? - тихо спросил Дядя Ловушка, глядя вниз единственным глазом. Конечно, красота - Это мой город. Мой собственный. Я сам его построил. И все людишки, которые там внизу, тоже мои собственные. Что хочу с ними, то и сделаю!
   - Вы сами построили этот город? - недоверчиво сказала Бабушка. - Разве один человек может совершить такую работу?
   - Да, город строили людишки, которых я позвал. Город строили машины, которые я достал.
   - А что же вы делали? - спросил Типтик.
   - Я?.. Я им говорил как надо строить: какие дома возводить, какие улицы прокладывать.
   - Вы архитектор? Инженер?
   - Ни-ни!.. Не архитектор и не инженер. Просто, как-то совершенно случайно прихватил на одном старом пыльном чердаке картину Знаменитого Художника. А там все было нарисовано: улицы, дома, квартиры. Тоненько нарисовано, едва заметно... А на обратной стороне картины - стишки; хорошо их помню;
   Города нужно строить вовремя
   Не опаздывать и не спешить!
   Иначе, сограждане, горе вам:
   Очень трудно будет жить
   Стишки эти, конечно, зряшные. Почему "не спешить"?.. Есть чертеж, есть картина - значит, нужно побыстрее построить!.. Крикнул я людишек: "Желаете жить в сказочном городе? Принимайтесь за дело!" Раз-два-три, тяп-ляп, кидай-хватай!.. Вот тебе и город, вот тебе и сказка, вот тебе и мечта! Живи - не хочу! Все, как на Картине!.. А потом я приказал, как надо жить в моем городе, как питаться, как ходить, как играть...
   - А Воронуша? - спросил Типтик. - Зачем он вам?
   - Проклятая птица какой-то секрет знает! Не зря же Знаменитый Художник обучил ее разговаривать. И не зря она Картину караулила. Думаете, Главный Хранитель дурак? Ни-ни! Я сообразил, что Картина заколдована, есть в ней какая-то тайна. И Ворон эту тайну знает...
   Дядя Ловушка стал говорить шепотом, как будто здесь, в вертолете, его могли подслушать посторонние:
   - Да-с! Картина таинственная, с секретом. Но если произнести волшебные слова - секрет пропадет, Картина расколдуется... А мне это, между прочим, ни к чему - не желаю, чтобы она расколдовалась. Мне и так хорошо.
   Типтик сидел в кресле; пальцы его впились в подлокотники; он боялся разжать руки, как будто бы в них находилась тайна. Он вспомнил старый дом; вспомнил ржавую коробочку с яркими красками; вспомнил, как Воронуша унес эту коробочку неведомо куда.
   - Нет, ничего Ворон не знает, - проговорил Типтик. - А если даже и знает, все равно, он вам не скажет. Он упрямый. Даже мне ничего не сказал.
   - Хи-хи-хи! - засмеялся Дядя Ловушка. - Тебе не сказал. А у меня перестанет упрямиться. Разговорится. Есть разные способы, как язык развязывать.
   - Опять на цепочку посадите?
   - Не огорчайся. Я его теперь не на стальную цепочку посажу, а на золотую.
   - А мы с Бабушкой? Тоже на цепи будем сидеть?
   - Вопрос непростой. Еще не решил. Подумаю. Вертолет тронулся с места и опять медленно полетел над городом; он кружил, набирая высоту. Вечерело. Солнце сделалось сначала оранжевым, потом красным. И стеклянные крыши домов тоже стали красными, словно в огне горели.
   Глава двадцать седьмая
   Дядя Ловушка мечтает
   Дядя Ловушка круто повернул руль, и вертолет скользнул к окраине города.
   - Сейчас, дорогие гости, я вам кое-что покажу... Глядите! Типтик посмотрел вниз:
   - Что это?!.
   На земле стоял гигантский металлический предмет, похожий на копье сказочного великана. Копье это словно нацеливалось в вечернее небо. Уходящее солнце озаряло острие. А внизу, там, где копье как будто было воткнуто в землю, уже плавал в сумраке тонкий белесый туман - холодно и пустынно было там, внизу.
   - Так ведь это же ракета! - воскликнул Типтик. - Смотри, Бабушка, ракета! Настоящая?..
   - Хи-хи! - усмехнулся Дядя Ловушка. - А как же? Без обману. Самая настоящая - хоть сейчас на Луну или на Марс.
   - И вы полетите на Марс? - Типтик недоверчиво посмотрел на Главного Хранителя. - Вы уже побывали в космосе?
   - Что я - больной? Или смахиваю на сумасшедшего? Что мне делать на Марсе? Зачем мне космос? Нет, голубчики, мне и без Луны хорошо живется.
   - А для чего же ракета, если в городе нет космонавтов?
   - Почему - нет? Желающих сколько угодно. Многие в космос рвутся. А я их рядом со своей избушечкой содержу. В миленьких каморочках. Потому что высоко летать - это нехорошо, Вредно высоко летать. Опасно летать выше меня. Запрещено летать выше меня!
   - Опасно? Вредно? Запрещено?
   - Ага. Потому что полетит такой "желающий" в космос и героем может стать. А герой в нашем городе один-единственный, это я сам. И других героев мне тут не требуется.
   Типтик молчал. Молчала и Бабушка. Они сидели, прижавшись друг к другу и смотрели, как солнце исчезает за краем земли - вот оно легло боком на синюю тучку... вот последний разок брызнуло длинными лучами... вот подтянуло к себе лучи и спряталось.
   "Ну отчего я еще маленький? - думал Типтик. - Был бы я большой да сильный - выбросили бы мы с Бабушкой этого одноглазого из вертолета... Ну, ничего мы еще что-нибудь придумаем. Хорошо, что рядом Бабушка..."
   Она, кажется, угадала, о чем думал внук, потому что шепнула ему на ухо:
   - Не унывай!.. Двое - не один!
   Вертолет снижался.
   - Эх, скоро-скоро весь этот город будет моим! - сказал Дядя Ловушка. Скоро-скоро людишки мои помрут... Город мне достанется!
   - Зачем вам одному целый город? - спросила Бабушка. - Вы, конечно, сумасшедший!..
   - Не знаю... Может быть, может быть... Один в городе! Буду ходить по улицам один. Буду сам по себе разгуливать по разным кварталам и смотреть, где чего имеется. У меня будут ключи от всех-всех квартир! И все здесь будет мое: платья, костюмы, шляпы, ботинки. Я каждые десять минут буду переодеваться, каждые пятнадцать минут буду переобуваться. Каждый час буду смотреть на свой монумент. Сам себе буду говорить: "Да здравствует Главный Хранитель!" Сам себе буду говорить: "Ура! Спокойной ночи!" Не жизнь, а сплошное ликование.
   - А если Картина до этого расколдуется? - спросил Типтик.
   - Ни-ни! Ни в коем случае!.. Что ты, голубок - мне этого совсем не надо. Мне и так хорошо. Просто замечательно! А если кто-нибудь другой ее расколдует, тогда моя жизнь пойдет совсем иначе. Боюсь, как бы Ворон не вмешался в это дельце... Конечно, свернуть бы ему башку - и все в порядке. Но мне самому тайну узнать хочется... А вот и моя бедная избушечка!..
   Они пролетели над каменным забором, над железными воротами и приземлились посредине широкого двора. Прямо перед ними высился дом-громадина. Сразу было видно, что он не такой, как другие дома в городе. Темный. Каменный. В нем даже настоящих окон не было. Только высоко-высоко, под самой крышей, тускло светились три узеньких щелочки.
   На крыше пересвистывались мермехоны.
   Наступала ночь.
   Глава двадцать восьмая
   Сто вторая ошиблась
   - Хороша моя избушечка? - спросил Дядя Ловушка, вылезая из вертолета. Вы теперь будете жить у меня под боком. Нет-нет, не в моей избушечке, а рядышком, в железном дворике. И никуда вы отсюда не убежите: слишком много знаете обо мне. Ох, как много!
   Он хлопнул в ладоши:
   - Сто вторая!
   Немедленно из темноты подкатилась машина, похожая на перевернутого паука: стальные лапы шевелились у нее по бокам, как живые.
   - Возьми-ка, Сто вторая, бабушку-старушку и запри ее в хорошенькую клеточку!
   - Не имеете права! Я буду жаловаться! - закричала Бабушка. - Я напишу в газету!..
   Но Сто вторая ловко обхватила ее своими могучими лапами, приподняла над асфальтом и покатила в самый дальний угол двора.
   - Тимоша! Внук!.. - послышалось оттуда.
   Сто вторая приехала обратно; теперь ее лапы потянулись к Типтику.
   - Умница! - похвалил машину Дядя Ловушка. - Лучший сторож и надзиратель; одна заменяет двадцать самых опытных охранников. Никогда не спит; есть не просит - только смазывай, да подзаряжай аккумуляторы... Займись-ка, Сто вторая, этим сопляком паршивым! Живо!..
   Мгновенно стальные лапы схватили Типтика под мышки. Приподняв его, машина закружилась по двору.
   - Что же ты, дурашка, мечешься из угла в угол? - ласково проговорил Дядя Ловушка. - Ты ведь образованная машинка... Тащи этого щенка туда, где клетки. Сажай его под самый большой замок!
   Вихрем понеслась Сто вторая вдоль двора. В полутьме Типтик заметил: тут было что-то вроде зверинца - клетки большие и маленькие, низкие и высокие.
   Что было дальше - Типтик не помнит. Сто вторая его бросила... опять приподняла и с силой посадила на твердый асфальт - У Типтика потемнело в глазах, и он потерял сознание.
   Он очнулся на рассвете.
   Кто-то тихонько смеялся: совсем близко...
   Типтик приоткрыл глаза и увидел, что сидит около запертой клетки. Не в самой клетке... а около! А сама клетка закрыта на тяжелый замок, который болтается над его головой.
   А в соседней клетке, за решеткой, смеется молодой человек. Сидит взаперти, а смеется весело, по-озорному, как все равно мальчишка.
   - Ничего смешного тут нет, - сердито сказал Типтик.
   - Наоборот, это очень забавно! - весело прошептал молодой человек. - Ведь Сто вторая ошиблась!.. Ах, как это хорошо!.. Главный Хранитель думает, что его хватающие машины похожи на людей и все могут делать сами, без ошибок. Нет, машина без человека, сама по себе, ни на что не годится. Самая умная машина становится глупой, как пробка, если ею командует злобный дурак.
   - Дядя Ловушка, по-моему, не дурак.
   - Ловушка?.. Главный Хранитель - Ловушка? Отличное прозвище! Кто придумал? Ты.
   - Нет, не я...
   - Все равно хорошо. Он, действительно - хитрая ловушка. Воображает себя умным, а на деле бывает дураком. Хочешь докажу?
   - Ничего я не хочу... - у Типтика болела голова. - Я хочу удрать отсюда.
   - Для тебя это пара пустяков! Ты ведь сидишь не за замком, а под замком. Понимаешь разницу?. Ловушка не совсем четко отдал команду, и Сто вторая перепутала. Понял?
   - Да... - слабо улыбнулся Типтик.
   - Пока еще все спят, давай знакомиться. Я - Учитель, сын Последнего Доктора.
   - Вашу дочку зовут Зоей?
   - Правильно. А тебя - Типтиком?
   - Кто вам сказал?
   - Угадай.
   - Н-не знаю...
   - Загляни-ка вон в тот уголок... Только тихонько, не шуми! Типтик с трудом поднялся на ноги. Огляделся. В клетках спали люди... На решетках, как в настоящем зверинце, белели таблички:
   "УЧЕНЫЙ. Из породы беспокойных".
   "ПОЭТ. Редкий экземпляр - из породы мечтателей".
   "ИНЖЕНЕР. Из породы искателей".
   Тишина... Краешек неба за углом черного дома чуть заметно порозовел, но в вышине еще сияли крупные звезды...
   А в углу, там, куда показал Учитель, стояла позолоченная клеточка; в ней, подвернув голову под крыло, дремал... Воронуша!
   - Проснись! Проснись, черненькая птичка! - зашептал Типтик, просунув руку в клетку к Воронуше.
   Ворон вздрогнул, хотел каркнуть, но Типтик зажал ему клюв:
   - Тс-с! Молчи!.. Мы убежим. В твоей клетке прутья тонкие... попробуем их согнуть... Только не каркай. Тише!..
   Осторожно, но изо всех сил, Типтик потянул к себе один прут... Прут скрипнул и чуть-чуть подался... Типтик еще приналег. Ворон нетерпеливо переступал лапами; потом боком навалился на решетку... Еще усилие - и клетка сломана! Воронуша на свободе!
   Теперь - как можно скорее перелезть через высокий каменный забор. Скорее - пока не проснулся Ловушка, пока его глазастые мермехоны не подняли тревогу.
   Воронуша единым махом вспорхнул на ворота.
   А Типтик... Что с ним? Почему не бежит, почему медлит?
   "Бабушка, где ты?" - хотел крикнуть Типтик, но тут же крепко сжал губы. Он посмотрел вглубь двора. Двор огромный, и где-то там, в самой глубине его стоит клетка, в которую хватающая машина бросила Бабушку.
   Мальчик медленно подошел к Учителю. Ох, у этой клетки прутья были такие толстые! И замок на дверце - грузный, стальной.
   - Беги, дружище, спасайся! - Учитель печально смотрел на Типтика. - Ты почти на свободе. Лезь через забор...
   - Не могу. Здесь моя Бабушка. Не могу я без нее...
   - Твоей Бабушке не убежать. Замок без ключа не открыть. Ключи от всех клеток у Главного Хранителя, у Ловушки.
   - А где он их держит?
   - Неизвестно... Знаю лишь, что спит он сейчас вон в той комнате с открытым окошком. До этого окна тебе даже во сне не добраться - слишком высоко.
   - Мне не добраться... А что если... - Типтик сдвинул брови. - Воронуша, ко мне!
   Глава двадцать девятая
   Бой
   Что Типтик шептал Ворону - Учитель не слышал. Только отдельные слова можно было разобрать: "блестит"... "разрешаю"...
   И вот, черные крылья заколыхались - сначала едва заметно, нерешительно; потом - все чаще, чаще: Ворон набирал высоту, с опаской поглядывая на каменный дом... Вот он осторожно подлетел к узкой щелочке окна, заглянул внутрь...
   - Ну, давай, давай! - шептал Типтик. - Действуй, Воронусик!
   Воронуша отважно тряхнул хвостом и скрылся в комнате.
   Сердце у Типтика сжалось, он даже дышать перестал... Если вдруг Ловушка сейчас проснется и увидит Воронушу - все погибло. Ах, как долго тянутся эти минуты! Где же ты, Воронушенька, что с тобой?..
   А солнце на востоке разгоралось все ярче и ярче. Звезды совсем померкли. Скоро солнце взойдет.
   Воронуша вылетел из окошка!
   В клюве он держал связку блестящих ключей.
   - Кидай! - выдохнул Типтик.
   Ворон разинул клюв. Связка шлепнулась у самых ног мальчика.
   И тут наш храбрый Воронуша не выдержал. От радости, что все получилось так удачно, он заорал на весь двор:
   - Урра! Крра-красота! Уррра!
   - Что такое? Кто кричит? - Дядя Ловушка высунулся из окна, поспешно натягивая клетчатый пиджачок. - Ворон?.. Хватай его! Держи!..
   С крыши сорвались Мерзавцы Механические Особого Назначения - затрещали их моторы, засвистели их крылья, со страшной силой рассекая холодный утренний воздух. Растопырились хищные когти.
   - Карр-карр! - перепуганный Воронуша кинулся наутек.
   Мермехоны легко догнали его. Один из них пролетел над Вороном и, круто спикировав, загородил ему путь.
   Но Воронуша не растерялся: сложил крылья и камнем рухнул вниз. Видимо, мермехон хотел поступить так же: втянул в себя когти и крылья и стал стремительно падать вслед за живой птицей. Но что-то в механике этого Мерзавца не сработало вовремя, и он всей тяжестью грохнулся об асфальт. Пружинки, лампочки и колесики вывалились из его стального брюха.
   - Хватай-держи Ворона! - приказывал Дядя Ловушка другим мермехонам.
   Но они беспорядочно кружились в воздухе, сталкивались друг с другом словом, вели себя как существа неразумные.
   А Воронуша - не будь дурак - моментально забился в узенькую щель между двух клеток, и никакой хищный коготь не смог бы дотянуться до него.
   Тем временем Типтик носился по двору и открывал у клеток хорошо смазанные замки. Измученные люди выходили на волю, расправляя затекшие плечи.
   - Бунтовщики! - надрывался Главный Хранитель. - Мятежники! Вот я вас всех!..
   Тут во двор, расставив длинные рычаги, ворвались новенькие хватательные машины - закрутились, заюлили между клетками, пытаясь загнать туда людей.
   Но люди - умные, талантливые, люди - не испугались. Учитель ловко подобрался сзади к хватательной машине, дотянулся до пульта управления и что-то переключил там... Машина на секунду остановилась, а потом, не обращая внимания на людей, пошла сражаться с другими машинами!
   Такой шум стоял в тюремном дворе, такой звон и лязг, что все мермехоны, все хватательные машины стали неуправляемыми - не могли расслышать ни одной команды Главного Хранителя.
   Великолепная Бабушка вырвалась из своей клетки и, энергично работая локтями, высоко поднимая колени, побежала навстречу Типтику:
   - Внук! Тимоша!.. Воронуша!.. Вы истинные герои! Я все знаю! Я горжусь вами!
   Люди, ощутив свободу, дорвались до самого желанного сегодня дела: они умело выключали и останавливали хватательные машины, всю эту технику, которая держала людей взаперти, не позволяла им жить так, как хочется.
   Воронуша, высунув клюв из своей щели, храбро подбадривал:
   - Урра! Бей крепче! Пре-крра-сно!
   Но сам из щели, на всякий случай, не вылезал.
   Глава тридцатая
   "Прыгай!.."
   У Дяди Ловушки от бессильной злобы тряслись губы. Немигающими глазами смотрел он на то, что делалось во дворе. Остановились его верные слуги хватательные машины; присмирели его стражники - мермехоны.
   Что делать Ловушке - убежать, спрятаться?.. Некуда бежать, некуда прятаться: несколько человек уже ломились в дверь его черного дома.
   И тогда Главный Хранитель, с трудом протиснув свой толстый живот сквозь щель узкого окна, встал на подоконник и пронзительно затараторил:
   - Прощайте! Сейчас я брошусь вниз и разобьюсь насмерть на ваших глазах. Насмерть разобьюсь, имейте в виду! Смотрите, как умирает герой!
   Люди во дворе чуть притихли; они испуганно смотрели на кривоногого человечка, который стоял на самом краешке подоконника.
   - Да! - кричал Дядя Ловушка. - Я сейчас умру, потому что не хочу больше жить рядом с вами, негодяи вы эдакие! Не хочу, негодяи, видеть вас и слышать! Вы не уважаете меня - меня не уважаете, нет! Меня - мудрого Главного Хранителя Картины... Я сейчас умру, и никто-никто не будет заботиться о жирной пище для ваших родных... Сейчас умру! Прощай, мой стеклянный город! Прощай, теплое солнышко! Прощайте, негодяи!
   Он говорил уже спокойнее, и даже немного отодвинулся от края подоконника.
   А во дворе кто-то уже опустил глаза, кто-то уже тяжело вздохнул...
   - Вы не жалеете меня, - еще громче затараторил Дядя Ловушка. - Вы не любите меня. Вы не верите мне!.. Вы хотели поближе рассмотреть Картину... А, может быть, вы хотите ее переделать, изменить ее?.. Но ведь Картину нарисовал Знаменитый Художник - нарисовал всю вашу жизнь. Он оставил мне свою Картину, потому что любил меня, верил мне. А вы, негодяи, не уважаете, не жалеете меня. И вот, я сейчас прыгну и умру на ваших глазах!..
   - Прыгай! - раздался звонкий голос.
   Все обернулись.
   На каменном заборе стояла худенькая девчонка... Зоя! Колени у нее ободраны, лицо раскраснелось, и под лучами утреннего солнца сияло, как маленький флажок.
   - Прыгай, прыгай! - весело повторила она. - Ну, что же ты?.. Боишься? Или раздумал умирать?
   - Нет, не раздумал! - взвизгнул Дядя Ловушка, губы его опять задрожали от злости. - Не раздумал, но хочу, чтобы смерть мою видели не только эти бунтовщики, мятежники. Я желаю, чтобы весь город увидел, как погибает Главный Хранитель...
   - Весь город? - спросила Зоя. - Пожалуйста!.. За забором зашумели, загудели тысячи голосов. Заскрипели железные ворота - во двор ворвались сердитые люди. Впереди всех - Последний Доктор.
   - Дорогой мой сын! - закричал старик радостно. - Мы пришли, чтобы спасти тебя и всех твоих друзей... А Зоя смеялась, показывая пальцем на Ловушку:
   - Глядите, глядите! Сейчас будет совершен прыжок с высоты в пятьдесят метров! Прыжок без парашюта!.. Прыгай! Алле-гоп!..
   - Ой, будьте добры, не прыгайте, дяденька Хранитель! Если вы разобьетесь, то я уже не буду чемпионом города по "медленности"...
   Это сказал шарообразный мальчик; он, оказывается, тоже приплелся сюда.
   - Пусть прыгает! - требовала Зоя. - Струсил?
   - Нет... не струсил я... - промямлил Дядя Ловушка. - Но жалко... Жалко зашибить кого-нибудь там внизу, если прыгну.
   В толпе засмеялись.
   - Ну чего, чего вы от меня хотите? - единственный глаз Ловушки часто-часто замигал. - Чего вам надо?
   - Чтобы стать по-настоящему счастливым - нам всем нужна работа! - крикнул Учитель.
   И тысячи людей заволновались, зашумели:
   - Хо-тим ра-бо-тать!
   - Труд!
   - Ра-бо-та!
   - Строить! Учить!
   - Выдумывать! Изобретать! Делать! - кричали взрослые.
   - Смеяться, бегать, играть! - кричали дети.
   - Порр-порхать! - каркнул Воронуша, но его, кажется, никто не услышал.
   Глава тридцать первая
   Карандаш, ластик и яркие краски
   Учитель взобрался на разломанную ветку, с нее перескочил на забор и стал рядом с Зоей. Он отовсюду был виден.
   - Я хочу спросить вас, друзья, - начал Учитель. - Разве это правильно, что нашим прекрасным городом командует самый жадный и самый злой человек?
   - Не-пра-виль-но! - ответили тысячи людей.
   - Мы с вами живем открыто, на виду у всех, у нас нет секретов друг от друга. А он живет в черном каменном доме за высоким забором; у него нет друзей, и никто не знает, о чем думает сумасшедший человек, который сам себя назвал Главным Хранителем. Разве это правильно?
   - Не-пра-виль-но! - ответили тысячи людей.
   - Разве это правильно, что он запрещает нам работать?
   - Нет, неправильно! - все громче и громче говорили люди. Не-пра-виль-но!.. Не-пра-виль-но!
   - И почему он прячет от нас Картину? Нашу Картину! Если город выстроен, как на Картине - мы имеем полное право видеть ее!
   - Имеем право! - сказали тысячи людей так громко, что Воронуша вздрогнул и даже подпрыгнул от волнения:
   - Имеем прра-во! - сказал он.
   - Ладно, уж так и быть, ладно... - заверещал Дядя Ловушка. - Покажу я вам Картину, покажу... Сейчас принесу... Но если вы тронете меня хоть пальцем, то я уничтожу ее - разорву, разрежу, разобью, если тронете меня, старичка несчастного.
   - Не тронем, - с презрением сказал Последний Доктор.
   ... И вот распахнулись настежь двери черного дома, и показалась Картина.
   Дядя Ловушка держал ее перед собой, прикрываясь ею, словно щитом; он весь спрятался за нее - и только снизу видны были ноги, а сверху лысина и клочок слипшихся волос.
   - Ворр! Ворр! Ворр! - закричал Воронуша и сел на плечо Типтику.
   - Вот Картина, которую мне подарил мой лучший друг - Знаменитый Художник, - сказал Дядя Ловушка. - Он сам подарил мне эту Картину и сам назначил меня Главным Хранителем. Ведь я тоже был художником...
   - Неправда! - воскликнула Бабушка. - Возмутительно! Он никогда не был художником, этот гнусный птицелов. Я сама видела, как он торговал живыми птицами. Мы с моим внуком Тимофеем Птахиным видели это собственными глазами! Скажите, разве может художник ловить птиц и держать их в клетках?
   - Прравда! Прравда! - крикнул Воронуша и перелетел на плечо Великолепной Бабушки.
   - Он мучил птиц, - подтвердил Типтик. - Не давал им пить...
   - Прравда! - мотнул своей большой головой Ворон и перелетел от Бабушки опять к Типтику.
   - Погодите-ка, - Типтик слегка прищурился. - Да разве это Картина?
   - Да-да... - проговорил Последний Доктор, пристально вглядываясь в полотно в раме. - Это не похоже на Картину. Это, пожалуй, чертеж, схема...
   И верно: все увидели, что на белом полотне тонкими еле заметными линиями были очерчены контуры домов, улиц, проспектов. А в самом центре чья-то неумелая рука - это сразу было заметно - карандашом нацарапала неуклюжий монумент в честь Главного Хранителя.
   - Все в точности! Тут все в точности! - захлебывался Дядя Ловушка. Очень похоже, в точности! - он кричал из последних сил, и от натуги лысина его покрылась капельками пота. - На Картине, как в жизни! В жизни, как на Картине! В точности!
   - Минутку! - великолепная Бабушка пригляделась к Картине. - Тимоша, Зоя! У вас молодые глаза: взгляните - здесь подделка!
   - Вижу! - обрадовался Типтик.
   - Вижу! - обрадовалась Зоя. - Снимите, пожалуйста, стекло.
   Тотчас же несколько человек осторожно сняли с Картины стекло.
   А Типтик порылся в карманах - достал оттуда кусочек мягкого ластика и легонько стер неумелый рисунок монумента в центре.
   - Негодяй, что ты делаешь? - зарычал Дядя Ловушка. - Это же мой монумент! Тут я красуюсь...
   - Здесь пока что пустое место, - засмеялась Зоя.
   - Да, я красуюсь на пустом месте!.. Что делается, что делается!
   Дядя Ловушка застонал, весь как-то съежился, сморщился и запахнул потуже свой клетчатый пиджачок.
   - Странно, - сказал Учитель. - На картине совсем не видно людей... И почему она не раскрашена?
   - Так и в жизни, так и в жизни! - заверещал Дядя Ловушка. - Посмотрите-ка на себя!
   И все посмотрели на себя с удивлением, словно впервые увидели эти бесцветные платья, бесцветные халаты, бесцветные дома...
   - Бабушка! - воскликнул Типтик и хлопнул себя по лбу. - Я все понял! Я догадался! Помнишь, что говорил нам в вертолете этот Дядя Ловушка? Он сказал, что Картина заколдована. Так и есть!.. Погодите, а где Воронуша?
   В самом деле, никто не заметил, как Ворон куда-то исчез.
   - Воронуша, где ты? - крикнул Типтик.
   - Во-ро-ну-ша, где ты? - закричал по слогам весь народ. - Где ты, Во-ро-ну-ша?..
   Высоко в небе показалась мало приметная точка. Вот она все ближе, ближе, ближе...
   - Мермехон! - крикнул кто-то испуганно.
   Да нет! Не мермехон это, а Воронуша!.. А что он держит в клюве?
   На землю упала плоская ржавая коробочка. Учитель поднял ее, раскрыл...
   Там были краски - яркие, свежие, совсем-совсем новенькие, как будто их только вчера положили в коробочку. На внутренней стороне крышки Учитель прочитал:
   - Рази-двази...
   - Тризи-мизи!.. - откликнулся Ворон.
   - Пята-дата! - сказал Типтик.
   - Сули-мули! - прочитал Последний Доктор.
   - Буба-бенс!.. - почти шепотом выговорила Зоя.
   И в тот же миг коробочка опустела: краски исчезли.
   И в тот же миг Картина чудесно преобразилась: стали разноцветными дома, сады и бульвары покрылись свежей зеленью, улицы наполнились людьми в оранжевых, синих, фиолетовых, розовых платьях и костюмах... Все на Картине куда-то спешили, бежали, прыгали - каждый был занят делом. Худощавые, энергичные фигуры взрослых и детей наполняли этот сказочный город, в самом центре которого возникло высоченное торжественное здание.
   "ДВОРЕЦ ТРУДА" - было написано на этом прекрасном доме, за широкими окнами которого кипела дружная работа: кто стоял у станков, кто сидел за компьютерами, кто за письменными столами...
   - Вот о чем мы все мечтали, - прошептал Последний Доктор.
   - Пре-крра-сно! - прищелкнул клювом Воронуша. - Ура! И тысячи горожан подхватили эти правильные слова:
   - Прекрасно! Ура!
   Глава тридцать вторая
   Что было дальше
   Об этом, наверное, и рассказывать не нужно. Понятно все и так.
   Весь город строил Дворец Труда; и скоро в нем закипела работа еще веселее, чем на Картине. Многое там делали умные машины - они помогали людям. А люди, придумывая, изобретая, сами становились все умнее и умнее. И каждый понимал, что никогда не удастся сделать машину, которая была бы во всем умнее человека.
   Клетки, конечно, разломали. Из прутьев сделали качели. На них с утра до ночи раскачивались ребятишки.
   Удивительно, но в городе совсем не стало толстяков. Даже "подушечный" мальчик похудел, и прошел слух, будто бы он собирается стать чемпионом по бегу на семьдесят семь с половиной метров - он сам себе придумал такую дистанцию.
   Всюду громко смеялись, хохотали до упаду. И плакать никому не запрещалось. Но, конечно, никто и не хотел плакать. Только однажды какой-то малыш заревел благим матом, когда кормящая машина насильно пичкала его манной кашей с малиновым вареньем. Малыша успокоили, а машину срочно отправили в ремонт.
   Но что с нашим Типтиком? Что с Бабушкой?
   Вот тут я ничего вам сказать не могу. Дело в том, что Типт... ах, простите - Тимофей Птахин... Так вот, Тимофей Птахин стал старшим помощником младшего юнги на огромном космическом корабле и улетел куда-то, в направлении... Позабыл я, как называется эта далекая планета. Помню лишь, что жители этой планеты не могут жить без сказок - они дышат сказочным воздухом и глотают сказочные пирожки. Думаю, что там, должно быть, с удовольствием будут слушать нашего Типтика, когда он начнет рассказывать, что случилось в стеклянном городе на Земле.
   Великолепная Бабушка, кроме журнала "Здоровье", подписалась на газету "Советский спорт" и читает лекции о том, как сохранить молодость до ста двадцати лет. Она по-прежнему ходит в синих брючках, по-прежнему делает силовые упражнения с гантелями, по-прежнему каждый день бегает легкой трусцой. И поговаривают, что теперь она решила каждое утро обливаться ледяной водой. Действительно - великолепная Бабушка!
   А Воронуша? Как поживает черненькая птичка?.. Должно быть, улетел вместе с Типтиком на далекую планету?
   Ничего подобного. Воронуша теперь далеко не залетает. Его назначили заведующим белым столовым залом. Он следит там за чистотой и даже сам командует моющей машиной.
   Иногда в столовом зале появляется пришедший неизвестно откуда одноглазый кривоногий старикашка в клетчатом пиджачке. Воронуша дает ему котлету с картофельным пюре и разрешает выпить чашку компота. Он ведь добрый, наш Воронуша.
   ... А недавно мне позвонил по телефону Последний Доктор и сказал, что жители города собираются воздвигнуть монумент в честь вольных птиц ласточек, аистов, журавликов, воробьишек.
   Воронуша, когда узнал об этом, сказал с восторгом:
   - Прра-вильно! Кррасота!
   Юрт-Акбалык
   15 июля 1988 г.