Энн Максвелл
Рубиновый сюрприз

Глава 1

   Лорел Свэнн осторожно коснулась указательным пальцем блестящего на солнце камня. Он был холодным и загадочным, как океан. Лорел подумала о том, что было бы замечательно, если бы все в жизни радовало ее так же, как и это чудо природы.
   Но увы! Даже только что найденный агат напоминал ей о безрадостном прошлом, зыбком настоящем и неопределенном будущем: один из чередующихся слоев камня был цвета светлого янтаря — цвета ее с отцом глаз. Вглядываясь в эту узенькую полоску, она спрашивала себя о том, где сейчас находится отец, здоров ли он.
   — Не мучайся, — ответила Лорел себе, произнося слова громко вслух, как и большинство людей, которые много времени проводят в одиночестве. — Ты ничего не можешь изменить. Он сам должен все понимать. Черт побери, отцу уже давно пора угомониться, завести кошку и писать мемуары! Мысль об этом рассмешила Лорел. Как я ее покойная мать, она не могла не тревожиться о человеке, чья веселая улыбка и проницательный взгляд, чье обаяние и магнетическая сила имели такое огромное значение в ее жизни.
   С улыбкой на лице Лорел медленно рассматривала камень со всех сторон. Свет, струившийся из выходящего на северную сторону окна, падал прямо на верстак, отчего агат переливался, казалось, всеми солнечными лучами, которые впитал в себя за то долгое время, пока его шлифовали набегающие на калифорнийский пляж волны.
   Будучи по профессии ювелиром, Лорел хранила в сейфе своей мастерской и более драгоценные камни — алмазы и опалы, рубины и сапфиры, однако ей доставило истинное наслаждение самой найти настоящий агат прямо перед собственным домом. Для нее этот агат был даром, посланным от Бога, напоминанием о силах природы: о сочетании незыблемых скал и вечно непостоянного океана. В золотисто-лучистом агате затаились темные загадочные вкрапления. Камни, подобно людям, имеют свою неповторимую индивидуальность.
   Лорел уже думала о том, какой должна быть золотая оправа агата, чтобы подчеркнуть все его достоинства. Ведь обрамление способно не только выявить естественную красоту, но и разрушить ее.
   Занимаясь ювелирным искусством, Лорел придавала этому огромное значение. Каждый новый творческий замысел был ее собственным ответом на безмолвный вызов камней, для которых она пыталась создать такую же оправу, достойную их красоты.
   Грохот грузового автомобиля на подъездной аллее помешал полету ее фантазии. Нахмурившись, Лорел отложила агат и выглянула из окна, находившегося почти у самой земли. Водитель осторожно управлял машиной, въезжая в подземный гараж, что избавляло Лорел от необходимости подниматься по лестнице на первый этаж. Но у нее не было никакого желания отрываться от работы.
   — Проклятие! — пробормотала Лорел. — Что это значит? Я не жду новых заказов.
   Она вышла из мастерской и направилась к гаражу. Надземная часть дома представляла собой жилое помещение, необычное и очень маленькое, что, впрочем, было характерно для всех домов в Камбриа. Первоначально такие хижины строились для приезжающих сюда на отдых, но после того как цены на землю резко подскочили, в них стали жить постоянно.
   В правой руке шофер держал папку с бумагами, а левой прижимал к себе прямоугольную коробку, достаточно большую, но, похоже, не очень тяжелую.
   — Привет, Том!
   — Здравствуй, мисс Свэнн.
   Стараясь казаться безразличным, он все-таки задержал свой взгляд на Лорел: роскошные блестящие темные волосы, просторная мужская рубаха и обтянутые, застиранные джинсы. Том уже смирился, что между ними сложились чисто деловые отношения.
   Хотя Лорел не пыталась нравиться, присущая ей женственность очаровывала мужчин даже сильнее, чем красота блондинок.
   — У тебя сегодня день рождения? — спросил Том.
   — Нет.
   — Тогда на этой неделе?
   — Тоже не угадал. — Мило улыбаясь, Лорел не проронила больше ни слова.
   Том вздохнул и протянул квитанцию, чтобы Лорел расписалась.
   Она терпеливо выжидала, чувствуя, как Том хочет, чтобы между ними возникло нечто большее. Она уже настолько привыкла держать представителей мужского пола на расстоянии вытянутой руки, что сама не замечала этого.
   Наблюдая за жизнью своих родителей, за тем, как они любили, злились, сожалели, неистовствовали, отчаивались и в конечном счете развелись, Лорел пришла к мысли, что вечными могут быть только алмазы, но никак не человеческие отношения. И об этом не стоило сожалеть.
   — Ну что ж, — сказал Том, — должно быть, сегодня у тебя удачный день. Кто-то посылает тебе большой презент.
   Лорел была удивлена. Как и большинство ювелиров, она перевозила свои изделия без лишнего шума, пряча золото и драгоценности в обычной коричневой оберточной бумаге и перевязывая простой тесьмой. Совсем недавно она получила золото от своего брокера по металлам, проживающего на Хилл-стрит в Лос-Анджелесе, и в данный момент не ожидала других поставок.
   Лорел взяла посылку: фунтов десять, возможно, даже больше.
   — Помочь? — спросил Том.
   — Нет, спасибо. Мне приходится носить и потяжелее.
   Лорел взглянула на ярлык, надеясь, что коробка была не от какого-нибудь ее постоянного покупателя из Сиэтла или Сан-Франциско, возвращающего нераспроданный товар. Такая вероятность существует всегда, если ты свободный художник и ювелир, пусть даже с отличной репутацией и многочисленными заказчиками.
   В транспортной накладной обратного адреса не значилось.
   — Проклятие, — пробурчала Лорел. — Надеюсь, это никому больше не понадобится.
   — О чем ты?
   — Обратный адрес отсутствует. Ты не знаешь, откуда посылка?
   Том нетерпеливо снял со щитка управления ручное сканирующее устройство. Затем он провел им по определителю кода, прикрепленному к посылке.
   — Ну и ну, — произнес он.
   — Что-то не так?
   — Транспортная накладная отечественная, а кодирующее устройство показывает заграничный номер перевозки груза. Ты кого-нибудь знаешь в Токио?
   — Никого, — невольно сорвалось с ее губ.
   — Ну что ж, — сказал Том, — должно быть, сегодня у тебя удачный день. Кто-то посылает тебе большой презент. Хотя последнее письмо от отца пришло как раз из Токио, но Лорел ни с кем и никогда не говорила о Джемми Свэнне. Частично из-за своей природной сдержанности и скрытности. Однако главной причиной было то, что с детства Лорел привыкла к отсутствию отца, даже мать никогда не знала его точного местонахождения. На все вопросы об отце она отвечала невнятно, либо лгала, либо вообще не обращала на них никакого внимания. Если же собеседник оказывался слишком настойчивым, мать поднимала телефонную трубку и начинала набирать любой номер. На этом расспросы обычно заканчивались.
   — Возможно, посылка пришла ох какого-нибудь агента из таможенного управления, — предположил Том. — Она была отправлена вчера из международного аэропорта в Лос-Анджелесе.
   Лорел еще раз перебрала в памяти возможные заграничные поставки, но так ничего и не вспомнила. Может быть, это означает, что отец снова возвращался домой, чтобы перевернуть жизнь Лорел вверх дном. Иногда ею овладевало любопытство: чем занимался Свэнн во время своих долгих отсутствий. Но в основном Лорел была даже рада, что ничего не знала о делах отца.
   Бессмысленно улыбаясь, Лорел вошла в дом и снова бросила взгляд на посылку: это уже не первая, которую она получает без обратного адреса. Внезапно вес коробки напомнил Лорел похоронную урну, которую ей доставили после кремирования матери. По телу пробежала холодная дрожь. Она быстро вошла в мастерскую, которая когда-то была гостиной. Лорел небрежно разрезала ленту. Под картоном и бумагой она увидела деревянную шкатулку. Да, это была необычная посылка.
   Шкатулка была настоящим произведением искусства: в несколько слоев покрытая лаком и не расписанная, сделанная из незнакомого ей дерева очень красивой структуры.
   — Может быть, это береза? — прошептала она. — Господи, почти как слоновая кость! Когда-то я уже это видела. Вероятно, в музее.
   Края шкатулки были скошены под углом 45 градусов и скреплены. Положение щеколды подсказывало, что шкатулку надо поставить вертикально. Лорел повернула медный замочек, и крышка плавно открылась.
   — О Господи! — только и могла выдохнуть изумленная Лорел.
   На дне шкатулки лежало украшенное драгоценными камнями яйцо. Нежно-кремовая атласная материя оттеняла лежащее на ней ярко-красное — размером со страусиное — яйцо.
   Потрясенная Лорел вся светилась от восторга при виде такой красоты.
   Это произведение искусства было настолько изысканным, что девушке с трудом верилось в его реальное существование. Она недоверчиво дотронулась кончиком указательного пальца до яйца, точно так же, как совсем недавно касалась агата, найденного на побережье. Яйцо тоже было прохладным и твердым.
   Какое-то время Лорел благоговейно рассматривала неожиданно появившийся у нее шедевр. Затем она заставила себя критически осмотреть шкатулку. Не обнаружив ни одного изъяна, она нигде не нашла и авторской подписи.
   Склонившись над шкатулкой, Лорел глубоко вдохнула. Отсутствие даже слабого запаха дерева, лака, клея подсказывало ей, что шкатулка была изготовлена давно и не в какой-нибудь третьесортной мастерской. Это явно результат многолетней традиции ремесленного мастерства, что, впрочем, относилось и к самому яйцу. Все было восхитительно!
   Как художник высокого класса, она знала, что истинное произведение прикладного искусства есть нечто большее, чем просто горсть драгоценных металлов и камней. Никогда прежде Лорел не видела подобного чуда. Ей стало интересно, сколько людей успело налюбоваться им, и как долго оно хранилось в чьей-то частной коллекции.
   — Этого не может быть, — прошептала Лорел. — Он никогда не присылал ничего подобного.
   Она машинально взяла рабочую лупу и принялась рассматривать камень за камнем. Несколько крошечных трещинок и темных крапинок, не видимых невооруженным глазом, убедили Лорел в том, что камни натуральные. Под увеличительным стеклом выяснилось и еще кое-что. Грани драгоценных камней были неправильной формы, и это наводило на мысль, что их вытачивали еще до победы компьютеров, создающих скучные, лишенные какого-либо своеобразия драгоценности, которые так не нравились Лорел.
   — Фаберже! — произнесла она. — Скорее всего Фаберже! Хотя, конечно, это может быть и подделкой под алое яйцо, выполненное в мастерской самого известного ювелира в Европе. Но если это и так? Великолепная подделка — тоже произведение искусства! От него у знатока тоже захватывает дух.
   Она еще раз осмотрела бирку на посылке со своим именем и адресом, и снова по всему телу пробежала дрожь.
   Свэнн неоднократно присылал дочери красивые камни из различных уголков света, как бы стараясь извиниться перед ней за свое отсутствие. Но все вместе взятые его подарки были ничто по сравнению с яйцом Фаберже.
   «Оно стоит не менее миллиона баксов, — подумала Лорел. — А если установить его подлинность и продать на аукционе, то и дороже». Однако Лорел не была настолько наивной, чтобы полагать, будто национальное сокровище можно свободно продавать и покупать.
   Джемми Свэнн тоже не был наивным.
   — Отец, где, черт побери, тебя носит, когда ты мне так нужен? — Ее собственные слова эхом отдались в пустой комнате, и Лорел нахмурилась. Глупый вопрос. Ты именно там, где всегда, когда мы с мамой очень нуждались в тебе. Где-то там.
   Лорел стала размышлять, что могло случиться с отцом, что заставило его послать столь дорогой подарок без предупреждения и ответного адреса. Чем больше она над этим размышляла, тем сильнее убеждалась в том, что Джемми Свэнн попал в беду.
   И теперь с ней может случиться то же самое.

Глава 2

   В тот момент, когда раздался сигнал на пейджере, прикрепленном к ремню, Круз Рован находился по пояс в яме, напоминавшей могилу, и усердно расчищал от обломков скалистую стену.
   Выругавшись, Круз с силой нажал кнопку и снова принялся за работу. Только босс знал номер его пейджера, но в данный момент Крузу не хотелось разговаривать с Кассандрой Редпэт. Вкалывая, он сейчас думал о более важном.
   Круз так легко держал кирку, словно вместо двенадцати фунтов она весила лишь один. С каждым ритмичным ударом кирка врезалась в скалу, и осколки камней разлетались во все стороны, больно ударяя его по лицу. Но Круз не замечал этого. Он страстно хотел обнаружить, когда именно произошел сдвиг породы: сто лет тому назад или целая вечность минула с тех пор. После двадцати ударов Круз остановился, чтобы вытереть полотенцем лоб. Солнце палило нещадно. Его короткие темно-каштановые волосы взмокли и казались черными. Он разделся по пояс. Спина блестела от пота. И хотя его рост не превышал шести футов, Круз отличался крепким телосложением.
   Круз не замечал жары, облаков пыли от крупного песка и усиливающейся усталости в плечах. Он всегда пренебрегал комфортом ради поиска или научных фактов, или мошенников международного масштаба.
   Невзирая на зной, на боль в спине и в руках работал без передышки, пытаясь разгадать геологическую истину.
   Круз сравнивал линии разломов на поверхности земли с ранами в человеческих душах. В настоящий момент ему хотелось детально выяснить происхождение наименьшего сдвига породы в стене скалы, равного всего нескольким футам на поверхности и дальше уходящим под землю. Этот разлом заинтересовал Круза, потому что образовался в том месте, где его не должно было быть. На протяжении нескольких миль от этого каньона не попадалось ни одной линии разлома. Хотя и еле заметный, этот единичный сдвиг породы был доказательством новой подземной активности.
   Круз возился с трещиной, как собака с новой косточкой, пытаясь найти признаки зарождающейся где-то в глубине Земли сейсмической активности.
   В пустыне для Круза реальный мир менялся. Здесь отсутствовало время. Не было безнадежности и отчаяния. Не надо было в считанные доли секунды решать: убивать, чтобы выжить, или поддерживать огонь, чтобы не умереть. Не было нарочито наивных газет, печатающих рядом рекламы с кровавыми картинками и статьи против насилия.
   Пустыня не нуждалась в рекламах и критических замечаниях по поводу передовых статей. Пустыня ни в чем не нуждалась. Оставшиеся в живых оставляли свои следы, проигравшие свои кости. Время в пустыне можно было определить лишь по единственному признаку. К полудню все тени медленно исчезали, а с наступлением темноты они также медленно начинали возникать и вытягиваться. Как и жарко палящее солнце, Круз в равной степени любил ночь. Ему нравилось впитывать ее молчание и ощущать, как покой разливается . по всему телу. Только пустыня не давала ему сойти с ума после того, как организации, которым он доверял, и люди, на которых рассчитывал или которые зависели от него, требовали чтобы он как и они возненавидел себя. У них это почти получилось. В течение длительного времени Круз боролся с собой, чтобы не упасть в пропасть. Он спрашивал себя, удалось ли с этим справиться, и если следовал положительный ответ, то сразу же возникал другой вопрос: «Какой во всем этом смысл?» Оказывается, индейцы племени собоба заимствовали это слово у испанцев, которое, в свою очередь, брало начало в арабском языке и означало «жаркий месяц».
   Редпэт буквально упивалась такой, казалось бы, невероятной семантической цепочкой.
   — Что произошло? — спросил Круз, отодвинув потрепанные шторы и войдя в рамаду.
   Редпэт искоса посмотрела на Круза, фигура которого вырисовывалась на фоне яркого дневного света, отчего было трудно определить выражение его лица.
   Круз, наоборот, занимал сейчас более выгодную позицию. Мягкий свет освещал худую, загоревшую женщину с подстриженными рыжими волосами и серо-зелеными глазами. На ней были хлопчатобумажные слаксы и рубашка. Круз не знал точно, сколько Кассандре лет от пятидесяти до шестидесяти. Но это не имело никакого значения.
   Ему было известно, что Редпэт сначала училась на историческом факультете в университете, в частности изучала жизнь первобытных людей. Внезапно ее больше заинтересовал современный мир, в котором девушке удавалось видеть то, что другие не замечали.
   В результате она тридцать лет проработала аналитиком, а затем и старшим сотрудником ЦРУ. Оставив эту должность, она в течение четырех лет занимала пост постоянного представителя США при OOR. А уволившись, организовала свою компанию «Риск лимитед».
   — Ты мне мешаешь наблюдать, — сказала Редпэт.
   Круз сделал шаг в сторону и проследил за ее взглядом.
   Дверь приземлившегося самолета открылась. Через несколько минут показался мужчина. Он не решался спускаться вниз.
   Редпэт улыбнулась.
   — Некоторые люди напуганы нашей пустыней.
   — Согласен, — ответил Круз. — Однако слишком много людей и вдали отсюда тоже чего-то боятся.
   Редпэт не обратила внимания на его замечание.
   Мужчина все-таки спустился по трапу на раскаленную бетонированную площадку. Отставая на две ступеньки, за ним следовал другой мужчина, напоминавший хорошо обученную собаку или раба турецкого султана. Он был выше первого, сутуловат и одет во все черное. Даже с такого расстояния он казался крепким человеком.
   Круз сразу узнал встречавшего их человека. Старший сержант Ранульф Джиллеспи. Он был высоченного роста и отличного телосложения. В прошлом Джиллеспи служил связистом и инструктором двадцать второго особого полка ВВС Великобритании. Являясь профессиональным военным, он был одним из ярых борцов с международным терроризмом.
   Старший сержант проводил своих пассажиров до поджидавшего их «мерседеса», сел за руль и на медленной скорости отправился в центр Карры. Редпэт повернулась к Крузу, и с лица тотчас сошла улыбка, как только она взглянула на него. В грязных джинсах и мокрой от пота рубашке Круз скорее напоминал шахтера после тяжелой рабочей смены, нежели образованного и тщательно обученного оперативного работника, каким он являлся на самом деле. Он не брился вот уже несколько дней и явно нуждался в ванне. По его светло-голубым, блестящим глазам можно было догадаться, что в данный момент он не чувствовал себя счастливым человеком, находящимся на отдыхе.
   Они оба были в таком настроении. Круз заметил, что Редпэт крепко сжала губы и прищурилась. От своих сотрудников она требовала минимального уровня опрятности. Но сейчас Круз был ниже даже этого уровня.
   — У меня выходной, — коротко сказал Круз, — Ты помнишь? .
   — Думаю, мне следовало бы вызвать Карсона Уокера, — ответила Редпэт.
   — Однако ты обратилась к лучшему специалисту своей компании. Поэтому стоит смириться с моим внешним видом, да и новому клиенту придется последовать твоему примеру.
   Редпэт пожала плечами.
   — Даже если бы ты и захотел…
   — Но я не хочу.
   — Даже если бы ты и захотел, — повторила Редпэт оборванную Крузом фразу, — все равно уже слишком поздно, чтобы привести себя в порядок.
   — Кто на этот раз? — язвительно спросил Круз. — Надеюсь не милый президент Филиппин снова обратилась к нам?
   — Может себе такое позволить.
   — Знаю, она сильная личность и старается вернуть национальное состояние, которое ее предшественник инвестировал в итальянскую легкую, промышленность.
   — А как, по-твоему, женщине удается стать президентом? — возразила Редпэт. — Или, например, послом? Добиваясь своей цели, я, например, сделала многих людей несчастными.
   — И продолжаешь это делать.
   — Спасибо. — Редпэт широко улыбнулась. — Но данный субъект не является женщиной-политиком. Он представитель культуры и нового политического курса своей страны.
   Тихо, но эмоционально выразив свой гнев Круз спросил:
   — Это еще хуже. Кто он, артист балета?
   — Ответственный работник Министерства культуры Российской Федерации.
   — У него есть имя?
   Несмотря на то что Редпэт стояла, не шелохнувшись, Круз почувствовал, что она вся напряжена.
   — Алексей Новиков.
   — Господи! А тебе известно, что мы с Новиковым, мягко выражаясь, давно знакомы?
   — Ваши пути пересеклись, когда ты работал в ФБР, — небрежно заметила Редпэт.
   Судя по ее тону, сейчас это не имело никакого значения.
   — Пути пересеклись, — повторил Круз. — Да. Правильно. Я шесть месяцев носился в поисках этого самого Новикова.
   — Ты очень творчески подошел к своему делу.
   — Не совсем, потому что оно не было завершено до конца.
   — Позволь с тобой не согласиться. Новиков был выслан из страны на родину.
   — Будь моя воля, я бы отправил его в федеральную тюрьму, — возразил Круз. — В паспорте было указано, что он является атташе по делам культуры при консульстве в Сан-Франциско. Однако мы обнаружили у него много различной секретной документации, включая секретные торговые сделки одной компании, занимающейся разработкой лазерной технологии для Пентагона.
   — Другими словами, — суммировала Редпэт, — он был шпионом. И довольно неплохим. Если бы я могла доверять этому русскому, то наняла бы его к себе на службу.
   — В нашей стране каждый советский дипломат являлся шпионом, — сказал Круз. Новиков был настоящий фанат. К тому же стало известно, что он обожал уединяться с инженером одного оборонного предприятия. Интересно, проверили ли того бедного идиота на СПИД после того, как он покончил жизнь самоубийством.
   — О сексуальной ориентации Новикова мы хорошо информированы, — заметила Редпэт. Но история с подслушиванием инженера которого он соблазнил осталась в прошлом. Новиков уже не советский дипломат. Он русский, а русские — наши друзья. Круз грустно улыбнулся.
   — В этом прекрасном, но воинствующем мире ни у кого нет друзей. И если бы я знал, что ты веришь тому, что говоришь, то бросил бы работу.
   — Вот почему «Риск лимитед» делает все возможное. — И Редпэт улыбнулась как-то по-кошачьи.
   — Что русскому понадобилось от нас? — спросил Круз.
   — Не знаю.
   — Отлично. И не стоит выяснять. Есть вещи, которые нельзя отмыть водой с мылом. Сюрпризы Новикова относятся к их числу.
   — «Риск лимитед» — частное агентство. Мы не должны иметь дело с клиентами, если их заказ оскорбителен для нас.
   — Меня оскорбляет уже тот факт, что этот ублюдок на свободе.
   — Ты слишком эмоционален, — спокойно произнесла Редпэт. — Пора забыть, что было в прошлом, и жить настоящим.
   Круз не мог поверить, что правильно понял смысл ее слов. За все те годы, что он работал в этой компании, Редпэт ни разу не упомянула об инциденте, из-за которого Круз лишился самого дорогого, что у него было. Теперь же она говорила об этом так, словно просто заказывала в обычном ресторане обычную порцию салата.
   Прежде чем Круз успел что-либо ответить, он заметил, что «мерседес» уже затормозил у рамады.
   Старший сержант Джиллеспи с солдатской выправкой выпрыгнул из машины и открыл заднюю дверцу.
   Волосы Алексея Новикова были цвета соломы, а женоподобные черты лица казались даже красивыми. Он был невысокого роста, но очень стройный. Двигался он грациозно, с легкостью животного. Русский явно привык привлекать к себе всеобщее внимание и получать от этого удовольствие.
   Вслед за Новиковым вышел толстый, бледный мужчина с темными глазами и тощенькой черной бороденкой. Он просто изнемогал от жары в своем черном костюме. А элегантный, итальянского покроя костюм Новикова был сшит из светло-серого шелка. Внешне этот человек не проявлял ни малейшего признака изнурения от жары. Может быть, только слегка раскраснелся. Он осмотрел пейзаж, окружавший центральное здание, затем бросил взгляд на опоры, сделанные из дерева Джошуа, и на крышу рамады из листьев пальмы Вашингтония.
   — Уверен, вы не из здешних жителей? — вместо приветствия спросил Новиков Редпэт.
   Рассмеявшись, она сделала шаг навстречу и протянула руку.
   — Вы не изменились, Алексей.
   — Вы тоже, мадам посол, за исключением того, что стали еще более заметной звездой на нашем небосклоне. — Улыбнувшись, Новиков взял руку Редпэт и поднес ее к своим губам. — Но ваши пальцы остались такими же нежными и по-прежнему пахнут розами.
   Круз раздраженно отметил, что Новиков со свойственным ему изяществом поцеловал даме руку, не забыв, как всегда, сделать комплимент. Взглянув на Джиллеспи, Круз понял, что не одинок в своем гневе.
   — Спасибо, что выбрались в пустыню, — сказала Редпэт. — Хотя и знаю, что это вам не по вкусу.
   — Это небольшой тест, да? — спросил он. — Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе.
   — И все же я удивлена вашему появлению. Новиков еле заметно улыбнулся.
   — «Риск лимитед» имеет много, как бы лучше выразиться, поклонников среди членов моего правительства.
   — Как странно. — Редпэт удивленно подняла брови. — Ведь мы не ведем никаких дел с новой Россией.
   — Согласен, — ответил Новиков, — но вы имели врагов при старом, прежнем режиме. Они продолжают вспоминать вас с большой… страстью.
   — Это нам льстит, — сказала Редпэт, не вынимая своей руки из руки Новикова. — Но мы не заинтересованы в продолжении старых войн. «Риск лимитед» — это частная компания, которую интересуют только вопросы безопасности — ни больше, ни меньше.
   На этот раз Новиков улыбнулся еще шире, и улыбка совершенно изменила его лицо.
   — Прямо. Ясно. Без лишних слов. По-американски восхитительно, — губы Новикова опять нежно коснулись пальцев Редпэт. — Вы всегда встречаете своих клиентов подобными словами?