Оглядевшись, я увидел два масляных светильника на высоких постаментах. Хороших таких светильника из матерой бронзы с чеканкой, пузатых и тяжеленьких. И тут мне пришла чудная мысль: «Огонь!». Конечно, огонь должен разрушить проклятые преграды. Я вполне понимал: чтобы дверь основательно прогорела, потребуется немало времени, и вряд ли толстые доски превратятся в угольки до прибытия герцогини со свитой, но все-таки это был мой шанс. Схватив один из светильников, я встряхнул его, убеждаясь, что он непустой. Скрутил бронзовый колпачок и принялся поливать густым маслом среднюю дверь. Содержимое другого светильника я равномерно распределил на крайние двери, сам порядком измазавшись и доведя останки платья Анны Васильевны до совершенно жуткого состояния. Затем я отошел подальше, направил посох в цель и произнес магическую формулу – огненный сгусток с гневным рычанием ударил в среднюю створку, и она тут же занялась веселеньким пламенем. Еще одну порцию огня я выпустил в левую дверь, и кое-какими хитростями поджег правую. Двери полыхали дружно, шипя и потрескивая, стреляя фейерверками искр. Я почувствовал, как от жара щиплет мое оголенное тело, и попятился в коридорчик, но и здесь оказалось не слишком уютно, сюда долетали искры, похожие на огненных мух, и тянуло душным дымом.
   Через несколько минут созерцания пожара местного масштаба я услышал звуки не похожие на треск горящей древесины. Прислушавшись, я различил чьи-то голоса, а когда повернулся, увидел в противоположном конце коридора светящиеся силуэты. Их было много – десятка два или три. Все воинство призраков подземелья неслось сюда, чтобы помешать моим планам. Теперь стало ясно, что двери ни за что не успеют прогореть до прибытия компании герцогини. А ведь я был всего в нескольких шагах от усыпальницы Пориза Рыжего! Мать грешная, от саркофага с половинкой ключа, ради которой я преодолел столько испытаний, меня отделяла лишь одна объятая пламенем дверь! Какая именно я не знал, но решил использовать свой последний шанс: приподнял посох и произнес заклятие, направляя электрический разряд в створку больше всего пострадавшую от огня. Маломощные молнии, упрятанные в волшебном орудии, были бы хороши в борьбе с астральными сущностями вроде госпожи Липаоники и ее компании, но для разрушения горящих дверей они как бы не предназначались. Увы, арсенал готовых заклятий был скуден, и я воспользовался тем, что имелось. Сверкающие жгуты, похожие на корни громового дерева с треском вошли в кипарисовую створку. Пламя притухло и полыхнуло ярче. Сверху двери, рассыпая искры, рухнул тяжелый рельеф. Я успел использовать все четыре электрических разряда, и когда призраки вплотную приблизились ко мне, повернулся, и выпустил магию астральной сети. Невидимые нити вырвались из набалдашника, развернулись широко, полностью закрывая проход. Первые из воинства призраков застряли в образовавшейся сетке, как мухи в паутине, забились и грозно зашипели на меня.
   – Вот так, мальчики и девочки, – с удовлетворением сказал я, оглядывая глупых обитателей подземелья, выискивая среди них Липаонику и толстобрюхого товарища Шмака. – Покурите пока, а я все-таки попытаюсь добраться до гробницы Сура.
   – Только через мой труп! – голосок герцогини застыл на высокой ледяной ноте.
   Я повернулся и увидел ее и еще нескольких призрачных девиц, добравшихся до зала другим коридором. Увы, в посохе имелось лишь одно заклятие астральной сети, и я его уже израсходовал. Мне нечем было сдержать компанию умерших дамочек. Оставалось только воздействовать мудрым словом, и я сказал:
   – Радость моя, ваш труп давно уже разложился, и искать его останки у меня нет времени. Пожалуйста, позвольте пройти к могилке вашего мужа. А то мне срочно нужно выковырять кое-что из его косточек.
   – Ни за что, Блатомир! Если ты потревожишь прах Сура, то на века разрушишь наше маленькое счастье! Уж, поверь, никто из нас не желает видеть здесь призрак этого деспота! – хорошенькое личико герцогини посинело и изрядно подурнело.
   – А если я этого не сделаю, то может разрушиться счастье всего остального мира. Так что, безутешная вдова, вы меня извините, – я отважно шагнул к горящей двери.
   – Дрянь! Не смей туда ходить! – взвизгнула Липаоника.
   Ее вопль подхватили другие призраки, оказавшиеся по эту сторону астральной сети. Они заметались в тесном пространстве зала, протягивая ко мне когтистые лапы. Каждое их прикосновение обжигало мертвящим холодом. У меня сразу онемело, плечо и грудь. Я был вынужден попятиться в коридорчик. Теперь позади меня содрогалась астральная сеть, наполненная гневом подземных обитателей, словно парус штормовым ветром, а впереди проход стерегла рассерчавшая герцогиня со свитой. Я оказался в ловушке. У меня все еще оставался шанс прорваться к двери в усыпальницу (и поведение призраков свидетельствовало тому, что усыпальница Сура Рыжего находилась именно здесь), но чтобы сокрушить обгоревшие и все еще крепкие доски мне бы потребовалось несколько минут. За это время склочная компания герцогини просто убила бы меня, заклевала словно стая сумасшедших ворон.
   – Существо Воздуха, – решился я, выставляя посох перед собой и выпуская самую мощную магию из имевшейся в моем распоряжении.
   В пяти шагах от меня возникло бледно-голубое свечение, и вокруг словно зазвенели хрустальные колокольчики.
   – Ай! – вскрикнул я от прикосновения острых ногтей герцогини.
   Меня отбросило к стене, и я на миг скорчился от боли, краем глаза наблюдая за мелькавшими рядом призраками и туманным образованием, быстро обретавшим человеческие формы. Оставалось только молиться, чтобы Существо Воздуха не оказалось слишком капризным и подчинилось мне. Если этого не случиться, то у меня появился бы еще один враг, более могущественный, чем все обитатели подземелья (а это при моем положении было бы явным перебором). Прошлый раз, когда мы с Элсирикой и Дереваншем едва не стали ужином упыря Марга, нам несказанно повезло: Существо Земли, несмотря на то, что оказалось созданием на редкость тупым и медлительным, все-таки помогло нам взломать дверь и дать деру из под носа проклятого виконта. Я надеялся, что удача не изменит мне и в этот раз, и моим союзником станет воплощение другой, более подвижной и разумной Стихии.
   – О-о! Поосторожнее, госпожа Липаоника! – вскричал я, защищаясь от ее ногтей. Я-то понимал, что ногти эти ненастоящие, а лишь воплощение астральной субстанции, но от этого понимания было ничуть не легче: для меня они были остры и беспощадны. – Ай! – я схватился за плечо. – Согласен! Убедили: не будем беспокоить косточки Сура! – соврал я, опасаясь новой атаки и махая посохом, будто пьяный колхозник тяпкой.
   В этот момент одна из подружек герцогини больно дернула меня за ухо, так, что часть моей головы пронзило ледяным током.
   – Поздно, миленький! – прошипела Липаоника, глядя на меня гневными глазками-угольками. – Тебе придется присоединиться к нам. Дело за малым: убить тебя!
   – Не надо, девочки! – молитвенно произнес я, отмечая, что астральная сеть становится тоньше и ее вот-вот прорвет основное воинство призраков. Если бы это случилось, тогда бы точно моя невинная душа слилась с бунтующем морем этих нахальных душонок.
   Существо Воздуха, наконец-то, материализовалось полностью. Звон хрустальных колокольчиков стих, и я, отмахиваясь посохом от свиты герцогини, увидел, что Стихия воплотилась в миленькую девушку, за которой развивался прозрачный флер, сверкавший лазурью и серебром. Она тут же воспарила к своду, покрутила хорошенькой головкой, и воскликнула:
   – Где я?! Как же здесь гадко!
   – Извини, э-э… – я снова с опозданием вспомнил, что призванному Существу Стихии надлежит давать имя.
   – «Извини, э-э»? – переспросила рожденная магией девица.
   – Извини, прелестная Фрина, но мне здесь нравится еще меньше, – отозвался я, крепко сжимая посох, гудевший от магической силы.
   – Неужели? – приоткрыв ротик, поинтересовалась воздушная дамочка, наблюдая за двумя призраками, злобными фуриями набросившимися на меня. – Вам тоже здесь не нравится?
   Первый контакт с Существом был налажен, и требовалось как можно скорее подчинить его свой воле. Я сосредоточился на нужной ментальной волне, собрав воедино все потрепанные силенки. Вот только госпожа Липаоника, не желавшая понять сколь сложная задача стоит передо мной, носилась с подружками между мной и Фриной, и вонзала в меня ногти.
   – Мне здесь очень не нравится! – подтвердил я, чуть не взвыв от «ласки» герцогини, вцепившейся в мои волосы. – Категорически!
   – А что же тогда ты здесь делаешь? – прищурив синие глаза, вопросила Фрина. – И кто ты такой?
   – Я?… Ай-я-яй! – чертова Липаоника дернула так, что в ее пальцах остался клок моих волос.
   Одновременно остальные призраки накинулись на меня с трех сторон. Спину и грудь обожгло болью, мертвый холод разлился по телу и потянулся к сердцу. Я пытался отбиваться, но посох против них был абсолютно бесполезен – он проходил сквозь бесплотные тела словно сквозь пустоту.
   – Ай-я-яй? – недоуменно переспросила воздушная девица. – Какое смешное имя! – хохотнув, она опустилась ниже.
   – Фрина! – крикнул я, падая на пол. – Я твой хозяин! Я тебя вызвал! Давай же, девочка, помоги мне!
   – Ты хочешь, чтобы я играла с тобой, как эти некрасивые тетки? – поинтересовалась Фрина.
   – Нет! Ай! Я хочу, чтобы ты вырвала меня из их ручонок! – едва успел выкрикнуть я.
   Тут же я ощутил, что сердце мое сжалось в морозный комочек, и свет померк перед глазами. Моргнув, я увидел совсем близко лицо Существа Воздуха, а потом почувствовал, как мягкая сила оторвала меня от пола, и я полетел через зал, оттуда по соседнему коридору.

6

   – И чего тебя сюда занесло, Ай-я-яй, – возмущалась Фрина. – Терпеть не могу темноты и подземелий! Тебе-то самому такое нравится? Хозяин! – она рассмеялась и рывком поправила окутавший меня флер.
   – Эй, девочка, куда ты меня несешь? – возмутился я, оглядываясь: стены коридора проносились мимо с возраставшей скоростью. Осветительная сфера, потрескивая и сыпля искрами, едва успевала за нами, а герцогиня и другие призраки безнадежно отстали и лишь выли от бессилия.
   – Куда ты меня несешь? – повторил я, выкручиваясь и чувствуя себя в ее объятьях, словно струях могучей сплит-системы. – Мне надо попасть в гробницу Сура Пориза! Поворачивай! Немедленно назад!
   – Фиг тебе. Я лучше знаю, что надо, а чего не надо. Сейчас я совершенно уверена, что и тебе и мне надо скорее вырваться на свежий воздух, – Фрина кувыркнулась в воздухе, и я едва не выронил посох.
   – Послушай, девочка, – строго сказал я. – Не забывай: ты обязана слушать меня. Я – маг Блатомир. Самый великий маг на этом свете. Я тебя создал. И я твой хозяин. Понимаешь?
   – Никакой ты не Блатомир, – рассмеялась она. – Ты – просто Ай-я-яй. И вообще, ты нравишься мне, иначе чего бы я тебя спасала. Расскажи лучше, чем ты так досадил астральным теткам? Конечно же, все дело в любви и измене. Признавайся, кому ты из них изменил. Той, бледненькой с длинными светлыми волосами и агатовыми серьгами?
   Фрина явно имела в виду герцогиню. С чего воздушная дева делала такие выводы, умом было не понять. Вообще ее речи и поведение никак не согласовывалось с тем, что я знал о Существах Стихий. Фрина казалась слишком очеловеченной, и было в ней удивительно много женского: в голосе, во взгляде и совершенно идиотском образе мыслей.
   – Ага, той бледненькой изменил, – согласился я, чтобы скорее закрыть пустую и несвоевременную тему. – Прошла любовь, завяли помидоры, и я начал изменять. Давай, поворачивай теперь назад. Ты должна мне помочь взять одну важную вещь.
   – Изменял ей! Какой же ты нехороший! – рассмеялась воздушная девица. – И зачем я тебя от них спасала? Что с тобой теперь делать?
   – Меня нужно срочно вернуть в то место, откуда ты меня взяла! Я твой хозяин и это приказ! – настоял я, подумав, что половинка ключа бесповоротно ускользает от меня, и после всего случившегося подступиться к ней будет гораздо труднее.
   – Нет, – отвергла Фрина и снова кувыркнулась, едва не сокрушив моей головой колонну. – Хоть ты и нехороший, я не хочу тобой рисковать. Я вытащу тебя отсюда на свежий воздух. Чувствую, выход где-то недалеко.
   Существо Воздуха замедлило полет, мы проплыли над серыми, похожими на книги, гробницами. Перед нами был тот самый зал, где я впервые столкнулся с Липаоникой и ее беспокойной компанией. К моему глубочайшему удивлению Маенез Шмак находился здесь. Что-то разделило его с воинством остальных призраков. Он сидел в одиночестве, угрюмый и задумчивый над перевернутым котлом. Завидев меня, поваришка сразу вскочил, энергично размахивая черпаком и вопя нечто несусветное: будто я поломал его жизнь, испортил суп и убил любовь. Фрина лишь рассмеялась над толстяком: легонько дунула ему навстречу пухлыми губками, и того отнесло в сторону, размазало по стенке, как плевок.
   Я уже смирился с мыслью, что в усыпальницу Сура Рыжего сегодня не войти. Мы полетели дальше, свернули в ход, изгибавшийся наверх. Под нами замелькали ступеньки лестницы. За спиной ярко вспыхнула осветительная сфера и рассыпалась роем алых искр. В ее прощальном отблеске, озарившем дальние уголки лестничной шахты, я увидел, что вместо раскрытой двери нас ждет каменная кладка. Весьма крепкая кладка из кирпичей и массивных квадров [1], загородившая проход на первый уровень башни. Как она образовалась, нетрудно догадаться: граф Конфуз едва вырвавшись из подземелья, оказался столь напуган произошедшим, что повелел мастеровым немедленно заложить ход вниз. Работники его трудились усердно, и, появись я здесь на пять минут позже, успели бы положить последний камень. А пока имелся небольшой зазор между верхом нововозведенной стены и потолком. В щели мелькнул язык пламени и голова каменщика.
   – Осторожнее, госпожа Фрина! – вскричал я.
   Воздушная девица не вняла предупреждению и решилась на безумный маневр: она думала пролететь со мной в узкий зазор, освещенный зловещим светом факелов. В том, что она в эту щелочку просочиться, я ни сколько не сомневался, но в том, что между сводом и нововозведенной стеной помещусь я целиком, у меня возникли серьезные сомнения. А может у Фрины имелся другой план – с наскока разнести кирпично-каменную преграду, и в этом случае я бы стал ее единственным ударным орудием.
   – Не надо этого дела-ать! – взмолился я, когда до препятствия остался десяток метров.
   Существо Воздуха, вместо того чтобы замедлить полет, понеслось со скоростью вихря.
   Раздался грохот, еще пару секунд сопровождавшийся стуком тяжелых падающих предметов. В какой-то миг мне подумалось, что одним из этих предметов вполне может быть моя голова. Но нет, голова вроде еще принадлежала туловищу: я мог вертеть ей и глотать густую пыль. Лицо и грудь болели, словно кто-то выстрелил в них крупной солью. И посох гудел в моих ладонях от удара, едва не вырвавшего магическое орудие вместе с руками. Я моргнул и увидел, что кладка наполовину разрушилась, рассыпалась на кусочки. Не знаю, использовала ли меня ветреная дева как таран или применила какую-то другую силу. Работники господина Пико похоже этого тоже не знали: они стояли, разинув рты, забыв даже проорать молитвы.
   – Привет! – сказала Фрина, не выпуская меня и совершив кульбит посреди зала.
   – Привет, – отозвался кто-то из груды камней.
   – З-зрасьте, – кивнул один из мастеровых, пряча за спину камень не успевший занять место в кладке.
   – Уф! Ап-чха! – я чихнул, протер кулаком глаза и тут же вспомнил о драгоценной сумке: – Где этот засранец – граф Пико?! – прорычал я, делая страшное лицо.
   – Там, миленький господин, – с радостью предал графа другой каменщик, указывая на дверь во двор.
   – Вперед, Фрина, – скомандовал я. – Нам предстоит одно дельце. Очень важное дельце! – подчеркнул я, все еще надеясь, что это совершенно неправильное, своевольное существо, все-таки поможет вырвать из лап Конфуза саквояж, без которого на Гильде мне не выжить.
   – Есть, вперед! – отозвалась она, отдав честь левой рукой и едва не уронив меня с пятиметровой высоты.
   Не знаю, где она нахваталась этих фразочек, этих манер и этих жестов – трудно предположить, что в роду ее имелись приблатненные военные, ведь Фрина была порождением Стихии Воздуха и моих мыслеформ, тоже весьма стихийных.
   Мы вылетели во двор, освещенный факелами и голубой Ледой. Народ, стоявший у входа в башню, мигом притих и воззрился на меня, полуголого, измазанного осветительным маслом, парившего в объятьях девицы, которую вполне можно было принять за привидение. Луз, сидевший у ног графа Пико, раззявил клыкастую пасть, но тявкнуть не решился, а Дика, прикрыв лапой глаза, тихонько завыла.
   – Это он! Маг Блатомир! – первым подал голос граф, указывая на меня растопыренной пятерней.
   – Сумку гони, скотина! – отозвался я и потряс посохом. – Зря я тебя только водкой поил!
   – А вы!… А вы вероломно кушали за моим столом! Божественной Элсирикой прикидывались! Наглость какая!
   Проникшись столь безбожными обвинениями, мастеровые и слуги Пико, плотнее сгрудись вокруг графа; многие из них были вооружены железными ломами, лопатами и просто палками.
   – Ну, его! Летим отсюда! – решила Фрина, встряхнула серебристым флером и начала набирать высоту.
   Ветер ударил мне в лицо, едва не сорвал останки платья кенесийской писательницы. В один миг мы достигли верхушки башни, описали петлю над ее зубчатой розеткой, пролетели под полотнищем флага и устремились за шустреньким нетопырем, с писком метнувшимся от нас. Замок проваливался вниз, в темноту. Его игрушечные башенки и дворик выдавали лишь мерцавшие огни. Невдалеке справа, где начиналась мохнатая шапка леса, горел одинокий костер. Там, возле криво стоящей палатки ждала меня Элсирика. Ждала в огромном волнении, конечно поругивая меня и молясь, выбегая в нетерпении на тропинку и поглядывая на ворота замка. А Фрина тем временем уносила меня все дальше и выше.
   – Дорогая моя, любезная, – обратился я, стараясь заглянуть в ее лицо, скрытое развивавшимися волосами. – Мне очень нужно забрать сумку! Прошу тебя и приказываю: вернись во двор замка!
   – Мой дорогой, зачем тебе какая-то дряная сумка. Подумай сам, как это мелко! Ничтожно, думать о какой-то сумке в такую волшебную ночь! – склонив ко мне головку, прошептала ветреная дева.
   – Извини, но сумка тоже волшебная. Уж точно поволшебнее этой чертовой ночи, – заметил я. – Давай, быстренько отберем ее у графа, и дело с концом.
   – Пусть ему остается – будет несчастному господину в утешенье кусочек волшебства, – хихикнула Фрина. – А нам с тобой всякая рухлядь не нужна. Для нас вольный ветер и ночь. Ночь полная чудес! Дорогой Ай-я-яй, я унесу тебя далеко-далеко! Мы растворимся в небе, мы улетим к звездам!
   – Умоляю, только не надо улетать к звездам, – я почувствовал, что мне становится трудно дышать.
   Ветреная благодетельница поднялась на сумасшедшую высоту, и, возможно, у нее хватило бы энтузиазма отправится в космическое путешествие с моим холодным трупиком под мышкой.
   Словно корабль, затонувший в черных водах Океана, замок Пико исчез в темноте. Огни Илорги, еще несколько минут назад, похожие на россыпи золотой пыли, были почти не видны. А над нами сверкали звезды, мириады ярких звезд. От их колючего света становилось холодно и жутко. Тут же я вспомнил, что Существа Стихий не живут долго. В любой миг Фрина могла раствориться в родной субстанции, и тогда бы мне уже точно не потребовалась ни волшебная сумка, ни половинка ключа, ведущего к Сапожку Пелесоны.
   – Моя богиня, – тихо проговорил я, стараясь глядеть на нее с бесконечным обожанием. – Я очень тебя люблю. С ума буквально схожу, но не могла бы ты все-таки помочь мне вернуть сумку. Я тебя за это даже поцелую.
   – Поцелуешь? – по отблеску в ее небесных глазах было видно, что Фрину мое предложение заинтересовало.
   – Ну, хорошо, слетаем за твоей сумкой, – согласилась она. – Лишь бы ты не хныкал. И поцелуй вперед.
   Я понял, что второй раз за эту «волшебную» ночь мне придется лобзаться с не совсем человеческим существом. Душа, в общем-то, не слишком протестовала. Я обнял воздушную прелестницу за шею и потянулся к ее губам. Поцелуй получился страстный и долгий. Отчасти было приятно, что-то шумело в голове, что-то посвистывало в ушах – наверное, ветер. А Фрина от моей ласки пришла в запредельный восторг, разжала руки, и я полетел вниз. Она дважды догоняла меня, заключала в объятья и, снова отпуская, вихрем уносилась в ночь, напевая какой-то балаганный мотивчик.
   – Уболтал, дорогой мой Ай-я-яй! Летим за сумкой! – воскликнула она, когда угрожающе приблизилась черная земля с поблескивающей лентой Алраки.
   Ее руки оплели меня упругими воздушными струями. Ветреная дева прижала меня к себе и прошептала:
   – Ты очень нехороший, Ай-я-яй… Фу какой! Но я тебя люблю!
   – Э-э… спасибо, – отозвался я. – Только люби потише, а то задушишь.
   – Какой ты нежный и смешной! Да, я тебя очень люблю… Только не думай, что я буду выполнять твои прихоти. Я не такая. Понял?
   – Угу. Еще один маленький каприз, – я почувствовал, что ее объятия слабеют, и я рискую снова испытать незабвенное чувство свободного падения. – Пожалуйста, больше не бросай меня.
   – Лишь бы ты меня не бросил, как ту несчастную девушку в гадком подземелье. Я же знаю, что ты очень нехороший. Ты хитрый, неверный и коварный, как все мужчины. И зачем я связалась с тобой?!
   Фрина уже почти не держала меня. В любой миг я мог отправиться в свободный полет, не слишком продолжительный, но смертельный – мы проносились на высоте метров в сто пятьдесят. И тем обиднее было шлепнуться вниз, что замок Пико находился в минуте-другой полета. Одной рукой я по-прежнему крепко сжимал посох, другой попытался понадежнее обхватить воздушную девицу. Обвил ее спину, подтянулся еще немного и нащупал округлую грудь, за которую вполне можно было ухватиться.
   – Ай-я-яй! – вскричала Фрина. – Да как ты смеешь так лапать меня в первый день знакомства!
   – Прости, дорогая. У меня и мыслей не было лапать. Просто за твою грудь удобно держаться, – пояснил я.
   Мы падали. Падали точно во двор замка, казавшийся с высоты пятном желтого света. Воздушная девица, поджав губки, молчала. В ее глазах блестели слезы. Мне даже стало жалко госпожу Фрину, такую милую и наивную. Я подумал, что все сердечные извинения я принесу ей потом: сейчас меня интересовала только сумка. Глаза мои быстро отыскали графа Пико. На удачу он еще стоял на площади между садом и средней башни, о чем-то громко переговариваясь со слугами и рабочими.
   – Фрина, любовь моя, – проговорил я со страданием и безграничным обожанием. – Подлети, пожалуйста, поближе к человеку в белой рубашке с кружевами. Это граф Конфуз Пико. Мне надо всего лишь забрать у него свою вещь.
   Как ни странно, обиженная дева повиновалась.
   Мы вынырнули из темноты внезапно, словно черти из омута. Кто-то заорал дрожащим голоском. Бородатый мужик из мастеровых выругался и, бросив лопату, отскочил в кусты. Часть народа последовала его примеру. Но большинство так и осталось стоять, не шевелясь, уставившись шальными глазенками на свалившуюся с неба парочку (то есть нас, родимых). За одну секунду я вырвал из руки Конфуза сумку, напомнил ему, что он мерзавец и сказал Фрине:
   – Летим, дорогая!
   Мы снова вознеслись в небо. Существо Воздуха будто забыла о недавней обиде за слишком вольное обращение с ее телом и улыбалась мне со светлой безмятежностью феи. Если быть честным, то эта дева вполне могла вызвать трепет даже в самом черством сердце, но сейчас я не был расположен к нежным чувствам. Я хотел скорее вернуться к Аньке Рябининой. Пусть без заветной половинки ключа, пусть с очевидным поражением и в порванном платье, но скорее ощутить под ногами твердую землю. Уже усвоив, что от Фрины добиться чего-нибудь легче хитренькой и ласковой просьбой, я погладил ее волосы и прошептал:
   – Фея моя, пожалуйста, еще один крошечный каприз.
   – Да, – тоже шепотом ответила она, прижимаясь ко мне сильным и невесомым телом. – Ты хочешь улететь в дальние дали? Купаться в розовых облаках?
   – О, да! Всю жизнь грезил этим! Просыпался с мечтой, как бы искупаться в облаках, по возможности розовых или золотых, – кивнул я, со страхом отмечая, что ее снова несет на неуютную высоту.
   – Я люблю тебя! – пропела Фрина, едва не выронив объект своего обожания. – Ля-ля-ля! Теперь ничто нас с тобой не разлучит.
   – Точно. Вместе до гробовой доски. Только один крошечный каприз, сердце мое. Подлетим на минутку к тому огоньку, – я указал концом посоха на костер у края леса.
   – Конечно. Если ты устал, мы можем отдохнуть недолго на земле. И даже капельку порезвиться, – теперь в ее улыбке закралась какая-то простодушная хитрость.
   – О, да! Даже не капельку, – согласился я.
   Небо кувыркнулось несколько раз, звезды закружились в искрометном танце, и скоро под моими ногами поплыли черные верхушки деревьев. Впереди, среди листвы заблестели языки костра. Словно ночной бомбардировщик Фрина опускалась на поляну, ориентируясь на огонь, мерцавший возле палатки. Я чувствовал себя этакой бомбой с очень непредсказуемой судьбой. С нетерпением ждал, когда же подошвы моих сапог коснуться земли, и я почувствую себя в безопасности. Относительной, разумеется, безопасности: предсказать поведение Существа Воздуха при появлении госпожи Рябининой было категорически невозможно. Ведь ветреная девица, была вполне способна возгореться ревностью (еще бы: после нежных объяснений и заверений в вечной любви узнать, что объект обожания нагло ее обманывал и стремился на свидание к другой девице!). Фрина вмиг могла устроить ураган страстей с сопутствующим смерчем, поломанными деревьями и человеческими жертвами.