- Сейчас начнётся похожее на симпозиум по астрономии, - услышал я голос Анастасии.
- А дети здесь зачем? Не с кем оставить их родителям? - спросил я у Анастасии.
- Один из группки спорящих детей сейчас станет делать основной доклад. Они пока выбирают, кто это будет. Видишь, два претендента: мальчик, ему девять лет, и девочка, ей восемь лет. Теперь дети голосуют. Большинством выбрали мальчика.
Мальчик деловой, уверенной походкой подошёл к столику. Он доставал из картонной папки и раскладывал на столе какие-то бумажки с чертежами и рисунками. Все дети - кто степенно пошёл, кто побежал вприпрыжку к своим родителям, сидящим на скамейках. Рыжеволосая, вся в веснушках девочка претендентка на выступление - шла мимо стола с гордо поднятой головкой. В её руках была папка побольше и потолще, чем у мальчика, наверное, в папке тоже были какие-то рисунки и чертежи.
Мальчик у стола попытался что-то сказать проходившей мимо него девочке-претендентке, но малышка не остановилась, поправила свою рыжую косичку, и прошла мимо, демонстративно отвернувшись. Мальчик некоторое время растерянно смотрел вслед удаляющейся гордой рыжеволосой малышке. Потом снова стал сосредоточенно перекладывать свои листочки.
- Кто же этим детям успел до такой степени астрономию преподать, чтобы доклад перед взрослыми делать? - спросил я у Анастасии.
А она в ответ:
- Никто им не преподавал. Им было предложено самим поразмыслить, как всё устроено, подготовиться и представить свои умозаключения. Они больше двух недель готовились, и теперь настал ответственный момент. Их умозаключениям может оппонировать, кто захочет, они будут отстаивать своё мнение.
- Так это игра, получается?
- Можешь расценивать происходящее как игру. Только очень она серьёзная. У каждого из присутствующих сейчас будет включена и ускорена мысль о планетарном устройстве, а может, и о чём-то большем мыслить присутствующие начнут. Дети ведь мыслили две недели, думали, а их мысль ничем, никакими догматами не ограничена, никакие версии о планетарном устройстве над ними не довлеют. Ещё неизвестно, что они выдадут.
- Нафантазируют своим детским умом, хочешь ты сказать?
- Хочу сказать, представят свою версию. У взрослых ведь тоже нет аксиомы планетарного обустройства. Цель этого симпозиума не выработать какие-то каноны, а ускорить мысль, которая впоследствии и определит истину, или подойдёт близко к ней.
К второму столику подошёл молодой человек и объявил о начале доклада. Мальчик начал говорить.
Выступал он уверенно и увлечённо минут двадцать пять-тридцать. Его речь, как мне показалось, была сплошной детской фантазией. Фантазией, не обоснованной никакими научными теориями или даже элементарными знаниями курса астрономии средней школы. Мальчик говорил примерно следующее:
- Если вечером посмотреть на небо, там светится очень много звёзд. Звёзды бывают разные. Совсем маленькие звёзды бывают, и побольше. А совсем маленькие звёзды тоже могут быть большими. Только мы думаем сначала, что они маленькие. А они очень большие. Потому что самолёт когда летит высоко, маленький, а когда на земле мы к нему подойдем, он оказывается большой и много людей в нём могут поместиться. И на каждой звезде может много людей поместиться. Только нет сейчас на звёздах людей. А они вечером светятся. И большие светятся, и маленькие тоже. Они светятся, чтобы мы смотрели на них и думали о них. Звёзды хотят, чтобы на них мы так же хорошо всё сделали, как на земле. Они немножко завидуют земле. Они очень хотят, чтобы на них росли такие же, как у нас, ягоды и деревья, чтобы речка такая же была и рыбки. Звёзды ждут нас, и каждая старается светиться, чтобы мы обратили на неё внимание. Но мы ещё не можем к ним полететь, потому что у нас много дел дома; Но когда мы всё дома переделаем, и везде, на всей земле будет хорошо, мы полетим к звёздам. Только мы полетим не на самолёте и не на ракете. Потому что на самолёте долго лететь, и на ракете долго и скучно. И ещё на самолёте и на ракете все не поместятся. И много разного груза не поместится. И деревья не поместятся, и речка. Когда мы сделаем на всей земле всё хорошо, мы полетим к первой звезде всей землёй. Ещё некоторые звёзды сами захотят к земле прилететь и прижаться к ней. Они уже посылали свои кусочки, и кусочки их прижимались к земле. Люди сначала думали, что это кометы, но это кусочки звёзд, очень сильно захотевшие прижаться к красивой земле. Их послали звёзды, которые нас ждут. Мы можем подлететь к далёкой звезде всей землёй, и кто захочет, останется на звезде, чтобы там было, как на земле, красиво.
Мальчик поднимал свои листочки, показывал их слушавшим его. На листочках были рисунки звёздного неба, траектории передвижения земли к звездам. На последнем рисунке две цветущие в садах звезды и удаляющаяся от них в своём межгалактическом полёте Земля.
Когда мальчик закончил говорить и показывать рисунки, ведущий сообщил, что желающие могут выступить в качестве оппонентов или высказать свои соображения по поводу услышанного. Но никто выступать не спешил. Все молчали и, как мне показалось, почему-то волновались.
- Чего это они волнуются? - спросил я у Анастасии. - Никто из взрослых астрономии не знает, что ли?
- Волнуются потому, что нужно говорить аргументированно и понятно. Ведь здесь присутствуют их дети. Если выступление будет непонятным или неприемлемым детской душе, к выступающему возникает недоверие или, ещё хуже того, - неприязнь. Взрослые дорожат отношением к себе, волнуются и не хотят рисковать. Боятся выглядеть нелицеприятными перед собравшимися, а главное перед своими детьми.
Головы многих присутствующих стали поворачиваться в сторону сидящего в середине зала пожилого седеющего мужчины. Он обнимал за плечи маленькую рыжеволосую девочку, ту, что была одной из претенденток на доклад. Рядом с ними сидела молодая и очень красивая женщина. Анастасия прокомментировала:
- Многие смотрят сейчас на седеющего мужчину в центре зала. Это профессор университета. Он учёный. Он сейчас на пенсии. Личная жизнь у него вначале не ладилась, детей не было. Десять лет назад он взял себе участок, обустраивать его один начал. Его полюбила молодая девушка и родилась у них рыжеволосая девочка. Молодая женщина рядом с ним - его жена и мать его дочери. Бывший профессор очень любит своего позднего ребёнка. И рыжеволосая девочка, его дочь, относится к нему в большим уважением и любовью. Многие присутствующие считают, что профессор должен первым выступить.
Но седеющий профессор медлил со своим выступлением. Было видно, как он теребил руками от волнения какой-то журнал. Наконец профессор встал и начал говорить. Он сказал что-то о строении Вселенной, о кометах, о массе Земли и в конце подытожил:
- Планета Земля, конечно, движется в пространстве и вращается. Но она неразрывно связана с Солнечной системой, и не может самостоятельно, без своей Солнечной системы передвигаться к удалённым галактикам. Солнце даёт жизнь всему живому на земле. Удаление от солнца повлечёт за собой значительное похолодание на земле и, как следствие, омертвление планеты. Все мы можем наблюдать, что происходит даже при относительно небольшом удалении от солнца. Происходит зима...
Профессор неожиданно замолчал. Мальчик-докладчик растерянно то перебирал свои рисунки, то смотрел вопросительно на своих сверстников из группы, с которой готовил выступление. Но, видно, для всех аргумент с зимой и похолоданием был весьма весомым и понятным. Этот аргумент разрушал красивую детскую мечту о совместном полёте. И вдруг в наступившей тишине, длившейся уже с полминуты, снова зазвучал голос седеющего профессора:
- Зима... Всегда жизнь замирает, если не хватает земле солнечной энергии. Всегда! Не нужно никаких научных теоретических изысканий, чтобы видеть это... убедиться... Но, возможно, такая же, как у солнца есть энергия и на самой земле. Только она ещё не проявила себя. Её ещё никто не открыл. Возможно, когда-нибудь вы откроете... Возможно, земля самодостаточной может быть. Эта энергия проявится в чём-то... Проявится на земле энергия солнца, и она будет раскрывать, как солнечная энергия, лепестки цветков. И тогда можно путешествовать на земле по галактике... Да, тогда...
Профессор сбился и замолчал. В зале послышался недовольный ропот. И началось...
Выступающие взрослые поднимались со своих мест и высказывались, опровергая профессора в части возможности жить без солнца. Говорили что-то о фотосинтезе, который происходит в растениях, о температуре окружающей среды, о траекториях движения планет, с которых ни одна планета не может сходить. А профессор сидел, всё ниже опуская седеющую голову. Его рыженькая дочь поворачивала головку в сторону каждого выступающего, иногда она привставала - казалось, хотела собой защитить отца от его оппонентов.
Пожилая женщина, похожая на учительницу, взяв слово, стала говорить о том, что нехорошо потакать, льстить детям ради расположения их к себе.
- Любая ложь будет выявлена со временем, и как потом мы все будем выглядеть? Это не просто ложь, это малодушие, - говорила женщина.
Рыжеволосая девочка вцепилась ручками в полы пиджака своего отца. Она стала трясти его, чуть не плача, приговаривая срывающимся голосом:
- Ты, папочка, соврал про энергию... Ты соврал, папочка? Потому что мы дети? Тётя сказала - ты смалодушничал. Смалодушничал - это плохо?
В зале под открытым небом наступила тишина. Профессор поднял голову, посмотрел своей дочери в глаза, положил руку на её плечико и негромко произнёс:
- Я поверил, доченька, тому, что сказал. Рыжеволосая малышка сначала замерла. Потом она быстро забралась ножками на сиденье и высоким детским голоском выкрикнула в зал:
- Мой папа не малодушничал. Папа поверил! Поверил! Девочка обвела взглядом притихших в зале. Никто в их сторону не смотрел. Она повернулась к своей матери. Но молодая женщина отвернувшись, опустив голову, то расстёгивала, то застёгивала пуговицы на рукаве своей кофты. Девочка снова обвела взглядом молчавший зал, повернулась к отцу. Профессор по-прежнему как-то беспомощно смотрел на свою маленькую дочь. В абсолютной тишине снова, но уже негромко и ласково зазвучал голос рыжеволосой девочки.
- Люди не верят тебе, папочка. Они не верят потому, что не появилась ещё на земле энергия, которая может, как солнышко, раскрывать лепестки цветочков. А когда она появится, все люди тебе поверят. Потом поверят, когда появится. Потом...
И вдруг рыжеволосая дочь седого профессора поправила быстрым движением свою чёлку, спрыгнула в проход между сиденьями и побежала. Выбежав к краю зала под открытым небом, она устремилась к одному из рядом стоящих домов, вбежала в дверь, через секунды две снова появилась в дверях. Девочка держала в руках горшок с каким-то растением. С ним она и побежала к уже пустующему столику докладчика. Она поставила горшок с растением на столик. И детский голосок, громкий и уверенный, зазвучал над головами присутствующих:
- Вот цветок. Закрылись его лепестки. Лепестки цветочков всех закрылись. Потому что нет солнышка. Но они сейчас откроются. Потому что есть на земле энергия... Я буду... Я превращусь в энергию, открывающую лепестки цветков.
Рыжеволосая девочка сжала свои пальчики в кулачки и стала смотреть на цветок. Смотреть не мигая.
Сидящие на своих местах люди не разговаривали. Все смотрели на девочку и стоящий перед ней на столике горшочек с каким-то растением.
Медленно встал со своего места профессор и пошёл к дочери. Он подошёл к ней, взял за плечи, пытаясь увести. Но рыжеволосая подёрнула плечиками и прошептала:
- Ты лучше помоги мне, папочка.
Профессор, наверное, совсем растерялся и остался стоять рядом с дочерью положив руки на детские плечики, и тоже стал смотреть на цветок.
Ничего с цветком не происходило. И мне было как-то жалко и рыжеволосую девочку, и седеющего профессора. Ну надо же ему было так вляпаться со своими высказываниями о вере в неоткрытую энергию!
Вдруг из первого ряда встал мальчик, делавший доклад. Он повернулся вполоборота к молча сидящему залу, шмыгнул носом и пошёл к столу. Степенно и уверенно он подошёл к столу и встал рядом с рыжеволосой девочкой. Как и она, направил свой пристальный взгляд на растение в глиняном горшочке. Но с растением по-прежнему, конечно же, ничего не происходило.
И тут я увидел! Увидел, как из зала начали подниматься со своих мест дети разного возраста. Дети один за другим подходили к столу. Они молча вставали рядом и смотрели внимательно на цветок. Последней девочка лет шести тащила, обхватив двумя ручками, совсем маленького своего братика. Она протиснулась вперёд стоящих, с трудом, с чьей-то помощью поставила братика на находящийся перед столом стул. Малыш, поозиравшись на стоящих вокруг, повернулся к цветку и стал на него дуть.
И вдруг, на растении, в горшке стали медленно раскрываться лепестки одного из цветков. Совсем медленно. Но это заметили притихшие в зале люди. И некоторые из них молча вставали со своих мест. А на столе раскрывал свои лепестки уже второй цветок, одновременно с ним третий, четвёртый...
- Ииии... - закричала восторженным детским голосом пожилая женщина, похожая на учительницу, и захлопала в ладоши. Зал разразился аплодисментами. К отошедшему в сторону от стоящих у цветка, ликующих детей и потирающему висок профессору бежала из зала молодая красивая женщина, его жена. Она с разбегу подпрыгнула, бросилась ему на шею и стала целовать его щёки, губы...
Рыжеволосая девочка сделала шаг в сторону своих целующихся родителей, но её удержал мальчик-докладчик. Она выдернула свою руку, но, сделав несколько шагов, повернулась, подошла к нему вплотную и стала застёгивать расстегнувшуюся на его рубашке пуговичку. Застегнула, улыбнулась и, быстро повернувшись, побежала к своим обнимающимся родителям.
Из зала к столу подходило всё больше людей: кто брал на руки своих детей, кто жал руку маленькому докладчику. Он так и стоял, протянув для рукопожатия руку, а ладонью второй руки прижимал только что застёгнутую рыжеволосой пуговичку.
Вдруг кто-то заиграл на баяне что-то между русской и цыганочкой. И притопнул ногой на сцене какой-то старик, а к нему выходила уже как лебёдушка толстоватая женщина. И зашлись в залихватской присядке двое молодых парней. И смотрел цветок раскрывшимися лепестками на залихватскую, завлекающую удалью всё больше народу, русскую пляску.
Картина необычной школы резко исчезла, словно экран погас. Я сидел на траве. Кругом таёжная растительность, да Анастасия рядом. А внутри какое-то волнение, и слышен смех люден счастливых, и звуки музыки весёлой пляски, и со всем этим не хотелось расставаться. Когда затихло постепенно звучащее внутри, Анастасии я сказал:
- То, что сейчас ты показала, совсем не похоже ни на какой школьный урок. Это какое-то собрание семей, живущих по соседству. И не было ни одного учителя, всё само по себе происходило.
- Учитель был, Владимир, там мудрейший. Ничьё внимание учитель тот собой не отвлекал.
- А родители зачем присутствовали? Из-за их эмоций переживания получились.
- Эмоции и чувства многократно ускоряют мысль. Подобные уроки в этой школе еженедельно происходят. Учителя, родители едины в устремленьях, и дети равными себя считают среди них.
- Но как-то необычным всё равно кажется участие родителей в обучении детей. Родители ведь не учились специальности учителя.
- Печально то, Владимир, что привычным стало для людей своих детей передавать другим на воспитанье. Кому - неважно. Школе иль другим каким-то заведениям. Передавать своих детей, не зная даже зачастую, какое им внушать будут мировоззренье, какую уготовит им судьбу чьё-то ученье. Своих детей отдавший в неизвестность сам лишается своих детей. Вот потому и забывают матерей те дети, которых отдают матери кому-то в обученье.
* * *
- Настала пора возвращаться. Полученная информация так переполняла всего меня, что окружающее не воспринималось и не замечалось. С Анастасией простился как-то наспех. Сказал:
- Не провожай. Когда один буду идти, никто не помешает думать.
- Да, пусть никто не помешает тебе думать, - ответила она. - Когда придёшь к реке, там будет дедушка, он переправиться тебе на лодке к пристани поможет.
Шёл один по тайге к реке и думал сразу обо всём увиденном и услышанном. Настойчивее всех вставал один вопрос: как же так получилось с нами, я имею в виду - с большинством людей? Родина вроде бы есть у каждого, а маленького собственного кусочка родины никто не имеет. И даже закона нет в стране, закона, гарантирующего человеку, его семье, возможность заиметь в пожизненную собственность хотя бы один гектар земли. Партии, правители, сменяя друг друга, обещают разные блага, но этот вопрос с кусочком родины для каждого обходят стороной. Почему? А ведь большая Родина состоит из маленьких кусочков. Родных, родовых маленьких местечек. Садов и домиков на них. Если нет таковых ни у кого, так из чего же тогда состоит Родина? Надо закон такой издать, чтобы был этот кусочек Родины у каждого. У каждой семьи, которая захочет его иметь. Закон депутаты могут принять. Депутатов мы все выбираем. Значит, надо тех выбирать, кто согласится такой закон принять. Закон. Как его сформулировать? Как? Может, так?
"Каждой семейной паре государство обязано предоставить по её просьбе один гектар земли в пожизненное пользование, с правом передачи по наследству. Сельхозпродукция, произведённая на родовых угодьях, никогда и никакими налогами облагаться не будет. Родовые угодья продаже не подлежат".
Так вроде бы нормально. А если землю кто-то возьмёт, а делать ничего на ней не будет? Тогда надо ещё указать в законе:
"Если в течение трёх лет земля не обрабатывается, государство может её изъять". Ну, а если человек хочет в городе жить, работать, а в поместье своё как на дачу приезжать? Ну и пусть. Рожать женщины всё равно в своё родовое поместье поедут. Тех, которые не поедут, их дети потом не простят. А кто закон будет проталкивать? Партия? Какая? Организовать надо такую партию. А кто будет организацией заниматься? Где таких политиков найти?
Надо как-то искать. Быстрее искать! Иначе умрёшь, а на родину так ни разу и не попадёшь. И внуки тебя не вспомнят. Когда же случится так, что появится возможность?... Когда можно будет сказать: "Здравствуй, родина моя!"?
* * *
Дедушка Анастасии сидел на брёвнышке у берега. Рядом чуть колыхалась на волнах привязанная у берега маленькая деревянная лодка. Пройти на вёслах до ближайшей пристани на другом берегу реки несколько километров вниз по течению несложно, но как обратно против течения грести будет? - подумал я, здороваясь со стариком, и спросил его об этом.
- Доберусь потихоньку, - ответил дедушка. Обычно всегда весёлый, он был в этот раз, как мне показалось, серьёзным и не очень разговорчивым.
Я сел с ним на бревно и сказал:
- Не могу понять, каким это образом Анастасия столько информации в себе содержит? О прошлом помнит и то, что сейчас происходит в нашей жизни, всё знает? А живёт в тайге, цветочкам, солнышку да зверюшкам радуется. Вроде бы и не думает ни о чём.
- А чего тут думать? - ответил дедушка. - Она её чувствует, информацию. Когда надо ей, берёт столько, сколько захочет. Ответы на все вопросы в пространстве, рядом с нами, их уметь принять, озвучить только нужно.
- Как это?
- Как... Как... Вот ты по улице идёшь тебе знакомого хорошо городка, о своём деле думаешь, к тебе прохожий неожиданно подходит и спрашивает, как пройти куда-то. Ты же ему сможешь дать ответ?
- Смогу.
- Вот видишь, просто всё. Ты думал о своём. Вопрос возник совсем не связанный с тем, о чём ты думал, но ты ответишь человеку. В тебе ответ хранится.
- Но это просьба объяснить как пройти. А если спросит у меня прохожий, что было в городке, где встретились мы с ним, ну, скажем, тысячу лет до момента встречи, ему никто не сможет дать ответ.
- Не сможет, если поленится. Всё в человеке каждом и вокруг него с мгновенья сотворения хранится. Садись-ка лучше в лодку, отчаливать пора.
Старик на вёсла сел. Когда от берега мы километр примерно отошли, молчавший дедушка заговорил:
- Ты в этой информации и размышлениях старайся не погрязнуть, Владимир. Действительность собой определяй. Собою ощущай материю и то, чего не видно, равномерно.
- К чему вы это говорите, непонятно мне.
- К тому, что в информации ты стал копаться, умом её определять. Но не получится умом. Объём того, что знает внучка, ум не вместит. И перестанешь ты вокруг тебя творящееся замечать.
- Да всё я замечаю. Вот речка, лодка...
- Так что же ты, всё замечающий, проститься с внучкой, сыном не сумел нормально?
- Ну, может, не сумел. О более глобальном потому что думал.
Я действительно ушёл, почти не попрощавшись с Анастасией, и всю дорогу думал так усиленно, что и не заметил, как у речки оказался, и добавил дедушке:
-Анастасия тоже о другом мечтает, о глобальном, ей сантименты разные и не нужны.
-Анастасия чувствует собой все планы бытия. И каждый не в ущерб другому ощущает.
- Ну и что?
- Бинокль достань из своей сумки, на дерево на берегу, где отходила лодка наша, посмотри.
На дерево в бинокль я посмотрел. На берегу рядом с его стволом стояла, сына на руках держа, Анастасия. На согнутой её руке висел узелок. Стояла с сыном и рукой махала вслед лодке удаляющейся по течению реки. И я рукою помахал Анастасии.
- Похоже, внучка с сыном за тобою шла. Ждала, когда закончишь размышления свои, о сыне вспомнишь и о ней подумаешь. И узелок тебе вон собрала. Но информация, полученная от неё, тебе важнее оказалась. Духовное, материальное, всё надо равномерно ощущать. Тогда и в жизни прочно, на двоих ногах будешь стоять. Когда одно преобладает над другим, словно хромым становишься. - Беззлобно говорил старик и вёслами сноровисто работал.
То ли ему, то ли себе я сам вслух пытался отвечать:
- Мне главное сейчас понять... Самому понять! Кто же мы? Где мы?
аномалии В ГЕЛЕНЖИКЕ
Уважаемые читатели, все, что написано мной в книгах, я услышал от Анастасии, увидел и пережил сам. Все события, это реальные события из моей жизни и описывая их, я указывал, особенно в первых книгах, реальные адреса и не вымышленные фамилии людей, о чём в последствии пришлось пожалеть. Всё чаще стали этих людей беспокоить любопытные.
Существенной проблемой стали и всевозможные слухи, события, и явления, которые связывают со мной и Анастасией. Своеобразная трактовка этих событий, и, следовательно, своеобразные выводы меня и беспокоят. Не со всеми из них я могу согласиться. Например, я против поклонения дольменам. Считаю, что с дольменами можно и нужно с уважением общаться, но не поклоняться им.
Среди читателей книг об Анастасии люди разных вероисповеданий, духовных конфессий, с разным уровнем образования. Считаю, что к любой трактовке событий нужно отнестись со вниманием. Каждый имеет право на собственное мнение, но тогда давайте говорить: "это моё мнение, мои предположения". И, конечно же, не надо всё подряд мистицировать, ни меня, ни Анастасию. Иначе можно превратить Анастасию из человека, пусть не очень обычного, в какое то необычное существо. Может она и есть на самом деле обычный человек, а необычными являемся как раз мы? Вот, пожалуйста, и сам сбился на указания. Это оттого, что меня беспокоят вот какие обстоятельства.
Сейчас с быстротой молнии распространяется слух об огненном шаре, с которым общается Анастасия. Помните, уважаемые читатели, я описывал в предыдущих книгах, как этот шар появляется рядом с Анастасией в экстремальных ситуациях? Как он впервые появился, когда маленькая Анастасия плакала на могилке своих родителей, а потом учил её делать первые шажки по земле. Как защищал во время покушения на неё. На вопрос дедушки: "Что это такое?", Анастасия ответила: "Он хороший".
Да, она с ним общается, но не знает до конца, что представляет это природное явление. К чему я стал вдруг вспоминать об огненном шаре, появляющемся неизвестно откуда? Потому что именно этот шар, как утверждает масса свидетелей, появился над Геленджиком и произвёл некоторый переполох. Теперь недоброжелателями распускаются слухи, будто бы Анастасия может в случае чего с помощью этого шара чуть ли не разбомбить неугодных ей. Что она общается не только со светлыми, но и с тёмными силами. А тут ещё сами читатели масла в огонь подливают. И в Туапсе меня уже просили направить этот шар на Сочинскую администрацию, чтоб они так же стали прозревать, как Геленджикская.
Уважаемые читатели, я сейчас постараюсь рассказать, что было в Геленджике на самом деле и призываю вас отнестись к этому спокойно и рассудительно.
В Геленджике местное общественное объединение готовилось к проведению читательской конференции по книгам. Взаимоотношения руководства объединения с администрацией города были, мягко говоря, натянутые. А тут ещё и я во второй книге не лестно отозвался о старом руководстве города. На этом фоне... и надо же было такому случиться.
Во второй половине дня, 17 сентября 1999 года, в канун читательской конференции по книгам об Анастасии, в городе поднялся ветер, и началась гроза. На небольшой площади перед зданием администрации города вдруг появился огненный шар. Дальнейшие его действия, как теперь говорят, очень похожи на действия шара Анастасии.
Огненный шар, появившийся над Геленджиком, миновал громоотводы окружающих площадь зданий, прикоснулся к стоящему посередине площади дереву. Потом из огненного шара выделились несколько огненных шаров или лучей поменьше. Один влетел в кабинет главы администрации города, полетал по кабинету на глазах у присутствующих и вылетел.
- А дети здесь зачем? Не с кем оставить их родителям? - спросил я у Анастасии.
- Один из группки спорящих детей сейчас станет делать основной доклад. Они пока выбирают, кто это будет. Видишь, два претендента: мальчик, ему девять лет, и девочка, ей восемь лет. Теперь дети голосуют. Большинством выбрали мальчика.
Мальчик деловой, уверенной походкой подошёл к столику. Он доставал из картонной папки и раскладывал на столе какие-то бумажки с чертежами и рисунками. Все дети - кто степенно пошёл, кто побежал вприпрыжку к своим родителям, сидящим на скамейках. Рыжеволосая, вся в веснушках девочка претендентка на выступление - шла мимо стола с гордо поднятой головкой. В её руках была папка побольше и потолще, чем у мальчика, наверное, в папке тоже были какие-то рисунки и чертежи.
Мальчик у стола попытался что-то сказать проходившей мимо него девочке-претендентке, но малышка не остановилась, поправила свою рыжую косичку, и прошла мимо, демонстративно отвернувшись. Мальчик некоторое время растерянно смотрел вслед удаляющейся гордой рыжеволосой малышке. Потом снова стал сосредоточенно перекладывать свои листочки.
- Кто же этим детям успел до такой степени астрономию преподать, чтобы доклад перед взрослыми делать? - спросил я у Анастасии.
А она в ответ:
- Никто им не преподавал. Им было предложено самим поразмыслить, как всё устроено, подготовиться и представить свои умозаключения. Они больше двух недель готовились, и теперь настал ответственный момент. Их умозаключениям может оппонировать, кто захочет, они будут отстаивать своё мнение.
- Так это игра, получается?
- Можешь расценивать происходящее как игру. Только очень она серьёзная. У каждого из присутствующих сейчас будет включена и ускорена мысль о планетарном устройстве, а может, и о чём-то большем мыслить присутствующие начнут. Дети ведь мыслили две недели, думали, а их мысль ничем, никакими догматами не ограничена, никакие версии о планетарном устройстве над ними не довлеют. Ещё неизвестно, что они выдадут.
- Нафантазируют своим детским умом, хочешь ты сказать?
- Хочу сказать, представят свою версию. У взрослых ведь тоже нет аксиомы планетарного обустройства. Цель этого симпозиума не выработать какие-то каноны, а ускорить мысль, которая впоследствии и определит истину, или подойдёт близко к ней.
К второму столику подошёл молодой человек и объявил о начале доклада. Мальчик начал говорить.
Выступал он уверенно и увлечённо минут двадцать пять-тридцать. Его речь, как мне показалось, была сплошной детской фантазией. Фантазией, не обоснованной никакими научными теориями или даже элементарными знаниями курса астрономии средней школы. Мальчик говорил примерно следующее:
- Если вечером посмотреть на небо, там светится очень много звёзд. Звёзды бывают разные. Совсем маленькие звёзды бывают, и побольше. А совсем маленькие звёзды тоже могут быть большими. Только мы думаем сначала, что они маленькие. А они очень большие. Потому что самолёт когда летит высоко, маленький, а когда на земле мы к нему подойдем, он оказывается большой и много людей в нём могут поместиться. И на каждой звезде может много людей поместиться. Только нет сейчас на звёздах людей. А они вечером светятся. И большие светятся, и маленькие тоже. Они светятся, чтобы мы смотрели на них и думали о них. Звёзды хотят, чтобы на них мы так же хорошо всё сделали, как на земле. Они немножко завидуют земле. Они очень хотят, чтобы на них росли такие же, как у нас, ягоды и деревья, чтобы речка такая же была и рыбки. Звёзды ждут нас, и каждая старается светиться, чтобы мы обратили на неё внимание. Но мы ещё не можем к ним полететь, потому что у нас много дел дома; Но когда мы всё дома переделаем, и везде, на всей земле будет хорошо, мы полетим к звёздам. Только мы полетим не на самолёте и не на ракете. Потому что на самолёте долго лететь, и на ракете долго и скучно. И ещё на самолёте и на ракете все не поместятся. И много разного груза не поместится. И деревья не поместятся, и речка. Когда мы сделаем на всей земле всё хорошо, мы полетим к первой звезде всей землёй. Ещё некоторые звёзды сами захотят к земле прилететь и прижаться к ней. Они уже посылали свои кусочки, и кусочки их прижимались к земле. Люди сначала думали, что это кометы, но это кусочки звёзд, очень сильно захотевшие прижаться к красивой земле. Их послали звёзды, которые нас ждут. Мы можем подлететь к далёкой звезде всей землёй, и кто захочет, останется на звезде, чтобы там было, как на земле, красиво.
Мальчик поднимал свои листочки, показывал их слушавшим его. На листочках были рисунки звёздного неба, траектории передвижения земли к звездам. На последнем рисунке две цветущие в садах звезды и удаляющаяся от них в своём межгалактическом полёте Земля.
Когда мальчик закончил говорить и показывать рисунки, ведущий сообщил, что желающие могут выступить в качестве оппонентов или высказать свои соображения по поводу услышанного. Но никто выступать не спешил. Все молчали и, как мне показалось, почему-то волновались.
- Чего это они волнуются? - спросил я у Анастасии. - Никто из взрослых астрономии не знает, что ли?
- Волнуются потому, что нужно говорить аргументированно и понятно. Ведь здесь присутствуют их дети. Если выступление будет непонятным или неприемлемым детской душе, к выступающему возникает недоверие или, ещё хуже того, - неприязнь. Взрослые дорожат отношением к себе, волнуются и не хотят рисковать. Боятся выглядеть нелицеприятными перед собравшимися, а главное перед своими детьми.
Головы многих присутствующих стали поворачиваться в сторону сидящего в середине зала пожилого седеющего мужчины. Он обнимал за плечи маленькую рыжеволосую девочку, ту, что была одной из претенденток на доклад. Рядом с ними сидела молодая и очень красивая женщина. Анастасия прокомментировала:
- Многие смотрят сейчас на седеющего мужчину в центре зала. Это профессор университета. Он учёный. Он сейчас на пенсии. Личная жизнь у него вначале не ладилась, детей не было. Десять лет назад он взял себе участок, обустраивать его один начал. Его полюбила молодая девушка и родилась у них рыжеволосая девочка. Молодая женщина рядом с ним - его жена и мать его дочери. Бывший профессор очень любит своего позднего ребёнка. И рыжеволосая девочка, его дочь, относится к нему в большим уважением и любовью. Многие присутствующие считают, что профессор должен первым выступить.
Но седеющий профессор медлил со своим выступлением. Было видно, как он теребил руками от волнения какой-то журнал. Наконец профессор встал и начал говорить. Он сказал что-то о строении Вселенной, о кометах, о массе Земли и в конце подытожил:
- Планета Земля, конечно, движется в пространстве и вращается. Но она неразрывно связана с Солнечной системой, и не может самостоятельно, без своей Солнечной системы передвигаться к удалённым галактикам. Солнце даёт жизнь всему живому на земле. Удаление от солнца повлечёт за собой значительное похолодание на земле и, как следствие, омертвление планеты. Все мы можем наблюдать, что происходит даже при относительно небольшом удалении от солнца. Происходит зима...
Профессор неожиданно замолчал. Мальчик-докладчик растерянно то перебирал свои рисунки, то смотрел вопросительно на своих сверстников из группы, с которой готовил выступление. Но, видно, для всех аргумент с зимой и похолоданием был весьма весомым и понятным. Этот аргумент разрушал красивую детскую мечту о совместном полёте. И вдруг в наступившей тишине, длившейся уже с полминуты, снова зазвучал голос седеющего профессора:
- Зима... Всегда жизнь замирает, если не хватает земле солнечной энергии. Всегда! Не нужно никаких научных теоретических изысканий, чтобы видеть это... убедиться... Но, возможно, такая же, как у солнца есть энергия и на самой земле. Только она ещё не проявила себя. Её ещё никто не открыл. Возможно, когда-нибудь вы откроете... Возможно, земля самодостаточной может быть. Эта энергия проявится в чём-то... Проявится на земле энергия солнца, и она будет раскрывать, как солнечная энергия, лепестки цветков. И тогда можно путешествовать на земле по галактике... Да, тогда...
Профессор сбился и замолчал. В зале послышался недовольный ропот. И началось...
Выступающие взрослые поднимались со своих мест и высказывались, опровергая профессора в части возможности жить без солнца. Говорили что-то о фотосинтезе, который происходит в растениях, о температуре окружающей среды, о траекториях движения планет, с которых ни одна планета не может сходить. А профессор сидел, всё ниже опуская седеющую голову. Его рыженькая дочь поворачивала головку в сторону каждого выступающего, иногда она привставала - казалось, хотела собой защитить отца от его оппонентов.
Пожилая женщина, похожая на учительницу, взяв слово, стала говорить о том, что нехорошо потакать, льстить детям ради расположения их к себе.
- Любая ложь будет выявлена со временем, и как потом мы все будем выглядеть? Это не просто ложь, это малодушие, - говорила женщина.
Рыжеволосая девочка вцепилась ручками в полы пиджака своего отца. Она стала трясти его, чуть не плача, приговаривая срывающимся голосом:
- Ты, папочка, соврал про энергию... Ты соврал, папочка? Потому что мы дети? Тётя сказала - ты смалодушничал. Смалодушничал - это плохо?
В зале под открытым небом наступила тишина. Профессор поднял голову, посмотрел своей дочери в глаза, положил руку на её плечико и негромко произнёс:
- Я поверил, доченька, тому, что сказал. Рыжеволосая малышка сначала замерла. Потом она быстро забралась ножками на сиденье и высоким детским голоском выкрикнула в зал:
- Мой папа не малодушничал. Папа поверил! Поверил! Девочка обвела взглядом притихших в зале. Никто в их сторону не смотрел. Она повернулась к своей матери. Но молодая женщина отвернувшись, опустив голову, то расстёгивала, то застёгивала пуговицы на рукаве своей кофты. Девочка снова обвела взглядом молчавший зал, повернулась к отцу. Профессор по-прежнему как-то беспомощно смотрел на свою маленькую дочь. В абсолютной тишине снова, но уже негромко и ласково зазвучал голос рыжеволосой девочки.
- Люди не верят тебе, папочка. Они не верят потому, что не появилась ещё на земле энергия, которая может, как солнышко, раскрывать лепестки цветочков. А когда она появится, все люди тебе поверят. Потом поверят, когда появится. Потом...
И вдруг рыжеволосая дочь седого профессора поправила быстрым движением свою чёлку, спрыгнула в проход между сиденьями и побежала. Выбежав к краю зала под открытым небом, она устремилась к одному из рядом стоящих домов, вбежала в дверь, через секунды две снова появилась в дверях. Девочка держала в руках горшок с каким-то растением. С ним она и побежала к уже пустующему столику докладчика. Она поставила горшок с растением на столик. И детский голосок, громкий и уверенный, зазвучал над головами присутствующих:
- Вот цветок. Закрылись его лепестки. Лепестки цветочков всех закрылись. Потому что нет солнышка. Но они сейчас откроются. Потому что есть на земле энергия... Я буду... Я превращусь в энергию, открывающую лепестки цветков.
Рыжеволосая девочка сжала свои пальчики в кулачки и стала смотреть на цветок. Смотреть не мигая.
Сидящие на своих местах люди не разговаривали. Все смотрели на девочку и стоящий перед ней на столике горшочек с каким-то растением.
Медленно встал со своего места профессор и пошёл к дочери. Он подошёл к ней, взял за плечи, пытаясь увести. Но рыжеволосая подёрнула плечиками и прошептала:
- Ты лучше помоги мне, папочка.
Профессор, наверное, совсем растерялся и остался стоять рядом с дочерью положив руки на детские плечики, и тоже стал смотреть на цветок.
Ничего с цветком не происходило. И мне было как-то жалко и рыжеволосую девочку, и седеющего профессора. Ну надо же ему было так вляпаться со своими высказываниями о вере в неоткрытую энергию!
Вдруг из первого ряда встал мальчик, делавший доклад. Он повернулся вполоборота к молча сидящему залу, шмыгнул носом и пошёл к столу. Степенно и уверенно он подошёл к столу и встал рядом с рыжеволосой девочкой. Как и она, направил свой пристальный взгляд на растение в глиняном горшочке. Но с растением по-прежнему, конечно же, ничего не происходило.
И тут я увидел! Увидел, как из зала начали подниматься со своих мест дети разного возраста. Дети один за другим подходили к столу. Они молча вставали рядом и смотрели внимательно на цветок. Последней девочка лет шести тащила, обхватив двумя ручками, совсем маленького своего братика. Она протиснулась вперёд стоящих, с трудом, с чьей-то помощью поставила братика на находящийся перед столом стул. Малыш, поозиравшись на стоящих вокруг, повернулся к цветку и стал на него дуть.
И вдруг, на растении, в горшке стали медленно раскрываться лепестки одного из цветков. Совсем медленно. Но это заметили притихшие в зале люди. И некоторые из них молча вставали со своих мест. А на столе раскрывал свои лепестки уже второй цветок, одновременно с ним третий, четвёртый...
- Ииии... - закричала восторженным детским голосом пожилая женщина, похожая на учительницу, и захлопала в ладоши. Зал разразился аплодисментами. К отошедшему в сторону от стоящих у цветка, ликующих детей и потирающему висок профессору бежала из зала молодая красивая женщина, его жена. Она с разбегу подпрыгнула, бросилась ему на шею и стала целовать его щёки, губы...
Рыжеволосая девочка сделала шаг в сторону своих целующихся родителей, но её удержал мальчик-докладчик. Она выдернула свою руку, но, сделав несколько шагов, повернулась, подошла к нему вплотную и стала застёгивать расстегнувшуюся на его рубашке пуговичку. Застегнула, улыбнулась и, быстро повернувшись, побежала к своим обнимающимся родителям.
Из зала к столу подходило всё больше людей: кто брал на руки своих детей, кто жал руку маленькому докладчику. Он так и стоял, протянув для рукопожатия руку, а ладонью второй руки прижимал только что застёгнутую рыжеволосой пуговичку.
Вдруг кто-то заиграл на баяне что-то между русской и цыганочкой. И притопнул ногой на сцене какой-то старик, а к нему выходила уже как лебёдушка толстоватая женщина. И зашлись в залихватской присядке двое молодых парней. И смотрел цветок раскрывшимися лепестками на залихватскую, завлекающую удалью всё больше народу, русскую пляску.
Картина необычной школы резко исчезла, словно экран погас. Я сидел на траве. Кругом таёжная растительность, да Анастасия рядом. А внутри какое-то волнение, и слышен смех люден счастливых, и звуки музыки весёлой пляски, и со всем этим не хотелось расставаться. Когда затихло постепенно звучащее внутри, Анастасии я сказал:
- То, что сейчас ты показала, совсем не похоже ни на какой школьный урок. Это какое-то собрание семей, живущих по соседству. И не было ни одного учителя, всё само по себе происходило.
- Учитель был, Владимир, там мудрейший. Ничьё внимание учитель тот собой не отвлекал.
- А родители зачем присутствовали? Из-за их эмоций переживания получились.
- Эмоции и чувства многократно ускоряют мысль. Подобные уроки в этой школе еженедельно происходят. Учителя, родители едины в устремленьях, и дети равными себя считают среди них.
- Но как-то необычным всё равно кажется участие родителей в обучении детей. Родители ведь не учились специальности учителя.
- Печально то, Владимир, что привычным стало для людей своих детей передавать другим на воспитанье. Кому - неважно. Школе иль другим каким-то заведениям. Передавать своих детей, не зная даже зачастую, какое им внушать будут мировоззренье, какую уготовит им судьбу чьё-то ученье. Своих детей отдавший в неизвестность сам лишается своих детей. Вот потому и забывают матерей те дети, которых отдают матери кому-то в обученье.
* * *
- Настала пора возвращаться. Полученная информация так переполняла всего меня, что окружающее не воспринималось и не замечалось. С Анастасией простился как-то наспех. Сказал:
- Не провожай. Когда один буду идти, никто не помешает думать.
- Да, пусть никто не помешает тебе думать, - ответила она. - Когда придёшь к реке, там будет дедушка, он переправиться тебе на лодке к пристани поможет.
Шёл один по тайге к реке и думал сразу обо всём увиденном и услышанном. Настойчивее всех вставал один вопрос: как же так получилось с нами, я имею в виду - с большинством людей? Родина вроде бы есть у каждого, а маленького собственного кусочка родины никто не имеет. И даже закона нет в стране, закона, гарантирующего человеку, его семье, возможность заиметь в пожизненную собственность хотя бы один гектар земли. Партии, правители, сменяя друг друга, обещают разные блага, но этот вопрос с кусочком родины для каждого обходят стороной. Почему? А ведь большая Родина состоит из маленьких кусочков. Родных, родовых маленьких местечек. Садов и домиков на них. Если нет таковых ни у кого, так из чего же тогда состоит Родина? Надо закон такой издать, чтобы был этот кусочек Родины у каждого. У каждой семьи, которая захочет его иметь. Закон депутаты могут принять. Депутатов мы все выбираем. Значит, надо тех выбирать, кто согласится такой закон принять. Закон. Как его сформулировать? Как? Может, так?
"Каждой семейной паре государство обязано предоставить по её просьбе один гектар земли в пожизненное пользование, с правом передачи по наследству. Сельхозпродукция, произведённая на родовых угодьях, никогда и никакими налогами облагаться не будет. Родовые угодья продаже не подлежат".
Так вроде бы нормально. А если землю кто-то возьмёт, а делать ничего на ней не будет? Тогда надо ещё указать в законе:
"Если в течение трёх лет земля не обрабатывается, государство может её изъять". Ну, а если человек хочет в городе жить, работать, а в поместье своё как на дачу приезжать? Ну и пусть. Рожать женщины всё равно в своё родовое поместье поедут. Тех, которые не поедут, их дети потом не простят. А кто закон будет проталкивать? Партия? Какая? Организовать надо такую партию. А кто будет организацией заниматься? Где таких политиков найти?
Надо как-то искать. Быстрее искать! Иначе умрёшь, а на родину так ни разу и не попадёшь. И внуки тебя не вспомнят. Когда же случится так, что появится возможность?... Когда можно будет сказать: "Здравствуй, родина моя!"?
* * *
Дедушка Анастасии сидел на брёвнышке у берега. Рядом чуть колыхалась на волнах привязанная у берега маленькая деревянная лодка. Пройти на вёслах до ближайшей пристани на другом берегу реки несколько километров вниз по течению несложно, но как обратно против течения грести будет? - подумал я, здороваясь со стариком, и спросил его об этом.
- Доберусь потихоньку, - ответил дедушка. Обычно всегда весёлый, он был в этот раз, как мне показалось, серьёзным и не очень разговорчивым.
Я сел с ним на бревно и сказал:
- Не могу понять, каким это образом Анастасия столько информации в себе содержит? О прошлом помнит и то, что сейчас происходит в нашей жизни, всё знает? А живёт в тайге, цветочкам, солнышку да зверюшкам радуется. Вроде бы и не думает ни о чём.
- А чего тут думать? - ответил дедушка. - Она её чувствует, информацию. Когда надо ей, берёт столько, сколько захочет. Ответы на все вопросы в пространстве, рядом с нами, их уметь принять, озвучить только нужно.
- Как это?
- Как... Как... Вот ты по улице идёшь тебе знакомого хорошо городка, о своём деле думаешь, к тебе прохожий неожиданно подходит и спрашивает, как пройти куда-то. Ты же ему сможешь дать ответ?
- Смогу.
- Вот видишь, просто всё. Ты думал о своём. Вопрос возник совсем не связанный с тем, о чём ты думал, но ты ответишь человеку. В тебе ответ хранится.
- Но это просьба объяснить как пройти. А если спросит у меня прохожий, что было в городке, где встретились мы с ним, ну, скажем, тысячу лет до момента встречи, ему никто не сможет дать ответ.
- Не сможет, если поленится. Всё в человеке каждом и вокруг него с мгновенья сотворения хранится. Садись-ка лучше в лодку, отчаливать пора.
Старик на вёсла сел. Когда от берега мы километр примерно отошли, молчавший дедушка заговорил:
- Ты в этой информации и размышлениях старайся не погрязнуть, Владимир. Действительность собой определяй. Собою ощущай материю и то, чего не видно, равномерно.
- К чему вы это говорите, непонятно мне.
- К тому, что в информации ты стал копаться, умом её определять. Но не получится умом. Объём того, что знает внучка, ум не вместит. И перестанешь ты вокруг тебя творящееся замечать.
- Да всё я замечаю. Вот речка, лодка...
- Так что же ты, всё замечающий, проститься с внучкой, сыном не сумел нормально?
- Ну, может, не сумел. О более глобальном потому что думал.
Я действительно ушёл, почти не попрощавшись с Анастасией, и всю дорогу думал так усиленно, что и не заметил, как у речки оказался, и добавил дедушке:
-Анастасия тоже о другом мечтает, о глобальном, ей сантименты разные и не нужны.
-Анастасия чувствует собой все планы бытия. И каждый не в ущерб другому ощущает.
- Ну и что?
- Бинокль достань из своей сумки, на дерево на берегу, где отходила лодка наша, посмотри.
На дерево в бинокль я посмотрел. На берегу рядом с его стволом стояла, сына на руках держа, Анастасия. На согнутой её руке висел узелок. Стояла с сыном и рукой махала вслед лодке удаляющейся по течению реки. И я рукою помахал Анастасии.
- Похоже, внучка с сыном за тобою шла. Ждала, когда закончишь размышления свои, о сыне вспомнишь и о ней подумаешь. И узелок тебе вон собрала. Но информация, полученная от неё, тебе важнее оказалась. Духовное, материальное, всё надо равномерно ощущать. Тогда и в жизни прочно, на двоих ногах будешь стоять. Когда одно преобладает над другим, словно хромым становишься. - Беззлобно говорил старик и вёслами сноровисто работал.
То ли ему, то ли себе я сам вслух пытался отвечать:
- Мне главное сейчас понять... Самому понять! Кто же мы? Где мы?
аномалии В ГЕЛЕНЖИКЕ
Уважаемые читатели, все, что написано мной в книгах, я услышал от Анастасии, увидел и пережил сам. Все события, это реальные события из моей жизни и описывая их, я указывал, особенно в первых книгах, реальные адреса и не вымышленные фамилии людей, о чём в последствии пришлось пожалеть. Всё чаще стали этих людей беспокоить любопытные.
Существенной проблемой стали и всевозможные слухи, события, и явления, которые связывают со мной и Анастасией. Своеобразная трактовка этих событий, и, следовательно, своеобразные выводы меня и беспокоят. Не со всеми из них я могу согласиться. Например, я против поклонения дольменам. Считаю, что с дольменами можно и нужно с уважением общаться, но не поклоняться им.
Среди читателей книг об Анастасии люди разных вероисповеданий, духовных конфессий, с разным уровнем образования. Считаю, что к любой трактовке событий нужно отнестись со вниманием. Каждый имеет право на собственное мнение, но тогда давайте говорить: "это моё мнение, мои предположения". И, конечно же, не надо всё подряд мистицировать, ни меня, ни Анастасию. Иначе можно превратить Анастасию из человека, пусть не очень обычного, в какое то необычное существо. Может она и есть на самом деле обычный человек, а необычными являемся как раз мы? Вот, пожалуйста, и сам сбился на указания. Это оттого, что меня беспокоят вот какие обстоятельства.
Сейчас с быстротой молнии распространяется слух об огненном шаре, с которым общается Анастасия. Помните, уважаемые читатели, я описывал в предыдущих книгах, как этот шар появляется рядом с Анастасией в экстремальных ситуациях? Как он впервые появился, когда маленькая Анастасия плакала на могилке своих родителей, а потом учил её делать первые шажки по земле. Как защищал во время покушения на неё. На вопрос дедушки: "Что это такое?", Анастасия ответила: "Он хороший".
Да, она с ним общается, но не знает до конца, что представляет это природное явление. К чему я стал вдруг вспоминать об огненном шаре, появляющемся неизвестно откуда? Потому что именно этот шар, как утверждает масса свидетелей, появился над Геленджиком и произвёл некоторый переполох. Теперь недоброжелателями распускаются слухи, будто бы Анастасия может в случае чего с помощью этого шара чуть ли не разбомбить неугодных ей. Что она общается не только со светлыми, но и с тёмными силами. А тут ещё сами читатели масла в огонь подливают. И в Туапсе меня уже просили направить этот шар на Сочинскую администрацию, чтоб они так же стали прозревать, как Геленджикская.
Уважаемые читатели, я сейчас постараюсь рассказать, что было в Геленджике на самом деле и призываю вас отнестись к этому спокойно и рассудительно.
В Геленджике местное общественное объединение готовилось к проведению читательской конференции по книгам. Взаимоотношения руководства объединения с администрацией города были, мягко говоря, натянутые. А тут ещё и я во второй книге не лестно отозвался о старом руководстве города. На этом фоне... и надо же было такому случиться.
Во второй половине дня, 17 сентября 1999 года, в канун читательской конференции по книгам об Анастасии, в городе поднялся ветер, и началась гроза. На небольшой площади перед зданием администрации города вдруг появился огненный шар. Дальнейшие его действия, как теперь говорят, очень похожи на действия шара Анастасии.
Огненный шар, появившийся над Геленджиком, миновал громоотводы окружающих площадь зданий, прикоснулся к стоящему посередине площади дереву. Потом из огненного шара выделились несколько огненных шаров или лучей поменьше. Один влетел в кабинет главы администрации города, полетал по кабинету на глазах у присутствующих и вылетел.