Вы просите меня изложить мое кредо. Хотя кредо каждого
христианина и, разумеется, священника, уже выражено в Символе
веры, Ваш вопрос вполне законный. Христианство неисчерпаемо.
Уже в апостольское время мы находим целую гамму типов
Христианства, дополняющих друг друга. Итак, если выразиться
кратко, для меня вера, которую я исповедую, есть Христианство
как динамическая сила, объемлющая все стороны жизни, открытая
ко всему, что создал Бог в природе и человеке. Я воспринимаю
его не столько как религию, которая существовала в течение
двадцати столетий минувшего, а как Путь в грядущее.
Оно имеет средоточие своей веры во Христе, Им измеряет и
оценивает все (Откр. 1,8).
Оно знает, что приход на землю Богочеловека не был
односторонним божественным актом, а призывом к человеку
ответить на любовь Божию (Откр. 3,20).
Оно познает присутствие и действие Христа в Церкви, а
также в жизни вообще, даже в самых простых, обыденных ее
проявлениях (см. притчи Господни, в частности, МФ 6,28-29);
знает, что достоинство личности, ценность жизни и творчества
оправдываются тем, что человек является творением Божиим (Пс.
8); видит в вере не теоретическое убеждение, а доверие к Богу
(Рим. 4,3); не требует ощутимых знамений (Мк. 8,11-12), памятуя
о том, что творение -- чудо (Пс. 18,2);
оно внимает Слову Божию, которое запечатлено в Писании, но
остерегается буквально толковать каждую строчку Библии,
особенно Ветхого Завета (Рим. 7,6); верит, что один и тот же
Бог открывался в обоих Заветах, однако открывался постепенно, в
соответствии с уровнем человеческого сознания (Евр. 1,1);
различает грань, отделяющую Предание (дух веры и учения) от
"преданий", среди которых есть немало фольклорных и преходящих
наслоений на религиозной жизни (Мк.7,8;Кол. 2,8).
Оно верит, что Церковь живет и возрастает силой Христовой
(Мф. 16,18; 18,20);
верит, что Христос являет Себя в таинствах Церкви, в ее
освящении мира, в ее учительстве и в делах служения (1 Кор.
11,26; Мф. 18,20,19-20; Рим. 6,11; Мф. 18,18; Лк. 10,16), но
знает, что ни одна из этих сторон церковной жизни не является
самодостаточной, ибо Христос пришел и как Спаситель, и как
Целитель, и как Наставник;
чтит обрядовые формы благочестия, не забывая ни на
мгновение, что они вторичны в сравнении с любовью к Богу и
людям (Мф. 23,23-24; Мк. 12,28-31);
верит в значение иерархического и канонического принципа в
Церкви, видя в них свойство структуры деятельного организма,
имеющего практическое призвание на земле (1 Кор. 11,27-30);
знает, что богослужебные и канонические уставы менялись на
протяжении веков и в будущем не смогут (и не должны) оставаться
абсолютно неизменными (Ин. 3,8; 2 Кор. 3,6,17). Это же
относится и к богословскому толкованию истин веры, которое
имело долгую историю, фазы раскрытия и углубления (так Отцы
Церкви и Соборы вводили в обиход новые понятия, которых нет в
Писании).
Оно не боится критически смотреть на прошлое Церкви,
следуя примеру учителей Ветхого Завета и Св. Отцов;
расценивает все бесчеловечные эксцессы христианского
прошлого (и настоящего): казни еретиков и т.п. как измену
евангельскому духу и фактическое отпадение от Церкви (Лк.
9,51-55);
знает, что противники Христа (беззаконный правитель,
властолюбивый архиерей, фанатичный приверженец старины) не
принадлежат только евангельской эпохе, а возрождаются в любое
время, под разными обличиями (Мф. 16,6);
остерегается авторитаризма и патернализма, которые
коренятся не в духе веры, а в чертах присущих человеческой
падшей природе (Мф. 20,25-27; 23,8-12);
исповедует свободу как один из важнейших законов духа,
рассматривая при этом грех как форму рабства (2Кор. 3,17; Ин.
8,32; Рим. 6,17).
Оно верит в возможность стяжания человеком Духа Божия, но
чтобы отличить это стяжания от болезненной экзальтации
("прелести"), судит по "плодам духа" (Гал. 5,22);
вслед за ап. Павлом смотрит на человеческое тело как на
Храм Духа (1Кор. 6,19), хотя и несовершенный в силу падшего
состояния природы; признает необходимость попечения о нем (1
Тим. 5,23), если оно не переходит в "культ плоти";
в соответствии с соборными решениями смотрит на брак и на
монашество как на "равночестные", если только монашество не
принимается под влиянием честолюбия и других греховных мотивов;
отказывается объяснять зло в человеке только его
несовершенством или "пережитками звериной природы", а верит в
реальность метафизического зла (Ин. 8,44).
Оно переживает разделение христиан как общий грех и
нарушение воли Христовой (Ин. 10,16), веря, что в будущем грех
этот преодолеется, но не на путях превозношения, гордыни,
самодовольства и ненависти, а в духе братской любви, без
которой призвание христиан не может быть осуществлено (Мф.
5,23-24);
открыто всему ценному, что содержится в христианских
исповеданиях и нехристианских верованиях (Ин. 3,8;4,23-24);
не отвергает добра, даже если оно исходит от людей
безрелигиозных, но отвергает насилие, диктат, ненависть, даже
если они прикрываются именем Христовым (Мф. 7,21; Мк. 9,40; Мф.
21,28-31);
рассматривает все прекрасное, творческое, доброе как
принадлежащее Богу, как сокровенное действие благодати
Христовой;
считает, что зараженность той или иной сферы грехом не
может служить поводом для ее отвержения. Напротив, борьба за
утверждение Царства Божия должна вестись в средоточии жизни.
Оно "аскетично" не столько тенденцией бегства от мира,
сколько духом самоотвержения, борьбой с "рабством плоти",
признанием господства непреходящих ценностей (Мф.16,24);
видит возможность реализовать христианское призвание
человека во всем: в молитве, труде, созидании, действенном
служении и нравственной дисциплине;
верит в святость человеческой любви, если она соединена с
ответственностью. Верит в святость семьи и брака (Быт.
2,18,23-24; Мф. 19,5);
признает естественной и оправданной любовью к отечеству и
отечественной культуре, памятуя, однако, что духовное выше
национального (Евр. 13,14; Гал. 3,28; Кол. 3,11).
Оно ценит национальные облики церквей как конкретные
индивидуальные воплощения человеческого духа и богочеловеческой
тайны. Однако это не заслоняет вселенского характера Церкви;
оно относится к многовековому культурному творчеству
Церкви не как к ошибке, а как к реализации даров Божиих
Оно не считает разум и науку врагами веры. Просвещенное
духом веры знание углубляет наше представление о величии Творца
(Пс. 103, 3; Цар. 4, 33; Пс. 88,6);
отвергает попытки найти в Писании или у Отцов Церкви
естественно-научные сведения, пригодные для всех времен;
рассматривает научное исследование Библии и церковной
истории как важное средство для уяснения смысла Откровения и
реальных обстоятельств св. истории;
открыто ко всем проблемам мира, полагая, что любая из них
может быть оценена и осмыслена в свете веры;
утверждает с апостолом, что свидетельство веры в мире есть
прежде всего свидетельство служения и действенной любви (1Кор.
13);
смотрит на общественную жизнь, как на одну из сфер
приложения евангельских принципов;
признает гражданский долг человека (Рим. 13,1), поскольку
он не противоречит требованиям веры (Деян. 4,19);
не объявляет ту или иную систему правления специфически
христианской. Ценность системы измеряется тем, что она дает
человеку: целесообразностью и гуманностью;
считает отделение Церкви от государства оптимальной
ситуацией для веры и усматривает опасность в самой идеи
"государственной религии";
верит в историю как поступательный процесс, который через
испытания, катастрофы и борьбу восходит к грядущему
сверхисторическому Царству Божию;
относится сдержанно к концепции "неудавшейся истории", то
есть к убеждению, что правда Божия потерпела на земле полное
поражение (против этого говорит Откр. 20,1-6);
верит, что когда бы ни наступил последний Суд миру,
человек призван трудиться на благо других, созидая царство
добра, Град Божий; -- верит, что Суд уже начался с того
момента, когда Христос вышел на проповедь (Ин. 3,19; 12,31);
смотрит на посмертное состояние души человека как на
временное и несовершенное, которое в грядущем восполнится
всеобщим воскресением и преображением (Дан. 7,13; Ин. 5,28;
Рим. 8,11; Откр. 20,11-15);
знает, что Царство Божие, которое грядет, уже сегодня
может воцариться "внутри нас" (Мк. 17,21; 9,27).
Думаю, что в этом Вы не найдете ничего нового, а просто
одно их преломлений Христианства изначального, древнего и, по
слову Златоуста, "присно обновляющегося".
Прот. Александр Мень.
Из книги З.Маслениковой "Жизнь отца Александра Меня"
Издательство "Присцельс", 1995
Издательство "Русслит", 1995
христианина и, разумеется, священника, уже выражено в Символе
веры, Ваш вопрос вполне законный. Христианство неисчерпаемо.
Уже в апостольское время мы находим целую гамму типов
Христианства, дополняющих друг друга. Итак, если выразиться
кратко, для меня вера, которую я исповедую, есть Христианство
как динамическая сила, объемлющая все стороны жизни, открытая
ко всему, что создал Бог в природе и человеке. Я воспринимаю
его не столько как религию, которая существовала в течение
двадцати столетий минувшего, а как Путь в грядущее.
Оно имеет средоточие своей веры во Христе, Им измеряет и
оценивает все (Откр. 1,8).
Оно знает, что приход на землю Богочеловека не был
односторонним божественным актом, а призывом к человеку
ответить на любовь Божию (Откр. 3,20).
Оно познает присутствие и действие Христа в Церкви, а
также в жизни вообще, даже в самых простых, обыденных ее
проявлениях (см. притчи Господни, в частности, МФ 6,28-29);
знает, что достоинство личности, ценность жизни и творчества
оправдываются тем, что человек является творением Божиим (Пс.
8); видит в вере не теоретическое убеждение, а доверие к Богу
(Рим. 4,3); не требует ощутимых знамений (Мк. 8,11-12), памятуя
о том, что творение -- чудо (Пс. 18,2);
оно внимает Слову Божию, которое запечатлено в Писании, но
остерегается буквально толковать каждую строчку Библии,
особенно Ветхого Завета (Рим. 7,6); верит, что один и тот же
Бог открывался в обоих Заветах, однако открывался постепенно, в
соответствии с уровнем человеческого сознания (Евр. 1,1);
различает грань, отделяющую Предание (дух веры и учения) от
"преданий", среди которых есть немало фольклорных и преходящих
наслоений на религиозной жизни (Мк.7,8;Кол. 2,8).
Оно верит, что Церковь живет и возрастает силой Христовой
(Мф. 16,18; 18,20);
верит, что Христос являет Себя в таинствах Церкви, в ее
освящении мира, в ее учительстве и в делах служения (1 Кор.
11,26; Мф. 18,20,19-20; Рим. 6,11; Мф. 18,18; Лк. 10,16), но
знает, что ни одна из этих сторон церковной жизни не является
самодостаточной, ибо Христос пришел и как Спаситель, и как
Целитель, и как Наставник;
чтит обрядовые формы благочестия, не забывая ни на
мгновение, что они вторичны в сравнении с любовью к Богу и
людям (Мф. 23,23-24; Мк. 12,28-31);
верит в значение иерархического и канонического принципа в
Церкви, видя в них свойство структуры деятельного организма,
имеющего практическое призвание на земле (1 Кор. 11,27-30);
знает, что богослужебные и канонические уставы менялись на
протяжении веков и в будущем не смогут (и не должны) оставаться
абсолютно неизменными (Ин. 3,8; 2 Кор. 3,6,17). Это же
относится и к богословскому толкованию истин веры, которое
имело долгую историю, фазы раскрытия и углубления (так Отцы
Церкви и Соборы вводили в обиход новые понятия, которых нет в
Писании).
Оно не боится критически смотреть на прошлое Церкви,
следуя примеру учителей Ветхого Завета и Св. Отцов;
расценивает все бесчеловечные эксцессы христианского
прошлого (и настоящего): казни еретиков и т.п. как измену
евангельскому духу и фактическое отпадение от Церкви (Лк.
9,51-55);
знает, что противники Христа (беззаконный правитель,
властолюбивый архиерей, фанатичный приверженец старины) не
принадлежат только евангельской эпохе, а возрождаются в любое
время, под разными обличиями (Мф. 16,6);
остерегается авторитаризма и патернализма, которые
коренятся не в духе веры, а в чертах присущих человеческой
падшей природе (Мф. 20,25-27; 23,8-12);
исповедует свободу как один из важнейших законов духа,
рассматривая при этом грех как форму рабства (2Кор. 3,17; Ин.
8,32; Рим. 6,17).
Оно верит в возможность стяжания человеком Духа Божия, но
чтобы отличить это стяжания от болезненной экзальтации
("прелести"), судит по "плодам духа" (Гал. 5,22);
вслед за ап. Павлом смотрит на человеческое тело как на
Храм Духа (1Кор. 6,19), хотя и несовершенный в силу падшего
состояния природы; признает необходимость попечения о нем (1
Тим. 5,23), если оно не переходит в "культ плоти";
в соответствии с соборными решениями смотрит на брак и на
монашество как на "равночестные", если только монашество не
принимается под влиянием честолюбия и других греховных мотивов;
отказывается объяснять зло в человеке только его
несовершенством или "пережитками звериной природы", а верит в
реальность метафизического зла (Ин. 8,44).
Оно переживает разделение христиан как общий грех и
нарушение воли Христовой (Ин. 10,16), веря, что в будущем грех
этот преодолеется, но не на путях превозношения, гордыни,
самодовольства и ненависти, а в духе братской любви, без
которой призвание христиан не может быть осуществлено (Мф.
5,23-24);
открыто всему ценному, что содержится в христианских
исповеданиях и нехристианских верованиях (Ин. 3,8;4,23-24);
не отвергает добра, даже если оно исходит от людей
безрелигиозных, но отвергает насилие, диктат, ненависть, даже
если они прикрываются именем Христовым (Мф. 7,21; Мк. 9,40; Мф.
21,28-31);
рассматривает все прекрасное, творческое, доброе как
принадлежащее Богу, как сокровенное действие благодати
Христовой;
считает, что зараженность той или иной сферы грехом не
может служить поводом для ее отвержения. Напротив, борьба за
утверждение Царства Божия должна вестись в средоточии жизни.
Оно "аскетично" не столько тенденцией бегства от мира,
сколько духом самоотвержения, борьбой с "рабством плоти",
признанием господства непреходящих ценностей (Мф.16,24);
видит возможность реализовать христианское призвание
человека во всем: в молитве, труде, созидании, действенном
служении и нравственной дисциплине;
верит в святость человеческой любви, если она соединена с
ответственностью. Верит в святость семьи и брака (Быт.
2,18,23-24; Мф. 19,5);
признает естественной и оправданной любовью к отечеству и
отечественной культуре, памятуя, однако, что духовное выше
национального (Евр. 13,14; Гал. 3,28; Кол. 3,11).
Оно ценит национальные облики церквей как конкретные
индивидуальные воплощения человеческого духа и богочеловеческой
тайны. Однако это не заслоняет вселенского характера Церкви;
оно относится к многовековому культурному творчеству
Церкви не как к ошибке, а как к реализации даров Божиих
Оно не считает разум и науку врагами веры. Просвещенное
духом веры знание углубляет наше представление о величии Творца
(Пс. 103, 3; Цар. 4, 33; Пс. 88,6);
отвергает попытки найти в Писании или у Отцов Церкви
естественно-научные сведения, пригодные для всех времен;
рассматривает научное исследование Библии и церковной
истории как важное средство для уяснения смысла Откровения и
реальных обстоятельств св. истории;
открыто ко всем проблемам мира, полагая, что любая из них
может быть оценена и осмыслена в свете веры;
утверждает с апостолом, что свидетельство веры в мире есть
прежде всего свидетельство служения и действенной любви (1Кор.
13);
смотрит на общественную жизнь, как на одну из сфер
приложения евангельских принципов;
признает гражданский долг человека (Рим. 13,1), поскольку
он не противоречит требованиям веры (Деян. 4,19);
не объявляет ту или иную систему правления специфически
христианской. Ценность системы измеряется тем, что она дает
человеку: целесообразностью и гуманностью;
считает отделение Церкви от государства оптимальной
ситуацией для веры и усматривает опасность в самой идеи
"государственной религии";
верит в историю как поступательный процесс, который через
испытания, катастрофы и борьбу восходит к грядущему
сверхисторическому Царству Божию;
относится сдержанно к концепции "неудавшейся истории", то
есть к убеждению, что правда Божия потерпела на земле полное
поражение (против этого говорит Откр. 20,1-6);
верит, что когда бы ни наступил последний Суд миру,
человек призван трудиться на благо других, созидая царство
добра, Град Божий; -- верит, что Суд уже начался с того
момента, когда Христос вышел на проповедь (Ин. 3,19; 12,31);
смотрит на посмертное состояние души человека как на
временное и несовершенное, которое в грядущем восполнится
всеобщим воскресением и преображением (Дан. 7,13; Ин. 5,28;
Рим. 8,11; Откр. 20,11-15);
знает, что Царство Божие, которое грядет, уже сегодня
может воцариться "внутри нас" (Мк. 17,21; 9,27).
Думаю, что в этом Вы не найдете ничего нового, а просто
одно их преломлений Христианства изначального, древнего и, по
слову Златоуста, "присно обновляющегося".
Прот. Александр Мень.
Из книги З.Маслениковой "Жизнь отца Александра Меня"
Издательство "Присцельс", 1995
Издательство "Русслит", 1995