Страница:
Выпили бренди, поболтали, потом выпили еще бренди, и Бэйли даже не заметил, как разговоры о трупокрадах, почтовых пиратах и внеземных цивилизациях превратились во сны о том же самом. Ему снилось, что он бредет по бесконечно-длинному черному тоннелю, пытаясь догнать сверкающую во тьме золотую стрелу, и никак не может взять в толк, зачем это он покинул свой уютный астероид.
ГЛАВА 2
До конца своих дней Бэйли так и не мог вспомнить, как именно завершилась та вечеринка с клонами. Он помнил, как пили вино. Он точно помнил, как сидел на кухне с Джаз, мускулистой «сестрой», и она жарила яичницу-глазунью из перепелиных яиц на «полночный перекус» для его проголодавшихся гостей. Джаз рассказывала ему о своем последнем путешествии в систему Фомальгаута, и речь шла о контрабанде, пиратстве и сорвавшейся сделке.
Эта история была похожа на многие другие, рассказанные в тот вечер. Захватывающие рассказы о высоких ставках, неслыханных богатствах, о неудачах, которые подстерегают в самый неожиданный момент, об экзотических блюдах, о хмельных напитках, о романтических встречах и безрассудном геройстве. Бэйли запомнился подробно описанный Гитаной ритуал гелиасинцев, кочевых племен, странствующих по окрестностям Веги при помощи звездного ветра. В случае кончины их вождя (вы назвали бы его королем; они называют его «Звездоподобным»), гелиасинцы кладут его в огромную глыбу льда, добытого из астероидов. В определенный момент, который рассчитывают придворные астрологи, сотни паровых ракет выводят «гроб» на орбиту звезды. Тело короля становится кометой, с периодом вращения, который соответствует продолжительности жизни короля.
Бэйли помнил, как Захария стояла в центре голографической карты и рассуждала о том, какие перспективы открывает перед ними этот Снарк. В свете, который отбрасывали светящиеся стрелки, гладкая кожа ее бритой головы сияла как отполированное золото.
– Нас ждет так много новых миров! – восклицала она. – Если бы только мы знали дорогу! Сначала мы полетим к центру Галактики. А потом дальше, к новым галактикам, к новым звездам и новым планетам.
Она раскинула руки, как будто хотела собрать все сияющие лучи в один пучок, но они проскальзывали у нее сквозь пальцы.
Бэйли не мог вспомнить, как он уснул, но хорошо запомнил медленное пробуждение, с мыслью о том, как холодно у него в комнате. Он чувствовал себя немного легче обычного и подумал, что нужно отрегулировать скорость вращения Беспокойного Покоя. Промелькнула мысль о разгроме, царящем в его лучшей гостиной – «сестры» оставили там горы грязных тарелок и пустых бутылок. Так он и лежал с закрытыми глазами, и думал о том, что придется попрощаться с «сестрами» Фарр и вежливо отказаться от приглашения стать участником их экспедиции. «Спасибо за оказанное доверие, но нет, не могу, честное слово», – скажет он. В конце концов, так сказал бы любой благоразумный норбит. Он и в самом деле не мог. Он предчувствовал легкое разочарование, но придется поступить именно так. Он не мог уезжать: во-первых, надо было собирать инжир, да и вообще присматривать за Беспокойным Покоем, а во-вторых, они действительно не хотели брать его с собой.
Все еще не отойдя от сна, он хотел натянуть одеяло, но не нашел его – видимо, соскользнуло на пол. Продолжая шарить рукой, он ощупал матрас и вдруг наткнулся на холодную металлическую поверхность. До него доносились непривычные звуки: приглушенный гул, тихое «бип-бип», стук пальцев по клавиатуре.
Он моргнул и начал тереть лицо руками, стараясь прогнать сон. Потом моргнул еще раз. Не помогло: он был не в своей спальне. Он находился в стальном цилиндре-холодильнике, в той же одежде, что носил вчера.
В помещении было еще два цилиндра для «замораживания», оба пустые. В другом конце комнаты за компьютером, уставившись в монитор, сидела Джаз. Это ее пальцы быстро бегали по клавиатуре.
– Доброе утро, мистер Белдон, – бодро поприветствовала она его. – Я уже пыталась разбудить вас раньше, но, как мне показалось, вы были настроены поспать подольше.
Бэйли долго молча таращился на нее, потом Изумленно завертел головой по сторонам. Он был на борту звездолета. Тихо пикали навигационные сенсоры, отмечая на экране расположение десятков вращающихся вокруг корабля астероидов. Какое-то время, все еще полусонный, он пялился на экран, пытаясь понять, где именно они сейчас летели. Он готов был поклясться, что на Поясе он мог моментально определить свое местонахождение по нескольким знакомым ориентирам. Но здесь узоры, в которые складывались пляшущие скалы, были абсолютно незнакомыми для него.
– Я так подумала, что лучше тебе лететь со мной, – весело продолжала Джаз. – Роза полетела с Захарией. Мы с ней уже до чертиков друг другу надоели. Она оставалась на Станции Фарров, пока я путешествовала, поэтому она старше и считает себя больно умной. Вот я и сказала, что тебя надо поселить ко мне.
– Очень мило с вашей стороны, – выдавил Бэйли.
Где-то у другой стены рубки раздался мелодичный звонок.
– Очень хорошо, – сказала Джаз. – Вот и чай готов. Я так подумала, что тебе захочется выпить чашечку, как проснешься.
– Как внимательно с вашей стороны, – сказал Бэйли, даже в такой сложной ситуации не переставая быть вежливым, продолжая разбираться, что это за чертовщина на экране радара. Они летят вслед за двумя кораблями – один принадлежит Захарии, второй – Незабудке, это он понял. Гитана должна быть чуть позади них. Ну ладно, сначала он выпьет чаю, а потом втолкует им, что ему пора домой. Очень приятно, что пригласили, и все такое, но сейчас, поверьте, не до приключений. Может быть, как-нибудь в другой раз…
Он встал и пошел вслед за Джаз к окошку автоматической кухни, откуда выскочили два шарика – тюбики с чаем. Сила тяжести была крайне мала, и позволяла разве что не отрываться ногами от пола. Он еще подумал, что корабль, должно быть, слегка ускоряется, чтобы создать ощущение хотя бы небольшого веса.
Он сел в одно из изогнутых по форме тела кресел перед экраном и продолжил изучать астероиды. Если бы ему только удалось определить, где они были, он смог бы тогда попросить Джаз притормозить и высадить у друзей или родственников, они его потом подбросят до дома.
Джаз протянула ему тюбик с чаем:
– Скоро тебе станет полегче. Я тоже медленно просыпаюсь. Чай помогает.
– Спасибо, – пробормотал Бэйли. Он не слушал, что она говорит. – Весьма признателен. Но знаете ли, мне лучше вернуться домой. Мне думается…
Он немного поколебался. Описать ту путаницу, которая творилась у него в голове, словом – «думать» было бы слишком великодушно.
– Мне кажется…
(Это уже ближе к истине.)
– Я просто хотел бы узнать… Может, это какая-то ошибка?
– Ошибка? – Джаз удивленно подняла брови. – Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду… Что я тут вообще делаю? – Он отхлебнул чаю.
– Все просто. Гитана за тебя поручилась. Захария составила контракт. Ты его подписал, и поэтому оказался здесь.
– Контракт?
– Ну, разные детали: процент от прибыли, гарантия оставшихся в живых участников экспедиции «понести все расходы, связанные с погребением, в случае наступления такой необходимости». Все как обычно. Да ты сам посмотри.
Слушая все это, Бэйли откинулся в кресле. Ему в бок вонзился сложенный листок бумаги: в кармане и впрямь что-то было. На поверку это «что-то» оказалось контрактом между Захарией Фарр, с одной стороны, и Бэйли Белдоном, с другой: распределение затрат, прибыли и расходов на погребение. Все как обычно.
Он покачал головой, разглядывая документ и не веря своим глазам. Пора объяснить, что никак ему нельзя сейчас пускаться на поиски приключений. Они должны его понять.
– Что, голова немного кругом идет? – посочувствовала ему Джаз. – Вино с «морозилкой» лучше не мешать, тем более если не привык к этому. Но ничего, отойдешь. Мы были «заморожены» всего около года, зато успели пролететь сквозь «червоточину», которую мы называем Путь Фарров. Домой. Мы почти дома. До Станции меньше суток лету.
Бэйли замотал головой, пытаясь переварить все только что услышанное. Они почти у Станции Фарров. (Тут он моргнул.) Станция Фарров находится на расстоянии одиннадцати световых лет от Пояса Астероидов.
Норбит уставился на Джаз, потом на экран. На нем, по мере того, как корабль поворачивал вслед за другими, сменился вид. Появился оранжевый карлик. Это был не Сол.
– Так где именно мы находимся? – спросил он едва слышно.
– Как это где? – удивилась, в свою очередь, Джаз. – Эпсилон Инди. Сейчас проходим Мясорубку, подлетаем к Станции Фарров.
Примерно миллион лет назад (плюс-минус тысяч сто) в одной звездной системе столкнулись две планеты. В результате столкновения обе планеты перестали существовать, разлетевшись на десятки тысяч осколков, которые образовали скопление хаотично вращающихся и непрерывно сталкивающихся друг с другом астероидов. Это и есть Мясорубка.
Земной Пояс Астероидов образовался четыре с половиной миллиарда (плюс-минус миллион) лет назад, а этого достаточно, чтобы все астероиды обрели более-менее постоянные орбиты. В течение нескольких миллионов лет, сразу же после формирования Солнечной системы, они продолжали сталкиваться и образовывать новые скопления астероидов. На них оказывали влияние Марс и Юпитер, что упорядочивало их орбиты, и спустя миллиард лет все уже встало на свои места. Самые большие астероиды, выжившие после многих столкновений, не достигают и одной тысячи километров в поперечнике, а большинство из них и вовсе на порядок меньше.
Теперь сравним эту картину с той, что можно наблюдать в Мясорубке. Здесь «молодые» осколки планет все еще лихорадочно ищут свое место среди себе подобных. За миллион лет они не успели рассеяться и представляют собой плотное скопление огромных каменных глыб. Некоторые из астероидов, размером почти с земную Луну, а основная их масса куда больше самого большого астероида Пояса. Некоторые обладают достаточно сильным гравитационным полем, чтобы «захватывать» другие астероиды и делать их своими спутниками. Представьте себе, насколько сложно описать характер движения мини-луны, вращающейся вокруг планетоида размером с Луну, который, в свою очередь, вращается вокруг звезды. Иногда планетоиды притягивают новые спутники, а иногда перехватывают мини-луны друг у друга. Это нельзя назвать системой – это полнейший хаос, и рассчитать орбиты астероидов можно лишь на очень малое время вперед.
Майра Фарр я ее «сестры» выбрали место для постройки своей Станции в центре Мясорубки не случайно. Чтобы достичь Станции Фарров, пилоту необходимо протиснуться сквозь мешанину летающих каменных скал – довольно трудная задача, особенно если учесть, что малейшая ошибка может привести к трагическим результатам.
Корабли Фарров и всех тех, кто собирался их посетить с добрыми намерениями, ежесекундно получали сводки о движении астероидов со Станции Фарров, главный компьютер которой более половины своей мощности тратил на вычисление орбит астероидов и безопасного прохода среди них. До сих пор еще ни одному кораблю не удалось достичь Станции Фарров без помощи этого электронного навигатора. Мясорубка идеально охраняла Фарров от пиратов, трупокрадов и прочих нежелательных гостей.
– Значит, проходим Мясорубку, – пробормотал Бэйли, внезапно осознавший, что он зашел слишком далеко, чтобы возвратиться. Они были возле Станции Фарров, а это одиннадцать световых лет от Пояса Астероидов. Поскольку они летели почти со скоростью света, для них прошел всего лишь год, и тот они «проспали» в холодильниках и ничего не заметили. А дома, в Беспокойном Покое, прошло более одиннадцати лет. Даже если он прямо сейчас развернется и поспешит домой, то вернется только спустя двадцать лет после того, как отправился в путешествие.
– Точно. Но нам беспокоиться нечего, – весело защебетала Джаз. – Нас ведет Маргаритка, а она прекрасный пилот.
Джаз посмотрела на экран внешнего обзора.
– Хотя, должна признаться, это самый сумасшедший маршрут, по которому мне приходилось лететь. Такое впечатление, что вообще в другую сторону летим. Интересно, она…
Они обогнули планетоид, следуя за кораблем Маргаритки. На экране был ясно виден свободный проход, а вдалеке маячило белое блестящее пятно. Джаз включила коммуникатор и увеличила громкость.
– Джаз вызывает Маргаритку, – начала она. – Джаз вызывает Маргаритку, ну давай, отвечай.
На несущей частоте были слышны лишь потрескивания помех и волны белого шума, напоминающие звук прибоя. Бэйли и Джаз как зачарованные вслушивались в ритмично меняющий свое звучание шорох.
– Джаз вызывает Маргаритку, – повторяла Джаз, – Джаз вызывает Маргаритку. Маргаритка, ты слышишь меня?
Ее голос начал следовать за ритмом, подчиняясь его периодичности. Джаз говорила уже не сама.
Треск помех усилился, и Бэйли услышал, как; на этом фоне появились еще какие-то новые звуки. Может быть, это барабан, отбивающий ритм, случайно совпавший с волнами шума? Нет, не барабан. Это его сердце стучит, идеально попадая в такт. Что это за музыка – флейта или чей-то голос? Нет, это кровь шумит в ушах, это тихая симфония его живого тела. Бэйли не почувствовал, как наклонился к динамику коммуникатора поближе.
– Стой, – выкрикнула Джаз. – Трансеры! – Ее голос слился с шумом, который стал до того громким, что заполнил собой всю кабину. – Это ловушка трансеров.
Слова накладывались на ритм, ритм сливался с сердцебиением Бэйли, а треск разрядов, впитав в себя слова и стук сердца, зазвучал как музыка, настолько совершенная, что хотелось тотчас же, закрыть глаза и пуститься в пляс.
Бывают такие песни, которые буквально приклеиваются к вам, заседая в голове, и повторяются снова и снова, не останавливаясь ни на секунду, пока вам не захочется заорать во всю глотку. Некоторые ритмы и мелодии могут влиять на нервную систему человека, вводя его в транс, который приводит к бесконечному физиологическому повторению ритма. Так происходит, когда у вас в мозгах «заседает» какая-нибудь песенка. Так действует и музыка, сопровождающая камлание шаманов, церемонии вуду; таким эффектом обладают звуки христианских церковных песнопений во время проповеди и мелодии, передаваемые трансерами.
По всей обитаемой Галактике трансеры расставили свои станции, которые они называли «молитвенными домами», а все остальные – «ловушками трансеров». Эти станции транслировали музыку и электромагнитные импульсы, которые, усиленные музыкой, воздействовали непосредственно на нервную систему человека (в конце концов, нервный сигнал – это не что иное, как электрический сигнал). Подобно Сиренам из древнегреческих мифов, трансеры использовали музыку, чтобы заманить к себе корабли. Экипажи космических кораблей, захваченных трансерами, сами становились ими. Их мозги были начисто промыты, и они не были способны на побег.
– Ловушка трансеров, – повторила Джаз. Ее слова превратились в синкопированный бит, сливаясь с доминирующим ритмом. – Ловушка трансеров. Ловушка трансеров. Ловушка трансеров.
Она начала двигаться в такт музыке. Бэйли ощущал сильнейшее желание к ней присоединиться, но он не любил танцевать. Его нельзя было назвать хорошим танцором. Он глубоко откинулся в кресле и одной ногой притопывал в такт, но в остальном сдерживал себя.
О, этого не должно было случиться. Маргаритка была обязана заметить ритм в помехах и переключиться на другую частоту, пока он ее не захватил. Кто-нибудь на ее корабле должен был заметить, что происходит что-то неладное, пока она не Увеличила громкость и не загипнотизировала остальных. Джаз и Маргаритка должны были разглядеть крошечное пятно впереди и заподозрить трансеров. Но все они были в двух шагах от дома. Они были в знакомых местах и чувствовали себя в полной безопасности. Кроме того, Гитана должна была… Подождите секундочку, а где же Гитана? Гитана должна была находиться поблизости.
– Где Гитана? – спросил Бэйли у Джаз, та не ответила. Она была во власти ритма – вскочила на ноги и танцевала. Хотя ее глаза были направлены на Бэйли, не похоже было, чтобы она осознавала его присутствие.
– Ловушка трансеров, – повторяла она. – Ловушка трансеров.
Бэйли бессильно наблюдал, как белое пял на экране внешнего обзора становилось все ярче. Они приближались к Станции трансеров.
Все это время экран коммуникатора покрывала пелена, которая пульсировала в такт ритму. Вдруг помехи исчезли и на экране появился мужчина. Это был самый счастливый человек из всех, кого только доводилось встречать Бэйли. К его лицу прилипла широкая, красивая улыбка. Он был доволен своей жизнью и сгорал от нетерпения поделиться своей радостью с другими. Его голова, обрамленная длинными кудрявыми волосами, покачивалась в такт музыке, звучавшей в рубке корабля Джаз, и ритм становился все сложнее.
– Добро пожаловать в молитвенный дом, друг мой, – произнес он, вытянув руки, как будто пытаясь обнять норбита. – Две твои «сестры» уже здесь.
На экране, висевшем за его спиной, Бэйли увидел двух танцующих клонов из клана Фарров; одна – молоденькая девушка с кудрявыми, как у Маргаритки, волосами, вторая – женщина средних лет, с огненно-рыжими локонами.
– Эти две разведчицы решили присоединиться к нам. Мы так рады, что вы также вступаете в наши ряды.
– А что, если мы не хотим? – не подумав, ответил Бэйли. Его слова не попадали в такт.
Мужчина повернулся и обратил свой ясный взгляд на Бэйли:
– Как это не хотите? – удивился он. – Это невозможно.
– Я танцевать не люблю.
– Все любят танцевать. – Мужчина улыбнулся еще шире. – Прислушайся, и ты все поймешь.
Но Бэйли не кривил душой. Он в самом деле не любил танцевать. Он любил петь, но друзья как-то уговорили его делать это только в одиночестве. Он не мог правильно брать ноты. Причем речь не идет об исполнении оперных партий – Бэйли «Happy Birthday» мог напеть так, что никто не узнавал мелодии.
Все мы, люди, имеем различные таланты. И среди нас всегда встречаются те, кто ими не может похвастаться. Всегда были те, кто не может правильно воспроизвести мелодию или ритм, кто вечно шагает не в ногу. Таких мало, наверное, не более десяти процентов. Отсутствие музыкального дара можно во многих ситуациях рассматривать как недостаток, например, если приходиться петь или танцевать. Но есть и случаи, когда недостаток становится преимуществом.
Сейчас был как раз такой случай. Только что описанные мною типажи не восприимчивы к музыке трансеров. Конечно же, они слышат музыкальный зов, но легко противостоят наваждению.
– Только прислушайся, – вкрадчиво продолжал мужчина. – И пусть ритм овладеет тобой.
– Спасибо, не надо, – Бэйли щелкнул выключателем коммуникатора, "но мужчина продолжал улыбаться с экрана и музыка все звучала, не прервавшись ни на мгновенье.
– Мы захватили контроль над вашими электрическими цепями, – пояснил мужчина, – Тебе не выключить музыку.
– У нас нет времени на остановку, – сказал Бэйли, и, сам того не желая, начал чувствовать немного неуютно. – Мы направляемся на Станцию Фарров, и нас так ждут.
– Нет проблем. Они найдут вас здесь. Мы всех здесь рады видеть.
– Но мы кое-куда собираемся, – Бэйли посмотрел на Джаз, в надежде, что она поможет ему. Но «сестра» танцевала с закрытыми глазами, ее явно не интересовало все происходящее вокруг. – Мы спешим.
– На танцы всегда найдется время, – не отставал мужчина.
И вот тут вернулась Гитана. Конечно же, Бэйли об этом не догадывался. Он изучал приборную панель, прикидывая, как бы ему вернуть коммуникационную систему под свой контроль.
– Джаз, – позвал он. – Помоги мне с этим разобраться.
Но Джаз продолжала танцевать.
– Только прислушайся к музыке, – нашептывал мужчина, – только прислушайся…
Он наклонился поближе к экрану, очаровывая; Бэйли всей силой своей улыбки:
– Вам незачем спешить.
– Вы не понимаете, – парировал Бэйли. – Я вообще-то даже не собирался сюда лететь. Жаль, что я не оставил этот «посылочный ящик» там, где нашел его. Тогда я бы сейчас сидел дома, и как раз ужинал в уютной столовой, и…
– Только прислушайся к музыке, – сказал мужчина раздраженным тоном. Видимо, он уже начинал терять терпение. – Только прислушайся…
Его прервал металлический скрежет, вклинившийся в музыку, отчего у Бэйли зазвенело в ушах. Улыбка моментально исчезла с лица мужчины, и он гневно посмотрел на Бэйли.
– Хватит! – выкрикнул он.
Это был невероятно громкий грохот, как будто вдруг развалилась гора металлолома.
– Над нами пытаются захватить контроль, – сказал мужчина кому-то невидимому. – Надо срочно заблокировать…
Еще раз взвизгнуло что-то железное, и музыку заглушил пульсирующий рев. Бэйли посмотрел на Джаз – та на мгновение перестала танцевать.
– Джаз, – крикнул он. – Пора сматываться отсюда!
Рев все не затихал, и Бэйли уже не мог за этим гулом различить музыку трансеров. Джаз моргала, не понимая, что происходит, а Бэйли уже тащил ее к приборной панели коммуникатора. Из динамиков продолжали доноситься странные звуки работы неведомого гигантского завода. На экране было видно, как мужчина в спешке щелкает переключателями.
– Захария! Маргаритка! Джаз! – в неистовый шум ворвался голос Гитаны. Ее лицо свирепо глядело с экрана. Голубой глаз цветом напоминал лед с горных вершин, а на черном сенсоре, заменявшем второй глаз, мигала красная лампочка. Гитана сидела перед приборной панелью, и по ее кабине эхом разносились звуки, которые могла бы издавать огромная металлическая кошка, если бы скребла когтями по стеклу. – Линяйте отсюда! Быстро!
Руки Джаз в бешеном темпе носились по приборной панели.
– Я связалась со Станцией Фарров, – сказала Гитана. – Теперь там знают о трансерах и уже высылают помощь. А сейчас пора сматываться отсюда. Захария, ты с нами?
– Да здесь я, – слегка дрожащим голосом отозвалась Захария.
Из динамиков грянули аккорды трансеровской музыки. Гитана выругалась и кулаком ударила по кнопке на панели, заглушив музыку вибрирующим звуком высокого тона, как будто запели механические сверчки.
Гитана о чем-то задумалась, пару секунд смотрела на Бэйли и приказала:
– Бэйли, прикрой пас.
– Это еще как?
– Пой. Твоя прабабка безбожно фальшивила, и я на все сто уверена, что и ты тоже. Пой вот на этой частоте. Все остальные, за мной!
Гитана взлетела, едва не столкнувшись с астероидом размером с половину ее корабля, и облетев вокруг планетоида, в котором была спрятана ловушка трансеров, взяла курс на Мясорубку. От нее не отставала Джаз, бросая корабль то в одну, то в другую сторону. Бэйли вцепился в подлокотники кресла, откашлялся и старательно затянул мелодию.
Он начал с застольной песни о пьяном норбите по имени Джек, который решил потанцевать на поверхности своего астероида – гравитация была очень низкой, и когда он подпрыгнул повыше, то взлетел на орбиту:
Бэйли немного запнулся, и тотчас же возобновилась музыка трансеров. Норбит закрыл глаза, Думая о том, что он ни за что бы не продолжал петь, если бы не знал, что в таком случае их неотвратимо ждет гибель. Он покрепче зажмурился и запел еще громче, на этот раз песню о двух любовниках, которые жили на астероидах, чьи орбиты никогда не пересекались. Припев этой песни включал элементы тирольского горлового пения – йодля, и его Бэйли всегда исполнял с удовольствием, но только у себя в ванной.
Мощные утробные завывания Бэйли перекрыли музыку трансеров. Он изо всех сил старался представить себе, что он у себя дома, в Беспокойном Покое. Хотя он и не открывал глаз, его то и дело швыряло в кресле, так что он чувствовал каждый поворот и каждое ускорение корабля. В таких условиях заставить себя поверить в то, что ты у себя в ванной, было очень трудно. Несмотря ни на что, он продолжал свои вокальные экзерсисы. Он решил остановиться на этой песне. Допев ее, он снова решительно затянул ее, и громкий йодль разносился по кораблю и по космосу.
Он в четвертый раз допевал припев, когда Джаз взмолилась:
– Можешь остановиться, Бэйли. Пожалуйста, хватит.
Он открыл глаза. На экране обзора появилось огромное серебристое колесо, величественно вращавшееся на свободном от астероидов участке. На спицах этого колеса поблескивал свет оранжевой звезды. Вскоре корабль Гитаны приблизился к порту, расположенном в его «ступице». Это была Станция Фарров, то место, которое служило отправной точкой в стольких рассказах о приключениях.
ГЛАВА 2
И катали его, щекотали его,
Растирали виски винегретом,
Тормошили, будили, в себя приводили
Повидлом и добрым советом.
Льюис Кэрролл, «Охота на Снарка»
До конца своих дней Бэйли так и не мог вспомнить, как именно завершилась та вечеринка с клонами. Он помнил, как пили вино. Он точно помнил, как сидел на кухне с Джаз, мускулистой «сестрой», и она жарила яичницу-глазунью из перепелиных яиц на «полночный перекус» для его проголодавшихся гостей. Джаз рассказывала ему о своем последнем путешествии в систему Фомальгаута, и речь шла о контрабанде, пиратстве и сорвавшейся сделке.
Эта история была похожа на многие другие, рассказанные в тот вечер. Захватывающие рассказы о высоких ставках, неслыханных богатствах, о неудачах, которые подстерегают в самый неожиданный момент, об экзотических блюдах, о хмельных напитках, о романтических встречах и безрассудном геройстве. Бэйли запомнился подробно описанный Гитаной ритуал гелиасинцев, кочевых племен, странствующих по окрестностям Веги при помощи звездного ветра. В случае кончины их вождя (вы назвали бы его королем; они называют его «Звездоподобным»), гелиасинцы кладут его в огромную глыбу льда, добытого из астероидов. В определенный момент, который рассчитывают придворные астрологи, сотни паровых ракет выводят «гроб» на орбиту звезды. Тело короля становится кометой, с периодом вращения, который соответствует продолжительности жизни короля.
Бэйли помнил, как Захария стояла в центре голографической карты и рассуждала о том, какие перспективы открывает перед ними этот Снарк. В свете, который отбрасывали светящиеся стрелки, гладкая кожа ее бритой головы сияла как отполированное золото.
– Нас ждет так много новых миров! – восклицала она. – Если бы только мы знали дорогу! Сначала мы полетим к центру Галактики. А потом дальше, к новым галактикам, к новым звездам и новым планетам.
Она раскинула руки, как будто хотела собрать все сияющие лучи в один пучок, но они проскальзывали у нее сквозь пальцы.
Бэйли не мог вспомнить, как он уснул, но хорошо запомнил медленное пробуждение, с мыслью о том, как холодно у него в комнате. Он чувствовал себя немного легче обычного и подумал, что нужно отрегулировать скорость вращения Беспокойного Покоя. Промелькнула мысль о разгроме, царящем в его лучшей гостиной – «сестры» оставили там горы грязных тарелок и пустых бутылок. Так он и лежал с закрытыми глазами, и думал о том, что придется попрощаться с «сестрами» Фарр и вежливо отказаться от приглашения стать участником их экспедиции. «Спасибо за оказанное доверие, но нет, не могу, честное слово», – скажет он. В конце концов, так сказал бы любой благоразумный норбит. Он и в самом деле не мог. Он предчувствовал легкое разочарование, но придется поступить именно так. Он не мог уезжать: во-первых, надо было собирать инжир, да и вообще присматривать за Беспокойным Покоем, а во-вторых, они действительно не хотели брать его с собой.
Все еще не отойдя от сна, он хотел натянуть одеяло, но не нашел его – видимо, соскользнуло на пол. Продолжая шарить рукой, он ощупал матрас и вдруг наткнулся на холодную металлическую поверхность. До него доносились непривычные звуки: приглушенный гул, тихое «бип-бип», стук пальцев по клавиатуре.
Он моргнул и начал тереть лицо руками, стараясь прогнать сон. Потом моргнул еще раз. Не помогло: он был не в своей спальне. Он находился в стальном цилиндре-холодильнике, в той же одежде, что носил вчера.
В помещении было еще два цилиндра для «замораживания», оба пустые. В другом конце комнаты за компьютером, уставившись в монитор, сидела Джаз. Это ее пальцы быстро бегали по клавиатуре.
– Доброе утро, мистер Белдон, – бодро поприветствовала она его. – Я уже пыталась разбудить вас раньше, но, как мне показалось, вы были настроены поспать подольше.
Бэйли долго молча таращился на нее, потом Изумленно завертел головой по сторонам. Он был на борту звездолета. Тихо пикали навигационные сенсоры, отмечая на экране расположение десятков вращающихся вокруг корабля астероидов. Какое-то время, все еще полусонный, он пялился на экран, пытаясь понять, где именно они сейчас летели. Он готов был поклясться, что на Поясе он мог моментально определить свое местонахождение по нескольким знакомым ориентирам. Но здесь узоры, в которые складывались пляшущие скалы, были абсолютно незнакомыми для него.
– Я так подумала, что лучше тебе лететь со мной, – весело продолжала Джаз. – Роза полетела с Захарией. Мы с ней уже до чертиков друг другу надоели. Она оставалась на Станции Фарров, пока я путешествовала, поэтому она старше и считает себя больно умной. Вот я и сказала, что тебя надо поселить ко мне.
– Очень мило с вашей стороны, – выдавил Бэйли.
Где-то у другой стены рубки раздался мелодичный звонок.
– Очень хорошо, – сказала Джаз. – Вот и чай готов. Я так подумала, что тебе захочется выпить чашечку, как проснешься.
– Как внимательно с вашей стороны, – сказал Бэйли, даже в такой сложной ситуации не переставая быть вежливым, продолжая разбираться, что это за чертовщина на экране радара. Они летят вслед за двумя кораблями – один принадлежит Захарии, второй – Незабудке, это он понял. Гитана должна быть чуть позади них. Ну ладно, сначала он выпьет чаю, а потом втолкует им, что ему пора домой. Очень приятно, что пригласили, и все такое, но сейчас, поверьте, не до приключений. Может быть, как-нибудь в другой раз…
Он встал и пошел вслед за Джаз к окошку автоматической кухни, откуда выскочили два шарика – тюбики с чаем. Сила тяжести была крайне мала, и позволяла разве что не отрываться ногами от пола. Он еще подумал, что корабль, должно быть, слегка ускоряется, чтобы создать ощущение хотя бы небольшого веса.
Он сел в одно из изогнутых по форме тела кресел перед экраном и продолжил изучать астероиды. Если бы ему только удалось определить, где они были, он смог бы тогда попросить Джаз притормозить и высадить у друзей или родственников, они его потом подбросят до дома.
Джаз протянула ему тюбик с чаем:
– Скоро тебе станет полегче. Я тоже медленно просыпаюсь. Чай помогает.
– Спасибо, – пробормотал Бэйли. Он не слушал, что она говорит. – Весьма признателен. Но знаете ли, мне лучше вернуться домой. Мне думается…
Он немного поколебался. Описать ту путаницу, которая творилась у него в голове, словом – «думать» было бы слишком великодушно.
– Мне кажется…
(Это уже ближе к истине.)
– Я просто хотел бы узнать… Может, это какая-то ошибка?
– Ошибка? – Джаз удивленно подняла брови. – Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду… Что я тут вообще делаю? – Он отхлебнул чаю.
– Все просто. Гитана за тебя поручилась. Захария составила контракт. Ты его подписал, и поэтому оказался здесь.
– Контракт?
– Ну, разные детали: процент от прибыли, гарантия оставшихся в живых участников экспедиции «понести все расходы, связанные с погребением, в случае наступления такой необходимости». Все как обычно. Да ты сам посмотри.
Слушая все это, Бэйли откинулся в кресле. Ему в бок вонзился сложенный листок бумаги: в кармане и впрямь что-то было. На поверку это «что-то» оказалось контрактом между Захарией Фарр, с одной стороны, и Бэйли Белдоном, с другой: распределение затрат, прибыли и расходов на погребение. Все как обычно.
Он покачал головой, разглядывая документ и не веря своим глазам. Пора объяснить, что никак ему нельзя сейчас пускаться на поиски приключений. Они должны его понять.
– Что, голова немного кругом идет? – посочувствовала ему Джаз. – Вино с «морозилкой» лучше не мешать, тем более если не привык к этому. Но ничего, отойдешь. Мы были «заморожены» всего около года, зато успели пролететь сквозь «червоточину», которую мы называем Путь Фарров. Домой. Мы почти дома. До Станции меньше суток лету.
Бэйли замотал головой, пытаясь переварить все только что услышанное. Они почти у Станции Фарров. (Тут он моргнул.) Станция Фарров находится на расстоянии одиннадцати световых лет от Пояса Астероидов.
Норбит уставился на Джаз, потом на экран. На нем, по мере того, как корабль поворачивал вслед за другими, сменился вид. Появился оранжевый карлик. Это был не Сол.
– Так где именно мы находимся? – спросил он едва слышно.
– Как это где? – удивилась, в свою очередь, Джаз. – Эпсилон Инди. Сейчас проходим Мясорубку, подлетаем к Станции Фарров.
Примерно миллион лет назад (плюс-минус тысяч сто) в одной звездной системе столкнулись две планеты. В результате столкновения обе планеты перестали существовать, разлетевшись на десятки тысяч осколков, которые образовали скопление хаотично вращающихся и непрерывно сталкивающихся друг с другом астероидов. Это и есть Мясорубка.
Земной Пояс Астероидов образовался четыре с половиной миллиарда (плюс-минус миллион) лет назад, а этого достаточно, чтобы все астероиды обрели более-менее постоянные орбиты. В течение нескольких миллионов лет, сразу же после формирования Солнечной системы, они продолжали сталкиваться и образовывать новые скопления астероидов. На них оказывали влияние Марс и Юпитер, что упорядочивало их орбиты, и спустя миллиард лет все уже встало на свои места. Самые большие астероиды, выжившие после многих столкновений, не достигают и одной тысячи километров в поперечнике, а большинство из них и вовсе на порядок меньше.
Теперь сравним эту картину с той, что можно наблюдать в Мясорубке. Здесь «молодые» осколки планет все еще лихорадочно ищут свое место среди себе подобных. За миллион лет они не успели рассеяться и представляют собой плотное скопление огромных каменных глыб. Некоторые из астероидов, размером почти с земную Луну, а основная их масса куда больше самого большого астероида Пояса. Некоторые обладают достаточно сильным гравитационным полем, чтобы «захватывать» другие астероиды и делать их своими спутниками. Представьте себе, насколько сложно описать характер движения мини-луны, вращающейся вокруг планетоида размером с Луну, который, в свою очередь, вращается вокруг звезды. Иногда планетоиды притягивают новые спутники, а иногда перехватывают мини-луны друг у друга. Это нельзя назвать системой – это полнейший хаос, и рассчитать орбиты астероидов можно лишь на очень малое время вперед.
Майра Фарр я ее «сестры» выбрали место для постройки своей Станции в центре Мясорубки не случайно. Чтобы достичь Станции Фарров, пилоту необходимо протиснуться сквозь мешанину летающих каменных скал – довольно трудная задача, особенно если учесть, что малейшая ошибка может привести к трагическим результатам.
Корабли Фарров и всех тех, кто собирался их посетить с добрыми намерениями, ежесекундно получали сводки о движении астероидов со Станции Фарров, главный компьютер которой более половины своей мощности тратил на вычисление орбит астероидов и безопасного прохода среди них. До сих пор еще ни одному кораблю не удалось достичь Станции Фарров без помощи этого электронного навигатора. Мясорубка идеально охраняла Фарров от пиратов, трупокрадов и прочих нежелательных гостей.
– Значит, проходим Мясорубку, – пробормотал Бэйли, внезапно осознавший, что он зашел слишком далеко, чтобы возвратиться. Они были возле Станции Фарров, а это одиннадцать световых лет от Пояса Астероидов. Поскольку они летели почти со скоростью света, для них прошел всего лишь год, и тот они «проспали» в холодильниках и ничего не заметили. А дома, в Беспокойном Покое, прошло более одиннадцати лет. Даже если он прямо сейчас развернется и поспешит домой, то вернется только спустя двадцать лет после того, как отправился в путешествие.
– Точно. Но нам беспокоиться нечего, – весело защебетала Джаз. – Нас ведет Маргаритка, а она прекрасный пилот.
Джаз посмотрела на экран внешнего обзора.
– Хотя, должна признаться, это самый сумасшедший маршрут, по которому мне приходилось лететь. Такое впечатление, что вообще в другую сторону летим. Интересно, она…
Они обогнули планетоид, следуя за кораблем Маргаритки. На экране был ясно виден свободный проход, а вдалеке маячило белое блестящее пятно. Джаз включила коммуникатор и увеличила громкость.
– Джаз вызывает Маргаритку, – начала она. – Джаз вызывает Маргаритку, ну давай, отвечай.
На несущей частоте были слышны лишь потрескивания помех и волны белого шума, напоминающие звук прибоя. Бэйли и Джаз как зачарованные вслушивались в ритмично меняющий свое звучание шорох.
– Джаз вызывает Маргаритку, – повторяла Джаз, – Джаз вызывает Маргаритку. Маргаритка, ты слышишь меня?
Ее голос начал следовать за ритмом, подчиняясь его периодичности. Джаз говорила уже не сама.
Треск помех усилился, и Бэйли услышал, как; на этом фоне появились еще какие-то новые звуки. Может быть, это барабан, отбивающий ритм, случайно совпавший с волнами шума? Нет, не барабан. Это его сердце стучит, идеально попадая в такт. Что это за музыка – флейта или чей-то голос? Нет, это кровь шумит в ушах, это тихая симфония его живого тела. Бэйли не почувствовал, как наклонился к динамику коммуникатора поближе.
– Стой, – выкрикнула Джаз. – Трансеры! – Ее голос слился с шумом, который стал до того громким, что заполнил собой всю кабину. – Это ловушка трансеров.
Слова накладывались на ритм, ритм сливался с сердцебиением Бэйли, а треск разрядов, впитав в себя слова и стук сердца, зазвучал как музыка, настолько совершенная, что хотелось тотчас же, закрыть глаза и пуститься в пляс.
Бывают такие песни, которые буквально приклеиваются к вам, заседая в голове, и повторяются снова и снова, не останавливаясь ни на секунду, пока вам не захочется заорать во всю глотку. Некоторые ритмы и мелодии могут влиять на нервную систему человека, вводя его в транс, который приводит к бесконечному физиологическому повторению ритма. Так происходит, когда у вас в мозгах «заседает» какая-нибудь песенка. Так действует и музыка, сопровождающая камлание шаманов, церемонии вуду; таким эффектом обладают звуки христианских церковных песнопений во время проповеди и мелодии, передаваемые трансерами.
По всей обитаемой Галактике трансеры расставили свои станции, которые они называли «молитвенными домами», а все остальные – «ловушками трансеров». Эти станции транслировали музыку и электромагнитные импульсы, которые, усиленные музыкой, воздействовали непосредственно на нервную систему человека (в конце концов, нервный сигнал – это не что иное, как электрический сигнал). Подобно Сиренам из древнегреческих мифов, трансеры использовали музыку, чтобы заманить к себе корабли. Экипажи космических кораблей, захваченных трансерами, сами становились ими. Их мозги были начисто промыты, и они не были способны на побег.
– Ловушка трансеров, – повторила Джаз. Ее слова превратились в синкопированный бит, сливаясь с доминирующим ритмом. – Ловушка трансеров. Ловушка трансеров. Ловушка трансеров.
Она начала двигаться в такт музыке. Бэйли ощущал сильнейшее желание к ней присоединиться, но он не любил танцевать. Его нельзя было назвать хорошим танцором. Он глубоко откинулся в кресле и одной ногой притопывал в такт, но в остальном сдерживал себя.
О, этого не должно было случиться. Маргаритка была обязана заметить ритм в помехах и переключиться на другую частоту, пока он ее не захватил. Кто-нибудь на ее корабле должен был заметить, что происходит что-то неладное, пока она не Увеличила громкость и не загипнотизировала остальных. Джаз и Маргаритка должны были разглядеть крошечное пятно впереди и заподозрить трансеров. Но все они были в двух шагах от дома. Они были в знакомых местах и чувствовали себя в полной безопасности. Кроме того, Гитана должна была… Подождите секундочку, а где же Гитана? Гитана должна была находиться поблизости.
– Где Гитана? – спросил Бэйли у Джаз, та не ответила. Она была во власти ритма – вскочила на ноги и танцевала. Хотя ее глаза были направлены на Бэйли, не похоже было, чтобы она осознавала его присутствие.
– Ловушка трансеров, – повторяла она. – Ловушка трансеров.
Бэйли бессильно наблюдал, как белое пял на экране внешнего обзора становилось все ярче. Они приближались к Станции трансеров.
Все это время экран коммуникатора покрывала пелена, которая пульсировала в такт ритму. Вдруг помехи исчезли и на экране появился мужчина. Это был самый счастливый человек из всех, кого только доводилось встречать Бэйли. К его лицу прилипла широкая, красивая улыбка. Он был доволен своей жизнью и сгорал от нетерпения поделиться своей радостью с другими. Его голова, обрамленная длинными кудрявыми волосами, покачивалась в такт музыке, звучавшей в рубке корабля Джаз, и ритм становился все сложнее.
– Добро пожаловать в молитвенный дом, друг мой, – произнес он, вытянув руки, как будто пытаясь обнять норбита. – Две твои «сестры» уже здесь.
На экране, висевшем за его спиной, Бэйли увидел двух танцующих клонов из клана Фарров; одна – молоденькая девушка с кудрявыми, как у Маргаритки, волосами, вторая – женщина средних лет, с огненно-рыжими локонами.
– Эти две разведчицы решили присоединиться к нам. Мы так рады, что вы также вступаете в наши ряды.
– А что, если мы не хотим? – не подумав, ответил Бэйли. Его слова не попадали в такт.
Мужчина повернулся и обратил свой ясный взгляд на Бэйли:
– Как это не хотите? – удивился он. – Это невозможно.
– Я танцевать не люблю.
– Все любят танцевать. – Мужчина улыбнулся еще шире. – Прислушайся, и ты все поймешь.
Но Бэйли не кривил душой. Он в самом деле не любил танцевать. Он любил петь, но друзья как-то уговорили его делать это только в одиночестве. Он не мог правильно брать ноты. Причем речь не идет об исполнении оперных партий – Бэйли «Happy Birthday» мог напеть так, что никто не узнавал мелодии.
Все мы, люди, имеем различные таланты. И среди нас всегда встречаются те, кто ими не может похвастаться. Всегда были те, кто не может правильно воспроизвести мелодию или ритм, кто вечно шагает не в ногу. Таких мало, наверное, не более десяти процентов. Отсутствие музыкального дара можно во многих ситуациях рассматривать как недостаток, например, если приходиться петь или танцевать. Но есть и случаи, когда недостаток становится преимуществом.
Сейчас был как раз такой случай. Только что описанные мною типажи не восприимчивы к музыке трансеров. Конечно же, они слышат музыкальный зов, но легко противостоят наваждению.
– Только прислушайся, – вкрадчиво продолжал мужчина. – И пусть ритм овладеет тобой.
– Спасибо, не надо, – Бэйли щелкнул выключателем коммуникатора, "но мужчина продолжал улыбаться с экрана и музыка все звучала, не прервавшись ни на мгновенье.
– Мы захватили контроль над вашими электрическими цепями, – пояснил мужчина, – Тебе не выключить музыку.
– У нас нет времени на остановку, – сказал Бэйли, и, сам того не желая, начал чувствовать немного неуютно. – Мы направляемся на Станцию Фарров, и нас так ждут.
– Нет проблем. Они найдут вас здесь. Мы всех здесь рады видеть.
– Но мы кое-куда собираемся, – Бэйли посмотрел на Джаз, в надежде, что она поможет ему. Но «сестра» танцевала с закрытыми глазами, ее явно не интересовало все происходящее вокруг. – Мы спешим.
– На танцы всегда найдется время, – не отставал мужчина.
И вот тут вернулась Гитана. Конечно же, Бэйли об этом не догадывался. Он изучал приборную панель, прикидывая, как бы ему вернуть коммуникационную систему под свой контроль.
– Джаз, – позвал он. – Помоги мне с этим разобраться.
Но Джаз продолжала танцевать.
– Только прислушайся к музыке, – нашептывал мужчина, – только прислушайся…
Он наклонился поближе к экрану, очаровывая; Бэйли всей силой своей улыбки:
– Вам незачем спешить.
– Вы не понимаете, – парировал Бэйли. – Я вообще-то даже не собирался сюда лететь. Жаль, что я не оставил этот «посылочный ящик» там, где нашел его. Тогда я бы сейчас сидел дома, и как раз ужинал в уютной столовой, и…
– Только прислушайся к музыке, – сказал мужчина раздраженным тоном. Видимо, он уже начинал терять терпение. – Только прислушайся…
Его прервал металлический скрежет, вклинившийся в музыку, отчего у Бэйли зазвенело в ушах. Улыбка моментально исчезла с лица мужчины, и он гневно посмотрел на Бэйли.
– Хватит! – выкрикнул он.
Это был невероятно громкий грохот, как будто вдруг развалилась гора металлолома.
– Над нами пытаются захватить контроль, – сказал мужчина кому-то невидимому. – Надо срочно заблокировать…
Еще раз взвизгнуло что-то железное, и музыку заглушил пульсирующий рев. Бэйли посмотрел на Джаз – та на мгновение перестала танцевать.
– Джаз, – крикнул он. – Пора сматываться отсюда!
Рев все не затихал, и Бэйли уже не мог за этим гулом различить музыку трансеров. Джаз моргала, не понимая, что происходит, а Бэйли уже тащил ее к приборной панели коммуникатора. Из динамиков продолжали доноситься странные звуки работы неведомого гигантского завода. На экране было видно, как мужчина в спешке щелкает переключателями.
– Захария! Маргаритка! Джаз! – в неистовый шум ворвался голос Гитаны. Ее лицо свирепо глядело с экрана. Голубой глаз цветом напоминал лед с горных вершин, а на черном сенсоре, заменявшем второй глаз, мигала красная лампочка. Гитана сидела перед приборной панелью, и по ее кабине эхом разносились звуки, которые могла бы издавать огромная металлическая кошка, если бы скребла когтями по стеклу. – Линяйте отсюда! Быстро!
Руки Джаз в бешеном темпе носились по приборной панели.
– Я связалась со Станцией Фарров, – сказала Гитана. – Теперь там знают о трансерах и уже высылают помощь. А сейчас пора сматываться отсюда. Захария, ты с нами?
– Да здесь я, – слегка дрожащим голосом отозвалась Захария.
Из динамиков грянули аккорды трансеровской музыки. Гитана выругалась и кулаком ударила по кнопке на панели, заглушив музыку вибрирующим звуком высокого тона, как будто запели механические сверчки.
Гитана о чем-то задумалась, пару секунд смотрела на Бэйли и приказала:
– Бэйли, прикрой пас.
– Это еще как?
– Пой. Твоя прабабка безбожно фальшивила, и я на все сто уверена, что и ты тоже. Пой вот на этой частоте. Все остальные, за мной!
Гитана взлетела, едва не столкнувшись с астероидом размером с половину ее корабля, и облетев вокруг планетоида, в котором была спрятана ловушка трансеров, взяла курс на Мясорубку. От нее не отставала Джаз, бросая корабль то в одну, то в другую сторону. Бэйли вцепился в подлокотники кресла, откашлялся и старательно затянул мелодию.
Он начал с застольной песни о пьяном норбите по имени Джек, который решил потанцевать на поверхности своего астероида – гравитация была очень низкой, и когда он подпрыгнул повыше, то взлетел на орбиту:
В данной ситуации, полнейшее отсутствие слуха у Бэйли было огромным плюсом. Каждая неверно взятая нота и каждая заминка, ломавшая ритм песни, помогали развеять чары трансеров.
Бутылочка виски
И эля кувшин.
Джек топнул ногою,
И в космос он взмыл…
Когда Джаз последовала за Гитаной, ускорение вжало Бэйли глубоко в кресло. Они чуть не чиркнули стабилизатором по небольшому астероиду, затем едва увернулись от другого – Джаз проявляла чудеса высшего пилотажа, чтобы не отстать от Гитаны, выделывавшей совсем уже невероятные маневры.
Норбит на орбите —
Мечтает напиться.
Что делать – не знает.
Никак не спуститься!
Бэйли немного запнулся, и тотчас же возобновилась музыка трансеров. Норбит закрыл глаза, Думая о том, что он ни за что бы не продолжал петь, если бы не знал, что в таком случае их неотвратимо ждет гибель. Он покрепче зажмурился и запел еще громче, на этот раз песню о двух любовниках, которые жили на астероидах, чьи орбиты никогда не пересекались. Припев этой песни включал элементы тирольского горлового пения – йодля, и его Бэйли всегда исполнял с удовольствием, но только у себя в ванной.
Мощные утробные завывания Бэйли перекрыли музыку трансеров. Он изо всех сил старался представить себе, что он у себя дома, в Беспокойном Покое. Хотя он и не открывал глаз, его то и дело швыряло в кресле, так что он чувствовал каждый поворот и каждое ускорение корабля. В таких условиях заставить себя поверить в то, что ты у себя в ванной, было очень трудно. Несмотря ни на что, он продолжал свои вокальные экзерсисы. Он решил остановиться на этой песне. Допев ее, он снова решительно затянул ее, и громкий йодль разносился по кораблю и по космосу.
Он в четвертый раз допевал припев, когда Джаз взмолилась:
– Можешь остановиться, Бэйли. Пожалуйста, хватит.
Он открыл глаза. На экране обзора появилось огромное серебристое колесо, величественно вращавшееся на свободном от астероидов участке. На спицах этого колеса поблескивал свет оранжевой звезды. Вскоре корабль Гитаны приблизился к порту, расположенном в его «ступице». Это была Станция Фарров, то место, которое служило отправной точкой в стольких рассказах о приключениях.