Милевская Людмила. А я люблю военных…

   — Почему тебя отпустили? — пристально глядя в изумрудные глаза Харакири, спросила я.
   Он пожал плечами:
   — А почему меня должны были не отпускать? Я все честно им рассказал…
   Передать не могу как я испугалась:
   — Что ты им рассказал?
   — Что книгами торгую, что с тобой мало знаком, что дружу с Андеграундом, что знает меня на Арбате любой…
   — Про маскарад наш поминал?
   Харакири удивился:
   — Я что, с кедра свалился? Сам же мужские шмотки и плешь со щетиной принес. Нет у меня задачи себя закладывать, с мозгами пока все в порядке: только на вопросы чекистов отвечал, а они про маскарад не спрашивали, все больше интересовались почему ты именно ко мне подошла.
   Я напряглась:
   — И что им ответил?
   — Сказал, что все время подходишь к моему лотку, когда в “Дом книги” идешь. Всю правду сказал. Ты же постоянная моя покупательница, и скидки тебе делаю, потому что роман про самураев задумала, покупаешь у меня много книг, вот и дружу с тобой. Да на Арбате это подтвердит любой.
   — Думаю и подтвердили, раз так быстро тебя отпустили. А про меня что говорили?
   Харакири важно сообщил:
   — Про тебя ничего. Я уж и так и сяк выпытывал, хотел знать куда вляпалась, а они только плечами пожимают и говорят, мол ничего не совершила, все нормально.
   Будто я дурак и сам не понимаю с кем дело имею. Станут они из-за ерунды там какой шум-гам поднимать. Бедный Андеграунд так и не успел… Короче, мордой кента моего в пол положили прямо с его голой девицей. Больше всех пострадал.
   Надо сказать, что разговаривая с Харакири, я глаз не сводила со свадебного стола, где, к огорчению моему, всем было не до меня — Евгений, обнимая Юльку, беседовал с Пупсом, мужем Розы. Евгений всегда был нелюбопытен и не смотрел в зал, а подруженьки, змеи, о моем присутствии ему не сказали. Юлька наверняка была в курсе — уж слишком упорно она не замечала меня — но просвещать Евгения не поспешила.
   “Судя по всему, не удастся понервировать моего бывшенького, уж очень он занят,” — пригорюнилась я и деловито спросила у Харакири:
   — Что еще у тебя спрашивали?
   * * *
   И вот тут-то случилось то, чего я ждала и страстно желала — Евгений случайно глянул в зал и… увидел меня. С минуту он ошеломленно смотрел мне в глаза,
   потом отвел взгляд, но тут же снова вернул обратно.
   Люба как раз перешла к рассказу о том, как надо готовить к варке щавель.
   — Берете каждый листочек отдельно, — важно вещала она, — и ножку отрезаете…
   Я дернула за рукав Сергея и прошептала:
   Сергей, весь поглощенный Зеленым борщом, уставился на меня чрезвычайно ошеломленно, а Тамарка ядовито пояснила:
   — Хочет бывшенького заставить ревновать.
   — Ах, вот оно что, конечно-конечно, — прозрел Сергей, тут же меня обнял и снова погрузился в Зеленый борщ.
   Однако мне было мало: вынуждена была его опять оторвать.
   — Простите, — сказала я, — он уже реагирует.
   — Кто реагирует? — удивился Сергей, нехотя отвлекаясь от Любы.
   — Да муж ее бывший, — пояснила Тамарка. — Видите как набычился. Сейчас выяснять отношения придет. Вы учтите, у него Черный пояс.
   Сергей занервничал, но руки с моего плеча не снял — вот что значит настоящий мужчина!
   — Меня не волнует его пояс, — сказал он, собираясь опять переключиться на Любу.
   Я поспешно обратилась с новой просьбой.
   — Если вас его пояс не волнует, тогда не могли бы вы меня поцеловать? — потупив взор и краснея, спросила я.
   Сергей растерялся:
   — Поцеловать?
   — Желательно взасос, — ядовито посоветовала Тамарка, которой, видимо, надоело герцогиню из себя изображать, тем более, что желанных плодов это не принесло.
   — Взасос-взасос, — повторила она и неприлично заржала.
   Я не была против, но молчала и краснела.
   Покраснел и Сергей. Глупо хихикнув, он тяжело вздохнул и серьезно сказал:
   — Не могу я, простите, целовать по заказу. Здесь вдохновение необходимо, к тому же Любочка еще не закончила рассказывать про борщ.
   От такого оскорбления я обомлела, Тамарка пришла в восторг, а добрая Люба меня пожалела и, пользуясь уважением Сергея, попросила:
   — Поцелуйте ее, пожалуйста, в висок.
   — Пожалуйста, — охотно согласился Сергей.
   Видимо ему очень нетерпелось про борщ дослушать. Он торопливо ткнулся губами в мой висок, потом, подумав, чмокнул меня в лоб и в макушку.
   — Ну хоть что-то, — ехидно откомментировала Тамарка. — А то уж думала выйдет фигня. Женька не дурак, враз вас раскусит.
   Но Женька нас не раскусил; я добилась потрясающего эффекта: он расхотел обнимать Юльку и решительным шагом устремился к нам. Пока он шел, я пристроила свою голову на плече Сергея, благо ему было не до меня: Люба открывала тайны кулинарии — он с трепетом внимал.
   Когда Евгений подошел к нашему столу, ноздри его уже трепетали как у бешеного жеребца, желваки ходуном ходили, а глаза метали молнии и стрелы — я была в восторге, чего не скрывала ни от кого. Тамарка ожидала, что Женька набросится на Сергея, но он набросился на меня.
   — Выйдем поговорим, — сказал он, грубо хватая меня за руку.
   Харакири (вот уж чего никак не предвиделось) напрягся и привстал.
   — Поосторожней с женщиной, — храбро посоветовал он.
   — Без соплей скользко, — прорычал Евгений и гаркнул мне: — Софья, пойдем!
   Я поежилась — явно переборщила. Таким я видела мужа впервые. Он буквально волоком тащил меня из-за стола, я же не могла отпустить руку Любы.
   — Иди, — посоветовала струхнувшая Тамарка.
   Сергей и Люба были так увлечены: казалось невероятным, что она бросит рассказывать про борщ и помчится звонить в ФСБ.
   Я отправилась за Евгением.
   Он вывел меня в курительную комнату и спросил:
   — Что это за хмырь?
   Я злорадно ответила:
   — Мой будущий муж.
   — Ты серьезно?
   — Так же как и ты.
   — Сейчас пойду и ноги ему из жопы повыдергиваю, — пригрозил Евгений.
   Я ответила, демонстрируя спокойствие и удовлетворение:
   — Иди, и я пойду, то же самое проделаю с твоей Юлькой.
   Однако Евгений никуда идти не спешил, вместо этого он начал меня стыдить:
   — Совсем опустилась, к первому встречному пристаешь, не ожидал от тебя.
   — Почему к первому встречному? — притворно изумилась я. — У нас роман длится уже…
   Тут я опомнилась, еще же ничего не решено, вдруг Евгений одумается и обратно вернется. В общем, я решила не усугублять, а потому закончила фразу очень туманно:
   — Короче, длится наш роман, к тому же приставала не я, а он, если ты заметил. Не я же целовала его. Не виновата, что у него ко мне столько нежности.
   Я ждала красноречивого ответа, но неожиданно разговор зашел в тупик: Евгений смотрел на меня и молчал. Трудно было понять, что происходит в его голове, поэтому я на всякий случай спросила:
   — Женя, неужели ты еще любишь меня?
   И тут же поняла, что совершила ошибку.
   — Нет, не люблю, — ответил он и, торжествуя, вернулся к свадебному столу.
   Вот и пойми этих мужчин!
   — Так какого черта дергаешься? — злобно крикнула вслед ему я и вернулась к своему Сергею.
   Люба действительно никуда не ушла, потому что не рассказала еще и половины рецепта — клянусь, за это время можно и Пекинскую утку приготовить, не то, что Зеленый борщ, который лично я варю за двадцать минут.
   С благодарностью взглянув на Сергея, стопроцентно нейтрализовавшего Любу, я пытливо уставилась на Тамарку. Тамарка (вот же бестия!) все поняла и смотрела на меня с сочувствием, в котором было слишком много яда. “Ну что, допрыгалась? А я что предсказывала?” — говорили ее глаза.
   Харакири же, увидев меня, вздохнул с облегчением, что было приятно. Сергей, затаив дыхание, по-прежнему слушал Любу.
   — Обожаю хозяйственных женщин, — шепнул он мне. — У вас очаровательнейшая подруга.
   — Это вы еще не видели ее мужа и дюжины их детей, — ответила я, думая о Евгении.
   Я не собиралась отступать и ломала голову как бы посильней ему насолить.
   — Пойдем потанцуем, — предложила я Харакири.
   — Не могу, я Тамару держу, — с сожалением отказался он.
   — Тогда подержи и мою Любу, — попросила я и, дернув за рукав Сергея, сердито обратилась к нему:
   — Вы что, так и просидите весь вечер в разговорах о борщах? Сейчас же пригласите меня танцевать!
   Люба почему-то меня поддержала:
   — Да-да, пригласите, пожалуйста, Соню, она у нас такая бедняжка.
   Сергей нехотя поднялся из-за стола, я за ним.
   — Артем, крепче держи Любу, — приказала я Харакири. — Если не удержишь, эта дурочка в ФСБ побежит звонить.
   — Удержу, — самоуверенно пообещал Артем.
   Успокоенная, я отдалась танцу.
   К моему удивлению, Сергей танцевал, как профессионал. Закружил меня так изящно, что на нас стали обращать внимание, многие даже залюбовались. Сложно сказать что это был за танец, нечто эклектическое, пэль-мэль из разных танцев, но мне нравилось, я старалась соответствовать своему продвинутому партнеру, не жалея сил.
   Свадебному столу я показывала полнейшее равнодушие, но все же украдкой наблюдала и видела как сатанеет мой Евгений.
   “Надо бы маслица в огонек подлить,” — решила я.
   — Можно вас поцеловать? — спросила я у разгоряченного танцем Сергея.
   Он благодушно ответил:
   — Целуйте, если это вам поможет, но думаю, раз дело до свадьбы дошло, так вам беспокоиться нечего. Плюньте на них, и дело с концом. Софья, вы же красивая женщина, так радуйтесь жизни, впереди у вас много хорошего.
   И он послал меня в очень сложную фигуру, которую я неудачно исполнила по двум причинам: подвела длинная узкая юбка, к тому же я подумала, что легко ему говорить, не зная о моих неприятностях связанных с покушением на самого президента.
   — Хорошо вам говорить, — ответила я, когда мы снова сошлись и на этот раз почему-то завальсировали. — Неизвестно как сами повели бы себя, окажись здесь ваша бывшая невеста со своим любимым мужчиной.
   — Да, неизвестно, — согласился он, страстно прижимая меня к себе и действуя, увы, исключительно в интересах танца. — Возможно повел бы себя и похуже.
   — Поэтому я поцелую вас.
   И я поцеловала его в ухо. Неожиданно он тоже поцеловал меня, просто чмокнул в щеку и пояснил:
   — Для убедительности.
   — Тогда еще раз вас поцелую, теперь в губы.
   Губы у него были мягкие, пухлые, как у ребенка, и горячие. Не могу сказать, что мне было неприятно.
   — Что ж, теперь моя очередь, — улыбнулся он.
   Это было похоже на игру двух детей, что мягко говоря, странно, если вспомнить сколько нам лет.
   “А сколько? — подумала я. — Понятия не имею о его возрасте. А этот мужчина меня волнует…”
   В его глазах тоже появился некоторый интерес, он шепнул:
   — Мне нравится как пахнут ваши волосы.
   — Тогда еще раз поцелуйте меня, — сказала я, томно прикрывая веки.
   И он поцеловал. В губы. Сначала нежно, потом влажно, я ответила, наш поцелуй приобрел вкус…
   Мы целовались на глазах у всей публики — я добилась своего!
   Впрочем, уже и забыла для чего добивалась, этот мужчина действительно волновал меня. На нас опять опускалась аура влечения, дуновение страсти, томная пелена ожидания, сладкий флёр надежд…
   Не помню как оказалась на полу. Казалось, трехтонный пресс рухнул на голову. В ушах звенело…
   Я открыла глаза и пришла в ужас: мой Сергей пролетел мимо и приземлился в фонтане. Судя по его костюму, он уже успел перед этим куда-то слетать и приземлиться, думаю произошло это за ближайшим к эстраде столиком — там дама собирала со своего платья французские салаты.
   Ко мне подлетела Тамарка и, помогая подняться с пола, затараторила:
   — Мама, ты живая?
   — Он что, подлец, ударил меня? — бодливо потряхивая головой и соображая все ли извилины на месте, спросила я.
   — Нет, что ты, Мама, Женька врезал только ему, тебя лишь оттолкнул немного, но зато так хорошо твоему Сергею врезал, жалко, что всего два раза. Ха! Как он летал! Просто парашютист какой-то, нет, сноубордист, нет… Ах, жалко, что всего два раза.
   Однако Тамарка напрасно сожалела, Евгений, поигрывая мускулами, уже двинулся к фонтану, из которого безуспешно пытался выкарабкаться Сергей. Цель Евгения была ясна не только нам с Тамаркой, но и Сергею. Бедняга забарахтался, но вследствие страшного удара противника координация потерпевшего была нарушена, и в фонтан он чаще падал, чем поднимался, как это ни парадоксально.
   “Жалеет наверное, что целовал меня,” — с горечью подумала я, страшно переживая за этого хорошего и отважного человека.
   А тут еще Тамарка масла в огонь подливала:
   — Эх и задаст он сейчас ему перца!
   Короче, сердце мое не выдержало, бешеной кошкой набросилась я на Евгения, вцепилась ногтями в его шею и с диким криком “не смей трогать хорошего человека!” кромсала бедную шею как могла. Евгений попытался от меня отмахнуться, но не сумел, я болталась на нем как буль-терьер.
   Дальше и вовсе все смешалось. Калейдоскоп лиц. Кто-то вытирал кровь Сергею, кто-то вязал Евгения, “так я и знал” приговаривал метрдотель, метался по залу Рамбулье. И среди всего этого застыла холодящая кровь картина: Люба, спешно бегающая пальчиками по кнопкам сотового.
   Я очнулась и тут же попала в объятия Харакири.
   — Как же ты Любу не удержал? Она же сейчас меня сдаст!
   — Сматываемся, — вместо ответа, крикнул Харакири.
   И мы побежали. Уже в холле поняли, что кто-то стремительно нас нагоняет, в ужасе оглянулись: это был Сергей.
   Харакири вздохнул с облегчением, я тоже успокоилась и, не сбавляя скорости, спросила:
   — Вы живы?
   — Вроде жив, — смущенно ответил Сергей и сразу начал оправдываться: — Жив, но совсем не хочу попадать в историю. Боюсь, моему бизнесу это не поможет, а ваш муж кретин. Судя по всему, у него вообще бизнеса нет.
   — Не смейте ругать моего мужа! — запротестовала я. — Знаете его еще не со всех сторон!
   — Ругайте, — одобрил Харакири, — у вас это неплохо получается. С удовольствием слушаю.
   Мы выскочили на улицу. Сергей направился к стоянке, бросив на ходу:
   — Если хотите, могу подвезти.
   — Конечно хочу! — обрадовался Харакири, хотя предложение адресовано было мне.
   Естественно и я не отказалась.

Глава 22

ТОРГОВЕЦ РАЗВРАТОМ

   Оправдаться! Снять позор!
   Сумитомо посетил “веселый квартал”. Убедился: минка, прибежище вечеринки, принадлежит дряхлому старику. Никто не слышал о хозяине, почтительно встречавшем друзей. Тогда, накануне Аой Мацури.
   Сумитомо не отступился
   “Искать!” — приказал он себе.
   Извилиста тропа поиска. Стена молчания скрыла от Сумитомо гнусного торговца разврата. Не знает о нем никто. И все же…
   Упрямо идет Сумитомо к цели. Обыскан до последнего закоулка квартал Симбара.
   Ничего!
   В другой “веселый квартал” перебрался Сумитомо, в Гион. В простой одежде, почти без оружия, всегда навеселе, — таков теперь Сумитомо. Цель стоит средств!
   Улыбнулась удача. Самое большое заведение “огражденного места” Гион — “Итирики”. Сумитомо начал с него.
   — Кто хозяин?! — грозно, слегка покачиваясь, спросил он дзёро, промелькнувшую мимо.
   — Господин Ямасита, — пропищала девушка.
   — Почему не знаю? — не унимался Сумитомо, хватая дзёро за рукав кимоно.
   — Он новый. Недавно купил нас, — испуганно поведала девушка. — У него много денег. Отдал за нас двести рё.
   — Ямасита? Это гнусный такой, со шрамом на левой щеке? — наудачу спросил Сумитомо.
   — Он добрый, господин, — вступилась за хозяина девушка, — бьет редко… А шрам есть… Там где вы указали… Отпустите меня, господин.
   Жалобный голосок дзёро тронул Сумитомо. Но он ожесточил себя.
   — Пойдешь со мной, — бросил он.
   Поволок девушку.
   В большом зале “Итирики” Сумитомо, удерживая дзёро и пьяно покачиваясь, завопил:
   — Хозяина! Негодяйка поцарапала меня!
   Свободной рукой прикрыл большую часть лица. Совсем не потому, что ранила коготками дзёро, опасался — узнает гнусный торговец развратом до времени.
   Зал притих. Подвыпившие самураи, пехотинцы из бедных семей, смотрят недоверчиво. Виданное ли дело: дзёро поцарапала лицо господина!
   И он не зарубил ее на месте? Требует хозяина? Зачем этому господину меч?!
   Долго ждать не пришлось. Спешит бледный от волнения хозяин к напрягшемуся в ожидании Сумитомо.
   Взгляд из-под руки — он! Гнусная рожа! Заискивающая ухмылка! Шрам на щеке!
   Он!
   Хозяин согнулся в поклоне. Сумитомо свободной рукой выхватил кинжал, прикрыл оружие рукавом.
   Дзёро молчала, перестала рваться. В детских глазах застыло непонимание, смертельный ужас и еще что-то…
   Сумитомо не до нее. Он отпустил руку девушки — не нужна больше. Подошел к хозяину “Итирики” вплотную, шепнул, ткнув незаметно острием кинжала:
   — Тихо. Иди за мной. Оставлю жить. Может быть…
   Сумитомо увел владельца “Итирики” бесшумно. Подвыпившие клиенты не поняли ничего. В небольшой комнатке, где вел дела торговец, смахнул со стола тушенницу и кисти, уселся, удерживая торговца за одежду. Начал допрос.
   — Узнаешь?
   Побледневшее лицо негодяя говорило лучше его языка.
   — Не виноват, господин Сумитомо, — пролепетал торговец.
   Острие кинжала приблизилось к левому глазу подлеца.
   — Не лги! Глаз выколю!
   — Нет, господин Сумитомо! Нет! Все скажу, — в ужасе закричал торговец.
   — Торопись! Терпение на исходе, — предупредил Сумитомо.
   Точным движением клинка помог мерзавцу. Распорол левую щеку. Для симметрии. Хлынула кровь.
   Торговец охнул, завизжал, схватился за лицо. Торопливо, сбивчиво заговорил:
   — Пощадите, господин Сумитомо! Меня заставили! Страшные люди!
   — Кто? — коротко спросил Сумитомо.
   — Не знаю, клянусь Буддами! Не знаю!
   — Что требовали?
   — Подсыпать снадобье в бочонок с саке… Порошок…
   — Велели убить? — взревел Сумитомо.
   — Нет, господин, нет! Усыпить… — пролепетал торговец, обливаясь потом. Осел от страха.
   — Усыпить? До смерти? Как моих друзей?
   Сумитомо стал страшен.
   — О, если бы я знал! — зарыдал торговец.
   Кинжал коснулся лица. Сумитомо грозно спросил:
   — Деньги сулили?
   — Нет, господин.
   — Подумай лучше, плохо вспомнишь — выколю глаз, — пригрозил Сумитомо.
   — Дали денег… — дрожа выдохнул торговец.
   — Двести рё? И ты купил “Итирику”?
   — Триста, — честно признался негодяй.
   — Дай мне, — приказал Сумитомо.
   Торговец торопливо достал оставшиеся деньги. Протянул Сумитомо. Опустился на колени, умоляюще глядел и рыдал.
   Сумитомо повернулся спиной, сделал шаг к двери. Неуловимым движением обнажил меч. С разворота, очертив сталью зримый круг, снес голову мерзавца. Откатилась голова в угол, умоляюще глядя на Сумитомо.
   Он вышел из “Итирики”, держа в руках мешочек. Сотня золотых монет, плата за смерть друзей!
   У ручья брезгливо посмотрел на деньги. Размахнулся, желая избавиться.
   — Никому не скажу, добрый господин. Я видела, — пропищал голосок за спиной. — Он плохой человек…
   Сумитомо замер. Оглянулся. Дзёро, девочка-проститутка, стоя на коленях плакала.
   — Никому не скажу, великий господин, добрый господин, — лепетала она. — Хозяин бил, каждый день… Часто… За все… Молиться буду Богам и Буддам… Он заслужил смерть!
   Слезы текли по лицу девочки, много слез, сплошным потоком — Сумитомо узнал ее. Она наливала саке в канун Аой Мацури.
   — Возьми, — он швырнул дзёро мешочек с монетами.
   Сотня золотых рё!
   Целое состояние!
   “Друзья любили дзёро,” — подумал Сумитомо.
   Все правильно!
   * * *
   Только в “Бентли” я почувствовала себя в безопасности. Пока Сергей выводил автомобиль со стоянки, я, приговаривая “ой, мамочка, ой, мамочка!” нервно крутила головой, высматривая эфэсбэшников. Их, слава богу, на горизонте не было.
   — Вы пили? — вдруг деловито осведомился у Сергея Харакири. — Терпеть не могу алкоголиков за рулем. Не хотелось бы попасть еще и в аварию.
   Вот зануда, будто силой его сажали в “Бентли”, и будто нам больше бояться нечего.
   — Нет, совсем не пил, — не моргнув глазом, солгал Сергей, осушивший не один бокал Бакарди.
   “Хорошо врет! — одобрила я. — Сразу видно, настоящий мужчина!”
   “Бентли” выехал на проспект и стремительно удалялся от места побоища.
   Сергей глянул на меня.
   — Куда прикажете вас везти? — вежливо осведомился он, но не успела я и рта раскрыть, как услышала:
   — Вообще-то живу на Арбате, но сегодня мне туда совсем не хочется.
   Чертов Харакири! Никакой скромности!
   Впрочем, куда меня везти по очевидным причинам я не знала, а потому с ответом замешкалась.
   Мимо промелькнул модный клуб.
   — Время детское, — кивая на клуб, сказал Сергей, — можно продолжить ужин.
   — Прекрасная идея, — вдохновилась я, абсолютно не чувствуя себя сытой.
   Он кивнул:
   — Чудесно, только вашего друга на Арбат подброшу, да по пути заскочу к себе, переоденусь.
   Неожиданно Харакири запротестовал.
   — Сказал же, что не хочу домой! — гневно воскликнул он и вежливо добавил: — Если вы не против, я тоже в клуб, упаду к вам на хвост, если вы не против, а завтра расплачусь, Тамара должна мне штуку баксов.
   — Что за глупости? — воскликнула я, поражаясь его наивности. — С какой стати за тебя должен платить абсолютно посторонний человек?
   — Он и тебе посторонний, — напомнил Харакири. — А я лишь в долг. Вот Тамара бабки вернет…
   — Не смеши! Тамарка никогда ничего никому не возвращает, таков ее жизненный принцип. Ха, надеяться от нее штуку баксов получить?! Это глупости!
   — Никакие не глупости, — стоял на своем Харакири. — Вернет, она уже поклялась.
   — Ха! Верить клятвам Тамарки?! Не повторяй ошибок Дани!
   Харакири вспылил и, смешивая светскую речь с приблатненной, закричал:
   — София, в чем дело? Я, душа моя, совсем тебя не понимаю. Сама же в это фуфло втравила меня, а теперь бесцеремонно с хвоста сбрасываешь?
   Назревал серьезный конфликт.
   — Не ругайтесь, — миролюбиво вклинился в беседу Сергей. — Мне нравится ваша компания. Невеста сегодня коварно бросила меня, передать не могу как тошно, короче, буду рад, если согласитесь провести остаток ночи со мной, и меня не волнуют ваши материальные затруднения.
   Видимо никакие материальные затруднения действительно не волновали Сергея, потому что в самом скором времени мы попали в атмосферу пристойности и престижа: чопорность филармонического концерта, галстуки — “цвет в цвет”, “венировые” улыбки, обнаженные плечи, пушистые струи боа, изумительное туше шелка, волнующее мерцание панбархата, Ферре, Миссони, Криция, элегантность белого рояля, сладкий дымок трубок…
   О самом ужине и говорить не стоит — просто блеск! Роскошь для желудка!
   Вскоре я с удивлением обнаружила, что оба кавалера оказывают мне знаки внимания, далеко выходящие за рамки обычной вежливости. То ли сказалось мое уникальное очарование, то ли не солгал шеф-консультант винной коллекции, и вина, поданные к столу, действительно обладали способностью будоражить кровь, но изумрудные глаза Артема смотрели на меня так же влюбленно, как и сапфировые очи Сергея.
   К ужасу своему я осознала, что вынуждена выбирать, но как? Оба уж очень собой хороши. Сергей, украшенный едва заметным фингалом, являл воплощение мужественности. Артем, выряженный в дорогой английский костюм (с плеча щедрого Сергея) был образцом элегантности. Бутылочный цвет костюма гармонировал с его изумрудными глазами.
   Здесь каждый поймет, как затруднителен был выбор, однако медлить я не могла, потому что и сама была слишком неотразима в новом платье, подаренном Сергеем.
   Меня ничуть не смущало, что платье предназначалось предательнице невесте. Не знаю как эта невеста сложена, но я сложена еще лучше: платье словно шито по моим меркам. Без лишней скромности скажу: выглядела я ослепительно, и, в связи с этим, поклонники мои соперничество переживали нервно.
   — София, влюблен в вас с первого взгляда, решайтесь, всю жизнь к вашим ногам сложу, — кружа меня в танце, лихорадочно шептал Харакири, с мольбой глядя своими изумрудами.
   Не стоит, думаю, пояснять: на тот момент я забыла что такое его жизнь.
   — Софья, уже счастлив, что ушла моя невеста, счастлив, что встретил вас, — признавался Сергей, лаская меня своими сапфирами. — Прошу, будьте моей!
   Просит он, хозяин “Бентли”, толстого кошелька, испанского гарнитура и роскошной квартиры. Он просит! Просит!!!
   А что же делаю я?
   Кто-то решил, что человечество недостаточно делает глупостей и придумал вино, другой решил, что человечество недостаточно сумасшедшее и придумал … более крепкие спиртные напитки. Иначе чем объяснить тот выбор, который я в конце концов совершила: будете смеяться, но я выбрала Харакири.
   Да-да! Харакири! Выбрала, забыв, что у него даже своего костюма нет, не говоря уже о “Бенли” и прочих атрибутах мужественности.
   Впрочем, об этом я тут же и вспомнила, но поздно, смертельно обиделся Сергей и с горя пригласил на танец юную особу. Я с горя запила и все дальнейшее помню туманно.

Глава 23

   Утро я встретила нетрадиционно — между двумя мужчинами. Слава богу, все мы были одеты, но я, как женщина нравственная, забеспокоилась.
   “Мы уже одеты или пока еще?” — озадачилась я, обнаружив нас лежащими на той роскошной кровати из испанского гарнитура, которую выгружали на моих глазах.
   Не стоит, думаю, уточнять, что лежала я между Харакири и Сергеем. Оба были в английских костюмах, я — все в том же платье невесты, которое изрядно помялось, но выглядело потрясающе дорого.