Муркок Майкл. Бледные розы

Муркок Майкл
Бледные розы

   Майкл Муркок
   ЛЕГЕНДЫ ОТ КОНЦА ВРЕМЕНИ
   БЛЕДНЫЕ РОЗЫ
   Глава 1, в которой Вертер не находит утешения
   - Вертер, других вы беретесь развлекать,-проворковала Госпожа Кристия.
   Нечасто Вертер де Гете снисходил до устройства публичных развлечений, и представление, подготовленное нынче, наилучшим образом выражало его меланхолическое существо. Госпожа Кристия обыкновенно тоже не баловала своих бесчисленных любовников зрелищами, но теперь приготовила сюрприз. Юбки Неистощимой Наложницы взлетели вверх, обнажив лоно.
   - Каково?
   Некоторое оживление было ей ответом. Бледные пальцы Верте-ра коснулись прихотливого узора татуировки. В основу замысла был положен бродячий сюжет "Смерть и Дева", но в экстравагантной трактовке. Вариации любовной игры трупов, сплетения скелетов в чувственных объятиях соединялись в единую картину. Центром композиции был по-женски утонченно исполненный череп из тщательно уложенных волос цвета слоновой кости.
   - Только тебе, Владычица Кристия, дано меня познать. Великое множество раз случалось ей слышать такое... Но банальность признания не утолила восторга.
   - О, мой бледно-мертвенный Вертер.
   Он склонился над черепом, целуя его губы.
   Дождь, устроенный Вертером, пронзал сумрачный воздух. Каждой капле был сообщен особый оттенок, но непременно пурпурного, красного или зловеще-зеленого тона. Мистерию наблюдали: Герцог Квинский, Епископ Тауэр, Миледи Шарлотинка и двое скитальцев из отдаленного прошлого. Эти новички на Краю Времени казались совершенно потрясенными. Гости занимали места на выступе стекловидной скалы над романтической пропастью Верте-ра. Грохот и рев воды меж черными утесами доносился из ее глубин. Ливень подлинной воды низвергался сверху, насквозь промочив одежду. Зрители вздрагивали от холода.
   - Природа!-вскричал Вертер.-Единственно истинное!
   Герцог Квинский чихнул и улыбнулся с видом упоения, но улыбку никто не оценил. Он чихнул погромче, снова безо всякого успеха, и угомонился после третьей неудачной попытки. Между
   тем на зрителей накатывали новые лавины черных кипящих туч в молниях и громовом громыханьи. Дождь сменился градом.
   Облаченная в розовое с нежно-голубыми прожилками платье-пеар Миледи Шарлотинка захихикала-ледяные шарики с веселым звоном отскакивали от ее золоченого лица.
   Епископ Тауэр в нынешнем творении Вертера усматривал слишком явное сходство со своим прошлогодним представлением и потому демонстративно скучал. Он тоже показывал дождь, только каждая капелька в его зрелище, коснувшись земли, превращалась в крошечного человечка самых совершенных пропорций. В своей шляпе, вышиной в два раза больше владельца, Епископ и в самом деле напоминал Тауэр, стоял, такой же мрачный и неприступный. Эти наивные Вертеровы попытки воссоздания картин Природы, давным-давно исчезнувшей с лица земли, ни мало его не трогали. К чему мучиться образами минувшего, если под влиянием мимолетной прихоти окружающий мир может меняться бесконечно?
   Госпожа Кристия, способная тонко чувствовать настроения других, ощутила атмосферу провала.
   - Ведь это еще не все? Правда, Вертер?
   - Мне казалось, еще не время финала...
   - Нет, нет, любимый. Пора.
   - Что ж. Только ради вас.
   Кольцом Власти он рассеял грозу. Небо заполнилось жемчужными облаками. Их пронзали золотистые лучи и серебряные нити ласкового дождя.
   - А теперь,-прошептал Вертер,-я дарую вам покой. И надежду в успокоении.
   Еще одно движение Кольца. Величественная арка радуги, уходящая под самые облака, соединила края попасти. Безупречное изящество финального образа тронуло даже Епископа, но он не удержался от критической шпильки.
   - Вон тот оттенок черного, полагаете, уместен здесь? Кажется, он не вполне в духе вашей идеи...
   - Мне он виделся именно таким.-Вертер был слегка раздосадован.
   - Разумеется, вам виднее.-Тауэр сожалел о своей колкости. Насупив рыжие брови, он с подчеркнутым тщанием разглядывал радугу.-Весьма удачно по композиции... Хорошо сочетается с фоном...
   Госпожа Кристия принялась аплодировать. От ее усердия в глазах Герцога Квинского вспыхнули ироничные огоньки.
   - Вертер, эта радуга просто чудо. Наверняка лучше всех настоящих!
   Герцог Квинский, несмотря на общеизвестное равнодушие к утонченным развлечениям и даже некоторую склонность к вульгарности, заговорил в тон Госпоже Кристии.
   - Такая выразительность в такой простоте... Тут нужно воображение особого рода...
   - Это вовсе не слепок с природы и совсем не просто. Я создавал нечто большее, чем копия.-Вертер был польщен отзывами зрителей, но, как всякий художник в минуту успеха, слегка капризничал.
   Все великодушно простили автора, даже Епископ Тауэр. Голоса одобрения слились в общий хор. Кристия порывисто стиснула тонкую бледную руку творца, невзначай задев Кольцо Власти.
   Радуга дрогнула. Стала медленно крениться, и Вертер, поначалу не веривший глазам, уже в следующее мгновение увидел за этим неумолимый знак своей горестной судьбы и смирился перед нею. Радуга обрушилась на вершину утеса, разбилась и осыпала всех осколками черного янтаря.
   Ручка Госпожи Кристии прижалась к розовому бутону губ, го-лубые глаза округлились в неподдельном ужасе... Но, взглянув на трагически-безнадежную физиономию Вертера, она едва не прыснула со смеху. Их руки все еще соединялись. Он осторожно освободился из плена любимых пальцев и с сумрачным видом пнул ногой обломок радуги.
   Над утесом разливался теперь призрачно-серый свет угасающей звезды, вокруг которой продолжала вертеться усталая планета. Единственная туча осталась на челе благородного Вертера. Он никак не мог прийти в себя: терзал пятерней свои каштановые локоны, теребил козырек бутылочно-зеленой шапочки... И продолжал дуться.
   - Незабываемое зрелище!-Миледи Шарлотинка предпочла не заметить конфуза.
   - Вы талант, Вертер. Какая многозначность в простом символе!-Рукой, затянутой в парчу, Герцог Квинский сделал жест туда, где совсем недавно высилась раду га.-Завидую, мой друг. Примите самое искреннее восхищение.
   - Только возникший из вожделения страждущих яичников и пульсаций спермы способен являть столь живую оригинальность.- Епископ Тауэр намекал на происхождение Вертера, зачатого в любви, рожденного из материнского чрева и познавшего детство. Все это было на Краю Времени чрезвычайной редкостью.
   - О, мой рок,-вздохнул Вертер.-Вас чуть ли не развлекают разговоры о нем. Вы явились на свет взрослыми, со сложившимися чувствами. Что для вас мучительные переживания младенчества, отрава отроческих комплексов, сознание того, что ты не такой, как все.
   - Как?-Миледи Шарлотинка даже подпрыгнула в своем шаровидном платье.-А Джерек Карнелиан?
   - Но он хоть избежал врожденного уродства,-тоскливо возразил Вертер.
   - Исправление вашего тела было сущим пустяком.-Герцог Квинский припоминал.-Кажется, всего-то убрали три пары рук и заменили двумя нормальными. Но сами роды! Это был поступок. Ваша мать совсем недурно справилась уже с первой попытки.
   - Она оказалась и последней,-Миледи Шарлотинка отвернулась, пряча усмешку. Прищелкнув пальцами, вызвала свой экипаж, и его тень накрыла присутствующих. К хозяйке подплывала огромная желтая лошадь-качалка.
   - В моей душе навсегда останется жестокий рубец, что бы вы ни говорили.
   - Еще бы, Вертер.-Кристия прижалась губами к черному бархату на его плече.
   - Этот шрам мучает, все время напоминая о себе.
   - Да, да, что и говорить...-Герцогу Квинскому уже успело наскучить в гостях.-Благодарю за приятный вечер. Эй, вы, парочка, пошли!
   Он знаком подозвал странников во времени, принадлежавших к его коллекции. Эти два называли себя жителями восемьдесят третьего тысячелетия. Первобытное одеяние гостей-"внешняя кожа"-морщилось от малейшего движения. Бесчисленные складки змеились, как скопище червей. В их эпоху только-только были изобретены в очередной раз машины времени, и никто не имел представления о невозможности возвращения назад. Странники пребывали в наивной гордыне, полагая, будто в их власти прервать отношения в Герцогом, как только придет охота, и были скорее снисходительны к нему. Его эта спесь умиляла. Герцог Квинский
   наслаждался тем, что его принимают за убогого чудака, и повсюду таскал за собой новинку своей коллекции.
   Скитальцы во времени, услышав команду хозяина, хмыкнули, подмигнули друг другу и проследовали в кубический аэромобиль. Золотые зеркала его граней украшали лиловые и белые цветы.
   Экипаж взвился. Госпожа Кристия помахала вслед рукой.
   Они остались наедине. Вертер опустился на замшелый валун и застыл согбенный, упорно отмалчиваясь в ответ на все попытки подруги приободрить его.
   - О, Вертер,-воскликнула она наконец.-Неужели ничто не сулит тебе счастья?
   - Счастья...-повторил он безнадежно эхом.-Счастья?-И закрылся рукой, словно защищаясь от призрака.-Для меня нет счастья!
   - Но хоть что-то взамен...
   - Смерть, Госпожа Кристия. В ней моя отрада.
   - Так умри, любимый! Через пару дней я воскрешу тебя и тогда...
   - Ты лучше всех, любимая, но и тебе, Владычица, не дано понять устремлений моей души. Я ищу Непримиримого, Неумолимого, Неизбежного! Нашим пращурам все это было ведомо. Они сознавали себя рабами стихий. Не были вольны выбирать свою судьбу. Знали смерть без воскресения и несли тяжкое бремя расплаты за все совершенное, подвластные игре стихий и безоружные перед болезнями и катастрофами. В любое мгновение-на поле сражения и в собственной постели-их мог настичь и покарать бич Слепой Судьбы.
   - Так устрой себе небольшое бичевание. Нынче оно кстати. Настроение твое и так хуже некуда.
   - В начале я должен этого захотеть! Мы потеряли Случайность и изгнали Непредсказуемость из жизни. С нашими Кольцами Власти и генофондами мы, Владычица Кристия, меняем орбиты планет и обращаем прихоти своей фантазии в живую реальность; можем заставить наше старое солнце воссиять ярче нового или вовсе погасить его. Мы повелеваем всем! Ничто не властно над нами!
   - Мы переменчивы и пристрастны, у каждого из нас свой характер, мой угрюмый любовник.
   - Даже характер легко изменим.
   - Только не много охотников переделывать самого себя. Неужели тебе хотелось бы этого? Я была бы безутешна, обнаружив, что Вертер де Гете сделался похож на Герцога Квинского или Железную Орхидею.
   - Но это возможно. Характер, темперамент, вкусы-все, что угодно-по желанию. В мире не осталось невозможного-вот отчего я безутешен, Госпожа Кристия.
   - И все же не понимаю. Облик и сущность мы выбираем по своему вкусу. Скажем, я не слишком умна от нежелания обременять себя излишним умом. Это просто и ясно. А что побуждает неземную любовь к Природе и древнему Естеству? Временами мне чудится за привязанностью к недостижимому самообман, за нимвлюбленность в собственное "я", возросшее до размеров Великой Природы.
   Неприкрытый упрек в эгоизме и напоминание о бесславно завершившейся мистерии искупались искренним жаром, с которым говорила возлюбленная. Вертер медлил с ответом.
   - Такое возможно,-промолвил он, помолчав.-Только дело в другом. Меня гнетет сознание безграничных возможностей. Вот и все.
   - А-а,-протянула Кристия.
   - Жизнь без страданий не имеет смысла. Где вы, трагедии минувшего!
   - Кажется, многие в древности искали в несчастиях смысл жизни. А как желаете мучиться, дорогой? Агрессия эскимосов подойдет?-Тут не слишком искушенная в архаической истории Госпожа Кристия сбилась, но рискнула продолжить:-Хотите испробовать избиение терновыми ветвями? А может быть, штаны из колючей проволоки или огненные щели?
   - Нет, нет. Это так примитивно. Страдать душой, мучиться проблемами этики...
   - Этими бумажками, которые в старину на все клеили. Вертер был готов разрыдаться.
   - Наш мир снисходителен и благожелателен. Все, что может быть сделано, служит лишь развлечению. Вы готовы одобрять меня, если я стану оскорблять ваш вкус. И вы первая, Госпожа Кристия. Все это от отсутствия опасностей и азарта, невозможности риска. Преступлений-и тех не осталось нам, Воспламенительница моей страсти. О, если бы я мог согрешить!
   Неистощимая Наложница нахмурила безупречные бровки, повторяя про себя слова Вертера, раскрыла ему объятия и попросила: - Объясни, что значит согрешить?
   Глава 2, которая содержит отступления, сделанные слушателем
   Для странствующих во времени после единственного визита в будущее уже нет возврата назад. Допустимо лишь краткосрочное пребывание в собственной эпохе. В будущем, где странник не оказывает влияния на ход текущих в его времени событий, он может оставаться сколько угодно. Вернуться в свое прошлое для него крайне затруднительно, а остаться невозможно. Таково свойство Времени.
   Лишь немногие, наиболее умелые, могут преодолеть препятствия и на полчаса вновь оказаться рядом со своей любимой или сделать беглый отчет одному из Слушателей. Что может поведать путешественник во времени о жизни в каком-нибудь семьдесят пятом веке? Сбивчивый рассказ о беглом взгляде на увиденное случайно-вот и весь улов, достающийся мне или другому ученому мужу из призрачного будущего.
   Наши представления о будущем более чем отрывочны. Мы не имеем ни малейшего представления о том, как цивилизации зарождаются, достигают расцвета и отчего гибнут. Почему число планет Солнечной системы меняется от полудюжины до сотни? Почему приходят эпохи нелепых манер и диких нравов, абсурдные и порочные на наш взгляд?
   А может быть, то, что мнится нам заблуждением или безумием, лишь выше нашего разумения?
   Мы выслушиваем сообщения о будущем, поверхностные, зачастую пристрастные. Случается, странник просто не понимает смысла увиденного. Вскоре он исчезает, и наши многочисленные вопросы повисают в воздухе. Почти наверняка их некому будет задать- новая встреча со странником так маловероятна.
   Время защищает свою практичную природу всеобщего порядка и требует неукоснительного подчинения. Только преодолев природу Времени, человек сможет добиться иного положения в этом Мире. Пока же о будущем Земли нам известны скорее легенды, чем
   факты истории. Они способны растревожить воображение поэта и оставляют равнодушным строгого исследователя. Такому мало исчезающих навсегда свидетелей, нужны факты, поддающиеся проверке. Кое-кто в науке вообще склонен относиться к будущему как к некой абстракции. Иные считают отчеты странников галлюцинациями психически неуравновешенных людей и отрицают возможность перемещения во времени.
   Изучение свидетельств из будущего вдохновляет легковерных романтиков, вроде меня.
   Я не стану уверять, что все в этой истории-чистая правда. Общие контуры повествования воссозданы по изложению величайшей искательницы приключений во Времени мисс Уны Перссон. Кое-что плод моей фантазии. Я решился домыслить некоторые обстоятельства, чтобы любовное приключение Вертера де Гете, излишне сухое и лаконичное в подлиннике, приобрело дополнительные краски.
   Реальное существование моего героя в будущем отрицается лишь закоренелыми скептиками. О его жизни повествуют многие, не менее надежные, чем восхитительная мисс Перссон, источники. Хорошо известны и некоторые другие современники Вертера. Эпоха Края Времени привлекает исследователя еще и потому, что, весьма вероятно, скрывает разгадку нашего земного предназначения. Строгие моралисты обнаруживают там бессмысленность человеческого существования, а поэтов, подобных мне, интересуют куда менее глубокомысленные открытия.