Страница:
Фаворит, завернувшись в ковер, спрятался в мансарде. Полтора суток пробыл он в таком жалком положении. Не выдержав, наконец, мучившей его жажды, он решился осторожно спуститься вниз по лестнице В протянутой руке был зажат кошелек, полный золота. Внизу стоял часовой.
«Все это – за глоток воды.» – прохрипел поверженный диктатор.
Солдат швырнул кошелек наземь: «Сюда! Ко мне! Я держу колбасника!» Со всех сторон сбежались солдаты, крестьяне…» Крики о поимке Годоя достигли ушей Карла и Марии-Луизы. Они стали слезно молить Фердинанда заступиться за их любимца. За его спасение они предлагали сыну хорошую цену – корону Испании.
Фердинанд с несколькими гвардейцами бросился в гущу разъяренного народа: «Отдайте его мне! Годой не убежит от суда! – и пнув его ногой, закончил: „Дарую тебе жизнь!“
Принца Мира заточили в маленькой каморке в подвале королевского дворца.
Карлу IV стало ясно, что при создавшемся положении ему остается лишь отказаться от власти. Карл подписал свое отречение в пользу «возлюбленного нашего сына Фернандо, принца Астурийского». Народ встретил отречение ликующими кликами.
Как из рога изобилия посыпались воззвания Фердинанда к испанцам, полные нежных чувств и щедрых посулов.
Все происходившее в Аранхуэсе использовал Наполеон. По его приказу армия Мюрата должна была возможно скорее достигнуть Мадрида и взять в свои руки все нити дворцовых интриг.
24 марта Фердинанд торжественно вступил в Мадрид. Это дало повод к шумным проявлениям народной радости. Мадридцы неистовствовали: расстилали свои плащи под ноги королевскому коню, лобызали колена «Желанного». Еще не умолкли на площадях Мадрида приветственные крики, когда Карл IV, поддавшись внушениям Мюрата, объявил свое отречение вынужденным. Трон, утверждал он, был насильственно захвачен Фердинандом.
Мюрат с первой же встречи показал Фердинанду, что не считает его законным королем Испании. Он отказал Фердинанду в почестях, обязательных в отношении любого члена королевского дома, – позволяет себе сидеть в его присутствии, при обращении к нему опускает королевский титул. Гранды возмущены. Не значит ли все это. что Мюрат поддерживает претензии его отца, требующего обратно «похищенный у него трон»?
Враждующие стороны стали засыпать Наполеона просьбами о вмешательстве. Но он неизменно отвечал, что не намерен вторгаться в домашние дела испанской династии, однако в ближайшее время рассчитывает посетить Мадрид и постарается уладить на месте спор между отцом и сыном.
Бонапарт и не помышлял о путешествии в Испанию Это была лишь новая импровизация все той же лисьей политики. Наполеон послал в испанскую столицу генерала Савари со специальной, весьма щекотливой миссией, обманным путем завлечь Фердинанда и всю королевскую семью на французскую территорию, в Байонну.
Для намерений Бонапарта было очень важно избежать открытого насилия. Он хотел довести авантюру до конца так, чтобы испанские Бурбоны сами, «добровольно» отказались от своих прав на трон. Император рассчитывал, что это поможет впоследствии установить добрые отношения между испанцами и тем правителем, которого он им даст.
8 конце концов Фердинанд приехал в Байонну, где ему объявили, что царствование династии Бурбонов в Испании прекращается На испанский трон вступит государь из фамилии Бонапарта. 6 мая 1808 года он подписал отречение от престола в пользу своего отца Карла IV. Вслед за тем и Карл IV, прибывший в Байонну, подписал документ, по которому уступал свои королевские права на Испанию Наполеону – «единственному государю, способному восстановить там порядок».
Наполеон любил показать себя при случае – великодушным и щедрым. Он подарил Фердинанду замок во французской Наварре и назначил ему поистине королевскую пенсию. Карлу, его супруге и Годою была предоставлена богатая резиденция в императорском замке в Компьене.
9 июля 1808 года старший брат Наполеона Жозеф в сопровождении членов нового правительства, окруженный блестящей толпой испанской знати, сверкающей мундирами и орденами, и высшим духовенством, с почетным эскортом из четырех полков, вступил в пределы своего нового королевства – «почти Франции».
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ В ШВЕЦИИ
ЗАГОВОР МАЛЕ
«Все это – за глоток воды.» – прохрипел поверженный диктатор.
Солдат швырнул кошелек наземь: «Сюда! Ко мне! Я держу колбасника!» Со всех сторон сбежались солдаты, крестьяне…» Крики о поимке Годоя достигли ушей Карла и Марии-Луизы. Они стали слезно молить Фердинанда заступиться за их любимца. За его спасение они предлагали сыну хорошую цену – корону Испании.
Фердинанд с несколькими гвардейцами бросился в гущу разъяренного народа: «Отдайте его мне! Годой не убежит от суда! – и пнув его ногой, закончил: „Дарую тебе жизнь!“
Принца Мира заточили в маленькой каморке в подвале королевского дворца.
Карлу IV стало ясно, что при создавшемся положении ему остается лишь отказаться от власти. Карл подписал свое отречение в пользу «возлюбленного нашего сына Фернандо, принца Астурийского». Народ встретил отречение ликующими кликами.
Как из рога изобилия посыпались воззвания Фердинанда к испанцам, полные нежных чувств и щедрых посулов.
Все происходившее в Аранхуэсе использовал Наполеон. По его приказу армия Мюрата должна была возможно скорее достигнуть Мадрида и взять в свои руки все нити дворцовых интриг.
24 марта Фердинанд торжественно вступил в Мадрид. Это дало повод к шумным проявлениям народной радости. Мадридцы неистовствовали: расстилали свои плащи под ноги королевскому коню, лобызали колена «Желанного». Еще не умолкли на площадях Мадрида приветственные крики, когда Карл IV, поддавшись внушениям Мюрата, объявил свое отречение вынужденным. Трон, утверждал он, был насильственно захвачен Фердинандом.
Мюрат с первой же встречи показал Фердинанду, что не считает его законным королем Испании. Он отказал Фердинанду в почестях, обязательных в отношении любого члена королевского дома, – позволяет себе сидеть в его присутствии, при обращении к нему опускает королевский титул. Гранды возмущены. Не значит ли все это. что Мюрат поддерживает претензии его отца, требующего обратно «похищенный у него трон»?
Враждующие стороны стали засыпать Наполеона просьбами о вмешательстве. Но он неизменно отвечал, что не намерен вторгаться в домашние дела испанской династии, однако в ближайшее время рассчитывает посетить Мадрид и постарается уладить на месте спор между отцом и сыном.
Бонапарт и не помышлял о путешествии в Испанию Это была лишь новая импровизация все той же лисьей политики. Наполеон послал в испанскую столицу генерала Савари со специальной, весьма щекотливой миссией, обманным путем завлечь Фердинанда и всю королевскую семью на французскую территорию, в Байонну.
Для намерений Бонапарта было очень важно избежать открытого насилия. Он хотел довести авантюру до конца так, чтобы испанские Бурбоны сами, «добровольно» отказались от своих прав на трон. Император рассчитывал, что это поможет впоследствии установить добрые отношения между испанцами и тем правителем, которого он им даст.
8 конце концов Фердинанд приехал в Байонну, где ему объявили, что царствование династии Бурбонов в Испании прекращается На испанский трон вступит государь из фамилии Бонапарта. 6 мая 1808 года он подписал отречение от престола в пользу своего отца Карла IV. Вслед за тем и Карл IV, прибывший в Байонну, подписал документ, по которому уступал свои королевские права на Испанию Наполеону – «единственному государю, способному восстановить там порядок».
Наполеон любил показать себя при случае – великодушным и щедрым. Он подарил Фердинанду замок во французской Наварре и назначил ему поистине королевскую пенсию. Карлу, его супруге и Годою была предоставлена богатая резиденция в императорском замке в Компьене.
9 июля 1808 года старший брат Наполеона Жозеф в сопровождении членов нового правительства, окруженный блестящей толпой испанской знати, сверкающей мундирами и орденами, и высшим духовенством, с почетным эскортом из четырех полков, вступил в пределы своего нового королевства – «почти Франции».
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ В ШВЕЦИИ
Швеция. 1809 год
Переворот в марте 1809 года – главное внутриполитическое событие шведской истории за первую половину XIX века – был непосредственно вызван военной катастрофой в Финляндии. Во всех бедствиях, обрушившихся на Швецию в 1807–1808 годах, верхи общества винили Густава IV. Король и в самом деле упорно отстаивал свою безнадежную внешнюю политику. Он самолично ввел непопулярный новый военный налог и в довершение всего оскорбил 120 гвардейских офицеров из «лучших» семей, разжаловав их в армейские офицеры за трусость на поле боя.
Вступив в третью, а затем в четвертую коалиции, Густав IV и после Тильзи-та остался непримиримым врагом Бонапарта, а между тем популярность Наполеона в имущих слоях шведского общества, особенно среди офицеров, росла по мере его побед. Королевское правительство проглядело растущую реальность войны со вторым, не менее грозным противником – Россией, и третьим противником Швеции оказалось Датско-Норвежское королевство. Война подвергла страну тяжкому напряжению сил, привела в ходе военных действий к потере Померании и Финляндии, вторжению русских войск в пределы собственно Швеции.
Финляндская кампания 1808 года обнаружила не только плохую подготовленность шведов к войне, но и низкий боевой дух части командного состава. Решения короля, направленные на продолжение борьбы, все менее ревностно, если не преднамеренно вяло, выполнялись недовольными чиновниками.
Зимой 1808–1809 годов оппозиционные группировки стали разрабатывать план заговора с целью свержения короля и примирения с Наполеоном, заступничество которого надеялись использовать для возврата Финляндии, а затем при поддержке Наполеона заключение мира с Россией и Данией на приемлемых для всех условиях.
Заговор имел два главных центра: один в Стокгольме, где вокруг офицера, инвалида войны барона Я. Седерстрема группировались молодые офицеры и отчасти чиновники, среди них – чиновник судебного ведомства X. Ерта, демонстративно отказавшийся в 1800 году от дворянского звания; другой – в войсках, расквартированных в западно-шведской провинции Вермла, где заговорщиков позже возглавил служивший в Карлстаде, близ норвежского фронта, властный подполковник Г. Адлерспарре, ветеран русско-шведской войны 1788–1790 годов, побывавший в русском плену. Среди военных выделялся также генерал-адъютант К.Ю. Адлеркрейц, отличившийся в Финляндии.
Очаги заговора были связаны между собой. Первоначально было намечено на февраль уличное нападение на короля в столице, но оно было отложено в последний момент.
Первыми выступили заговорщики из западной армии. Начиная с 7 марта они стали стягивать свои воинские части в город Карлстад. Предварительно Адлерспарре заручился условным обещанием датского командующего в Норвегии принца Кристиана Августа Аугустенбургского не возобновлять боевые действия (военное перемирие уже было заключено раньше с согласия шведского короля). Часть оппозиционеров прочила этого, уже пожилого принца, в наследники шведского престола после свержения Густава IV, имея в виду соединение Норвегии и Швеции под флагом одной династии. Обращение к принцу Аугустенбургскому объяснялось также популярностью принца в Норвегии, которую шведские заговорщики надеялись впоследствии прибрать к рукам. В заранее составленном воззвании Адлерспарре объявлял своей целью заключение мира и созыв риксдага для решения вопроса о государственном устройстве страны.
Заговорщиков поддержали солдаты и жители не только Карлстада, но и на всем пути к столице, куда Адлерспарре со своим корпусом двинулся 9 марта. Король, узнав о мятеже и опасаясь заговора в столице, наметил на утро 13 марта 1809 года отъезд в Сконе, где воинскими частями командовал верный ему генерал Ю.К. Толль. Не дожидаясь этого отъезда, Адлеркрейц (находившийся в Стокгольме) с шестью офицерами ворвался в покои короля, обезоружил его и взял под стражу.
Переворот оказался бескровным – Адлеркрейц был уверен в сочувствии офицеров столичного гарнизона и бездействии военного губернатора Стокгольма фельдмаршала М. Клингспура. После неудачной попытки бежать Густав был отправлен в замок Грипсхольм, а 29 марта он отрекся от престола. Регентом и номинальным главой временного правительства согласился стать его престарелый дядя безвольный герцог Карл.
Вопреки желанию герцога и Адлеркрейца, Адлерспарре 22 марта вступил в Стокгольм с поддерживавшими его частями, отныне ставшими главной военной опорой нового режима.
Адлерспарре встречали как освободителя. Солдаты пошвыряли в канал белые нарукавные повязки – непременную часть шведской воинской формы со времени переворота 1772 года, когда их носили сторонники Густава III. Адлерспарре стал своего рода военным диктатором Стокгольма и ведущим членом временного правительства.
Большинство населения в столице встретило переворот с явным облегчением, но без особого восторга.
В первые дни переворот выглядел как смена правящих группировок, да и то лишь частичная. В составе временного правительства наряду с инициаторами переворота оказались бывшие сторонники свергнутого короля, такие, как канцлер Ф. Эренхейм, риксмаршал граф А. Ферсен, фельдмаршал М. Клин-гспур. Правительство поспешило отменить непопулярные военно-финансовые меры короля, созвало риксдаг на 1 мая и разослало своих представителей с мирными предложениями к воюющим державам. Как раз в середине марта передовые части генерала Багратиона высадились в 100 километрах от Стокгольма. В этот критический момент невольно важную услугу новому шведскому правительству оказал русский главнокомандующий генерал Кнорринг, отдавший приказ о выводе русских войск с собственно шведской территории.
Все еще весьма влиятельные и после свержения Густава IV придворные круги (так называемые густавианцы) добивались передачи престола малолетнему сыну арестованного короля, в чем нетрудно было убедить и представителя той же гольштейнской династии – бездетного герцога Карла. Однако офицеры западной армии во главе с Адлерспарре имели другую программу: уволить ближайших советников бывшего главы государства, пополнить правительство представителями всех сословий, немедленно низложить Густава IV и его потомков, провозгласить королем герцога Карла, а в наследники избрать датского или французского кандидата.
Адлерспарре, введенный в правительство, на первых порах держался диктатором и мог, если бы захотел, провести важные социально-политические преобразования. Но он бездействовал из нежелания (как он сам позднее признавался) внести раскол в правящий лагерь перед лицом грозной внешней опасности, а также из страха развязать народную революцию. Ближайшей целью его было укрепить центральную власть и сорвать реакционные династические планы густавианцев.
29 марта на совещании офицеров западной армии во главе с Адлерспарре решено было отложить избрание нового короля до созыва риксдага. Явные густавианцы, например канцлер Ф. Эренхейм, вышли из правительства.
В мае 1809 года, несмотря на угрожающее военное положение, в Стокгольме собрался сословный риксдаг. Среди депутатов, как и внутри нового правительства, сразу же обнаружились серьезные разногласия по вопросам престолонаследия, новой конституции и сословных привилегий. Единодушным было лишь низложение династии Голыитейн-Готторпов вскоре после открытия сессии. Риксдагу предстояло затем избрать короля и принять конституцию.
Регентское правительство добивалось от сословий в первую очередь решения вопроса о короле и лишь затем одобрения конституции. Правительственный проект конституции, так называемый хоконсоновский (по имени его составителя губернатора А. Хоконсона), предусматривал лишь малое ограничение королевской власти. Однако и хоконсоновский проект, и формула «сначала король, потом конституция» были отвергнуты не только бюргерским, но и дворянским сословиями риксдага. Регент и его советники уступили: восторжествовал принцип «сначала конституция, потом король».
Риксдаг избрал конституционный комитет из 15 представителей всех четырех сословий, но с решительным преобладанием дворян и под председательством барона Л.А. Маннергейма. Душой комитета стал его секретарь X. Ерта, формально не вошедший в него, так как он не был депутатом риксдага. Комитет выполнил свою задачу за 14 дней. После того как риксдаг принял, а герцог Карл на следующий день, 6 июня, утвердил конституцию, он был избран королем под именем Карла XIII (1809–1818).
В июле 1809 года наследником был избран упомянутый ранее датский принц Кристиан Аугустенбургский. Бывшему королю после десятимесячного заключения было предложено постоянно пребывать в Швейцарии, где он и прожил около тридцати лет под именем полковника Густавсона.
После заключения Фридрихсгамского мира (сентябрь 1809 года) внутреннее положение в Швеции оставалось крайне напряженным. Горечь поражения, финансовое расстройство, наплыв беженцев из Финляндии, борьба политических группировок мешали стабилизации нового режима. В 1810 году скоропостижно умер принц Аугустенбургский. В народе распространился слух о его отравлении аристократами, во время похорон в Стокгольме произошли уличные столкновения, причем толпой был убит реакционер граф А. Ферзен-млад-ший.
Неустойчивость положения заставляла победителей 1809 года спешить с подысканием нового кандидата на пост наследника. Правящие круги склонялись к избранию одного из датских принцев, что впоследствии сулило объединение скандинавских государств с фактическим преобладанием Швеции. Вместе с тем шведы хотели провести избрание с учетом пожеланий всесильного Наполеона. Однако отправленный с этой целью в Париж лейтенант К.О. Мернер, выполнив свое официальное поручение через шведскую миссию, по собственной инициативе и частным образом предложил вакантный пост кронпринца маршалу Ж. Б. Бернадоту.
Бернадот был известен как способный военный деятель и администратор с большим опытом. Привлекательность его кандидатуры в глазах шведов усиливалась его родством с Наполеоном. Кроме того, будучи французским командующим, а затем губернатором в Северной Германии, Бернадот приобрел популярность у шведского офицерства своим предупредительным отношением к пленным.
Наполеоновский маршал, он же князь Понтекорво, дал свое предварительное согласие, намекая, что его поддержит и сам Наполеон. Император, официально одобрив датского кандидата, действительно выказывал предпочтение Бернадоту. Против кандидатуры датского принца теперь возражал и сам король Дании. В конечном счете правительство Швеции, а за ним и специальный комитет избирательного риксдага пересмотрели свои решения.
21 августа 1810 года сын гасконского адвоката был избран наследным принцем под именем Карла Юхана и в октябре, приняв лютеранскую веру, прибыл в Швецию, где его усыновил уже крайне дряхлый Карл XIII. Принятый тем временем, после получения официального согласия Наполеона, закон о престолонаследии закрепил право на шведскую корону за мужскими членами дома Бернадотов.
Переворот в марте 1809 года – главное внутриполитическое событие шведской истории за первую половину XIX века – был непосредственно вызван военной катастрофой в Финляндии. Во всех бедствиях, обрушившихся на Швецию в 1807–1808 годах, верхи общества винили Густава IV. Король и в самом деле упорно отстаивал свою безнадежную внешнюю политику. Он самолично ввел непопулярный новый военный налог и в довершение всего оскорбил 120 гвардейских офицеров из «лучших» семей, разжаловав их в армейские офицеры за трусость на поле боя.
Вступив в третью, а затем в четвертую коалиции, Густав IV и после Тильзи-та остался непримиримым врагом Бонапарта, а между тем популярность Наполеона в имущих слоях шведского общества, особенно среди офицеров, росла по мере его побед. Королевское правительство проглядело растущую реальность войны со вторым, не менее грозным противником – Россией, и третьим противником Швеции оказалось Датско-Норвежское королевство. Война подвергла страну тяжкому напряжению сил, привела в ходе военных действий к потере Померании и Финляндии, вторжению русских войск в пределы собственно Швеции.
Финляндская кампания 1808 года обнаружила не только плохую подготовленность шведов к войне, но и низкий боевой дух части командного состава. Решения короля, направленные на продолжение борьбы, все менее ревностно, если не преднамеренно вяло, выполнялись недовольными чиновниками.
Зимой 1808–1809 годов оппозиционные группировки стали разрабатывать план заговора с целью свержения короля и примирения с Наполеоном, заступничество которого надеялись использовать для возврата Финляндии, а затем при поддержке Наполеона заключение мира с Россией и Данией на приемлемых для всех условиях.
Заговор имел два главных центра: один в Стокгольме, где вокруг офицера, инвалида войны барона Я. Седерстрема группировались молодые офицеры и отчасти чиновники, среди них – чиновник судебного ведомства X. Ерта, демонстративно отказавшийся в 1800 году от дворянского звания; другой – в войсках, расквартированных в западно-шведской провинции Вермла, где заговорщиков позже возглавил служивший в Карлстаде, близ норвежского фронта, властный подполковник Г. Адлерспарре, ветеран русско-шведской войны 1788–1790 годов, побывавший в русском плену. Среди военных выделялся также генерал-адъютант К.Ю. Адлеркрейц, отличившийся в Финляндии.
Очаги заговора были связаны между собой. Первоначально было намечено на февраль уличное нападение на короля в столице, но оно было отложено в последний момент.
Первыми выступили заговорщики из западной армии. Начиная с 7 марта они стали стягивать свои воинские части в город Карлстад. Предварительно Адлерспарре заручился условным обещанием датского командующего в Норвегии принца Кристиана Августа Аугустенбургского не возобновлять боевые действия (военное перемирие уже было заключено раньше с согласия шведского короля). Часть оппозиционеров прочила этого, уже пожилого принца, в наследники шведского престола после свержения Густава IV, имея в виду соединение Норвегии и Швеции под флагом одной династии. Обращение к принцу Аугустенбургскому объяснялось также популярностью принца в Норвегии, которую шведские заговорщики надеялись впоследствии прибрать к рукам. В заранее составленном воззвании Адлерспарре объявлял своей целью заключение мира и созыв риксдага для решения вопроса о государственном устройстве страны.
Заговорщиков поддержали солдаты и жители не только Карлстада, но и на всем пути к столице, куда Адлерспарре со своим корпусом двинулся 9 марта. Король, узнав о мятеже и опасаясь заговора в столице, наметил на утро 13 марта 1809 года отъезд в Сконе, где воинскими частями командовал верный ему генерал Ю.К. Толль. Не дожидаясь этого отъезда, Адлеркрейц (находившийся в Стокгольме) с шестью офицерами ворвался в покои короля, обезоружил его и взял под стражу.
Переворот оказался бескровным – Адлеркрейц был уверен в сочувствии офицеров столичного гарнизона и бездействии военного губернатора Стокгольма фельдмаршала М. Клингспура. После неудачной попытки бежать Густав был отправлен в замок Грипсхольм, а 29 марта он отрекся от престола. Регентом и номинальным главой временного правительства согласился стать его престарелый дядя безвольный герцог Карл.
Вопреки желанию герцога и Адлеркрейца, Адлерспарре 22 марта вступил в Стокгольм с поддерживавшими его частями, отныне ставшими главной военной опорой нового режима.
Адлерспарре встречали как освободителя. Солдаты пошвыряли в канал белые нарукавные повязки – непременную часть шведской воинской формы со времени переворота 1772 года, когда их носили сторонники Густава III. Адлерспарре стал своего рода военным диктатором Стокгольма и ведущим членом временного правительства.
Большинство населения в столице встретило переворот с явным облегчением, но без особого восторга.
В первые дни переворот выглядел как смена правящих группировок, да и то лишь частичная. В составе временного правительства наряду с инициаторами переворота оказались бывшие сторонники свергнутого короля, такие, как канцлер Ф. Эренхейм, риксмаршал граф А. Ферсен, фельдмаршал М. Клин-гспур. Правительство поспешило отменить непопулярные военно-финансовые меры короля, созвало риксдаг на 1 мая и разослало своих представителей с мирными предложениями к воюющим державам. Как раз в середине марта передовые части генерала Багратиона высадились в 100 километрах от Стокгольма. В этот критический момент невольно важную услугу новому шведскому правительству оказал русский главнокомандующий генерал Кнорринг, отдавший приказ о выводе русских войск с собственно шведской территории.
Все еще весьма влиятельные и после свержения Густава IV придворные круги (так называемые густавианцы) добивались передачи престола малолетнему сыну арестованного короля, в чем нетрудно было убедить и представителя той же гольштейнской династии – бездетного герцога Карла. Однако офицеры западной армии во главе с Адлерспарре имели другую программу: уволить ближайших советников бывшего главы государства, пополнить правительство представителями всех сословий, немедленно низложить Густава IV и его потомков, провозгласить королем герцога Карла, а в наследники избрать датского или французского кандидата.
Адлерспарре, введенный в правительство, на первых порах держался диктатором и мог, если бы захотел, провести важные социально-политические преобразования. Но он бездействовал из нежелания (как он сам позднее признавался) внести раскол в правящий лагерь перед лицом грозной внешней опасности, а также из страха развязать народную революцию. Ближайшей целью его было укрепить центральную власть и сорвать реакционные династические планы густавианцев.
29 марта на совещании офицеров западной армии во главе с Адлерспарре решено было отложить избрание нового короля до созыва риксдага. Явные густавианцы, например канцлер Ф. Эренхейм, вышли из правительства.
В мае 1809 года, несмотря на угрожающее военное положение, в Стокгольме собрался сословный риксдаг. Среди депутатов, как и внутри нового правительства, сразу же обнаружились серьезные разногласия по вопросам престолонаследия, новой конституции и сословных привилегий. Единодушным было лишь низложение династии Голыитейн-Готторпов вскоре после открытия сессии. Риксдагу предстояло затем избрать короля и принять конституцию.
Регентское правительство добивалось от сословий в первую очередь решения вопроса о короле и лишь затем одобрения конституции. Правительственный проект конституции, так называемый хоконсоновский (по имени его составителя губернатора А. Хоконсона), предусматривал лишь малое ограничение королевской власти. Однако и хоконсоновский проект, и формула «сначала король, потом конституция» были отвергнуты не только бюргерским, но и дворянским сословиями риксдага. Регент и его советники уступили: восторжествовал принцип «сначала конституция, потом король».
Риксдаг избрал конституционный комитет из 15 представителей всех четырех сословий, но с решительным преобладанием дворян и под председательством барона Л.А. Маннергейма. Душой комитета стал его секретарь X. Ерта, формально не вошедший в него, так как он не был депутатом риксдага. Комитет выполнил свою задачу за 14 дней. После того как риксдаг принял, а герцог Карл на следующий день, 6 июня, утвердил конституцию, он был избран королем под именем Карла XIII (1809–1818).
В июле 1809 года наследником был избран упомянутый ранее датский принц Кристиан Аугустенбургский. Бывшему королю после десятимесячного заключения было предложено постоянно пребывать в Швейцарии, где он и прожил около тридцати лет под именем полковника Густавсона.
После заключения Фридрихсгамского мира (сентябрь 1809 года) внутреннее положение в Швеции оставалось крайне напряженным. Горечь поражения, финансовое расстройство, наплыв беженцев из Финляндии, борьба политических группировок мешали стабилизации нового режима. В 1810 году скоропостижно умер принц Аугустенбургский. В народе распространился слух о его отравлении аристократами, во время похорон в Стокгольме произошли уличные столкновения, причем толпой был убит реакционер граф А. Ферзен-млад-ший.
Неустойчивость положения заставляла победителей 1809 года спешить с подысканием нового кандидата на пост наследника. Правящие круги склонялись к избранию одного из датских принцев, что впоследствии сулило объединение скандинавских государств с фактическим преобладанием Швеции. Вместе с тем шведы хотели провести избрание с учетом пожеланий всесильного Наполеона. Однако отправленный с этой целью в Париж лейтенант К.О. Мернер, выполнив свое официальное поручение через шведскую миссию, по собственной инициативе и частным образом предложил вакантный пост кронпринца маршалу Ж. Б. Бернадоту.
Бернадот был известен как способный военный деятель и администратор с большим опытом. Привлекательность его кандидатуры в глазах шведов усиливалась его родством с Наполеоном. Кроме того, будучи французским командующим, а затем губернатором в Северной Германии, Бернадот приобрел популярность у шведского офицерства своим предупредительным отношением к пленным.
Наполеоновский маршал, он же князь Понтекорво, дал свое предварительное согласие, намекая, что его поддержит и сам Наполеон. Император, официально одобрив датского кандидата, действительно выказывал предпочтение Бернадоту. Против кандидатуры датского принца теперь возражал и сам король Дании. В конечном счете правительство Швеции, а за ним и специальный комитет избирательного риксдага пересмотрели свои решения.
21 августа 1810 года сын гасконского адвоката был избран наследным принцем под именем Карла Юхана и в октябре, приняв лютеранскую веру, прибыл в Швецию, где его усыновил уже крайне дряхлый Карл XIII. Принятый тем временем, после получения официального согласия Наполеона, закон о престолонаследии закрепил право на шведскую корону за мужскими членами дома Бернадотов.
ЗАГОВОР МАЛЕ
Франция, Париж. Октябрь 1812 года
Из всех врагов Наполеона, включая таких соперников и политических противников, как Моро, Массена, Ожеро или Бернадот, генерал Мале был самым давним и самым непримиримым. Он принадлежал к древнему дворянскому роду. Во время революции Мале стал убежденным якобинцем. В ходе итальянской кампании генерал показал себя инициативным и бесстрашным командиром. За боевые заслуги его произвели в дивизионные генералы. Однако Бонапарт, придя к власти и хорошо зная прошлое Мале, не утвердил его в этом звании, оставив бригадным генералом.
Ходили упорные слухи, что, будучи начальником дижонского военного лагеря, Мале, войдя в сговор с генералом Брюном, собирался арестовать Бонапарта во время инспектирования войск и не сделал этого только потому, что Первый консул в Дижон не поехал…
В 1804 году в Париже был раскрыт так называемый «заговор предположений». Возмутителю спокойствия Мале удавалось какое-то время скрываться от полиции, но затем оц угодил в тюрьме Ла Форс, откуда его перевели в клинику Дюбюиссона. Здесь «лечились» республиканцы, демократы и либералы, разошедшиеся во взглядах с режимом.
Пользуясь своей относительной свободой, Мале через свою жену Де-низ наладил с сообщниками переписку. Один из них, Демайо, сидевший в тюрьме Ла Форс, сообщил, что в той же тюрьме находятся люди, которые при осуществлении переворота могут оказаться незаменимыми. Что же касается установления контактов с ними, то здесь бесценную помощь Мале оказала Софи Гюго – мать знаменитого писателя и любовница отставного бригадного генерала Виктора Лагори, находящегося в тюрьме Ла Форс за участие в заговоре Пишегрю – Кадудаля. В соседней камере сидели генерал Гидаль, пытавшийся поднять восстание в Марселе и ожидавший военного суда, и корсиканский патриот Бокеямпе, человек решительный и пылкий – его арестовали по ошибке, вместо однофамильца.
Поскольку Софи благодаря дружбе с Дениз знала в общих чертах о замыслах Мале и сочувствовала им всей душой, она заочно познакомила его с Гидалем, а Лагори генерал знал и раньше. К этой троице примкнул и Бокеямпе. Штаб восстания был создан.
Мале стал подыскивать надежных людей на воле. В этом ему помог аббат Лафон Имея обширные связи, он познакомил генерала с капралом Жаком Огюстом Рато, сыном бордоского священника, и 28-летним анжуйцем Андре Бутро, также выходцем из семьи священника. Еще одним участником заговора стал испанский монах Хозе Мария Каамано, пострадавший от произвола наполеоновских властей: заподозренный в шпионаже, он без суда и следствия просидел четыре года в тюрьме Ла Форс По поручению Лафона Каамано снял квартиру из трех маленьких комнат на улице Сен-Пьер.
22 октября, сразу после ужина, Мале и Лафон бежали из клиники. Рато и Бутро поджидали их в условленном месте. Через площадь Вогезов и улицу Сен-Жиль заговорщики благополучно добрались до глухого тупика Сен-Пьер.
На конспиративной квартире они занялись подделкой документов. Этим в основном занимался юрист Бутро. Лафон обновлял старые указы и воззвания. Мале составлял черновики, тщательно проверял переписанное и скреплял своей подписью. Наконец приготовления были закончены. Мале переоделся в генеральский мундир. Бутро получил трехцветную ленту комиссара, а Рато – мундир адъютанта.
Все, кроме Лафона, поднялись. Аббат, сославшись на боль в ноге, решил пока остаться У него были другие планы, этой же ночью он бежал из Парижа.
Мале в сопровождении своих спутников направился в центральную казарму. Командующий когортой Сулье был сильно простужен. Когда трое вошли в его комнату, он приподнялся на постели. «Генерал Ламот», – представился Мале. Это был экспромт. Мале вдруг сообразил, что на его мундире нашивки бригадного генерала, а он в качестве военного коменданта Парижа, которым сам себя назначил, должен быть генералом дивизии. И вот, чтобы в первый же момент не посеять подозрения, он избрал псевдоним, взяв имя реального лица. Выдержав паузу, Мале продолжил: «Император умер. Он убит 8 октября под Москвой…»
Затем был зачитан приказ военного коменданта Парижа. Сулье, получившему чин полковника, предписывалось незамедлительно вести вверенные ему войска на Гревскую площадь. Надлежало занять ратушу и вместе с префектом департамента Сены подготовить зал заседаний для временного правительства Под приказом стояла подпись дивизионного генерала Мале.
Заместитель больного Сулье, капитан Пикерель, приступил к выполнению приказа. Так, дождливой ночью 23 октября 1812 года началась одна из самых удивительных авантюр в мировой истории.
Пикерель собирал и выводил из казармы солдат, строя их в каре. Наконец Бутро при колеблющемся свете факела начал читать. «Постановление Сената от 22 октября 1812 года. Сенат, экстренно собравшийся, прослушал сообщение о смерти Наполеона, которая имела место под стенами Москвы 8 числа сего месяца…»
К концу чтения Бутро закашлялся. Мале пришел ему на помощь. Призвав к уничтожению всех, кто станет у них на пути, генерал мимоходом бросил намек на будущую республику: «Соединим же наши силы и дадим родине конституцию, которая принесет подлинное счастье французам!».
Мале приказал капитану Пикерелю послать двух вестовых, снабженных копиями соответствующих документов, в соседние казармы. Два других солдата в сопровождении Рато были отправлены на квартиру Каамано, чтобы забрать генеральские мундиры для Лагори и Гидаля. Пять рот из десятой когорты во главе с капитаном поступали в распоряжение Мале и Бутро, шестая же под командованием Сулье должна была утром идти прямо к ратуше.
Мале со своим отрядом отправился в тюрьму Ла Форс и освободил сообщников. Генерал Лагори, назначенный министром полиции, получил задание вместе с Гидалем и Бутро арестовать префекта Паскье, шефа тайной полиции Демаре, министра полиции Савари, герцога Ровиго Бутро надлежало занять место Паскье. Кроме того, Гидалю поручалось арестовать архиканцлера Кам-басереса, военного министра Кларка и графа Реаля – все трое проживали в одном округе – на улицах Юниверсите, Англе и Лилль. Бокеямпе должен был встретить у ратуши отряд с полковником Сулье, а затем занять должность префекта округа Сены вместо Фрошо, который вошел в состав правительства. Отдав распоряжения, Мале направился в главный штаб на Вандомской площади.
Вестовые, посланные утром из казарм десятой когорты, прекрасно справились с заданием. Прибыв на улицы Миниме и Куртиль, где находились казармы первого и второго батальонов, они передали начальству документы, дополнив их устными рассказами о действиях «генерала Ламота». В обеих казармах командиры подняли людей, совершенно не интересуясь достоверностью информации Если у кого и возникали сомнения, то ненадолго.
Роты поднимались и шли по приказу: одни – занимать казначейство и государственный банк, другие – охранять министерства, третьи —¦ закрывать заставы.
Исполнительный Сулье, получив от нового начальства чин полковника, старался вовсю. В седьмом часу утра, превозмогая болезнь, он поднялся с постели и во главе шестой роты отправился на Гревскую площадь. Прибыв в ратушу, он потребовал графа Фрошо, префекта округа Сены. Фрошо не оказалось – он имел обыкновение ночевать в своей загородной вилле. За ним послали.
Граф Фрошо пользовался полным доверием Наполеона; именно ему он был обязан своим положением, титулом и богатством. Однако известие о смерти императора не слишком взволновало Фрошо, поскольку одновременно с этим ему доложили, что он является членом нового правительства. Вдохновленный полковником Сулье, граф стал готовить главный зал ратуши к приему нового правительства…
Но если средние и нижние звенья механизма работали безотказно, то о верхнем эшелоне этого сказать было нельзя. Штаб Мале – сам он об этом узнал слишком поздно – оказался не на высоте.
Лагори и Гидаль справились с первой частью своей миссии вполне успешно, арестовав Савари, Паскье и Демаре, потом дело застопорилось. Гидаль решил сделать передышку и вместо того чтобы завершить доверенную ему операцию и обезвредить главных сановников империи – Камбасереса, Кларка и Реаля, он пошел подкрепиться спиртным и ему стало не до арестов.
Граф Реаль, член Государственного совета и один из шефов полиции, со времени первых заговоров эпохи Консульства числился в любимцах Наполеона. Легкомысленность Гидаля дорого обошлась заговорщикам. Реаль и военный министр Кларк успели бежать.
Не лучше обстояло и с Нагори. Заняв место Ровиго в министерстве полиции, он не знал, что делать Отправился в ратушу, но там своего шефа не обнаружил и вернулся обратно.
Примерно те же ощущения испытал и Бутро. В кресле Паскье молодой, неопытный юрист растерялся. Через какое-то время он решил бросить все и, выйдя на улицу, смешался с пестрой толпой, не задумываясь о дальнейшем.
Что же касается Бокеямпе, то он, плохо зная язык и слабо представляя, что происходит, с самого начала почувствовал себя не в своей тарелке. И тоже бежал.
Главный виновник всех этих событий не подозревал о невзгодах членов своего штаба. Мале побывал на улице Сент-Оноре в доме № 307 у двух членов организации, которые должны были в положенное время ударить в набатный колокол. Он также распорядился отправить депеши в Марсель, Тулон и Женеву. Теперь ему предстояло обезвредить военно-жандармский аппарат, как перед тем были обезврежены полицейские власти.
Ближайший визит к генералу Гюлену был крайне неприятен уже потому, что тот являлся военным комендантом Парижа. Опасения Мале подтвердились. Гюлен быстро раскрыл авантюру генерала, обозвав его самозванцем. В ответ Мале выхватил пистолет и выстрелил в лицо коменданту. Вместе с капитаном Стеновером, сделавшим вид, будто ничего не произошло, он покинул роскошные покои Гюлена.
История эта глубоко взволновала Мале. Вскоре к первой неприятности при-. бавилась вторая. Одним из тех, на поддержку кого он рассчитывал, причем рассчитывал безоговорочно, был его старый соратник опальный генерал Де-нуайе. Однако посланный к нему адъютант вернулся ни с чем: генерал отказался поддержать заговорщиков.
Из всех врагов Наполеона, включая таких соперников и политических противников, как Моро, Массена, Ожеро или Бернадот, генерал Мале был самым давним и самым непримиримым. Он принадлежал к древнему дворянскому роду. Во время революции Мале стал убежденным якобинцем. В ходе итальянской кампании генерал показал себя инициативным и бесстрашным командиром. За боевые заслуги его произвели в дивизионные генералы. Однако Бонапарт, придя к власти и хорошо зная прошлое Мале, не утвердил его в этом звании, оставив бригадным генералом.
Ходили упорные слухи, что, будучи начальником дижонского военного лагеря, Мале, войдя в сговор с генералом Брюном, собирался арестовать Бонапарта во время инспектирования войск и не сделал этого только потому, что Первый консул в Дижон не поехал…
В 1804 году в Париже был раскрыт так называемый «заговор предположений». Возмутителю спокойствия Мале удавалось какое-то время скрываться от полиции, но затем оц угодил в тюрьме Ла Форс, откуда его перевели в клинику Дюбюиссона. Здесь «лечились» республиканцы, демократы и либералы, разошедшиеся во взглядах с режимом.
Пользуясь своей относительной свободой, Мале через свою жену Де-низ наладил с сообщниками переписку. Один из них, Демайо, сидевший в тюрьме Ла Форс, сообщил, что в той же тюрьме находятся люди, которые при осуществлении переворота могут оказаться незаменимыми. Что же касается установления контактов с ними, то здесь бесценную помощь Мале оказала Софи Гюго – мать знаменитого писателя и любовница отставного бригадного генерала Виктора Лагори, находящегося в тюрьме Ла Форс за участие в заговоре Пишегрю – Кадудаля. В соседней камере сидели генерал Гидаль, пытавшийся поднять восстание в Марселе и ожидавший военного суда, и корсиканский патриот Бокеямпе, человек решительный и пылкий – его арестовали по ошибке, вместо однофамильца.
Поскольку Софи благодаря дружбе с Дениз знала в общих чертах о замыслах Мале и сочувствовала им всей душой, она заочно познакомила его с Гидалем, а Лагори генерал знал и раньше. К этой троице примкнул и Бокеямпе. Штаб восстания был создан.
Мале стал подыскивать надежных людей на воле. В этом ему помог аббат Лафон Имея обширные связи, он познакомил генерала с капралом Жаком Огюстом Рато, сыном бордоского священника, и 28-летним анжуйцем Андре Бутро, также выходцем из семьи священника. Еще одним участником заговора стал испанский монах Хозе Мария Каамано, пострадавший от произвола наполеоновских властей: заподозренный в шпионаже, он без суда и следствия просидел четыре года в тюрьме Ла Форс По поручению Лафона Каамано снял квартиру из трех маленьких комнат на улице Сен-Пьер.
22 октября, сразу после ужина, Мале и Лафон бежали из клиники. Рато и Бутро поджидали их в условленном месте. Через площадь Вогезов и улицу Сен-Жиль заговорщики благополучно добрались до глухого тупика Сен-Пьер.
На конспиративной квартире они занялись подделкой документов. Этим в основном занимался юрист Бутро. Лафон обновлял старые указы и воззвания. Мале составлял черновики, тщательно проверял переписанное и скреплял своей подписью. Наконец приготовления были закончены. Мале переоделся в генеральский мундир. Бутро получил трехцветную ленту комиссара, а Рато – мундир адъютанта.
Все, кроме Лафона, поднялись. Аббат, сославшись на боль в ноге, решил пока остаться У него были другие планы, этой же ночью он бежал из Парижа.
Мале в сопровождении своих спутников направился в центральную казарму. Командующий когортой Сулье был сильно простужен. Когда трое вошли в его комнату, он приподнялся на постели. «Генерал Ламот», – представился Мале. Это был экспромт. Мале вдруг сообразил, что на его мундире нашивки бригадного генерала, а он в качестве военного коменданта Парижа, которым сам себя назначил, должен быть генералом дивизии. И вот, чтобы в первый же момент не посеять подозрения, он избрал псевдоним, взяв имя реального лица. Выдержав паузу, Мале продолжил: «Император умер. Он убит 8 октября под Москвой…»
Затем был зачитан приказ военного коменданта Парижа. Сулье, получившему чин полковника, предписывалось незамедлительно вести вверенные ему войска на Гревскую площадь. Надлежало занять ратушу и вместе с префектом департамента Сены подготовить зал заседаний для временного правительства Под приказом стояла подпись дивизионного генерала Мале.
Заместитель больного Сулье, капитан Пикерель, приступил к выполнению приказа. Так, дождливой ночью 23 октября 1812 года началась одна из самых удивительных авантюр в мировой истории.
Пикерель собирал и выводил из казармы солдат, строя их в каре. Наконец Бутро при колеблющемся свете факела начал читать. «Постановление Сената от 22 октября 1812 года. Сенат, экстренно собравшийся, прослушал сообщение о смерти Наполеона, которая имела место под стенами Москвы 8 числа сего месяца…»
К концу чтения Бутро закашлялся. Мале пришел ему на помощь. Призвав к уничтожению всех, кто станет у них на пути, генерал мимоходом бросил намек на будущую республику: «Соединим же наши силы и дадим родине конституцию, которая принесет подлинное счастье французам!».
Мале приказал капитану Пикерелю послать двух вестовых, снабженных копиями соответствующих документов, в соседние казармы. Два других солдата в сопровождении Рато были отправлены на квартиру Каамано, чтобы забрать генеральские мундиры для Лагори и Гидаля. Пять рот из десятой когорты во главе с капитаном поступали в распоряжение Мале и Бутро, шестая же под командованием Сулье должна была утром идти прямо к ратуше.
Мале со своим отрядом отправился в тюрьму Ла Форс и освободил сообщников. Генерал Лагори, назначенный министром полиции, получил задание вместе с Гидалем и Бутро арестовать префекта Паскье, шефа тайной полиции Демаре, министра полиции Савари, герцога Ровиго Бутро надлежало занять место Паскье. Кроме того, Гидалю поручалось арестовать архиканцлера Кам-басереса, военного министра Кларка и графа Реаля – все трое проживали в одном округе – на улицах Юниверсите, Англе и Лилль. Бокеямпе должен был встретить у ратуши отряд с полковником Сулье, а затем занять должность префекта округа Сены вместо Фрошо, который вошел в состав правительства. Отдав распоряжения, Мале направился в главный штаб на Вандомской площади.
Вестовые, посланные утром из казарм десятой когорты, прекрасно справились с заданием. Прибыв на улицы Миниме и Куртиль, где находились казармы первого и второго батальонов, они передали начальству документы, дополнив их устными рассказами о действиях «генерала Ламота». В обеих казармах командиры подняли людей, совершенно не интересуясь достоверностью информации Если у кого и возникали сомнения, то ненадолго.
Роты поднимались и шли по приказу: одни – занимать казначейство и государственный банк, другие – охранять министерства, третьи —¦ закрывать заставы.
Исполнительный Сулье, получив от нового начальства чин полковника, старался вовсю. В седьмом часу утра, превозмогая болезнь, он поднялся с постели и во главе шестой роты отправился на Гревскую площадь. Прибыв в ратушу, он потребовал графа Фрошо, префекта округа Сены. Фрошо не оказалось – он имел обыкновение ночевать в своей загородной вилле. За ним послали.
Граф Фрошо пользовался полным доверием Наполеона; именно ему он был обязан своим положением, титулом и богатством. Однако известие о смерти императора не слишком взволновало Фрошо, поскольку одновременно с этим ему доложили, что он является членом нового правительства. Вдохновленный полковником Сулье, граф стал готовить главный зал ратуши к приему нового правительства…
Но если средние и нижние звенья механизма работали безотказно, то о верхнем эшелоне этого сказать было нельзя. Штаб Мале – сам он об этом узнал слишком поздно – оказался не на высоте.
Лагори и Гидаль справились с первой частью своей миссии вполне успешно, арестовав Савари, Паскье и Демаре, потом дело застопорилось. Гидаль решил сделать передышку и вместо того чтобы завершить доверенную ему операцию и обезвредить главных сановников империи – Камбасереса, Кларка и Реаля, он пошел подкрепиться спиртным и ему стало не до арестов.
Граф Реаль, член Государственного совета и один из шефов полиции, со времени первых заговоров эпохи Консульства числился в любимцах Наполеона. Легкомысленность Гидаля дорого обошлась заговорщикам. Реаль и военный министр Кларк успели бежать.
Не лучше обстояло и с Нагори. Заняв место Ровиго в министерстве полиции, он не знал, что делать Отправился в ратушу, но там своего шефа не обнаружил и вернулся обратно.
Примерно те же ощущения испытал и Бутро. В кресле Паскье молодой, неопытный юрист растерялся. Через какое-то время он решил бросить все и, выйдя на улицу, смешался с пестрой толпой, не задумываясь о дальнейшем.
Что же касается Бокеямпе, то он, плохо зная язык и слабо представляя, что происходит, с самого начала почувствовал себя не в своей тарелке. И тоже бежал.
Главный виновник всех этих событий не подозревал о невзгодах членов своего штаба. Мале побывал на улице Сент-Оноре в доме № 307 у двух членов организации, которые должны были в положенное время ударить в набатный колокол. Он также распорядился отправить депеши в Марсель, Тулон и Женеву. Теперь ему предстояло обезвредить военно-жандармский аппарат, как перед тем были обезврежены полицейские власти.
Ближайший визит к генералу Гюлену был крайне неприятен уже потому, что тот являлся военным комендантом Парижа. Опасения Мале подтвердились. Гюлен быстро раскрыл авантюру генерала, обозвав его самозванцем. В ответ Мале выхватил пистолет и выстрелил в лицо коменданту. Вместе с капитаном Стеновером, сделавшим вид, будто ничего не произошло, он покинул роскошные покои Гюлена.
История эта глубоко взволновала Мале. Вскоре к первой неприятности при-. бавилась вторая. Одним из тех, на поддержку кого он рассчитывал, причем рассчитывал безоговорочно, был его старый соратник опальный генерал Де-нуайе. Однако посланный к нему адъютант вернулся ни с чем: генерал отказался поддержать заговорщиков.