Страница:
Рамтат завязал под коленями кожаные ремешки своих сандалий и встал. Слуга надел на него кожаную рубашку поверх синей туники и помог облачиться в бронзовые доспехи. Сегодня Рамтату предстояло занять свое место телохранителя рядом с царицей, а эта обязанность не доставляла ему никакой радости. Не то чтобы он не любил свою царицу, но ему казалось, что это дело следовало поручить кому-нибудь другому – тому, кто хочет, чтобы его окружали почестями.
Он водрузил на голову шлем и, торопливо пройдя коридором, вышел в парадную дверь. Рамтат увидел почетный эскорт, который прислала за ним царица, и нахмурился. Это была пустая жизнь, совсем не в его духе. Он любил скакать по пустыне со своими бедуинами или самому заниматься делами в поместьях. Рамтат по натуре не был придворным и предпочитал более простую жизнь.
Но какое значение могло иметь все это теперь, когда Данаи не было рядом?
– Генерал, – сказал один из воинов, подняв в приветствии руку и вручив ему свиток пергамента. – Великая царица приказала передать тебе это. Мы должны немедленно скакать во дворец.
Рамтат развернул пергамент и прочел его, пока подходил к лошади. Мгновением позже он внезапно остановился и посмотрел в сторону дворца. Затем он вскочил на коня и стремительно помчался по улицам. Его почетный эскорт едва поспевал за ним.
Многие горожане знали, кто он такой, и почтительно кланялись ему, когда он проезжал мимо. Но сейчас Рамтат ни на кого не обращал внимания. Цыплята с пронзительным криком разбежались во все стороны, когда его конь задел копытом клетку. Не замечая ничего, Рамтат скакал вперед с одной только мыслью в голове.
Даная!
Сегодня он ее наконец увидит. Его озадачило, что она просила аудиенции у царицы. Что бы это могло значить?
Даная не знала, чем для нее закончится этот день. Она страшно волновалась, когда стражник вел их с Урией по длинному коридору.
Войдя в комнату, девушка увидела, что она гораздо меньше того роскошного тронного зала, где ее принимал царь Птолемей. На возвышении стоял всего один трон – царица Клеопатра правила единолично. В комнате было очень мало людей, но Даная отвела глаза, не желая ни с кем встречаться взглядом.
Она посмотрела на помост и увидела мужчину, который, как она поняла, был верховным жрецом Исиды, потому что на его плечи была наброшена шкура белого тигра. Жрец приветливо кивнул Данае и улыбнулся. Урия находился справа от Данаи, и его твердая уверенность успокаивала ее. Девушка едва не споткнулась, увидев Харика, стоявшего на другом конце комнаты, скрестив руки на груди и буравя ее злобным взглядом.
Урия схватил Данаю за руку.
– Смелее. Право на твоей стороне, и это будет доказано здесь и сейчас.
Вошли двое высоких мужчин и, поднявшись на возвышение, встали по обе стороны трона. Один, судя по внешности, был иностранцем, и Даная решила, что это был сицилиец Аполлодор. Другой, вероятно, был советник царицы Антинон.
Звонкий удар гонга раздался возле двери, и мужской голос возвестил прибытие царицы. Даная так волновалась, что боялась лишиться сознания. Утром она даже не стала завтракать, потому что от запаха пищи ее тошнило. Она низко склонилась и увидела, как пара изящных ног, обутых в золотые, усыпанные драгоценными камнями сандалии, проследовала мимо. Девушка сжала руку Урии, опасаясь, что не сумеет подняться на ноги, и он посмотрел на нее с беспокойством.
Даная медленно подняла голову. Взгляд ее встретился с самыми прекрасными из всех, что ей доводилось видеть, подведенными краской зелеными глазами. Царица Клеопатра была ослепительна в своем синем греческом платье с золотой отделкой. Голова ее была увенчана золотой короной Исиды. Взгляд Данаи привлекла цепочка с подвеской на шее царицы, и сердце девушки сжалось. Украшение в точности повторяло то, что Даная носила на собственной шее.
Глядя в лицо царице Клеопатре, Даная заметила мимолетную улыбку – или нет? Она исчезла так быстро, что девушка усомнилась, не показалось ли ей.
Легкое движение справа от царицы привлекло внимание девушки, и Даная увидела перед собой человека, которого уже не надеялась вновь встретить.
Рамтат не мог отвести от Данаи глаз. Ее черные волосы блестели, как черное дерево; ничем не украшенные, они, словно тонкий шелк, свободно падали ей на плечи. Она была одета просто – в белое платье и кожаные сандалии, но ни одна женщина в комнате не могла бы сравниться с ней, даже царица со всеми своими драгоценностями.
Клеопатра жестом подозвала Рамтата подойти ближе, и он склонил голову, чтобы услышать, что она собирается сказать.
– Все участники уже здесь. Хотелось бы мне знать, чем все это закончится.
– Понятия не имею, сиятельная царица.
– Значит, это и есть та молодая женщина, что похитила сердце моего лучшего генерала. Я не вижу в ней ничего такого, что заслуживало бы столь отважного сердца, как твое, владыка Рамтат. Что особенного ты находишь в ней?
Рамтат знал, что она хочет услышать:
– Она похожа на тебя, сиятельная царица.
Взгляд царицы буравил молодую красавицу.
– Я вижу, что она из Птолемеев. Очень возможно, что она мечтает отнять у меня трон.
Рамтата охватил страх за Данаю.
– Сиятельная царица, вспомни, она покинула безопасное укрытие и пришла к тебе. Разве виновная поступила бы так?
– Ты ее защищаешь!
– Я, как и все присутствующие здесь, жду твоего суда.
– Тогда начнем. – Клеопатра остановила взгляд на миловидном мужчине, который до сегодняшнего дня томился в царской тюрьме. Он выглядел несколько бледнее, чем тот высокомерный господин, каким он выдвигал свои обвинения много недель назад.
– Господин Харик, ты все еще продолжаешь утверждать, что эта молодая женщина твоя рабыня и что она просто выдает себя за дочь господина Мицерина?
Харик согнулся в глубоком поклоне.
– Все так, как я и говорил, милостивая царица. – Он указал на Данаю. – Она моя рабыня, как и тот человек, что стоит рядом с ней.
Царица Клеопатра жестом пригласила Данаю подойти ближе.
– Что ты можешь ответить на обвинение, выдвинутое этим человеком, юная женщина?
Даная нерешительно вышла вперед и изящно поклонилась. Клеопатра торопила:
– Ну, отвечай!
– Сиятельная царица! Это правда, что я не родная дочь господина Мицерина, но я этого не знала вплоть до последнего дня его жизни. Я выросла в уверенности, что я его дочь, и он законно удочерил меня перед смертью.
– Ложь! – закричал Харик. – Она всегда была рабыней в доме моего дяди!
Рамтат наблюдал за Данаей и увидел, как она вздрогнула. Но в ответ ничего не сказала.
– Ты не собираешься защищать себя? – спросила царица, склоняясь ближе. По правде сказать, она забавлялась, наблюдая за муками Рамтата. – Что ты скажешь о своей матери? – Царица встретила ясный честный взгляд молодой женщины.
– Мне сказали, что моя мать умерла в тот день, когда я родилась. Я ничего не знаю о ней, кроме того, что она была рабыней. Мой отец… Господин Мицерин купил ее на невольничьем рынке и позднее сделал своей женой. Она носила ребенка в то время – и через несколько месяцев родила меня.
Царица Клеопатра пристально наблюдала за Данаей, она отлично умела отличать правду от лжи.
– Ты знаешь, кто твой настоящий отец?
– Нет. И господин Мицерин тоже не знал. Он сказал мне, что моя мать очень боялась своего прошлого и сохранила свою тайну до самой смерти.
Царица откинулась назад, понимая, что девушка говорит искренне.
– Значит, ты не стала бы претендовать на статус и состояние своего настоящего отца, если бы узнала, кто он такой?
– Никто не знает, кто он, сиятельная царица, и меня это не волнует. Я не могла бы желать себе лучшего отца, чем тот, который меня вырастил!
– Что ты можешь сказать на все это, господин Харик?
– Ложь, все ложь!
Царица снова повернула голову к Данае:
– У тебя есть документы, доказывающие, что господин Мицерин действительно тебя удочерил?
Харик самодовольно ухмылялся, и Данае пришлось отвести от него взгляд, прежде чем она смогла ответить:
– Да, сиятельная царица.
В комнате наступила тишина, и вдруг Харик воскликнул:
– Это невозможно!
– Почему же, господин Харик? – Царица пристально посмотрела на него.
– Таких документов не существует.
– Мой добрый Келил, у тебя есть такие документы?
– Да, о высочайшая из цариц.
– Передай их мне, я их посмотрю.
Даная не смогла удержаться, чтобы не взглянуть на Рамтата. Он выглядел замкнутым и отстраненным, но не отрывал глаз от ее лица. Хотелось бы ей знать, о чем он думает! Это был совсем не тот человек, что держал ее в своих объятиях, что заставил полюбить себя, – теперь это был преданный слуга царицы, стойкий, суровый, бесчувственный. Даная еле сдержала стремление положить руку на свой слегка округлившийся живот, где рос его ребенок.
Снова подняв взгляд на царицу, Даная наблюдала, как та прочла документ, а затем спросила верховного жреца, как он к нему попал.
– Его передал мне на хранение Урия, иудей.
– Не может быть, – прошипел Харик.
– Господин Харик, ты обвиняешь моего верховного жреца во лжи?
Впервые Харик почувствовал себя неуверенно: он ведь считал, что уничтожил все документы. Он понимал, что глупо обвинять столь уважаемого человека, как верховный жрец, в том, что он говорит неправду. Похоже, господин Мицерин одержал над ним верх даже из могилы. Но Харик подумал еще об одной возможности повернуть дело в свою пользу.
– Я не сомневаюсь, что верховный жрец поверил в то, что документы подлинные. Но насколько я знаю, их мог подделать Урия, иудей. Все знают, что он всегда был неравнодушен к Данае.
Царица поняла, что теперь этот человек попался, и ринулась в наступление для заключительного удара. Господин Харик не отличался особой сообразительностью. Он упрямо лез в западню, которую она ему поставила, и, будучи весьма недалеким, даже не замечал этого.
– Как ты предлагаешь нам поступить, господин Харик?
– Я не прошу предать эту женщину смерти. Я всего лишь хочу забрать свою рабыню Данаю и больше не беспокоить тебя, сиятельная царица.
Рамтат увидел, как царица улыбнулась – она явно что-то замышляла. Клеопатра откинулась назад и остановила на Харике холодный взгляд, который мог бы и мертвого привести в дрожь. Рамтат перевел глаза на Данаю – она выглядела побледневшей и напуганной. Ему страстно хотелось подойти к ней, но он знал, что должен подождать, пока закончится эта игра. Если окажется, что Даная все-таки рабыня, он выкупит ее у Харика, сколько бы это ни стоило.
Царица Клеопатра явно развлекалась:
– Господин Харик, ты настаиваешь, чтобы я вернула тебе в качестве рабыни благородную принцессу из рода Птолемеев и мою единокровную сестру?
В комнате повисла мертвая тишина.
Харик побледнел и быстро отступил назад.
Даная в недоумении широко раскрыла глаза.
Рамтат был потрясен.
Верховный жрец выглядел очень довольным.
Царица Клеопатра удовлетворенно улыбалась.
– Видишь ли, господин Харик, Даная, которая на самом деле является принцессой Данаей, родная дочь моего отца. Разве это не делает ее моей сестрой?
Даная была ошеломлена. Неужели и вправду ее настоящим отцом был покойный царь? Девушка взглянула в глаза Урии и увидела, что он в таком же замешательстве, как и она.
Дрожа, Харик упал на колени и лбом коснулся пола.
– Великая царица, откуда мне было знать? Сохрани мне жизнь, прошу тебя!
Презрение, читавшееся на лице царицы Клеопатры, было очевидно для всех.
– Я сделаю лучше, чем просто сохраню твою жизнь, – я предоставлю другим вынести тебе приговор.
Харик взглянул на царицу с надеждой.
– Всемилостивейшая царица, с этого дня я буду твоим верным и преданным слугой.
Царица Клеопатра кивнула стражнику, стоявшему у двери:
– Пригласи особу, которая вынесет окончательный приговор господину Харику.
Хрупкая маленькая женщина нерешительно вошла в комнату, обратив испуганный взгляд на своего мужа, господина Харика, а затем, в замешательстве, на царицу.
– Выйди вперед, госпожа Тила, – сказал Антинон громовым голосом. – Твоя царица хочет говорить с тобой.
Женщина, дрожа от страха, упала на колени.
– Чем я не угодила тебе, могущественная царица? – спросила она прерывающимся голосом.
– Нет, ты ни в чем не виновата. Я просто хочу спросить тебя, что мне делать с твоим мужем.
Тила еще больше смутилась и неуверенно поднялась на ноги.
– Не мне его судить.
– Ответь царице, – приказал Антинон, – известно ли тебе, почему господин Харик выдвинул обвинения против принцессы Данаи?
Сначала бедная женщина не могла вымолвить ни слова, а потом заговорила так тихо, что ее едва было слышно. Суровый взгляд Антинона заставил ее все объяснить.
– Мой муж всегда был одержим похотью к дочери своего дяди. Он хотел завладеть ею, даже если придется все вокруг разрушить. Он совсем повредился в уме, и мне все равно, что ты с ним сделаешь.
Царица продолжала допрашивать жену Харика:
– Ты всегда думала, что Даная – дочь господина Мицерина?
– Да. Она всегда считалась его дочерью. Кроме этого, я ничего не знаю.
Голос царицы Клеопатры звучал холодно и беспощадно:
– Я решила, как тебя наказать, Харик. Первым делом ты лишаешься всех титулов и званий. Все имущество и владения, которые ты получил от господина Мицерина, переходят к его приемной дочери. Тебя проводят до границы Египта, и ты будешь выслан из страны на все времена. – Царица обернулась к съежившейся от страха жене Харика: – Ты можешь, по желанию, отправиться вместе с мужем или развестись с ним и остаться верной подданной Египта.
Тила, даже не взглянув на презренного мужчину, стоявшего перед царицей на коленях, ответила.
– Я выбираю Египет.
– Очень хорошо. Теперь можешь идти.
Когда Тилу вывели из комнаты, царица подозвала стражника:
– Сопроводить этого человека до границы и проследить, чтобы он покинул страну!
Потребовалось позвать второго стражника, чтобы поднять дрожащего Харика на ноги и практически выволочь его из комнаты.
Все это время Даная держалась с большим достоинством, в гордом молчании ожидая своей участи, но сердце в ее груди бешено колотилось. Слишком много всего произошло. Как могло случиться, что она оказалась дочерью царя? Она не желала такой судьбы. Ей хотелось, чтобы жизнь вернулась к прежнему течению, чтобы все шло так, как было раньше, до того, как ее затянуло в этот водоворот. Даная едва ли заметила, как стражники вытащили Харика из комнаты или когда вывели его жену. Сейчас она тяжело опиралась на Урию и очень надеялась, что не проявит слабости, когда царица вынесет свой приговор ей. Теперь она поняла, почему ее мать была так напугана. Всякий, кто стоял близко к трон\, рисковал жизнью.
Даная подняла голову и внезапно почувствовала, что в воздухе назревает угроза. Какое-то шестое чувство подсказало ей, что сейчас произойдет что-то ужасное. Она быстро осмотрела комнату и была первой, кто заметил опасность. Теодот, учитель царя Птолемея, показался из-за тяжелого занавеса, ведя рядом с собой на цепи гепарда. По отчетливым меткам на его ушах Даная узнана в нем Джабата.
К своему ужасу, девушка увидела, что учитель отстегнул цепь и послал зверя вперед.
– Убей! – пронзительно завопил он. – Убей!
В комнате все словно застыли. Поскольку стражники вышли из комнаты, сопровождая несчастного Харика и его жену, первым, кто начал действовать, был Рамтат. Его кинжал просвистел в воздухе и пронзил сердце учителя, в то же мгновение упавшего на пол. Когда Рамтат обернулся к гепарду, он мгновенно понял свою ошибку. Огромная кошка уже подкрадывалась к царице, а его кинжал торчал в груди Теодота!
Даная сразу заметила, что все внимание гепарда приковано к царице. Когда Джабат, припадая к полу, крался по комнате, он не спускал сверкающих глаз с Клеопатры. Не раздумывая, Даная бросилась вперед в надежде добраться до зверя прежде, чем он нападет на царицу. Девушка взвилась в воздух в тот самый момент, когда гепард распластался в прыжке. С глухим стуком их сплетенные тела рухнули на пол. Крепко обхватив руками шею Джабата, Даная ощутила острую боль в руке, а затем смертоносные когти вонзились ей в плечо.
Аполлодор заслонил собой царицу, а Рамтат поспешил к Данае, с ужасом понимая, что не успевает вовремя. Даная пожертвовала собой, чтобы спасти царице жизнь. Гепард уже подбирался к ее горлу.
Даная обхватила руками голову зверя и сильно ее встряхнула.
– Джабат, посмотри на меня! – Она встряхнула его снова. – Я сказала, посмотри на меня!
Кошка зарычала, оскалив зубы.
– Прекрати! – Даная пыталась не думать о боли, которая пронзила ее. Она направила все силы на то, чтобы унять жажду крови, одолевавшую зверя. – Джабат, ты должен смотреть на меня!
Желтые глаза, уставившиеся ей в лицо, были глазами убийцы – дикими, пустыми, жаждущими только крови. Девушка стукнула кулаком по носу животного, и кошка часто заморгала. Даная поняла, что в этот момент Джабат узнал ее.
– Слушай меня и подчиняйся!
Глухое урчание шло из глотки гепарда. Кошка, еще мгновение назад стремившаяся к убийству, теперь ласково мурлыкала от удовольствия.
Даная испытывала ужасную боль. Зверь своей тяжестью придавил ее к полу. Мир вокруг начал вращаться, и девушка боялась, что потеряет сознание, прежде чем сможет взять животное под контроль.
Она успокаивающе гладила мягкий мех.
– Успокойся. Перестань. Слушай мои слова и подчиняйся.
Рамтат беспомощно стоял рядом. Он держал в руке меч, но боялся ударить, чтобы не задеть Данаю. Он не знал, насколько опасно она ранена, он знал только, что кровь, стекающая на мраморный пол, это ее кровь.
Даная встретилась взглядом с Рамтатом и горестно кивнула ему.
– Ты должен это сделать. Великолепного Джабата испортили злоумышленники и он будет убивать, если оставить его жить.
Рамтат увидел печаль в ее глазах и то, как она ласково гладит рукой шкуру зверя.
– Бей между лопаток, чтобы смерть была мгновенной. – Даная закрыла глаза, и слезы покатились на мягкий мех. Она обхватила голову красавца гепарда и прижала ее к себе, словно ребенка – Бей!
Рамтат ударил точно. Кошка судорожно вздохнула, забилась и умерла.
Рамтат оттащил безжизненное животное от Данаи и отшвырнул в сторону.
– Любимая, – сказал он, опустившись на колени и взяв ее на руки. – Что с тобой?
Сквозь пелену, застилавшую глаза, Даная увидела, как царица встала рядом с ней на колени и перевязала ей рану на плече своим собственным шелковым шарфом.
– Милая сестренка, ты ради меня готова была пожертвовать жизнью. Никто и никогда не сделал для меня и половины этого.
Лица, окружающие Данаю, завертелись в вихре света. Над ней склонились Урия, царица и Рамтат.
– Сиятельная царица, – прошептала Даная так тихо, что Клеопатра должна была низко пригнуться, чтобы расслышать ее слова. – Не допусти, чтобы я потеряла своего ребенка.
Мучительный крик сорвался с губ Рамтата, и он крепко прижал Данаю к груди.
– Отнеси ее в мои покои, – распорядилась царица.
Она посмотрела на мертвого Теодота и обернулась к верховному жрецу: – Выполни все формальности и соверши необходимые обряды, чтобы очистить эту комнату от всякого зла.
Он водрузил на голову шлем и, торопливо пройдя коридором, вышел в парадную дверь. Рамтат увидел почетный эскорт, который прислала за ним царица, и нахмурился. Это была пустая жизнь, совсем не в его духе. Он любил скакать по пустыне со своими бедуинами или самому заниматься делами в поместьях. Рамтат по натуре не был придворным и предпочитал более простую жизнь.
Но какое значение могло иметь все это теперь, когда Данаи не было рядом?
– Генерал, – сказал один из воинов, подняв в приветствии руку и вручив ему свиток пергамента. – Великая царица приказала передать тебе это. Мы должны немедленно скакать во дворец.
Рамтат развернул пергамент и прочел его, пока подходил к лошади. Мгновением позже он внезапно остановился и посмотрел в сторону дворца. Затем он вскочил на коня и стремительно помчался по улицам. Его почетный эскорт едва поспевал за ним.
Многие горожане знали, кто он такой, и почтительно кланялись ему, когда он проезжал мимо. Но сейчас Рамтат ни на кого не обращал внимания. Цыплята с пронзительным криком разбежались во все стороны, когда его конь задел копытом клетку. Не замечая ничего, Рамтат скакал вперед с одной только мыслью в голове.
Даная!
Сегодня он ее наконец увидит. Его озадачило, что она просила аудиенции у царицы. Что бы это могло значить?
Даная не знала, чем для нее закончится этот день. Она страшно волновалась, когда стражник вел их с Урией по длинному коридору.
Войдя в комнату, девушка увидела, что она гораздо меньше того роскошного тронного зала, где ее принимал царь Птолемей. На возвышении стоял всего один трон – царица Клеопатра правила единолично. В комнате было очень мало людей, но Даная отвела глаза, не желая ни с кем встречаться взглядом.
Она посмотрела на помост и увидела мужчину, который, как она поняла, был верховным жрецом Исиды, потому что на его плечи была наброшена шкура белого тигра. Жрец приветливо кивнул Данае и улыбнулся. Урия находился справа от Данаи, и его твердая уверенность успокаивала ее. Девушка едва не споткнулась, увидев Харика, стоявшего на другом конце комнаты, скрестив руки на груди и буравя ее злобным взглядом.
Урия схватил Данаю за руку.
– Смелее. Право на твоей стороне, и это будет доказано здесь и сейчас.
Вошли двое высоких мужчин и, поднявшись на возвышение, встали по обе стороны трона. Один, судя по внешности, был иностранцем, и Даная решила, что это был сицилиец Аполлодор. Другой, вероятно, был советник царицы Антинон.
Звонкий удар гонга раздался возле двери, и мужской голос возвестил прибытие царицы. Даная так волновалась, что боялась лишиться сознания. Утром она даже не стала завтракать, потому что от запаха пищи ее тошнило. Она низко склонилась и увидела, как пара изящных ног, обутых в золотые, усыпанные драгоценными камнями сандалии, проследовала мимо. Девушка сжала руку Урии, опасаясь, что не сумеет подняться на ноги, и он посмотрел на нее с беспокойством.
Даная медленно подняла голову. Взгляд ее встретился с самыми прекрасными из всех, что ей доводилось видеть, подведенными краской зелеными глазами. Царица Клеопатра была ослепительна в своем синем греческом платье с золотой отделкой. Голова ее была увенчана золотой короной Исиды. Взгляд Данаи привлекла цепочка с подвеской на шее царицы, и сердце девушки сжалось. Украшение в точности повторяло то, что Даная носила на собственной шее.
Глядя в лицо царице Клеопатре, Даная заметила мимолетную улыбку – или нет? Она исчезла так быстро, что девушка усомнилась, не показалось ли ей.
Легкое движение справа от царицы привлекло внимание девушки, и Даная увидела перед собой человека, которого уже не надеялась вновь встретить.
Рамтат не мог отвести от Данаи глаз. Ее черные волосы блестели, как черное дерево; ничем не украшенные, они, словно тонкий шелк, свободно падали ей на плечи. Она была одета просто – в белое платье и кожаные сандалии, но ни одна женщина в комнате не могла бы сравниться с ней, даже царица со всеми своими драгоценностями.
Клеопатра жестом подозвала Рамтата подойти ближе, и он склонил голову, чтобы услышать, что она собирается сказать.
– Все участники уже здесь. Хотелось бы мне знать, чем все это закончится.
– Понятия не имею, сиятельная царица.
– Значит, это и есть та молодая женщина, что похитила сердце моего лучшего генерала. Я не вижу в ней ничего такого, что заслуживало бы столь отважного сердца, как твое, владыка Рамтат. Что особенного ты находишь в ней?
Рамтат знал, что она хочет услышать:
– Она похожа на тебя, сиятельная царица.
Взгляд царицы буравил молодую красавицу.
– Я вижу, что она из Птолемеев. Очень возможно, что она мечтает отнять у меня трон.
Рамтата охватил страх за Данаю.
– Сиятельная царица, вспомни, она покинула безопасное укрытие и пришла к тебе. Разве виновная поступила бы так?
– Ты ее защищаешь!
– Я, как и все присутствующие здесь, жду твоего суда.
– Тогда начнем. – Клеопатра остановила взгляд на миловидном мужчине, который до сегодняшнего дня томился в царской тюрьме. Он выглядел несколько бледнее, чем тот высокомерный господин, каким он выдвигал свои обвинения много недель назад.
– Господин Харик, ты все еще продолжаешь утверждать, что эта молодая женщина твоя рабыня и что она просто выдает себя за дочь господина Мицерина?
Харик согнулся в глубоком поклоне.
– Все так, как я и говорил, милостивая царица. – Он указал на Данаю. – Она моя рабыня, как и тот человек, что стоит рядом с ней.
Царица Клеопатра жестом пригласила Данаю подойти ближе.
– Что ты можешь ответить на обвинение, выдвинутое этим человеком, юная женщина?
Даная нерешительно вышла вперед и изящно поклонилась. Клеопатра торопила:
– Ну, отвечай!
– Сиятельная царица! Это правда, что я не родная дочь господина Мицерина, но я этого не знала вплоть до последнего дня его жизни. Я выросла в уверенности, что я его дочь, и он законно удочерил меня перед смертью.
– Ложь! – закричал Харик. – Она всегда была рабыней в доме моего дяди!
Рамтат наблюдал за Данаей и увидел, как она вздрогнула. Но в ответ ничего не сказала.
– Ты не собираешься защищать себя? – спросила царица, склоняясь ближе. По правде сказать, она забавлялась, наблюдая за муками Рамтата. – Что ты скажешь о своей матери? – Царица встретила ясный честный взгляд молодой женщины.
– Мне сказали, что моя мать умерла в тот день, когда я родилась. Я ничего не знаю о ней, кроме того, что она была рабыней. Мой отец… Господин Мицерин купил ее на невольничьем рынке и позднее сделал своей женой. Она носила ребенка в то время – и через несколько месяцев родила меня.
Царица Клеопатра пристально наблюдала за Данаей, она отлично умела отличать правду от лжи.
– Ты знаешь, кто твой настоящий отец?
– Нет. И господин Мицерин тоже не знал. Он сказал мне, что моя мать очень боялась своего прошлого и сохранила свою тайну до самой смерти.
Царица откинулась назад, понимая, что девушка говорит искренне.
– Значит, ты не стала бы претендовать на статус и состояние своего настоящего отца, если бы узнала, кто он такой?
– Никто не знает, кто он, сиятельная царица, и меня это не волнует. Я не могла бы желать себе лучшего отца, чем тот, который меня вырастил!
– Что ты можешь сказать на все это, господин Харик?
– Ложь, все ложь!
Царица снова повернула голову к Данае:
– У тебя есть документы, доказывающие, что господин Мицерин действительно тебя удочерил?
Харик самодовольно ухмылялся, и Данае пришлось отвести от него взгляд, прежде чем она смогла ответить:
– Да, сиятельная царица.
В комнате наступила тишина, и вдруг Харик воскликнул:
– Это невозможно!
– Почему же, господин Харик? – Царица пристально посмотрела на него.
– Таких документов не существует.
– Мой добрый Келил, у тебя есть такие документы?
– Да, о высочайшая из цариц.
– Передай их мне, я их посмотрю.
Даная не смогла удержаться, чтобы не взглянуть на Рамтата. Он выглядел замкнутым и отстраненным, но не отрывал глаз от ее лица. Хотелось бы ей знать, о чем он думает! Это был совсем не тот человек, что держал ее в своих объятиях, что заставил полюбить себя, – теперь это был преданный слуга царицы, стойкий, суровый, бесчувственный. Даная еле сдержала стремление положить руку на свой слегка округлившийся живот, где рос его ребенок.
Снова подняв взгляд на царицу, Даная наблюдала, как та прочла документ, а затем спросила верховного жреца, как он к нему попал.
– Его передал мне на хранение Урия, иудей.
– Не может быть, – прошипел Харик.
– Господин Харик, ты обвиняешь моего верховного жреца во лжи?
Впервые Харик почувствовал себя неуверенно: он ведь считал, что уничтожил все документы. Он понимал, что глупо обвинять столь уважаемого человека, как верховный жрец, в том, что он говорит неправду. Похоже, господин Мицерин одержал над ним верх даже из могилы. Но Харик подумал еще об одной возможности повернуть дело в свою пользу.
– Я не сомневаюсь, что верховный жрец поверил в то, что документы подлинные. Но насколько я знаю, их мог подделать Урия, иудей. Все знают, что он всегда был неравнодушен к Данае.
Царица поняла, что теперь этот человек попался, и ринулась в наступление для заключительного удара. Господин Харик не отличался особой сообразительностью. Он упрямо лез в западню, которую она ему поставила, и, будучи весьма недалеким, даже не замечал этого.
– Как ты предлагаешь нам поступить, господин Харик?
– Я не прошу предать эту женщину смерти. Я всего лишь хочу забрать свою рабыню Данаю и больше не беспокоить тебя, сиятельная царица.
Рамтат увидел, как царица улыбнулась – она явно что-то замышляла. Клеопатра откинулась назад и остановила на Харике холодный взгляд, который мог бы и мертвого привести в дрожь. Рамтат перевел глаза на Данаю – она выглядела побледневшей и напуганной. Ему страстно хотелось подойти к ней, но он знал, что должен подождать, пока закончится эта игра. Если окажется, что Даная все-таки рабыня, он выкупит ее у Харика, сколько бы это ни стоило.
Царица Клеопатра явно развлекалась:
– Господин Харик, ты настаиваешь, чтобы я вернула тебе в качестве рабыни благородную принцессу из рода Птолемеев и мою единокровную сестру?
В комнате повисла мертвая тишина.
Харик побледнел и быстро отступил назад.
Даная в недоумении широко раскрыла глаза.
Рамтат был потрясен.
Верховный жрец выглядел очень довольным.
Царица Клеопатра удовлетворенно улыбалась.
– Видишь ли, господин Харик, Даная, которая на самом деле является принцессой Данаей, родная дочь моего отца. Разве это не делает ее моей сестрой?
Даная была ошеломлена. Неужели и вправду ее настоящим отцом был покойный царь? Девушка взглянула в глаза Урии и увидела, что он в таком же замешательстве, как и она.
Дрожа, Харик упал на колени и лбом коснулся пола.
– Великая царица, откуда мне было знать? Сохрани мне жизнь, прошу тебя!
Презрение, читавшееся на лице царицы Клеопатры, было очевидно для всех.
– Я сделаю лучше, чем просто сохраню твою жизнь, – я предоставлю другим вынести тебе приговор.
Харик взглянул на царицу с надеждой.
– Всемилостивейшая царица, с этого дня я буду твоим верным и преданным слугой.
Царица Клеопатра кивнула стражнику, стоявшему у двери:
– Пригласи особу, которая вынесет окончательный приговор господину Харику.
Хрупкая маленькая женщина нерешительно вошла в комнату, обратив испуганный взгляд на своего мужа, господина Харика, а затем, в замешательстве, на царицу.
– Выйди вперед, госпожа Тила, – сказал Антинон громовым голосом. – Твоя царица хочет говорить с тобой.
Женщина, дрожа от страха, упала на колени.
– Чем я не угодила тебе, могущественная царица? – спросила она прерывающимся голосом.
– Нет, ты ни в чем не виновата. Я просто хочу спросить тебя, что мне делать с твоим мужем.
Тила еще больше смутилась и неуверенно поднялась на ноги.
– Не мне его судить.
– Ответь царице, – приказал Антинон, – известно ли тебе, почему господин Харик выдвинул обвинения против принцессы Данаи?
Сначала бедная женщина не могла вымолвить ни слова, а потом заговорила так тихо, что ее едва было слышно. Суровый взгляд Антинона заставил ее все объяснить.
– Мой муж всегда был одержим похотью к дочери своего дяди. Он хотел завладеть ею, даже если придется все вокруг разрушить. Он совсем повредился в уме, и мне все равно, что ты с ним сделаешь.
Царица продолжала допрашивать жену Харика:
– Ты всегда думала, что Даная – дочь господина Мицерина?
– Да. Она всегда считалась его дочерью. Кроме этого, я ничего не знаю.
Голос царицы Клеопатры звучал холодно и беспощадно:
– Я решила, как тебя наказать, Харик. Первым делом ты лишаешься всех титулов и званий. Все имущество и владения, которые ты получил от господина Мицерина, переходят к его приемной дочери. Тебя проводят до границы Египта, и ты будешь выслан из страны на все времена. – Царица обернулась к съежившейся от страха жене Харика: – Ты можешь, по желанию, отправиться вместе с мужем или развестись с ним и остаться верной подданной Египта.
Тила, даже не взглянув на презренного мужчину, стоявшего перед царицей на коленях, ответила.
– Я выбираю Египет.
– Очень хорошо. Теперь можешь идти.
Когда Тилу вывели из комнаты, царица подозвала стражника:
– Сопроводить этого человека до границы и проследить, чтобы он покинул страну!
Потребовалось позвать второго стражника, чтобы поднять дрожащего Харика на ноги и практически выволочь его из комнаты.
Все это время Даная держалась с большим достоинством, в гордом молчании ожидая своей участи, но сердце в ее груди бешено колотилось. Слишком много всего произошло. Как могло случиться, что она оказалась дочерью царя? Она не желала такой судьбы. Ей хотелось, чтобы жизнь вернулась к прежнему течению, чтобы все шло так, как было раньше, до того, как ее затянуло в этот водоворот. Даная едва ли заметила, как стражники вытащили Харика из комнаты или когда вывели его жену. Сейчас она тяжело опиралась на Урию и очень надеялась, что не проявит слабости, когда царица вынесет свой приговор ей. Теперь она поняла, почему ее мать была так напугана. Всякий, кто стоял близко к трон\, рисковал жизнью.
Даная подняла голову и внезапно почувствовала, что в воздухе назревает угроза. Какое-то шестое чувство подсказало ей, что сейчас произойдет что-то ужасное. Она быстро осмотрела комнату и была первой, кто заметил опасность. Теодот, учитель царя Птолемея, показался из-за тяжелого занавеса, ведя рядом с собой на цепи гепарда. По отчетливым меткам на его ушах Даная узнана в нем Джабата.
К своему ужасу, девушка увидела, что учитель отстегнул цепь и послал зверя вперед.
– Убей! – пронзительно завопил он. – Убей!
В комнате все словно застыли. Поскольку стражники вышли из комнаты, сопровождая несчастного Харика и его жену, первым, кто начал действовать, был Рамтат. Его кинжал просвистел в воздухе и пронзил сердце учителя, в то же мгновение упавшего на пол. Когда Рамтат обернулся к гепарду, он мгновенно понял свою ошибку. Огромная кошка уже подкрадывалась к царице, а его кинжал торчал в груди Теодота!
Даная сразу заметила, что все внимание гепарда приковано к царице. Когда Джабат, припадая к полу, крался по комнате, он не спускал сверкающих глаз с Клеопатры. Не раздумывая, Даная бросилась вперед в надежде добраться до зверя прежде, чем он нападет на царицу. Девушка взвилась в воздух в тот самый момент, когда гепард распластался в прыжке. С глухим стуком их сплетенные тела рухнули на пол. Крепко обхватив руками шею Джабата, Даная ощутила острую боль в руке, а затем смертоносные когти вонзились ей в плечо.
Аполлодор заслонил собой царицу, а Рамтат поспешил к Данае, с ужасом понимая, что не успевает вовремя. Даная пожертвовала собой, чтобы спасти царице жизнь. Гепард уже подбирался к ее горлу.
Даная обхватила руками голову зверя и сильно ее встряхнула.
– Джабат, посмотри на меня! – Она встряхнула его снова. – Я сказала, посмотри на меня!
Кошка зарычала, оскалив зубы.
– Прекрати! – Даная пыталась не думать о боли, которая пронзила ее. Она направила все силы на то, чтобы унять жажду крови, одолевавшую зверя. – Джабат, ты должен смотреть на меня!
Желтые глаза, уставившиеся ей в лицо, были глазами убийцы – дикими, пустыми, жаждущими только крови. Девушка стукнула кулаком по носу животного, и кошка часто заморгала. Даная поняла, что в этот момент Джабат узнал ее.
– Слушай меня и подчиняйся!
Глухое урчание шло из глотки гепарда. Кошка, еще мгновение назад стремившаяся к убийству, теперь ласково мурлыкала от удовольствия.
Даная испытывала ужасную боль. Зверь своей тяжестью придавил ее к полу. Мир вокруг начал вращаться, и девушка боялась, что потеряет сознание, прежде чем сможет взять животное под контроль.
Она успокаивающе гладила мягкий мех.
– Успокойся. Перестань. Слушай мои слова и подчиняйся.
Рамтат беспомощно стоял рядом. Он держал в руке меч, но боялся ударить, чтобы не задеть Данаю. Он не знал, насколько опасно она ранена, он знал только, что кровь, стекающая на мраморный пол, это ее кровь.
Даная встретилась взглядом с Рамтатом и горестно кивнула ему.
– Ты должен это сделать. Великолепного Джабата испортили злоумышленники и он будет убивать, если оставить его жить.
Рамтат увидел печаль в ее глазах и то, как она ласково гладит рукой шкуру зверя.
– Бей между лопаток, чтобы смерть была мгновенной. – Даная закрыла глаза, и слезы покатились на мягкий мех. Она обхватила голову красавца гепарда и прижала ее к себе, словно ребенка – Бей!
Рамтат ударил точно. Кошка судорожно вздохнула, забилась и умерла.
Рамтат оттащил безжизненное животное от Данаи и отшвырнул в сторону.
– Любимая, – сказал он, опустившись на колени и взяв ее на руки. – Что с тобой?
Сквозь пелену, застилавшую глаза, Даная увидела, как царица встала рядом с ней на колени и перевязала ей рану на плече своим собственным шелковым шарфом.
– Милая сестренка, ты ради меня готова была пожертвовать жизнью. Никто и никогда не сделал для меня и половины этого.
Лица, окружающие Данаю, завертелись в вихре света. Над ней склонились Урия, царица и Рамтат.
– Сиятельная царица, – прошептала Даная так тихо, что Клеопатра должна была низко пригнуться, чтобы расслышать ее слова. – Не допусти, чтобы я потеряла своего ребенка.
Мучительный крик сорвался с губ Рамтата, и он крепко прижал Данаю к груди.
– Отнеси ее в мои покои, – распорядилась царица.
Она посмотрела на мертвого Теодота и обернулась к верховному жрецу: – Выполни все формальности и соверши необходимые обряды, чтобы очистить эту комнату от всякого зла.
Глава 26
Даная открыла глаза и попыталась понять, где она. У нее все болело, в особенности левое плечо. Она облизала пересохшие губы и постаралась не думать о терзающей ее боли. Когда в глазах у нее прояснилось, она увидела, что лежит на огромной кровати с мягкими подушками, закрытая дорогим шелковым покрывалом, тонким как паутинка. Комната была большая и роскошно обставленная, несколько ступеней из нее вели на широкую террасу, за которой синело Средиземное море.
Услышав звук отворившейся двери и легкие шаги, Даная увидела царицу Клеопатру, направлявшуюся к ней, и каждое ее движение, исполненное изящества, было прекрасно. Даная попыталась подняться, но царица остановила ее, положив ладонь на ее руку.
– Милая сестренка, ты ранена. Тебе нельзя двигаться, а то рана может открыться.
– Я поправлюсь?
Царица улыбнулась.
– Ты очень сильная – обязательно поправишься.
Даная облизнула губы и положила руку на живот.
– А как мой ребенок?
– С ребенком все в порядке. Но мой лекарь советует тебе подольше оставаться в постели.
Клеопатра ласково смотрела на молодую женщину, которая спасла ей жизнь. Даная была с ней одной крови, и ей очень нужна была семья – нужна была любящая сестра в этот трудный период ее жизни.
– Я тоже ношу ребенка, – призналась царица.
Даная широко раскрыла глаза.
– Ты носишь ребенка Цезаря?
Волшебный смех Клеопатры завораживал; он обладал свойством заставить смеяться каждого, кто его слышал.
– Дорогая сестренка, мы с тобой обе забеременели от воителей и очень умных и прямых мужчин. Сыновья Цезаря и Рамтата смогут править миром.
Даная обнаружила, что ее переполняет сестринская любовь к царице, и в полной мере ощутила кровное родство с ней.
– Скажи, пожалуйста, почему ты называешь меня «милая сестренка»?
– На самом деле это очень просто. Твоя мать, благородная Илана, происходила из рода Птолемеев. Она была двоюродной сестрой моего отца и, по-видимому, единственной женщиной, которую он по-настоящему любил. Когда ты поправишься, я покажу тебе изображение твоей матери.
– Я о ней ничего не знаю.
– Я знала только дворцовые сплетни, пока не отыскала свою старую кормилицу, и она-то и просветила меня. Я узнала все это до того, как ты пришла вчера во дворец, но мне важно было понять, что ты за человек, прежде чем объявить тебя своей сестрой.
Даная удивленно раскрыла глаза.
– Не знаю, что и сказать. Разве может быть так, что мы с тобой в родстве?
– Насколько мне известно, мой отец – наш отец – влюбился в Илану, и она тоже полюбила его. Она уже была беременна от него, когда мать моего единокровного брата Птолемея попыталась ее убить. Может быть, она опасалась ребенка, которого носила Илана, я не знаю. – Клеопатра задумалась. – Как ты, вероятно, знаешь, в этой семье слишком часто ополчались против родственников, но не будем на этом останавливаться. Когда твоя мать скрылась, все думали, что она погибла – наверняка эти слухи распустила мать Птолемея. Моя старая кормилица сказала мне, что после этого отец долгое время был безутешен. – Клеопатра коснулась щеки Данаи. – Так что, видишь, ты моя сестра и высокородная принцесса.
Внезапно взгляд Клеопатры стал жестким.
– Но никогда не допускай даже мысли, что ты имеешь какие-либо права на мой трон.
– Сиятельная царица, мне не нужен твой трон! Лучше мне стать нищей и просить милостыню на пропитание, чем заниматься тем, с чем тебе приходится сталкиваться каждый день.
Напряженность мгновенно исчезла.
– Я знаю, что ты говоришь правду, – сказала Клеопатра. – Если бы ты претендовала на мой трон, то не стала бы рисковать жизнью ради меня. Я никогда не усомнюсь в тебе.
Даная счастливо улыбнулась.
– Я часто пыталась представить себе, кто бы мог быть моим родным отцом, но мне и в голову не приходило, что им может оказаться царь. – В глазах ее мелькнула тоска. – Может быть, однажды ты расскажешь мне о нашем отце.
– А когда ты будешь чувствовать себя лучше, ты сможешь поговорить с моей старой кормилицей о своей матери. Она может рассказать тебе больше, чем я.
Данае становилось все труднее держать глаза открытыми.
– Это ведь твоя комната, не правда ли?
Клеопатра довольно улыбнулась.
– Да, моя. Ты останешься здесь, пока окончательно не поправишься.
– Спасибо тебе за заботу.
– Спасибо тебе, что спасла мою жизнь. – Клеопатра нахмурилась. – Я видела, как кошка бросилась на меня, и знаю, что значит почувствовать дыхание смерти. Затем я увидела, как ты устремилась к кошке и собой заслонила меня. В этот момент я поняла истинное значение преданности. Шрамы на твоей руке и плече покажут всему свету твою храбрость и мужество, и я позабочусь о том, чтобы все относились к тебе с почтением.
Даная не считала нужным сообщать Клеопатре, что когда-то предпочитала видеть Птолемея правителем Египта. Рамтат оказался прав: это была царица, достойная своего высокого титула.
– Я вовсе не проявила храбрости, сиятельная царица. Я просто действовала по первому побуждению, неосознанно.
– Мой славный генерал Рамтат тоже действовал неосознанно, когда бросился к тебе. – Клеопатра многозначительно изогнула бровь. – Он всю ночь провел в саду, ожидая случая повидать тебя. Ты хочешь его видеть?
– Нет.
– Ты носишь его ребенка.
– Я буду растить своего ребенка сама. В его отце я не нуждаюсь.
Грустная улыбка тронула губы Клеопатры.
– В этом, как и во многом другом, мы с тобой очень похожи, милая сестренка. Цезарь уедет, прежде чем родится мой ребенок, хотя мне хотелось бы, чтобы все было иначе.
Он встал и принялся ходить взад и вперед, затем стал смотреть на далекий восход, а чувство вины огромной тяжестью давило на его плечи. Снова тяжело опустившись на скамью, он покачал головой. Когда он вспоминал о том, как иногда обращался с Данаей, ему становилось стыдно.
Услышав звук отворившейся двери и легкие шаги, Даная увидела царицу Клеопатру, направлявшуюся к ней, и каждое ее движение, исполненное изящества, было прекрасно. Даная попыталась подняться, но царица остановила ее, положив ладонь на ее руку.
– Милая сестренка, ты ранена. Тебе нельзя двигаться, а то рана может открыться.
– Я поправлюсь?
Царица улыбнулась.
– Ты очень сильная – обязательно поправишься.
Даная облизнула губы и положила руку на живот.
– А как мой ребенок?
– С ребенком все в порядке. Но мой лекарь советует тебе подольше оставаться в постели.
Клеопатра ласково смотрела на молодую женщину, которая спасла ей жизнь. Даная была с ней одной крови, и ей очень нужна была семья – нужна была любящая сестра в этот трудный период ее жизни.
– Я тоже ношу ребенка, – призналась царица.
Даная широко раскрыла глаза.
– Ты носишь ребенка Цезаря?
Волшебный смех Клеопатры завораживал; он обладал свойством заставить смеяться каждого, кто его слышал.
– Дорогая сестренка, мы с тобой обе забеременели от воителей и очень умных и прямых мужчин. Сыновья Цезаря и Рамтата смогут править миром.
Даная обнаружила, что ее переполняет сестринская любовь к царице, и в полной мере ощутила кровное родство с ней.
– Скажи, пожалуйста, почему ты называешь меня «милая сестренка»?
– На самом деле это очень просто. Твоя мать, благородная Илана, происходила из рода Птолемеев. Она была двоюродной сестрой моего отца и, по-видимому, единственной женщиной, которую он по-настоящему любил. Когда ты поправишься, я покажу тебе изображение твоей матери.
– Я о ней ничего не знаю.
– Я знала только дворцовые сплетни, пока не отыскала свою старую кормилицу, и она-то и просветила меня. Я узнала все это до того, как ты пришла вчера во дворец, но мне важно было понять, что ты за человек, прежде чем объявить тебя своей сестрой.
Даная удивленно раскрыла глаза.
– Не знаю, что и сказать. Разве может быть так, что мы с тобой в родстве?
– Насколько мне известно, мой отец – наш отец – влюбился в Илану, и она тоже полюбила его. Она уже была беременна от него, когда мать моего единокровного брата Птолемея попыталась ее убить. Может быть, она опасалась ребенка, которого носила Илана, я не знаю. – Клеопатра задумалась. – Как ты, вероятно, знаешь, в этой семье слишком часто ополчались против родственников, но не будем на этом останавливаться. Когда твоя мать скрылась, все думали, что она погибла – наверняка эти слухи распустила мать Птолемея. Моя старая кормилица сказала мне, что после этого отец долгое время был безутешен. – Клеопатра коснулась щеки Данаи. – Так что, видишь, ты моя сестра и высокородная принцесса.
Внезапно взгляд Клеопатры стал жестким.
– Но никогда не допускай даже мысли, что ты имеешь какие-либо права на мой трон.
– Сиятельная царица, мне не нужен твой трон! Лучше мне стать нищей и просить милостыню на пропитание, чем заниматься тем, с чем тебе приходится сталкиваться каждый день.
Напряженность мгновенно исчезла.
– Я знаю, что ты говоришь правду, – сказала Клеопатра. – Если бы ты претендовала на мой трон, то не стала бы рисковать жизнью ради меня. Я никогда не усомнюсь в тебе.
Даная счастливо улыбнулась.
– Я часто пыталась представить себе, кто бы мог быть моим родным отцом, но мне и в голову не приходило, что им может оказаться царь. – В глазах ее мелькнула тоска. – Может быть, однажды ты расскажешь мне о нашем отце.
– А когда ты будешь чувствовать себя лучше, ты сможешь поговорить с моей старой кормилицей о своей матери. Она может рассказать тебе больше, чем я.
Данае становилось все труднее держать глаза открытыми.
– Это ведь твоя комната, не правда ли?
Клеопатра довольно улыбнулась.
– Да, моя. Ты останешься здесь, пока окончательно не поправишься.
– Спасибо тебе за заботу.
– Спасибо тебе, что спасла мою жизнь. – Клеопатра нахмурилась. – Я видела, как кошка бросилась на меня, и знаю, что значит почувствовать дыхание смерти. Затем я увидела, как ты устремилась к кошке и собой заслонила меня. В этот момент я поняла истинное значение преданности. Шрамы на твоей руке и плече покажут всему свету твою храбрость и мужество, и я позабочусь о том, чтобы все относились к тебе с почтением.
Даная не считала нужным сообщать Клеопатре, что когда-то предпочитала видеть Птолемея правителем Египта. Рамтат оказался прав: это была царица, достойная своего высокого титула.
– Я вовсе не проявила храбрости, сиятельная царица. Я просто действовала по первому побуждению, неосознанно.
– Мой славный генерал Рамтат тоже действовал неосознанно, когда бросился к тебе. – Клеопатра многозначительно изогнула бровь. – Он всю ночь провел в саду, ожидая случая повидать тебя. Ты хочешь его видеть?
– Нет.
– Ты носишь его ребенка.
– Я буду растить своего ребенка сама. В его отце я не нуждаюсь.
Грустная улыбка тронула губы Клеопатры.
– В этом, как и во многом другом, мы с тобой очень похожи, милая сестренка. Цезарь уедет, прежде чем родится мой ребенок, хотя мне хотелось бы, чтобы все было иначе.
* * *
Рамтат сидел, опустив голову в ладони. Даная, наверное, умерла – он понял это. Она была без сознания, когда он нес ее в покои царицы. Хотя он и пытался что-нибудь выяснить, похоже, никто ничего не знал.Он встал и принялся ходить взад и вперед, затем стал смотреть на далекий восход, а чувство вины огромной тяжестью давило на его плечи. Снова тяжело опустившись на скамью, он покачал головой. Когда он вспоминал о том, как иногда обращался с Данаей, ему становилось стыдно.