Страница:
О'Донохью Ник
Ветеринар для единорога
НИК О'ДОНОХЬЮ
ВЕТЕРИНАР ДЛЯ ЕДИНОРОГА
ПРОЛОГ
Брандал сидел у входа в пещеру, наслаждаясь теплом послеполуденного солнца, золотившего дальние скалы. Справа Ленточный водопад рассекал стену ущелья, низвергаясь в круглое озеро. На верхней части скалы, куда долетала только водяная пыль, росли папоротники и мох; ближе к пещере поток, вытекающий из озера, орошал заросшую цветами лужайку. Асфодели и купальницы, клематис и водосбор, венерины башмачки и сирень - немыслимая смесь одновременно цветущих растений нашла себе приют на этой плодородной почве. Здесь было так славно и мирно, как будто спокойствие поселилось на поляне тысячелетия назад и никогда ничем не может быть разрушено. Среди водосбора послышалась возня, а затем яростный визг. Белый мохнатый комок с запутавшимися в шерсти цветами выкатился под ноги Брандалу. Кошкам-цветочницам, остававшимся котятами всю жизнь, наскучило поджидать в засаде колибри и синеспинок, они решили поохотиться друг на друга. Кошка-цветочница ткнулась в колено Брандала и, не разобравшись, замахнулась на него лапой. Брандал наклонился и погладил животное. - Тебе полагалось бы относиться ко мне с большим почтением, - сказал он строго. - Я ведь как-никак королевских кровей. Кошка подняла мордочку, быстро оглядела человека и потерлась о его ногу; тут же перевернувшись на спину, она замахала в воздухе всеми четырьмя лапами. - Ну хорошо, хорошо. - Брандал погладил пушистый живот, под громкое мурлыканье выбирая из густой шерсти запутавшиеся в ней травинки и листья. - К сожалению, мне надо идти. - Но с места он не двинулся: он чувствовал себя здесь таким умиротворенным, а последние дни ему было не до отдыха. Огромная тень медленно накрыла их обоих. Кошка-цветочница съежилась от страха. Брандал накинул на животное полу плаща и прищурился на солнце, наполовину скрывшееся за крыльями, не уступавшими величиной небольшой тучке. - Все в порядке. Это один из Великих. Вряд ли ему удастся спуститься сюда. - Брандал почесал кошке за ухом, и она снова замурлыкала. - На этот раз он тебя не съест. Да и вообще, он не такой уж плохой - он ведь один из нас. Брандал ощутил толчок - кошка задела его меч. - Осторожно! Он острый. Тебе никогда не приходилось иметь с такими вещами дела? - тихо обратился он к животному. Тень переместилась, и солнечный луч внезапно блеснул на доспехах Брандала. Он откинул плащ, и кошка, мурлыча, задрала голову, намекая, что неплохо бы почесать ее шейку, но тут же насторожилась, принюхиваясь к рукаву. На грубой ткани оказалась засохшая кровь. Брандал отстранился: - Уж не попало ли это на тебя? - Он тщательно осмотрел кошку, нашел несколько пятнышек и счистил их, хоть хищник вовсе не возражал бы против подобного украшения. Было очень важно, чтобы такая кровь не осталась в этой мирной долине. Импульсивно Брандал крепко прижал к себе кошку-цветочницу, не обращая внимания на ее возмущенное сопротивление. - Прости меня, - прошептал он, касаясь щекой мягкого меха с застрявшими в нем соцветиями, - я не хотел этого. Я не хотел, чтобы с нами так случилось. Кошка недовольно запищала. Брандал отпустил ее, и животное нырнуло в чащу цветущего кустарника и пропало из виду. Брандал вздохнул и шагнул в темноту.
ГЛАВА 1
Бидж Воган опустилась на колени перед нижними полками своего шкафа, терпеливо и аккуратно перекладывая содержимое в бумажные пакеты. Два предмета она уложила отдельно: свой стетоскоп, потому что он стоил так дорого, а диафрагму легко повредить, и комбинезон, который, казалось ей, никогда, сколько его ни стирай, не станет снова чистым после курса хирургического лечения крупных животных в загоне ветеринарного колледжа. Бидж вынула три большие тетради - "Патологические роды", "Нервные болезни", "Ортопедия и переломы" - и "Офтальмологию" Северина в потрепанном бумажном переплете. Упаковав их, она положила сверху темные очки, которые надевала при выездах на вызовы: они могли еще пригодиться. По кармашкам рюкзака Бидж рассовала копытный нож (выглядевший как гибрид открывалки для бутылок и отвертки), свой экземпляр "Последнего единорога", ручки, хирургические зажимы и ножницы, выгоревшую бейсболку с эмблемой студенческого клуба. На самой нижней полке нашелся ее неприкосновенный запас - коробка печенья "Ритц", которую она брала с собой на те дежурства, что приходились на обеденное время. Бидж подумала, не съесть ли несколько печенинок сейчас, но потом решительно отставила коробку и продолжала методически опустошать шкаф: еще три тетради с записями историй болезни, футляр с фонариком и запасными батарейками, пенопластовые коробочки от биг-маков. На самом дне лежало мятое и грязное приветствие от Западно-Вирджинского ветеринарного колледжа: колледж поздравлял Бидж Воган "с началом занятий на выпускном курсе". Бидж скомкала бумагу и сунула ее в тот же пакет, что и упаковки от биг-маков. Все же пока, пожалуй, стоит сохранить тетради с записями. Идя по туннелю, соединяющему общежитие с учебным корпусом, Бидж улыбалась и кивала приятелям в запятнанных рабочих халатах, которые все как один с преувеличенной заботой справлялись о ее самочувствии. Бидж поднялась по лестнице, миновала библиотеку и вошла в вестибюль перед смотровой. Ожидающий приема подросток, крепко прижимая к себе взъерошенного кота, с опаской посмотрел на Бидж. Она ободряюще улыбнулась ему и бросила взгляд на дверь кабинета, где шло занятие по диагностике болезней мелких животных. Когда Бидж уже почти миновала дверь, ее внимание привлек женский голос: - И я рекомендовала бы не кормить и не поить животное в течение двадцати четырех часов и немедленно начать внутривенное введение физиологического раствора по шестьдесят кубиков в час, назначила бы антибиотики, а потом щадящую диету. - Это все? - Мужской голос звучал доброжелательно и терпеливо - почти ласково. Студентка - Бидж узнала Марлу Шмидт - ответила неуверенно: - Да, я бы сделала такие назначения, доктор Трулав. - Панкреатит трудно поддается диагностике, юная леди, - продолжал мужской голос; теперь в нем звучало удовлетворение. - Да, это, пожалуй, одна из самых частых ошибок в ветеринарии. И вы уверены, что вам больше нечего добавить? Марла что-то тихо пробормотала. Ее перебил уверенный голос другой студентки: - Можно задать вопрос? - Безусловно, Диди, - ответил доктор Трулав. Вопрос был обращен к Марле. - Но почему не были назначены ежедневные анализы сыворотки крови на амилазу и липазу? - Хороший вопрос, Диди, - одобрительно отозвался Трулав. - Вы ведь ничего не говорили о последующих анализах крови, не правда ли, Марла? - Я как раз собиралась, - начала оправдываться та. Бидж повернулась и быстро пошла от двери, столкнувшись при этом с кем-то и разроняв пакеты. Столкнулась она с Лори. Та наклонилась и умело начала собирать рассыпавшиеся вещи, каким-то образом ухитряясь класть их в том же порядке, как их уложила Бидж. - Боже мой, и угораздило же меня родиться такой неуклюжей! - Да нет, дело во мне, - сказала Бидж, тоже наклоняясь и собирая рассыпанное, но не так ловко, как Лори. "Наверное, дело во мне", - с испугом повторила она про себя. Копытный нож выскользнул из ее пальцев, и Бидж медленно наклонилась за ним, пряча от Лори свое огорчение. - Выглядишь ты лучше. Ты что, проспала весь уик-энд? Это был первый осмысленный вопрос, который Бидж услышала за последнее время. - Да, всю субботу, - ответила она. Бидж не сомкнула глаз две ночи, дрожала все утро в пятницу, а потом пошла к доктору Трулаву и сказала ему, что чувствует себя совсем больной и не может выйти на дежурство. Разговаривая с ним, она начала плакать и никак не могла остановиться. Доктор Трулав похлопал ее по руке, с сочувствием улыбнулся и отправил отсыпаться. А вечером Бидж получила письменное извещение о том, что экзамен по терапии мелких животных она не сдала и должна будет пройти курс повторно. Со слипающимися глазами, плохо соображая, Бидж позвонила доктору Трулаву, чтобы подтвердить получение извещения (он сам к телефону так и не подошел; разговаривала Бидж с его секретаршей), и отправилась спать. Бидж прогнала воспоминания и обнаружила, что Лори все еще вопросительно смотрит на нее. - Сегодня я проснулась уже совсем в норме, отдохнувшей и бодрой. Теперь все в порядке. - Конечно, все в порядке, - ответила Лори решительно. - С тобой и раньше было все в порядке - просто ты переутомилась. Ты хоть с кем-нибудь обсудила все это? С друзьями? С родными? - Ты же знаешь о моей матери, - ответила Бидж сухо. - Да, я знаю. Такое случается чаще, чем ты думаешь, Бидж, и... - она заколебалась, - я слышала, что у нее была неизлечимая болезнь. Бидж коротко кивнула. Она не знала ничего о болезни матери, пока не прочла ее предсмертную записку. В этом-то и был весь ужас. Лори снова спросила: - Так ты говорила с кем-нибудь? - Лори Клейнман, техник-анестезиолог, была слишком молода для того, чтобы опекать студентов, но по характеру не могла не беспокоиться о них. Бидж была рада ее сочувствию. - Я позвонила брату. - Он проявил симпатию, но довольно отстранение наверное, еще не прошел шок, вызванный самоубийством их матери. Бидж тогда рассердилась, что ее горести не так уж его взволновали. - А говорить об этом с друзьями я еще не готова. - Ну, со мной-то ты говоришь. И мне не нравится, что ты так поспешила собрать вещички. На твоем месте я сделала бы это через три недели, по возвращении. Лори говорила так, как будто не испытывала никаких сомнений, но смотрела внимательно и настороженно. Недаром она была учительницей, прежде чем стала анестезиологом. У Бидж (об этом она не сказала даже своему брату) вырвалось: - Может быть, я сюда не вернусь. Лори кивнула: - Я догадывалась, что у тебя может возникнуть такая мысль. Бидж чуть не рассмеялась. - И это все? Ни потрясения, ни огорчения, ни сожаления? - У Бидж были и другие печали, но говорить о них с кем-нибудь - даже с Лори - она еще не могла. Лори грустно улыбнулась: - Ты поставишь крест на своей карьере. О какой карьере речь, подумала Бидж. - Ну ты-то это сделала. - Ты имеешь в виду преподавание? Мне оно не особенно нравилось. А ты ведь по-настоящему любишь ветеринарию... - И провалила один из основных предметов. - Бидж было трудно объяснить, что дело даже не в этом - провал был просто последней каплей. - Это не ты провалила. Тебя провалил доктор Трулав, - поморщилась Лори. Он ведь говорил тебе, что, если у тебя случатся неприятности, ты всегда можешь к нему обратиться. Ну вот, ты и обратилась... Да, он был таким внимательным, понимающим, отнесся к ней так по-отечески. - ...а он прислал тебе письменное уведомление. Он не просто свинья, он трусливая свинья. Бидж с сомнением покачала головой: - Но ведь все говорят, что он превосходный преподаватель. - Это потому, что он сам так говорит, а противоречить ему небезопасно. Все говорят также, что Диди Паррис прекрасная студентка и отличная староста группы. Бидж почувствовала себя неловко. Лори всегда отличалась проницательностью, но что касается доктора Трулава и Диди, тут она проявляла удивительное упрямство, называя одного злобным, а другую мерзавкой. Лори вздохнула: - Не хочешь верить мне насчет Трулава - и не надо, но уж лучше поверь мне вот в чем: ты одна из лучших студенток группы. Все мы так думаем. Бидж сердито вытерла глаза, снова оказавшиеся на мокром месте. Хоть теперь это и не имело особого значения, но она дала себе слово, что никогда больше не заплачет в этом здании. Лори опасливо огляделась: - Как ты думаешь, никто меня не слышал? Не надо было так говорить о Трулаве. Я сама себе противна в таких случаях. - Лори всегда впадала в панику, боясь, что ее откровенные высказывания будут подслушаны. Она поднесла спичку к сигарете. Все анестезиологи пили слишком много кофе и слишком много курили, нуждаясь в стимуляторах. Повернувшись к выходу. Лори добавила: - Кстати, тебя искал доктор Доббс. - Ее улыбка стала почти игривой. - На твоем месте я бы обязательно к нему заглянула. Вдруг он сегодня в хорошей форме. Лори ушла. Бидж вздохнула, переложила пакеты из одной руки в другую и направилась к кабинету Доббса. Дверь кабинета украшали изображение рыжей коровы, брыкающей человека в комбинезоне и резиновых перчатках, черно-белая табличка, на которой значилось: "Доктор Конфетка Доббс", и написанное от руки объявление: "Стучите, даже если дверь открыта". Бидж опустила на пол часть своих пакетов и нерешительно постучалась. Мужской голос произнес: - У двери явно студент, умеющий читать. Должно быть, Бидж. Прошу. Бидж вошла, оставив дверь приоткрытой. Прозвище "Конфетка" было следствием любви семейства Доббс к лошадям вообще и рысаку по имени Сладкая Конфетка в частности. Доктор Доббс, не смущаясь, называл себя так на всех ветеринарных конференциях вместо официального Чарльз Фрэнклин Доббс. Конфетка, которому было около тридцати, явно гордился своими прошлыми достижениями. В добавление к прозвищу он хранил (и носил) ремень с пряжкой, украшенной эмблемой Невадского общества наездников и ковбоев, сувенир времен участия в родео. Манера Конфетки читать лекции явно отражала как его жизнь на ранчо, так и богатый хирургический опыт. С другой стороны, он носил рубашки пастельных тонов и галстуки вместо обычных на ранчо вышитых рубах и при посещении хлевов и стойл - черные резиновые сапоги вместо изукрашенных ковбойских сапожек. В тех редких случаях, когда он надевал головной убор, это была поношенная бейсболка без эмблемы клуба, а не стетсон1. Конфетка редко говорил о своем прошлом, связанном с родео и работой на ранчо. "Конфетка Доббс, - заметила однажды Лори, - держится сам по себе". И добавила (с откровенностью, которой сама же удивилась): "Ну разве не жалость!" Однако сейчас Конфетка вовсе не казался Бидж привлекательным. Подперев голову руками, он пристально посмотрел на девушку и спросил: - Собираешься съездить домой? На одну секунду у Бидж возникла безумная мысль сказать ему, что она собирается вовсе не "съездить", что ее отсутствие продлится гораздо дольше, чем он думает, но вслух она произнесла только: - Да, наверное. - Ты выглядишь посвежевшей. Только отоспаться тебе и было нужно. Что ты собираешься делать дальше? Бидж промолчала. Сейчас, когда вся ее жизнь разлетелась на части, ей было не так уж важно, что делать дальше. Никаких желаний у нее не осталось. Конфетка кашлянул: - Ну, раз у тебя нет никаких планов, как насчет того, чтобы еще раз записаться в группу "Докторов на колесах"? Бидж чуть снова не выронила свои пакеты. - Почему вы спрашиваете? - Потому что мне нужен еще один студент. Бидж подыскивала слова для вежливого отказа, когда Конфетка добавил: - Поставь свои пакеты и закрой дверь. Бидж неохотно подчинилась. Ей неожиданно показалось, что в кабинете нечем дышать. Обычно Конфетка, женатый человек, прекрасно знающий о своей привлекательности, неукоснительно следил за тем, чтобы при всех его разговорах с представительницами прекрасного пола дверь оставалась открытой. Что бы это могло значить? - Я не знала, что вы будете руководить еще одной практикой по крупным животным, - нервно проговорила она. - Это частное мероприятие. - Конфетка кивнул на ее пакеты: - Они не слишком тяжелые? - Что? Ox... - Бидж опустила пакеты на пол. Конфетка оторвал руки от стола, но не показал ей, что держит. - У меня тут кое-что для тебя есть. Будет лучше, если ты захватишь это с собой в одном из пакетов: не стоит оставлять его в шкафу. - Он сдвинул брови. - Что-то последнее время вещи здесь повадились обзаводиться ногами и уходить. Бидж кивнула. Действительно, воровство в колледже не было редкостью. Пока ей везло, и ее стетоскоп и книги были в целости и сохранности, хоть она и решила продать их. - Что вы мне даете? - Да так, ничего особенного. - Конфетка все еще не показывал ей предмет, который держал в руках. - Пожалуй, будет лучше, если это останется в секрете. - Вот как? - Подарок? От Конфетки? Она почувствовала испуг, хотя и была польщена. На курсе было полно более хорошеньких студенток, а уж жена Конфетки - та и вовсе красавица... - До тех пор, пока ты не сделаешь доклад об этом перед началом практики, подчеркнул Конфетка. - Ox! - Бидж не скрывала смущения. "Доклад перед началом практики" означал бы долгие ночи подготовки и утра, когда глаза не открываются, работу в библиотеке, которую нужно как-то втиснуть между сменами в операционной и в отделении интенсивной терапии. Доклад должен давать широкую картину, но одновременно быть подробным; преподаватель и даже другие студенты будут дотошно допрашивать докладчика обо всем - от дозировки лекарств до послеоперационной диеты, от особенностей анестезии до обоснования того, какой толщины нить для сшивания раны нужно использовать в данном случае. Конфетка встал из-за стола: - Только не затопчи меня, бросившись вперед. - Доктор Доббс, я ценю ваше предложение и вашу доброту, но я сомневаюсь... - Конечно, ты сомневаешься, - согласился Конфетка. - Поэтому я и хочу, чтобы ты взглянула на это. Он вручил ей то, что держал в руках. Предмет был дюймов шести длиной, с заостренным концом. С другого конца поверхность была неровной, как если бы он был обломлен. За исключением этого его спиралевидная форма была совершенна: гладкая белая поверхность, плотная текстура, коническое тонкое острие... Бидж повертела предмет в руках, так, чтобы свет падал на него под разными углами. Конфетка наблюдал за девушкой. - Трудно удержаться, правда? Я тоже не мог им налюбоваться. Бидж подняла глаза: - Что это? - Я не всегда буду под рукой, чтобы ответить на любой вопрос. Определи сама. - Конфетка явно развлекался. Бидж была слишком заворожена красотой предмета, чтобы почувствовать себя задетой. - То ли рог, то ли зуб. - Подумав, она добавила: - Если это зуб, то зуб очень крупного животного. - А как ты определила, что это не резной камень или не коготь? - У камня была бы другая текстура. К тому же вы не предложили бы мне сделать доклад о камне. - Пожалуй. Хотя я люблю дурачить простофиль. Ну а почему это не может быть когтем? Бидж подняла предмет к свету. - Любое животное с когтями такой величины неравномерно стерло бы его при ходьбе или копая землю. - Прекрасно, Шерлок, - искренне похвалил ее Конфетка. Его вопросы были трудны, но не содержали подвоха, и он не скупился на похвалу, когда ответ того заслуживал. - Но ты так еще и не сказала мне, что это такое. Бидж продолжала смотреть на предмет, пытаясь сообразить, где она видела что-то подобное. - Практика будет по крупным животным? - Более или менее. Некоторые мелкие тоже обязательно появятся. Бидж потрогала пальцем кончик предмета. Он был острее любого известного ей рога. - Мы будем работать с экзотическими животными? - Бидж затаила дыхание. Все будущие ветеринары зоопарков готовы были перегрызть друг другу горло, только бы попасть на практику по экзотическим животным; другим студентам нечего было на это и надеяться. Ходили слухи о месте в интернатуре в Сан-Диего по коала и в штате Вашингтон по пандам. - Не с теми экзотическими видами, которые ты имеешь в виду, - ответил Конфетка. - Но тут есть свои интересные моменты. - Он явно не торопился рассеять ее недоумение, ожидая, что она скажет о предмете, который держала в руках. Смутное воспоминание о чем-то, что она изучала на биологических курсах, когда готовилась к поступлению в ветеринарный колледж, промелькнуло у нее в голове. Морское млекопитающее со спиральным рогом... - У зверя два таких рога? - Нет. Перед глазами Бидж встала картинка из учебника: светлая пятнистая шкура... живет в Арктике... не кит, но никогда не покидает воды... Как же он называется? Черт возьми, как же?.. - Нарвал, - вдруг с облегчением выпалила Бидж. - Это ведь рог нарвала? Конфетка пристально посмотрел на девушку: - Неплохо. Очень даже неплохо. Замечательная догадка. Бидж улыбнулась, почувствовав намек на то удовольствие, которое ей доставляли жизнь и занятия всего месяц назад. - Но это все-таки только догадка, - добавил Конфетка, - и к тому же неправильная. Не кидайся покупать унты и гидрокостюм, потому что отправляемся мы не в Гренландию. Теперь Бидж оказалась в полной растерянности. - Это сухопутное животное? - Да; такой подсказки ты, пожалуй, заслуживаешь, - протянул Конфетка, внимательно наблюдая за нею. Бидж почти не обратила внимания на его ответ; она снова сосредоточилась на роге. - Сухопутное животное... У антилопы парные рога, да и цвет у них более темный. У козлов рогов тоже два, и к тому же они не такие закрученные - по крайней мере у известных мне видов... У Бидж возникло смутное подозрение, заставившее ее поежиться. Да что там подозрение - уверенность. Конечно. Как она раньше не догадалась. Это же очевидно, только... Только этого животного ведь не существует. Бидж посмотрела на Конфетку. Тот ответил ей невинным взглядом. - Как насчет еще одной попытки, Бидж? Девушка покачала головой. - Правильно, - одобрил Конфетка. - Ветеринарам часто приходится гадать, но много лучше, если они не гадают, а знают. Бидж перевела взгляд на рог, надеясь почерпнуть в нем уверенность. В ее руке лежало нечто гладкое, теплое и абсолютно невероятное. Она прошептала: - Думаю, что я знаю. - Ну так как - думаешь или знаешь? - Конфетка попытался придать вопросу легкость, но в его голосе прозвучало напряжение, как если бы от ее ответа многое зависело. Бидж сглотнула. За последние четыре дня она плакала и при преподавателях, и при однокурсниках; для нее это означало публичное унижение. На нее смотрели, ее жалели; она чувствовала себя смешной и мучилась от стыда. Ей так хотелось, чтобы все это наконец кончилось. Она окинула взглядом кабинет - учебник Мерка по ветеринарии, диплом Конфетки, полученный им в университете Джорджии, - в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы ей найти ответ. В конце концов ей помогла закрытая дверь: даже если она будет выглядеть дурой в глазах еще одного профессора, какое это имеет значение? - Я знаю, - произнесла она дрожащим голосом. Выпрямившись, Бидж посмотрела Конфетке в глаза и сказала гораздо спокойнее: - Но одно мне неизвестно. Ведь это принадлежит животному с телом лошади и... - Надо же забыть название в такой момент! - ...бородой как у козла. На кого оно больше походит - на лошадь или на козла? Конфетка промолчал. Вместо ответа он взял рог у нее из руки. Вынув из кармана рубашки фонарик, он слегка ударил им по рогу, держа его за кончик. Раздавшийся звук напоминал звон маленького серебряного колокольчика. Секунды шли за секундами, и Бидж обнаружила, что звук растет и ширится, как будто находя новые силы в собственном эхе, чистый и глубокий, сначала как звук колокольчика, потом - как звон церковного колокола, потом - как перезвон целой звонницы колоколов; он превосходил все, что Бидж когда-нибудь приходилось слышать. Конфетка сжал рог в руке, и звук мгновенно замер, не оставив после себя отзвуков. Конфетка протянул рог Бидж: - Как правило, только для показа в зоопарках животным приходится восстанавливать обломившиеся рога. Этот случай можно назвать особым. Возьми рог с собой и как следует изучи, а через неделю, в понедельник, сделаешь о нем доклад. - Конфетка снял с полки папку. - Здесь то, что тебе желательно прочесть. Бидж беспомощно смотрела на Конфетку. Если она возьмет рог, она должна взять и папку. Если она возьмет папку, значит, она снова студентка колледжа, снова должна делать доклады, присутствовать на обходах, проводить бессонные ночи с умирающими животными. Она снова выйдет на арену - туда, где она чувствовала себя дурой, неудачницей, бездарью. И ради чего - она ведь теперь не станет практикующим ветеринаром. Если же она не сделает этого, она никогда не узнает, откуда это чудо появилось. Бидж молча взяла рог и осторожно уложила его в тот пакет, где лежал ее стетоскоп. Конфетка передал ей папку, на ней значилось: "Бидж Воган первый доклад". Бидж заглянула внутрь. Там оказалась потрепанная книга в тисненом кожаном переплете. Корешок был оторван, и книгу, чтобы страницы не рассыпались, перетягивала резинка. Бидж сняла ее и раскрыла том. Переплет на ощупь напоминал замшу, но в то же время отличался от любого материала, который Бидж случалось трогать. На титульном листе до абсурда замысловатые старинные готические буквы складывались в название: "Справочник Лао по небиологическим видам". Бидж прочла первый абзац введения: "Я называю эти виды небиологическими, потому что они не подчиняются естественным законам наследственности и изменчивости под влиянием среды; среди их представителей не наблюдается выживания наиболее приспособленных; все попытки человека внести ясность в представления о их жизненном цикле ничего не дают. Эти существа, возможно, бессмертны, несомненно, аморальны, им свойствен анаболизм, но катаболизм отсутствует; они спариваются, размножаются, выкармливают потомство, но не воспроизводят себе подобных; они не откладывают яиц, не строят гнезд. Они не знают ни заботы, ни труда. Представители этих видов - существа, не созданные Господом Ветхого Завета, чтобы жить в райских кущах; шесть дней творения не имеют к ним отношения. Они - мутанты, боковая ветвь - но не вида, а Вселенной, они - причудливые порождения вожделения сфер". Бидж вернула резинку на место и уложила папку вместе со своими учебниками. - Увидимся в следующий понедельник, - сказал ей вслед Конфетка. Дверь за Бидж закрылась прежде, чем она сумела выдавить из себя: - Я приду.
ГЛАВА 2
Вырубленные в скале ступени вели вниз сквозь лес сталактитов - то тоненьких, как сосулька, то огромных, как стволы столетних дубов. Их разнообразные оттенки, образованные слоями отложившихся минеральных солей, скоро стали неразличимы везде, куда не доставал свет факела. На первой площадке каменной лестницы Брандал положил меч и снял доспехи. Их нагрудная пластина была украшена треугольником, образованным из изображений руки, передней ноги с копытом и оперенного крыла. На доспехах была заметна царапина - след неосторожного учебного боя, - и Брандал в сотый раз попытался заполировать ее рукавом.
ВЕТЕРИНАР ДЛЯ ЕДИНОРОГА
ПРОЛОГ
Брандал сидел у входа в пещеру, наслаждаясь теплом послеполуденного солнца, золотившего дальние скалы. Справа Ленточный водопад рассекал стену ущелья, низвергаясь в круглое озеро. На верхней части скалы, куда долетала только водяная пыль, росли папоротники и мох; ближе к пещере поток, вытекающий из озера, орошал заросшую цветами лужайку. Асфодели и купальницы, клематис и водосбор, венерины башмачки и сирень - немыслимая смесь одновременно цветущих растений нашла себе приют на этой плодородной почве. Здесь было так славно и мирно, как будто спокойствие поселилось на поляне тысячелетия назад и никогда ничем не может быть разрушено. Среди водосбора послышалась возня, а затем яростный визг. Белый мохнатый комок с запутавшимися в шерсти цветами выкатился под ноги Брандалу. Кошкам-цветочницам, остававшимся котятами всю жизнь, наскучило поджидать в засаде колибри и синеспинок, они решили поохотиться друг на друга. Кошка-цветочница ткнулась в колено Брандала и, не разобравшись, замахнулась на него лапой. Брандал наклонился и погладил животное. - Тебе полагалось бы относиться ко мне с большим почтением, - сказал он строго. - Я ведь как-никак королевских кровей. Кошка подняла мордочку, быстро оглядела человека и потерлась о его ногу; тут же перевернувшись на спину, она замахала в воздухе всеми четырьмя лапами. - Ну хорошо, хорошо. - Брандал погладил пушистый живот, под громкое мурлыканье выбирая из густой шерсти запутавшиеся в ней травинки и листья. - К сожалению, мне надо идти. - Но с места он не двинулся: он чувствовал себя здесь таким умиротворенным, а последние дни ему было не до отдыха. Огромная тень медленно накрыла их обоих. Кошка-цветочница съежилась от страха. Брандал накинул на животное полу плаща и прищурился на солнце, наполовину скрывшееся за крыльями, не уступавшими величиной небольшой тучке. - Все в порядке. Это один из Великих. Вряд ли ему удастся спуститься сюда. - Брандал почесал кошке за ухом, и она снова замурлыкала. - На этот раз он тебя не съест. Да и вообще, он не такой уж плохой - он ведь один из нас. Брандал ощутил толчок - кошка задела его меч. - Осторожно! Он острый. Тебе никогда не приходилось иметь с такими вещами дела? - тихо обратился он к животному. Тень переместилась, и солнечный луч внезапно блеснул на доспехах Брандала. Он откинул плащ, и кошка, мурлыча, задрала голову, намекая, что неплохо бы почесать ее шейку, но тут же насторожилась, принюхиваясь к рукаву. На грубой ткани оказалась засохшая кровь. Брандал отстранился: - Уж не попало ли это на тебя? - Он тщательно осмотрел кошку, нашел несколько пятнышек и счистил их, хоть хищник вовсе не возражал бы против подобного украшения. Было очень важно, чтобы такая кровь не осталась в этой мирной долине. Импульсивно Брандал крепко прижал к себе кошку-цветочницу, не обращая внимания на ее возмущенное сопротивление. - Прости меня, - прошептал он, касаясь щекой мягкого меха с застрявшими в нем соцветиями, - я не хотел этого. Я не хотел, чтобы с нами так случилось. Кошка недовольно запищала. Брандал отпустил ее, и животное нырнуло в чащу цветущего кустарника и пропало из виду. Брандал вздохнул и шагнул в темноту.
ГЛАВА 1
Бидж Воган опустилась на колени перед нижними полками своего шкафа, терпеливо и аккуратно перекладывая содержимое в бумажные пакеты. Два предмета она уложила отдельно: свой стетоскоп, потому что он стоил так дорого, а диафрагму легко повредить, и комбинезон, который, казалось ей, никогда, сколько его ни стирай, не станет снова чистым после курса хирургического лечения крупных животных в загоне ветеринарного колледжа. Бидж вынула три большие тетради - "Патологические роды", "Нервные болезни", "Ортопедия и переломы" - и "Офтальмологию" Северина в потрепанном бумажном переплете. Упаковав их, она положила сверху темные очки, которые надевала при выездах на вызовы: они могли еще пригодиться. По кармашкам рюкзака Бидж рассовала копытный нож (выглядевший как гибрид открывалки для бутылок и отвертки), свой экземпляр "Последнего единорога", ручки, хирургические зажимы и ножницы, выгоревшую бейсболку с эмблемой студенческого клуба. На самой нижней полке нашелся ее неприкосновенный запас - коробка печенья "Ритц", которую она брала с собой на те дежурства, что приходились на обеденное время. Бидж подумала, не съесть ли несколько печенинок сейчас, но потом решительно отставила коробку и продолжала методически опустошать шкаф: еще три тетради с записями историй болезни, футляр с фонариком и запасными батарейками, пенопластовые коробочки от биг-маков. На самом дне лежало мятое и грязное приветствие от Западно-Вирджинского ветеринарного колледжа: колледж поздравлял Бидж Воган "с началом занятий на выпускном курсе". Бидж скомкала бумагу и сунула ее в тот же пакет, что и упаковки от биг-маков. Все же пока, пожалуй, стоит сохранить тетради с записями. Идя по туннелю, соединяющему общежитие с учебным корпусом, Бидж улыбалась и кивала приятелям в запятнанных рабочих халатах, которые все как один с преувеличенной заботой справлялись о ее самочувствии. Бидж поднялась по лестнице, миновала библиотеку и вошла в вестибюль перед смотровой. Ожидающий приема подросток, крепко прижимая к себе взъерошенного кота, с опаской посмотрел на Бидж. Она ободряюще улыбнулась ему и бросила взгляд на дверь кабинета, где шло занятие по диагностике болезней мелких животных. Когда Бидж уже почти миновала дверь, ее внимание привлек женский голос: - И я рекомендовала бы не кормить и не поить животное в течение двадцати четырех часов и немедленно начать внутривенное введение физиологического раствора по шестьдесят кубиков в час, назначила бы антибиотики, а потом щадящую диету. - Это все? - Мужской голос звучал доброжелательно и терпеливо - почти ласково. Студентка - Бидж узнала Марлу Шмидт - ответила неуверенно: - Да, я бы сделала такие назначения, доктор Трулав. - Панкреатит трудно поддается диагностике, юная леди, - продолжал мужской голос; теперь в нем звучало удовлетворение. - Да, это, пожалуй, одна из самых частых ошибок в ветеринарии. И вы уверены, что вам больше нечего добавить? Марла что-то тихо пробормотала. Ее перебил уверенный голос другой студентки: - Можно задать вопрос? - Безусловно, Диди, - ответил доктор Трулав. Вопрос был обращен к Марле. - Но почему не были назначены ежедневные анализы сыворотки крови на амилазу и липазу? - Хороший вопрос, Диди, - одобрительно отозвался Трулав. - Вы ведь ничего не говорили о последующих анализах крови, не правда ли, Марла? - Я как раз собиралась, - начала оправдываться та. Бидж повернулась и быстро пошла от двери, столкнувшись при этом с кем-то и разроняв пакеты. Столкнулась она с Лори. Та наклонилась и умело начала собирать рассыпавшиеся вещи, каким-то образом ухитряясь класть их в том же порядке, как их уложила Бидж. - Боже мой, и угораздило же меня родиться такой неуклюжей! - Да нет, дело во мне, - сказала Бидж, тоже наклоняясь и собирая рассыпанное, но не так ловко, как Лори. "Наверное, дело во мне", - с испугом повторила она про себя. Копытный нож выскользнул из ее пальцев, и Бидж медленно наклонилась за ним, пряча от Лори свое огорчение. - Выглядишь ты лучше. Ты что, проспала весь уик-энд? Это был первый осмысленный вопрос, который Бидж услышала за последнее время. - Да, всю субботу, - ответила она. Бидж не сомкнула глаз две ночи, дрожала все утро в пятницу, а потом пошла к доктору Трулаву и сказала ему, что чувствует себя совсем больной и не может выйти на дежурство. Разговаривая с ним, она начала плакать и никак не могла остановиться. Доктор Трулав похлопал ее по руке, с сочувствием улыбнулся и отправил отсыпаться. А вечером Бидж получила письменное извещение о том, что экзамен по терапии мелких животных она не сдала и должна будет пройти курс повторно. Со слипающимися глазами, плохо соображая, Бидж позвонила доктору Трулаву, чтобы подтвердить получение извещения (он сам к телефону так и не подошел; разговаривала Бидж с его секретаршей), и отправилась спать. Бидж прогнала воспоминания и обнаружила, что Лори все еще вопросительно смотрит на нее. - Сегодня я проснулась уже совсем в норме, отдохнувшей и бодрой. Теперь все в порядке. - Конечно, все в порядке, - ответила Лори решительно. - С тобой и раньше было все в порядке - просто ты переутомилась. Ты хоть с кем-нибудь обсудила все это? С друзьями? С родными? - Ты же знаешь о моей матери, - ответила Бидж сухо. - Да, я знаю. Такое случается чаще, чем ты думаешь, Бидж, и... - она заколебалась, - я слышала, что у нее была неизлечимая болезнь. Бидж коротко кивнула. Она не знала ничего о болезни матери, пока не прочла ее предсмертную записку. В этом-то и был весь ужас. Лори снова спросила: - Так ты говорила с кем-нибудь? - Лори Клейнман, техник-анестезиолог, была слишком молода для того, чтобы опекать студентов, но по характеру не могла не беспокоиться о них. Бидж была рада ее сочувствию. - Я позвонила брату. - Он проявил симпатию, но довольно отстранение наверное, еще не прошел шок, вызванный самоубийством их матери. Бидж тогда рассердилась, что ее горести не так уж его взволновали. - А говорить об этом с друзьями я еще не готова. - Ну, со мной-то ты говоришь. И мне не нравится, что ты так поспешила собрать вещички. На твоем месте я сделала бы это через три недели, по возвращении. Лори говорила так, как будто не испытывала никаких сомнений, но смотрела внимательно и настороженно. Недаром она была учительницей, прежде чем стала анестезиологом. У Бидж (об этом она не сказала даже своему брату) вырвалось: - Может быть, я сюда не вернусь. Лори кивнула: - Я догадывалась, что у тебя может возникнуть такая мысль. Бидж чуть не рассмеялась. - И это все? Ни потрясения, ни огорчения, ни сожаления? - У Бидж были и другие печали, но говорить о них с кем-нибудь - даже с Лори - она еще не могла. Лори грустно улыбнулась: - Ты поставишь крест на своей карьере. О какой карьере речь, подумала Бидж. - Ну ты-то это сделала. - Ты имеешь в виду преподавание? Мне оно не особенно нравилось. А ты ведь по-настоящему любишь ветеринарию... - И провалила один из основных предметов. - Бидж было трудно объяснить, что дело даже не в этом - провал был просто последней каплей. - Это не ты провалила. Тебя провалил доктор Трулав, - поморщилась Лори. Он ведь говорил тебе, что, если у тебя случатся неприятности, ты всегда можешь к нему обратиться. Ну вот, ты и обратилась... Да, он был таким внимательным, понимающим, отнесся к ней так по-отечески. - ...а он прислал тебе письменное уведомление. Он не просто свинья, он трусливая свинья. Бидж с сомнением покачала головой: - Но ведь все говорят, что он превосходный преподаватель. - Это потому, что он сам так говорит, а противоречить ему небезопасно. Все говорят также, что Диди Паррис прекрасная студентка и отличная староста группы. Бидж почувствовала себя неловко. Лори всегда отличалась проницательностью, но что касается доктора Трулава и Диди, тут она проявляла удивительное упрямство, называя одного злобным, а другую мерзавкой. Лори вздохнула: - Не хочешь верить мне насчет Трулава - и не надо, но уж лучше поверь мне вот в чем: ты одна из лучших студенток группы. Все мы так думаем. Бидж сердито вытерла глаза, снова оказавшиеся на мокром месте. Хоть теперь это и не имело особого значения, но она дала себе слово, что никогда больше не заплачет в этом здании. Лори опасливо огляделась: - Как ты думаешь, никто меня не слышал? Не надо было так говорить о Трулаве. Я сама себе противна в таких случаях. - Лори всегда впадала в панику, боясь, что ее откровенные высказывания будут подслушаны. Она поднесла спичку к сигарете. Все анестезиологи пили слишком много кофе и слишком много курили, нуждаясь в стимуляторах. Повернувшись к выходу. Лори добавила: - Кстати, тебя искал доктор Доббс. - Ее улыбка стала почти игривой. - На твоем месте я бы обязательно к нему заглянула. Вдруг он сегодня в хорошей форме. Лори ушла. Бидж вздохнула, переложила пакеты из одной руки в другую и направилась к кабинету Доббса. Дверь кабинета украшали изображение рыжей коровы, брыкающей человека в комбинезоне и резиновых перчатках, черно-белая табличка, на которой значилось: "Доктор Конфетка Доббс", и написанное от руки объявление: "Стучите, даже если дверь открыта". Бидж опустила на пол часть своих пакетов и нерешительно постучалась. Мужской голос произнес: - У двери явно студент, умеющий читать. Должно быть, Бидж. Прошу. Бидж вошла, оставив дверь приоткрытой. Прозвище "Конфетка" было следствием любви семейства Доббс к лошадям вообще и рысаку по имени Сладкая Конфетка в частности. Доктор Доббс, не смущаясь, называл себя так на всех ветеринарных конференциях вместо официального Чарльз Фрэнклин Доббс. Конфетка, которому было около тридцати, явно гордился своими прошлыми достижениями. В добавление к прозвищу он хранил (и носил) ремень с пряжкой, украшенной эмблемой Невадского общества наездников и ковбоев, сувенир времен участия в родео. Манера Конфетки читать лекции явно отражала как его жизнь на ранчо, так и богатый хирургический опыт. С другой стороны, он носил рубашки пастельных тонов и галстуки вместо обычных на ранчо вышитых рубах и при посещении хлевов и стойл - черные резиновые сапоги вместо изукрашенных ковбойских сапожек. В тех редких случаях, когда он надевал головной убор, это была поношенная бейсболка без эмблемы клуба, а не стетсон1. Конфетка редко говорил о своем прошлом, связанном с родео и работой на ранчо. "Конфетка Доббс, - заметила однажды Лори, - держится сам по себе". И добавила (с откровенностью, которой сама же удивилась): "Ну разве не жалость!" Однако сейчас Конфетка вовсе не казался Бидж привлекательным. Подперев голову руками, он пристально посмотрел на девушку и спросил: - Собираешься съездить домой? На одну секунду у Бидж возникла безумная мысль сказать ему, что она собирается вовсе не "съездить", что ее отсутствие продлится гораздо дольше, чем он думает, но вслух она произнесла только: - Да, наверное. - Ты выглядишь посвежевшей. Только отоспаться тебе и было нужно. Что ты собираешься делать дальше? Бидж промолчала. Сейчас, когда вся ее жизнь разлетелась на части, ей было не так уж важно, что делать дальше. Никаких желаний у нее не осталось. Конфетка кашлянул: - Ну, раз у тебя нет никаких планов, как насчет того, чтобы еще раз записаться в группу "Докторов на колесах"? Бидж чуть снова не выронила свои пакеты. - Почему вы спрашиваете? - Потому что мне нужен еще один студент. Бидж подыскивала слова для вежливого отказа, когда Конфетка добавил: - Поставь свои пакеты и закрой дверь. Бидж неохотно подчинилась. Ей неожиданно показалось, что в кабинете нечем дышать. Обычно Конфетка, женатый человек, прекрасно знающий о своей привлекательности, неукоснительно следил за тем, чтобы при всех его разговорах с представительницами прекрасного пола дверь оставалась открытой. Что бы это могло значить? - Я не знала, что вы будете руководить еще одной практикой по крупным животным, - нервно проговорила она. - Это частное мероприятие. - Конфетка кивнул на ее пакеты: - Они не слишком тяжелые? - Что? Ox... - Бидж опустила пакеты на пол. Конфетка оторвал руки от стола, но не показал ей, что держит. - У меня тут кое-что для тебя есть. Будет лучше, если ты захватишь это с собой в одном из пакетов: не стоит оставлять его в шкафу. - Он сдвинул брови. - Что-то последнее время вещи здесь повадились обзаводиться ногами и уходить. Бидж кивнула. Действительно, воровство в колледже не было редкостью. Пока ей везло, и ее стетоскоп и книги были в целости и сохранности, хоть она и решила продать их. - Что вы мне даете? - Да так, ничего особенного. - Конфетка все еще не показывал ей предмет, который держал в руках. - Пожалуй, будет лучше, если это останется в секрете. - Вот как? - Подарок? От Конфетки? Она почувствовала испуг, хотя и была польщена. На курсе было полно более хорошеньких студенток, а уж жена Конфетки - та и вовсе красавица... - До тех пор, пока ты не сделаешь доклад об этом перед началом практики, подчеркнул Конфетка. - Ox! - Бидж не скрывала смущения. "Доклад перед началом практики" означал бы долгие ночи подготовки и утра, когда глаза не открываются, работу в библиотеке, которую нужно как-то втиснуть между сменами в операционной и в отделении интенсивной терапии. Доклад должен давать широкую картину, но одновременно быть подробным; преподаватель и даже другие студенты будут дотошно допрашивать докладчика обо всем - от дозировки лекарств до послеоперационной диеты, от особенностей анестезии до обоснования того, какой толщины нить для сшивания раны нужно использовать в данном случае. Конфетка встал из-за стола: - Только не затопчи меня, бросившись вперед. - Доктор Доббс, я ценю ваше предложение и вашу доброту, но я сомневаюсь... - Конечно, ты сомневаешься, - согласился Конфетка. - Поэтому я и хочу, чтобы ты взглянула на это. Он вручил ей то, что держал в руках. Предмет был дюймов шести длиной, с заостренным концом. С другого конца поверхность была неровной, как если бы он был обломлен. За исключением этого его спиралевидная форма была совершенна: гладкая белая поверхность, плотная текстура, коническое тонкое острие... Бидж повертела предмет в руках, так, чтобы свет падал на него под разными углами. Конфетка наблюдал за девушкой. - Трудно удержаться, правда? Я тоже не мог им налюбоваться. Бидж подняла глаза: - Что это? - Я не всегда буду под рукой, чтобы ответить на любой вопрос. Определи сама. - Конфетка явно развлекался. Бидж была слишком заворожена красотой предмета, чтобы почувствовать себя задетой. - То ли рог, то ли зуб. - Подумав, она добавила: - Если это зуб, то зуб очень крупного животного. - А как ты определила, что это не резной камень или не коготь? - У камня была бы другая текстура. К тому же вы не предложили бы мне сделать доклад о камне. - Пожалуй. Хотя я люблю дурачить простофиль. Ну а почему это не может быть когтем? Бидж подняла предмет к свету. - Любое животное с когтями такой величины неравномерно стерло бы его при ходьбе или копая землю. - Прекрасно, Шерлок, - искренне похвалил ее Конфетка. Его вопросы были трудны, но не содержали подвоха, и он не скупился на похвалу, когда ответ того заслуживал. - Но ты так еще и не сказала мне, что это такое. Бидж продолжала смотреть на предмет, пытаясь сообразить, где она видела что-то подобное. - Практика будет по крупным животным? - Более или менее. Некоторые мелкие тоже обязательно появятся. Бидж потрогала пальцем кончик предмета. Он был острее любого известного ей рога. - Мы будем работать с экзотическими животными? - Бидж затаила дыхание. Все будущие ветеринары зоопарков готовы были перегрызть друг другу горло, только бы попасть на практику по экзотическим животным; другим студентам нечего было на это и надеяться. Ходили слухи о месте в интернатуре в Сан-Диего по коала и в штате Вашингтон по пандам. - Не с теми экзотическими видами, которые ты имеешь в виду, - ответил Конфетка. - Но тут есть свои интересные моменты. - Он явно не торопился рассеять ее недоумение, ожидая, что она скажет о предмете, который держала в руках. Смутное воспоминание о чем-то, что она изучала на биологических курсах, когда готовилась к поступлению в ветеринарный колледж, промелькнуло у нее в голове. Морское млекопитающее со спиральным рогом... - У зверя два таких рога? - Нет. Перед глазами Бидж встала картинка из учебника: светлая пятнистая шкура... живет в Арктике... не кит, но никогда не покидает воды... Как же он называется? Черт возьми, как же?.. - Нарвал, - вдруг с облегчением выпалила Бидж. - Это ведь рог нарвала? Конфетка пристально посмотрел на девушку: - Неплохо. Очень даже неплохо. Замечательная догадка. Бидж улыбнулась, почувствовав намек на то удовольствие, которое ей доставляли жизнь и занятия всего месяц назад. - Но это все-таки только догадка, - добавил Конфетка, - и к тому же неправильная. Не кидайся покупать унты и гидрокостюм, потому что отправляемся мы не в Гренландию. Теперь Бидж оказалась в полной растерянности. - Это сухопутное животное? - Да; такой подсказки ты, пожалуй, заслуживаешь, - протянул Конфетка, внимательно наблюдая за нею. Бидж почти не обратила внимания на его ответ; она снова сосредоточилась на роге. - Сухопутное животное... У антилопы парные рога, да и цвет у них более темный. У козлов рогов тоже два, и к тому же они не такие закрученные - по крайней мере у известных мне видов... У Бидж возникло смутное подозрение, заставившее ее поежиться. Да что там подозрение - уверенность. Конечно. Как она раньше не догадалась. Это же очевидно, только... Только этого животного ведь не существует. Бидж посмотрела на Конфетку. Тот ответил ей невинным взглядом. - Как насчет еще одной попытки, Бидж? Девушка покачала головой. - Правильно, - одобрил Конфетка. - Ветеринарам часто приходится гадать, но много лучше, если они не гадают, а знают. Бидж перевела взгляд на рог, надеясь почерпнуть в нем уверенность. В ее руке лежало нечто гладкое, теплое и абсолютно невероятное. Она прошептала: - Думаю, что я знаю. - Ну так как - думаешь или знаешь? - Конфетка попытался придать вопросу легкость, но в его голосе прозвучало напряжение, как если бы от ее ответа многое зависело. Бидж сглотнула. За последние четыре дня она плакала и при преподавателях, и при однокурсниках; для нее это означало публичное унижение. На нее смотрели, ее жалели; она чувствовала себя смешной и мучилась от стыда. Ей так хотелось, чтобы все это наконец кончилось. Она окинула взглядом кабинет - учебник Мерка по ветеринарии, диплом Конфетки, полученный им в университете Джорджии, - в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы ей найти ответ. В конце концов ей помогла закрытая дверь: даже если она будет выглядеть дурой в глазах еще одного профессора, какое это имеет значение? - Я знаю, - произнесла она дрожащим голосом. Выпрямившись, Бидж посмотрела Конфетке в глаза и сказала гораздо спокойнее: - Но одно мне неизвестно. Ведь это принадлежит животному с телом лошади и... - Надо же забыть название в такой момент! - ...бородой как у козла. На кого оно больше походит - на лошадь или на козла? Конфетка промолчал. Вместо ответа он взял рог у нее из руки. Вынув из кармана рубашки фонарик, он слегка ударил им по рогу, держа его за кончик. Раздавшийся звук напоминал звон маленького серебряного колокольчика. Секунды шли за секундами, и Бидж обнаружила, что звук растет и ширится, как будто находя новые силы в собственном эхе, чистый и глубокий, сначала как звук колокольчика, потом - как звон церковного колокола, потом - как перезвон целой звонницы колоколов; он превосходил все, что Бидж когда-нибудь приходилось слышать. Конфетка сжал рог в руке, и звук мгновенно замер, не оставив после себя отзвуков. Конфетка протянул рог Бидж: - Как правило, только для показа в зоопарках животным приходится восстанавливать обломившиеся рога. Этот случай можно назвать особым. Возьми рог с собой и как следует изучи, а через неделю, в понедельник, сделаешь о нем доклад. - Конфетка снял с полки папку. - Здесь то, что тебе желательно прочесть. Бидж беспомощно смотрела на Конфетку. Если она возьмет рог, она должна взять и папку. Если она возьмет папку, значит, она снова студентка колледжа, снова должна делать доклады, присутствовать на обходах, проводить бессонные ночи с умирающими животными. Она снова выйдет на арену - туда, где она чувствовала себя дурой, неудачницей, бездарью. И ради чего - она ведь теперь не станет практикующим ветеринаром. Если же она не сделает этого, она никогда не узнает, откуда это чудо появилось. Бидж молча взяла рог и осторожно уложила его в тот пакет, где лежал ее стетоскоп. Конфетка передал ей папку, на ней значилось: "Бидж Воган первый доклад". Бидж заглянула внутрь. Там оказалась потрепанная книга в тисненом кожаном переплете. Корешок был оторван, и книгу, чтобы страницы не рассыпались, перетягивала резинка. Бидж сняла ее и раскрыла том. Переплет на ощупь напоминал замшу, но в то же время отличался от любого материала, который Бидж случалось трогать. На титульном листе до абсурда замысловатые старинные готические буквы складывались в название: "Справочник Лао по небиологическим видам". Бидж прочла первый абзац введения: "Я называю эти виды небиологическими, потому что они не подчиняются естественным законам наследственности и изменчивости под влиянием среды; среди их представителей не наблюдается выживания наиболее приспособленных; все попытки человека внести ясность в представления о их жизненном цикле ничего не дают. Эти существа, возможно, бессмертны, несомненно, аморальны, им свойствен анаболизм, но катаболизм отсутствует; они спариваются, размножаются, выкармливают потомство, но не воспроизводят себе подобных; они не откладывают яиц, не строят гнезд. Они не знают ни заботы, ни труда. Представители этих видов - существа, не созданные Господом Ветхого Завета, чтобы жить в райских кущах; шесть дней творения не имеют к ним отношения. Они - мутанты, боковая ветвь - но не вида, а Вселенной, они - причудливые порождения вожделения сфер". Бидж вернула резинку на место и уложила папку вместе со своими учебниками. - Увидимся в следующий понедельник, - сказал ей вслед Конфетка. Дверь за Бидж закрылась прежде, чем она сумела выдавить из себя: - Я приду.
ГЛАВА 2
Вырубленные в скале ступени вели вниз сквозь лес сталактитов - то тоненьких, как сосулька, то огромных, как стволы столетних дубов. Их разнообразные оттенки, образованные слоями отложившихся минеральных солей, скоро стали неразличимы везде, куда не доставал свет факела. На первой площадке каменной лестницы Брандал положил меч и снял доспехи. Их нагрудная пластина была украшена треугольником, образованным из изображений руки, передней ноги с копытом и оперенного крыла. На доспехах была заметна царапина - след неосторожного учебного боя, - и Брандал в сотый раз попытался заполировать ее рукавом.