Склоны гор, окружающие долину р. Накатами, за истекшие десять лет несколько изменили свой облик. Редкий лес, в то время еще кое-где существовавший, был вырублен и везде видна была только молодая поросль ели, сосны, березы и осины, причем лиственные деревья явно вытесняли хвойные, и подраставший лес имел другой состав.
     

   Наша работа на Успенском прииске была прервана на два дня печальным происшествием. С приисков дальней тайги Ленского товарищества ехал один из инженеров — молодой Тиме. На перевале через хребет Кропоткина его экипаж был обстрелян из засады разбойниками, предполагавшими, что везут в главный стан золото. Одна из пристяжных лошадей свалилась, но ямщик не растерялся, быстро обрубил постромки и ускакал, пока разбойники перезаряжали ружья. Их было двое, и они стреляли из сибирских гладкоствольных винтовок, заряжавшихся с дула круглыми пулями. Одним из двух выстрелов была убита лошадь, а пуля второго попала в экипаж и раздробила бедро инженеру, который истек кровью, пока экипаж домчался до главного стана на Надеждинском прииске (верст 20), и поэтому не выдержал операции, понадобившейся для ампутации ноги. Причиной этого была круглая пуля, которая летит недалеко, но вызывает тяжелое ранение. Похороны инженера состоялись на кладбище Прокопьевского прииска, и за нами прислали лошадей.
   Фиг. 37. Щеки р. Бодайбо в эпигенетическом участке ниже Прокопьевского прииска. Вид с левого склона на крутой и скалистый правый склон
   Закончив изучение окрестностей Успенского прииска, мы переселились на Прокопьевский прииск по среднему течению р. Бодайбо, где продолжала работать Бодайбинская компания. Большой разрез этого прииска, хорошо знакомый мне по 1890 г., уже значительно осыпался по бортам, но кое-что было еще видно в них. Более интересно для меня было посещение щек реки ниже прииска (фиг. 37) и нескольких соседних отводов с небольшими работами, пока мои помощники выполняли маршруты по водоразделам. За неделю мы кончили исследование.
     

   Следующая наша стоянка была на Надеждинском прииске, главном стане Ленского товарищества, где жил и Л. Ф. Грауман. Здесь мы провели недели три, так как экскурсии моих помощников захватывали большую площадь и выполнялись большею частью верхом. Подземные работы были сосредоточены на недавно открытом Феодосийском прииске по долине р. Бодайбо выше Нижнего прииска, который был уже отработан; на нем Л. Ф. Грауман упразднил водоотлив из каждой шахты, так как открытый разрез ниже по реке дал уже возможность естественного стока воды по основной ватерштольне, которую проводили сначала по плотику снизу вверх по долине, а шахты служили для вентиляции и подъема добытых песков. На Феодосиевском прииске работала электростанция, используя силу воды, проведенной по канаве на левом склоне долины Бодайбо. Подземные выработки имели уже электрическое освещение, как и дома и казармы; промывальные машины также работали на электрическом токе. Кроме Феодосиевского прииска я видел подземные работы по нижнему течению р. Большого Догалдына, левого притока р. Бодайбо выше главного стана. Здесь же в небольшой долине левого притока Большого Догалдына был прииск Удачнонайденный другого владельца, на котором мы провели два дня, раскинув палатку на склоне, чтобы осмотреть соседние гольцы, а также подземные работы прииска. Последние велись без водоотлива в вечной мерзлоте, так что можно было добывать пески, оставаясь в валенках.
     

   Правые притоки р. Бодайбо на этом участке — ключи Гатчинский, Аканак и Верхний Аканак все еще не работались, как и 10 лет назад, и даже не были разведаны как следует, так что не дали мне работы; в самой долине Бодайбо ниже устья одного из них я обнаружил остаток большого ледникового оза в виде длинного вала, сложенного почти целиком из хорошо окатанных валунов и гальки в песке.
     

   Закончив исследования этого участка, мы переехали ближе к верховьям р. Бодайбо, где поселились на станции тракта в дальнюю тайгу; здесь я осмотрел открытый разрез Верхнебодайбинского прииска Ленского товарищества и старые работы на прииске другого владельца на левом склоне, принял участие в маршрутной съемке помощников по гольцам хребта Кропоткина, в которые врезаны верховья этой реки. На гольцах кое-где еще лежали сугробы снега, хотя лето уже перевалило на вторую половину. Некоторые впадины на склонах гольцов можно было считать карами, оставшимися от ледникового периода. Склоны гольцов были частью покрыты густыми, но не высокими зарослями рододендрона с крупными желтыми цветами, частью же осыпями камня. Цветущий рододендрон я видел впервые.
     

   Этими работами изучение большой верхней половины бассейна р. Бодайбо было закончено, и мы перебрались в низовья реки, на Нижнебодайбинский прииск Ленского товарищества. Подземных работ здесь было немного, и я участвовал в маршрутной съемке. Во время одного маршрута по
     

   долине небольшого правого притока р. Бодайбо я открыл огромный древний кар в черных сланцах левого склона. Он представлял глубокую впадину с очень крутыми, частью скалистыми склонами, поросшими редким лесом, и почти ровным дном, в общем напоминая глубокое кресло, как большинство этих форм, создаваемых на самой границе постоянного снега на склонах гор. В этих впадинах каров накопляется масса снега, сползание которого по спинке кресла в связи с морозным выветриванием создает постепенно эту форму; обломки скал, получающиеся при выветривании, сползающий снег уносит с собой на дно впадины, где превращается в лед и вытекает из кара в виде ледника, который соединяется с ледниками соседних каров и дает большой долинный ледник. Но этот кар в нижнем течении р. Бодайбо образовался, вероятно, не в последнюю эпоху оледенения, а в максимальную.
     

   Два дня мы провели на небольшом прииске Гинцбурга в узкой долине правого притока р. Бодайбо, где также имелись подземные работы. Нижнее течение этой реки вообще уже богато выходами коренных пород на нижней части склонов, которые дали мне много материала наблюдений. Это объясняется тем, что река здесь уже прорезала всю толщу ледниковых и межледниковых отложений; последние местами хорошо вскрыты в полувыемках узкоколейки на склонах в виде обнажений слоистых песков, тогда как русло реки уже врезается в коренное дно долины. Поэтому глубокая россыпь, некогда существовавшая на дне долины под толщей этих наносов, частью уже размыта, частью сохранилась участками на левом более пологом склоне под этими наносами.
     

   Когда мы закончили изучение нижнего течения р. Бодайбо, была уже вторая половина августа. На резиденции я узнал, что на днях отходит пароход по р. Витиму, на котором уезжает Л. Ф. Грауман, передавший управление приисками Ленского товарищества другому инженеру. Мне пора было ехать в Томск, чтобы поспеть к началу учебного года, и я решил воспользоваться тем же пароходом и доехать с Л. Ф. Грауманом до ст. Жигалова, а помощникам поручил закончить работу изучением долины р. Бодайбокан, впадающей в р. Бодайбо в низовьях последней. Подземных работ по этой долине не было, а коренные породы были те же, что и по нижнему течению р. Бодайбо. Эта работа, занявшая несколько дней, была выполнена, и П. И. Преображенский уехал со следующим пароходом, а Л. Я. Лурье остался на год на службе в Ленском товариществе, где выполнил работу по определению состава золотоносного пласта из гальки, эфеля, песка и кубика на основании наблюдений над промывкой пласта на машинах. Он напечатал об этом отдельную статью в специальном журнале.
     

   Геологической съемкой бассейна р. Бодайбо я закончил исследования в Ленском районе, хотя геологическая партия продолжала их еще несколько лет в составе А. П. Герасимова, П. И. Преображенского и А. К. Мейстера. Но я в течение трех лет был очень занят работой по организации Горного отделения в Томском технологическом институте и по подготовке курса своих лекций по физической геологии, которые я начал читать с осени 1903 г., а по петрографии с осени следующего года, так что я больше не принимал участия в изучении приисков этого района.
     

   Выполненная нами геологическая съемка бассейна р. Бодайбо и подробное изучение подземных и открытых работ на приисках этого бассейна подтвердили мои выводы о происхождения россыпного золота, о возрасте и характере россыпей, сделанные на основании наблюдений на приисках всего Ленского района в 1890 и 1891 гг. Они согласовались также с выводами сотрудника Ленской партии А. П. Герасимова, основанными на изучении приисков дальней тайги в течение двух лет. Эти выводы можно формулировать кратко в следующих положениях.
     

   1. Богатство россыпей не может быть обусловлено размывом кварцевых золотоносных жил, которые в районе многочисленны, но или совершено пусты или слишком бедны золотом. За все время существования приисков не была найдена ни одна кварцевая жила, выгодная для разработки.
     

   2. Главное значение в качестве первоисточника россыпного золота имеют вкрапления серного колчедана, очень обильные в коренных осадочных породах района, содержащих золото в разных количествах, как доказали уже анализы.
     

   3. Присутствие на приисках среди шлихового золота золотинок с кварцем доказывает, что известное участие в создании россыпей должны были принимать кварцевые жилы, скорее прожилки, обильные в коренных пародах района.
     

   4. Постоянство содержания золота в россыпях района на протяжении целых километров и большая ширина их, значительно превышающая ширину русла речек, также указывают на главное значение коренных пород, богатых вкраплениями серного колчедана, в качестве первоисточника золота.
     

   5. Широкие перерывы в россыпях, замечаемые в некоторых долинах, представляя сильное обеднение их, совпадают с отсутствием или редкостью вкраплений колчедана в коренных породах постели россыпей.
     

   6. Нижняя треть или даже половина золотоносного пласта имеет характер элювия, а не аллювия, в который он переходит вверх по разрезу. Поэтому нужно думать, что золото, содержащееся в серном колчедане, извлекалось воздействием грунтовой воды на эти вкрапления, переходило в раствор и потом отлагалось на самородках, уже имевшихся в пласте, т. е. значительная часть россыпного золота отложилась химическим путем.
     

   7. Образование в коренных породах вкраплений золотоносного серного колчедана, кварцевых жил и прожилков с золотом обусловлено эманациями интрузий гранита, внедрившихся в коренные породы района, которые мы считали докембрийскими.
     

   8. Золотоносные россыпи, залегающие глубоко на дне долин той части района, которая подвергалась двукратному оледенению, являются доледниковыми и сохранились под защитой толщи ледниковых и межледниковых отложений. Вне района оледенения россыпи неоднократно перемывались и обеднели. В эпигенетических участках долин района оледенения россыпи также бедные.
     

   Со времени исследований Ленской геологической партии прошло уже 40 лет и за последнее десятилетие в Ленском районе были выполнены новые исследования целым рядом партий треста Золоторазведка и института Нигризолото. Результаты этих новых работ несколько отличаются от приведенных выше. Отметим наиболее существенное из новейших данных.
     

   1. Тщательное изучение шлихового золота россыпей Бодайбинского бассейна показало, что часть золота самородков действительно отложена грунтовой водой из растворов и отличается и цветом, и пробой от остальной части, на поверхности которой она отложилась. Но эта часть слишком невелика по количеству. Исследователи считают, что главная масса россыпного золота произошла из разрушенных кварцевых жил. Но до сих пор достаточно богатые для разработки кварцевые жилы все еще не найдены в этом бассейне и приходится спросить — где же те богатые кварцевые жилы, разрушение которых дало те широкие, длинные и богатые доледниковые россыпи, которые характерны для этого бассейна? Не придется ли вернуться к мнению, высказанному до наших исследований в кругах золотопромышленников, что эти богатые жилы уже полностью разрушены и размыты, а их материал вошел в состав наносов?
     

   2. В дальней тайге на левом склоне долины р. Хомолко, в ее верховьях, тщательно проведенная геологическая съемка обнаружила широкую полосу метаморфических сланцев, богатых вкраплениями серного колчедана, самородного золота и кварцевыми прожилками, также содержащими золото. Эту полосу, слагающую голец, названный Высочайшим, можно было бы разрабатывать в качестве коренного месторождения, так как невысокое, в среднем, содержание золота в этих породах окупалось бы добычей больших масс открытыми работами. Этот факт может примирить новые выводы с высказанными нами. Богатые, широкие и длинные россыпи бассейна созданы размывом не отдельных богатых кварцевых жил (которых нет), а разрушением и размывом таких широких полос коренных пород с обильными кварцевыми прожилками и вкраплениями колчедана и золота, как полоса, открытая на гольце Высочайшем. Это предположение согласуется и с нашим старым выводом о большом значении для богатства россыпей обильных вкраплений серного колчедана в коренных породах и о совпадении перерывов в россыпях с их залеганием на породах, бедных этими вкраплениями или лишенных их. Но в этой новой форме объяснение богатства россыпей придает главное значение обилию прожилков кварца с золотом в полосах этих пород, а не содержанию золота в колчедане.
     

   3. Новые исследования разъяснили порядок оруденения, вернее минерализации, обусловленной внедрением огромного массива гранита в толщу осадочных отложений Ленского района, которые подверглись более или менее значительному метаморфизму. Минерализация началась с образования мощных кварцевых жил из безрудного молочнобелого кварца; в конце этой первой стадии происходили карбонатизация и пиритизация, т. е. отложение кальцита и серного колчедана, содержащего золото в мелкорассеянном состоянии. При второй стадии отложилась главная часть золота в самородном виде; продолжалось отложение кварца и выделились сернистые соединения с некоторым содержанием золота. Тогда и образовались богатые золотом прожилки кварца в толщах осадочных пород.
     

   4. Новые исследования показали, что в Ленском районе можно различить два очень продолжительных этапа денудации, предшествовавшие эпохам оледенения и создавшие два высоко расположенных уровня пенепленирования; на каждом из них могут быть найдены уцелевшие остатки золотоносных россыпей еще более древних, чем глубокие доледниковые. Последним предшествовали еще несколько эпох небольших (сравнительно) поднятий, вызывавших омоложение эрозии, углубление долин и размыв русловых россыпей на дне долин, остатки которых залегают в виде террасовых россыпей на нескольких уровнях.
   Фиг. 38. Казармы рабочих на Эфемерном прииске Ленского товарищества в долине р. Бодайбо у устья р. Большого Догалдына. Вид вниз по долине
   5. Разведочные работы на приисках обнаружили наличие глубоких россыпей в долинах, где их раньше не знали, например, в долине р. Вачи выше и ниже устья р. Ныгри; обнаружили эпигенетический участок в самых низовьях р. Бодайбо, где доледниковая долина отклонялась вправо от современной и впадала в долину р. Витима немного ниже современного устья. Таким образом, низовое ущелье р. Бодайбо является эпигенетическим; но оно давало больше золота, чем подобные же участки выше и ниже Прокопьевского прииска, описанные выше, так как в него сносилось золото, получившееся при размыве глубокой россыпи, выступавшей на дне долины выше по течению. Нужно вспомнить, что в низовьях русло р. Бодайбо врезано уже глубже дна доледниковой долины и на склонах современной долины в полувыемках железной дороги видны толщи межледниковых песков.
     

   Разведки подтвердили также мой вывод, что ущелье нижнего течения р. Кадали является молодым эпигенетическим, а глубокая россыпь р. Кадаликан, продолжение которой было в старое время потеряно, уходит под седловиной правого склона во впадину озера Лепригинда и может продолжаться на глубине и дальше по течению истока этого озера, впадающего также в р. Жую, но выше по ее течению. Интересно отметить, что при новых исследованиях в свите известняков и известковых сланцев по р. Кадали были найдены органические остатки, которые, к сожалению, оказались не определимыми точнее. Для выяснения возраста золотоносных пород Ленского района было бы очень важно найти в них определимую фауну. Найденную относили очень условно к кембрию или даже к силуру.
    XVII. Окрестности г. Томска. Наблюдения по р. Иртышу от Омска до Семипалатинска и в Киргизской степи от Семипалатинска до границы Джунгарии
   Во время многолетнего пребывания в г. Томске мне, конечно, не раз приходилось видеть высокий правый берег р. Томи выше города, где к реке обрывается высокая терраса Лагерной площади, которая тянется и дальше к устью речки Басандайки. При прогулках вверх по этому берегу делались попутно некоторые наблюдения, но подробно многочисленные обнажения не были осмотрены мною, несмотря на их интерес. Повторилось обычное явление — изучение того, что находится под самой рукой, откладывается все время и в конце концов не совершается. Впрочем, этот берег уже изучен подробно и описан другими, и я могу ограничиться немногими словами. В береговых обрывах и откосах выступают горные породы двоякого, весьма различного возраста: внизу, в крутых утесах в несколько метров высоты залегают пласты песчаников, сланцев и известняков каменноугольной системы, падающие круто (фиг. 39), местами отвесно. Из-под них выше по реке выступают столь же сильно нарушенные девонские породы, но сначала, выше или ниже устья речки Басандайки, в подобных же породах мой сын Сергей во время одной экскурсии обнаружил флору, доказывавшую каменноугольный возраст.
     

   На головах всех этих пород несогласно залегает толща пород гораздо более молодых, слагающая верхнюю половину или даже две трети береговых высот. Это рыхлые песчаники и глины верхнетретичного возраста, определяемого находимыми в них остатками растений в качестве миоценовых. Из этой толщи местами выступает небольшими источниками вода, обусловливающая сползание более или менее крупных масс вниз по склону. Фото показывает вид этого берега вверх по течению р. Томи. Ввиду более легкой размываемости эта толща отступает на некоторое расстояние от утесов каменноугольных пород (фиг. 40), слагая менее крутую часть берега с промоинами, небольшими обрывами вверху, старыми и свежими оползнями. Изредка ниже, где начинается обрыв более древних пород, верхняя часть последнего представляет грязнобелые, довольно мягкие массы породы, подвергшейся сильному изменению, может быть еще в то время, когда на сглаженных денудацией головах каменноугольных пластов стояла вода озера, в котором отлагались третичные слои.
   Фиг. 39. Правый берег реки Томи выше г. Томска, с утесами карбона внизу, обрывами миоцена вверху и оползнями последнего в промежутках
   В самой верхней части обрыва террасы часто можно видеть и четвертичные отложения — неслоистый бурый лёссовидный суглинок в 1—2 м толщины, в который местами врезаются промоины, превращающиеся в овраги, расчленяющие всю верхнюю половину берегового откоса (фиг. 41).
     

   Плавание вверх по р. Томи до г. Кузнецка (ныне Сталинска) мне пришлось выполнить гораздо позже, и оно описано в своем месте. Здесь же отмечу, что первые годы жизни в Томске и был слишком занят организацией учебной части Горного отделения Томского технологического института, библиотеки и коллекций геологического кабинета, а также подготовкой своих лекций, и два раза, в 1902 и 1904 гг., на лето уезжал на отдых в Крым. Только в начале лета 1905 г. удалось опять попутешествовать по Сибири для геологических наблюдений.
   Фиг. 40. Нижняя часть высокого правого берега р. Томи выше г. Томска. Утесы каменноугольных известняков и сланцев. Во время половодья подошва утесов, где стоит человек, заливается рекой
   В бюджете Института имелись суммы на научные командировки, которыми можно было воспользоваться для геологических исследований с согласия попечителя учебного округа. Вопросы по географии и геологии Центральной Азии продолжали меня интересовать, и я постоянно следил за результатами экспедиций Козлова и других исследователей. Но принять самому участие в изучении этой обширной страны я мог только в летнее каникулярное время, так как обязанности профессора и декана привязывали меня к Томску с начала сентября до половины или конца мая. Поэтому нужно было выбрать для исследований часть Центральной Азии, самую близкую к нашим границам и вместе с тем легко доступную по путям сообщения, чтобы не затрачивать слишком большую часть летних каникул на проезд туда и обратно.
   Фиг. 41. Верхний край обрыва правого берега р. Томи выше г. Томска, сложенный из бурого лёссовидного суглинка, в который врезается образующийся овраг
   Во время моих бесед с Э. Зюссом в Вене в 1899 г., по вопросам геологии Азии, перед нами лежала карта Центральной Азии. Зюсс рассказывал мне об «алтаидах», складчатых цепях, вздымавшихся подобно волнам моря, расходясь в разные стороны от того центра, в котором было нарушено спокойствие пластов земной коры. Этим центром, более молодым, чем древнее темя Азии, расположенное вокруг озера Байкал, он считал Алтай, почему и назвал алтаидами волны складок, распространившихся отсюда по Азии и в другие материки. Но,— сказал он, указывая местность между Алтаем и Тянь-шанем,— здесь геологические данные отсутствуют, и как алтаиды переходят из Алтая в Тянь-шань, можно только предполагать.
     

   Действительно, к югу от озера Зайсан-нор и долины Черного Иртыша, ограничивающей Монгольский Алтай, вся местность, вплоть до северного подножия хребта Боро-хоро, северной цепи Восточного Тянь-шаня, оставалась почти не исследованной, хотя через нее проходили экспедиции Пржевальского, Певцова, Роборовского и Козлова. Весной 1905 г., обдумывая, куда, отправиться на лето для новых исследований, по которым я за три года успел соскучиться, я вспомнил разговор с Зюссом, познакомился с литературой об упоминавшейся местности, подсчитал время и стоимость проезда туда и обратно и написал русскому консулу в Чугучак относительно возможности выехать туда без хлопот в министерстве о заграничном паспорте. Ответ получился очень скоро; оказалось, что должность консула занимает С. В. Соков, с которым я познакомился в октябре 1894 г. в Кульдже, возвращаясь из экспедиции в Центральную Азию; он был там секретарем консульства. Он сообщал, что в Чугучак, расположенный в 20 верстах от русской границы, можно приехать без заграничного паспорта и что разрешение на мои исследования в соседней части провинции Синь-цзянь он получит от местного китайского начальства. Таким образом, экспедиция на летнее время в эту местность оказалась легко осуществимой, и я подал директору института просьбу о командировке туда с пособием из соответствующих средств.
     

   В экспедицию я взял с собой двух сыновей 14 и 17 лет, чтобы познакомить их с условиями жизни и работы путешественника, и двух студентов Горного отделения для геологической практики. Довольно длинный путь до границы можно было использовать для ознакомления с геологическим строением местности в русских пределах, в общих чертах уже известной после исследований, выполненных Западно-Сибирской партией перед постройкой железной дороги через Сибирь. Наблюдения за границей затем можно будет примкнуть к этим данным. Таким образом, экспедиция в Центральную Азию давала возможность несколько увеличить наши сведения по геологии Сибири. Местность между Алтаем и Тянь-шанем, избранная для изучения, представляла северо-западную часть Китайской Джунгаоии, непосредственно прилетающую к нашей границе, и ее можно было назвать Пограничной Джунгарией. Русско-китайская граница образовывала здесь большой угол, открытый на юго-восток, и резала очень прихотливо горные цепи Саур, Манрак и Тарбагатай, а также западную окраину хребта Барлык; части этих гор, более или менее значительные, находились на русской территории и, конечно, также представляли интерес для изучения. Это еще усиливало значение предположенной экспедиции для увеличения наших сведений по геологии Сибири.
     

   Наблюдения, выполненные во время этой экспедиции в Пограничную Джунгарию, уже описаны мною в книге «В горах и пустынях Средней Азии», изданной Академией Наук в 1948 г. Поэтому я здесь ограничусь описанием, касающимся только местности, бегло изученной на пути до границы, входящей еще в пределы Сибири в широком географическом смысле, а точнее представляющей восточную часть обширной
     

   Киргизской степи (по старой терминологии), вошедшей в состав Казахской ССР.
     

   В конце мая наша экспедиция в составе пяти человек выехала из Томска по железной дороге в Омск, где пересела на пароход, рейсировавший вверх по р. Иртышу до г. Семипалатинска, откуда начиналась колесная дорога до границы. Путешествие по Иртышу на пароходе представляло приятную прогулку без работы; отрывочные наблюдения над составом крутого правого берега реки в местах остановки парохода для погрузки дров были бы слишком беглы, тем более, что в таких местах косогоры обычно сильно затоптаны людьми и заняты поленницами дров. Вообще в этом берегу выступают третичные и четвертичные отложения, еще никем систематически не изученные и не описанные (до моего проезда,— с тех пор они подверглись изучению, и в третичных, ниже г. Павлодара, найдена обильная фауна). В зависимости от своей рыхлости они слагают большею частью только косогоры, покрытые делювием, редко обрывистые яры — там, где течение реки подмывает берег. Только ближе к Семипалатинску местами появляются скалистые выходы более древних пород — палеозоя.