Олдисс Брайан Уилсон. Экватор

Олдисс Брайан
Экватор

   Брайан Олдисс
   ЭКВАТОР
   Перев. О. Нартовой
   1
   Вечерние тени длинными полосами легли на космодром. Это было время, когда - казалось - чувствуешь, как вращается земной шар. В лучах утопающего солнца пыльные пальмы вокруг космодрома выглядели, как лакированные ножки от буфета. Днем эти пальмы отливали металлом, к вечеру - казались сделанными из папьемаше. В тропиках нельзя полагаться на зрение: в жару все колеблется и пульсирует.
   Пальмы чуть наклонились, когда патрульный корабль АХ-25 взмыл в небо, осыпав их еще одним слоем пыли.
   Команда звездолета - три человека - на несколько секунд вжалась в противоперегрузочные кресла. Затем Аллан Конлиф встал, потягиваясь, и подошел к иллюминатору. При виде его спокойного лица никому бы и в голову не пришло, что экипажу предстоит весьма рискованное дело.
   - Как будто снова начинаешь жить, - сказал он глядя на мир внизу с некоторой гордостью.
   Подойдя к Аллану, он тоже стал смотреть вниз.
   И с удивлением заметил, что величественная панорама заката стала лишь красным пятном на ковре, расстилавшемся под ними; Суматра лежала поперек экватора, как рыба на сковородке. И вокруг - звездная пустота. Впрочем, в желудке та же картина. Снова начинаешь жить... Но это был первый рейс Тони в патрульном звездолете. Снова жить - это добавочный адреналин в крови, мурашки, бегающие по коже, и - пустота в желудке.
   - Да, за столом в конторе такого не испытаешь, - заметил он.
   Аллан кивнул, не сказав ни слова. В то время кан весь остальной мир молол языком, как никогда раньше, Аллан Конлиф пребывал в молчании. Безусловно, и в нем бушевали те же чувства, что и у всех людей на Земле по отношению к роскам, но он держал их глубоко в себе. Именно это - наряду с многими другими его качествами - и привлекло к нему Тони еще задолго до того, как он пошел по стопам своего друга и стал работать в Космической Патрульной Службе.
   - Пошли к Мюррею, - сказал Аллан, дружески хлопнув Тони по спине. То, как относился к нему Тони, вряд ли было для него секретом.
   Звездолет был небольшим, одним из многих на линии "Хайнам", трехместным, с легкими двигателями "Медменхам-Х". Третьим членом экипажа и начальником - был капитан Мюррей Мемфорд, один из первых, кто увидел росков четыре года назад.
   Он улыбнулся, когда они вошли к нему в рубку, включил автопилот и повернулся к ним.
   - Будем на Луне ровно в пять, - сказал он.
   Кто хоть раз видел Мюррея, уже не мог забыть. Физически это был самый обычный - великолепный - образец широкоплечей человеческой расы. Но достаточно было побыть с ним пять минут. - и вы убеждались в его отнюдь не обычной гипнотической силе, которая без всяких слов обращала его потенциальных врагов в восторженных почитателей. Тони, будучи весьма восприимчивым, прекрасно знал об этой магнетической силе и относился к ней с подозрением: он отлично понимал, что сам Мюррей о ней тоже знает и частенько ею пользуется.
   - Ну и каков будет план действий? - спросил он, принимая из рук Аллана мескахаль сигарета с особым сортом табака) и стараясь держаться свободно.
   - Тебе для первого раза работенку выдали легкую, если повезет, улыбнулся Мюррей. - Принципиальная площадь, как вы знаете, Луна, сектор 101. Лунная разведка сообщила о неизвестном объекте около одного из куполов росков. Предмет небольшой, в настоящее время неподвижный - насколько можно судить с такого расстояния. Он находится около купола по южному периметру Сектора 101, а это значит, что его трудно наблюдать.
   - Как там сейчас со светом, Мюррей? - спросил Ал- Заход в Гримальди, где находится Сектор 101, был четыре часа назад. Разведка подозревает, что роски там что-то затеяли: на трассе Земля - Луна в последнее время появилось слишком много их кораблей. Поэтому нам приказано подлететь с ночной стороны и посмотреть, в .чем там дело, по возможности - незаметно. И ничего страшного: просто обычный осмотр местности в скафандрах. Мы выйдем из корабля не более чем на двадцать минут. Затем отправимся обратно на Землю, но уже героями.
   Тони опять почувствовал в желудке звездную пустоту. Действие - он одновременно и желал его, и боялся.
   Он взглянул на лунную карту, куда небрежно указывал Мюррей. Один маленький квадратик - внизу, в третьем квадрате Гримальди, - был закрашен желтым: Сектор 101.
   Рядом с ним, тоже желтым карандашом, было написано одно слово: "Роек".
   Тони заметил, что Мюррей внимательно изучает его лицо, и поспешно отвернулся.
   - Правительство Земли сделало большую ошибку, разрешив роскам создать базу не на Земле, - сказал он.
   - Это ты был дипломатом, когда мы с Алланом еще только начинали свою службу в Космическом Патруле, - улыбаясь, сказал Мюррей. - Так что это ты нам должен сказать, почему им был предоставлен Лунный Сектор.
   - Официально было сказано, - вступился Аллан за друга, - что, раз мы отнеслись к ним по-доброму, мы не вправе ожидать от них, чтобы раса, покорившая космическое пространство, оставалась прикованной к одной планете. Мы чувствовали себя морально обязанными предоставить им часть территории Гримальди и включить их корабли в полеты по трассе Луна - Земля.
   - Да, так было объявлено официально, - согласился Тони. - Когда правительство Земли поставило этот вопрос на повестку дня, Совет Объединенных Наций так в заявил: "Морально обязаны". На самом деле это все болтовня, они нас просто опутали словами. Роски настолько сильнее нас в спорах и логике, что могут своими разговорами добиться всего, чего хотят.
   - Политики оплошали, а Космический Патруль должен это расхлебывать, заметил Мюррей.
   Это походило на камешек в чей-то огород: Тони никак не мог забыть, что когда-то он занимался политикой, в теперешнем своем нервном состоянии он не пропускал эти слова мимо ушей.
   - Вы бы лучше подумали, Мюррей, как работаeт Космический Патруль. Отношения между людьми и росками достигли в прошлом году такого взаимного непонимания, что если нас поймают в Секторе 101, это будет роскошным поводом для начала войны.
   - И дипломат не сказал бы лучше! - саркастически воскликнул Мюррей.
   Следующие четыре с половиной часа они провели за чтением, едва разговаривая друг с другом.
   - Будьте наготове. Отложите книги. - Мюррей внезапно вскочил и скрылся в рубке.
   - Не бери в голову - он часто ведет себя, как строгий учитель, смеясь, сказал Аллан.
   Не так уж часто, заметил Тони про себя, не желая спорить с другом. Они с Мюрреем часто сидели в ресторане отеля "Мердека" на Суматре, и он тогда вовсе не был строгим школьным учителем. Тони вспомнил, как Мюррей до самого утра пил кариоку и, поспав всего несколько часов, с огромным аппетитом завтракал, а они с Алланом и в рот не могли взять ту малоприятную на вид пищу, которой их потчевали в отеле.
   Размышления Тони были внезапно прерваны: он увидел наплывающий на них огромный черный сегмент Луны. У него возникло странное чувство, будто они падали в узкую пропасть. Ведомый радарами корабль перестал быть их собственным маленьким миром, которым они безраздельно владели.
   Впереди сверкало несколько огней: огни росков в Секторе 101.
   - Пристегнуться! - донесся из динамиков голос Мюррея.
   Они тормозились. В начале казалось, будто они пробиваются сквозь воду, потом сквозь масло, патоку, наконец - дерево. Потом они вообще перестали что-либо чувствовать. Они были легче пуха. Раздался щелчок, и корабль остановился. Они были на Луне.
   - Полный порядок. Приготовьте, пожалуйста, ваши удостоверения космических пришельцев, - пошутил Аллан.
   Он дружески улыбнулся Тони, пока тот ломал голову, пытаясь понять, что чувствует Аллан на самом деле.
   Мюррей вышел из рубки, щеголевато прошелся перед ними. Он был приятно возбужден. Для него это было в порядке вещей - жить, не заботясь о будущем.
   - Пока все тихо, - сказал он. - По всей видимости, наши лунные друзья нас не обнаружили. Никаких сигналов тревоги. Влезайте в скафандры, и побыстрее.
   Не меньше получаса облачались они в тяжелые космические скафандры, и Тони окончательно взмок; он все думал, заметили их наблюдатели росков или нет. Но выбирать не приходилось. Скафандр был их защитой - неповоротливый, тяжелый, он давал им возможность выжить там, где трудно было рассчитывать на выживание.
   Прежде чем надеть, его приходилось невыносимо долго проверять. Все как один космолетчики Системы не жаловали свои скафандры и не было ни одного, который бы не завидовал скафандрам росков - легким, удобным и разнообразным.
   Наконец они проверили, застегнули, перетянули и привинтили все, что было можно. Три устрашающего вида робота неуклюже толкались в выходной камере.
   Пятью минутами позже они уже стояли на поверхности Луны в полной темноте.
   В те спокойные и счастливые времена, что раньше, до прибытия росков, Тони частенько бывал на Луне - и по делу, и просто так, чтобы отдохнуть. Он не был готов к тому, что сейчас это место покажется ему таким холодным и неприглядным. Гримальди в темноте выглядел как пустыня смерзшейся сажи.
   - До нужного нам купола меньше полумили, - сказал Мюррей. Его шепот отдавался в голове через наушники. - Пошли.
   Сейчас они видели все в инфракрасных лучах. Мюррей вел их по самому краю кратера, обходя попадающиеся на дороге камни. Показались купола пришельцев, черные дыры на усыпанном блестками шелке. Сквозь небольшую прозрачную решетку скафандра окружающий мир представлялся Тони гипсовым слепком реальности, - реальности слишком странной, чтобы быть реальной. Сам он казался себе пигмеем в стальной коробке робота, идущего навстречу разрушению. Борясь (гэтим чувством, он буквально заставлял себя идти вперед, к тому предмету, ради которого они прилетели.
   И вдруг взгляд Тони зацепился за что-то - но никак было не разглядеть, темно. Он дотронулся до руки Аллана.
   Последний резко првернулся, затем посмотрел, куда указывал Тони. Мюррей тоже остановился, неуклюже и нетерпеливо махнул рукой, призывая их следовать за собой и не задерживаться. Возможно, он чувствует себя таким же уязвимым, как и я, с симпатией подумал Тони, вновь вытягивая в темноте руку, уже специально для Мюррея.
   В следующую секунду яркий луч прожектора высветил их неподвижные фигуры.
   Свет бил не из куполов, но из точки рядом с кратерной стеной. Тони замер на месте, ослепленный, с одной лишь мыслью: они попались.
   - Падайте! - закричал Аллан.
   - Стрелять в прожектор! - приказал Мюррей.
   Его большая металлическая лапа опустилась и ухватила громоздкий космический пистолет, стреляющий без отдачи. Аллан и Тони ощущали выстрел только по глухой вибрации скафандров через микрофон Мюррея.
   Он попал в прожектор. Наступила темнота, но в ту же секунду из ближайшего купола ударил другой луч и быстро их высветил. В них, возможно, тоже стреляли, подумал Тони, но так ли это - не узнаешь, пока в тебя не попадет. Он тоже вытащил свой пистолет и стрелял, никуда особенно не целясь, в том направлении, откуда мог подойти враг.
   - Вот они! Беги к кораблю, Тони! - крикнул Аллан, Зажглось еще несколько прожекторов, и Тони на ceкунду увидел приближающихся росков, роски были готовы к встрече!.. Затем страшный удар обрушился на его плечо, и сумасшедшая боль пронзила все его тело. Задыхаясь, он слышал, как трещит его скафандр, так трещит, падая, рубленное дерево... И он куда-то все падал... проваливался... Последнее, что он увидел, - это фигуры росков рядом.
   Когда роски прилетели в Солнечную Систему, четыре с половиной года назад, в самый обычный майский день 2189 года, - пришел конец старой эпохе, хотя осознало это лишь несколько человек. Кончилось время человеческой изоляции, и человек больше не мог считать себя единственным разумным существом во Вселенной. У его порога стояла раса, превосходившая его не только в научном плане, но, может быть, и в плане духовном.
   Это событие наиболее тяжело отразилось на тех странах, которые на протяжении нескольких столетий привыкли считать себя правителями мира и вершителями судеб. Сейчас они находились в положении задиристого школьника, который, случайно обернувшись, увидел склонившегося над ним учителя.
   Роски прибыли на одном огромном корабле, и в то время как четверть мира тряслась от страха, а другая Четверть веселилась и праздновала, более разумная поровина просто выжидала, что из всего этого получится.
   Некоторые из них и четыре с половиной года спустя все продолжали выжидать. В росках было ничуть не легче разобраться, чем в самих землянах.
   Внешне роек напоминал человека. Не белого человека, но, скажем, малайца. Как и люди, они не были на рдно лицо, но у большинства из них была светло-коричйевая кожа, черные глаза и совсем не было переносицы.
   Температура тела -105,1 градуса по Фаренгейту: их родиной была более горячая планета...
   Когда они прилетели, Тони был самым молодым вторым помощником секретаря Британской Миссии в Совете ООН. Он был свидетелем того бесконечного заискивания и угодничанья, которое разгорелось в высших кругах при выяснении вопроса об отношениях с росками.
   А в том, что эти отношения существовали, причем весьма сложные и запутанные, сомневаться не приходилось, в особенности после того, как был преодолен языковой барьер.
   Речь перед людьми держал желтоволосый роек по имени Тоделл Ко Барр, один из первых роскианских ораторов в Совете Объединенных Наций.
   - Мы прилетели к вам, - начал он, - на межзвездном корабле, несущем на борту четыре межпланетные ракеты и около тысячи росков - мужчин и женщин. Большинство из нас - колонисты, ищущие мир, в котором мы могли бы жить. Мы прилетели к вам из системы, которую вы будете теперь называть Альфа Центавра II, и это наше первое межзвездное путешествие с нашей прекрасной, но - увы - перенаселенной планеты. Мы направлялись к ближайшей Солнечной Системе в поисках места, где мы смогли бы жить, и обнаружили, что единственная подходящая планета - ваша планета - уже заселена. И хотя мы счастливы встретить другую разумную расу, глубину нашего разочарования невозможно измерить: наше путешествие, наше долгое путешествие было напрасным.
   - Весьма разумная речь, - прокомментировал Тони, рогда услышал ее.
   А потом последовали другие разумные речи, и каждая из них хоть слегка, но касалась цели визита росков. К несчастью, мало кто обратил внимание на этот факт..
   Когда миновала первая волна шока, охватившего Землю, последовал прилив оптимизма, который погасил то, что должно было насторожить. Но выяснилось это лишь гораздо позднее... Роски были героями. Многие люди с успехом скрыли свое разочарование тем, что у пришельцев нет третьего глаза или щупальцев. Не обеспокоились они и тогда, когда Тоделл Ко Барр объявил, что у росков диктаторская политическая система и что ими правит великий Ап II Дол.
   Большой космический корабль кружился вокруг Земли на орбите спутника, а несколько росков прилетали и обращались с речами о дружбе или в Совете ООН, или просто к народу. Они часто посещали земные города.
   В благодарность за гостеприимство они подарили лкн дям микрофильмы об общественной и политической жизни на Альфе Центавре II, а также образцы их литературы и искусства наряду с некоторыми образцами флоры. Но ни одному человеку не было разрешено подняться на их корабль. Учтиво и вежливо в этом было отказано и ученым, и политикам, и репортерам.
   - Приглашать на наш корабль - это все равно что приглашать в склеп. Ко Барр был мрачен. - Очень многие из нас умерли в пути. Многие умирают сейчас; от недостатка пищи, от разницы в солнечном излучении, от мозговых расстройств из-за долгого пребывания в космосе. Ведь мы путешествовали в холодном темном космосе более двух живущих поколений. Мы не можем лететь дальше. Все, о чем мы вас просим, молим вас, это о небольшом местечке, где мы могли бы отдохнуть и прийти в себя после долгого пути.
   Местечке... но каком? Вначале эта казавшаяся невозможной просьба не имела решения: Совет ООН заседал без перерыва неделями. Впервые в истории все нации пришли к согласию: никто не хотел пускать росков на свою территорию.
   В конце концов два вопроса встали ребром: предоставить ли роскам базу на Земле и - если да - то где?
   И решать нужно было как можно скорее.
   Даже Тони, начинающий политик, понимал, к чему все идет. Страх и зависть переполняли людей, но даже если отбросить в сторону естественную жалость к измученным роскам, нельзя было требовать от них, чтобы они покинули Солнечную Систему, - это могло привeсти к войне. А ведь никто не знал, какое оружие находилось в их распоряжении. К тому же все тогда считали, что их наука продвинет далеко вперед науку Земли...
   Разместить же их надо было где-то в районе экватора, где температура была примерно такой же, как на их родной планете. Предоставить им центральную часть Африки оказалось не слишком удобным для людей, разговор о маленьком острове тоже быстро затих, так как росков не хотели предоставлять самим себе.
   К тому времени могущественная Бразилия объявила, что она не потерпит присутствия росков вблизи своих границ. В конце концов, после множества споров, пререканий, речей, протестов и наложений вето на Суматре, к югу от Паданга, была выделена для базы росков площадь в восемь квадратных миль.
   - За этот небольшой подарок мы безгранично признательны, - сказал Ап II Дол в один из своих редких визитов на Землю.
   Многие тогда сокрушались - ах, гордому роску приходится говорить такие слова, но были и те, кто считал, что он их произнес не случайно.
   Итак, роски посадили свой огромный корабль на Землю. И вскоре стало ясно, что они вообще-то не собираются покидать ее, они были сыты космосом по горло.
   Волей-неволей Земле пришлось играть роль гостеприимного хозяина. Роски на своей базе, которую они моментально начали тщательнейшим образом охранять, представляли собой угрозу для человечества. Но чтб было делать? И тут государственных деятелей Земли осенило: надо приобщить росков в обычной земной жизни, растворить в массе людей...
   К сожалению, чем больше они пытались сделать это, тем меньше у них получалось.
   Нация за нацией посылали своих представителей на Суматру, стремясь выведать у росков хоть какой-нибудь секрет и уж, конечно, посмотреть все, что было дозволено глазу. В зале заседаний Совета ООН в Паданге люди и роски произносили речи, настаивали и уступали, блефовали и спорили. Ситуации складывались одновременно и смешные, и трагичные. Надежда на то, что люди что-то выиграют от контакта с росками, таяла в воздухе.
   Кроме как по дипломатическим поручениям, земляне не допускались на базу росков, а роскам не разрешалось выходить за территорию, но на деле эти законы нарушались обеими сторонами. Паданг был наводнен шпионами: государство шпионило за государством, раса за расой. Положение осложнилось еще больше, когда, пытаясь снискать расположение росков, Совет ООН предоставил пришельцам в пользование небольшой участок на Луне - "Сектор 101", куда они могли летать на своих межпланетных ракетах.
   - Это деяние тронуло мою душу, - заявил Тоделл Ко Барр. - Мы пришли незваными, вы увидели и встретили нас как друзей. Вместе - люди и роски построят новую прочную цивилизацию.
   К тому времени эфемерность подобных речей уже была ясна каждому. Впрочем, правду он говорил или нет, но о такой цивилизации мечтали многие.
   К сожалению, это было его последнее публичное выступление. Тоделл исчез на базе росков, и больше о нем не было ни слуху, ни духу. В дипломатических кругах было высказано мнение, что желтоволосый роек был слишком уж хорошо настроен по отношению к людям, чтобы это понравилось его деспотичному господину.
   И наконец настало время, когда диктатор Ап II Дол решил, что пора переходить к действиям. За стол Совета ООН вместе с землянами теперь сели его люди, и отношения между двумя расами начали медленно, но верно портиться.
   Космический Патруль, в котором служили Мюррей, Аллан и Тони, был естественным следствием этих новых отношений.
   Что-то похожее на лимон... или арбуз... Нет, вытягивается, - огурец?.. Впрочем, нет - оно сгибается, - это банан... или все-таки кусок арбуза?.. Да нет же, целый арбуз. А может - все плыло перед глазами - может, это лицо? Расплывающееся, но постепенно приходящее в норму. Вот линия челюсти, глаза, уставившиеся па него... Ну да, это Мюррея Мэмфорда.
   - Ох, - простонал Тони.
   Он лежал на своей койке, и рядом был Мюррей.
   - Ну что? - спросил Мюррей. - Полегчало?
   - Воды, - сказал Тони.
   Он выпил принесенную воду одним глотком. В голове слегка прояснилось, и он вспомнил все, что произошло на Луне, включая страшный удар в плечо.
   - Где мы, Мюррей? - спросил он,
   - Уже целый час летим. Погони нет, скоро будеад дома, - ответил Мюррей. - Когда роски сообразили что к чему, вы уже были далеко. Я уж боялся тебе конец... Как ты себя чувствуешь?
   - Эта часть моего тела чувствует себя лучше, - c мрачной иронией произнес Тони, поднимая свою левую руку в перчатке.
   Под перчаткой у него находились стальные пальцы и ладонь: руку ампутировали несколько лет назад, после авиакатастрофы.
   - Думаю, что и остальное тоже в порядке, - сказал Мюррей. - Всего лишь несколько царапин. Роски в нас стреляли, и одна пуля попала в тебя. К счастью, никакие соединения не были повреждены, а амортизаторы смягчили удар. Как это получилось, ума не приложу: может, ты носишь на шее магическую кроличью лапку?
   - Как я здесь очутился? Разве я не потерял сознание?
   - Еще как. Ты свалился, как бык на бойне. Я, скорее, приволок, чем принес тебя сюда, - сказал Мюррей. - К счастью, когда ты отключился, мне удалось попасть во второй прожектор.
   - Спасибо, Мюррей, - сказал Тони, и только тогда он вдруг понял, что совсем забыл о своем друге. - А где Аллан?
   Мюррей отвернулся и нахмурил брови, словно что-то мучило его.
   - Боюсь, у Аллана ничего не вышло, - наконец произнес он.
   - Что ты имеешь в виду, говоря "ничего не вышло"?
   Мюррей резко повернулся к нему, и слова вдруг хлынули потоком: Слушай, Тони, может, тебе трудно будет понять все это сразу. У нас там ничего не вышло, ты знаешь. Мы чудом спаслись. Когда ты упал, я подхватил тебя и взвалил на плечо. Аллан закричал, чтобы я бросил тебя и спасался сам. Это была просто минутная паника, я думаю. Он хотел оставить тебя роскам. Я приказал прикрывать ему наше отступление, и в следующую же секунду он направил свой пистолет мне прямо в лицо со словами, что убьет меня, если я тебя не брошу.
   - Аллан! - запротестовал Тони. - Это сказал Аддан?
   - Ты имеешь представление о том, что такое паника? - спросил Мюррей. Существуют ситуации, когда абсолютно теряешь контроль над собой и не помнишь и не понимаешь, что говоришь и делаешь. Когда же я увидел пистолет Аллана у своего лица и почувствовал, что роски приближаются сзади, я... я тоже потерял контроль над собой!
   Мюррей весь напрягся - Тони никогда не видел его таким... У него вдруг пересохло во рту, и он хрипло спросил:
   - Что ты сделал, Мюррей?
   Они скользили в пространстве - холодном, опасном пространстве, безразличном к словам Мюррея:
   - Я убил Аллана. Пуля попала ему в живот.
   Тони застыл. Что он мог сделать - разве что бессильно размахивать кулаками - механическим и обыкновенным.
   - А что еще оставалось? - беспощадно продолжал Мюррей, схватив Тони за кулак. - Послушай меня, Тонн, неужели я должен был бросить тебя - там, на Луне? Никто не знал, что мы будем в Секторе 101, по крайней мере, официального разрешения не было. Подумай, как бы мы себя чувствовали, если бы, придя в себя, увидели вокруг росков, отнюдь не склонных к жалости? Я сделал единственно возможную вещь. Аллан Конлиф взбунтовался, и я как капитан покончил с мятежом прямо на месте. Вот и все.
   - Но я знаю Аллана! - вскричал Тони. - Как он мог... он не такой человек, чтобы...
   - Чужая душа - потемки! - тоже закричал Мюррей.
   Лицо его потемнело, ярость расписала его пятнами лихорадочного румянца.
   - Мы даже не знаем самих себя. В момент опасности в нас пробуждается что-то такое... о чем мы и не подозреваем. Вот что произошло с Алланом. А сейчас заткнись и подумай... Надеюсь, ты поймешь, я сделал все, что мог.
   Он стремительно пересек каюту и выскочил за дверь.
   Тони остался один.
   Он лежал, не двигаясь, вспоминая все с самого начала. Он никак не мог поверить ни в то, что его друг мертв, ни в то, что он потерял контроль над собой. Но ничего другого ему не оставалось. В конце концов, между Мюрреем и Алланом всегда существовало некое соперничество. Возможно, в эти пугающие секунды в темноте оно прорвалось наружу.
   Перед приземлением Мюррей зашел к Тони. Чувствовалось, что напряжение все еще не оставило его.
   - Как ты себя сейчас чувствуешь? - поинтересовался он.
   - Я не хочу тебя видеть, - угрюмо ответил Тони. - Я увижу тебя не раньше, чем на допросе. А пока держись от меня подальше.
   С застывшим лицом Мюррей пересек каюту и жестко положил свои руки Тони на горло.
   - Думай, что говоришь и кому, - прошипел он. - Я рассказал тебе, что произошло там. Это факты. Мне они так же неприятны, как и тебе. Если бы Аллан не оказался трусом, он сейчас сидел бы здесь, с нами.
   Тони поднял левую, стальную руку и схватил Мюррея за запястье, сжимая все сильнее и сильнее. Вскрикнув от боли, Мюррей выдернул руку: его запястье опоясывал кровавый браслет. Он бросил на Тони угрожающий взгляд, затем повернулся, вышел и заперся в рубке.
   Снова увидел его Тони лишь очень много времени спустя.
   Когда они приземлились, Тони некоторое время лежал спокойно, затем стал звать Мюррея, чтобы тот пришел и освободил его. Прочные ремни, закрепленные под койкой, не позволяли ему освободиться самому. На его крики не последовало никакого ответа. Минут через двадцать щелкнул замок холодной камеры, и в каюту вошли двое людей из медицинского персонала с носилками в руках.