Страница:
— Где я? — снова спросила она, тихо и робко. — И кто вы?
— Да ты замолчишь, баба, или нет? — напустился он на нее. — Тебе не полагается открывать рот и задавать вопросы главе братства!
— Братства?
У Мэри появилось чувство, будто все ее сны и видения вдруг ожили. Люди в балахонах и их предводитель, таинственное братство — все это, вспомнила она с ужасом, было в рукописи Гвеннет Ратвен.
Как такое может быть?
Предвидение? Предопределение? Или лишь ирония судьбы, одна из тех превратностей, которыми была так богата жизнь Мэри в последние дни?
— Братство рун, — гордо объявил человек в маске, — основано много лет назад и лишь с одной целью — чтобы сохранить древние тайны. Столетиями нас преследовали и притесняли, нас чуть было не уничтожили вовсе. Но мы вернулись, и ничто не может нас остановить. Мы повелители нового времени, и горе тем, кто осмелился хулить нас и смеяться над нами, Мэри Эгтон!
Мэри задрожала всем телом. Слезы страха брызнули у нее из глаз. Она все время спрашивала себя, откуда человеку в маске известно ее имя.
Мужчина в плаще верно истолковал выражение ее лица. — Ты спрашиваешь себя, откуда я знаю тебя, — с превосходством сказал он.
— Так знай, Мэри Эгтон, что братству известно все. Мы знаем, откуда ты пришла и трусливо бежишь. То, что ты нарушила свое обещание и бросила в беде своего будущего супруга Малькольма Ратвена и выставила на посмешище.
Мэри схватила ртом воздух. Так вот что послужило причиной ее ареста. Почти у цели она попала в руки Ратвенов — похоже, даже стражи порядка состояли у них на службе. Моментально нескрываемый гнев прибавился к ее страху. Эти мужчины носили внушающие страх маски, чтобы их принимали за потомков древних друидов, но на самом деле были всего лишь марионетками Малькольма Ратвена, а потому заслуживали ее презрения.
— Вас послал Малькольм? — спросила она, и с каждым словом уверенность звучала в ее голосе. — Он прибегает к помощи подручных в балахонах, когда сам не может выглядеть как мужчина?
— Придержи язык, баба! Слова, которые ты выбираешь, только навредят тебе!
— Чего же вы ждете от меня? Что я встану перед вами на колени? Перед мужчинами, у которых не хватает мужества показать свои лица безоружной и связанной женщине, лежащей на земле?
Глаза яростно засверкали под серебряной маской. Правая рука человека в балахоне задрожала и сжалась в кулак, и какой-то миг показалось, что он хочет ударить Мэри. Но он сдержался, и деланная улыбка показалась под его маской.
— В твоих словах все еще слышится высокомерие, — прошипел он, — но совсем скоро ты будешь молить меня о пощаде. Твоя гордость будет сломлена, в этом я клянусь тебе, Мэри Эгтон, рунами нашего братства.
— Что вы собираетесь со мной сделать? — упрямо спросила Мэри. С мужеством женщины, которой больше нечего терять, она оказывала сопротивление своим мучителям. — Вы изнасилуете меня? Будете пытать? Или убьете, как подлые разбойники?
Человек в маске только рассмеялся в ответ и отвернулся, словно хотел передать ее своим приверженцам.
— Я требуют ответа! — закричала Мэри ему вслед. — Вы собираетесь меня убить? Меня ждет та же участь, что и Гвеннет Ратвен?
Она сама не знала, почему сказала это. Имя Гвеннет вдруг всплыло в ее памяти, и в бессильной ярости она выкрикнула его. Но она не могла предугадать того действия, которое оно вызвало.
Предводитель сектантов застыл как громом пораженный. Он грозно снова повернулся к ней.
— Что ты сейчас сказала?
— Я спросила, должна ли я умереть так же, как Гвеннет Ратвен? — с упрямой смелостью ответила Мэри. Ей не хотелось, чтобы человек в маске просто оставил ее лежать здесь, как бесполезную вещь, и его реакция пришлась ей по душе.
— Что ты знаешь о Гвеннет Ратвен?
— Почему вы спрашиваете? Разве не вы сами сказали, что вам и вашей банде известно все?
— Что ты знаешь о ней? — заорал он и в приступе ярости, которая напугала даже его людей, схватился за рукоять палки, и на свет показался длинный, сверкающий клинок, который он приставил к горлу Мэри.
— Говори, Мэри Эгтон, — приказал он, — или, клянусь тебе, ты пожалеешь об этом.
Мэри почувствовала холодную острую сталь возле горла, и перед лицом жестокой смерти ее решительность пошла на убыль. Она заколебалась, а человек в балахоне надавил еще сильнее на горло, и тонкая струйка крови потекла по шее Мэри. Хладнокровный взгляд ее мучителя не оставлял сомнений, что он сумеет заколоть ее.
— Я читала о ней, — нарушила свое молчание Мэри.
— О Гвеннет Ратвен?
Она утвердительно кивнула головой.
— Где?
— В древней рукописи.
— Как она оказалась у тебя?
— Я нашла ее.
— В замке Ратвен?
Мэри кивнула снова.
— Подлая воровка! Кто позволил тебе ее читать? Кто рассказал тебе о тайне? Ты поэтому приехала в Ратвен? Чтобы шпионить?
— Нет, — в отчаянии стала уверять его Мэри. — Я ничего не знала о тайне и совершенно случайно натолкнулась на записи Гвеннет Ратвен.
— Где?
— В башенной комнате. — Она почувствовала, что клинок стал еще сильнее давить на горло. И она больше не могла сдерживать свои слезы. — Я абсолютно случайно нашла их. Они были спрятаны в углублении в стене.
— Ничто не происходит случайно, Мэри Эгтон, а тем более такая вещь, как эта. Ты прочитала рукопись?
Она кивнула.
— Тогда тебе известно проклятие. Ты знаешь, что произошло.
— Я знаю. Но я… я не считала возможным, чтобы сейчас…
Человек в маске презрительно фыркнул, потом он отвернулся и удалился, чтобы посоветоваться со своими приспешниками. Мэри жадно хватала ртом воздух и схватилась за место, где клинок поранил ее нежную кожу; Она видела, как человек в маске начал жестикулировать и беседовать с другими людьми в балахонах.
Наконец он вернулся.
— Судьба, — сказал он, — принимает странные формы. Очевидно, существует причина для того, чтобы наши жизненные пути пересеклись. Предсказание сбывается.
— Предсказание? — спросила Мэри. — Скорее — подкупленный инспектор.
— Замолчи, баба! Я не знаю, почему ирония судьбы выбрала именно тебя, чтобы дать нам ключ к власти. Но так случилось. Именно ты нашла пропавшие рукописи Гвеннет Ратвен. За это я должен быть тебе благодарен.
— Я отказываюсь от вашей благодарности, — с горечью заявила Мэри. — Лучше скажите мне, что все это значит. О чем вы говорите? О каком ключе здесь идет речь? И откуда вы знаете о Гвеннет Ратвен?
Снова раздался надменный смех под маской.
— В моих кругах считается хорошим тоном изучать историю своих предков. — С этими словами человек в балахоне снял маску — и Мэри не поверила своим глазам, когда под ней показались знакомые бледные черты лица Малькольма Ратвена.
— Малькольм — с ужасом ахнула она. Вот почему ей показался знакомым голос человека в маске.
— Еще пару дней назад я напрасно пытался снискать твоего расположения, — холодно сказал ее нареченный. — Ну, а теперь мне кажется, что оно мне совершенно не нужно.
— Я не понимаю…. — замямлила Мэри, и ее взгляд беспомощно скользнул по Малькольму и его закутанным в балахоны приверженцам.
— Конечно, ты не понимаешь. Что же тебе остается? Ты неразумная баба, твои мысли вертятся только вокруг тебя самой. Ты любила читать, но все же ты ничего не поняла. Власть, Мэри Эгтон, принадлежит тем, кто ее берет в свои руки. Вот суть истории.
Его манера говорить и блеск в его глазах напугали Мэри. Так, сказала она себе, должен, видимо, выглядеть человек, который сошел с ума.
— Я не знаю, какая судьба выбрала тебя, чтобы принести нам победу, — продолжил он. — Но наши пути, кажется, неразрывно переплелись. То, что начал более пятисот лет назад мой предок Дункан Ратвен, будет завершено. Меч рун вернется и обретет древнюю, разрушительную силу. Ты, Мэри Эгтон, будешь тем, кто снимет печать с проклятия — своей кровью! — После этих слов он громко рассмеялся, и его приверженцы подхватили его глухим, языческим песнопением.
Откровенный страх охватил Мэри. Ее взгляд затуманился, и вымазанные черной краской маски вокруг слились в мозаичный узор ужаса. Все сжалось внутри нее, и она закричала, не скрывая своего страха, а пение людей в балахонах усилилось одновременно с ее криком.
Сердце бешено заколотилось у нее в груди и едва не выскакивало наружу, холодный пот выступил у нее на лбу — пока напряжение не достигло предела и она не потеряла сознание. Занавес упал, и она погрузилась в темноту.
Глава 12
— Да ты замолчишь, баба, или нет? — напустился он на нее. — Тебе не полагается открывать рот и задавать вопросы главе братства!
— Братства?
У Мэри появилось чувство, будто все ее сны и видения вдруг ожили. Люди в балахонах и их предводитель, таинственное братство — все это, вспомнила она с ужасом, было в рукописи Гвеннет Ратвен.
Как такое может быть?
Предвидение? Предопределение? Или лишь ирония судьбы, одна из тех превратностей, которыми была так богата жизнь Мэри в последние дни?
— Братство рун, — гордо объявил человек в маске, — основано много лет назад и лишь с одной целью — чтобы сохранить древние тайны. Столетиями нас преследовали и притесняли, нас чуть было не уничтожили вовсе. Но мы вернулись, и ничто не может нас остановить. Мы повелители нового времени, и горе тем, кто осмелился хулить нас и смеяться над нами, Мэри Эгтон!
Мэри задрожала всем телом. Слезы страха брызнули у нее из глаз. Она все время спрашивала себя, откуда человеку в маске известно ее имя.
Мужчина в плаще верно истолковал выражение ее лица. — Ты спрашиваешь себя, откуда я знаю тебя, — с превосходством сказал он.
— Так знай, Мэри Эгтон, что братству известно все. Мы знаем, откуда ты пришла и трусливо бежишь. То, что ты нарушила свое обещание и бросила в беде своего будущего супруга Малькольма Ратвена и выставила на посмешище.
Мэри схватила ртом воздух. Так вот что послужило причиной ее ареста. Почти у цели она попала в руки Ратвенов — похоже, даже стражи порядка состояли у них на службе. Моментально нескрываемый гнев прибавился к ее страху. Эти мужчины носили внушающие страх маски, чтобы их принимали за потомков древних друидов, но на самом деле были всего лишь марионетками Малькольма Ратвена, а потому заслуживали ее презрения.
— Вас послал Малькольм? — спросила она, и с каждым словом уверенность звучала в ее голосе. — Он прибегает к помощи подручных в балахонах, когда сам не может выглядеть как мужчина?
— Придержи язык, баба! Слова, которые ты выбираешь, только навредят тебе!
— Чего же вы ждете от меня? Что я встану перед вами на колени? Перед мужчинами, у которых не хватает мужества показать свои лица безоружной и связанной женщине, лежащей на земле?
Глаза яростно засверкали под серебряной маской. Правая рука человека в балахоне задрожала и сжалась в кулак, и какой-то миг показалось, что он хочет ударить Мэри. Но он сдержался, и деланная улыбка показалась под его маской.
— В твоих словах все еще слышится высокомерие, — прошипел он, — но совсем скоро ты будешь молить меня о пощаде. Твоя гордость будет сломлена, в этом я клянусь тебе, Мэри Эгтон, рунами нашего братства.
— Что вы собираетесь со мной сделать? — упрямо спросила Мэри. С мужеством женщины, которой больше нечего терять, она оказывала сопротивление своим мучителям. — Вы изнасилуете меня? Будете пытать? Или убьете, как подлые разбойники?
Человек в маске только рассмеялся в ответ и отвернулся, словно хотел передать ее своим приверженцам.
— Я требуют ответа! — закричала Мэри ему вслед. — Вы собираетесь меня убить? Меня ждет та же участь, что и Гвеннет Ратвен?
Она сама не знала, почему сказала это. Имя Гвеннет вдруг всплыло в ее памяти, и в бессильной ярости она выкрикнула его. Но она не могла предугадать того действия, которое оно вызвало.
Предводитель сектантов застыл как громом пораженный. Он грозно снова повернулся к ней.
— Что ты сейчас сказала?
— Я спросила, должна ли я умереть так же, как Гвеннет Ратвен? — с упрямой смелостью ответила Мэри. Ей не хотелось, чтобы человек в маске просто оставил ее лежать здесь, как бесполезную вещь, и его реакция пришлась ей по душе.
— Что ты знаешь о Гвеннет Ратвен?
— Почему вы спрашиваете? Разве не вы сами сказали, что вам и вашей банде известно все?
— Что ты знаешь о ней? — заорал он и в приступе ярости, которая напугала даже его людей, схватился за рукоять палки, и на свет показался длинный, сверкающий клинок, который он приставил к горлу Мэри.
— Говори, Мэри Эгтон, — приказал он, — или, клянусь тебе, ты пожалеешь об этом.
Мэри почувствовала холодную острую сталь возле горла, и перед лицом жестокой смерти ее решительность пошла на убыль. Она заколебалась, а человек в балахоне надавил еще сильнее на горло, и тонкая струйка крови потекла по шее Мэри. Хладнокровный взгляд ее мучителя не оставлял сомнений, что он сумеет заколоть ее.
— Я читала о ней, — нарушила свое молчание Мэри.
— О Гвеннет Ратвен?
Она утвердительно кивнула головой.
— Где?
— В древней рукописи.
— Как она оказалась у тебя?
— Я нашла ее.
— В замке Ратвен?
Мэри кивнула снова.
— Подлая воровка! Кто позволил тебе ее читать? Кто рассказал тебе о тайне? Ты поэтому приехала в Ратвен? Чтобы шпионить?
— Нет, — в отчаянии стала уверять его Мэри. — Я ничего не знала о тайне и совершенно случайно натолкнулась на записи Гвеннет Ратвен.
— Где?
— В башенной комнате. — Она почувствовала, что клинок стал еще сильнее давить на горло. И она больше не могла сдерживать свои слезы. — Я абсолютно случайно нашла их. Они были спрятаны в углублении в стене.
— Ничто не происходит случайно, Мэри Эгтон, а тем более такая вещь, как эта. Ты прочитала рукопись?
Она кивнула.
— Тогда тебе известно проклятие. Ты знаешь, что произошло.
— Я знаю. Но я… я не считала возможным, чтобы сейчас…
Человек в маске презрительно фыркнул, потом он отвернулся и удалился, чтобы посоветоваться со своими приспешниками. Мэри жадно хватала ртом воздух и схватилась за место, где клинок поранил ее нежную кожу; Она видела, как человек в маске начал жестикулировать и беседовать с другими людьми в балахонах.
Наконец он вернулся.
— Судьба, — сказал он, — принимает странные формы. Очевидно, существует причина для того, чтобы наши жизненные пути пересеклись. Предсказание сбывается.
— Предсказание? — спросила Мэри. — Скорее — подкупленный инспектор.
— Замолчи, баба! Я не знаю, почему ирония судьбы выбрала именно тебя, чтобы дать нам ключ к власти. Но так случилось. Именно ты нашла пропавшие рукописи Гвеннет Ратвен. За это я должен быть тебе благодарен.
— Я отказываюсь от вашей благодарности, — с горечью заявила Мэри. — Лучше скажите мне, что все это значит. О чем вы говорите? О каком ключе здесь идет речь? И откуда вы знаете о Гвеннет Ратвен?
Снова раздался надменный смех под маской.
— В моих кругах считается хорошим тоном изучать историю своих предков. — С этими словами человек в балахоне снял маску — и Мэри не поверила своим глазам, когда под ней показались знакомые бледные черты лица Малькольма Ратвена.
— Малькольм — с ужасом ахнула она. Вот почему ей показался знакомым голос человека в маске.
— Еще пару дней назад я напрасно пытался снискать твоего расположения, — холодно сказал ее нареченный. — Ну, а теперь мне кажется, что оно мне совершенно не нужно.
— Я не понимаю…. — замямлила Мэри, и ее взгляд беспомощно скользнул по Малькольму и его закутанным в балахоны приверженцам.
— Конечно, ты не понимаешь. Что же тебе остается? Ты неразумная баба, твои мысли вертятся только вокруг тебя самой. Ты любила читать, но все же ты ничего не поняла. Власть, Мэри Эгтон, принадлежит тем, кто ее берет в свои руки. Вот суть истории.
Его манера говорить и блеск в его глазах напугали Мэри. Так, сказала она себе, должен, видимо, выглядеть человек, который сошел с ума.
— Я не знаю, какая судьба выбрала тебя, чтобы принести нам победу, — продолжил он. — Но наши пути, кажется, неразрывно переплелись. То, что начал более пятисот лет назад мой предок Дункан Ратвен, будет завершено. Меч рун вернется и обретет древнюю, разрушительную силу. Ты, Мэри Эгтон, будешь тем, кто снимет печать с проклятия — своей кровью! — После этих слов он громко рассмеялся, и его приверженцы подхватили его глухим, языческим песнопением.
Откровенный страх охватил Мэри. Ее взгляд затуманился, и вымазанные черной краской маски вокруг слились в мозаичный узор ужаса. Все сжалось внутри нее, и она закричала, не скрывая своего страха, а пение людей в балахонах усилилось одновременно с ее криком.
Сердце бешено заколотилось у нее в груди и едва не выскакивало наружу, холодный пот выступил у нее на лбу — пока напряжение не достигло предела и она не потеряла сознание. Занавес упал, и она погрузилась в темноту.
Глава 12
Эдинбургский замок Лето 1746
Достопочтенные стены замка, бывшего когда-то резиденцией королей, дрожали под залпами вражеский орудий. Правительственные войска уже приближались. Было лишь вопросом времени, когда им удастся пробить брешь во внешнем валу и начать штурм крепости.
Снова последовал залп, от которого стены замка содрогнулись до своего основания. Пыль взметнулась до потолка, откуда-то раздались крики раненых.
Гален Ратвен понял, что все кончено. Разочарование, которое он испытывал всей душой, было безграничным. Совсем недавно казалось, что может свершиться то, в чем было отказано их предкам. Теперь же их мечтания и честолюбивые планы будут разодраны в клочья залпами пушек правительственных войск.
— Граф, — обратился он к своему спутнику, — я полагаю, что нет смысла ждать дальше. Каждой секундой нашего промедления мы подвергаем себя опасности попасть в руки врагов.
Тот, к кому он обращался, пожилой человек с бородой и седыми волосами, спадающими по плечам, задумчиво кивнул головой. Он был худым и костлявым, а его лицо избороздили морщины. Взгляд казался совершенно отрешенным, словно груз долгой, очень долгой жизни опустошил его.
— Значит, мы упустили наш шанс, — тихо сказал он. — Нашу последнюю возможность вернуть прежние времена. В этом моя вина, Гален.
— Ваша вина, граф? Как мне следует это понимать?
— Я видел это в рунах. Они поведали мне, как закончится битва под Куллоденом и что Джеймс никогда не станет королем. Но я не хотел верить в это. Я проигнорировал руны. И это возмездие, которое я получил за свое упрямство. Теперь я не доживу до того момента, когда возвратится старый порядок.
— Не говорите так, граф. Ваши глаза видели многие войны. У вас на глазах приходили и уходили властители. Когда-нибудь обстоятельства будут благоприятны.
— Но не для меня. Я уже долго живу на этом свете благодаря силам, которые не подвластны твоему разуму. Но я чувствую, что мое время подошло к концу. Именно поэтому я проигнорировал руны и неверно истолковал знаки. Я не хотел признавать, что еще не наступило время. Так много долгих столетий я ждал, и теперь победа вновь ускользает у меня из рук.
Снова удар сотряс стены крепости, на этот раз так мощно, что старец с усилием удержался на ногах. Гален Ратвен поддержал его.
— Мы должны уходить, граф, — настаивал он.
— Да, — ответил старец, схватил сверток, который лежал перед ним на столе, и прижал к груди, словно это было самое дорогое сокровище, существовавшее когда-либо на земле.
От вооруженных людей, которые ожидали в подземелье, немногие остались на месте, чтобы прикрывать отход их предводителя. Остатки сопровождали графа, окружив его со всех сторон как защитный кордон, чтобы в случае необходимости самоотверженно защищать его жизнь.
По крутой лестнице они прошли в зал без окон, который освещался факелами, где шум залпов был слышен не так громко. Мужчины открыли деревянный люк, устроенный в полу. Потом они взяли факелы со стен и спустились один за другим вниз.
Все еще доносились приглушенные взрывы, то далеко, то снова угрожающе близко. Якобиты уже смирились с тем, что проиграют битву за замок. Еще немного, и город будет наводнен правительственными войсками. Тогда им угрожает, что и этот потайной ход, проложенный в древние времена и ведущий наружу через скалу замкового холма, будет обнаружен.
Гален Ратвен оставался возле старца, который одной рукой держался за него, а в другой крепко держал сверток. Они собирались спуститься вниз по низкому ходу, который был прорублен в скале, как вдруг услышали очередной залп.
Он раздался непосредственно над ними так громко и мощно, что мужчины закричали во все горле. Инстинктивно Гален Ратвен взглянул наверх и увидел, к своему ужасу, щель, которая образовалась в потолке штольни. В следующий момент проход засыпало.
С оглушающим грохотом рухнули гранитные блоки, и поток камней завалил мужчин, оказавшихся в непосредственной близости к месту обвала. Пыль поднялась столбом и закрыла видимость, старца отбросило в сторону, и Гален Ратвен не мог помешать этому. Инстинктивно он сделал прыжок вперед, чтобы избежать смертельного удара камней, когда буквально за ним большая часть потолка разверзлась и рухнула с сокрушающей силой на спасающихся бегством.
Наконец воцарилась тишина. Здесь и там еще тихонько струились вниз камешки. Но все было позади.
Гален Ратвен очнулся, лежа на земле. Кровь сочилась у него из раны на голове, но руки и ноги остались невредимыми. В толстом слое пыли, которая витала в воздухе, он не мог ничего рассмотреть, только слышал крики раненых.
С трудом он поднялся на ноги и схватил факел, который бесхозно валялся перед ним на земле и каким-то чудом не погас. В его желтом свете он разглядел, как оседает пыль и выступают размеры разрушения.
Своды рухнули, завалив проход в штольню. Здесь и там в руинах были разбросаны части рук и ног — и к своему ужасу, Гален Ратвен увидел среди них бледную костлявую руку. Охваченный приступом кашля, он бросился к ней и попытался разобрать завал своими руками. Но сверху снова посыпались камни.
Вокруг него зашевелились выжившие после обвала. Они со стоном поднимались и оглядывались с недоумением по сторонам.
— Сюда! — закричал им Гален Ратвен. — Идите сюда, вы должны помочь мне! Графа засыпало!
Тут же возле него оказалось двое мужчин, которые поспешили к нему на помощь. Но и объединенными усилиями они не добились успеха — новые обломки скатились вниз, окончательно скрыв тело графа.
— Он умер! — закричал один из людей. — Больше нет никакого смысла в этом. Надо бежать.
— Мы не можем бежать, — оскалив зубы, жестко сказал Гален Ратвен. — У графа меч. Мы должны достать его.
Вдруг в штольне раздались топающие шаги, а за ними и громкий крик.
— Войска правительства! Они обнаружили штольню! Мы должны бежать…
Гален Ратвен знал, что его приверженец прав. Вернуться назад они не могли, путь был перекрыт. Итак, они могли бежать только вперед. Против своей воли Гален Ратвен должен был вновь признать, что они проиграли.
Уцелевшие после обвала мрачно достали свое оружие и потом бросились навстречу нападавшему на них противнику вслед за Галеном. Они миновали место, где создатели штольни устроили смертельную западню, и сразу же наткнулись на врага, который с численным превосходством бросился в ход.
Раздался громкий выстрел, и один из повстанцев упал на землю. Через пыльную завесу, которая все еще висела в воздухе, можно было разобрать черные мундиры гвардии — шотландских солдат, состоявших на службе у британской короны и воюющих с собственными земляками.
Гален Ратвен вытащил кремниевый пистолет и стал отстреливаться. Раздался глухой треск, отразившийся эхом под низким потолком, и один из солдат упал на землю. Издав пронзительный крик, Ратвен бросился на своих врагов, которые в его глазах были предателями и заслуживали, смерти. О мече он не мог сейчас думать — развязалась битва не на жизнь, а на смерть.
После своего внезапного нападения гвардейцы отступили назад. Они не рассчитывали на то, что сопротивление в штольне примет самый отчаянный характер. С мужеством отчаявшихся повстанцы сражались с солдатами. Гален Ратвен, с залитым кровью лицом и переполненный ненавистью, стоял во главе отряда.
Свой пистолет он давно отбросил в сторону, так как совершенно не оставалось времени его перезаряжать и он стал бесполезен. Вместо этого он размахивал саблей и бушевал среди рядов солдат, как впавший в неистовство воин. Обратного пути у повстанцев не было: их единственная возможность состояла в том, чтобы освободить себе путь наружу, пусть даже ценой больших потерь. Солдаты вновь разрядили свои орудия в непосредственной близости и выпустили смертельные ядра. Крик раненых раздался повсюду, и едкий дым пороха наполнил воздух.
Гален Ратвен почти ничего не видел. Он размахивал саблей по сторонам, охваченный слепой яростью. Он едва замечал, встречал ли его клинок сопротивление или же рубил мясо и кости. Свинцовые пули, свистевшие в воздухе, не задевали его. Отчаянию Галена не было границ, и все его существо жаждало мести. Мести за предательство шотландского народа, мести за крах честолюбивых планов, мести за смерть друида. Враг уверенно продвигался, но он не победит. Гален Ратвен был полон решимости бороться за дело братства до последнего вздоха.
Он слышал, как кричали его соратники, видел, как они гибли под пулями и ядрами гвардейцев. Самоотверженно он продолжал бороться и был неудержим в своей ярости — но тут лихорадка боя вдруг закончилась.
Тяжело дыша, Гален Ратвен стоял в штольне с горящим факелом в одной руке и окровавленным клинком в другой. Кровь бешено колотилась у него в жилах, длинные волосы свисали мокрыми прядями вниз, лицо было вымазано кровью. В панике он развернулся вокруг своей оси, осмотрелся — пока не осознал, что он единственный, кто стоит на ногах. Остальные, враги и друзья, лежали на земле, не двигаясь или истекая собственной кровью. Пустая и неохраняемая штольня лежала перед ним — и Гален Ратвен пустился наутек.
Большими прыжками он побежал по ходу так быстро, насколько ему позволяли его уставшие ноги. Наконец он достиг выхода и выбрался наверх по ступеням, вырубленным в скале. Так он добрался до камина, куда упирался потайной ход. Вход был открыт, перед ним лежали трупы двоих сторожевых, которых граф выставил для охраны штольни. Гвардейцы убили их.
Зал постоялого двора был пуст, столы и стулья перевернуты. С улицы доносились громкие крики, выстрелы и гром орудий звучали вдалеке.
Быстро Гален Ратвен закрыл вход каминной решеткой. Потом он схватил свою саблю и использовал ее, чтобы процарапать таинственные знаки на гербе, который украшал камин на дымоходе. Теперь было слишком опасно возвращаться обратно и забирать меч, была велика вероятность того, что он будет схвачен и меч попадет в руки противника. Но когда-нибудь наступит для этого время, когда-нибудь…
Со звоном разбилось оконное стекло, когда предательская пуля попала в него. Гален Ратвен обернулся. Ему нужно было бежать, прежде чем он попадет в руки правительственным войскам. Но он вернется, чтобы забрать то, что по праву принадлежит ему и его сподвижникам.
Меч и власть.
С саблей в руке он побежал к двери, приоткрыл ее на ширину щели и выглянул наружу. Хаос царил на улицах. Горожане забаррикадировались в своих домах, пока воины кланов Камерона и Гранта оказывали правительственным войскам разрозненное сопротивление. Гвардейцы продвигались вперед, вокруг были слышны крики и выстрелы.
Гален Ратвен обождал, пока наступит подходящий момент, потом быстро выскочил наружу, желая проскользнуть вдоль стены дома в следующую нишу, чтобы найти там убежище.
— Эй! — услышал он резкий окрик и понял, что совершил смертельную ошибку.
Последнее, что он видел, было темное дуло мушкета. Затем грянул выстрел.
Громкий звук вывел Мэри от ее обморока. Слегка приподнявшись, она огляделась по сторонам и удостоверилась, что она больше не находится на улицах Эдинбурга, где шли ожесточенные бои. Снова ей приснился сон, казавшийся абсолютно реальным, и она решила, что действительно находилась там.
Однако реальность была не менее ужасна: Малькольм Ратвен стоял перед ней и, переполненный ненавистью, глядел на нее. Возле него был один из его приверженцев, одетый в черный плащ и черную маску братства.
— Где он? — хотел знать Малькольм. — И я не советую тебе снова падать в обморок.
— О чем ты говоришь?
— Меч, — настаивал Малькольм. — Ты знаешь, что мы его ищем. Ты читала записки Гвеннет. Там есть указание об его местонахождении?
— Ты знаешь, где записи, — упрямо ответила Мэри. — Прочитай их сам.
Но Малькольм Ратвен не желал, чтобы его выводили из игры. Он склонился над ней, схватил ее за волосы и дернул голову назад, так что ее горло беззащитно открылось для него. Затем он снова достал кинжал и приставил его к горлу.
— Для этого нет времени, и я не испытываю больше желания, чтобы ты водила меня за нос, — злобно сказал он. — Итак, говори мне живо, были ли в записках указания, где находится меч рун.
— Нет, — прошептала Мэри.
— Ты лжешь! Подлая продажная девка, ты не выставишь меня снова на посмешище всем. Скорее я перережу тебе глотку, ты поняла?
Мэри с трудом удалось изобразить подобие судорожного кивка, потому что он безжалостно тянул ее за волосы вниз. Слезы выступили у нее на глазах.
— В записках… ничего не сказано… о мече, — выговорила она.
— Ложь! Все ложь! — закричал Ратвен срывающимся голосом и потянул еще сильнее ее за волосы.
— Сон, — выкрикнула Мэри. — Мне приснился… сон.
— Что за сон?
— Видение… я вижу прошлое…
— Что за сказки ты опять выдумываешь?
— Это не ложь… правда… я видела.
— Меч?
— Да.
— Где? Когда?
— Эдинбург… Якобиты…
— Ты лжешь!
— Нет… говорю правду, — кряхтя, уверяла его Мэри. — Там был один мужчина.
— Что за мужчина?
— … я уже видела его прежде, в другом сне… Его спутник обращался к нему «граф»…
Вдруг Малькольм ослабил свой захват, убрал кинжал и обменялся с человеком в плаще долгими, удивленными взглядами.
— Как выглядел этот граф?
Мэри закашляла и несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем снова могла говорить.
— Он был очень худой, почти истощенный, — вспомнила она и отчетливо увидела старика перед собой. — У него были седые волосы и борода, сколько ему лет, было трудно определить. У него был узкий рот, а во взгляде что-то пугающее…
— Несведущая баба, — с гневом прикрикнул Малькольм. — Ты видела основателя нашего братства. Князя Калона, лорда Орога, Гая Атера Максимуса, графа Милленкорта — он в ходе столетий принимал различные имена и титулы, чтобы, не привлекая к себе внимания, находиться среди людей. Он был тем, кто основал наше братство и придал ему власть и уважение.
— Я видела, как он умер, — упрямо сказала Мэри.
— Что ты там плетешь?
— Во сне. Я видела бегство по подземному ходу. Слышала грохот пушек, все были в смятении.
— Битва за Эдинбургский замок, — прошептал Малькольм. — Что ты еще видела?
— Я видела, как ваш хваленый граф трусливо бежал, — с удовольствием ответила Мэри. — А с ним в придачу Гален Ратвен.
— Мой дед, — охнул Малькольм и его последние сомнения исчезли. — Скажи мне, что ты видела, баба! Было ли что-нибудь при них? Конкретный предмет? Да говори же, баба, или я силой развяжу тебе язык!
— Сверток.
— Он был длинный и величиной с меч?
— Да. Но они потеряли его.
— Где? — дрожащим голосом спросил Малькольм, и Мэри почувствовала, что это решающий вопрос.
— Был обстрел из пушек, — сказала она. — Часть штольни обрушилась и похоронила под своими обломками графа, а с ним и меч. Выжившие пытались вытащить его из-под завала, но это им не удалось. Потом пришли правительственные войска, и развернулась кровавая битва…
— Где? — повторил Малькольм свой вопрос. — Где это было? Вспоминай, баба, или я буду пытать тебя каленым железом!
— Я не знаю, — настаивала Мэри. — Мой сон окончился, едва я сумела рассмотреть его.
— Чепуха! Что было последним, о чем ты вспомнила? Я хочу знать все, слышишь? Каждую мелочь!
— Ш… штольня закончилась, — промямлила Мэри, старательно пытаясь припомнить обрывки сна. — Гален Ратвен был единственным, кому удалось спастись бегством… он пробирался сквозь шахту… там был камин…
— Камин? Что за камин?
— Камин с изображением герба.
— Какой это был герб?
— Я не знаю.
— Что за герб? Да ты будешь, наконец, говорить?!
— Я не знаю этого, — еще раз повторила Мэри и не смогла больше сдерживать слезы. — На нем была корона со львом, стоящим на задних лапах…
— Герб дома Стюартов, — подвел итог Малькольм. — Дальше!
— Гален отметил камин своеобразными знаками. Потом он покинул здание. Там были столы и стулья и стойка бара… Зал постоялого двора, но там не было людей. Снаружи раздался громкий крик, прозвучали выстрелы… Гален вышел наружу — и больше я ничего не помню. Прошу, Малькольм, вы должны верить мне. Это все, что я видела.
Тяжело дыша, Малькольм смотрел на нее сверху вниз. Его глаза пылали огнем.
— Все сходится, — прошептал он. — Наступил час. Загадка разгадана. Он обернулся к своим сотоварищам, молча стоявшим возле него. — Наконец мы знаем, что тогда произошло.
— Но сэр! Вы действительно хотите принять на веру слова этой женщины? Она прекрасно могла все выдумать.
— Ни в коем случае. Ей известны вещи, которые не может знать ни один живущий на этом свете. По каким-то причинам, неизвестным нам, друид выбрал ее, чтобы мне, его наследнику, рассказать, где спрятан меч. Я желаю, чтобы вы немедленно отправлялись в Эдинбург и нашли оружие. Описание указывает, что это постоялый двор в непосредственной близости от замка, на камине которого изображен герб Стюартов.
Достопочтенные стены замка, бывшего когда-то резиденцией королей, дрожали под залпами вражеский орудий. Правительственные войска уже приближались. Было лишь вопросом времени, когда им удастся пробить брешь во внешнем валу и начать штурм крепости.
Снова последовал залп, от которого стены замка содрогнулись до своего основания. Пыль взметнулась до потолка, откуда-то раздались крики раненых.
Гален Ратвен понял, что все кончено. Разочарование, которое он испытывал всей душой, было безграничным. Совсем недавно казалось, что может свершиться то, в чем было отказано их предкам. Теперь же их мечтания и честолюбивые планы будут разодраны в клочья залпами пушек правительственных войск.
— Граф, — обратился он к своему спутнику, — я полагаю, что нет смысла ждать дальше. Каждой секундой нашего промедления мы подвергаем себя опасности попасть в руки врагов.
Тот, к кому он обращался, пожилой человек с бородой и седыми волосами, спадающими по плечам, задумчиво кивнул головой. Он был худым и костлявым, а его лицо избороздили морщины. Взгляд казался совершенно отрешенным, словно груз долгой, очень долгой жизни опустошил его.
— Значит, мы упустили наш шанс, — тихо сказал он. — Нашу последнюю возможность вернуть прежние времена. В этом моя вина, Гален.
— Ваша вина, граф? Как мне следует это понимать?
— Я видел это в рунах. Они поведали мне, как закончится битва под Куллоденом и что Джеймс никогда не станет королем. Но я не хотел верить в это. Я проигнорировал руны. И это возмездие, которое я получил за свое упрямство. Теперь я не доживу до того момента, когда возвратится старый порядок.
— Не говорите так, граф. Ваши глаза видели многие войны. У вас на глазах приходили и уходили властители. Когда-нибудь обстоятельства будут благоприятны.
— Но не для меня. Я уже долго живу на этом свете благодаря силам, которые не подвластны твоему разуму. Но я чувствую, что мое время подошло к концу. Именно поэтому я проигнорировал руны и неверно истолковал знаки. Я не хотел признавать, что еще не наступило время. Так много долгих столетий я ждал, и теперь победа вновь ускользает у меня из рук.
Снова удар сотряс стены крепости, на этот раз так мощно, что старец с усилием удержался на ногах. Гален Ратвен поддержал его.
— Мы должны уходить, граф, — настаивал он.
— Да, — ответил старец, схватил сверток, который лежал перед ним на столе, и прижал к груди, словно это было самое дорогое сокровище, существовавшее когда-либо на земле.
От вооруженных людей, которые ожидали в подземелье, немногие остались на месте, чтобы прикрывать отход их предводителя. Остатки сопровождали графа, окружив его со всех сторон как защитный кордон, чтобы в случае необходимости самоотверженно защищать его жизнь.
По крутой лестнице они прошли в зал без окон, который освещался факелами, где шум залпов был слышен не так громко. Мужчины открыли деревянный люк, устроенный в полу. Потом они взяли факелы со стен и спустились один за другим вниз.
Все еще доносились приглушенные взрывы, то далеко, то снова угрожающе близко. Якобиты уже смирились с тем, что проиграют битву за замок. Еще немного, и город будет наводнен правительственными войсками. Тогда им угрожает, что и этот потайной ход, проложенный в древние времена и ведущий наружу через скалу замкового холма, будет обнаружен.
Гален Ратвен оставался возле старца, который одной рукой держался за него, а в другой крепко держал сверток. Они собирались спуститься вниз по низкому ходу, который был прорублен в скале, как вдруг услышали очередной залп.
Он раздался непосредственно над ними так громко и мощно, что мужчины закричали во все горле. Инстинктивно Гален Ратвен взглянул наверх и увидел, к своему ужасу, щель, которая образовалась в потолке штольни. В следующий момент проход засыпало.
С оглушающим грохотом рухнули гранитные блоки, и поток камней завалил мужчин, оказавшихся в непосредственной близости к месту обвала. Пыль поднялась столбом и закрыла видимость, старца отбросило в сторону, и Гален Ратвен не мог помешать этому. Инстинктивно он сделал прыжок вперед, чтобы избежать смертельного удара камней, когда буквально за ним большая часть потолка разверзлась и рухнула с сокрушающей силой на спасающихся бегством.
Наконец воцарилась тишина. Здесь и там еще тихонько струились вниз камешки. Но все было позади.
Гален Ратвен очнулся, лежа на земле. Кровь сочилась у него из раны на голове, но руки и ноги остались невредимыми. В толстом слое пыли, которая витала в воздухе, он не мог ничего рассмотреть, только слышал крики раненых.
С трудом он поднялся на ноги и схватил факел, который бесхозно валялся перед ним на земле и каким-то чудом не погас. В его желтом свете он разглядел, как оседает пыль и выступают размеры разрушения.
Своды рухнули, завалив проход в штольню. Здесь и там в руинах были разбросаны части рук и ног — и к своему ужасу, Гален Ратвен увидел среди них бледную костлявую руку. Охваченный приступом кашля, он бросился к ней и попытался разобрать завал своими руками. Но сверху снова посыпались камни.
Вокруг него зашевелились выжившие после обвала. Они со стоном поднимались и оглядывались с недоумением по сторонам.
— Сюда! — закричал им Гален Ратвен. — Идите сюда, вы должны помочь мне! Графа засыпало!
Тут же возле него оказалось двое мужчин, которые поспешили к нему на помощь. Но и объединенными усилиями они не добились успеха — новые обломки скатились вниз, окончательно скрыв тело графа.
— Он умер! — закричал один из людей. — Больше нет никакого смысла в этом. Надо бежать.
— Мы не можем бежать, — оскалив зубы, жестко сказал Гален Ратвен. — У графа меч. Мы должны достать его.
Вдруг в штольне раздались топающие шаги, а за ними и громкий крик.
— Войска правительства! Они обнаружили штольню! Мы должны бежать…
Гален Ратвен знал, что его приверженец прав. Вернуться назад они не могли, путь был перекрыт. Итак, они могли бежать только вперед. Против своей воли Гален Ратвен должен был вновь признать, что они проиграли.
Уцелевшие после обвала мрачно достали свое оружие и потом бросились навстречу нападавшему на них противнику вслед за Галеном. Они миновали место, где создатели штольни устроили смертельную западню, и сразу же наткнулись на врага, который с численным превосходством бросился в ход.
Раздался громкий выстрел, и один из повстанцев упал на землю. Через пыльную завесу, которая все еще висела в воздухе, можно было разобрать черные мундиры гвардии — шотландских солдат, состоявших на службе у британской короны и воюющих с собственными земляками.
Гален Ратвен вытащил кремниевый пистолет и стал отстреливаться. Раздался глухой треск, отразившийся эхом под низким потолком, и один из солдат упал на землю. Издав пронзительный крик, Ратвен бросился на своих врагов, которые в его глазах были предателями и заслуживали, смерти. О мече он не мог сейчас думать — развязалась битва не на жизнь, а на смерть.
После своего внезапного нападения гвардейцы отступили назад. Они не рассчитывали на то, что сопротивление в штольне примет самый отчаянный характер. С мужеством отчаявшихся повстанцы сражались с солдатами. Гален Ратвен, с залитым кровью лицом и переполненный ненавистью, стоял во главе отряда.
Свой пистолет он давно отбросил в сторону, так как совершенно не оставалось времени его перезаряжать и он стал бесполезен. Вместо этого он размахивал саблей и бушевал среди рядов солдат, как впавший в неистовство воин. Обратного пути у повстанцев не было: их единственная возможность состояла в том, чтобы освободить себе путь наружу, пусть даже ценой больших потерь. Солдаты вновь разрядили свои орудия в непосредственной близости и выпустили смертельные ядра. Крик раненых раздался повсюду, и едкий дым пороха наполнил воздух.
Гален Ратвен почти ничего не видел. Он размахивал саблей по сторонам, охваченный слепой яростью. Он едва замечал, встречал ли его клинок сопротивление или же рубил мясо и кости. Свинцовые пули, свистевшие в воздухе, не задевали его. Отчаянию Галена не было границ, и все его существо жаждало мести. Мести за предательство шотландского народа, мести за крах честолюбивых планов, мести за смерть друида. Враг уверенно продвигался, но он не победит. Гален Ратвен был полон решимости бороться за дело братства до последнего вздоха.
Он слышал, как кричали его соратники, видел, как они гибли под пулями и ядрами гвардейцев. Самоотверженно он продолжал бороться и был неудержим в своей ярости — но тут лихорадка боя вдруг закончилась.
Тяжело дыша, Гален Ратвен стоял в штольне с горящим факелом в одной руке и окровавленным клинком в другой. Кровь бешено колотилась у него в жилах, длинные волосы свисали мокрыми прядями вниз, лицо было вымазано кровью. В панике он развернулся вокруг своей оси, осмотрелся — пока не осознал, что он единственный, кто стоит на ногах. Остальные, враги и друзья, лежали на земле, не двигаясь или истекая собственной кровью. Пустая и неохраняемая штольня лежала перед ним — и Гален Ратвен пустился наутек.
Большими прыжками он побежал по ходу так быстро, насколько ему позволяли его уставшие ноги. Наконец он достиг выхода и выбрался наверх по ступеням, вырубленным в скале. Так он добрался до камина, куда упирался потайной ход. Вход был открыт, перед ним лежали трупы двоих сторожевых, которых граф выставил для охраны штольни. Гвардейцы убили их.
Зал постоялого двора был пуст, столы и стулья перевернуты. С улицы доносились громкие крики, выстрелы и гром орудий звучали вдалеке.
Быстро Гален Ратвен закрыл вход каминной решеткой. Потом он схватил свою саблю и использовал ее, чтобы процарапать таинственные знаки на гербе, который украшал камин на дымоходе. Теперь было слишком опасно возвращаться обратно и забирать меч, была велика вероятность того, что он будет схвачен и меч попадет в руки противника. Но когда-нибудь наступит для этого время, когда-нибудь…
Со звоном разбилось оконное стекло, когда предательская пуля попала в него. Гален Ратвен обернулся. Ему нужно было бежать, прежде чем он попадет в руки правительственным войскам. Но он вернется, чтобы забрать то, что по праву принадлежит ему и его сподвижникам.
Меч и власть.
С саблей в руке он побежал к двери, приоткрыл ее на ширину щели и выглянул наружу. Хаос царил на улицах. Горожане забаррикадировались в своих домах, пока воины кланов Камерона и Гранта оказывали правительственным войскам разрозненное сопротивление. Гвардейцы продвигались вперед, вокруг были слышны крики и выстрелы.
Гален Ратвен обождал, пока наступит подходящий момент, потом быстро выскочил наружу, желая проскользнуть вдоль стены дома в следующую нишу, чтобы найти там убежище.
— Эй! — услышал он резкий окрик и понял, что совершил смертельную ошибку.
Последнее, что он видел, было темное дуло мушкета. Затем грянул выстрел.
Громкий звук вывел Мэри от ее обморока. Слегка приподнявшись, она огляделась по сторонам и удостоверилась, что она больше не находится на улицах Эдинбурга, где шли ожесточенные бои. Снова ей приснился сон, казавшийся абсолютно реальным, и она решила, что действительно находилась там.
Однако реальность была не менее ужасна: Малькольм Ратвен стоял перед ней и, переполненный ненавистью, глядел на нее. Возле него был один из его приверженцев, одетый в черный плащ и черную маску братства.
— Где он? — хотел знать Малькольм. — И я не советую тебе снова падать в обморок.
— О чем ты говоришь?
— Меч, — настаивал Малькольм. — Ты знаешь, что мы его ищем. Ты читала записки Гвеннет. Там есть указание об его местонахождении?
— Ты знаешь, где записи, — упрямо ответила Мэри. — Прочитай их сам.
Но Малькольм Ратвен не желал, чтобы его выводили из игры. Он склонился над ней, схватил ее за волосы и дернул голову назад, так что ее горло беззащитно открылось для него. Затем он снова достал кинжал и приставил его к горлу.
— Для этого нет времени, и я не испытываю больше желания, чтобы ты водила меня за нос, — злобно сказал он. — Итак, говори мне живо, были ли в записках указания, где находится меч рун.
— Нет, — прошептала Мэри.
— Ты лжешь! Подлая продажная девка, ты не выставишь меня снова на посмешище всем. Скорее я перережу тебе глотку, ты поняла?
Мэри с трудом удалось изобразить подобие судорожного кивка, потому что он безжалостно тянул ее за волосы вниз. Слезы выступили у нее на глазах.
— В записках… ничего не сказано… о мече, — выговорила она.
— Ложь! Все ложь! — закричал Ратвен срывающимся голосом и потянул еще сильнее ее за волосы.
— Сон, — выкрикнула Мэри. — Мне приснился… сон.
— Что за сон?
— Видение… я вижу прошлое…
— Что за сказки ты опять выдумываешь?
— Это не ложь… правда… я видела.
— Меч?
— Да.
— Где? Когда?
— Эдинбург… Якобиты…
— Ты лжешь!
— Нет… говорю правду, — кряхтя, уверяла его Мэри. — Там был один мужчина.
— Что за мужчина?
— … я уже видела его прежде, в другом сне… Его спутник обращался к нему «граф»…
Вдруг Малькольм ослабил свой захват, убрал кинжал и обменялся с человеком в плаще долгими, удивленными взглядами.
— Как выглядел этот граф?
Мэри закашляла и несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем снова могла говорить.
— Он был очень худой, почти истощенный, — вспомнила она и отчетливо увидела старика перед собой. — У него были седые волосы и борода, сколько ему лет, было трудно определить. У него был узкий рот, а во взгляде что-то пугающее…
— Несведущая баба, — с гневом прикрикнул Малькольм. — Ты видела основателя нашего братства. Князя Калона, лорда Орога, Гая Атера Максимуса, графа Милленкорта — он в ходе столетий принимал различные имена и титулы, чтобы, не привлекая к себе внимания, находиться среди людей. Он был тем, кто основал наше братство и придал ему власть и уважение.
— Я видела, как он умер, — упрямо сказала Мэри.
— Что ты там плетешь?
— Во сне. Я видела бегство по подземному ходу. Слышала грохот пушек, все были в смятении.
— Битва за Эдинбургский замок, — прошептал Малькольм. — Что ты еще видела?
— Я видела, как ваш хваленый граф трусливо бежал, — с удовольствием ответила Мэри. — А с ним в придачу Гален Ратвен.
— Мой дед, — охнул Малькольм и его последние сомнения исчезли. — Скажи мне, что ты видела, баба! Было ли что-нибудь при них? Конкретный предмет? Да говори же, баба, или я силой развяжу тебе язык!
— Сверток.
— Он был длинный и величиной с меч?
— Да. Но они потеряли его.
— Где? — дрожащим голосом спросил Малькольм, и Мэри почувствовала, что это решающий вопрос.
— Был обстрел из пушек, — сказала она. — Часть штольни обрушилась и похоронила под своими обломками графа, а с ним и меч. Выжившие пытались вытащить его из-под завала, но это им не удалось. Потом пришли правительственные войска, и развернулась кровавая битва…
— Где? — повторил Малькольм свой вопрос. — Где это было? Вспоминай, баба, или я буду пытать тебя каленым железом!
— Я не знаю, — настаивала Мэри. — Мой сон окончился, едва я сумела рассмотреть его.
— Чепуха! Что было последним, о чем ты вспомнила? Я хочу знать все, слышишь? Каждую мелочь!
— Ш… штольня закончилась, — промямлила Мэри, старательно пытаясь припомнить обрывки сна. — Гален Ратвен был единственным, кому удалось спастись бегством… он пробирался сквозь шахту… там был камин…
— Камин? Что за камин?
— Камин с изображением герба.
— Какой это был герб?
— Я не знаю.
— Что за герб? Да ты будешь, наконец, говорить?!
— Я не знаю этого, — еще раз повторила Мэри и не смогла больше сдерживать слезы. — На нем была корона со львом, стоящим на задних лапах…
— Герб дома Стюартов, — подвел итог Малькольм. — Дальше!
— Гален отметил камин своеобразными знаками. Потом он покинул здание. Там были столы и стулья и стойка бара… Зал постоялого двора, но там не было людей. Снаружи раздался громкий крик, прозвучали выстрелы… Гален вышел наружу — и больше я ничего не помню. Прошу, Малькольм, вы должны верить мне. Это все, что я видела.
Тяжело дыша, Малькольм смотрел на нее сверху вниз. Его глаза пылали огнем.
— Все сходится, — прошептал он. — Наступил час. Загадка разгадана. Он обернулся к своим сотоварищам, молча стоявшим возле него. — Наконец мы знаем, что тогда произошло.
— Но сэр! Вы действительно хотите принять на веру слова этой женщины? Она прекрасно могла все выдумать.
— Ни в коем случае. Ей известны вещи, которые не может знать ни один живущий на этом свете. По каким-то причинам, неизвестным нам, друид выбрал ее, чтобы мне, его наследнику, рассказать, где спрятан меч. Я желаю, чтобы вы немедленно отправлялись в Эдинбург и нашли оружие. Описание указывает, что это постоялый двор в непосредственной близости от замка, на камине которого изображен герб Стюартов.