«Мать твоя дура была, дура! Сколько раз я ей говорила, что она дура, — не слушала меня, вот и поплатилась!»
Светлана заревела, крикнула: «Сама ты дура!» — и побежала искать утешения у бабуси.
Кроме этого, Яша ссорился с Василием, Яшина жена враждовала с бабушкой и дедушкой и так далее. Причем каждый хотел получить защиту Сталина, для чего посылали Светлану с донесениями. Светлана получала нагоняй от отца:
«Что ты повторяешь все, что тебе скажут, как пустой барабан!»
Примерно так же закончилась и попытка Светланы заступиться за теток, которые за то, что, по словам Сталина, «много знали», угодили в НКВД.
«Прекрати адвокатствовать! — приказал отец. — А то и тебя посажу!»
Однако Светлана не очень задумывалась в те годы, что означали слова отца; ей было немногим больше десяти лет. Надо было учиться в школе. Она в отличие от Василия, на которого жаловались педагоги, училась хорошо.
Марфа Пешкова:
— Светлана была очень начитанной и любила посидеть, была очень серьезной и очень умной по сравнению со всеми. Ее сочинения иногда вслух зачитывали классу. Училась она на все пятерки, была одной из лучших учениц всегда.
Конец тридцатых, начало сороковых — время в стране тревожное. Тут и террор внутри страны, и ожидание войны. Для Светланы ко всем государственным и семейным неприятностям прибавляется еще одна — охлаждение отношений между дочерью и отцом. С одной стороны, он с каждым днем был все больше и больше занят, с другой — Светлана становилась самостоятельным человеком, получившим от отца его упрямый и своенравный характер.
Сталин живет на своей новой, Ближней даче в Кунцеве. Он еще иногда берет дочь с собой во МХАТ и в Большой театр, но все чаще и чаще выказывает свое недовольство дочерью.
То вернул фотографию с надписью:
«У тебя наглое выражение лица, раньше была скромность — это привлекало».
То вдруг в Сочи поглядел на нее, ему не понравилось, как дочь одета, и он закричал:
«Ты что голая ходишь?»
Да, Светлана взрослела и то, что ее романтический возраст приходится на самое начало войны, не мешает ей думать о том, как она выглядит, о том, кто и как на нее смотрит. Отец, не признававший, кроме полувоенного френча, никакой другой одежды, сердится на дочь. Он не раз выговаривает ей по поводу очень обтягивающего платья и, как ему казалось, очень короткой юбки. Более того — он приказывает сшить дочери шаровары и платье, закрывающие коленки, и Светлана, протестуя против этого, все-таки надевает их каждый раз, когда отправляется к отцу.
Девочка взрослела, в сорок первом году ей исполнилось пятнадцать лет.
Наверное, во многих, даже в очень высокопоставленных семьях имел место конфликт отцов и детей, но конфликт дочери со Сталиным — это отношения абсолютно уникальные. И во время войны происходит настоящая ссора. Но об этом чуть позже.
В начале войны Светлану эвакуируют в Куйбышев. Для нее и всех, кто приехал с ней, нашли особняк. Бывший музей. В Куйбышев переехала вся политическая элита. Туда же переезжает и школа, в которой продолжает учиться Светлана. Она ходит в школу с охранником, раздевается в отдельной комнате, там же завтракает на большой перемене, там же отдыхает. Отдельно от всех. Ее это раздражает, и вообще обстановка в классах такая, что некоторые учителя отказываются идти в класс к кремлевским детям.
Светлана рвется домой, благо самолеты часто летают в Москву, но до сорок второго года отец не разрешает ей возвращаться.
В Куйбышеве жила и семья Василия, там родился его первый сын. Светлана виделась с братом, которого всегда сопровождала свита. Молодые, бравые, веселые летчики. Своеобразная «золотая молодежь».
Однажды вся компания ввалилась в дом, где были беременная жена жена Василия Галя Бурдонская, Светлана и ее подруга Марфа Пешкова. Муж, уже бывший в легком подпитии, упорно просил жену рассказать какой-то анекдот. Жена так же упорно отказывалась.
Марфа Пешкова:
— Тогда он подошел к ней и с силой ее ударил. Слава богу, что рядом был диван, — она уже была на сносях. Она упала на этот диван. Это был просто кошмар, ужас. Светлана, я помню, сказала: «Выйди вон немедленно!» Он тогда, смутившись, всю команду забрал, и они все ушли».
В Москву Светлана вернулась в сорок втором году. Жили в Зубалове, во флигеле, потому что дом в сорок первом году взорвали и теперь спешно строили новый. Потеря старого Зубалова, где прошло детство, где оставалась память о матери, огорчала Светлану. Но не только это — попал в плен брат Яков. Светлана странным образом предчувствовала то, что произошло в Белоруссии.
Марфа Пешкова:
— Она как-то утром говорит: «Ты знаешь, очень странный сон мне приснился. Как будто я на дереве, а внизу огромное гнездо. В гнезде сидят орел и маленькие орлята, и вдруг он берет одного орленка и выкидывает из гнезда, и тот падает и разбивается». И тут же она говорит: «Что-то случилось с Яшей».
Марфа Пешкова в школьные годы была ближайшей подругой Светланы Аллилуевой. Потом их дороги разошлись. Почему — об этом позже. Менять мнение о людях, влюбляться в новых людей — очень характерная черта характера Светланы. Об этом нам рассказывала Элеонора Микоян, с которой Светлана дружила в сороковые — шестидесятые годы. Их пути тоже разойдутся. Но в свой последний приезд, когда все бывшие подруги хотели встретится со Светланой, она шла не на каждый контакт. С Марфой Пешковой, например, Светлана так и не увидится. Но обо всем этом позже.
Позже…
Сейчас вернемся ко сну, рассказанному Светланой. Дальнейший ход событий подтвердил, что интуиция Светлану не подвела. Чуть позже Светлана узнала, что Яков в плену у немцев.
Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:
«Зимою 1943/44 года, уже после Сталинграда, отец сказал мне в одну из редких наших встреч:
— Немцы предлагали обменять Яшу на кого-нибудь из своих… Стану я с ними торговаться! Нет, на войне как на войне!
Он волновался, — это было видно по его раздраженному тону...»
Факт, несомненно, говорящий о невидимой, но прочной связи, существовавшей между Яковом и Светланой. Светлана и сама при каждом удобном случае подчеркивала, что Яков больше ей нравился как человек, и как брат он был более близок ей.
И еще одно: примерно в то же время в одном из американских журналов Светлана прочитала статью о матери и узнала, что та застрелилась. Кроме текста, в журнале были и фотографии Надежды Аллилуевой в гробу.
В Советском Союзе существовало много тайн. Тайной за семью печатями всегда была личная жизнь руководителей партии и государства. Но не меньшей тайной являлись и обстоятельства смерти этих людей. Официальной версией безвременной кончины Надежды Аллилуевой был гнойный аппендицит.
И вновь Марфа Пешкова:
— К ней попал какой-то журнал иностранный, в котором было написано, что мать ее покончила собой. Я очень хорошо помню, она показала мне снимок. Там был ее снимок, лежащей в гробу, она никогда этого не видела. Она точно не знала о смерти матери, потому что было распространено, что она умерла от аппендицита, от неудачной операции. Для нее это тоже было шоком увидеть эту статью, она уже тогда по-английски сама могла прочесть...»
Жизнь продолжалась. Продолжалась война. Читая воспоминания Светланы, приходишь к выводу, что она не очень понимала, что происходит в стране на самом деле. Хотя упрекать ее в этом нельзя.
Во-первых, она была ребенком.
Во-вторых, необычным ребенком. Дочерью главы государства.
Однажды осенью сорок второго года Светлане велели обязательно быть дома, в Кремле, к обеду. Еще по дороге она узнала, что к ним домой приедет Уинстон Черчилль. Предстоящая встреча с английским премьером взволновала Светлану, но не потому, что была исторической. Светлане очень хотелось поговорить с англичанином на его родном языке. Всю дорогу она думала, открывать ей рот или нет. Наконец ее завели в столовую. Дальше рассказывает она сама.
Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:
«Отец был чрезвычайно радушен. Он был в самом гостеприимном и любезном расположении духа, которое очаровывало всех. Он сказал:
— Это моя дочь! — И добавил, потрепав меня рукой по голове: — Рыжая!
Уинстон Черчилль заулыбался и заметил, что он тоже в молодости был рыжим, а теперь вот... И он ткнул сигарой себе в голову…Потом он сказал, что его дочь служит в Королевских военно-воздушных силах. Я понимала его, но смущалась что-либо произносить».
Октябрь сорок второго года. Светлане через три месяца исполняется семнадцать. Жизнь складывается так, что друзей и подруг нет. Да и откуда они могут взяться, когда за Светланой повсюду ходит дядька. Дядька из НКВД. Охранник.
С Марфой Пешковой они отдалились.
Марфа Пешкова:
— Мы с ней разошлись из-за того, что Светлана как-то рано стала… У нее появились какие-то сердечные привязанности, а я об этом еще не думала. Когда она стала влюбляться... Может быть, это была ревность чисто отцовская, что она от него уходит, но перелом в их отношениях начался с того, как у нее появились привязанности какие-то.
В это время сестру под свое лихое крыло берет брат Василий. Он приглашает ее участвовать в вечеринках, которые очень часто проходят в Зубалове. Здесь музыка, шум, веселье. Молодые офицеры, писатели, актеры, спортсмены. Будто бы и не идет война. На одной из таких вечеринок она впервые знакомится с «добродушным толстяком». Им оказывается сорокалетний Алексей Каплер. Он уже тогда был знаменит и как писатель, и как сценарист. Каплер впервые додумался до того, чтобы снять игровой фильм о Ленине. В те времена эта идея могла вести в две стороны: одна — на Олимп, другая — в лагеря. Каплер успел прошагать по обеим. Но сначала был Олимп. Идея воплотить образ Ленина в кино понравилась Сталину, и пошло-поехало: «Ленин в Октябре», «Ленин в восемнадцатом году». Имя Каплера становится известным всей стране.
Но кроме кинематографической славы, у Люси Каплера была еще одна. О его любовных похождениях ходили легенды.
Да, Люся был знаменитым сердцеедом.
Это была вечеринка, посвященная ноябрьским праздникам. Впервые Светлана надела свое взрослое нарядное платье, сшитое знаменитой портнихой. На даче веселились Константин Симонов с Валентиной Серовой, Людмила Целиковская, Роман Кармен с женой.
Возможно, не очень просвещенному молодому читателю эти имена ничего не скажут. Тогда представьте вечеринку, на которой были Людмила Гурченко, Чулпан Хаматова, Сергей Безруков, Олег Меньшиков, Никита Михалков и Алла Пугачева.
Поверьте нам на слово — эти имена совершенно сопоставимы. Не хватало только телевидения. Да и то только потому, что тогда его не было.
Итак, вечеринка звезд.
Сначала было застолье, потом начались танцы. Сначала Каплер некоторое время смотрел на рыжую девчонку, стоящую в стороне, а потом решился и пригласил Светлану танцевать. Светлана приняла приглашение и сделала шаг навстречу. Этот маленький шажок был прыжком во взрослую, совершенно новую жизнь.
Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:
«В первый момент мы оба, кажется, не произвели друг на друга никакого впечатления. Но потом нас пригласили на просмотры фильмов в Гнездниковском переулке, и тут мы впервые заговорили о кино».
Каплер начал ухаживать за Светланой, а возможно, просто опекать.
Он приносит ей книги, которых не было в библиотеке Сталина. Показывает фильмы, которые не показывали вождям, критикует спектакли, которые хвалит «Правда». Каплер встречает ее после школы, они гуляют по улицам, бродят в музеях. Но где бы они ни были, они ни на секунду не остаются одни. Обо всех этих художествах «прикрепленные» сообщают по инстанциям на самый вверх.
Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:
«Мы ходили вместе по улицам темной заснеженной военной Москвы и все никак не могли наговориться… А за нами поодаль шествовал мой несчастный дядька, Михаил Никитич Климов, совершенно обескураженный сложившейся ситуацией и тем, что Люся очень любезно с ним здоровался и давал прикурить».
Светлана влюбилась в того, кого еще недавно называла «добродушным толстяком». События развивались в опасном направлении и скоро «дали прикурить» незадачливому ухажеру. Однажды кто-то, возможно сам генерал Власик, позвонил Каплеру и приказал:
— Каплер, перестаньте крутить мозги дочке Сталина! Будет плохо!
Каплер послал звонившего.
Следующий звонок оказался более тревожным. Светлана пришла на свидание к Каплеру в слезах. Из-за него она опоздала на папин день рождения. Это было уже слишком. Сталин шмякнул об пол тарелку с праздничным пирогом и накричал на дочь. Светлана поняла, что дело приняло опасный поворот, и умоляла Люсю уехать из Москвы. Он послушался и уехал собкором «Правды» сначала в партизанский край, потом в Сталинград.
Однако его отъезд не только не ослабил напряжение, а наоборот. Каплер писал оттуда письма Светлане, и письма эти публиковали в газете «Правда».
Марфа Пешкова:
— Когда Каплер стал писать статьи в газете, явно намекая, что он пишет это Светлане, то я помню, как Светлана принесла эту газету в школу и показала мне. Она была очень взволнована, я поняла, что ей очень импонировало и нравилось.
В конце ноября Светлана прочитала первое письмо спецкора Каплера в газете «Правда».
«Сейчас в Москве, наверное, идет снег. Из твоего окна видна зубчатая стена Кремля…» — писал в конце послания спецкор.
Светлана с надеждой и страхом ждала возвращения из Сталинграда «лейтенанта А.» — именно так подписывал свои письма специальный корреспондент «Правды» Алексей Каплер.
Зачем взрослому успешному писателю понадобилось играть с огнем — не совсем понятно. А то, что он играл с огнем, Каплер как человек умный понимал. Единственное разумное объяснение — Люся Каплер втайне надеялся стать зятем Сталина. Друзья Светланы в один голос утверждают, что это было «настоящее чувство». Находясь в ссылке и рассказывая эту историю товарищам по несчастью, Каплер всегда говорил, что Светлана влюбилась в него. И вот еще одна деталь — он никогда не говорил о тех чувствах, что испытывал сам.
Какое-то время по обоюдному согласию Светлана не звонит Люсе Каплеру, но потом не выдерживает — и все закручивается сначала. Прогулки, телефонные разговоры, долгие прощания. История закончилась в феврале сорок третьего года, в день, когда Светлане исполнилось семнадцать лет.
Накануне Каплеру звонит генерал Румянцев и настоятельно советует уехать подальше от Москвы. На этот раз Каплер послушал генерала и выбрал Ташкент. Там в это время снимается фильм по его сценарию — «Она защищает Родину». Светлана получает прощальное письмо, длинное и очень трогательное. В семнадцать лет мир рушится и от менее значимых событий, и Светлана решается на отчаянный шаг. После школы она не идет домой, а ведет Каплера в пустую квартиру брата, предназначенную для встреч с друзьями. Охранник, как всегда, идет сзади и тоже входит в квартиру, но в комнате не появляется, остается сидеть в прихожей. Светлана, обливаясь слезами, бросилась целовать свою первую любовь, так и не закрыв за собой дверь.
Светлана:
«Нам было горько — и сладко. Мы молчали. Смотрели в глаза друг другу и целовались. Мы были счастливы безмерно, хотя у обоих наворачивались слезы».
Что доложил начальству «прикрепленный» М. Н. Климов — неизвестно, но утром следующего дня в комнату дочери вошел Сталин.
Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:
«— Мне все известно! — сказал он. — Все твои телефоны — вот они, здесь! — Он похлопал себя по карману. — Твой Каплер — английский шпион, он арестован!
— А я люблю его, — сказала Светлана.
— Любишь?! — выкрикнул отец с невыразимой злобой к самому этому слову.
И я получила две пощечины, впервые в своей жизни.
— Подумайте, няня, до чего она дошла! — он не мог больше сдерживаться. — Идет такая война, а она занята … — И он произнес грубые мужицкие слова, других слов он не находил…»
Легко понять, что сказал дальше Сталин, который частенько употреблял, как написали бы сейчас, ненормативную лексику. Но и это было не все.
«— Ты посмотри на себя — кому ты нужна? У него кругом бабы, дура! — сказал отец».
После этого он забрал все письма и ушел к себе в кабинет. Он знал, что нашел нужные слова, чтобы Светлана забыла о любви к этому еврею. Все это произошло на следующее утро после дня ее семнадцатилетия.
Начиналась взрослая жизнь.
Вечером отец позвал Светлану к себе. Он рвал фотографии и письма Люси Каплера.
«— Писатель! Не умеет писать по-русски, —сказал Сталин. —Уж не могла себе русского найти!»
Светлана отметила этот день как один из самых важных в своей жизни — они с отцом стали чужими людьми.
Дом на Набережной — так его называли тогда, так его называют сейчас, и других объяснений не требуется. Все знают, о каком доме идет речь.
Но пока шел сорок третий год.
Аллилуев:
«…Когда случилась эта заваруха с Каплером, все получили по мозгам прилично, и Зубалово закрыли, значит. Мы жили по-прежнему в Доме на Набережной, в десятом подъезде, а в 1944 году Светлана вышла замуж за Гришу Морозова, и ей дали квартиру в Доме на Набережной».
По мозгам получили действительно здорово. Светлана была отлучена от любимого Зубалова, а Василий схлопотал десять суток карцера. В один из министерских санаториев отправились бабушка с дедушкой. Дали по мозгам и тем, кто находился в кремлевской квартире. Домоправительница Саша Никашидзе, шпионившая за Светланой и читавшая письма Каплера, тоже была уволена.
В июне 1943 года Светлана заканчивает школу и впервые за последние три месяца встречается с отцом, показывает ему свой аттестат зрелости и сообщает, что хочет пойти в МГУ на филфак.
«— В литературу хочешь, так и тянет тебя в эту богему! — сказал Сталин».
Разговор закончился тем, что Светлана поступила на исторический факультет. Но студенческие годы интересуют нас только как первые годы обретенной свободы, к которой так рвалась Светлана. Она настояла, чтобы отец снял охрану, хотела быть такой, как все.
Молодость, свобода! Светлана постоянно влюбляется, не зная, кому отдать предпочтение.
Еще в школе она влюбилась в Серго Берия.
Марфа Пешкова:
— Когда он появился в школе, то буквально все... не было девочки, которая тут же в него не влюбилась, потому что он был необыкновенно красив. Он был хорошо воспитан. У них в доме была немка, которая с детства его воспитывала, и умный был...
Наверное, Серго Берия как муж для Светланы был бы той самой идеальной кандидатурой. Счастливы были бы все: и родителей Серго — Лаврентий Павлович и Нина Теймуразовна, и отец Светланы — Иосиф Виссарионович. Создается такое впечатление, что Сталин даже как-то пытался пристроить Светлану в семью Берии. Нет, он ничего не говорил дочери, тем более не разговаривал на эту тему с Лаврентием, но Нину Теймуразовну Сталин просил присматривать за его дочерью, что та с удовольствием и делала. И наверное, свадьба случилась бы, если бы Серго не уехал учиться в Ленинград.
Марфа Пешкова:
— И вот тут она, видимо не выдержала и быстренько-быстренько вышла замуж. И когда она узнала, что я собираюсь выйти замуж за Серго, то здесь она проявила себя не очень хорошо. Она, во-первых, прибежала к моей бабушке и сказала: «Что вы делаете, зачем вы Марфу хотите отпустить в этот страшный дом. Ни в коем случае этого не делайте! Я вас предупреждаю». В этот же день она прибежала к Нине Теймуразовне, у которых я уже раза два бывала, и ей говорит: «Что вы делаете, ведь Марфа больной человек. У нее с легкими плохо. Она никогда не родит здоровых детей».
Уже позже, когда мы были мужем и женой, она продолжала звонить, пытаться, чтобы он пришел на встречу с ней, что ей с ним нужно обязательно поговорить».
Оставим без комментариев эти поступки молодой женщины, но заметим, что они были не случайны. В пятьдесят третьем году, на съезде писателей Светлана встретила свою первую любовь Алексея Каплера. К тому времени она уже успела побывать несколько раз замужем, но именно в тот момент была свободна. По словам Светланы, у них разгорелся настоящий, взрослый роман. Беда была в том, что несвободен был Люся Каплер. Светлана решила освободить возлюбленного одним махом. Она отправилась к его тогдашней жене актрисе Валентине Токарской.
Как и в случае с Серго Берией, этот поход ничего, кроме стыда, ей не принес. Для прошедшей лагеря Валентины Георгиевны, женщины умной, обладающей силой воли, огромным чувством юмора и чувством собственного достоинства, разговор со Светланой был, наверное, неприятен. Но Валентина Георгиевна вела себя как королева. Светлана почувствовала себя суетливой простушкой. Токарская даже не повела бровью, сказала сопернице, что ее муж абсолютно свободен и волен делать что хочет, а на прощанье заметила:
— Да, я всегда знала, что Люся очень неверный человек. Не обольщайтесь. Он любил в своей жизни одну лишь Тасю Златогорову, но даже и ей не был верен. Это такая натура.
В процессе работы над фильмом нам рассказали еще один эпизод такого же поведения Светланы, но попросили в фильм его не вставлять.
У Светланы был роман с очень известным поэтом. Поэт был женат и старался вести себя так, чтобы о том, что у него происходило в душе, никто не знал. Светлана вела себя как обычно. Однажды, узнав, что поэт поехал к себе на дачу поработать, оставив супругу в Москве, Светлана решила поехать к нему. Стала советоваться с подругой. Та категорически была против. Находила доводы, убеждала. Но в свое время Светлану не мог остановить сам Сталин, если ей чего-нибудь хотелось.
Светлана поехала в Подмосковье. С трудом нашла дачу. Ее приезд явно не входил в творческие планы поэта. Тем не менее он вел себя достойно.
Сидели в беседке, разговаривали, пили чай. Неожиданно, как бывает в таких случаях, почти как в анекдоте, приехала жена. И хотя в тот момент ничего предосудительного между Светланой и поэтом не происходило, тем не менее было решено незваную гостью спрятать.
Светлана провела в шкафу несколько часов. Было унизительно, неудобно и чесался нос, очень хотелось чихнуть…
Она сама рассказала об этом подруге.
На этом роман был закончен.
Те же Элеонора Микоян и ее муж Степан говорили нам, что такое поведение было в характере Светланы — вынь да положь немедленно, чего ей хочется. В данном случае поэта, до этого — Каплера, а в школе — Серго Берия.
Много кого…
В мае 1944 года Светлана выходит замуж за Григория Морозова. Гриша был старым другом Васи Сталина, Светлана знала его еще по школе. Дочь специально поехала к отцу на Ближнюю дачу сообщить о своем решении.
Цвела черемуха, жужжали пчелы. Под этот райский аккомпанемент Светлана сказала отцу, что выходит замуж. Это известие у Сталина радости не вызвало, возможно, еще и потому, что Григорий был евреем.
Отец сказал Светлане:
«— Черт с тобой, делай что хочешь, только чтобы дома у меня я его не видел! Слишком он расчетлив, твой молодой человек. На фронте ведь страшно, там стреляют, а он, видишь, в тылу окопался».
Тем не менее отец не возражал против ее замужества, а значит, не надо было думать, где и на что жить молодой семье. Не нужно было думать, как растить ребенка, который появился на свет весной сорок пятого года — его растили две няни. Сталин, узнав, что скоро опять станет дедом, не только помог с квартирой в Доме на Набережной, но и разрешил Светлане жить в ее любимом Зубалове. Правда, для этого понадобилось опять выпрашивать аудиенцию у главы государства.
Это уже было осенью. До этого времени Светлана выполняла наказ отца и делала все, чтобы он не видел ее мужа, а заодно и сама держалась подальше от «душной», по ее словам, атмосферы Кремля. Просьб к отцу у нее не было, все проблемы на тот момент были решены.
Война близилась к концу. Брат Василий шел в гору: ордена, медали, звания. Он уже был генералом, но все больше и больше пил, слухи об этом доносились со всех сторон. С братом Светлана тоже не искала встречи.
Она вырвалась на свободу.
Марфа Пешкова:
— Она все время старалась вырваться из этого круга, и когда она уже стала самостоятельным человеком и уговорила отца, чтобы ей выехать из Кремля, иметь свою собственную квартиру, то в университете у нее образовалась совершенно новая компания совершенно новых людей, которые были связаны с литературой и историей.
Университеты во все времена и во всех странах были оплотом прогрессивной мысли. Люди, бывающие на квартире дочери Сталина, мыслили другими категориями. Они говорили о прогрессе, они мечтали о свободе, и в этой компании Светлане становилось стыдно, что она дочь Сталина.
Марфа Пешкова:
— Мне рассказывал племянник Алексея Толстого и Людмилы Ильиничны, что он часто бывает у Светланы, зная, что я с ней раньше очень дружила. Он говорит: «Мы там очень весело проводим время и очень интересно, потому что кто-то читает стихи, кто-то читает свои произведения. Мы это обсуждаем, но когда мы там встречаемся, она портрет отца, который висит на стене, переворачивает».
Обратите внимание на эту деталь. Мы не будем ее комментировать, а лишь заметим, что поступок для Светланы очень характерный. Совсем скоро она так же перевернет и страницу своей совместной жизни с Григорием Морозовым.
Светлана заревела, крикнула: «Сама ты дура!» — и побежала искать утешения у бабуси.
Кроме этого, Яша ссорился с Василием, Яшина жена враждовала с бабушкой и дедушкой и так далее. Причем каждый хотел получить защиту Сталина, для чего посылали Светлану с донесениями. Светлана получала нагоняй от отца:
«Что ты повторяешь все, что тебе скажут, как пустой барабан!»
Примерно так же закончилась и попытка Светланы заступиться за теток, которые за то, что, по словам Сталина, «много знали», угодили в НКВД.
«Прекрати адвокатствовать! — приказал отец. — А то и тебя посажу!»
Однако Светлана не очень задумывалась в те годы, что означали слова отца; ей было немногим больше десяти лет. Надо было учиться в школе. Она в отличие от Василия, на которого жаловались педагоги, училась хорошо.
Марфа Пешкова:
— Светлана была очень начитанной и любила посидеть, была очень серьезной и очень умной по сравнению со всеми. Ее сочинения иногда вслух зачитывали классу. Училась она на все пятерки, была одной из лучших учениц всегда.
Конец тридцатых, начало сороковых — время в стране тревожное. Тут и террор внутри страны, и ожидание войны. Для Светланы ко всем государственным и семейным неприятностям прибавляется еще одна — охлаждение отношений между дочерью и отцом. С одной стороны, он с каждым днем был все больше и больше занят, с другой — Светлана становилась самостоятельным человеком, получившим от отца его упрямый и своенравный характер.
Сталин живет на своей новой, Ближней даче в Кунцеве. Он еще иногда берет дочь с собой во МХАТ и в Большой театр, но все чаще и чаще выказывает свое недовольство дочерью.
То вернул фотографию с надписью:
«У тебя наглое выражение лица, раньше была скромность — это привлекало».
То вдруг в Сочи поглядел на нее, ему не понравилось, как дочь одета, и он закричал:
«Ты что голая ходишь?»
Да, Светлана взрослела и то, что ее романтический возраст приходится на самое начало войны, не мешает ей думать о том, как она выглядит, о том, кто и как на нее смотрит. Отец, не признававший, кроме полувоенного френча, никакой другой одежды, сердится на дочь. Он не раз выговаривает ей по поводу очень обтягивающего платья и, как ему казалось, очень короткой юбки. Более того — он приказывает сшить дочери шаровары и платье, закрывающие коленки, и Светлана, протестуя против этого, все-таки надевает их каждый раз, когда отправляется к отцу.
Девочка взрослела, в сорок первом году ей исполнилось пятнадцать лет.
Наверное, во многих, даже в очень высокопоставленных семьях имел место конфликт отцов и детей, но конфликт дочери со Сталиным — это отношения абсолютно уникальные. И во время войны происходит настоящая ссора. Но об этом чуть позже.
В начале войны Светлану эвакуируют в Куйбышев. Для нее и всех, кто приехал с ней, нашли особняк. Бывший музей. В Куйбышев переехала вся политическая элита. Туда же переезжает и школа, в которой продолжает учиться Светлана. Она ходит в школу с охранником, раздевается в отдельной комнате, там же завтракает на большой перемене, там же отдыхает. Отдельно от всех. Ее это раздражает, и вообще обстановка в классах такая, что некоторые учителя отказываются идти в класс к кремлевским детям.
Светлана рвется домой, благо самолеты часто летают в Москву, но до сорок второго года отец не разрешает ей возвращаться.
В Куйбышеве жила и семья Василия, там родился его первый сын. Светлана виделась с братом, которого всегда сопровождала свита. Молодые, бравые, веселые летчики. Своеобразная «золотая молодежь».
Однажды вся компания ввалилась в дом, где были беременная жена жена Василия Галя Бурдонская, Светлана и ее подруга Марфа Пешкова. Муж, уже бывший в легком подпитии, упорно просил жену рассказать какой-то анекдот. Жена так же упорно отказывалась.
Марфа Пешкова:
— Тогда он подошел к ней и с силой ее ударил. Слава богу, что рядом был диван, — она уже была на сносях. Она упала на этот диван. Это был просто кошмар, ужас. Светлана, я помню, сказала: «Выйди вон немедленно!» Он тогда, смутившись, всю команду забрал, и они все ушли».
В Москву Светлана вернулась в сорок втором году. Жили в Зубалове, во флигеле, потому что дом в сорок первом году взорвали и теперь спешно строили новый. Потеря старого Зубалова, где прошло детство, где оставалась память о матери, огорчала Светлану. Но не только это — попал в плен брат Яков. Светлана странным образом предчувствовала то, что произошло в Белоруссии.
Марфа Пешкова:
— Она как-то утром говорит: «Ты знаешь, очень странный сон мне приснился. Как будто я на дереве, а внизу огромное гнездо. В гнезде сидят орел и маленькие орлята, и вдруг он берет одного орленка и выкидывает из гнезда, и тот падает и разбивается». И тут же она говорит: «Что-то случилось с Яшей».
Марфа Пешкова в школьные годы была ближайшей подругой Светланы Аллилуевой. Потом их дороги разошлись. Почему — об этом позже. Менять мнение о людях, влюбляться в новых людей — очень характерная черта характера Светланы. Об этом нам рассказывала Элеонора Микоян, с которой Светлана дружила в сороковые — шестидесятые годы. Их пути тоже разойдутся. Но в свой последний приезд, когда все бывшие подруги хотели встретится со Светланой, она шла не на каждый контакт. С Марфой Пешковой, например, Светлана так и не увидится. Но обо всем этом позже.
Позже…
Сейчас вернемся ко сну, рассказанному Светланой. Дальнейший ход событий подтвердил, что интуиция Светлану не подвела. Чуть позже Светлана узнала, что Яков в плену у немцев.
Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:
«Зимою 1943/44 года, уже после Сталинграда, отец сказал мне в одну из редких наших встреч:
— Немцы предлагали обменять Яшу на кого-нибудь из своих… Стану я с ними торговаться! Нет, на войне как на войне!
Он волновался, — это было видно по его раздраженному тону...»
Факт, несомненно, говорящий о невидимой, но прочной связи, существовавшей между Яковом и Светланой. Светлана и сама при каждом удобном случае подчеркивала, что Яков больше ей нравился как человек, и как брат он был более близок ей.
И еще одно: примерно в то же время в одном из американских журналов Светлана прочитала статью о матери и узнала, что та застрелилась. Кроме текста, в журнале были и фотографии Надежды Аллилуевой в гробу.
В Советском Союзе существовало много тайн. Тайной за семью печатями всегда была личная жизнь руководителей партии и государства. Но не меньшей тайной являлись и обстоятельства смерти этих людей. Официальной версией безвременной кончины Надежды Аллилуевой был гнойный аппендицит.
И вновь Марфа Пешкова:
— К ней попал какой-то журнал иностранный, в котором было написано, что мать ее покончила собой. Я очень хорошо помню, она показала мне снимок. Там был ее снимок, лежащей в гробу, она никогда этого не видела. Она точно не знала о смерти матери, потому что было распространено, что она умерла от аппендицита, от неудачной операции. Для нее это тоже было шоком увидеть эту статью, она уже тогда по-английски сама могла прочесть...»
Жизнь продолжалась. Продолжалась война. Читая воспоминания Светланы, приходишь к выводу, что она не очень понимала, что происходит в стране на самом деле. Хотя упрекать ее в этом нельзя.
Во-первых, она была ребенком.
Во-вторых, необычным ребенком. Дочерью главы государства.
Однажды осенью сорок второго года Светлане велели обязательно быть дома, в Кремле, к обеду. Еще по дороге она узнала, что к ним домой приедет Уинстон Черчилль. Предстоящая встреча с английским премьером взволновала Светлану, но не потому, что была исторической. Светлане очень хотелось поговорить с англичанином на его родном языке. Всю дорогу она думала, открывать ей рот или нет. Наконец ее завели в столовую. Дальше рассказывает она сама.
Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:
«Отец был чрезвычайно радушен. Он был в самом гостеприимном и любезном расположении духа, которое очаровывало всех. Он сказал:
— Это моя дочь! — И добавил, потрепав меня рукой по голове: — Рыжая!
Уинстон Черчилль заулыбался и заметил, что он тоже в молодости был рыжим, а теперь вот... И он ткнул сигарой себе в голову…Потом он сказал, что его дочь служит в Королевских военно-воздушных силах. Я понимала его, но смущалась что-либо произносить».
Октябрь сорок второго года. Светлане через три месяца исполняется семнадцать. Жизнь складывается так, что друзей и подруг нет. Да и откуда они могут взяться, когда за Светланой повсюду ходит дядька. Дядька из НКВД. Охранник.
С Марфой Пешковой они отдалились.
Марфа Пешкова:
— Мы с ней разошлись из-за того, что Светлана как-то рано стала… У нее появились какие-то сердечные привязанности, а я об этом еще не думала. Когда она стала влюбляться... Может быть, это была ревность чисто отцовская, что она от него уходит, но перелом в их отношениях начался с того, как у нее появились привязанности какие-то.
В это время сестру под свое лихое крыло берет брат Василий. Он приглашает ее участвовать в вечеринках, которые очень часто проходят в Зубалове. Здесь музыка, шум, веселье. Молодые офицеры, писатели, актеры, спортсмены. Будто бы и не идет война. На одной из таких вечеринок она впервые знакомится с «добродушным толстяком». Им оказывается сорокалетний Алексей Каплер. Он уже тогда был знаменит и как писатель, и как сценарист. Каплер впервые додумался до того, чтобы снять игровой фильм о Ленине. В те времена эта идея могла вести в две стороны: одна — на Олимп, другая — в лагеря. Каплер успел прошагать по обеим. Но сначала был Олимп. Идея воплотить образ Ленина в кино понравилась Сталину, и пошло-поехало: «Ленин в Октябре», «Ленин в восемнадцатом году». Имя Каплера становится известным всей стране.
Но кроме кинематографической славы, у Люси Каплера была еще одна. О его любовных похождениях ходили легенды.
Да, Люся был знаменитым сердцеедом.
Это была вечеринка, посвященная ноябрьским праздникам. Впервые Светлана надела свое взрослое нарядное платье, сшитое знаменитой портнихой. На даче веселились Константин Симонов с Валентиной Серовой, Людмила Целиковская, Роман Кармен с женой.
Возможно, не очень просвещенному молодому читателю эти имена ничего не скажут. Тогда представьте вечеринку, на которой были Людмила Гурченко, Чулпан Хаматова, Сергей Безруков, Олег Меньшиков, Никита Михалков и Алла Пугачева.
Поверьте нам на слово — эти имена совершенно сопоставимы. Не хватало только телевидения. Да и то только потому, что тогда его не было.
Итак, вечеринка звезд.
Сначала было застолье, потом начались танцы. Сначала Каплер некоторое время смотрел на рыжую девчонку, стоящую в стороне, а потом решился и пригласил Светлану танцевать. Светлана приняла приглашение и сделала шаг навстречу. Этот маленький шажок был прыжком во взрослую, совершенно новую жизнь.
Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:
«В первый момент мы оба, кажется, не произвели друг на друга никакого впечатления. Но потом нас пригласили на просмотры фильмов в Гнездниковском переулке, и тут мы впервые заговорили о кино».
Каплер начал ухаживать за Светланой, а возможно, просто опекать.
Он приносит ей книги, которых не было в библиотеке Сталина. Показывает фильмы, которые не показывали вождям, критикует спектакли, которые хвалит «Правда». Каплер встречает ее после школы, они гуляют по улицам, бродят в музеях. Но где бы они ни были, они ни на секунду не остаются одни. Обо всех этих художествах «прикрепленные» сообщают по инстанциям на самый вверх.
Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:
«Мы ходили вместе по улицам темной заснеженной военной Москвы и все никак не могли наговориться… А за нами поодаль шествовал мой несчастный дядька, Михаил Никитич Климов, совершенно обескураженный сложившейся ситуацией и тем, что Люся очень любезно с ним здоровался и давал прикурить».
Светлана влюбилась в того, кого еще недавно называла «добродушным толстяком». События развивались в опасном направлении и скоро «дали прикурить» незадачливому ухажеру. Однажды кто-то, возможно сам генерал Власик, позвонил Каплеру и приказал:
— Каплер, перестаньте крутить мозги дочке Сталина! Будет плохо!
Каплер послал звонившего.
Следующий звонок оказался более тревожным. Светлана пришла на свидание к Каплеру в слезах. Из-за него она опоздала на папин день рождения. Это было уже слишком. Сталин шмякнул об пол тарелку с праздничным пирогом и накричал на дочь. Светлана поняла, что дело приняло опасный поворот, и умоляла Люсю уехать из Москвы. Он послушался и уехал собкором «Правды» сначала в партизанский край, потом в Сталинград.
Однако его отъезд не только не ослабил напряжение, а наоборот. Каплер писал оттуда письма Светлане, и письма эти публиковали в газете «Правда».
Марфа Пешкова:
— Когда Каплер стал писать статьи в газете, явно намекая, что он пишет это Светлане, то я помню, как Светлана принесла эту газету в школу и показала мне. Она была очень взволнована, я поняла, что ей очень импонировало и нравилось.
В конце ноября Светлана прочитала первое письмо спецкора Каплера в газете «Правда».
«Сейчас в Москве, наверное, идет снег. Из твоего окна видна зубчатая стена Кремля…» — писал в конце послания спецкор.
Светлана с надеждой и страхом ждала возвращения из Сталинграда «лейтенанта А.» — именно так подписывал свои письма специальный корреспондент «Правды» Алексей Каплер.
Зачем взрослому успешному писателю понадобилось играть с огнем — не совсем понятно. А то, что он играл с огнем, Каплер как человек умный понимал. Единственное разумное объяснение — Люся Каплер втайне надеялся стать зятем Сталина. Друзья Светланы в один голос утверждают, что это было «настоящее чувство». Находясь в ссылке и рассказывая эту историю товарищам по несчастью, Каплер всегда говорил, что Светлана влюбилась в него. И вот еще одна деталь — он никогда не говорил о тех чувствах, что испытывал сам.
Какое-то время по обоюдному согласию Светлана не звонит Люсе Каплеру, но потом не выдерживает — и все закручивается сначала. Прогулки, телефонные разговоры, долгие прощания. История закончилась в феврале сорок третьего года, в день, когда Светлане исполнилось семнадцать лет.
Накануне Каплеру звонит генерал Румянцев и настоятельно советует уехать подальше от Москвы. На этот раз Каплер послушал генерала и выбрал Ташкент. Там в это время снимается фильм по его сценарию — «Она защищает Родину». Светлана получает прощальное письмо, длинное и очень трогательное. В семнадцать лет мир рушится и от менее значимых событий, и Светлана решается на отчаянный шаг. После школы она не идет домой, а ведет Каплера в пустую квартиру брата, предназначенную для встреч с друзьями. Охранник, как всегда, идет сзади и тоже входит в квартиру, но в комнате не появляется, остается сидеть в прихожей. Светлана, обливаясь слезами, бросилась целовать свою первую любовь, так и не закрыв за собой дверь.
Светлана:
«Нам было горько — и сладко. Мы молчали. Смотрели в глаза друг другу и целовались. Мы были счастливы безмерно, хотя у обоих наворачивались слезы».
Что доложил начальству «прикрепленный» М. Н. Климов — неизвестно, но утром следующего дня в комнату дочери вошел Сталин.
Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:
«— Мне все известно! — сказал он. — Все твои телефоны — вот они, здесь! — Он похлопал себя по карману. — Твой Каплер — английский шпион, он арестован!
— А я люблю его, — сказала Светлана.
— Любишь?! — выкрикнул отец с невыразимой злобой к самому этому слову.
И я получила две пощечины, впервые в своей жизни.
— Подумайте, няня, до чего она дошла! — он не мог больше сдерживаться. — Идет такая война, а она занята … — И он произнес грубые мужицкие слова, других слов он не находил…»
Легко понять, что сказал дальше Сталин, который частенько употреблял, как написали бы сейчас, ненормативную лексику. Но и это было не все.
«— Ты посмотри на себя — кому ты нужна? У него кругом бабы, дура! — сказал отец».
После этого он забрал все письма и ушел к себе в кабинет. Он знал, что нашел нужные слова, чтобы Светлана забыла о любви к этому еврею. Все это произошло на следующее утро после дня ее семнадцатилетия.
Начиналась взрослая жизнь.
Вечером отец позвал Светлану к себе. Он рвал фотографии и письма Люси Каплера.
«— Писатель! Не умеет писать по-русски, —сказал Сталин. —Уж не могла себе русского найти!»
Светлана отметила этот день как один из самых важных в своей жизни — они с отцом стали чужими людьми.
Дом на Набережной
С высоты знаний сегодняшнего дня мы можем смело утверждать, что каждое замужество Светланы было связано с каким-либо побегом. И первый такой побег состоялся в 1944 году. Светлана бежала из Кремля, из семьи Сталиных в свою собственную, новую семью. Бежала Светлана в этот хорошо известный каждому москвичу дом.Дом на Набережной — так его называли тогда, так его называют сейчас, и других объяснений не требуется. Все знают, о каком доме идет речь.
Но пока шел сорок третий год.
Аллилуев:
«…Когда случилась эта заваруха с Каплером, все получили по мозгам прилично, и Зубалово закрыли, значит. Мы жили по-прежнему в Доме на Набережной, в десятом подъезде, а в 1944 году Светлана вышла замуж за Гришу Морозова, и ей дали квартиру в Доме на Набережной».
По мозгам получили действительно здорово. Светлана была отлучена от любимого Зубалова, а Василий схлопотал десять суток карцера. В один из министерских санаториев отправились бабушка с дедушкой. Дали по мозгам и тем, кто находился в кремлевской квартире. Домоправительница Саша Никашидзе, шпионившая за Светланой и читавшая письма Каплера, тоже была уволена.
В июне 1943 года Светлана заканчивает школу и впервые за последние три месяца встречается с отцом, показывает ему свой аттестат зрелости и сообщает, что хочет пойти в МГУ на филфак.
«— В литературу хочешь, так и тянет тебя в эту богему! — сказал Сталин».
Разговор закончился тем, что Светлана поступила на исторический факультет. Но студенческие годы интересуют нас только как первые годы обретенной свободы, к которой так рвалась Светлана. Она настояла, чтобы отец снял охрану, хотела быть такой, как все.
Молодость, свобода! Светлана постоянно влюбляется, не зная, кому отдать предпочтение.
Еще в школе она влюбилась в Серго Берия.
Марфа Пешкова:
— Когда он появился в школе, то буквально все... не было девочки, которая тут же в него не влюбилась, потому что он был необыкновенно красив. Он был хорошо воспитан. У них в доме была немка, которая с детства его воспитывала, и умный был...
Наверное, Серго Берия как муж для Светланы был бы той самой идеальной кандидатурой. Счастливы были бы все: и родителей Серго — Лаврентий Павлович и Нина Теймуразовна, и отец Светланы — Иосиф Виссарионович. Создается такое впечатление, что Сталин даже как-то пытался пристроить Светлану в семью Берии. Нет, он ничего не говорил дочери, тем более не разговаривал на эту тему с Лаврентием, но Нину Теймуразовну Сталин просил присматривать за его дочерью, что та с удовольствием и делала. И наверное, свадьба случилась бы, если бы Серго не уехал учиться в Ленинград.
Марфа Пешкова:
— И вот тут она, видимо не выдержала и быстренько-быстренько вышла замуж. И когда она узнала, что я собираюсь выйти замуж за Серго, то здесь она проявила себя не очень хорошо. Она, во-первых, прибежала к моей бабушке и сказала: «Что вы делаете, зачем вы Марфу хотите отпустить в этот страшный дом. Ни в коем случае этого не делайте! Я вас предупреждаю». В этот же день она прибежала к Нине Теймуразовне, у которых я уже раза два бывала, и ей говорит: «Что вы делаете, ведь Марфа больной человек. У нее с легкими плохо. Она никогда не родит здоровых детей».
Уже позже, когда мы были мужем и женой, она продолжала звонить, пытаться, чтобы он пришел на встречу с ней, что ей с ним нужно обязательно поговорить».
Оставим без комментариев эти поступки молодой женщины, но заметим, что они были не случайны. В пятьдесят третьем году, на съезде писателей Светлана встретила свою первую любовь Алексея Каплера. К тому времени она уже успела побывать несколько раз замужем, но именно в тот момент была свободна. По словам Светланы, у них разгорелся настоящий, взрослый роман. Беда была в том, что несвободен был Люся Каплер. Светлана решила освободить возлюбленного одним махом. Она отправилась к его тогдашней жене актрисе Валентине Токарской.
Как и в случае с Серго Берией, этот поход ничего, кроме стыда, ей не принес. Для прошедшей лагеря Валентины Георгиевны, женщины умной, обладающей силой воли, огромным чувством юмора и чувством собственного достоинства, разговор со Светланой был, наверное, неприятен. Но Валентина Георгиевна вела себя как королева. Светлана почувствовала себя суетливой простушкой. Токарская даже не повела бровью, сказала сопернице, что ее муж абсолютно свободен и волен делать что хочет, а на прощанье заметила:
— Да, я всегда знала, что Люся очень неверный человек. Не обольщайтесь. Он любил в своей жизни одну лишь Тасю Златогорову, но даже и ей не был верен. Это такая натура.
В процессе работы над фильмом нам рассказали еще один эпизод такого же поведения Светланы, но попросили в фильм его не вставлять.
У Светланы был роман с очень известным поэтом. Поэт был женат и старался вести себя так, чтобы о том, что у него происходило в душе, никто не знал. Светлана вела себя как обычно. Однажды, узнав, что поэт поехал к себе на дачу поработать, оставив супругу в Москве, Светлана решила поехать к нему. Стала советоваться с подругой. Та категорически была против. Находила доводы, убеждала. Но в свое время Светлану не мог остановить сам Сталин, если ей чего-нибудь хотелось.
Светлана поехала в Подмосковье. С трудом нашла дачу. Ее приезд явно не входил в творческие планы поэта. Тем не менее он вел себя достойно.
Сидели в беседке, разговаривали, пили чай. Неожиданно, как бывает в таких случаях, почти как в анекдоте, приехала жена. И хотя в тот момент ничего предосудительного между Светланой и поэтом не происходило, тем не менее было решено незваную гостью спрятать.
Светлана провела в шкафу несколько часов. Было унизительно, неудобно и чесался нос, очень хотелось чихнуть…
Она сама рассказала об этом подруге.
На этом роман был закончен.
Те же Элеонора Микоян и ее муж Степан говорили нам, что такое поведение было в характере Светланы — вынь да положь немедленно, чего ей хочется. В данном случае поэта, до этого — Каплера, а в школе — Серго Берия.
Много кого…
В мае 1944 года Светлана выходит замуж за Григория Морозова. Гриша был старым другом Васи Сталина, Светлана знала его еще по школе. Дочь специально поехала к отцу на Ближнюю дачу сообщить о своем решении.
Цвела черемуха, жужжали пчелы. Под этот райский аккомпанемент Светлана сказала отцу, что выходит замуж. Это известие у Сталина радости не вызвало, возможно, еще и потому, что Григорий был евреем.
Отец сказал Светлане:
«— Черт с тобой, делай что хочешь, только чтобы дома у меня я его не видел! Слишком он расчетлив, твой молодой человек. На фронте ведь страшно, там стреляют, а он, видишь, в тылу окопался».
Тем не менее отец не возражал против ее замужества, а значит, не надо было думать, где и на что жить молодой семье. Не нужно было думать, как растить ребенка, который появился на свет весной сорок пятого года — его растили две няни. Сталин, узнав, что скоро опять станет дедом, не только помог с квартирой в Доме на Набережной, но и разрешил Светлане жить в ее любимом Зубалове. Правда, для этого понадобилось опять выпрашивать аудиенцию у главы государства.
Это уже было осенью. До этого времени Светлана выполняла наказ отца и делала все, чтобы он не видел ее мужа, а заодно и сама держалась подальше от «душной», по ее словам, атмосферы Кремля. Просьб к отцу у нее не было, все проблемы на тот момент были решены.
Война близилась к концу. Брат Василий шел в гору: ордена, медали, звания. Он уже был генералом, но все больше и больше пил, слухи об этом доносились со всех сторон. С братом Светлана тоже не искала встречи.
Она вырвалась на свободу.
Марфа Пешкова:
— Она все время старалась вырваться из этого круга, и когда она уже стала самостоятельным человеком и уговорила отца, чтобы ей выехать из Кремля, иметь свою собственную квартиру, то в университете у нее образовалась совершенно новая компания совершенно новых людей, которые были связаны с литературой и историей.
Университеты во все времена и во всех странах были оплотом прогрессивной мысли. Люди, бывающие на квартире дочери Сталина, мыслили другими категориями. Они говорили о прогрессе, они мечтали о свободе, и в этой компании Светлане становилось стыдно, что она дочь Сталина.
Марфа Пешкова:
— Мне рассказывал племянник Алексея Толстого и Людмилы Ильиничны, что он часто бывает у Светланы, зная, что я с ней раньше очень дружила. Он говорит: «Мы там очень весело проводим время и очень интересно, потому что кто-то читает стихи, кто-то читает свои произведения. Мы это обсуждаем, но когда мы там встречаемся, она портрет отца, который висит на стене, переворачивает».
Обратите внимание на эту деталь. Мы не будем ее комментировать, а лишь заметим, что поступок для Светланы очень характерный. Совсем скоро она так же перевернет и страницу своей совместной жизни с Григорием Морозовым.