По-прежнему Джон Пендлетон не обращал на нее внимания. По-прежнему угрюмо сидел он, погруженный в раздумья. Наконец он поднял голову и мрачно посмотрел прямо в испуганные глаза Поллианны.
— Поллианна.
— Да, мистер Пендлетон.
— Помнишь, каким я был, когда ты впервые встретила меня десять лет назад?
— Д-да; думаю, что да.
— Восхитительно приятным образчиком человечества я был, не правда ли?
Несмотря на все свое смятение, Поллианна слабо улыбнулась.
— Вы… вы нравились мне, сэр. — Только произнеся эти слова, Поллианна осознала, какое впечатление они могут произвести. Ей отчаянно захотелось взять их обратно или изменить, и она чуть не добавила: «То есть, я хочу сказать, вы нравились мне тогда!», но остановилась как раз вовремя: разумеется, это «тогда» ничуть не помогло бы делу. Она со страхом ждала следующих слов Джона Пендлетона. И они прозвучали почти сразу же.
— Я знаю это… видит Бог! И это было для меня спасением. Я все спрашиваю себя, смогу ли я когда-нибудь дать тебе понять, что сделали для меня твоя детская доверчивость и любовь.
Поллианна смущенно запротестовала, но он с улыбкой отмел ее возражения:
— Да, именно так. Это сделала ты и никто иной… Я хотел бы знать, помнишь ли ты еще об одном, — продолжал мужчина после минутного молчания, во время которого Поллианна украдкой, но с тоской посматривала на дверь. — Помнишь ли ты, как я сказал тебе однажды, что ничто, кроме женской руки и сердца или присутствия ребенка, не может создать дом.
Поллианна почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.
— Д-да, н-нет… то есть да, я помню, — заикалась она, — но я… теперь не думаю, что это всегда так. Я хочу сказать… то есть я уверена, что ваш дом теперь… хорош такой, какой есть, и…
— Именно о своем доме я и говорю, детка, — нетерпеливо перебил ее мужчина. — Ты знаешь, Поллианна, какой дом я однажды надеялся создать и как те надежды рассыпались прахом. Не думай, дорогая, будто я в чем-то виню твою мать. Нет. Она просто повиновалась голосу сердца, что было совершенно правильно. Во всяком случае, ее выбор был вполне разумным, что подтвердилось тем, какой мрачной пустыней сделал я свою жизнь после пережитого разочарования. И все же, Поллианна, разве не странно, — добавил Джон Пендлетон голосом, становившимся все нежнее, — разве не странно, что именно маленькая ручка ее дочери вывела меня в конце концов на тропу счастья.
Поллианна судорожно облизнула пересохшие губы.
— Ах, но, мистер Пендлетон, я… я…
И снова мужчина с улыбкой отмел ее возражения.
— Да, это была твоя маленькая ручка… ты и твоя игра «в радость».
— О-о-о! — Поллианна явно вздохнула с облегчением и стала менее напряженной. Ужас в ее глазах начал медленно отступать.
— И вот так все эти годы я постепенно становился другим человеком. Но есть одно, в чем я не изменился, дорогая. — Он сделал паузу, а затем серьезно и нежно взглянул ей в лицо: — Я по-прежнему думаю, что нужны женская рука и сердце или присутствие ребенка, чтобы создать дом.
— Д-да, но у вас есть п-присутствие ребенка, — возразила Поллианна; выражение ужаса снова появилось в ее глазах. — Ведь у вас есть Джимми.
Мужчина весело рассмеялся:
— Я знаю, но… мне кажется, даже ты не станешь утверждать, что Джимми все еще… такой уж ребенок.
— Н-нет, конечно нет.
— Кроме того… Поллианна, я решился. Я должен получить женскую руку и сердце. — Его голос упал и чуть заметно дрогнул.
— Ох… да? — Руки Поллианны встретились, пальцы судорожно переплелись.
Но Джон Пендлетон, казалось, ничего не слышал и не видел. Он вскочил на ноги и в волнении расхаживал взад и вперед по беседке.
— Поллианна, — он остановился и посмотрел ей в лицо, — если… если бы ты была на моем месте и собиралась попросить женщину, которую любишь, прийти и сделать твою старую груду серых камней настоящим домом, как бы ты взялась за это?
Поллианна привстала; ее глаза искали дверь — на этот раз открыто, жадно.
— Ох… но, мистер Пендлетон, я не стала бы этого делать совсем, совсем, — запинаясь, возразила она немного возбужденно. — Я уверена, вы были бы… гораздо счастливее… если бы все осталось, как есть.
Мужчина уставился на нее с озадаченным выражением, затем невесело усмехнулся.
— Ну и ну, Поллианна, неужто дело так плохо?
— П-плохо? — У Поллианны был такой вид, как будто она уже приготовилась к бегству.
— Да. Ты хочешь таким способом смягчить удар, чтобы не говорить прямо, что, на твой взгляд, она все равно ответила бы мне отказом?
— О н-нет, право же, нет. Она сказала бы «да»… ей пришлось бысказать «да», — объясняла Поллианна с горячностью, вызванной страхом. — Но я думаю… я хочу сказать, мне кажется, что если… если бы эта девушка не любила вас, вы были бы счастливее без нее, и… — Увидев выражение, появившееся на лице Джона Пендлетона, Поллианна внезапно умолкла.
— Она не была бы нужна мне, если бы не любила меня, Поллианна.
— Да, я тоже так думаю. — Взгляд Поллианны стал чуть менее тревожным.
— К тому же случилось так, что это не девушка, — продолжил Джон Пендлетон. — Это зрелая женщина, которая, вероятно, знает, чего хочет. — Голос мужчины звучал серьезно и немного укоризненно.
— А-ах! Ах! — воскликнула Поллианна; проблеск надежды в ее глазах вдруг превратился в яркую вспышку невыразимой радости и облегчения. — Значит, вы любите кого-то… — Почти нечеловеческим усилием она подавила слово «другого», прежде чем оно слетело с ее восхищенных уст.
— «Люблю кого-то»! Разве я только что не сказал тебе, что люблю? — не без досады засмеялся Джон Пендлетон. — Что я хочу знать, это… можно ли сделать так, чтобы она полюбила меня? И тут я вроде как… рассчитываю на твою помощь, Поллианна. Ведь она твоя близкая подруга.
— Да? Тогда она просто должна будет полюбить вас! — ворковала ликующая Поллианна. — Мы заставим ее! А может быть, она вас уже любит. Кто она?
Была долгая пауза, прежде чем прозвучал ответ.
— Пожалуй, Поллианна, я все же не… Да, я скажу. Это — ты не догадываешься? — миссис Кэрью.
— Ах! — прошептала Поллианна с выражением безоблачного счастья. — Просто чудесно! Я так рада, рада, РАДА!
Час спустя Поллианна отправила Джимми письмо. Оно был сбивчивым и несвязным — ряд незаконченных, нелогичных, но смущенно радостных фраз, из которых Джимми понял многое: мало из того, что было написано; больше из того, что осталось ненаписанным. В конце концов, нужно ли ему было что-то еще, кроме этого?
«Джимми, он меня ни чуточки не любит. А любит другую. Я не должна говорить тебе, кто она, но ее зовут не Поллианной».
У Джимми оставалось ровно столько времени, сколько было нужно, чтобы успеть на семичасовой поезд, идущий в Белдингсвилл… и он успел на этот поезд.
Глава 31
Глава 32
— Поллианна.
— Да, мистер Пендлетон.
— Помнишь, каким я был, когда ты впервые встретила меня десять лет назад?
— Д-да; думаю, что да.
— Восхитительно приятным образчиком человечества я был, не правда ли?
Несмотря на все свое смятение, Поллианна слабо улыбнулась.
— Вы… вы нравились мне, сэр. — Только произнеся эти слова, Поллианна осознала, какое впечатление они могут произвести. Ей отчаянно захотелось взять их обратно или изменить, и она чуть не добавила: «То есть, я хочу сказать, вы нравились мне тогда!», но остановилась как раз вовремя: разумеется, это «тогда» ничуть не помогло бы делу. Она со страхом ждала следующих слов Джона Пендлетона. И они прозвучали почти сразу же.
— Я знаю это… видит Бог! И это было для меня спасением. Я все спрашиваю себя, смогу ли я когда-нибудь дать тебе понять, что сделали для меня твоя детская доверчивость и любовь.
Поллианна смущенно запротестовала, но он с улыбкой отмел ее возражения:
— Да, именно так. Это сделала ты и никто иной… Я хотел бы знать, помнишь ли ты еще об одном, — продолжал мужчина после минутного молчания, во время которого Поллианна украдкой, но с тоской посматривала на дверь. — Помнишь ли ты, как я сказал тебе однажды, что ничто, кроме женской руки и сердца или присутствия ребенка, не может создать дом.
Поллианна почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.
— Д-да, н-нет… то есть да, я помню, — заикалась она, — но я… теперь не думаю, что это всегда так. Я хочу сказать… то есть я уверена, что ваш дом теперь… хорош такой, какой есть, и…
— Именно о своем доме я и говорю, детка, — нетерпеливо перебил ее мужчина. — Ты знаешь, Поллианна, какой дом я однажды надеялся создать и как те надежды рассыпались прахом. Не думай, дорогая, будто я в чем-то виню твою мать. Нет. Она просто повиновалась голосу сердца, что было совершенно правильно. Во всяком случае, ее выбор был вполне разумным, что подтвердилось тем, какой мрачной пустыней сделал я свою жизнь после пережитого разочарования. И все же, Поллианна, разве не странно, — добавил Джон Пендлетон голосом, становившимся все нежнее, — разве не странно, что именно маленькая ручка ее дочери вывела меня в конце концов на тропу счастья.
Поллианна судорожно облизнула пересохшие губы.
— Ах, но, мистер Пендлетон, я… я…
И снова мужчина с улыбкой отмел ее возражения.
— Да, это была твоя маленькая ручка… ты и твоя игра «в радость».
— О-о-о! — Поллианна явно вздохнула с облегчением и стала менее напряженной. Ужас в ее глазах начал медленно отступать.
— И вот так все эти годы я постепенно становился другим человеком. Но есть одно, в чем я не изменился, дорогая. — Он сделал паузу, а затем серьезно и нежно взглянул ей в лицо: — Я по-прежнему думаю, что нужны женская рука и сердце или присутствие ребенка, чтобы создать дом.
— Д-да, но у вас есть п-присутствие ребенка, — возразила Поллианна; выражение ужаса снова появилось в ее глазах. — Ведь у вас есть Джимми.
Мужчина весело рассмеялся:
— Я знаю, но… мне кажется, даже ты не станешь утверждать, что Джимми все еще… такой уж ребенок.
— Н-нет, конечно нет.
— Кроме того… Поллианна, я решился. Я должен получить женскую руку и сердце. — Его голос упал и чуть заметно дрогнул.
— Ох… да? — Руки Поллианны встретились, пальцы судорожно переплелись.
Но Джон Пендлетон, казалось, ничего не слышал и не видел. Он вскочил на ноги и в волнении расхаживал взад и вперед по беседке.
— Поллианна, — он остановился и посмотрел ей в лицо, — если… если бы ты была на моем месте и собиралась попросить женщину, которую любишь, прийти и сделать твою старую груду серых камней настоящим домом, как бы ты взялась за это?
Поллианна привстала; ее глаза искали дверь — на этот раз открыто, жадно.
— Ох… но, мистер Пендлетон, я не стала бы этого делать совсем, совсем, — запинаясь, возразила она немного возбужденно. — Я уверена, вы были бы… гораздо счастливее… если бы все осталось, как есть.
Мужчина уставился на нее с озадаченным выражением, затем невесело усмехнулся.
— Ну и ну, Поллианна, неужто дело так плохо?
— П-плохо? — У Поллианны был такой вид, как будто она уже приготовилась к бегству.
— Да. Ты хочешь таким способом смягчить удар, чтобы не говорить прямо, что, на твой взгляд, она все равно ответила бы мне отказом?
— О н-нет, право же, нет. Она сказала бы «да»… ей пришлось бысказать «да», — объясняла Поллианна с горячностью, вызванной страхом. — Но я думаю… я хочу сказать, мне кажется, что если… если бы эта девушка не любила вас, вы были бы счастливее без нее, и… — Увидев выражение, появившееся на лице Джона Пендлетона, Поллианна внезапно умолкла.
— Она не была бы нужна мне, если бы не любила меня, Поллианна.
— Да, я тоже так думаю. — Взгляд Поллианны стал чуть менее тревожным.
— К тому же случилось так, что это не девушка, — продолжил Джон Пендлетон. — Это зрелая женщина, которая, вероятно, знает, чего хочет. — Голос мужчины звучал серьезно и немного укоризненно.
— А-ах! Ах! — воскликнула Поллианна; проблеск надежды в ее глазах вдруг превратился в яркую вспышку невыразимой радости и облегчения. — Значит, вы любите кого-то… — Почти нечеловеческим усилием она подавила слово «другого», прежде чем оно слетело с ее восхищенных уст.
— «Люблю кого-то»! Разве я только что не сказал тебе, что люблю? — не без досады засмеялся Джон Пендлетон. — Что я хочу знать, это… можно ли сделать так, чтобы она полюбила меня? И тут я вроде как… рассчитываю на твою помощь, Поллианна. Ведь она твоя близкая подруга.
— Да? Тогда она просто должна будет полюбить вас! — ворковала ликующая Поллианна. — Мы заставим ее! А может быть, она вас уже любит. Кто она?
Была долгая пауза, прежде чем прозвучал ответ.
— Пожалуй, Поллианна, я все же не… Да, я скажу. Это — ты не догадываешься? — миссис Кэрью.
— Ах! — прошептала Поллианна с выражением безоблачного счастья. — Просто чудесно! Я так рада, рада, РАДА!
Час спустя Поллианна отправила Джимми письмо. Оно был сбивчивым и несвязным — ряд незаконченных, нелогичных, но смущенно радостных фраз, из которых Джимми понял многое: мало из того, что было написано; больше из того, что осталось ненаписанным. В конце концов, нужно ли ему было что-то еще, кроме этого?
«Джимми, он меня ни чуточки не любит. А любит другую. Я не должна говорить тебе, кто она, но ее зовут не Поллианной».
У Джимми оставалось ровно столько времени, сколько было нужно, чтобы успеть на семичасовой поезд, идущий в Белдингсвилл… и он успел на этот поезд.
Глава 31
ЧЕРЕЗ МНОГО ЛЕТ
Отправив письмо Джимми, Поллианна была так счастлива, что просто не могла не поделиться с кем-нибудь своей радостью. Перед тем как лечь спать, она обычно заходила в спальню тетки — узнать, не нужно ли той что-нибудь. В этот вечер после обычных вопросов и уже повернувшись, чтобы погасить свет, она, охваченная внезапным порывом, приблизилась к теткиной постели и, чуть задыхаясь, опустилась на колени.
— Тетя Полли, я так счастлива, что просто должна кому-нибудь рассказать… Я хочурассказать тебе. Можно?
— Рассказать мне? О чем, детка? Конечно, можешь рассказать. Ты думаешь, это хорошие новости… для меня?
— Да, дорогая; надеюсь, что так, — покраснела Поллианна. — Надеюсь, ты обрадуешься… немного, за меня. Конечно, потом Джимми скажет тебе все сам, как полагается. Но я захотела сказать тебе первая.
— Джимми! — Выражение лица миссис Чилтон заметно изменилось.
— Да, тогда… тогда он… он попросит у тебя моей руки, — неуверенно продолжила Поллианна, заливаясь ярким румянцем. — Ах, я так рада, я просто должнабыла сказать тебе об этом!
— Попросит твоей руки! Поллианна! — Миссис Чилтон приподнялась в постели. — Не хочешь же ты сказать, что у тебя что-то серьезноес… Джимми Бином?
Поллианна в ужасе отпрянула.
— Но, тетечка, я думала, тебе нравитсяДжимми.
— Нравится… на своем месте. Но это место отнюдь не место мужа моей племянницы.
— Тетя Полли!
— Ну, ну, детка, не смотри так возмущенно. Все это сущий вздор, и я рада, что могу положить этому конец, прежде чем дело зайдет далеко.
— Но, тетя Полли, оно зашлодалеко, — дрожащим голосам продолжила Поллианна. — Я… я уже лю… чувствую, что он мне дорог… очень.
— Тогда тебе придется забыть это чувство, так как никогда, никогда я не дам своего согласия на твой брак с Джимми Бином.
— Но п-почему, тетечка?
— Прежде всего потому, что мы о нем ничего не знаем.
— Да что ты, тетя Полли, мы всегда знали его, еще с тех пор, когда я была маленькой девочкой!
— Да; и кем он был? Маленьким неотесанным беглецом из сиротского приюта! Мы абсолютно ничего не знаем о его семье и происхождении.
— Но я выхожу замуж не за его с-семью и происхождение!
С раздраженным вздохом тетя Полли снова опустилась на подушки.
— Поллианна, из-за тебя я делаюсь прямо-таки больной. Сердце у меня стучит как паровой молот. Я глаз не сомкну в эту ночь. Неужели ты не можешь оставить этот разговор до утра?
Поллианна мгновенно оказалась на ногах; ее лицо выражало самое искреннее раскаяние:
— Да… да, конечно, тетечка! А завтра ты посмотришь на это по-другому, я уверена. Да-да, я уверена, — повторила она с надеждой в голосе, поворачиваясь, чтобы погасить свет. Но утром тетя Полли не «посмотрела на это по-другому». Ее сопротивление этому браку стало, пожалуй, даже еще более решительным. Напрасно Поллианна убеждала и спорила. Напрасно объясняла она, что от этого всецело зависит ее счастье. Тетя Полли была неумолима. Она и слышать ничего не желала. Она сурово напомнила Поллианне о возможности существования наследственных пороков и предупредила ее об опасностях, которые могут подстерегать ее, если она породнится через брак с неизвестно какой семьей. Под конец она даже воззвала к ее чувству долга и благодарности, напомнив о нежной заботливости, которая столько лет окружала ее в теткином доме, и жалостно умоляла не разбивать ей сердце этим браком, как разбила его много лет назад мать Поллианны.
Когда в десять часов Джимми с радостным лицом и сияющими глазами пришел в дом Харрингтонов, его встретила испуганная, сотрясающаяся от рыданий Поллианна, которая безуспешно пыталась дрожащими руками отстранить его. С побелевшим лицом, но крепко держа ее в дерзко нежных объятиях, он потребовал объяснений:
— Поллианна, дорогая, что, скажи на милость, это значит?
— Ох, Джимми, Джимми, зачем ты пришел зачем? Я собиралась сразу же написать тебе и все рассказать, — простонала Поллианна.
— Но ты же написала мне, дорогая! Я получил твое письмо вчера вечером, как раз вовремя, чтобы успеть на поезд.
— Нет, нет… написать еще раз, я хочу сказать… Тогда я еще не знала, что я… я не могу…
— Не можешь! Поллианна! — Его глаза зажглись суровым гневом. — Уж не хочешь ли ты сказать мне, что есть ещекто-то, кто любит тебя, и поэтому ты решила снова заставить меня ждать? — спросил он, отодвинув ее от себя на расстояние вытянутой руки.
— Нет, нет, Джимми. Не смотри на меня так. Я этого не вынесу!
— Тогда в чем же дело? Чего ты не можешь?
— Не могу… выйти за тебя замуж.
— Поллианна, ты любишь меня?
— Да. Ох, д-да.
— Тогда ты выйдешь за меня! — с торжеством заявил Джимми, снова заключая ее в объятия.
— Нет, нет, Джимми, ты не понимаешь. Это… из-за тети Полли, — вырывалась из его рук Поллианна.
— Тетя Полли!
— Да. Она… не позволит мне.
— Хо! — Джимми вскинул голову. — Это мы уладим. Она думает, что лишится тебя, но мы просто напомним ей, что она получит… нового племянника! — заключил он с шутливой важностью. Но Поллианна не улыбнулась. Она безнадежно покачала головой.
— Нет, нет, Джимми, ты не понимаешь! Она… она… ох, как мне сказать это тебе? Она считает, что… ты… не пара… мне.
Объятия Джимми стали не такими крепкими, в глазах появилось серьезное выражение.
— Что ж, я, пожалуй, не могу винить ее за это. Конечно, во мне нет ничего… необыкновенного, — смущенно признал он. — Но все же, — он с любовью смотрел на нее, — я постарался бы сделать тебя счастливой, дорогая.
— И сделал бы! Я знаю, что сделал бы! — чуть не плача, убежденно заявила Поллианна.
— Тогда почему не дать мне возможность попытаться, Поллианна, пусть даже она… не совсем одобрительно отнесется к этому на первых порах? Может быть, со временем, после того как мы поженимся, нам удастся склонить ее на свою сторону.
— Но я не смогла бы… не смогла бы поступить так, — простонала Поллианна, — после того, что она сказала. Я не смогла бы… без ее согласия. Понимаешь, она так много сделала для меня и теперь так рассчитывает на мою помощь. Она далеко не здорова сейчас, Джимми. И право же, последнее время она была такой… такой любящей и так усердно старалась… играть в игру, несмотря на все свои беды. И она… она плакала, Джимми, и умоляла меня не разбивать ей сердце… как когда-то разбила мама. И… и, Джимми, я… я просто не могла бы отказать ей после всего, что она для меня сделала. — Поллианна на мгновение умолкла, а затем, заливаясь яркой краской, снова заговорила прерывающимся голосам: — Джимми, если бы ты… если бы ты только мог сказать тете Полли что-нибудь о… о твоем отце и твоих родственниках, и…
Руки Джимми вдруг опустились. Он немного отступил назад. Его лицо побледнело.
— Да. — Поллианна шагнула к нему и робко коснулась его руки. — Не думай… это не для меня, Джимми. Мне все равно. Да я и не сомневаюсь, что твой отец и твои родственники были прекрасные и благородные люди, потому что тытакой хороший и благородный. Но она… Джимми, не смотри на меня так!
Но Джимми, негромко застонав, отвернулся от нее, а минуту спустя, бросив лишь несколько невнятных слов, которых она не поняла, покинул дом.
От Поллианны Джимми направился прямо домой и разу же разыскал Джона Пендлетона. Он нашел его в большой библиотеке с темно-красными портьерами, где когда-то Поллианна со страхом озиралась по сторонам, ожидая увидеть «скелет в шкафу».
— Дядя Джон, вы помните тот пакет, который дал мне отец?
— Ну да, конечно. В чем дело, сынок? — При виде лица Джимми Джон Пендлетон вздрогнул от неожиданности.
— Этот пакет придется распечатать, сэр.
— Но… условие, которое поставил твой отец!
— Я ничего не могу поделать. Пакет придется вскрыть. Вот и все. Вскройте его, пожалуйста.
— Ну что ж, мой мальчик, конечно, если ты настаиваешь, но… — Он в нерешительности умолк.
— Дядя Джон, как вы, возможно, догадались, я люблю Поллианну. Я попросил ее стать моей женой, и она согласилась. — У его собеседника вырвалось радостное восклицание, но молодой человек продолжал говорить все с тем же сурово сосредоточенным выражением. — Теперь она говорит, что не может… выйти за меня. Миссис Чилтон возражает. Она считает, что я не пара Поллианне.
— Ты… не пара?! — Глаза Джона Пендлетона вспыхнули гневом.
— Да. Я узнал причину, когда… когда Поллианна попросила меня сказать ее тетке что-нибудь о… о моем отце и моих родственниках.
— Что за чушь! Я думал, у Полли Чилтон больше здравого смысла… Впрочем, это на нее очень похоже. Харрингтоны всегда безмерно гордились своим происхождением и родней, — раздраженно заметил Джон Пендлетон. — Ну, и ты смог сказать?
— Смог ли?На языке у меня уже вертелось, что не могло быть отца лучше моего, но тут я вдруг вспомнил о пакете и о том, что на нем написано. И я испугался. Я не посмел сказать ни слова, пока не узнаю, что в этом пакете. Отец не хотел, чтобы я узнал это, пока мне не будет тридцать… пока я не буду взрослым человеком, способным вынести любой удар. Понимаете? Есть какая-то тайна в его и моей жизни. Я должен узнать эту тайну и узнать прямо сейчас.
— Но, Джимми дружок, не смотри так скорбно. Может быть, это хорошая тайна. Вдруг это окажется что-то такое, что тебе будет приятно узнать.
— Может быть… Но если бы это было так, разве захотел бы он скрывать это от меня, пока мне не исполнится тридцать? Нет, дядя Джон! Это было что-то, от чего он пытался оградить меня, пока я не буду достаточно взрослым, чтобы вынести все не дрогнув. Поймите, я не виню отца. Что бы это ни было, он просто не мог ничего предотвратить, я ручаюсь. Но чтоэто было, я все же должен узнать. Пожалуйста, принесите пакет. Вы помните, он у вас в сейфе.
Джон Пендлетон немедленно встал:
— Сейчас принесу.
Три минуты спустя пакет уже был в руках Джимми, но юноша тут же протянул его Джону Пендлетону:
— Лучше уж вы прочтите, сэр. А потом скажете мне.
— Но, Джимми, я… хорошо. — Решительным жестом Джон Пендлетон взял нож для разрезания бумаги, вскрыл конверт и извлек из него все его содержимое. Там была перевязанная ленточкой пачка бумаг и, отдельно, свернутый лист, очевидно письмо. Его-то Джон Пендлетон развернул и прочел первым делом. Пока он читал, Джимми, затаив дыхание, следил за его лицом. Он увидел, как на этом лице появилось вдруг выражение удивления, радости и чего-то еще, чему он не мог найти названия.
— Дядя Джон, что там? Что там?
— Читай сам, — ответил мужчина, сунув письмо в протянутую руку юноши. А Джимми прочел следующее:
"Прилагаемые документы, подтверждают, что мой сын Джимми Бин — в действительности, Джеймс Кент, сын Джона Кента и Дорис Уэтерби, дочери Уильяма Уэтерби из Бостона. Здесь также и письмо, в котором я объясняю моему сыну, почему все эти годы я прятал его от семьи его матери. Если этот пакет будет вскрыт по достижении тридцати лет, он прочтет это письмо и, я надеюсь, простит отца, который боялся совершенно потерять своего мальчика и потому решился на такие крайние меры, чтобы сохранить его для себя. Если же этот пакет будет вскрыт посторонними людьми по причине смерти моего сына, я прошу немедленно известить о случившемся родственников его матери в Бостоне и передать им в целости и сохранности приложенные документы.
Джон Кент".
Бледный и потрясенный, Джимми поднял глаза и встретился взглядом с Джоном Пендлетоном.
— Значит, я… пропавший… Джейми? — неуверенно произнес он.
— Здесь сказано, что у тебя есть документы, подтверждающие это, — кивнул мужчина.
— Племянник миссис Кэрью…
— Разумеется.
— Но как… что… я не могу это осознать! — Последовала небольшая пауза, прежде чем лицо Джимми вспыхнуло новой радостью. — Теперь я знаю, кто я! И могу сказать миссис Чилтон кое-чтоо моих родственниках.
— Смею думать, что да, — сухо отозвался Джон Пендлетон. — Бостонские Уэтерби могут изложить свою родословную от времен крестоносцев, а то и от сотворения мира. Это должно ее удовлетворить. Что же до твоего отца, он тоже из хорошей семьи, как говорила мне миссис Кэрью, хотя и был довольно оригинальным человеком и не нравился семье жены, как тебе, конечно, уже известно.
— Да. Бедный отец! Что за жизнь он, должно быть, вел со мной все те годы, вечно боясь погони. Теперь я могу понять многое из того, что прежде озадачивало меня. Как-то раз одна женщина назвала меня «Джейми». Как он рассердился! Теперь-то я знаю, почему он увел меня оттуда в тот же вечер, даже не дождавшись ужина. Бедный отец! Это было незадолго до того, как он заболел. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, а вскоре уже не мог и внятно говорить. Что-то затрудняло его речь. Я помню, когда он умирал, то попытался сказать мне что-то об этом пакете. Теперь я думаю, что он велел мне распечатать его и пойти к родственникам моей матери, но тогда я решил, что он просто наказывает мне хранить его. Это я ему и обещал, но тем его отнюдь не утешил. Он, похоже, только разволновался еще больше. Бедный отец!
— Давай-ка заглянем в эти документы, — предложил Джон Пендлетон. — Кроме того, как я понял, здесь письмо к тебе от твоего отца. Ты не хочешь прочитать его?
— Конечно хочу. А еще, — молодой человек смущенно засмеялся и бросил взгляд на часы, — я подумал о том, как скоро я смогу вернуться… к Поллианне.
Джон Пендлетон задумчиво нахмурился. Он взглянул на Джимми, помедлил, а затем заговорил:
— Я знаю, тебе хочется увидеть Поллианну, дружок, и я не осуждаю тебя; но мне кажется, что в данных обстоятельствах тебе следует сначала поехать к миссис Кэрью и взять с собой это. — Он похлопал по лежавшим перед ним бумагам.
Джимми сдвинул брови и задумался.
— Хорошо, сэр, я поеду, — согласился он, смирившись с необходимостью.
— И если ты не возражаешь, я хотел бы поехать с тобой, — немного неуверенно продолжил Джон Пендлетон. — Я… у меня есть собственное небольшое дело к… твоей тетушке. Что, если мы отправимся сегодня в три часа?
— Отлично! Поедем вместе, сэр. Значит, я Джейми! Я все еще не могу это постигнуть! — воскликнул молодой человек, вскочив на ноги и в волнении расхаживая по комнате. Интересно, — он остановился и по-мальчишески смущенно покраснел, — как вы думаете… тетя Рут… будет… очень недовольна?
Джон Пендлетон покачал головой. Что-то похожее на давнюю угрюмость появилось в его глазах.
— Едва ли, мой мальчик. Но… я думаю о себе. Как будет с этим? Если ты ее племянник, кто же тогда я?
— Вы! Неужели вы думаете, есть что-то, что могло бы отодвинуть вас в сторону? — усмехнувшись, с горячностью возразил Джимми. — Об этом можете не тревожиться. Да и она не будет возражать. У нее есть Джейми и… — Он неожиданно остановился; в глазах его был ужас. — Ох! Дядя Джон, я забыл о Джейми. Это будет такой удар… для Джейми!
— Да, я подумал об этом. Но ведь он усыновлен, не так ли?
— Да, но я не об этом… а о том, что он не настоящий Джейми… и он, бедняга, на костылях! Дядя Джон, да это же его убьет! Я слышал, как он об этом говорил; я знаю. И Поллианна, и миссис Кэрью говорили мне, как он уверен, что он тот самый Джейми, и как он счастлив. Я не могу лишить его этого счастья… Но что я могу поделать?
— Не знаю, мой мальчик. Я не вижу иного выхода для тебя, кроме как сделать то, что ты и делаешь.
Оба долго молчали. Джимми снова нервно расхаживал по комнате. Вдруг он обернулся, лицо его просияло.
— Есть выход, и так я и поступлю! Я знаю, миссис Кэрью согласится. Мы не скажем! Мы не скажем никому, кроме самой миссис Кэрью и… и Поллианны и ее тетки. Им мне придетсясказать, — добавил он, как бы оправдываясь.
— Ты, конечно, скажешь им, мой мальчик. Что же до остального… — Мужчина с сомнением покачал головой.
— Это никого не касается!
— Но помни, ты приносишь значительные жертвы… в ряде отношений. Я хочу, чтобы ты хорошенько все взвесил.
— Взвесил? Я взвесил, сэр, и это пустяки, если на другой чаше весов… Джейми. Я просто не смог бы поступить иначе. Вот и все.
— Я думаю, ты прав, — с чувством заявил Джон Пендлетон. — Более того, я полагаю, миссис Кэрью согласится с тобой, особенно когда будет наконец знать, что настоящий Джейми нашелся.
— Помните, она всегда говорила, что где-то видела меня прежде, — засмеялся Джимми. — Ну, так когда там этот поезд? Я готов.
— Ну, а я — нет, — улыбнулся Джон Пендлетон. — И к счастью для меня, до его отправления еще несколько часов, — заключил он, вставая и выходя из комнаты.
— Тетя Полли, я так счастлива, что просто должна кому-нибудь рассказать… Я хочурассказать тебе. Можно?
— Рассказать мне? О чем, детка? Конечно, можешь рассказать. Ты думаешь, это хорошие новости… для меня?
— Да, дорогая; надеюсь, что так, — покраснела Поллианна. — Надеюсь, ты обрадуешься… немного, за меня. Конечно, потом Джимми скажет тебе все сам, как полагается. Но я захотела сказать тебе первая.
— Джимми! — Выражение лица миссис Чилтон заметно изменилось.
— Да, тогда… тогда он… он попросит у тебя моей руки, — неуверенно продолжила Поллианна, заливаясь ярким румянцем. — Ах, я так рада, я просто должнабыла сказать тебе об этом!
— Попросит твоей руки! Поллианна! — Миссис Чилтон приподнялась в постели. — Не хочешь же ты сказать, что у тебя что-то серьезноес… Джимми Бином?
Поллианна в ужасе отпрянула.
— Но, тетечка, я думала, тебе нравитсяДжимми.
— Нравится… на своем месте. Но это место отнюдь не место мужа моей племянницы.
— Тетя Полли!
— Ну, ну, детка, не смотри так возмущенно. Все это сущий вздор, и я рада, что могу положить этому конец, прежде чем дело зайдет далеко.
— Но, тетя Полли, оно зашлодалеко, — дрожащим голосам продолжила Поллианна. — Я… я уже лю… чувствую, что он мне дорог… очень.
— Тогда тебе придется забыть это чувство, так как никогда, никогда я не дам своего согласия на твой брак с Джимми Бином.
— Но п-почему, тетечка?
— Прежде всего потому, что мы о нем ничего не знаем.
— Да что ты, тетя Полли, мы всегда знали его, еще с тех пор, когда я была маленькой девочкой!
— Да; и кем он был? Маленьким неотесанным беглецом из сиротского приюта! Мы абсолютно ничего не знаем о его семье и происхождении.
— Но я выхожу замуж не за его с-семью и происхождение!
С раздраженным вздохом тетя Полли снова опустилась на подушки.
— Поллианна, из-за тебя я делаюсь прямо-таки больной. Сердце у меня стучит как паровой молот. Я глаз не сомкну в эту ночь. Неужели ты не можешь оставить этот разговор до утра?
Поллианна мгновенно оказалась на ногах; ее лицо выражало самое искреннее раскаяние:
— Да… да, конечно, тетечка! А завтра ты посмотришь на это по-другому, я уверена. Да-да, я уверена, — повторила она с надеждой в голосе, поворачиваясь, чтобы погасить свет. Но утром тетя Полли не «посмотрела на это по-другому». Ее сопротивление этому браку стало, пожалуй, даже еще более решительным. Напрасно Поллианна убеждала и спорила. Напрасно объясняла она, что от этого всецело зависит ее счастье. Тетя Полли была неумолима. Она и слышать ничего не желала. Она сурово напомнила Поллианне о возможности существования наследственных пороков и предупредила ее об опасностях, которые могут подстерегать ее, если она породнится через брак с неизвестно какой семьей. Под конец она даже воззвала к ее чувству долга и благодарности, напомнив о нежной заботливости, которая столько лет окружала ее в теткином доме, и жалостно умоляла не разбивать ей сердце этим браком, как разбила его много лет назад мать Поллианны.
Когда в десять часов Джимми с радостным лицом и сияющими глазами пришел в дом Харрингтонов, его встретила испуганная, сотрясающаяся от рыданий Поллианна, которая безуспешно пыталась дрожащими руками отстранить его. С побелевшим лицом, но крепко держа ее в дерзко нежных объятиях, он потребовал объяснений:
— Поллианна, дорогая, что, скажи на милость, это значит?
— Ох, Джимми, Джимми, зачем ты пришел зачем? Я собиралась сразу же написать тебе и все рассказать, — простонала Поллианна.
— Но ты же написала мне, дорогая! Я получил твое письмо вчера вечером, как раз вовремя, чтобы успеть на поезд.
— Нет, нет… написать еще раз, я хочу сказать… Тогда я еще не знала, что я… я не могу…
— Не можешь! Поллианна! — Его глаза зажглись суровым гневом. — Уж не хочешь ли ты сказать мне, что есть ещекто-то, кто любит тебя, и поэтому ты решила снова заставить меня ждать? — спросил он, отодвинув ее от себя на расстояние вытянутой руки.
— Нет, нет, Джимми. Не смотри на меня так. Я этого не вынесу!
— Тогда в чем же дело? Чего ты не можешь?
— Не могу… выйти за тебя замуж.
— Поллианна, ты любишь меня?
— Да. Ох, д-да.
— Тогда ты выйдешь за меня! — с торжеством заявил Джимми, снова заключая ее в объятия.
— Нет, нет, Джимми, ты не понимаешь. Это… из-за тети Полли, — вырывалась из его рук Поллианна.
— Тетя Полли!
— Да. Она… не позволит мне.
— Хо! — Джимми вскинул голову. — Это мы уладим. Она думает, что лишится тебя, но мы просто напомним ей, что она получит… нового племянника! — заключил он с шутливой важностью. Но Поллианна не улыбнулась. Она безнадежно покачала головой.
— Нет, нет, Джимми, ты не понимаешь! Она… она… ох, как мне сказать это тебе? Она считает, что… ты… не пара… мне.
Объятия Джимми стали не такими крепкими, в глазах появилось серьезное выражение.
— Что ж, я, пожалуй, не могу винить ее за это. Конечно, во мне нет ничего… необыкновенного, — смущенно признал он. — Но все же, — он с любовью смотрел на нее, — я постарался бы сделать тебя счастливой, дорогая.
— И сделал бы! Я знаю, что сделал бы! — чуть не плача, убежденно заявила Поллианна.
— Тогда почему не дать мне возможность попытаться, Поллианна, пусть даже она… не совсем одобрительно отнесется к этому на первых порах? Может быть, со временем, после того как мы поженимся, нам удастся склонить ее на свою сторону.
— Но я не смогла бы… не смогла бы поступить так, — простонала Поллианна, — после того, что она сказала. Я не смогла бы… без ее согласия. Понимаешь, она так много сделала для меня и теперь так рассчитывает на мою помощь. Она далеко не здорова сейчас, Джимми. И право же, последнее время она была такой… такой любящей и так усердно старалась… играть в игру, несмотря на все свои беды. И она… она плакала, Джимми, и умоляла меня не разбивать ей сердце… как когда-то разбила мама. И… и, Джимми, я… я просто не могла бы отказать ей после всего, что она для меня сделала. — Поллианна на мгновение умолкла, а затем, заливаясь яркой краской, снова заговорила прерывающимся голосам: — Джимми, если бы ты… если бы ты только мог сказать тете Полли что-нибудь о… о твоем отце и твоих родственниках, и…
Руки Джимми вдруг опустились. Он немного отступил назад. Его лицо побледнело.
— Да. — Поллианна шагнула к нему и робко коснулась его руки. — Не думай… это не для меня, Джимми. Мне все равно. Да я и не сомневаюсь, что твой отец и твои родственники были прекрасные и благородные люди, потому что тытакой хороший и благородный. Но она… Джимми, не смотри на меня так!
Но Джимми, негромко застонав, отвернулся от нее, а минуту спустя, бросив лишь несколько невнятных слов, которых она не поняла, покинул дом.
От Поллианны Джимми направился прямо домой и разу же разыскал Джона Пендлетона. Он нашел его в большой библиотеке с темно-красными портьерами, где когда-то Поллианна со страхом озиралась по сторонам, ожидая увидеть «скелет в шкафу».
— Дядя Джон, вы помните тот пакет, который дал мне отец?
— Ну да, конечно. В чем дело, сынок? — При виде лица Джимми Джон Пендлетон вздрогнул от неожиданности.
— Этот пакет придется распечатать, сэр.
— Но… условие, которое поставил твой отец!
— Я ничего не могу поделать. Пакет придется вскрыть. Вот и все. Вскройте его, пожалуйста.
— Ну что ж, мой мальчик, конечно, если ты настаиваешь, но… — Он в нерешительности умолк.
— Дядя Джон, как вы, возможно, догадались, я люблю Поллианну. Я попросил ее стать моей женой, и она согласилась. — У его собеседника вырвалось радостное восклицание, но молодой человек продолжал говорить все с тем же сурово сосредоточенным выражением. — Теперь она говорит, что не может… выйти за меня. Миссис Чилтон возражает. Она считает, что я не пара Поллианне.
— Ты… не пара?! — Глаза Джона Пендлетона вспыхнули гневом.
— Да. Я узнал причину, когда… когда Поллианна попросила меня сказать ее тетке что-нибудь о… о моем отце и моих родственниках.
— Что за чушь! Я думал, у Полли Чилтон больше здравого смысла… Впрочем, это на нее очень похоже. Харрингтоны всегда безмерно гордились своим происхождением и родней, — раздраженно заметил Джон Пендлетон. — Ну, и ты смог сказать?
— Смог ли?На языке у меня уже вертелось, что не могло быть отца лучше моего, но тут я вдруг вспомнил о пакете и о том, что на нем написано. И я испугался. Я не посмел сказать ни слова, пока не узнаю, что в этом пакете. Отец не хотел, чтобы я узнал это, пока мне не будет тридцать… пока я не буду взрослым человеком, способным вынести любой удар. Понимаете? Есть какая-то тайна в его и моей жизни. Я должен узнать эту тайну и узнать прямо сейчас.
— Но, Джимми дружок, не смотри так скорбно. Может быть, это хорошая тайна. Вдруг это окажется что-то такое, что тебе будет приятно узнать.
— Может быть… Но если бы это было так, разве захотел бы он скрывать это от меня, пока мне не исполнится тридцать? Нет, дядя Джон! Это было что-то, от чего он пытался оградить меня, пока я не буду достаточно взрослым, чтобы вынести все не дрогнув. Поймите, я не виню отца. Что бы это ни было, он просто не мог ничего предотвратить, я ручаюсь. Но чтоэто было, я все же должен узнать. Пожалуйста, принесите пакет. Вы помните, он у вас в сейфе.
Джон Пендлетон немедленно встал:
— Сейчас принесу.
Три минуты спустя пакет уже был в руках Джимми, но юноша тут же протянул его Джону Пендлетону:
— Лучше уж вы прочтите, сэр. А потом скажете мне.
— Но, Джимми, я… хорошо. — Решительным жестом Джон Пендлетон взял нож для разрезания бумаги, вскрыл конверт и извлек из него все его содержимое. Там была перевязанная ленточкой пачка бумаг и, отдельно, свернутый лист, очевидно письмо. Его-то Джон Пендлетон развернул и прочел первым делом. Пока он читал, Джимми, затаив дыхание, следил за его лицом. Он увидел, как на этом лице появилось вдруг выражение удивления, радости и чего-то еще, чему он не мог найти названия.
— Дядя Джон, что там? Что там?
— Читай сам, — ответил мужчина, сунув письмо в протянутую руку юноши. А Джимми прочел следующее:
"Прилагаемые документы, подтверждают, что мой сын Джимми Бин — в действительности, Джеймс Кент, сын Джона Кента и Дорис Уэтерби, дочери Уильяма Уэтерби из Бостона. Здесь также и письмо, в котором я объясняю моему сыну, почему все эти годы я прятал его от семьи его матери. Если этот пакет будет вскрыт по достижении тридцати лет, он прочтет это письмо и, я надеюсь, простит отца, который боялся совершенно потерять своего мальчика и потому решился на такие крайние меры, чтобы сохранить его для себя. Если же этот пакет будет вскрыт посторонними людьми по причине смерти моего сына, я прошу немедленно известить о случившемся родственников его матери в Бостоне и передать им в целости и сохранности приложенные документы.
Джон Кент".
Бледный и потрясенный, Джимми поднял глаза и встретился взглядом с Джоном Пендлетоном.
— Значит, я… пропавший… Джейми? — неуверенно произнес он.
— Здесь сказано, что у тебя есть документы, подтверждающие это, — кивнул мужчина.
— Племянник миссис Кэрью…
— Разумеется.
— Но как… что… я не могу это осознать! — Последовала небольшая пауза, прежде чем лицо Джимми вспыхнуло новой радостью. — Теперь я знаю, кто я! И могу сказать миссис Чилтон кое-чтоо моих родственниках.
— Смею думать, что да, — сухо отозвался Джон Пендлетон. — Бостонские Уэтерби могут изложить свою родословную от времен крестоносцев, а то и от сотворения мира. Это должно ее удовлетворить. Что же до твоего отца, он тоже из хорошей семьи, как говорила мне миссис Кэрью, хотя и был довольно оригинальным человеком и не нравился семье жены, как тебе, конечно, уже известно.
— Да. Бедный отец! Что за жизнь он, должно быть, вел со мной все те годы, вечно боясь погони. Теперь я могу понять многое из того, что прежде озадачивало меня. Как-то раз одна женщина назвала меня «Джейми». Как он рассердился! Теперь-то я знаю, почему он увел меня оттуда в тот же вечер, даже не дождавшись ужина. Бедный отец! Это было незадолго до того, как он заболел. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, а вскоре уже не мог и внятно говорить. Что-то затрудняло его речь. Я помню, когда он умирал, то попытался сказать мне что-то об этом пакете. Теперь я думаю, что он велел мне распечатать его и пойти к родственникам моей матери, но тогда я решил, что он просто наказывает мне хранить его. Это я ему и обещал, но тем его отнюдь не утешил. Он, похоже, только разволновался еще больше. Бедный отец!
— Давай-ка заглянем в эти документы, — предложил Джон Пендлетон. — Кроме того, как я понял, здесь письмо к тебе от твоего отца. Ты не хочешь прочитать его?
— Конечно хочу. А еще, — молодой человек смущенно засмеялся и бросил взгляд на часы, — я подумал о том, как скоро я смогу вернуться… к Поллианне.
Джон Пендлетон задумчиво нахмурился. Он взглянул на Джимми, помедлил, а затем заговорил:
— Я знаю, тебе хочется увидеть Поллианну, дружок, и я не осуждаю тебя; но мне кажется, что в данных обстоятельствах тебе следует сначала поехать к миссис Кэрью и взять с собой это. — Он похлопал по лежавшим перед ним бумагам.
Джимми сдвинул брови и задумался.
— Хорошо, сэр, я поеду, — согласился он, смирившись с необходимостью.
— И если ты не возражаешь, я хотел бы поехать с тобой, — немного неуверенно продолжил Джон Пендлетон. — Я… у меня есть собственное небольшое дело к… твоей тетушке. Что, если мы отправимся сегодня в три часа?
— Отлично! Поедем вместе, сэр. Значит, я Джейми! Я все еще не могу это постигнуть! — воскликнул молодой человек, вскочив на ноги и в волнении расхаживая по комнате. Интересно, — он остановился и по-мальчишески смущенно покраснел, — как вы думаете… тетя Рут… будет… очень недовольна?
Джон Пендлетон покачал головой. Что-то похожее на давнюю угрюмость появилось в его глазах.
— Едва ли, мой мальчик. Но… я думаю о себе. Как будет с этим? Если ты ее племянник, кто же тогда я?
— Вы! Неужели вы думаете, есть что-то, что могло бы отодвинуть вас в сторону? — усмехнувшись, с горячностью возразил Джимми. — Об этом можете не тревожиться. Да и она не будет возражать. У нее есть Джейми и… — Он неожиданно остановился; в глазах его был ужас. — Ох! Дядя Джон, я забыл о Джейми. Это будет такой удар… для Джейми!
— Да, я подумал об этом. Но ведь он усыновлен, не так ли?
— Да, но я не об этом… а о том, что он не настоящий Джейми… и он, бедняга, на костылях! Дядя Джон, да это же его убьет! Я слышал, как он об этом говорил; я знаю. И Поллианна, и миссис Кэрью говорили мне, как он уверен, что он тот самый Джейми, и как он счастлив. Я не могу лишить его этого счастья… Но что я могу поделать?
— Не знаю, мой мальчик. Я не вижу иного выхода для тебя, кроме как сделать то, что ты и делаешь.
Оба долго молчали. Джимми снова нервно расхаживал по комнате. Вдруг он обернулся, лицо его просияло.
— Есть выход, и так я и поступлю! Я знаю, миссис Кэрью согласится. Мы не скажем! Мы не скажем никому, кроме самой миссис Кэрью и… и Поллианны и ее тетки. Им мне придетсясказать, — добавил он, как бы оправдываясь.
— Ты, конечно, скажешь им, мой мальчик. Что же до остального… — Мужчина с сомнением покачал головой.
— Это никого не касается!
— Но помни, ты приносишь значительные жертвы… в ряде отношений. Я хочу, чтобы ты хорошенько все взвесил.
— Взвесил? Я взвесил, сэр, и это пустяки, если на другой чаше весов… Джейми. Я просто не смог бы поступить иначе. Вот и все.
— Я думаю, ты прав, — с чувством заявил Джон Пендлетон. — Более того, я полагаю, миссис Кэрью согласится с тобой, особенно когда будет наконец знать, что настоящий Джейми нашелся.
— Помните, она всегда говорила, что где-то видела меня прежде, — засмеялся Джимми. — Ну, так когда там этот поезд? Я готов.
— Ну, а я — нет, — улыбнулся Джон Пендлетон. — И к счастью для меня, до его отправления еще несколько часов, — заключил он, вставая и выходя из комнаты.
Глава 32
НОВЫЙ АЛАДДИН
Каковы бы ни были приготовления Джона Пендлетона к отъезду — а они были и разнообразными и поспешными, — все они производились открыто, с двумя лишь исключениями. Этими исключениями были два письма — одно, адресованное Поллианне, а другое — миссис Полли Чилтон. Эти письма — вместе с подробными указаниями — были переданы его экономке Сюзан, чтобы та доставила их по назначению после отъезда Пендлетонов. Но обо всем этом Джимми ничего на знал. Поезд приближался к Бостону, когда Джон Пендлетон сказал Джимми:
— Мой мальчик, я попрошу тебя об одном одолжении… или, скорее, о двух. Первое — давай не скажем ничего миссис Кэрью до завтрашнего дня, а второе — позволь мне пойти сначала одному и быть твоим… посланцем, а сам ты появишься на сцене только… ну, скажем, часа в четыре. Ты согласен?
— Конечно, — с готовностью откликнулся Джимми, — и не только согласен, но даже рад. Я все думал, как сделать первый шаг, и очень доволен, что его сделает за меня кто-то другой.
— Отлично! Тогда завтра утром я попробую позвонить… твоей тетепо телефону и договориться о встрече.
Верный своему обещанию, Джимми появился у особняка лишь в четыре часа следующего дня. Но даже тогда он неожиданно почувствовал такое смущение, что ему пришлось дважды обойти вокруг дома, прежде чем он набрался достаточно смелости, чтобы подняться по широким ступеням и нажать кнопку звонка. Однако, оказавшись в присутствии миссис Кэрью, он скоро стал таким же, как всегда, — так быстро сумела она сделать обстановку непринужденной и с таким тактом вышла из трудной ситуации. Конечно, в самом начале были и слезы, и несвязные восклицания. Даже Джону Пендлетону пришлось торопливой рукой достать из кармана платок. Но вскоре какое-то подобие обычного спокойствия было восстановлено, и только ласковый огонек в глазах миссис Кэрью и восторг счастья в глазах Джимми и Джона Пендлетона остались, чтобы выделить этот случай из ряда обыкновенных.
— И я нахожу, что это так благородно с твоей стороны… по отношению к Джейми! — воскликнула миссис Кэрью, когда они продолжили разговор. — Да, Джимми (я буду по-прежнему называть тебя Джимми по вполне понятным причинам; к тому же, мне кажется, это имя тебе больше подходит), действительно, ты совершенно прав, что хочешь поступить именно так. Тут и я сама приношу, в определенном смысле, жертву, — с грустью добавила она. — Я с гордостью представила бы тебя всем как моего племянника.
— Конечно, тетя Рут, я… — Сдавленный возглас Джона Пендлетона заставил Джимми умолкнуть. Он увидел, что в дверях стоят Джейми и Сейди Дин. Лицо Джейми было очень бледным.
— Тетя Рут!— воскликнул он, переводя испуганный взгляд с нее на Джимми. — Вы хотите сказать…
Вся кровь отлила от лица миссис Кэрью, да и Джимми тоже. Однако вперед бодро выступил Джон Пендлетон.
— Да, Джейми, а почему бы и нет? Я все равно собирался вскоре сказать тебе об этом, так что скажу, пожалуй, прямо сейчас. (Джимми задохнулся от ужаса и торопливо шагнул вперед, но Джон Пендлетон взглядом заставил его молчать.) Не так давно миссис Кэрью сделала меня счастливейшим из людей, ответив «да» на некий вопрос, который я задал ей. Ну, а раз Джимми зовет меня «дядя Джон», почему бы ему не начать сразу же называть миссис Кэрью «тетя Рут»?
— Ах! А-ах! — воскликнул Джейми в явном восхищении, в то время как Джимми, под суровым взглядом Джона Пендлетона, едва ухитрился спасти положение, не выразив своего удивления и восторга. Естественно, что после этого в центре общего внимания оказалась краснеющая миссис Кэрью, и опасный момент остался позади. Только Джимми слышал, как чуть позднее Джон Пендлетон шепнул ему на ухо:
— Так что видишь, юный негодник, я все-таки не потеряю тебя! Теперь ты будешь племянником и ей, и мне!
Еще не отзвучали восклицания и поздравления, когда Джейми, чьи глаза вдруг зажглись новым светом, без предупреждения обернулся к Сейди Дин.
— Сейди, я скажу им все сейчас! — с торжеством объявил он. Жаркий румянец на лице Сейди рассказал историю любви еще прежде, чем нетерпеливые уста Джейми успели произнести слова.
Последовали новые восклицания и поздравления, и каждый смеялся и пожимал руки всем остальным.
Однако довольно скоро Джимми начал смотреть на них всех обиженными и тоскующими глазами.
— Все это очень хорошо для вас, — пожаловался он затем. — У каждого есть другой. А какое я имею к этому отношение? Впрочем, я могу только заметить, что если бы одна молодая леди, которую я знаю, была здесь, то у меня, возможно, тоже нашлось бы, что сказать вам.
— Минутку, Джимми, — перебил его Джон Пендлетон. — Давайте поиграем в то, что я Аладдин, и дайте-ка мне потереть лампу [17]. Миссис Кэрью, вы позволите мне позвать Мэри?
— Да, конечно, — пробормотала миссис Кэрью с недоумением, отразившемся и на лицах остальных присутствующих.
Несколько мгновений спустя в дверях стояла Мэри.
— Кажется, я слышал, что сюда только что приехала мисс Поллианна. Это так?
— Да, сэр, она здесь.
— Пожалуйста, попросите ее спуститься к нам.
— Поллианна здесь?! — воскликнул хор удивленных голосов, когда Мэри исчезла. Джимми сильно побледнел, потом сильно покраснел.
— Да, — кивнул Джон Пендлетон. — Вчера я послал ей записку через мою экономку. Я позволил себе пригласить ее сюда на несколько дней, чтобы она могла повидать вас, миссис Кэрью. Я подумал, что девочке нужно отдохнуть и развлечься, а моя экономка получила указания остаться с миссис Чилтон и позаботиться о ней. Я написал записку и самой миссис Чилтон, — добавил он, обернувшись к Джимми с многозначительным взглядом. — Я надеялся, что, прочитав эту записку, она позволит Поллианне приехать. И похоже, она позволила, так как… Поллианна здесь.
И действительно, она стояла в дверях, краснеющая, с сияющими глазами, но вместе с тем немного оробевшая и испуганная.
— Поллианна, дорогая! — Джимми бросился к ней и, без всяких колебаний, схватив в объятия, поцеловал.
— Ох, Джимми, прямо перед всеми этими людьми! — шепотом, смущенно запротестовала она.
— Пф! Да я поцеловал бы тебя, Поллианна, даже прямо посреди Вашингтон-стрит [18], — клятвенно заверил Джимми. — И уж если на то пошло, взгляни-ка на «всех этих людей» и сама увидишь, стоит ли беспокоиться из-за них. И Поллианна взглянула… и увидела. У одного окна, предусмотрительно повернувшись спиной, стояли Джейми и Сейди Дин, а у другого, так же предусмотрительно повернувшись спиной, — миссис Кэрью и Джон Пендлетон. Поллианна улыбнулась… так мило, что Джимми снова поцеловал ее.
— Ах, Джимми, как все это замечательно и чудесно! — нежно шепнула она. — И тетя Полли… она теперь обо всем знает; и все в порядке… Я думаю, что в любом случае все было бы в порядке. Она уже начинала так расстраиваться… из-за меня. Теперь она так рада! И я тоже. Ах, Джимми, я теперь рада, рада, РАДА всему!
У Джимми захватило дух от безграничного восторга.
— Дай Бог, девочка моя, чтобы так всегда было в твоей жизни, — сказал он прерывающимся от волнения голосом, держа ее в крепких объятиях.
— Я уверена, так и будет! — вздохнула Поллианна с доверчиво сияющими глазами.
— Мой мальчик, я попрошу тебя об одном одолжении… или, скорее, о двух. Первое — давай не скажем ничего миссис Кэрью до завтрашнего дня, а второе — позволь мне пойти сначала одному и быть твоим… посланцем, а сам ты появишься на сцене только… ну, скажем, часа в четыре. Ты согласен?
— Конечно, — с готовностью откликнулся Джимми, — и не только согласен, но даже рад. Я все думал, как сделать первый шаг, и очень доволен, что его сделает за меня кто-то другой.
— Отлично! Тогда завтра утром я попробую позвонить… твоей тетепо телефону и договориться о встрече.
Верный своему обещанию, Джимми появился у особняка лишь в четыре часа следующего дня. Но даже тогда он неожиданно почувствовал такое смущение, что ему пришлось дважды обойти вокруг дома, прежде чем он набрался достаточно смелости, чтобы подняться по широким ступеням и нажать кнопку звонка. Однако, оказавшись в присутствии миссис Кэрью, он скоро стал таким же, как всегда, — так быстро сумела она сделать обстановку непринужденной и с таким тактом вышла из трудной ситуации. Конечно, в самом начале были и слезы, и несвязные восклицания. Даже Джону Пендлетону пришлось торопливой рукой достать из кармана платок. Но вскоре какое-то подобие обычного спокойствия было восстановлено, и только ласковый огонек в глазах миссис Кэрью и восторг счастья в глазах Джимми и Джона Пендлетона остались, чтобы выделить этот случай из ряда обыкновенных.
— И я нахожу, что это так благородно с твоей стороны… по отношению к Джейми! — воскликнула миссис Кэрью, когда они продолжили разговор. — Да, Джимми (я буду по-прежнему называть тебя Джимми по вполне понятным причинам; к тому же, мне кажется, это имя тебе больше подходит), действительно, ты совершенно прав, что хочешь поступить именно так. Тут и я сама приношу, в определенном смысле, жертву, — с грустью добавила она. — Я с гордостью представила бы тебя всем как моего племянника.
— Конечно, тетя Рут, я… — Сдавленный возглас Джона Пендлетона заставил Джимми умолкнуть. Он увидел, что в дверях стоят Джейми и Сейди Дин. Лицо Джейми было очень бледным.
— Тетя Рут!— воскликнул он, переводя испуганный взгляд с нее на Джимми. — Вы хотите сказать…
Вся кровь отлила от лица миссис Кэрью, да и Джимми тоже. Однако вперед бодро выступил Джон Пендлетон.
— Да, Джейми, а почему бы и нет? Я все равно собирался вскоре сказать тебе об этом, так что скажу, пожалуй, прямо сейчас. (Джимми задохнулся от ужаса и торопливо шагнул вперед, но Джон Пендлетон взглядом заставил его молчать.) Не так давно миссис Кэрью сделала меня счастливейшим из людей, ответив «да» на некий вопрос, который я задал ей. Ну, а раз Джимми зовет меня «дядя Джон», почему бы ему не начать сразу же называть миссис Кэрью «тетя Рут»?
— Ах! А-ах! — воскликнул Джейми в явном восхищении, в то время как Джимми, под суровым взглядом Джона Пендлетона, едва ухитрился спасти положение, не выразив своего удивления и восторга. Естественно, что после этого в центре общего внимания оказалась краснеющая миссис Кэрью, и опасный момент остался позади. Только Джимми слышал, как чуть позднее Джон Пендлетон шепнул ему на ухо:
— Так что видишь, юный негодник, я все-таки не потеряю тебя! Теперь ты будешь племянником и ей, и мне!
Еще не отзвучали восклицания и поздравления, когда Джейми, чьи глаза вдруг зажглись новым светом, без предупреждения обернулся к Сейди Дин.
— Сейди, я скажу им все сейчас! — с торжеством объявил он. Жаркий румянец на лице Сейди рассказал историю любви еще прежде, чем нетерпеливые уста Джейми успели произнести слова.
Последовали новые восклицания и поздравления, и каждый смеялся и пожимал руки всем остальным.
Однако довольно скоро Джимми начал смотреть на них всех обиженными и тоскующими глазами.
— Все это очень хорошо для вас, — пожаловался он затем. — У каждого есть другой. А какое я имею к этому отношение? Впрочем, я могу только заметить, что если бы одна молодая леди, которую я знаю, была здесь, то у меня, возможно, тоже нашлось бы, что сказать вам.
— Минутку, Джимми, — перебил его Джон Пендлетон. — Давайте поиграем в то, что я Аладдин, и дайте-ка мне потереть лампу [17]. Миссис Кэрью, вы позволите мне позвать Мэри?
— Да, конечно, — пробормотала миссис Кэрью с недоумением, отразившемся и на лицах остальных присутствующих.
Несколько мгновений спустя в дверях стояла Мэри.
— Кажется, я слышал, что сюда только что приехала мисс Поллианна. Это так?
— Да, сэр, она здесь.
— Пожалуйста, попросите ее спуститься к нам.
— Поллианна здесь?! — воскликнул хор удивленных голосов, когда Мэри исчезла. Джимми сильно побледнел, потом сильно покраснел.
— Да, — кивнул Джон Пендлетон. — Вчера я послал ей записку через мою экономку. Я позволил себе пригласить ее сюда на несколько дней, чтобы она могла повидать вас, миссис Кэрью. Я подумал, что девочке нужно отдохнуть и развлечься, а моя экономка получила указания остаться с миссис Чилтон и позаботиться о ней. Я написал записку и самой миссис Чилтон, — добавил он, обернувшись к Джимми с многозначительным взглядом. — Я надеялся, что, прочитав эту записку, она позволит Поллианне приехать. И похоже, она позволила, так как… Поллианна здесь.
И действительно, она стояла в дверях, краснеющая, с сияющими глазами, но вместе с тем немного оробевшая и испуганная.
— Поллианна, дорогая! — Джимми бросился к ней и, без всяких колебаний, схватив в объятия, поцеловал.
— Ох, Джимми, прямо перед всеми этими людьми! — шепотом, смущенно запротестовала она.
— Пф! Да я поцеловал бы тебя, Поллианна, даже прямо посреди Вашингтон-стрит [18], — клятвенно заверил Джимми. — И уж если на то пошло, взгляни-ка на «всех этих людей» и сама увидишь, стоит ли беспокоиться из-за них. И Поллианна взглянула… и увидела. У одного окна, предусмотрительно повернувшись спиной, стояли Джейми и Сейди Дин, а у другого, так же предусмотрительно повернувшись спиной, — миссис Кэрью и Джон Пендлетон. Поллианна улыбнулась… так мило, что Джимми снова поцеловал ее.
— Ах, Джимми, как все это замечательно и чудесно! — нежно шепнула она. — И тетя Полли… она теперь обо всем знает; и все в порядке… Я думаю, что в любом случае все было бы в порядке. Она уже начинала так расстраиваться… из-за меня. Теперь она так рада! И я тоже. Ах, Джимми, я теперь рада, рада, РАДА всему!
У Джимми захватило дух от безграничного восторга.
— Дай Бог, девочка моя, чтобы так всегда было в твоей жизни, — сказал он прерывающимся от волнения голосом, держа ее в крепких объятиях.
— Я уверена, так и будет! — вздохнула Поллианна с доверчиво сияющими глазами.