Елена Радви
АНГЕЛ ВОЖДЕЛЕНИЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ТЫ – АНГЕЛ, БЕККИ!
– Никуда я с тобой не поеду! Ты – дьявол! Ты – убийца! – голос внучки продолжал звучать в памяти Бекки.
– Не смей так говорить! – а вот свой собственный голос Бекки не узнавала. Ей казалось, что там, в кафе, она произносила другие слова, не эти. – Пьяница! Дура!
Бекки скользнула взглядом по циферблату автомобильных часов.
Сколько прошло времени с тех пор, как она перешагнула через распластанную на грязном полу кафе, рыдающую в пьяной истерике свою внучку Кэти? Час, два, вечность?
Ветровое стекло замывало дождем. Быстрые струйки воды, точно в калейдоскопе, превращались то в лицо Ширли, то в лицо Майкла… А этот рисунок напоминал физиономию человека, который перевернул ее жизнь – дядюшки Роджера… Это кто? Опять Кэти, ее Кэти! Боже мой, несчастный ребенок! Это пьяное лицо, разметанные волосы, яростные глаза…
– Это ты убила Ширли! Я все слышала! Ты – убийца! – гудел поток дождя голосом Кэти…
Вода продолжала стекать по стеклу. Нет, это уже не ветровое стекло, это – экран! Экран жизни Бекки! Кто она – Ангел или Дьявол?! Боже мой, какая длинная жизнь…
– Ты – дьявол! – хрипел в пустом салоне автомобиля голос Кэти: – Убийца!
– Гадина! – закричала Бекки. Голова Кэти ткнулась в ветровое стекло, как в стену, и сползла на пол машины… «Я схожу с ума! – подумала Бекки. – Откуда в моей машине появилась голова Кэти? Я схожу с ума».
– Ты дьявол! – хрипела с пола машины Кэти. – Я никогда не перешагну порог твоего проклятого дома! Убийца!
Бекки прижала уши ладонями и закрыла глаза. Исчез экран, пропали голоса…
Тишина! Благословенная тишина.
Сколько она так просидела, неизвестно. Руки вновь потянулись к рулю.
Щетки с трудом справлялись с потоком воды. Нет, так далеко не уедешь. Странная погода – весь день валил снег, а сейчас идет дождь.
Бекки отвела машину к поребрику… Конец света! Всемирный потоп! Дай бог! Может быть, это избавление!
Она выключила двигатель и откинулась на спинку сиденья…
– Не смей так говорить! – а вот свой собственный голос Бекки не узнавала. Ей казалось, что там, в кафе, она произносила другие слова, не эти. – Пьяница! Дура!
Бекки скользнула взглядом по циферблату автомобильных часов.
Сколько прошло времени с тех пор, как она перешагнула через распластанную на грязном полу кафе, рыдающую в пьяной истерике свою внучку Кэти? Час, два, вечность?
Ветровое стекло замывало дождем. Быстрые струйки воды, точно в калейдоскопе, превращались то в лицо Ширли, то в лицо Майкла… А этот рисунок напоминал физиономию человека, который перевернул ее жизнь – дядюшки Роджера… Это кто? Опять Кэти, ее Кэти! Боже мой, несчастный ребенок! Это пьяное лицо, разметанные волосы, яростные глаза…
– Это ты убила Ширли! Я все слышала! Ты – убийца! – гудел поток дождя голосом Кэти…
Вода продолжала стекать по стеклу. Нет, это уже не ветровое стекло, это – экран! Экран жизни Бекки! Кто она – Ангел или Дьявол?! Боже мой, какая длинная жизнь…
– Ты – дьявол! – хрипел в пустом салоне автомобиля голос Кэти: – Убийца!
– Гадина! – закричала Бекки. Голова Кэти ткнулась в ветровое стекло, как в стену, и сползла на пол машины… «Я схожу с ума! – подумала Бекки. – Откуда в моей машине появилась голова Кэти? Я схожу с ума».
– Ты дьявол! – хрипела с пола машины Кэти. – Я никогда не перешагну порог твоего проклятого дома! Убийца!
Бекки прижала уши ладонями и закрыла глаза. Исчез экран, пропали голоса…
Тишина! Благословенная тишина.
Сколько она так просидела, неизвестно. Руки вновь потянулись к рулю.
Щетки с трудом справлялись с потоком воды. Нет, так далеко не уедешь. Странная погода – весь день валил снег, а сейчас идет дождь.
Бекки отвела машину к поребрику… Конец света! Всемирный потоп! Дай бог! Может быть, это избавление!
Она выключила двигатель и откинулась на спинку сиденья…
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО. СПРИНГФИЛЬД
Даже в патриархальном пуританском Спрингфильде семейство Гаррисонов считалось эталоном нравственных устоев.
Их большой дом стоял на вершине холма Гринвуд, второй холм венчала католическая церковь Сан-Элизабет. И нередко жители городка спорили – кто из них ближе к богу…
В один из солнечных майских дней к своей подруге, шестнадцатилетней Кэти Гаррисон, приехала на уик-энд Тина, маленькое кудрявое существо с живым лицом, похожим на мордочку сурка.
Вольно раскинувшись на широкой кровати, Тина перебирала каталог мод, в то время как хозяйка дома Кэти возилась в глубоком стенном шкафу, время от времени выбрасывая на кровать отобранные платья… Девчонки дружили чуть ли не со дня своего рождения. И не думали, что придет время расставания. Дело в том, что бабушка Кэти – высокая красавица, Бекки решила взять внучку к себе в Нью-Йорк, чтобы внучка продолжила образование в университете. Кэти частенько гостила у бабушки и была совершенно влюблена в Нью-Йорк. Вся во власти своей радости, она очень страдала при мысли о расставании с любимой подругой Тиной. И, желая смягчить горечь разлуки, решила одарить Тину частью своего обширного гардероба. Но это не так просто – у Тины был гордый и самолюбивый характер. Наивной и доброй Кэти не раз доставалось от подружки.
– Будь у меня голубые глаза, – вздохнула Тина, листая альбом, – я бы носила только голубое.
– Голубая в голубом, – рассмеялась Кэти. – Словно гей!
– Ого! Какое знание жизни, – шутливо нахмурилась Тина. – Погоди, твоя бабулечка покажет тебе гея!
– Очень ты знаешь мою бабулечку… И не называй ее так, пожалуйста! – Кэти высунулась из шкафа, рассматривая на свет креповое платье. – Тебе нравится?
– Нет, – не глядя, отрезала Тина. Она догадывалась о намерении Кэти и еще не решила, как к этому отнестись. – Ну, как же ты прикажешь называть твою бабушку? Отнимает у меня лучшую подругу.
– Бекки. Так и называй – Бекки, – пылко отозвалась Кэти. – Ее все зовут Бекки.
– Представляю, как Бекки тебя вздует, если услышит, что ее обожаемая внучка знает как выглядят геи.
– Дурочка ты, Тина, – Кэти села рядом. – Ты не представляешь мою Бекки. Она просто моя подружка, понимаешь? Мы с ней совершенно откровенны…
В шелест ветвей тополя, что клонился к самому окну, вплелись странные скачущие звуки. Тина отвела взгляд от альбома и вопросительно посмотрела на подругу.
– А, это? – нехотя отозвалась Кэти. – Антони храпит… Иногда он храпит, иногда умолкает. Здоровый такой, кабан.
– Кто это, Антони?
– Кто, кто… Второй муж Бекки, – все так же нехотя ответила Кэти. – Я тебе рассказывала.
– А… бывший шофер? Ну и ну!
– А что?! – воскликнула Кэти. – Это лишний раз говорит – какая моя Бекки. Для нее не имеет значения – слуга он ее или нет. И вообще, чтобы судить о человеке, надо о нем все знать… Я понимаю, Тина, тебя огорчает наша разлука, ты и злишься на Бекки… Но, клянусь тебе, ты непременно приедешь ко мне в Нью-Йорк.
– Приедет бедная подруга на пару дней в гости, оближется, глядя на вашу роскошь, и уберется, к своим старым ворчунам, к своей работе в каком-нибудь паршивом ресторанчике, – усмехнулась Тина. – Еще неизвестно, захочет ли Бекки принять твою подругу…
– Да ты что?! – в гневе вскричала Кэти. – Добрей моей бабушки нет в мире человека. Она никогда мне не откажет, Бекки – ангел во плоти…
– Может быть, твоя Бекки и ангел, но только семейный, не больше, – Тина продолжала равнодушно листать альбом.
Кэти в гневе отошла от шкафа и подсела к Тине на кровать. Сердце ее стучало, краска залила лицо.
– Нет, – произнесла она сквозь слезы. – Бекки помогает всем. Вся ее жизнь – подвиг… Папа говорит: Бекки – пример для подражания, – Кэти помолчала, она крепилась изо всех сил, раздумывая – рассказать подруге об их с Бекки «тайне». – Только ты, Тина, никому не говори… Два года назад Бекки взяла на воспитание дальнюю родственницу мужа – Ширли, у которой родители алкоголики.
– Ширли? Родственница того, кто там храпит? Антони?
– Ага! Ширли самое несчастное существо на свете. Она даже хотела покончить с собой! – Голос Кэти дрожал.
– Ого! – изумилась Тина. – Покончить с собой? Это грех!
– А что ей оставалось делать с такими родителями, – вздохнула Кэти. – А ты знаешь, как Бекки вышла замуж? Она ведь была красавица.
– Она и сейчас красавица, – согласилась Тина. – Выглядит даже моложе тебя!
Девочки рассмеялись. Похвала в адрес бабушки могла помирить Кэти с кем угодно, а тем более с лучшей подругой… Конечно, Тина знала, как вышла замуж бабушка Кэти. История эта взбудоражила весь Спрингфильд настолько, что спустя многие годы ее передавали друг другу, словно особую веху летописи маленького городка. А жителей Спрингфильда не так-то легко чем-то удивить…
Рано лишившись родителей, Бекки воспитывалась бабушкой. И вдруг, шестнадцатилетняя красавица Бекки выходит замуж за человека, который старше ее лет на двадцать. Дюжина семейств, мечтавших породниться с наследницей бабушки Мэри, восприняли поступок взбалмошной девчонки как личное оскорбление. Бекки переехала с мужем в Северную Дакоту. И все равно сплетни не утихали… Кэти обожала рассказывать эту историю, испытывая на себе частичку славы своей загадочной бабушки…
– Я знаю, – проговорила Тина, выслушав знакомую историю. – Тут несомненно… секс!
– Заткнись! – рассвирепела Кэти.
Даже Тине она не могла простить такое. Бекки! Ее ангел, святая одухотворенная душа и… какой-то секс, о котором ни она, ни Тина и толком ничего не знают…
– Конечно, секс! – торжествовала Тина. – Думаешь, если мы живем в Спрингфильде, то и секса нет? Сколько угодно.
– Я тебя стукну, – голос Кэти звучал так яростно, что Тина притихла. – Бекки и секс?! Видно, у тебя самой это на уме, – не унималась Кэти.
Тина захлопнула альбом, приподнялась и обняла Кэти за шею.
– Секс, секс! – дурачилась Тина. – Давай с тобой займемся сексом! Как в кино… Давай?
Кэти приняла забаву подруги. Они перекатывались по огромной кровати, дурачась и хохоча.
– Подумаешь, святая Бекки! – Тина устала и тяжело дышала.
– Да, именно святая, – Кэти тоже порядком устала.
Они лежали на спине, раскинув руки и глядя в потолок.
– И потом, какой может быть секс со стариком? – продолжала защищать честь своей бабушки Кэти. – Ее второй муж, Антони, я еще понимаю… А первый, дедушка Майкл, хоть я его и очень любила… Если хочешь знать, по Бекки все мальчишки в городе умирали. Мне Бекки рассказывала, один из них, Стив, даже хотел покончить с собой, когда узнал, что она выходит за старика.
– Ну?! – Тина живо перевернулась на живот. – Расскажи!
– Вот еще! Это тайна, – ответила Кэти.
– Расскажи! Я могу хранить тайны.
– Поклянись! – вздохнула Кэти.
Тина быстро и охотно поклялась.
– Все равно, – проговорила Кэти. – Я так не могу рассказать, как это делала Бекки… Два года прошло, а я все помню. А вот передать не смогу, как Бекки. У нее талант… Давай помолчим, Тина, я постараюсь вспомнить детали. Ее интонацию…
Кэти прикрыла глаза ладонью, отдаваясь воспоминаниям двухлетней давности… Как-то они сидели вдвоем – бабушка и внучка…
Их большой дом стоял на вершине холма Гринвуд, второй холм венчала католическая церковь Сан-Элизабет. И нередко жители городка спорили – кто из них ближе к богу…
В один из солнечных майских дней к своей подруге, шестнадцатилетней Кэти Гаррисон, приехала на уик-энд Тина, маленькое кудрявое существо с живым лицом, похожим на мордочку сурка.
Вольно раскинувшись на широкой кровати, Тина перебирала каталог мод, в то время как хозяйка дома Кэти возилась в глубоком стенном шкафу, время от времени выбрасывая на кровать отобранные платья… Девчонки дружили чуть ли не со дня своего рождения. И не думали, что придет время расставания. Дело в том, что бабушка Кэти – высокая красавица, Бекки решила взять внучку к себе в Нью-Йорк, чтобы внучка продолжила образование в университете. Кэти частенько гостила у бабушки и была совершенно влюблена в Нью-Йорк. Вся во власти своей радости, она очень страдала при мысли о расставании с любимой подругой Тиной. И, желая смягчить горечь разлуки, решила одарить Тину частью своего обширного гардероба. Но это не так просто – у Тины был гордый и самолюбивый характер. Наивной и доброй Кэти не раз доставалось от подружки.
– Будь у меня голубые глаза, – вздохнула Тина, листая альбом, – я бы носила только голубое.
– Голубая в голубом, – рассмеялась Кэти. – Словно гей!
– Ого! Какое знание жизни, – шутливо нахмурилась Тина. – Погоди, твоя бабулечка покажет тебе гея!
– Очень ты знаешь мою бабулечку… И не называй ее так, пожалуйста! – Кэти высунулась из шкафа, рассматривая на свет креповое платье. – Тебе нравится?
– Нет, – не глядя, отрезала Тина. Она догадывалась о намерении Кэти и еще не решила, как к этому отнестись. – Ну, как же ты прикажешь называть твою бабушку? Отнимает у меня лучшую подругу.
– Бекки. Так и называй – Бекки, – пылко отозвалась Кэти. – Ее все зовут Бекки.
– Представляю, как Бекки тебя вздует, если услышит, что ее обожаемая внучка знает как выглядят геи.
– Дурочка ты, Тина, – Кэти села рядом. – Ты не представляешь мою Бекки. Она просто моя подружка, понимаешь? Мы с ней совершенно откровенны…
В шелест ветвей тополя, что клонился к самому окну, вплелись странные скачущие звуки. Тина отвела взгляд от альбома и вопросительно посмотрела на подругу.
– А, это? – нехотя отозвалась Кэти. – Антони храпит… Иногда он храпит, иногда умолкает. Здоровый такой, кабан.
– Кто это, Антони?
– Кто, кто… Второй муж Бекки, – все так же нехотя ответила Кэти. – Я тебе рассказывала.
– А… бывший шофер? Ну и ну!
– А что?! – воскликнула Кэти. – Это лишний раз говорит – какая моя Бекки. Для нее не имеет значения – слуга он ее или нет. И вообще, чтобы судить о человеке, надо о нем все знать… Я понимаю, Тина, тебя огорчает наша разлука, ты и злишься на Бекки… Но, клянусь тебе, ты непременно приедешь ко мне в Нью-Йорк.
– Приедет бедная подруга на пару дней в гости, оближется, глядя на вашу роскошь, и уберется, к своим старым ворчунам, к своей работе в каком-нибудь паршивом ресторанчике, – усмехнулась Тина. – Еще неизвестно, захочет ли Бекки принять твою подругу…
– Да ты что?! – в гневе вскричала Кэти. – Добрей моей бабушки нет в мире человека. Она никогда мне не откажет, Бекки – ангел во плоти…
– Может быть, твоя Бекки и ангел, но только семейный, не больше, – Тина продолжала равнодушно листать альбом.
Кэти в гневе отошла от шкафа и подсела к Тине на кровать. Сердце ее стучало, краска залила лицо.
– Нет, – произнесла она сквозь слезы. – Бекки помогает всем. Вся ее жизнь – подвиг… Папа говорит: Бекки – пример для подражания, – Кэти помолчала, она крепилась изо всех сил, раздумывая – рассказать подруге об их с Бекки «тайне». – Только ты, Тина, никому не говори… Два года назад Бекки взяла на воспитание дальнюю родственницу мужа – Ширли, у которой родители алкоголики.
– Ширли? Родственница того, кто там храпит? Антони?
– Ага! Ширли самое несчастное существо на свете. Она даже хотела покончить с собой! – Голос Кэти дрожал.
– Ого! – изумилась Тина. – Покончить с собой? Это грех!
– А что ей оставалось делать с такими родителями, – вздохнула Кэти. – А ты знаешь, как Бекки вышла замуж? Она ведь была красавица.
– Она и сейчас красавица, – согласилась Тина. – Выглядит даже моложе тебя!
Девочки рассмеялись. Похвала в адрес бабушки могла помирить Кэти с кем угодно, а тем более с лучшей подругой… Конечно, Тина знала, как вышла замуж бабушка Кэти. История эта взбудоражила весь Спрингфильд настолько, что спустя многие годы ее передавали друг другу, словно особую веху летописи маленького городка. А жителей Спрингфильда не так-то легко чем-то удивить…
Рано лишившись родителей, Бекки воспитывалась бабушкой. И вдруг, шестнадцатилетняя красавица Бекки выходит замуж за человека, который старше ее лет на двадцать. Дюжина семейств, мечтавших породниться с наследницей бабушки Мэри, восприняли поступок взбалмошной девчонки как личное оскорбление. Бекки переехала с мужем в Северную Дакоту. И все равно сплетни не утихали… Кэти обожала рассказывать эту историю, испытывая на себе частичку славы своей загадочной бабушки…
– Я знаю, – проговорила Тина, выслушав знакомую историю. – Тут несомненно… секс!
– Заткнись! – рассвирепела Кэти.
Даже Тине она не могла простить такое. Бекки! Ее ангел, святая одухотворенная душа и… какой-то секс, о котором ни она, ни Тина и толком ничего не знают…
– Конечно, секс! – торжествовала Тина. – Думаешь, если мы живем в Спрингфильде, то и секса нет? Сколько угодно.
– Я тебя стукну, – голос Кэти звучал так яростно, что Тина притихла. – Бекки и секс?! Видно, у тебя самой это на уме, – не унималась Кэти.
Тина захлопнула альбом, приподнялась и обняла Кэти за шею.
– Секс, секс! – дурачилась Тина. – Давай с тобой займемся сексом! Как в кино… Давай?
Кэти приняла забаву подруги. Они перекатывались по огромной кровати, дурачась и хохоча.
– Подумаешь, святая Бекки! – Тина устала и тяжело дышала.
– Да, именно святая, – Кэти тоже порядком устала.
Они лежали на спине, раскинув руки и глядя в потолок.
– И потом, какой может быть секс со стариком? – продолжала защищать честь своей бабушки Кэти. – Ее второй муж, Антони, я еще понимаю… А первый, дедушка Майкл, хоть я его и очень любила… Если хочешь знать, по Бекки все мальчишки в городе умирали. Мне Бекки рассказывала, один из них, Стив, даже хотел покончить с собой, когда узнал, что она выходит за старика.
– Ну?! – Тина живо перевернулась на живот. – Расскажи!
– Вот еще! Это тайна, – ответила Кэти.
– Расскажи! Я могу хранить тайны.
– Поклянись! – вздохнула Кэти.
Тина быстро и охотно поклялась.
– Все равно, – проговорила Кэти. – Я так не могу рассказать, как это делала Бекки… Два года прошло, а я все помню. А вот передать не смогу, как Бекки. У нее талант… Давай помолчим, Тина, я постараюсь вспомнить детали. Ее интонацию…
Кэти прикрыла глаза ладонью, отдаваясь воспоминаниям двухлетней давности… Как-то они сидели вдвоем – бабушка и внучка…
СТИВ
…Они сидели вдвоем – Бекки и Кэти. Но где? Кажется, в ореховой гостиной. Вечер вдавливался в окно терпким запахом южного мая. Кэти собиралась идти к себе, пора спать. Но никак не могла оторваться от бабки. История со Стивом беспокоила ее задолго до этого приезда Бекки в Спрингфильд погостить, такая необычная история, опутанная множеством самых разных слухов.
– Бекки, ну расскажи, – ныла Кэти, – что тебе стоит?
…Бекки уютно расположилась в плетеном кресле, подобрав смуглые ноги под длинный атласный халат к великой досаде внучки. Кэти нравилось разглядывать бабкины ноги – сухие лодыжки с высоким балетным подъемом.
– Не сердись, Кэти, не сердись, – Бекки прикрыла глаза, отдаваясь покою.
– Ты всегда так, – Кэти чуть ли не плакала. – Я взрослая и знаю, как получаются дети! – отчаянно выкрикнула Кэти.
– Действительно? – Бекки заглянула в потемневшие от любопытства глаза девочки. – Ты даже это знаешь? Видно, аист проболтался… В мое время в школе об этом не говорили.
– Ну, Бекки, – хныкала Кэти. – Какая ты… врунья!
– Вот тебе раз! – изумилась Бекки. – И это бабке, которая старше ее почти на сорок лет!
– На тридцать восемь, – поправила Кэти.
– Верно. Считать умеешь.
– Да умею. И память у меня хорошая. Кто обещал мне рассказать в этот приезд про Стива?! Вот и рассказывай!
– Слушаюсь, ваше внучатое величество!
– Нет, нет! – замахала руками Кэти. – Шутками не отделаешься. Почему ты не хочешь рассказать? Что это – страшная тайна? Ты сделала какую-нибудь гадость?
Бекки вздрогнула и бросила на Кэти беспокойный взгляд.
– Ты права. Лучше рассказать все как было, а то нафантазируешь бог знает что. – Она помолчала, словно пыталась вспомнить самое важное.
– Стив был красивый мальчик: стройный, высокий, голубоглазый блондин. У него было мужественное лицо. – Бекки вздохнула. – Еще Стив был очень добрым…
– А где вы познакомились? – перебила Кэти.
– В школе. Он учился на класс старше. Когда Стив проходил по коридору, все девчонки провожали его взглядом. Он слыл душой бейсбольной команды. И в теннисе был непобедим. Спортивный парень. На теннисном корте мы с ним и познакомились. У меня не клеилась игра. Лупила ракеткой почем зря, скакала козой, а мячи пропускала. Вдруг вижу: пришла компания старшеклассников, и среди них – Стив. Им был нужен корт, а я тут дурака валяю. Замечаю, что Стив на меня внимательно смотрит…
– Я думаю! Представляю, какая ты была красоточка: ножки длинные, черноволосая, в белом костюмчике…
Бекки повернула лицо, устремив взгляд в густо-сиреневое окно.
– Так вот, кончили мы играть, и вдруг он идет прямо ко мне. «Привет! А ты ловкая. Но не умеешь выбрать правильную позицию. Тебя надо поучить. Хочешь позаниматься со мной?» Я сразу согласилась… Так все и началось. Играли мы с ним в теннис много. Он был способный учитель, а я способная ученица. После игры шли вместе домой. Стив всегда провожал меня, нес мои ракетки…
– Бекки, – Кэти затаила дыхание и спросила, точно нырнула в ледяную воду, – а у тебя был с ним секс?
– С ума сошла! Секс в наше время считался запретной темой. Тем более в нашем городке, где все друг друга знали. Нет, секса не было. Но нам было очень хорошо вместе и без секса.
– Чем же вы занимались? – не отвязывалась Кэти.
– Ну ты даешь, девочка. – На сей раз в тоне Бекки скользнуло беспокойство. Она отвела взгляд от окна. – Что, кроме секса, уже и заниматься нечем? Мы любили спорт: теннис, плавание… Да мало ли? Конечно в Спрингфильде развлечений не так уж и много…
– Ну вы хотя бы целовались? – допытывалась Кэти.
Бекки досадливо поморщилась. Сильным движением она толкнула качалку.
– Я уже говорила тебе – Стив не такой. Он даже не пытался взять меня за руку… Он был очень нравственный мальчик.
– Ага! – уличающе воскликнула Кэти. – Вот тебе и было с ним скучно. Поэтому ты вышла за другого!
– Ну, это уже вторая история. Ее я не обещала тебе рассказать, – поморщилась Бекки.
– Да, но ты обещала рассказать все про Стива. Вот и рассказывай – почему ты не вышла за него?! Почему он на твоей совести?
– О'кей! Слушай! – с силой вытолкнув себя из кресла, Бекки встала и подошла к окну. Положила локти на подоконник…
– Бекки, ну расскажи, – ныла Кэти, – что тебе стоит?
…Бекки уютно расположилась в плетеном кресле, подобрав смуглые ноги под длинный атласный халат к великой досаде внучки. Кэти нравилось разглядывать бабкины ноги – сухие лодыжки с высоким балетным подъемом.
– Не сердись, Кэти, не сердись, – Бекки прикрыла глаза, отдаваясь покою.
– Ты всегда так, – Кэти чуть ли не плакала. – Я взрослая и знаю, как получаются дети! – отчаянно выкрикнула Кэти.
– Действительно? – Бекки заглянула в потемневшие от любопытства глаза девочки. – Ты даже это знаешь? Видно, аист проболтался… В мое время в школе об этом не говорили.
– Ну, Бекки, – хныкала Кэти. – Какая ты… врунья!
– Вот тебе раз! – изумилась Бекки. – И это бабке, которая старше ее почти на сорок лет!
– На тридцать восемь, – поправила Кэти.
– Верно. Считать умеешь.
– Да умею. И память у меня хорошая. Кто обещал мне рассказать в этот приезд про Стива?! Вот и рассказывай!
– Слушаюсь, ваше внучатое величество!
– Нет, нет! – замахала руками Кэти. – Шутками не отделаешься. Почему ты не хочешь рассказать? Что это – страшная тайна? Ты сделала какую-нибудь гадость?
Бекки вздрогнула и бросила на Кэти беспокойный взгляд.
– Ты права. Лучше рассказать все как было, а то нафантазируешь бог знает что. – Она помолчала, словно пыталась вспомнить самое важное.
– Стив был красивый мальчик: стройный, высокий, голубоглазый блондин. У него было мужественное лицо. – Бекки вздохнула. – Еще Стив был очень добрым…
– А где вы познакомились? – перебила Кэти.
– В школе. Он учился на класс старше. Когда Стив проходил по коридору, все девчонки провожали его взглядом. Он слыл душой бейсбольной команды. И в теннисе был непобедим. Спортивный парень. На теннисном корте мы с ним и познакомились. У меня не клеилась игра. Лупила ракеткой почем зря, скакала козой, а мячи пропускала. Вдруг вижу: пришла компания старшеклассников, и среди них – Стив. Им был нужен корт, а я тут дурака валяю. Замечаю, что Стив на меня внимательно смотрит…
– Я думаю! Представляю, какая ты была красоточка: ножки длинные, черноволосая, в белом костюмчике…
Бекки повернула лицо, устремив взгляд в густо-сиреневое окно.
– Так вот, кончили мы играть, и вдруг он идет прямо ко мне. «Привет! А ты ловкая. Но не умеешь выбрать правильную позицию. Тебя надо поучить. Хочешь позаниматься со мной?» Я сразу согласилась… Так все и началось. Играли мы с ним в теннис много. Он был способный учитель, а я способная ученица. После игры шли вместе домой. Стив всегда провожал меня, нес мои ракетки…
– Бекки, – Кэти затаила дыхание и спросила, точно нырнула в ледяную воду, – а у тебя был с ним секс?
– С ума сошла! Секс в наше время считался запретной темой. Тем более в нашем городке, где все друг друга знали. Нет, секса не было. Но нам было очень хорошо вместе и без секса.
– Чем же вы занимались? – не отвязывалась Кэти.
– Ну ты даешь, девочка. – На сей раз в тоне Бекки скользнуло беспокойство. Она отвела взгляд от окна. – Что, кроме секса, уже и заниматься нечем? Мы любили спорт: теннис, плавание… Да мало ли? Конечно в Спрингфильде развлечений не так уж и много…
– Ну вы хотя бы целовались? – допытывалась Кэти.
Бекки досадливо поморщилась. Сильным движением она толкнула качалку.
– Я уже говорила тебе – Стив не такой. Он даже не пытался взять меня за руку… Он был очень нравственный мальчик.
– Ага! – уличающе воскликнула Кэти. – Вот тебе и было с ним скучно. Поэтому ты вышла за другого!
– Ну, это уже вторая история. Ее я не обещала тебе рассказать, – поморщилась Бекки.
– Да, но ты обещала рассказать все про Стива. Вот и рассказывай – почему ты не вышла за него?! Почему он на твоей совести?
– О'кей! Слушай! – с силой вытолкнув себя из кресла, Бекки встала и подошла к окну. Положила локти на подоконник…
МАЙКЛ И ДЯДЮШКА РОДЖЕР
– Ты, наверное, слышала: у нас с моей бабушкой Мэри жил какое-то время ее сын, мой дядюшка Роджер. Он развелся с женой и приехал к нам.
– А почему он развелся?
– Я точно не знаю. То ли он изменил ей, то ли она ему… Нас, детей, не посвящали в тайны взрослых. Так вот, у дяди был друг, звали его Майкл, жил он в Северной Дакоте. Майклу было тридцать шесть лет. Года за два перед тем, как я его узнала, он овдовел. И очень страдал от своей потери. Дядюшка Роджер решил пригласить Майкла в Спрингфильд, помочь отвлечься от дурных мыслей. Майкл приехал и, действительно, как-то успокоился. Роджер постарался. Я же тогда была свободна от школы…
– А где был Стив? – перебила Кэти.
– Стив в тот год поступил в университет, в Лос-Анджелесе…
– Там, где учился и мой папа?
– Да. Стив так мне нахваливал этот университет, что я была рада, когда мой сын, Питер, изъявил желание…
– Мой папа Питер, – поправила Кэти.
– Вот еще, – Бекки раздраженно повысила голос, – мой сын и есть твой отец… Ладно, совсем меня запутала… Так вот, Стив в том году уехал учиться в Лос-Анджелес. И мне было скучно. Я принимала участие во всех забавах, что устраивал дядя Роджер для своего приятеля Майкла. Майкл особенно любил удить рыбу. Мы ездили на велосипедах к озеру, там пересаживались на катер… Ах, какие были беззаботные дни! Майкл и в теннис играл неплохо. Еще любили мы ездить верхом… Майкл на глазах стал преображаться. Был он худой, бледный, на редкость утонченный, с интеллигентными манерами. Неземной какой-то. Он много путешествовал и мог об этом увлекательно рассказать. Вообще, рассказчик он был превосходный: я могла слушать Майкла бесконечно… Господи, что я тебе его описываю, будто ты своего дедушку не помнишь! Он всегда был таким, – Бекки на мгновение умолкла.
Кэти вздохнула.
– Бекки, не молчи! Дальше! – потребовала она, боясь, что бабушка передумает, перестанет рассказывать.
Бекки выпрямилась. На фоне потемневшего окна она выглядела сказочной принцессой. Так подумала Кэти и рассердилась на себя, вновь стараясь сосредоточиться.
– Так вот, как-то я обратила внимание, что Майкл на меня пристально смотрит… ну, не как обычно. Однажды, когда мы были одни, дядя Роджер сказал мне: «А что, если ты выйдешь замуж за Майкла? Ты уже взрослая, тебе шестнадцать лет, кончаешь школу. Вполне можешь стать женой». Меня как громом оглушило: «Дядя, но он же старик!» Дядя Роджер засмеялся: «Тридцать шесть лет? Самый прекрасный возраст. Он будет любить тебя по-настоящему… Ну выйдешь ты за Стива. Через год-два разойдетесь, поверь мне. Знаю я эти романтические браки слюнявой молодежи. А Майкл – то, что надо! Будет оберегать от жизненных невзгод. Поверь мне – брак будет удачным. А твой отказ погубит Майкла». Я же думала о Стиве – ведь я была влюблена в него, и слова Роджера мне казались бредом. Однако с тех пор я начала присматриваться к Майклу внимательней. И я поняла, что очень нравлюсь ему, а мой отказ и вправду может погубить его, он так много пережил, бедняга… Как-то мы отправились удить рыбу вдвоем – я и Майкл. Тогда-то, в лодке, Майкл и признался мне в любви, предложил стать его женой. Он был смертельно бледен, черные глаза его горели. Мне показалось, что откажи я ему сейчас – и он утопится. Я согласилась. Могла ли я поступить иначе?
Бекки нервно ходила по затемненной комнате в своем атласном светлом халате. Казалось, по гостиной скользит привидение. Голос ее звучал необычно, с какой-то хрипотой… «Как она переживает, – подумала Кэти. – Прошло столько лет, а она все не может забыть. Дура я такая, пристала к бабушке со своим любопытством… »
– Ой, Бекки! А как же Стив?! Ты сказала ему? – не справилась с собой Кэти.
– Да. Как раз Стив приехал на каникулы… Я все рассказала. Стив долго глядел на меня, потом побежал. В тот же вечер его вытащили из петли. А я с Майклом уехала в Северную Дакоту… Вот и все про Стива.
– Ты его больше не встречала?
– Нет.
– И не жалела, что вышла за Майкла?
– Ты ведь помнишь дедушку. Разве я могла жалеть?
Кэти молчала… Ей казалось, что Бекки что-то недоговаривает. Самое важное. Конечно, история Стива печальна, но Бекки что-то скрывает…
С тех пор эта недоговоренность, эта тайна преследовала Кэти. Сдерживала ее от откровения даже с самыми близкими подругами, которых всегда волновала судьба красавицы Бекки, как и всех в тихом и уснувшем Спрингфильде.
Тина положила ладонь на плечо своей лучшей подруги Кэти.
– Так и будешь молчать? Сколько можно ждать? – нетерпеливо проговорила Тина. – Я ведь жду. Расскажи, наконец, о своей загадочной Бекки.
Кэти отвела от лица руку, повернулась к подруге и произнесла вяло:
– Знаешь… Ничего не могу вспомнить. Память как отшибло!
– Вот еще! – чуть ли не заплакала Тина. – Как тебе не стыдно?
Кэти вздохнула.
– Давай договоримся – ты приедешь ко мне в гости, в Нью-Йорк. И я тебе все-все расскажу.
– Когда это будет! – разочарованно протянула Тина.
– А ты постарайся как можно быстрей… Хотя бы месяца через три, а, Тина?..
… Не прошло и трех месяцев, как огромный черно-серый автобус, покрытый пылью долгой дороги, причалил к гейту Центрального бас-терминала, что хищным зубом надкусил угол 42-й стрит и 7-й авеню.
Тина поднялась на онемевших от долгого сидения ногах и стянула с полки сумку.
Выйдя из автобуса, она очутилась в крепких объятиях Кэти. Тина отступила на шаг, с восхищением оглядывая подругу. Вместо круглолицей, веснушчатой девчонки с двумя русыми косицами перед ней стояла стройная блондинка в элегантном костюме. Чудеса и только!
– Умница, вот умница, что приехала! – смеялась Кэти. – Я мчалась сюда и сомневалась – вдруг ты передумала?! – Кэти льстило изумление подруги.
– А-а… Соскучилась, – и Тина была счастлива. – Ну, Кэти… ты, оказывается, просто красавица. Вся в свою бабушку Бекки.
– Еще бы! Одна порода, – Кэти отметила про себя, что Тина надела подаренный ею свитер.
После короткого сопротивления Кэти перехватила у своей гостьи сумку и подруги направились к стоянке.
– Это твоя машина? – восхищенно пролепетала Тина. Кэти по-хозяйски поставила сумку на капот голубого «линкольна» и стала рыться в сумочке, разыскивая ключи, – чего отвечать, и так ясно, что это ее машина…
Поначалу Кэти хотела сразить подругу своим шоферским мастерством, но когда на повороте их чуть было не подрезал красный «бьюик», Кэти присмирела и вела уже свой «линкольн» осторожно, внимательно следя за дорогой.
Тина вертела головой. Она впервые попала в Нью-Йорк…
– Подожди, ты еще не такое увидишь, – снисходительно приговаривала Кэти.
Они весело болтали. Кэти все допытывалась о друзьях, оставленных в Спрингфильде. Тина отвечала охотно, подробно, она готовилась к этому, зная добрую душу Кэти…
Им повезло. Какой-то джип, подмигивая поворотным сигналом, отваливал от тротуара, и Кэти мгновенно заняла его место.
– Такое бывает раз в жизни, – засмеялась Кэти, – чтобы припарковаться у самого кафе.
– Я не хочу есть, – произнесла Тина.
– Думаешь, я хочу? – ответила Кэти. – Так принято… Я обожаю это кафе. Вечером тут не протолкнуться, сплошь студенты. У меня есть любимый столик.
У окна, рядом с пышной пальмой, скучал мраморный овальный столик с двумя добрыми широкими креслами. Желто-зеленый попугайчик косил красным глазом из-за серебристых прутьев клетки.
– Привет, Антони! – поздоровалась с попугаем Кэти.
– Антони? – Тина засмеялась. – Что-то знакомое…
– Это второй муж Бекки… Он чем-то напоминает мне этого попугая. То ли мыслями, то ли ярким своим барахлом…
– А как поживает его родственница? Помнишь, ты рассказывала, что она даже хотела покончить с собой, помнишь?
– А… Ширли? – отозвалась Кэти и добавил: – Она вовсе и не родственница Антони.
– Как не родственница? – подозрительно заметила Тина. – Ты мне сама говорила…
– Говорила. А теперь я узнала такое про нее… Кстати, мы с Ширли часто приходим в это кафе…
– Ты с ней дружишь? – не без ревности спросила Тина.
– Как тебе сказать? Сама не знаю… Мне ее жалко.
– А что она тоже такая… как попугай?
– Что ты! – Кэти отодвинула кресло и вытянула ноги. – Хотя она похожа на птицу. Гладкие волосы, чуть удлиненный нос, глаза огромные, бархатные… Красивая… А мужчин ненавидит. При одной мысли о сексе ее тошнит.
– А тебя? – засмеялась Тина.
– И меня тоже, – охотно ответила Кэти. – Знаешь, мальчишки все какие-то идиоты. И прыщавые, противно.
Кэти заказала свой любимый фруктовый салат, два дринка и два пирожных «Манхэттен» – виртуозное сооружение из всякой вкуснятины. Тина одобрила. Она тут же принялась за пирожное, отодвинув в сторону салат.
Стеклянная стена кафе вбирала в себя кусок улицы. Тина таращила глаза и удивлялась. Сколько она слышала о Нью-Йорке, но увиденное ее ошарашило…
– Ну так что эта Ширли? – вспомнила Тина. – Она что, живет у вас?
– Нет, бабушка купила ей квартиру. Ширли живет одна. В детстве ее жизнь была сплошным кошмаром. И все из-за мужчин.
Глаза Тины разгорелись.
– Вот как? Расскажи, Кэти… Кстати, ты мне и о Бекки обещала рассказать, помнишь?
– Так ты же только что приехала. – Кэти покачала головой. – Ладно, я тебе расскажу о Ширли. Не знаю, с чего начать?
– Начни с самого начала, – посоветовала Тина.
– Как я сидела на диване?
– Давай. Как ты сидела на диване, – согласилась Тина.
– Ладно. Это было после моего возвращения из Парижа, месяц назад. Я тогда впервые увидела Ширли в аэропорту, до этого мы лишь перезванивались по телефону… Итак, мы приехали из аэропорта, пообедали и уединились в моей комнате… Как сейчас помню, я уютно свернулась калачиком на диване, а Ширли расположилась в кресле напротив…
– А почему он развелся?
– Я точно не знаю. То ли он изменил ей, то ли она ему… Нас, детей, не посвящали в тайны взрослых. Так вот, у дяди был друг, звали его Майкл, жил он в Северной Дакоте. Майклу было тридцать шесть лет. Года за два перед тем, как я его узнала, он овдовел. И очень страдал от своей потери. Дядюшка Роджер решил пригласить Майкла в Спрингфильд, помочь отвлечься от дурных мыслей. Майкл приехал и, действительно, как-то успокоился. Роджер постарался. Я же тогда была свободна от школы…
– А где был Стив? – перебила Кэти.
– Стив в тот год поступил в университет, в Лос-Анджелесе…
– Там, где учился и мой папа?
– Да. Стив так мне нахваливал этот университет, что я была рада, когда мой сын, Питер, изъявил желание…
– Мой папа Питер, – поправила Кэти.
– Вот еще, – Бекки раздраженно повысила голос, – мой сын и есть твой отец… Ладно, совсем меня запутала… Так вот, Стив в том году уехал учиться в Лос-Анджелес. И мне было скучно. Я принимала участие во всех забавах, что устраивал дядя Роджер для своего приятеля Майкла. Майкл особенно любил удить рыбу. Мы ездили на велосипедах к озеру, там пересаживались на катер… Ах, какие были беззаботные дни! Майкл и в теннис играл неплохо. Еще любили мы ездить верхом… Майкл на глазах стал преображаться. Был он худой, бледный, на редкость утонченный, с интеллигентными манерами. Неземной какой-то. Он много путешествовал и мог об этом увлекательно рассказать. Вообще, рассказчик он был превосходный: я могла слушать Майкла бесконечно… Господи, что я тебе его описываю, будто ты своего дедушку не помнишь! Он всегда был таким, – Бекки на мгновение умолкла.
Кэти вздохнула.
– Бекки, не молчи! Дальше! – потребовала она, боясь, что бабушка передумает, перестанет рассказывать.
Бекки выпрямилась. На фоне потемневшего окна она выглядела сказочной принцессой. Так подумала Кэти и рассердилась на себя, вновь стараясь сосредоточиться.
– Так вот, как-то я обратила внимание, что Майкл на меня пристально смотрит… ну, не как обычно. Однажды, когда мы были одни, дядя Роджер сказал мне: «А что, если ты выйдешь замуж за Майкла? Ты уже взрослая, тебе шестнадцать лет, кончаешь школу. Вполне можешь стать женой». Меня как громом оглушило: «Дядя, но он же старик!» Дядя Роджер засмеялся: «Тридцать шесть лет? Самый прекрасный возраст. Он будет любить тебя по-настоящему… Ну выйдешь ты за Стива. Через год-два разойдетесь, поверь мне. Знаю я эти романтические браки слюнявой молодежи. А Майкл – то, что надо! Будет оберегать от жизненных невзгод. Поверь мне – брак будет удачным. А твой отказ погубит Майкла». Я же думала о Стиве – ведь я была влюблена в него, и слова Роджера мне казались бредом. Однако с тех пор я начала присматриваться к Майклу внимательней. И я поняла, что очень нравлюсь ему, а мой отказ и вправду может погубить его, он так много пережил, бедняга… Как-то мы отправились удить рыбу вдвоем – я и Майкл. Тогда-то, в лодке, Майкл и признался мне в любви, предложил стать его женой. Он был смертельно бледен, черные глаза его горели. Мне показалось, что откажи я ему сейчас – и он утопится. Я согласилась. Могла ли я поступить иначе?
Бекки нервно ходила по затемненной комнате в своем атласном светлом халате. Казалось, по гостиной скользит привидение. Голос ее звучал необычно, с какой-то хрипотой… «Как она переживает, – подумала Кэти. – Прошло столько лет, а она все не может забыть. Дура я такая, пристала к бабушке со своим любопытством… »
– Ой, Бекки! А как же Стив?! Ты сказала ему? – не справилась с собой Кэти.
– Да. Как раз Стив приехал на каникулы… Я все рассказала. Стив долго глядел на меня, потом побежал. В тот же вечер его вытащили из петли. А я с Майклом уехала в Северную Дакоту… Вот и все про Стива.
– Ты его больше не встречала?
– Нет.
– И не жалела, что вышла за Майкла?
– Ты ведь помнишь дедушку. Разве я могла жалеть?
Кэти молчала… Ей казалось, что Бекки что-то недоговаривает. Самое важное. Конечно, история Стива печальна, но Бекки что-то скрывает…
С тех пор эта недоговоренность, эта тайна преследовала Кэти. Сдерживала ее от откровения даже с самыми близкими подругами, которых всегда волновала судьба красавицы Бекки, как и всех в тихом и уснувшем Спрингфильде.
Тина положила ладонь на плечо своей лучшей подруги Кэти.
– Так и будешь молчать? Сколько можно ждать? – нетерпеливо проговорила Тина. – Я ведь жду. Расскажи, наконец, о своей загадочной Бекки.
Кэти отвела от лица руку, повернулась к подруге и произнесла вяло:
– Знаешь… Ничего не могу вспомнить. Память как отшибло!
– Вот еще! – чуть ли не заплакала Тина. – Как тебе не стыдно?
Кэти вздохнула.
– Давай договоримся – ты приедешь ко мне в гости, в Нью-Йорк. И я тебе все-все расскажу.
– Когда это будет! – разочарованно протянула Тина.
– А ты постарайся как можно быстрей… Хотя бы месяца через три, а, Тина?..
… Не прошло и трех месяцев, как огромный черно-серый автобус, покрытый пылью долгой дороги, причалил к гейту Центрального бас-терминала, что хищным зубом надкусил угол 42-й стрит и 7-й авеню.
Тина поднялась на онемевших от долгого сидения ногах и стянула с полки сумку.
Выйдя из автобуса, она очутилась в крепких объятиях Кэти. Тина отступила на шаг, с восхищением оглядывая подругу. Вместо круглолицей, веснушчатой девчонки с двумя русыми косицами перед ней стояла стройная блондинка в элегантном костюме. Чудеса и только!
– Умница, вот умница, что приехала! – смеялась Кэти. – Я мчалась сюда и сомневалась – вдруг ты передумала?! – Кэти льстило изумление подруги.
– А-а… Соскучилась, – и Тина была счастлива. – Ну, Кэти… ты, оказывается, просто красавица. Вся в свою бабушку Бекки.
– Еще бы! Одна порода, – Кэти отметила про себя, что Тина надела подаренный ею свитер.
После короткого сопротивления Кэти перехватила у своей гостьи сумку и подруги направились к стоянке.
– Это твоя машина? – восхищенно пролепетала Тина. Кэти по-хозяйски поставила сумку на капот голубого «линкольна» и стала рыться в сумочке, разыскивая ключи, – чего отвечать, и так ясно, что это ее машина…
Поначалу Кэти хотела сразить подругу своим шоферским мастерством, но когда на повороте их чуть было не подрезал красный «бьюик», Кэти присмирела и вела уже свой «линкольн» осторожно, внимательно следя за дорогой.
Тина вертела головой. Она впервые попала в Нью-Йорк…
– Подожди, ты еще не такое увидишь, – снисходительно приговаривала Кэти.
Они весело болтали. Кэти все допытывалась о друзьях, оставленных в Спрингфильде. Тина отвечала охотно, подробно, она готовилась к этому, зная добрую душу Кэти…
Им повезло. Какой-то джип, подмигивая поворотным сигналом, отваливал от тротуара, и Кэти мгновенно заняла его место.
– Такое бывает раз в жизни, – засмеялась Кэти, – чтобы припарковаться у самого кафе.
– Я не хочу есть, – произнесла Тина.
– Думаешь, я хочу? – ответила Кэти. – Так принято… Я обожаю это кафе. Вечером тут не протолкнуться, сплошь студенты. У меня есть любимый столик.
У окна, рядом с пышной пальмой, скучал мраморный овальный столик с двумя добрыми широкими креслами. Желто-зеленый попугайчик косил красным глазом из-за серебристых прутьев клетки.
– Привет, Антони! – поздоровалась с попугаем Кэти.
– Антони? – Тина засмеялась. – Что-то знакомое…
– Это второй муж Бекки… Он чем-то напоминает мне этого попугая. То ли мыслями, то ли ярким своим барахлом…
– А как поживает его родственница? Помнишь, ты рассказывала, что она даже хотела покончить с собой, помнишь?
– А… Ширли? – отозвалась Кэти и добавил: – Она вовсе и не родственница Антони.
– Как не родственница? – подозрительно заметила Тина. – Ты мне сама говорила…
– Говорила. А теперь я узнала такое про нее… Кстати, мы с Ширли часто приходим в это кафе…
– Ты с ней дружишь? – не без ревности спросила Тина.
– Как тебе сказать? Сама не знаю… Мне ее жалко.
– А что она тоже такая… как попугай?
– Что ты! – Кэти отодвинула кресло и вытянула ноги. – Хотя она похожа на птицу. Гладкие волосы, чуть удлиненный нос, глаза огромные, бархатные… Красивая… А мужчин ненавидит. При одной мысли о сексе ее тошнит.
– А тебя? – засмеялась Тина.
– И меня тоже, – охотно ответила Кэти. – Знаешь, мальчишки все какие-то идиоты. И прыщавые, противно.
Кэти заказала свой любимый фруктовый салат, два дринка и два пирожных «Манхэттен» – виртуозное сооружение из всякой вкуснятины. Тина одобрила. Она тут же принялась за пирожное, отодвинув в сторону салат.
Стеклянная стена кафе вбирала в себя кусок улицы. Тина таращила глаза и удивлялась. Сколько она слышала о Нью-Йорке, но увиденное ее ошарашило…
– Ну так что эта Ширли? – вспомнила Тина. – Она что, живет у вас?
– Нет, бабушка купила ей квартиру. Ширли живет одна. В детстве ее жизнь была сплошным кошмаром. И все из-за мужчин.
Глаза Тины разгорелись.
– Вот как? Расскажи, Кэти… Кстати, ты мне и о Бекки обещала рассказать, помнишь?
– Так ты же только что приехала. – Кэти покачала головой. – Ладно, я тебе расскажу о Ширли. Не знаю, с чего начать?
– Начни с самого начала, – посоветовала Тина.
– Как я сидела на диване?
– Давай. Как ты сидела на диване, – согласилась Тина.
– Ладно. Это было после моего возвращения из Парижа, месяц назад. Я тогда впервые увидела Ширли в аэропорту, до этого мы лишь перезванивались по телефону… Итак, мы приехали из аэропорта, пообедали и уединились в моей комнате… Как сейчас помню, я уютно свернулась калачиком на диване, а Ширли расположилась в кресле напротив…
А ВОТ И ШИРЛИ
…Ширли расположилась в кресле напротив. Она поглаживала пальцами подлокотник, не сводя с Кэти темных горячих глаз.
– Какая ты чистая, непорочная. – Было непонятно: одобряет Ширли новое знакомство или нет.
– У нас была пуританская семья. И Спрингфильд мой – не Париж. Конечно, я кажусь тебе провинциалкой, – проговорила со своего дивана Кэти.
– Почему же? Ты счастливая. Бог тебя любит. Заласканная, благополучная.
Кэти почудилась злость в голосе Ширли. Но тут Ширли умолкла.
– Ты, как кукушка на часах: спряталась в своем домике и дверь захлопнулась, – примирительно проговорила Кэти. – Мне кажется, что ты меня презираешь.
– Это раньше я презирала таких, – охотно ответила Ширли. – Моя жизнь была такая… Поэтому я ненавидела благополучных.
– Какая у тебя была жизнь? Расскажи, Ширли, пожалуйста.
– Зачем? Чтобы озлобить тебя? Бекки убьет меня. Такую чистоту нарушить!.. В твоем представлении мир – рай, а все люди – ангелы. Ты ведь у нас баловень… Наверно, и не плакала никогда…
Кэти смутилась. Она и впрямь не могла вспомнить себя плачущей. Родители ее обожали, единственный ребенок в семье. И бабушка Бекки в ней души не чаяла, приезжала из Нью-Йорка, осыпала подарками. В школе Кэти была первой ученицей – никаких проблем. Впрочем, она однажды ревела – когда поссорилась с Тиной…
– Как же, не плакала?! Даже ревела! – с гордостью сказала она.
– Да ну?! И кто же обидел нашу малышку? – съехидничала Ширли. – Ах ты, чистюля… Так и пройдешь по жизни, не испачкав подошв. Так вот, слушай! – Ширли откинулась на спинку кресла. – Тебя хоть раз били? А трахали в десять лет по три мужика за ночь?
Кэти отпрянула от неожиданности, точно от удара.
– Нет, нет… Что ты? – залепетала она, заливаясь краской.
– Какая ты чистая, непорочная. – Было непонятно: одобряет Ширли новое знакомство или нет.
– У нас была пуританская семья. И Спрингфильд мой – не Париж. Конечно, я кажусь тебе провинциалкой, – проговорила со своего дивана Кэти.
– Почему же? Ты счастливая. Бог тебя любит. Заласканная, благополучная.
Кэти почудилась злость в голосе Ширли. Но тут Ширли умолкла.
– Ты, как кукушка на часах: спряталась в своем домике и дверь захлопнулась, – примирительно проговорила Кэти. – Мне кажется, что ты меня презираешь.
– Это раньше я презирала таких, – охотно ответила Ширли. – Моя жизнь была такая… Поэтому я ненавидела благополучных.
– Какая у тебя была жизнь? Расскажи, Ширли, пожалуйста.
– Зачем? Чтобы озлобить тебя? Бекки убьет меня. Такую чистоту нарушить!.. В твоем представлении мир – рай, а все люди – ангелы. Ты ведь у нас баловень… Наверно, и не плакала никогда…
Кэти смутилась. Она и впрямь не могла вспомнить себя плачущей. Родители ее обожали, единственный ребенок в семье. И бабушка Бекки в ней души не чаяла, приезжала из Нью-Йорка, осыпала подарками. В школе Кэти была первой ученицей – никаких проблем. Впрочем, она однажды ревела – когда поссорилась с Тиной…
– Как же, не плакала?! Даже ревела! – с гордостью сказала она.
– Да ну?! И кто же обидел нашу малышку? – съехидничала Ширли. – Ах ты, чистюля… Так и пройдешь по жизни, не испачкав подошв. Так вот, слушай! – Ширли откинулась на спинку кресла. – Тебя хоть раз били? А трахали в десять лет по три мужика за ночь?
Кэти отпрянула от неожиданности, точно от удара.
– Нет, нет… Что ты? – залепетала она, заливаясь краской.