Страница:
Никогда.
Вернулся Чубакка. Зарычал, перекрывая крики.
— Пятнадцать кораблей? Это лучше, чем я думал. Иди грузи парней на «Сокол». Я хочу вылететь одним из первых.
Чубакка согласно кивнул. Вместе с врачом они стали отбирать тех, кого можно было переносить.
Хэн побрел дальше. Среди развалин и все еще горячего металла ему попадались тела, части тел, чьи-то пальцы, крылья, даже оторванная голова. От запаха горящей плоти его тошнило. Но, проходя мимо раненых, он пожимал тянущиеся к нему руки.
— Мы вас вытащим, — повторял он снова и снова, надеясь, что обещание позволит им протянуть до тех пор, пока кто-нибудь действительно вытащит их. Иногда хватает одной лишь надежды.
В конце концов он добрался до «Госпожи удачи». Ландо нес руурианина; пушистое тело бедолаги обгорело, руурианин то открывал рот, то закрывал, и это был единственный признак того, что он еще жив.
— Несколько дней потребуется, чтобы разыскать всех, Хэн, — Ландо пригнулся, проходя в люк «Госпожи».
Корабль был похож на собственный призрак. Селусс заканчивал монтаж компьютерных систем.
Хэн оскалился:
— Ты ему доверяешь?
— Честно? Мне наплевать. Он поможет мне вывезти раненых. Остальное неважно.
Хэн кивнул. К «Госпоже» уже тащили носилки. Она больше ничем не напоминала прогулочную яхту, скорее корабль-лазарет времен Альянса. Со всех сторон раздавались громкие стоны. Сси без волос, оодоки без шипов, люди без рук… картина разрушения становилась от этого только ужаснее.
— Я улетаю отсюда. Синюшка сказала, что дроиды предназначались для Корусканта.
— Синюшка? — Ландо положил руурианина на матрас рядом с родианцем, у которого не хватало обоих глаз. — А я думал…
— Она работала на какого-то парня по имени Куэллер. С Алмании. Ему нужна Лея.
— Алмания? — Ландо потер ладонями поясницу. — Опять Алмания. Все вертится вокруг нее.
Хэн кивнул:
— Полагаю, я выступил в роли наживки.
— Если дроиды предназначались для Корусканта… — Ландо прочистил глотку. Потом болезненно улыбнулся. — Вот что я тебе скажу, дружище. Я могу сделать и два рейса. А ты делай то, что должен.
Хэн сжал ладонью его плечо.
— Ты хороший друг, Ландо. И путешествие на.Ход убеждает меня все больше и больше.
— Я изменился, — негромко откликнулся Калриссиан. — Было время, когда и я был ничуть не лучше Синюшки.
Хэн помотал головой.
— Это вряд ли. Она знала, что могут натворить эти дроиды.
— Каррде говорил, что здесь все изменилось. Неудивительно, что он не хотел возвращаться.
— Ага… — Хэн сбежал по трапу. Внизу он остановился. — Спасибо.
Ландо вновь сделал тщетную попытку улыбнуться:
— Для тебя — все что угодно, дружище. Я тебе завидую.
— Когда-нибудь, Ландо…
— Да, когда-нибудь, — согласился Калриссиан и повернулся к руурианину, чтобы устроить его поудобнее.
Хэн спешил к своему кораблю. Он надеялся, что у него действительно еще есть все что угодно. Похоже, ему на роду написано жить с постоянной угрозой потерять Лею и детей. Но думать о том не хотелось. Он знал, что будет делать, если их убьют, и это будет жутко.
Если что-то случилось с Леей и ребятишками, его никто и никогда больше не назовет хорошим человеком.
Люк закрывал голову руками, а тварь методично проводила мягким теплым языком, раз, другой, третий. Из пасти жутко воняло, но вообще-то ощущения были приятными. И спина болела все меньше.
Люку казалось, что его завернули в теплое, плотное одеяло.
Он где-то читал о существах, в чьей слюне находили обезболивающие вещества, так что жертва ничего не чувствует в момент смерти. Только ему всегда казалось, что при этом он должен был потерять и волю к жизни. Наоборот. Он чувствовал, что набирается сил.
Только не мог пошевелиться. Язык был тяжелый и не давал, приподняться.
Затем в голове у него возникла картинка. Маленькое смешное нелепое существо лежит на полу, сжимая оружие. Его руки… нет, лапы… болят, они все в крови. Смущение — и почему эти твари вновь и вновь причиняют боль? — и долгое, абсолютное одиночество. И тоска по прохладным лесам и свежему ветру. И солнечному свету.
Солнечный свет.
Тварь… нет, тернби… скучал по свету.
Телепатия. Тварь… тернби… обладал даром телепатии.
— Эй, — придушенно сказал ему Люк. — Мне иногда надо дышать.
Язык тут же убрался. Он почувствовал страх существа, надежду, что на него не станут опять нападать. Люк сделал глубокий вдох и протянул к твари руку.
— У меня ничего нет.
Тварь склонила голову набок. Она не понимала.
Тогда Люк нарисовал у себя в голове картинку: он берет лучины, ломает их о колено и выбрасывает.
Затем вообразил, как вынимает щепку из лапы терн6и и лечит рану.
Прости меня. Я решил, что ты хочешь сожрать меня.
Тернби послал ответные образы. Крошечные человечки нападают, кусают, бьют, кричат, тычут палками и факелами. Тернби расшвыривает их, и они умирают. Его кормят так нерегулярно, что приходится есть трупы, а потом тернби становится плохо. От такой еды болит живот. Он вынужден жевать то, что дают, а это так неприятно. Он может есть мясо, но предпочитает растения и змей. У него и зубы приспособлены, чтобы перемалывать листья. Он любит плотно поесть, зато потом его можно неделями не кормить.
И тело у него в три раза меньше, чем должно быть.
Он умирает от голода.
Медленно.
Один в темноте.
Люк содрогнулся. Он понятия не имел, сколько тернби провел в заключении, но счел, что достаточно долго. Люк поднялся и подошел к нему, потом указал на решетку на потолке. И вообразил, как тернби ломает решетку.
Тот немедленно встал на задние лапы и потянулся к решетке. Не хватило какого-то метра. Потом тернби «рассказал» обо всех попытках сбежать, о том, как пытался добраться до охранников и убить их, как пытался допрыгнуть до решетки, как однажды воспользовался досками. Ничего у него не вышло. Решетку никак не поднять.
Я смог бы…
Териби вопросительно посмотрел на Скайуокера. Глаза у него были круглые, синие и очень ласковые, а нос — нежно-розовый. И с чего Люк решил, будто этот мохнатик опасен? Люк представил, как тернби поднимает его к решетке, а он пробирается сквозь прутья и освобождает тернби.
Тварь уселась на хвост и задумчиво задрала морду. Потом посмотрела на Люка и послала картинку, в которой Люк пролезал сквозь прутья и уходил. Такое раньше случалось. Несколько человек так и сделали. К изображению примешивалось ощущение печали и нежелание довериться кому-то еще раз.
Люк поразмыслил. Затем стал вспоминать. Вот он учится на Дагоба у Йоды, помогает джаве на дредноуте «Глаз Палпатина», разговаривает с Анакином и близнецами в госпитале. Он вспомнил учеников, принадлежащих к разным народам. Вспомнил, как сумел, философию джедаев. Трудно было все упростить до обычных картинок, но иначе тернби не понимал.
Тварь протянула ему левую, здоровую лапу.
Без колебаний Люк шагнул на нее и начал взбираться. Подъем был не прост, в основном приходилось подтягиваться на руках, но Люк добрался до подушечки и уцепился за коготь. Люк обхватил коготь — размером почти с его ногу — обеими руками. Тернби снова встал на задние лапы, вытянулся и протянул лапу к решетке. Люк ухватился за прутья и подтянулся.
Свежий воздух. Коридор был широкий и чистый. Стены сделаны из материала, которого Люк ни разу не видел; какая-то серая субстанция, похожая на бумагу. Времени рассматривать ее не было. Люк нагнулся над решеткой.
Тернби сидел и смотрел на него. Глаза его светились в темноте. Люк послал ему мысленное изображение обстановки наверху. Затем стал исследовать решетку: как бы ее приподнять.
— Вообще-то, — сказал кто-то за его спиной, — надо потянуть за рычаг. Слева.
Люк оглянулся. Слева от него из стены торчал длинный рычаг. Возле него стояли четыре охранника, целясь из бластеров в беглеца. Все четверо были упакованы в доспехи имперских штурмовиков. Тот, кто заговорил с ним, снял шлем. И кивнул в противоположном направлении.
Еще семь охранников с другой стороны.
Отчаяние было таким сильным, что чуть не сшибло его с ног. Это горевал тернби. Люк хотел послать ему образ, предупредить, что рано сдаваться, но не придумал, какой должна быть картинка. Да и времени сконцентрироваться не было.
— Почему вы решили, что мне нужен рычаг?
Штурмовик пожал плечами.
— Если освободить тернби, здесь начнется сущий хаос.
Что точно, то точно. Надо было что-то срочно придумать. Если бы он мог прыгнуть к рычагу, ситуация мгновенно изменилась бы. Но он не мог. Придется выиграть бой.
— Полагаю, я опять пленник, — сказал он. — Как вы собираетесь со мной поступить?
Ему никто не ответил. Люк улыбнулся.
— Парни, а вы видели раньше джедая?
Охранники уставились на него. Перенеся вес на здоровую ногу, Люк прыгнул через решетку и со всего размаха ударил по рычагу раненой ногой. Теперь бластеры. Порыв ветра ударил по стражникам, сбивая их с ног, выдирая из рук оружие. Люк почувствовал внезапную слабость. Интересно, так ли чувствовал себя Вейдер, когда проделывал тот же трюк в Облачном городе?
Решетка отскочила, чуть было не придавив двух охранников. Бластеры лежали горкой у ног Скайуокера. Охранники жались к стенам, к полу, даже к решетке, только бы их не унес смерч.
Люк наклонился к оружию, когда что-то белое, огромное и пушистое пронеслось мимо него. Это выпрыгнул из подвала тернби. Люк унял ветер. Охранники вскочили и со всех ног помчались по коридору. Их крики эхом-отдавались от стен.
Скайуокер улыбнулся тернби. Тот в ответ подмигнул.
— На этот раз наша взяла, — сказал Люк. Он собрал все одиннадцать бластеров и повесил себе на плечо. — Но у меня есть подозрение, что дальше не все будет так просто.
Вернулся Чубакка. Зарычал, перекрывая крики.
— Пятнадцать кораблей? Это лучше, чем я думал. Иди грузи парней на «Сокол». Я хочу вылететь одним из первых.
Чубакка согласно кивнул. Вместе с врачом они стали отбирать тех, кого можно было переносить.
Хэн побрел дальше. Среди развалин и все еще горячего металла ему попадались тела, части тел, чьи-то пальцы, крылья, даже оторванная голова. От запаха горящей плоти его тошнило. Но, проходя мимо раненых, он пожимал тянущиеся к нему руки.
— Мы вас вытащим, — повторял он снова и снова, надеясь, что обещание позволит им протянуть до тех пор, пока кто-нибудь действительно вытащит их. Иногда хватает одной лишь надежды.
В конце концов он добрался до «Госпожи удачи». Ландо нес руурианина; пушистое тело бедолаги обгорело, руурианин то открывал рот, то закрывал, и это был единственный признак того, что он еще жив.
— Несколько дней потребуется, чтобы разыскать всех, Хэн, — Ландо пригнулся, проходя в люк «Госпожи».
Корабль был похож на собственный призрак. Селусс заканчивал монтаж компьютерных систем.
Хэн оскалился:
— Ты ему доверяешь?
— Честно? Мне наплевать. Он поможет мне вывезти раненых. Остальное неважно.
Хэн кивнул. К «Госпоже» уже тащили носилки. Она больше ничем не напоминала прогулочную яхту, скорее корабль-лазарет времен Альянса. Со всех сторон раздавались громкие стоны. Сси без волос, оодоки без шипов, люди без рук… картина разрушения становилась от этого только ужаснее.
— Я улетаю отсюда. Синюшка сказала, что дроиды предназначались для Корусканта.
— Синюшка? — Ландо положил руурианина на матрас рядом с родианцем, у которого не хватало обоих глаз. — А я думал…
— Она работала на какого-то парня по имени Куэллер. С Алмании. Ему нужна Лея.
— Алмания? — Ландо потер ладонями поясницу. — Опять Алмания. Все вертится вокруг нее.
Хэн кивнул:
— Полагаю, я выступил в роли наживки.
— Если дроиды предназначались для Корусканта… — Ландо прочистил глотку. Потом болезненно улыбнулся. — Вот что я тебе скажу, дружище. Я могу сделать и два рейса. А ты делай то, что должен.
Хэн сжал ладонью его плечо.
— Ты хороший друг, Ландо. И путешествие на.Ход убеждает меня все больше и больше.
— Я изменился, — негромко откликнулся Калриссиан. — Было время, когда и я был ничуть не лучше Синюшки.
Хэн помотал головой.
— Это вряд ли. Она знала, что могут натворить эти дроиды.
— Каррде говорил, что здесь все изменилось. Неудивительно, что он не хотел возвращаться.
— Ага… — Хэн сбежал по трапу. Внизу он остановился. — Спасибо.
Ландо вновь сделал тщетную попытку улыбнуться:
— Для тебя — все что угодно, дружище. Я тебе завидую.
— Когда-нибудь, Ландо…
— Да, когда-нибудь, — согласился Калриссиан и повернулся к руурианину, чтобы устроить его поудобнее.
Хэн спешил к своему кораблю. Он надеялся, что у него действительно еще есть все что угодно. Похоже, ему на роду написано жить с постоянной угрозой потерять Лею и детей. Но думать о том не хотелось. Он знал, что будет делать, если их убьют, и это будет жутко.
Если что-то случилось с Леей и ребятишками, его никто и никогда больше не назовет хорошим человеком.
* * *
Тварь вылизывала его.Люк закрывал голову руками, а тварь методично проводила мягким теплым языком, раз, другой, третий. Из пасти жутко воняло, но вообще-то ощущения были приятными. И спина болела все меньше.
Люку казалось, что его завернули в теплое, плотное одеяло.
Он где-то читал о существах, в чьей слюне находили обезболивающие вещества, так что жертва ничего не чувствует в момент смерти. Только ему всегда казалось, что при этом он должен был потерять и волю к жизни. Наоборот. Он чувствовал, что набирается сил.
Только не мог пошевелиться. Язык был тяжелый и не давал, приподняться.
Затем в голове у него возникла картинка. Маленькое смешное нелепое существо лежит на полу, сжимая оружие. Его руки… нет, лапы… болят, они все в крови. Смущение — и почему эти твари вновь и вновь причиняют боль? — и долгое, абсолютное одиночество. И тоска по прохладным лесам и свежему ветру. И солнечному свету.
Солнечный свет.
Тварь… нет, тернби… скучал по свету.
Телепатия. Тварь… тернби… обладал даром телепатии.
— Эй, — придушенно сказал ему Люк. — Мне иногда надо дышать.
Язык тут же убрался. Он почувствовал страх существа, надежду, что на него не станут опять нападать. Люк сделал глубокий вдох и протянул к твари руку.
— У меня ничего нет.
Тварь склонила голову набок. Она не понимала.
Тогда Люк нарисовал у себя в голове картинку: он берет лучины, ломает их о колено и выбрасывает.
Затем вообразил, как вынимает щепку из лапы терн6и и лечит рану.
Прости меня. Я решил, что ты хочешь сожрать меня.
Тернби послал ответные образы. Крошечные человечки нападают, кусают, бьют, кричат, тычут палками и факелами. Тернби расшвыривает их, и они умирают. Его кормят так нерегулярно, что приходится есть трупы, а потом тернби становится плохо. От такой еды болит живот. Он вынужден жевать то, что дают, а это так неприятно. Он может есть мясо, но предпочитает растения и змей. У него и зубы приспособлены, чтобы перемалывать листья. Он любит плотно поесть, зато потом его можно неделями не кормить.
И тело у него в три раза меньше, чем должно быть.
Он умирает от голода.
Медленно.
Один в темноте.
Люк содрогнулся. Он понятия не имел, сколько тернби провел в заключении, но счел, что достаточно долго. Люк поднялся и подошел к нему, потом указал на решетку на потолке. И вообразил, как тернби ломает решетку.
Тот немедленно встал на задние лапы и потянулся к решетке. Не хватило какого-то метра. Потом тернби «рассказал» обо всех попытках сбежать, о том, как пытался добраться до охранников и убить их, как пытался допрыгнуть до решетки, как однажды воспользовался досками. Ничего у него не вышло. Решетку никак не поднять.
Я смог бы…
Териби вопросительно посмотрел на Скайуокера. Глаза у него были круглые, синие и очень ласковые, а нос — нежно-розовый. И с чего Люк решил, будто этот мохнатик опасен? Люк представил, как тернби поднимает его к решетке, а он пробирается сквозь прутья и освобождает тернби.
Тварь уселась на хвост и задумчиво задрала морду. Потом посмотрела на Люка и послала картинку, в которой Люк пролезал сквозь прутья и уходил. Такое раньше случалось. Несколько человек так и сделали. К изображению примешивалось ощущение печали и нежелание довериться кому-то еще раз.
Люк поразмыслил. Затем стал вспоминать. Вот он учится на Дагоба у Йоды, помогает джаве на дредноуте «Глаз Палпатина», разговаривает с Анакином и близнецами в госпитале. Он вспомнил учеников, принадлежащих к разным народам. Вспомнил, как сумел, философию джедаев. Трудно было все упростить до обычных картинок, но иначе тернби не понимал.
Тварь протянула ему левую, здоровую лапу.
Без колебаний Люк шагнул на нее и начал взбираться. Подъем был не прост, в основном приходилось подтягиваться на руках, но Люк добрался до подушечки и уцепился за коготь. Люк обхватил коготь — размером почти с его ногу — обеими руками. Тернби снова встал на задние лапы, вытянулся и протянул лапу к решетке. Люк ухватился за прутья и подтянулся.
Свежий воздух. Коридор был широкий и чистый. Стены сделаны из материала, которого Люк ни разу не видел; какая-то серая субстанция, похожая на бумагу. Времени рассматривать ее не было. Люк нагнулся над решеткой.
Тернби сидел и смотрел на него. Глаза его светились в темноте. Люк послал ему мысленное изображение обстановки наверху. Затем стал исследовать решетку: как бы ее приподнять.
— Вообще-то, — сказал кто-то за его спиной, — надо потянуть за рычаг. Слева.
Люк оглянулся. Слева от него из стены торчал длинный рычаг. Возле него стояли четыре охранника, целясь из бластеров в беглеца. Все четверо были упакованы в доспехи имперских штурмовиков. Тот, кто заговорил с ним, снял шлем. И кивнул в противоположном направлении.
Еще семь охранников с другой стороны.
Отчаяние было таким сильным, что чуть не сшибло его с ног. Это горевал тернби. Люк хотел послать ему образ, предупредить, что рано сдаваться, но не придумал, какой должна быть картинка. Да и времени сконцентрироваться не было.
— Почему вы решили, что мне нужен рычаг?
Штурмовик пожал плечами.
— Если освободить тернби, здесь начнется сущий хаос.
Что точно, то точно. Надо было что-то срочно придумать. Если бы он мог прыгнуть к рычагу, ситуация мгновенно изменилась бы. Но он не мог. Придется выиграть бой.
— Полагаю, я опять пленник, — сказал он. — Как вы собираетесь со мной поступить?
Ему никто не ответил. Люк улыбнулся.
— Парни, а вы видели раньше джедая?
Охранники уставились на него. Перенеся вес на здоровую ногу, Люк прыгнул через решетку и со всего размаха ударил по рычагу раненой ногой. Теперь бластеры. Порыв ветра ударил по стражникам, сбивая их с ног, выдирая из рук оружие. Люк почувствовал внезапную слабость. Интересно, так ли чувствовал себя Вейдер, когда проделывал тот же трюк в Облачном городе?
Решетка отскочила, чуть было не придавив двух охранников. Бластеры лежали горкой у ног Скайуокера. Охранники жались к стенам, к полу, даже к решетке, только бы их не унес смерч.
Люк наклонился к оружию, когда что-то белое, огромное и пушистое пронеслось мимо него. Это выпрыгнул из подвала тернби. Люк унял ветер. Охранники вскочили и со всех ног помчались по коридору. Их крики эхом-отдавались от стен.
Скайуокер улыбнулся тернби. Тот в ответ подмигнул.
— На этот раз наша взяла, — сказал Люк. Он собрал все одиннадцать бластеров и повесил себе на плечо. — Но у меня есть подозрение, что дальше не все будет так просто.
43
Первыми на них вышли, разумеется, ДИ-истребители. От характерного для них подвывания заныли зубы. На самом деле Ведж не мог слышать звука, но этот вой навечно впечатался в его память.
По трем мониторам он следил за приближающимися истребителями. Больше всего на свете он хотел бы взглянуть на них через колпак кабины, а еще лучше — в сетке прицела, но сейчас в пространстве видны были лишь блестящие искры «звездных разрушителей». «Колесниц» он не увидит до тех пор, пока они не окажутся непосредственно перед ним.
Только сейчас он понял, как соскучился по настоящему бою.
— Синяя эскадрилья вышла на перехват, сэр, — доложил Гинботам.
— Мониторинг, — отрывисто приказал Ведж.
Командная рубка наполнилась треском и шорохом эфира — из-за плохого коммуникационного оборудования на «ашках».
— …Синий-лидер, прием… понял тебя, Синий-5… еще истребители. Не могу поверить, что тут столько этих… Синий-10, держи дистанцию…
Ведж, не отрываясь, смотрел на экран. Не замечая, что обдирает в кровь кулак, он коротко и сильно бил по краю пульта. Так хотелось быть там — там, где все происходит, чувствовать сквозь перчатку штурвал, чувствовать, как после нажатия на гашетку пушки выплевывают огонь, как дрожь прокатывается по металлическому телу истребителя. Но вместо этого он просто стоял и согласовывал действия пилотов. И задыхался от ненависти.
— Зеленый-8, следи за хвостом… вижу его… Зеленый-8, возьми правее, я займусь им… будь как дома… один готов! Я…
Шипение и шорох эфира. Точка, обозначающая Зеленого-6, погасла. Зато количество «колесниц» увеличилось еще на одну дюжину.
— Они все погибнут, — прошептала Села. — Нам срочно нужно подкрепление!
— Не сейчас, — бросил он, не оборачиваясь. — Нам все еще не известно, сколько кораблей у противника.
— Их не может быть много! Мы никогда не слышали, чтобы у Империи было так много кораблей.
Ее замечания только раздражали и отвлекали его. Сейчас он хотел слышать разговоры в эфире и ничего больше.
— …Желтый-лидер, Желтый-лидер, машина не слушается. Возвращаюсь на базу… Понял тебя, Желтый-2… Зеленый-лидер, из квадранта пять-три к вам идут еще восемь «колесниц»… Понял тебя, я возьму их на себя…
Два вражеских истребителя пропали с экрана, но и три его истребителя превратились в огненные шары. Ведж хмурился, кусая губу.
— …снизу, Синий-8! Внизу! Под тобой!… слишком поздно, я…
Голоса слились в крике. Тишина.
— …квадрант восемь-один… я насчитал еще шесть… Понял тебя, Синий-лидер… Есть! Еще один готов! Я…
Ведж посмотрел на построение вновь прибывших. Истребители выстраивались в знакомый рисунок — тот, который ему давно не доводилось видеть, со времен налета на Звезду Смерти. С экрана пропало еще несколько точек. По пластику пульта расползалось кровавое пятно. Ведж с удивлением посмотрел на изувеченную руку.
Я уничтожил все население Пидира, не используя такое несовершенное и грубое оружие, как Звезда Смерти или «звездные разрушители»…
— Выхсожу на цель. Присмотри за моим хвостом, ладно…
С экранов пропали еще шесть точек. На этот раз — имперцев.
Сколько оружия было продано… Ведж хмуро разглядывал постоянно меняющийся рисунок на мониторах. Продавали все, неважно, в каком состоянии, лишь бы продать — за кучу денег.
Я предгючитаю более изящное оружие…
А если это изящное оружие дожидается своего часа? Что бы предпринял сам Ведж, если бы у него под рукой имелось простое и элегантное оружие?
Устроил бы массированный налет, чтобы отвлечь внимание противника.
— Меняем планы, — сказал Ведж, отходя от пульта. — Весь флот вступает в бой. Немедленно.
Кажется, Села решила, что ее командир сошел с ума.
— Сэр?..
— Это весь металлолом, что у него есть. Он рассчитывает на свое оружие, которое должно обладать огромной разрушительной силой. А это — только приманка. Передай Цеоусе, что его отряд должен обойти Алманию и атаковать сбоку или сверху, как угодно. Куэллер не сможет отражать атаку с двух сторон. Всем остальным кораблям — лобовая атака.
Села взялась за комлинк, но все еще не спускала глаз с Антиллеса.
— Если здесь находится лишь малая часть его армии, то лезть в бой — просто самоубийство, сэр, — сказала она.
Ведж пожал плечами. Эта операция с самого начала была самоубийством. Политическим, как минимум. С тем же успехом он мог просто застрелиться.
И у него самого были крупные неприятности.
Туннель, в котором он находился, по идее, должен был вести в круглый зал. И одна из надписей гласила, что любой неопознанный дроид, забравшийся сюда, подлежит немедленному уничтожению.
— Глянь, робот-секретарь, — гнусавый голос принадлежал одному из бойцов. — Старый робот-секретарь.
— Не следует говорить обо мне с таким пренебрежением, — обиделся Си-ЗПиО, оборачиваясь на голос. И замолчал. Дроид был новый. Корпус ярко-красного цвета сиял, как новенькая монетка. На узком лице светились фоторецепторы.
— А почему бы и нет, ты, банка от вчерашних консервов?
— Я… э-э… — Си-ЗПиО нервно покрутил головой. Если бы он умел, он сглотнул бы комок в горле. — Я… я бегло говорю на более чем шести миллионах известных форм общения.
— Держу пари на центральный процессор, что ни на одном из них ты не убедишь меня оставить тебя в целости и сохранности.
У Си-ЗПиО сложилось впечатление, что собеседник развлекается.
— Ах, прошу прощения, вы, кажется, бойцовый дроид, я прав?
— Какая разница? Все равно я могу развинтить тебя за рекордно короткий срок.
— Не сомневаюсь. Мне просто любопытно, почему у вас возникло подобное желание. Я — робот-секретарь. Я не представляю для вас никакого интереса.
— Как раз наоборот, — прогнусавил боец. — Ты вошел без разрешения. Я уничтожаю дроидов, входящих без разрешения.
— Ох, беда, — вздохнул Ц-ЭПО. — Но почему у вас возникает подобное желание?
— А почему у тебя возникло желание изучить шесть миллионов языков?
— Ну, если вы бойцовый дроид, — во время беседы Си-ЗПиО не забывал искать выход. В смысле, дверь, — значит, должны вести бой. Верно?
— Прости, о древний. Я начал жизнь как 6ойцовый дроид, но больше не принадлежу к этому виду. Я вхожу в элитную гвардию Телти. Нас называют Красным Ужасом.
— Кто?
— Прочие дроиды. Завершенные. Им известно: если они будут неправильно себя вести, им предстоит встреча с Красным Ужасом. Мы оторвем им манипуляторы, а затем смоем память. И части раскидаем по поверхности луны, так что никто и никогда не соберет их.
В конце коридора была дверь, но она была закрыта. Над ней на нескольких машинных языках было написано слово «вход». К бывшему бойцовому дроиду присоединились еще два, тоже в красных начищенных корпусах.
— Сколько вас всего в Красном Ужасе?
— Пятьсот, — сказал первый. — Мы рассыпаны по всей луне. Но сегодня тебе повезло. В этом здании нас только пятьдесят штук. Я вызываю их.
— И все за мной? — Си-ЗПиО всплеснул руками. — Определенно слишком большое внимание к одному роботу-секретарю.
— Если ты один. Но если у тебя есть друзья, то нам потребуются все наши силы. У тебя есть здесь друзья, так?
— Нет, не так! У меня нет друзей. Здесь. Я здесь один. Сам по себе. Я хотел посетить место, где меня собрали. Вы разве не знаете, что каждую сотню лет роботы-секретари обязаны посещать место сборки?
Подошли еще три красных дроида. Они напоминали одновременно Императорских стражей и роботов-охранников. Си-ЗПиО не к месту вспомнил, как оконфузился на приеме, приняв Дарта Вейдера за робота-охранника. Еще повезло, что Повелитель Тьмы воспринял маленький инцидент благодушно, проявив недюжинное чувство юмора при выборе наказания. Что говорить, Си-ЗПиО предпочел бы сейчас встретиться с Вейдером, а не с этими красными чудищами. Честное слово, он кинулся бы ситху на шею, словно отцу родному…
— Никогда не слышал ни о чем подобном, — сказал первый дроид.
— Я тоже, — поддержал его один из только что подошедших.
— Ну, это верно только для тех дроидов, чья память никогда не подвергалась процедуре стирания. Если по правде, то я даже запаздываю. Я слишком долго пробыл в одном и том же состоянии разума. Если бы вы были так добры и указали мне, где расположены масляные ванны, я бы уже давно был на месте, — Си-ЗПиО засеменил к дверям.
Два красных дроида заступили дорогу.
— Не так быстро, старик, — сказал первый. — Здесь не появилось ни одного робота-секретаря с подобными требованиями.
— А вы много знаете дроидов, кому ни разу не стирали память? — поинтересовался Си-ЗПиО, стараясь придерживаться того же самого тона, каким капитан Соло обычно разговаривал с теми, кто пытался спустить с него шкуру. — Один раз в Облачном городе я чуть было не попал на процедуру, но один мой друг нашел меня в груде металлолома и унес на свободу. Если бы не он, меня бы сейчас здесь не было. Но я здесь и…
— А все роботы-секретари так много болтают? — поинтересовался один красный дроид, обращаясь к другому.
— О нет! — поспешил ответить Си-ЗПиО, — Недостаток моей модели. Я надеюсь найти решение, не подвергаясь стиранию памяти. Вы можете представить себе, что это такое: все твои воспоминания нетронуты? Если говорить честно, это великолепно, но какой груз, какая ноша! О, я помню, когда впервые встретился с бойцовым дроидом! Кажется, это было на Корусканте. Разумеется, еще до Альянса…
— Давайте смоем ему память, — предложил один дроид.
— Нет, — сказал первый. — Мне интересно. Мне хочется узнать, как дроид может избежать чистки воспоминаний.
— Мне просто повезло, — сообщил Си-ЗПиО. — У меня такой понимающий хозяин, он считает дроидов уникальными созданиями.
— Он лжет, — равнодушно перебил его красный дроид.
— Может быть, — отозвался второй точно таким же голосом. — А может, и нет.
— Мой хозяин ценит меня за то, какой я есть, и не позволит причинить мне вред.
— Твой хозяин — мальчишка с грузовоза? — спросил первый дроид.
— О нет. Случайный знакомый. Мой хозяин… вообще-то у меня несколько хозяев. Обычно я работаю на главу Новой Республики Лею Органу Соло с Корусканта. Но время от времени я оказываю услуги джедаю Люку Скайуокеру.
— Тогда почему ты путешествуешь с кем-то другим?
— Из-за знания языков. Меня попросили оказать дружескую услугу. В ответ я убедил его сделать остановку на Телти. Я должен был отдать дань уважения.
Ему удалось сделать несколько шагов к заветной двери. Красные дроиды неотрывно следили за ним, но те, что стояли между ним и выходом, расступились. Дроиды ненавидят чистку памяти. И теперь они были заинтригованы.
— Да, верно, — заметил первый дроид. — И он тебя послушался.
— Мастер Фардример — уникальный человек. Он похож на мастера Скайуокера.
— Скайуокер, — повторил один из пришедших последними. — Это тот, который был здесь раньше? Тот, которого мы не смогли тронуть?
На него кто-то шикнул.
— Мастер Скайуокер был здесь?
— Я думал, ты знаешь, где находится твой хозяин, — сказал первый дроид.
— Ну, он же не все время является моим хозяином. Я думал, что объяснил.
— Ты много чего объяснял, — сказал первый. — Забыл только сказать, что ты делаешь здесь?
— Это я тоже объяснил. Если помните, я говорил, что собирался вернуться к истокам.
— Было бы похоже на правду, — сказал один из красных дроидов, — если бы этот завод производил роботов-секретарей несколько сотен лет. Но выпуск был налажен лишь после падения Империи. Когда Новая Республика начала набирать силу, Хозяин решил, что им потребуются мозги твоего типа. Так что он взял заказ.
Си-ЗПиО сделал еще один шаг к двери. Красные стражи сомкнули ряды.
— Итак, — первый дроид подошел ближе; за его спиной стояли еще два, — когда робот-секретарь проходит чистку памяти, придется ли ему учить все шесть миллионов языков вторично?
— Разумеется, нет, они зашиты в основные программы, — и тут Си-ЗПиО понял смысл сказанного. — Подождите! Подождите! Я уверен, что вам не придется стирать мою память! Вы не знаете, кто я такой! Меня нельзя трогать! Это же межгалактический скандал! Моя госпожа…
— Никого не волнует, — закончил Красный Ужас. — Тебе никогда не смывали память, так что позволь мне рассказать, как ты будешь себя чувствовать, когда очнешься. Ты посмотришь на мир новым взглядом. Все будет таким восхитительным. У тебя будут шесть миллионов твоих языков и целое будущее. Разве это не прекрасно?
— Нет, — убежденно сказал Си-ЗПиО. — По-моему, это совсем не прекрасно.
По трем мониторам он следил за приближающимися истребителями. Больше всего на свете он хотел бы взглянуть на них через колпак кабины, а еще лучше — в сетке прицела, но сейчас в пространстве видны были лишь блестящие искры «звездных разрушителей». «Колесниц» он не увидит до тех пор, пока они не окажутся непосредственно перед ним.
Только сейчас он понял, как соскучился по настоящему бою.
— Синяя эскадрилья вышла на перехват, сэр, — доложил Гинботам.
— Мониторинг, — отрывисто приказал Ведж.
Командная рубка наполнилась треском и шорохом эфира — из-за плохого коммуникационного оборудования на «ашках».
— …Синий-лидер, прием… понял тебя, Синий-5… еще истребители. Не могу поверить, что тут столько этих… Синий-10, держи дистанцию…
Ведж, не отрываясь, смотрел на экран. Не замечая, что обдирает в кровь кулак, он коротко и сильно бил по краю пульта. Так хотелось быть там — там, где все происходит, чувствовать сквозь перчатку штурвал, чувствовать, как после нажатия на гашетку пушки выплевывают огонь, как дрожь прокатывается по металлическому телу истребителя. Но вместо этого он просто стоял и согласовывал действия пилотов. И задыхался от ненависти.
— Зеленый-8, следи за хвостом… вижу его… Зеленый-8, возьми правее, я займусь им… будь как дома… один готов! Я…
Шипение и шорох эфира. Точка, обозначающая Зеленого-6, погасла. Зато количество «колесниц» увеличилось еще на одну дюжину.
— Они все погибнут, — прошептала Села. — Нам срочно нужно подкрепление!
— Не сейчас, — бросил он, не оборачиваясь. — Нам все еще не известно, сколько кораблей у противника.
— Их не может быть много! Мы никогда не слышали, чтобы у Империи было так много кораблей.
Ее замечания только раздражали и отвлекали его. Сейчас он хотел слышать разговоры в эфире и ничего больше.
— …Желтый-лидер, Желтый-лидер, машина не слушается. Возвращаюсь на базу… Понял тебя, Желтый-2… Зеленый-лидер, из квадранта пять-три к вам идут еще восемь «колесниц»… Понял тебя, я возьму их на себя…
Два вражеских истребителя пропали с экрана, но и три его истребителя превратились в огненные шары. Ведж хмурился, кусая губу.
— …снизу, Синий-8! Внизу! Под тобой!… слишком поздно, я…
Голоса слились в крике. Тишина.
— …квадрант восемь-один… я насчитал еще шесть… Понял тебя, Синий-лидер… Есть! Еще один готов! Я…
Ведж посмотрел на построение вновь прибывших. Истребители выстраивались в знакомый рисунок — тот, который ему давно не доводилось видеть, со времен налета на Звезду Смерти. С экрана пропало еще несколько точек. По пластику пульта расползалось кровавое пятно. Ведж с удивлением посмотрел на изувеченную руку.
Я уничтожил все население Пидира, не используя такое несовершенное и грубое оружие, как Звезда Смерти или «звездные разрушители»…
— Выхсожу на цель. Присмотри за моим хвостом, ладно…
С экранов пропали еще шесть точек. На этот раз — имперцев.
Сколько оружия было продано… Ведж хмуро разглядывал постоянно меняющийся рисунок на мониторах. Продавали все, неважно, в каком состоянии, лишь бы продать — за кучу денег.
Я предгючитаю более изящное оружие…
А если это изящное оружие дожидается своего часа? Что бы предпринял сам Ведж, если бы у него под рукой имелось простое и элегантное оружие?
Устроил бы массированный налет, чтобы отвлечь внимание противника.
— Меняем планы, — сказал Ведж, отходя от пульта. — Весь флот вступает в бой. Немедленно.
Кажется, Села решила, что ее командир сошел с ума.
— Сэр?..
— Это весь металлолом, что у него есть. Он рассчитывает на свое оружие, которое должно обладать огромной разрушительной силой. А это — только приманка. Передай Цеоусе, что его отряд должен обойти Алманию и атаковать сбоку или сверху, как угодно. Куэллер не сможет отражать атаку с двух сторон. Всем остальным кораблям — лобовая атака.
Села взялась за комлинк, но все еще не спускала глаз с Антиллеса.
— Если здесь находится лишь малая часть его армии, то лезть в бой — просто самоубийство, сэр, — сказала она.
Ведж пожал плечами. Эта операция с самого начала была самоубийством. Политическим, как минимум. С тем же успехом он мог просто застрелиться.
* * *
Дроиды направлялись к Коулу. Си-ЗПиО наблюдал. Это были усовершенствованные роботы-убийцы с вмонтированными в грудную панель лазерными пушками. После того как дроиды закончат свою работу, от Коула ничего не останется. Но Си-ЗПиО ничего не мог сделать. Он находился слишком далеко.И у него самого были крупные неприятности.
Туннель, в котором он находился, по идее, должен был вести в круглый зал. И одна из надписей гласила, что любой неопознанный дроид, забравшийся сюда, подлежит немедленному уничтожению.
— Глянь, робот-секретарь, — гнусавый голос принадлежал одному из бойцов. — Старый робот-секретарь.
— Не следует говорить обо мне с таким пренебрежением, — обиделся Си-ЗПиО, оборачиваясь на голос. И замолчал. Дроид был новый. Корпус ярко-красного цвета сиял, как новенькая монетка. На узком лице светились фоторецепторы.
— А почему бы и нет, ты, банка от вчерашних консервов?
— Я… э-э… — Си-ЗПиО нервно покрутил головой. Если бы он умел, он сглотнул бы комок в горле. — Я… я бегло говорю на более чем шести миллионах известных форм общения.
— Держу пари на центральный процессор, что ни на одном из них ты не убедишь меня оставить тебя в целости и сохранности.
У Си-ЗПиО сложилось впечатление, что собеседник развлекается.
— Ах, прошу прощения, вы, кажется, бойцовый дроид, я прав?
— Какая разница? Все равно я могу развинтить тебя за рекордно короткий срок.
— Не сомневаюсь. Мне просто любопытно, почему у вас возникло подобное желание. Я — робот-секретарь. Я не представляю для вас никакого интереса.
— Как раз наоборот, — прогнусавил боец. — Ты вошел без разрешения. Я уничтожаю дроидов, входящих без разрешения.
— Ох, беда, — вздохнул Ц-ЭПО. — Но почему у вас возникает подобное желание?
— А почему у тебя возникло желание изучить шесть миллионов языков?
— Ну, если вы бойцовый дроид, — во время беседы Си-ЗПиО не забывал искать выход. В смысле, дверь, — значит, должны вести бой. Верно?
— Прости, о древний. Я начал жизнь как 6ойцовый дроид, но больше не принадлежу к этому виду. Я вхожу в элитную гвардию Телти. Нас называют Красным Ужасом.
— Кто?
— Прочие дроиды. Завершенные. Им известно: если они будут неправильно себя вести, им предстоит встреча с Красным Ужасом. Мы оторвем им манипуляторы, а затем смоем память. И части раскидаем по поверхности луны, так что никто и никогда не соберет их.
В конце коридора была дверь, но она была закрыта. Над ней на нескольких машинных языках было написано слово «вход». К бывшему бойцовому дроиду присоединились еще два, тоже в красных начищенных корпусах.
— Сколько вас всего в Красном Ужасе?
— Пятьсот, — сказал первый. — Мы рассыпаны по всей луне. Но сегодня тебе повезло. В этом здании нас только пятьдесят штук. Я вызываю их.
— И все за мной? — Си-ЗПиО всплеснул руками. — Определенно слишком большое внимание к одному роботу-секретарю.
— Если ты один. Но если у тебя есть друзья, то нам потребуются все наши силы. У тебя есть здесь друзья, так?
— Нет, не так! У меня нет друзей. Здесь. Я здесь один. Сам по себе. Я хотел посетить место, где меня собрали. Вы разве не знаете, что каждую сотню лет роботы-секретари обязаны посещать место сборки?
Подошли еще три красных дроида. Они напоминали одновременно Императорских стражей и роботов-охранников. Си-ЗПиО не к месту вспомнил, как оконфузился на приеме, приняв Дарта Вейдера за робота-охранника. Еще повезло, что Повелитель Тьмы воспринял маленький инцидент благодушно, проявив недюжинное чувство юмора при выборе наказания. Что говорить, Си-ЗПиО предпочел бы сейчас встретиться с Вейдером, а не с этими красными чудищами. Честное слово, он кинулся бы ситху на шею, словно отцу родному…
— Никогда не слышал ни о чем подобном, — сказал первый дроид.
— Я тоже, — поддержал его один из только что подошедших.
— Ну, это верно только для тех дроидов, чья память никогда не подвергалась процедуре стирания. Если по правде, то я даже запаздываю. Я слишком долго пробыл в одном и том же состоянии разума. Если бы вы были так добры и указали мне, где расположены масляные ванны, я бы уже давно был на месте, — Си-ЗПиО засеменил к дверям.
Два красных дроида заступили дорогу.
— Не так быстро, старик, — сказал первый. — Здесь не появилось ни одного робота-секретаря с подобными требованиями.
— А вы много знаете дроидов, кому ни разу не стирали память? — поинтересовался Си-ЗПиО, стараясь придерживаться того же самого тона, каким капитан Соло обычно разговаривал с теми, кто пытался спустить с него шкуру. — Один раз в Облачном городе я чуть было не попал на процедуру, но один мой друг нашел меня в груде металлолома и унес на свободу. Если бы не он, меня бы сейчас здесь не было. Но я здесь и…
— А все роботы-секретари так много болтают? — поинтересовался один красный дроид, обращаясь к другому.
— О нет! — поспешил ответить Си-ЗПиО, — Недостаток моей модели. Я надеюсь найти решение, не подвергаясь стиранию памяти. Вы можете представить себе, что это такое: все твои воспоминания нетронуты? Если говорить честно, это великолепно, но какой груз, какая ноша! О, я помню, когда впервые встретился с бойцовым дроидом! Кажется, это было на Корусканте. Разумеется, еще до Альянса…
— Давайте смоем ему память, — предложил один дроид.
— Нет, — сказал первый. — Мне интересно. Мне хочется узнать, как дроид может избежать чистки воспоминаний.
— Мне просто повезло, — сообщил Си-ЗПиО. — У меня такой понимающий хозяин, он считает дроидов уникальными созданиями.
— Он лжет, — равнодушно перебил его красный дроид.
— Может быть, — отозвался второй точно таким же голосом. — А может, и нет.
— Мой хозяин ценит меня за то, какой я есть, и не позволит причинить мне вред.
— Твой хозяин — мальчишка с грузовоза? — спросил первый дроид.
— О нет. Случайный знакомый. Мой хозяин… вообще-то у меня несколько хозяев. Обычно я работаю на главу Новой Республики Лею Органу Соло с Корусканта. Но время от времени я оказываю услуги джедаю Люку Скайуокеру.
— Тогда почему ты путешествуешь с кем-то другим?
— Из-за знания языков. Меня попросили оказать дружескую услугу. В ответ я убедил его сделать остановку на Телти. Я должен был отдать дань уважения.
Ему удалось сделать несколько шагов к заветной двери. Красные дроиды неотрывно следили за ним, но те, что стояли между ним и выходом, расступились. Дроиды ненавидят чистку памяти. И теперь они были заинтригованы.
— Да, верно, — заметил первый дроид. — И он тебя послушался.
— Мастер Фардример — уникальный человек. Он похож на мастера Скайуокера.
— Скайуокер, — повторил один из пришедших последними. — Это тот, который был здесь раньше? Тот, которого мы не смогли тронуть?
На него кто-то шикнул.
— Мастер Скайуокер был здесь?
— Я думал, ты знаешь, где находится твой хозяин, — сказал первый дроид.
— Ну, он же не все время является моим хозяином. Я думал, что объяснил.
— Ты много чего объяснял, — сказал первый. — Забыл только сказать, что ты делаешь здесь?
— Это я тоже объяснил. Если помните, я говорил, что собирался вернуться к истокам.
— Было бы похоже на правду, — сказал один из красных дроидов, — если бы этот завод производил роботов-секретарей несколько сотен лет. Но выпуск был налажен лишь после падения Империи. Когда Новая Республика начала набирать силу, Хозяин решил, что им потребуются мозги твоего типа. Так что он взял заказ.
Си-ЗПиО сделал еще один шаг к двери. Красные стражи сомкнули ряды.
— Итак, — первый дроид подошел ближе; за его спиной стояли еще два, — когда робот-секретарь проходит чистку памяти, придется ли ему учить все шесть миллионов языков вторично?
— Разумеется, нет, они зашиты в основные программы, — и тут Си-ЗПиО понял смысл сказанного. — Подождите! Подождите! Я уверен, что вам не придется стирать мою память! Вы не знаете, кто я такой! Меня нельзя трогать! Это же межгалактический скандал! Моя госпожа…
— Никого не волнует, — закончил Красный Ужас. — Тебе никогда не смывали память, так что позволь мне рассказать, как ты будешь себя чувствовать, когда очнешься. Ты посмотришь на мир новым взглядом. Все будет таким восхитительным. У тебя будут шесть миллионов твоих языков и целое будущее. Разве это не прекрасно?
— Нет, — убежденно сказал Си-ЗПиО. — По-моему, это совсем не прекрасно.
44
Ощущение пристального внимания пропало, как только Лея скользнула в туннель. Как и ее уверенность. Ей показалось, будто вокруг сгустилась абсолютная тьма — ив реальности, и в воображении.
Туннель вел к высокому зданию, каменной башне, что обвалилась, так и не дождавшись ремонта. Из кладки выпадали камни, образовались бреши, как будто башню кто-то погрыз. Как будто чудовищный ребенок смел ладонью строение из кубиков. До дока было недалеко, но самостоятельно Лея никогда не нашла бы вход в башню.
Кто-то послал ей видения.
Не карту, не точные изображения, где что расположено, а как все было раньше. В башне не было дыр, улицы были полны народа, повсюду сновали необычные средства передвижения и цвели цветы. Сейчас — ни цветов, ни людей, ни машин. Оглушающая тишина и руины.
Образы утешали ее. Лея знала: едва ли с ней общается Куэллер. Каждый раз, когда она получала очередной его привет, она видела маску. Она надеялась, что видения посылал ей Люк. Если нет, она будет готова.
При ней был бластер и лазерный меч. Она полна решимости. Нечасто она испытывала подобную решимость: когда помогала взорвать Звезду Смерти, когда помогала ногри, когда Хетрир похитил ее детей.
Лея чувствовала брата. Он был где-то рядом — и ниже. Туннель вел в правильном направлении.
Только она никак не могла понять, почему исчезли образы.
Лея медленно спускалась в подземелье. Стены туннеля тоже были сделаны из камня, и здесь тоже кисло пахло плесенью. Туннелем давно не пользовались. Он был больше, чем ей показалось из видений. Почему-то Лея решила, что ей придется протискиваться сквозь узкий коридор. Действительность оказалась иной.
Она отыскала ржавые металлические скобы — примитивная лестница, ведущая вниз. Ощущение было такое, будто она полезла в колодец. Но если верить видениям, это не так. Скорее — тайный лаз строителей башни.
Спуск длился вечность. Хорошо, что она в неплохой физической форме. От повторяющихся однообразных движений начали ныть руки и ноги. Странное эхо дробило звук ее шагов. Становилось темнее.
Она попыталась уловить обрывок видений. Но здесь тоже было темно.
Люк где-то здесь, рядом, ниже, прямо под ней…
Белые-белые-белые существа резвятся на солнцепеке, в их пушистых шубках играют искры.
Цветы. Пахнет цветами и зеленой листвой, и вкусной едой, настоящей едой. Водой и небом…
Радость была такой сильной, что Лея чуть было не отпустила перекладины.
Послание пришло не от Люка. Кто-то другой, но Люк был рядом. В послании чувствовалось его присутствие.
Лея надеялась, что с братом все в порядке. Она надеялась, что была права, решив прилететь сюда. Она добралась до конца туннеля и обнаружила, что стоит возле деревянной дверцы в полу. Лея дернула за ручку. Застонали проржавевшие петли, но дверца открылась.
Туннель вел к высокому зданию, каменной башне, что обвалилась, так и не дождавшись ремонта. Из кладки выпадали камни, образовались бреши, как будто башню кто-то погрыз. Как будто чудовищный ребенок смел ладонью строение из кубиков. До дока было недалеко, но самостоятельно Лея никогда не нашла бы вход в башню.
Кто-то послал ей видения.
Не карту, не точные изображения, где что расположено, а как все было раньше. В башне не было дыр, улицы были полны народа, повсюду сновали необычные средства передвижения и цвели цветы. Сейчас — ни цветов, ни людей, ни машин. Оглушающая тишина и руины.
Образы утешали ее. Лея знала: едва ли с ней общается Куэллер. Каждый раз, когда она получала очередной его привет, она видела маску. Она надеялась, что видения посылал ей Люк. Если нет, она будет готова.
При ней был бластер и лазерный меч. Она полна решимости. Нечасто она испытывала подобную решимость: когда помогала взорвать Звезду Смерти, когда помогала ногри, когда Хетрир похитил ее детей.
Лея чувствовала брата. Он был где-то рядом — и ниже. Туннель вел в правильном направлении.
Только она никак не могла понять, почему исчезли образы.
Лея медленно спускалась в подземелье. Стены туннеля тоже были сделаны из камня, и здесь тоже кисло пахло плесенью. Туннелем давно не пользовались. Он был больше, чем ей показалось из видений. Почему-то Лея решила, что ей придется протискиваться сквозь узкий коридор. Действительность оказалась иной.
Она отыскала ржавые металлические скобы — примитивная лестница, ведущая вниз. Ощущение было такое, будто она полезла в колодец. Но если верить видениям, это не так. Скорее — тайный лаз строителей башни.
Спуск длился вечность. Хорошо, что она в неплохой физической форме. От повторяющихся однообразных движений начали ныть руки и ноги. Странное эхо дробило звук ее шагов. Становилось темнее.
Она попыталась уловить обрывок видений. Но здесь тоже было темно.
Люк где-то здесь, рядом, ниже, прямо под ней…
Белые-белые-белые существа резвятся на солнцепеке, в их пушистых шубках играют искры.
Цветы. Пахнет цветами и зеленой листвой, и вкусной едой, настоящей едой. Водой и небом…
Радость была такой сильной, что Лея чуть было не отпустила перекладины.
Послание пришло не от Люка. Кто-то другой, но Люк был рядом. В послании чувствовалось его присутствие.
Лея надеялась, что с братом все в порядке. Она надеялась, что была права, решив прилететь сюда. Она добралась до конца туннеля и обнаружила, что стоит возле деревянной дверцы в полу. Лея дернула за ручку. Застонали проржавевшие петли, но дверца открылась.