Раули Кристофер. Базил Хвостолом

   Темно-зеленая дракониха вся ушла в работу, сплетая из ветвей стенку. Базил почувствовал, как у него лезут на лоб глаза.
   Она была просто великолепна. Кожа ее сверху отливала зеленым, а движения были точны и грациозны. Он следил, как она сосредоточенно вплетает сосновые ветви в стенки из дуба и ольхи. Эта дракониха была самым прелестным созданием, какое он когда-либо видел. Кожа ее переливалась всеми оттенками темно-зеленого, только сложенные крылья красотки были черны, как сажа. Ниже тело ее было более светлым, и чешуйки там были плотнее и мельче. Вдоль позвоночника дамы проходил гребешок из чешуек побольше и потемнее, они были почти что черные. Когти на передних и задних лапах были темно-серые и блестели. И еще они были длиннее, чем у боевых драконов, которые позволяли своим пастухам подрезать их, чтобы проще было держать меч.
   — Приветствую! — произнес он на гортанном и шипящем языке вивернов.
   Зеленая самка, почти столь же огромная, как и сам Базил, от неожиданности подпрыгнула. Она моментально повернула голову, и большущие желтые глаза ее уставились на него. Любое существо, за исключением разве что очень больших медведей, несомненно, пустились бы наутек, спасая жизнь. Базил же остался стоять на месте, положив правую лапу на рукоять Пиокара.
   — Именем крови, кто или что ты такое? — внезапно спросила она.
   Речь ее была похожа на язык древних драконов, с долгими гласными и тяжелым присвистом. Базил даже изумленно подумал, уж не сон ли ему привиделся о далеких предках, но потом решил, что если и так, то это чертовски замечательный сон и его стоит посмотреть дальше.
   — Меня зовут Базил, — ответил он.
   Она уставилась на него. У нее были необъятные крылья, как и у всех диких драконов, и теперь они раскрылись и заполнили собою все небо. Казалось, что она буравит его своими глазами, желтыми, сверкающими, с расширенными красными зрачками. Мелькнули оскалом зубы, длинные ряды острых, как сабли, белоснежных клыков.
   Базил почувствовал, как его пронзает молния драконьей любви.
   — Базил! — передразнила она. — Невольничье имя для дракона-раба. Ты один из них! Один из тех пресмыкающихся земляных червяков, которые сражаются ради людей.
   — А вы — самая красивая, самая прекрасная из всех, кого я когда-либо видел, — смиренно произнес он.
   — Что? — Глаза ее вспыхнули. — Разве ты не понял, что я тебя презираю?
   — Когда вы сердитесь, ваши глаза становятся такими большими. Вы знаете?
   Так приятно смотреть.
   — Я… — Она замолчала и прищурилась. Это бескрылое сухопутное создание все же производило определенное впечатление. А человечьи вещи, шлем и огромный щит, придавали ему еще больший вес.
   Похоже, он даже знает, как ухаживают за дамами. И в определенной галантности ему не откажешь.
   Но у него не было крыльев! На спине и плечах, там, где им полагалось быть, торчали какие-то противные шишки. Нет, партнера без крыльев она никогда бы не смогла полюбить! Дракониха выпрямилась в полный рост и заметила, что оказалась на полголовы ниже этого незваного гостя, да и массой он ее явно превосходил. И это сильно обескураживало.
   — Интересно, что здесь делает такой странный мутант, как ты? Сейчас время призывать драконов, а не мутантов!
   Базил первый раз слышал слово «мутант», но догадался, что оно значит что-то презрительное, и все равно не обиделся.
   — В моей деревне была одна самка, с которой я бы обязательно поженился, если б остался. Но она была не такая красивая, как ты.
   — Драконы в деревне? Это еще что за извращение!
   — Почему извращение? Очень даже сносная жизнь. Еды вдоволь.
   — Ах, да. — Она вновь изучающе посмотрела на кожистоспинника. — Ты же к этому привык. Чего еще можно ждать от раба! Ты подневольный зверь, тебя кормят, поят и говорят, что делать.
   Вообще-то Базил набросился бы на любого, кто осмелился бы ему такое сказать, но почему-то эти слова его не задели. Она была просто необразованна, он понимал это, и как только она его узнает поближе, то прекратит говорить эти ужасные вещи, и все будет прекрасно.
   — Я — боевой дракон. Я сражаюсь, чтобы все драконы были свободными.
   — А нам-то какое дело до всех этих бесконечных войн? Люди нам повредить не могут!
   — Ты не понимаешь. Враги могут вырастить, если захотят, миллионы троллей, а те истребят всех драконов и уничтожат людей. Это правда, я много чего знаю про этих врагов, это действительно страшная сила для всего драконьего племени.
   Вот почему наши предки согласились стать союзниками Аргоната.
   — Люди просто смешны, зачем еще о них беспокоиться? Эти пресмыкающиеся создания наводнили все теплые края в этом мире, но в Стране Драконов их увидишь не часто.
   — Страна Драконов! Слышать-то я про нее слышал, только вот не видел ни разу. Она издала сдавленный вздох.
   — Еще бы ты ее видел, она лежит у края Северных гор, и тебе пришлось бы добираться туда пешком целый у год, летать-то ведь ты не можешь. — Когда-нибудь я обязательно так и сделаю. Вот выйдем с Релкиным в отставку и отправимся туда. Очень хочется увидеть Страну Драконов. — В отставку? Релкин? Кто такой Релкин и что это за имя такое, скажи на милость?
   Баз сделал неопределенный жест лапой, жест, который ни перенял у людей.
   Дракониха, не понимая, уставилась на него.
   Баз нежно проговорил:
   — Не имеет значения, красавица. Мир велик, я в своей жизни повидал кое-что, ты тоже кое-что видела, и мы могли бы часами рассказывать друг другу о чудесах и прелестях этого мира, и наши рассказы никогда бы не кончились. Но у меня есть идея получше.
   — Неужели?
   — Да, расскажи мне, зачем ты строишь это большое гнездо.
   — Я полна сил и поджидаю супруга. Разве не ясно? — Ясно, но мне хотелось услышать это от тебя.
   — Да? — произнесла она, прищурив глаза. — Ну вот, теперь ты услышал.
   — А у тебя уже есть супруг? — спросил он.
   — Еще нет, но я думаю, он появится очень скоро. Базил выпятил грудь.
   — Могу ли я намекнуть, что он уже здесь, в образе одного чертовски прекрасного боевого дракона?
   — В самом деле? Ты предлагаешь себя в качестве моего супруга, да?
   — Да, предлагаю! — сказал Базил радостно. Она воздела к небу глаза.
   — Ну, это еще неизвестно. Для такой невесты, как я, уже имеется один вполне подходящий супруг. Смотри! Этот пурпурно-зеленый, с Кривой горы, разве он не великолепен?
   Базил посмотрел вверх и увидел огромного крылатого дракона, парящего над склоном горы и, кружа, спускающегося на поляну. В груди Базила закипела ревность. Со свистом он вытащил Пиокар из ножен и с лязгом развернул щит.
   При виде Пиокара дракониха в изумлении заморгала Подобное оружие было на голову выше всех мечей, которые она когда-либо видела.
   — Что ты с ним делаешь? — спросила она.
   — Сражаюсь.
   Она удивленно фыркнула.
   — Ты будешь сражаться с пурпурно-зеленым? Подумай хорошенько и лучше беги отсюда, пока не поздно. Пурпурно-зеленый — хозяин неба, он разделает тебя как миленького и втопчет в пыль твои кости. Если ты сейчас же не убежишь, то еще можешь остаться в живых, чтобы рассказать эту историю другим рабам из твоей деревни, где бы она там ни была.
   — Я останусь и буду драться.
   — Беги, пока цел.
   Но бежать уже было поздно.
   Несколько взмахов крыльями, от которых сгибались сосны, — и пурпурно-зеленый слетел на землю.
   Дракон был хорош собой, сияющие пурпурные чешуйки покрывали брюхо, а спину усеивали зеленые. Крылья его были как огромные занавеси из черного бархата, прошитые желтыми венами. Зрачки были полны чернотой, и теперь, при виде Базила, они разгорелись с особенной силой.
   — Кто ты такой? — прошипел он мощным басом.
   — Боевой дракон! — отвечал Базил, взмахнув Пиокаром. Пурпурно-зеленый сделал огромный прыжок вперед.
   — Боевой дракон? Раб человеков? Чего тебе надо?
   — Это моя самка, убирайся. Черные зрачки расширились.
   — Твоя самка! Ты осмелился встать между ней и мной?
   — Убирайся.
   Дикий дракон взревел от удивления.
   — Да я тебя изничтожу!
   Базил ничего не ответил, только вновь взмахнул Пиокаром. Пурпурно-зеленый взревел опять и распрямился но весь свой рост. Базил заметил, что дикий был на несколько дюймов выше и значительно тяжелее. Тогда Базил развернул щит в боевое положение, размахивая в воздухе Пиокаром.
   Его охватило удивительное ощущение покоя. Это было совсем не похоже на битвы с троллями, у которых были свои топоры и щиты. Несмотря на присутствие дамы, Базил не чувствовал, что его захлестывает кровожадное бешенство. И никакого страха он тоже не испытывал. У него было оружие, а этот дикий дракон в его понимании был практически безоружным. Подобное состязание должно было закончиться однозначно.
   И тут Базил осознал, что не сможет убить дикого дракона, именно потому, что тот не был вооружен и не знал, как надо сражаться. Убить такого противника означало бы бесчестье для Базила, его предков и даже для деревни Куош.
   Он мысленно усмехнулся — ну и дела! Он не мог заставить себя убить противника, тогда как тот, вне всякого сомнения, вполне мог его уничтожить!
   Пурпурно-зеленый скреб лапой землю перед собой, а дракониха изумленно наблюдала за ними. Похоже, она была серьезно взволнована от того, что за нее будут драться.
   Сверкающий клинок в лапах Базила вновь привлек ее внимание. Она знала, сколь острыми могут быть подобные вещи. Однажды она уже имела болезненный спор с одним рыцарем из далеких земель, который владел мечом. Она съела и рыцаря, и его лошадь, но только после отчаянной схватки. Легкая дрожь сомнения пробежала по ее телу.
   Пурпурно-зеленый с ревом бросился в атаку на сгорбленную фигуру, стоящую на задних лапах и съежившуюся за щитом.
   Дракон с размаху налетел на щит, но виверна ему опрокинуть не удалось.
   Зато он получил дюжий удар плашмя, от которого на миг пошатнулся. Он с яростью заревел; перед глазами у него замелькали искры.
   Крылья его наполовину раскрылись, он снова прыгнул, вцепился обеими лапами в щит и рванул его на себя.
   Базил оказался в воздухе. И пока он падал на землю, то подумал о том, что даже темно-бордовые тролли не обладали такой грубой силой.
   На всякий случай он откатился подальше в сторону, но пурпурно-зеленый уже накинулся на него, как лев на свою жертву. Базил успел встать на одно колено и заслониться щитом, и оба они, опрокинувшись на спины, повалились на землю.
   Секунду они так и лежали, обалдевшие от силы удара. Базил вскочил на ноги первым, замахнулся Пиокаром и еще раз ударил плашмя; тяжелый череп пурпурно-зеленого ответил звоном.
   Это его немного остановило. Базил удовлетворенно заметил, как дикий его собрат медленно отползает на всех четырех.
   Но мгновением позже Баз снова был опрокинут, когда пурпурно-зеленый тихо подобрался к нему и двинул плечом по коленям.
   Затем дикий взгромоздился на него сверху, и огромные клыки сомкнулись вместе почти у самой Базиловой глотки. Баз изо всех сил напряг передние лапы и оттолкнул от себя рычащего противника. Затем он сжал кулак и саданул им пурпурно-зеленого в нос.
   Тот заревел от боли и откатился в сторону, схватившись за свою разбитую морду. Базил снова поднялся на ноги, несколько раз глубоко вдохнул и стал наступать с Пиокаром в лапе.
   Пурпурно-зеленый попятился назад, за пределы досягаемости блестящего стального лезвия.
   — Я не стану тебя убивать, — прорычал Базил, — потому что ты в невыгодном положении. Но я пущу из тебя кровь, если придется.
   Пурпурно-зеленый с вызовом заревел и снова бросился на него, но меч разрубил пространство между ними. Дикий отскочил назад и стал осторожно кружить вокруг, опасаясь подходить близко.
   Базил продолжал наступать. Пурпурно-зеленый, не видя, ступил в гнездо и опрокинулся назад. С диким ревом он попытался подняться на ноги. Часть гнезда развалилась на куски. Самка выбралась из гнезда с другой стороны, призывая проклятия на обоих.
   Пурпурно-зеленый бросился в мощном прыжке, чтобы сбить с ног этого дерзкого бескрылого дракона и пригвоздить к земле. Однако Базил ловко отступил в сторону и развернул меч, чтобы садануть пурпурно-зеленого по ногам и опрокинуть.
   Пурпурно-зеленый, рыча, рухнул на землю и покатился по траве. Потом поднялся и, кипя от ярости, снова атаковал Базила.
   Баз хотел уже отступить, но на этот раз дикий дракон был готов к этому и в последний момент уклонился, а затем наскочил на Базила и сшиб его с ног.
   Задние лапы с когтями поднялись для удара, но попали по тяжелому кожаному доспеху Базила и застряли.
   Баз извернулся, освободился, и они мгновенно оторвались друг от друга.
   Базил крутанулся вокруг, но противника не увидел, а затем ощутил, как дикий с глухим звуком опустился ему на спину. Огромные передние лапы сомкнулись на голове Базила и начали сворачивать ее назад. Базу стало трудно дышать, казалось, что шея вот-вот сломается, а дикий все пытался добраться своими жуткими клыками до его горла.
   — Я этого не хотел, — проворчал Хвостолом, — но ты не оставляешь мне выбора.
   Делать было нечего. Он извернулся, занес правую лапу, а затем сильно рубанул по открытому боку пурпурно-зеленого.
   Пиокар вошел глубоко; Баз развернул его снова и, полоснув сверху, рассек дракону мышцы плеча. Лапа пурпурно-зеленого была выведена из строя; Баз отпихнул его прочь, напоследок шлепнув дракона плашмя мечом по затылку.
   Баз едва стоял на ногах. Тяжелая кожа его доспехов была искромсана спереди. Местами когти прошли насквозь, и драконья кровь скапливалась у пряжки пояса.
   Но пурпурно-зеленый выглядел еще хуже; он лежал, распростертый ничком, и темная кровь хлестала из раны на плече. Через мгновение он очнулся и попытался выпрямиться.
   Он смотрел на База пустыми, ничего не выражающими глазами. Дракон не мог постичь своего поражения. Подобная вещь была просто невообразима. Но лапа его бездействовала, и кровь обильно лилась на землю.
   Рыдания сзади заставили Базила повернуть голову. Дракониха стояла, в ужасе уставившись на пурпурно-зеленого.
   — Он умирает! — сказала она.
   Базил ничего не ответил. С диким ничего особенного не стряслось, за исключением кровоточащей раны в плече;
   Пиокар вошел глубоко и перерезал вену. Пурпурно-зеленый вполне может умереть от потери крови, если не получит помощи.
   Был бы здесь какой-нибудь драконопас!
   Дракониха согнулась над раненным.
   — Я ничем ему не могу помочь, — запричитала она.
   Так оно и было; лишь тугая повязка могла остановить кровь.
   Тут Базил вспомнил о бинтах на левой лапе, там, где его ранил тролль в битве при Красном Дубе. Рана уже зарубцевалась, да и в любом случае она была не столь серьезной, как у дикого.
   Базил размотал повязку. Бинты были вытертые, потные, заляпанные грязью, но все это не имело значения — сойдут и такие.
   Пурпурно-зеленый зашипел, когда Базил приблизился.
   — Не сопротивляйся! — сказал Базил. — У меня есть бинты, это людские штуки, которые помогают залечивать раны, даже такие тяжелые, как твоя.
   Пурпурно-зеленый не понял. Дракониха тоже. Но ярости в диком уже поубавилось, и он сопротивляться не стал.
   Работа оказалась довольно трудной для неуклюжих драконьих пальцев, но Базил все же стянул повязкой плечо пурпурно-зеленого, и кровь течь почти перестала. Наконец он отступил назад, восхищенный своей работой.
   — Пожалуй, сойдет. Теперь отдыхай. Лапу советую пару дней не тревожить.
   Дракониха придвинулась ближе. Она почти касалась Базила своим боком. Хвост ее обвился вокруг хвоста База.
   — Я буду приходить сюда и кормить его, — сказала она. — Пурпурно-зеленый выживет.
   Она посмотрела на Базила; теперь в ее огромных глазах было совершенно иное выражение.
   — Гнездо все равно уже бесполезно, так что я им пока прикрою пурпурно-зеленого, пусть выздоравливает. Но сначала уйдем отсюда, мы должны найти себе какое-нибудь местечко, чтобы побыть вдвоем.
   Она нежно потерлась своим хвостом об него.
   — Да, вдвоем — это замечательно. — Базил никогда прежде не чувствовал ничего подобного.
   Шея ее обвилась вокруг его шеи, дракониха прошипела ему что-то на ухо и затем ускользнула прочь.
   Базил последовал за ней.

Глава 29

 
   Была глубокая ночь. Луна плыла высоко над западной частью долины Ган, и ветер со склонов Ульмо наполнял долину своим ледяным дыханием.
   Они стояли у разрушенных стен, молодой капитан и две женщины. Разбитые башни при лунном свете торчали, как выкрошившиеся зубы, а сам мертвый город походил на остов какого-то ископаемого чудовища, чей исполинский хребет источило время.
   Кесептону было неловко. Место это не раз посещалось духами зла. Даже несмотря на то, что подъемный мост был давным-давно сброшен, от руин по-прежнему исходили какие-то злые токи.
   — Леди, я предпочел бы, чтобы вы не входили в этот город. Это адское место, — сказал он.
   Она улыбнулась уже знакомой ему серьезной улыбкой, которая так раздражала Кесептона своим высокомерием.
   — Благодарю вас за беспокойство, капитан, но мы туда по важному делу.
   Долго мы не задержимся.
   — Я дам вам охрану, правда, солдатам такое дежурство вряд ли понравится.
   — Не нужно, здесь нет ничего такого, что могло бы нам причинить вред.
   Разве что какой-нибудь случайный медведь.
   Эти ее слова поразили Кесептона.
   — Вы бывали здесь раньше?
   — Да, но с подобным делом еще ни разу. Кесептон обнаружил, что во рту у него пересохло. Лично он предпочел бы не наведываться в это жуткое место, ибо это был Дуггут, город Повелителя Демонов. Основателем города был Мач Ингбок, давно умерший, но все еще не забытый Повелитель-ренегат из Падмасы. Память о его жутких делах по-прежнему жила в этих краях.
   — Что же за дело может заставить человека отправиться в цитадель Ингбока?
   — удивился он вслух.
   Лессис вновь улыбнулась, но ответила не сразу. Когда она заговорила, то смотрела куда-то вдаль, поверх руин.
   — Это медвежья страна, — сказала она. — Но даже большие бурые медведи не любят этот город. Так что не будем особенно беспокоиться по поводу всяких там бродячих косолапых ребят.
   По всему выходило, что она попросту издевается над страхами капитана.
   Кесептон рассердился.
   Так, значит, бояться нечего? Тогда почему же в глазах юной серой сестры столько тревоги?
   Взглянув украдкой на девушку, он почувствовал еще один болезненный укол в сердце. Это что же получается? Девушка нет слов как красива! И явно благородного происхождения. И все же она занимается этим опасным делом вместе с верховной ведьмой. Это казалось чем-то неестественным. Очевидно, она была не такая, как большинство молодых женщин ее круга. И теперь он испытывал стыд за свое малодушие. Кесептон был закален в боях, пять лет служил в легионе, и все же он не мог заставить себя идти в Дуггут. А она могла.
   Но когда он заглянул ей в глаза, то увидел, как она была неуверенна, какой в ее глазах был испуг. Мертвый город Дуггут был не тем местом, чтобы входить туда со спокойным сердцем, ибо поистине говорили, что легенды о Маче Ингбоке были написаны кровью и ужасом.
   Лессис вновь посмотрела на него, и он отвел взгляд от девушки. Эти ведьмы так проницательны! Неужели она знает, что он влюблен? Впрочем, разве такое скроешь?
   И вновь им овладела ужасная мысль. Что если ведьма тащила эту девчонку с собой как приманку, чтобы добиться его готовности выполнять приказы? Ведь для них ничего не стоило проделать такую штуку — управлять молодым офицером с помощью его чувств. Офицеры месяцами бывали в походах и были лишены женского общества. Как легко пробудить страсть и вскружить ему голову, получив таким образом его преданность.
   Возможно, именно поэтому ведьма взяла в помощницы эту девушку. Мужчины не могли не любить такую, она находилась в самом расцвете женственности и была неотразимо прекрасна. Кесептон напряг всю свою волю, чтобы не смотреть на Лагдален.
   Он вздрогнул. Что с ним сделала эта женщина?
   — Прощайте, капитан, — сказала ведьма с легким удивлением в голосе. Увидимся за завтраком, я надеюсь. — Лессис развернула своего пони к руинам.
   Девушка направилась с ней.
   Он смотрел, как они отъезжают, думая, как приятно было бы побыть час-другой наедине с этой Лагдален из Марнери. Просто побродить под звездами, под луной, под солнцем или под любой другой чертовщиной. Разговаривать, петь или… заниматься любовью.
   Думать о подобных вещах в походе, далеко от границы, было делом опасным, но попробуй остановись! Он долго следил за тем, как тает ее фигура, как развеваются на ветру ее волосы.
   А затем они пропали из виду. На посту был оставлен дозорный. Кесептон знал, что должен вернуться назад к солдатам, но он продолжал стоять, пока не увидел, как они взбираются по склону сухого рва и проходят сквозь разбитые ворота, над которыми когда-то давным-давно тысячами торчали отрубленные головы несчастных.
   Он добрался до лагеря и слез с лошади. В котле еще оставалось немного горячей каши; он взял порцию и удалился вместе с Уилдом обсудить положение.
   Уилд уже приготовил полный список погибших и раненных. Они сели и просмотрели список. Картина была ужасной. Из всего отряда осталось меньше сорока человек, пригодных к боевым действиям. В битве при Оссур Галане они похоронили еще двенадцать и сожгли тело очередного дракона.
   Раненные включали большого Вандера, еще одного кожистоспинника и нескольких солдат из команды Йортча, сражавшихся на свой страх и риск с вражеской кавалерией и еле отстоявших свою позицию.
   Первый же поход Кесептона обернулся катастрофой. В глубине души он был уверен, что ему уже никогда в жизни не дадут другого отряда. Он ощущал в себе пустоту, а тут еще разгорающаяся страсть к девушке, и все это выбивало из колеи и трепало нервы.
   Итак, Холлейн Кесептон пытался не потерять самообладания. Узнай об этом солдаты, от его авторитета камня на камне бы не осталось, поэтому нужно было не показывать виду и сохранять спокойствие. Да уж, положение хуже не придумаешь!
   А пока удрученный Холлейн Кесептон обсуждал с Уилдом создавшееся положение, две сестры в сером осторожно шагали по руинам некогда могущественного города.
   Лунный свет отбрасывал резкие тени от разрушенных стен и останков шпилей.
   Покалеченные башни и разбросанные повсюду камни хранили воспоминания о былых ужасах. В местах этих злоба не имела предела, власть была безграничной, а на жестокость не было никакой управы.
   Почти не переговариваясь, они крались по мертвым улицам, проходили мимо разбитых статуй, оставшихся лежать там, куда их сбросили победоносные армии Аргоната почти два века назад. Лессис и Лагдален ненадолго задержались перед аркой, сооруженной завоевателями как символ гибели их противников. Рукотворный памятник безумным амбициям Повелителя Демонов, арка состояла из двух постаментов; четыре колонны, обвитые барельефами змей, поддерживали верхнюю часть, откуда жуткая физиономия Мача Ингбока с победным ликованием взирала вниз. Маска гоблина, где человеческие черты, искаженные алчностью, вожделением и жаждой неограниченной власти, превратились в безумную карикатуру с выпученными глазами и вислогубым ртом.
   Фигуры в сером несколько секунд стояли и смотрели на эту личину. При лунном свете жестокие черты лица казались еще холоднее и отвратительнее, чем те, по образу которых они были созданы. Когда-то эта физиономия злобным взглядом провожала пленников, пока их вели на смерть и муки в подземных тюрьмах. Теперь же она тщетно взирала на пыль в свете луны.
   Лессис вздохнула, и они двинулись дальше, оставляя великого Повелителя Дуггута веки вечные глазеть вниз на руины своих амбиций.
   Они вошли в полуразрушенное сооружение из развороченных галерей и комнат без перекрытий. Снаружи, грудой высясь на постаменте, лежали обломки символа ужаса — пустой каменной сферы, из которой выступал клыкастый рот, будто открытый глаз.
   Младшая из сестер зажгла небольшой фонарь. Тени тут же попрятались по сторонам длинной центральной галереи, проходящей через все здание. Крыша местами провалилась внутрь, но пол большей частью оставался ровным. Они двинулись по этому коридору и подошли к широкой площадке, на которой когда-то поклонялись нечистой силе. Отсюда начинался спуск в глубину.
   Здесь они нашли разбитый алтарный камень, лежащий рядом с круглой выемкой, напоминавшей непомерно огромную купель. В глубине выемки зловеще клубилась темнота.
   Множество юношей и девушек закончили на этом алтаре свою жизнь в криках ужаса; призрачные тени этих криков до сих пор метались над проклятым местом.
   Чтобы их заглушить, Лессис была вынуждена притупить свое сознание на высших уровнях.
   Фонарь держали над провалом. Внизу была пустота, ничто, и в этой пустоте вязко колыхалась серая непонятная масса. Это была трясина мертвой Твари Небытия, того ужаса, которому когда-то здесь поклонялись, которого кормили здесь живыми людьми перед беснующимися толпами почитателей.
   Старшая из женщин натянула свой капюшон и затем достала из-под плаща глубокую ложку с тяжелой ручкой. Она потянула за ручку, и та стала раздвигаться до тех пор, пока не достигла четырех футов в длину. Женщина осторожно проверила ее прочность и положила на камень. Потом вытащила небольшой флакончик, откупорила и поставила рядом с колодцем.
   Она встала на колени у края колодца и сосредоточилась. Лагдален подняла фонарь повыше и закрыла глаза.