Раули Кристофер. Меч для дракона

   Все громче гремели вражеские барабаны. Бэнви посмотрел на свою тетю. Изо всех своих придворных он мог доверять лишь ей одной.
   — Тетя, что мне делать? Харума улыбнулась:
   — Мой господин, вы должны бороться с врагом. Его можно победить.
   — Моя армия сражена страхом. Солдаты просто разбегутся.
   — Верьте генералу Аргоната. Его люди будут сражаться.
   — Но их так мало. Северян просто растопчут. Сипхистов в десять раз больше.
   — Зато войска северян лучше. У них своя собственная кавалерия. Даже драконы. Вот увидите…
   — Я еще много всякого увижу, вроде того, что УАКС видел за завтраком. Император сердито отвернулся.
   Что она от него хочет? Чтобы он отдал власть восточным ведьмам? Чтобы он позволил им проникнуть в Урдх, свергнуть древний порядок и возвысить женщин?
   Этого Бэнви позволить никак не мог.
   Император стукнул кулаком по ручке трона.
   — Кто-нибудь, принесите мне хорошую новость… — жалобно попросил он. Мне нужны хорошие новости, и немедленно…
   Великий визирь, кивая, что-то забормотал себе под нос.
   — К нам присоединился новый легион из Аргоната, — сказал генерал Кнэзуд. Теперь их стало два. Они стоят совсем рядом, в центре наших позиций.
   Бэнви нахмурился.
   — Любимый брат, — поймала его взгляд Бирума. — Только что прибыла принцесса Зиттила. Она просит ее принять.
   Значит, Зиттила вернулась. Что ж, все-таки какое-то развлечение.
   — Мы удовлетворим ее просьбу. — Бэнви встал. — Отведите ее в мой шатер.
   Генерал Кнэзуд разочарованно вздохнул. Харума чуть не застонала. Зато сестра Бирума вся так и светилась торжеством.
   Вдруг у входа послышался какой-то шум. Стражник, просунув внутрь голову, что-то прошептал одному из евнухов. Тот передал его слова дальше.
   — Посыльный, мой господин, от аргонатского генерала.
   Вернувшись на трон, Бэнви приказал впустить посыльного.
   Молодой капитан, войдя в шатер, протянул камергеру свиток. Тот передал его Императору.
   — Переведи, — сказал Бэнви, едва взглянув на закорючки текста.
   Старый Виксен, отлично знавший вирио, как, впрочем, и многие другие языки, прочел:
   — Ваше Величество, Бэнви Шогимиссар, Император Урдха, Фидафир Фидафиров, Свет Востока, Огонь Севера, Тот-Кто-Правит-Камышовыми Равнинами и Землями Теитола… и так далее, и так далее. Приветствует вас генерал Гектор, который рад сообщить, что его легионы готовы принять бой.
   — Да? И это все?
   — Это все. Ваше Величество.
   — Бог ты мой! Ну, скажи этому дикарю, что мы очень рады и ждем, что они все погибнут как герои.
   Виксен кивнул и передал капитану, что Император с радостью приветствует северян на поле славной битвы и ожидает, что герои-аргонатцы будут сражаться по-настоящему отважно.
   Внезапно Бэнви встал, давая понять, что аудиенция окончена. Загудели золотые трубы, и все, кроме молодого Кесептона, или склонились в низком поклоне, или встали на одно колено. Капитан всего лишь склонил голову, и стоило Императору покинуть шатер, как он тоже выскочил наружу и помчался к своему коню.
   Что же касается Императора, то он, не обращая внимания на звуки боя, прошествовал прямиком в свои личные апартаменты. Внутри громадного шатра, богато убранного золотым, красным и пурпурным шелком, он опустился на мягкую белую кушетку.
   Склонившись в покорном поклоне, в шатре его уже ждала принцесса Зиттила.
   Император щелкнул пальцами, и она подняла голову.
   — Я много узнала, мой повелитель. Шпионы есть даже в кругу ваших близких.
   — Снова! Проклятый Виксен, я же приказал ему выжечь измену каленым железом!
   — Виксен не в силах остановить Бируму. У нее есть нечто, чем она с успехом шантажирует нашего камергера. Бэнви так и задохнулся от удивления.
   — У тебя есть доказательства? — спросил он.
   — Нет, Ваше Величество. И, к сожалению, добыть их практически невозможно.
   Но у меня есть один источник. Очень надежный источник.
   Жестом подозвав принцессу, свой следующий вопрос Бэнви прошептал ей на ухо:
   — А что планирует Лопитоли? Одно упоминание имени его матери уже выводило Императора из себя.
   — Она устроила в Урдхе Занизару, Когда вы в следующий раз приедете в Квэ, вас должны отравить. У них все готово.
   — Бирума?
   — Да. Она должна отравить ваше вино. Лопитоли передала ей яд, по действию удивительно напоминающий сердечный приступ. Схватившись за сердце, вы рухнете на пол. Через пару минут вы умрете, и никто не сможет обвинить в вашей смерти Лопитоли. Тогда-то Занизару выступит вперед и унаследует трон.
   — Что ты советуешь предпринять?
   — Немедленно отправиться в Урдх, найти Занизару и отрубить ему голову.
   Этим мы покажем Лопитоли, что нам известны все ее коварные замыслы. На несколько месяцев, а может даже и лет, ей придется покинуть город За это время вы успеете вернуть себе власть над финансами рода Шогимиссар. Вот тогда ваша мать действительно станет беспомощной.
   Бэнви ухмыльнулся:
   — Это мне нравится. Однако что нам делать с сипхистами?
   Этим вопросом Император, наконец, поставил принцессу в тупик.
   — Их нельзя победить?
   — Это маловероятно, — мрачно ответил Император. — Как раз сейчас они собираются разгромить мою армию.
   — Значит, мы немедленно должны бежать, — заволновалась принцесса. Бросить все и ехать на юг. Уже к вечеру мы доберемся до Квэ и переправимся на тот берег. Послезавтра мы будем в Урдхе, в безопасности. Там вы сможете лично заняться Занизару.
   Императору давно хотелось расправиться со своим слишком сильным кузеном, который к тому же явно пытался завладеть его троном. До сих пор Бэнви щадил его, опасаясь Лопитоли, имеющей большое влияние на знатные роды Урдха.
   Но если в его руках есть реальные доказательства измены, доказательства, что Лопитоли покушалась на жизнь своего Императора и собиралась посадить на его место Занизару… Что ж, тогда можно не опасаться возмездия. Тогда можно нанести удар.
   — Сипхисты будут владеть западным берегом, а Шогимиссар восточным, сказал Бэнви. — Вот как я это вижу.
   Зиттила кивнула:
   — Лучше иметь половину Империи, чем ничего.
   — Это ты правильно говоришь. А теперь иди приведи лошадей и вызови мне отряд кавалерии. Мы немедленно уезжаем.
   — А что с тетей Харумой? — уже в дверях спросила Зиттила. — Мы возьмем ее с собой?
   — Да, скажи, чтобы она немедленно собиралась. И побыстрее!

Глава 13

   Великая битва при Селпелангуме началась. Около ста тысяч одетых во все черное фанатиков-сипхистов встретились с шестидесятитысячным войском Императора, усиленным десятью тысячами северян.
   Перед Марнерийским легионом колыхался сплошной лес черных знамен с изображением золотого змея. Под ними, сжимая круглые щиты, украшенные все тем же золотым змеем, наступала черная лавина сипхистов. Они выли, временами даже заглушая непрестанно грохочущие барабаны.
   Легион замер, готовясь к столкновению, а тем временем лучники, в основном родом из Кенора, осыпали противника ливнем стрел. Сотни сипхистов гибли от их меткого огня, но это не останавливало идущую в атаку орду. И вот первые ряды сипхистов, размахивая над головой мечами и визжа в безумной ярости, обрушились на северян.
   Дракониры могли только поражаться, как обычные люди, многие вовсе без доспехов, бросались на могучих драконов. Результат можно было предсказать заранее. Огромные драконьи мечи сбивали с ног самых сильных людей, разрубая щиты, панцири и все, что только попадалось им на пути.
   Вскоре перед драконами громоздились целые горы мертвых врагов. Иногда кому-то все-таки удавалось прорваться сквозь вихрь свистящей стали, но тут их встречали арбалеты и мечи дракониров.
   Мало что могли сипхисты сделать и против солдат Второго легиона. Воины Аргоната сражались так, как их и учили. В такого рода бою главное было сохранить порядок и дисциплину. Передний ряд северян был вооружен мечами и щитами. За каждым солдатом стоял еще один, с длинным копьем и метательными дротиками. Снабженные специальными крючками и петлями щиты можно было сцеплять друг с другом, создавая сплошную, неразрывную стальную стену. При первом же удобном случае солдаты смыкали щиты, и под их защитой копьеносцы наверняка разили бессильных ответить им врагов. А потом третий, резервный ряд легионеров наваливался на первый ряд, помогая им плотнее сдавливать противника, сжатого стеной щитов.
   Вот теперь плохая дисциплина сипхистов принесла свои смертоносные плоды.
   Все новые и новые силы одетых в черное воинов устремлялись в бой, все сильнее и сильнее давя на своих товарищей в первых рядах. сжатые со всех сторон, те зачастую не могли даже поднять рук, не то что эффективно сражаться. Их, как на убой, несло под длинные копья и разящие мечи северян.
   Горы трупов росли перед щитами солдат Аргоната. И стоило врагу пробить брешь в стальной стене, как ее тут же закрывали своими телами воины из групп, называемых «закупорщики». Обычно это были самые сильные воины в сотне. Вместе с ними за спинами фаланги двигались и отряды лучников, стрелявших по наиболее соблазнительным целям. В основном они метили во вражеских офицеров и конников.
   Спустя полчаса ряды сипхистов напротив легионов заметно поредели. Вскоре враг отступил, оставив на поле боя только раненых да груды мертвых тел. Справа и слева от северян сражение шло полным ходом, но в центре наступило затишье.
   Как и всем остальным драконам, за исключением одного Пурпурно-Зеленого, которому было не с чем сравнивать, Базилу не нравился этой бой. Люди, которых он убивал, не умели сражаться. Они были не профессионалы, а любители. Так сказать, солдаты-недоучки. Это была просто резня. Хвостолому даже хотелось, чтобы здесь было хотя бы несколько троллей. Вот тогда бы Экатор поработал по-настоящему.
   Но тем не менее, когда на него наступали вооруженные острой сталью враги, дракон сражался так, как полагалось. Главное заключалось в том, чтобы не дать противнику проскользнуть за твой щит. В этом была единственная опасность во время боя с человеком, вооруженным мечом. Следовало держать врагов на дистанции с помощью щита и одновременно разить их взмахами громадного драконьего меча.
   Стараясь избежать удара, люди подпрыгивали на высоту почти в три фута или пригибались. Клинок, свистящий над землей на этой высоте, задевал обычно и тех и других.
   Копья были более опасны. Здесь полагалось парировать выпады щитом, стараясь перерубить древко ударом меча. Обезоруженный копьеносец уже не представлял опасности.
   Базил множество раз отрабатывал такую схему ведения боя и теперь сражался почти не думая. Экатор словно пел в его руке, напоминая дракону его старый меч, Пинокар. Вот только в этом клинке были какие-то живость и энергия, которых Базил не ощущал ни в каком другом.
   Сверкающей стальной сетью кружился громадный драконий меч, и мало кто из людей мог устоять под ударом Экатора. Парирующие удар мечи ломались пополам, столкнувшись с его великолепной сталью.
   Иногда чей-либо щит останавливал удар, и тогда Базил или бил врага хвостовым мечом, или же пинал когтистой лапой, сбивая противника с ног.
   Мало кому удавалось проскользнуть мимо дракона. Релкин пристрелил троих.
   Еще один, несмотря на пронзившую его шею стрелу, бросился на юношу. Но Моно отвлек его с фланга, а Релкин, отбив в сторону щит сипхиста, прикончил его своим коротким мечом.
   Релкин чувствовал себя настоящим солдатом. Его больше не смущало кровопролитие. Это была его работа. Сердце его закалилось, став словно каменным. И все же было в этой резне нечто отвратительное.
   Не всегда сражения были такими простыми, не всегда такими кровавыми. Юноша прекрасно помнил битву у Элгома Лодж во время зимней кампании против теитольцев. Там все было совсем по-другому. Теитольцы на своем горьком опыте узнали, что слепо бросаться на фалангу аргонатского легиона равносильно самоубийству. Они атаковали фланги, устраивали засады и рыли ямы, строили в лесу ловушки, ломавшие драконам ноги, летом поджигали заросли. Да, теитольцы были опасными противниками.
   Орды сипхистов понятия не имели ни о какой тактике. Они наступали так, словно один только численный перевес мог обеспечить им победу. А по сути, стали всего лишь посланным на убой скотом в устроенной северянами мясорубке.
   Без троллей плохо обученные сипхисты не могли противостоять войскам с драконами. Тут все было яснее ясного.
   Однако справа и слева от удерживаемого северянами центра дела обстояли далеко не так гладко. Императорская армия была организована не многим лучше своих противников и при этом не имела их боевого духа. Сперва она еще держалась. Но постепенно, по мере того как в сражение включались все новые и новые отряды сипхистов, положение императорских войск стремительно ухудшалось.
   В общей свалке враг рассекал отряды одетых в белое солдат, обходил их с флангов.
   К этому времени командиры уже бежали с поя боя. Первыми уехали Император и принцесса Зиттила в сопровождении эскорта стыдливо потупившихся кавалеристов.
   За ними бурным потоком потекли повозки и экипажи в панике удирающего двора.
   Увидев, как спасается бегством императорский двор, бросились наутек и набранные из стекиров Империи офицеры. За ними устремились и остальные командиры.
   Какое-то время солдаты еще продолжали сражаться — без цели и смысла. Но, брошенные своими командирами, перед лицом превосходящих сил противника, их ряды быстро утратили какой бы то ни было порядок. Армия разваливалась на глазах.
   Сперва бежали единицы, потом сотни, и вскоре многотысячная толпа в панике разбегалась кто куда. Многие пытались найти спасение в Селпелангуме, но городские ворота оставались закрытыми.
   Лишь некоторые отряды императорской кавалерии отступили более или менее организованно.
   В погоню за спасающимися бегством солдатами устремились два потока одетых в черное сипхистов. Они справа и слева обтекали легионы северян, как река огибает утесы скалистого островка. Выбираясь с поля боя, вражеские полчища, грабя и убивая, расползались по плодородной равнине Квэ. Сражение под Селпелангумом закончилось. Остались только два аргонатских легиона.
   Северяне перестраивались. Полки, обученные фланговым маневрам, заняли свои места на флангах. Фронт легионов сжался. И люди, и драконы — все понимали, что теперь им предстоит от обороны перейти к нападению. Несмотря на превосходящие силы сипхистов, солдаты так и рвались в бой.
   Их настроение не коснулось командира Восьмого марнерийского Портеуса Глэйвса. Он видел, как спасался бегством императорский двор. Видел, как без оглядки улепетывали урдхские генералы и офицеры. Видел, как, бросая оружие, разбегалась сама императорская армия.
   Легионы остались одни. Со всех сторон их окружало море фанатиков-сипхистов. Глэйвсу было страшно. Ему вовсе не хотелось умирать.
   Сипхисты (он это знал) творили страшные вещи со своими пленниками. Глэйвс решил, что, если его будут брать в плен, он должен покончить жизнь самоубийством. Впрочем, толстяк искренне сомневался, что сможет это сделать. С другой стороны, Глэйвс не представлял себе, как он сможет вынести даже самые простые пытки. Сжав зубы, он мысленно посылал проклятия Рувату, втравившему его в эту историю.
   В начале боя Глэйвс разъезжал на коне за спинами своих солдат, ободряя их и крича оскорбления врагам. Ему хотелось, чтобы все видели, какой он хороший командир.
   Однако солдаты делали свое дело без всяких понуканий. В начавшейся резне не было ничего романтического. Кровь текла рекой, росли груды мертвых тел, в воздухе отвратительно воняло смертью. И понемногу Глэйвс умолк. Взмахнувший мечом дракон забрызгал его кровью и забросал ошметками мяса только что зарубленного врага. Глэйвсу стало нехорошо. Отъехав в тыл, он понуро сидел на коне, время от времени прикладываясь к фляжке с водой и болезненно хмурясь, когда драконий меч с особо громким хрустом рассекал какого-нибудь незадачливого сипхиста.
   Глэйвс пытался придумать, как бы ему выбраться из этой западни. Бежать было невозможно. Во-первых, его увидят и заклеймят как труса. А во-вторых, бежать-то было и некуда — вокруг легиона простиралось черное море сипхистов, кавалерия которых с огромным удовольствием подняла бы на копья какого-нибудь одинокого беглеца. Сражаться казалось безумием. Сдаться в плен он не мог.
   Короче, не оставалось ничего другого, как сидеть, потеть и молиться о спасении.
   А потом генерал Гектор отдал приказ о перестроении. Восьмому полку велено было удерживать свои позиции, взяв на себя дополнительно и часть фронта Шестого полка. Тот, в это время обходя Восьмой, двигался на фланг, на соединение с Седьмым. За Шестым проследовал Третий, еще более усиливая фланг. Вскоре легион превратился в громадный треугольник, готовый обрушиться на врагов.
   Еще до завершения маневров Гектор призвал в свой шатер всех старших офицеров. Несмотря на постыдное бегство императорской армии, генерал казался совершенно спокойным. Снова и снова Глэйвс повторял себе, что не понимает и никогда, видно, не сможет понять этих военных.
   — Отлично, господа, — сказал генерал Гектор. — Вот наша диспозиция.
   Противник, расстроив ряды, своими основными силами преследует императорскую шваль. Перед нами осталось около двадцати тысяч вражеских поиск. Может, даже немного меньше. За ними расположен штаб армии и весь ее командный состав. Мы атакуем немедленно узким фронтом, четырьмя полками. В центре пойдет резерв еще в четыре полка. Второй марнерийский отвечает за фронт и левый фланг. Первый кадейнский — правый фланг и резерв. Выступаем!
   Барабанщики ударили в барабаны, запели серебряные аргонатские корнеты, и, поднявшись как один, легионы бегом устремились прямо на толпу врагов.
   Засвистели вражеские стрелы, но лучники Кенора открыли ответный огонь, сражая неприятельских стрелков сразу же, как только те появлялись.
   Потом в атаку на северян устремилась конница.
   — Приготовиться отразить кавалерию! — пронеслось по рядам.
   Кавалерия! Сейчас их сомнет конница сипхистов! Портеусу Глэйвсу стало совсем плохо. Он много читал о тактике тяжелой кавалерии Талиона и теперь до смерти страшился любой кавалерийской атаки.
   Идти вперед означало погибнуть, но и бежать тоже было невозможно. Глэйвс рыдал от ужаса. И тут внезапно его конь дернулся в сторону, и что-то с силой стукнуло толстяка в лоб. Стальной шлем отразил удар, и вражеская стрела со свистом ушла в сторону. Ошеломленный Глэйвс тяжело выпал из седла.
   Голова у него гудела, но сознания он не потерял. Глэйвс приложил ладонь ко лбу и почувствовал кровь. Его ранили. Надежда заново проснулась в его душе.
   Может, это путь к спасению? Может, Великая Мать простила ему грехи и наконец-то смилостивилась? Глэйвс лежал не шевелясь. Сопровождающий своего хозяина Дэндрекс соскочил с коня и склонился осмотреть рану.
   — Только без шума, дурак, — сердито прошептал Глэйвс. — Крови много?
   — Достаточно. Вам надо перевязать рану.
   — Позже. Теперь посмотри: мы сумеем отступить в обоз?
   Дэндрекс оглянулся. Мимо как раз проходили полки резерва. Штаб генерала Гектора успел уйти далеко вперед. Сзади оставался только обоз — повозки с водой и провиантом, прикрытые от мародеров парой отрядов Талионской кавалерии.
   Дальше начиналась пустота. Груды мертвых сипхистов и далеко-далеко удирающие во все лопатки солдаты, одетые в белое.
   Дэндрекс оценил сложившуюся ситуацию. Вражеская кавалерия ничего не добилась. Они не умели с копьями наперевес атаковать сплошную стену сцепленных щитов. К тому же их кони панически боялись драконов.
   — Вражеская кавалерия отступает, — сказал он. — Скоро все кончится.
   Глэйвс лежал и глядел в такое ясное, без единого облачка, голубое небо.
   Спасение!
   А мимо уже катились повозки обоза. Проезжающий мимо капитан приказал паре своих людей остаться с раненым командиром и попытаться, если это, конечно, возможно, привести его в чувство.
   А тем временем Восьмой полк с ходу атаковал Сипхистскую Стражу — отборный отряд, солдаты которого отличались своей силой и яростью в бою. Но воины Восьмого только что узнали, что Глэйвс тяжело, может быть даже смертельно, ранен. От этого известия они так воспрянули духом, что теперь никто не мог их остановить.
   Сипхистская Стража, проревев свой боевой клич, с поднятыми над головой мечами устремилась навстречу наступающим северянам.
   Легионеры метнули дротики, вонзив их в щиты сипхистов. Дротики гнулись, но вытащить их было практически невозможно. Щит, в котором застряло два-три дротика, становился неудобным и во время боя легко отбивался в сторону другим щитом. И тогда уже ничего не стоило быстро ударить мечом или вонзить копье в открывшуюся брешь.
   Воины столкнулись. Щит в щит, меч в меч. Но сипхисты не смогли устоять перед натиском аргонатцев. Их ряды покачнулись, и тут в центр, разрезая позицию Стражи, врезались драконы.
   За прорванными рядами Стражи легионеров поджидала кавалерия, прикрывающая верховных жрецов Сипхиса и их генералов. Однако, увидев драконов, лошади обезумели от ужаса, и Стодевятый драконий прошел сквозь конные заслоны, как нож сквозь масло. Расшвыривая врагов направо и налево, драконы и дракониры прорвались к группе насмерть перепуганных людей в черных мантиях, с золотыми повязками на головах и красными фетишами на поясе. Люди эти пытались ускакать, но было уже поздно. Клин Талионской кавалерии отрезал им все пути к бегству.
   Релкин с разбегу запрыгнул на коня, на котором сидел какой-то ужасно толстый тип. Он приставил к его горлу кинжал, и жрец с воплем бросился на землю. Хвостолому даже пришлось слегка пощекотать его хвостовым мечом, чтобы он поднялся на ноги. На лбу его красовалась татуировка в виде свернувшегося кольцами змея.
   Два легионера, заломив жрецу руки за спину, увели его прочь.
   Спешившись, Релкин передал поводья захваченного им коня талионскому кавалеристу. Юноша уже выбрал себе новую цель. Впереди, за небольшим черным шатром, на высоком шесте трепетало главное знамя сипхистской армии. На нем извивался божественный змей, окруженный вышитыми золотом надписями.
   — Их боевой штандарт! — крикнул Релкин Базилу, и они вместе ринулись к шатру.
   Несколько Сипхистских Стражей с обнаженными мечами в руках загородили им путь. Одного Релкин пристрелил из арбалета, а остальными занялся дракон.
   Звенела сталь, и Экатор со свистом рассекал и металл, и живую плоть.
   Вот, разрубленный почти пополам, рухнул последний Страж. Спустив сипхистский флаг, Релкин аккуратно спрятал его в свой заплечный мешок. Затем, поднявшись к дракону на плечи, обозрел поле боя.
   Битва при Селпелангуме завершилась. Теперь уже окончательно. Армия сипхистов превратилась в неорганизованную толпу. Их командиры, генералы, жрецы по большей части попали в плен. Ядро армии было уничтожено. Отряды, пустившиеся в погоню за разбежавшимися войсками Императора Урдха, вряд ли удастся собрать даже и за несколько дней. А то и за несколько недель. Поле боя осталось за легионами Аргоната. Они вышли из этого сражения со смехотворно малыми потерями и небывало высоким боевым духом. Всего лишь дюжина убитых. Раненых было хотя и много, но врачам не пришлось сделать ни одной ампутации — большая редкость после крупного сражения.
   Впрочем, генерал Гектор не дал своим солдатам почивать на лаврах. Он приказал незамедлительно укрепить новую позицию легионов: вырыть ров, возвести вал, установить частокол. Когда все было кончено и солдаты наконец смогли отдохнуть, уже наступила ночь.
   Тогда генерал велел выдать воинам по доброй порции виски. Он также освободил Второй марнерийский от караулов — им и так сегодня досталось.
   Только теперь командир Портеус Глэйвс присоединился к своему полку. Его голову украшала окровавленная повязка. Недоверчивый Гектор отправил своего личного врача выяснить, в чем там дело. Пока Дэндрекс разбивал шатер, врач осмотрел раненого. Он обнаружил длинный неглубокий порез на лбу Глэйвса и большой вздувшийся синяк.
   — Ему повезло, — честно доложил врач генералу. — Немного правее, и стрела угодила бы точно в висок.
   Гектор выслушал и отказался от мысли предать Глэйвса военно-полевому суду.
   На Селпелангум опустилась ночь. Один за другим в городе загорались фонари.
   Вокруг армейских шатров солдаты оживленно рассказывали друг другу о своих переживаниях, пили виски и пели. Все они испытывали странное чувство радости и удовлетворения, как после хорошо сделанной работы. Впрочем, так оно и было. Они провели бой почти идеально, а для этого требовались настоящее искусство. Они косили ряды врагов, словно пшеницу.
   А драконы Стодевятого и их дракониры уже крепко спали, слишком устав, чтобы праздновать победу.

Глава 14

   Лагдален из Тарчо стояла на веранде верхнего этажа дома купца Ирхана из Би и глядела на раскинувшийся внизу громадный город Урдх.
   Сейчас, ночью, он светился тысячами тысяч фонарей. Широкие улицы, словно реки желтого света, разбегались от сердца города, где, с зелеными светильниками под острыми крышами, тянулись в небо башни императорской Крепости Зэдул.
   Значительно ближе огромной горой чернела пирамида Эуроса Колосса. На ее вершине, купаясь в золотом сиянии, высилась гигантская статуя Эуроса.