Раздольнов Глеб
Шипи и квакай, и пищи на весёлую луну !

   Глеб РАЗДОЛЬНОВ
   Шипи и квакай, и пищи на весёлую луну!
   Анонс
   Повествование начинается как классический криминальный боевик, далее милицейский детектив, потом фантастика и галимое "Фэнтази", политическая сатира, киберпанк и т.д. и т.п. Весь этот соус сюжетно скреплен единой темой расследования нескольких преступлений, а идейно-тематически - пародия. Пародия на общественно-социальную среду, которая есть сейчас и будет скоро, а так же на литературные жанры.
   Жанр проз-дения автором определен условно - "фантазка с элементами реальности".
   Пока нам неизвестны катастрофы, по
   своим масштабам более грандиозные,
   чем вспышки сверхновых. За какие
   нибудь несколько суток вспыхнувшая
   звезда увеличивает свою светимость
   иногда в сотни миллионов раз. Бывает
   так, что в течение короткого времени
   одна звезда излучает света больше, чем
   миллиарды звезд той галактики, в
   которой произошла вспышка.
   И.С.Шкловский, академик.
   ДИРЕКТОРИЯ ПЕРВАЯ.
   Я умоляю, да чуткие уши всех смертных
   услышат,
   Как, на лягушек напавши
   с воинской доблестью мыши
   В подвигах уподоблялись землею
   рожденным гигантам.
   Дело, согласно сказанью,
   начало имело такое.
   Пигрет Галикарнасский
   ФАЙЛ ПЕРВЫЙ.
   Не до шуток, ей-богу, не до шуток! Какие же могут быть шутки, когда тело так плотно стянуто упругой веревкой, что и дышать невозможно. Веня изо всех сил старательно распутывал на животе тугой узел, но веревка, оледеневшая на морозце, покрылась тугой корочкой и негнущиеся пальцы бесполезно скользят по поверхности, и все попытки напрасны.
   А снизу кричат, усмехаясь, советы дают. Издеваются. Поднялись бы, помогли, черти, бурчит Веня. Но опера лишь заливисто хохочут и обидно подтрунивают. Час назад Веня сам привязал себя к стволу высоченной ели, а забрался едва ли не на самую верхушку, погорячился, да и узел выполнил надежный, крепкий - морской, такой и в нормальном положении не каждый сразу развяжет. Рядом с ним - верная подруга, старенькая цифровая видеокамера, давно списанная с государственного телеканала. В свое время Веня имел там подвязки, - уговорил старшего техника за бутылочку молдавского коньяка отдать ему еще действующий аппарат. А еще за пару бутылочек все тот же знакомый техник привел ее в более-менее нормальное состояние. Для напряженной работы, конечно, она уже бы не сгодилась, а Вене - стрингеру, в самый раз. Не каждый день съемки, а потом, зная все минусы и плюсы устройства, пользовался он ей аккуратно, ни на секунду из рук не выпускал заботился, оберегал, вот и работает камерка до сих пор, выручает, кормилица.
   Не просто так Веня на ель взгромоздился. Не за просто так привязался к толстому стволу. Имел стрингер особую цель. Хищную. Впрочем, других целей настоящие тележурналисты и не знают, не ведают. За хорошим видеоматериалом настоящий телевизионщик и огонь, и воду, и медные трубы пройдет. Лишь бы запечатлеть, только б успеть, не пропустить важное событие. Настоящий профессионал и жизнь отдаст, чтобы узреть событие через узкий зрачок видеокамеры.
   Вот и повис Веня на высоте трехэтажного дома, потому как ради дела привязался, ради дела шкурой своей рисковал. Ну и, конечно, на вознаграждение определенное надеялся. Съемка, - какая обещала состояться дорогого стоит. Не каждый день опера со спецназом на серьезное дело отправляются. И урожай пожатых дивидендов обещал быть богатейшим.
   Во-первых, деньги, и сумма толковая. А во-вторых, конечно, как судьба ляжет, да Бог укажет, но уж очень стрингер надеялся на везение, а случай, можно сказать, самый удачный за всю его безобразную стрингерскую карьеру подвернулся, тот случай, который - вот что во-вторых, позволит Вене-Венечке не бедным родственником, а победителем на белой лошади на столичные прошпекты выехать, и к самому Останкину поднебесному неспешной рысью подобраться.
   Заскучал Венок по Московьи, затосковал по родимой, ненаглядной столицушке. Было ведь время, когда он лихим казаком спускал зеленые сотни в кабаках на Тверской, в заведеньях на Ямской. Деньги были - чего еще надобноть, вашблагородь!? А чего - да ничего, мясо с перцем, да бабу с сердцем, иль наоброт, ну вотще - неважно-то!.. Вене аж скулы сводило, когда припоминал он свой прежний шик и жисть блестящую, не было тогда счастливей его человека.
   Работа адовая - гадовая, но любимая, от жизни треть остается, а можь и ее не остается, но что оставалось с таким вкусом прожигалось, хоть челюсти сейчас не разводи! Карманы от денег трещали, одно слово - Большой Телеканал! Кто на юга, а кто в штатах средства просаживал, благо билет туда - обратно тьфу, плевое дело, как на дачу под Загорск скромной школьной училке смотаться. Но Веня - не, Веня - никогда не променивал закордонные развлечения на задорные московские приятности. Только раз сорвался на юг дальний заграничный, но утомился и соскучился очень. А в остальном был верен Садовому кольцу и его внутренностям.
   Но дал Венька маху, нюх -чутье потерял, - заиграло, завело его по жизни, вдруг почуял, - а все смогу! - никто, бль, не хозяин мне тутачки! Ан не прощает мегаполис таких бредней и бесед залихватских, коль живешь здесь в невероятном городе, будь, тих, покорен, не мути, не баламуть среду, итак, давно все заболочено, прыгай себе осторожненько с кочки на горочки и обратно, а взволнуешь, - затянет трясина, уйдешь под серо-грязную вонючую жижу - поминай, как звали и тебя, и мать твою!
   Так и случилось. Выкинула Московья мужичка из кабачка прям за кольцевую. Только и хватило деньжат оставшихся, чтоб обустроиться хоть как в родимом старом городке. Квартира еще родительская сохранилась, слава богу, а денежки, как их и не было, сквозь пальчики просочились, да и ушли все.
   Перебивался Венька так ни один год - на стареньком помятом "седане" шастал по России, куда бензина хватало, материальчиком в Останкино приторговывал, кто возьмет; бизнес - так себе, не больно зажируешь, но и голод не сгноит, а по случаю и в кабачок можно позволить себе завернуть, где-нибудь в древнерусском пункте полунаселенном - бывшей столице какой-нибудь таракании княжеской. Стопка водки и славный ужин в трактире немногое, что в жизни осталось, но тем и ценнее оно.
   Холил, лелеял мечту о другой жизни стрингер, снова хотелось туда, где просторные студии, где прожектора горят бешено, аж мокнешь под ними, где эскадрильи фрахтуют, чтоб снять один кадр, где оператор - Бог, где в Париж за синхроном одним на неделю посылают, но где, правда, и в такую задницу могут засунуть, что возвратившимся не грех и памятник поставить. У самой телебашни.
   Но ох, как глубок овраг, куда кинуло Вениаминчика, который год выкарабкивается, да не выкарабкаться никак.
   И вот - опаньки! - Всевышний не фраер - славный малый, прочухал венины страдания, тему видную подкинул - пальчики облизать не по одному разу.
   Звякнул Вене мент знакомый, дал наводку, даже сам пообещал устроить протеже относительно вполне легальной съемки. У стрингера аж в паху все сжалось. Мигом понял, какая карта в руки прибыла, какая рыбища в сетях забилась, только бы не сплоховать, ох, только бы глаз не подкосил и камера бы выдюжила!
   А собрались опера на захват, не на задержание абы кого, мелочи всякой подножной, какой во всех эфирах полным-полно, а на серьезное дело рискнули ребятки, взять решили, как прогундосил в трубку мент знакомый, подкормленный, Коленвала с его почти регулярной армией. Был донос, была ориентировка, что прогонят из столицы серьезные бабки по пустой утренней трассе. А местные бандитики, шорох давно наводящие и потрошащие караваны, клюнули на добычу - будут добро оприходовать.
   Бой обещал быть серьезным. Вот и пошли на дело глубокой ночью опера, подстраховавшись спецназом.
   Веньке кэп Евсеев незадолго до выезда информацию скинул, когда и рассуждать, и раздумывать поздно - схватил аппаратик съемочный и вперед, а что почем - потом разберем. Успел шеф - редактору мульку - мессагу швырнуть, звони, мол, есть тема - обговорим условия, откажешься - продамся врагам буржуинам, для острастки прибавил, что "Инэчкей" дюже уже интересуются.
   А столичники в своем духе, в своем режиме трудятся - пока проснуться, да подотрутся. Созвонились, когда уж на точке сидел, в окуляр глядел.
   - Ну что ты там накорябал? - лениво прогнусавил Самуилыч Толька, главный по новостям.
   Объясни такому!
   Но упрятал свою гордость в ладошку сжатую, рассказал, что и как, тот сначала захмыкал недоверчиво, давно такого не случалось. Переспросил чего-то, а Венька не будь простым - на дуру попер, я, говорит, не готовый жвачку пережевывать, берешь - не берешь, меня япошки терзают - сил уже никаких, не надо вам - я для других сработаю, мне, мол, все фиолетово и оранжево, просто по старой памяти для друзей любимых и канала родного стараюсь, но коль от винта, то извиняюсь, я уже на елочке сижу и расстановку сил фиксирую.
   И обнаглев совершенно брякнул: "самураи мне прямую линию предлагают и почти уже аванс проплатили!" Толик замялся, повисеть на трубочке попросил... и... сработало!
   Кольнулась столицушка, повелась!
   Остальное уж прилагательным. Прояснялись технические вопросы, ставочку не забыл Венечка обговорить, поторговались маленько, сошлись на сумме. Заработала останкинская машина, сдвинулась - теперь не в счет копеечка, лишь бы картинка в срок пришла, лишь бы в эфир попала вовремя, чтобы никто, не дай бог не слямзил.
   Группу пришлем, кричат в дебильник, координаты сообщай, они готовы, с вертолета будут поливать. Так Веня на такую провокацию и согласился! Славу выдру дранную - ни с кем теперь делить нельзя, пан или пропал, вариантов нет больше. Судьба одного выбирает, начнешь делиться - сам все потеряешь или в лучшем случае половинка не самая жирная достанется.
   Отнекался Венок, отоврался. А столица все напирает. "Мы тебя по сетям вычислили - орет Толик по трубке, - ты далеко, группа не успевает, будем гнать тебя по видеомобильным линиям, качество, само собой, говенное, но нам надо в прямой эфир, под тебя новостную врезку вбиваем в утреннюю программу! Кассету с остальными подсъемками сам привезешь, не затеряйся, смотри, к дневным выпускам нужен будет развернутый сюжет. Партия, правительство предупреждены, министерство добро дало, почин снизу, типа, опера, без дел не сидят, ну и все такое, сам понимаешь! Во время съемки базарь че -нибудь такое эдакое, комментируй, вроде как трансляция с футбольного матча, чтоб зритаки ошизели! Ну?!..
   Зритаки - это он о телезрителях так. А "ну"? И что "ну"? Сработаем, сказал Веня, сработаем, не понось больно. Подумалось, лучше бы вертолет прислали до столицы враз домчаться.
   В Москву!
   Даже всплакнулось стрингеру. Хотя ведь "седан" с собой вертушка не попрет, а колеса еще попригодяться. Опасно, конечно, тачка возрастная, запросто замести могут понты, но лучше откупиться, чем сейчас на новую выкладываться.
   Все случилось, все срослось. Радуйся жизни и жди событий!
   Но как раз тут маленькая каверза и произошла - потянуло стрингера до ветра, ох, как потянуло, забыл аж как узел завязывал, дернул за что попало и завертелся елочной игрушкой над головами у ментов, закружился смешным Карлсоном.
   Коль по-маленькому, то справился бы и с ветки как-нибудь, ан нет по-большому приспичило, по такому большому и крупному, что кишки через глаза едва не полезли! И спешил он, и еще сильнее узел завязывал под "хихоньки" и "хахоньки" снизу. ОМОНовцы, спецназовцы в кустах по лошадиному зафыркали над вениным глупым конфузом.
   Миллион раз пожалел Веничка, что взобрался так высоко, недосягаемо. Хотя точка съемочная - невозможно не признать - идеальная. Трасса налево, трасса направо - все на ладони, даже трансфокатором крупешничков набить и то можно. А для быстрого спуска Веня еще один снаряд заготовил - дополнительную веревку, по ней и надеялся за пару секунд на земле оказаться, альпинисты такой способ "дюльфером" называют.
   Предполагал стрингер, что нырнет в гущу боя в самый разгар, притулится за кустиками, "настрогает" самых горячих планчиков, и все у него будет полная картинка - и снизу, и сверху, будто два оператора работали с разных точек. Братва на студии потом так смонтирует - заелозишь от удовольствия!
   Место выбрали оперативники не случайное. Именно здесь было отмечено большинство нападений отвязной банды. И неспроста.
   Местность глухая, дремучая, дорога в холмах, в утреннем тумане за сто метров не разберешь, что впереди творится. Кроме того, по оперативным данным /доносчики сообщали/, Коленвал замыслил выскочить на трассу с сельской грунтовки, "снять" груз и обратно в дебри. От расположения засады та грунтовка всего в ста метрах, так что если расчет верный, захват как раз напротив вениной елки и произойдет. А коли нет - у разработчиков плана другая версия событий имеется.
   Пропускают тогда милиционеры бронированные машины с деньгами, сами на приличном расстоянии следом отправляются. По всей трассе скрытые посты расположены, - все на связи, любое движение подозрительное фиксируется, командной группе все сообщается. С караваном валюты то же свои люди следуют, ежели чего, то сообразят, где скорость сбросить, где как развернуться, чтобы при нападении было б легче пару-тройку минут отбиваться, пока основные силы не поспеют.
   Только Веню такой вариант, понятно, не устраивал. Ему тогда придется в "УАЗе" париться, что из кабины снимешь? А ничего не снимешь, затылок шофера, да и все. Только когда всех постреляют, тогда и его допустят, а что за такие кадры получишь - ни фига не получишь!
   Но зря волновался, зря переживал стрингерок, - эпицентр кошмара как раз на его елку и пришелся. И случилось все, аккурат , в тот момент, когда он узел уже практически развязал и собрался с ели вниз спуститься. Развернулся на толстой ветке, готовясь по дюльферу быстрой молнией промчаться. Карабин перещелкнул. И тут же пожалел об этом.
   Справа, слева, сверху, снизу - загромыхало, засвистело, заухало. Над лесом воспарили металлические стрекозы зеленого отлива, из их чрева вылетали горячие разряды, оставляя в небесах пышный широкий длинный коричневый хвост, похожий на смертный саван, а тупые черные головки ракет взрывали лес, с корнями выворачивая столетние ели.
   Веня толком и охнуть не успел - вцепился худыми пальцами за кору и за ветки, чтобы случайно вниз не соскользнуть - в самое жерло разверзнувшегося ада, и только почуял, как в штанах растекается теплая масса и медленно, но сладостно успокаивается спазм в кишечнике. Но времени на устранение неполадок не было. Очнувшись от шока, стрингер, преодолевая дискомфорт, схватился за камеру, начал съемку, не успевая наводить резкость, и не выстроив толком цветную гамму.
   Моля богов о качестве картинки, Веня жадно хватал страшные кадры воздушного налета, в окуляре падали растерзанные осколками люди, зияли воронки, ракеты срезали верхушки лесных красавиц.
   В эти секунды оператор ни на миг не задумывался о собственной безопасности, хотя он сам мог стать мишенью в любой момент. Но пока везло огнедышащие заряды летели с хрипом мимо, разя бойцов, еще минуту назад спокойно сидевших в засаде. Теперь почти все они лежали в неудобных позах кто на асфальте, кто на жирной грязной земле.
   Вертолеты продолжали барражировать, по очереди нанося огневые удары, в считанные секунды тихая провинция превратилась в боевой плацдарм.
   - Прелестно, прелестно, крупняк вертушки теперь, Венечка, крупнячок ее родимой, давай, дорогой, - орал Самуилыч по дебильнику, - молодец! Умничка! Ты эфиришь, Веня, комментируй, дорогой, пори чего-нибудь, тебя страна слушает!
   "Чего ж тебе сказать, страна родная, - думал Веня, - как обосрался, что ли, прокомментировать!?"
   Пока с мыслями собирался, "вертушки" сплюнули еще по разу огнем по лесу, прошли разок по кругу и исчезли за серым холодным горизонтом.
   - Что у нас получается? - вдруг зашипел Толик по связи - что мы в эфир выдали, а?
   В репортерском азарте главный новостийщик и внимания не обратил, кто кого мочит. Теперь, после боя, сидя перед пультом в Останкино, он стал медленно покрываться тонкой гусиной кожей. Он вдруг постиг сумасшедшую реальность произошедшего.
   Боевые вертолеты без опознавательных знаков в центре России расхреначили подразделения милиции. Сдохнуть!
   Вместо захвата крупной банды - гора милицейских трупов! Сдохнуть!
   Вместо позитива - негатив, вместо наград и благодарностей сверху прощай зарплата, здравствуй, жизнь свободная, работой не отягощенная! Сдохнуть!
   - Веня, милый, Венечка, бандиты где?.. - шептал в мобильник Толя, сглатывая холодные поросячьи слезы, - где, браток, обещанный захват, где наши, Веня, где наши герои?.. Венька, ты меня кинул! Я - прах!
   Он снова и снова проматывал отснятые Веней планы, раздумывая, как оправдаться перед начальством, но чем больше смотрел, тем все яснее становилось - не оправдаться, слишком насыщен видеоряд, слишком откровенны картинки, за такое не только с работы снимают, но могут и срок впаять, за распространение сведений, порочащих достоинство и честь государства.
   - Пьеса не окончена, Самуилыч, - в наушниках неожиданно спокойно пропел обычно безалаберный и треснутый Венькин голос, - алле! Талясь! Соображай живей, батарея видеопередатчика подсела, надолго не хватит, а у меня здесь Еленочка Симон, может нам интервью дать.
   Анатолий на мгновение замер - абсолютно, как йог, ничто в нем не двигалось, ни мускул, ни мысль - потом вздрогнул, словно в конвульсии, будто его змея куснула, дерзко, в интимное место.
   Так окружающим почудилось.
   На самом деле - страх вышел. Толик же ничего не ощутил особенного, к нему просто-напросто вернулась прежняя живость и энтузиазм.
   Он подскочил со стула, полный невостребованного драйва, завертелся около мониторов, требуя вениной картинки.
   Стрингер не врал. На экране ослепительно сияло - хоть жмурься - самое совершенное лицо Вселенной, лицо московской красавицы Елены Симон. Даже на фоне темного заснеженного глухого леса, а не в свете золотых прожекторов, не в счастье, а в скорби оно выглядело невероятным творческим достижением самого гениального художника, но полно! - нет и не было в мире другого творца, кроме Господа, кто бы смог не то что изобразить, а даже рискнуть подумать о таком изображении.
   Слишком чисты линии, слишком прозрачен замысел, а тем и великолепен образец, что все в нем просто и гармонично, что раз увидев уже не оторвешься, глаз не отведешь, лишь сказочные принцессы могли быть столь же совершенны, но они выдуманные, а Елена Симон - настоящая, из плоти и крови. Кроме того, королева мира, вполне официально признанная, еще и воплощение коммерческой удачи.
   Ей принадлежит банковский картель, самый крупный в России, нет числа её богатствам. А начало бизнесу положил еще ее отец, погибший неожиданно несколько лет назад. Он начинал юристом средней руки, но смог быстро подняться, на нескольких громких процессах заработал приличные суммы, которые очень скоро развил не без помощи - бытует подозреньице - мафиозных структур.
   Впрочем, ни теперь, ни тогда - пятнадцать - двадцать лет назад, прямых доказательств проступков господина Симона ни у кого нет и не было. Кроме того, Симон смог добиться государственной благосклонности к себе и своим коммерческим занятиям и не только высших кругов фискальных органов, но и самого президента. Ему удалось создать замкнутую самостоятельную структуру, что получилось едва ли не отдельное государство.
   Компания Симона имела доход, превышающий доходы некоторых стран Евросоюза, владела землей - сотни тысяч гектаров леса и пашни; поговаривают, что правдами - неправдами коммерсант скупил больше половины недвижимости в Московии, приобрел часть Парижа и Нью-Йорка. А у одной небольшой африканской страны выкупил весь ее флот, в том числе и боевой.
   Злые языки низкословили, что успехом Симон прежде всего обязан своей дочери Елене, которая, еще до совершеннолетия стала наложницей правящего президента. Однако, и этот слух никак не подтверждался, во всяком случае Толик Самуилович Гадн, отработавший в новостийных редакциях половину сознательной жизни, где собирается разнообразная информация, не имел ни одного подтверждения этой сплетни. Но в то же время Толик Самуилович Гадн не взялся бы и за опровержение подобного факта.
   Как бы то ни было, сейчас это ни играло ровным счетом никакой роли, красавица Еленушка, королевна Симон, "Русская Ферзя", как еще ее называли, находилась на разбомбленной трассе и готова была общаться с тележурналистом Веней.
   И это могло спасти редактора Толю от долгой мучительной смерти, возможно, с применением пыток и других ухищрительных извращений в просторном кабинете гендиректора канала.
   - По моим вопросам, работаем, Венечка, по моим вопросам, - гнусавил в микрофон Гадн, - никакой импровизации...
   Но вопросов не потребовалось. Елена Симон, хотя и не была готова к телеинтервью, ее взгляд растерянно блуждал по усеянному трупами полю недавнего боя, быстро сосредоточилась, вероятно, сказалась многолетняя привычка общения с журналистами в любых ситуациях, поэтому стрингер и рта раскрыть не успел, как визави сама выдала темпераментный и эмоциональный, хотя местами сбивчивый и малопонятный спич.
   Толя Гадн жадно ловил слова коронованной русской принцессы и далеко неравнодушно наблюдал за выразительной мимикой почти античного лица. Елена едва не довела его до сладострастной истомы.
   - У нас была информация, - говорила Елена, и если бы Толик не слышал текста, то по очаровательно-эротичной артикуляции, выражению глаз, крохотным ямочкам на обольстительных щеках, напряженных складочках, легко смог бы поверить, что девушка ему в любви признается - точнее, мы подозревали, и не без оснований, что можем подвергнуться нападению...
   Елена перевела дыхание, она очень торопилась, чувствовалось, что дорогого стоит ей выступление перед камерой, ведь ей, как и каждому общественному человеку, а, быть может, еще и в большей степени, чем иным, приходиться заботиться о собственном имидже, постоянно думать о том, как воспримется каждое ее слово.
   Так размышлял Гадн, немного жалея Елену, и губы его безотчетно расплывались в слащавой и сладострастной улыбке. Ну не мог главный по новостям противостоять обаянию красавицы.
   - О возможном вооруженном налете, - тем временем нервно продолжала интервьюируемая, - мы сообщили органам внутренних дел. Нас заверили, что по всему пути следования каравана с гуманитарной помощью "Столица + провинция", будут предприняты меры по нашей безопасности. Хочу заметить, что моя компания работает ни один год по программе помощи регионам. У нас есть соглашение с федеральным центром, в соответствии с которым мы оказываем российским губерниям разнообразную помощь, в том числе и наличными деньгами. Поэтому в интересах государства, в первую очередь, было естественным позаботиться о нашей безопасности.
   Она невольно сделала паузу, холодный ветер захлестнул горло, несколько раз пришлось напряженно сглотнуть слюну, очень плохо, подумалось ей, не эстетично, зрителя такой натурализм может оттолкнуть.
   - Я предполагаю, - Елена справилась с собой, но стала говорить медленней, - что милиционеры, растрелянные с воздуха, как раз и представляли один из скрытых постов нашей охраны. Возможно, именно в этом месте должно было произойти нападение, поскольку я вижу много убитых ...
   Она хотела сказать "солдат", но успела сообразить, что так неправильно и вовремя нашлась:
   - Убитых сотрудников спецподразделений. Что здесь произошло, я не знаю, мы должны следовать дальше... Если у банд, орудующих в лесах, появились вертолеты, то вряд ли с ними возможно бороться силами местной милиции.
   Она пожала плечами, давая понять, что все, больше ей сказать нечего, хотела эффектно попрощаться, но вдохнула глубоко ноздрями воздух и закашлялась - в носоглотку ударила свежая, насыщенная струя ядреного говна.
   "Боже мой, подумала рафинированная красавица, кто-то из этих несчастных серьезно обделался перед смертью. Какой некрасивый конец. Впрочем, им-то все равно, а мне дыши, охо!"
   Веня, между тем, старательно прятал левую ступню. Секундой ранее он почувствовал, как по ноге, прямо в ботинок стекает мягкий жидкий студень. Он смешно дергал ногой, из-за этого раскачал на плече камеру, Гадн зашипел в наушниках, но ничего из маневра не получилось, запах кошмарно быстро распространялся вокруг. Сам Веня сморщил нос, и нахально поддакнул красавице, да, мол, согласен, что-то сперт воздух, что-то сперт. А кто спер? Кто спер?..
   Достаточно, решил Гадн, необходимое сказано. Ситуация прояснена, пока можно жить спокойно. Он дал отмашку в студию, ведущему новостей, чтобы тот начинал комментарий к следующему сюжету, и собрался уже отключать венкину камеру от эфира, как на трассе вновь бабахнуло.
   Но это уже не смешно, решил про себя Гадн, две бомбы в одну воронку не падают. Но еще как, выяснилось, - падают.
   Симон не успела дойти до машины - пришлось пригибаться, прятаться от разрыва, и тут же как по команде раздались заливистые автоматные очереди, сначала отдельные, а потом сплошные, без остановки, без продыха застрекотала перестрелка.
   Камера шандарахнулась сперва вниз куда-то, после вверх, но Венька выправил ее и заскользил по окрестностям.
   В кадре замелькали испуганно снующие вокруг люди из сопровождения каравана, явно не понимающие происходящего; а чуть поодаль из леса черного, из самой чащи, стали появляться , вполне спокойные, действующие осознанно, сдержанно и грамотно зловещие темно-серые фигуры; они почти сливались с силуэтами деревьев, оттого выглядели нереально, полуфантастически, словно пришельцы из иных миров, только блестящие, в масле "абаканы" смотрелись вполне по земному - страшно, невыносимо страшно.