Рубинстайн Джилиан. Космические демоны

   - Надеюсь, он его не сломает. Он что, иностранец?
   - Я не знаю. По-моему, нет. Он говорит вполне как австралиец.
   - Он очень черный. Как его зовут?
   - Марио Ферроне.
   - Это итальянское имя. Он, должно быть, итальянец.
   - Да какая разница? - возразил он. "Чудно, - подумал он. - Я почти что готов защищать Марио".
   Ему показалось, что Марджори хочет что-то сказать и боится сказать не то, что нужно.
   - Папа придет к обеду? - спросил Эндрю, чтобы сменить тему.
   Марджори помолчала, прежде чем ответить.
   - Он уехал в Сидней на недельку.
   - Почему же он ничего не сказал?
   - Это получилось неожиданно, - сказала она.
   Она помолчала немного, потом продолжала:
   - Эндрю, ты знаешь, что мы оба очень тебя любим.
   Где-то в белых холодных пространствах зазвенели предупреждающие колокола.
   - Ну конечно, - сказал он, чувствуя себя очень неуютно.
   - Я хочу, чтобы ты всегда помнил это, - сказала она каким-то совсем не своим голосом. - Помни, что мы оба тебя любим.
   Вдруг ему совсем не захотелось продолжать этот разговор.
   Глава тринадцатая
   Когда на утро четвертого дня Эндрю вошел в класс, мистер Рассел уже вел урок. Он нахмурился. Надо бы удалить его из класса, Эндрю опаздывал уже третий раз подряд, но после вчерашнего разговора с миссис Хейфорд он решил, что будет снисходительным. Поэтому только сказал:
   - Быстро садись, Эндрю, и доставай учебники. И, пожалуйста, постарайся завтра прийти вовремя.
   "Чудно. - подумал Эндрю, садясь. - Я решил, он скажет что-нибудь очень тяжелое. А он говорит так, точно жалеет меня".
   Но больше об этом не стал думать, а стал думать о "Космических демонах".
   Они с Марио становились все более и более искусными в игре, но с каждый днем не любили друг друга все больше и больше. Внутри игры им приходилось сотрудничать, чтобы побеждать, они должны были защищать, а иногда и спасать друг друга. Но когда Марио взрывал демона, который угрожал Эндрю, он делал это не для того, чтобы его спасти, а чтобы доказать Эндрю, что он, Марио, лучший игрок, чтобы проявить свое презрение. Эндрю отвечал с возрастающей ненавистью и, выручая Марио, старался вернуть ему это презрение. Иногда на него нападало искушение отступить на шаг, ничего не делать, пусть Марио застрелят... Он вздрогнул, подумав об этом. Это было бы так просто, и усилий бы не потребовалось. Игра усложнялась. С каждым разом играть становилось все труднее и труднее. Это был только вопрос времени, когда один из них сделает ложное движение или совершит логическую, ошибку... И что тогда?
   "Я не думаю, чтобы было опасно, - размышлял он. - Программа обо всем позаботится. Может быть, она просто выкидывает из игры в конце концов". Но где-то в глубинах его сознания было ощущение, о котором он никак не мог вспомнить, память о словах, которые кто-то сказал или что-то сказало где-то там, в нем самом, внутри, и там еще была какая-то темнота, от которой он никак не мог отделаться.
   - Эндрю Хейфорд, с нами ли ты нынешним утром или находишься где-то еще?
   Голос мистера Рассела звучал необычно мягко.
   Эндрю уже открыл рот, чтобы ответить, но тут увидел нечто у окна. И вместо того чтобы ответить так же мягко и учтиво, он вскочил с места и завизжал:
   - Пошел вон. Отстань от меня!
   Он повернулся, чтобы поглядеть, что там было сзади него, глаза его были расширены, лицо напряжено от страха.
   В три прыжка учитель оказался рядом, хватая его за плечи.
   - Успокойся, Эндрю!
   Класс замолк. Ни один мускул не дрогнул ни у кого. Все таращились на Эндрю, с интересом ожидая, что будет дальше. Но Элейн тоже глядела в окно. И тоже увидела то, что видел Эндрю - отражение бледного лица с гребешком черных волос. И Бен, глядя в другом направлении, заметил, как мерцающая черная фигура появилась и исчезла сзади него.
   Бен быстро обернулся и увидел лишь черную полоску, уплывающую из поля зрения. Придумал он это или черные трещины стали отчетливее, чем раньше? Нет, на этот раз сомнения не было - черные линии утолщались. Они, строго говоря, уже не были линиями. Они расплывались черными пятнами, приобретали определенные очертания, были белыми наверху, в том месте, где можно было предположить лицо... Он накрыл ладонью рот, чтобы не закричать.
   - Нет никакого резона всем прекращать работу и таращиться, - твердо сказал мистер Рассел. - Две страницы вы должны до звонка закончить. Эндрю, выйдем, потолкуем пару минут.
   Эндрю вышел вслед за учителем в коридор.
   - ..."Трудное время для тебя, - говорил мистер Рассел. - Если я чем-нибудь могу помочь, прямо приди и скажи.
   "Чем-нибудь помочь? - думал Эндрю. - Да что вы можете сделать? И как я могу прийти и сказать? Вы ничему не поверите! А даже если бы в поверили, никогда не рискнете сыграть в "Космических демонов"!"
   Но все эти рассуждения не имели практической пользы. Он улыбнулся слабой, но обезоруживающей улыбкой.
   - Я что-то неважно себя чувствую.
   Может, его отпустят на денек.
   - Мы с твоей мамой решали, что тебе лучше не выбиваться из привычного режима, - сказал учитель. - Иначе я отпустил бы тебя домой. Садись и попытайся сделать, что можешь. И помни, если тебе надо будет с кем-нибудь поговорить, я всегда здесь.
   Эндрю снова почувствовал против него некоторое раздражение. Когда они вернулись в класс, все поглядели на Эндрю, и это раздражило его еще больше.
   "Чего им надо?" - подумал он злобно.
   И когда Бен тихонько прошептал: "С тобой все нормально?" - он скроил презрительную гримасу и ни разу не взглянул на него до конца уроков.
   Внутри него пламя ненависти все разгоралось и разгоралось. Оно потихоньку поедало его.
   Глава четырнадцатая
   Когда наконец они с Марио оказались в его комнате, Эндрю весь пылал негодованием и яростью. Видно было, что Марио полон тех же чувств. Глаза его темны и холодны, лицо угрюмо. Он достал пистолет из кармана и погладил его. Бросил на Эндрю короткий презрительный взгляд.
   - Ну, готов, что ли?
   Эндрю подставил себя под выстрел, под волну ненависти, которая приведет его в игру. Он закусил губу, чтобы не замирал дух, и вертящаяся воронка втащила его в игру. Частицы обретали форму, образовывались черные туннели, но демоны стали появляться до того, как он успел достичь безопасного места в туннеле. В ужасе прижался к скале, но тут же отскочил, как от силового поля.
   - Спокойно, спокойно, - сказал он себе, - не впадай в панику. Вспоминай последовательность. Он мог проследить ее в уме. Сначала на поверхности скалы появлялся один демон, потом три сразу, двигаясь справа налево. За ними следовали сразу четыре, поднимающиеся снизу вверх, затем снова один - слева направо. Первый выстрел прошел мимо него, когда появились трое, он распластался горизонтально, два выстрела просвистели над ним, один - не достиг его снизу. Теперь появятся четверо. Он пытался вспомнить, какое они займут положение. Он отчаянно сманеврировал и услышал - пух-пух-пух-пух - четыре выстрела. Потом услышал единичный выстрел. Но тут увидел впадину туннеля и с облегчением погрузился в нее. Сердце его стучало. Он перевел дух. Но облегчение очень быстро сменилось гневом. Где Марио? Почему этот идиот не поспешил за ним следом? Каждая секунда имела значение. Неприятное чувство оттого, что каждый раз ему приходилось попадать в игру с помощью ненависти Марио, дополнилось теперь еще и страхом.
   "Он предал меня! Он ушел и оставил меня одного! Теперь я никогда отсюда не выберусь!"
   Мысленно он уже видел, как Марио равнодушно кладет пистолет в карман и спокойненько выходит из комнаты, и уходит из дома, вообще уходит насовсем. Эндрю попытался успокоить себя.
   Потом его охватило чувство вины. "Вот так и Бен себя чувствовал, наверное, - думал он. - И ведь он был тут много часов. Я и не представлял себе, как ему было ужасно. Я-то думал - он просто трусит. И это я его сюда загнал. А теперь Марио проделал то же со мной.
   Ублюдок! - думал он. - Идиот, что связался с ним! Ну, я с ним посчитаюсь! Я посчитаюсь с ним, только встречу! Он меня еще узнает!"
   Вдруг сердце у него оборвалось. Он почувствовал, что в туннеле кто-то есть. Виднелась темная фигура, чернее, чем темнота туннеля, и мерцало там, где должно быть лицо. Он затаил дыхание. Кто это, Марио или демон? Изменилась ли игра так, что демоны получили возможность проникать в туннель? Если да, то он проиграл. Он вскрикнул. Это был почти что крик о помощи:
   - Марс!
   Хихиканье, раздавшееся в ответ, несомненно исходило от Марио.
   - Спорим, ты чуть не обмочился со страху, ты, насекомое?
   Последовал его презрительный смех.
   - Уверен, ты решил, что остался тут навсегда!
   Он снова засмеялся.
   Эндрю был слишком зол, чтобы отвечать.
   - Жалко, тут темно, рожи твоей не видно. Слышал бы ты самого себя: "Марс!" - передразнил он. - Я думал, ты заплачешь и начнешь звать дамочку.
   - Дай пистолет. - сказал Эндрю сердито. Он протянул руку и выхватил дубликат пистолета.
   Все еще смеясь. Марио позволил ему взять этот дубликат.
   - На, деточка, тебе твой игрушечный пистолетик. Настоящий-то у меня! - Он помахал своим пистолетом. - Этот только и считается. И я тоже считаюсь. А не ты, не ты, богатенький червяк. Ты знаешь, что ты такое? Ты - ничто. Без меня ты просто превратился бы тут в дохлятину. Я должен был прийти сюда, чтобы спасти тебя. Без меня тебе отсюда никогда бы не выбраться. Дохлятина!
   Затем Марио выскочил из туннеля и открыл дикую пальбу.
   Эндрю последовал за ним с отвращением в душе. Он удивился силе своего чувства. Это была страстная ненависть. Он отплатит ему, если это даже будет стоить ему жизни. Он с ним посчитается. Он убьет его, если сможет!
   Неожиданно голос программы сказал ему прямо в самое ухо: "Очень хорошо. Игра должна быть доиграна. Увидишь, что будет, когда демоны поразят мишень". В подсознании Эндрю рождалась мысль, что он должен выяснить, что случается, если демону удастся направить в тебя выстрел.
   Марио со стреляющим пистолетом в руке считал, что Эндрю прикрывает его с тылу. Он не заметил демона, подбирающегося к нему сзади. Увидел его, когда тот был почти рядом. Он обернулся, но демон успел выстрелить. Эндрю сумел заметить только, как у Марио в ужасе открылся рот и злоба исказила лицо. Затем и мальчик, и демон исчезли.
   "Так ему и надо, - подумал Эндрю злобно. - Будет знать. Думает: он такой умный".
   Он не чувствовал раскаяния, просто глубокое удовлетворение, что посчитался с ним.
   Голос программы сказал: "Блестяще. Мы тебе благодарны". Это его подбодрило. Он почувствовал, что поступил так, как от него ожидали, просто был запрограммирован. Запрограммирован? Какое странное слово. Он подивился тому, почему его употребил. Конечно, никто его не программировал. Он поступил так по своей воле. Ой ли? А не было ли внушено ему, чтобы он задержался с выстрелом как раз на ту долю секунды, которая и определяла жизнь или смерть для Марио?
   Эндрю поежился. Ему самому все это было не совсем ясно. И решил, что больше не будет думать о Марио.
   - Кто знает, может, он просто вылетел назад в комнату. Я его увяжу там, как только выберусь отсюда,
   Теперь-то уж ему надо было выбираться. Игра набирала скорость. Она была рассчитана на двоих, а управляться с ней должен был только один.
   - Надо продумать стратегию, - сказал Эндрю самому себе.
   До тех пор, пока Эндрю находился в туннеле, он был в безопасности. Но чем дольше будет там, тем больше времени уйдет на уничтожение требуемого числа демонов, чтобы оказаться на вершине скалы. И чем дольше он будет находиться в игре, тем больше вероятность каких-либо неожиданностей. Если Марио действительно находится в его комнате, то он может появиться снова, а может и выключить компьютер. Мама могла войти в комнату и обнаружить там Марио или никого не обнаружить, и ему было неясно, что хуже. Он должен был что-то предпринять, и чем скорей, тем лучше. Эндрю подполз к краю туннеля и прислушался. Слышал, как пульсирует игра, но к этому примешивались еще и другие звуки. Ему показалось, что у них был свои ритмический рисунок. Когда демон появлялся на скале, раздавался звук "ви-и-и" и звук стреляющего оружия "тктктктктктктк". Прислушавшись, он уловил, что проходит какое-то время между "ви-и-и-и" и "тктктктктктктк". В это время он мог бы выстрелить сам. Выстрелы демонов могли достигать цели только в двух направлениях - по вертикали или по горизонтали. Он же, продвигаясь по туннелям, мог стрелять и по диагонали. Присел на корточки и прислушивался, пока звуки не зазвучали у него в голове, как мотив песенки. Когда наконец сделал свое первое движение, оно было точно движение в танце. Как только палил его пистолет, он отскакивал назад в темноту и "тктктктк" проносилось мимо. Он не думал об этом, ему было некогда думать. Просто доверился своим рефлексам во всем происходящем.
   Эндрю не мог отстреливать целые ряды демонов, как они это делали вдвоем с Марио. Он выбивал их по одному мучительно медленно. Ему показалось, что много часов прошло, когда наконец звуки совершенно замерли. Он слышал только слабую пульсацию в благословенной тишине, когда под звездным небом стала появляться крепкая вершина скалы. Тот же самый пульс бился у него в голове, когда он миновал экран и оказался в своей комнате.
   В руке у него ничего не было. Его пистолет был ведь только дубликатом. Комната была пуста, но его не взволновало это. Он был измучен, счастлив, что вернулся назад в свою комнату, но вместе с тем и как-то угнетен. И вяло подумал:
   "Хватит с меня. Больше я не играю". - Он смял записку, которая лежала на клавиатуре, и выкинул в мусорную корзинку. Затем выключил компьютер, лег в постель, натянул одеяло на голову и мгновенно уснул.
   Глава пятнадцатая
   Несколько раньше в этот день мистер Рассел выполнил свое обещание и после уроков зашел в спортзал.
   - Мы не очень много можем, - сказала Элейн после того как они с Беном проделали несколько сальто. Мы могли бы больше, если бы нам разрешили пользоваться всеми снарядами.
   - Вам для этого нужен инструктор, - сказал мистер Рассел. - Я уже думал об этом. А то я боюсь, как бы вы не свернули себе шеи и не поломали кости. Вам нужны специальные занятия, а не просто делать упражнения самим. У вас явно есть способности.
   Элейн ничего не сказала, но взгляд ее говорил: "У меня нет возможности платить инструктору. Я делаю, что могу". Мистер Рассел задумался на минуточку.
   - Может, мы сумеем организовать гимнастический класс. Я знаю пару инструкторов. Поговорю с ними, не найдется ли у них времени. Я пока ничего не обещаю, но, может, что-нибудь мы предпримем на следующую четверть.
   - Спасибо, - сказала Элейн. Она не хотела заранее радоваться, но это была, конечно, великолепная мысль. Она очень часто огорчалась, что не учится ничему новому. Просто топчется на месте. Она не забыла обещания, которое дала самой себе в доме у Эндрю Хейфорда. Она хотела кое-чего добиться в жизни и мечтала начать как можно раньше.
   - Почему бы вам не подготовить выступление для класса к концу четверти? - продолжал Рассел. - Осталась еще парочка недель. Вы могли бы поработать над этим с Беном и Джоном.
   - А я знаю, что подготовить, - сказала Элейн.
   - Я полагаю, что ты могла бы что-нибудь придумать. У тебя такой изобретательный ум. Как насчет "научной фантастики", а?
   "Ух, - подумала Элейн, - это уж слегла ниже пояса!"
   Вслух она сказала:
   - Ладно, я попробую.
   - Вот и хорошо. Вам, наверно, понадобится музыкальный аккомпанемент. Попроси Линду подыграть на рояле.
   - Ну что же, - сказала Элейн без всякого энтузиазма. И подумала: "Этот дяденька слишком скорый для меня, он меня положил на обе лопатки".
   - Ну, всего вам хорошего.
   Элейн уныло покачала головой, глядя ему вслед.
   - Чего ты? - спросил Бен. - Что-то не очень обрадовалась разговору о гимнастическою классе.
   - Я обрадуюсь, когда дойдет до дела.
   - Ты его не знаешь. Если уж он сказал, то обязательно будет.
   - Во всяком случае он навязал мне Линду. Сразу стало неинтересно.
   - Да, а чего это он?
   - Он думает, что нам надо подружиться. Он думает, это пойдет нам на пользу. - Элейн скорчила гримасу. - Почему-то полезные вещи все такие паршивые.
   - Тебе придется, - сказал Джон, который сидел на мате. - Он вроде как тебе велел.
   - Ничего не придется, - сказала Элейн. - Буду делать, если захочу. Я еще не знаю, захочу ли.
   - Мы могли бы сплясать "Агаду", - предложил Джон. - Тогда можно просто поставить пленку и обойтись без Линды.
   Элейн не собиралась сдаваться.
   - Я подумаю, - сказала она. - Я скажу вам позже. А пока - больше дела, меньше слов!
   Она подпрыгнула и сделала сальто. Когда она распрямилась, лицо ее было бело-зеленым, она покачивалась.
   - Что случилось? - спросил Бен, пораженный ей видом. - Ты слишком быстро перевернулась?
   Она схватила его за локоть.
   - Ты знаешь, почему Эндрю заорал тогда на весь класс? Я его тоже увидела. Я увидела отражение в оконном стекле. И вот сейчас - снова. Эти черные - это не трещины. Они увеличиваются. Они растут.
   - Я знаю, - сказал Бен нехотя. Он все старался забыть, что увидел в классе. - Я видел их тоже. Они разрастаются в космических демонов.
   Элейн затрясла головой и сжала виски кулаками.
   - Если б их хоть рассмотреть, как следует. Они сводят меня с ума. Их не можешь толком увидеть, а когда поворачиваешь голову, они удирают. Иногда засекаешь их только краешком глаза. Но они все время здесь!
   - Что-то заставляет их расти, - сказал Бен.
   Они поглядели друг на друга. От тяжелых, дурных предчувствий, которые они гнали от себя порознь, вместе уже нельзя было отделаться. Элейн побелела еще больше. Бен почувствовал, что сердце у него оборвалось.
   Джон в недоумении переводил взгляд с одного на другого.
   - Что с вами такое?
   - Джон. - сказал Бен, - твой брат последнее время ходил к Эндрю?
   - На этой неделе каждый день. - ответил Джон. - Чудно, правда? Трудно было себе представить, что они подружатся.
   - Они не подружились, - сказал Бен мрачно. - Какой был Марио?
   - То есть как?
   - Ну, он вел себя как-нибудь чудно?
   - Он всегда ведет себя чудно, - сказал Джон. - Он не знает, как вести себя нормально.
   - Ну, а все-таки хуже, чем всегда? - нетерпеливо спросила Элейн.
   - Эндрю, например, так уж точно. Сегодня как будто спятил. Мистер Рассел чуть не послал за смирительной рубашкой.
   Джон задумался.
   - Я бы сказал, в последнюю неделю Марио был ужасный, - проговорил он медленно. - Да, если подумать, это была самая плохая неделя изо всех. - Он вчера вечером с отцом схлестнулся. Папа даже хотел ему ремня дать, но за ним теперь не угнаться. Он удрал и явился только в полночь. Я ему открывал - у меня ночное дежурство. А сегодня утром папа ушел на работу в шесть, так что они не встретились, но папа вчера сказал, что ему еще покажет. Он сказал, если и дальше будет так, то просто вышвырнет Марио из дому. Я ему это утром передал, а он ответил: "Ничего у него не получится. Я до того еще убегу". Но при чем тут Эндрю?
   - Джонни, не видишь ли ты что-нибудь странное краем глаза? - прервала его Элейн.
   Джон повертел глазами и скорчил рожу:
   - Да ничего необычного. Что это с вами происходит? Что за чудные вопросы вы задаете?
   Бен и Элейн переглянулись. Элейн сказала безразличным голосом:
   - Так, ничего особенного. Ты не сходишь, не поищешь отца, спроси, долго ли нам еще ждать?
   - Схожу, - сказал Джон без восторга.
   Когда он вышел из спортзала, Бен сказал:
   - Ты что-нибудь понимаешь?
   - Ни шиша, - ответила Элейн. - А что ты думаешь?
   - Эндрю и Марио, должно быть, играют каждый день. И чем больше играют, тем больше ненависти собирается. Она разливается повсюду. А чем больше ненависти, тем больше этим демонам пищи. Вот они и растут. Они становятся все более реальными.
   - Сколько же они могут так расти? - спросила Элейн с волнением.
   - Мне они уже кажутся вполне реальными! - сказал Бен.
   - Что же будет дальше?
   Элейн так нервничала, что сделала сальто, чтоб немного успокоиться.
   - Не знаю. Они нас за что-то преследуют. Они гоняются за нами, потому что мы побывали в игре. Мы им зачем-то нужны.
   - Никто из нас не хотел в эту проклятую игру, - сказала Элейн сердито. - Эндрю засунул нас туда. Ох, и ненавижу я этого парня!
   Легкое колебание пробежало по воздуху. Демоны чуть-чуть подросли. Никто этого не заметил. В дверях появился Джон.
   - Твоему папе надо еще полчаса. - объявил он. - А мне надо идти. Уже почти шесть.
   - Мне тоже пора, - сказал Бен.
   Оба мальчика ушли, а Элейн отправилась искать отца. Он все еще пылесосил зал свободных занятий. Она отправилась в контору поболтать с миссис Филдс, которая как раз заканчивала что-то печатать. Они подружились с тех пор, как Дэвид стал делать уборку. Элейн любила проводить время в конторе. Это было теплое и уютное местечко, где можно было посидеть в холодную погоду. Миссис Филдс поила ее чаем и угощала кусочком домашнего пирога.
   - Моя дочка выходит замуж в субботу, и у меня столько дел! Поможешь мне сложить эти листочки и разложить по конвертам?
   Ее руки бегали по клавишам машинки. Элейн вспомнила, как она первый раз пришла в контору. Как все изменилось за это время! И в общем все образовалось. Она с удивлением поняла, что отец был прав. Если бы он не работал школьным уборщиком, она бы не смогла пользоваться спортзалом вместе с Беном. И Джон в общем-то оказался вовсе не плохим мальчиком. И вот она сидит здесь с человеком, который, она знала, любит ее. Она поняла, что сейчас она куда менее одинока, чем раньше. У нее было по крайней мере три человека, которых она могла бы назвать своими друзьями.
   И вот, когда Элейн обернулась, чтобы взять новую пачку писем, она ощутила с некоторым страхом, как нечто вышло из поля зрения.
   "Вот теперь, когда все так хорошо, - подумала она в тоске, - надо же было этому Эндрю..."
   - И заметь, я совершенно не знаю, куда себя девать, когда все это кончится, - продолжала миссис Филдс говорить о свадьбе. - И вот мой последний цыпленок покидает дом. Он станет такой тихий без нее. Семерых вырастили мы в этом доме - четверых своих и троих приемышей. Теперь мы с Лессом будем перекатываться по нему, как пара горошин!
   Она вскрикнула сердито, вытащила лист из машинки, порвала и вставила чистый.
   - Так мне и надо за болтовню, - сказала она. - Я адресовала письмо доктору и миссис Хейфорд, а надо было написать только миссис Хейфорд. В учительской сегодня говорили: Хейфорды разъехались. Отец Эндрю уехал жить в Сидней.
   - Эндрю Хейфорд? - поразилась Элейн.
   Она не верила своим ушам. Ей всегда казалось, что у такого, как Эндрю, должна быть идеальная семья.
   - Ох, не надо бы мне сплетничать, - продолжала миссис Филдс. - Не говори никому, ладно, Элейн? Это такой ужас - такая прелестная семья. Эндрю, бедненький, выглядел таким печальным последние дни.
   "Бедненький Эндрю", - подумала Элейн.
   Это все представляло его в совсем другом свете. Уж никак не могла бы она раньше назвать его "бедненьким".
   Она почувствовала, что это известие скорее ее обрадовало.
   - Мистер Рассел собирается организовать гимнастический класс в следующей четверти, - сказала она отцу, когда они возвращались домой.
   - Не очень-то рассчитывай, - сказал отец, не отрывая глаз от дороги. - В следующей четверти нас может тут и не быть.
   Все надежды тут же испарились. Она подскочила, схватила его за руку:
   - Что ты хочешь сказать?
   - Тихо ты, - сказал он резко.
   Машина вильнула, и водитель машины на соседней полосе тревожно засигналил.
   "Хорошо бы мы в нее врезались", - подумала Элейн.
   - Что ты хочешь сказать? - повторила она. - Почему мы не будем здесь?
   - Я почти что кончил дом, лапушка. К тому же штатный уборщик возвращается на работу на следующей неделе, так что во мне больше нет нужды. Я думал, поедем с тобой на север. В Дарвине можно легко найти работу.
   - Дарвин! Так это же за тысячи миль отсюда! Я не хочу ехать в Дарвин!
   Для нее это была ужасная новость.
   - Ну вот опять это со мной случилось! - злилась она сама на себя. - Я не должна была. Я даже не заметила как. Я опять пустила корни. Я завела друзей. Я забыла, что мы нигде не остаемся навсегда.
   Машина подъехала к дому. Элейн выскочила и сильно хлопнула дверью. Она вбежала в дом и огляделась. Как она могла не заметить произошедшей здесь перемены? Отделка кухни была закончена. Сосновые скамьи и кухонные буфеты с голубыми дверями, бледно отсвечивающие пробковые квадраты на полу, все это нагло таращилось на нее. Снаружи, там, где раньше хлюпало болото, сейчас была уложена аккуратная кирпичная дорожка под крытой аллеей из ползучих роз. Сырости не было. Дом становился прехорошеньким. Казалось, он теперь вполне стоит своих ста тысяч долларов. Он дразнил ее: "Эх ты, бедная дурочка, опять ты влипла!"
   Дэвид вошел в дом следом. Он тоже оглядывался, но только с удовлетворением и гордостью.
   - Я хочу здесь жить, - сказала Элейн, - Почему он не может быть нашим домом?
   Дэвиду показалось, что этот пустой вопрос даже не стоит ответа. Он пожал плечами и пошел ставить чайник. Тут совершенно нечего было обсуждать.
   "Я умираю, - подумала Элейн. - А ему все равно. Но на этот раз я не сдамся. Хватит мной помыкать. Сыта по горло!"
   - Папа, - начала она, стараясь говорить спокойно, - я в самом деле считаю, что мы должны остаться. Мне нужно позаниматься гимнастикой с инструктором. Мистер Рассел думает, что у меня есть способности. И я бы занялась балетом. Мне нравится эта школа. Я завела друзей. Я умру, если мы уедем.
   Дэвид заваривал чай. Он протянул ей кружку.
   - Эли, - сказал он, - будь же разумной. Мне надо искать работу. Если я не буду работать, нам нечего будет есть. Здесь работа кончилась. Нам надо куда-то двигаться. Мы не можем здесь оставаться. Парень, которому принадлежит этот дом, сам хочет в нем жить. И мне охота немного солнышка. Холодище здесь просто меня убивает. Тебе понравится попутешествовать. Ты же это любишь!