Неонилла Самухина
АФГАНСКИЙ КАРАКУЛЬ
Евгений был счастлив и измотан одновременно. Свадебная кутерьма совершенно закружила его – в один месяц он выдавал замуж свою дочь и женился сам.
Его невеста, Анна, была младше его на тринадцать лет, ей было двадцать шесть, и ей еще не наскучили шумные вечеринки, светские тусовки и прочее компанейское времяпрепровождение.
На одной из таких вечеринок на Голубой даче, куда три месяца назад его пригласила Катерина, супруга Гарика – его друга с афганских времен, Евгений и познакомился с Анной. Катерина, директриса одной из престижных гимназий в городе, тогда отмечала свое тридцатипятилетие.
На юбилей собралось не менее сотни гостей, из которых сослуживцы гимназии и близкие друзья составляли меньшинство, остальные же были известные в городе люди, дети которых учились в гимназии Катерины. Она всегда умела держать нос по ветру, поэтому гимназия ее процветала.
Анна после окончания педагогического университета уже два года работала в гимназии психологом, и, несмотря на разницу в возрасте, очень сдружилась с Катериной, которая с самого начала взяла ее под свое крыло. И надо сказать, что за это время Катерина ни разу об этом не пожалела.
Когда Евгений пришел на юбилей без пары – после развода он не имел постоянной спутницы – Катерина тут же поручила Анне одинокого фронтового друга ее мужа. И не без тайного умысла, ведь Анне шел уже двадцать седьмой год, и ей давно было пора обзавестись семьей. Евгений же был завидной партией – имел процветающий бизнес, и ни внешностью, ни здоровьем, не смотря на давнее ранение, не был обижен.
На этой вечеринке все и завертелось.
Сначала Евгений и Анна танцевали до умопомрачения и пьянели, причем не только от выпитого за здоровье юбилярши, но и от близости друг друга. Потом, уже под утро, не спеша шли пешком с Крестовского острова через Петроградскую сторону к Невскому проспекту, где жил Евгений.
Его водитель неслышно вел машину в метрах пяти позади них – Евгений не стал отпускать его, не зная, примет ли Анна приглашение выпить чашечку утреннего кофе у него или попросит отвезти себя домой. Он оставлял выбор за девушкой и не хотел на нее давить.
Она приняла его приглашение без лишних слов и жеманства.
Из постели они не вылезали три дня…
Евгений сам позвонил Катерине и попросил оформить Анне несколько дней отгула по состоянию здоровья.
– А что у нее случилось со здоровьем? – рассмеялась Катерина, моментально сообразившая в чем дело.
Взглянув на лежащую рядом на животе и призывно посматривающую на него Анну, он деликатно пояснил:
– Она несколько возбуждена…
Анна возмущенно ущипнула его, но он не смущаясь, чмокнул ее в оголенную ягодицу и добавил:
– Ты же не хочешь, Кать, чтобы твои ученики ходили в приподнятом настроении после встречи с ней…
– Не хочу, – опять рассмеялась Катерина. – Так что, давайте, успокойте там друг друга…
Евгений хмыкнул и, поблагодарив за такое напутствие, положил трубку.
– Благословение получено, так что ты моя на несколько дней! – улыбаясь, сказал он Анне.
Та нарочито насупилась:
– Всего лишь на несколько?..
– А на сколько бы ты хотела? – поинтересовался Евгений, уже без улыбки глядя на нее.
– Ну… минимум… на всю жизнь, – ответила Анна, дерзко взглянув ему в глаза.
– Так тому и быть! – коротко ответил Евгений и, чуть помедлив, принялся целовать Анну.
Она, барахтаясь, высвободилась из его объятий, и, приподнявшись на локте, потрясенно спросила:
– Ты что, серьезно?
– А что? Ты уже передумала? – спросил он, переворачиваясь на спину и закидывая руки за голову.
– Но мы же друг друга совсем не знаем… – растерянно протянула Анна.
– А пока вместе не поживем, так и не узнаем… – усмехнулся Евгений. – Если бы люди хорошо узнавали друг друга перед свадьбой, то вряд ли бы они вообще женились…
– Жениться? Ты хочешь на мне жениться? – недоверчиво уточнила она.
– Только в случае, если ты хочешь выйти за меня замуж…
Помолчав несколько секунд, Анна серьезно кивнула:
– Я не против…
– Вот и хорошо, значит, через три месяца сыграем свадьбу, – заключил Евгений.
– Почему именно через три месяца? – с любопытством спросила Анна.
– Потому что на следующей неделе я уезжаю за границу и вернусь только через два с половиной месяца… – улыбаясь, ответил Евгений и шутливо нажал пальцем на кончик ее носа.
– Понятно, – кивнула она и, куснув его палец, легла рядом, прижавшись к Евгению теплым боком.
Через несколько дней после этого странного разговора, перед самым отъездом Евгения, уже больше ничего не обсуждая, они отправились во Дворец бракосочетаний на Фурштатской улице подавать заявление.
Гарик просто обалдел, когда Евгений попросил их с Катериной быть на свадьбе свидетелями.
– Женька, ты чего? Год назад разхомутался и опять?.. – воскликнул он.
– Перестань ты, Гарик! – перебила его Катерина. – Мужчина не должен жить один, тем более такой, как наш Женя.
– А что в нем такого особенного? – ревниво сощурился Гарик.
Насмешливо глянув на мужа, Катерина показала ему язык, а потом сказала Евгению:
– Конечно, Женя, мы будем у тебя свидетелями, с большой радостью… А в Ане ты не сомневайся – она хорошая девочка и будет тебе отличной женой.
Два с половиной месяца пролетели мгновенно.
Вернувшись из-за границы нагруженный подарками, Евгений завез их домой, и сразу же помчался в гимназию к Анне, по которой очень соскучился.
Она ему тоже обрадовалась, а он, привезя ее к себе, едва дождался пока она выйдет из душа, и тут же накинулся на нее, изголодавшись за время разлуки.
Вечером они решили съездить в ресторан, чтобы отметить возвращение Евгения и заодно поужинать, потому что дома у него после командировки было хоть шаром покати, а желания заниматься хозяйством в первый день их встречи не было никакого.
Они уже стояли в дверях, когда раздался телефонный звонок – звонила дочь Евгения, Ольга.
– Папусечка, ты уже вернулся! Я звоню тебе, чтобы сообщить, что выхожу замуж!
– Когда? – Евгений потрясенно опустился на стул. – Ты же еще маленькая! Зачем тебе так рано выходить замуж?
– Шестого августа. Мне уже восемнадцать лет и я его люблю, – по очереди ответила дочь.
– Ты что, беременна? – продолжал он допытываться, пытаясь понять причину столь раннего брака…
– Папа!.. – укоризненно воскликнула Ольга. – Ну почему обязательно беременна? Я его просто люблю, и мы хотим пожениться.
– Ясно… – сказал Евгений, стараясь собраться с мыслями. – Ну и что ты хочешь в подарок?
– Шубу, папочка, из лисы! – выпалила Ольга.
– Хорошо, я подумаю и позвоню маме, – ответил Евгений и, попрощавшись, положил трубку.
Посмотрев на Анну, замершую в дверях в ожидании, он растерянно произнес, вставая:
– Моя дочь выходит замуж… И тоже в августе.
Анна улыбнулась:
– Ты, конечно, не ожидал, что твоя дочь уже выросла? Известная история для многих родителей… Не переживай – это жизнь, и ее не остановишь… Так что, может быть, ты скоро станешь дедом и будешь растить внуков…
– Внучку… – сказал Евгений, закрывая ключом входную дверь.
– Почему именно внучку? – удивленно посмотрела на него Анна.
– Хочу внучку, – коротко объяснил Евгений.
– Я бы тоже хотела девочку, сыновей нынче рожать опасно… – тихо сказала Анна, невольно взглянув на изломанный рубец на шее Евгения.
Они ужинали в ресторане «Адамант», отмечая свою встречу шампанским и необычайно вкусными пирожными. Евгений любил сладкое, и не стеснялся этого только перед Анной, которая тоже была страшной сладкоежкой, так что и в этом они оказались очень близки.
В разгар их пиршества Евгений увидел знакомое лицо: в ресторан вошел хозяин известной в городе меховой фирмы «Хелена», Алексей Буйнов, с которым они были давно знакомы.
Обрадовавшись неожиданной встрече, Евгений извинился перед Анной и направился навстречу Буйнову:
– Леша! Как кстати мы встретились! Мне очень нужен твой совет!
– Конечно, чем могу помочь? – спросил Буйнов, пожимая ему руку и снимая пальто.
– Дочь просит в подарок шубу, – ответил Евгений. – Она у меня замуж выходит, представляешь!
– Поздравляю! Так какие проблемы? У нас большой выбор шуб. Более того, завтра вечером у меня в салоне как раз намечаются очередные «меховые посиделки» с показом новой коллекции из каракуля. Я тебя с дамами приглашаю! – сказал Буйнов, и, бросив через плечо Евгения взгляд на сидящую за столиком Анну, слегка поклонился ей, здороваясь.
Поблагодарив его за приглашение, Евгений вернулся к Анне.
– Кто это? – шепотом спросила Анна, провожая взглядом его собеседника.
– Алексей Ильич Буйнов, известный в городе меховщик, – ответил Евгений. – Кстати, он приглашает нас завтра к себе в салон на «меховые посиделки». Говорит, будет демонстрировать новую коллекцию из каракуля.
– Каракуль… – поморщилась Анна. – Старушечий мех, его носят только пожилые женщины.
– Знаешь, я ничего в этом не понимаю, но, думаю, нам стоит принять приглашение – нужно присмотреть свадебный подарок для моей дочери – она просила шубу из лисы.
«Ничего себе запросы у его доченьки!..» – оторопела Анна.
Евгений, увидев ее изменившееся лицо, предложил:
– А, может быть, съездим все вместе завтра и выберем вам обоим что-нибудь по вкусу? Заодно познакомишься с Олей.
– Надеюсь, она будет без своей мамы? – настороженно спросила Анна.
– Без… Но даже если бы и с мамой была, тебе нечего было бы опасаться, – сказал Евгений. – Моя бывшая жена – очень хороший человек.
– Что же ты тогда с ней развелся? – поинтересовалась Анна, бросив на Евгения полуревнивый-полуобиженный взгляд.
– Есть причина, но мы с тобой ее не будем обсуждать, хорошо? – твердо сказал Евгений. – А с Олей тебе нужно познакомиться, потому как вам, так или иначе, придется общаться.
– Конечно, дорогой, – согласилась Анна, уже пожалев, что повела себя, как ревнивая школьница. – Я не против.
На следующий день они поехали на знаменитые «меховые посиделки», периодически устраиваемые хозяином «Хелены» для своих клиентов.
По пути они забрали из дома Ольгу, которая всю поездку промолчала, украдкой разглядывая Анну. Но Евгений зря волновался: Ольга и Анна, приехав в салон, начали довольно дружелюбно переговариваться, обсуждая модели, которые демонстрировали на подиуме длинноногие девушки из модельного агентства.
Даже Евгению понравились элегантные шубы из светло-коричневого и палевого каракуля. Юные стройные манекенщицы в них были похожи на северных королев.
– И совсем не старушечьи шубы, – шепотом заметил он на ухо Анне, – а очень даже симпатичные, вон посмотри! Может быть, тебе такую купим?
– Думаешь? – Анна заинтересованно окинула взглядом выбранную им шубу.
– Модель «Венера», – прокомментировала ведущая показа. – Шуба из афганского каракуля, цвета «шампань», с богатым воротником из окрашенного песца. Желающие могут примерить все модели после окончания показа.
Услышав слова «афганский каракуль», Евгений почувствовал, как у него внутри что-то дернулось. До сих пор он не мог спокойно слышать название этой страны…
Посмотрев уже совсем другим взглядом на шубу, которая вдруг приобрела для него некий зловещий ореол, Евгений незаметно отошел в сторону от оживленно обсуждавших модели женщин.
В этот момент его окликнул Буйнов, и, взяв под руку, повел к себе в кабинет.
– Проходи, Евгений… Пока там твои дамы смотрят и примеряют наши изделия, мы с тобой сможем спокойно покурить и выпить коньячку, – предложил он.
– Я за рулем, – отказался Евгений. – А вот покурить – это с удовольствием.
– Не волнуйся, я тебе немного налью…
– Ну, давай, – согласился Евгений, и уже было собрался сесть в предложенное кресло, как вдруг его взгляд наткнулся на висящую на противоположной стене большую фотографию, на которой Буйнов был снят в обнимку с седовласым смуглым мужчиной на фоне каких-то ярких иностранных выставочных стендов.
– Это ты с кем? – спросил Евгений, подходя к стене с фотографией.
– Где? А-а, это я в Копенгагене на пушном аукционе с одним из афганских поставщиков, Шамимом Сабзоем. Как раз из его каракуля мы и сшили нынешнюю коллекцию. Я очень ею доволен.
Ощущая смутное беспокойство, Евгений пристально вглядывался в фотографию. Что-то в лице стоящего рядом с Алексеем мужчины было ему очень знакомо.
«Может быть, мы где-то с ним сталкивались по делам? Эти глаза…» – думал он. И тут память вдруг выдала ответ – эти глаза были не из мира бизнеса, а совсем из другого мира – мира войны…
Уже предчувствуя ответ Алексея, Евгений спросил его:
– У твоего поставщика какие-то проблемы с ногами?
– Откуда ты знаешь? – удивился Буйнов. – Да, он ходит медленно и с тростью, наверное, у него, действительно, какое-то заболевание ног…
Удовлетворенно кивнув, Евгений сказал:
– У него их просто нет… – и взяв из рук Алексея рюмку с коньяком, выпил ее залпом и опустился в кресло.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Буйнов, непонимающе глядя на Евгения.
– Что у твоего поставщика нет ног, – ответил Евгений.
– Откуда ты знаешь? – опешил Буйнов. – На фотографии этого же не видно…
– Видишь ли, Леша, мы с ним уже встречались…
– Когда, где? – Буйнов потрясенно воззрился на Евгения.
– В Афганистане, в 1984 году…
Апрель восемьдесят четвертого был холодным по погоде, но жарким по боям. Шла 7-я Панджшерская операция.
В одном из ущелий, отходящих ветками от Панджшерского ущелья, попал в духовскую засаду один из советских батальонов. На беду уже третий день шел противный мокрый снег, не дающий авиации возможности прийти на выручку ребятам. Тогда был отдан приказ выдвигаться колонной без сопровождения, и идти по ущелью в сторону Анавы и дальше, на Руху, где кипели бои.
Свернув направо с трассы Кабул–Термез у городка Джабаль, колонна двинулась по Панджшерскому ущелью к Анаве.
Слева от дороги, идущей по дну ущелья, почти отвесно вздымались горы, а справа протекала речка Панджшер, за которой тоже высились горы, проглядывающие черной массой сквозь летящие хлопья мокрого снега.
Благополучно и без помех миновав кишлак Гульбахар, означающий в переводе «Весенний сад», хотя никаких садов здесь не было и в помине, колонна спешно двинулась дальше по ущелью. До места оставалось километров двадцать.
Евгений, сидящий на броне БТРа, идущего в колонне третьим, сжимая автомат, настороженно вглядывался в снежную круговерть.
Вдруг впереди неожиданно раздался сильный взрыв.
Водитель БТРа, резко затормозив, остановил машину. Евгений и сидящие рядом бойцы ссыпались с брони, и, укрываясь в боевой готовности за бортом машины, пытались понять, что происходит, напряженно ожидая, что сейчас сверху, как это не раз бывало, последует шквальный огонь. Но было тихо.
Евгений короткими перебежками, укрываясь за бортами передних машин, побежал в начало колонны.
БМР – боевая машина разминирования, идущая впереди колонны, зацепила мину. Саперов взрывной волной снесло с машины и раскидало по разные стороны дороги. Минный трал, прикрепленный к БМР спереди, был искорежен взрывом.
Оглушенные бойцы поднимались с земли и перебегали под укрытие брони БМР.
– Мины, товарищ старший лейтенант, – увидев Евгения, сказал сапер Кириллов, отряхивая бушлат от мерзлой земли и снега. – Духи оставили минный заслон. Самих-то их вроде не видно. Сейчас пойдем, посмотрим. Черт, руки замерзли! Вася, давай, за мной!
Рыжий Вася Степанов, утирая кровь из носа, разбитого во время падения с машины, взял второй щуп и пошел чуть позади и сбоку от Кириллова, осторожно протыкая землю на дороге.
Евгений, наблюдая за ними, время от времени настороженно окидывал взглядом нависавшие слева горы.
Было подозрительно тихо, лишь далекая канонада боя со стороны Анавы доносилась сюда слабым эхом.
– Есть! – раздался голос Кириллова.
Отложив в сторону щуп, он присел и начал разгребать землю, под которой притаилась мина.
Неожиданно Кириллов повалился набок, а через долю секунды сверху донесся приглушенный одиночный выстрел. Евгений вздернул автомат и послал очередь вверх, но оттуда не последовало никакого ответа. Опять наступила тишина, но теперь она стала звенящей от напряженного ожидания нового выстрела.
Вася, бросив щуп, рванулся к Кириллову, и, схватив его за отвороты бушлата, быстро потащил в сторону БМР.
– Жив? – спросил Евгений, заглядывая в лицо Кириллову, но из-под полуприкрытых век на него смотрели невидящие глаза.
«О, Господи!» – мысленно простонал Евгений. Сколько уже таких мертвых взглядов ему пришлось перевидать за эти несколько месяцев…
На бушлате Кириллова набухало кровавое пятно. Бережно опустив погибшего сапера на землю, Евгений, сжав зубы, тщательно обтер о снег обагренные его кровью руки и закрыл ему глаза.
Вася сидел рядом и, покачиваясь, беззвучно плакал, глядя на убитого товарища.
– Что тут у нас? – спросил появившийся капитан Скворцов, или просто Гарик, как его между собой называли «деды».
– Впереди – мины, сверху – снайперы, – коротко изложил обстановку Евгений. – Вот, Кириллов погиб.
– Если снайперы засели, то не дадут разминировать, нужно их выкурить оттуда. Пойду, доложу командиру, – вздохнув, сказал Скворцов, поворачивая назад.
Вдруг с противным визгом пролетев над ухом Скворцова, по борту БМР цокнула пуля, и, отскочив от металла, впилась в землю, заставив всех инстинктивно прижаться к боку машины.
– Вот суки, мать их! – выругался Гарик и побежал в сторону машины заместителя по вооружению полка, майора Свиридова.
Через несколько минут Евгений и Скворцов получили приказ с двумя неполными взводами подняться в горы, и, обойдя с тыла душманских снайперов, уничтожить их.
Как они туда лезли, Евгений, плохо переносящий высоту, до сих пор вспоминает с содроганием. Снег залеплял глаза, ноги соскальзывали с мокрых скальных выступов, но они упорно продвигались вверх.
На вершине их встретил ледяной ветер. Теперь нужно было проползти метров триста, чтобы обойти снайперов с тыла и ударить им в спину, пока они их не обнаружили.
Снайперов оказалось всего четверо, видимо у духов не было сил на серьезное нападение, они оставили эту четверку, чтобы задержать проход колонны, спешащей на выручку батальону, попавшему в засаду.
Бой наверху был коротким. Закидав снайперов гранатами, Евгений дал своим бойцам приказ проверить выполнение задания, и сам пополз к ближайшему стрелку, решив лично убедиться в его смерти.
Осторожно заглянув за край воронки, Евгений увидел, что снайпер лежит, уткнувшись лицом в землю, а вместо ног у него из-под халата расползается какое-то кровавое месиво. Рядом валялась винтовка с оптическим прицелом.
Спрыгнув в воронку, Евгений ногой отпихнул винтовку в сторону, а затем перевернул тело, ожидая увидеть характерный неподвижный взгляд мертвых глаз.
Но на него смотрели совершенно живые и полные боли глаза. Из закушенной губы душмана сползала струйка крови, а его пальцы судорожно скребли землю.
Рука Евгения дернулась на автомате. Перед ним лежал поверженный, но еще живой враг.
Евгений быстро обыскал его, и, вытащив у него из-за пояса нож и «Глок» – австрийский 9-миллиметровый, 17-зарядный пистолет, отбросил их в сторону.
Потом, наклонившись, Евгений поднял снайперскую винтовку, и, глядя в глаза царапавшему землю душману, со всей силы саданул ею об камень. Приклад разлетелся на куски, а оставшийся в руках ствол Евгений, размахнувшись, швырнул в ущелье, запоздало подумав, что не дай Бог он кому-нибудь упадет на голову из своих.
Все это время Евгений не отрывал взгляда от глаз душмана. Он вдруг понял, что не будет его добивать, тот все равно был обречен и вряд ли кому-нибудь еще причинит вред. Пусть смерть сама его заберет…
Подобрав оружие, Евгений выбрался из воронки и в последний раз оглянулся на душмана. Тот смотрел на него напряженным непонимающим взглядом… Весь путь вниз Евгений видел перед собой этот взгляд, но ни на миг не усомнился в правильности своего решения.
После разминирования дороги, колонна спешно двинулась дальше.
А на подходе к Анаве Евгения ранили. Самой боли он не почувствовал, только физически ощутил, как что-то полоснуло ему сзади по шее, и упал, теряя сознание, на сидевшего рядом Гарика.
Очнулся Евгений в Ташкенте, куда его доставили из Центрального госпиталя Кабула, оценив тяжесть ранения – у него были задеты позвонки, и врачи не знали, встанет ли он вообще когда-нибудь на ноги.
В Ташкенте, где его нашел Орден Красной Звезды, к которому его представили за участие в той операции, он провел шесть месяцев. Потом его перевели в Питер, в окружной 442-й госпиталь на Суворовском проспекте. Не даром говорят: родные стены помогают – при поддержке питерских врачей и заботе родителей, плачущих от счастья, что их сын вернулся живым, он быстро пошел на поправку. И сейчас, спустя много лет, о ранении ему напоминал лишь корявый шрам на шее и боль в спине при изменении погоды.
– Значит, и он выжил… – задумчиво сказал Евгений, глядя на фотографию своего бывшего врага. – Наверное, французские врачи подсуетились, у них там были такие антибиотики, что мертвого на ноги поднимали! Нашим тогда такие лекарства и не снились… Видимо они и спасли недобитка. Да… А теперь он нам шкурки поставляет… Меховой привет из Афганистана. Вот жизнь!.. – Евгений покачал головой.
Буйнов посмотрел на Евгения и молча подлил в рюмки еще коньяка.
– Женечка, посмотри, как мне хорошо! – воскликнула Анна, вбегая в кабинет, и закружилась, демонстрируя ему роскошную каракулевую шубу, идеально сидящую на ней.
Евгений отрешенно посмотрел на шубу, потом провел рукой по ее нежным светло-коричневым завиткам, и, кивнув, перевел взгляд на Алексея.
– Пятьдесят процентов скидки… – тихо предложил тот и пояснил: – Мастерам за работу заплатить, – потом, бросив взгляд на фотографию, заметил: – А он ведь свое уже дважды получил: от меня – за партию меха, и от тебя тоже бонус… жизнь, которую ты ему оставил. А это, знаешь ли, самый крутой бонус, какой могут дать только Бог и родители. И, как выяснилось, еще и человек, который решает жить тебе или нет… Давай, Евгений, выпьем… За Жизнь!
Санкт-Петербург,
15 марта 2000 года
© 2007, Институт соитологии
Его невеста, Анна, была младше его на тринадцать лет, ей было двадцать шесть, и ей еще не наскучили шумные вечеринки, светские тусовки и прочее компанейское времяпрепровождение.
На одной из таких вечеринок на Голубой даче, куда три месяца назад его пригласила Катерина, супруга Гарика – его друга с афганских времен, Евгений и познакомился с Анной. Катерина, директриса одной из престижных гимназий в городе, тогда отмечала свое тридцатипятилетие.
На юбилей собралось не менее сотни гостей, из которых сослуживцы гимназии и близкие друзья составляли меньшинство, остальные же были известные в городе люди, дети которых учились в гимназии Катерины. Она всегда умела держать нос по ветру, поэтому гимназия ее процветала.
Анна после окончания педагогического университета уже два года работала в гимназии психологом, и, несмотря на разницу в возрасте, очень сдружилась с Катериной, которая с самого начала взяла ее под свое крыло. И надо сказать, что за это время Катерина ни разу об этом не пожалела.
Когда Евгений пришел на юбилей без пары – после развода он не имел постоянной спутницы – Катерина тут же поручила Анне одинокого фронтового друга ее мужа. И не без тайного умысла, ведь Анне шел уже двадцать седьмой год, и ей давно было пора обзавестись семьей. Евгений же был завидной партией – имел процветающий бизнес, и ни внешностью, ни здоровьем, не смотря на давнее ранение, не был обижен.
На этой вечеринке все и завертелось.
Сначала Евгений и Анна танцевали до умопомрачения и пьянели, причем не только от выпитого за здоровье юбилярши, но и от близости друг друга. Потом, уже под утро, не спеша шли пешком с Крестовского острова через Петроградскую сторону к Невскому проспекту, где жил Евгений.
Его водитель неслышно вел машину в метрах пяти позади них – Евгений не стал отпускать его, не зная, примет ли Анна приглашение выпить чашечку утреннего кофе у него или попросит отвезти себя домой. Он оставлял выбор за девушкой и не хотел на нее давить.
Она приняла его приглашение без лишних слов и жеманства.
Из постели они не вылезали три дня…
Евгений сам позвонил Катерине и попросил оформить Анне несколько дней отгула по состоянию здоровья.
– А что у нее случилось со здоровьем? – рассмеялась Катерина, моментально сообразившая в чем дело.
Взглянув на лежащую рядом на животе и призывно посматривающую на него Анну, он деликатно пояснил:
– Она несколько возбуждена…
Анна возмущенно ущипнула его, но он не смущаясь, чмокнул ее в оголенную ягодицу и добавил:
– Ты же не хочешь, Кать, чтобы твои ученики ходили в приподнятом настроении после встречи с ней…
– Не хочу, – опять рассмеялась Катерина. – Так что, давайте, успокойте там друг друга…
Евгений хмыкнул и, поблагодарив за такое напутствие, положил трубку.
– Благословение получено, так что ты моя на несколько дней! – улыбаясь, сказал он Анне.
Та нарочито насупилась:
– Всего лишь на несколько?..
– А на сколько бы ты хотела? – поинтересовался Евгений, уже без улыбки глядя на нее.
– Ну… минимум… на всю жизнь, – ответила Анна, дерзко взглянув ему в глаза.
– Так тому и быть! – коротко ответил Евгений и, чуть помедлив, принялся целовать Анну.
Она, барахтаясь, высвободилась из его объятий, и, приподнявшись на локте, потрясенно спросила:
– Ты что, серьезно?
– А что? Ты уже передумала? – спросил он, переворачиваясь на спину и закидывая руки за голову.
– Но мы же друг друга совсем не знаем… – растерянно протянула Анна.
– А пока вместе не поживем, так и не узнаем… – усмехнулся Евгений. – Если бы люди хорошо узнавали друг друга перед свадьбой, то вряд ли бы они вообще женились…
– Жениться? Ты хочешь на мне жениться? – недоверчиво уточнила она.
– Только в случае, если ты хочешь выйти за меня замуж…
Помолчав несколько секунд, Анна серьезно кивнула:
– Я не против…
– Вот и хорошо, значит, через три месяца сыграем свадьбу, – заключил Евгений.
– Почему именно через три месяца? – с любопытством спросила Анна.
– Потому что на следующей неделе я уезжаю за границу и вернусь только через два с половиной месяца… – улыбаясь, ответил Евгений и шутливо нажал пальцем на кончик ее носа.
– Понятно, – кивнула она и, куснув его палец, легла рядом, прижавшись к Евгению теплым боком.
Через несколько дней после этого странного разговора, перед самым отъездом Евгения, уже больше ничего не обсуждая, они отправились во Дворец бракосочетаний на Фурштатской улице подавать заявление.
Гарик просто обалдел, когда Евгений попросил их с Катериной быть на свадьбе свидетелями.
– Женька, ты чего? Год назад разхомутался и опять?.. – воскликнул он.
– Перестань ты, Гарик! – перебила его Катерина. – Мужчина не должен жить один, тем более такой, как наш Женя.
– А что в нем такого особенного? – ревниво сощурился Гарик.
Насмешливо глянув на мужа, Катерина показала ему язык, а потом сказала Евгению:
– Конечно, Женя, мы будем у тебя свидетелями, с большой радостью… А в Ане ты не сомневайся – она хорошая девочка и будет тебе отличной женой.
Два с половиной месяца пролетели мгновенно.
Вернувшись из-за границы нагруженный подарками, Евгений завез их домой, и сразу же помчался в гимназию к Анне, по которой очень соскучился.
Она ему тоже обрадовалась, а он, привезя ее к себе, едва дождался пока она выйдет из душа, и тут же накинулся на нее, изголодавшись за время разлуки.
Вечером они решили съездить в ресторан, чтобы отметить возвращение Евгения и заодно поужинать, потому что дома у него после командировки было хоть шаром покати, а желания заниматься хозяйством в первый день их встречи не было никакого.
Они уже стояли в дверях, когда раздался телефонный звонок – звонила дочь Евгения, Ольга.
– Папусечка, ты уже вернулся! Я звоню тебе, чтобы сообщить, что выхожу замуж!
– Когда? – Евгений потрясенно опустился на стул. – Ты же еще маленькая! Зачем тебе так рано выходить замуж?
– Шестого августа. Мне уже восемнадцать лет и я его люблю, – по очереди ответила дочь.
– Ты что, беременна? – продолжал он допытываться, пытаясь понять причину столь раннего брака…
– Папа!.. – укоризненно воскликнула Ольга. – Ну почему обязательно беременна? Я его просто люблю, и мы хотим пожениться.
– Ясно… – сказал Евгений, стараясь собраться с мыслями. – Ну и что ты хочешь в подарок?
– Шубу, папочка, из лисы! – выпалила Ольга.
– Хорошо, я подумаю и позвоню маме, – ответил Евгений и, попрощавшись, положил трубку.
Посмотрев на Анну, замершую в дверях в ожидании, он растерянно произнес, вставая:
– Моя дочь выходит замуж… И тоже в августе.
Анна улыбнулась:
– Ты, конечно, не ожидал, что твоя дочь уже выросла? Известная история для многих родителей… Не переживай – это жизнь, и ее не остановишь… Так что, может быть, ты скоро станешь дедом и будешь растить внуков…
– Внучку… – сказал Евгений, закрывая ключом входную дверь.
– Почему именно внучку? – удивленно посмотрела на него Анна.
– Хочу внучку, – коротко объяснил Евгений.
– Я бы тоже хотела девочку, сыновей нынче рожать опасно… – тихо сказала Анна, невольно взглянув на изломанный рубец на шее Евгения.
Они ужинали в ресторане «Адамант», отмечая свою встречу шампанским и необычайно вкусными пирожными. Евгений любил сладкое, и не стеснялся этого только перед Анной, которая тоже была страшной сладкоежкой, так что и в этом они оказались очень близки.
В разгар их пиршества Евгений увидел знакомое лицо: в ресторан вошел хозяин известной в городе меховой фирмы «Хелена», Алексей Буйнов, с которым они были давно знакомы.
Обрадовавшись неожиданной встрече, Евгений извинился перед Анной и направился навстречу Буйнову:
– Леша! Как кстати мы встретились! Мне очень нужен твой совет!
– Конечно, чем могу помочь? – спросил Буйнов, пожимая ему руку и снимая пальто.
– Дочь просит в подарок шубу, – ответил Евгений. – Она у меня замуж выходит, представляешь!
– Поздравляю! Так какие проблемы? У нас большой выбор шуб. Более того, завтра вечером у меня в салоне как раз намечаются очередные «меховые посиделки» с показом новой коллекции из каракуля. Я тебя с дамами приглашаю! – сказал Буйнов, и, бросив через плечо Евгения взгляд на сидящую за столиком Анну, слегка поклонился ей, здороваясь.
Поблагодарив его за приглашение, Евгений вернулся к Анне.
– Кто это? – шепотом спросила Анна, провожая взглядом его собеседника.
– Алексей Ильич Буйнов, известный в городе меховщик, – ответил Евгений. – Кстати, он приглашает нас завтра к себе в салон на «меховые посиделки». Говорит, будет демонстрировать новую коллекцию из каракуля.
– Каракуль… – поморщилась Анна. – Старушечий мех, его носят только пожилые женщины.
– Знаешь, я ничего в этом не понимаю, но, думаю, нам стоит принять приглашение – нужно присмотреть свадебный подарок для моей дочери – она просила шубу из лисы.
«Ничего себе запросы у его доченьки!..» – оторопела Анна.
Евгений, увидев ее изменившееся лицо, предложил:
– А, может быть, съездим все вместе завтра и выберем вам обоим что-нибудь по вкусу? Заодно познакомишься с Олей.
– Надеюсь, она будет без своей мамы? – настороженно спросила Анна.
– Без… Но даже если бы и с мамой была, тебе нечего было бы опасаться, – сказал Евгений. – Моя бывшая жена – очень хороший человек.
– Что же ты тогда с ней развелся? – поинтересовалась Анна, бросив на Евгения полуревнивый-полуобиженный взгляд.
– Есть причина, но мы с тобой ее не будем обсуждать, хорошо? – твердо сказал Евгений. – А с Олей тебе нужно познакомиться, потому как вам, так или иначе, придется общаться.
– Конечно, дорогой, – согласилась Анна, уже пожалев, что повела себя, как ревнивая школьница. – Я не против.
На следующий день они поехали на знаменитые «меховые посиделки», периодически устраиваемые хозяином «Хелены» для своих клиентов.
По пути они забрали из дома Ольгу, которая всю поездку промолчала, украдкой разглядывая Анну. Но Евгений зря волновался: Ольга и Анна, приехав в салон, начали довольно дружелюбно переговариваться, обсуждая модели, которые демонстрировали на подиуме длинноногие девушки из модельного агентства.
Даже Евгению понравились элегантные шубы из светло-коричневого и палевого каракуля. Юные стройные манекенщицы в них были похожи на северных королев.
– И совсем не старушечьи шубы, – шепотом заметил он на ухо Анне, – а очень даже симпатичные, вон посмотри! Может быть, тебе такую купим?
– Думаешь? – Анна заинтересованно окинула взглядом выбранную им шубу.
– Модель «Венера», – прокомментировала ведущая показа. – Шуба из афганского каракуля, цвета «шампань», с богатым воротником из окрашенного песца. Желающие могут примерить все модели после окончания показа.
Услышав слова «афганский каракуль», Евгений почувствовал, как у него внутри что-то дернулось. До сих пор он не мог спокойно слышать название этой страны…
Посмотрев уже совсем другим взглядом на шубу, которая вдруг приобрела для него некий зловещий ореол, Евгений незаметно отошел в сторону от оживленно обсуждавших модели женщин.
В этот момент его окликнул Буйнов, и, взяв под руку, повел к себе в кабинет.
– Проходи, Евгений… Пока там твои дамы смотрят и примеряют наши изделия, мы с тобой сможем спокойно покурить и выпить коньячку, – предложил он.
– Я за рулем, – отказался Евгений. – А вот покурить – это с удовольствием.
– Не волнуйся, я тебе немного налью…
– Ну, давай, – согласился Евгений, и уже было собрался сесть в предложенное кресло, как вдруг его взгляд наткнулся на висящую на противоположной стене большую фотографию, на которой Буйнов был снят в обнимку с седовласым смуглым мужчиной на фоне каких-то ярких иностранных выставочных стендов.
– Это ты с кем? – спросил Евгений, подходя к стене с фотографией.
– Где? А-а, это я в Копенгагене на пушном аукционе с одним из афганских поставщиков, Шамимом Сабзоем. Как раз из его каракуля мы и сшили нынешнюю коллекцию. Я очень ею доволен.
Ощущая смутное беспокойство, Евгений пристально вглядывался в фотографию. Что-то в лице стоящего рядом с Алексеем мужчины было ему очень знакомо.
«Может быть, мы где-то с ним сталкивались по делам? Эти глаза…» – думал он. И тут память вдруг выдала ответ – эти глаза были не из мира бизнеса, а совсем из другого мира – мира войны…
Уже предчувствуя ответ Алексея, Евгений спросил его:
– У твоего поставщика какие-то проблемы с ногами?
– Откуда ты знаешь? – удивился Буйнов. – Да, он ходит медленно и с тростью, наверное, у него, действительно, какое-то заболевание ног…
Удовлетворенно кивнув, Евгений сказал:
– У него их просто нет… – и взяв из рук Алексея рюмку с коньяком, выпил ее залпом и опустился в кресло.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Буйнов, непонимающе глядя на Евгения.
– Что у твоего поставщика нет ног, – ответил Евгений.
– Откуда ты знаешь? – опешил Буйнов. – На фотографии этого же не видно…
– Видишь ли, Леша, мы с ним уже встречались…
– Когда, где? – Буйнов потрясенно воззрился на Евгения.
– В Афганистане, в 1984 году…
Апрель восемьдесят четвертого был холодным по погоде, но жарким по боям. Шла 7-я Панджшерская операция.
В одном из ущелий, отходящих ветками от Панджшерского ущелья, попал в духовскую засаду один из советских батальонов. На беду уже третий день шел противный мокрый снег, не дающий авиации возможности прийти на выручку ребятам. Тогда был отдан приказ выдвигаться колонной без сопровождения, и идти по ущелью в сторону Анавы и дальше, на Руху, где кипели бои.
Свернув направо с трассы Кабул–Термез у городка Джабаль, колонна двинулась по Панджшерскому ущелью к Анаве.
Слева от дороги, идущей по дну ущелья, почти отвесно вздымались горы, а справа протекала речка Панджшер, за которой тоже высились горы, проглядывающие черной массой сквозь летящие хлопья мокрого снега.
Благополучно и без помех миновав кишлак Гульбахар, означающий в переводе «Весенний сад», хотя никаких садов здесь не было и в помине, колонна спешно двинулась дальше по ущелью. До места оставалось километров двадцать.
Евгений, сидящий на броне БТРа, идущего в колонне третьим, сжимая автомат, настороженно вглядывался в снежную круговерть.
Вдруг впереди неожиданно раздался сильный взрыв.
Водитель БТРа, резко затормозив, остановил машину. Евгений и сидящие рядом бойцы ссыпались с брони, и, укрываясь в боевой готовности за бортом машины, пытались понять, что происходит, напряженно ожидая, что сейчас сверху, как это не раз бывало, последует шквальный огонь. Но было тихо.
Евгений короткими перебежками, укрываясь за бортами передних машин, побежал в начало колонны.
БМР – боевая машина разминирования, идущая впереди колонны, зацепила мину. Саперов взрывной волной снесло с машины и раскидало по разные стороны дороги. Минный трал, прикрепленный к БМР спереди, был искорежен взрывом.
Оглушенные бойцы поднимались с земли и перебегали под укрытие брони БМР.
– Мины, товарищ старший лейтенант, – увидев Евгения, сказал сапер Кириллов, отряхивая бушлат от мерзлой земли и снега. – Духи оставили минный заслон. Самих-то их вроде не видно. Сейчас пойдем, посмотрим. Черт, руки замерзли! Вася, давай, за мной!
Рыжий Вася Степанов, утирая кровь из носа, разбитого во время падения с машины, взял второй щуп и пошел чуть позади и сбоку от Кириллова, осторожно протыкая землю на дороге.
Евгений, наблюдая за ними, время от времени настороженно окидывал взглядом нависавшие слева горы.
Было подозрительно тихо, лишь далекая канонада боя со стороны Анавы доносилась сюда слабым эхом.
– Есть! – раздался голос Кириллова.
Отложив в сторону щуп, он присел и начал разгребать землю, под которой притаилась мина.
Неожиданно Кириллов повалился набок, а через долю секунды сверху донесся приглушенный одиночный выстрел. Евгений вздернул автомат и послал очередь вверх, но оттуда не последовало никакого ответа. Опять наступила тишина, но теперь она стала звенящей от напряженного ожидания нового выстрела.
Вася, бросив щуп, рванулся к Кириллову, и, схватив его за отвороты бушлата, быстро потащил в сторону БМР.
– Жив? – спросил Евгений, заглядывая в лицо Кириллову, но из-под полуприкрытых век на него смотрели невидящие глаза.
«О, Господи!» – мысленно простонал Евгений. Сколько уже таких мертвых взглядов ему пришлось перевидать за эти несколько месяцев…
На бушлате Кириллова набухало кровавое пятно. Бережно опустив погибшего сапера на землю, Евгений, сжав зубы, тщательно обтер о снег обагренные его кровью руки и закрыл ему глаза.
Вася сидел рядом и, покачиваясь, беззвучно плакал, глядя на убитого товарища.
– Что тут у нас? – спросил появившийся капитан Скворцов, или просто Гарик, как его между собой называли «деды».
– Впереди – мины, сверху – снайперы, – коротко изложил обстановку Евгений. – Вот, Кириллов погиб.
– Если снайперы засели, то не дадут разминировать, нужно их выкурить оттуда. Пойду, доложу командиру, – вздохнув, сказал Скворцов, поворачивая назад.
Вдруг с противным визгом пролетев над ухом Скворцова, по борту БМР цокнула пуля, и, отскочив от металла, впилась в землю, заставив всех инстинктивно прижаться к боку машины.
– Вот суки, мать их! – выругался Гарик и побежал в сторону машины заместителя по вооружению полка, майора Свиридова.
Через несколько минут Евгений и Скворцов получили приказ с двумя неполными взводами подняться в горы, и, обойдя с тыла душманских снайперов, уничтожить их.
Как они туда лезли, Евгений, плохо переносящий высоту, до сих пор вспоминает с содроганием. Снег залеплял глаза, ноги соскальзывали с мокрых скальных выступов, но они упорно продвигались вверх.
На вершине их встретил ледяной ветер. Теперь нужно было проползти метров триста, чтобы обойти снайперов с тыла и ударить им в спину, пока они их не обнаружили.
Снайперов оказалось всего четверо, видимо у духов не было сил на серьезное нападение, они оставили эту четверку, чтобы задержать проход колонны, спешащей на выручку батальону, попавшему в засаду.
Бой наверху был коротким. Закидав снайперов гранатами, Евгений дал своим бойцам приказ проверить выполнение задания, и сам пополз к ближайшему стрелку, решив лично убедиться в его смерти.
Осторожно заглянув за край воронки, Евгений увидел, что снайпер лежит, уткнувшись лицом в землю, а вместо ног у него из-под халата расползается какое-то кровавое месиво. Рядом валялась винтовка с оптическим прицелом.
Спрыгнув в воронку, Евгений ногой отпихнул винтовку в сторону, а затем перевернул тело, ожидая увидеть характерный неподвижный взгляд мертвых глаз.
Но на него смотрели совершенно живые и полные боли глаза. Из закушенной губы душмана сползала струйка крови, а его пальцы судорожно скребли землю.
Рука Евгения дернулась на автомате. Перед ним лежал поверженный, но еще живой враг.
Евгений быстро обыскал его, и, вытащив у него из-за пояса нож и «Глок» – австрийский 9-миллиметровый, 17-зарядный пистолет, отбросил их в сторону.
Потом, наклонившись, Евгений поднял снайперскую винтовку, и, глядя в глаза царапавшему землю душману, со всей силы саданул ею об камень. Приклад разлетелся на куски, а оставшийся в руках ствол Евгений, размахнувшись, швырнул в ущелье, запоздало подумав, что не дай Бог он кому-нибудь упадет на голову из своих.
Все это время Евгений не отрывал взгляда от глаз душмана. Он вдруг понял, что не будет его добивать, тот все равно был обречен и вряд ли кому-нибудь еще причинит вред. Пусть смерть сама его заберет…
Подобрав оружие, Евгений выбрался из воронки и в последний раз оглянулся на душмана. Тот смотрел на него напряженным непонимающим взглядом… Весь путь вниз Евгений видел перед собой этот взгляд, но ни на миг не усомнился в правильности своего решения.
После разминирования дороги, колонна спешно двинулась дальше.
А на подходе к Анаве Евгения ранили. Самой боли он не почувствовал, только физически ощутил, как что-то полоснуло ему сзади по шее, и упал, теряя сознание, на сидевшего рядом Гарика.
Очнулся Евгений в Ташкенте, куда его доставили из Центрального госпиталя Кабула, оценив тяжесть ранения – у него были задеты позвонки, и врачи не знали, встанет ли он вообще когда-нибудь на ноги.
В Ташкенте, где его нашел Орден Красной Звезды, к которому его представили за участие в той операции, он провел шесть месяцев. Потом его перевели в Питер, в окружной 442-й госпиталь на Суворовском проспекте. Не даром говорят: родные стены помогают – при поддержке питерских врачей и заботе родителей, плачущих от счастья, что их сын вернулся живым, он быстро пошел на поправку. И сейчас, спустя много лет, о ранении ему напоминал лишь корявый шрам на шее и боль в спине при изменении погоды.
– Значит, и он выжил… – задумчиво сказал Евгений, глядя на фотографию своего бывшего врага. – Наверное, французские врачи подсуетились, у них там были такие антибиотики, что мертвого на ноги поднимали! Нашим тогда такие лекарства и не снились… Видимо они и спасли недобитка. Да… А теперь он нам шкурки поставляет… Меховой привет из Афганистана. Вот жизнь!.. – Евгений покачал головой.
Буйнов посмотрел на Евгения и молча подлил в рюмки еще коньяка.
– Женечка, посмотри, как мне хорошо! – воскликнула Анна, вбегая в кабинет, и закружилась, демонстрируя ему роскошную каракулевую шубу, идеально сидящую на ней.
Евгений отрешенно посмотрел на шубу, потом провел рукой по ее нежным светло-коричневым завиткам, и, кивнув, перевел взгляд на Алексея.
– Пятьдесят процентов скидки… – тихо предложил тот и пояснил: – Мастерам за работу заплатить, – потом, бросив взгляд на фотографию, заметил: – А он ведь свое уже дважды получил: от меня – за партию меха, и от тебя тоже бонус… жизнь, которую ты ему оставил. А это, знаешь ли, самый крутой бонус, какой могут дать только Бог и родители. И, как выяснилось, еще и человек, который решает жить тебе или нет… Давай, Евгений, выпьем… За Жизнь!
Санкт-Петербург,
15 марта 2000 года
© 2007, Институт соитологии