Щеголихин Иван. Лишними не будут

   Герои этой книги — наши современники — медики и юристы, шоферы и механизаторы, люди разных профессий.
   Известный читателям роман «Снега метельные» посвящен героическому прошлому целины, сложным судьбам целинников Кустанайщины, их борьбе за первый казахстанский миллиард. События того времени стали уже историей, но интересная, насыщенная драматизмом жизнь на целине тех лет не может оставить нас равнодушными и сегодня.
   В книгу включены также две повести: «Лишними не будут» и «Трое в машине».
   Отличительные особенности произведений И. Щеголихина — динамичный сюжет, напряженность и драматизм повествования, острота постановки морально-этических проблем. Жизнь в произведениях писателя предстает во всем многообразии и сложности.
 
   
 

   В основу повести взяты подлинные события.

 
 

1

 
   Керим оставил своего напарника на Зеленом рынке торговать редиской, а сам поехал в магазин «Тулпар». Он еще в Андижане слышал, будто в Алма-Ате новое правило — можешь продать свою машину кому захочешь, как коня на базаре. А тулпар по-казахски — это и есть конь, крылатый конь, сказочный.
   Раньше было плохо, не продашь свою машину, кому захочешь, другу своему или соседу. Сдавай машину в магазин, и получит ее чужой дядя в порядке очереди. Теперь стало хорошо, продам кому сам захочу.
   Кериму пока продавать нечего, кроме редиски. Зато здесь, в автомагазине, Керим — покупатель.
   Большой магазин «Тулпар», в Андижане такого нет. И во Фрунзе такого нет, и в Ташкенте, Керим знает. Стекло от земли до неба, сверкает, а зайдешь внутрь — как на заводе. Полки кругом рядами, детали на них, запчасти, идешь, и в глазах рябит. Но Кериму не детали нужны и не запчасти, Кериму человек нужен.
   В отделах под вывесками «Запорожец» и «Москвич» толпились мужчины. Что-то спрашивали, о чем-то советовались, и продавец был занят. А в отделе «Волга» никого не было. Керим подошел к продавцу, молодому казаху в синем халате, и спросил, мешая слова казахские и узбекские:
   — Мне машина нужна, «Волга». Может быть, у вас есть знакомый, кто продает? Я торговаться не буду, плачу сразу, сколько он хочет.
   — Магазин этим не занимается, — ответил продавец казенным голосом. — Ищите сами.
   Керим сделал кислое лицо. «Ай-яй, дорогой товарищ, разве Керим не знает, чем магазин занимается, а чем не занимается!»
   — Тут приходят иногда владельцы, — мягче сказал продавец, — договариваются.
   «Молодой еще, пустой, — решил Керим и отошел. — Зря хорошее место занимает. Жить са-авсем не умеет».
   Большой магазин, длинный, на целый квартал, как базар. Керим шел не спеша, прогуливался и чутко ловил ухом разговор о продаже. Может, кто-то кому-то предложит, кто-то уже рядится, о цене идет разговор, о тысячах. Возле кассы, за которой сидела полная женщина и скучала, Керим увидел на стене большой лист с черными строчками, совсем новый лист, видно, вчера его повесили или позавчера. Керим начал было читать, но до конца не дошел, и так понял: новое правило, разрешение — кому хочешь. А значит, и за сколько хочешь. А значит, быстро. Бери деньги, давай машину.
   Керим отошел, отступил от бумаги шагов на десять, к самому стеклу, и стал следить за теми, кто подходил читать. Пенсионер подошел, надел очки и поднял голову, показывая Кериму желтую лысину. Двое парней подошли, в руках белые шлемы, на мотоцикле приехали. Машина им нужна, денег у них нет, а все равно читают и радуются. Старушка подошла, сгорбленная, вытащила очки из сумки, бумагу достала и карандаш и стала правила переписывать. У нее «Москвич», старый, 401-й не больше, Керим знает, Керим может определить, чем располагает гражданин или гражданка, глаз у него наметан, Керим пять лет торгует на рынке. Керим чует, есть у человека деньги или нет, умеет он их держать или нет, к нему они плывут или наоборот — от него.
   Со шлемами отошли, и пенсионер ушел, а старушка продолжала писать. А вот появился еще один, стал за спиной старушки и начал читать издали. Хорошо подошел, степенно, цену себе знает. Сделал руки назад. Керим оценил его сразу, в один миг. Кольцо на пальце широкое, золотое, рублей четыреста, не меньше, браслет для часов тоже золотой, тонкая работа, Керим металл знает. И на пальце ключ от «Волги». Молодой, лет тридцать, одет чисто, русский. Пробежал глазами черные строчки не очень внимательно, знает уже, как и Керим, о чем там написано. Отвернулся и пошел дальше, так же держа руки назад. Светлый, подбородка нет, а нос и верхняя губа сильно вперед. «Как курица сбоку», — определил Керим и не спеша, без суеты догнал его.
   — Мой извиняюсь, — сказал Керим. — Здрасьте.
   — Здравствуйте, — ответил молодой человек. Глаза светлые, слегка сонные. «Прямо смотришь — как человек, сбоку смотришь — как курица. Два лица. Это хорошо», — решил Керим.
   — Адын мамэнт. Сюда, пжалста, делаем шаг-два.
   Там, где надо прикинуться простаком, а Керим знал, где это надо, он нарочно говорил с акцентом, коверкал слова. Он мог бы и не отводить в сторону молодого человека на «шаг-два», но Керим понимает — когда он с тобой отойдет, он уже тебе, пусть чуть-чуть, но подчинится, ты уже проверишь его характер.
   — Понымайш, «Волга» нужна, вот так! — Керим провел рукой по шее. — Таньга есть, время нэт, ошэреть-мошэреть стоять долго. Десять тыщ даю, сразу. Памаги, дарагой, теперь можна. — Керим кивнул на новые правила. — Десять тыщ. Нэ глядя.
   — Деньги есть, времени нет, — повторил его слова молодой человек. — А у меня — ни денег, ни времени. — Но отойти не спешил, стоял, поигрывая ключом.
   — В долгу нэ останусь, — продолжал Керим, — коньяк будет, процент будет. Панимайш?
   Тот кивнул, вроде бы на все соглашаясь, — и на коньяк, и на проценты. Посмотрел в сторону сонно, спокойно: — Значит, деньги есть, времени нету. А тут как раз время нужно. Оценочная комиссия раз в месяц, да пока с учета снимешь в ГАИ.
   «Все знает! — усек Керим. — Значит, собирается продавать!»
   — Зашем месяц, зашем комиссия, слушай! — жарко заговорил Керим. — Алмата — балшой город, сердитый город, везде дакымент, дакымент, мой Андижан — маленький город. Пригоняй машину, дакымент оформу. На мэсте. Получай десять тыщ — и прощай навэк!
   Молодой человек посмотрел на него долго, пристально, но сонные его глаза никак не изменились,
   — Есть у меня один знакомый, — равнодушно сказал он. — «Волгу» продает.
   — Атлична, дарагой, ат-тлична! — Керим схватил его за руку, ударил ладонь в ладонь.
   — Но с магазином он связываться не хочет, — продолжал молодой человек.
   — Зашем?! — воскликнул Керим. — Оформу. На мэсте.
   — Ладно, что ж. — Молодой человек высвободил свою руку из жаркой руки Керима. — Я ему передам. А где вас искать?
   — Запиши: Андижан. Бумага есть?
   — Так запомню.
   — Андижан, Арычная семь, Керим. Хватаит?
   — Хватаит.
   — А теперь пайдом автовокзал, посидим. За знакомство! — Керим почесал себя возле уха.
   — Нет. За рулем. — Молодой человек показал Кериму ключ.
   — Десять тыщ! — подчеркнул Керим. — Из рук в руки. Памаги, дарагой, очень прашу! — взмолился Керим. — Арычная семь номыр. Машина твой, таньга мой, менять будем. Редиску хочешь?
   Молодой человек не понял, вяло на него посмотрел.
   — Редиска надо тебе? Подбрось на базар. Родственник продает.
   — Почем?
   — Два рубля.
   — Дорого.
   — Полтора. По знакомству.
   — Дорого.
   — Бесплатно дам! —рассердился Керим. — За дружбу. Сколько тебе? Кило, два кило, три?
   — Давай три. По полтиннику. Поехали.
   «Сволочь», — подумал Керим с уважением.
   Они доехали до Зеленого рынка, поставили машину возле дальнего углового входа.
   — А ты где живешь? — спросил Керим.
   — В Алма-Ате.
   — Улиса, дом номыр есть?
   — Есть.
   — Какой?
   — Что какой?
   — Дом какой, номыр какой?
   — Дом белый, номер черный. — Даже не усмехнулся, глаза такие же сонные. А Керим расхохотался, продолжая роль простака.
   «Скрывает, сволочь, — подумал он. — Значит, дело будет. Без дела скрывать не стал бы», — растил в себе надежду Керим. Он посмотрел на спидометр.
   — Всего сорок тыщ, новая. — Тот никак не отозвался. — Выиграл? Вещевой лотерея — карош! Купил за тридцать копейка, продал за десять тыщ.
   — На Сахалине работал.
   — А-а, маладес, Сахалин-махалин, длинная таньга.
   Когда вышли из машины, Керим посмотрел на номер и запомнил: 09-76 АТЖ. Пригодится. Вместо адреса.
   — Оставлять не страшно? — поинтересовался Керим. — Воруют.
   — Секретка есть. Ни один черт не разгадает.
   — А-а, — уважительно протянул Керим. — Мала-де-ес.
 

2

 
   Т е л е ф о н о г р а м м а
 
    Всем постам ГАИ, контрольно-пропускным пунктам и патрульным машинам.
 
    23 апреля, между девятнадцатью и двадцатью часами, от центральной бани по улице Октябрьской угол Дзержинского неизвестными преступниками угнана автомашина «Волга» номер 86-34 АТЖ, принадлежащая гражданину Севидову М. П.
    Прошу ориентировать на розыск автомашины и преступников весь личный состав и о результатах сообщить.
    Начальник Советского РОВД полковник...
 

3

 
    В Советский райотдел милиции от гр-на Севидова М. П., работающего зам. директора трикотажной фабрики.
 
   З а я в л е н и е
 
    Сегодня, 23 апреля, около семи часов вечера мы с женой приехали в баню, которая расположена на ул. Октябрьской, чтобы помыться, как всегда в конце рабочей недели. Мы пробыли в бане 40-45 минут, вышли примерно без 15 восемь. Нашей машины на стоянке не оказалось. Автомобиль личный, принадлежит мне, куплен на сбережения, номер 86-34 АТЖ, цвет светлый, почти белый, резина новая с пробегом около 10 тысяч километров, выглядит совсем не изношенной. В багажнике находится канистра красного цвета на 20 литров, сумка с инструментом и запасное колесо, почти новое. На машине стоит также новый аккумулятор.
    Перед уходом в баню я закрыл все двери на кнопки, а левую переднюю закрыл снаружи на ключ. Противоугонного устройства, к сожалению, в моей машине нет. Данные из техпаспорта прилагаю (номер шасси и номер двигателя).
 

4

 
   Жаркий полдень 24 апреля. Где-то еще не сошел снег полностью, журчат холодные ручьи, едва показались первые листочки на деревьях, а здесь, в Андижане, уже давно отцвел урюк и сегодня знойно по-летнему, жара под тридцать.
   Узкая улочка, дома без окон, высокие дувалы, и все одного цвета, цвета глины, — и дома, и дорога, и дувалы.
   Возле дома под номером семь остановилась светлая «Волга», запыленная, со следами дальней дороги и с алма-атинским номером. Из машины вышел водитель в мокрой, мятой на спине рубашке, усталый, потный, и постучал в калитку. Низкая калитка прикрыта плотно, будто впаяна в косяки, доски пригнаны без единой щелочки. Дувал идет поверху, и калитка будто вмазана в глиняную стену.
   Стучал он долго, наконец калитка приоткрылась, и черноглазая женщина в платке до бровей и в пестром платье, увидев незнакомого русского, испуганно спросила:
   — Кого надо?
   — Керима надо.
   — На работе.
   Женщина хотела прикрыть дверь, но водитель придержал ее рукой.
   — Минутку. У меня к нему важное дело. Я из Алма-Аты, мы с ним договаривались. Где он работает, как мне его найти?
   — Дочку пошлю, — сказала женщина, — сам придет.
   Женщина закрыла дверь так же плотно, как она и была закрыта. Водитель постоял немного и вернулся в машину.
   Город как город, асфальт, этажи домов, заводские трубы, а здесь тихая улица, глухая, стены вдоль нее будто крепостные, вся жизнь внутри.
   Из толстого портфеля водитель достал бритву «Спутник», завел ее, повернул к себе зеркало заднего вида и начал бриться. Из калитки вышмыгнула девочка лет десяти с множеством тонких черных косичек и побежала по улице. Водитель толкнул дверцу, крикнул.
   — Эй, стой!
   Девочка обернулась.
   — Садись, я тебя подвезу.
   — Не-ет! — звонко ответила девочка. — Я сама! — И побежала дальше.
   Водитель побрился, достал маленькую кисточку, снял с бритвы сетку с ножами, прочистил ее кисточкой, продул и положил бритву в портфель.
   Вышел из машины, поднял капот. Пыль дальней дороги мелкой пудрой покрывала здесь все — провода, катушку, крышку аккумулятора, крышку фильтра. Пригнувшись, он попытался разглядеть номер двигателя, но из-за слоя грязи — вперемешку с маслом, ничего не смог рассмотреть, однако протирать не стал. Достал из багажника отвертку и сковырнул жестяную бирку с номером шасси. Сунул ее в карман. Руки дрожали от усталости, четырнадцать часов за баранкой.
   Мимо проехал старик на ишаке, в халате, в желтой чалме, поздоровался по-узбекски.
   — Здравствуйте, — вежливо ответил водитель, — Алейкум-салям.
   Вскоре прибежала девочка с косичками.
   — Сейчас он придет! — и юркнула в калитку.
   Водитель опустил капот, сел за руль, выровнял зеркало и стал следить через него за улицей сзади. Глаза слипались, он хотел спать. Достал платок, с нажимом протер веки и снова уперся взглядом в зеркало.
   Появился Керим, шел он не спеша, вразвалку, будто знал, что за ним следят. Смотрел под ноги, но водитель заметил его быстрый взгляд на номер машины. Под ноги — и снова на номер, незаметно так, рассеянно.
   Водитель тоже решил не спешить, спокойно дождался, пока Керим не подошел к дверце и только тогда вышел, протянул руку.
   — Здрасьте, здрасьте, — сказал Керим. — С приездом. Как семья, как дети?
   — Нормально.
   — Пойдем домой.
   Водитель отказался. Сели в машину.
   — Как договорились, — сказал водитель. — Моя машина, твои деньги. Сделаем наоборот.
   Керим особой радости не выразил.
   — Твоя машина был темный, гнедой, — сказал он, — а этот белый.
   — Ну и что?
   — А номыр один: 09-76 АТЖ.
   — Не имеет значения. У тебя будет свой номер, местный.
   — Машина темный, номыр белый, хе-хе-хе, — притворно развеселился Керим. — Чей машина?
   — Я уже тебе говорил в прошлый раз, моего товарища машина, он не может вести, болеет, меня попросил.
   — Ай-бай, чем болеет? — Керим сделал жалостное лицо.
   — Хватит, Керим, ломаться. Нужна тебе машина или не нужна?
   Керим пригнулся к спидометру.
   — Девяносто тыщ пробег.
   — Для «Волги» это пустяк. Кузов целый, двигатель как зверь. Восемьсот километров отмахал — и разу не чихнула.
   — Десять тыщ не дам, — решил Керим.
   — Зачем болтал тогда? Что я тебе, мальчик? «Даю нэ глядя», — передразнил водитель.
   — Машина старый. Десять тыщ не дам, — монотонно повторил Керим.
   — А сколько?
   — Машина старый, ста-арый, — протянул Керим кисло.
   — Да ты бы хоть разбирался, строишь из себя дурачка, — рассердился водитель, — Это тебе не редиска, а «Волга».
   — Вижу, дорогой, вижу. И редиску понимаю, и «Волгу» понимаю, и тебя тоже понимаю. Машина темная, хотя цвет у нее белый, — чисто по-русски и другим тоном заговорил Керим. Водитель заметно побледнел, будто перед ним появился совсем другой человек. — Я на автобазе работаю, слесарь, седьмой разряд. — Керим сунул к лицу водителя свою растопыренную пятерню, повертел перед его носом, показывая жесткую ладонь и черную кайму солярки под ногтями. — Таких телег, как эта, — Керим небрежно похлопал по панели приборов, — прошло через мои руки слава богу. Ей капремонт нужен, а ты — десять тысяч.
   — Сколько дашь? — спросил водитель сипло.
   — Техпаспорт где? Техталон?
   — Хозяин болеет, ему не до этого. Потом пришлю.
   — Хе-хе-хе, — закудахтал Керим. — Я тебе тоже не мальчик. Хе-хе-хе!
   У водителя заиграли желваки.
   — Сколько?! — грубо оборвал он наигранный смех Керима. — Кончай придуриваться.
   Керим зевнул сладко, протяжно и сказал:
   — Три.
   Водитель вставил ключ в замок зажигания.
   — Вылезай, — сказал он Кериму. — Тебе на ишаке ездить.
   — Ну-у, дорогой, зачем на ишаке, — деланно обиделся Керим. — Сначала даю три, потом даю пять, а ты мне даешь техпаспорт.
   — Я уже сказал: нет у меня техпаспорта при себе. Приеду домой, вышлю. Ценным письмом.
   — Не пойдет, дорогой. Пять тысяч на дороге не валяются. Без документа твоя «Волга» не дороже ишака.
   — Дело твое, — равнодушно сказал водитель.
   — Давай вместе поедем в Алма-Ату, все оформим, — предложил Керим, — и сразу расчет.
   — Мне нужны деньги сегодня. Давай пять и забирай машину. «Волги» тоже на дороге не валяются.
   — Через неделю приеду в Алма-Ату и привезу деньги. А ты приготовишь техпаспорт. Где там тебя искать?
   — Деньги мне нужны сегодня, я не могу ждать.
   — Семь дней не семь лет, ждать можно. Где тебя искать? — Керим заговорил серьезно. — Дай адрес, почему скрываешь? Я тебе свой адрес дал, не соврал, а ты скрываешь. Кто так делает?
   Водитель помедлил, поколебался и назвал номер телефона.
   — Записать можно? — попросил Керим.
   Водитель поставил свой портфель на колени, достал шариковую ручку, записал номер на клочке бумаги.
   — Звони ровно в восемь утра, ни раньше, ни позже. В любой день, кроме субботы и воскресенья.
   — Понял. Как спрашивать, кто ты — Иванов, Петров?
   — Спроси Льва.
   — Ты еврей?
   — Лев Толстой, по-твоему, тоже еврей?
   — Не знаю. А фамилия?
   — Много будешь знать, плохо будешь спать.
   — Хи-итрый! — Керим покачал головой — Там, где я прошел, другим делать нечего, это знаешь?
   — Знаю.
   — Молодец. Я думал, ты курица, а ты лев. Мал-мал ошибка давал, — опять заблажил Керим. — Арыстан, значит.
   — Арестанты за решеткой, а я пока за рулем.
   — Хе-хе-хе. Арыстан по-мусульмански лев, тигр, арыстан!
   Водитель поморщился.
   — Ладно, договорились, — сказал Керим. — Через неделю приеду. А сейчас пойдем в дом, плов есть, вино есть, кушать будем.
   — Нет, я поеду.
   — Завтра выходной, куда торопишься? Отдыхать надо. У тебя глаза, как у рыбы, красные, пойдем!
   Водитель помотал головой.
   — Боишься, значит, — решил Керим. — У меня семь детей...
   — Давай кончать, — сказал водитель и завел двигатель.
   — Через семь дней пять тысяч. — Керим подал руку.
   «Волга» дошла задом до перекрестка, там развернулась и скрылась. Керим потер руки, провел ладонями по лицу и постучал в калитку.
   «Волга» выехала за город. Свернула с дороги в тень карагача. Водитель устало вышел, прогнулся, держась за поясницу, запер снаружи левую дверцу и скрылся в машине. Там он откинул сиденье, лег на спину и тяжело захрапел.
 

5

 
    Из протокола опознания
 
    ...25 апреля с. г. на привокзальной площади станции Алма-Ата 1-я, в 8 часов была обнаружена автомашина «Волга» М-21 без номерных знаков спереди и сзади. После связи с Советским РОВД на место обнаружения указанной машины прибыл потерпевший М. П. Севидов, который опознал свою машину. Бирка с номерами шасси и двигателя сорвана неизвестным угонщиком. Номер двигателя, указанный на блоке цилиндров, и номер шасси, указанный на поперечине пола кузова под передним сиденьем, совпадают с номерами двигателя и шасси в техническом паспорте гр-на Севидова.
    Машина возвращена владельцу...
 

6

 
   Решетов вернулся с объекта к двенадцати часам и велел секретарше никого к нему не впускать ни под каким предлогом. Каждый день ровно в двенадцать часов вот уже вторую неделю начальник строительного управления «Главстроя» Решетов Игорь Геннадиевич запирался в кабинете, чтобы заняться своим делом, сугубо личным, но вместе с тем и государственным. Он размышлял над новым способом прокладки подземных переходов без вскрытия дорожного асфальта. Способ сулил немалые экономические выгоды. И хотя сегодня управляющий трестом дал Решетову хорошую, как он говорил, «прочуханку» за текучесть кадров, настроение Решетова не особенно ухудшилось. Он верил, недалек тот день, когда ему удастся с лихвой себя реабилитировать в глазах управляющего. А текучесть кадров, что ж?.. Действительно, высокая, и начальник СУ Решетов знает о ней не хуже управляющего. Будем бороться с текучестью. Проведем собрание, подключим местком, партком, комсомольцев, сделаем рейды по объектам, по столовой, по общежитиям.
   Решетов не только размышлял вторую неделю, но успел и кое-что сделать. Вчерне приготовил пояснительную записку, набросал вчерне чертежи, придумал название: «Новый способ строительства подземных переходов методом продавливания».
   Пожалуй, пора уже и поделиться с кем-нибудь для оценки, для пробы. С кем-то одним, разумеется. Чтобы не возник нежелательный резонанс. Чтобы не разнесли идею по всему городу. Как-никак, подземные переходы сейчас — насущная необходимость в городской жизни, лицо, можно сказать, культура, движение, забота о пешеходе, о снижении уличного травматизма на фоне резкого увеличения автотранспорта. И можно надеяться, соответствующие инстанции без проволочек дадут зеленую улицу новому способу.
   Для начала лучше всего поделиться с Москвитиным. Инженер, главный механик, разбирается. Мозговитый, хотя и пьет. Молчать умеет. И к тому же давний друг Решетова. Пусть он и станет первым критиком.
   Решетов нажал кнопку и попросил секретаршу пригласить к нему Москвитина.
   — А Лев Иванович уже заходил, — сказала секретарша. — Просил акт передачи подписать.
   — Тем более найдите его.
   В соавторы Лев не полезет, он не из таких. Да и Решетов не вислоух, находку с кем-то он делить не станет.
   Вошел Москвитин с тощей папкой в руках. Заспанный, глаза подпухшие, вяло прошел к столу.
   — Привет, Игорь.
   — Привет, Лев. Садись.
   Москвитин вяло опустился в кресло, положил папку на стол Решетова. Тот раскрыл ее, взял верхние листки, схваченные на уголке скрепкой.
   — Видок у тебя, — сказал он. — Пора бы на самом деле бросать.
   — Пора бы, — согласился Лев. — Да настроения нет. Хуже всего на старое место возвращаться.
   Год назад Лев Иванович Москвитин, главный механик СУ, ни с того ни с сего взял вдруг расчет и уехал на Сахалин. Незадолго до этого события Решетова как раз и назначили начальником управления. Получилось, что Москвитин уехал от своего друга как бы в порядке протеста. Он так и сказал на вопрос Решетова: «Что с тобой?» Но Решетов-то знает, что Лев шутник, а другие поверили. Одним словом, не стал Москвитин объяснять причину, уехал — и все. Что ж, вольному воля. Холостой, одинокий, собрал чемодан и прощай Алма-Ата. А через год вернулся.
   На его месте работал другой механик, пенсионер, вел дело спустя рукава, и Решетов, по договоренности с трестом, решил принять Льва на прежнее место.
   — Мы, нижеподписавшиеся, — начал вслух читать Решетов, — главный механик СУ, та-ак, и бухгалтер материальной группы, та-ак, сего числа произвели сдачу и прием, та-ак. Вагон-общежитие типа ВО-10, башенный кран С-419, начос марки «Андижанец». — Тут Решетов споткнулся. — Что еще за «начос» марки «Андижанец»?
   — Опечатка, — пояснил Лев. — Насос. Дизельный.
   Прежний Лев не преминул бы отпустить шпильку в адрес машинистки, но Лев нынешний даже не улыбнулся, сидел как в воду опущенный.
   «Сегодня делиться с ним нет смысла, — подумал Решетов. — Не разберется. Только охоту у меня отобьет». Он молча дочитал акт до конца, подписал, положил листки в папку.
   — Изменился ты после Сахалина, — сказал Решетов.
   — Тоска, — пояснил Лев. — Уезжал — на что-то надеялся. Забыть хотел — не получилось.
   — Что забыть?
   — Не «что», а «кого».
   — Вот уж не замечал, что у тебя здесь кто-то был.
   Москвитин ничего на это не сказал.
   — Но кубышку ты, надеюсь, привез? — продолжал Решетов.
   — С верхом, — усмехнулся Лев. — Куры не клюют.
   — А как машина? Собрал? Ты же у нас золотые руки.
   — Собрал, бегает. А теперь разбирать надо и в Каскелен на барахолку везти. По частям. ГАИ на учет не ставит, техпаспорт не выдает.
   — Странно. А сколько самоделок по городу тарахтит, Они что, без документов ездят?
   — Там другое дело. Покупают старую лайбу, «Запорожец» какой-нибудь, с техпаспортом, конечно, через магазин. И на его основе лепят свою марку. Новый двигатель, новый кузов и все такое. Проходят техосмотр и ездят. А у меня она вся сборная.
   — Чепуха, Лев. Была бы машина, а бумага найдется. У тебя столько знакомых, поговори, попроси, достанут.
   Заглянула секретарша.
   — Игорь Геннадиевич, уже час, я в столовую, можно?
   — Можно, Люда, иди. Зайди там к заву, возьми для меня банку кофе растворимого.
   — Хорошо, возьму. Я оставлю вашу дверь открытой? А то тут бродят.
   — Оставь.
   Секретарша ушла. Лев взял свою папку со стола.
   — Бумага — пустяк, — сказал он. — Если не считать, что за нее просят восемьсот целковых.
   — Мир не без добрых людей, как видишь. Открой кубышку.
   — Нет у меня такой суммы, — признался Лев.
   — Послушай-ка, Лев, послушай-ка, — Решетова, похоже, осенило, — Прикрой-ка дверь.
   Лев не спеша прошагал в двери, прикрыл ее, вернулся в кресло.
   — Я, пожалуй, тебя выручу, — сказал Решетов и невольно покосился на телефон. — На авторемонтном у меня приятель есть, Левицкий. Я иногда обращаюсь к нему со своей машиной. Мастер и безотказный, всегда сделает. Так вот, они там собрали левую «Волгу», и он меня спрашивал насчет техпаспорта. Учитывая мое положение, так сказать, служебное. Я отказался. А мужик он денежный. Частники у него, частники без конца, он им все делает, и расценки, конечно, не государственные. Собрал он «Волгу», а документов нет. Он понимает, что и за техпаспорт надо платить, сколько запросят, а не сколько , дашь, Так вот, возьмем с него тысячу шестьсот и ты купишь сразу два техпаспорта. Один для себя, другой для Левицкого. Мы его слегка накажем, но он не умрет.