Б. К. Седов
Искатель неприятностей
Если копнуть поглубже и задуматься над вопросом, что же легло у истоков одного из самых скандальных телепроектов России, то окажется, все началось:
• с соседской собаки – ожиревшей немецкой овчарки, в молодости, наверное, имевшей всего-навсего несносный характер, но к преклонному возрасту впавшей в полнейший маразм и ставшей опасной для окружающих;
• с ее хозяйки – старой девы в очках, переживающей климакс и занимающей какую-то должность в районной ментовке;
• с восемнадцатилетней соплюхи, живущей по соседству со мной и буквально помешанной на подростковых поп-группах типа «Корни» и «Рефлекса», Стасе Пьеха, Никите Малинине и Ираклии Пирцхалава;
• и, наконец, с великолепной акустики, присущей всем брежневским блочным коробкам-девятиэтажкам, в одну из которых я переехал месяц назад и прямо с корабля угодил на бал раскорячек. [1]
• с соседской собаки – ожиревшей немецкой овчарки, в молодости, наверное, имевшей всего-навсего несносный характер, но к преклонному возрасту впавшей в полнейший маразм и ставшей опасной для окружающих;
• с ее хозяйки – старой девы в очках, переживающей климакс и занимающей какую-то должность в районной ментовке;
• с восемнадцатилетней соплюхи, живущей по соседству со мной и буквально помешанной на подростковых поп-группах типа «Корни» и «Рефлекса», Стасе Пьеха, Никите Малинине и Ираклии Пирцхалава;
• и, наконец, с великолепной акустики, присущей всем брежневским блочным коробкам-девятиэтажкам, в одну из которых я переехал месяц назад и прямо с корабля угодил на бал раскорячек. [1]
Часть первая
У НАС В КВАРТИРЕ ДРУГИЕ ВОПРОСЫ
Глава 1
ДАМА С СОБАЧКОЙ
– Молодой человек, задержитесь, – тоном, не терпящим возражений, однажды остановила меня возле подъезда невзрачная грымза.
Я притормозил и смерил неприязненным взором ее пальто а-ля «Большевичка» – подобные бурые саваны для строителей коммунизма лет двадцать назад были поставлены на поток советской легкой промышленностью.
Потом я перевел взгляд на собаку с проплешиной на боку и подумал: «Эта тварь сейчас кладет кучу аккурат у меня под балконом».
А потом я вновь принялся есть глазами короткий, дурно скроенный балахон.
– Молодой человек, я живу внизу, под вами, – поставила меня перед фактом его обладательница и блеснула очками, ожидая реакции на это чудовищное обвинение.
«Она внизу, я сверху; она подо мной, я соответственно на ней, – тут же представилось мне. – Поза миссионеров… Да ни за какие коврижки!!! Никогда!!!»
– Никогда, – непроизвольно пробормотал я вслух.
Последнее время на меня обрушилась лавина проблем – обустройство на новой квартире, неприятности на работе, ссора со Стасей, – и моя голова была занята исключительно ими. Для незнакомых дам и их плешивых немецких овчарок там попросту не осталось свободного места. Потому-то я и общался сейчас с этой дамочкой чисто на автопилоте.
– Что «никогда»? – не поняла меня «большевичка». И при этом, наверное, решила, что я обкурился. – Я вам говорю: я ваша соседка снизу и я устала от диких концертов, от всех этих воплей и грохота, которые каждую ночь доносятся сверху. Я больной человек…
«Не сомневаюсь. – Мне хватило ума не ляпнуть этого вслух. – И про вопли и грохот, которые по ночам доносятся сверху, ты, мамаша, права. Вот только, легкая нестыковочка: их источник находится не у меня, а по соседству. В однокомнатной халупе, которую занимает соплюха с зелеными глазами, лиловой прической, почти полным отсутствием груди и хоть и красивым, но неудобным именем Василиса. Впрочем (это отлично слышно из-за символически тонкой стены), приятели обычно называют ее Васютой».
– …жили интеллигентные люди, и все было спокойно. Но с тех пор как вы купили эту квартиру, не только я, а, уверена, многие потеряли покой…
«Похоже, что мой переезд сюда и появление здесь Василисы удивительным образом совпали по времени, – пришел к выводу я. – Это совпадение ввело гражданку в заблуждение и направило ее недовольство совсем не по адресу. Придется оправдываться».
Впрочем, у меня не было ни капли желания пререкаться с этой весьма агрессивно настроенной дамой и доказывать ей, что я хороший, а все остальные дерьмо, и я какого-то черта смущенно молчал.
– …до пяти утра не в состоянии уснуть, – наседала на меня соседка снизу. В ее окулярах отчетливо отражался искаженный диоптриями подъезд. – А мне рано вставать и отправляться на службу. Между прочим, служу я в милиции…
«В ми-ли-ци-и? – Возможно, при этом известии у меня по лицу проскользнула легкая тень неприязни. – Ладно, учту… А вот Васюта, похоже, не служит нигде. И просыпается не раньше чем в два часа дня – именно в это время открывается пятнадцатичасовая программа, составленная из самых махровых шедевров московской попсы».
– …и еще: позаботьтесь о том, чтобы ваша жена… или кто она вам? Сожительница… – Старая дева стрельнула диоптриями в мою правую руку, лишенную обручального кольца. – Так вот, чтобы она выплескивала эмоции на два тона пониже. Слушать ее истошные вопли мне совершенно не интересно…
«Зато меня, извращенца, оргазмические стоны из-за стены порой возбуждают, – самокритично признался сам себе я. И сразу же внес поправку: – Правда, мастурбировать под них я бы не стал. Но при этом не отказался бы, чтобы Стася изображала хотя бы слабое подобие того, что на всю округу выдает из-под своего прыщавого бойфренда плоская Василиса… Кстати, музыку за стеной на время занятий любовью они почему-то всегда выключают».
– …договорились, что вы ведете себя хорошо и, начиная с одиннадцати, соблюдаете режим тишины. А я избавляю вас от неприятного общения с участковым. Между прочим, я с ним отлично знакома… Алло, молодой человек! – Дама ошпарила меня (отстраненного) взглядом. – У меня ощущение, что сейчас вы парите в каком-то другом измерении, а я просто пускаю слова на ветер.
– Нет, нет, что вы! – Я покосился на наконец облегчившуюся овчарку. Тогда мне было еще ничего не известно о ее стервозном характере. – Я вас внимательно слушаю. Мне тоже мешают эти концерты и вопли.
При этом я подумал о том, что причиной ссоры со Стасей послужили именно они…
Станислава
Дефолт от Снегурочки!
У моей подруги соседская девочка с лиловыми волосами вызывала сильнейшие приступы раздражения, в результате чего и без того сварливая Станислава с каждым визитом ко мне становилась все более и более невыносимой.
– Тьфу! – под аккомпанемент томных стонов Васюты или ностальгических стенаний Иракли («Лондон-Париж»!) плевалась она. Воспитанная на классиках рока, а в последнее время подсевшая на скандинавский «симфо» в лице Моргена Веланда и Туомаса Холопайнена, Стася наотрез отказывалась понять меня, относящегося к непрерывному попсовому прессингу из соседней квартиры с полнейшим равнодушием. – Ты с легкой руки недалекой девчонки уже стал экспертом по этому ширпотребу.
В ответ я не мог ничего возразить. «Действительно, стал, и если мои опасения оправдаются, и я в ближайшее время окажусь без работы, вполне могу устроиться диджеем на какую-нибудь захудалую радиостанцию для домохозяек».
– О боже, Денис! И как у тебя хватает терпения жить под аккомпанемент этой пошлятины! Когда-нибудь я не выдержу! – настойчиво пророчила моя подруга.
Я оставлял подобные предупреждения без внимания, не представляя, что до дефолта в наших отношениях осталось всего ничего.
Он наступил за два дня до нового, 2005 года, когда Станислава, явившись ко мне, принялась климаксовать прямо с порога.
Громко хлопнула дверью.
Небрежно чмокнула меня в щеку: «Привет».
И сразу прислушалась, состроив на рожице брезгливую гримасу.
В этот момент из-за стены доносилось:
Я лишь усмехнулся и промолчал, решив не ввязываться в дискуссию с агрессивной подружкой. Подумал: «Голодная. Поест и остынет».
И она бы остыла, если бы в этот момент из-за стены масла в огонь не плеснуло неосторожное:
– «Краски», – простодушно повторил я.
– «Краски»?!! Серьезно?!! Что, так и называются?!! А-ка-де-мич-но!!! Да ты хоть знаешь, что значит «краски»?
Меня слегка удивил подобный вопрос. Вроде бы знаю: краски – это то, чем рисуют и красят.
– «Красками» на Руси издревле называли месячные! – открыта мне глаза на этот скромный нюанс древнерусской лингвистики волынячка Станислава. – Да и сейчас в деревнях бабули говорят именно так: «краски». Этих глупых попсовых матрешек просто-напросто развел какой-то шутник, навязав им такое название! Короче, «но ты уже взрослый, ты больше не любишь мою менструацию», – на свой лад перетолмачила текст песни истекающая ядом Стася. – Matka Boska! [2]И что за дуры! – Она, брезгливо поморщившись, покосилась на стенку, из-за которой сейчас мурлыкали «дуры». Потом перевела взгляд на меня и неожиданно выдала: – Какой же ты слабохарактерный, какой же ты рохля, что позволяешь какой-то соске круглые сутки выщелачивать себе мозги всей этой шнягой! Денис, сходи, наконец, надери Василисе ее тощую задницу!
У меня не было никакого желания учинять разборки с соседкой. Я отрицательно качнул головой.
– Хорошо! Надеру я! – вошла в раж Стася.
– Не выйдет!
– Тогда я ухожу! – она выдвинула мне ультиматум. И растерялась, когда я, уязвленный ее обвинением в том, что я рохля, неожиданно легко согласился:
– Проваливай!
Удивленная, она долго завязывала шнурки на ботинках, дожидаясь, когда я наконец одумаюсь и пойду на попятный.
Не дождалась!
Натянула дубленку. Покрутила в руках сотовый телефон. Махнула сумочкой и на прощание фыркнула, кивнув на стенку, за которой попсу сменили еще не набравшие силу истомные стоны:
– Слушай! Наслаждайся! Дрочи!
Дрочить я не собирался. Захлопнул за ней дверь, печально шмыгнул носом и, кинув в сторону соседней квартиры расстроенный взгляд, пробормотал:
– Вот так-то, Васюта. Мою подружку ты все-таки выжила. Теперь мне придется пялить тебя. Договорились?
– М-м-м-ы-ы-ы-м-м-м!!! – раздалось в ответ натужное мычание из-за стены.
– Ага, – кивнул я и облегченно вздохнул, когда дамочка развернулась ко мне спиной и размашисто зашагала по направлению к парку, в котором я имел привычку бегать трусцой по утрам. Следом за дамой вразвалочку поспешала собачка.
Я хмыкнул и двинул поршнями к универсаму, освежая в памяти список того, что там должен купить: «Кетчуп… хлеб… пиво… картошку…» Странную встречу с соседкой и толстой овчаркой я вышвырнул из головы уже через минуту.
А зря!
Уже на следующий день жирная тварь с проплешиной на боку укусила меня за правую ногу.
Спустя несколько дней меня укусила и старая дева в буром пальто. Причем она сделала это гораздо больнее.
Лег в полночь – встал в девять утра. Еще не проснувшийся, напялил спортивный костюм и кроссовки. Когда уже отпер входную дверь, чтобы отправиться на утреннюю пробежку, в памяти вдруг всплыла вчерашняя встреча со старой девой и несправедливые претензии ко мне за ночные концерты. Я вернулся в комнату и недовольно покосился на стену – за ней сейчас сладко дрыхла мелкая дрянь.
Которая снова всю ночь подставляла меня перед соседями!
Которая не давала уснуть бедной даме в сильных очках и с собачкой!
Которая просто должна была понести наказание!
«Хрен ты у меня сегодня поспишь, Василиса!!! – пришел я к решению. – Буду приучать тебя к нормальному распорядку дня. А для начала подъем, – я посмотрел на часы, – в четверть десятого».
Диск с «Котик Рейн» – в CD-чейнджер!
Мощные «пионерские» колонки – мордой к стене, за которой сейчас досматривала последний сон моя беспокойная соседка!
Низы на эквалайзере – до упора!
Пуск!!!
Когда я запирал за собой дверь, моя квартира, словно взбесившийся Везувий, вовсю извергалась гитарно-компьютерным драйвом и сиплым вокалом Кэт Радман. Я злорадно хихикнул и быстро посеменил по лестнице вниз.
В парк.
Туда, где меня уже поджидала засада.
Но я об этом не знал и, совсем не готовый к каким-либо пакостям, спокойно трусил по слегка припорошенной снегом аллее. Размышлял о том, что бессовестный кляузник и интриган Паша Сенявин уже примостил свою толстую задницу на уголок моего мягкого кресла программного директора реалити-шоу «Натуральное хозяйство» и всерьез намерен вытеснить меня из него вообще. Прикидывал, могу ли, если в конце концов окажусь без работы, рассчитывать на какую-либо ничтожную должность у Ширмана на СПТ или у Зифа на Северо-Западном кабельном…
Ни там, ни там никаких перспектив для себя, как ни старался, разглядеть я, к сожалению, не мог.
«Натуральное хозяйство»
(Весна)
«Натуральное хозяйство» было моим сиротливым дитем, которое я выносил, родил, выкормил, научил ходить и говорить. И на которое – когда это дите подросло и окрепло – был лишен родительских прав.
Два года назад, когда я с идеей реалити-шоу сунулся к Главному, то на успех даже и не рассчитывал. Единственной моей целью было засветиться в VTP-зоне компании и продемонстрировать боссу свое служебное рвение. Но неожиданно моим предложением заинтересовались. Меня вызвали на расширенный редакционный совет, где, включив на полную мощность фантазию, я расписал перспективы реалити-шоу в столь радужных тонах, что мне позавидовал бы и сам Остап Бендер. На мои нью-васюки повелись! Мне сказали: «Найди спонсоров, парень. А все остальное мы обеспечим».
Найти спонсоров было почти нереально.
Но я их нашел! О том, каких усилий и унижений мне это стоило, лучше не вспоминать. Главное – результат: в конце февраля 2003 года, спустя всего шесть недель с того дня, когда я впервые заикнулся о «Натуральном хозяйстве», уже был утвержден его бюджет, и реалити-шоу было вставлено в сетку вещания со второй половины апреля. Я, не нарадуясь на такую оперативность, плотно засел за сценарий. А несколько недавних тинейджеров (неопытных, но честолюбивых), отданных мне в подчинение по причине полнейшей профнепригодности где-либо еще, с энтузиазмом взялись за поиски заброшенной деревушки в каком-нибудь медвежьем углу и кастингом тех, кого мы собирались определить в этот угол на жительство.
В апреле восемь молодых и бездетных супружеских пар из Санкт-Петербурга были доставлены вездеходами в обезлюдевшую пять лет назад деревушку в двадцати километрах от Тихвина. На старых двухверстках я обнаружил, что у нее даже есть звучное и очень русское название: Бутылкино. С цивилизацией эту дыру связывала только ЛЭП невысокого напряжения, чудом не демонтированная местными мародерами. Это было как нельзя кстати: по сценарию участники шоу должны были выживать без электричества, но без него никак не могли обойтись режиссер, разъездной выпускающий, техники, операторы и охрана, занявшие две самых крепких избы на околице. На одну из драночных крыш водрузили параболическую тарелку сателлита. [3]По всей территории деревушки и в домах, выделенных участникам шоу, понатыкали два десятка дешевых камер наружного наблюдения, единственным предназначением которых было создавать антураж правдоподобия и произвести впечатление на ангажированных спонсором журналистов и «независимых наблюдателей». В обязанности последних вменялось «контролировать», чтобы реалити-шоу было действительно реалити-шоу, а не очередным надувательством телезрителей.
Чтобы зритель и не подумал усомниться в том, что мы выдаем в эфир не очередной сляпанный сценаристами суррогат, а реальную жизнь, было сделано все. Или практически все. Вплоть до того, что начиная с лета телеканалом были организованы экстремальные экскурсии из Петербурга в Бутылкино, во время которых немногочисленные экскурсанты могли издали убедиться в том, что заброшенная деревня – это не декорация, а участники реалити-шоу на самом деле копошатся на огородах и неуклюже машут литовками.
Им и правда в промежутках между съемками и в свободное от зубрежки сценариев время приходилось осваивать навыки крестьянского труда. Телеканал преднамеренно их не баловал: «Хотите бухнуть? – ставьте брагу. Осточертели картошка и хлеб? – в реке полным-полно рыбы, а в лесу уже появились грибы. Недостаточно выдаем сигарет? – ничего, нарубите в ступке своего самосаду! Терпите! Выкручивайтесь! Или вы думали, что отправляетесь на курорт?»
Штатный конфликтолог компании оживлял их существование семейными драмами, внутриобщинными дрязгами и любовными треугольниками.
Текстовики пыхтели над диалогами.
Редакторы редактировали.
Юрисконсульты консультировали.
Статистики корректировали рейтинги участников реалити-шоу.
Системотехники ежедневно обновляли сайт www.naturar-hoz.ru.
Секретарши, матерясь сквозь зубы, сортировали горы мудрых советов, круглосуточно поступавшие на автоответчик горячей линии.
В июле «Натуральное хозяйство» по зрительским рейтингам уступало только спортивным программам про «Зенит».
Спонсоры радостно потирали руки и не уставали петь дифирамбы телекомпании.
Мне был выделен собственный кабинет.
Штат моих непосредственных подчиненных насчитывал уже пятнадцать сотрудников.
Все складывалось так, как полгода назад я не смел и мечтать, но тут Удача сделала мне ручкой и остудила мой творческий пыл:
«Стоп, везунчик! Не торопись! Для тебя на ближайшее время лимит служебных успехов исчерпан».
– Дерьмо! – Я сбился с шага. Встреча с соседкой снизу и ее плешивой овчаркой в мои планы не входила, но изменить курс я не мог. Вернее, можно было свернуть с торной дороги и помесить грязь по целине. Или позорно повернуть вспять. Но ни того, ни другого, не ощущая за собой никакой вины перед «большевичкой», я делать не стал и беззаботной трусцой устремился вперед. Пробегая мимо дамы с собачкой, буркнул дежурное «Здрасти».
Но старая перечница не обратила на меня никакого внимания.
Зато удостоила своим вниманием овчарка.
Она настигла меня без единого звука. Во всяком случае, я ничего не услышал. И уж никак не ожидал подлого нападения сзади. Пока она не цапнула меня за ногу.
Несильно. Не больно.
Но как же обидно!
Коварная сволочь атаковала меня абсолютно молча. Хладнокровно. Деловито. И я бы даже сказал: профессионально. Возможно, овчарку обучили этому в ментовке, в которой служила ее хозяйка.
Не суть.
Главное то, что когда я, шокированный столь внезапным наездом, остановился и обернулся, тварь укусила меня второй раз – одного ей показалось недостаточно. И при этом со знанием дела порвала мне штанину, выковырнув наружу белую синтепоновую подкладку.
Старая дева в очках восторженно хмыкнула. И при этом, сволочь такая, даже и не подумала вмешаться.
Собака на полном серьезе поимела солидного гражданина (не бомжа, не молдавского гастарбайтера, не цыганского наркобарона, а законопослушного российского налогоплательщика!), а ее хозяюшке хоть бы хны!
Меня это задело!
И я возмущенно воскликнул:
– Алло! Что за дела?! Отзовите собаку!
Но дама в очках – ноль эмоций! Нет, чтобы сказать свое веское слово и пресечь на корню беспредел, творимый ее собаченцией, – она даже демонстративно извлекла из кармана конфетку и принялась деловито разворачивать фантик.
Овчарка между тем готовила очередную атаку. Широко расставив мощные лапы, застыла напротив меня – губа, мелко дрожащая от напряжения, задрана аж до самого носа и открывает обзору желтые сточенные резцы; шерсть на загривке дыбом; хвост вытянут точно горизонтально; морда почти прижата к земле. Выглядела псина весьма впечатляюще и вполне могла смутить и бывалого собаковода. Что уж тут говорить обо мне!
– Отзовите собаку, – без особой надежды на то, что мои слова и на сей раз будут услышаны, еще раз негромко – чтобы не спровоцировать псину – попросил я. К этому времени конфетка уже была отправлена в рот, а фантик – в карман, и старая перечница наконец соизволила меня заметить. Точнее, не меня, а собаку.
– Рината! Иди сюда, девочка, – прогнусавила она и выразительно звякнула карабином на поводке. Собака опустила губу, хрюкнула так, будто у нее гайморит, и нехотя повиновалась.
Наконец-то она оказалась на надежном поводке! Я принялся оценивать понесенный ущерб – дорогие штаны теперь можно было отправлять на помойку.
– Это оригинальная «Диадора», – грустно констатировал я. – Не какое-нибудь турецкое дерьмо, между прочим. Я выложил за этот костюм две семьсот. Что будем делать?
– В смысле, «что делать»? – осклабилась дама с собачкой. Якобы не понимая.
– Кто возместит мне его стоимость? Вы? Или ваша плешивая мечта живодера?
– Я сейчас спущу с поводка эту мечту живодера, и ты останешься не только без порток! – перешла на «ты» старая дева. И продемонстрировала, что не теряла времени даром, навела обо мне справки, выяснила через ЦАБ мое имя. – Не буди во мне зверя, Забродин Денис! Как бы не было хуже! У меня сегодня паршивое настроение, потому что я по твоей милости снова не выспалась. Опять всю ночь слушала твою идиотскую музыку.
– Да не мою! Не мою же, черт побери! – Я сокрушенно покачал головой: «Почему мне вечно приходится отдуваться за других? Ну уж нет, на этот раз не прокатит!» – Это все мелкая пакость из шестьдесят первой квартиры! Еще в прошлый раз я вам сказал, что сам страдаю от этого.
– Раз страдаешь, почему с ней не разберешься?
– Разбирайтесь сами, – буркнул я и вновь опустил взгляд на испорченные штаны. – А мне бы сейчас разобраться с вами и вашей собачкой. Как поступим? Уладим конфликт полюбовно? Или…
– Или! – решительно перебила меня дама в очках. – Если желаешь предъявить мне претензии и содрать с меня денег, сходи для начала в травмпункт и зафиксируй следы от укусов. А потом напиши заявление в милицию. – Она нехорошо усмехнулась: мол, поглядим, что у тебя из этого выйдет!
«Ничего путного, – решил я. – Укусов нету. В мусарне у этой сучки все схвачено. Получается, что бабла мне с нее не срубить. Да и не нужно мне денег! Единственное, чего я хочу – это того, чтобы старая стерва понесла хоть какое-то, хоть символическое наказание за свою хулиганскую выходку».
Тяга к конфликтам и мстительность закладываются в характер с детства. А моя мама всегда мечтала видеть в сыночке эдакого «ботаника», интеллигентного до инфантильности и свято блюдущего библейскую заповедь: «Вмазали по одной щеке, скорее подставляй под удар вторую». Что я и делал послушно, пока однажды мне это не надоело. Уже будучи студентом университета, я всерьез занялся киокусинкай-карате и за десять лет обрел навыки неплохого бойца. Но агрессивности это мне не добавило. Наоборот, я, пожалуй, стал еще мягче…
Еще слабохарактернее.
Еще большим рохлей, чем в детстве.
Разве что библейскую заповедь: «Вмазали по одной щеке, скорее подставляй под удар вторую» со временем сменила восточная мудрость: «Выигранная схватка – эта та, которой ты избежал». Вот, руководствуясь ею, я и продолжал неторопливо ковылять по жизни. Неконфликтный. Немстительный.
Слабохарактерный рохля.
Интеллигентный до инфантильности.
Ожидать от меня каких-либо неприятностей даме с собачкой было бы попросту глупо. Она могла спать спокойно. Если бы ей это, конечно, позволила девочка с лиловыми волосами – любительница громкой попсы.
«Натуральное хозяйство»
(Осень)
В сентябре рейтинг «Натурального хозяйства» медленно, но неуклонно покатился вниз.
– Сезон отпусков, – попытался найти объяснение этому я на очередном редакционном совете.
Я притормозил и смерил неприязненным взором ее пальто а-ля «Большевичка» – подобные бурые саваны для строителей коммунизма лет двадцать назад были поставлены на поток советской легкой промышленностью.
Потом я перевел взгляд на собаку с проплешиной на боку и подумал: «Эта тварь сейчас кладет кучу аккурат у меня под балконом».
А потом я вновь принялся есть глазами короткий, дурно скроенный балахон.
– Молодой человек, я живу внизу, под вами, – поставила меня перед фактом его обладательница и блеснула очками, ожидая реакции на это чудовищное обвинение.
«Она внизу, я сверху; она подо мной, я соответственно на ней, – тут же представилось мне. – Поза миссионеров… Да ни за какие коврижки!!! Никогда!!!»
– Никогда, – непроизвольно пробормотал я вслух.
Последнее время на меня обрушилась лавина проблем – обустройство на новой квартире, неприятности на работе, ссора со Стасей, – и моя голова была занята исключительно ими. Для незнакомых дам и их плешивых немецких овчарок там попросту не осталось свободного места. Потому-то я и общался сейчас с этой дамочкой чисто на автопилоте.
– Что «никогда»? – не поняла меня «большевичка». И при этом, наверное, решила, что я обкурился. – Я вам говорю: я ваша соседка снизу и я устала от диких концертов, от всех этих воплей и грохота, которые каждую ночь доносятся сверху. Я больной человек…
«Не сомневаюсь. – Мне хватило ума не ляпнуть этого вслух. – И про вопли и грохот, которые по ночам доносятся сверху, ты, мамаша, права. Вот только, легкая нестыковочка: их источник находится не у меня, а по соседству. В однокомнатной халупе, которую занимает соплюха с зелеными глазами, лиловой прической, почти полным отсутствием груди и хоть и красивым, но неудобным именем Василиса. Впрочем (это отлично слышно из-за символически тонкой стены), приятели обычно называют ее Васютой».
– …жили интеллигентные люди, и все было спокойно. Но с тех пор как вы купили эту квартиру, не только я, а, уверена, многие потеряли покой…
«Похоже, что мой переезд сюда и появление здесь Василисы удивительным образом совпали по времени, – пришел к выводу я. – Это совпадение ввело гражданку в заблуждение и направило ее недовольство совсем не по адресу. Придется оправдываться».
Впрочем, у меня не было ни капли желания пререкаться с этой весьма агрессивно настроенной дамой и доказывать ей, что я хороший, а все остальные дерьмо, и я какого-то черта смущенно молчал.
– …до пяти утра не в состоянии уснуть, – наседала на меня соседка снизу. В ее окулярах отчетливо отражался искаженный диоптриями подъезд. – А мне рано вставать и отправляться на службу. Между прочим, служу я в милиции…
«В ми-ли-ци-и? – Возможно, при этом известии у меня по лицу проскользнула легкая тень неприязни. – Ладно, учту… А вот Васюта, похоже, не служит нигде. И просыпается не раньше чем в два часа дня – именно в это время открывается пятнадцатичасовая программа, составленная из самых махровых шедевров московской попсы».
– …и еще: позаботьтесь о том, чтобы ваша жена… или кто она вам? Сожительница… – Старая дева стрельнула диоптриями в мою правую руку, лишенную обручального кольца. – Так вот, чтобы она выплескивала эмоции на два тона пониже. Слушать ее истошные вопли мне совершенно не интересно…
«Зато меня, извращенца, оргазмические стоны из-за стены порой возбуждают, – самокритично признался сам себе я. И сразу же внес поправку: – Правда, мастурбировать под них я бы не стал. Но при этом не отказался бы, чтобы Стася изображала хотя бы слабое подобие того, что на всю округу выдает из-под своего прыщавого бойфренда плоская Василиса… Кстати, музыку за стеной на время занятий любовью они почему-то всегда выключают».
– …договорились, что вы ведете себя хорошо и, начиная с одиннадцати, соблюдаете режим тишины. А я избавляю вас от неприятного общения с участковым. Между прочим, я с ним отлично знакома… Алло, молодой человек! – Дама ошпарила меня (отстраненного) взглядом. – У меня ощущение, что сейчас вы парите в каком-то другом измерении, а я просто пускаю слова на ветер.
– Нет, нет, что вы! – Я покосился на наконец облегчившуюся овчарку. Тогда мне было еще ничего не известно о ее стервозном характере. – Я вас внимательно слушаю. Мне тоже мешают эти концерты и вопли.
При этом я подумал о том, что причиной ссоры со Стасей послужили именно они…
Станислава
Дефолт от Снегурочки!
У моей подруги соседская девочка с лиловыми волосами вызывала сильнейшие приступы раздражения, в результате чего и без того сварливая Станислава с каждым визитом ко мне становилась все более и более невыносимой.
– Тьфу! – под аккомпанемент томных стонов Васюты или ностальгических стенаний Иракли («Лондон-Париж»!) плевалась она. Воспитанная на классиках рока, а в последнее время подсевшая на скандинавский «симфо» в лице Моргена Веланда и Туомаса Холопайнена, Стася наотрез отказывалась понять меня, относящегося к непрерывному попсовому прессингу из соседней квартиры с полнейшим равнодушием. – Ты с легкой руки недалекой девчонки уже стал экспертом по этому ширпотребу.
В ответ я не мог ничего возразить. «Действительно, стал, и если мои опасения оправдаются, и я в ближайшее время окажусь без работы, вполне могу устроиться диджеем на какую-нибудь захудалую радиостанцию для домохозяек».
– О боже, Денис! И как у тебя хватает терпения жить под аккомпанемент этой пошлятины! Когда-нибудь я не выдержу! – настойчиво пророчила моя подруга.
Я оставлял подобные предупреждения без внимания, не представляя, что до дефолта в наших отношениях осталось всего ничего.
Он наступил за два дня до нового, 2005 года, когда Станислава, явившись ко мне, принялась климаксовать прямо с порога.
Громко хлопнула дверью.
Небрежно чмокнула меня в щеку: «Привет».
И сразу прислушалась, состроив на рожице брезгливую гримасу.
В этот момент из-за стены доносилось:
– Что за отстой! – Похоже, настроение Стасе кто-то испортил еще по дороге ко мне. Большой фантазии и особых усилий для этого не требовалось. – Мало того, что они пропагандируют педерастию и анашу! Теперь еще и инцест!
Ты играешь, ты считаешь,
что тебе нельзя дружить с сестрой.
Убегаешь, улетаешь,
каждый вечер ты теперь с другой.
Не могу тебя совсем забыть,
не могу совсем тебя простить.
Каждый вечер жду тебя домой.
Я лишь усмехнулся и промолчал, решив не ввязываться в дискуссию с агрессивной подружкой. Подумал: «Голодная. Поест и остынет».
И она бы остыла, если бы в этот момент из-за стены масла в огонь не плеснуло неосторожное:
– Чё, чё за группу? – тут же сделала стойку Стася.
Но ты уже взрослый.
У нас в квартире другие пластинки, другие вопросы.
Твои девчонки, как с картинки.
Но ты уже взрослый.
Ты просто не будешь слушать сказки.
Все очень непросто:
ты больше не любишь группу «Краски».
– «Краски», – простодушно повторил я.
– «Краски»?!! Серьезно?!! Что, так и называются?!! А-ка-де-мич-но!!! Да ты хоть знаешь, что значит «краски»?
Меня слегка удивил подобный вопрос. Вроде бы знаю: краски – это то, чем рисуют и красят.
– «Красками» на Руси издревле называли месячные! – открыта мне глаза на этот скромный нюанс древнерусской лингвистики волынячка Станислава. – Да и сейчас в деревнях бабули говорят именно так: «краски». Этих глупых попсовых матрешек просто-напросто развел какой-то шутник, навязав им такое название! Короче, «но ты уже взрослый, ты больше не любишь мою менструацию», – на свой лад перетолмачила текст песни истекающая ядом Стася. – Matka Boska! [2]И что за дуры! – Она, брезгливо поморщившись, покосилась на стенку, из-за которой сейчас мурлыкали «дуры». Потом перевела взгляд на меня и неожиданно выдала: – Какой же ты слабохарактерный, какой же ты рохля, что позволяешь какой-то соске круглые сутки выщелачивать себе мозги всей этой шнягой! Денис, сходи, наконец, надери Василисе ее тощую задницу!
У меня не было никакого желания учинять разборки с соседкой. Я отрицательно качнул головой.
– Хорошо! Надеру я! – вошла в раж Стася.
– Не выйдет!
– Тогда я ухожу! – она выдвинула мне ультиматум. И растерялась, когда я, уязвленный ее обвинением в том, что я рохля, неожиданно легко согласился:
– Проваливай!
Удивленная, она долго завязывала шнурки на ботинках, дожидаясь, когда я наконец одумаюсь и пойду на попятный.
Не дождалась!
Натянула дубленку. Покрутила в руках сотовый телефон. Махнула сумочкой и на прощание фыркнула, кивнув на стенку, за которой попсу сменили еще не набравшие силу истомные стоны:
– Слушай! Наслаждайся! Дрочи!
Дрочить я не собирался. Захлопнул за ней дверь, печально шмыгнул носом и, кинув в сторону соседней квартиры расстроенный взгляд, пробормотал:
– Вот так-то, Васюта. Мою подружку ты все-таки выжила. Теперь мне придется пялить тебя. Договорились?
– М-м-м-ы-ы-ы-м-м-м!!! – раздалось в ответ натужное мычание из-за стены.
* * *
– …договорились? – продолжала с неприязнью обозревать меня через мощные линзы старая дева. Толстая псина стояла рядом с ней и, подражая хозяйке, косила на меня темным недобрым глазом. – Молодой человек! Вы меня все же не слушаете! Договорились?!!– Ага, – кивнул я и облегченно вздохнул, когда дамочка развернулась ко мне спиной и размашисто зашагала по направлению к парку, в котором я имел привычку бегать трусцой по утрам. Следом за дамой вразвалочку поспешала собачка.
Я хмыкнул и двинул поршнями к универсаму, освежая в памяти список того, что там должен купить: «Кетчуп… хлеб… пиво… картошку…» Странную встречу с соседкой и толстой овчаркой я вышвырнул из головы уже через минуту.
А зря!
Уже на следующий день жирная тварь с проплешиной на боку укусила меня за правую ногу.
Спустя несколько дней меня укусила и старая дева в буром пальто. Причем она сделала это гораздо больнее.
* * *
Ночью за стеной опять громыхала попса. Но я, еще в армии приобретший способность спать в самых экстремальных условиях, не обращал на нее никакого внимания. Музыка была лишь удаленным аккомпанементом к моим безмятежным и светлым снам.Лег в полночь – встал в девять утра. Еще не проснувшийся, напялил спортивный костюм и кроссовки. Когда уже отпер входную дверь, чтобы отправиться на утреннюю пробежку, в памяти вдруг всплыла вчерашняя встреча со старой девой и несправедливые претензии ко мне за ночные концерты. Я вернулся в комнату и недовольно покосился на стену – за ней сейчас сладко дрыхла мелкая дрянь.
Которая снова всю ночь подставляла меня перед соседями!
Которая не давала уснуть бедной даме в сильных очках и с собачкой!
Которая просто должна была понести наказание!
«Хрен ты у меня сегодня поспишь, Василиса!!! – пришел я к решению. – Буду приучать тебя к нормальному распорядку дня. А для начала подъем, – я посмотрел на часы, – в четверть десятого».
Диск с «Котик Рейн» – в CD-чейнджер!
Мощные «пионерские» колонки – мордой к стене, за которой сейчас досматривала последний сон моя беспокойная соседка!
Низы на эквалайзере – до упора!
Пуск!!!
Когда я запирал за собой дверь, моя квартира, словно взбесившийся Везувий, вовсю извергалась гитарно-компьютерным драйвом и сиплым вокалом Кэт Радман. Я злорадно хихикнул и быстро посеменил по лестнице вниз.
В парк.
Туда, где меня уже поджидала засада.
Но я об этом не знал и, совсем не готовый к каким-либо пакостям, спокойно трусил по слегка припорошенной снегом аллее. Размышлял о том, что бессовестный кляузник и интриган Паша Сенявин уже примостил свою толстую задницу на уголок моего мягкого кресла программного директора реалити-шоу «Натуральное хозяйство» и всерьез намерен вытеснить меня из него вообще. Прикидывал, могу ли, если в конце концов окажусь без работы, рассчитывать на какую-либо ничтожную должность у Ширмана на СПТ или у Зифа на Северо-Западном кабельном…
Ни там, ни там никаких перспектив для себя, как ни старался, разглядеть я, к сожалению, не мог.
«Натуральное хозяйство»
(Весна)
«Натуральное хозяйство» было моим сиротливым дитем, которое я выносил, родил, выкормил, научил ходить и говорить. И на которое – когда это дите подросло и окрепло – был лишен родительских прав.
Два года назад, когда я с идеей реалити-шоу сунулся к Главному, то на успех даже и не рассчитывал. Единственной моей целью было засветиться в VTP-зоне компании и продемонстрировать боссу свое служебное рвение. Но неожиданно моим предложением заинтересовались. Меня вызвали на расширенный редакционный совет, где, включив на полную мощность фантазию, я расписал перспективы реалити-шоу в столь радужных тонах, что мне позавидовал бы и сам Остап Бендер. На мои нью-васюки повелись! Мне сказали: «Найди спонсоров, парень. А все остальное мы обеспечим».
Найти спонсоров было почти нереально.
Но я их нашел! О том, каких усилий и унижений мне это стоило, лучше не вспоминать. Главное – результат: в конце февраля 2003 года, спустя всего шесть недель с того дня, когда я впервые заикнулся о «Натуральном хозяйстве», уже был утвержден его бюджет, и реалити-шоу было вставлено в сетку вещания со второй половины апреля. Я, не нарадуясь на такую оперативность, плотно засел за сценарий. А несколько недавних тинейджеров (неопытных, но честолюбивых), отданных мне в подчинение по причине полнейшей профнепригодности где-либо еще, с энтузиазмом взялись за поиски заброшенной деревушки в каком-нибудь медвежьем углу и кастингом тех, кого мы собирались определить в этот угол на жительство.
В апреле восемь молодых и бездетных супружеских пар из Санкт-Петербурга были доставлены вездеходами в обезлюдевшую пять лет назад деревушку в двадцати километрах от Тихвина. На старых двухверстках я обнаружил, что у нее даже есть звучное и очень русское название: Бутылкино. С цивилизацией эту дыру связывала только ЛЭП невысокого напряжения, чудом не демонтированная местными мародерами. Это было как нельзя кстати: по сценарию участники шоу должны были выживать без электричества, но без него никак не могли обойтись режиссер, разъездной выпускающий, техники, операторы и охрана, занявшие две самых крепких избы на околице. На одну из драночных крыш водрузили параболическую тарелку сателлита. [3]По всей территории деревушки и в домах, выделенных участникам шоу, понатыкали два десятка дешевых камер наружного наблюдения, единственным предназначением которых было создавать антураж правдоподобия и произвести впечатление на ангажированных спонсором журналистов и «независимых наблюдателей». В обязанности последних вменялось «контролировать», чтобы реалити-шоу было действительно реалити-шоу, а не очередным надувательством телезрителей.
Чтобы зритель и не подумал усомниться в том, что мы выдаем в эфир не очередной сляпанный сценаристами суррогат, а реальную жизнь, было сделано все. Или практически все. Вплоть до того, что начиная с лета телеканалом были организованы экстремальные экскурсии из Петербурга в Бутылкино, во время которых немногочисленные экскурсанты могли издали убедиться в том, что заброшенная деревня – это не декорация, а участники реалити-шоу на самом деле копошатся на огородах и неуклюже машут литовками.
Им и правда в промежутках между съемками и в свободное от зубрежки сценариев время приходилось осваивать навыки крестьянского труда. Телеканал преднамеренно их не баловал: «Хотите бухнуть? – ставьте брагу. Осточертели картошка и хлеб? – в реке полным-полно рыбы, а в лесу уже появились грибы. Недостаточно выдаем сигарет? – ничего, нарубите в ступке своего самосаду! Терпите! Выкручивайтесь! Или вы думали, что отправляетесь на курорт?»
Штатный конфликтолог компании оживлял их существование семейными драмами, внутриобщинными дрязгами и любовными треугольниками.
Текстовики пыхтели над диалогами.
Редакторы редактировали.
Юрисконсульты консультировали.
Статистики корректировали рейтинги участников реалити-шоу.
Системотехники ежедневно обновляли сайт www.naturar-hoz.ru.
Секретарши, матерясь сквозь зубы, сортировали горы мудрых советов, круглосуточно поступавшие на автоответчик горячей линии.
В июле «Натуральное хозяйство» по зрительским рейтингам уступало только спортивным программам про «Зенит».
Спонсоры радостно потирали руки и не уставали петь дифирамбы телекомпании.
Мне был выделен собственный кабинет.
Штат моих непосредственных подчиненных насчитывал уже пятнадцать сотрудников.
Все складывалось так, как полгода назад я не смел и мечтать, но тут Удача сделала мне ручкой и остудила мой творческий пыл:
«Стоп, везунчик! Не торопись! Для тебя на ближайшее время лимит служебных успехов исчерпан».
* * *
Если на работе я был не лишен определенных инициатив и амбиций – совсем иная картина дома. В бытовых мелочах я слыл отпетым консерватором: никогда не стал бы экспериментировать с интерьером и переставлять мебель в квартире, был далек от того, чтобы регулярно менять мелодию звонка телефона или обои на рабочем столе компьютера, всегда покупал один и тот же сорт колбасы, хлеба, пива, пельменей, даже не помышляя о том, чтобы внести в свой рацион хоть какое-то разнообразие. От дома до работы я всякий раз добирался по одному и тому же маршруту. Так же, по одному и тому же маршруту, совершал свой утренний моцион. И даже скрупулезно подсчитал, что каждое утро за сорок минут проделываю в среднем четыре тысячи двести шагов. Притом где-то на триста тридцатом шаге – вбегаю в парк. На тысяча сотом – миную два больших помойных контейнера. А на две тысячи пятидесятом – огибаю платный сортир и сворачиваю с главной аллеи на узенькую дорожку…* * *
На две тысячи пятидесятом шаге я обогнул туалет, свернул с главной аллеи и сразу же увидел метрах в восьмидесяти впереди знакомое бурое пальто. Рядом с пальто стояла собака.– Дерьмо! – Я сбился с шага. Встреча с соседкой снизу и ее плешивой овчаркой в мои планы не входила, но изменить курс я не мог. Вернее, можно было свернуть с торной дороги и помесить грязь по целине. Или позорно повернуть вспять. Но ни того, ни другого, не ощущая за собой никакой вины перед «большевичкой», я делать не стал и беззаботной трусцой устремился вперед. Пробегая мимо дамы с собачкой, буркнул дежурное «Здрасти».
Но старая перечница не обратила на меня никакого внимания.
Зато удостоила своим вниманием овчарка.
Она настигла меня без единого звука. Во всяком случае, я ничего не услышал. И уж никак не ожидал подлого нападения сзади. Пока она не цапнула меня за ногу.
Несильно. Не больно.
Но как же обидно!
Коварная сволочь атаковала меня абсолютно молча. Хладнокровно. Деловито. И я бы даже сказал: профессионально. Возможно, овчарку обучили этому в ментовке, в которой служила ее хозяйка.
Не суть.
Главное то, что когда я, шокированный столь внезапным наездом, остановился и обернулся, тварь укусила меня второй раз – одного ей показалось недостаточно. И при этом со знанием дела порвала мне штанину, выковырнув наружу белую синтепоновую подкладку.
Старая дева в очках восторженно хмыкнула. И при этом, сволочь такая, даже и не подумала вмешаться.
Собака на полном серьезе поимела солидного гражданина (не бомжа, не молдавского гастарбайтера, не цыганского наркобарона, а законопослушного российского налогоплательщика!), а ее хозяюшке хоть бы хны!
Меня это задело!
И я возмущенно воскликнул:
– Алло! Что за дела?! Отзовите собаку!
Но дама в очках – ноль эмоций! Нет, чтобы сказать свое веское слово и пресечь на корню беспредел, творимый ее собаченцией, – она даже демонстративно извлекла из кармана конфетку и принялась деловито разворачивать фантик.
Овчарка между тем готовила очередную атаку. Широко расставив мощные лапы, застыла напротив меня – губа, мелко дрожащая от напряжения, задрана аж до самого носа и открывает обзору желтые сточенные резцы; шерсть на загривке дыбом; хвост вытянут точно горизонтально; морда почти прижата к земле. Выглядела псина весьма впечатляюще и вполне могла смутить и бывалого собаковода. Что уж тут говорить обо мне!
– Отзовите собаку, – без особой надежды на то, что мои слова и на сей раз будут услышаны, еще раз негромко – чтобы не спровоцировать псину – попросил я. К этому времени конфетка уже была отправлена в рот, а фантик – в карман, и старая перечница наконец соизволила меня заметить. Точнее, не меня, а собаку.
– Рината! Иди сюда, девочка, – прогнусавила она и выразительно звякнула карабином на поводке. Собака опустила губу, хрюкнула так, будто у нее гайморит, и нехотя повиновалась.
Наконец-то она оказалась на надежном поводке! Я принялся оценивать понесенный ущерб – дорогие штаны теперь можно было отправлять на помойку.
– Это оригинальная «Диадора», – грустно констатировал я. – Не какое-нибудь турецкое дерьмо, между прочим. Я выложил за этот костюм две семьсот. Что будем делать?
– В смысле, «что делать»? – осклабилась дама с собачкой. Якобы не понимая.
– Кто возместит мне его стоимость? Вы? Или ваша плешивая мечта живодера?
– Я сейчас спущу с поводка эту мечту живодера, и ты останешься не только без порток! – перешла на «ты» старая дева. И продемонстрировала, что не теряла времени даром, навела обо мне справки, выяснила через ЦАБ мое имя. – Не буди во мне зверя, Забродин Денис! Как бы не было хуже! У меня сегодня паршивое настроение, потому что я по твоей милости снова не выспалась. Опять всю ночь слушала твою идиотскую музыку.
– Да не мою! Не мою же, черт побери! – Я сокрушенно покачал головой: «Почему мне вечно приходится отдуваться за других? Ну уж нет, на этот раз не прокатит!» – Это все мелкая пакость из шестьдесят первой квартиры! Еще в прошлый раз я вам сказал, что сам страдаю от этого.
– Раз страдаешь, почему с ней не разберешься?
– Разбирайтесь сами, – буркнул я и вновь опустил взгляд на испорченные штаны. – А мне бы сейчас разобраться с вами и вашей собачкой. Как поступим? Уладим конфликт полюбовно? Или…
– Или! – решительно перебила меня дама в очках. – Если желаешь предъявить мне претензии и содрать с меня денег, сходи для начала в травмпункт и зафиксируй следы от укусов. А потом напиши заявление в милицию. – Она нехорошо усмехнулась: мол, поглядим, что у тебя из этого выйдет!
«Ничего путного, – решил я. – Укусов нету. В мусарне у этой сучки все схвачено. Получается, что бабла мне с нее не срубить. Да и не нужно мне денег! Единственное, чего я хочу – это того, чтобы старая стерва понесла хоть какое-то, хоть символическое наказание за свою хулиганскую выходку».
Тяга к конфликтам и мстительность закладываются в характер с детства. А моя мама всегда мечтала видеть в сыночке эдакого «ботаника», интеллигентного до инфантильности и свято блюдущего библейскую заповедь: «Вмазали по одной щеке, скорее подставляй под удар вторую». Что я и делал послушно, пока однажды мне это не надоело. Уже будучи студентом университета, я всерьез занялся киокусинкай-карате и за десять лет обрел навыки неплохого бойца. Но агрессивности это мне не добавило. Наоборот, я, пожалуй, стал еще мягче…
Еще слабохарактернее.
Еще большим рохлей, чем в детстве.
Разве что библейскую заповедь: «Вмазали по одной щеке, скорее подставляй под удар вторую» со временем сменила восточная мудрость: «Выигранная схватка – эта та, которой ты избежал». Вот, руководствуясь ею, я и продолжал неторопливо ковылять по жизни. Неконфликтный. Немстительный.
Слабохарактерный рохля.
Интеллигентный до инфантильности.
Ожидать от меня каких-либо неприятностей даме с собачкой было бы попросту глупо. Она могла спать спокойно. Если бы ей это, конечно, позволила девочка с лиловыми волосами – любительница громкой попсы.
«Натуральное хозяйство»
(Осень)
В сентябре рейтинг «Натурального хозяйства» медленно, но неуклонно покатился вниз.
– Сезон отпусков, – попытался найти объяснение этому я на очередном редакционном совете.