Серова Марина. Я больше не шучу

   В шесть часов на дежурство заступила другая смена. Врач — молодой человек в очках с начинающей лысеть головой — зашел в палату и задержался около новенькой.
   — Полный покой, и никаких волнений, — веско заявил он мне.
   Насчет покоя никто не возражал, а вот волнения исключить не получится — слишком много их было за последнее время.
   Тем не менее вечер прошел спокойно. Я подумала, что дня три придется пожить в больнице, пока у Александры не нормализуется самочувствие (относительно, конечно), а потом можно будет перейти на домашний режим.
   К нашей соседке по палате пришли родственники: женщина лет тридцати пяти и мужчина приблизительно того же возраста, очевидно, дочь и зять.
   Они поболтали около получаса и затем распрощались. Было около девяти часов вечера.
   Я прикрыла плотнее дверь и, снова усевшись в кресло, стала прикидывать, как защитить ферму Александры Стольник от нашествия бандитов, но ничего стоящего в голову мне не приходило. Объявить неравную войну? Одна я не смогу противостоять вооруженным бандитам, которые позарились на лакомый кусок.
   Внезапно дверь открылась, и в палату заглянул какой-то парень с короткой стрижкой. Он огляделся и исчез.
   Я напряглась. Что за черт? Это случайность или нет?
   Я подошла к двери и осторожно выглянула наружу: кроме двух старичков, медленно прогуливающихся по коридору, там никого не было.
   Закрыв дверь, почувствовала сильную тревогу.
   Но принять необходимые меры, чтобы обезопасить свою клиентку, ее соседку и себя в том числе, я не успела: дверь резко распахнулась, и в палату ворвались двое парней, один из которых минуту назад заглядывал в палату.
   — Спокойно, — проговорил высокий, с блуждающим взглядом мутно-серых глаз, амбал, отодвигая меня в сторону.
   Другой двинулся к постели Александры Ивановны. Та мирно спала, не подозревая о надвигающейся опасности. Ее соседка, отложив журнал «Здоровье», с беспокойством наблюдала за происходящим.
   — Кто пикнет — убью! — прозвучало зловещее предупреждение, отданное хриплым голосом. Видимо, его обладатель сжег свои связки, сутками напролет цедя коньяк из мелкой посуды.
   Не теряя ни секунды, я схватила высокого за плечи, рывком пригнула книзу и нанесла в грудную клетку удар коленом, вложив в него максимум силы.
   Я отпустила руки и позволила бандиту (я уже не сомневалась в том, что передо мной посланцы мафиозного клана) рухнуть на пол.
   Второй злоумышленник — коренастый и плотный, словно пенек, — уже занес над Александрой Ивановной руку с короткой массивной дубинкой, очевидно, с намерением размозжить фермерше голову.
   Глаза соседки, онемевшей от ужаса, стали похожи на две спутниковые антенны. В них читалась обреченность и уверенность в том, что следующим кандидатом на удар дубинкой по голове будет именно она. Стоило выживать под скальпелем хирурга, чтобы затем бесславно погибнуть от руки бандита…
   Молодому братку не удалось исполнить задуманное — я перехватила его руку… Хруста я не слышала и скорее почувствовала, что предплечье бандита ломается пополам. Парень взвыл, как сарацин, которого насаживают на кол; дубинка его со стуком свалилась на пол и закатилась под кровать соседки. Проснувшаяся Александра Ивановна вздрогнула и закатила глаза, громко вскрикнув.
   Парень опустился на колени и стал злобно материться…
   С присущей мне сверхчувствительностью я поняла, что на меня готовится нападение сзади. Это длинный наконец-то справился с болью в грудной клетке и решил нанести удар. Он, бедный, никак не рассчитывал, что ему снова придется немного пострадать: я, согнув ногу в колене, сделала резкий мах назад и приложила нападающему сзади придурку прямехонько между двух нижних конечностей.
   Надо же, попала! Даже не поворачиваясь к объекту.
   Зажав пах волосатыми ладонями, он стал падать на спину, не задумываясь над тем, что при падении может разбить себе затылок.
   Я нагнулась над его стонущим товарищем, который зажимал уже начавшую синеть правую руку:
   — Вызвать врача?
   — Тварь…
   Я усмехнулась и нарочито вежливо, с некоторой зловещей интонацией произнесла:
   — Я так и не поняла — вам оказать первую помощь или нет? Если вы правильно выбрали направление и не ошиблись дверью, то должны знать, что находитесь в хирургическом отделении, где масса специалистов по сращиванию костей.
   — Тебе конец…
   Вот и говори с такими по душам!
   За своей спиной я почувствовала некое шевеление. Обернувшись, я увидела, что длинношеее животное стоит на четвереньках и трясет головой.
   Странно, я ударила его совсем в другое место.
   — Ну ладно, — я выпрямилась во весь рост, — пошутили, и будет. Сколько времени я на вас потратила! Давай поднимайся, не то я вторую руку тебе сломаю!
   Моя правая ступня зависла в воздухе в опасной близости от другой конечности бандита; первая к этому времени уже приобрела цвет спелой сливы.
   — Я больше не шучу.
   — Ты сдурела, что ли, блин?!
   Коротышка с трудом поднялся на ноги; рывком заставив длинного принять вертикальное положение, я схватила его за грудки.
   Можно начинать разговор.
   — Александра Ивановна, — я повернулась к женщине, мужественно пережившей сцену насилия, которую кинопленка жизни прокрутила перед ее глазами, — они в ваших руках. Что с ними сделать?
   — Отпустите их, Женя. Они всего лишь исполнители.
   Я усмехнулась:
   — Это я прекрасно понимаю, но дело в том, что здесь только что имела место попытка убийства, причем при наличии двух свидетелей. Надеюсь, вы нас поддержите, Марина Васильевна?
   Мои последние слова предназначались для ушей соседки по палате.
   — Я даже не знаю… — пискнула та, натягивая одеяло на подбородок.
   Все понятно, свидетельствовать женщине совсем не хочется. Запуган народ, вот в чем беда!
   — Ну хорошо, один свидетель в моем лице. Мы вполне сможем их посадить на нары, и надолго.
   Коротышка, по лицу которого стекали грязные струйки пота, вперил в меня взгляд затравленного зверя и изрек:
   — Мы тебя посадим на…
   Я взялась за его пухлый, мокрый от пота подбородок и произнесла:
   — У тебя это уже не получится, малыш. А теперь ты и твой дружок будете слушать, что я скажу. По законам военного времени это справедливо.
   Если бы вся ненависть, которая диффузировала в глазах бандитов, могла превратиться в конвертируемую валюту, то я бы ушла домой с целым состоянием за пазухой.
   — Так вот, — продолжала я, — ваши рожи я запомнила и теперь смогу за шесть секунд составить на вас словесный портрет. Ориентировка будет разослана по всем отделениям милиции.
   — Ты уверена?
   Какие злобные интонации!
   — Да, уверена. Поэтому советую вам найти нору и закопаться в ней, потому что если я увижу ваши рожи на расстоянии ближе чем десять километров, то буду вести огонь на поражение. Кстати, с оружием я обращаюсь совсем неплохо, а пачкаться в дерьме мне не привыкать. Своему боссу передайте вот что: Александра Стольник находится под надежной охраной. В моем лице вы всего-навсего видите передовой отряд.
   А за моей спиной — более мощные силы, которые сметут вас с трассы к чертовой матери.
   Это был, разумеется, блеф. Просто я хотела, чтобы моя речь проняла мальчиков до самой поджелудочной железы и вся эта гоп-стоп-компания засуетилась. Вот тогда они начнут делать ошибку за ошибкой, которыми я не премину воспользоваться.
   — Если отныне хоть один волос упадет с головы Александры Ивановны, — продолжала я, — то я начну бить тревогу, и в первую очередь найду вас. Как?
   Не скажу, но я это сделаю. За столом следователя вы начнете колоться и постепенно сдадите всех, кто стоял рядом, и с вами, и поодаль. Так что советую подумать. Ее смерть — это ваша погибель. Имейте это в виду. А теперь пошли вон! И без угроз в мой адрес — я этого не люблю.
   Открылась дверь, и в палату снова заглянул дежурный врач.
   — Как самочувствие вашей пациентки? — осведомился он. — Э, да у вас посетители…
   — Они уже уходят, — сказала я, глядя в глаза длинному, который благоразумно молчал во время моей проповеди. — Доктор, одному из них нужна помощь, парень упал в обморок от жары и случайно сломал себе руку.
   — Серьезно? — очки повернулись в сторону коротышки. — Ну-ка, что там у вас?
   Я с удовлетворением отметила, что этот человек, как врач, на своем месте: он не послал беднягу в приемное отделение, а прямо на месте стал осматривать руку.
   — Да не надо мне ничего! — начал ерепениться плотный.
   Я покачала головой:
   — Не будь дураком, пусть тебе наложат гипс. Все равно придется обращаться к врачу, так лучше сделать это прямо сейчас.
   — Пошла ты…
   Врач захлопал глазами и взглянул на меня, словно говоря: «Однако отношения у вас…»
   — Ему больно, — улыбнулась я. — Еще и не так заругаешься, когда у тебя рука сломана. Сколько стоит анестезия? Я заплачу…
   — Идите за мной, молодой человек! — приказал врач.
   Парень перестал ерепениться и молча вышел.
   Длинный кинул на меня недоуменный взгляд и последовал за своим дружком, едва не вписавшись рожей в дверной косяк.
   За моей спиной послышался шорох. Обернувшись, я увидела, как Марина Васильевна, наша соседка, извлекла из прикроватной тумбочки свои вещи и разложила их на кровати.
   — Лучше я поеду домой, — запричитала она, — здесь не больница, а вертеп какой-то!
   Я подошла к ней и ласково произнесла:
   — Зря вы так волнуетесь, — пока я здесь, вы тоже под моей защитой. К тому же вам нельзя домой — шов еще свежий.
   — И не уговаривай ты меня! Лучше дома загибаться, чем от ножа бандита в больнице помереть! — стояла на своем соседка по палате, укладывая нехитрые пожитки.
   В конце концов, личная безопасность — это дело каждой отдельно взятой личности.
   По-моему, так.

Глава 5

   Итак, мы с Александрой Ивановной Стольник остались в палате одни. Я сразу же переселила ее на кровать сбежавшей от нас Марины Васильевны, а сама заняла освободившееся место. Если среди ночи на нас будет совершено покушение, то встречу его я.
   Лицом к лицу.
   Еще один плюс — не придется ночевать, сидя в кресле. Совсем не одно и то же — растянуться на мягкой постели или всю ночь маяться в полусидячем положении. Как говорится, что ни делается…
   Перед тем как лечь спать, я сделала Александре Ивановне укол, затем придвинула к двери освободившееся кресло. Теперь у него будут другие обязанности — стоять на страже нашего сна. Если кто-то решится проникнуть в палату, то обязательно даст о себе знать звуком отодвигаемой мебели. А, как известно, сплю я чутко (результат систематических тренировок плюс врожденное чутье следопыта).
   Была глубокая ночь — часы показывали пятнадцать минут третьего, когда, услышав, как открывается дверь и двигается кресло, я моментально вскочила с кровати.
   От ночных визитов всегда веет криминалом…
   Я осторожно отступила на шаг назад и приготовилась к прыжку.
   Кресло отодвинулось еще дальше, и я услышала недовольное ворчание:
   — Что за черт? Ни войти, ни выйти…
   Вспыхнул свет. Передо мной стоял семидесятилетний дед с палочкой в руке и жмурился от яркого света.
   — Что вы хотите?
   — Я?.. — Дед осмотрелся. — Это какая палата?
   — А какая вам нужна?
   Ночной посетитель растерянно заморгал и извиняющимся голосом произнес:
   — Я, кажется, не туда попал… Ходил в туалет и вот… Бывает же…
   Он неприятно захихикал и засеменил прочь, стуча своей палкой по полу.
   Я повернулась к Александре, которая проснулась и с испугом наблюдала за происходящим.
   — Ложная тревога! — успокоила я женщину.

* * *

   На следующее утро мы вдоволь посмеялись над ночным происшествием, придумывая все новые детали, которые сделали бы честь любому комедийному сериалу. Я старалась не злоупотреблять приколами, чтобы не навредить Александре: ей нельзя было много смеяться — могла разболеться голова.
   На обходе лечащий врач, невысокого роста кругленький мужичок лет пятидесяти, долго рассматривал меня сквозь очки и выпытывал причины, касающиеся моего появления. Мои ответы (не совсем соответствовавшие истине) его, похоже, не удовлетворили, но менять положение дядечка не стал. Зато распорядился подселить к нам в палату молоденькую девушку, у которой были осложнения после аппендицита.
   Чуть не плача (шучу!), я освободила облюбованную мною коечку и вновь переселилась в кресло. Малышку звали Ольга Семенова. Она выглядела очень подавленной.
   — Извините, а когда можно будет забрать Александру Ивановну домой?
   Врач замахал пухленькими ручками:
   — Даже не думайте об этом! Две недели тщательного наблюдения!
   Надо же, тщательного.
   Вот уж за чем я действительно тщательно следила, так это за принятием лекарств. Уколами займемся после ужина, а пока будем соблюдать режим, что немаловажно для больного человека.
   День прошел спокойно. Нас опять навестила тетя Мила, которая была в восторге от трехтомника о новых похождениях Шерлока Холмса. Хорошо, что она пришла, у меня хотя бы появилась возможность без спешки посетить туалетную комнату и привести себя в порядок.
   После ужина я зашла в ординаторскую, чтобы перекинуться парой слов с дежурным врачом и поподробнее узнать о такой болезни, как сотрясение мозга.
   Из того, что мне объяснили, я поняла только одно: если не желаешь потерять несколько лет жизни, оберегай голову от ударов.
   Дверь кабинета я оставила открытой, чтобы контролировать ситуацию в коридоре. Посторонних в отделении не было, только больные и медсестры.
   После разговора с доктором мне стало немного тоскливо, и, взглянув на часы, я поспешила в палату, где оставила Александру Ивановну.
   Открыв дверь, я увидела медсестру, которая протирала ваткой, намоченной в спирте, руку Александры, готовясь сделать укол в вену.
   Позвольте, у меня же четкая договоренность — все процедуры я выполняю сама!
   — Минуточку!
   Медсестра обернулась.
   — Что случилось? — беспокойно спросила она.
   — Что вы собираетесь делать?
   — Укол.
   — Какой? — — Согласно указанию врача.
   — Сначала скажите мне, что это за укол.
   Медсестра снова склонилась над моей клиенткой.
   — Вы мне мешаете, — услышала я, — я выполняю свою работу, только и всего.
   Подскочив к девице, я перехватила ее руку.
   — Вы ее знаете? — спросила я Александру.
   — По-видимому, это дежурная сестра.
   — Вы уверены?
   Хотя как можно быть уверенным, когда персонал сменяет друг друга каждые трое суток, а мы пробыли здесь всего ничего…
   Я посмотрела на Ольгу. Та пожала плечами.
   — Пустите мою руку! — требовательно провозгласила медсестра.
   Я не ответила, пристально глядя ей в глаза. Я вырвала из рук девицы шприц и зажала его меж пальцев.
   — Сейчас мы с вами пройдем в ординаторскую…
   — Хорошо. Только учтите, что я вам обеспечу большой список неприятностей.
   Девица сказала это твердо. Я даже засомневалась, правильно ли я поступила.
   В этот момент дверь в палату открылась и показалась кудрявая голова девчонки в белой накрахмаленной шапочке.
   — Семенова — в процедурный! Быстро!
   Я повернулась и, выпустив руку медсестры, которая собиралась делать укол Александре, спросила:
   — Простите, вы кто?
   — Я? — удивилась кудрявая. — Я сегодня дежурю!
   Бах!
   Девица, у которой я отобрала шприц, оттолкнула меня и вылетела из палаты, сбив с ног кудрявую медсестру.
   Я стояла со шприцем в руке и не знала, куда его деть. Бегать с ним по коридорам больницы в надежде настичь преступницу было бы глупо. Аккуратно положив его на тумбочку, я подскочила к медсестре, помогая ей подняться на ноги.
   — Вы в порядке?
   — Н-наверное…
   Девица, выдававшая себя за медсестру, исчезла.
   Я бросилась к выходу из Отделения, но увидела, что той и след простыл. Я вовремя подскочила к окну, выходящему на ту самую улицу, где тосковал мой «Фольксваген». Знакомая мне лжемедсестра — только без халата и без шапочки — быстрым шагом направлялась к «девятке» сиреневого цвета, припаркованной прямо перед моим «жуком». Открылась задняя дверца, и девица исчезла в салоне машины.
   Номеров не было видно, потому что автомобиль стоял боком.
   Через несколько Секунд «девятка» исчезла из вида, вильнув задом, словно развратная девка.
   Я отошла от окна. Это была вторая попытка со стороны наших недругов доставить нам неприятности. Я не сомневалась, что последуют и другие.

Глава 6

   Александра Ивановна была еще не в той форме, чтобы с двумя сломанными ребрами и головой, которая кружилась при малейшем движении, преодолевать скачки с препятствиями. Тем не менее нужно было менять место жительства, и как можно быстрее, если она хочет когда-нибудь полюбоваться на внуков.
   — Вы сможете добраться до машины? С моей помощью, конечно? — спросила я Александру Ивановну, которая никак не могла прийти в себя после очередного покушения.
   — Попытаюсь, если надо…
   Ольга с тревожным выражением прислушивалась к нашему разговору.
   — Послушайте, я могу знать, что: здесь происходит?
   — Ничего страшного, имеет место дележ наследства. Такое предстоит испытать каждому — в свое время, конечно.
   Содержимое шприца я вылила в раковину, но сначала попыталась определить по запаху, чем злоумышленники хотели напичкать мою клиентку.
   Запах был слабым, но я различила пары какой-то горечи. Похоже на цианистый калий. Или я ошибаюсь? На наркотик не похоже, это точно. К тому же какой дурак будет бесплатно снабжать этим зельем человека, которого хотят видеть в могиле. В любом случае место этой отравы в унитазе.
   Ночь прошла относительно спокойно. Я никак не могла найти удобное положение, ерзая в этом проклятом кресле и заставляя его нещадно скрипеть.
   Во время обхода врачей я, выйдя из палаты, приблизилась к окну, выходящему на улицу, и посмотрела на свою машину, которая уже прописалась здесь, у обочины. Самое радостное, что за время, которое я находилась в больнице, никто не попытался угнать мой «Фольксваген». Видимо, такие модели автомобилей не вызывают интереса у представителей преступного мира. Это радует.
   Однако то, что произошло в следующую минуту, уничтожило ростки моей радости, словно саранча — молодые посевы.