Северцев Петр. Маленький ад для хакера

   — У него был «хвостик»?! — быстро спросил я, не переставая чертить в своем блокнотике неопределенную замкнутую кривую.
   — Был, — также быстро, не глядя на меня, ответил Герка. — Был.
   Мы оба молчали несколько секунд. Я пытался вспомнить голос убийцы, сравнить его с механическим, измененным какой-то техникой голосом третьего сегодняшнего звонка. Никакого сходства между ними не было. Да и зачем ему звонить, если он считал меня трупом.
   — Кошмар! — тем временем громко прошептала Инна Николаевна. И замолчала, думая о своем.
   — Ну и?.. — наконец спросил я.
   — Я подумал, что они с их четверкой наконец-то попались. И еще подумал о том, что мне нельзя…
   «светиться». Только…
   — Только?..
   — Только я же не мог ее не предупредить.
   — И что ты сделал?
   — Я прошел мимо нее, как будто бы я с ней не знаком, и шагов за пять на нее очень, хм.., серьезно посмотрел. А когда подходил, толкнул ее и, как будто извинялся, прошептал ей: "За тобой следят.
   Мужчина сзади". И пошел дальше.
   — Ясно. Ты молодец, Герка.
   — Я знаю. Только какое теперь дело…
   — Посмотрим. Ты не знаешь, что было дальше?
   — Конечно, знаю, — чуть не возмутился он. — Иначе как я мог утверждать, что их всех четверых похитили!.. Я отошел метров на двадцать и обернулся.
   Галя покупала мороженое и будто бы с интересом разглядывала книжные лотки перед консерваторией. А ЭТОТ стоял от нее в пяти шагах и покупал какую-то пластинку на лотке возле «Мелодии».
   Меня они оба не замечали. Она, мне кажется, увидела его, даже смотрела на него несколько секунд, а он глянул на нее…
   — А потом?
   — А потом она пожала плечами, потому что так и не поняла, кто за ней следит, кажется, рассердилась на меня и пошла вперед, а ЭТОТ опять за ней следом. Я пошел за ними. Видел, как они вошли в «Липки», и быстро зашел следом.
   — Там были трое остальных заговорщиков? — спросил я, только для проверки своих мыслительных способностей.
   — Да, — кивнул Герка. — Ребята ее ждали; они, наверное, договорились, что после встречи со мной вчетвером отправятся к себе в спортзал. Она им что-то сказала, наверное, про меня, а потом про мужика, потому что они стали оглядываться. ЭТОТ сел на скамеечку, и они его так и не увидели. Зато он оглядывался и, кажется, увидел меня. Краем глаза, потому что я тут же спрятался за деревом… — Он потер лоб и замолчал, видимо, вспоминая.
   Я представил себе расположение «Липок» и понял, что брать детей тепленькими лучше всего было у одного из трех выходов, рядом с каждым из которых проходила асфальтированная дорога: подвозишь какой-нибудь пикап и втроем-вчетвером втаскиваешь их без особого сопротивления, просто на сюрпризе.
   — Ну?.. А дальше что, Георгий?! — не выдержала тем временем Инна Николаевна.
   — Дальше они отправились к выходу из «Липок», который ведет на Бабушкин Взвоз, к Волге, — голос у Герки стал глухой, из чего я заключил, что именно там все и произошло.
   — А там к самому выходу подъехала машина такая.., крытая, как фургон…
   — «Рафик»? Пикап? — подсказал я.
   — Не знаю, — отозвался Гера, — я в них вообще не разбираюсь.
   — На маршрутное такси похоже?
   — Да, — ответил мальчик. — Оно и есть, по цвету серое такое… Там были двое, они выскочили и затащили в машину троих, очень быстро, а хвостатый Гале что-то такое сказал, что она сама туда зашла очень испуганная, практически прыгнула.
   Они тоже туда попрыгали и тут же уехали.
   — Погоди! Ты не запомнил этих двоих, которые из машины выскочили?
   — Ну, — Герка наморщил лоб. — Один такой здоровый, накачанный, бритый… А другой, наоборот, лысый, толстый, невысокий.
   Я мысленно кивнул самому себе. Осталось определить машину и попробовать поискать по ее следам.
   — Если как маршрутка, значит, «рафик», — констатировал я и с надеждой спросил:
   — А номера не запомнил?
   — Запомнил, — ответил Герка, вытаскивая из кармана небольшой клочок бумаги с записанными номерами похитителей.
   Потом добавил:
   — Я еще позвонил Вересову домой и в милицию, анонимно, и сказал, что их похитили. Сергей Леонидович, по-моему, меня не узнал. А в милиции, кажется, подумали, что я обычный приколист…
   — Молодец, — похвалил я, невольно улыбаясь: значит, пока я тут изгалялся с речами про инфаркт Вересова, если он случайно узнает о похищении дочки, пацан все более убеждался, что я подосланный Вересовым убийца и что его время сочтено. — Ты действительно молодец, Георгий. Ты действовал как настоящий мужчина.
   Кажется, ему полегчало. Вот и хорошо, потому что теперь начнется самое тяжелое…
   — Гера, мне все это не очень нравится, но я должен узнать, как именно все произошло.., у тебя дома. И как ты остался в живых.
   Мальчик опустил голову, медленно кивнул:
   — Папа получил посылку. Вскрыл и все прочитал. Я подсматривал, потому что никак не мог решить, что мне делать — снова звонить в милицию или все ему рассказать… Я уже решил, что все расскажу, когда папа стал звонить кому-то. Дозвонился и о чем-то с ним быстро переговорил. Я не слышал, о чем. Не знаю, кому он звонил. Но…
   — Но?..
   — За два дня до этого к нам приходила какая-то женщина в очках. Папа очень удивился, когда ее увидел, даже побледнел. Она на меня странно так посмотрела, потом они долго говорили с папой в кабинете. Папа ей дал какую-то бумагу, и она ушла.
   Я у папы спросил, кто она такая, и он сказал, что это его старая знакомая и что он думал, что она умерла… Может, это ей он позвонил?..
   — Не знаю, Гера. А что было потом?
   — Потом, всего минут через пять, даже меньше, к нам позвонили, папа оставил дома обоих охранников и сам спустился вниз, — Герка помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями и силами, потом закончил:
   — ЭТОТ выстрелил в него три раза, не выходя из машины. Потом убил обоих охранников, которые выскочили из дома, и бегом поднялся на второй этаж: мы в особняке.., жили.
   Я спрятался под кровать, он прошел мимо, собрал все документы и ушел…
   Инна снова утешающе погладила Герку по темной, уже не такой растрепанной голове. Он шмыгнул носом. И сказать-то было совершенно нечего: весьма банальная история, любой боевик полон подобных сцен… А отца и прежней жизни у мальчика теперь не было.
   — Гера, — ласково спросила Инна Николаевна, — ты извини меня, но.., что с твоей мамой?
   — А, мама, — тускло отозвался он. — Она у меня уже давно умерла. Папа об этом не любил говорить, но один из охранников, дядя Степа, мне как-то по пьянке рассказал, что она была большая.., вы извините, Инна Николаевна, большая шалава. И умерла от наркотиков.

Глава 6

   Что-то кольнуло меня в самое сердце. Что-то пробудилось во мне: вязкие, полузабытые воспоминания, нечеткие полумысли, полуфразы, какие-то советы, какие-то приказы; сердце замерло, потом заколотилось быстрее, на висках выступил пот.
   Что-то знакомое, явно важное, но неуловимое…
   Есть! Вот она, — я крепко ухватился за мелькнувшую в голове мысль, за неожиданно возникшую параллель — и озарение заставило меня громко охнуть.
   — Что? — вскинулась Инна. — Что случилось?..
   Герка поднял на меня вопросительный взгляд.
   — Ничего, — медленно ответил я. — Георгий, а ты не знаешь… Не знаешь, как звали твою мать?
   Георгий покраснел.
   — Люда. Людмила Казакова. Я нашел в бумагах папы несколько медицинских заключений и справок о том, что она не поддается лечению…
   Я широко раскрыл рот. Потом молча закрыл его. Потом стремительно вдохнул и выдохнул полной грудью…
   Ну а что было делать-то?!.
   — Что с вами, Валерий Борисович? — тревожно спросил мальчик, который со свойственным ему интеллектом быстро начал понимать происходящее. — Она как-то.., связана с делом?
   И тут я окончательно убедился в том, что Георгий ДЕЙСТВИТЕЛЬНО похож на кого-то, кого я видел раньше. И даже не на одного человека, а на двоих сразу. И пускай обоих я видел только на фотографии, но это теперь уже не имело никакого значения.
   Передо мной сидел сын Людмилы Казаковой и, скорее всего, родной брат, а судя по срокам беременности, возможно, и брат-близнец Галины Вересовой (оба родились четырнадцать лет назад, а престарелая мать Казаковой упоминала о «киевском дядюшке-любовнике» как раз пятнадцатилетней давности).
   Я схватился рукой за голову и молча обдумывал свое положение, в котором резко прибавилось переменных. Очень резко и очень удачно прибавилось…
   Оба моих соратника молчали, неотрывно на меня глядя. Видимо, понимали всю важность происходящего.
   Я сидел так минут пять. И, придя наконец к осознанному, взвешенному решению («встретив сына — вспомни киевского дядюшку», как говаривал Приятель), попросил:
   — Инна, налейте мне, пожалуйста, еще соку.
   Она послушно налила, глядя на меня со смесью уважения и непонимания на лице; внутренне более взрослый Герка терпеливо и молчаливо ждал.
   Утолив свою жажду и собравшись с силами, я сказал:
   — Георгий! Ты уже взрослый мальчик, поэтому я решил рассказать тебе то, что сейчас расскажу.
   Слушай меня внимательно, постарайся не перебивать.
   И рассказал ему все, что знал о Вересове, Казаковой, наркотиках, лечении, киевском любовнике и, наконец, о его сестре, прекрасной Галине.
   Мальчик несколько минут молчал, приходя в себя. Инна не дышала, снова переводя взгляд с одного из нас на другого. Я понял, что по окончании этого дела она напишет книгу о превратностях судьбы честных и самоотверженных маленьких мальчиков, спасающих заблудших красивых сестер.
   — Вы знаете, Валерий Борисович, — довольно спокойным, ровным тоном отозвался наконец Герка. — А ведь папа раньше действительно жил в Киеве. И приехал оттуда лет тринадцать назад, кажется, когда мама уже умерла… То есть когда он решил, что мама умерла.., только я не совсем понимаю — если вы говорите, что мы с Галей близнецы, это значит, что, скорее всего, мама.., была близка и с Вересовым, и.., с ним. А когда родила, то разделила нас между ними. Так?
   — Кажется, да, — скрепя сердце отозвался я, с горечью ожидая следующего вопроса.
   — Это значит, — кивнул печальный и отрешенный Герка, — что моим отцом может быть как Вересов, так и.., папа.
   — Ты знаешь, — тут же возразил я, — не все так просто. Выводы о том, что вы близнецы — это всего лишь гипотеза. На самом деле может быть, что вы родились с интервалом в год…
   — У нас дни рождения в один день, — спокойно сообщил Гера. — Мы с Галей сравнивали.
   Я заткнулся. Сказать было нечего.
   Часы-ходики пробили двенадцать.
   — Ой, — робко встрепенулась хозяйка квартиры, — полночь уже… А что же нам делать, Валерий Борисович?..
   — Думать, — ответил я. — И действовать. Мне вот нужно утром до восьми часов позвонить в бюро находок номер шесть и заказать сосиску с паприкой.
   — Что-что? — переспросила Инна Николаевна, явно не понимая, что я имел в виду, что, впрочем, было совсем неудивительно, — ведь я тоже не понимал этого.
   — Да это пароль такой, Инна Николаевна, — пожал плечами Герка, думая о чем-то своем. — Про сосиску с паприкой. Правда, Валерий Борисович?
   Воистину, сегодня был не мой день. Потому что уже в третий раз я открыл рот и молча закрыл его.
   А потом вместо ответа на гениальный Геркин вопрос задал встречный:
   — Гера! А ты не хотел бы, когда вырастешь, стать частным сыщиком?
   Он искоса посмотрел на меня, слегка удивленно, потом чуть улыбнулся.
   — Но это же элементарно, — ответил он, стесняясь. — Ну, про пароль.
   — Конечно, элементарно, — соврал я. — Но у тебя очень здравый рассудок. Ладно, об этом мы поговорим потом.
   Георгий снова пожал плечами. Потом вдруг что-то вспомнил и тут же спросил:
   — Валерий Борисович, вы так и не объяснили, почему же Галя так ненавидит Вересова, — в глазах его зажглась надежда. — Может, потому что она узнала, что он на самом деле не ее отец?
   Я в который уже раз подивился интеллекту этого мальчишки, временами заметно превышающему мой собственный, и, подумав, спросил:
   — Я, Гера, могу рассказать тебе вообще все, что знаю. Но факты будут очень неприглядными. Хочешь ли ты выслушать их СЕЙЧАС?
   Мальчик уверенно кивнул.
   — Я уже ко всему готов, — немного напыщенно, но твердо заверил он.
   Как показала практика, ни к чему он не был готов. И как ребенком был, так им и остался. Узнав, что мать его еще полгода назад была жива и приехала в Тарасов за дочкой, и о том, как люди Вересова убили ее у Гали на глазах, он разрыдался так, как никогда не рыдал при мне ни один представитель мужского пола.
   Я проклял себя, обругал последними словами, даже Инна Николаевна сквозь выступившие слезы жалобно спросила:
   — Может, не надо было?
   — Нет, Ва-лерий… Бо.., рисович!.. — всхлипывая, яростно воскликнул Герка, жавшийся к ней, искавший ее тепла. — Надо было!.. Спасибо вам!..
   Вместе мы успокоились, посидели еще с полчаса, решая, как будем действовать в сложившейся, прямо скажем, хреновой обстановке.
   — Понятно, что это не Вересов, — объяснил я. — Один и тот же человек не мог нанять и меня, и убийц на мою голову, не мог подписать контракт на твоего отца и тому же человеку поручить похищение собственной дочери. Значит, в нашем деле есть кто-то, кто нам неизвестен. Скорее всего, кто-то, кому звонил твой папа перед тем, как приехала машина, кто-то, ради кого он отозвал охранников, кого он вышел из дома встречать сам.
   Мне нужно срочно узнать, кто это, и поэтому я отправлюсь сейчас этим заниматься. У меня есть по этому поводу одна мысль, какая — пока говорить не буду. Вы спокойно отдыхайте, окна и двери держите на замке, на дверную ручку советую повесить жестяное ведро. Если кто-то будет открывать, оно грохнется, и будет много шума.
   Вам главное выспаться, чтобы Инна Николаевна могла завтра нормально пойти на работу…
   — Да что вы, Валера, я же не могу его здесь бросить, — горячо возразила Инна. — Я возьму отгул, попрошу подружку заменить…
   — Послушайте меня, пожалуйста, — покачал головой я. — Проблема в том, что даже если наш таинственный враг ничего о происхождении Геры не знает, он прекрасно знает, что такой мальчик на свете есть. А его неожиданное исчезновение любого профессионала наведет на мысль о том, что мальчик стал свидетелем убийства, а потому и сбежал. Дело пары часов выяснить, что он был знаком с Галей и часто захаживал к вам в класс, так что не удивляйтесь, Инна, если сегодня утром, уроку к третьему, на большой перемене, к вам придет какой-нибудь дядюшка Геры с хвостиком и спросит, не видели ли вы его.
   Вы должны быть абсолютно естественны, сказать правду — что три дня назад утром он забегал и спрашивал, где его подруга Галина, а с тех пор вы его не видели. И внимательно запомнить человека, с которым будете говорить. Но если он придет, пожалуйста, будьте осторожны! И не звоните мне сразу же после его ухода, за вами вполне могут следить. Позвоните потом, на следующей перемене, чтобы это выглядело естественно, и во время разговора улыбайтесь, — я откинулся на спинку стула. — Ну, вроде бы все.
   Теперь очередь открывать и закрывать рот настала для Инны Николаевны.
   Бедная учительница, не подозревавшая, что в ее жизнь может ворваться вихрь шпионских страстей и что сегодня утром ей, вполне возможно, предстоит лицом к лицу встретиться с человеком, убившим как минимум троих, не была готова к этому. Подобные мысли ей явно не очень-то понравились.
   Но, к ее чести, следует заметить, что, бросив всего один взгляд в сторону Герки, Инна Николаевна твердо ответила:
   — Конечно, Валера… Спасибо вам за совет.

Глава 7

   Ночь полнолуния, как ей и полагалось, была светлой. Улица, по которой я шел, направляясь на ночное свидание с Приятелем, как ей и полагалось в час ночи, была почти пуста.
   И только одно не соотвествовало гармонии происходящего: резкий звонок сотового телефона, раздавшийся в тишине ночи.
   Я дернулся, как от удара, едва он затрезвонил на всю улицу, и попытался уйти в сторону от возможного наблюдения сверху.
   Это предопределило весь ход дальнейших событий моей жизни.
   Ногой я наступил на канализационный люк, который от неожиданной тяжести подо мной провалился и упал в темноту. Вместе с ним туда же, вниз, начал проваливаться и кусок асфальта, четко по ровно обрезанной линии!
   Не успев даже как следует вскрикнуть, я упал в темноту, едва не сломал себе ногу, тут же отпрыгнул в сторону, мгновенно пытаясь уйти с возможной линии обстрела: если ловушку так тщательно готовили, значит, должен быть один, завершающий штрих!..
   Темнота поглотила меня вместе с непрерывным звуком льющейся где-то воды. Телефон, черт его возьми, больше не звонил. Я пригнулся, нащупал и вытащил из кобуры пистолет, замер, пытаясь услышать возможный шум, вроде торопливых шагов откуда-нибудь сзади, со стороны или с дороги наверху.
   Ничего не было слышно. И только снова, повергая меня в новый шок, яростно запиликал телефон.
   Едва не разбив его о шершавую темную стену, я лихорадочно попытался открыть пластиковое вместилище и вынуть батарейки, но липкие грязные руки скользили. Сообразив, что на звук звонка меня могут ловить, как корову с колокольчиком на шее, но не в силах преодолеть в себе комплекс владельца-собственника, я помчался по темному коридору дальше.
   Убегая подальше от места падения в темноту, я пару раз со всей дури ударился ногами обо что-то, складирующееся в русле городской канализации, пытаясь шипеть от злости и не кричать от боли.
   Наконец минуты через две я остановился и прислушался к окружающей меня журчащей тишине, пытаясь в грохоте биения сердца и шуме крови в гудящей голове и заложенных ушах разобрать, происходит ли что-то за моей спиной.
   Вокруг стояла тишина. Телефон больше не звонил — как и в первый раз, это был единичный звонок с непонятной целью.
   Я попытался было отдышаться, решив, что весь кошмар происходящего был ложной тревогой, несуразной случайностью, — но тут начался второй акт дикого и безумного представления под названием «Хакер против пингвинов-убийц из городской канализации»: откуда-то слева, разорвав ровное журчание воды, послышался нарастающий рокот, напоминающий шум морского прибоя, — и практически через секунду, пока я не успел еще ничего осознать, труба слева от меня с грохотом лопнула, не выдержав, вероятно, навязанного ей напряжения.
   С левого боку в меня врезалась мощная, сваливающая с ног, оглушающая струя грязной воды, я упал, с проклятьем попытался подняться, ощущая шум в голове, тошноту и слабость во всем теле, поскальзываясь на мокрой поверхности и понимая, что еще одной такой струи мне, находясь в сознании, не пережить.
   Продвинулся на несколько шагов вперед, как вдруг справа послышалось точно такое же прибойное, а точнее, убойное грохотание.
   Не раздумывая, я рванулся вперед, пытаясь преодолеть зону непосредственной опасности до того, как труба лопнет, — и едва успел. Водяная струя обрушилась справа налево за моей спиной.
   Но передышки невидимый правитель подземных сливных (отнюдь не от благоуханного слова «слива») вод мне не предоставил: как только я остановился, две предыдущие струи иссякли и в тишине послышался нарастающий грохот сверху, снова справа и откуда-то сзади и снизу!.
   Труб в этом треклятом подземелье было много.
   Я отскакивал, голося и проклиная все на свете, в полной темноте, чудом не разбив себе голову окончательно, а лишь отделавшись несколькими поверхностными ударами; я уворачивался от хлещущих по мне струй, возникающих все с уменьшающимися промежутками времени и все более сильных; причем вода в данном места доходила мне уже до колена (слава богу, хоть выше не поднималась, очевидно, стекая где-нибудь метрах в десяти и разливаясь по бесконечной системе канализационных тоннелей).
   Странное чувство нереальности происходящего не оставляло меня, пока я прыгал и уворачивался, не в силах покинуть этот мокрый и вонючий ад, несмотря на то, что каждая струя могла ударить меня в голову, что грозило потерей сознания и быстрой смертью в полной воды темноте.
   Примерно после двадцатой струи я стал улавливать в потоках воды какую-то закономерность.
   После двадцать четвертой я окончательно убедился, что неведомый подонок играет со мной в простейшую синклеровскую игрушку «Осьминог» — аркаду, в которой щупальца подводной твари доставали маленькую фигурку водолаза в ограниченном пространстве, и ему приходилось уворачиваться, для того чтобы выжить, причем жизней у него было всего три…
   Тут же я получил вторую струю воды, обрушившуюся сверху, и едва не откинул коньки.
   Полуоглушенный, качающийся, я отпрыгнул от двадцать шестой, увернулся от двадцать седьмой и понял, что долго так не выдержу. Жизнь, говоря компьютерным языком, у меня осталась всего одна.
   Осьминог в той игре выпускал щупальца сериями начиная с одного. И заканчивал каждую серию, выпуская пять из семи, от которых было чрезвычайно трудно увернуться. Но затем наступала секундная пауза, и в каком-то из мест обшивки затонувшего корабля открывался пролом, через который водолазик мог выбраться наружу, чтобы отдать собранные сокровища и получить дополнительные очки.
   Со всех сторон непреодолимо и яростно загрохотали нарастающие волны пяти струй одновременно, и я понял, что другого случая помереть мне не представится по той причине, что я его просто не дождусь.
   И в этот момент снова зазвонил неуничтожимый, непромокаемый сотовый телефон. Всего один раз. Третий.
   Догадка вспыхнула в моей измученной голове подобно молнии, ударившей в тихий умирающий пруд.
   Я рванулся с отчаянным криком загнанного дикого зверя, совершая гигантский, невиданный и несоразмерный с обычными возможностями нормального человека прыжок, — и всем телом врезался в левую стену.
   В глазах помутнело, но свободной от до сих пор сжатого мертвой хваткой пистолета рукой я нащупал ведущие наверх скобы и, ухватившись за них, со стоном пополз к выходу, к ВЕРХНЕМУ ЛЕВОМУ ЛЮКУ, наличие которого предсказал мне мой неизвестный и таинственный «реальный работодатель, единственный, кто способен меня чему-то научить и как-то использовать»!
   Через минуту я вылез на пустую дорогу из канализационного люка и, потеряв остатки сил, остался лежать на месте. Струи снизу стихли, слышалось только журчание растекающейся во все стороны воды.
   Через пять неподвижных, бессловесных и безмысленных минут я наконец-то отдышался и решился подняться с земли. Тем более что пронизывающий осенний холод к этому времени меня крепко достал.
   Передо мною теперь стояли две реальные проблемы: как не умереть от холода и как попасть к Приятелю через вахту. В таком виде, как я подозревал, никакой вахтер меня не пустит. Так что я решил быстро забежать домой, благо тут было не очень далеко, переодеться, принять ванну и поспешить к своему спрятанному в сервере чуду.
   Но мои намерения, как ни прискорбно, нарушил очередной телефонный звонок.
   Я не очень удивился, услышав в трубке знакомый двойной нечеловеческий голос.
   — Первое испытание пройдено успешно, — насмешливо и спокойно сообщил он. — Поздравляю.
   По набранным очкам вы имеете право на один дополнительный вопрос.
   Я с трудом удержался от мучивших вопросов о матери говорившего и вообще о его происхождении и недолго думая брякнул:
   — Кто похитил детей и где они сейчас?!.
   — Второй вопрос принят, — на полном серьезе прокомментировал голос и тут же ответил:
   — Вопрос по существу, но набранных очков на него не хватает. Рекомендуется попробовать вторично после второго испытания.
   Он замолчал, а затем, через несколько томительных секунд, в трубке что-то едва слышно щелкнуло, и оттуда добавили новым, незнакомым мужским голосом с помехами из-за плохого качества пленки:
   — «Утром деньги, вечером стулья!»
   Почему-то я не сомневался, что фраза вырезана прямо из фильма «Двенадцать стульев».
   — Ну и в чем заключается второе испытание? — спросил я с усталым интересом, решая, что раз вывести пройдоху на чистую воду пока не получается, нужно подождать. Рано или поздно он проколется, даст знать о чем-то, скажет то, что не планировал, и его можно будет легко вычислить.
   — Вопрос не засчитан как неподобающий, — надменно ответил двойной голос. — Испытуемому предстоит немедленно идти в компьютерный салон «Виртуальный мир» и спасти свой спрятанный в сервере компьютерный разум от уничтожения. Ключ к испытанию — «Капуста». Второй ключ — «Выгода».
   Я вздрогнул всем телом. Из трубки раздались короткие гудки. Насмешливо, мелочно и грубо.
   Я дрожал, но уже не от холода, а от мысли о том, что кто-то узнал про мое секретное оружие, про залог моего успеха, про спасителя моей репутации.
   Про Приятеля.
   Это было уже серьезно. Очень серьезно.
   До сих пор многое удавалось мне только потому, что никто из моих противников не мог узнать и не узнавал про верного помощника, советника, рассчитывавшего действия мои и чужие, — моего Приятеля.
   Я прятал его, как мог. Но, видимо, каким-то образом прокололся, подобно похищенным детям, начавшим играть с Интернетом, и вот теперь начинал с ужасом пожинать плоды своего прокола.
   Итак, наскоро запланированный поход домой спешно отменялся. Нужно было срочно бежать в салон, где, по словам звонившего, кто-то сейчас пытался проникнуть в мою программу, и помешать кому бы то ни было сделать это.
   Лихорадочно соображая, что же мне предпринять и как обмануть либо уговорить вахтера пропустить меня в ночное здание и дать мне ключ, я вдруг вспомнил нечто, снова поразившее меня как гром среди ясного неба.