---------------------------------------------------------------
© Copyright Андрей Шахов
Email: deanvl@hot.ee
Date: 17 Oct 2002
Опубликовано 1997-1998 гг. в еженедельнике "День за днем".
---------------------------------------------------------------
- У-у-у, собака два нога! - красочно хэкая, пробасил Степан Тимофеевич,
хмуро глянул на упрятанные в замасленную ладонь кости. - Чтоб ты посинел да
свалился! - пожелал он соседу и земляку-приятелю Алексею Николаевичу,
превратившему расклад на столе в крайне для него неудобоваримый. -
"Голышкявичуса" ставлю!
Степан Тимофеевич с маху треснул костью по столу, немного неловко
пристроил ее к короткой пока ветке и втянул глубоко в легкие терпкий дымок
"Примы". Он относился к тем редким людям, которые, будучи трезвыми, ни в
коем случае не курили. И появление в узловатых пальцах
"отстрелянной" у кого-нибудь сигареты служило верным признаком того,
что он заглотил пару сотен граммов и "пошел на взлет".
Стасис закрыл "четверочным" долго тянувшуюся к нему ветку и глянул на
часы. До конца обеденного перерыва оставалось неполных двадцать минут. Из-за
царившей в курилке духоты пропало всякое желание забивать "козла" до самого
финиша, и Стасис твердо решил покинуть игроков после первого же вылета.
- Да что ж такое?! - взревел Степан Тимофеевич, под всеобщий хохот
отбил пальцами по столу звучную дробь, что говорило об отсутствии у него
нужных костей, и грозно глянул на Алексея Николаевича. - Что ж ты играешь,
как "Филька в дудку", басурманин ты лысомакушечный, скользкая твоя душонка?
Обладатель перечисленных качеств хитро усмехнулся, покрутил в коротких
пальцах одну из костяшек и попытался оправдаться:
- Нечего мне больше ставить, Степ. Потерпи уж...
- Рога поотшибаю! - протяжно пообещал Тимофеич и для пущей
убедительности выпятил вперед узкую грудь.
Жуткая угроза вызвала очередной взрыв хохота игроков и болельщиков - по
объемно-весовым показателям Тимофеич уступал "лысомакушечному басурманину"
раза в полтора.
Как Стасис ни старался, но "шестерочный" ему все же "отрезали",
превратив не очень страшные двенадцать очков в смертельно опасные пятьдесят.
- Тьфу на вас всех, - элегантно попрощался он и вышел на свежий воздух.
Солнце палило нещадно. Стасис стянул с плеч надетую на голое тело
рабочую куртку и побрел за стояночный бокс, где между забором и дюралевой
стеной находилась небольшая заасфальтированная площадка, наполовину
заставленная барабанами с кабелем и ржавыми ковшами крановой механизации. За
одним из ковшов находился персональный лежачок Стасиса, известный бригаде
как его "кабинет", ибо, удаляясь в свободные минуты позагорать, он
предупреждал: "Ежели кому понадоблюсь - я у себя".
Стасис присел на лежачок и жадно закурил. Сегодня это была лишь третья
сигарета - медленно, но упорно он бросал курить.
Всего пару лет назад такое и в голову не могло прийти.
Стасис вспомнил тот солнечный июньский день позапрошлого года, когда он
встал с постели после двенадцатичасового сна и почувствовал себя совершенно
новым человеком. Его переполняла гордость за себя и своих друзей Игоря и
Олега: оказавшись в самом пекле бандитских разборок, они не только выстояли,
но и победили! После этого не могло не казаться, что жизнь прекрасна и
удивительна.
Да уж - удивительна...
Поначалу и в самом деле все обстояло очень неплохо. Стасис и его друзья
с интересом прошли через следствие, весьма артистично выступили на суде в
качестве главных свидетелей и с удовлетворением сложили сумму лет,
полученных Ханом, его уцелевшими людьми и экс-гэбистом Талыкбаевым.
Но скоро все пошло наперекосяк. Всего через три недели после суда
сбежал чертов экс-гэбист-ниндзя, чем ненашутку перепугал Стасиса. Кому ж
охота иметь отвратительную возможность в любой момент и даже на самой
запруженной народом улице получить в спину отравленную иглу или еще чего
похлеще? А то, что Талыкбаев непременно захочет отомстить опозорившему его
мальчишке из автосервиса, не вызывало никаких сомнений.
Долгие недели Стасис не находил себе места, до предела ограничил
передвижение по городу, ночевал нередко у знакомых и чуть ли не у каждого
встречного виделись ему знакомые раскосые глаза. Если бы полиция знала, что
отрастивший усы и напяливший бейсболку Петраускас ходит по городу объятый
ужасом и вооруженный целым арсеналом шакенов, дротиков, ножей и прочих
орудий убийства!.. Впрочем, Радченко подозревал: ведь это он сообщил Стасису
страшную новость. Только чем он мог помочь кроме сочувствия и активных, но
практически бесполезных поисков матерого профессионала КГБ?
Стасис стал выкуривать больше двух пачек в день, но и эти супердозы
никотина напряжения не снимали. Буквально через месяц нервы дали сбой -
пришла полная апатия. Даже потеряв работу, он не стал утруждать себя
поисками выхода из положения - просто безвылазно засел дома.
С работой, кстати, очень интересно получилось. Дело в том, что
последние месяц-два, после того как дирекция сервиса взвинтила цены на
услуги, клиентура фирмы стала резко сокращаться. Плохо дело. Но никто из
рабочих и не подозревал, что очень скоро последует банкротство и почти
поголовное сокращение штатов. Никто толком ничего не понял: винили и
конкурентов, и болванов-управленцев. Но дважды два все-таки четыре - нечего
тут ломать голову и подозревать три или надеяться на пять!
Человек совсем не тупой, директор сервиса давно понял, что так
называемое "государственное акционерное общество", посредством элементарных
махинаций приносящее ему немалый "левый" доход, может дать много больше,
если сделать его своим. Вот он и подвел фирму под банкротство, после чего
сам же и купил на псевдоаукционе за очень символическую сумму. А через
несколько дней после этого вошел со своей собственностью в солидную
автоторговую фирму крупным совладельцем.
В конце августа к Стасису приехала Инга, поступившая в какой-то
институт дизайна в Питере. Думала отдохнуть пару недель перед началом учебы.
А вошла в квартиру, ужаснувшую ее затхлым бардаком, в центре которого в
давно не стираной постели валялось нечто, отдаленно напоминавшее известного
ей Стасиса.
Именно Инга вернула его к жизни. Она терпеливо ухаживала за
обезволившим героем: мыла, обстирывала, кормила чуть ли не с рук, ежедневно
вытаскивала его на свежий воздух. Вообще-то, все ее усилия давали
незначительный эффект; до тех пор, пока она не додумалась убедить давно
растерявшихся Олега и Игоря заставить Стасиса вновь заняться "этой чертовой
борьбой". И - о чудо! - Стасис быстро пришел в себя, упорными тренировками
стал возвращать прежнюю спортивную форму и даже решил бросить курить. К тому
времени уже стало ясно, что ниндзя Талыкбаев вряд ли объявится, и Стасис
вновь ощутил вкус к жизни.
С работой помог Игорек, вернее, родственник его жены Нины. Он устроил
Стасиса все тем же автоэлектриком в одну из ремонтных бригад торгового порта
"Кесклинна Садам". Заработок был пониже прежнего, но и вкалывать, в
общем-то, приходилось меньше. Бесило, правда, отсутствие зачастую самых
необходимых запчастей и инструментов, зато тупость разъезжающих на крутых
авто начальников и начальничков откровенно забавляла. В общем, Стасис без
надрыва отрабатывал свою стабильную зарплату и потихоньку строил планы на
будущее...
- Стас! - из-за угла бокса высунулась рыжая голова Димки - самого
молодого члена бригады. - Механик сказал, чтоб ты шел на контейнерный - "сто
девяностый" не заводится.
"Наверняка стартер "сгорел"! - подумал Стасис, поднимаясь. - Уже в
четвертый раз. А новые, козлы, не заказывают - не на что будет лимузины
содержать!"
Стасис было насупился, но тут же развеселился, вспомнив, как однажды
начальник портовой механизации посочувствовал слесарям, матом и божьим
словом пытавшимся загнать в ступицу подшипник по размеру из имевшихся на
складе самый близкий к расколовшемуся оригинальному, но все равно
великоватый. Похлопав мужиков по плечам, он многозначительно покивал да
поцокал и порекомендовал сточить подшипник до нужного размера. Напильником.
Такого веселья в порту было сверх головы.
* * *
- Присаживайтесь, - полковник указал гостю на жесткий стул у своего
стола. - Вот-вот должны позвонить ваши парни на "Екатерине".
Хан достал из внутреннего кармана пиджака тонкую сигару, предложил
полковнику.
- Благодарю, я редко курю, а момент сейчас не самый подходящий.
Хан пожал плечами и закурил. Как и в прежние годы, он здорово смахивал
на благородного кавказского князя. Год тюремного заключения не повлиял ни на
его облик, ни на привычки. Пару лет назад лишившись очень многого, он сумел
сохранить свое прежнее лицо.
Полковнику Волину нравилось иметь дело с таким серьезным человеком,
который, хоть и сдал былые позиции, но сумел создать из обломков некогда
подвластной ему организации новую, довольно серьезную структуру. За ним
следила даже Полиция безопасности, которую в стране называли "КаПо"", но Хан
пока переигрывал эстонских комитетчиков. Такой умелый игрок не мог не
вызывать уважение.
Хан, в свою очередь, уважал и ценил полковника, почему и стал его
партнером в столь рискованном деле...
Тонко затренькал мобильник Волина.
- Слушаю, - он долго внимал, затем уточнил: - Сомнений нет?
Сложив аппарат, полковник усмехнулся:
- Похоже, вы рассчитали абсолютно точно...
Хан пустил длинную струю дыма, одарил Волина блеском безупречно белых
зубов:
- Главное теперь, чтобы все подучилось не слишком просто, а то, не дай
бог, заподозрит неладное...
- При таком-то напряжении? - усомнился полковник. - В подобном
состоянии человек может не обратить внимания на перелом ноги... - он
побарабанил пальцами по крышке стола, вновь взялся за телефон. - Рымарев?
Вот что, майор, пусть группы располагаются у своих объектов. Готовьтесь к
захвату, - он отложил телефон и крикнул: - Каневский!
В дверном проеме возник коротко стриженный, рослый детина с лицом,
лишенным выражения каких бы то ни было эмоций. Под немного мешковатым
темно-серым костюмом и черной рубашкой скрывалась гора литых мышц.
- Зови этого...
- Куузика, - подсказал Хан.
В комнату вошел молодой светловолосый парень с чуть прыщавым лицом и
пугливо глянул на Хана. Куузик слыхал, что еще не так давно любой человек по
рангу ниже "бригадного" видел лицо шефа только перед смертью. Про Волина он
ничего не знал, так что особых эмоций к нему и не испытывал.
- Патроны получили? - спросил полковник.
- Да.
- Как стрелять проинструктированы?
- Учтите: никаких накладок быть не должно. Головой отвечаете.
- Да, я знаю, - с сильным акцентом произнес парень и отвел глаза в
сторону.
- Только без нервов! - поморщился Волин. - Задание элементарное, а
качественное исполнение будет оплачено сверх головы. Так что ступайте с
богом. Желаю удачи.
- Спасибо, - пару раз моргнув, парень неловко развернулся и ушел.
Полковник хмуро глянул ему в след:
- Слабоватое звено. Неужели из таких сопляков и состоит эстонская
полиция?
- Преимущественно, - кивнул Хан. - Кого еще можно заманить на такую
зарплату? Но с заданием парнишка справится.
- Надеюсь, - вздохнул Волин. - Иначе возникнут ненужные нам осложнения.
На минуту полковник призадумался. Как главный организатор операции он
был обязан ни о чем не забыть, не упустить ни единого нюанса. Иначе
тщательно подготовленная операция могла провалиться.
Хан курил, изредка бросал взгляд на полковника и предавался мечтам.
Ранее род деятельности не позволял ему этого: мечтательность таким людям
противопоказана. Но он подошел к последнему, крупнейшему делу, после
которого твердо решил завязать с прошлым, вынырнуть совершенно новым
человеком где-нибудь на Антильских островах, сделать за пару лет так, будто
именно принадлежащие ему швейные фабрики в Пакистане и Эмиратах принесли
вдруг неслыханные барыши, и зажить спокойной жизнью достойного миллионера.
Попотеть над этим придется изрядно, но такая работа только в радость!
Волин подошел к окну, глянул сверху на тихую таллинскую улочку. Раньше
он часто бывал в этом городе и искренне любил его - как прекрасную частицу
тогда еще могучей и громадной Империи, коей он служил верой и правдой, и ни
на миг не сомневаясь, что занят архиважным, достойным сильного мужчины и
верного сына своего Отечества делом.
Давно это было.
Первую трещинку его железные убеждения дали в Афганистане. Самое
обидное, что в плачевном исходе войны была виновата не армия. Оснащение было
приличным, солдаты поступали не самые худшие, а те, кто в первые полгода
выживал, становились профессиональными вояками, да и командирский состав, за
небольшим исключением, обладал прекрасными кадрами. Просто прежде, чем лезть
в это пекло, следовало изучить опыт американцев во Вьетнаме и своих в двух
Отечественных и понять простую истину: в стране со сложными природными
условиями даже относительно слабый противник, избрав тактику партизанской
войны, становится непобедимым...
Из Афгана Волин вернулся немного дезориентированным, но не сломленным.
Страну только начинало лихорадить, полковнику вверяли исключительно элитные
подразделения, и о безудержном падении армии он знал пока лишь понаслышке.
Жилось нормально. Пока не стало превращаться в жалкие копейки его жалование,
пока не посыпались в спину плевки охреневших от всеобщего развала штатских
сограждан, пока не побежали из армии знакомые и даже близкие друзья.
Крушение империи и вовсе нокаутировало; служить считай задаром
обрубленной России Волин уже не мог. Глядя, как бывшие сослуживцы самыми
различными способами заколачивают баснословные в его представлении деньги,
полковник подал в отставку и с громким скандалом (отпускать такого ценного
спеца все же не хотели) ушел на гражданку. Но делец из него не получился, а
идти к кому-то в пусть высокооплачиваемые, но холуи не представлялось
возможным. "Полковник Кудасов нищ, дамы и господа!" Жена не вынесла выпавших
на ее долю тягот, прихватила все мало-мальски ценное из остававшегося
имущества и сбежала с дочерью неизвестно куда.
Тут началась бойня в Чечне. Волин не мог допустить, чтобы лишенную рук
и ног Империю вовсе изорвали на куски. В военкомате его встретили с
распростертыми руками, понимающе выслушали и предложили принять под
командование создаваемый под Москвой новый полк. А он все твердил: "В Чечню
меня, в Чечню!" Пожав плечами, военкоматовские приятели оформили необходимые
бумаги, напутственно похлопали полковника по плечу, а в спину покрутили
пальцами у виска: "Еще один афганским солнцем перегретый".
Чуть ли не через неделю после прибытия в Чечню Волин оказался на грани
сумасшествия: его мозг отказывался воспринимать спокойно совершенно
бессмысленные ежеминутные смерти полураздетых, голодных и непристрелянных
"помазков", повальное пьянство, откровенное, наглое мародерство, продажность
чуть ли не половины офицеров, за небольшую мзду пропускающих боевиков через
"непреодолимые" кольца окружения.
Именно в Чечне лишившийся последних ориентиров Волин познакомился с
Дариевым. Хан вывозил из пекла свою родню, заодно помог исчезнуть полковнику
и четверым его верным подчиненным. От предложения работать начальником
охраны Хана Волин отказался, но согласился обучать его телохранителей азам
воинского мастерства - стрельба, приемы рукопашного боя и тому подобное.
Трудно сказать, как дальше сложилась бы его жизнь, не появись на
горизонте Хамзат Рязаев - дальний родственник Дариева, до развала Союза
служивший резидентом ГРУ на Ближнем Востоке, а затем переметнувшийся к
диктатору Хаддаду. Он остро нуждался в Волине и Дариеве для осуществления
грандиозного плана, узнав о котором, полковник не смог отказаться.
- О чем задумались, Николай Алексеевич? - Хан настороженно глянул на
выступившие желваки на плотном лице полковника.
Волин вернулся за стол, с протяжным вздохом побарабанил пальцами.
- Плохо дело. Про кинокамеры забыли.
Хан замер на миг, с непониманием глянул на полковника.
- А хороший боевик сняли бы! - захохотал Волин.
Хан подхватил смех, но сердце его похолодело - он отчетливо понял:
сегодня полковник готов пойти на смерть.
* * *
- Мда-а, - протянул Паша, глядя на сыплющиеся из крышки стартера сажу и
графитную пыль.
- Все по новой? - тускло спросил Стасис.
- А как же! - воскликнул Паша, за долгие годы работы в порту
попривыкший к вещам много худшим, и, разглядывая оплавленную изоляцию
обмотки статора, озадаченно почесал кудрявую макушку. - Найти бы только
мало-мальски пригодную обмотку...
- А щетки?
- Какие-то на складе есть - переделаем. Я пороюсь у себя в запасниках,
а ты разбери пока стартер на все составляющие, проверь их на пригодность и
приведи в порядок.
Паша тут же умчался на поиски обмотки, а Стасис протяжно вздохнул,
зажал корпус стартера в тисках и зубилом да молотком принялся откручивать
неподатливые винты крепления "башмаков". Очень скоро Паша принес какую-то
занюханную обмотку, при проверке на стенде выказавшую всего один пробой в
изоляции, который он тут же и замотал. После этого Стасис занялся сборкой
почищенного агрегата, а Паша отправился стачивать под нужный размер
найденные на складе щетки.
К "кофе-тайму" работа была почти завершена - оставалось только
установить на место преображенные щетки и закрыть крышку стартера.
- Пора! - Стасис указал на часы.
- Иди, - кивнул Паша. - Я сейчас дособеру эту железку, а ты сразу после
перерыва поставишь ее обратно на "Валмет".
Минут через десять, кое-как отмыв руки, все кофеманы бригады расселись
по своим местам в вулканизаторной и, попивая свежезаваренный горячий кофе,
пустились в обычную для таких посиделок болтовню обо всем на свете.
- Слушайте анекдот! - крикнул практикант Леха, вонзая ввысь короткий
палец неестественно миниатюрной для такого мордоворота ладошки; все
притихли. - Встречает русский эстонца, хочет над ним приколоться и
спрашивает: "Видал ли ты когда-нибудь фотку длинноухого осла?" Эстоха тупо
мотает головой: откуда же - не наш зверь. Русский ему и говорит: "Посмотри
тогда в свой паспорт!" Проходит какое-то время. Русский о своей хохме и
думать забыл, а эстонец, мечтая ему отомстить, при первой же встрече и
спрашивает: "Ты фотограафию длинноухого ослаа когда-нибудь видел?" "Нет, -
отвечает тот. - Фото - не видел". Ну эстоха и орет: "Посмотрии тогда, русаак
подлый, в мой пасспорт!"
Хохот стоит неимоверный. Никто и не подозревает, что хитрый Леха
немного переориентировал вычитанную им в газете историю о взаимоотношениях
француза и бельгийца.
- А вот еще...
Леха раскрыл рот, чтобы рассказать еще один анекдот, но за его стулом
послышался вдруг отчетливый шумок мышиной возни.
- Ожили, кровопийцы! - брезгливо поморщился баллонщик, которого, не
взирая на сорокалетний возраст, из-за поджарой фигуры и мальчишеского
взгляда голубых глаз и стар и млад звали исключительно Витек. - Видать, и им
лехин анекдот понравился.
Звук доносился из мусорного ведра в углу вулканизаторной. Судя по его
характеру, можно было смело предположить наличие там, по крайней мере, двух
серых грызунов.
- Елки! - Паша страдальчески закатил глаза, почесал плохо выбритый, но
все равно порезанный подбородок. - Надо нам, мужики, смастерить какие-нибудь
мышеловки. Я даже знаю одну оригинальную конструкцию...
- Вот и воплотишь ее к завтрему! - отрубил бригадир - крепкий,
загорелый мужик пятидесяти лет с мощным "мозолем" на животе и физиономией
отпетого уголовника.
- А время и ресурсы дашь?
Бригадир залпом допил кофе, покрутил в руке еще горячий стакан и
по-отечески посоветовал:
- Насчет давания ты к жене обратись - может, сжалится.
- И не будь дураком, - подхватил Витек. - Пусти слезу горючую-горючую и
говори, мол, сам "бугор" велел расслабиться. Сам же вроде как и не причем!
Пока Паша сквозь смех внимал советам умудренного жизненным опытом
старшего товарища, бригадир направился к выходу, у ведра вдруг задержался и,
узрев что-то, воткнул в него ногу.
- Клянусь: не убил, так контузил. Обоих!
- А, может, это самочки? - живо среагировал Витек.
Словно оскорбленные его предположением мыши вдруг повыпрыгивали из
ведра - и тю-тю.
- А я бы, - вздохнул юный Дима, - сразу же вытащил эту штуку, - он
указал на бригадирскую ногу в ведре, - и побежал бы к мусорному контейнеру.
- Какой умный! - как бы восхитился бригадир.
- Гадюка рыжая! - подхватил Витек. - Но мыслит, надо признать, в очень
даже верном направлении.
- Ах так, душа твоя резиновая! - проскрипел бригадир. - Ну, погоди: еще
попросишь дрель!
Стасис допил кофе, вернул в шкаф ополоснутый стакан и, прихватив с
собой стартер, пару ключей и отвертку, побрел на контейнерный терминал. Еще
месяца три назад он поехал бы на малом погрузчике - стартер, все же, штука
не самая легкая. Но в последнее время начальство строго наказывало
работников, пользующихся техникой, не имея внутрипортовых прав. Хотя по
отношению к ремонтникам это было полнейшей глупостью. Стасис, например,
никогда не превышал допустимую скорость. Он прекрасно знал, чего могут
стоить не имеющим амортизатор погрузчикам скачки по многочисленным портовым
колдобинам: сам же ремонтировал, проклиная лихачей-докеров, которые любили
поиграть в "пятнашки" на двухтонных автопогрузчиках.
Возле "Валмета" никого не было. Наверное, Спецназ не вынес вынужденного
безделья и ушел в теплушку - пообщаться с другими свободными грузчиками.
Четкими, выверенными движениями - раз в сотый небось, - Стасис вогнал
стартер в гнездо, зажал гайки на шпильках крепления и подсоединил проводку.
Глянув с тоской на руки, за пять минут покрывшиеся толстым слоем
промасленной и прокопченной грязи руки, залез в кабину, кое-как обтер пальцы
валявшейся под сиденьем тряпицей и включил стартер. Раздался отвратительный
скрежет металла по металлу - бендикс бесполезно бился в раскуроченные зубья
маховика. Пришлось выйти и провернуть маховик, толкая ногой лопасти
вентилятора. Только после этого бендикс попал в пазы между нормальными
зубьями, и двигатель завелся с одного оборота стартера.
На рокот пришел Спецназ - низкорослый мужичок лет сорока с вечно
грустными глазами.
- Можно забирать? - спросил он, заглядывая в кабину.
Стасис пожал плечами:
- За "стоху" могу еще часок подержать.
- Не надо, - испугался Спецназ. - У меня на сегодня тьма контейнеров! -
и кивнул на испещренный номерами листок за приборной панелью.
- Тогда забирай.
Стасис решил понаблюдать за работой погрузчика и сел на скамейку у
стены ближайшего склада.
Тридцатитонный "Валмет" лихо развернулся, подъехал к составленным в два
яруса контейнерам, вогнал в пазы одного из верхних свои стальные лапы и
легко поднял его, весящего тонн двадцать. От длинной колонны грузовиков
отъехал белый красавец "Вольво" и подставил под призывно висящий в воздухе
контейнер свой длинный трейлер. Спецназ немного поприноравливался, затем
мягко опустил контейнер гнездами точно на фитинги крепления.
Стасис вспомнил, как, проработав в порту первый месяц, услышал о
каком-то докере Спецназе и представил себе двухметрового бугая с железными
ручищами. Потом ему показали этого мужичка, внешне более чем заурядного, а
на закономерный вопрос, за что же его одарили столь громким прозвищем,
рассказали прелюбопытную историю.
Как-то раз, лет двадцать назад тогда еще просто Степа по пьяному делу
вывалился из окна квартиры аж на четвертом этаже. Все участники шумного
застолья в миг протрезвели и затряслись - хана ведь парню! Вызвали скорую,
выгребли беднягу из сугроба - лицо все в крови, вроде, и не дышит! Кто-то
ляпнул безнадежно: "Вона и мозги на снегу". Но Степа в реанимационной от
шока отошел, увидел над собой каких-то людей в белом и, заподозрив неладное,
начал вдруг бедных врачей материть и "метелить". Оказалось, всех делов-то:
падая, разорвал кубу об карниз да руку вывихнул. Мозгами на снегу был
вывалившийся изо рта кусок жеваного торта.
После этого Степа и стал Спецназом. А когда его спрашивают о
происхождении шрама на губе, он наводит на вечно грустную физиономию туман
загадочности и скупо роняет: "Было дело. Думал, не жить..." На самом-то деле
ни о чем он не думал - не помнит даже, как у того злополучного окна
оказался. Это уж потом ему объяснили, что окно распахнули, потому что на
дворе было около ноля, а батареи жарили так, что потрескивали рассыхающиеся
подоконники.
Смех смехом, но этот с виду совершенно заурядный человечек был в числе
первых ликвидаторов в районе Чернобыльской АЭС. Не добровольцем - военкомат
направил. Но, рассказывая об этом, Спецназ никогда не жаловался; послали -
значит, надо было, не одного его отправили. И щемило сердце, когда он со
странной гордостью говорил, что хоть и зашкаливает с тех пор давление, но, в
отличие от многих других ликвидаторов, волосы пока не выпадают, даже в
интимном плане - тьфу-тьфу! - вроде, все в порядке.
Стасис глянул на стоящее у причала судно - "National Glory" с
пробивающейся из-под облупившейся краски ржавчиной. На палубе стоял какой-то
черноволосый человек и смотрел не то на Стасиса, не то на "Валмет". Может
быть, и вообще куда-нибудь на горизонт - близорукие глаза Стасиса не
различали его взгляд. Только вот в фигуре виделось что-то знакомое.
© Copyright Андрей Шахов
Email: deanvl@hot.ee
Date: 17 Oct 2002
Опубликовано 1997-1998 гг. в еженедельнике "День за днем".
---------------------------------------------------------------
- У-у-у, собака два нога! - красочно хэкая, пробасил Степан Тимофеевич,
хмуро глянул на упрятанные в замасленную ладонь кости. - Чтоб ты посинел да
свалился! - пожелал он соседу и земляку-приятелю Алексею Николаевичу,
превратившему расклад на столе в крайне для него неудобоваримый. -
"Голышкявичуса" ставлю!
Степан Тимофеевич с маху треснул костью по столу, немного неловко
пристроил ее к короткой пока ветке и втянул глубоко в легкие терпкий дымок
"Примы". Он относился к тем редким людям, которые, будучи трезвыми, ни в
коем случае не курили. И появление в узловатых пальцах
"отстрелянной" у кого-нибудь сигареты служило верным признаком того,
что он заглотил пару сотен граммов и "пошел на взлет".
Стасис закрыл "четверочным" долго тянувшуюся к нему ветку и глянул на
часы. До конца обеденного перерыва оставалось неполных двадцать минут. Из-за
царившей в курилке духоты пропало всякое желание забивать "козла" до самого
финиша, и Стасис твердо решил покинуть игроков после первого же вылета.
- Да что ж такое?! - взревел Степан Тимофеевич, под всеобщий хохот
отбил пальцами по столу звучную дробь, что говорило об отсутствии у него
нужных костей, и грозно глянул на Алексея Николаевича. - Что ж ты играешь,
как "Филька в дудку", басурманин ты лысомакушечный, скользкая твоя душонка?
Обладатель перечисленных качеств хитро усмехнулся, покрутил в коротких
пальцах одну из костяшек и попытался оправдаться:
- Нечего мне больше ставить, Степ. Потерпи уж...
- Рога поотшибаю! - протяжно пообещал Тимофеич и для пущей
убедительности выпятил вперед узкую грудь.
Жуткая угроза вызвала очередной взрыв хохота игроков и болельщиков - по
объемно-весовым показателям Тимофеич уступал "лысомакушечному басурманину"
раза в полтора.
Как Стасис ни старался, но "шестерочный" ему все же "отрезали",
превратив не очень страшные двенадцать очков в смертельно опасные пятьдесят.
- Тьфу на вас всех, - элегантно попрощался он и вышел на свежий воздух.
Солнце палило нещадно. Стасис стянул с плеч надетую на голое тело
рабочую куртку и побрел за стояночный бокс, где между забором и дюралевой
стеной находилась небольшая заасфальтированная площадка, наполовину
заставленная барабанами с кабелем и ржавыми ковшами крановой механизации. За
одним из ковшов находился персональный лежачок Стасиса, известный бригаде
как его "кабинет", ибо, удаляясь в свободные минуты позагорать, он
предупреждал: "Ежели кому понадоблюсь - я у себя".
Стасис присел на лежачок и жадно закурил. Сегодня это была лишь третья
сигарета - медленно, но упорно он бросал курить.
Всего пару лет назад такое и в голову не могло прийти.
Стасис вспомнил тот солнечный июньский день позапрошлого года, когда он
встал с постели после двенадцатичасового сна и почувствовал себя совершенно
новым человеком. Его переполняла гордость за себя и своих друзей Игоря и
Олега: оказавшись в самом пекле бандитских разборок, они не только выстояли,
но и победили! После этого не могло не казаться, что жизнь прекрасна и
удивительна.
Да уж - удивительна...
Поначалу и в самом деле все обстояло очень неплохо. Стасис и его друзья
с интересом прошли через следствие, весьма артистично выступили на суде в
качестве главных свидетелей и с удовлетворением сложили сумму лет,
полученных Ханом, его уцелевшими людьми и экс-гэбистом Талыкбаевым.
Но скоро все пошло наперекосяк. Всего через три недели после суда
сбежал чертов экс-гэбист-ниндзя, чем ненашутку перепугал Стасиса. Кому ж
охота иметь отвратительную возможность в любой момент и даже на самой
запруженной народом улице получить в спину отравленную иглу или еще чего
похлеще? А то, что Талыкбаев непременно захочет отомстить опозорившему его
мальчишке из автосервиса, не вызывало никаких сомнений.
Долгие недели Стасис не находил себе места, до предела ограничил
передвижение по городу, ночевал нередко у знакомых и чуть ли не у каждого
встречного виделись ему знакомые раскосые глаза. Если бы полиция знала, что
отрастивший усы и напяливший бейсболку Петраускас ходит по городу объятый
ужасом и вооруженный целым арсеналом шакенов, дротиков, ножей и прочих
орудий убийства!.. Впрочем, Радченко подозревал: ведь это он сообщил Стасису
страшную новость. Только чем он мог помочь кроме сочувствия и активных, но
практически бесполезных поисков матерого профессионала КГБ?
Стасис стал выкуривать больше двух пачек в день, но и эти супердозы
никотина напряжения не снимали. Буквально через месяц нервы дали сбой -
пришла полная апатия. Даже потеряв работу, он не стал утруждать себя
поисками выхода из положения - просто безвылазно засел дома.
С работой, кстати, очень интересно получилось. Дело в том, что
последние месяц-два, после того как дирекция сервиса взвинтила цены на
услуги, клиентура фирмы стала резко сокращаться. Плохо дело. Но никто из
рабочих и не подозревал, что очень скоро последует банкротство и почти
поголовное сокращение штатов. Никто толком ничего не понял: винили и
конкурентов, и болванов-управленцев. Но дважды два все-таки четыре - нечего
тут ломать голову и подозревать три или надеяться на пять!
Человек совсем не тупой, директор сервиса давно понял, что так
называемое "государственное акционерное общество", посредством элементарных
махинаций приносящее ему немалый "левый" доход, может дать много больше,
если сделать его своим. Вот он и подвел фирму под банкротство, после чего
сам же и купил на псевдоаукционе за очень символическую сумму. А через
несколько дней после этого вошел со своей собственностью в солидную
автоторговую фирму крупным совладельцем.
В конце августа к Стасису приехала Инга, поступившая в какой-то
институт дизайна в Питере. Думала отдохнуть пару недель перед началом учебы.
А вошла в квартиру, ужаснувшую ее затхлым бардаком, в центре которого в
давно не стираной постели валялось нечто, отдаленно напоминавшее известного
ей Стасиса.
Именно Инга вернула его к жизни. Она терпеливо ухаживала за
обезволившим героем: мыла, обстирывала, кормила чуть ли не с рук, ежедневно
вытаскивала его на свежий воздух. Вообще-то, все ее усилия давали
незначительный эффект; до тех пор, пока она не додумалась убедить давно
растерявшихся Олега и Игоря заставить Стасиса вновь заняться "этой чертовой
борьбой". И - о чудо! - Стасис быстро пришел в себя, упорными тренировками
стал возвращать прежнюю спортивную форму и даже решил бросить курить. К тому
времени уже стало ясно, что ниндзя Талыкбаев вряд ли объявится, и Стасис
вновь ощутил вкус к жизни.
С работой помог Игорек, вернее, родственник его жены Нины. Он устроил
Стасиса все тем же автоэлектриком в одну из ремонтных бригад торгового порта
"Кесклинна Садам". Заработок был пониже прежнего, но и вкалывать, в
общем-то, приходилось меньше. Бесило, правда, отсутствие зачастую самых
необходимых запчастей и инструментов, зато тупость разъезжающих на крутых
авто начальников и начальничков откровенно забавляла. В общем, Стасис без
надрыва отрабатывал свою стабильную зарплату и потихоньку строил планы на
будущее...
- Стас! - из-за угла бокса высунулась рыжая голова Димки - самого
молодого члена бригады. - Механик сказал, чтоб ты шел на контейнерный - "сто
девяностый" не заводится.
"Наверняка стартер "сгорел"! - подумал Стасис, поднимаясь. - Уже в
четвертый раз. А новые, козлы, не заказывают - не на что будет лимузины
содержать!"
Стасис было насупился, но тут же развеселился, вспомнив, как однажды
начальник портовой механизации посочувствовал слесарям, матом и божьим
словом пытавшимся загнать в ступицу подшипник по размеру из имевшихся на
складе самый близкий к расколовшемуся оригинальному, но все равно
великоватый. Похлопав мужиков по плечам, он многозначительно покивал да
поцокал и порекомендовал сточить подшипник до нужного размера. Напильником.
Такого веселья в порту было сверх головы.
* * *
- Присаживайтесь, - полковник указал гостю на жесткий стул у своего
стола. - Вот-вот должны позвонить ваши парни на "Екатерине".
Хан достал из внутреннего кармана пиджака тонкую сигару, предложил
полковнику.
- Благодарю, я редко курю, а момент сейчас не самый подходящий.
Хан пожал плечами и закурил. Как и в прежние годы, он здорово смахивал
на благородного кавказского князя. Год тюремного заключения не повлиял ни на
его облик, ни на привычки. Пару лет назад лишившись очень многого, он сумел
сохранить свое прежнее лицо.
Полковнику Волину нравилось иметь дело с таким серьезным человеком,
который, хоть и сдал былые позиции, но сумел создать из обломков некогда
подвластной ему организации новую, довольно серьезную структуру. За ним
следила даже Полиция безопасности, которую в стране называли "КаПо"", но Хан
пока переигрывал эстонских комитетчиков. Такой умелый игрок не мог не
вызывать уважение.
Хан, в свою очередь, уважал и ценил полковника, почему и стал его
партнером в столь рискованном деле...
Тонко затренькал мобильник Волина.
- Слушаю, - он долго внимал, затем уточнил: - Сомнений нет?
Сложив аппарат, полковник усмехнулся:
- Похоже, вы рассчитали абсолютно точно...
Хан пустил длинную струю дыма, одарил Волина блеском безупречно белых
зубов:
- Главное теперь, чтобы все подучилось не слишком просто, а то, не дай
бог, заподозрит неладное...
- При таком-то напряжении? - усомнился полковник. - В подобном
состоянии человек может не обратить внимания на перелом ноги... - он
побарабанил пальцами по крышке стола, вновь взялся за телефон. - Рымарев?
Вот что, майор, пусть группы располагаются у своих объектов. Готовьтесь к
захвату, - он отложил телефон и крикнул: - Каневский!
В дверном проеме возник коротко стриженный, рослый детина с лицом,
лишенным выражения каких бы то ни было эмоций. Под немного мешковатым
темно-серым костюмом и черной рубашкой скрывалась гора литых мышц.
- Зови этого...
- Куузика, - подсказал Хан.
В комнату вошел молодой светловолосый парень с чуть прыщавым лицом и
пугливо глянул на Хана. Куузик слыхал, что еще не так давно любой человек по
рангу ниже "бригадного" видел лицо шефа только перед смертью. Про Волина он
ничего не знал, так что особых эмоций к нему и не испытывал.
- Патроны получили? - спросил полковник.
- Да.
- Как стрелять проинструктированы?
- Учтите: никаких накладок быть не должно. Головой отвечаете.
- Да, я знаю, - с сильным акцентом произнес парень и отвел глаза в
сторону.
- Только без нервов! - поморщился Волин. - Задание элементарное, а
качественное исполнение будет оплачено сверх головы. Так что ступайте с
богом. Желаю удачи.
- Спасибо, - пару раз моргнув, парень неловко развернулся и ушел.
Полковник хмуро глянул ему в след:
- Слабоватое звено. Неужели из таких сопляков и состоит эстонская
полиция?
- Преимущественно, - кивнул Хан. - Кого еще можно заманить на такую
зарплату? Но с заданием парнишка справится.
- Надеюсь, - вздохнул Волин. - Иначе возникнут ненужные нам осложнения.
На минуту полковник призадумался. Как главный организатор операции он
был обязан ни о чем не забыть, не упустить ни единого нюанса. Иначе
тщательно подготовленная операция могла провалиться.
Хан курил, изредка бросал взгляд на полковника и предавался мечтам.
Ранее род деятельности не позволял ему этого: мечтательность таким людям
противопоказана. Но он подошел к последнему, крупнейшему делу, после
которого твердо решил завязать с прошлым, вынырнуть совершенно новым
человеком где-нибудь на Антильских островах, сделать за пару лет так, будто
именно принадлежащие ему швейные фабрики в Пакистане и Эмиратах принесли
вдруг неслыханные барыши, и зажить спокойной жизнью достойного миллионера.
Попотеть над этим придется изрядно, но такая работа только в радость!
Волин подошел к окну, глянул сверху на тихую таллинскую улочку. Раньше
он часто бывал в этом городе и искренне любил его - как прекрасную частицу
тогда еще могучей и громадной Империи, коей он служил верой и правдой, и ни
на миг не сомневаясь, что занят архиважным, достойным сильного мужчины и
верного сына своего Отечества делом.
Давно это было.
Первую трещинку его железные убеждения дали в Афганистане. Самое
обидное, что в плачевном исходе войны была виновата не армия. Оснащение было
приличным, солдаты поступали не самые худшие, а те, кто в первые полгода
выживал, становились профессиональными вояками, да и командирский состав, за
небольшим исключением, обладал прекрасными кадрами. Просто прежде, чем лезть
в это пекло, следовало изучить опыт американцев во Вьетнаме и своих в двух
Отечественных и понять простую истину: в стране со сложными природными
условиями даже относительно слабый противник, избрав тактику партизанской
войны, становится непобедимым...
Из Афгана Волин вернулся немного дезориентированным, но не сломленным.
Страну только начинало лихорадить, полковнику вверяли исключительно элитные
подразделения, и о безудержном падении армии он знал пока лишь понаслышке.
Жилось нормально. Пока не стало превращаться в жалкие копейки его жалование,
пока не посыпались в спину плевки охреневших от всеобщего развала штатских
сограждан, пока не побежали из армии знакомые и даже близкие друзья.
Крушение империи и вовсе нокаутировало; служить считай задаром
обрубленной России Волин уже не мог. Глядя, как бывшие сослуживцы самыми
различными способами заколачивают баснословные в его представлении деньги,
полковник подал в отставку и с громким скандалом (отпускать такого ценного
спеца все же не хотели) ушел на гражданку. Но делец из него не получился, а
идти к кому-то в пусть высокооплачиваемые, но холуи не представлялось
возможным. "Полковник Кудасов нищ, дамы и господа!" Жена не вынесла выпавших
на ее долю тягот, прихватила все мало-мальски ценное из остававшегося
имущества и сбежала с дочерью неизвестно куда.
Тут началась бойня в Чечне. Волин не мог допустить, чтобы лишенную рук
и ног Империю вовсе изорвали на куски. В военкомате его встретили с
распростертыми руками, понимающе выслушали и предложили принять под
командование создаваемый под Москвой новый полк. А он все твердил: "В Чечню
меня, в Чечню!" Пожав плечами, военкоматовские приятели оформили необходимые
бумаги, напутственно похлопали полковника по плечу, а в спину покрутили
пальцами у виска: "Еще один афганским солнцем перегретый".
Чуть ли не через неделю после прибытия в Чечню Волин оказался на грани
сумасшествия: его мозг отказывался воспринимать спокойно совершенно
бессмысленные ежеминутные смерти полураздетых, голодных и непристрелянных
"помазков", повальное пьянство, откровенное, наглое мародерство, продажность
чуть ли не половины офицеров, за небольшую мзду пропускающих боевиков через
"непреодолимые" кольца окружения.
Именно в Чечне лишившийся последних ориентиров Волин познакомился с
Дариевым. Хан вывозил из пекла свою родню, заодно помог исчезнуть полковнику
и четверым его верным подчиненным. От предложения работать начальником
охраны Хана Волин отказался, но согласился обучать его телохранителей азам
воинского мастерства - стрельба, приемы рукопашного боя и тому подобное.
Трудно сказать, как дальше сложилась бы его жизнь, не появись на
горизонте Хамзат Рязаев - дальний родственник Дариева, до развала Союза
служивший резидентом ГРУ на Ближнем Востоке, а затем переметнувшийся к
диктатору Хаддаду. Он остро нуждался в Волине и Дариеве для осуществления
грандиозного плана, узнав о котором, полковник не смог отказаться.
- О чем задумались, Николай Алексеевич? - Хан настороженно глянул на
выступившие желваки на плотном лице полковника.
Волин вернулся за стол, с протяжным вздохом побарабанил пальцами.
- Плохо дело. Про кинокамеры забыли.
Хан замер на миг, с непониманием глянул на полковника.
- А хороший боевик сняли бы! - захохотал Волин.
Хан подхватил смех, но сердце его похолодело - он отчетливо понял:
сегодня полковник готов пойти на смерть.
* * *
- Мда-а, - протянул Паша, глядя на сыплющиеся из крышки стартера сажу и
графитную пыль.
- Все по новой? - тускло спросил Стасис.
- А как же! - воскликнул Паша, за долгие годы работы в порту
попривыкший к вещам много худшим, и, разглядывая оплавленную изоляцию
обмотки статора, озадаченно почесал кудрявую макушку. - Найти бы только
мало-мальски пригодную обмотку...
- А щетки?
- Какие-то на складе есть - переделаем. Я пороюсь у себя в запасниках,
а ты разбери пока стартер на все составляющие, проверь их на пригодность и
приведи в порядок.
Паша тут же умчался на поиски обмотки, а Стасис протяжно вздохнул,
зажал корпус стартера в тисках и зубилом да молотком принялся откручивать
неподатливые винты крепления "башмаков". Очень скоро Паша принес какую-то
занюханную обмотку, при проверке на стенде выказавшую всего один пробой в
изоляции, который он тут же и замотал. После этого Стасис занялся сборкой
почищенного агрегата, а Паша отправился стачивать под нужный размер
найденные на складе щетки.
К "кофе-тайму" работа была почти завершена - оставалось только
установить на место преображенные щетки и закрыть крышку стартера.
- Пора! - Стасис указал на часы.
- Иди, - кивнул Паша. - Я сейчас дособеру эту железку, а ты сразу после
перерыва поставишь ее обратно на "Валмет".
Минут через десять, кое-как отмыв руки, все кофеманы бригады расселись
по своим местам в вулканизаторной и, попивая свежезаваренный горячий кофе,
пустились в обычную для таких посиделок болтовню обо всем на свете.
- Слушайте анекдот! - крикнул практикант Леха, вонзая ввысь короткий
палец неестественно миниатюрной для такого мордоворота ладошки; все
притихли. - Встречает русский эстонца, хочет над ним приколоться и
спрашивает: "Видал ли ты когда-нибудь фотку длинноухого осла?" Эстоха тупо
мотает головой: откуда же - не наш зверь. Русский ему и говорит: "Посмотри
тогда в свой паспорт!" Проходит какое-то время. Русский о своей хохме и
думать забыл, а эстонец, мечтая ему отомстить, при первой же встрече и
спрашивает: "Ты фотограафию длинноухого ослаа когда-нибудь видел?" "Нет, -
отвечает тот. - Фото - не видел". Ну эстоха и орет: "Посмотрии тогда, русаак
подлый, в мой пасспорт!"
Хохот стоит неимоверный. Никто и не подозревает, что хитрый Леха
немного переориентировал вычитанную им в газете историю о взаимоотношениях
француза и бельгийца.
- А вот еще...
Леха раскрыл рот, чтобы рассказать еще один анекдот, но за его стулом
послышался вдруг отчетливый шумок мышиной возни.
- Ожили, кровопийцы! - брезгливо поморщился баллонщик, которого, не
взирая на сорокалетний возраст, из-за поджарой фигуры и мальчишеского
взгляда голубых глаз и стар и млад звали исключительно Витек. - Видать, и им
лехин анекдот понравился.
Звук доносился из мусорного ведра в углу вулканизаторной. Судя по его
характеру, можно было смело предположить наличие там, по крайней мере, двух
серых грызунов.
- Елки! - Паша страдальчески закатил глаза, почесал плохо выбритый, но
все равно порезанный подбородок. - Надо нам, мужики, смастерить какие-нибудь
мышеловки. Я даже знаю одну оригинальную конструкцию...
- Вот и воплотишь ее к завтрему! - отрубил бригадир - крепкий,
загорелый мужик пятидесяти лет с мощным "мозолем" на животе и физиономией
отпетого уголовника.
- А время и ресурсы дашь?
Бригадир залпом допил кофе, покрутил в руке еще горячий стакан и
по-отечески посоветовал:
- Насчет давания ты к жене обратись - может, сжалится.
- И не будь дураком, - подхватил Витек. - Пусти слезу горючую-горючую и
говори, мол, сам "бугор" велел расслабиться. Сам же вроде как и не причем!
Пока Паша сквозь смех внимал советам умудренного жизненным опытом
старшего товарища, бригадир направился к выходу, у ведра вдруг задержался и,
узрев что-то, воткнул в него ногу.
- Клянусь: не убил, так контузил. Обоих!
- А, может, это самочки? - живо среагировал Витек.
Словно оскорбленные его предположением мыши вдруг повыпрыгивали из
ведра - и тю-тю.
- А я бы, - вздохнул юный Дима, - сразу же вытащил эту штуку, - он
указал на бригадирскую ногу в ведре, - и побежал бы к мусорному контейнеру.
- Какой умный! - как бы восхитился бригадир.
- Гадюка рыжая! - подхватил Витек. - Но мыслит, надо признать, в очень
даже верном направлении.
- Ах так, душа твоя резиновая! - проскрипел бригадир. - Ну, погоди: еще
попросишь дрель!
Стасис допил кофе, вернул в шкаф ополоснутый стакан и, прихватив с
собой стартер, пару ключей и отвертку, побрел на контейнерный терминал. Еще
месяца три назад он поехал бы на малом погрузчике - стартер, все же, штука
не самая легкая. Но в последнее время начальство строго наказывало
работников, пользующихся техникой, не имея внутрипортовых прав. Хотя по
отношению к ремонтникам это было полнейшей глупостью. Стасис, например,
никогда не превышал допустимую скорость. Он прекрасно знал, чего могут
стоить не имеющим амортизатор погрузчикам скачки по многочисленным портовым
колдобинам: сам же ремонтировал, проклиная лихачей-докеров, которые любили
поиграть в "пятнашки" на двухтонных автопогрузчиках.
Возле "Валмета" никого не было. Наверное, Спецназ не вынес вынужденного
безделья и ушел в теплушку - пообщаться с другими свободными грузчиками.
Четкими, выверенными движениями - раз в сотый небось, - Стасис вогнал
стартер в гнездо, зажал гайки на шпильках крепления и подсоединил проводку.
Глянув с тоской на руки, за пять минут покрывшиеся толстым слоем
промасленной и прокопченной грязи руки, залез в кабину, кое-как обтер пальцы
валявшейся под сиденьем тряпицей и включил стартер. Раздался отвратительный
скрежет металла по металлу - бендикс бесполезно бился в раскуроченные зубья
маховика. Пришлось выйти и провернуть маховик, толкая ногой лопасти
вентилятора. Только после этого бендикс попал в пазы между нормальными
зубьями, и двигатель завелся с одного оборота стартера.
На рокот пришел Спецназ - низкорослый мужичок лет сорока с вечно
грустными глазами.
- Можно забирать? - спросил он, заглядывая в кабину.
Стасис пожал плечами:
- За "стоху" могу еще часок подержать.
- Не надо, - испугался Спецназ. - У меня на сегодня тьма контейнеров! -
и кивнул на испещренный номерами листок за приборной панелью.
- Тогда забирай.
Стасис решил понаблюдать за работой погрузчика и сел на скамейку у
стены ближайшего склада.
Тридцатитонный "Валмет" лихо развернулся, подъехал к составленным в два
яруса контейнерам, вогнал в пазы одного из верхних свои стальные лапы и
легко поднял его, весящего тонн двадцать. От длинной колонны грузовиков
отъехал белый красавец "Вольво" и подставил под призывно висящий в воздухе
контейнер свой длинный трейлер. Спецназ немного поприноравливался, затем
мягко опустил контейнер гнездами точно на фитинги крепления.
Стасис вспомнил, как, проработав в порту первый месяц, услышал о
каком-то докере Спецназе и представил себе двухметрового бугая с железными
ручищами. Потом ему показали этого мужичка, внешне более чем заурядного, а
на закономерный вопрос, за что же его одарили столь громким прозвищем,
рассказали прелюбопытную историю.
Как-то раз, лет двадцать назад тогда еще просто Степа по пьяному делу
вывалился из окна квартиры аж на четвертом этаже. Все участники шумного
застолья в миг протрезвели и затряслись - хана ведь парню! Вызвали скорую,
выгребли беднягу из сугроба - лицо все в крови, вроде, и не дышит! Кто-то
ляпнул безнадежно: "Вона и мозги на снегу". Но Степа в реанимационной от
шока отошел, увидел над собой каких-то людей в белом и, заподозрив неладное,
начал вдруг бедных врачей материть и "метелить". Оказалось, всех делов-то:
падая, разорвал кубу об карниз да руку вывихнул. Мозгами на снегу был
вывалившийся изо рта кусок жеваного торта.
После этого Степа и стал Спецназом. А когда его спрашивают о
происхождении шрама на губе, он наводит на вечно грустную физиономию туман
загадочности и скупо роняет: "Было дело. Думал, не жить..." На самом-то деле
ни о чем он не думал - не помнит даже, как у того злополучного окна
оказался. Это уж потом ему объяснили, что окно распахнули, потому что на
дворе было около ноля, а батареи жарили так, что потрескивали рассыхающиеся
подоконники.
Смех смехом, но этот с виду совершенно заурядный человечек был в числе
первых ликвидаторов в районе Чернобыльской АЭС. Не добровольцем - военкомат
направил. Но, рассказывая об этом, Спецназ никогда не жаловался; послали -
значит, надо было, не одного его отправили. И щемило сердце, когда он со
странной гордостью говорил, что хоть и зашкаливает с тех пор давление, но, в
отличие от многих других ликвидаторов, волосы пока не выпадают, даже в
интимном плане - тьфу-тьфу! - вроде, все в порядке.
Стасис глянул на стоящее у причала судно - "National Glory" с
пробивающейся из-под облупившейся краски ржавчиной. На палубе стоял какой-то
черноволосый человек и смотрел не то на Стасиса, не то на "Валмет". Может
быть, и вообще куда-нибудь на горизонт - близорукие глаза Стасиса не
различали его взгляд. Только вот в фигуре виделось что-то знакомое.