Страница:
Прощаюсь с вами я до встречи в небе.
(Умирает.)
Оксфорд
Скорей навстречу войску королевы!
Уходят, унося тело Уорика.
Другая часть поля сражения.
Трубы.
Входит торжественно король Эдуард; с ним Кларенс, Глостер
и другие.
Король Эдуард
До этих пор ведет нас в гору счастье
И триумфальными дарит венками.
Но среди дня блистательного вижу
Я черную, грозящую нам тучу,
Что повстречает наше солнце прежде,
Чем ложа своего оно достигнет.
Я разумею войско королевы,
Из Галлии прибывшее; на берег
Они уже вступили, и, как слышно,
Навстречу нам идут, чтобы сразиться.
Кларенс
Развеет эти тучи легкий ветер
И за море прогонит их назад.
Твои лучи рассеют эту мглу;
Родить грозу дано не каждой туче.
Глостер
У королевы тридцать тысяч войска,
И Сомерсет и Оксфорд к ней бежали.
Коль ей дадим передохнуть, поверь,
Нам равною она по силе станет.
Король Эдуард
Нам сообщили верные друзья,
Что в Тьюксбери направились они.
При Барнете победу одержав,
Мы поспешим туда: дорога легче,
Коль весело идти. И в каждом графстве,
Где мы пройдем, свое умножим войско. -
Бить в барабан! Кричать: "Смелей!" - и в путь.
Трубы.
Уходят.
Равнина близ Тьюксбери.
Марш.
Входят королева Маргарита, принц Эдуард, Сомерсет,
Оксфорд и солдаты.
Королева Маргарита
Кто мудр, не плачет о потерях, лорды,
Но бодро ищет, как исправить вред.
Пусть, бурей сломлена, упала мачта,
Канат оборван и потерян якорь,
И половина моряков погибла, -
Все ж кормчий жив. Прилично ли ему,
Как робкому мальчишке, бросить руль,
Слезами воды моря умножать.
Обилье превращая в преизбыток,
Меж тем, как разбивается о скалы
Корабль, что был бы мужеством спасся?
Какой позор! Какой проступок тяжкий!
Пусть якорем был нашим Уорик, - что ж!
И мачтой Монтегью, - что ж из того?
Снастями - павшие друзья, - так что же?
Иль якорем другим не стал нам Оксфорд,
А Сомерсет - другой надежной мачтой,
Друзья ж французы - крепкими снастями?
Хоть мы неопытны, принц Нед и я,
Заменим кормчего на этот раз.
Не бросим руль, чтобы сидеть и плакать,
Но будем править, вопреки ветрам,
Средь скал и мелей, что грозят крушеньем.
Льстить волнам иль бранить их - толку мало.
Что, как не море бурное, Эдвард?
А Кларенс - не коварная ли мель?
И Ричард - не горбатый ли утес?
Они - враги ладье несчастной нашей.
Пуститься вплавь? - Недолго проплывете.
На отмель ступите? - Пески поглотят.
Взберетесь на скалу? - Прибой вас смоет,
Иль с голоду умрете. Смерть тройная!
Я это говорю, чтоб знали вы
На случай, если б вздумал кто бежать,
Что он от братьев может ждать пощады
Не больше, чем от волн, песков и скал.
Итак, смелей! Ребячество - бояться
Иль плакать, если неизбежно зло.
Принц Эдуард
Да, женщина с такою силой духа,
Когда бы речь ее услышал трус,
Отвагу в сердце бы ему вселила,
И он пошел бы в битву безоружный.
Я, впрочем, здесь ни в ком не сомневаюсь;
Когда б средь вас я заподозрил труса,
Заранее бы отпустил его,
Чтоб в час невзгоды он не заразил
И остальных своим тлетворным духом.
Коль есть такой, - чего избави, боже, -
Пусть он уходит до начала битвы.
Оксфорд
Коль женщины и дети так смелы,
А воины робеют, - вечный стыд им!
О храбрый юный принц! Твой славный дед
В тебе воскрес. Да проживешь ты долго,
Чтоб славу возродить его и образ!
Сомерсет
Кто ради этого не хочет биться,
Пусть ляжет спать, как сыч, средь бела дня;
А встанет - будут все над ним смеяться.
Королева Маргарита
Спасибо, Сомерсет. - Спасибо, Оксфорд.
Принц Эдуард
Примите благодарность от того,
Кто ничего другого дать не в силах.
Входит гонец.
Гонец
Готовьтесь, лорды: Эдуард подходит,
Чтоб дать вам бой. Решительными будьте.
Оксфорд
Я так и ждал: ему прямой расчет
Спешить, чтобы застигнуть нас врасплох.
Сомерсет
Но ошибется он, - готовы мы.
Королева Маргарита
Усердье ваше радует мне сердце.
Оксфорд
Здесь выстроимся мы и не отступим.
Марш, трубы.
Входят король Эдуард. Глостер, Кларенс и солдаты.
Король Эдуард
Отважные друзья! Вот лес терновый,
Что с помощью небес и вашей силы
Должны до корня вырубить мы к ночи.
Мне разжигать ваш пыл теперь не надо.
И без того спалить тот лес вы рветесь. -
Сигнал подайте к бою - и вперед!
Королева Маргарита
Дворяне, лорды, рыцари! Мешают
Рыданья говорить: что б ни сказала,
При каждом слове я глотаю слезы.
Скажу вам лишь одно: король ваш Генрих
Взят в плен врагом, престол его захвачен,
Весь край наш - бойня, граждан убивают,
Казна расхищена, закон поруган;
И вот он - волк, что тот разбой творит.
Сражаетесь за правду вы, - так с богом,
Отважны будьте! - Дать сигнал к сраженью!
Оба войска уходят.
Другая часть равнины. Шум битвы. Стычки, затем отбой.
Трубы.
Входят король Эдуард, Глостер, Кларенс и солдаты; с ними
пленные - королева Маргарита, Оксфорд и Сомерсет.
Король Эдуард
Теперь настал конец кровавым смутам.
Пусть Оксфорда отправят в Гамский замок,
А Сомерсету голову долой.
Возьмите их, я не хочу их слушать.
Оксфорд
Тебя словами я не потревожу.
Сомерсет
Ни я; перед судьбой склонюсь покорно.
Оксфорд и Сомерсет под стражей уходят.
Королева Маргарита
Мы грустно расстаемся в этом мире,
Чтоб встретиться в Иерусалиме горнем.
Король Эдуард
Объявлено ль, что взявший Эдуарда
Награду получает, пленный - жизнь?
Глостер
Да, государь. А вот и Эдуард!
Входят солдаты, ведя принца Эдуарда.
Король Эдуард
Сюда молодчика. Что скажет он?
Как! Юный терн уже колоться начал?
Эдвард, чем ты вину свою загладишь,
Что поднял меч, народ мой возмутил
И причинил такую мне тревогу?
Принц Эдуард
Как подданный ты должен говорить,
Надменный, гордый Йорк! Тебе скажу я
От имени отца: отдай свой трон
И там, где я стою, склони колени -
И обращусь к тебе с такой же речью,
Какой меня, изменник, вопрошаешь.
Королева Маргарита
Ах, если б твой отец был тверд, как ты!
Глостер
Тогда б носили юбку вы, как прежде,
И у Ланкастера штанов не крали.
Принц Эдуард
Эзопа басни - кстати в зимний вечер;
А здесь такие притчи неуместны.
Глостер
За это я тебя, щенок, замучу.
Королева Маргарита
Ты для того и создан, чтобы мучить.
Глостер
Убрать отсюда эту злую бабу!
Принц Эдуард
Нет, лучше злого горбуна убрать!
Король Эдуард
Молчи, наглец, иль рот тебе зажму!
Кларенс
Мальчишка-неуч, слишком ты заносчив.
Принц Эдуард
Свой долг я знаю, вы же свой забыли!
Развратный Эдуард, предатель Джордж
И безобразный Дик, я говорю вам:
Я выше вас; изменники вы все.
Ты захватил престол отца и мой!
Король Эдуард
Так вот тебе, исчадье злобной ведьмы!
(Закалывает его.)
Глостер
Ты дышишь? Вот - чтоб сократить мученья.
(Тоже наносит удар.)
Кларенс
А вот - за обвиненье в вероломстве.
(Тоже наносит удар.)
Королева Маргарита
Убей же и меня!
Глостер
Изволь, готов.
(Хочет убить ее.)
Король Эдуард
Стой, Ричард! Натворили мы довольно.
Глостер
Зачем ей жить? Чтоб языком молоть?
Король Эдуард
С ней дурно? Привести ее в сознанье.
Глостер
(Кларенсу)
Пусть извинит меня король, мой брат.
По делу важному спешу я в Лондон, -
К прибытью вашему там будет новость.
Кларенс
Что? Что?
Глостер
Я в Тауэр! В Тауэр!
(Уходит.)
Королева Маргарита
Нед, милый Нед! Здесь мать твоя. Хоть слово
Скажи. Не можешь? Изверги! Убийцы!
Пронзивший Цезаря не пролил крови,
Не сделал зла, не заслужил хулы
В сравненье с этим зверским злодеяньем:
То муж был, а мой сын - почти ребенок.
Мужи не вымещают гнев на детях.
Как мне назвать вас? Вы гнусней убийц.
Нет! Нет! От речи разорвется сердце:
Что ж, буду говорить - пусть разорвется.
Мерзавцы! Людоеды! Мясники!
Какой цветок до срока вы скосили!
У вас детей нет, мясники, не то бы
Вам мысль о них внушила состраданье.
Но если суждено иметь детей вам,
Пускай их умертвят в расцвете юном,
Как вы сгубили принца, палачи!
Король Эдуард
Убрать ее! Тащите прочь отсюда!
Королева Маргарита
Не надо! Здесь покончите со мной.
Сюда ударь, - убийце я прощу.
Не хочешь ты? Тогда убей ты, Кларенс.
Кларенс
Клянусь, не дам тебе такой отрады.
Королева Маргарита
Исполни, добрый Кларенс! Милый Кларенс!
Кларенс
Иль не слыхала клятвы ты моей?
Королева Маргарита
Да, но привык ты клятвы нарушать.
То грех был, а теперь лишь милость будет.
Не хочешь ты? Где ж дьявольский мясник?
Где богомерзкий Ричард? Ричард, где ты?
Как милостыню, ты творишь убийство.
Не прогоняешь ты просящих крови.
Король Эдуард
Прочь, я сказал. Тащите прочь ее.
Королева Маргарита
Пусть будет с вами всеми то, что с принцем!
(Ее уводят силой.)
Король Эдуард
Где Ричард?
Кларенс
Он спешно отбыл в Лондон, государь;
Должно быть, на кровавый ужин в Тауэр.
Король Эдуард
Он скор бывает, что-нибудь задумав.
Теперь идемте. Заплатить солдатам
И распустить, сказав спасибо. В Лондон!
Узнаем, что с любезной королевой.
Она мне, верно, подарила сына.
Уходят.
Лондон. Комната в Тауэре.
Король Генрих сидит с книгой в руках; перед нем комендант Тауэра.
Входит Глостер.
Глостер
Привет, милорд, вам! Как! Вы все за книгой?
Король Генрих
Да, добрый лорд... "Милорд" - сказать бы надо.
Льстить - грех, а словом "добрый" я польстил.
Ведь "добрый Глостер" или "добрый дьявол" -
Одно и то же, и равно нелепо.
Итак, ошибся я: не "добрый лорд".
Глостер
(коменданту)
Оставьте нас; поговорить нам надо.
Комендант уходит.
Король Генрих
Пастух беспечный так бежит от волка,
Так подставляет кроткая овца
Сначала шерсть под нож, потом и горло.
Что за убийство разыграет Росций?
Глостер
Всегда в душе преступной - подозренья;
Вор принимает каждый куст за стражу.
Король Генрих
Но птице, пойманной в кустах однажды,
Сомнение внушает каждый куст;
Я ж, милого птенца отец несчастный,
Теперь того перед собою вижу,
Кем он приманен, схвачен и убит.
Глостер
Какой безмозглый дурень был критянин,
Учивший сына птичьему искусству!
Тот, несмотря на крылья, утонул.
Король Генрих
Да, я - Дедал, мой бедный сын - Икар,
Отец же твой - Минос, нам путь пресекший;
То солнце, что спалило крылья сыну, -
Твой старший брат Эдуард, а сам ты - море,
Чьи волны поглотили жизнь его.
Убей меня оружьем, не словами!
Охотней примет грудь удар кинжала,
Чем слух мой - твой трагический рассказ.
Зачем пришел ты? За моею жизнью?
Глостер
Иль принял ты меня за палача?
Король Генрих
Гонитель злобный ты, в том нет сомненья.
Когда убийство жертв невинных - казнь,
То кто же, Глостер, ты, как не палач?
Глостер
Я сына твоего убил за дерзость.
Король Генрих
Когда б за дерзость первую свою
Ты был убит, то не убил бы принца.
И я пророчу: много тысяч тех,
Кто и крупицы страха моего
Теперь не знают, - много скорбных старцев,
И вдов, и горько плачущих сирот,
Отцов, лишенных сыновей любимых,
Жен, о мужьях рыдающих, детей,
Скорбящих о родителей кончине, -
Час твоего рожденья проклянут.
Когда рождался ты, сова кричала,
Безвременье вещая, плакал филин,
Псы выли, ураган крушил деревья,
Спустился на трубу зловещий ворон,
И хор сорок нестройно стрекотал.
И мать твоя, хотя страдала больше,
Чем матери другие, родила
Себе отрады меньше, чем должна бы, -
Бесформенный, уродливый комок,
На плод такого древа непохожий.
С зубами ты родился в знак того,
Что в мир пришел, чтобы терзать людей.
И если правда, что еще слыхал я,
Пришел ты...
Глостер
Больше слушать не хочу.
Умри, пророк, своей не кончив речи!
(Закалывает его.)
Мне суждено и это было также.
Король Генрих
...Для множества других еще убийств.
Меня помилуй, боже, и его!
(Умирает.)
Глостер
Как! Льется кровь Ланкастера на землю?
Я думал, что она взметнется к небу.
Как плачет меч о смерти короля!
Пусть льют всегда рубиновые слезы
Все, кто сулит паденье дому Йорка!
Когда хоть искру жизни сохранил ты, -
В ад, в ад ступай и расскажи, что я
(снова пронзает его)
Тебя послал туда, что я не знаю
Ни жалости, ни страха, ни любви.
Да, правда все, что Генрих говорил:
От матери своей я часто слышал,
Что я пришел на свет вперед ногами.
Что ж, разве мне спешить не надлежало,
Чтобы сгубить лишившего нас прав?
Дивилась бабка, женщины кричали:
"Спаси, господь! Он родился с зубами!"
Таков я был, и это означало,
Что буду я рычать и грызть, как пес.
Раз небо мне дало такое тело,
Пусть ад и дух мой также искривит.
Нет братьев у меня - не схож я с ними;
И пусть любовь, что бороды седые
Зовут святой, живет в сердцах людей,
Похожих друг на друга, - не во мне.
Один я. - Кларенс, берегись: ты застишь
Мне свет, - я черный день тебе готовлю.
Я брату нашепчу таких пророчеств,
Что станет Эдуард за жизнь страшиться;
Чтоб страх унять, твоею смертью стану.
И Генриха и принца нет в живых.
Сперва тебе, потом другим черед.
Пусть низок я, но ввысь мой путь ведет.
(Обращаясь к телу короля Генриха.)
Твой труп отсюда уберу скорей;
Мне в радость день погибели твоей.
(Уходит, унося тело.)
Лондон. Покой во дворце.
Король Эдуард сидит на троне; королева Елизавета
с маленьким принцем на руках; Кларенс,
Глостер, Хестингс и свита.
Король Эдуард
Вновь мы сидим на королевском троне,
Что снова куплен вражескою кровью.
Каких врагов в расцвете их гордыни
Скосили мы, как урожай осенний!
Три Сомерсета, трижды знаменитых
Неоспоримой рыцарской отвагой;
Два славных Клиффорда - отец и сын;
И два Нортемберленда, - не бывало
Храбрей бойцов на грозном поле битвы;
Два злых медведя - Уорик с Монтегью,
Что царственного льва сковали цепью
И ревом заставляли лес дрожать.
Так все угрозы устранили мы,
И стала нам подножьем безопасность. -
Приблизься, Бесс, я поцелую сына. -
Ведь для тебя, мой Нед, отец и дяди
В броне зимою проводили ночи;
Пешком шагали в летний зной палящий
Чтоб ты владел своей короной в мире
И наших всех трудов пожал плоды.
Глостер
(в сторону)
Когда умрешь, я жатву уничтожу.
Ведь мне сейчас почету мало в мире.
Горб дан мне, чтобы тяжести носить;
Груз подыму, иль он мне сломит спину.
Ты - проложи мне путь, а ты - исполни.
Король Эдуард
Кларенс и Глостер, вас прошу: любите
Супругу нашу; поцелуйте принца.
Кларенс
Долг верности монарху своему
Скреплю, поцеловав в уста младенца.
Королева Елизавета
Спасибо, славный Кларенс; брат, спасибо.
Глостер
Свою любовь к родившему вас древу
Я докажу, целуя плод его.
(В сторону.)
Так целовал учителя Иуда,
Сказав: "Привет!" - и зло в душе тая.
Король Эдуард
Венца своих желаний я достиг:
Покой в стране, любовь в сердцах у братьев.
Кларенс
Как, государь, поступим с Маргаритой?
Ее отец Людовику в залог
Сицилию с Иерусалимом отдал -
И выкуп за нее они прислали.
Король Эдуард
Убрать ее, во Францию отправить?
Что остается нам, как не предаться
Веселым зрелищам и торжествам,
Какие подобают при дворе?
Греми, труба! Прощайте, все невзгоды!
Счастливые нас ожидают годы.
Уходят.
Перед нами, по всей вероятности, самые первые произведения Шекспира.
Уже с конца XVIII века исследователи сходятся в том, что из всех пьес,
составляющих шекспировский канон, три драмы, изображающие события
царствования Генриха VI, были написаны ранее других. Но созданы они не в той
последовательности, которая соответствует хронологии представленных в них
событий. Сначала возникла вторая часть (1590), затем третья (1591) и,
наконец, та пьеса, которая стала первой частью (1592) трилогии. Лишь в самое
последнее время стали выдвигать предположение, что первая часть была
написана до второй и третьей.
Вопрос о последовательности написания частей трилогии упирается в
другой вопрос: был ли у Шекспира с самого начала замысел создания цикла
исторических пьес, или трилогия сформировалась как бы сама собой. На это
трудно ответить, ибо столь же вероятны оба предположения. Конечно,
соблазнительно поверить в то, что всеобъемлющий ум Шекспира уже с самого
начала строил план серии пьес, охватывающих большой и важный период истории
Англии. Но не менее естественно предположить, что, начиная драматургическую
деятельность, он сначала выбрал одну тему, затем, убедившись в успехе,
развил ее и довел свой цикл пьес сначала до объема трилогии, а затем и
тетралогии (включая "Ричарда III", непосредственно примыкающего к третьей
части "Генриха VI").
Для публики шекспировского театра каждая из составляющих трилогию пьес
существовала как самостоятельное драматическое произведение, и они ставились
порознь. Более тесно связаны друг с другом вторая и третья пьесы, первая же
стоит от них особняком, хотя сюжетные нити, связывающие их, протянуты между
всеми частями цикла вплоть до "Ричарда III".
Основу канонического текста трилогии составляет текст, напечатанный в
посмертном Собрании сочинении Шекспира в 1623 году. Издатели собрания Хемииг
и Конделл не сомневались в принадлежности этих пьес Шекспиру. Но в конце
XVIII века авторитетнейший шекспировед того времени Эдуард Мелок выдвинул
положение о том, что Шекспир не был автором трилогии.
Мелон исходил прежде всего из критериев эстетических. Он считал эти
пьесы недостойными пера автора "Гамлета"" Свою точку зрения он попытался
обосновать, опираясь на объективные данные. Главной опорой ему послужило
одно место в предсмертном памфлете Роберта Грина "На грош ума, купленного за
миллион раскаяния" (1592). Обращаясь к собратьям по профессии, драматургам
Марло, Пилю, Нешу, Грин заклинал их не доверять актерам. В особенности его
возмущение вызвало то, что среди последних завелся один, кого он называет
"вороной-выскочкой, украшающейся нашими перьями". Этот актер стал писать
пьесы и, по словам Грина, "считает себя единственным потрясателем сцены
(shakescene) в стране". Игра слов ясно показывает, что Грин имел в виду
Шекспира. Он при этом пародирует одну строку из третьей частя "Генриха VI"
("О сердце тигра в обличье женщины!") и следующим образом применяет ее к
Шекспиру: "О сердце тигра в обличье актера!" Мелон истолковал это
высказывание Грина так: Шекспир, мол, присвоил себе чужую пьесу и теперь
красуется в чужих перьях.
Версия о Шекспире-плагиаторе просуществовала по крайней мере столетие.
Ей искали и находили всяческие подтверждения.
Указывалось на несовершенство этих пьес по сравнению со зрелым
творчеством Шекспира. Отмечались стилевые и фразеологические совпадения с
произведениями современников. Но в особенности использовалось для отрицания
авторства Шекспира следующее обстоятельство.
В 1594 году была напечатана пьеса, носившая пространное название:
"Первая часть вражды между славными домами Йорк и Ланкастер, включающая
смерть доброго герцога Хемфри, изгнание и смерть герцога Сеффолка,
трагический конец гордого кардинала Уинчестера, известное восстание Джека
Кеда и первые притязания герцога Йоркского на корону". Содержание пьесы
соответствует второй части "Генриха VI", но текст существенно отличается от
текста F 1623 года.
Эта хроника имела продолжение, опубликованное в 1595 году: "Правдивая
трагедия о Ричарде, герцоге Йоркском, включающая смерть доброго короля
Генриха VI". Она соответствует по содержанию третьей части "Генриха VI".
Значительная часть шекспироведов XIX века считала, что эти две хроники
принадлежат перу неизвестного предшественника Шекспира и что они-то будто бы
послужили молодому стретфордцу источником для написания его пьес. Иначе
говоря, считалось, что эти пьесы Шекспир присвоил себе, несколько подновив
текст. Авторами "Первой части вражды между славными домами Йорк и Ланкастер"
и "Правдивой трагедии Ричарда, герцога Йоркского", по мнению ряда критиков,
могли быть Марло, Грин, Пиль или Кид.
Уже в XIX веке некоторые авторитетные шекспироведы отвергали все эти
предположения и признавали Шекспира автором трилогии "Генрих VI". В 1864
году Томас Кенни в своем труде "Жизнь и гений Шекспира" высказал мнение, что
две хроники, считавшиеся дошекспировскими, представляют собой не что иное,
как искалеченные, "пиратские" издания хроник самого Шекспира. Тогда на это
высказывание не обратили внимания, но в наше время, когда текстологи
установили действительно существовавшее деление прижизненных изданий пьес
Шекспира на так называемые "хорошие" и "дурные" кварто, точка зрения Кенни
получила подтверждение. Питер Александер в 1924 году доказал, что Кенни был
прав и что названные две пьесы-хроники являются не источниками второй и
(Умирает.)
Оксфорд
Скорей навстречу войску королевы!
Уходят, унося тело Уорика.
Другая часть поля сражения.
Трубы.
Входит торжественно король Эдуард; с ним Кларенс, Глостер
и другие.
Король Эдуард
До этих пор ведет нас в гору счастье
И триумфальными дарит венками.
Но среди дня блистательного вижу
Я черную, грозящую нам тучу,
Что повстречает наше солнце прежде,
Чем ложа своего оно достигнет.
Я разумею войско королевы,
Из Галлии прибывшее; на берег
Они уже вступили, и, как слышно,
Навстречу нам идут, чтобы сразиться.
Кларенс
Развеет эти тучи легкий ветер
И за море прогонит их назад.
Твои лучи рассеют эту мглу;
Родить грозу дано не каждой туче.
Глостер
У королевы тридцать тысяч войска,
И Сомерсет и Оксфорд к ней бежали.
Коль ей дадим передохнуть, поверь,
Нам равною она по силе станет.
Король Эдуард
Нам сообщили верные друзья,
Что в Тьюксбери направились они.
При Барнете победу одержав,
Мы поспешим туда: дорога легче,
Коль весело идти. И в каждом графстве,
Где мы пройдем, свое умножим войско. -
Бить в барабан! Кричать: "Смелей!" - и в путь.
Трубы.
Уходят.
Равнина близ Тьюксбери.
Марш.
Входят королева Маргарита, принц Эдуард, Сомерсет,
Оксфорд и солдаты.
Королева Маргарита
Кто мудр, не плачет о потерях, лорды,
Но бодро ищет, как исправить вред.
Пусть, бурей сломлена, упала мачта,
Канат оборван и потерян якорь,
И половина моряков погибла, -
Все ж кормчий жив. Прилично ли ему,
Как робкому мальчишке, бросить руль,
Слезами воды моря умножать.
Обилье превращая в преизбыток,
Меж тем, как разбивается о скалы
Корабль, что был бы мужеством спасся?
Какой позор! Какой проступок тяжкий!
Пусть якорем был нашим Уорик, - что ж!
И мачтой Монтегью, - что ж из того?
Снастями - павшие друзья, - так что же?
Иль якорем другим не стал нам Оксфорд,
А Сомерсет - другой надежной мачтой,
Друзья ж французы - крепкими снастями?
Хоть мы неопытны, принц Нед и я,
Заменим кормчего на этот раз.
Не бросим руль, чтобы сидеть и плакать,
Но будем править, вопреки ветрам,
Средь скал и мелей, что грозят крушеньем.
Льстить волнам иль бранить их - толку мало.
Что, как не море бурное, Эдвард?
А Кларенс - не коварная ли мель?
И Ричард - не горбатый ли утес?
Они - враги ладье несчастной нашей.
Пуститься вплавь? - Недолго проплывете.
На отмель ступите? - Пески поглотят.
Взберетесь на скалу? - Прибой вас смоет,
Иль с голоду умрете. Смерть тройная!
Я это говорю, чтоб знали вы
На случай, если б вздумал кто бежать,
Что он от братьев может ждать пощады
Не больше, чем от волн, песков и скал.
Итак, смелей! Ребячество - бояться
Иль плакать, если неизбежно зло.
Принц Эдуард
Да, женщина с такою силой духа,
Когда бы речь ее услышал трус,
Отвагу в сердце бы ему вселила,
И он пошел бы в битву безоружный.
Я, впрочем, здесь ни в ком не сомневаюсь;
Когда б средь вас я заподозрил труса,
Заранее бы отпустил его,
Чтоб в час невзгоды он не заразил
И остальных своим тлетворным духом.
Коль есть такой, - чего избави, боже, -
Пусть он уходит до начала битвы.
Оксфорд
Коль женщины и дети так смелы,
А воины робеют, - вечный стыд им!
О храбрый юный принц! Твой славный дед
В тебе воскрес. Да проживешь ты долго,
Чтоб славу возродить его и образ!
Сомерсет
Кто ради этого не хочет биться,
Пусть ляжет спать, как сыч, средь бела дня;
А встанет - будут все над ним смеяться.
Королева Маргарита
Спасибо, Сомерсет. - Спасибо, Оксфорд.
Принц Эдуард
Примите благодарность от того,
Кто ничего другого дать не в силах.
Входит гонец.
Гонец
Готовьтесь, лорды: Эдуард подходит,
Чтоб дать вам бой. Решительными будьте.
Оксфорд
Я так и ждал: ему прямой расчет
Спешить, чтобы застигнуть нас врасплох.
Сомерсет
Но ошибется он, - готовы мы.
Королева Маргарита
Усердье ваше радует мне сердце.
Оксфорд
Здесь выстроимся мы и не отступим.
Марш, трубы.
Входят король Эдуард. Глостер, Кларенс и солдаты.
Король Эдуард
Отважные друзья! Вот лес терновый,
Что с помощью небес и вашей силы
Должны до корня вырубить мы к ночи.
Мне разжигать ваш пыл теперь не надо.
И без того спалить тот лес вы рветесь. -
Сигнал подайте к бою - и вперед!
Королева Маргарита
Дворяне, лорды, рыцари! Мешают
Рыданья говорить: что б ни сказала,
При каждом слове я глотаю слезы.
Скажу вам лишь одно: король ваш Генрих
Взят в плен врагом, престол его захвачен,
Весь край наш - бойня, граждан убивают,
Казна расхищена, закон поруган;
И вот он - волк, что тот разбой творит.
Сражаетесь за правду вы, - так с богом,
Отважны будьте! - Дать сигнал к сраженью!
Оба войска уходят.
Другая часть равнины. Шум битвы. Стычки, затем отбой.
Трубы.
Входят король Эдуард, Глостер, Кларенс и солдаты; с ними
пленные - королева Маргарита, Оксфорд и Сомерсет.
Король Эдуард
Теперь настал конец кровавым смутам.
Пусть Оксфорда отправят в Гамский замок,
А Сомерсету голову долой.
Возьмите их, я не хочу их слушать.
Оксфорд
Тебя словами я не потревожу.
Сомерсет
Ни я; перед судьбой склонюсь покорно.
Оксфорд и Сомерсет под стражей уходят.
Королева Маргарита
Мы грустно расстаемся в этом мире,
Чтоб встретиться в Иерусалиме горнем.
Король Эдуард
Объявлено ль, что взявший Эдуарда
Награду получает, пленный - жизнь?
Глостер
Да, государь. А вот и Эдуард!
Входят солдаты, ведя принца Эдуарда.
Король Эдуард
Сюда молодчика. Что скажет он?
Как! Юный терн уже колоться начал?
Эдвард, чем ты вину свою загладишь,
Что поднял меч, народ мой возмутил
И причинил такую мне тревогу?
Принц Эдуард
Как подданный ты должен говорить,
Надменный, гордый Йорк! Тебе скажу я
От имени отца: отдай свой трон
И там, где я стою, склони колени -
И обращусь к тебе с такой же речью,
Какой меня, изменник, вопрошаешь.
Королева Маргарита
Ах, если б твой отец был тверд, как ты!
Глостер
Тогда б носили юбку вы, как прежде,
И у Ланкастера штанов не крали.
Принц Эдуард
Эзопа басни - кстати в зимний вечер;
А здесь такие притчи неуместны.
Глостер
За это я тебя, щенок, замучу.
Королева Маргарита
Ты для того и создан, чтобы мучить.
Глостер
Убрать отсюда эту злую бабу!
Принц Эдуард
Нет, лучше злого горбуна убрать!
Король Эдуард
Молчи, наглец, иль рот тебе зажму!
Кларенс
Мальчишка-неуч, слишком ты заносчив.
Принц Эдуард
Свой долг я знаю, вы же свой забыли!
Развратный Эдуард, предатель Джордж
И безобразный Дик, я говорю вам:
Я выше вас; изменники вы все.
Ты захватил престол отца и мой!
Король Эдуард
Так вот тебе, исчадье злобной ведьмы!
(Закалывает его.)
Глостер
Ты дышишь? Вот - чтоб сократить мученья.
(Тоже наносит удар.)
Кларенс
А вот - за обвиненье в вероломстве.
(Тоже наносит удар.)
Королева Маргарита
Убей же и меня!
Глостер
Изволь, готов.
(Хочет убить ее.)
Король Эдуард
Стой, Ричард! Натворили мы довольно.
Глостер
Зачем ей жить? Чтоб языком молоть?
Король Эдуард
С ней дурно? Привести ее в сознанье.
Глостер
(Кларенсу)
Пусть извинит меня король, мой брат.
По делу важному спешу я в Лондон, -
К прибытью вашему там будет новость.
Кларенс
Что? Что?
Глостер
Я в Тауэр! В Тауэр!
(Уходит.)
Королева Маргарита
Нед, милый Нед! Здесь мать твоя. Хоть слово
Скажи. Не можешь? Изверги! Убийцы!
Пронзивший Цезаря не пролил крови,
Не сделал зла, не заслужил хулы
В сравненье с этим зверским злодеяньем:
То муж был, а мой сын - почти ребенок.
Мужи не вымещают гнев на детях.
Как мне назвать вас? Вы гнусней убийц.
Нет! Нет! От речи разорвется сердце:
Что ж, буду говорить - пусть разорвется.
Мерзавцы! Людоеды! Мясники!
Какой цветок до срока вы скосили!
У вас детей нет, мясники, не то бы
Вам мысль о них внушила состраданье.
Но если суждено иметь детей вам,
Пускай их умертвят в расцвете юном,
Как вы сгубили принца, палачи!
Король Эдуард
Убрать ее! Тащите прочь отсюда!
Королева Маргарита
Не надо! Здесь покончите со мной.
Сюда ударь, - убийце я прощу.
Не хочешь ты? Тогда убей ты, Кларенс.
Кларенс
Клянусь, не дам тебе такой отрады.
Королева Маргарита
Исполни, добрый Кларенс! Милый Кларенс!
Кларенс
Иль не слыхала клятвы ты моей?
Королева Маргарита
Да, но привык ты клятвы нарушать.
То грех был, а теперь лишь милость будет.
Не хочешь ты? Где ж дьявольский мясник?
Где богомерзкий Ричард? Ричард, где ты?
Как милостыню, ты творишь убийство.
Не прогоняешь ты просящих крови.
Король Эдуард
Прочь, я сказал. Тащите прочь ее.
Королева Маргарита
Пусть будет с вами всеми то, что с принцем!
(Ее уводят силой.)
Король Эдуард
Где Ричард?
Кларенс
Он спешно отбыл в Лондон, государь;
Должно быть, на кровавый ужин в Тауэр.
Король Эдуард
Он скор бывает, что-нибудь задумав.
Теперь идемте. Заплатить солдатам
И распустить, сказав спасибо. В Лондон!
Узнаем, что с любезной королевой.
Она мне, верно, подарила сына.
Уходят.
Лондон. Комната в Тауэре.
Король Генрих сидит с книгой в руках; перед нем комендант Тауэра.
Входит Глостер.
Глостер
Привет, милорд, вам! Как! Вы все за книгой?
Король Генрих
Да, добрый лорд... "Милорд" - сказать бы надо.
Льстить - грех, а словом "добрый" я польстил.
Ведь "добрый Глостер" или "добрый дьявол" -
Одно и то же, и равно нелепо.
Итак, ошибся я: не "добрый лорд".
Глостер
(коменданту)
Оставьте нас; поговорить нам надо.
Комендант уходит.
Король Генрих
Пастух беспечный так бежит от волка,
Так подставляет кроткая овца
Сначала шерсть под нож, потом и горло.
Что за убийство разыграет Росций?
Глостер
Всегда в душе преступной - подозренья;
Вор принимает каждый куст за стражу.
Король Генрих
Но птице, пойманной в кустах однажды,
Сомнение внушает каждый куст;
Я ж, милого птенца отец несчастный,
Теперь того перед собою вижу,
Кем он приманен, схвачен и убит.
Глостер
Какой безмозглый дурень был критянин,
Учивший сына птичьему искусству!
Тот, несмотря на крылья, утонул.
Король Генрих
Да, я - Дедал, мой бедный сын - Икар,
Отец же твой - Минос, нам путь пресекший;
То солнце, что спалило крылья сыну, -
Твой старший брат Эдуард, а сам ты - море,
Чьи волны поглотили жизнь его.
Убей меня оружьем, не словами!
Охотней примет грудь удар кинжала,
Чем слух мой - твой трагический рассказ.
Зачем пришел ты? За моею жизнью?
Глостер
Иль принял ты меня за палача?
Король Генрих
Гонитель злобный ты, в том нет сомненья.
Когда убийство жертв невинных - казнь,
То кто же, Глостер, ты, как не палач?
Глостер
Я сына твоего убил за дерзость.
Король Генрих
Когда б за дерзость первую свою
Ты был убит, то не убил бы принца.
И я пророчу: много тысяч тех,
Кто и крупицы страха моего
Теперь не знают, - много скорбных старцев,
И вдов, и горько плачущих сирот,
Отцов, лишенных сыновей любимых,
Жен, о мужьях рыдающих, детей,
Скорбящих о родителей кончине, -
Час твоего рожденья проклянут.
Когда рождался ты, сова кричала,
Безвременье вещая, плакал филин,
Псы выли, ураган крушил деревья,
Спустился на трубу зловещий ворон,
И хор сорок нестройно стрекотал.
И мать твоя, хотя страдала больше,
Чем матери другие, родила
Себе отрады меньше, чем должна бы, -
Бесформенный, уродливый комок,
На плод такого древа непохожий.
С зубами ты родился в знак того,
Что в мир пришел, чтобы терзать людей.
И если правда, что еще слыхал я,
Пришел ты...
Глостер
Больше слушать не хочу.
Умри, пророк, своей не кончив речи!
(Закалывает его.)
Мне суждено и это было также.
Король Генрих
...Для множества других еще убийств.
Меня помилуй, боже, и его!
(Умирает.)
Глостер
Как! Льется кровь Ланкастера на землю?
Я думал, что она взметнется к небу.
Как плачет меч о смерти короля!
Пусть льют всегда рубиновые слезы
Все, кто сулит паденье дому Йорка!
Когда хоть искру жизни сохранил ты, -
В ад, в ад ступай и расскажи, что я
(снова пронзает его)
Тебя послал туда, что я не знаю
Ни жалости, ни страха, ни любви.
Да, правда все, что Генрих говорил:
От матери своей я часто слышал,
Что я пришел на свет вперед ногами.
Что ж, разве мне спешить не надлежало,
Чтобы сгубить лишившего нас прав?
Дивилась бабка, женщины кричали:
"Спаси, господь! Он родился с зубами!"
Таков я был, и это означало,
Что буду я рычать и грызть, как пес.
Раз небо мне дало такое тело,
Пусть ад и дух мой также искривит.
Нет братьев у меня - не схож я с ними;
И пусть любовь, что бороды седые
Зовут святой, живет в сердцах людей,
Похожих друг на друга, - не во мне.
Один я. - Кларенс, берегись: ты застишь
Мне свет, - я черный день тебе готовлю.
Я брату нашепчу таких пророчеств,
Что станет Эдуард за жизнь страшиться;
Чтоб страх унять, твоею смертью стану.
И Генриха и принца нет в живых.
Сперва тебе, потом другим черед.
Пусть низок я, но ввысь мой путь ведет.
(Обращаясь к телу короля Генриха.)
Твой труп отсюда уберу скорей;
Мне в радость день погибели твоей.
(Уходит, унося тело.)
Лондон. Покой во дворце.
Король Эдуард сидит на троне; королева Елизавета
с маленьким принцем на руках; Кларенс,
Глостер, Хестингс и свита.
Король Эдуард
Вновь мы сидим на королевском троне,
Что снова куплен вражескою кровью.
Каких врагов в расцвете их гордыни
Скосили мы, как урожай осенний!
Три Сомерсета, трижды знаменитых
Неоспоримой рыцарской отвагой;
Два славных Клиффорда - отец и сын;
И два Нортемберленда, - не бывало
Храбрей бойцов на грозном поле битвы;
Два злых медведя - Уорик с Монтегью,
Что царственного льва сковали цепью
И ревом заставляли лес дрожать.
Так все угрозы устранили мы,
И стала нам подножьем безопасность. -
Приблизься, Бесс, я поцелую сына. -
Ведь для тебя, мой Нед, отец и дяди
В броне зимою проводили ночи;
Пешком шагали в летний зной палящий
Чтоб ты владел своей короной в мире
И наших всех трудов пожал плоды.
Глостер
(в сторону)
Когда умрешь, я жатву уничтожу.
Ведь мне сейчас почету мало в мире.
Горб дан мне, чтобы тяжести носить;
Груз подыму, иль он мне сломит спину.
Ты - проложи мне путь, а ты - исполни.
Король Эдуард
Кларенс и Глостер, вас прошу: любите
Супругу нашу; поцелуйте принца.
Кларенс
Долг верности монарху своему
Скреплю, поцеловав в уста младенца.
Королева Елизавета
Спасибо, славный Кларенс; брат, спасибо.
Глостер
Свою любовь к родившему вас древу
Я докажу, целуя плод его.
(В сторону.)
Так целовал учителя Иуда,
Сказав: "Привет!" - и зло в душе тая.
Король Эдуард
Венца своих желаний я достиг:
Покой в стране, любовь в сердцах у братьев.
Кларенс
Как, государь, поступим с Маргаритой?
Ее отец Людовику в залог
Сицилию с Иерусалимом отдал -
И выкуп за нее они прислали.
Король Эдуард
Убрать ее, во Францию отправить?
Что остается нам, как не предаться
Веселым зрелищам и торжествам,
Какие подобают при дворе?
Греми, труба! Прощайте, все невзгоды!
Счастливые нас ожидают годы.
Уходят.
Перед нами, по всей вероятности, самые первые произведения Шекспира.
Уже с конца XVIII века исследователи сходятся в том, что из всех пьес,
составляющих шекспировский канон, три драмы, изображающие события
царствования Генриха VI, были написаны ранее других. Но созданы они не в той
последовательности, которая соответствует хронологии представленных в них
событий. Сначала возникла вторая часть (1590), затем третья (1591) и,
наконец, та пьеса, которая стала первой частью (1592) трилогии. Лишь в самое
последнее время стали выдвигать предположение, что первая часть была
написана до второй и третьей.
Вопрос о последовательности написания частей трилогии упирается в
другой вопрос: был ли у Шекспира с самого начала замысел создания цикла
исторических пьес, или трилогия сформировалась как бы сама собой. На это
трудно ответить, ибо столь же вероятны оба предположения. Конечно,
соблазнительно поверить в то, что всеобъемлющий ум Шекспира уже с самого
начала строил план серии пьес, охватывающих большой и важный период истории
Англии. Но не менее естественно предположить, что, начиная драматургическую
деятельность, он сначала выбрал одну тему, затем, убедившись в успехе,
развил ее и довел свой цикл пьес сначала до объема трилогии, а затем и
тетралогии (включая "Ричарда III", непосредственно примыкающего к третьей
части "Генриха VI").
Для публики шекспировского театра каждая из составляющих трилогию пьес
существовала как самостоятельное драматическое произведение, и они ставились
порознь. Более тесно связаны друг с другом вторая и третья пьесы, первая же
стоит от них особняком, хотя сюжетные нити, связывающие их, протянуты между
всеми частями цикла вплоть до "Ричарда III".
Основу канонического текста трилогии составляет текст, напечатанный в
посмертном Собрании сочинении Шекспира в 1623 году. Издатели собрания Хемииг
и Конделл не сомневались в принадлежности этих пьес Шекспиру. Но в конце
XVIII века авторитетнейший шекспировед того времени Эдуард Мелок выдвинул
положение о том, что Шекспир не был автором трилогии.
Мелон исходил прежде всего из критериев эстетических. Он считал эти
пьесы недостойными пера автора "Гамлета"" Свою точку зрения он попытался
обосновать, опираясь на объективные данные. Главной опорой ему послужило
одно место в предсмертном памфлете Роберта Грина "На грош ума, купленного за
миллион раскаяния" (1592). Обращаясь к собратьям по профессии, драматургам
Марло, Пилю, Нешу, Грин заклинал их не доверять актерам. В особенности его
возмущение вызвало то, что среди последних завелся один, кого он называет
"вороной-выскочкой, украшающейся нашими перьями". Этот актер стал писать
пьесы и, по словам Грина, "считает себя единственным потрясателем сцены
(shakescene) в стране". Игра слов ясно показывает, что Грин имел в виду
Шекспира. Он при этом пародирует одну строку из третьей частя "Генриха VI"
("О сердце тигра в обличье женщины!") и следующим образом применяет ее к
Шекспиру: "О сердце тигра в обличье актера!" Мелон истолковал это
высказывание Грина так: Шекспир, мол, присвоил себе чужую пьесу и теперь
красуется в чужих перьях.
Версия о Шекспире-плагиаторе просуществовала по крайней мере столетие.
Ей искали и находили всяческие подтверждения.
Указывалось на несовершенство этих пьес по сравнению со зрелым
творчеством Шекспира. Отмечались стилевые и фразеологические совпадения с
произведениями современников. Но в особенности использовалось для отрицания
авторства Шекспира следующее обстоятельство.
В 1594 году была напечатана пьеса, носившая пространное название:
"Первая часть вражды между славными домами Йорк и Ланкастер, включающая
смерть доброго герцога Хемфри, изгнание и смерть герцога Сеффолка,
трагический конец гордого кардинала Уинчестера, известное восстание Джека
Кеда и первые притязания герцога Йоркского на корону". Содержание пьесы
соответствует второй части "Генриха VI", но текст существенно отличается от
текста F 1623 года.
Эта хроника имела продолжение, опубликованное в 1595 году: "Правдивая
трагедия о Ричарде, герцоге Йоркском, включающая смерть доброго короля
Генриха VI". Она соответствует по содержанию третьей части "Генриха VI".
Значительная часть шекспироведов XIX века считала, что эти две хроники
принадлежат перу неизвестного предшественника Шекспира и что они-то будто бы
послужили молодому стретфордцу источником для написания его пьес. Иначе
говоря, считалось, что эти пьесы Шекспир присвоил себе, несколько подновив
текст. Авторами "Первой части вражды между славными домами Йорк и Ланкастер"
и "Правдивой трагедии Ричарда, герцога Йоркского", по мнению ряда критиков,
могли быть Марло, Грин, Пиль или Кид.
Уже в XIX веке некоторые авторитетные шекспироведы отвергали все эти
предположения и признавали Шекспира автором трилогии "Генрих VI". В 1864
году Томас Кенни в своем труде "Жизнь и гений Шекспира" высказал мнение, что
две хроники, считавшиеся дошекспировскими, представляют собой не что иное,
как искалеченные, "пиратские" издания хроник самого Шекспира. Тогда на это
высказывание не обратили внимания, но в наше время, когда текстологи
установили действительно существовавшее деление прижизненных изданий пьес
Шекспира на так называемые "хорошие" и "дурные" кварто, точка зрения Кенни
получила подтверждение. Питер Александер в 1924 году доказал, что Кенни был
прав и что названные две пьесы-хроники являются не источниками второй и