Борис Шергин


Волшебное кольцо


   Жили Ванька двоима с матерью. Житьишко было само последно. Ни послать, ни окутацца и в рот положить нечего. Однако Ванька кажной месяц ходил в город за пенсией. Всего получал одну копейку. Идет оногды с этими деньгами, видит – мужик собаку давит:
   – Мужичок, вы пошто шшенка мучите?
   – А твое како дело? Убью вот, телячьих котлетов наделаю.
   – Продай мне собачку.
   За копейку сторговались. Привел домой:
   – Мама, я шшеночка купил.
   – Што ты, дураково поле?! Сами до короба дожили, а он собаку покупат!
   Через месяц Ванька пенсии две копейки получил. Идет домой, а мужик кошку давит.
   – Мужичок, вы пошто опять животину тираните?
   – А тебе-то како дело? Убью вот, в ресторант унесу.
   – Продай мне.
   Сторговались за две копейки. Домой явился:
   – Мама, я котейка купил.
   Мать ругалась, до вечера гудела.
   Опять приходит время за получкой идти. Вышла копейка прибавки.
   Идет, а мужик змею давит.
   – Мужичок, што это вы все с животными балуете?
   – Вот змея давим. Купи?
   Мужик отдал змея за три копейки. Даже в бумагу завернул. Змея и провещилась человеческим голосом:
   – Ваня, ты не спокаиссе, што меня выкупил. Я не проста змея, а змея Скарапея.
   Ванька с ей поздоровался. Домой заходит:
   – Мама, я змея купил.
   Матка язык с перепугу заронила. На стол забежала. Только руками трясет. А змея затенулась под печку и говорит:
   – Ваня, я этта буду помешшатьсе, покамес хороша квартира не отделана.
   Вот и стали жить. Собака бела да кошка сера, Ванька с мамой да змея Скарапея.
   Мать этой Скарапеи не залюбила. К обеду не зовет, по отчеству не величат, имени не спрашиват, а выйдет змея на крылечке посидеть, дак матка Ванькина ей на хвост кажной раз наступит. Скарапея не хочет здеся жить:
   – Ваня, меня твоя мама очень обижат. Веди меня к моему папы!
   Змея по дороги – и Ванька за ей. Змея в лес – и Ванька в лес. Ночь сделалась. В темной дебри стала перед има высока стена городова с воротами. Змея говорит:
   – Ваня, я змеиного царя дочерь. Возьмем извошыка, поедем во дворец.
   Ко крыльцу подкатили, стража честь отдает, а Скарапея наказыват:
   – Ваня, станет тебе мой папа деньги наваливать, ты ни копейки не бери. Проси кольцо одно – золотно, волшебно.
   Змеиной папа не знат, как Ваньку принеть, куда посадить.
   – По-настояшшему,– говорит,– вас, молодой человек, нать бы на моей дочери женить, только у нас есь кавалер сговоренной. А мы вас деньгами отдарим.
   Наш Иванко ничего не берет. Одно поминат кольцо волшебно. Кольцо выдали, рассказали, как с им быть.
   Ванька пришел домой. Ночью переменил кольцо с пальца на палец. Выскочило три молодца:
   – Што, новой хозеин, нать?
   – Анбар муки нать, сахару-да насыпьте, масла-да…
   Утром мати корки мочит водой да сосет, а сын говорит:
   – Мама, што печка не затоплена? Почему тесто не окатываш? До ночи я буду пирогов-то ждать?
   – Пирого-ов? Да у нас год муки не бывало. Очнись!
   – Мама, обуй-ко глаза-те да поди в анбар!
   Матка в анбар двери размахнула, да так головой в муку и ульнула.
   – Ваня, откуда?
   Пирогов напекли, наелись, в город муки продали, Ванька купил себе пинжак с корманами, а матери платье модно с шлейфом, шляпу в цветах и в перьях и зонтик.
   Ах, они наредны заходили: собачку белу да кошку Машку коклетами кормят.
   Опять Ванька и говорит:
   – Ты што, мамка, думаш, я дома буду сидеть да углы подпирать?.. Поди, сватай за меня царску дочерь.
   – Брось пустеки говорить. Разве отдадут из царского дворца в эдаку избушку?!
   – Иди сватай, не толкуй дале.
   Ну, Ванькина матерь в модно платье средилась, шляпу широкоперу наложила и побрела за реку, ко дворцу. В палату зашла, на шляпы кажной цветок трясется. Царь с царицей чай пьют сидят. Тут и дочь – невеста придано себе трахмалит да гладит. Наша сватья стала середи избы под матицу:
   – Здрасте, ваше велико, господин анператор. У вас товар, у нас купец. Не отдайте ли вашу дочерь за нашего сына взамуж?
   – И кто такой ваш жених? Каких он родов, каких городов и какого отца сын?
   Мать на ответ:
   – Роду кресьенского, города вашего, по отечесьву Егорович.
   Царица даже чай в колени пролила:
   – Што ты, сватья, одичала?! Мы в жонихах, как в copy каком, роемся-выбираем, дак подет ли наша девка за мужика взамуж? Пускай-вот от нашего дворца да до вашего крыльца мост будет хрустальной. По такому мосту приедем женихово житье смотреть.
   Матка домой вернулась невесела: собаку да кошку на улицу выкинула. Сына ругат:
   – Послушала дурака, сама дура стала. Эстолько страму схватила…
   – На! Неужели не согласны?
   – Обрадовались… Только задачку маленьку задали. Пусть, говорят, от царского дворца да до женихова крыльца мост будет хрустальной, тогда придут жанихово житье смотреть.
   – Мамка, это не служба, а службишка. Служба вся впереди.
   Ночью Иванко переменил кольцо с пальца на палец. Выскочило три молодца:
   – Што, новой хозеин, нать?!
   – Нать, штобы наша избушка свернулась как бы королевскими палатами. А от нашего крыльца до царского дворца мост хрустальной и по мосту машина ходит самосильно.
   Того разу, со полуночи за рекой стук пошел, работа, строительство. Царь да царица спросонья слышат, ругаются:
   – Халера бы их взела с ихной непрерывкой… То субботник, то воскресник, то ночесь работа…
   А Ванькина семья с вечера спать валилась в избушке: мамка на печки, собака под печкой, Ванька на лавки, кошка на шешки. А утром прохватились… На! што случилось!.. Лежат на золоченых кроватях, кошечка да собачка ново помешшенье нюхают. Ванька с мамкой тоже пошли своего дворца смотрять. Везде зерькала, занавесы, мебель магазинна, стены стеклянны. День, а ланпы горят… Толь богато! На крыльцо выгуляли, даже глаза зашшурили. От ихного крыльца до царского дворца мост хрустальной, как колечко светит. По мосту машинка сама о себе ходит.
   – Ну, мама,– Ванька говорит,– оболокись помодне да поди зови анператора этого дива гледеть. А я, как жаних, на машинки подкачу.
   Мама сарафанишко сдернула, барыной народилась, шлейф распустила, зонтик отворила, ступила на мост, ей созади ветерок попутной дунул,– она так на четвереньках к царскому крыльцу и съехала. Царь да царица чай пьют. Мамка заходит резво, глядит весело:
   – Здрасте. Чай да сахар! Вчерась была у вас со сватеньем. Вы загадочку задали: мос состряпать. Дак пожалуйте работу принимать.
   Царь к окошку, глазам не верит:
   – Мост?! Усохни моя душенька, мост!..
   По комнаты забегал:
   – Карону суда! Пальте суда! Пойду пошшупаю, может, ише оптической омман здренья.
   Выкатил на улицу. Мост руками хлопат, перила шатат… А тут ново диво. По мосту машина бежит сухопутно, дым идет и музыка играет. Из каюты Ванька выпал и к анператору с поклоном:
   – Ваше высоко, дозвольте вас и супругу вашу всепокорнейше просить прогуляться на данной машинке. Открыть движение, так сказать…
   Царь не знат, што делать:
   – Хы-хы! Я-то бы ничего, да жона-то как?
   Царица руками-ногами машет:
   – Не поеду! Стрась эка! Сронят в реку, дак што хорошего?!
   Тут вся свита зауговаривала:
   – Ваше величие, нать проехаться, пример показать. А то перед Европами будет канфуз!
   Рада бы курица не шла, да за крыло волокут. Царь да царица вставились в каютку. Свита на запятках. Машина сосвистела, звонок созвонил, музыка заиграла, покатились, значит.
   Царя да царицу той же минутой укачало – они блевать приправились. Которы пароходы под мостом шли с народом, все облеваны сделались. К шшасью, середи моста остановка. Тут буфет, прохладительны напитки. Царя да царицу из каюты вынели, слуги поддавалами машут, их в действо приводят. Ванька с подносом кланяится. Они, бажоны, никаких слов не примают:
   – Ох, тошнехонько… Ох, укачало… Ух, растресло, растрепало… Молодой человек, мы на все согласны! Бери девку. Только вези нас обратно. Домой поворачивай.
   Свадьбу средили хорошу. Пироги из печек летят, вино из бочек льется. Двадцать генералов на этой свадьбы с вина сгорело. Троих сеноторов в драки убили. Все торжесво было в газетах описано. Молодых к Ваньке в дом свезли. А только этой царевны Ванька не надо был. У ей в заграницы хахаль был готовой. Теперь и заприпадала к Ваньки:
   – Супруг любезной, ну откуда у тебя взелось эдако богасьво? Красавчик мой, скажи!
   Скажи да скажи и боле никаких данных. Ванька не устоял против этой ласкоты, взял да и россказал. Как только он заспал, захрапел, царевна сташшила у его с перста кольцо и себе с пальца на палец переменила. Выскочило три молодца:
   – Што, нова хозейка, нать!..
   – Возьмите меня в этих хоромах, да и с мостом и поставьте среди городу Парижу, где мой миленькой живет.
   Одночасно эту подлу женщину с домом да и с хрустальным мостом в Париж унесло, а Ванька с мамкой, с собакой да с кошкой в прежней избушке оказались. Только Иванко и жонат бывал, только Егорович с жоной сыпал! Все четверо сидят да плачут.
   А царь собрался после обеда к молодым в гости идти, а моста-то и нету, и дому нету. Конешно, обиделся, и Ваньку посадили в казематку, в темну. Мамка, да кошечка, да собачка христа-ради забегали. Под одным окошечком выпросят, под другим съедят. Так пожили, помаялись, эта кошка Машка и говорит собаке:
   – Вот што, Белой, сам себе на радось нихто не живет. Из-за чего мы бьемся? Давай, побежим до города Парижа к той б…и Ванькино кольцо добывать.
   Собачка бела да кошка сера кусочков насушили и в дорогу переправились через реку быстру и побрели лесами темныма, пошли полями чистыма, полезли горами высокима.
   Сказывать скоро, а идти долго. Вот и город Париж. Ванькин дом искать не долго. Стоит середи города и мост хрустальной, как колечко. Собака у ворот спреталась, а кошка зацарапалась в спальну. Ведь устройство знакомо.
   Ванькина молодуха со своим прихохотьем на кровати лежит и волшебно кольцо в губах держит. Кошка поймала мыша и свистнула царевне в губы. Царевна заплевалась, кольцо выронила. Кошка кольцо схватила да в окно да по крышам, по заборам вон из города! Бежат с собачкой домой, радехоньки. Не спят, не едят, торопятся. Горы высоки перелезли, чисты поля перебежали, через часты дебри перебрались. Перед има река быстра, за рекой свой город. Лодки не привелось – как попасть? Собака не долго думат:
   – Слушай, Маха, я вить плаваю хорошо, дак ты с кольцом-то седь ко мне на спину, живехонько тебя на ту сторону перепяхну.
   Кошка говорит:
   – Кабы ты не собака, дак министр бы была. Ум у тебя осударсьвенной.
   – Ладно, бери кольцо в зубы да молчи. Ну, поехали!
   Пловут. Собака руками, ногами хлопат, хвостом правит, кошка у ей на загривки сидит, кольцо в зубах крепит. Вот и середка реки. Собака отдувается:
   – Ты, Маха, молчи, не говори, не утопи кольца-то!
   Кошка ответить некак, рот занет… Берег недалеко. Собака опеть:
   – Ведь, ежели хоть одно слово скажешь, дак все пропало. Не вырони кольца!
   Кошка и бякнула:
   – Да не уроню!
   Колечко в воду и булькнуло…
   Вот они на берег выбрались, ревут, ругаются. Собака шумит:
   – Зазуба ты наговориста! Кошка ты! Болтуха ты проклята!
   Кошка не отстават:
   – Последня тварь – собака! Собака и по писанью погана… Кабы не твои разговоры, у меня бы за сто рублей слова не купить!
   А в сторонки мужики рыбину только што сетью выловили. Стали черевить да солить и говорят:
   – Вон где кошка да собака, верно, с голоду ревут. Нать им хоть рыбины черева дать.
   Кошка с собакой рыбьи внутренности стали ись да свое кольцо и нашли…
   Дак уж, андели! От радости мало не убились. Вижжат, катаются по берегу. Нарадовавшись, потрепали в город.
   Собака домой, а кошка к тюрьмы.
   По тюремной ограды на виду ходит, хвос кверху! Курняукнула бы, да кольцо в зубах. А Ванька ей из окна и увидел. Начал кыскать:
   – Кыс-кыс-кыс!!
   Машка по трубы до Ванькиной казематки доцапалась, на плечо ему скочила, кольцо подает. Уж как бедной Ванька зарадовался. Как андела, кота того принял. Потом кольцо с пальца на палец переменил. Выскочили три молодца:
   – Што, новой хозеин, нать?!
   – Нать мой дом стеклянной и мост хрустальной на старо место поставить. И штобы я во своей горницы взелся.
   Так все и стало. Дом стеклянной и мост хрустальной поднело и на Русь поташшило. Та царевна со своим дружишком в каком-то месте неокуратно выпали и просели в болото.
   А Ванька с мамкой, собака бела да кошка сера стали помешшаться во своем доме. И хрустальной мост отворотили от царского крыльца и перевели на деревню. Из деревни Ванька и взял себе жону, хорошу деушку.

 
***