Страница:
Наполеоновские войны поразили воображение современников. Западная Европа не знала ничего подобного на протяжении многих веков. Кровавая неразбериха захлестнула европейские страны. Небывалый размах военных предприятий «маленького капрала» закончился для Франции самой настоящей демографической катастрофой. Некоторые французские провинции совершенно обезлюдели, и попадались села, где нельзя было отыскать мужчин старше пятнадцати лет. Зализывать раны, нанесенные войной, прекрасной Франции предстояло еще очень долго. Вплоть до начала Первой мировой войны просвещенные европейцы даже представить себе не могли ничего сколько-нибудь отдаленно похожего по своему накалу и ожесточенности на наполеоновские походы. Прозвище «корсиканского чудовища» он заработал по праву. А сегодня нас хотят уверить, что за две с половиной тысячи лет до рождения Бонапарта могущественные владыки древности запросто вели мировые войны с участием сотен тысяч бойцов. Экономическая основа таких, с позволения сказать, эскапад современных историков ни в малейшей степени не волнует.
Глава 2
Глава 3
Глава 2
Разя огнем, сверкая блеском стали
Пришла пора более подробно потолковать о кавалерии древних, тем более что читателю это было в свое время обещано. Как мы помним, греки и римляне не придавали коннице большого значения, а вот македоняне, персы и парфяне сделали ее основной ударной силой своих армий. Первоначально Парфией называлась область, расположенная к юго-востоку от Каспийского моря. К I-му в. до н. э. Парфянское царство значительно расширилось и занимало территории современных Ирана и Ирака, соприкасаясь на западе с восточными границами Римского государства. Римская экспансия на восток привела к тому, что прибрежные районы Малой Азии и Восточного Средиземноморья (кроме Египта) подпали под власть римлян, в результате чего Парфия оказалась отрезанной от Черного и Средиземного морей. Столкновение Рима и Парфянского царства стало неминуемым. В 54 г. до н. э. 40-тысячная римская армия под командованием Красса вторглась в Месопотамию. Поскольку основные парфянские силы обрушились на Армению, чтобы воспрепятствовать ее союзу с римлянами, Крас-су противостоял полководец Сурен, имевший в своем распоряжении только 11 тысяч конницы. В 53 г. до н. э. римские легионы встретились с кавалерией Сурена около города Карры.
В завязавшемся сражении римские войска потерпели сокрушительное поражение, а сам Красс попал в плен. Римляне столкнулись с совершенно новой для них неприятельской тактикой. Парфяне не стали ввязываться в рукопашный бой. Стремительные всадники Сурена на быстром аллюре скакали вокруг римских легионов, расстреливая солдат из мощных луков. Совершенно незнакомый с тактикой кочевников Красс попытался частью сил контратаковать Сурена. Обратившись в притворное бегство, парфяне оторвали преследующий их отряд от основного ядра римской армии и полностью его истребили. Кавалерийские атаки продолжались до темноты, а римляне ничего не могли им противопоставить, поскольку их армия состояла в основном из пехоты. Потери, понесенные римским войском, были исключительно велики.
Конные стрелки из лука принимали участие в битвах античности и до парфян. Такая манера ведения боя была типична для всех кочевников причерноморских степей – легендарных киммерийцев, скифов, сарматов. А вот западные европейцы, широко применявшие конницу (например, македоняне и кельты), делали ставку на тяжеловооруженную кавалерию. Но и у восточных народов существовала латная конница – она была у парфян, персов, тех же сарматов. При этом не только всадник, но зачастую и конь был облачен в железную броню. Оружием такого кавалериста было длинное копье и тяжелый длинный меч. Вот, скажем, как выглядел ка-тафрактарий – тяжеловооруженный сарматский кавалерист. Он носил куртку-колет, обшитую пластинами наподобие рыбьей чешуи, которые были изготовлены из бронзы или железа. Иногда эта чешуйчатая броня могла быть роговой или кожаной. Голову ката-фрактария покрывал высокий остроконечный шлем. Вышеупомянутое копье называлось «контос» и достигало в длину, по мнению некоторых историков, четырех с половиной метров, поэтому воин держал его обеими руками. А вот галльский (т. е. кельтский) всадник был снаряжен еще основательнее. По сообщению древнеримского историка Тацита, он был с ног до головы закован в железо, шлем украшался металлическим гребнем с пучком перьев, а на щите красовался девиз. Ну и скажите на милость, чем этот древний конный галл отличается от средневекового рыцаря?
Полагаем, читатель уже догадался, что мы толкуем об античной кавалерии столь подробно не ради спортивного интереса. Дело в том, что в древности не знали стремян. Согласно современным представлениям (историки-традиционалисты с этим совершенно согласны), стремя придумали в VI в. после рождества Христова то ли китайцы, то ли тюрки. У персов оно появилось в VIII в., а в Европе только в X–XI вв. Тогда же здесь начинают использовать и железные подковы. Согласно Историко-этимологическому словарю П. Я. Черных, в России слово «стремя» впервые упоминается в XII в., а вот слово «седло» в этом словаре не упомянуто. В скобках заметим, что имеются серьезные сомнения относительно VI столетия; надежной датой широкого распространения стремени следует считать время не раньше X в. Особенно настораживает китайская версия происхождения стремени, поскольку Китай, по расхожему мнению официальных историков, является прародиной едва ли не всех технических новшеств – от бумаги до пороха. Как согласуется с этими представлениями то простейшее обстоятельство, что впервые объявившиеся в Китае западные европейцы (XVII в.) были вынуждены обучать аборигенов элементарным вещам с азов, никто объяснять не берется.
Но не будем растекаться мыслию по древу, а продолжим наш рассказ. Надеемся, все наши читатели знают, что такое стремя. Это необходимая принадлежность седла, предназначенная для упора ног всадника, в виде металлической дужки с донцем, за которую на ремне к седлу и подвешивается. Удобно сесть на лошадь и прочно держаться в седле без стремени очень трудно. Ехать-то, конечно, можно – ездят в конце концов и без седла, и без стремян, пользуясь одной только уздечкой. Но вот орудовать на полном скаку копьем и мечом и не слететь при этом с лошади совершенно невозможно. Любой сколько-нибудь ощутимый толчок выбьет из седла такого незадачливого кавалериста к чертовой матери. С законами механики, увы, не поспоришь. Всадника, стреляющего из лука и обходящегося при этом без стремян, еще худо-бедно можно вообразить, хотя нам представляется, что и такая процедура окажется чрезвычайно трудоемкой. Но вот сражаться без стремян копьем и мечом, будучи вдобавок облаченным в тяжелый доспех, – невозможно.
Самое пикантное состоит в том, что историки классического направления прекрасно осведомлены: античность не знала не только стремян, но и настоящего седла с высокой лукой, но сие обстоятельство их нисколько не обескураживает. Археологи древних стремян тоже не находят, так что спорить тут, казалось бы, не о чем. Но списывать на этом основании в архив сарматов-ка-тафрактариев, закованных в железо галлов, гетайров Александра Македонского и иже с ними никто почему-то не торопится. Сочиняются головоломные конструкции, чтобы любой ценой объяснить необъяснимое. Например, историк Ф. Кардини вполне справедливо замечает, что совершенно непонятно, каким образом катафрак-тарий мог удержаться в седле, не имея стремян и лишенный возможности пользоваться поводьями. «Эта эквилибристика, – пишет он, – поражала и римлян». А вот дальше начинается полет буйной фантазии: «Вероятно, у иранских всадников был способ фиксировать копье на теле лошади при помощи привязей и особых ремней, или же равновесие достигалось благодаря тому, что всадник сильно прижимал колени к бокам лошади, опираясь при этом на колчаны, привязанные сзади к седлу. При столкновении с противником хитрость, быть может, состояла в том, чтобы развернуть торс правым плечом вперед и цепко обхватить ногами тело лошади. Копье было хотя и неудобным в употреблении (тот самый контос четырех с половиной метров длины. – Л. Ш.), но зато грозным оружием». Что можно сказать по этому поводу? Голь на выдумки хитра. Иван Ефремов в своем историческом романе «Таис Афинская» тоже придумал особую посадку при верховой езде, желающие могут ознакомиться...
А вот как выглядит действительная эволюция конской сбруи. Специалист по военной истории М. Горелик пишет (цитата по книге Д. Калюжного и А. Жабинского «Другая история войн»): «Таранный удар копьем и связанная с ним опасность быть выбитым из седла потребовали предельно крепкой посадки, что привело в XII веке к созданию седла-кресла с высоченной, очень жесткой задней лукой, охватывающей стан всадника, на которую он откидывался, уперев ступни вытянутых ног в стремена. Высокая передняя лука защищала живот рыцаря. Строгость в управлении конем обусловила существование специального мундштука и острых конусовидных шпор». И далее: «... Без седла не могло быть и речи о развитии тяжелой кавалерии». Четко и ясно. А вот горе-историкам, которым не писаны элементарные физические законы, почему-то невдомек, что одетый в железную броню всадник, не имея стремян и седла, вряд ли даже на лошадь взобраться сумеет без посторонней помощи. Где уж тут махать мечом и тыкать пикой во врага...
Воображению наших историков может позавидовать иной романист. Например, нам рассказывают, что искусством верховой езды мы обязаны скифам – народу, населявшему в древности причерноморские степи. Анализируются предметы скифской материальной культуры, извлеченные из Чертомлыцкого кургана в нижнем течении Днепра. Речь идет о сосуде, который датирован IV в. до н. э. На нем изображены скифы, ухаживающие за лошадьми. Нам сообщают, что на этой картинке можно разглядеть не только седло, но даже и стремена, правда, особого типа. Такое стремя якобы предназначалось только для того, чтобы вскочить на лошадь, а вот ездили скифы все-таки без стремян. Не поленитесь, уважаемый читатель, и изучите эти изображения самостоятельно, благо фотографий скифского золота в доступной литературе полным-полно. Посмотрите, скажем, на вазу, где представлен скиф, стреноживающий коня. Вы без труда обнаружите удила, стремена и английское скаковое седло. Грива у коня аккуратно подстрижена. Одежда скифов скроена по фигуре, а обувь отдельно пошита на правую и левую ногу, что, между прочим, научились делать только в Новое время. К слову сказать, родители А. С. Пушкина такой обуви еще не знали. Можно спорить о том, когда именно было изготовлено так называемое скифское золото, но что эти находки нельзя датировать IV в. до н. э. – сомнению не подлежит.
Кстати, как вам вообще эта милая идея: стремя для посадки на лошадь выдумали, но вот чтобы догадаться использовать его для верховой езды, нужно было помозговать еще несколько столетий.
Но чемпионами по езде верхом без седла были в старину, несомненно, нумидийцы – народ, некогда обитавший в Северной Африке. Прославленный Ганнибал, едва не победивший римлян в III в. до н. э., вербовал из них свою легкую кавалерию. Оказывается, эти бравые ребята ездили верхом почти совершенно нагие, не знали седла и стремян, а лошадьми управляли с помощью прута и ремня. Более того, хронисты утверждают, что они не употребляли ни узды, ни поводьев. И вот такой, извините за каламбур, бред сивой кобылы преподносится нам с самым серьезным выражением лица. А как вам понравится следующий пассаж: «Если верить легендам, составляющим основание древнейшей истории римлян (рассуждение само по себе блистательное; как после этого можно всерьез говорить о достоверности античной истории? – Л. Ш.), то можно прийти к заключению, что кавалерийская служба была известна еще при основании Рима и получила некоторое развитие...» По преданию, Рим был основан в 753 г. до н. э., вся его ранняя история предельно мифологизирована и насквозь легендарна.
Когда была одомашнена лошадь, в точности неизвестно. Следует иметь в виду, что лошадь весьма затратна в содержании. Во всяком случае, на севере Европы очень долго пахали на быках, а на юге обходились ручным трудом, поскольку урожайность была столь велика, что не возникало необходимости обрабатывать большие земельные участки. Мы знаем, что вплоть до начала крестовых походов чистопородных лошадей в Европе было очень мало, поэтому с XI в. практиковался их ввоз из Аравии. Но и в Аравии с конским поголовьем было куда как негусто, так что очень часто торговцы лошадьми оказывались у разбитого корыта – окупить расходы на транспортировку лошадей им сплошь и рядом не удавалось. По этой причине чистопородные лошади в Европе стоили чрезвычайно дорого: за хорошего коня без звука выкладывали сумму, на которую можно было легко приобрести целое стадо коров в 40–50 голов. А вот в Древней Греции царила полнейшая идиллия. Считать деньги там, видимо, еще не научились, поэтому писатель и историк Ксенофонт (430–335 или 354 до н. э.) раздавал направо и налево следующие рекомендации: «Если вы хотите иметь хорошую строевую лошадь, то должны испытать ее при различных обстоятельствах, какие она только может встретить, например: переплывать рвы, карабкаться на валы, подниматься и опускаться по крутым возвышенностям и носиться во весь карьер по неровной местности, по покатостям и дурным дорогам. Большая часть лошадей не соответствует ожиданиям не вследствие их недостатков, а потому что они не имеют должного навыка. Если они хорошего сложения, то для того, чтобы они не были порочны, методическою дрессировкой следует приучать их ко всему». Для полноты картины мы могли бы процитировать пространное руководство по тренингу лошадей, составленное древними хеттами совсем уже в баснословные времена – чуть ли не в конце III тысячелетия до н. э., но по понятным соображениям делать этого не будем.
Чтобы закрыть «конскую тему» раз и навсегда, следует сказать еще несколько слов о боевых колесницах, которые являлись основной ударной силой армий Древнего Востока вплоть до того момента, когда лошадь научились использовать под седло. Гомеровские герои вихрем врывались в стан неприятеля на этих стремительных двухколесных машинах, сея вокруг смерть и разрушение; хетты и египтяне сшибались в смертельной схватке на горячих песках Палестины; наконец, боевые колесницы были элитными частями непобедимой ассирийской армии в начале I-го тысячелетия до н. э. В V в. до рождества Христова персы даже не подумали отказаться от колесниц, хотя уже располагали к тому времени прекрасно обученной латной конницей. Вспомните школьный учебник по истории Древнего мира, уважаемый читатель. Персидская боевая колесница там нарисована во всей красе. По полю, усеянному трупами павших бойцов, во весь опор мчится двухколесная повозка, сверкая стальными косами, торчащими из ободьев и ступиц. А дышло этого броневика античности увенчано смертоносным железным жалом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что такое чудище предельно нефункционально. Персидский монстр может катиться только по математической плоскости, поскольку даже на гладкой дорожке ипподрома сия невразумительная конструкция моментально опрокинется, зацепившись своими косами за первый же ухаб.
А как, интересно, эти железные серпы крепятся к колесу? Болтов древние египтяне и персы вроде бы не знали. Наконец, элементарный вопрос: для чего вообще нужны все эти блестящие причиндалы? Представьте на минуту, что такой ощетинившийся еж на колесах, сверкая своими косами и серпами, врезается на полном ходу в боевые порядки вражеской армии. Что произойдет дальше? Ответ лежит на поверхности: этот на диво слаженный возок через два-три метра встанет как вкопанный, потому что на его острых железяках сразу повиснет несколько тел. После чего неприятель вышвырнет к чертовой матери экипаж и разберет даровое оружие. Совершенно очевидно, что боевая колесница не годится для рукопашного боя. Использовать ее можно одним-единствен-ным способом: поставить в повозку стрелков из лука и сражаться на расстоянии, держа при этом ухо востро. Как только враг переходит в атаку, нужно немедля поворачивать коней и трусить к своим. В Гражданскую войну в России бойцы на тачанках так и поступали. Бричка с привинченным к ней пулеметом представляет опасность, пока находится на расстоянии, но стоит ей только оказаться в гуще вражеских солдат, как все, пиши пропало – телегу отнимут вместе с оружием. Поэтому понятно, что винтить на колеса острое железо не имеет ровным счетом никакого смысла. Между прочим, не лишним будет отметить, что даже безо всяких серпов двухколесный экипаж представляет собой весьма неустойчивую конструкцию. На гладкой дороге ею, умеючи, управлять можно, а вот кататься по пересеченной местности – извините.
Надо сказать, что автор этих строк впервые усомнился в справедливости античной истории давным-давно, как раз когда увидел в школьном учебнике эти персидские повозки, утыканные серпами и косами. Стоит только приглядеться к изображениям боевых колесниц в старинных рукописях, как сразу же возникает множество вопросов, даже если никаких ножей на них нет. Прежде всего нужно было изобрести ажурное колесо со спицами. В далекой древности применялись и сплошные деревянные колеса, но такие экипажи слишком тяжелы и громоздки для конной тяги, поэтому в них впрягали быков. Из рисунков и описаний древнеегипетских колесниц следует, что колеса этих повозок имели четыре или шесть спиц. К сожалению, вся беда в том, что колес с четырьмя, пятью или шестью спицами в природе не существует, потому что обод такого колеса никогда не будет круглым. Идеальный обод получается при двенадцати спицах, когда каждая из шести равных частей обода насаживается на две спицы. Колесо совсем не такая простая штука, как кажется на первый взгляд. Обод собирается из упомянутых шести секций, изготовленных из гнутого дерева, причем спица обязательно пронзает обод, а другим концом прочно вбивается в ступицу. Так что изобретение спиц и ступицы было серьезным технологическим прорывом. Но и это еще далеко не все. На тележное колесо необходимо натянуть стальную шину (так называемый бандаж) и прочно соединить ее железными хомутами с ободом. Разумеется, можно обойтись и без стали, но такие колеса придется слишком часто менять. Неплохо бы иметь и прочную железную ось (откуда египтяне брали железные оси за двадцать веков до новой эры?), потому что деревянная чересчур хрупка.
Тем не менее нам предлагают модель древнеегипетской колесницы из дерева, которая выглядит следующим образом: ось из ольхи, колеса и все остальное – из ясеня, а ободья колес обернуты березовым лыком. Ось напрямую соединена с дышлом. М. Горелик так прокомментировал возможности подобного экипажа: «Без сомнения, эта колесница имела ритуальное значение, поскольку чисто деревянная конструкция не выдержала бы нагрузок ни в быту, ни на войне». Надо сказать, что при изучении рисунков и моделей колесниц древности невозможно избавиться от впечатления некоторой декоративности изделия. Ну никак не сможет такая повозка ездить по земле, хоть ты застрелись! Кроме того, поражает воображение небывалая технологическая эклектика – сочетание совершенно несочетаемых элементов. С одной стороны, мы видим практически полное отсутствие упряжи (плечевое ярмо просто наложено на лошадей, но никак не закреплено снизу), а с другой – цилиндрическую муфту, в которую вставлена колесная ось. Увы и ах, господа, но не было муфт в пятом веке до новой эры, хоть обыщись. К великому нашему сожалению, ни египтяне, ни ассирийцы, ни гомеровские греки просто физически не могли изготовить прочную, надежную и быстроходную повозку с конной тягой. Не существовало в те ветхозаветные времена соответствующих технологий, да и железо было тогда товаром более чем дефицитным – оно стоило много дороже серебра и золота. А если и были в древности умельцы, способные собирать такие колесницы (что вряд ли), то цели при этом преследовались наверняка исключительно декоративные и ритуальные. Во всяком случае, быть работоспособным экипажем сия зыбкая конструкция никак не могла.
В завязавшемся сражении римские войска потерпели сокрушительное поражение, а сам Красс попал в плен. Римляне столкнулись с совершенно новой для них неприятельской тактикой. Парфяне не стали ввязываться в рукопашный бой. Стремительные всадники Сурена на быстром аллюре скакали вокруг римских легионов, расстреливая солдат из мощных луков. Совершенно незнакомый с тактикой кочевников Красс попытался частью сил контратаковать Сурена. Обратившись в притворное бегство, парфяне оторвали преследующий их отряд от основного ядра римской армии и полностью его истребили. Кавалерийские атаки продолжались до темноты, а римляне ничего не могли им противопоставить, поскольку их армия состояла в основном из пехоты. Потери, понесенные римским войском, были исключительно велики.
Конные стрелки из лука принимали участие в битвах античности и до парфян. Такая манера ведения боя была типична для всех кочевников причерноморских степей – легендарных киммерийцев, скифов, сарматов. А вот западные европейцы, широко применявшие конницу (например, македоняне и кельты), делали ставку на тяжеловооруженную кавалерию. Но и у восточных народов существовала латная конница – она была у парфян, персов, тех же сарматов. При этом не только всадник, но зачастую и конь был облачен в железную броню. Оружием такого кавалериста было длинное копье и тяжелый длинный меч. Вот, скажем, как выглядел ка-тафрактарий – тяжеловооруженный сарматский кавалерист. Он носил куртку-колет, обшитую пластинами наподобие рыбьей чешуи, которые были изготовлены из бронзы или железа. Иногда эта чешуйчатая броня могла быть роговой или кожаной. Голову ката-фрактария покрывал высокий остроконечный шлем. Вышеупомянутое копье называлось «контос» и достигало в длину, по мнению некоторых историков, четырех с половиной метров, поэтому воин держал его обеими руками. А вот галльский (т. е. кельтский) всадник был снаряжен еще основательнее. По сообщению древнеримского историка Тацита, он был с ног до головы закован в железо, шлем украшался металлическим гребнем с пучком перьев, а на щите красовался девиз. Ну и скажите на милость, чем этот древний конный галл отличается от средневекового рыцаря?
Полагаем, читатель уже догадался, что мы толкуем об античной кавалерии столь подробно не ради спортивного интереса. Дело в том, что в древности не знали стремян. Согласно современным представлениям (историки-традиционалисты с этим совершенно согласны), стремя придумали в VI в. после рождества Христова то ли китайцы, то ли тюрки. У персов оно появилось в VIII в., а в Европе только в X–XI вв. Тогда же здесь начинают использовать и железные подковы. Согласно Историко-этимологическому словарю П. Я. Черных, в России слово «стремя» впервые упоминается в XII в., а вот слово «седло» в этом словаре не упомянуто. В скобках заметим, что имеются серьезные сомнения относительно VI столетия; надежной датой широкого распространения стремени следует считать время не раньше X в. Особенно настораживает китайская версия происхождения стремени, поскольку Китай, по расхожему мнению официальных историков, является прародиной едва ли не всех технических новшеств – от бумаги до пороха. Как согласуется с этими представлениями то простейшее обстоятельство, что впервые объявившиеся в Китае западные европейцы (XVII в.) были вынуждены обучать аборигенов элементарным вещам с азов, никто объяснять не берется.
Но не будем растекаться мыслию по древу, а продолжим наш рассказ. Надеемся, все наши читатели знают, что такое стремя. Это необходимая принадлежность седла, предназначенная для упора ног всадника, в виде металлической дужки с донцем, за которую на ремне к седлу и подвешивается. Удобно сесть на лошадь и прочно держаться в седле без стремени очень трудно. Ехать-то, конечно, можно – ездят в конце концов и без седла, и без стремян, пользуясь одной только уздечкой. Но вот орудовать на полном скаку копьем и мечом и не слететь при этом с лошади совершенно невозможно. Любой сколько-нибудь ощутимый толчок выбьет из седла такого незадачливого кавалериста к чертовой матери. С законами механики, увы, не поспоришь. Всадника, стреляющего из лука и обходящегося при этом без стремян, еще худо-бедно можно вообразить, хотя нам представляется, что и такая процедура окажется чрезвычайно трудоемкой. Но вот сражаться без стремян копьем и мечом, будучи вдобавок облаченным в тяжелый доспех, – невозможно.
Самое пикантное состоит в том, что историки классического направления прекрасно осведомлены: античность не знала не только стремян, но и настоящего седла с высокой лукой, но сие обстоятельство их нисколько не обескураживает. Археологи древних стремян тоже не находят, так что спорить тут, казалось бы, не о чем. Но списывать на этом основании в архив сарматов-ка-тафрактариев, закованных в железо галлов, гетайров Александра Македонского и иже с ними никто почему-то не торопится. Сочиняются головоломные конструкции, чтобы любой ценой объяснить необъяснимое. Например, историк Ф. Кардини вполне справедливо замечает, что совершенно непонятно, каким образом катафрак-тарий мог удержаться в седле, не имея стремян и лишенный возможности пользоваться поводьями. «Эта эквилибристика, – пишет он, – поражала и римлян». А вот дальше начинается полет буйной фантазии: «Вероятно, у иранских всадников был способ фиксировать копье на теле лошади при помощи привязей и особых ремней, или же равновесие достигалось благодаря тому, что всадник сильно прижимал колени к бокам лошади, опираясь при этом на колчаны, привязанные сзади к седлу. При столкновении с противником хитрость, быть может, состояла в том, чтобы развернуть торс правым плечом вперед и цепко обхватить ногами тело лошади. Копье было хотя и неудобным в употреблении (тот самый контос четырех с половиной метров длины. – Л. Ш.), но зато грозным оружием». Что можно сказать по этому поводу? Голь на выдумки хитра. Иван Ефремов в своем историческом романе «Таис Афинская» тоже придумал особую посадку при верховой езде, желающие могут ознакомиться...
А вот как выглядит действительная эволюция конской сбруи. Специалист по военной истории М. Горелик пишет (цитата по книге Д. Калюжного и А. Жабинского «Другая история войн»): «Таранный удар копьем и связанная с ним опасность быть выбитым из седла потребовали предельно крепкой посадки, что привело в XII веке к созданию седла-кресла с высоченной, очень жесткой задней лукой, охватывающей стан всадника, на которую он откидывался, уперев ступни вытянутых ног в стремена. Высокая передняя лука защищала живот рыцаря. Строгость в управлении конем обусловила существование специального мундштука и острых конусовидных шпор». И далее: «... Без седла не могло быть и речи о развитии тяжелой кавалерии». Четко и ясно. А вот горе-историкам, которым не писаны элементарные физические законы, почему-то невдомек, что одетый в железную броню всадник, не имея стремян и седла, вряд ли даже на лошадь взобраться сумеет без посторонней помощи. Где уж тут махать мечом и тыкать пикой во врага...
Воображению наших историков может позавидовать иной романист. Например, нам рассказывают, что искусством верховой езды мы обязаны скифам – народу, населявшему в древности причерноморские степи. Анализируются предметы скифской материальной культуры, извлеченные из Чертомлыцкого кургана в нижнем течении Днепра. Речь идет о сосуде, который датирован IV в. до н. э. На нем изображены скифы, ухаживающие за лошадьми. Нам сообщают, что на этой картинке можно разглядеть не только седло, но даже и стремена, правда, особого типа. Такое стремя якобы предназначалось только для того, чтобы вскочить на лошадь, а вот ездили скифы все-таки без стремян. Не поленитесь, уважаемый читатель, и изучите эти изображения самостоятельно, благо фотографий скифского золота в доступной литературе полным-полно. Посмотрите, скажем, на вазу, где представлен скиф, стреноживающий коня. Вы без труда обнаружите удила, стремена и английское скаковое седло. Грива у коня аккуратно подстрижена. Одежда скифов скроена по фигуре, а обувь отдельно пошита на правую и левую ногу, что, между прочим, научились делать только в Новое время. К слову сказать, родители А. С. Пушкина такой обуви еще не знали. Можно спорить о том, когда именно было изготовлено так называемое скифское золото, но что эти находки нельзя датировать IV в. до н. э. – сомнению не подлежит.
Кстати, как вам вообще эта милая идея: стремя для посадки на лошадь выдумали, но вот чтобы догадаться использовать его для верховой езды, нужно было помозговать еще несколько столетий.
Но чемпионами по езде верхом без седла были в старину, несомненно, нумидийцы – народ, некогда обитавший в Северной Африке. Прославленный Ганнибал, едва не победивший римлян в III в. до н. э., вербовал из них свою легкую кавалерию. Оказывается, эти бравые ребята ездили верхом почти совершенно нагие, не знали седла и стремян, а лошадьми управляли с помощью прута и ремня. Более того, хронисты утверждают, что они не употребляли ни узды, ни поводьев. И вот такой, извините за каламбур, бред сивой кобылы преподносится нам с самым серьезным выражением лица. А как вам понравится следующий пассаж: «Если верить легендам, составляющим основание древнейшей истории римлян (рассуждение само по себе блистательное; как после этого можно всерьез говорить о достоверности античной истории? – Л. Ш.), то можно прийти к заключению, что кавалерийская служба была известна еще при основании Рима и получила некоторое развитие...» По преданию, Рим был основан в 753 г. до н. э., вся его ранняя история предельно мифологизирована и насквозь легендарна.
Когда была одомашнена лошадь, в точности неизвестно. Следует иметь в виду, что лошадь весьма затратна в содержании. Во всяком случае, на севере Европы очень долго пахали на быках, а на юге обходились ручным трудом, поскольку урожайность была столь велика, что не возникало необходимости обрабатывать большие земельные участки. Мы знаем, что вплоть до начала крестовых походов чистопородных лошадей в Европе было очень мало, поэтому с XI в. практиковался их ввоз из Аравии. Но и в Аравии с конским поголовьем было куда как негусто, так что очень часто торговцы лошадьми оказывались у разбитого корыта – окупить расходы на транспортировку лошадей им сплошь и рядом не удавалось. По этой причине чистопородные лошади в Европе стоили чрезвычайно дорого: за хорошего коня без звука выкладывали сумму, на которую можно было легко приобрести целое стадо коров в 40–50 голов. А вот в Древней Греции царила полнейшая идиллия. Считать деньги там, видимо, еще не научились, поэтому писатель и историк Ксенофонт (430–335 или 354 до н. э.) раздавал направо и налево следующие рекомендации: «Если вы хотите иметь хорошую строевую лошадь, то должны испытать ее при различных обстоятельствах, какие она только может встретить, например: переплывать рвы, карабкаться на валы, подниматься и опускаться по крутым возвышенностям и носиться во весь карьер по неровной местности, по покатостям и дурным дорогам. Большая часть лошадей не соответствует ожиданиям не вследствие их недостатков, а потому что они не имеют должного навыка. Если они хорошего сложения, то для того, чтобы они не были порочны, методическою дрессировкой следует приучать их ко всему». Для полноты картины мы могли бы процитировать пространное руководство по тренингу лошадей, составленное древними хеттами совсем уже в баснословные времена – чуть ли не в конце III тысячелетия до н. э., но по понятным соображениям делать этого не будем.
Чтобы закрыть «конскую тему» раз и навсегда, следует сказать еще несколько слов о боевых колесницах, которые являлись основной ударной силой армий Древнего Востока вплоть до того момента, когда лошадь научились использовать под седло. Гомеровские герои вихрем врывались в стан неприятеля на этих стремительных двухколесных машинах, сея вокруг смерть и разрушение; хетты и египтяне сшибались в смертельной схватке на горячих песках Палестины; наконец, боевые колесницы были элитными частями непобедимой ассирийской армии в начале I-го тысячелетия до н. э. В V в. до рождества Христова персы даже не подумали отказаться от колесниц, хотя уже располагали к тому времени прекрасно обученной латной конницей. Вспомните школьный учебник по истории Древнего мира, уважаемый читатель. Персидская боевая колесница там нарисована во всей красе. По полю, усеянному трупами павших бойцов, во весь опор мчится двухколесная повозка, сверкая стальными косами, торчащими из ободьев и ступиц. А дышло этого броневика античности увенчано смертоносным железным жалом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что такое чудище предельно нефункционально. Персидский монстр может катиться только по математической плоскости, поскольку даже на гладкой дорожке ипподрома сия невразумительная конструкция моментально опрокинется, зацепившись своими косами за первый же ухаб.
А как, интересно, эти железные серпы крепятся к колесу? Болтов древние египтяне и персы вроде бы не знали. Наконец, элементарный вопрос: для чего вообще нужны все эти блестящие причиндалы? Представьте на минуту, что такой ощетинившийся еж на колесах, сверкая своими косами и серпами, врезается на полном ходу в боевые порядки вражеской армии. Что произойдет дальше? Ответ лежит на поверхности: этот на диво слаженный возок через два-три метра встанет как вкопанный, потому что на его острых железяках сразу повиснет несколько тел. После чего неприятель вышвырнет к чертовой матери экипаж и разберет даровое оружие. Совершенно очевидно, что боевая колесница не годится для рукопашного боя. Использовать ее можно одним-единствен-ным способом: поставить в повозку стрелков из лука и сражаться на расстоянии, держа при этом ухо востро. Как только враг переходит в атаку, нужно немедля поворачивать коней и трусить к своим. В Гражданскую войну в России бойцы на тачанках так и поступали. Бричка с привинченным к ней пулеметом представляет опасность, пока находится на расстоянии, но стоит ей только оказаться в гуще вражеских солдат, как все, пиши пропало – телегу отнимут вместе с оружием. Поэтому понятно, что винтить на колеса острое железо не имеет ровным счетом никакого смысла. Между прочим, не лишним будет отметить, что даже безо всяких серпов двухколесный экипаж представляет собой весьма неустойчивую конструкцию. На гладкой дороге ею, умеючи, управлять можно, а вот кататься по пересеченной местности – извините.
Надо сказать, что автор этих строк впервые усомнился в справедливости античной истории давным-давно, как раз когда увидел в школьном учебнике эти персидские повозки, утыканные серпами и косами. Стоит только приглядеться к изображениям боевых колесниц в старинных рукописях, как сразу же возникает множество вопросов, даже если никаких ножей на них нет. Прежде всего нужно было изобрести ажурное колесо со спицами. В далекой древности применялись и сплошные деревянные колеса, но такие экипажи слишком тяжелы и громоздки для конной тяги, поэтому в них впрягали быков. Из рисунков и описаний древнеегипетских колесниц следует, что колеса этих повозок имели четыре или шесть спиц. К сожалению, вся беда в том, что колес с четырьмя, пятью или шестью спицами в природе не существует, потому что обод такого колеса никогда не будет круглым. Идеальный обод получается при двенадцати спицах, когда каждая из шести равных частей обода насаживается на две спицы. Колесо совсем не такая простая штука, как кажется на первый взгляд. Обод собирается из упомянутых шести секций, изготовленных из гнутого дерева, причем спица обязательно пронзает обод, а другим концом прочно вбивается в ступицу. Так что изобретение спиц и ступицы было серьезным технологическим прорывом. Но и это еще далеко не все. На тележное колесо необходимо натянуть стальную шину (так называемый бандаж) и прочно соединить ее железными хомутами с ободом. Разумеется, можно обойтись и без стали, но такие колеса придется слишком часто менять. Неплохо бы иметь и прочную железную ось (откуда египтяне брали железные оси за двадцать веков до новой эры?), потому что деревянная чересчур хрупка.
Тем не менее нам предлагают модель древнеегипетской колесницы из дерева, которая выглядит следующим образом: ось из ольхи, колеса и все остальное – из ясеня, а ободья колес обернуты березовым лыком. Ось напрямую соединена с дышлом. М. Горелик так прокомментировал возможности подобного экипажа: «Без сомнения, эта колесница имела ритуальное значение, поскольку чисто деревянная конструкция не выдержала бы нагрузок ни в быту, ни на войне». Надо сказать, что при изучении рисунков и моделей колесниц древности невозможно избавиться от впечатления некоторой декоративности изделия. Ну никак не сможет такая повозка ездить по земле, хоть ты застрелись! Кроме того, поражает воображение небывалая технологическая эклектика – сочетание совершенно несочетаемых элементов. С одной стороны, мы видим практически полное отсутствие упряжи (плечевое ярмо просто наложено на лошадей, но никак не закреплено снизу), а с другой – цилиндрическую муфту, в которую вставлена колесная ось. Увы и ах, господа, но не было муфт в пятом веке до новой эры, хоть обыщись. К великому нашему сожалению, ни египтяне, ни ассирийцы, ни гомеровские греки просто физически не могли изготовить прочную, надежную и быстроходную повозку с конной тягой. Не существовало в те ветхозаветные времена соответствующих технологий, да и железо было тогда товаром более чем дефицитным – оно стоило много дороже серебра и золота. А если и были в древности умельцы, способные собирать такие колесницы (что вряд ли), то цели при этом преследовались наверняка исключительно декоративные и ритуальные. Во всяком случае, быть работоспособным экипажем сия зыбкая конструкция никак не могла.
Глава 3
Баллисты и катапульты
Но самое, пожалуй, удивительное в истории античного военного дела – это осадная техника древних. Здесь нас ждут поистине невероятные открытия, рядом с которыми рассуждения о тяжелой пехоте, латной коннице и боевых колесницах покажутся детским лепетом. Мы не станем подробно разбирать устройство всех этих военных машин, тем более что в литературе их описано великое множество. Это, во-первых, разного рода метательные машины (катапульты, баллисты, фрондиболы, онагры, полиболы и т. д.), выбрасывавшие по навесной траектории тяжелые камни и стрелы. Принцип работы таких механизмов был основан на упругой силе канатов, свитых из воловьих жил или волос, поэтому их называют еще машинами торсионного типа. Дальность стрельбы камнеметов и стрелометов, если верить историкам, превышала 300 м, а вес снаряда мог доходить до 100 кг. Тяжелые орудия предназначались для разрушения укреплений противника, его военной техники и кораблей, а легкие стрелометы, бившие горизонтально (были и такие), служили для уничтожения живой силы неприятеля. Говорят, что они точно попадали в цель на дистанции до 200 м и даже имели специальные прицельные приспособления. В зависимости от мощности и типа снаряда метательные машины обслуживались командой специально обученных механиков от 4 до 10 человек.
Утверждают, что метательные установки, использующие силу скрученных жил или волос, были изобретены в IV в. до н. э., а в дальнейшем значительно усовершенствованы. Большой вклад в создание сложных механизмов нового типа внес знаменитый Архимед. Рассказывают, что при обороне Сиракуз применялись грандиозные деревянные машины до 10 т весом, построенные по его чертежам. Но вершиной античной военной инженерной мысли была, пожалуй, так называемая полибола, которая могла вести автоматический огонь. Натягивание тетивы и подача стрелы в этом устройстве производились автоматически, с помощью бесконечной цепи, которая приводилась в движение вращением особого ворота. Помимо метательных орудий, древние применяли при штурме крепостей осадную технику принципиально иного типа. Это разного рода укрытия от метательных снарядов, таранные черепахи, стенобитные орудия, движущиеся осадные башни и т. д.
Историки нам говорят, что сия разнообразная военная техника стояла на вооружении античных народов – греков, римлян и китайцев. В связи с этим интересно отметить, что в средневековых хрониках имеются многочисленные описания точно таких же устройств. Средневековое происхождение военных машин представляется куда более вероятным, поскольку в то время уже были в ходу необходимые материалы и соответствующие технологии, а кроме того, существовало целое сословие грамотных ремесленников, которые были в состоянии такую технику производить. Но дискуссия о том, когда именно придумали осадную технику – в античную эпоху или в Средние века, представляется нам в значительной степени непродуктивной по очень простой причине. Дело в том, что большая часть вышеописанных механизмов в реальности работать не могла, что бы там ни утверждали древние хронисты и современные историки. И хотя в старинных трактатах и на миниатюрах пруд пруди изображений различных метательных машин (они попали даже на страницы Московского лицевого свода XV в.), это ни в коей мере не может служить доказательством их реального существования. В тех же источниках мы без труда обнаруживаем совершенную уже фантастику, вроде зеркал, с помощью которых Архимед сжег вражеский флот, колесниц с серпами, пушек, стреляющих за угол, и дивных рекомендаций обстреливать корабли противника бочками с жидким мылом, чтобы сделать палубу скользкой.
А ведь многие из этих чудесных проектов с легкостью поддаются опытной проверке. К сожалению, «опыт, сын ошибок трудных» у наших уважаемых историков явно не в чести. Если бы вместо бесплодных умствований вокруг да около, кто-нибудь из этих ребят сам попробовал поездить верхом в тяжелом вооружении без седла и стремян, или прокатиться на двухколесной одноколке по разбитой деревенской дороге, или пострелять в цель из римской катапульты, иллюзий у него относительно великолепных технических характеристик античной техники заметно бы поубавилось. Но нет, сколотить модель метательной машины – дело хлопотное, а вот бумага все стерпит. Поэтому уже не удивляешься, наткнувшись на следующий замечательный пассаж (со ссылкой на сборник статей «Эллинистическая техника»): «Распространяются метательные машины торсионного типа, одно из высших достижений военно-технической мысли древности. Их мощность была так велика, что еще в XVIII веке рассматривалась возможность отказаться от пушек и вернуться к ним, а по точности стрельбы они превосходили мушкеты даже времен наполеоновских войн». Совершенно очевидно, что автор имеет крайне смутное представление о возможностях артиллерии XVIII столетия. Между тем, русская пушка под названием «единорог» великолепно зарекомендовала себя на полях Семилетней войны (1756–1763), а своими блестящими победами русская армия была не в последнюю очередь обязана именно умелому применению артиллерийского огня. Король Пруссии Фридрих II писал, что он ничего так не боится, как русских пушек, и называл их дьявольским изобретением. И нас после этого хотят уверить, что полководцы Нового времени были готовы отказаться от артиллерии в пользу баллист и катапульт?
Утверждают, что метательные установки, использующие силу скрученных жил или волос, были изобретены в IV в. до н. э., а в дальнейшем значительно усовершенствованы. Большой вклад в создание сложных механизмов нового типа внес знаменитый Архимед. Рассказывают, что при обороне Сиракуз применялись грандиозные деревянные машины до 10 т весом, построенные по его чертежам. Но вершиной античной военной инженерной мысли была, пожалуй, так называемая полибола, которая могла вести автоматический огонь. Натягивание тетивы и подача стрелы в этом устройстве производились автоматически, с помощью бесконечной цепи, которая приводилась в движение вращением особого ворота. Помимо метательных орудий, древние применяли при штурме крепостей осадную технику принципиально иного типа. Это разного рода укрытия от метательных снарядов, таранные черепахи, стенобитные орудия, движущиеся осадные башни и т. д.
Историки нам говорят, что сия разнообразная военная техника стояла на вооружении античных народов – греков, римлян и китайцев. В связи с этим интересно отметить, что в средневековых хрониках имеются многочисленные описания точно таких же устройств. Средневековое происхождение военных машин представляется куда более вероятным, поскольку в то время уже были в ходу необходимые материалы и соответствующие технологии, а кроме того, существовало целое сословие грамотных ремесленников, которые были в состоянии такую технику производить. Но дискуссия о том, когда именно придумали осадную технику – в античную эпоху или в Средние века, представляется нам в значительной степени непродуктивной по очень простой причине. Дело в том, что большая часть вышеописанных механизмов в реальности работать не могла, что бы там ни утверждали древние хронисты и современные историки. И хотя в старинных трактатах и на миниатюрах пруд пруди изображений различных метательных машин (они попали даже на страницы Московского лицевого свода XV в.), это ни в коей мере не может служить доказательством их реального существования. В тех же источниках мы без труда обнаруживаем совершенную уже фантастику, вроде зеркал, с помощью которых Архимед сжег вражеский флот, колесниц с серпами, пушек, стреляющих за угол, и дивных рекомендаций обстреливать корабли противника бочками с жидким мылом, чтобы сделать палубу скользкой.
А ведь многие из этих чудесных проектов с легкостью поддаются опытной проверке. К сожалению, «опыт, сын ошибок трудных» у наших уважаемых историков явно не в чести. Если бы вместо бесплодных умствований вокруг да около, кто-нибудь из этих ребят сам попробовал поездить верхом в тяжелом вооружении без седла и стремян, или прокатиться на двухколесной одноколке по разбитой деревенской дороге, или пострелять в цель из римской катапульты, иллюзий у него относительно великолепных технических характеристик античной техники заметно бы поубавилось. Но нет, сколотить модель метательной машины – дело хлопотное, а вот бумага все стерпит. Поэтому уже не удивляешься, наткнувшись на следующий замечательный пассаж (со ссылкой на сборник статей «Эллинистическая техника»): «Распространяются метательные машины торсионного типа, одно из высших достижений военно-технической мысли древности. Их мощность была так велика, что еще в XVIII веке рассматривалась возможность отказаться от пушек и вернуться к ним, а по точности стрельбы они превосходили мушкеты даже времен наполеоновских войн». Совершенно очевидно, что автор имеет крайне смутное представление о возможностях артиллерии XVIII столетия. Между тем, русская пушка под названием «единорог» великолепно зарекомендовала себя на полях Семилетней войны (1756–1763), а своими блестящими победами русская армия была не в последнюю очередь обязана именно умелому применению артиллерийского огня. Король Пруссии Фридрих II писал, что он ничего так не боится, как русских пушек, и называл их дьявольским изобретением. И нас после этого хотят уверить, что полководцы Нового времени были готовы отказаться от артиллерии в пользу баллист и катапульт?