Силецкий Александр. Отпуск с убийцей

   - Вы фамилии их знаете?
   - Сейчас взгляну. - Афонов снова пролистнул блокнот. - А, вот они! Трупцов и Разгибаев. Разгибаева я помню - ух, мошенник! А Трупцова никогда не видел... Ну и хорошо! Как говорят: мужик с кобылы - бабе легче. Или как там верно? Впрочем, все равно!.. Пусть в стороне от нас, в соседней области, бузят. Не сомневаюсь: забузят - и снова их взашей. Такой народ!..
   - А третий? - подсказал нетерпеливо Невский. - Как его фамилия? И кто такой?
   - Фамилия?.. Да плохо было слышно, я боюсь, неточно записал. Ну, то ли Саскин, то ли Васкин - что-то в этом роде. Кто такой? Разнорабочим числился...
   - Его Бутусов знал?
   - Наш славный оружейник? - прихихикнул вдруг майор. - Должно быть, знал. Они ж в одном цеху работали. И вообще: завод не так чтоб и огромный, там друг друга все - в лицо-то уж, по крайней мере! - знают. Я так полагаю. Вот. На работе этот Саскин был большой проказник: выговоров у него - вагон и малая тележка, так сказать. Да и с директором, с Мостовым то бишь, был все время на ножах. Мордянский рассказал: бывало, этот Васкин в мыло пьяный на завод с утра придет и - кочевряжится при всех, к начальству лезет: спирту, мол, хочу, шампунь совсем осточертел!.. А у Мостова спирт всегда был про запас - валюта заводская. Да и в городе ценим напиток - если надо что приладить, починить. За деньги так старательно не сделают, как за граненых полстакана. Люди ценности на этом свете различают...
   - Ну так что же Васкин-Саскин? Чем еще он знаменит? - осведомился Невский, подавляя набежавшую улыбку. - Не сидел - ни разу?
   - Было дело, - покивал майор. - Сидел. Три года.
   - А за что?
   - С двумя дружками кассу в городском автовокзале пробовал обчистить. Взят на месте преступления. А после срока в город возвратился и с тех пор безвыездно - здесь. Ну и нюх у вас, Михаил Викторович! - деланно восхитился Афонов. - Как на кого подумаете - так тот и в самом деле. Тянет вас к ним, тянет!.. Ну, шучу! А эти приключения у Саскина давненько были - почитай, двенадцать лет назад. Или тринадцать. Мне Мордянский диктовал, но я опять же - не расслышал. Впрочем, разницы-то нет! Он эти годы, Васкин то есть, жил довольно тихо. Относительно, конечно. Вот - квартиру получил. Большая нынче редкость: однокомнатная! Сам себе хозяин. Собственный-то домик лучше, но и это - праздник.
   - В общем, все - как у людей, - сказал со вздохом Невский. - Ну, а с кем живет?
   - Один. Семьи нет: ни родителей, ни жены, ни детей. Так, во всяком случае, Мордянский говорит. А Чикин, обормот, сходил в столовую и отдувается теперь!.. - Как видно, мысль о втором подчиненном мучила майора постоянно. И в какой-то мере унижала - тем, что, будучи глупейшей, появляется всегда некстати. - Совершенно одинокий человек. Возможно, оттого и пьет. Но что при этом любопытно - так Мордянскому рассказывали на заводе, - скряга был - первейший сорт!.. Ужасный скопидом. Деньгу любил.
   - И в чем же это проявлялось?
   - В долг - никому, ни разу. А просили - до зарплаты, дело-то житейское!.. Любил по выходным работать, внеурочно - тоже лишняя копейка. А как отпуск - осенью обычно, - так на промысел: за ягодами, за грибами, уж не знаю, и за чем еще. Потом сдавал в кооперацию. А часть солил, мариновал, сушил - и на базар. Тут, разумеется, навар покрепче... Так и жил из года в год.
   Майор опять перелистнул блокнот.
   - Еще у вас вопросы есть? Я здесь довольно много записал по разным пунктам. Ведь, какая б память ни была, не больно-то запомнишь сразу.
   - Каждый сходит с ума по-своему, - негромко отозвался Невский и взъерошил бороду. - И что же, ни единой родственной души - нигде?
   - О ком вы?
   - Да о Саскине-Васкине! Мы же - о нем. Какие-нибудь братья-сестры, дядья-тетки? Неужто - никого?!
   - Дались вам эти родственники! - раздраженно произнес Афонов. Близких родных - никого. Абсолютно. В нашем городе живет только троюродный брат. У них, как выяснил Мордянский, отношений нет - уже давно.
   - И кто же это?
   - Ломтев.
   - Летчик?! - Невский аж присвистнул. - Почему вы сразу не сказали?
   - Не люблю в машине ездить задом наперед, - значительно откликнулся Афонов. - Я люблю, чтоб постепенно. А не как блоха - туда-сюда. Работать легче. Думается лучше. И спокойней на душе!
   - Кому спокойней, а кому - и нет! - сердито глянул на майора Невский. - Оч-чень интересно. То, что я от вас услышал, многое меняет.
   - Что? - подозрительно спросил Афонов.
   - Многое, не сомневайтесь! Ладно, едем дальше. Продолженье - было?
   - Было, - как-то вяло, без особенной охоты подтвердил майор. - Как раз в ту пятницу, когда из-за реки стреляли, этот Васкин с жуткого похмела объявился на заводе. Тут его и подловил директор. Что-то там Мостову вдруг понадобилось, только высунулся он из кабинета, а навстречу раскрасавец наш идет! - Судя по той торжественности, какая зазвучала в его голосе, Афонов подступил к основному моменту в своем повествовании. - Ну вот Мостов и закатил Саскину чудовищный скандал. Он, в общем-то, предупреждал его и раньше - и за пьянство, и за хамство, и за нарушения режима.
   - Как его еще терпели? - удивился Невский.
   - Уж не знаю как, но, сами видите, терпели. Что-то, стало быть, мешало выгнать. Хотя, чтобы уволить, разных-всяческих причин хватало за глаза. А тут, как говорится, терпение лопнуло. В результате Мостов немедля подписал приказ, на что хмельной Васкин чуть не набросился на него с кулаками. Долго потом бушевал. Свидетели были.
   - Ну, и чем все это кончилось?
   - Вы имеете в виду скандал? А ничем! Мордянский - вот уж умница, не то что этот Чикин, обожрался, нашел где!.. - все досконально выяснил. И вот какой финал. В понедельник Саскин заявился на завод пораньше, причем отменно трезвый, для порядка малость поканючил перед замом, а потом преспокойно взял расчет.
   - И где же он теперь? Установили?
   - Да, - коротко кивнул майор и даже не стал заглядывать в свой блокнот. - Уже через два дня - то есть в среду - он зачислился санитаром в санаторий.
   - В какой именно?
   - В тот самый, где и вы сейчас! У нас в районе других санаториев нет.
   - Интересная картина получается, - словно бы сам удивляясь этому, заметил Невский. - Снова - Ломтев. И Мостов, и этот Саскин-Васкин. Интересно!
   Странная и не оформленная четко мысль внезапно зародилась у него в мозгу, вернее, даже и не мысль, а - некое предчувствие напополам с воспоминанием. И это-то воспоминание предательски все время ускользало.
   - А как. звали брата Ломтева? - спросил он тихо и отчаянно волнуясь.
   - Это мы - в момент, - с готовностью откликнулся Афонов, снова зарываясь в свой блокнот. - Да где же?! Неужели позабыл вписать?.. А, нет, все есть! Все-все на месте. Николай Артурович - вот так записано.
   Ну, где-то рядом!.. Саскин-Васкин. Николай.
   А что Куплетов давеча, когда его допрашивали, говорил?
   Один из санитаров - совсем новенький, недавно в санатории работает.
   Ваня Турусов? Нет, не то. Другой.
   Стоп!
   Колька Звязгин. Звязгин Николай!
   - Послушайте-ка, Анатолий Аверьянович, - душевно начал Невский, может, вы ошиблись? То есть просто не расслышали, когда Мордянский диктовал? Не Саскин и не Васкин - верно будет: Звязгин! Вам не кажется?
   Афонов, с напряжением уставившись в блокнот, довольно долго размышлял, и губы его медленно, едва заметно шевелились - повторяли так и эдак разные, но дьявольски похожие фамилии.
   Потом он поднял голову и ясными глазами посмотрел на Невского.
   - А ведь вы правы, черт возьми! - сказал он громко и без всякого восторга. - Звязгин, именно! И как же это я не догадался?!
   - Память! - улыбнулся Невский. - Это - не в блокнотике писать.
   - Паршиво было слышно: гул, сплошные помехи. - словно оправдываясь, произнес майор. - И что теперь мы будем делать?
   - Надобно проверить санитара. Оч-чень тщательно, - ответил с расстановкой Невский. - Его внешность. Впрочем, это нам может рассказать Куплетов. Думаю, тогда довольно многое определится.
   - Дьявол, раньше это сделать не сообразили! - искренне досадуя, сказал майор.
   - И не могли сообразить, - уверенно ответил Невский. - Просто не было такого повода. Мы размышляли совершенно о другом, в иной, как говорится, плоскости... Теперь же... Кстати, можно позвонить Мордянскому?
   - Зачем?
   - Ну, как зачем? Элементарно!.. Чтоб кое-что проверить! Мало ли.
   - А как же ваша замечательная память? - усмехнулся саркастически майор.
   - Я человек - и ошибаюсь часто. Иногда мне больше, чем другим, везет, и только. Вы скажите прямо: очень трудно дозвониться?
   - Нет. Ладно. Я сейчас. - Афонов медленно набрал необходимый номер. Трубку сняли сразу. - Это кто, Фомич? Ах, это вы, Мордянский!.. Мне-то вас и надо. Интересно, а сейчас я слышу вас прекрасно. Я что, собственно, звоню. Как звали этого, который на заводе лез Мостова бить? Что, многие пытались?! Нет, мне нужен санитар. Ну, тот, что в санатории сейчас! Так. Я пишу. По буковкам. Отлично! Значит, Звязгин. Это точно? А. Что-что? - Лицо майора разом посуровело. - Ну да, ну да. Я понял. Все! До встречи. Можете шагать назад. Как Чикин? Пропадает и страдает?! Вы ему скажите. Ладно, я ему все сам при встрече объясню. Пока!
   Майор аккуратно водрузил трубку на место.
   - Опять - сенсация? - не выдержал Невский.
   - Ну, может, не такая и сенсация. - Афонов пригладил ладонью блокнотные листы. - А Мордянский - просто молодчина! Зверская пытливость. Он сейчас мне сообщил. Короче, этот черт Бутусов раскололся - там же, на заводе, по второму разу. С летчиком, ну то есть Ломтевым, его знакомил Звязгин. Лихо?
   - Почему-то именно такая мысль и пришла мне в голову. Буквально только что.
   - Провидец вы наш несравненный! - без особого восторга заключил Афонов. - Все-то вам известно, все-то вы предвидите! Мы тут - корячимся, по крохам собираем информацию, а вы - в один момент.
   - Благодаря вам, Анатолий Аверьянович! И только-то!.. - ответил Невский с напускной любезностью. - Вы это постоянно упускаете из виду!
   Афонов чуть растерянно и вместе с тем устало посмотрел в окно: на мокрые крыши домов, на серые густые облака, клубящиеся низко над землей.
   - Так кто же все-таки убил старушку? - после долгого молчания с недоумением спросил он.
   - Кажется, я начинаю понимать. Неужто вам и самому не хочется связать - одно с другим?! Ах, Анатолий Аверьянович, какой вы, право, нерешительный! Нельзя же так! - развел руками Невский.
   Глава 30
   Странное дело: он с Лидочкой не виделся практически два дня, если не считать случайно-мимолетных и, по сути, ни о чем не говорящих встреч, и тем не менее в нем нарастало чувство, будто эта разлука лишь сблизила их - да, вопреки всему, по-хорошему сроднила.
   Теперь, когда почти все стало ясно, он с немалым удивлением вдруг обнаружил, что не испытывает к ней ни малейшей неприязни.
   Больше того, в нем зародилось непонятное, наивно-трогательное сострадание, какое-то отеческое беспокойство за нее, желание утешить и быть рядом.
   Влюбиться в убийцу? Ну, не абсурд ли?!
   Невский старался не думать об этом.
   До последней секунды он тайно, нелепо надеялся, что Лидочку минет чаша зла и судьба окажется хотя бы в этом благосклонна.
   Он жестоко просчитался. И вот это угнетало как ни что другое.
   - Вы, наверное, поедете с нами? - спросил Птучка, когда закончилось совещание, на котором майор оперативно подвел первые итоги.
   - Ну, если только вы направляетесь в санаторий. - сообразив, о чем речь, кивнул Невский. - Мне тут, в городе - вернее, в вашем расчудесном отделении - порядком надоело. Хочу все-таки спокойно отдохнуть.
   - Не нравится проводить отпуск рядышком с убийцей?! - хохотнул Афонов. - Ничего, Михаил Викторович, привыкайте. То ли еще в жизни может быть!
   Ордера на арест Лидочки, Ломтева и Звязгина были наконец-то получены.
   Что же касается Бутусова, то его без лишних проволочек уже доставили в участок.
   Дело вступало в завершающую фазу.
   - Дергун, Птучка, Мордянский и Гугулидзе - в санаторий! - распорядился майор. - Чикин. пока останется здесь. Будете нам обеспечивать тылы.
   Чикин сидел в углу очень бледный, понурый и на вид - совершенно больной.
   Затем Афонов отправил троих к дому летчика и, кроме того, выделил специальную оперативно-связующую группу, которую возглавил сам.
   - Если Ломтев начнет отстреливаться, - предупредил он, - тоже бейте на поражение. Никакой жалости к нему. Но взять надо живым!
   - Что он, дурак - стрелять-то? - усомнился Птучка.
   - Дурак не дурак, а в тюрьму кому охота? - резонно возразил майор. Главное - не упустить. Ударится в бега, хлопот потом не оберешься!..
   - Кстати, не худо бы все же позвонить в санаторий, - заметил Невский. - Выяснить обстановку, и вообще. Ни к чему нам лишние конфликты. Там ведь тоже могут к нашему приезду подготовиться.
   - Дергун, свяжитесь с санаторием - спросите, как у них обстановка! приказал майор.
   Сержант принялся нудно названивать - на том конце провода упрямо не желали снимать трубку.
   - А Куплетова вы отпустить поторопились. - неодобрительно, как бы между прочим, сказал Невский.
   - Почему? - удивился Птучка. - Пускай свои фокусы показывает. Вы же сами настаивали!
   - Да, я предлагал его отпустить. Но загвоздка в другом: ситуация переменилась, теперь все иначе. Он ведь торчал в городе по подозрению в убийстве. И об этом в санатории, уж смею вас уверить, знали решительно все. Понимаете? И тут - сюрприз: возвращается, как снег на голову, ни с того ни с сего. Что должен подумать убийца?
   - Что? - с готовностью переспросил Птучка.
   - Невиновного вернули. Значит, дело нечисто. Надо удирать, покуда время есть. Ведь так?
   - Так. - неуверенно пробормотал Птучка, заражаясь беспокойством Невского. - Действительно, сидел бы себе в камере. И нам спокойней, и ему. на пользу!.. Я всегда считал, что суток на пятнадцать каждого четвертого сажать не грех. А то и каждого второго! Для мозгов хорошая подпитка. Дурь, как пробку, вышибает!
   - Нечего! - вдруг взъерепенился майор. - Я знаю наперед все ваши мысли. Размечтались!.. Вон - теснота какая! В камере и без того не продохнуть. Один ушел, а уже трое - так и норовят на его место. Кабы нам расшириться, тогда другое дело. На хрен невиновному сидеть?!
   Тут Дергун, наконец, дозвонился.
   - Алле! - гаркнул он в трубку, важно надувая щеки. - И кто у телефона? Ах, товарищ Подкосыжнев, Бонифатий Павлиныч, сам директор!.. Исключительно приятно! Вам из угрозыска звонят. Нет, дяденька, я не шучу. Узнали? Молодец! Тогда слушайте внимательно. Нет, карандашика не надо, все запоминайте! К вам срочно выезжает оперативная группа. Что? В санатории тихий час? Вот и скажите, чтобы все сидели тихо! А иначе будет громко, очень громко! Да! Где Звязгин, ваш санитар? Не знаете? Ну так проверьте! Вы ж пока директор. Ах, вот так. Я подожду. Что, прояснилось? Ну, и?.. Как ушел? Куда ушел?! Вы не темните! А когда? Хм, с полчаса. Вы точно знаете? А Лидия Степановна? На месте. Ладно, ждите. И - чтоб никому ни слова! - Он раздраженно швырнул трубку и, раскрасневшись, с шумом выпустил воздух. Прямо наказание какое-то. - пожаловался он. - Ни черта не понимает. Знай бубнит свое. И где такого откопали?
   - Придурковат, - согласился Афонов. - Но зато - ветеран. С большим прошлым человек.
   - Его бы этим прошлым - да по одному месту! - огрызнулся Дергун. Может, поумнел бы тогда.
   Невский грустно покивал Птучке.
   - Вот видите, - проговорил он с нескрываемой досадой. - Я как в воду глядел.
   - Мда, плохо, - согласился майор. - Придется оцеплять район. Попробуем пока своими силами, конечно. Вряд ли преступник далеко ушел. Вот разве только где-то затаился. Чикин, кончили сидеть в тылу! Вы и Мордянский присоединитесь к оцеплению. И Гугулидзе - тоже. Птучка и Дергун - на санаторий. И двоих покуда хватит.
   - Почему же именно двоих? - возразил Невский. - Я поеду с ними.
   - А стоит ли теперь? - усомнился майор. - Сейчас-то - самый гон пойдет. И мало ли что. Вы - человек гражданский, видный, пользы от вас в серьезной обстановке, скажем так, немного.
   - Вы это серьезно? - испытующе посмотрел на него Невский.
   - Почти не сомневаюсь. Одно дело - рассуждать в тихом кабинете, и совсем другое. Уж не обижайтесь! Я ведь, Михаил Викторович, за вашу безопасность ручаться не могу. Кто его знает, какой еще фортель выкинет преступник?! Он же преступник, правда?
   - Вероятно, так. - Невскому нисколько не хотелось затевать сейчас дискуссию по поводу того, на что же он, столичный гость, действительно способен в сложной ситуации. - И все-таки, по-моему, вы несколько преувеличиваете, - гнул он свою линию. - Я понимаю: опасно. Но не так страшен черт!.. И, кроме того, не забывайте, кто я по профессии. Вы сами мне на это уже как-то намекали. Если вдруг об этом деле доведется делать передачу. Не люблю довольствоваться информацией из третьих рук!..
   Дергун мгновенно развернулся так, чтоб Невский по достоинству мог оценить всю его стать.
   - А вы и в самом деле будете об этом что-то говорить? - почтительно осведомился Птучка.
   - Поглядим, - пожал плечами Невский, чувствуя, что малость в этой ситуации переборщил. - Я же сказал довольно ясно: "если вдруг". Хотим одно, дозволяют - другое. Не все от нас зависит.
   - Хорошо сказали, - завздыхал Дергун. - У нас тут тоже. Да, товарищ майор?
   Афонов разумно предпочел не вдаваться в уточнение деталей. Он лишь коротко и согласно махнул рукой, как бы благословляя всех на удачу, и, ни слова более не говоря, первым вышел из кабинета.
   За ним потянулись и остальные.
   Была суббота.
   Тучи наконец-то разлетелись, дождик перестал лупить по лужам, и снова выглянуло солнце. Оно шпарило вовсю, будто стремясь излить скорее то тепло, которым обделяло город два последних дня.
   На мокрых улицах значительно прибавилось ленивой, по-выходному одетой публики.
   Шли мечтательные влюбленные парочки, публичным выразителем своих нежнейших чувств избравшие орущую транзисторную нечисть.
   Чинно, под ручку, семенили пенсионеры с пенсионерками, мчались куда-то веселые дети, довольные тем, что у них есть возможность опять пошалить.
   И терпеливо кучковались возле редких пивных ларьков хорошие простые люди, полные особенных надежд.
   Словом, суббота текла по своему обыденному руслу, и всем было так или иначе славно и по-домашнему уютно в лоне этого знойного августовского дня.
   А города я так и не увидел, неожиданно подумал Невский. Сколько уже раз мотался туда-сюда на машине, но даже в окошко выглянуть как следует не удалось. Ну, ничего, вот кончится вся эта дьявольская канитель - и непременно выберусь сюда. Насмотрюсь, нагуляюсь, по уши влюблюсь в город и не забуду до самой смерти.
   Так решил он, хотя прекрасно знал, что в действительности терпеть не может всяких населенных пунктов, с которыми изначально связан лишь какими-то сугубо деловыми, разовыми отношениями.
   И таких вот мест на карте - раз от разу больше.
   Невский даже термин на досуге изобрел: "проблемный город".
   Не город-музей, не город-памятник, не город-сад, а нечто совсем-совсем иное, полное общественных проблем, которые необходимо разгребать.
   - Михаил Викторович! Вы заснули? - окликнул его из машины Дергун. Пора ехать.
   - Я уже готов!
   Невский с комфортом устроился на заднем сиденье, и Птучка с места дал газ.
   Глава 31
   С раннего утра и до самого обеда дорогу, что пролегала мимо санатория, безостановочно утюжил грейдер, приминая и оглаживая частые ухабы, которых накопилась масса с прошлого, а может, и более далекого лета.
   Поэтому машина шла легко, хотя порой и встряхивалась весьма ощутимо.
   Тонкая стрелка спидометра постоянно вибрировала около отметки "сто".
   - С чего начнем? - спросил Дергун, гоголем глядя по сторонам.
   - С медсестры, - бросил через плечо Птучка. - Она на месте, ее проще.
   - Вам бы, Михаил Викторович, я посоветовал не слишком дергаться, начальственно сказал Дергун.
   - В каком же это смысле?
   - В самом натуральном. Как приедем, так - сидите скромно и не мельтешите. Лучше в номере побудьте - нагуляетесь потом. И к Лидии Степановне - не надо. Ну ее!..
   - Наверное, вы правы. - Невский выпустил в раскрытое окошко струйку сигаретного дыма. - Отдыхающих не надо будоражить. Только. не хочу я в помещении сидеть - за двое суток надоело уж не знаю как!..
   - А что ж вы предлагаете взамен? Сержант вам дело говорит, - заметил Птучка. - Некому вас будет развлекать - своих забот хватает.
   - А зачем меня кому-то развлекать? - пожал плечами Невский. - И не надо. Я ведь, кажется, не под арестом. Так что - зря вы. Я спокойно погуляю - где-нибудь по тихоньким аллеям, чтобы не мозолить никому глаза, у речки посижу. Короче, я мешать не буду.
   - А если. - выдержал паузу Дергун, - вы вдруг столкнетесь?..
   - С кем?
   - Понятно, с кем. С преступником!
   - Да я его в глаза сроду не видел! Как я отличу: преступник это или нет? И он меня, по-моему, совсем не знает.
   - Вот уж не скажите! - засмеялся Птучка. - Ну и что, что вас друг с другом специально не знакомили! Ведь не на Марсе где-нибудь живете - в санатории! Все друг у друга на виду. Вас только раз увидишь - помнить будешь долго. Колоритный вы мужик! И чтобы он не обратил на вас внимания. Да не поверю никогда!
   - А если вы его сегодня не найдете, что же - мне из номера и выходить нельзя? Хорошенькая перспектива! - возмутился Невский.
   - Любите вы все передергивать, - с неудовольствием сказал Дергун. - И давеча, когда мы с вами в номере сидели... Жуть сплошная! Так достали хоть ты караул кричи!..
   - Гуляйте на здоровье, - примирительно ответил Птучка. - Кто же запрещает? Это было б глупо. Только далеко не уходите. Чтобы в случае чего. Я понимаю, вы физически довольно сильный человек и, вероятно, даже очень, но преступник может быть вооружен. А против пушки - все игрушки, как говаривал мой дед. Пальнет из-за кустов - и поминай, как звали! Я вот этого боюсь.
   - Я буду осторожен, не волнуйтесь. Выберу местечко где-нибудь недалеко от дома, посижу на лавочке - и просто книжку почитаю.
   - Молодец! Вот так бы сразу! - одобрительно ввернул сержант. - А то права качать.
   У Невского имелась веская причина, по которой ему совершенно не хотелось оставаться в своем номере.
   Однако об этом и заикаться перед нынешними спутниками он не смел.
   Там, где случилось недавнее убийство Евфросиньи Аристарховны, железнодорожный путь шел ощутимо в гору, а потом - почти сразу под уклон, и поезда из города - а впрочем, и обратного следования - в этом месте, какая бы ни стояла погода, всегда замедляли ход - до такой степени, что бегом их можно было даже обогнать.
   Этой очень ценной информацией наблюдательный Лазаретов снабдил Невского еще в первое утро, когда тот приехал, во время завтрака, присовокупив, что ежели не бегать до дуба и назад, а только гулять по лесу и ходить дальше, за железную дорогу, то это - совершенно безопасно, благо всякий поезд видно издали и движется он еле-еле.
   Вот почему не так уж сложно было, при необходимости, запрыгнуть на подножку вагона. Главное - заранее знать, когда пройдет состав.
   Это-то Невский и принял в расчет, обдумывая план дальнейших действий.
   Ведь вовсе не исключено, что убийца направился именно к железной дороге. Очень удобный путь к отступлению, когда другие уже могут быть надежно перекрыты.
   Бесценный Лазаретов!
   До чего кстати в тот же самый первый день он сообщил Невскому и расписание всех поездов, чтоб тот, гуляя и, по случаю, пересекая насыпь, был, как говорится, начеку и зря не рисковал!..
   Теперь эти сведения пригодились.
   Если директор в своем последнем телефонном разговоре с Дергуном ничего, для подстраховки, не наврал, то на предыдущий поезд Звязгин должен был прилично опоздать.
   А новый состав будет проходить мимо санатория только через пятьдесят с небольшим минут.
   Пусть Птучка с Дергуном пасутся сейчас в санатории - у них своя работа. И не надо отвлекать их, ни к чему.
   А он помчится к насыпи.
   Понятно, версия не стопроцентная, но все-таки проверить стоит. Лучше ошибиться, чем потом себя корить.
   - Вы к Лидии Степановне-то не ходите, - вновь напомнил Птучка. - Мы уж - сами.
   - Нет вопросов! Я же обещал вам не мешать! - поспешно согласился Невский.
   По правде, ему самому нисколько не хотелось присутствовать при аресте Лидочки. Было бы мучительно стоять и наблюдать со стороны за этой внешне, может быть, и безобидной, но печальной процедурой, очень горькой от начала до конца, и знать, что Лидочка теперь все понимает. Понимает, кто он и какую роль нечаянно сыграл в ее судьбе.
   У ворот санатория Птучка затормозил и начал было разворачиваться, чтобы встать возле забора.
   - Нет-нет, вот этого как раз не надо! - запротестовал Невский. Поезжайте дальше. Лучше нагрянуть внезапно. Если машину оставим здесь, перед воротами, то все за версту увидят, как мы торжественно шагаем по аллее. Зачем дразнить гусей? А так - с ветерком, прямо к главному корпусу. Не думаю, чтобы нас ждали именно теперь.
   Тихий час, по видимости, кончился, и потому кругом царило оживление.
   Птички громко щебетали, солнышко светило, и всем было очень хорошо.
   И лужи совершенно высохли, так что любой, возникни у него желание, мог без труда по тропкам и аллеям двигаться куда угодно. Хоть к реке, хоть в темный лес.
   На асфальтовой площадке у парадной лестницы опять толпились санаторцы и с восторгом наблюдали очередной куплетовский фокус из постоянного его репертуара.
   Надо думать, закончи он сейчас свою волшебную программу и начни ее немедленно по новой - всеобщий интерес и воодушевление остались бы на прежнем уровне. Уже хотя бы потому, что Куплетов сам по себе являл безусловное зрелище...
   Ну, до чего ж он быстро успокоился и снова взялся за свое, подумал Невский с легкой завистью. Как будто в этой жизни все ему до фонаря, ничто не задевает!.. И, главное, как быстро остальные позабыли прежние сомнения и страшненькие сплетни и с наивной благосклонностью восприняли массовика! По-прежнему для них он - душка-весельчак. А ведь вернулся-то - от силы три часа назад!..