Страница:
– Не спрашивай как, но я тебе обещаю. Ты не побоялась пожалеть пленника, а я не побоюсь вырвать тебя из гарема Абдурахмана.
– Эх, хлопчик, тебе бы самому отсюда выбраться. – покачала головой женщина.
Яркое солнце сушило крыши после утреннего снегопада, с минаретов неслись крики муэдзинов, а в подвале Абдурахмана москаль и казачка напевали на два голоса: «Нэсэ Галя воду…»
Тучный, заплывший жиром по самую чалму меняла Абдурахман клевал носом над прилавком, услаждающим взоры сиянием разнообразнейших монет. Маленькие путешественницы со всего Востока, выплавленные из металла свидетельницы войн и государственных переворотов, взлетов и падений высокомерных правителей… Современный нумизмат отдал бы полжизни за такую коллекцию!
Заснуть окончательно меняле мешало врожденное чувство ответственности за собственное благосостояние. Прикроешь на секунду глаза – а какой-нибудь ловкач уже вертится возле твоего прилавка! Вот, пожалуйста: до чего подозрительный тип в полосатом бухарском халате приближается со стороны оружейного ряда…
– Мир тебе, почтенный купец! Не тебя ли называют Абдурахманом? – остановился бухарец возле лавки менялы.
– Да сохранит Аллах твою душу во время тяжких скитаний, чужеземец, – тяжело вздохнул меняла. – Ты угадал.
– О! Да будет благословенна наша встреча, премудрый купец, ибо у меня есть одна штука, которая может сделать тебя счастливым.
На лоб менялы легла тяжелая складка задумчивости – что же это, интересно, может принести ему счастье? Так и не найдя ответа на этот сакраментальный вопрос, он с дипломатической хитростью выдавил:
– Ну?
– Эта вещь преумножит твое богатство в десятки, нет – в сотни раз!
– О, – приободрился меняла, и впрямь начиная чувствовать себя счастливым.
– Динары, таньга и алтыны караванами потянутся в твои кладовые…
– Караванами?!
– Стадами! Стаями! Роями! И этими… львиными прайдами!
– Я согласен, – важно кивнул меняла. – Давай свою штуку.
– Подожди, любезный купец. Мы еще не договорились о цене.
– Думаю, этого хватит. – Меняла небрежно зачерпнул горсть медяков.
– Ценю твое остроумие. Двадцать раз по столько, и золотыми.
Абдурахман впился в него буравящими глазками:
– Философский камень?
– За кого ты меня принимаешь! – возмутился Птенчиков, одергивая сбившийся у живота халат.
Сонливость Абдурахмана как рукой сняло. Безошибочным чутьем торговца он понял, что на базар Истанбула залетела крупная птица. Нет смысла описывать последовавший засим торг: на Ивана, целый год бившегося за торжество художественной правды в созданном при колледже XXII века экспериментальном театре, накатил приступ актерского вдохновения. Учитель литературы сражался за каждую монету так, будто от исхода этого поединка и впрямь зависело все его дальнейшее благополучие. Наконец запыхавшиеся противники пришли к консенсусу. Меняла, скрепя сердце, отсчитал требуемую сумму, а Иван выложил на прилавок узелок с молекулярным резонатором.
– Что это? – вытаращился Абдурахман, развернув дрожащими от нетерпения пальцами тряпицу.
– Три-нуль-персператор. Очень нужная штука для знающих людей. – Иван значительно подмигнул покупателю.
– Три… что?! – взревел разъяренный меняла. – Ты, зловонный сын извращенной любви гнусных джиннов! Да присохнут твои внутренности к мостовой перед тем, как туда ступит парадное шествие слонов султана! Как ты посмел предложить мне такое?
– А в чем, собственно, проблема? – растерялся Иван, не усмотревший в своем предложении ничего неприличного.
– Сейчас кликну стражу – сразу поймешь, какие у тебя проблемы! – брызгал слюной меняла, сгребая обратно выторгованные Иваном деньги. – Забери свою штуковину и предложи слабоумным под мостом калек.
Птенчиков едва успел подхватить молекулярный резонатор, пока тот не превратился в пыль под сапогом почтенного купца.
«Провал!» – простонал он по внутренней связи, прикрывая уникальный механизм полой халата. Варвара не успела ответить: из-за угла соседней лавчонки выглянул чрезвычайно взбудораженный человек и призывно замахал мэтру по неразрешимым вопросам.
– Не мельтеши, почтеннейший, – настороженно приблизившись, произнес Иван. – Тебе нужна моя помощь?
– Нет, мне нужен твой три-нуль-перпер… В общем, я могу купить то, что ты продаешь.
Благополучно сплавив неожиданному покупателю ценную запчасть к рогу изобилия под названием «Однорукий бандит», Птенчиков незаметно прицепил к его халату «видеожучка», передающего изображение прямо на монитор машины времени, где несла вахту Варвара Сыроежкина. Чрезвычайно довольный собой, мэтр решил все же последовать за объектом наблюдения лично и сел ему на хвост, стараясь не слишком высовываться из толпы. Слежение с воздуха, которое продолжал вести воробей-биоробот, стало третьей ступенью контроля.
«Странно, что Абдурахман проявил полное непонимание ситуации, – размышлял Птенчиков, для конспирации прикрывая лицо рукавом халата. – Я бы даже сказал, агрессивное непонимание. Неужели мы ошиблись в своих расчетах и во главе преступной организации стоит кто-то другой? Нет, этого не может быть. Казино принадлежит Абдурахману, Егор заточен в подвале его дома… Доказательства очевидны! Значит, он ломал передо мной комедию. Во всеуслышание отказался от покупки нуль-пересператора, чтобы тут же подослать ко мне „шестерку“. Но зачем?»
Иван споткнулся о массивное верблюжье седло и угодил в хитроумную западню из упряжи.
– О, сын греха, да отсохнут… – протяжно начал возмущенный торговец, упирая руки в бока.
«Вот незадача, я же веду наблюдение! Мне никак нельзя привлекать к себе внимание окружающих», – разволновался Иван и поспешно сунул ему в руку серебряную монету.
– Проходи, дорогой! – расцвел хозяин западни. – Для таких ценителей, как ты, у меня еще есть…
Однако Иван уже выпутал ногу из кожаной уздечки и, не слушая продавца, поспешил прочь.
– Подожди, любезный! Седло-то забыл! – завопил торговец во всю силу тренированных легких. – Эй, бухарец, ты куда припустил, будто напоролся мягким местом на рога шайтана? Остановите его, люди, я честный купец и проданный товар оставлять у себя не привык!
Охочие до бесплатных развлечений горожане заулюлюкали, захохотали, стали хватать Птенчикова за халат и тянуть обратно к лавке, где с верблюжьим седлом в руках гордо стоял щепетильный торговец.
– Вот, носи на здоровье. – Он торжественно вручил Ивану седло.
– Спасибо, – пробормотал Птенчиков и… понес.
Оторвавшийся от наблюдения «объект» давно скрылся из виду.
«Не расстраивайтесь, Иван Иванович, он идет прямиком к дому Абдурахмана», – утешила мэтра сидящая у монитора ученица.
«Вот так просто, без затей и отвлекающих маневров? – поразился Птенчиков. – Почему тогда сам Абдурахман разыграл передо мной целый спектакль?»
«Возможно, он хотел обмануть не вас, а конкурентов, – предположила Варвара. – Любители араки, кофе и гашиша тоже не отказались бы завладеть секретом игровых автоматов».
«А ведь ты права», – задумчиво признал мэтр, заставив свою ученицу покраснеть от удовольствия.
Не спеша и уже не пытаясь скрываться, он пошел к дому Абдурахмана. Добросовестная Сыроежкина докладывала ему обстановку со стереокартинки, передаваемой на монитор совместными усилиями воробья и жучка. «Шестерка» с пресператором, зажатым под мышкой, благополучно достиг ворот и постучал. Охрана пропустила его внутрь, он приблизился к дверям дома, и тут…
«ЧА-а-а!!!» – зазвенел в голове Ивана отчаянный крик звезды натурологии: биоробот как раз намеревался прошмыгнуть в приоткрывшуюся дверь, как острые когти пронзили его мягкое тельце. Чудо прогресса, гениальное достижение научной мысли жалобно хрустнуло на зубах банальной помоечной кошки и замолчало навек.
«Я ее… Я ее… – всхлипывала потрясенная Варвара. – Перевоспитаю!»
«Не отвлекайтесь, коллега, сейчас самое важное – не пропустить, кому передаст этот так называемый „нуль-пересператор“ наш объект, – вернул ее к действительности Иван. – Следите за показаниями „жучка“, когда он войдет в дом…»
«Иван Иванович, его не пустили в дом! Забрали сверток и захлопнули дверь», – растерянно сообщила Варя.
«Оx, – только и сумел произнести мэтр по неразрешимым вопросам, обессилено опускаясь в верблюжье седло. Тройное наблюдение потерпело фиаско! – Как же мы не сообразили, что нужно крепить „жучка“ прямо к резонатору?»
«До чего тяжело без гения технической мысли…» – всхлипнула молодая супруга Егора Гвидонова.
Иван все же доволок седло до дома Абдурахмана и устроился в кустах с отличным видом на ворота. От Егора он уже знал, что молекулярный резонатор ему передали. Следовало оставить недоумение по поводу странного поведения Абдурахмана и переходить непосредственно к освобождению друга и соратника. В конце концов, какая им разница, кто заправляет этой порочной организацией?
Ксюху в подвале охрана, к счастью, не застала – она успела уйти незадолго до того, как появился уже знакомый усач и передал Егору искомую «штуку». Но только лишь Гвидонов остался один и собрался опробовать резонатор на оконной решетке, шустрая казачка появилась вновь.
– Принесли? – обрадовалась она, увидев в руках Егора странный предмет. – Вот хорошо, теперь ты сможешь собрать «бандита» и сохранить себе жизнь.
– Ага, – кисло согласился Гвидонов, гадая, как бы заставить навязчивую гостью вернуться в гарем.
– Ты чем-то расстроен? – тут же заметила его настроение Ксюха. – Не то купили?
– Нет, все правильно. Просто мне нужно немного подумать, сосредоточиться, разработать схему действий…
– А как эта штука работает? – Ксюха с жадным любопытством уставилась на резонатор.
«Так я тебе и скажу», – мысленно усмехнулся Егор и вдруг услышал взволнованный голос учителя:
«Внимание, тревога! Дом окружило целое подразделение агрессивно настроенных алебардщиков. Они уже взбираются на забор. Кажется, готовятся к штурму!»
– Надо же! – Гвидонов обернулся к казачке. – Ты случайно не знаешь, что могут делать на вашем заборе люди с алебардами наперевес?
– Балтаджилеры?! – вздрогнула Ксюха и метнулась к оконцу.
«Они пошли на приступ!» – завопил по внутренней связи Птенчиков, и тут же с улицы раздался многоголосый боевой клич.
– Они идут за тобой! – в ужасе взвыла казачка. – Что же делать, что делать?
– Ты ошибаешься. Зачем бы я им понадобился?
– Это люди Черного евнуха, они будут тебя пытать, чтобы выведать секрет игровых автоматов. Ты не должен попасть к ним в руки!
– На все воля Аллаха, – попытался пошутить Гвидонов.
– На бога надейся, а сам не плошай, – сверкнула очами казачка. – Знаю я этот ваш русский «авось». Хватай свою «штуку» – и бежим!
Она решительно схватила Егора за руку и повлекла к выходу.
– Куда? – опешил от такой наглости усатый стражник, когда они чуть не сбили его с ног распахнувшейся дверью.
– Куда надо, – отрезала суровая невольница, опуская накидку на лицо. Она проворно взбежала по лестнице, свернула в пару переходов, толкнула неприметную дверку в одном из чуланов и снова устремилась вниз. С верхних этажей доносились звуки сражения.
– Думаешь, здесь нас не найдут? – усомнился Гвидонов, силясь разглядеть что-нибудь в кромешной тьме.
– Я проведу тебя подземным ходом, которым пользуется один мой знакомый, когда приходит в гости.
– В гости – в гарем?
– А чему ты удивляешься? – раздраженно фыркнула бывшая фаворитка султана.
Она уверенно лязгнула запором, распахнула очередную дверку, и Гвидонов с облегчением увидел, что впереди забрезжил дневной свет.
– Спасибо тебе, отважная красавица! Ты мой ангел-хранитель, – с чувством произнес он.
– Куда ты пойдешь? – требовательно осведомилась Ксюха.
– Я должен найти друзей. Они за меня очень волнуются.
– Возьми меня с собой.
– Сейчас не могу, – виновато отказался Егор. – Но я обязательно за тобой вернусь, я же обещал отправить тебя на родину!
– Нет! – отчаянно взвизгнула женщина, цепляясь за его руку и заливаясь слезами. – Я здесь не останусь! Я боюсь!
– Здравствуйте, приехали! – расстроился Гвидонов. – Ты хочешь, чтобы Абдурахман обвинил меня в разорении гарема и лишил головы? Дай мне время связаться с друзьями, продумать безопасность операции по доставке тебя на родину, и клянусь – я сдержу свое слово! А сейчас я постараюсь довести до сведения твоего мужа, что на его дом произошло вооруженное нападение, он поспешит сюда и разберется с алебардщиками.
– Оставь моего мужа в покое, я знаю, к кому следует обратиться. – Ксюха перестала лить слезы и окинула Егора долгим взглядом. – Что ж, касатик, не забудь о своем обещании. Я буду ждать.
Она быстро развернулась и устремилась на свет.
«Какая женщина!» – восхищенно подумал Егор и отчего-то сразу же вспомнил свою жену. «Неужели я ляпнул это по внутренней связи?» – пронеслась в голове ужасная мысль, и тут же раздался голос Варвары:
«Что ты „ляпнул“, дорогой? Прости, я не расслышала».
Егор в панике попытался зажмурить третий глаз. Разумеется, ничего не получилось.
«О чем это ты пытаешься „не думать“?» – с подозрением осведомилась супруга.
«О том, что меня могут убить!» – выкрутился Егор, изо всех сил стараясь заменить навязчивый мыслеобраз сковороды в руках Варвары на ятаган в руках кровожадного янычара.
«За тобой гонится янычар со сковородой? – поразилась Сыроежкина. – Неужели ты имел неосторожность отвлечь его от обеда?»
Вдруг ее голос наполнился ликованием:
«Егорушка, неужели это твой стражник? Тебе удалось бежать? Датчик индивидуального местонахождения показывает, что ты уже довольно далеко от подвала!»
«Да, мне удалось оттуда вырваться», – с облегчением подтвердил Егор.
«Любимый мой! Как же я за тебя боялась…» – среднее ухо Егора переполнилось хлюпаньем.
«Ну, что ты, Варенька, что ты! Все уже позади, зачем же теперь плакать?» – растроганно залепетал Гвидонов.
«Сообщи учителю, что он может вылезать из кустов, и – скорее к машине времени. Если я тебя не увижу в ближайшие десять минут, то просто умру от переживаний».
Егор честно выполнил инструкции супруги, и вскоре та уже причитала над его синяками, накладывая целебную примочку на поврежденное при допросе ребро. Птенчиков тактично делал вид, что занят изучением особенностей верблюжьего седла, и никто из них понятия не имел о том, что происходит в этот момент в доме Абдурахмана. А зря! Ибо там было на что посмотреть. Решительная Ксюха заявилась прямо к султанским казармам и потребовала срочно вызвать своего «знакомого». Гарный янычар Андрийко, хохол по происхождению, был возмущен до глубины души вероломным нападением алебардщиков на частные владения и тут же поднял в контратаку отряд своих сотоварищей – усатые вояки были не прочь поразвлечься: давняя вражда – само собой, а тут еще возник повод заняться любимым аттракционом. Заварушка получилась знатной: и те и другие поразмялись на славу. В конце концов силы захватчиков были оттеснены и выдворены из разгромленных владений Абдурахмана. Хлопец Андрийко гордо продемонстрировал своей пассии, успевшей вернуться в родные пенаты, кровавую царапину на левом плече, после чего с чувством выполненного долга покинул поле боя и отправился в лечебный корпус.
Надо сказать, Ксюха не оставила героя без благодарности и внимания. Все то время, пока янычар Андрийко провел в больничном крыле, отряженная ею бабка-еврейка носила для него горячие горшочки с украинским борщом.
Глава 12
– Эх, хлопчик, тебе бы самому отсюда выбраться. – покачала головой женщина.
Яркое солнце сушило крыши после утреннего снегопада, с минаретов неслись крики муэдзинов, а в подвале Абдурахмана москаль и казачка напевали на два голоса: «Нэсэ Галя воду…»
Тучный, заплывший жиром по самую чалму меняла Абдурахман клевал носом над прилавком, услаждающим взоры сиянием разнообразнейших монет. Маленькие путешественницы со всего Востока, выплавленные из металла свидетельницы войн и государственных переворотов, взлетов и падений высокомерных правителей… Современный нумизмат отдал бы полжизни за такую коллекцию!
Заснуть окончательно меняле мешало врожденное чувство ответственности за собственное благосостояние. Прикроешь на секунду глаза – а какой-нибудь ловкач уже вертится возле твоего прилавка! Вот, пожалуйста: до чего подозрительный тип в полосатом бухарском халате приближается со стороны оружейного ряда…
– Мир тебе, почтенный купец! Не тебя ли называют Абдурахманом? – остановился бухарец возле лавки менялы.
– Да сохранит Аллах твою душу во время тяжких скитаний, чужеземец, – тяжело вздохнул меняла. – Ты угадал.
– О! Да будет благословенна наша встреча, премудрый купец, ибо у меня есть одна штука, которая может сделать тебя счастливым.
На лоб менялы легла тяжелая складка задумчивости – что же это, интересно, может принести ему счастье? Так и не найдя ответа на этот сакраментальный вопрос, он с дипломатической хитростью выдавил:
– Ну?
– Эта вещь преумножит твое богатство в десятки, нет – в сотни раз!
– О, – приободрился меняла, и впрямь начиная чувствовать себя счастливым.
– Динары, таньга и алтыны караванами потянутся в твои кладовые…
– Караванами?!
– Стадами! Стаями! Роями! И этими… львиными прайдами!
– Я согласен, – важно кивнул меняла. – Давай свою штуку.
– Подожди, любезный купец. Мы еще не договорились о цене.
– Думаю, этого хватит. – Меняла небрежно зачерпнул горсть медяков.
– Ценю твое остроумие. Двадцать раз по столько, и золотыми.
Абдурахман впился в него буравящими глазками:
– Философский камень?
– За кого ты меня принимаешь! – возмутился Птенчиков, одергивая сбившийся у живота халат.
Сонливость Абдурахмана как рукой сняло. Безошибочным чутьем торговца он понял, что на базар Истанбула залетела крупная птица. Нет смысла описывать последовавший засим торг: на Ивана, целый год бившегося за торжество художественной правды в созданном при колледже XXII века экспериментальном театре, накатил приступ актерского вдохновения. Учитель литературы сражался за каждую монету так, будто от исхода этого поединка и впрямь зависело все его дальнейшее благополучие. Наконец запыхавшиеся противники пришли к консенсусу. Меняла, скрепя сердце, отсчитал требуемую сумму, а Иван выложил на прилавок узелок с молекулярным резонатором.
– Что это? – вытаращился Абдурахман, развернув дрожащими от нетерпения пальцами тряпицу.
– Три-нуль-персператор. Очень нужная штука для знающих людей. – Иван значительно подмигнул покупателю.
– Три… что?! – взревел разъяренный меняла. – Ты, зловонный сын извращенной любви гнусных джиннов! Да присохнут твои внутренности к мостовой перед тем, как туда ступит парадное шествие слонов султана! Как ты посмел предложить мне такое?
– А в чем, собственно, проблема? – растерялся Иван, не усмотревший в своем предложении ничего неприличного.
– Сейчас кликну стражу – сразу поймешь, какие у тебя проблемы! – брызгал слюной меняла, сгребая обратно выторгованные Иваном деньги. – Забери свою штуковину и предложи слабоумным под мостом калек.
Птенчиков едва успел подхватить молекулярный резонатор, пока тот не превратился в пыль под сапогом почтенного купца.
«Провал!» – простонал он по внутренней связи, прикрывая уникальный механизм полой халата. Варвара не успела ответить: из-за угла соседней лавчонки выглянул чрезвычайно взбудораженный человек и призывно замахал мэтру по неразрешимым вопросам.
– Не мельтеши, почтеннейший, – настороженно приблизившись, произнес Иван. – Тебе нужна моя помощь?
– Нет, мне нужен твой три-нуль-перпер… В общем, я могу купить то, что ты продаешь.
Благополучно сплавив неожиданному покупателю ценную запчасть к рогу изобилия под названием «Однорукий бандит», Птенчиков незаметно прицепил к его халату «видеожучка», передающего изображение прямо на монитор машины времени, где несла вахту Варвара Сыроежкина. Чрезвычайно довольный собой, мэтр решил все же последовать за объектом наблюдения лично и сел ему на хвост, стараясь не слишком высовываться из толпы. Слежение с воздуха, которое продолжал вести воробей-биоробот, стало третьей ступенью контроля.
«Странно, что Абдурахман проявил полное непонимание ситуации, – размышлял Птенчиков, для конспирации прикрывая лицо рукавом халата. – Я бы даже сказал, агрессивное непонимание. Неужели мы ошиблись в своих расчетах и во главе преступной организации стоит кто-то другой? Нет, этого не может быть. Казино принадлежит Абдурахману, Егор заточен в подвале его дома… Доказательства очевидны! Значит, он ломал передо мной комедию. Во всеуслышание отказался от покупки нуль-пересператора, чтобы тут же подослать ко мне „шестерку“. Но зачем?»
Иван споткнулся о массивное верблюжье седло и угодил в хитроумную западню из упряжи.
– О, сын греха, да отсохнут… – протяжно начал возмущенный торговец, упирая руки в бока.
«Вот незадача, я же веду наблюдение! Мне никак нельзя привлекать к себе внимание окружающих», – разволновался Иван и поспешно сунул ему в руку серебряную монету.
– Проходи, дорогой! – расцвел хозяин западни. – Для таких ценителей, как ты, у меня еще есть…
Однако Иван уже выпутал ногу из кожаной уздечки и, не слушая продавца, поспешил прочь.
– Подожди, любезный! Седло-то забыл! – завопил торговец во всю силу тренированных легких. – Эй, бухарец, ты куда припустил, будто напоролся мягким местом на рога шайтана? Остановите его, люди, я честный купец и проданный товар оставлять у себя не привык!
Охочие до бесплатных развлечений горожане заулюлюкали, захохотали, стали хватать Птенчикова за халат и тянуть обратно к лавке, где с верблюжьим седлом в руках гордо стоял щепетильный торговец.
– Вот, носи на здоровье. – Он торжественно вручил Ивану седло.
– Спасибо, – пробормотал Птенчиков и… понес.
Оторвавшийся от наблюдения «объект» давно скрылся из виду.
«Не расстраивайтесь, Иван Иванович, он идет прямиком к дому Абдурахмана», – утешила мэтра сидящая у монитора ученица.
«Вот так просто, без затей и отвлекающих маневров? – поразился Птенчиков. – Почему тогда сам Абдурахман разыграл передо мной целый спектакль?»
«Возможно, он хотел обмануть не вас, а конкурентов, – предположила Варвара. – Любители араки, кофе и гашиша тоже не отказались бы завладеть секретом игровых автоматов».
«А ведь ты права», – задумчиво признал мэтр, заставив свою ученицу покраснеть от удовольствия.
Не спеша и уже не пытаясь скрываться, он пошел к дому Абдурахмана. Добросовестная Сыроежкина докладывала ему обстановку со стереокартинки, передаваемой на монитор совместными усилиями воробья и жучка. «Шестерка» с пресператором, зажатым под мышкой, благополучно достиг ворот и постучал. Охрана пропустила его внутрь, он приблизился к дверям дома, и тут…
«ЧА-а-а!!!» – зазвенел в голове Ивана отчаянный крик звезды натурологии: биоробот как раз намеревался прошмыгнуть в приоткрывшуюся дверь, как острые когти пронзили его мягкое тельце. Чудо прогресса, гениальное достижение научной мысли жалобно хрустнуло на зубах банальной помоечной кошки и замолчало навек.
«Я ее… Я ее… – всхлипывала потрясенная Варвара. – Перевоспитаю!»
«Не отвлекайтесь, коллега, сейчас самое важное – не пропустить, кому передаст этот так называемый „нуль-пересператор“ наш объект, – вернул ее к действительности Иван. – Следите за показаниями „жучка“, когда он войдет в дом…»
«Иван Иванович, его не пустили в дом! Забрали сверток и захлопнули дверь», – растерянно сообщила Варя.
«Оx, – только и сумел произнести мэтр по неразрешимым вопросам, обессилено опускаясь в верблюжье седло. Тройное наблюдение потерпело фиаско! – Как же мы не сообразили, что нужно крепить „жучка“ прямо к резонатору?»
«До чего тяжело без гения технической мысли…» – всхлипнула молодая супруга Егора Гвидонова.
Иван все же доволок седло до дома Абдурахмана и устроился в кустах с отличным видом на ворота. От Егора он уже знал, что молекулярный резонатор ему передали. Следовало оставить недоумение по поводу странного поведения Абдурахмана и переходить непосредственно к освобождению друга и соратника. В конце концов, какая им разница, кто заправляет этой порочной организацией?
Ксюху в подвале охрана, к счастью, не застала – она успела уйти незадолго до того, как появился уже знакомый усач и передал Егору искомую «штуку». Но только лишь Гвидонов остался один и собрался опробовать резонатор на оконной решетке, шустрая казачка появилась вновь.
– Принесли? – обрадовалась она, увидев в руках Егора странный предмет. – Вот хорошо, теперь ты сможешь собрать «бандита» и сохранить себе жизнь.
– Ага, – кисло согласился Гвидонов, гадая, как бы заставить навязчивую гостью вернуться в гарем.
– Ты чем-то расстроен? – тут же заметила его настроение Ксюха. – Не то купили?
– Нет, все правильно. Просто мне нужно немного подумать, сосредоточиться, разработать схему действий…
– А как эта штука работает? – Ксюха с жадным любопытством уставилась на резонатор.
«Так я тебе и скажу», – мысленно усмехнулся Егор и вдруг услышал взволнованный голос учителя:
«Внимание, тревога! Дом окружило целое подразделение агрессивно настроенных алебардщиков. Они уже взбираются на забор. Кажется, готовятся к штурму!»
– Надо же! – Гвидонов обернулся к казачке. – Ты случайно не знаешь, что могут делать на вашем заборе люди с алебардами наперевес?
– Балтаджилеры?! – вздрогнула Ксюха и метнулась к оконцу.
«Они пошли на приступ!» – завопил по внутренней связи Птенчиков, и тут же с улицы раздался многоголосый боевой клич.
– Они идут за тобой! – в ужасе взвыла казачка. – Что же делать, что делать?
– Ты ошибаешься. Зачем бы я им понадобился?
– Это люди Черного евнуха, они будут тебя пытать, чтобы выведать секрет игровых автоматов. Ты не должен попасть к ним в руки!
– На все воля Аллаха, – попытался пошутить Гвидонов.
– На бога надейся, а сам не плошай, – сверкнула очами казачка. – Знаю я этот ваш русский «авось». Хватай свою «штуку» – и бежим!
Она решительно схватила Егора за руку и повлекла к выходу.
– Куда? – опешил от такой наглости усатый стражник, когда они чуть не сбили его с ног распахнувшейся дверью.
– Куда надо, – отрезала суровая невольница, опуская накидку на лицо. Она проворно взбежала по лестнице, свернула в пару переходов, толкнула неприметную дверку в одном из чуланов и снова устремилась вниз. С верхних этажей доносились звуки сражения.
– Думаешь, здесь нас не найдут? – усомнился Гвидонов, силясь разглядеть что-нибудь в кромешной тьме.
– Я проведу тебя подземным ходом, которым пользуется один мой знакомый, когда приходит в гости.
– В гости – в гарем?
– А чему ты удивляешься? – раздраженно фыркнула бывшая фаворитка султана.
Она уверенно лязгнула запором, распахнула очередную дверку, и Гвидонов с облегчением увидел, что впереди забрезжил дневной свет.
– Спасибо тебе, отважная красавица! Ты мой ангел-хранитель, – с чувством произнес он.
– Куда ты пойдешь? – требовательно осведомилась Ксюха.
– Я должен найти друзей. Они за меня очень волнуются.
– Возьми меня с собой.
– Сейчас не могу, – виновато отказался Егор. – Но я обязательно за тобой вернусь, я же обещал отправить тебя на родину!
– Нет! – отчаянно взвизгнула женщина, цепляясь за его руку и заливаясь слезами. – Я здесь не останусь! Я боюсь!
– Здравствуйте, приехали! – расстроился Гвидонов. – Ты хочешь, чтобы Абдурахман обвинил меня в разорении гарема и лишил головы? Дай мне время связаться с друзьями, продумать безопасность операции по доставке тебя на родину, и клянусь – я сдержу свое слово! А сейчас я постараюсь довести до сведения твоего мужа, что на его дом произошло вооруженное нападение, он поспешит сюда и разберется с алебардщиками.
– Оставь моего мужа в покое, я знаю, к кому следует обратиться. – Ксюха перестала лить слезы и окинула Егора долгим взглядом. – Что ж, касатик, не забудь о своем обещании. Я буду ждать.
Она быстро развернулась и устремилась на свет.
«Какая женщина!» – восхищенно подумал Егор и отчего-то сразу же вспомнил свою жену. «Неужели я ляпнул это по внутренней связи?» – пронеслась в голове ужасная мысль, и тут же раздался голос Варвары:
«Что ты „ляпнул“, дорогой? Прости, я не расслышала».
Егор в панике попытался зажмурить третий глаз. Разумеется, ничего не получилось.
«О чем это ты пытаешься „не думать“?» – с подозрением осведомилась супруга.
«О том, что меня могут убить!» – выкрутился Егор, изо всех сил стараясь заменить навязчивый мыслеобраз сковороды в руках Варвары на ятаган в руках кровожадного янычара.
«За тобой гонится янычар со сковородой? – поразилась Сыроежкина. – Неужели ты имел неосторожность отвлечь его от обеда?»
Вдруг ее голос наполнился ликованием:
«Егорушка, неужели это твой стражник? Тебе удалось бежать? Датчик индивидуального местонахождения показывает, что ты уже довольно далеко от подвала!»
«Да, мне удалось оттуда вырваться», – с облегчением подтвердил Егор.
«Любимый мой! Как же я за тебя боялась…» – среднее ухо Егора переполнилось хлюпаньем.
«Ну, что ты, Варенька, что ты! Все уже позади, зачем же теперь плакать?» – растроганно залепетал Гвидонов.
«Сообщи учителю, что он может вылезать из кустов, и – скорее к машине времени. Если я тебя не увижу в ближайшие десять минут, то просто умру от переживаний».
Егор честно выполнил инструкции супруги, и вскоре та уже причитала над его синяками, накладывая целебную примочку на поврежденное при допросе ребро. Птенчиков тактично делал вид, что занят изучением особенностей верблюжьего седла, и никто из них понятия не имел о том, что происходит в этот момент в доме Абдурахмана. А зря! Ибо там было на что посмотреть. Решительная Ксюха заявилась прямо к султанским казармам и потребовала срочно вызвать своего «знакомого». Гарный янычар Андрийко, хохол по происхождению, был возмущен до глубины души вероломным нападением алебардщиков на частные владения и тут же поднял в контратаку отряд своих сотоварищей – усатые вояки были не прочь поразвлечься: давняя вражда – само собой, а тут еще возник повод заняться любимым аттракционом. Заварушка получилась знатной: и те и другие поразмялись на славу. В конце концов силы захватчиков были оттеснены и выдворены из разгромленных владений Абдурахмана. Хлопец Андрийко гордо продемонстрировал своей пассии, успевшей вернуться в родные пенаты, кровавую царапину на левом плече, после чего с чувством выполненного долга покинул поле боя и отправился в лечебный корпус.
Надо сказать, Ксюха не оставила героя без благодарности и внимания. Все то время, пока янычар Андрийко провел в больничном крыле, отряженная ею бабка-еврейка носила для него горячие горшочки с украинским борщом.
Глава 12
– Неужели Антипов стал Черным евнухом? – в состоянии, близком к шоковому, повторял Егор Гвидонов, сидя с друзьями в кабине машины времени.
– Как это он мог стать черным? – фыркнула Варя.
– Нет, как он мог стать евнухом?! Согласиться на такое…
– Боюсь, это случилось вопреки его воле, – возразил Птенчиков.
– Теперь понятно, почему он не стал возвращаться к жене, – сочувственно поежился Гвидонов. – Мстит местным жителям, ввергая их в пучину порока. Разоряет и растлевает. А главного обидчика и вовсе подорвал вместе с машиной времени.
– Машину-то зачем было портить?
– Чтоб зря душу не бередила.
– А кто его главный обидчик? – озадачилась Варя.
– Не знаю. Может, дворцовый лекарь… – Егор содрогнулся, вспомнив недавнюю встречу с цирюльником. – Знаешь, я могу его понять.
– А я – нет, – оборвал его измышления Иван. – Пострадавший из Реабилитационного центра совсем не похож на «обидчика». Это очень хороший, честный и благородный человек!
– Так может, он вполне честно и достойно исполнял свой служебный долг, – не захотел сдаваться Егор, – а Антипову все равно обидно!
– Мне кажется, мы не с того начинаем, – прервала перепалку Варвара. – Почему мы вообще решили, что Антипов стал евнухом?
– Ну, как же: Абдурахман на Антипова не похож, а других владельцев казино, кроме почтенного менялы и этого загадочного евнуха, в Истанбуле не имеется.
– Но меняла продемонстрировал полную некомпетентность в вопросе приобретения три-нуль-персператора! Что, если он и впрямь не имеет никакого отношения к игорному бизнесу, а казино управляет кто-то другой из проживающих в его доме?
– Например, жена, – съехидничал Егор.
– Лихая казачка, поедавшая сало под самым носом у султана? А что, такая могла бы.
– Только откуда ей стали известны правила «европейской» рулетки? – вздохнул мэтр.
– От любовника, – не растерялась Варвара.
– Антипов – любовник Ксюхи? – заинтересовался версией Птенчиков.
– Ее любовник – янычар, – отрезал Гвидонов. – То вы пытаетесь сделать из бедного реставратора Черного евнуха, то отправляете махать ятаганом…
– Почему ты считаешь, что у женщины может быть только один любовник? – невинно осведомилась его молодая супруга. Егор споткнулся на полуслове – да так и застыл, хватая ртом воздух.
– Кажется, мы собирались осмотреть машину Антипова, – поспешил сменить тему Птенчиков. – Необходимо выяснить, сколько времени реставратор провел в Истанбуле.
Гвидонов захлопнул рот и окинул жену долгим, подозрительным взглядом.
– Подождите, я только сделаю Егору еще один укол, чтобы ребро быстрее восстанавливалось, – засуетилась Сыроежкина, делая вид, что не замечает его состояния. – Сильно болит, дорогой?
– Пустяки, – отмахнулся Гвидонов, натянул рубашку и разблокировал выход из кабины.
Волны Мраморного моря подставляли промерзшие спины лучам заходящего солнца. Словно желая задержать его на небосклоне еще на часок, они вздымались выше и выше, но никак не могли дотянуться до засыпающего на ходу светила. Темный валун антиповской машины мрачным силуэтом вырисовывался на фоне закатного неба. Гений технической мысли быстро отыскал вход в кажущейся монолитом глыбе и исчез внутри. Варя с Иваном остались на страже – во избежание сюрпризов со стороны непредсказуемого современника.
Наконец Егор показался вновь.
– Не складывается, – сообщил он отрешенно.
– Что не складывается? Панель управления? Кресло-трансформер?
– Версия наша не складывается. Буквально трещит по швам. Эта машина простояла здесь не более суток. Она и в самом деле отсоединена от связи с Центральным компьютером ИИИ. Но! – Гвидонов многозначительно поднял палец. – Исходя из расчета произведенных энергозатрат, я со всей ответственностью утверждаю, что незадолго до перемещения в Истанбул аппарат совершил еще одно путешествие.
– Куда?! – хором воскликнули Иван и Варвара.
– Этого я не знаю. Но могу предположить, что расстояние по вертикали времени было примерно таким же, как сейчас.
– Антипов вернулся домой, а вместо него сюда вылетел кто-то еще? – предположила Варвара.
– Напоминаю: Антипов НЕ вернулся домой, – возразил Птенчиков.
– Значит, он забыл здесь что-то важное, – уверенно произнес Егор.
– Эх, не зря говорят: возвращаться – плохая примета. – Все помолчали, вспоминая взрыв в ИИИ.
– Нет, – вздохнул Иван, – вряд ли Антипов сумел бы совершить все эти манипуляции с машиной времени. Такое может быть под силу нашему гению технической мысли, но не художнику-реставратору. Я вообще удивляюсь, как ему удалось угнать аппарат.
– Мэтр, вы мыслите стандартами XX века, – улыбнулся Егор. – В наше время художник не представляет своей деятельности без серьезного компьютерного обеспечения, а маляр или реставратор – это тот же программист, налаживающий работу соответствующей техники.
– До чего дожили, – проворчал Иван. – Во всяком случае, сейчас этот неутомимый путешественник находится неподалеку, и мы должны его разыскать. Кстати, раз машина Антипова стоит здесь недавно, мы можем снять с него подозрение в организации игорного бизнеса, ведь казино действуют уже около трех лет.
– Я поняла: первый раз Антипов прилетел в Истанбул три года назад!
– Интересно, зачем, – пробормотал Егор.
– Может, промахнулся? – простодушно предположила его жена.
Они вернулись в свою кабину. Иван устало расположился в кресле, Варя принялась доставать из холодильника брикеты с экспедиционным пайком. Егор от ужина отказался. Ему предстояло нелегкое дело: составить запрос в ИИИ на предмет обещания, данного им в благородном душевном порыве казачке Ксюхе. Гений технической мысли планировал вызволить свою новую знакомую из гарема Абдурахмана с помощью машины времени. Миг – и из ненавистного Истанбула она перенесется на берега родного Днепра. Однако проводить подобную акцию без разрешения начальства было рискованно: можно получить дисциплинарное взыскание за нарушение законов о перемещении и навсегда лишиться права путешествовать во времени. Задумчиво хмурясь, Гвидонов направился к аппарату связи и едва не споткнулся о седло, приобретенное на базаре мэтром Птенчиковым.
– Сколько же места оно занимает! – недовольно заметил Егор. – Иван Иванович, если не секрет: что вы планируете делать с этим седлом?
– М-да, вопрос, – почесал подбородок Птенчиков. – В принципе ничего.
– Может, выбросим его в кусты?
– Что ты, добром расшвыриваться! – возмутилась Варвара. – Лучше отдадим его бедным. Например, вдове, очень славная женщина.
– Думаешь, ей нужно верблюжье седло? – усомнился Егор. – Что она станет с ним делать?
– Ну, – задумалась Варя, – его можно использовать вместо табуретки. Или выставить в холле для украшения интерьера.
– Как же, стану я таскаться по всему городу с верблюжьим седлом на собственном горбу ради того, чтобы им украсили холл! В доме вдовы и холла-то нет, – возмутился Птенчиков. – Я и сюда его еле доволок.
– Нужно было перепродать седло, не уходя с базара, – вздохнул Гвидонов.
– Пустили бы в оборот, а на выручку – в казино, – фыркнула Сыроежкина.
– Зря смеешься, знаешь сколько я выиграл?
– Если ты такой умный, где же твои деньги?
– В плену конфисковали. – надменно выпрямился Гвидонов.
– Нечего было попадать в плен. Налакался араки и утратил контроль над ситуацией… Мэтр, я думаю, вы должны наложить на моего мужа дисциплинарное взыскание, пусть больше не напивается.
Гвидонов гневно сверкнул очами:
– Это не я, это Хайям, – мигом стушевался Гвидонов.
– Нечего тыкать мне в нос стишки этого пьяницы и развратника!
– Успокойся, Варенька, – поспешил вмешаться Птенчиков. – Слова Хайяма нельзя воспринимать буквально. Не забывай, что он был суфием!
– Ну и что?
– Суфийские братства веками развивали мистическую традицию ислама, предназначенную отнюдь не для каждого. Неудивительно, что суфии выработали свой язык, в котором общепринятые слова наполнены совершенно иным смыслом, непонятным для непосвященных. Если суфий говорит о любви – то это любовь к Аллаху…
– А при чем тут вино?
– Это один из четырех символов, соответствующих четырем формам познания. Первая форма, доступная каждому, – восприятие явлений окружающего мира с помощью разума и пяти органов чувств; символом ее является вода. Вторая – интуитивное познание, без которого немыслимо искусство. Символом второй формы служит молоко, жидкость более питательная. Третий вид познания – опыт пророков и духовных наставников, выраженный в созданных ими учениях; третьим символом называют мед. И наконец четвертая форма – прямое переживание высшей реальности, недоступной ни для органов чувств, ни для интуиции. Божественное озарение, обретение истины, достижение состояния мистического экстаза. И символом этой формы познания служит вино, разрушающее границы человеческого «я».
– Подумать только, – покачала головой Варвара. – Дорогой, так чем ты все-таки предполагаешь заняться в Стамбуле: разыскать Антипова или достичь состояния мистического экстаза?
Егор уже расправил плечи, готовясь ответить достойно, но учитель поспешил переключить разговор на другое:
– Кстати, если вам интересно – я придумал, куда можно деть верблюжье седло. Мы отправим его Мамонову!
– Как это он мог стать черным? – фыркнула Варя.
– Нет, как он мог стать евнухом?! Согласиться на такое…
– Боюсь, это случилось вопреки его воле, – возразил Птенчиков.
– Теперь понятно, почему он не стал возвращаться к жене, – сочувственно поежился Гвидонов. – Мстит местным жителям, ввергая их в пучину порока. Разоряет и растлевает. А главного обидчика и вовсе подорвал вместе с машиной времени.
– Машину-то зачем было портить?
– Чтоб зря душу не бередила.
– А кто его главный обидчик? – озадачилась Варя.
– Не знаю. Может, дворцовый лекарь… – Егор содрогнулся, вспомнив недавнюю встречу с цирюльником. – Знаешь, я могу его понять.
– А я – нет, – оборвал его измышления Иван. – Пострадавший из Реабилитационного центра совсем не похож на «обидчика». Это очень хороший, честный и благородный человек!
– Так может, он вполне честно и достойно исполнял свой служебный долг, – не захотел сдаваться Егор, – а Антипову все равно обидно!
– Мне кажется, мы не с того начинаем, – прервала перепалку Варвара. – Почему мы вообще решили, что Антипов стал евнухом?
– Ну, как же: Абдурахман на Антипова не похож, а других владельцев казино, кроме почтенного менялы и этого загадочного евнуха, в Истанбуле не имеется.
– Но меняла продемонстрировал полную некомпетентность в вопросе приобретения три-нуль-персператора! Что, если он и впрямь не имеет никакого отношения к игорному бизнесу, а казино управляет кто-то другой из проживающих в его доме?
– Например, жена, – съехидничал Егор.
– Лихая казачка, поедавшая сало под самым носом у султана? А что, такая могла бы.
– Только откуда ей стали известны правила «европейской» рулетки? – вздохнул мэтр.
– От любовника, – не растерялась Варвара.
– Антипов – любовник Ксюхи? – заинтересовался версией Птенчиков.
– Ее любовник – янычар, – отрезал Гвидонов. – То вы пытаетесь сделать из бедного реставратора Черного евнуха, то отправляете махать ятаганом…
– Почему ты считаешь, что у женщины может быть только один любовник? – невинно осведомилась его молодая супруга. Егор споткнулся на полуслове – да так и застыл, хватая ртом воздух.
– Кажется, мы собирались осмотреть машину Антипова, – поспешил сменить тему Птенчиков. – Необходимо выяснить, сколько времени реставратор провел в Истанбуле.
Гвидонов захлопнул рот и окинул жену долгим, подозрительным взглядом.
– Подождите, я только сделаю Егору еще один укол, чтобы ребро быстрее восстанавливалось, – засуетилась Сыроежкина, делая вид, что не замечает его состояния. – Сильно болит, дорогой?
– Пустяки, – отмахнулся Гвидонов, натянул рубашку и разблокировал выход из кабины.
Волны Мраморного моря подставляли промерзшие спины лучам заходящего солнца. Словно желая задержать его на небосклоне еще на часок, они вздымались выше и выше, но никак не могли дотянуться до засыпающего на ходу светила. Темный валун антиповской машины мрачным силуэтом вырисовывался на фоне закатного неба. Гений технической мысли быстро отыскал вход в кажущейся монолитом глыбе и исчез внутри. Варя с Иваном остались на страже – во избежание сюрпризов со стороны непредсказуемого современника.
Наконец Егор показался вновь.
– Не складывается, – сообщил он отрешенно.
– Что не складывается? Панель управления? Кресло-трансформер?
– Версия наша не складывается. Буквально трещит по швам. Эта машина простояла здесь не более суток. Она и в самом деле отсоединена от связи с Центральным компьютером ИИИ. Но! – Гвидонов многозначительно поднял палец. – Исходя из расчета произведенных энергозатрат, я со всей ответственностью утверждаю, что незадолго до перемещения в Истанбул аппарат совершил еще одно путешествие.
– Куда?! – хором воскликнули Иван и Варвара.
– Этого я не знаю. Но могу предположить, что расстояние по вертикали времени было примерно таким же, как сейчас.
– Антипов вернулся домой, а вместо него сюда вылетел кто-то еще? – предположила Варвара.
– Напоминаю: Антипов НЕ вернулся домой, – возразил Птенчиков.
– Значит, он забыл здесь что-то важное, – уверенно произнес Егор.
– Эх, не зря говорят: возвращаться – плохая примета. – Все помолчали, вспоминая взрыв в ИИИ.
– Нет, – вздохнул Иван, – вряд ли Антипов сумел бы совершить все эти манипуляции с машиной времени. Такое может быть под силу нашему гению технической мысли, но не художнику-реставратору. Я вообще удивляюсь, как ему удалось угнать аппарат.
– Мэтр, вы мыслите стандартами XX века, – улыбнулся Егор. – В наше время художник не представляет своей деятельности без серьезного компьютерного обеспечения, а маляр или реставратор – это тот же программист, налаживающий работу соответствующей техники.
– До чего дожили, – проворчал Иван. – Во всяком случае, сейчас этот неутомимый путешественник находится неподалеку, и мы должны его разыскать. Кстати, раз машина Антипова стоит здесь недавно, мы можем снять с него подозрение в организации игорного бизнеса, ведь казино действуют уже около трех лет.
– Я поняла: первый раз Антипов прилетел в Истанбул три года назад!
– Интересно, зачем, – пробормотал Егор.
– Может, промахнулся? – простодушно предположила его жена.
Они вернулись в свою кабину. Иван устало расположился в кресле, Варя принялась доставать из холодильника брикеты с экспедиционным пайком. Егор от ужина отказался. Ему предстояло нелегкое дело: составить запрос в ИИИ на предмет обещания, данного им в благородном душевном порыве казачке Ксюхе. Гений технической мысли планировал вызволить свою новую знакомую из гарема Абдурахмана с помощью машины времени. Миг – и из ненавистного Истанбула она перенесется на берега родного Днепра. Однако проводить подобную акцию без разрешения начальства было рискованно: можно получить дисциплинарное взыскание за нарушение законов о перемещении и навсегда лишиться права путешествовать во времени. Задумчиво хмурясь, Гвидонов направился к аппарату связи и едва не споткнулся о седло, приобретенное на базаре мэтром Птенчиковым.
– Сколько же места оно занимает! – недовольно заметил Егор. – Иван Иванович, если не секрет: что вы планируете делать с этим седлом?
– М-да, вопрос, – почесал подбородок Птенчиков. – В принципе ничего.
– Может, выбросим его в кусты?
– Что ты, добром расшвыриваться! – возмутилась Варвара. – Лучше отдадим его бедным. Например, вдове, очень славная женщина.
– Думаешь, ей нужно верблюжье седло? – усомнился Егор. – Что она станет с ним делать?
– Ну, – задумалась Варя, – его можно использовать вместо табуретки. Или выставить в холле для украшения интерьера.
– Как же, стану я таскаться по всему городу с верблюжьим седлом на собственном горбу ради того, чтобы им украсили холл! В доме вдовы и холла-то нет, – возмутился Птенчиков. – Я и сюда его еле доволок.
– Нужно было перепродать седло, не уходя с базара, – вздохнул Гвидонов.
– Пустили бы в оборот, а на выручку – в казино, – фыркнула Сыроежкина.
– Зря смеешься, знаешь сколько я выиграл?
– Если ты такой умный, где же твои деньги?
– В плену конфисковали. – надменно выпрямился Гвидонов.
– Нечего было попадать в плен. Налакался араки и утратил контроль над ситуацией… Мэтр, я думаю, вы должны наложить на моего мужа дисциплинарное взыскание, пусть больше не напивается.
Гвидонов гневно сверкнул очами:
– Что-о?! – многообещающе протянула Варвара, упирая руки в бока.
Увы, немного дней нам здесь побыть дано,
Прожить их без любви и без вина – грешно,
Не стоит размышлять, мир этот стар иль молод:
Коль суждено уйти – не все ли нам равно?
– Это не я, это Хайям, – мигом стушевался Гвидонов.
– Нечего тыкать мне в нос стишки этого пьяницы и развратника!
– Успокойся, Варенька, – поспешил вмешаться Птенчиков. – Слова Хайяма нельзя воспринимать буквально. Не забывай, что он был суфием!
– Ну и что?
– Суфийские братства веками развивали мистическую традицию ислама, предназначенную отнюдь не для каждого. Неудивительно, что суфии выработали свой язык, в котором общепринятые слова наполнены совершенно иным смыслом, непонятным для непосвященных. Если суфий говорит о любви – то это любовь к Аллаху…
– А при чем тут вино?
– Это один из четырех символов, соответствующих четырем формам познания. Первая форма, доступная каждому, – восприятие явлений окружающего мира с помощью разума и пяти органов чувств; символом ее является вода. Вторая – интуитивное познание, без которого немыслимо искусство. Символом второй формы служит молоко, жидкость более питательная. Третий вид познания – опыт пророков и духовных наставников, выраженный в созданных ими учениях; третьим символом называют мед. И наконец четвертая форма – прямое переживание высшей реальности, недоступной ни для органов чувств, ни для интуиции. Божественное озарение, обретение истины, достижение состояния мистического экстаза. И символом этой формы познания служит вино, разрушающее границы человеческого «я».
– Подумать только, – покачала головой Варвара. – Дорогой, так чем ты все-таки предполагаешь заняться в Стамбуле: разыскать Антипова или достичь состояния мистического экстаза?
Егор уже расправил плечи, готовясь ответить достойно, но учитель поспешил переключить разговор на другое:
– Кстати, если вам интересно – я придумал, куда можно деть верблюжье седло. Мы отправим его Мамонову!