Каково же было всеобщее разочарование, когда красавчик появился в саду под ручку с неизвестной молодой особой!
   – Ишь, какая шустрая, – зашептались оскорбленные до глубины души тетки.
   – Этот слащавый взгляд…
   – Неприлично пухлые губки…
   – И хищные ямочки на щеках!..
   Впрочем, большинство пациенток Реабилитационного центра так быстро сдаваться не собиралось. Проходя мимо обгорельца, женщины старательно подмигивали, строили глазки, игриво покачивали бедрами. От такого пристального внимания несчастному красавцу было явно не по себе. Но когда одна из пациенток внезапно привалилась к нему пышной грудью и прямо в ухо томно прохрипела: «Салям алейкум, пупсик!» – молодой человек резко дернул Тосю за руку и поволок обратно в палату.
   – Не понимаю, что я такого сделал! Почему они все на меня так смотрят? – сокрушался он, захлопывая за собой дверь.
   – Это же очевидно. – Тося снова смущенно покраснела и негромко произнесла: – Вы очень симпатичный и обаятельный мужчина.
   – Правда? – засомневался пациент.
   – Ой, заболталась я с вами, – внезапно засуетилась Тося, хватаясь за сумочку. – Мне уже пора, а вам не мешало бы отдохнуть.
   – Жаль, что вытак быстро уходите, – вздохнул больной. – Но вы придете еще?
   – Приду, – твердо произнесла девушка, думая о своем пропавшем без вести муже. – Я обязательно что-нибудь придумаю, и мы вернем вашу память.
 
   …Небо Истанбула начало приобретать тот особый сапфировый оттенок, который предупреждает о приближении вечера. Минуты текли, как песок сквозь пальцы, но никто не нарушал тягостного одиночества Варвары Сыроежкиной. Пленницу мучили ужасные сомнения: что, если с наступлением долгожданной темноты вместо бывшей подруги сюда заявится ее великовозрастный сынуля? Мерзкий комок страха медленно кувыркался внутри, сжимая горло.
   Егор уже давно прогуливался у западной калитки и поминутно выходил на связь: «Ну что? Ты уже идешь?» Варя отшучивалась, что еще слишком светло для похищения невест, а тем более законных жен. Делиться с мужем своими тревогами она не решалась – стоит Егору усомниться в чистоте Сониных намерений, как он разнесет половину дворца.
   Когда дверь наконец отворилась, от избытка эмоций пленница едва не грохнулась в обморок. На пороге появилась темнокожая служанка:
   – Светлейшая султан-валиде, да наградит ее Аллах долголетием, велела мне проводить жемчужину гарема к западной калитке. – Девушка с поклоном протянула Варе плотную накидку.
   «Егор, за мной пришли! Жди, скоро буду», – возбужденно просигналила Варвара и поспешила вслед за шустрой служанкой. Они долго петляли узкими коридорами. Постепенно Варе стало казаться, что служанка просто водит ее по кругу, путая следы. Неожиданно девушка остановилась. Задохнувшаяся под плотной накидкой, Варя с облегчением привалилась к стене, переводя дух.
   – Дальше мне нельзя, – затравленно озираясь, прошептала служанка. – Иди, тебя встретят.
   Она торопливо поклонилась и исчезла, словно растворясь в полумраке коридора. Толкнув тяжелую дверь, Варя шагнула в темноту и вдруг почувствовала, как сильные пальцы сжали ее локоть.
   – Егор, это ты? Отпусти, мне больно!
   – Молчи, – прошипел незнакомец, увлекая Варю за собой.
   – Куда вы меня ведете? Где мой муж?
   Незнакомец тихо свистнул. Варя почувствовала, как на ее лицо легла плотная ткань, пропитанная неприятным, сладковатым запахом. Девушка попыталась закричать, но звуки тонули в стремительно подступающей дурноте. Последним, что она запомнила, был голос Егора, глухо звучащий в ее сознании: «Варька, эта старая стерва нас все-таки обманула!»
 
   Потирая ноющую макушку, Егор медленно приходил в себя:
   – Ну вот, не успела одна шишка рассосаться, как мне вторую посадили. Что за манеры у этих стамбульцев!
   Он поднялся на ноги и огляделся. Темнота надежно скрывала подробности окружающего интерьера, лишь далеко вверху виднелся бархатно-синий кругляшок неба, плотно утыканный звездами, похожими на шляпки маленьких серебряных гвоздей. Вытянув руки вперед, Егор уткнулся в шершавую каменную кладку. Глухая стена шла по кругу, не оставляя ни малейшей надежды выбраться из этого глубокого колодца. «Зиндан!» – с ужасом понял Гвидонов и поспешил связаться с женой.
   Варя не отвечала.
   – Если с ней что-то случилось, я эту старую ведьму из-под земли достану! – взревел Гвидонов. Небо ответило сочувственным молчанием.
   «Егор, как дела?» – раздался в голове напряженный голос мэтра.
   «Великолепно! Варю схватили, как только она выглянула из калитки, меня бросили в зиндан».
   «Так, – протянул Птенчиков. – Теперь понятно, почему за мной никак не приходят. Боюсь, что нам нужно приготовиться к самому худшему».
   «Сонька», – процедил сквозь зубы Гвидонов.
   «Да, мы слишком многое объясняли присутствием в Стамбуле Антипова. А ниточки меж тем ведут совсем в другие руки».
   «Мафиози из гарема!»
   «Думаю, Антипов тоже встретился с Соней. Жив ли он сейчас…»
   В среднем ухе Егора слабо завибрировало.
   «Варька! – встрепенулся Гвидонов, концентрируясь на образе жены. – Ты жива?»
   «Не знаю», – прошептал слабый голос Сыроежкиной.
   «Однозначно жива! – завопил ликующий Егор. – „Я мыслю – значит, я существую!“ Где ты, любимая?»
   «Сложно сказать. Здесь очень душно, темно и много людей. Они стонут… – Варя немного помолчала, прислушиваясь. – Егор, если я правильно понимаю, это невольничий барак. Утром нас всех поведут на рынок!»
   «Сыроежка!.. – выдохнул Гвидонов, чувствуя, что подобно Ивану Ивановичу начинает отлетать куда-то в Шамбалу».
   «Егорушка, почему ты позволил этим ужасным людям меня схватить? – расплакалась Варвара. – Где ты сейчас, мой родной?»
   «Меня снова застали врасплох. Оглушили и кинули в вонючую яму. Когда мы с тобой встретимся, тебе придется зажать нос…»
   Заинтригованная тучка подползла к серебряным звездочкам и заглянула в колодец.
   «Сижу в зиндане, как вошь в стакане», – уныло констатировал Гвидонов.
   «Это стихи Омара Хайяма?» – всхлипнула Сыроежкина.
   «Нет, это мои… стихи».
   Повисла напряженная пауза.
   «Егор! – зазвенел голос Варвары. – Возьми себя в руки! В жизни всякое бывает, но это еще не повод впадать в рифмоплетство».
   «Узнаю свою жену, – улыбнулся непризнанный поэт. – Ладно, будет тебе Хайям».
   Он задумался, подбирая к текущей ситуации что-нибудь пронзительное:
 
   Вина пред смертью дайте мне, в бреду!
   Рубином вспыхнет воск, и я уйду…
   А труп мой пышно лозами обвейте
   И сохраните в дремлющем саду.
 
   «Гвидонов, – прошептала Варвара, – поклянись мне…»
   «Клянусь любить тебя вечно», – охотно подхватил Егор.
   «Поклянись, что больше никогда не будешь читать мне стихи!»

Глава 19

   Унизанная массивными перстнями рука небрежно сбросила на ковер расшитые золотой нитью подушки и приподняла край парчового покрывала. Затем с ощутимым усилием она сдвинула в сторону тяжелый матрас – сосредоточенно-суровый Антипов нырнул в открывшийся взгляду полый квадрат. Нащупав на дне золотое кольцо, он потянул на себя крышку люка и оказался на лестнице, крутыми ступенями сбегающей вниз. Задержавшись возле простой деревянной полки, предусмотрительно подвешенной у входа, он зажег масляную лампу, вернул матрас над своей головой на прежнее место, захлопнул люк и на всякий случай задвинул щеколду.
   Ступеньки уводили в глубину, но даже когда они закончились, узкий лаз продолжал идти под уклон, спускаясь с холма, на котором был построен дворец, к берегу моря. По чьему приказу был прорыт этот ход, история умалчивала. Сработали его на совесть, единственное неудобство представлял собой низкий потолок: человеку приходилось сгибаться в три погибели.
   Отомкнув в конце туннеля еще одну дверь и продравшись сквозь кусты, маскирующие узкий лаз на склоне холма, Антипов поправил на плечах драную ветошь, прикрывающую дорогой султанский халат, и пошел вдоль берега к тому месту, где вскоре должна была материализоваться машина времени.
   Низкая вибрация вплелась в ленивый шорох прибоя, раздался легкий хлопок, и на побережье стало одним валуном больше. Поверхность камня расползлась светящейся трещиной, и из кабины перемещений выбрался юный султан.
   Не скрывая радости, Антипов поспешил к нему и крепко обнял за плечи:
   – Молодец, сынок, не подвел!
   – Точность – вежливость султанов, – пробормотал Абдул-Надул, высвобождаясь из объятий.
   – Ну как тебе Флоренция?
   – Хороша. Жаль, что пришлось так быстро уехать.
   – Сейчас я верну машину в режим подключения к Центральному компьютеру ИИИ, и ты мне все расскажешь подробно, – засуетился Антипов.
   Он быстро покончил с техническими манипуляциями и поспешил вслед за сыном к подземному ходу.
   – Так ты нашел Леонардо?
   – Нашел, его во Флоренции все знают, – пропыхтел султан, протискиваясь в узкую щель. – Явился к нему в мастерскую и сказал, что хочу стать его учеником.
   – А он?
   – К сожалению, он так и не понял моего итальянского. Но я жестами убедил Мастера позволить мне остаться и наблюдать за его работой.
   – Интересно, какие для этого потребовались жесты, – пробормотал Антипов. Султан почему-то смутился и перевел разговор на другую тему:
   – Леонардо как раз писал портрет жены какого-то местного купца, торгующего шелком. У нее еще фамилия такая… веселая, а улыбка печальная, как будто она все про всех наперед знает.
   – Да ты поэт, – заметил Антипов, выбираясь из подземелья и вновь задвигая на место матрас. Утомленные подъемом, они дружно повалились на парчовые подушки. – А что это за веселая фамилия?
   – Ла Джоконда. По-итальянски это означает «веселая, игривая женщина»…
   – Как ты сказал? – перебил сына Антипов.
   – Ла Джоконда, – поморщился султан, не привыкший повторять.
   – А звали ее случайно не Мона Лиза?
   Абдул-Надул с тревогой заглянул отцу в глаза:
   – А что это ты так разволновался? Она твоя знакомая?
   – Ее знает весь мир, – простонал Антипов. – Ты присутствовал при рождении шедевра! Чтобы полюбоваться этой картиной, в Парижский Лувр ежедневно приходят тысячи людей…
   – Наверное, она дорого стоит? – уважительно предположил султан.
   – Она бесценна.
   – Ну тогда тебе понравится мой подарок.
   Абдул-Надул распахнул полы халата и извлек на свет длинный свиток.
   – Что это? – холодея от чудовищной догадки, поинтересовался Антипов.
   – А ты открой, – лукаво предложил султан, улыбаясь, как Санта-Клаус на рождественской открытке.
   Антипов встал на колени, медленно развязал грубую веревку, начал раскатывать скрученный в трубочку холст и… встретился взглядом с женщиной, которую знает весь мир.
   – Что ты наделал? – дрожащим голосом начал реставратор и вдруг взревел так, что пламя в масляных светильниках едва не погасло от ужаса: – Ты хоть понимаешь, что натворил?
   – Не ори, а то стража сбежится, – обиделся султан. – Не нравится подарок – так и скажи.
   – Не в этом дело. Ты украл у автора его шедевр!
   – Говори, да не заговаривайся, а то не посмотрю, что ты мой отец, – надменно выгнул бровь султан. – Картину эту Леонардо мне сам подарил, да пошлет ему Аллах красивых натурщиц, не обремененных мужьями, отцами и братьями. За то время, что я торчал у него за спиной, мы успели подружиться. Я рассказывал Мастеру сказки, которые моя прабабка Шахерезада сочинила…
   – По-итальянски?
   – Нет, по-турецки. А он предложил мне забрать полотно.
   – Не может быть, – покачал головой Антипов. – Слишком щедрый подарок.
   – Да ладно, щедрый! – махнул рукой султан. – Картина не закончена, самому еще придется повозиться.
   – То есть как – не закончена? – вздрогнул Антипов и поспешил раскатать полотно полностью. Мона Лиза смотрела на него затуманенным взглядом. Губы ее были плотно сжаты, и на строгом лице не было и тени той роковой улыбки, что заставляет трепетать сердца на протяжении веков.
   – Да это не та Джоконда! – выдохнул Антипов и поднял на сына удивленные глаза. – Ну конечно, картина, выставленная в Лувре, написана маслом по дереву, на доске из тополя размером тридцать один на двадцать один дюйм! Теперь я понимаю, почему мастер тебе всучил это полотно. Он хотел избавиться…
   – От меня? – нахмурился султан.
   – Нет, от своей неудачи!
   Султан озадаченно склонился над картиной.
   – Неудачи? А по-моему, она очень даже ничего. Чуть подправить прическу, замазать фон… Ну что, берешь подарок?
   – Извини, но боюсь, современники меня не поймут. Люди слишком хорошо знают Джоконду.
   – Тогда я оставлю ее себе. Допишу и повешу в парадном зале.
   – Женщину с открытым лицом?
   – Подумаешь, подрисую бородку, никто и не догадается, что она женщина, – беззаботно отмахнулся султан. Он откинулся на подушки и устремил на отца вдохновенный взгляд.
   – Что ты еще задумал? – с нехорошим предчувствием поинтересовался Антипов.
   – Знаешь, папа, Флоренция – это здорово. Но меня всегда интересовал вопрос: неужели правда, что когда-то Айа София стояла без минаретов?
   – Сказанул! – фыркнул художник. – Святая София 916 лет была главной церковью православного мира. Минареты пристроили подлые султаны-завоеватели… ох, извини, сынок. – Антипов смущенно закашлялся. – Кстати, это уже третья Софийская церковь, стоящая на этом месте.
   – Значит, раньше София была совсем другой? – подскочил Абдул-Надул, милостиво пропустив замечание отца насчет «султанов» мимо ушей. – Я должен ее увидеть!
   – Понятно, – насмешливо протянул Антипов. – Аппетит приходит во время еды. Нет уж, сиятельнейший из сиятельных, ты должен вернуться на трон и привести в чувства своих подданных. Ты в курсе, что тебя сегодня чуть не свергли янычары?
   – Янычары? – нахмурился султан. – Да накажет милостивый Аллах косоглазием этих самодовольных неслухов! И как же ты с ними управился?
   – Я бы не управился, спасибо Черному евнуху. Он шепнул главарю бунтовщиков какое-то заветное слово, и тот с громкими воплями увлек их из дворца. Весь вечер они метались по городу, нагоняя страх на честных граждан, потом, видимо, притомились, напились допьяна и стали развлекать друг друга исполнением народного фольклора. Кое-где еще до сих пор поют.
   – Вот и славненько! – просиял султан. – Вы тут отлично справляетесь. Я вполне могу еще немного…
   – Нет! Дворец наводнен сотрудниками ИИИ, которые прилетели за мной. Я должен…
   – Тебе так не терпится сдаться им в руки? – скептически перебил его султан.
   Они замолчали, пристально глядя в глаза друг другу.
   – Ну ты и мертвого уговоришь, – произнес наконец Антипов. – Отправлю тебя в Византию, но учти: это путешествие будет короче. Аккумуляторы машины времени ещё не успели подзарядиться, и, если мы снова отключим ее от Центрального компьютера, запас мощности будет минимальным. Ты должен вернуться не позже полудня.
   – Да это же прорва времени! – с энтузиазмом воскликнул юный султан. – Только знаешь что: давай перед отправлением немного перекусим. Леонардо так и не догадался угостить меня ужином…
 
   …Дежурный сотрудник Лаборатории по переброскам во времени мирно дремал, уютно устроившись в кресле-трансформере и положив под щеку собственную ладонь. Поэтому, когда на одной из контрольных панелей замигала красная лампочка, этого никто не заметил. Оскорбленная невниманием техника, недолго думая, врубила аварийную сирену и принялась бесстрастно фиксировать симптомы нарастающей в ИИИ паники. Оставшиеся в ночную смену сотрудники группы поддержки, которые еще не вполне оправились от психологической травмы, вызванной недавним взрывом Центрального компьютера, повскакивали со своих мест и с истерическими воплями: «Пожар! Спасайся, кто может!» – дружным табуном рванули к выходу из Института. Дежурному на проходной стоило огромного труда убедить их, что датчики обнаружения дыма и огня безмолвствуют, а тревожный сигнал поступает от системы контроля перебросок во времени.
   Горемыку, проворонившего сигнал, единогласно избрали добровольцем по выяснению обстоятельств, спровоцировавших переполох. Его под руки довели до лаборатории и ловко пропихнули внутрь. Через несколько секунд караулящие под дверью коллеги услышали ликующий вопль: «Ура! Она нашлась!» Связь с машиной времени, на которой отправилась в средневековый Стамбул команда Птенчикова, была восстановлена.
   Звонок мобильного видеофона вырвал Аркадия Мамонова из объятий Морфея. Выслушав сообщение, он тут же перестал тереть могучим кулаком сонные глаза и помчался в соседнюю комнату – будить Олега Сапожкова:
   – Машина нашлась! Срочно едем в ИИИ! Да не грохочи ты так, ребенка разбудишь…
   – Мы едем в ИИИ? – послышался голосок Васьки-Маугли, и через секунду шустрый мальчишка, услышавший звонок видеофона еще раньше Аркадия, преданно замер на пороге. Наивные взрослые, неужели они полагали, что он проспит самое интересное?
   Дело в том, что друзья-историки в этот вечер задержались у него в гостях, в доме Егора и Вари, где и решили заночевать. Неугомонный мальчишка последние дни не сидел без дела: сразу после отбытия экспедиции Птенчикова в Стамбул он примчался в Институт, где все его отлично знали, и заявил, что на правах Маленького Брата Багира (читайте – Егора) считает своим долгом быть в курсе всех новостей о ходе экспедиции. Откровенно говоря, в ИИИ был у ребенка еще один, тайный интерес. После того как Вася побывал на спектакле «Конек-горбунок», приуроченном к свадьбе Вари и Егора, он отчего-то уверился, что его пропавшая мама пребывает в тереме Месяца Месяцовича. Старшие пытались его переубедить, но мальчик лишь обиделся на них и решил действовать самостоятельно. В домашней мастерской Егора он умудрился собрать Горбунка-биоробота, с помощью которого надеялся осуществить свой план. Оставалось лишь выяснить, как пробраться к Месяцу Месяцовичу. Этим Васька и рассчитывал заняться в ИИИ – необыкновенном месте, откуда по его глубокому убеждению можно было попасть куда угодно. Однако наученный горьким опытом общения с недоверчивыми и скрытными взрослыми, он ничего не спрашивал напрямую. Лишь держал ушки на макушке и свято верил в успех.
   На следующий день он явился в Институт не один, решившись впервые вывести в свет своего Горбунка. Это чудо техники представляло собой нечто среднее между ослом и верблюдом. Однако сообразительному парнишке, который, судя по всему, пошел по стопам гения технической мысли Егора Гвидонова, явно не хватало практических навыков, поэтому беднягу биоробота периодически переклинивало, что вносило в общение с ним волнующий элемент непредсказуемости.
   Аркадий с Олегом пришли от Васькиного изобретения в восторг, но уделить необычной парочке должного внимания не смогли: слишком были заняты переговорами с начальством на тему организации вспомогательной экспедиции в Стамбул. Занятость взрослых Ваську только порадовала. Улучив момент, он незаметно растворился в переходах ИИИ и занялся организацией собственного путешествия.
   Перехватили его поздним вечером – Олег столкнулся с мальчиком нос к носу у дверей навигационного блока. Бывшему «сыну Кришны» всыпали по первое число, но тот как был Мозгопудрой (это имя ему дали во времена жизни среди индусов), так и остался: вскоре Олег с Аркадием просили у ребенка прощения за то, что бросили его одного в этом огромном, чужом и непонятном месте. Горбунок тихо подвывал в унисон всхлипывающему хозяину, постепенно разогреваясь и набирая обороты, пока оглушительный ишачий рев не заставил содрогнуться всех, кто к тому времени не успел покинуть пределы ИИИ. Васька прекратил рыдания, деловито отвинтил от мохнатой черепушки своего творения длинное ухо и принялся дуть в открывшееся отверстие:
   – Остынь, дружок, – приговаривал малолетний конструктор, помахивая ухом перед фыркающей мордой на манер опахала. – Все будет хорошо.
   – Как трогательно, – умилился технарь Мамонов.
   Друзья решили лично отвезти мальчика домой, да там и застряли, зачарованные чудачествами Горбунка. Домашний компьютер направил гостевым кроватям сигнал расстелить постельное белье, и уставшие от треволнений прошедшего дня историки улеглись в доме Егора и Вари. К сожалению, экстренный звонок коллег из ИИИ так и не дал им возможности выспаться…
   Васька стоял на пороге, демонстрируя твердую решимость мчаться среди ночи в Институт. Олег строго покачал головой:
   – Нет, малыш, мы поедем разбираться с ситуацией, а ты вернешься в кровать…
   – Но я боюсь оставаться в доме один! – наигранно возмутился мальчик.
   – Не выдумывай. Вчера не боялся, а сегодня боишься?
   – Вот вчера-то я как раз и испугался, и теперь… – неожиданно из Васькиного живота раздался мелодичный звон. Тут же в комнату просунулась любопытная морда Горбунка. Стремительно нарастая, звон превратился в отчаянный писк. Биоробот панически всхрапнул, дернулся – и неожиданно «завис», нелепо растопырив копыта в разные стороны.
   – Василий! – рассердился Олег. – Это еще что за шуточки?
   – Не волнуйтесь, это моя автоняня. Заметила нарушение режима и возмущается, – беззаботно махнул рукой пацан. – Егор в воспитательных целях настроил слабенький электрический разряд, а мне от него щекотно. Я и перепрограммировал няню на звуковой сигнал. Вот только с громкостью проблемы – орет как ненормальная, а у Горбунка от этого настройки глючит.
   Васька запустил руку под одежду. Что-то подозрительно щелкнуло, и няня безропотно замолчала.
   – И давно ты сообразил, как с ней справляться? – старательно пряча улыбку, поинтересовался Аркадий.
   – Да в первый же вечер, – признался Васька, любовно подкручивая колесико нейроконтролера на шее Горбунка. – Только вы Егору не говорите, а то он расстроится.
   – Вряд ли, – ухмыльнулся Аркадий. – Гвидонов тобой еще больше гордиться станет, а вот Варвара такого поведения, конечно, не одобрит.
   В общем, друзья не выдержали Васькиного напора и взяли его с собой в ИИИ. Вышедший из ступора биоробот присоединился к компании.
   Оказавшись в Лаборатории по переброскам, Аркадий первым делом проверил параметры, набрал личный код Птенчикова и отослал импульс активации связи.
   Не прошло и минуты, как на мониторе появились первые слова, в которые с помощью техники обращались мыслеимпульсы Ивана, а из динамиков разнесся его синтезированный голос. После бурного обмена приветствиями заговорили о деле:
   – Мы смогли пробраться во дворец, – доложил мэтр по неразрешимым вопросам.
   – Отлично! Художника нашли?
   – Похоже, его здесь нет. Зато знаете, кого мы встретили?
   – Ну?
   – Вы лучше сядьте, такие новости стоя узнавать опасно.
   – Да не тяни ты, – зарычал Олег.
   – Во дворце султана Абдул-Надула Великолепного проживает бывшая фотомодель, она же древнерусская царица, ткачиха и повариха, она же индийская богиня любви и основоположница Камасутры…
   – Соня?! – в один голос выдохнули Олег и Аркадий.
   – Угадали. Сейчас она является одной из центральных фигур в иерархии империи. Она теперь султан-валиде – мать действующего султана…
   – Иван, подожди, – попытался остановить его опомнившийся Олег, но было уже слишком поздно:
   – Моя мама нашлась! – истошно завопил Васька и от избытка эмоций стиснул в объятиях своего Горбунка. Несчастный биоробот, не ожидавший от хозяина столь бурного проявления чувств, резко шарахнулся в сторону, сокрушая все на своем пути. Раздался грохот опрокидываемого оборудования, звон стекла, и во второй раз за эту ночь взвыла аварийная сирена.
   – Что у вас там творится? – пытался докричаться до друзей Иван. – Помехи в связи…
   Но им было не до него. Олег с Аркадием носились по лаборатории, пытаясь поймать взбесившегося робота. Общими усилиями Горбунка удалось загнать в угол, и Васька принялся лихорадочно регулировать настройки уровня активности своего детища.
   – Хорошо, что дым из-под хвоста не повалил, – доверительно сообщил горе-конструктор.
   Оставив биоробота на попечение хозяина, Олег поспешил к микрофону аудиосвязи, а Аркадий кинулся отключать истошно ревущую сирену. Осторожно выглянув из своего угла и убедившись, что о нем все забыли, Васька перевел регулятор движения Горбунка в положение «ниндзя, крадущийся в ночи». Робот конспиративно прижал уши к загривку, плюхнулся на брюхо и, бесшумно перебирая копытами, пополз вдоль стены. Васька полз следом. Беспрепятственно достигнув кабины перемещений, настроенной на средневековый Стамбул, они забрались внутрь. Не колеблясь ни секунды, мальчишка нажал большую серебристую клавишу с надписью «Старт». Кабина утробно загудела, и шустрая парочка растворилась в пространственно-временном вихре.
   Усмирив вопящую сирену, Аркадий поспешил на помощь Олегу, пытавшемуся в экстренном порядке починить разнесенный вдребезги преобразователь голосового сигнала, без которого дальнейшее общение с Птенчиковым становилось весьма проблематичным.
   – Эй, кто-нибудь, отзовитесь! – безнадежно взывал мэтр по неразрешимым вопросам. – Неужели у них опять что-то взорвалось?
   – Ничего не взорвалось, просто одна милая зверушка взбесилась, – сердито проворчал успевший заменить микрочип Аркадий.
   – Ну наконец-то, – снова услышав голос друга, Иван вздохнул с облегчением. – Что у вас там за зоопарк?
   – Васька притащил в ИИИ своего биоробота, – объяснил Олег. – А когда ты сказал, что встретил Соню, мальчишка так обрадовался, что у бедного Горбунка короткое замыкание приключилось.