Страница:
— Вот это новость, — удивились волки, делая еще несколько осторожных шагов вперед. — Это еще почему?
Егор напряг память и процитировал бессмертное творение Киплинга:
— «Человек — самое слабое и беззащитное из всех живых существ, и трогать его недостойно охотника. Говорят также — и это правда, — что людоеды со временем паршивеют, и у них выпадают зубы».
Волки затрясли головами, тихонько повизгивая, что, вероятно, означало крайнюю степень веселья.
— Это не правда, — «отсмеявшись», заявил матерый волк со шрамом на морде. — Зубы остаются в полном порядке.
— Ах так? — разозлился Егор. — А ну в глаза смотреть, волки позорные!
Желтые зрачки злобно уставились на Егора. Гвидонов сконцентрировался и через загружающие линзы зоотранслейтора, с которыми он после приезда в Индию не расставался, принялся проводить волчий ликбез, внушая серым хищникам «Закон Джунглей», опубликованный Киплингом пару тысячелетий спустя. Не выдержав информативного перенапряжения, волки опустили головы и поджали хвосты.
— То-то же, — удовлетворенно хмыкнул Гвидонов, — Ни один зверь в джунглях не может выдержать человеческого взгляда. Ну как, Свободный Народ, теперь осознали, кто здесь хозяин?
— Ты хозяин, — проскулили волки. — Но человечий детеныш все равно наш. Уж больно жрать охота.
— Обойдетесь. — Гвидонов нахмурился, припоминая текст Киплинга. — Закон Джунглей гласит, что жизнь детеныша можно выкупить. Как полномочный Багир, я обещаю вам буйвола, жирного, только что убитого буйвола, всего в полумиле отсюда, если вы примете человечьего детеныша в стаю...
— Я не хочу к ним в стаю! — в ужасе завопил Маугли.
— Извини, увлекся. Не надо его принимать в стаю, живите спокойно.
— Буйвол! — заволновались волки. — Так это же совсем другое дело! Веди скорее, мы согласны.
Гвидонов озадаченно почесал в затылке:
— Слышь, Маугли, ты случайно не знаешь, где тут у вас водятся буйволы?
— Нет, — преданно глядя на «Багира», ответил пацан.
— Тогда нам остается только драться. Доставай Красный Цветок.
Маугли оглянулся вокруг, подскочил к подножию скалы и выудил из кустов алый бутон:
— Годится?
Егор посмотрел на него с сожалением:
— А сам-то ты как думаешь? Эх, пора бы мне проснуться...
— Буйвол! Когда ты отдашь нам буйвола? — нетерпеливо подвывали волки.
— Сразу, — великодушно пообещал Гвидонов. — Как только мы его найдем.
А что его искать? Буйволы любят поваляться а болоте, где побольше ила. Лежат и греются часами в горячей грязи.
Серьезно? — обрадовался Багир. — Это здорово упрощает нашу задачу. А до болота далеко?
— Разве ты не знаешь, Хозяин джунглей? — удивились волки. — Нужно всего лишь спуститься с холма!
Буйволы и правда нежились в зарослях тростников, время от времени лениво пофыркивая и поворачивая свои огромные серо-синие тела. Длинные, загнутые назад рога и диковатый взгляд не предвещали ничего хорошего.
— Ну, давай же, — поторапливали Гвидонова волки. — Вон тот, крайний, очень аппетитно выглядит!
Егор взглянул на мускулистую тушу, способную затоптать человека насмерть, и подумал, что белая горячка на деле оказывается куда опаснее, чем он предполагал.
— Эк меня колбасит, — пробормотал Гвидонов. — Вы уверены, что я должен завалить эту махину?
— Да, да, да! — затявкали волки.
Егор опустился на корточки, размышляя, с чего бы начать операцию по захвату буйвола. По правилам сновидений сейчас у него в руках должен был бы появиться охотничий бластер с автоприцелом, однако вокруг не было видно даже древней винтовки.
— Совершенно невменяемые глюки, — недовольно констатировал Гвидонов. Оставалось надеяться на собственные силы, то бишь попробовать завалить буйвола голыми руками, предварительно выманив его из болотистой жижи. Впрочем, в распоряжении Егора оставался зоотранслейтор... Маугли подергал Егора за штаны:
— Слышь, Багир, а может, мне подкрасться к нему сзади и чем-нибудь пугнуть, чтоб он помчался прямо на тебя?
— Молчи, глюк, молчи. От твоих идей совсем тошно становится.
С чего бы начать беседу с буйволом? Неприятно говорить существу, обреченному на заклание: «Мы с тобой одной крови!» Пожелать ему «доброй охоты» пред лицом голодной волчьей стаи будет вообще верхом издевательства. Так как же соблюсти приличия?
— Эй, приятель! Как водичка? — кинул Егор пробный камень.
Буйвол повел лиловым глазом и отвернулся. Вот и конец беседе: чтобы загрузить объект через линзы зоотранслейтора, необходим прямой зрительный контакт.
— Повернись, дело есть! — заорал Егор, стараясь привлечь к себе внимание собеседника.
Буйвол протяжно и громко фыркнул, что означало крайнюю степень презрения.
— Ах, ты материться? Ну, держись, парнокопытное, я тебе рога-то пообломаю, — рассердился Егор.
— Кулаком? — в азарте подпрыгнул рядом сын «богини».
— Силой мысли.
Егор искоса взглянул на мальчишку и вдруг просиял:
— А ну-ка, раздевайся. Нам нужна приманка.
— Багир, ты не сделаешь этого! — в ужасе попятился Маугли.
— Как ты не понимаешь, нам нужно его раздразнить. Раздевайся живее.
Юный бог покорно обнажил щуплое тельце. Егор разорвал по шву красную мешкообразную рубаху и удовлетворенно хмыкнул:
— Сейчас я вам покажу, что такое коррида! Маугли, брысь отсюда, чтобы тебя не задели ненароком!
— Так я не буду приманкой? — не поверил своему счастью пацан.
Егор расхохотался:
— На твои косточки можно приманить разве что нянек с котлетами. А буйволы вообще привередливы, идут только на красное. Эстеты!
Он лихо крутанул развевающуюся тряпицу:
— Эй, быки и носороги! Выходите из берлоги! И врага — на рога... Впрочем, это уже не обязательно.
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
Егор напряг память и процитировал бессмертное творение Киплинга:
— «Человек — самое слабое и беззащитное из всех живых существ, и трогать его недостойно охотника. Говорят также — и это правда, — что людоеды со временем паршивеют, и у них выпадают зубы».
Волки затрясли головами, тихонько повизгивая, что, вероятно, означало крайнюю степень веселья.
— Это не правда, — «отсмеявшись», заявил матерый волк со шрамом на морде. — Зубы остаются в полном порядке.
— Ах так? — разозлился Егор. — А ну в глаза смотреть, волки позорные!
Желтые зрачки злобно уставились на Егора. Гвидонов сконцентрировался и через загружающие линзы зоотранслейтора, с которыми он после приезда в Индию не расставался, принялся проводить волчий ликбез, внушая серым хищникам «Закон Джунглей», опубликованный Киплингом пару тысячелетий спустя. Не выдержав информативного перенапряжения, волки опустили головы и поджали хвосты.
— То-то же, — удовлетворенно хмыкнул Гвидонов, — Ни один зверь в джунглях не может выдержать человеческого взгляда. Ну как, Свободный Народ, теперь осознали, кто здесь хозяин?
— Ты хозяин, — проскулили волки. — Но человечий детеныш все равно наш. Уж больно жрать охота.
— Обойдетесь. — Гвидонов нахмурился, припоминая текст Киплинга. — Закон Джунглей гласит, что жизнь детеныша можно выкупить. Как полномочный Багир, я обещаю вам буйвола, жирного, только что убитого буйвола, всего в полумиле отсюда, если вы примете человечьего детеныша в стаю...
— Я не хочу к ним в стаю! — в ужасе завопил Маугли.
— Извини, увлекся. Не надо его принимать в стаю, живите спокойно.
— Буйвол! — заволновались волки. — Так это же совсем другое дело! Веди скорее, мы согласны.
Гвидонов озадаченно почесал в затылке:
— Слышь, Маугли, ты случайно не знаешь, где тут у вас водятся буйволы?
— Нет, — преданно глядя на «Багира», ответил пацан.
— Тогда нам остается только драться. Доставай Красный Цветок.
Маугли оглянулся вокруг, подскочил к подножию скалы и выудил из кустов алый бутон:
— Годится?
Егор посмотрел на него с сожалением:
— А сам-то ты как думаешь? Эх, пора бы мне проснуться...
— Буйвол! Когда ты отдашь нам буйвола? — нетерпеливо подвывали волки.
— Сразу, — великодушно пообещал Гвидонов. — Как только мы его найдем.
А что его искать? Буйволы любят поваляться а болоте, где побольше ила. Лежат и греются часами в горячей грязи.
Серьезно? — обрадовался Багир. — Это здорово упрощает нашу задачу. А до болота далеко?
— Разве ты не знаешь, Хозяин джунглей? — удивились волки. — Нужно всего лишь спуститься с холма!
Буйволы и правда нежились в зарослях тростников, время от времени лениво пофыркивая и поворачивая свои огромные серо-синие тела. Длинные, загнутые назад рога и диковатый взгляд не предвещали ничего хорошего.
— Ну, давай же, — поторапливали Гвидонова волки. — Вон тот, крайний, очень аппетитно выглядит!
Егор взглянул на мускулистую тушу, способную затоптать человека насмерть, и подумал, что белая горячка на деле оказывается куда опаснее, чем он предполагал.
— Эк меня колбасит, — пробормотал Гвидонов. — Вы уверены, что я должен завалить эту махину?
— Да, да, да! — затявкали волки.
Егор опустился на корточки, размышляя, с чего бы начать операцию по захвату буйвола. По правилам сновидений сейчас у него в руках должен был бы появиться охотничий бластер с автоприцелом, однако вокруг не было видно даже древней винтовки.
— Совершенно невменяемые глюки, — недовольно констатировал Гвидонов. Оставалось надеяться на собственные силы, то бишь попробовать завалить буйвола голыми руками, предварительно выманив его из болотистой жижи. Впрочем, в распоряжении Егора оставался зоотранслейтор... Маугли подергал Егора за штаны:
— Слышь, Багир, а может, мне подкрасться к нему сзади и чем-нибудь пугнуть, чтоб он помчался прямо на тебя?
— Молчи, глюк, молчи. От твоих идей совсем тошно становится.
С чего бы начать беседу с буйволом? Неприятно говорить существу, обреченному на заклание: «Мы с тобой одной крови!» Пожелать ему «доброй охоты» пред лицом голодной волчьей стаи будет вообще верхом издевательства. Так как же соблюсти приличия?
— Эй, приятель! Как водичка? — кинул Егор пробный камень.
Буйвол повел лиловым глазом и отвернулся. Вот и конец беседе: чтобы загрузить объект через линзы зоотранслейтора, необходим прямой зрительный контакт.
— Повернись, дело есть! — заорал Егор, стараясь привлечь к себе внимание собеседника.
Буйвол протяжно и громко фыркнул, что означало крайнюю степень презрения.
— Ах, ты материться? Ну, держись, парнокопытное, я тебе рога-то пообломаю, — рассердился Егор.
— Кулаком? — в азарте подпрыгнул рядом сын «богини».
— Силой мысли.
Егор искоса взглянул на мальчишку и вдруг просиял:
— А ну-ка, раздевайся. Нам нужна приманка.
— Багир, ты не сделаешь этого! — в ужасе попятился Маугли.
— Как ты не понимаешь, нам нужно его раздразнить. Раздевайся живее.
Юный бог покорно обнажил щуплое тельце. Егор разорвал по шву красную мешкообразную рубаху и удовлетворенно хмыкнул:
— Сейчас я вам покажу, что такое коррида! Маугли, брысь отсюда, чтобы тебя не задели ненароком!
— Так я не буду приманкой? — не поверил своему счастью пацан.
Егор расхохотался:
— На твои косточки можно приманить разве что нянек с котлетами. А буйволы вообще привередливы, идут только на красное. Эстеты!
Он лихо крутанул развевающуюся тряпицу:
— Эй, быки и носороги! Выходите из берлоги! И врага — на рога... Впрочем, это уже не обязательно.
ГЛАВА 11
Удивительное дерево баньян. Это дерево может заменить собой целую рощу, ибо у него не один ствол, а несколько сотен. От главного ствола горизонтально расходятся сучья, а от них спускаются вниз тонкие ростки — воздушные корни. Когда они касаются земли, то прорастают в нее и подпирают толстые сучья, как прочные балки в доме. Центральный ствол растет выше, и опять повторяется тот же процесс: еще один ряд толстых сучьев с воздушными корнями образует следующий ярус. Чем выше поднимается ствол, тем больше появляется новых ярусов ветвей, а молодые стволы, пустив прочные корни в землю, наследуют способность укореняться, разветвляться и давать новые ростки, и кажется, нет предела этому процессу. Самый первый ствол может состариться и даже сгнить, но произошедшие от него побеги продолжают жить и дают жизнь другим. В этом-то густом переплетении стволов, корней и ветвей и застрял могучими рогами доведенный новоявленным тореадором до исступления буйвол.
Схватка была зрелищной. Буйвол поначалу не мог понять, зачем ему предлагают гоняться за никчемной тряпицей, но, когда Гвидонов принялся прямо ему в глаза говорить разные гадости, он не выдержал. С громким чавканьем покинув свое уютное лежбище, буйвол выбрался на твердую землю и угрожающе захрапел.
— Когда я пьян, я очень храбр! — вскричал Гвидонов. — Особенно во сне.
Буйвол взрыхлил жестким копытом землю и кинулся на обидчика. Обидчик укрылся за тряпицей, но в последний момент ловко отскочил в сторону, и разъяренная туша, боднув рубаху сына Кришны, пронеслась мимо.
— Тормози! — заорал Гвидонов — Зрители вызывают тебя на бис!
Голодные «зрители» нетерпеливо подвывали, перебегая из «партера» в «амфитеатр» в зависимости от развития событий. Гвидонов начал уставать. Буйвол впал в неистовство. Было ясно, что он твердо решил растоптать в лепешку непрошеного наглеца вместе с его тряпицей.
— Эй, приятель! Может, возьмем тайм-аут? — совсем запыхавшись, предложил тореадор.
Какое там! Буйвол взбрыкнул не хуже мустанга и вновь кинулся в атаку.
Пот заливал Егору глаза, ноги дрожали от усталости. «Это не сон, — с ужасающей отчетливостью начал понимать он. — Я на самом деле нахожусь посреди джунглей в компании голодных волков и машу красной тряпкой перед носом разъяренного буйвола. Скоро я споткнусь, и на этом все закончится».
— Бред!!! — во весь голос заорал Гвидонов. — Как я мог оказаться посреди джунглей? Проклятые галлюцинации, я вам устрою курс лечения в реабилитационной клинике!
Он совершил очередной акробатический прыжок и внезапно почувствовал, как острый сучок пропорол его ногу чуть выше колена. Егор охнул от боли: вот тебе и галлюцинации...
Меж тем противостояние продолжалось. С морды буйвола клочьями летела пена, по ноге Егора струилась кровь. Тореадор исполнил обманный маневр — и вдруг бросился бежать. Волки «на галерке» завизжали от возбуждения. Буйвол топотал копытами, пыхтя громче перегревшегося локомотива. Развязка приближалась. Почувствовав, что противник его настигает, Егор на ходу обернулся и швырнул изрядно разодранную тряпицу прямо в морду врага. Не останавливаясь, буйвол затряс головой. Егор резко нырнул в сторону, покатившись по сухой траве, а разогнавшаяся, потерявшая зрительную ориентацию махина с треском влепилась в гигантский баньян. Животное дернулось, пытаясь высвободиться из крепкого капкана, но изогнутые рога лишь прочнее застряли в путанице переплетенных стволов.
Волки не стали ждать, что быстрее сломается: дерево или рога. Обгоняя друг друга, они кинулись на бьющуюся жертву, спеша впиться клыками в беззащитное горло. Гвидонов, пошатываясь, опустился на траву, не в силах оторваться от кровавого зрелища. Его мутило. Бывший противник, мощный и непримиримый, на глазах превращался в груду дымящегося мяса. Егор судорожно вздохнул — и потерял сознание.
Очнулся Егор оттого, что кто-то настойчиво хлопал его по щекам и дул прямо в нос. Голова раскалывалась, перед глазами плавали круги, застилая смутно знакомую физиономию какого-то мальчишки.
— Где я? — простонал Егор.
— В джунглях.
— Кто я?
— Багир.
— А ты кто?
— Я Маугли.
— Да ты что?
— А что, ты сам так сказал.
— И ты не глюк?
— Я не глюк, я Мозгопудра!
— В принципе это одно и то же...
Пацан призадумался:
— Не думаю, что ты прав. Я — Раджагрих Сиддхартах Мозгопудра, божественный сын Кришны.
В голове у Егора зазвенело: это что же получается — он умудрился встретиться посреди джунглей с сыном Соньки безо всякой помощи дочки его няньки?!
— Ну, Сидкадрих Раджхартах...
— Раджагрих Сиддхартах!
— И как только твоя мать все это выговаривает... — выдохнул Егор.
— А она меня Васькой зовет. Или, когда сердится, Василием Салтановичем.
Смысл услышанного начал постепенно доходить до Егора: ну Сонька, ну дает... Выходит, верховный жрец тут ни при чем, божественный Мозгопудра — сын древнеславянского царя Салтана!
— Знаешь, Салтаныч, не каждый может похвастаться таким количеством имен. Я даже растерялся: как тебя теперь называть-то?
Парень пристально посмотрел в глаза Егору:
— Зови меня Маугли. Я согласен.
Они скрепили союз рукопожатием.
— Багир, пойдем отсюда, очень уж противно смотреть, как волки раздирают буйвола... — Маугли потянул Егора за руку. Тот встрепенулся:
— Ты прав, Маленький Брат. Бежим скорее.
Они поднялись на ноги и поспешили в сторону чащи.
Привал сделали на поляне близ тихой заводи. Лучи заходящего солнца отражались в воде. Палящий зной сменился вечерним умиротворением. Егор разглядывал драную царапину, из которой все еще сочилась кровь. Маугли деловито присел рядом:
— Может, послюнявить?
— Спасибо, Маленький Брат. Я как-нибудь сам.
— О, придумал! Сейчас принесу воды, и мы смоем всю кровь. — Мальчишка проворно вскочил и побежал к тростникам.
— Маугли, стой! — закричал Егор. — Ты уже знаешь заветные слова, которые могут успокоить водяных змей?
Мальчик застыл на месте:
— Нет: А ты?
— Ну, в принципе...
— Багир, научи! — взмолился мальчишка, восторженно глядя на своего старшего товарища. Егор сдался:
— Чтобы сказать что-либо животному, я должен видеть его глаза. Но вряд ли у меня получится беседа с водяной змеей: она успеет по три раза ужалить нас обоих, прежде чем я что-либо разгляжу на ее морде.
— Жаль, — поник Маугли. — Что же делать? Пить так хочется... Да и есть тоже... А скоро станет совсем темно... — Мальчишка поежился.
— Да, Это проблема, — нахмурился Егор. — Развести бы нам костерок, а то, боюсь, знакомством с волками сегодняшние приключения не ограничатся. У тебя зажигалки нет?
Маугли удивленно вытаращил глаза.
— Ну да, откуда у тебя зажигалка. Ее даже у меня нет... — Гвидонов почесал в затылке. — Придется эксплуатировать законы физики.
Егор чуть наклонился и извлек из глаз загружающие линзы зоотранслейтора. Малыш сдавленно пискнул.
— Не пугайся, Маленький Брат, мои глаза остались на месте. Это всего лишь линзы — оптическая часть одного умного прибора. Жаль, солнце уже садится, мы можем опоздать... — Он поспешно сгреб кучку из сухих веточек, поплевал между линзами и принялся ловить последние лучи дневного светила. Через некоторое время веточки задымились и искорка пламени весело подмигнула друзьям.
— Очаг готов, — весело объявил Гвидонов. — Теперь бы котелок да что-нибудь для похлебки.
— Я видел на берегу черепаху, — подскочил пацан. — Давай зажарим ее прямо в панцире?
— Маленький Брат, ты становишься настоящим охотником!
Черепаха сопротивлялась недолго: Егор вонзил под панцирь импровизированное копье, на котором и понес ее к костру. Маугли притащил большую корягу, и они уселись со всеми удобствами, пуская голодные слюнки.
И тут из сгустившейся темноты вновь выступили серые тени.
— Свободный Народ? — удивился Гвидонов. — Хотите погреться?
— Человечий детеныш наш, — подрагивая от нетерпения, заявил вожак стаи. — Отдай человеческого детеныша!
— Опять двадцать пять! Я же отдал вам буйвола.
— Спасибо, было очень вкусно, — облизнулись волки. — Но теперь мы решили съесть вас.
— А как же Закон Джунглей?
— Жрать охота, вот и весь закон, — рыкнул вожак.
Егор начал закипать.
— Слушайте, вы! — крикнул он, снова невольно вспоминая бессмертный текст Киплинга: — Весь этот собачий лай ни к чему. Я был готов стать вашим братом, но теперь я стану звать вас собаками, как и следует человеку. Я ухожу от вас к своему народу! Джунгли теперь закрыты для меня, но я буду милосерднее вас. Я не предам вас людям, как вы предали меня. Между нами не будет войны. Однако нужно заплатить долг, прежде чем уйти... Маугли, смотри, сейчас я покажу тебе, что такое Красный Цветок! Кстати, весь этот текст должен был произносить ты.
Егор толкнул костер ногой, и вверх полетели искры. Волки отшатнулись. Тогда он сунул в огонь сухой сук, так что мелкие ветки вспыхнули и затрещали, и завертел им перед собой, разгоняя ощетинившихся от страха зверей.
— Бей их! — подпрыгивал рядом шустрый мальчишка.
— Вот так и вот так бьем мы оборзевших собак, когда становимся людьми! — орал разошедшийся Гвидонов, раздавая удары направо и налево. Скуля и подвывая от ужаса, волки бросились прочь — спасать опаленные шкуры.
Поле боя опустело.
— Как думаешь, они не вернутся? — спросил Маугли.
— Пусть только попробуют. Уж я затолкаю им в глотку Красный Цветок. — Егор, остывая от битвы, опустился на корягу.
— Багир, а почему ты сказал, что ругаться на волков должен был я?
— А кто из нас Маугли? — усмехнулся Гвидонов. — Эх, Маленький Брат, тебе еще учиться и учиться. Вот вернемся домой... — Он неожиданно замолчал. — Кстати, а как это ты оказался посреди джунглей? Тигр унес?
— Что ты, — испугался Маугли. — Пошел прогуляться с верховным жрецом, а потом от него сбежал.
— Почему?
— Не понравилось выражение его физиономии.
— Хитро, — покачал головой Гвидонов. — А как думаешь действовать дальше?
— Ну ты ведь отведешь меня домой? — простодушно улыбнулся ребенок.
— Еще бы знать, в какой стороне этот дом...
— Какая разница! — Малыш сладко зевнул и свернулся калачиком. — Разбуди, если будет что-то интересное, ладно?
Егор взглянул на худенькое голое тельце:
— Эх, Маленький Брат, а ведь я же тебя последней рубашки лишил! — Он стянул с себя одежду и прикрыл Сонькиного сына. — Спи, божественный Мозгопудра.
Мальчишка его уже не слышал. Егор подкинул в костер еще веток. Его ожидало долгое ночное дежурство. Подперев голову рукой, Гвидонов смотрел на огонь и думал о том, где сейчас могут быть его друзья.
Сонька металась по храму, не находя себе места от волнения. До темноты известий о судьбе ее сына так и не поступило. Жив ли он? Неужели мальчику придется заночевать в джунглях? Нет, Гвидонов не настолько безумен, чтобы повести ребенка прямо в когти голодным хищникам. Тогда где же он прячется? Нашел приют в городе? Или отправился прямиком в свое время, демонстрировать малыша сотрудникам НИИ?
Соньку бросило в жар. Отыскать бы их машину времени да устроить там засаду... Грудь богини любви неожиданно завибрировала. Сонька сунула руку за пазуху и извлекла на свет три мини-рации, отобранные у бесчувственных пленников. По крошечным экранчикам бежала идентичная строка:
«Центр — мудрецам. Почему пропустили еже, дневную связь? Все ли в порядке? Ответить немедленно».
— Начинается, — сквозь зубы процедила Сонька и вдруг радостно вспыхнула: в Центре ничего не знают! Значит, Васька не попал в ИИИ!
Она внимательно осмотрела рации, выбрала ту что принадлежала Сыроежкиной, и осторожно набрала ответ:
«Мудрецы — Центру. Извините, заработались. Больше не повторится».
«Почему не откликаются остальные?» — не унимался передатчик.
«Вероятно, еще заняты», — выкрутилась Сонька.
«Чем?» — припечатал незнакомый радист.
— Вот ведь зараза! — выругалась Сонька и в сердцах отстучала:
«Получают конфиденциальную информацию от рупаджив. Меня с собой не взяли. Сижу грущу. А как дела у вас?».
Передатчик на минуту замолчал, а потом выдал неожиданное признание:
«Мне тоже не очень весело на ночном дежурстве».
Сонька фыркнула в кулак. Доклад Центру сворачивал в любопытном направлении.
«И у нас ночь...» — кинула она пробный камень. Незнакомый радист немедленно отозвался:
«Я знаю. Вы уже напали на след Сони?».
Вот ведь незадача! Ему о романтике, а он мордой об стол.
«Нет», — отрезала она.
«Доложите обстановку более детально», — настаивал передатчик. Ах так? Ну что ж, сам напросился! Сонька коварно улыбнулась и начала:
«Обстановка моей комнаты проста. Зеркало, свеча, низкая кровать. В окно заглядывает полная луна, я совсем одна. Подхожу к кровати. Снимаю с рук тяжелые браслеты...».
«Какие браслеты? — замигал передатчик. — Ничего не понимаю, выражайтесь конкретнее».
«Золотые, с зелеными изумрудами, — невозмутимо продолжила Сонька. — Теперь я начинаю разворачивать сари...».
«Варвара, вы ли это?» — возопил незнакомый радист.
«Я пышная блондинка с голубыми глазами», — гордо ответила Сонька.
В эфире повисла продолжительная пауза. Затем экран рации снова засветился:
«Варвара, к чему такая конспирация? Здесь все свои».
«Извините. Хотела вас позабавить».
«У вас это здорово получается. Так что там насчет браслетов?».
Сонька расхохоталась.
«Браслеты с тихим звоном падают на пол. Сари волной соскальзывает к моим ногам. Переступаю легкую ткань и опускаюсь на край кровати. В зеркале отражается...».
«Шухер! — замигал передатчик в аварийном режиме. — Идет начальство. До связи, Варвара! Я попрошу оставить меня на вторую смену».
Сонька спрятала рации на место. Первый контакт с Центром установлен. Не так уж это и страшно. Она им поморочит головы, будьте уверены. Лишь бы скорее нашелся Васятка...
Егор разбудил Маугли на рассвете. Они дружно доскребли остатки жаркого из панциря черепахи и собрались в путь.
— Жалко тушить огонь, — произнес Маугли. — Очень он нам вчера помог.
— Это говорит человек! — восхитился Егор. — Ты прав, Маленький Брат, нам не стоит расставаться с огнем. Возьмем его с собой.
— На палке?
— Нет, на палке неудобно. Киплинг утверждает, что люди носят горячие угли в оплетенных горшках, выложенных изнутри глиной.
— Кто такой Киплинг?
— Человек, который потом опишет твои приключения.
— А, еще один жрец, — разочарованно протянул Маугли.
Егор сплел нечто вроде авоськи из гибких стеблей, погрузил туда панцирь черепахи и размазал по донышку немного грязи. Труднее всего оказалось перекладывать угли. Наконец Красный Цветок был упакован. Егор вставил в глаза линзы зоотранслейтора, заморгал — и вдруг охнул от досады:
— Вот черт!
— Что случилось?
— Линзы испорчены. Наверное, поврежден микрочип. Зря я их использовал для разведения огня, теперь не смогу объясняться с животными.
— Но ведь волки тебя вчера отлично поняли, — удивился Маугли.
— Еще бы они не поняли, когда я размахивал горящей дубиной! Хорошо хоть слуховая мембрана с синхронным переводом осталась цела. — Гвидонов сунул линзы в потайной карман штанов. — Пойдем, Маленький Брат.
Шли они не слишком долго. Из-за повреждения зоотранслейтора Егор не мог спросить дорогу у многочисленных обитателей джунглей, зато очень внимательно прислушивался к их голосам.
— Человек! — пугливо переговаривались молодые олени, скрываясь за густым кустарником. — Он направляется к Большой реке. Может быть, он ищет мудрого слона Хатхи, чтобы показать его своему детенышу?
— Он передумал и теперь возвращается к Распаханным полям. Не бойтесь, человек покидает джунгли!
Так, собирая обрывки сплетен и разговоров, продвигался Гвидонов в поисках человеческого жилья. Наконец впереди и впрямь показались вспаханные поля, а за ними небольшая деревня с соломенными крышами. В деревне царило оживление: народ собрался на улице и что-то обсуждал, бурно жестикулируя. Егор заметил в толпе рыжие одежды бритоголовых жрецов храма Каа-мы.
— Держись, Маленький Брат, твоя мама подняла тревогу. Надеюсь, она не станет шлепать тебя по попе за небольшую прогулку в ближайшем лесу?
— Моя мать — богиня любви, — гордо ответил Маугли. — Она никогда не шлепает меня по попе.
Путники прибавили шагу. Их заметили. Воцарилось тревожное молчание, все повернулись в их сторону, наблюдая приближение двух полуголых Фигур: маленькой и большой.
Егор доброжелательно улыбнулся:
— Люди, радуйтесь! Я привел вашего бога!
Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Толпа возбужденно зашумела, но, вместо того чтобы радоваться, вдруг хлынула вперед, оттирая Егора от Маугли:
— Грязный осквернитель святынь! — возвысил голос один из бритоголовых брахманов. — Вот мы тебя и поймали! Вяжите его крепче, милость богини Каа-мы будет безгранична!
На Егора посыпались злобная ругань, тычки и удары. Он попробовал вырваться из плотного людского кольца, но превосходящие силы противника одолели его сопротивление. Егора приволокли в какой-то сарай и крепко-накрепко прикрутили веревками к деревянному столбу.
Сына Кришны со всеми возможными почестями провели в дом местного жреца, не обращая ни малейшего внимания на его протестующие вопли. Там его принялись дружно мыть, наряжать и потчевать, сопровождая процесс непрерывным бормотанием мантр. Напрасно юный Мозгопудра пытался вызвать служителей культа на конструктивный диалог — все его предложения по организации дальнейшего бытия сгинули всуе. Еще бы: брахманы, отправленные верховным жрецом на поиски малолетнего божества и его похитителя, успели изрядно помучиться. Расшифровать следы, оставленные одурманенным Гвидоновым, было почти невозможно: они петляли и кружили по джунглям безо всякой логики, то пересекая сами себя, то исчезая вовсе. До самой темноты преследователи ломали свои бритые головы и сбивали не привыкшие к таким путешествиям ноги.
Когда красный диск солнца начал приближаться к краю земли, брахманы с облегчением покинули джунгли, решив дождаться верховного жреца и переложить всю ответственность за исход компании на его плечи. И тут — такая удача! Награда, обещанная богиней любви за возвращение сына и поимку преступника, сама приплыла к ним в руки! Приведя божество в «божеский» вид, брахманы собрались на краю деревни обсудить, стоит ли сразу послать гонца к Каа-ме, чтобы получить всю награду в обход Брихадараньи, или лучше дождаться верховного жреца, чтобы избежать его гнева.
Схватка была зрелищной. Буйвол поначалу не мог понять, зачем ему предлагают гоняться за никчемной тряпицей, но, когда Гвидонов принялся прямо ему в глаза говорить разные гадости, он не выдержал. С громким чавканьем покинув свое уютное лежбище, буйвол выбрался на твердую землю и угрожающе захрапел.
— Когда я пьян, я очень храбр! — вскричал Гвидонов. — Особенно во сне.
Буйвол взрыхлил жестким копытом землю и кинулся на обидчика. Обидчик укрылся за тряпицей, но в последний момент ловко отскочил в сторону, и разъяренная туша, боднув рубаху сына Кришны, пронеслась мимо.
— Тормози! — заорал Гвидонов — Зрители вызывают тебя на бис!
Голодные «зрители» нетерпеливо подвывали, перебегая из «партера» в «амфитеатр» в зависимости от развития событий. Гвидонов начал уставать. Буйвол впал в неистовство. Было ясно, что он твердо решил растоптать в лепешку непрошеного наглеца вместе с его тряпицей.
— Эй, приятель! Может, возьмем тайм-аут? — совсем запыхавшись, предложил тореадор.
Какое там! Буйвол взбрыкнул не хуже мустанга и вновь кинулся в атаку.
Пот заливал Егору глаза, ноги дрожали от усталости. «Это не сон, — с ужасающей отчетливостью начал понимать он. — Я на самом деле нахожусь посреди джунглей в компании голодных волков и машу красной тряпкой перед носом разъяренного буйвола. Скоро я споткнусь, и на этом все закончится».
— Бред!!! — во весь голос заорал Гвидонов. — Как я мог оказаться посреди джунглей? Проклятые галлюцинации, я вам устрою курс лечения в реабилитационной клинике!
Он совершил очередной акробатический прыжок и внезапно почувствовал, как острый сучок пропорол его ногу чуть выше колена. Егор охнул от боли: вот тебе и галлюцинации...
Меж тем противостояние продолжалось. С морды буйвола клочьями летела пена, по ноге Егора струилась кровь. Тореадор исполнил обманный маневр — и вдруг бросился бежать. Волки «на галерке» завизжали от возбуждения. Буйвол топотал копытами, пыхтя громче перегревшегося локомотива. Развязка приближалась. Почувствовав, что противник его настигает, Егор на ходу обернулся и швырнул изрядно разодранную тряпицу прямо в морду врага. Не останавливаясь, буйвол затряс головой. Егор резко нырнул в сторону, покатившись по сухой траве, а разогнавшаяся, потерявшая зрительную ориентацию махина с треском влепилась в гигантский баньян. Животное дернулось, пытаясь высвободиться из крепкого капкана, но изогнутые рога лишь прочнее застряли в путанице переплетенных стволов.
Волки не стали ждать, что быстрее сломается: дерево или рога. Обгоняя друг друга, они кинулись на бьющуюся жертву, спеша впиться клыками в беззащитное горло. Гвидонов, пошатываясь, опустился на траву, не в силах оторваться от кровавого зрелища. Его мутило. Бывший противник, мощный и непримиримый, на глазах превращался в груду дымящегося мяса. Егор судорожно вздохнул — и потерял сознание.
Очнулся Егор оттого, что кто-то настойчиво хлопал его по щекам и дул прямо в нос. Голова раскалывалась, перед глазами плавали круги, застилая смутно знакомую физиономию какого-то мальчишки.
— Где я? — простонал Егор.
— В джунглях.
— Кто я?
— Багир.
— А ты кто?
— Я Маугли.
— Да ты что?
— А что, ты сам так сказал.
— И ты не глюк?
— Я не глюк, я Мозгопудра!
— В принципе это одно и то же...
Пацан призадумался:
— Не думаю, что ты прав. Я — Раджагрих Сиддхартах Мозгопудра, божественный сын Кришны.
В голове у Егора зазвенело: это что же получается — он умудрился встретиться посреди джунглей с сыном Соньки безо всякой помощи дочки его няньки?!
— Ну, Сидкадрих Раджхартах...
— Раджагрих Сиддхартах!
— И как только твоя мать все это выговаривает... — выдохнул Егор.
— А она меня Васькой зовет. Или, когда сердится, Василием Салтановичем.
Смысл услышанного начал постепенно доходить до Егора: ну Сонька, ну дает... Выходит, верховный жрец тут ни при чем, божественный Мозгопудра — сын древнеславянского царя Салтана!
— Знаешь, Салтаныч, не каждый может похвастаться таким количеством имен. Я даже растерялся: как тебя теперь называть-то?
Парень пристально посмотрел в глаза Егору:
— Зови меня Маугли. Я согласен.
Они скрепили союз рукопожатием.
— Багир, пойдем отсюда, очень уж противно смотреть, как волки раздирают буйвола... — Маугли потянул Егора за руку. Тот встрепенулся:
— Ты прав, Маленький Брат. Бежим скорее.
Они поднялись на ноги и поспешили в сторону чащи.
Привал сделали на поляне близ тихой заводи. Лучи заходящего солнца отражались в воде. Палящий зной сменился вечерним умиротворением. Егор разглядывал драную царапину, из которой все еще сочилась кровь. Маугли деловито присел рядом:
— Может, послюнявить?
— Спасибо, Маленький Брат. Я как-нибудь сам.
— О, придумал! Сейчас принесу воды, и мы смоем всю кровь. — Мальчишка проворно вскочил и побежал к тростникам.
— Маугли, стой! — закричал Егор. — Ты уже знаешь заветные слова, которые могут успокоить водяных змей?
Мальчик застыл на месте:
— Нет: А ты?
— Ну, в принципе...
— Багир, научи! — взмолился мальчишка, восторженно глядя на своего старшего товарища. Егор сдался:
— Чтобы сказать что-либо животному, я должен видеть его глаза. Но вряд ли у меня получится беседа с водяной змеей: она успеет по три раза ужалить нас обоих, прежде чем я что-либо разгляжу на ее морде.
— Жаль, — поник Маугли. — Что же делать? Пить так хочется... Да и есть тоже... А скоро станет совсем темно... — Мальчишка поежился.
— Да, Это проблема, — нахмурился Егор. — Развести бы нам костерок, а то, боюсь, знакомством с волками сегодняшние приключения не ограничатся. У тебя зажигалки нет?
Маугли удивленно вытаращил глаза.
— Ну да, откуда у тебя зажигалка. Ее даже у меня нет... — Гвидонов почесал в затылке. — Придется эксплуатировать законы физики.
Егор чуть наклонился и извлек из глаз загружающие линзы зоотранслейтора. Малыш сдавленно пискнул.
— Не пугайся, Маленький Брат, мои глаза остались на месте. Это всего лишь линзы — оптическая часть одного умного прибора. Жаль, солнце уже садится, мы можем опоздать... — Он поспешно сгреб кучку из сухих веточек, поплевал между линзами и принялся ловить последние лучи дневного светила. Через некоторое время веточки задымились и искорка пламени весело подмигнула друзьям.
— Очаг готов, — весело объявил Гвидонов. — Теперь бы котелок да что-нибудь для похлебки.
— Я видел на берегу черепаху, — подскочил пацан. — Давай зажарим ее прямо в панцире?
— Маленький Брат, ты становишься настоящим охотником!
Черепаха сопротивлялась недолго: Егор вонзил под панцирь импровизированное копье, на котором и понес ее к костру. Маугли притащил большую корягу, и они уселись со всеми удобствами, пуская голодные слюнки.
И тут из сгустившейся темноты вновь выступили серые тени.
— Свободный Народ? — удивился Гвидонов. — Хотите погреться?
— Человечий детеныш наш, — подрагивая от нетерпения, заявил вожак стаи. — Отдай человеческого детеныша!
— Опять двадцать пять! Я же отдал вам буйвола.
— Спасибо, было очень вкусно, — облизнулись волки. — Но теперь мы решили съесть вас.
— А как же Закон Джунглей?
— Жрать охота, вот и весь закон, — рыкнул вожак.
Егор начал закипать.
— Слушайте, вы! — крикнул он, снова невольно вспоминая бессмертный текст Киплинга: — Весь этот собачий лай ни к чему. Я был готов стать вашим братом, но теперь я стану звать вас собаками, как и следует человеку. Я ухожу от вас к своему народу! Джунгли теперь закрыты для меня, но я буду милосерднее вас. Я не предам вас людям, как вы предали меня. Между нами не будет войны. Однако нужно заплатить долг, прежде чем уйти... Маугли, смотри, сейчас я покажу тебе, что такое Красный Цветок! Кстати, весь этот текст должен был произносить ты.
Егор толкнул костер ногой, и вверх полетели искры. Волки отшатнулись. Тогда он сунул в огонь сухой сук, так что мелкие ветки вспыхнули и затрещали, и завертел им перед собой, разгоняя ощетинившихся от страха зверей.
— Бей их! — подпрыгивал рядом шустрый мальчишка.
— Вот так и вот так бьем мы оборзевших собак, когда становимся людьми! — орал разошедшийся Гвидонов, раздавая удары направо и налево. Скуля и подвывая от ужаса, волки бросились прочь — спасать опаленные шкуры.
Поле боя опустело.
— Как думаешь, они не вернутся? — спросил Маугли.
— Пусть только попробуют. Уж я затолкаю им в глотку Красный Цветок. — Егор, остывая от битвы, опустился на корягу.
— Багир, а почему ты сказал, что ругаться на волков должен был я?
— А кто из нас Маугли? — усмехнулся Гвидонов. — Эх, Маленький Брат, тебе еще учиться и учиться. Вот вернемся домой... — Он неожиданно замолчал. — Кстати, а как это ты оказался посреди джунглей? Тигр унес?
— Что ты, — испугался Маугли. — Пошел прогуляться с верховным жрецом, а потом от него сбежал.
— Почему?
— Не понравилось выражение его физиономии.
— Хитро, — покачал головой Гвидонов. — А как думаешь действовать дальше?
— Ну ты ведь отведешь меня домой? — простодушно улыбнулся ребенок.
— Еще бы знать, в какой стороне этот дом...
— Какая разница! — Малыш сладко зевнул и свернулся калачиком. — Разбуди, если будет что-то интересное, ладно?
Егор взглянул на худенькое голое тельце:
— Эх, Маленький Брат, а ведь я же тебя последней рубашки лишил! — Он стянул с себя одежду и прикрыл Сонькиного сына. — Спи, божественный Мозгопудра.
Мальчишка его уже не слышал. Егор подкинул в костер еще веток. Его ожидало долгое ночное дежурство. Подперев голову рукой, Гвидонов смотрел на огонь и думал о том, где сейчас могут быть его друзья.
Сонька металась по храму, не находя себе места от волнения. До темноты известий о судьбе ее сына так и не поступило. Жив ли он? Неужели мальчику придется заночевать в джунглях? Нет, Гвидонов не настолько безумен, чтобы повести ребенка прямо в когти голодным хищникам. Тогда где же он прячется? Нашел приют в городе? Или отправился прямиком в свое время, демонстрировать малыша сотрудникам НИИ?
Соньку бросило в жар. Отыскать бы их машину времени да устроить там засаду... Грудь богини любви неожиданно завибрировала. Сонька сунула руку за пазуху и извлекла на свет три мини-рации, отобранные у бесчувственных пленников. По крошечным экранчикам бежала идентичная строка:
«Центр — мудрецам. Почему пропустили еже, дневную связь? Все ли в порядке? Ответить немедленно».
— Начинается, — сквозь зубы процедила Сонька и вдруг радостно вспыхнула: в Центре ничего не знают! Значит, Васька не попал в ИИИ!
Она внимательно осмотрела рации, выбрала ту что принадлежала Сыроежкиной, и осторожно набрала ответ:
«Мудрецы — Центру. Извините, заработались. Больше не повторится».
«Почему не откликаются остальные?» — не унимался передатчик.
«Вероятно, еще заняты», — выкрутилась Сонька.
«Чем?» — припечатал незнакомый радист.
— Вот ведь зараза! — выругалась Сонька и в сердцах отстучала:
«Получают конфиденциальную информацию от рупаджив. Меня с собой не взяли. Сижу грущу. А как дела у вас?».
Передатчик на минуту замолчал, а потом выдал неожиданное признание:
«Мне тоже не очень весело на ночном дежурстве».
Сонька фыркнула в кулак. Доклад Центру сворачивал в любопытном направлении.
«И у нас ночь...» — кинула она пробный камень. Незнакомый радист немедленно отозвался:
«Я знаю. Вы уже напали на след Сони?».
Вот ведь незадача! Ему о романтике, а он мордой об стол.
«Нет», — отрезала она.
«Доложите обстановку более детально», — настаивал передатчик. Ах так? Ну что ж, сам напросился! Сонька коварно улыбнулась и начала:
«Обстановка моей комнаты проста. Зеркало, свеча, низкая кровать. В окно заглядывает полная луна, я совсем одна. Подхожу к кровати. Снимаю с рук тяжелые браслеты...».
«Какие браслеты? — замигал передатчик. — Ничего не понимаю, выражайтесь конкретнее».
«Золотые, с зелеными изумрудами, — невозмутимо продолжила Сонька. — Теперь я начинаю разворачивать сари...».
«Варвара, вы ли это?» — возопил незнакомый радист.
«Я пышная блондинка с голубыми глазами», — гордо ответила Сонька.
В эфире повисла продолжительная пауза. Затем экран рации снова засветился:
«Варвара, к чему такая конспирация? Здесь все свои».
«Извините. Хотела вас позабавить».
«У вас это здорово получается. Так что там насчет браслетов?».
Сонька расхохоталась.
«Браслеты с тихим звоном падают на пол. Сари волной соскальзывает к моим ногам. Переступаю легкую ткань и опускаюсь на край кровати. В зеркале отражается...».
«Шухер! — замигал передатчик в аварийном режиме. — Идет начальство. До связи, Варвара! Я попрошу оставить меня на вторую смену».
Сонька спрятала рации на место. Первый контакт с Центром установлен. Не так уж это и страшно. Она им поморочит головы, будьте уверены. Лишь бы скорее нашелся Васятка...
Егор разбудил Маугли на рассвете. Они дружно доскребли остатки жаркого из панциря черепахи и собрались в путь.
— Жалко тушить огонь, — произнес Маугли. — Очень он нам вчера помог.
— Это говорит человек! — восхитился Егор. — Ты прав, Маленький Брат, нам не стоит расставаться с огнем. Возьмем его с собой.
— На палке?
— Нет, на палке неудобно. Киплинг утверждает, что люди носят горячие угли в оплетенных горшках, выложенных изнутри глиной.
— Кто такой Киплинг?
— Человек, который потом опишет твои приключения.
— А, еще один жрец, — разочарованно протянул Маугли.
Егор сплел нечто вроде авоськи из гибких стеблей, погрузил туда панцирь черепахи и размазал по донышку немного грязи. Труднее всего оказалось перекладывать угли. Наконец Красный Цветок был упакован. Егор вставил в глаза линзы зоотранслейтора, заморгал — и вдруг охнул от досады:
— Вот черт!
— Что случилось?
— Линзы испорчены. Наверное, поврежден микрочип. Зря я их использовал для разведения огня, теперь не смогу объясняться с животными.
— Но ведь волки тебя вчера отлично поняли, — удивился Маугли.
— Еще бы они не поняли, когда я размахивал горящей дубиной! Хорошо хоть слуховая мембрана с синхронным переводом осталась цела. — Гвидонов сунул линзы в потайной карман штанов. — Пойдем, Маленький Брат.
Шли они не слишком долго. Из-за повреждения зоотранслейтора Егор не мог спросить дорогу у многочисленных обитателей джунглей, зато очень внимательно прислушивался к их голосам.
— Человек! — пугливо переговаривались молодые олени, скрываясь за густым кустарником. — Он направляется к Большой реке. Может быть, он ищет мудрого слона Хатхи, чтобы показать его своему детенышу?
— Он передумал и теперь возвращается к Распаханным полям. Не бойтесь, человек покидает джунгли!
Так, собирая обрывки сплетен и разговоров, продвигался Гвидонов в поисках человеческого жилья. Наконец впереди и впрямь показались вспаханные поля, а за ними небольшая деревня с соломенными крышами. В деревне царило оживление: народ собрался на улице и что-то обсуждал, бурно жестикулируя. Егор заметил в толпе рыжие одежды бритоголовых жрецов храма Каа-мы.
— Держись, Маленький Брат, твоя мама подняла тревогу. Надеюсь, она не станет шлепать тебя по попе за небольшую прогулку в ближайшем лесу?
— Моя мать — богиня любви, — гордо ответил Маугли. — Она никогда не шлепает меня по попе.
Путники прибавили шагу. Их заметили. Воцарилось тревожное молчание, все повернулись в их сторону, наблюдая приближение двух полуголых Фигур: маленькой и большой.
Егор доброжелательно улыбнулся:
— Люди, радуйтесь! Я привел вашего бога!
Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Толпа возбужденно зашумела, но, вместо того чтобы радоваться, вдруг хлынула вперед, оттирая Егора от Маугли:
— Грязный осквернитель святынь! — возвысил голос один из бритоголовых брахманов. — Вот мы тебя и поймали! Вяжите его крепче, милость богини Каа-мы будет безгранична!
На Егора посыпались злобная ругань, тычки и удары. Он попробовал вырваться из плотного людского кольца, но превосходящие силы противника одолели его сопротивление. Егора приволокли в какой-то сарай и крепко-накрепко прикрутили веревками к деревянному столбу.
Сына Кришны со всеми возможными почестями провели в дом местного жреца, не обращая ни малейшего внимания на его протестующие вопли. Там его принялись дружно мыть, наряжать и потчевать, сопровождая процесс непрерывным бормотанием мантр. Напрасно юный Мозгопудра пытался вызвать служителей культа на конструктивный диалог — все его предложения по организации дальнейшего бытия сгинули всуе. Еще бы: брахманы, отправленные верховным жрецом на поиски малолетнего божества и его похитителя, успели изрядно помучиться. Расшифровать следы, оставленные одурманенным Гвидоновым, было почти невозможно: они петляли и кружили по джунглям безо всякой логики, то пересекая сами себя, то исчезая вовсе. До самой темноты преследователи ломали свои бритые головы и сбивали не привыкшие к таким путешествиям ноги.
Когда красный диск солнца начал приближаться к краю земли, брахманы с облегчением покинули джунгли, решив дождаться верховного жреца и переложить всю ответственность за исход компании на его плечи. И тут — такая удача! Награда, обещанная богиней любви за возвращение сына и поимку преступника, сама приплыла к ним в руки! Приведя божество в «божеский» вид, брахманы собрались на краю деревни обсудить, стоит ли сразу послать гонца к Каа-ме, чтобы получить всю награду в обход Брихадараньи, или лучше дождаться верховного жреца, чтобы избежать его гнева.
ГЛАВА 12
Тяжело груженный мул плыл по джунглям, как ледокол, раздвигая мощной грудью заросли и ломая копытами ни в чем не повинные кусты. Держась за повод, рядом плелся Брихадаранья, неловко припадая на больную ногу и в сердцах проклиная гуманность великой богини Каа-мы.
Четыре года назад, когда она явила миру чудо «реинкарнации на заказ», дальнейшая судьба их клиентов стала предметом жарких споров между богиней и жрецом. Брихадаранья, в тайне презирая своих «дальновидных» заказчиков, настаивал на том, что они должны принести свои жалкие жизни в жертву великой богине. Сонька была категорически против. Пригрозив отлучить любовника от божественного тела, Каа-ма. добилась своего. Жрец по старинному рецепту изготовил дурманящий порошок, который вошел в состав «священного напитка», предлагаемого клиенту в ходе церемонии.
Четыре года назад, когда она явила миру чудо «реинкарнации на заказ», дальнейшая судьба их клиентов стала предметом жарких споров между богиней и жрецом. Брихадаранья, в тайне презирая своих «дальновидных» заказчиков, настаивал на том, что они должны принести свои жалкие жизни в жертву великой богине. Сонька была категорически против. Пригрозив отлучить любовника от божественного тела, Каа-ма. добилась своего. Жрец по старинному рецепту изготовил дурманящий порошок, который вошел в состав «священного напитка», предлагаемого клиенту в ходе церемонии.