Под крестом и полумесяцем

Часть первая. Под крестом и полумесяцем

   От автора
   «Все фамилии изменены.
   Любые совпадения случайны».

 
   Собственно говоря, все они через это прошли — Чехов, Булгаков, Вересаев, Аксенов, Горин, Розенбаум, Чулаки… И — ничего. Это обнадеживает. Задача настоящих записок — не столько подражать великим и не очень великим, сколько помочь автору сохранить отстраненную позицию. Ведь он, в последние месяцы успевший несколько прославиться, поймал себя на мысленном использовании этих печальных хроник то ли в качестве дубины, то ли какого другого оружия. То есть угрожает этой «бомбой» в воображаемых(!) спорах с больничными оппонентами. Это угнетает, это говорит о неприметном, разлагающем влиянии профессиональной среды. Еще немного, и автор втянется, еще чуть-чуть — и будет всерьез обсуждать дележку каких-то похищенных «кроватных» и «халатных» рублей. А потому, если уж не удастся сохранить лицо, пусть хотя бы станут известны причины падения. При всей нелюбви автора к живописанию медицинской реальности, чего он всегда и всячески старался избегать, у него не остается иного выхода, кроме как сказать и свое «рабочее слово». Причем фантазия в этом деле совершенно неуместна.
   Время действия — 1996 год и далее.
   * * *
   Главный специалист по лечебному питанию в день семидесятилетия заведующей отделением явился в ее владения за полтора часа до начала торжеств и там околачивался. Сидя, наконец, за столом, изумлялся такому стечению обстоятельств; утверждал, что впервые слышит про юбилей и тут же зачитал стихотворное поздравление с эротическим подтекстом. Когда все разошлись, сидел еще долго. По словам заведующей, страдает душевным заболеванием и даже забирался на люстру в недобрый час обострения.
   * * *
   Больной Кутурузов, перенесший инсульт, был дружен с Друбниковым. Друбников также перенес инсульт и говорить мог лишь «тума-тума» или «дум-дум». Подстрекаемый больными Ивановым и Молевым, тоже перенесшими инсульты, Кутурузов напился пьян, и его решили выгнать из больницы. Друбников, обращаясь к врачу, многократно произнес «дум-дум», указывая на дверь палаты. В палате, со словами «дум-дум», он указал на пьяного Кутурузова. «Что — простить его?» — догадалась докторша. «Тума-тума», — закивал Друбников. «И речи быть не может», — отрезала та и выписала преступника. Друбников сел возле ничего не понимающего Кутурузова и стал его гладить, приговаривая: «Тума-тума».
   * * *
   Санитарка Х. принесла на анализ мочу больного. В лаборатории началась ругань, и баночку не взяли, потому что бумажка с инициалами была приклеена клеем, а не прихвачена резинкой. Мочу санитарка вылила.
   * * *
   В приемное отделение поступил пьяный. При осмотре обнаружена татуировка вокруг пупка: «Дайте мне 100 000 — и я стану человеком».
   * * *
   Один из сотрудников больницы — точно пока не известно, кто по должности — ведет себя странно. Это маленький тщедушный человечек в кепке, очках и с портфелем. В ожидании автобуса он некоторое время стоит на месте, шевеля губами и изредка улыбаясь. Внезапно, без видимых причин, он срывается с места, пробегает десяток шагов, втягивая голову в плечи, и снова замирает, что-то бормоча.
   * * *
   Больной Еремеев, семидесяти лет, постоянно пьет водку и прячет ее в туалете среди бутылей с хлоркой. Уличаемый в запахе, оправдывается, что натирал спиртом виски. Предпринял попытку навесить изнутри палаты крючок на дверь, чем вызвал зловещий смех персонала.
   * * *
   Доктор Т. с диагнозом «шизофрения» был некогда переведен работать в проктологическое отделение.
   * * *
   Больной Угаров, заразившись чесоткой, хлопал ладонями по постели обездвиженного больного Мальчикова, натирал металлические части его кровати со словами: «Что я — один буду болеть, что ли?» Мальчиков визжал от ужаса. Угарова перевели в изолятор. Скоро Пальчиков тоже заболел, и его перевели туда же, где они остались лежать вдвоем.
   * * *
   Врач М., осматривая зараженных чесоткой больных, очень боялась заразиться и, чтобы этого не произошло, обмотала бинтом, смоченным хлорамином, дверную ручку в ординаторской.
   * * *
   Медсестры доложили, что больной Еремеев требовал себе персональное пятиразовое питание и настаивал на свидании с диетологом. Готовясь к встрече, понемногу становился агрессивным и расхаживал по коридору в расстегнутых штанах.
   * * *
   Фельдшер скорой помощи Р. имеет удивительно дикую, неухоженную внешность: рыжая грива, растрепанная борода от глаз до груди. Во время посещения совместно с доктором П. захворавшей пенсионерки, та не без почтительного страха спросила: «А что, доктор, нешто вы теперь прямо с батюшкой ездите?» Тот, минут десять как опохмелившийся, не стал возражать и отвечал весело: «Конечно, бабушка! Отец Владимир, приблизьтесь».
   * * *
   В больничном лифте возник спор среди сотрудников по поводу очередности выхода из него. Учитывались стаж, возраст, должность, состояние здоровья и образование.
   * * *
   Диетолог случайно забрел в неврологическое отделение, где его поджидал Еремеев. Разглядев Еремеева в конце коридора, диетолог повернулся и побежал прочь.
   * * *
   «Девчата, я в последний раз вас предупреждаю, — сказала заведующая сестрам. — Не ходите по отделению в пальто! Больные берут с вас пример и тоже ходят».
   «А как же нам ходить? — спросили сестры. — И у больных все пальто висят в палатах — что же им делать?»
   «Надо вешать на левую руку и идти», — объяснила заведующая.
   «А какая разница? — спросили у нее. — Микробам все равно, где пальто — на плечах или на локте».
   «Ничего не все равно, — сказала та. — Если через руку с левой стороны, то ничего не будет».
   * * *
   В реанимационное отделение поступил киллер. Недобитую жертву доставили чуть раньше. Киллер, скрываясь с места расправы, угодил в аварию и получил множественные травмы. В дезориентированном, возбужденном состоянии он бранился матом, призывая неких Стаса, Рому и Вову. Судебно-медицинский эксперт, женщина средних лет с безумными счастливыми глазами успокаивала его — дескать, сейчас приедут и Стас, и Рома, и Вова — кончать тебя.
   * * *
   Гордость неврологического отделения — да и всей больницы — клизменная. Такой нет больше нигде. Кабинет, конечно, нужный — у всех, кто повредил позвоночник, как правило, возникают проблемы. Различные медицинские делегации, в общем и целом кривясь от повсеместного убожества, при входе в клизменную оживляются, качают головами и фотографируют интерьер. Когда помещение не занято, в нем курят сотрудники. Случается, что там же они пьют кофе и чай.
   * * *
   Врач скорой помощи П. перед началом рабочего дня приговаривал, потирая руки: «Ох, и учиним мы сейчас негодяйство! Ох, какое негодяйство мы сейчас учиним!»
   * * *
   В лифте сестра-хозяйка О., крупная особа лет пятидесяти, шутила с лифтером тех же лет, сама себе удивляясь: «Вот рожу вам ушастика!»
   * * *
   В травматологическом отделении больные, выпив алкогольные напитки, изъяли историю болезни, разорвали ее в клочья и спустили в унитаз.
   * * *
   Приехала шведская делегация — все врачи в ней были по лечебной физкультуре. Не теряя времени, отправились к заведующему соответствующей службой больницы. Тут явился начмед, покачал головой, сказал, что так не делают, и повел гостей в клизменную. Шведы протестовали, но их никто не стал слушать.
   * * *
   Заведующая неврологическим отделением любит по многу раз рассказывать автору о разных моментах своего житья-бытья — как она любит колбаску, как ей нравится перелезать во время прогулки в лесу через мощные корни деревьев, какие приемы использует с целью занять место в муниципальном транспорте.
   * * *
   Больной Еремеев замечен в краже баночек из-под мочи с целью продажи их в магазин.
   * * *
   Негласно считается, что каждый сотрудник, независимо от чина, обязан слиться с коллективом отделения не только на профессиональном, но также и на бытовом уровне, и отдавать этому уровню предпочтение, и во всем участвовать, и обсуждать тоже все. Вообще, бытовой солипсизм торжествует.
   * * *
   Оказывается, необычный человечек из автобуса — патологоанатом, он страдает редким нервным заболеванием: сложным тиком, включающим кашель, лай, разговор с самим собой, приплясывание, перекатывание во рту вставной челюсти. Ехать с ним рядом совершенно невыносимо, пока не уснет: кашляет и лает. Заведующая неврологическом отделением, не выдержав однажды, без предупреждения накинулась на несчастного: «Ты что? Ты что? Немедленно перестань! Надо закрывать рот, если кашляешь, а то микробы залетают с холодным воздухом в рот!» Тот онемел от страха и вжался в сиденье, не смея ничего возразить.
   * * *
   Медсестра отделения физиотерапии, окончательно спятив, легла в кабинете под кушетку, где и провела двое суток, покуда ее не нашли.
   * * *
   «Я люблю чаек свеженький, горяченький», — заявила заведующая ни с того, ни с сего и замолчала, уставясь в стену незрячими глазами.
   * * *
   Местный онколог является, как выяснилось, инвалидом второй группы по психическому заболеванию.
   * * *
   Доктор М., присутствуя на еженедельной больничной конференции, не раз отмечала странности в поведении пожилого хирурга П., сидящего по обыкновению сзади. Он время от времени украдкой выдергивает волоски из ее прически, вытащил из ее же кармана врачебный молоточек и с ним играл, а после порывался незаметно пристроить на место.
   * * *
   Заведующая отделением не любит мужчин. Если ей случается пить чаек в мужской компании, то после чаепития она моет чашки хлоркой. Так, во всяком случае, она поступала с чашкой нейрохирурга Щ.
   * * *
   В приемном отделении оформили историю болезни. Место работы пациента было обозначено так: «мониципальная розничное торговое предпреятия».
   * * *
   Медсестра Л., сидя в кабинете заведующей, поправляла сапог. Та возмутилась: «А что это вы переобуваетесь в моем кабинете? Немедленно выйдите вон!» Медсестра Л. не осталась в долгу: «Но мы же не ругаемся, когда вы в сестринской ковыряете в носу».
   * * *
   Неврологический молоточек доктора М. был в конце концов похищен диетологом и продан невропатологу С. за пятьдесят тысяч рублей. С. не вернул молоточек М., признавшей свое добро.
   * * *
   Больной Иванов при виде женщин в белых халатах начинает совершать якобы невольные сексуальные движения нижней половиной туловища. Пожилая заведующая отметила, что в ее присутствии сокращения ослабевают. Ночами Иванов пьет и похваляется, что никто этого не видит. Больные доносят, что иногда — даже будучи трезвым — «говорит не по делу»
   * * *
   «Падлы», — сказала озабоченно заведующая в адрес пациентов.
   * * *
   Больная Новикова, надоевшая решительно всем, подкараулила врача-физиотерапевта и спросила, с какой целью тот назначил ей при заболевании позвоночника электропроцедуру в нос. Доктор смеялся и порывался уйти.
   * * *
   Некто Н.А., опекун парализованного подростка Х., сопровождает его при наездах в клизменную и там фотографирует соответствующие органы и места.
   * * *
   Во время ночного дежурства хирург-уролог К. осмотрел с интервалом в полтора часа двух граждан, употребивших в пищу поганки числом 32 — каждый. Поганки весьма популярны среди аборигенов, а 32 штуки — количество, достаточное для приятных галлюцинаций. Грибникам известны целые поляны, богатые поганками настолько, что они даже взяты под контроль местными рэкетирами. Некоторые пациенты больницы признавались, что их не однажды приглашали в соседние палаты есть поганки.
   * * *
   «Иногда я пробую на людях», — задумчиво сказала заведующая.
   В ординаторской было много врачей; все замолчали, так как фраза не вязалась ни с чем. В глазах застыл вопрос.
   «Ну, конечно, не на больных — на здоровых», — уточнила заведующая.
   «Что?» — спросила наконец доктор М.
   «Ну как же! — сказала та нетерпеливо. — Встану лицом в затылок и говорю — не вслух, конечно, а про себя: „Спустись на ступеньку! Спустись!“ И, в конце концов, смотрю — он топчется, топчется, а потом — раз! — и спускается».
   В общем, следующая станция — телекинез.
   * * *
   Доктор-физиотерапевт делился с сослуживцами своими детскими воспоминаниями: маленьким мальчиком он проглотил бильярдный шарик. «Упал со шкафа прямо в рот — оп! А потом вдруг как захотелось в туалет! Пошел, сел — слышу: тук!»
   * * *
   Скончался от рака доктор Б. Царствие Небесное! Работники пищеблока, приветствуя автора, ахали и сокрушались: «Надо же! Ведь мы его хорошо знали! Так же, как вы, приходил покушать…»
   * * *
   Давным-давно заведующая отделением работала в лаборатории кожного диспансера. Под наплывом воспоминаний она тоном, каким говорят о цветении полевых ромашек, спросила: «Вы видели, как растет гонорея? Нежные, на ножках — как росинки… Грибок рубрум.. человеческий… тоже красиво…»
   * * *
   В приемном отделении, ближе к ночи:
   «Кто нассял в туалете? Мужскими ссяками пахнет! Девки, кто у нас сегодня мужики?»
   «Колька и Мишка. Это Колька нассял!»
   «Точно, пахнет, он ходил. Пойду скажу ему».
   * * *
   Просидев без дела двадцать минут, заведующая отделением встала из кресла и сообщила, что намеревается полить цветы.
   «Я их всегда поливаю. Вы знаете, что эти цветы — полуживые?» — спросила она у автора. Тот заметил, что речь, вероятно, идет об открытии, ибо ничего полуживого в природе нет. Далекий от попыток заподозрить начальницу в метафорическом мышлении, автор безжалостно возразил:
   «Ваши цветы — искусственные».
   Помолчав, заведующая молвила:
   «Я все равно их буду поливать».
   * * *
   Заведующая отделением аттестована как врач высшей категории.
   * * *
   Хирург-уролог К., перетрахавший полбольницы, бесцельно слонялся по приемному отделению. Ничего не придумав, вошел следом за своей подружкой-медсестрой в санитарную комнату и, ни слова ни сказав, приступил к сексуальному акту, устроившись сзади. Медсестра же пришла вымыть руки.
   Сделав дело, К. молча направился к выходу.
   «Я не успела», — сообщила ему партнерша полувопросительно.
   «Кто не успел, тот опоздал», — ответил К. и вышел.
   * * *
   Больной, лечившийся на дружественном неврологическом отделении, встал с постели и начал мочиться через койку соседа на батарею центрального отопления — так, чтобы попадать струей в батарейные грани. Пришел психотерапевт, сделал запись: «Астеническое состояние. Лечение: выдать утку».
   * * *
   Начмед корпуса орал на заведующую отделением: «Как вы могли отпустить всех в отпуск? Разве вас можно оставить одну?»
   * * *
   Заведующей подарили очередное растение — настоящее. Призвав автора — признанного к тому времени эксперта по части ботаники — она осторожно спросила, живое оно или нет.
   * * *
   Доктору М. больной сделал подарок: два рулона туалетной бумаги. М. распорядилась подарком так: один рулон поставила в туалет для врачей, другой — для сестер. Старшая сестра пришла и возмутилась, почему не дали ей.
   «У вас же нет туалета», — сказала М.
   «Почему? У меня дома есть туалет», — обиделась та.
   * * *
   Автору тоже был сделан подарок: больная преподнесла ему трусы и майку.
   Хотелось спросить: «Вы желаете видеть меня именно в них?»
   * * *
   Другая больная после полутора месяцев возбуждения в авторе любопытства насчет подношения подарила ему бутылку водки.
   * * *
   Играло радио.
   «Кто это поет?» — спросила заведующая у доктора М.
   «Анна Герман», — ответила М.
   «Ты что, не может быть — она же умерла», — сказала заведующая.
   * * *
   Еще один начмед больницы, бешеная пенсионная гарпия в брючном костюме, насмешила всех: выступая по поводу каких-то мероприятий, с гордостью заявила:
   «А мне-то что? У меня два члена в одном месте!»
   Причины смеха выступавшая не поняла.
   * * *
   Заведующая отделением округляет 88 до 80.
   * * *
   Старшая сестра дружественного неврологического отделения жаловалась, что на нее напал гомосексуалист. Она шла с поезда в районе Озерков, и тот выскочил из кустов. Когда ей осторожно подсказали, что речь, видимо, идет об эксгибиционисте, сестра сказала, что ее не проведешь, и это был гомосексуалист.
   * * *
   Зам. главврача по хозяйственной части, в очередной раз опившись, в кровь избил вахтера. Дело попало в газеты. Зама не уволили, а в газете поместили ответ больничной администрации, где всем напоминали о незаменимости зама в его деловых качествах.
   * * *
   В два часа ночи автора, имевшего несчастье дежурить, вызвали в приемное отделение. Туда пришел человек, который ни на что не жаловался, и сам же настаивал на своем абсолютном здоровье. Он не был пьян, он просто пришел в больницу. Без целей и задач, посидеть. Возможно, по причине одиночества. Разумеется, без невропатолога разобраться в этом странном деле было невозможно.
   * * *
   Свой рабочий день отделение начинает с пятиминутки. Дежурные сестры сдают свою смену, рассказывая заведующей о ночных происшествиях или же их отсутствии. У заведующей имеется журнал, в который она каждый день записывает одно и то же. Впрочем, не совсем — даты, как-никак, разные. Вот выдержка (наступил 1998 год):
   «51 1997 года»
   «61 1997 года»
   «81 1998 года»
   «10Х1 1997 года»
   «111 1997 года»
   «121 1998 года».
   * * *
   Встречей Нового года заведующая осталась недовольна.
   «Что это за Новый год такой? Привели какого-то Деда Мороза, заведующей слова не дали…»
   * * *
   Дежурный хирург Т. крута в обращении. «Когда же вы все друг друга перебьете?» — осведомляется она у очередного избитого пациента.
   …Ночью доставили гражданку Германии — правда, русского происхождения. Пьяная, она перевернулась в машине.
   «Я сыта! Я сыта! — кричала она своему перебинтованному спутнику. — Уходим отсюда!»
   Дело в том, что первым, о чем с порога спросила Т., было: «Почему не насмерть?»
   * * *
   Рассказывают, что каждый, кто заводит животное, выбирает то, к которому имеет сродство. Оказалось, что хирург Т. на протяжении всего лета прикармливала ос у себя на балконе, пока те не изжалили ее до анафилактического шока. Гвозди б делать из этих людей! — оказалось, что Т., падая, сломала себе позвонок, но заметила это только полгода спустя.
   * * *
   На дружественное неврологическое отделение поступил грузин. Поступил с какой-то ерундой — года за два до поступления немного разбил голову. Врачи С. и О. отметили, что с появлением грузина волшебным образом прошли мигрени у большей части пациенток. Кроме того, они избавились от головокружений. Когда грузина выписали, на выписку следом попросилась еще добрая половина женщин. Доктор О. предложил впоследствии выделить грузину врачебную ставку.
   * * *
   Заведующая отделением с каждым годом молодеет. Когда ее спрашивают, сколько ей лет, она начинает загибать пальцы, и каждый раз получается на год-другой меньше. Утверждает, будто во время войны прибавила себе шесть лет, чтобы взяли работать. Если это соответствует действительности, то в 9 лет ей нужно было выглядеть на 15.
   * * *
   Хирург К. (другой) скучал, сидя в приемном отделении за конторкой. Делать ему было нечего. Со скуки он глядел на сумку, забытую кем-то из больных. Глядел он долго, пока внезапно не осенила его идея. В своих дальнейших действиях он был формально прав: предмет неизвестный, кто его оставил — тоже не ясно, значит — надо вызвать соответствующую службу, с собакой: бомба!
   * * *
   Учения по особо опасным инфекциям (на повестке дня — чума). Мероприятие, достойное «Оскара». Строго обязательно присутствие всех.
   Сотрудники собираются в конференц-зале. Одна из сотрудниц, сняв халат, выходит вперед, опускает глаза и монотонно сообщает:
   «Я — мать военнослужащего срочной службы Иванова, приехала к сыну в Забайкальский военный округ. Я поселилась в доме одного из местных жителей, где меня несколько дней тому назад укусил тарбаган».
   Встает вторая сотрудница — уже в халате — и бесстрастно, монотонно продолжает:
   «Я — врач Петрова, вошла в палату и увидела женщину, которая кашляла кровью. У нее была высокая температура и увеличенные лимфатические узлы. Следуя инструкции, я немедленно позвонила по телефону начмеду В….»
   Сам начмед В., не вставая, берет воображаемую трубку и строго сообщает:
   «Я — начмед В., получил телефонное сообщение о… и принял следующие меры…»
   И так далее.
   * * *
   Запись, сделанная заведующей в истории болезни (больного придавило деревом):
   «В 1990 году папало дерево — береза».
   * * *
   С течением дней с больных понемногу слетает первичный гонор. Свет на это явление пролила медсестра П., которая месяц проработала в клизменной (там все работают по месяцу, в порядке живой очереди). Вот что она рассказала:
   «Этот С. мне говорит — с подковыркой! — „что, сослали тебя сюда в наказание?“ А я ему говорю: „Было бы у меня работы невпроворот, так я б с тобой не церемонилась, а выудила бы у тебя там все — прямую кишку и твои причиндалы“.
   * * *
   В хирургическое отделение пришел психолог — не иначе, как с похмелья пригласили его хирурги. Они же психику вообще отрицают. Психолог побеседовал с больной, предложил ей тест: нарисовать картинку — домик, папу, маму, комнату и т. д. Та нарисовала. Врачи, изучая рисунок, высказывали замечания. Начмед В. мечтательно заявил: «А я бы пририсовал большую кровать!» На что ему дружно ответили: «Но вы же не лежите на гинекологии хер знает с чем!»
   * * *
   К., хирург-уролог, — большой ловелас. Как-то раз зашла в ординаторскую молодая докторша, только что зачем-то выучившаяся на психотерапевта. К. залебезил, загнул что-то длинное, витиеватое — типа комплимента, но, как он сам впоследствии клялся, без всякой задней мысли. Его, однако, автоматически занесло, и он, сам того не замечая, вырулил на привычную дорожку: «Ну, куда же вы? Побудьте немного с нами! Вы так редко к нам забредаете — как, знаете, олени забредают полизать соль на камнях…»
   * * *
   Заведующая отделением быстро вошла в ординаторскую и спросила:
   «Сколько больных вы можете выписать?»
   «То есть?» — не понял автор.
   «Ядерный взрыв!» — повысила голос заведующая.
   «Где?» — последовал естественный вопрос.
   «Будет!» — ответила та уверенно.
   В общем, оказалось, что заведующая втайне от всех посетила занятие по гражданской обороне и теперь желает знать, сколько ходячих, колясочных и носилочных больных придется распихивать по углам.
   Доктор М. всерьез увлеклась решением этой проблемы. Она начала считать, спорить, путаться в цифрах; возникла перебранка… и так далее.
   * * *
   На дружественном неврологическом отделении лежит больной со сложной фамилией и сложным диагнозом: «гистиоцитоз Х». Никто не знает, что это такое — диагноз поставили в институте. Больной, выпив стакан водки, начинает чесать себе грудь и сетовать, что его беспокоит гистиоцитоз.
   * * *
   Начмед корпуса любит приводить в больницу всевозможных самородков. Как-то раз привел профессора-физика, который лет десять тому назад, созерцая какие-то древние фрески, заинтересовался продолговатыми предметами, которые сжимали в руках египетские фараоны. Оказалось, что это специальные магические цилиндры, которые помогают от всех болезней. Физик изготовил несколько штук: из чистой, как он утверждал, меди и чистого цинка. Разумеется, написал много статей. Принес показать. Два цилиндра стоят сто долларов.
   Опробовать, понятно, вызвалась заведующая. Зажала цилиндры в кулаках и важно сидела в первом ряду. Заведующий первой травмой, давясь от хохота, крикнул сзади:
   «Что, полегче?»
   * * *
   В кабинете заведующей появился компьютер. Однажды автор решил рискнуть и внаглую, в присутствии начальницы, сел играть в «Цивилизацию». Насмотревшись на цветные картинки, заведующая не вытерпела и спросила:
   «Можно узнать, чем вы занимаетесь?»
   «Это игра такая, Цивилизация», — честно признался автор.
   Та подумала и встревожилась:
   «А нам не надо, чтобы кто-нибудь знал про наш компьютер!»
   * * *
   На отделении много больных-импотентов — оно и понятно: позвоночник сломан. Хирург-уролог К. любит блеснуть мастерством, накачивая всем желающим папаверин непосредственно в пенис. Тот встает, аки стальной штырь — один подполковник был сам не свой от радости. «Мне-то плевать, это жена требует», — объяснял он всем и гордо разъезжал в своей коляске по коридору, похваляясь эрекцией. Однако через час он забеспокоился, так как эрекция не проходила. Не прошла она и через два часа, и через три — пришлось применять внутривенный наркоз.
   * * *
   «Будете встречать Новый год в девишнике один, без меня, — сказала заведующая автору. — Я уезжаю в Кострому».
   * * *
   Больная Л. с парализованными ногами имеет, по слухам, до 10-15 половых контактов в день. Заведующему первой травмой, где она лежала, это дело надоело (в редкое утро, когда он оказался трезвее обычного). Он перевел ее зачем-то в наркологию. Там лечились одни женщины, разыгрался какой-то скандал. Больную забрали обратно — теперь уже на вторую травму. Новый заведующий махнул рукой: «Хрен с ней, повешу над дверью в палату красный фонарь». В день выписки больной полагалось сопровождение в виде санитара — ее отвозили в Колпино, домой. Когда приехали на место, санитар потащил больную по лестнице. Шофер впоследствии жаловался: санитар ее нес почему-то в течение полутора часов, и тот все это время кружил вокруг общежития, недоумевая — где человек?
   * * *
   У профессора заболела жена.