Бертрис СМОЛЛ
   СКАЙ О'МАЛЛИ
   ТОМ 1
   Анонс
   Чувственные, дышащие ароматом страсти книги Бертрис Смолл покорили сердца миллионов женщин. Ел произведения неизменно становятся бестселлерами и пользуются во всем мире бурным успехом. В них с неподражаемым искусством сплетаются любовь и приключения, таинственные интриги и прекрасные чувства.
   Однако самым знаменитым, самым прославленным стал цикл романов "Сага о семье О'Малли". Идут годы и века, меняются времена, но каждой из женщин семьи О'Малли небо дарует дивную красоту и неукротимую душу, а судьба посылает опасные испытания и великую любовь - пылкую, пламенную, неодолимую, сметающую любые преграды и дарующую счастье...
   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
   В Ирландии
   Дубхдара О'Малли - глава древнего ирландского рода
   Скай О'Малли - его младшая дочь
   Симус О'Малли - его брат, священник
   Пейги О'Малли - его первая жена, мать Скай и ее сестер
   Анна О'Малли - его вторая жена, мать Брайна, Шона, Симуса и Конна
   Муар, Пейги, Брайд, Эйбхлин, Сайна - сестры Скай
   Дом О'Флахерти - первый муж Скай
   Гиллад О'Флахерти - его отец
   Клер О'Флахерти - младшая сестра мужа Скай
   Найл, лорд Бурк - наследник Мак-Уилльяма
   Мак-Уилльям - владелец замка Бурк
   Дарра О'Неил - первая жена Найла
   Молли - служанка Скай
   Мак-Гвайр - капитан флота О'Малли
   В Алжире
   Халид эль Бей (Диего Гойя дель Фуэнтес) - второй муж Скай
   Ясмин - управительница "Дома счастья"
   Осман - астролог
   Капитан Джамил - комендант Касбахского форта
   Жан Марло - секретарь Халид эль Бея Мари - его жена
   Конд Франсиско Гидадела - губернатор о Мальорка
   Констанца Алькудия Гидадела - его дочь, вторая жена Найла Бурка
   Ана - нянька Констанцы
   В Англии
   Елизавета Тюдор - королева Англии с 1558 по 1603 г
   Сэр Уильям Сесил, лорд Берли - государственный секретарь Англии, ближайший сподвижник королевы
   Лорд де Гренвилл - придворный Елизаветы Тюдор
   Лорд Дадли, граф Лестерский - фаворит Елизаветы Тюдор
   Роберт Смолл - хозяин Рен-Корта, друг и деловой партнер Скай
   Леттис Кноллиз - кузина королевы
   Леди Сесили - сестра Роберта Смолла
   Джеффри Саутвуд, граф Линмутский - третий муж Скай
   Адам де Мариско - владелец острова Ланди, друг Скай
   Дейзи - служанка Скай
   Дети Скай О'Малли
   Эван О'Флахерти - родился 28 марта 1556 г
   Мурроу О'Флахерти - родился 15 января 1557 г
   Виллоу Мэри Смолл - родилась 5 апреля 1560 г
   Роберт Саутвуд - родился 18 сентября 1563 г
   Джон Саутвуд - родился 15 декабря 1564 г , умер 15 апреля 1566 г
   Дейра Бурк - родилась 12 декабря 1567 г
   Патрик Бурк - родился 30 января 1569 г
   Сузанна, Гвинет и Джоан Саутвуд - приемные дети Скай
   Памелле Стриклер и Жану Де Вризу с любовью.
   Вы понимаете людей почти так, как и я
   ПРОЛОГ
   - Как это, черт возьми, она не сможет больше иметь детей? - возмущался Дубхадара О'Малли, обращаясь к брату. Глава клана О'Малли был крупным мужчиной шести футов ростом, руки и ноги которого напоминали толстые ветви дерева, со смуглым загорелым лицом, цепкими глазами и копной черных, чуть тронутых сединой волос. - Ведь вы, священники, вечно твердите, что цель брака продолжение рода. Я поступал согласно воле церкви: у меня есть от нее дети, но не осталось в живых ни одного сына! И теперь ты заявляешь, чтобы я остановился на этом. Я вовсе не уверен, что ты сможешь добиться расторжения моего брака, чтобы я смог жениться на молодой здоровой женщине со свежей кровью. Тьфу! Да меня просто от тебя тошнит!
   Отец Симус О'Малли, выглядевший почти как близнец Дубхдара, но не такой смуглый, смотрел на брата с сочувствием и пониманием. Он переживал за него, но был не в состоянии помочь - жена Дубхдары больше не могла беременеть. Повивальная бабка была в этом абсолютно уверена. Ребенок отнимет жизнь леди О'Малли, и это окажется просто убийством.
   Священник тяжело вздохнул:
   - Вы женились десять лет назад, и за это время Пейги десять раз была на сносях. Три раза у нее был выкидыш, а последние роды чуть не убили ее.
   Гримаса боли и горечи исказила загорелое лицо О'Малли:
   - Да, - ответил он, - трижды она выкидывала, и все это были мальчики. А единственный сын, которого она смогла родить, едва дожил до крещения, упокой Господь его душу. Ну и с чем же я остался? С девчонками! С шестью девчонками! Пять из которых на лицо такие же простушки, как и их мать. Проклятие! Я думал, что на этот раз...
   Он сердито расхаживал по комнате, нимало не считаясь с тем, что его слова могут быть услышаны полумертвой, плачущей от жестокого разочарования женщиной, лежащей тут же. Как она молилась о сыне! Постилась, раздавала милостыню бедным. И каков же результат ее благочестия? Еще одна девочка и сознание, что теперь она никогда уже не сможет рожать и принести мужу сына.
   Не обращая на нее внимания, Дубхдара закипал все больше и больше:
   - Ну почему, Симус, она не может родить мне сына? Почему? По всей округе у меня полно здоровых дочерей и сыновей, а моя собственная жена приносит одних дочерей. Хоть бы уж Бог сделал так, чтобы она умерла и дочь вместе с ней!
   - Да простит тебя Господь, Дубхдара! - вскричал Симус О'Малли, пораженный до глубины души. Брат пожал плечами:
   - По крайней мере, я мог бы начать все сначала. Но подожди, Симус. Увидишь, она еще меня переживет! Ну нет, я не остановлюсь. Мне нужен законный сын! Нужен!
   - Если Пейги забеременеет и умрет, я настою, чтобы церковь прокляла тебя, Дубх. Я еще раз говорю - еще один ребенок убьет твою жену. Акушерка сказала, что она почти истекала кровью. Но малютка, слава Богу, здорова и достаточно крепка.
   Брат насмешливо ухмыльнулся.
   - Каким именем мы окрестим ее? - продолжал священник. О'Малли минуту подумал:
   - Назовем ее Скай, - ответил он. - Это место, откуда произошла ее мать. А крестной будет старшая сестра Муар.
   - Но нужен и крестный отец.
   - Ты и будешь ее крестным отцом, Симус. Шесть дочерей - это уж слишком, чтобы каждую снабдить приданым, и Скай О'Малли я отдаю церкви: церковь требует меньше. И вполне разумно, чтобы крестным отцом будущей монахини был священник.
   Удовлетворенный, Симус О'Малли кивнул. Давно пора одну из дочерей брата отдать церкви. И только теперь он внимательно взглянул на маленькую племянницу и тут же понял, что эту дочь брат не отошлет в монастырь. Пять ее старших сестер, как и заметил Дубх, не отличались красотой. Тусклыми коричневатыми волосами и белесыми серыми глазами они напоминали воробьев.
   А эта дочь походила на райскую птицу. Ее кожа была чистой, как жасмин, глаза - ярко-голубые, как озера в Керри <Керри - графство в Ирландии>, а на головке курчавились черные, как у отца, волосы.
   - Нет, Скай, - прошептал про себя Симус О'Малли, - ты не предназначена для монастыря!
   Он улыбнулся ребенку. Если девочка оправдает ожидания, ее красота не оставит равнодушным какого-нибудь могущественного человека. А церковь с радостью примет одну из дурнушек О'Малли.
   На следующий день Скай О'Малли крестили в домашней часовне. Мать, все еще слабая после родов, не смогла присутствовать, зато там были все ее пять старших дочерей. Старшая среди девочек десятилетняя Муар стала крестной матерью новорожденной. С обожанием глядели на сестру девятилетняя Пейги, семилетняя Брайд, четырехгодовалая Эйбхлин и полуторагодовалая Сайна.
   Когда Симус О'Малли лил святую воду на голову новорожденной, Скай не закричала, как того требует поверье, гласящее, что с криком из ребенка исходит дьявол, но вместо этого, к ужасу присутствующих, издала звук, очень похожий на хихиканье. И тут Дубхдара О'Малли впервые с интересом взглянул на младшую дочь.
   - Ты не боишься воды? - усмехнулся он. - Что ж, она настоящая О'Малли. Быть может, я и не отдам тебя церкви, Скай. Что скажешь на это, брат Симус?
   Священник улыбнулся в ответ:
   - Думаю, не отдашь. Может быть, больше подойдет другая, в ком пробудится истинное призвание. Время покажет, Дубх. Время покажет.
   О'Малли принял у брата дочь и взял на руки. Поразительно сияющими глазами, черными волосами до плеч и густой черной бородой он удивительно напоминал пирата. И впрямь, его похождения на море мало отличались от пиратства. Но суровая внешность отца не напугала дочь. Девочка что-то довольно проворковала, потом закрыла глаза и уснула.
   Все так же держа дочь на руках, О'Малли вышел из часовни, а за ним брат и пять девочек. Связь между отцом и дочерью была установлена. И когда у Пейги не пошло молоко, он сам подобрал кормилицу - пышущую здоровьем привлекательную деревенскую девушку, чей незаконный ребенок запутался в пуповине и задохнулся, так и не увидев белого света.
   Через полгода Дубхдара О'Малли отправился в море и покинул Ирландию на несколько месяцев. К ярости брата-священника, он взял с собой младенца и ее кормилицу Меги.
   - Ты позоришь семью, Дубхдара! - кричал Симус. - Что люди скажут о Меги? Даже если это и не так уж и важно, ты ведь подвергаешь ребенка опасности! Я не позволю причинить вред Скай! - ревел любящий дядя.
   - Угомонись, Симус, - рассмеялся О'Малли. - Никаким опасностям я не подвергаю Скай. Как-то она уже весь день плавала со мной, и ей нравится мой корабль. Что же до Меги, то опасность для Скай как раз в том, что я не возьму ее с собой. Ее молоко для девочки лучше козьего, а другого для нее я найти не смогу.
   - И ты станешь отрицать, что будешь крутить с Меги любовь?
   - Не стану. Ты же знаешь, я люблю жить со всеми удобствами.
   Священник в отчаянии воздел руки к небу. С братом он ничего поделать не мог - Дубх был одним из самых чувственных мужчин, каких он только знал. Одно было хорошо: в ближайшее время Пейги, наконец, сможет отдохнуть от неуемных ласк мужа.
   Летом 1541 года О'Малли из Иннисфаны отплыл в западные моря из своего замка на острове Иннисфана. Это плавание стало первым из многих последующих путешествий Скай. Свои первые шаги она сделала по уходящей из-под ног палубе отцовского корабля, ее маленькие детские зубки оставили отметины на корабельном штурвале. И в то время, как кормилица Меги, лежа на койке, страдала от морской болезни и молила Бога о том, чтобы они не утонули, Скай О'Малли хлопала пухлыми ручонками и смеялась, ничуть не боясь больших волн.
   Ребенок становился девочкой, девочка - девушкой. Дубхдара О'Малли был полновластным хозяином морей вокруг Ирландии. У него было много кораблей и сотни людей, подчинявшихся только ему. Вскоре дочь стала его признанной наследницей и любимицей грубых моряков. Они баловали и портили ее. Девочка почти не знала и не имела ни времени, ни терпения вести такую глупую жизнь, как вели ее сестры.
   Весной 1551 года мать Скай умерла. Вскоре дядя Симус настоял на том, чтобы девушка осталась на берегу и стала учиться вести хозяйство. Мужу будет нужно, чтобы она умела готовить еду, шить, ткать полотно, а не управлять кораблем в тумане. О'Малли нехотя согласился и отослал Скай на Иннисфану.
   Скай совсем не понравилось, что ее оторвали от любимого моря. С первого же дня ее пребывания в доме жизнь старших сестер стала невыносимой. Вскоре Скай поняла, что Дубхдара О'Малли не отступит от принятого решения, и ей придется научиться искусству быть женщиной. Девушка преуспела в этом, и, когда выдавали замуж Сайну, следующую по старшинству сестру, она все знала и умела. Но хотя Скай умела теперь вести хозяйство и научилась хорошим манерам, характер у нее остался прежним - необузданным и строптивым. О нет, послушным был кто угодно, но только не Скай О'Малли!
   ЧАСТЬ 1
   ИРЛАНДИЯ
   1
   Шел 1555 год. Стоял великолепный летний день. Под бездонным сияющим голубым небом раскинулись зеленые утесы острова Иннисфана и устье бухты О'Малли. Держалась "английская" погода, как называли ее жители-ирландцы, единственно английское, что вызывало их одобрение. Дул легкий бриз, и в небе над головами взмывали вверх и падали к воде чайки и крачки - их неистовые крики спорили с грохотом прибоя.
   Вдали на горизонте возвышался замок О'Малли - башни и стены из серого дикого камня. Он царил над округой, а из каждого окна открывался вид на море. Вокруг шел широкий ров, а над ним - вот уж неожиданность - розарий, посаженный покойной женой О'Малли. После ее смерти за садом ухаживала новая госпожа О'Малли. Теперь в пору цветения в нем буйствовали желтые, розовые, красные и белые цвета - превосходная декорация для свадьбы младшей дочери хозяина замка.
   В главном зале дома старшие сестры Скай судачили со своей симпатичной мачехой, вышивая невесте приданое. Давно они уже не собирались вместе - каждая имела свой дом, и встречались сестры только по особым случаям.
   Они остались такими же похожими друг на друга, как в детстве. Среднего роста, упитанные, с пышными формами, они были созданы, чтобы согревать холодными ночами мужчин. У всех была светлая кожа, щеки цвета персика и длинные прямые светло-каштановые волосы. Ни одну из них нельзя было назвать красивой, но и уродиной тоже.
   Старшей, Муар, было двадцать пять, и уже двенадцать лет она была замужем, родила девятерых детей, из них семь сыновей. Отец любил ее. Двадцатитрехлетняя Пейги за десятилетнюю замужнюю жизнь стала матерью девятерых сыновей, и отец любил ее даже больше, чем Муар. Брайд, двадцати одного года, за восьмилетнее замужество родила лишь четверых и только двух сыновей. Поэтому Дубхдара ее только терпел и постоянно поощрял к большей плодовитости.
   - Ты больше, чем другие, похожа на мать, - то и дело мстительно повторял он дочери.
   Восемнадцатилетняя Эйбхлин, единственная в семье, хотела посвятить себя Богу, но была настолько тиха, что о ее благочестии так никто и не догадался бы, если бы ее суженый не погиб от кори, когда девочке исполнилось двенадцать. В то время, как О'Малли раздумывал, кем бы заменить жениха для своей четвертой дочери, Эйбхлин попросила разрешения уйти в монастырь. Она и впрямь стремилась к подобной жизни. И поскольку при разговоре присутствовал дядя Симус, Дубхдара О'Малли был вынужден согласиться. В тринадцать лет девочка ушла в монастырь, а совсем недавно дала последние обеты.
   Сайне О'Малли Батлер исполнилось шестнадцать. Три года как она была уже замужем; родила сына и, хотя теперь была на восьмом месяце, не пожелала пропустить свадьбу Скай.
   Замужние сестры носили длинные шелковые платья простого покроя с глубоким вырезом и рукавами колоколом. Муар оделась в сочное темно-синее, Пёйги красное, Брайд - фиолетовое, Сайна - золотисто-желтое. Платья у всех сестер были украшены изящными кружевами.
   Темным пятном выделялась лишь Эйбхлин. Ее черный с головы до пят балахон оживлял только белый квадратный накрахмаленный нагрудник, в центре которого располагалось черного дерева отделанное серебром распятие. Выше пояса монахиня носила плетеный шнурок, концы которого ниспадали на подол. На одном из них было три узла, что символизировало Святую Троицу, на другом такие же три узла обозначали бедность, непорочность и послушание. Как будто для контраста сестры повязали вокруг пояса золотые и серебряные цепочки, прикрепив к ним четки, коробочку для иголок, зеркальце или просто связку ключей.
   Во главе собрания восседала вторая жена Дубхдары О'Малли - Анна, ровесница своей падчерицы Эйбхлин и, как ее другая падчерица Сайна, беременная четвертым ребенком. Анна была привлекательной женщиной с каштановыми вьющимися волосами и живыми карими глазами. Ее любили за доброту и отзывчивость. На ее плотной фигуре ловко сидело бордовое платье, а на груди красовалась двойная нитка белоснежных жемчужин. Никто из дочерей О'Малли не возмутился второй женитьбой отца, все они любили Анну, да ее и нельзя было не любить.
   Девять лет после рождения Скай Дубхдара О'Малли следовал советам брата и не трогал жену. Он совсем не хотел послужить причиной смерти Пейги. Жена оправилась, поздоровела и даже расцвела. Однажды вечером Дубхдара вернулся из длительной поездки. Было поздно, постоянной любовницы он не имел, а поблизости не оказалось ни одной служанки. Он напился и полез к жене в кровать. Через девять месяцев Пейги О'Малли умерла, родив долгожданного сына, который появился на свет 29 сентября и был наречен Михаилом. Теперь мальчику было без малого шесть лет.
   Прошло неприлично мало времени, и О'Малли взял себе вторую жену - девочку тринадцати лет. Через девять месяцев после свадьбы Анна родила Брайана, год спустя - Шейна, а еще через год - Шеймуса. В отличие от предшественницы Анна О'Малли обладала крепким здоровьем и сильным духом. Ребенок, которого она вынашивала, должен стать последним, твердо заявила она мужу. Снова родится мальчик, заверила она супруга. Пять сыновей принесут ему бессмертие, которого он так жаждал.
   О'Малли рассмеялся и шлепнул жену по спине. Его игривый жест дочери приняли за проявление старческого слабоумия. Попробуй-ка их собственная мать заяви такое - он избил бы ее до синяков. Но Анна была матерью его сыновей.
   Муар оторвалась от вышивания и с удовольствием осмотрела зал. Таким красивым он никогда не выглядел. Ведь Пейги большую часть времени проводила в своей комнате.
   Теперь каменные полы регулярно подметали, тростник еженедельно меняли, дубовые опоры полировали до приятного золотистого блеска, и в них отражались серебряные подсвечники со свечами из чистого пчелиного воска. На больших медных каминных решетках покоились горы огромных дубовых поленьев, готовых жарко запылать с наступлением вечера. На видном месте на стене был укреплен новый
   Гобелен, изображающий святого Брендана на небесно-голубом фоне, ведущего корабль по западным морям. Анна сама задумала сюжет и каждый вечер работала над гобеленом почти всю свою замужнюю жизнь. В нем чувствовалась любовь, потому что вторая леди О'Малли обожала не только своего грубовато-добродушного мужа, но и своих сыновей, и свой дом.
   Глаза Муар задержались на больших цветных фарфоровых вазах, наполненных розами. Их острый пряный аромат наполнял комнату удивительным экзотическим запахом.
   Муар улыбнулась и спросила Анну:
   - Эти вазы новые?
   - Да, - ответила та. - Твой отец привез их из последнего плавания. Он так добр ко мне.
   - А почему бы ему не быть к тебе добрым? - отозвалась Муар. - Ты ведь любишь его.
   - А где Скай? - перебила их Пейги.
   - Катается с юным Домом. Не могу понять, почему твой отец добивался этой помолвки? Они совсем не подходят друг другу.
   - Они предназначены друг другу с колыбели, - объяснила Муар. - Папе было непросто найти нам мужей: ни у кого из нас не было большого приданого. Союз Скай с наследником Баллихинесси О'Флахерти - лучший среди всех сестер.
   Анна покачала головой:
   - Боюсь я этого союза. Ваша сестра - девушка слишком независимая.
   - Это папина вина. Он ее так ужасно испортил, - вставила Пейги. - Она должна была выйти замуж еще два года назад, когда ей исполнилось тринадцать. В этом возрасте мы все выходили замуж. Так нет, Скай не захотела. Ей он всегда позволял поступать по-своему.
   - Это не так, Пейги, - упрекнула Эйбхлин сестру. - Анна права, утверждая, что Скай и Дом не подходят друг другу. По темпераменту Скай не похожа на нас. У нас - материнский характер, а Скай взяла папин темперамент. Для мужа Скай Дом слишком слаб и недостаточно чувствителен.
   - Скажи, пожалуйста, сестра, - едко проговорила Пейги. - Меня поражает, как хорошо наша маленькая монахиня разбирается в человеческой натуре.
   - Неплохо, - согласилась Эйбхлин. - К кому, как ты думаешь, Пейги, бедные женщины со всей округи несут свои горести? Уж конечно, не к священнику! Он-то их учит покорности мужьям. И на них же самих налагает епитимью!
   Сестры, казалось, были поражены, но Анна, рассмеявшись, разрядила обстановку:
   - Ты, падчерица, больше похожа на бунтарку, чем на божью женщину.
   Эйбхлин вздохнула:
   - Твоя правда, Анна, - промолвила она. - И это меня сильно беспокоит. Но сколько бы я ни старалась, мне не удается смирить свой дух.
   Анна О'Малли потянулась к падчерице и нежно похлопала ее по руке:
   - Быть женщиной - всегда непросто, - задумчиво произнесла она. - И неважно, какую роль мы выбрали для себя в жизни.
   Девушки улыбнулись друг другу, и в их глазах мелькнули любовь и понимание. Внезапно все насторожились: из холла внизу донеслись громкие крики. Они стали отчетливее, и сестры переглянулись - они различили голоса Дома О'Флахерти и Скай.
   Молодая пара шумно ворвалась в зал, и Анна О'Малли вновь поразилась их красоте. Может быть, именно поэтому муж и настоял на их союзе.
   Дом О'Флахерти бросил перчатки для верховой езды на стол. Это был восемнадцатилетний юноша среднего роста, изящно сложенный, с красивыми руками и стройными ногами. Цвет замечательных коротко постриженных золотистых волос и небесно-голубых глаз он унаследовал от бабушки-француженки. Небольшая бородка, обрамлявшая его точеные скулы, была тщательно ухожена и внизу слегка закруглялась. Он был зол, и на его чистой коже выступили красные пятна. Красивое лицо с тонким прямым носом и небольшим ртом исказил гнев.
   - Это просто неприлично! - закричал он Скай. - Неприлично и нескромно для девушки скакать на такой зверюге. Боже, Скай! Что это за лошадь! Когда мы поженимся, я уж прослежу, чтобы твоя лошадь больше подходила для дамы. Как это отец позволял тебе ездить на этой грубой черной скотине! - Ты проиграл, Дом, прозвучал выводящий из себя холодный ответ. - Ты проиграл забег. И теперь, как всегда в детстве, пытаешься напустить дыма. Хочешь, я тебе скажу, что ты можешь сделать со своей дамской лошадью?
   - Скай! - Голос Анны О'Малли прозвучал предупреждающе и резко.
   Скай повернулась к мачехе и рассмеялась:
   - Все в порядке, Анна, - успокоила она. - Я постараюсь держать себя в руках. Но... выслушай меня хорошенько, Дом О'Флахерти. Финн - моя лошадь. Я вырастила его из жеребенка и люблю этого коня. И не собираюсь менять на хромоногую лошадь, только чтобы удовлетворить твое мужское самолюбие. И пока жених кипел от злости, девушка дала знак слуге принести вина. И как будто запоздало вспомнив, приказала подать и Дому. Он бросился в кресло и сверкал на нее глазами, но взгляд выражал восхищение. Как она прекрасна в темном шелковом костюме для верховой езды! Юбка с разрезом, глубокий вырез обнажал грудь, покрытую капельками пота, их вид возбуждал Дома. Он понял, что жаждет обладать этой обворожительной молодой женщиной.
   В пятнадцать лет Скай оправдала ожидания и стала красавицей. Она была одного роста с женихом, так же хорошо сложена, гибка в талии, с чуть округлившимися бедрами. Грудь была небольшой, но полной, лицо - в форме сердечка, а глаза все еще хранили цвет моря у побережья Керри, то кристально-голубые, то темные, то лазурные с едва заметной примесью зеленого. Их обрамляли ресницы, черные, как эбен, на фоне слегка розоватых щек. Нос был тонким, слегка поднимающимся вверх у кончика, алый рот удивительно чувственным с полной нижней губой и мелкими белоснежными зубками, сиявшими, когда девушка смеялась. Приглядевшись, на переносице можно было различить несколько нежных золотистых веснушек. Кожа по цвету напоминала сметану и казалась еще белее на фоне иссиня-черных волос, ниспадающих на плечи.
   Она сильно волновала Дома, хотя сам он как будто вовсе ее не интересовал. Девушка предпочитала скакать с бешеной скоростью на своем огромном жеребце по окрестным полям или пускаться в плавание с отцом во время его очередного пиратского предприятия. Дом это понимал, отчего сильно страдало его мужское самолюбие.
   Юноша не привык к пренебрежению со стороны слабого пола: обычно женщины сходили по нему с ума, и он гордился своими мужскими достоинствами.
   Он утешал себя мыслью, что, уложив в постель Скай, сумеет ее укротить. Девственницы с горячим темпераментом обычно оказывались страстными любовницами. В предвкушении он облизал свои тонкие губы и отхлебнул из бокала вина. Дом и не подозревал, что в этот миг невеста смотрела на него с отвращением. Жених, решила Скай, к тридцати годам ужасно растолстеет.
   Кто-то прибыл, и снизу снова послышался шум. Анна О'Малли с улыбкой поднялась:
   - Ваш отец приехал, - сообщила она. - И похоже, привез с собой гостей.
   Два волкодава, несколько сеттеров и огромный терьер ворвались в зал. Один из волкодавов протрусил к Анне и положил у ее ног два бархатных мешочка. Наклонившись, леди О'Малли подобрала их и, развязав шнурки, высыпала содержимое одного из мешочков на ладонь.
   - Пресвятая Дева Мария! - воскликнула она. С порога довольно рассмеялся Дубхдара О'Малли.
   - Так тебе понравилось, дорогая? Здесь серьги и подходящее к ним кольцо.
   - Понравилось? О, Дубх! Да это самые красивые вещи, какие у меня только были! Где...
   - Португальский корабль сбился с курса и разбился у побережья. Мы подоспели как раз вовремя, чтобы спасти капитана из обломков. Он был нам очень благодарен.
   Анна не проронила больше ни звука, но по намеку догадалась обо всем: судя по всему, ее муж со своей командой схватились с терпящими бедствие матросами. О'Малли столетиями пиратствовали. Таков был образ их жизни. Без сомнения, капитана несчастного корабля и оставшихся в живых моряков заключили в темном подвале, где они будут томиться несколько месяцев в ожидании выкупа. Анна поежилась и решила, что все это ее не касается.
   - А где моя маленькая девчушка? - спросил О'Малли.
   - Здесь, па, - ответила Скай и поднялась со стула навстречу отцу.
   Оглядев ее наряд, он неодобрительно нахмурился:
   - Все скачешь, крошка? И сидишь верхом на лошади?
   - Не ругайся на меня, па, - кокетливо попросила девушка. - Ведь это ты меня научил, а сидя боком, я не могу пускать Финна в галоп.
   О'Малли приподнял бровь:
   - А разве обязательно пускать его в галоп? Не лучше ли ездить рысцой? Теперь, крошка, тебе нужно думать о детях, которых ты будешь вынашивать для Дома.
   Девушка сделала вид, что не расслышала последнюю фразу.
   - А сам-то ты, па, пробовал ездить рысью с переброшенной через круп ногой? Я пыталась и только набила себе синяков на...
   - Скай! У нас гости!
   Только тут она заметила, что рядом с отцом стоит мужчина.
   - Милорд, - обратился к нему О'Малли, - это моя младшая дочь Скай, которая вскоре пойдет под венец с юным О'Флахерти. Скай, это Найл, лорд Бурк, наследник Мак-Уилльяма.
   - Найл из Айрана, - тихо повторила она за отцом. - Знаменитый человек. Тайная мечта половины девиц в Ирландии.
   - Я вижу, слава опережает меня, леди Скай.
   - Ни для кого не секрет, что вы Капитан Мститель, совершающий славные набеги на англичан, живущих в окрестностях Дублина. Конечно, никто не посмеет обвинить вас в этом.
   - Но ты-то, миледи, меня ведь не боишься. - Он смотрел на нее так пристально, что она покраснела.
   Голос был глубоким и уверенным, мягким, как тонкий бархат. Скай почувствовала озноб и взглянула мужчине в глаза - они оказались серо-стальными. Она представила, как в гневе они становятся холодными, словно северное море, но в страсти пронзительно-горячими, как терпкое вино. При этой нескромной мысли краска стыда залила ее щеки. Серые глаза настойчиво изучали ее, проникая в самый мозг.
   Он возвышался над ней на добрых восемь дюймов. Гладко выбритое лицо загорело на солнце. Коротко постриженные волосы были столь же черными, как и ее.
   Он взял ее руку и поцеловал. Она едва удержалась, чтобы не вырвать ее, его губы жгли кожу, точно головня. "Пресвятая Мария, - подумала Скай, насколько же он интереснее Дома. Интереснее и умнее, а лишь на десять лет старше меня".
   - Добро пожаловать в Иннисфану, милорд, - вежливо пробормотала она. Боже, неужели этот сиплый бесцветный голос - ее? И почему на нее так странно смотрит Анна?
   Голос отца вернул девушку к действительности:
   - Это к твоему приданому, крошка, - сказал он, подавая ей гарнитур из рубинов в золоте, колье, серьги, браслеты, кольцо и заколку для волос. Все разом вскрикнули, а Дом О'Флахерти поздравил себя с удачным выбором невесты.
   Скай, прижав к себе драгоценности и поблагодарив отца, выскочила из зала. "Черт побери, - подумала Анна, - ей приглянулся лорд Бурк. А почему бы и нет? Почему бы Дубху не просватать девушку за сильного отчаянного человека, а не выдавать замуж за этого пустозвона О'Флахерти?"
   Скай поднялась в свою комнату, как полагала она, с большим достоинством. Правда, она удивлялась, как еще может передвигать ноги, так сильно они дрожали. Она была сильно смущена, но нисколько не испугалась своего чувства к лорду Бурку.
   До этого дня Скай никогда не видела Найла Бурка, хотя его романтические и военные похождения были у всех на слуху И как она осмелилась только что сказать, этот человек был известен многим под именем Капитана Мстителя, наводившего страх на англичан и их союзников ирландцев.
   Капитан Мститель строго взыскивал с английских землевладельцев, недостойно обращавшихся с ирландцами. Как-то он заставил до колик смеяться всю Ирландию, склонив к любви дочь знатного англичанина, имевшего здесь поместье. Вызнав у влюбленной девушки план замка, Капитан Мститель опустошил его хранилища, а потом использовал награбленное, чтобы расплатиться с долгами нескольких разоренных им же ирландских семей. Англичанин принял деньги и выдал расписку. А когда обман раскрылся, поделать уже было ничего нельзя. Конечно, подозревали, что существует связь между Капитаном Мстителем и лордом Бурком. Но на этом все и ограничивалось. Политика Лондона сводилась к тому, чтобы не восстанавливать против себя властителя Мид-Коннота. В конце концов, он ведь был союзником, как и все, кто открыто не воевал против Англии. Да и мог ли, спрашивали они себя, один горячий человек принести уж столько вреда?
   Удивительный человек, думала о лорде Бурке Скай. Когда глаза их встретились, на мгновение между ними возникло полное взаимопонимание.
   Укрывшись в комнате, Скай наблюдала, как служанка Молли готовит ей ванну. Молли считала, что леди Скай моется слишком часто, но не могла не признать, что от госпожи пахнет лучше, чем от других, кого она знала.
   Она приняла у девушки костюм и, почистив, спрятала в шкаф. Скай сняла нижнее белье и, заколов на макушке волосы, влезла в ванну.
   Теплая вода подействовала успокаивающе. Ароматным мылом девушка вымыла руки, потом лицо. Лорд Бурк. Найл Бурк. Это имя она повторяла вновь и вновь, как молитву. Такой высокий, он заставил ее почувствовать себя маленькой, а ведь она была не маленькой. Он одевался по английской моде: в пестрых чулках и подходящих к ним по цвету зеленых панталонах до колен. Она представила, как играют мускулы под его зеленой бархатной курткой, и вдруг вообразила, как он прижимает ее к широкой груди, и, к смущению, почувствовала, как твердеют крошечные соски на ее миниатюрной груди, выглядывающей из-под воды.
   Что с ней такое? Ничего подобного она прежде не воображала. Она ведь так мало знала о том, что происходит между мужчиной и женщиной, а Дом ее нисколько не вдохновлял. Несмотря на привлекательную внешность, она его терпеть не могла.
   Молли взяла у девушки мыло, ополоснула ее тело водой и вытерла полотняным полотенцем. Едва она успела одеть госпожу в шелковое домашнее платье, как послышался стук в дверь. Молли открыла и, отвесив учтивый поклон, впустила Дома О'Флахерти.
   Он не спеша вошел, бросая на невесту сладострастные взгляды, всматриваясь в очертания ее тела, проступающего из-под платья.
   - Вынужден на несколько дней тебя покинуть, Скай, - произнес он. - Сэр Мурроу прислал записку и требует меня к себе. Но к свадьбе непременно вернусь в срок.
   Сердце Скай екнуло. Он уедет, а лорд Бурк останется здесь.
   - Поезжай с Богом, - ласково сказала она. На минуту воцарилось неловкое молчание. Потом Дом взял девушку за руку и потянул к себе:
   - Разве ты не поцелуешь меня, дорогая? Так и отпустишь в дорогу без последнего знака любви?
   - Но мы еще не женаты, Дом. И я не обязана тебя целовать.
   - Не обязана! - выпалил он. - Боже, Скай, не будь такой маленькой негодницей. И не изображай из себя застенчивую девицу. Через несколько дней ты мне будешь должна кое-что еще, кроме поцелуев. - Черт возьми, какая же она сладкая, вся умытая, горячая, только что из ванны. Он почувствовал, как растет в нем желание, потянулся к ее губам, но она отпрянула:
   - Нет!
   Голубые глаза юноши расширились от гнева, но он тут же рассмеялся:
   - Хорошо, любовь моя. Но вскоре ты сама будешь выпрашивать у меня поцелуи. - Он отвесил ей шутовской поклон и, повернувшись, вышел из комнаты. Скай пожала плечами.
   - Ох! - взвизгнула Молли. - Он такой сладострастный! Будьте уверены, госпожа.
   - Замолчи, глупышка, - оборвала ее Скай. - Вместо того чтобы трепаться о моем женихе, принеси-ка лучше новое платье цвета бургунди. Я собираюсь надеть его вечером вместе с рубинами, которые подарил мне папа.
   Молли поспешила повиноваться. Скай О'Малли - хорошая хозяйка, вовсе не жестокая, но и она не пренебрегала подзатыльниками. Служанка затянула госпожу в миниатюрный корсет из китового уса так, что ее маленькие груди поднялись и, казалось, собирались выскочить из бледно-розовой сорочки. Почти прозрачные рукава были затканы золотыми нитками. Скай аккуратно натянула чулки на стройные ноги, красный шелк украшала вышивка золотом. Затем наступила очередь нескольких нижних юбок, а потом уже платья - изящного творения из мягчайшего тонкого бархата, переливавшегося красным, точно драгоценный камень. Длинная юбка свободно ниспадала к ступням, а разрезы в рукавах открывали бело-золотую ткань сорочки.
   Скай осторожно, чтобы не помять юбки, присела перед дорогим зеркалом, и Молли принялась расчесывать ее волосы, пока они не заблестели синеватым оттенком. До замужества ей не разрешали зачесывать их наверх и делать прическу. Это создавало массу неудобств, особенно в море. Но отец был неумолим. Можно было заплести их в косы.
   - Ни одна из О'Малли не обрезала волосы, пока не выходила замуж, утверждал отец, и спорить с ним не было никакого смысла.
   Посмотревшись в зеркало, Скай должна была признать, что длинные волнистые волосы красивы. Молли украсила их маленькой шапочкой из золотой парчи с прикрепленной к ней прозрачной вуалью. Девушка застегнула на шее рубиновое колье и снова взглянула в зеркало. Крупные камни сверкали первобытным блеском на молочной белизне обнаженной груди. Скай перевела дыхание и отметила, как призывно вздымаются округлости под камнями. Заколку для волос пришлось отложить, пока она не носит прическу. Девушка быстро надела серьги, браслеты и кольцо. Потом скользнула ногами в красные бархатные туфли и встала.
   - Потрясающе, госпожа, - почтительно выдавила Молли. - Никогда вы не были такой красивой. Жаль, мастер Дом вас не видит. Вы можете свести мужчину с ума!
   Скай довольно рассмеялась:
   - Ты правда так думаешь, Молли? - Про себя она размышляла, может ли свести с ума лорда Бурка. И ее душа трепетала от страха и восхитительного предчувствия. Она уже вылетала из дверей, когда столкнулась со своей миловидной мачехой.
   - Боже, Скай, - рассмеялась Анна О'Малли, - если ты хочешь произвести впечатление на собравшихся в зале, не стоит так бежать. Войди чинно... как бы медленно скользя... вот так, дорогая. - Она изящно показала, что следовало делать.
   - Извини, Анна. Я не ушибла тебя?
   - Нисколько, дорогая, но постой, дай мне на тебя подсмотреть. Силы небесные, как же ты привлекательна, хотя еще ребенок. Жаль, что Дом не может тебя сейчас видеть...
   Скай состроила гримасу:
   - Я вовсе не хочу за него замуж, Анна. - Слова сами - собой сорвались у нее с языка.
   Анна О'Малли вдруг посерьезнела и сказала с сочувствием:
   - Знаю, дорогая, и понимаю тебя.
   - Пожалуйста, Анна, ну, пожалуйста, поговори с па. Он обожает тебя и послушает. Для тебя он сделает все что угодно.
   - Хорошо, Скай, я постараюсь. Я сделаю, что ты хочешь, но это ни к чему не приведет. Твой отец - человек слова, и он дал согласие на твой брак. Ты его последняя дочь, и он хочет, чтобы ты была хорошо устроена. Юный О'Флахерти хорошая пара для О'Малли из Иннисфаны.
   - Я его ненавижу, - прошептала девушка. - Он постоянно раздевает меня глазами.
   - Может быть, все изменится, когда вы поженитесь, - успокоила ее Анна, хотя в глубине души и сама не верила в это. - Девушки часто боятся неизвестного. Но уверяю тебя, дорогая, для тревог нет причин. Завтра я тебе все объясню, Скай.
   - Поговори с папой, Анна. Обещай, что поговоришь!
   - Обещаю, Скай, и поговорю.
   Женщины спустились по лестнице в главный зал замка, Анна все время чувствовала, что глаза лорда Бурка прикованы к ее привлекательной падчерице. Он подошел к ним, взял маленькую руку Скай и без слов повел за собой. Анна беспомощно смотрела им вслед. Никто, кроме нее, еще не почувствовал, как безнадежно их тянет друг к другу. Она должна поговорить с Дубхдарой!
   Пол будто ушел из-под ног Скай, она плыла в воздухе, смущенно глядя на руку, в которой лежала ее рука. Рука была большой, сильной и загорелой. Она была теплой, и Скай почувствовала, что в ней таится удивительная сила. Сердце девушки сильно билось. "Отчего он на меня так действует?" - думала она.
   Они подошли к огромному камину, по сторонам которого восседали каменные львы. Очаг отбрасывал красное зарево от зажженных теперь дубовых поленьев, которые то и дело вспыхивали и потрескивали. На секунду они задержались и смотрели на пламя, просто стояли и любовались огнем. Наконец он заговорил:
   - Почему ты дрожишь, когда я прикасаюсь к тебе?
   - Я не привыкла к вниманию мужчин, - ответила Скай, едва переводя дыхание.
   Повернув ее лицом к себе, он взглянул на нее сверху вниз:
   - Я этого не понимаю, Скай О'Малли. Ты безумно красива. Так неужели ни один мужчина, даже твой жених, не шептал в твое маленькое ухо слова любви?
   - Нет. - Ее щеки слегка порозовели, а голос был так! слаб, что лорд Бурк был вынужден наклониться, чтобы ее рас - слышать.
   Он был очарован. Что-то захватывало его, овладевало им всем, нечто такое, против чего предостерегал его внутренний! голос.
   - Взгляни на меня, моя радость, - произнес он. - Обещаю, что не укушу тебя, хотя, Бог свидетель, ты лакомый кусочек.
   Скай застенчиво подняла свои голубые глаза и, взглянув в серые глаза лорда Бурка, почувствовала, что тонет в них. И поняла, что он испытывает то же самое. Они были не в силах оторвать друг от друга взгляда, растворились во времени, и их души, покинув тела, слились в одно совершенное создание.
   Громкий взрыв смеха из другого конца зала нарушил очарование.
   - Боже, что ты со мной сделала, маленькая ведьма? - выдавил Найл. Он сам был потрясен. - Сейчас же отвернись, Скай, иначе я опозорю нас обоих. - Он подал знак слуге принести поднос с вином и, схватив два бокала, протянул один девушке. Сделав большой глоток из другого, Найл с радостью почувствовал, как обжигающая жидкость разливается внутри. Она помогла ему собраться, не позволила навсегда увести из зала эту красивую девочку.
   Во время ужина лорда Бурка как самого почетного гостя усадили рядом с будущей невестой. У него хватило сил скрыть волновавшие его чувства, но еда показалась ему пресной, как опилки. Лорд был светским человеком и весьма опытным, но девушка произвела на него столь сильное впечатление, какого не производила ни одна из женщин. Он отдавал себе отчет, что жаждет уложить ее в постель, но вместе с тем к этому желанию примешивалось и другое чувство, которого раньше он никогда не испытывал. Все нахлынуло на него так внезапно, что он был еще не в состоянии разобраться в себе.
   Найл Бурк был единственным сыном Рори Бурка, Мак-Уилльяма из Мид-Коннота. Мак-Уилльям уже почти отчаялся обзавестись наследником. Все его три жены умерли во время родов, но последняя подарила ему ребенка. С рождения Найл рос здоровым мальчуганом, но Мак-Уилльям неустанно его оберегал.
   Кормилица мальчика ела за хозяйским столом, чтобы господин мог наблюдать, чем она питается. Детскую тщательно протапливали, чтобы во время сырой зимы она оставалась сухой. Ни об одном ребенке не заботились так, как о наследнике Бурка. Даже во время сна рядом с ним сидела ночная няня.
   Мальчик рос здоровым и веселым. От природы сообразительный, Найл сначала учился у священников, а потом для завершения образования был послан в Англию, в Кембридж. В физических упражнениях ему не было равных, и поскольку его не могли победить ни в одном виде спорта, юношу прозвали Железным.
   Бегал он быстрее всех в Ирландии, уже в двенадцать лет во время борьбы его не удавалось положить на лопатки, он одинаково хорошо владел мечом и приемами соколиной охоты. Он плавал, как рыба, скакал, как кентавр, и мог идти по следу оленя не хуже гончей.
   Между четырнадцатью и шестнадцатью годами проявилась его страстная натура. В замке отца не было ни одной служанки, а в округе ни одной девушки, которых бы он обделил своим вниманием. С годами он стал спокойнее и уравновешеннее.
   Рори Бурк обожал единственного сына, и в его многочисленных незаконных детях, разбросанных по всей округе, видел продолжение своего рода.
   Теперь отец желал, чтобы наследник женился на подходящей женщине, но Найл все еще предпочитал свободу.
   Сегодняшний день изменил все. Он влюбился в Скай О'Малли. В жизни Найлу еще ни в чем не отказывали, и сейчас он вполне рассчитывал получить и эту девушку.
   С правой стороны Найла сидела Эйбхлин, и во время ужина молодой человек постоянно обращался к монахине, вызывая ее тайное изумление. Как и ее чуткая мачеха, Эйбхлин сразу же ощутила влечение между Скай и лордом Бурком и пожалела их обоих. После ужина глава семьи предложил Скай показать лорду Бурку розарий замка О'Малли. В этой просьбе не было ничего необычного, так как Дубхдара гордился красотой, манерами и умом младшей дочери и наслаждался эффектом, который она произвела на гостя. Анне оставалось уповать лишь на Бога и на порядочность лорда Бурка, он должен помнить, что через несколько дней Скай предстояло выйти замуж.
   Найл и Скай медленно вышли из зала, спустились по лестнице к выходу и пересекли подъемный мост. Оба молчали. Розовато-лиловые и золотистые сумерки ирландского лета опустились на землю. Подул легкий бриз и принес прохладу и приятный аромат цветущих роз.
   - Мама создавала этот сад много лет, - пробормотала Скай. - Она любила розы. Это единственное, к чему пристрастил ее отец. Он привозил кусты со всего света. Правда ведь, красивый сад?
   - Очаровательный, - серьезно ответил лорд Бурк.
   - Спасибо.
   Они снова замолчали и прошли еще немного вперед. Дойдя до конца сада, Скай повернулась к замку, но Найл тронул ее за плечо; и она подняла на него глаза. Сильные руки мужчины обвились вокруг нее, и девушку пронзила острая радость. Она знала, что это случится, и хотела, чтобы это случилось! Темная голова Найла склонилась над ней, и губы Скай раскрылись, как розовый бутон, принимая первый поцелуй.
   К великому удивлению девушки, губы мужчины оказались мягкими. Она не ожидала такого. А потом он привлек ее еще ближе к себе, и его рот стал требовательным. Инстинктивно отвечая ему, Скай обвила его шею руками, и их тела коснулись друг друга. Секунду девушке казалось, что она уносится в поднебесье. Но внезапно он оставил ее губы - глаза потемнели от страсти. Глядя на девушку сверху вниз, он хрипло произнес:
   - Я это знал! Знал, что с тобой будет именно так!
   На короткое мгновение рассудок вернулся к Скай, и она задрожала. Глаза Найла наполнились сочувствием, и он взял ее лицо в ладони.
   - Не надо, дорогая. Не тревожься и не бойся меня. Боже, только не это! Я этого не вынесу!
   - Я не понимаю, - прошептала девушка, - не понимаю, что со мной происходит.
   - С нами, дорогая. Это происходит и со мной, Скай. Я едва тебя знаю, но уже люблю. Раньше я никого не любил, но знаю, что чувство, которое испытываю к тебе, называется любовью.
   - Нет! - Слезы покатились по щекам девушки. - Вы не должны говорить мне этого, милорд. Через несколько дней я выхожу замуж за Дома О'Флахерти.
   - Но ты же его не любишь, Скай!
   - Милорд Бурк, вы же знаете, как происходят такие вещи. Я обручена с ним с колыбели.
   - Я тотчас же поговорю с твоим отцом, дорогая. Ты не должна выходить замуж за молодого О'Флахерти! Скай с удивлением посмотрела на мужчину:
   - А вы разве не помолвлены, милорд?
   - Она умерла задолго до того, как мы смогли пожениться. Я с ней даже не познакомился. Ну же, дорогая, поцелуй меня снова. - Губы Найла потянулись к ней, и она радостно вскрикнула, когда он крепко прижал ее к себе.
   Это было безумием, но он ее любил! Этот могущественный, знаменитый лорд любил ее. Боже! И она тоже любила его. Она, такая уравновешенная, влюбилась с первого взгляда. Тело напряглось от желания. Она так его любила, что, если бы он попытался овладеть ею в этот момент, она бы с радостью отдалась ему. И он, без сомнения, об этом знал.
   Нехотя он разжал объятия, горячим взглядом лаская девушку:
   - Скай! О любимая Скай! Каким ядом ты отравила меня? Нам лучше вернуться, пока я не потерял голову. - Он взял ее за руку и медленно повел обратно к замку.
   Анна О'Малли видела, как они вошли в зал, и пришла в отчаяние. Щеки девушки горели, губы слегка припухли от недавних поцелуев, глаза затуманились. Анна поднялась со стула - ей следовало немедленно поговорить с мужем. Внезапно боль пронзила живот, воды хлынули, замочив туфли, чулки и юбки.
   - Ребенок! - закричала она, согнувшись пополам и схватившись рукой за живот. В ту же секунду ее окружили женщины. Сквозь толпу проложил дорогу Дубхдара О'Малли, поднял жену на руки и понес вверх по лестнице в ее спальню.
   Никто бы не поверил, что у женщины, родившей троих детей, могут быть такие тяжелые роды, но Анна мучилась целых два дня. Знавшая толк в акушерстве, Эйбхлин не покладала рук. Но ребенок был слишком крупным и занимал не правильное положение.
   Четыре раза монахиня поворачивала плод, и четыре раза он снова возвращался в прежнее положение. Наконец в отчаянии Эйбхлин в пятый раз повернула малыша и, ухватившись за плечико, потянула наружу. Только после осторожной помощи Эйбхлин Анна смогла завершить дело. Как она и предсказывала, родился мальчик, весивший десять фунтов <Более трех килограммов>. Назвали его Конном.
   Дубхдара О'Малли подошел к постели жены. Ее уже вымыли и уложили на пахнущие лавандой простыни. Женщине дали напиток, приготовленный из говяжьего бульона, красного вина и трав для восстановления сил. Анна была совершенно измотана.
   Комната опустела. О'Малли наклонился и поцеловал в щеку жену. За эти дни он заметно постарел, мучаясь мыслью, что может потерять любимую женщину.
   - Все, Анна! Я вполне счастлив, имея пятерых сыновей и лучшую в Ирландии жену! Я не намерен тебя терять, любовь моя.
   Она слабо улыбнулась и похлопала его по руке. Но внезапно вспомнила свое обещание:
   - Скай... - едва слышно начала она. Мгновение он выглядел озадаченным, потом лицо его прояснилось:
   - Скай? Ах да. Свадьба назначена на завтра. Ты ведь не хочешь, чтобы ее переносили, любовь моя? Не беспокойся, Анна, завтра же Скай выйдет замуж. А ты лежи и набирайся сил. А если проснешься до завтрашнего вечера, я пришлю к тебе невесту и жениха.
   Анна попыталась заговорить, сказать мужу, что свадьбу следует отложить, что брак между Домом и Скай будет величайшей ошибкой. Но травы и слабость сделали свое дело. Ее глаза закрылись, и она не сумела открыть их снова. Анна О'Малли спала глубоким наркотическим сном.
   2
   Дубхдара О'Малли стоял и смотрел на спящую дочь. Даже его поражала ее красота. Как бы он хотел, чтобы его имя и состояние позволили ему выдать ее замуж за человека более благородного, чем юный О'Флахерти.
   Ни к чему английскому он не питал любви, но знал, что английский двор был сейчас в центре всего мироздания. Как бы там сияла Скай!
   Но и так он подобрал дочери неплохую партию. Ее муж будет главой клана Баллихиннесси О'Флахерти, и она родит Дому нового главу. Дочь надежно устроена. Но сам он ее терял. Дубхдара горько усмехнулся: почему бы не признать, что для этой девчушки в его сердце был особый уголок? Она родилась истинной О'Малли: он сам - в женском обличий. Скай не походила на других его детей.
   Еще несколько минут он в молчаливом изумлении смотрел на дочь, потом легонько потряс ее за плечо:
   - Просыпайся, Скай! Просыпайся, девочка!
   Она сопротивлялась, не желая расставаться со сном, в котором целовалась с Найлом Бурком. Но отец не отступал, и наконец она открыла глаза и пробормотала:
   - В чем дело, па?
   - Анна родила чудесного здорового мальчугана, но сама совершенно измотана родами. И все же она не хочет откладывать твою свадьбу. Торжества состоятся, как и планировалось, но обвенчают вас с Домом через час в семейной часовне. Вставай, Скай. Сегодня, девочка, день твоей свадьбы.
   Скай моментально проснулась:
   - Нет, папа! Нет! Анна ведь обещала...
   - Все в порядке, любимая, - прервал он дочь. - С Анной все в порядке. Ей жаль, что она не может присутствовать на торжествах, но она понимает: когда замок набит гостями, свадьбу откладывать уже нельзя.
   Скай привстала, длинные черные волосы разметались по белым плечам. Голубые глаза казались удивительно глубокими. Отец сконфуженно перевел взгляд с ее маленьких грудей, выделявшихся под сорочкой.
   - Папа! Послушай меня, пожалуйста! Я не хочу выходить замуж за Дома О'Флахерти. Ну почему ты меня не слушаешь?
   Дубхдара О'Малли присел на краешек кровати любимой дочери:
   - Мы говорили уже об этом не раз. малышка. Конечно же ты выйдешь замуж за Дома. Он симпатичный юноша и хорошая тебе пара. Все это девичьи нервы, но ты не должна поддаваться страхам.
   - Почему ты не можешь понять? Я не хочу! Не хочу, па! Я ненавижу Дома! Я не могу... не выйду за него, - девушка едва сдерживала рыдания.
   - Прекрати, Скай! - Голос отца стал жестким. - Сейчас же прекрати. Я и так уже отложил свадьбу на два года в надежде, что ты перерастешь свои капризы, но больше откладывать не собираюсь. Для слез нет причин. Одни девичьи страхи, которые завтра уже рассеются. - Он поднялся. - Нарядись как следует для Дома. - И, сказав это, вышел из комнаты.
   Девушка расплакалась: разочарование, гнев и страх мучили ее. Вслед за рыданиями из глаз покатились горячие соленые слезы, веки распухли, почти прикрыв глаза. В таком плачевном положении и нашла ее. Молли и тут. же позвала госпожу Эйбхлин. Молодая монахиня тотчас же явилась и, обняв любящими руками младшую сестру, постаралась ее успокоить. Когда всхлипывания наконец прекратились, она уложила Скай на подушку, смешала какие-то травы в бокале с вином и подала сестре. Лекарство успокоило девушку. Эйбхлин и раньше видела, как нервничают невесты. Потом монахиня смочила полотняные платки в розовой воде и положила Скай на глаза.
   - От этого пройдут припухлости, - объяснила она Молли. - Теперь дадим ей полчасика отдохнуть, а потом начнем обряжать к свадьбе.
   И вскоре уже Скай О'Малли стояла в замковой часовне рядом с Домом О'Флахерти, где в сиянии свеч началось венчание. Все гости дружно согласились, что никогда не видели невесты красивее. Скай была в белоснежном платье с низким квадратным вырезом, отделанным широкими серебряными кружевами. Декольте позволяло жениху разглядеть ее маленькие груди, и Дом облизывал губы.
   Когда пожилой священник произнес над ними древние слова, жених подумал, что этой ночью вместо подушки преклонит голову на мягкие груди жены. Когда же она подняла руку, чтобы принять свадебное кольцо, он впервые отметил богатство ее наряда. Сквозь разрезы на рукавах виднелось серебряное кружево, такое же кружево украшало манжеты. Красивые черные волосы в знак невинности были распущены - в них вплели лишь один ароматный белый цветок.
   Девушка выглядела белее своего подвенечного платья, и если бы Дом пригляделся к ней повнимательнее, он бы заметил ее безнадежный затравленный взгляд. Зелье, поданное сестрой, заставило Скай смириться с этой комедией, но ответы ее были едва слышны, и девушка двигалась, точно кукла. Родственники посчитали, что это просто девичьи страхи.
   Молодых провозгласили мужем и женой, они повернулись лицом к родным, и в этот миг двери часовни растворились и показался лорд Бурк - в его глазах таилась невыразимая боль. В этот миг его понять могла только Скай. Сама она хотела умереть.
   - Целуйтесь! Целуйтесь! - летели отовсюду нетерпеливые крики.
   Дом О'Флахерти повернул невесту к себе лицом.
   - Ну вот, - прошептал он торжествующе, - теперь ты моя!
   Он нашел ее губы, прижался к ним и просунул внутрь свой язык. Вокруг грубо и подбадривающе закричали. Язык оказался мягким и требовательным. Не в состоянии перенести этого ужаса, Скай лишилась чувств.
   - Ха! - довольно воскликнул Дубхдара О'Малли. - Вот истинное доказательство невинности моей дочери! Первый поцелуй - и она в обмороке! Распусти-ка ей корсет, малыш. Ты ведь не станешь утверждать, что не знаком с женской одеждой. По крайней мере, мне так о тебе рассказывали.
   Гости встретили хохотом слова О'Малли, и, когда раскаты смеха эхом покатились по часовне, Дом О'Флахерти взял на руки жену и вынес вон. Безнадежно наблюдал Найл Бурк, как бесчувственную Скай тащили назад в спальню. Ему так хотелось ударить юнца, с видом собственника сжимавшего в руках его сокровище.
   Первый раз в жизни перед наследником главы одной из влиятельнейших семей Ирландии возникло непреодолимое препятствие. Три дня он пытался увидеться с О'Малли, но тот не выходил к гостям из-за болезни жены. Когда все это случилось с Анной, Найл не ожидал, что Скай выдадут замуж так поспешно, и считал, что еще будет время поговорить с О'Малли. Хотя ситуация сложилась бы и неудобная, не было бы ничего позорного в том, что О'Малли поменял наследника Баллихинесси на наследника Мак-Уилльяма из Майо.
   Вместе с родственниками молодых лорд Бурк протолкался в спальню: Дом положил свою ношу на кровать и проворными руками распускал шнуровку корсета. В мгновение позабыв о присутствующих, он принялся ласкать белые груди Скай - в белесых голубоватых глазах безошибочно угадывалось вожделение. Найл почувствовал, как смертельная ярость закипает у него в груди.
   - Ну, ну, сынок, потерпи до вечера, - усмехнулся О'Малли. - Невесте еще предстоит высидеть все тосты, которые будут произносить в вашу честь. А она вряд ли это выдержит, если ты бросишься на нее сейчас.
   О'Флахерти покраснел среди смешков и хихиканья. Потом сквозь толпу к Скай пробралась Эйбхлин и стала массировать девушке запястья.
   - Молли, принеси, пожалуйста, вина, - распорядилась она. - И жженое перо. Папа, ей станет легче, если люди уйдут. И ты тоже, брат Дом. Чтобы Скай поднялась и повеселилась на своей свадьбе, ей нужно отдохнуть.
   Комната постепенно опустела. Эйбхлин и Молли приподняли Скай. Прежде всего они подожгли перо и помахали у нее под носом, потом влили между губ вино с настоем из трав. Скай закашлялась и открыла глаза.
   - Ты была без сознания, - сухо произнесла монахиня.
   - Он... он сунул мне в рот свой язык, Эйбхлин. - Было ясно, что Скай потрясена до глубины души. - И сказал, что я принадлежу теперь ему.
   - Так оно и есть, - подтвердила сестра.
   - Нет! Никогда! Ни Дому О'Флахерти, ни другому мужчине!
   Эйбхлин повернулась к служанке:
   - Можешь нас оставить, - сказала она Молли и, когда та неохотно вышла, заговорила снова. - Это ведь все из-за Найла Бурка, Скай? Бедный лорд! Но ведь он не лишил тебя невинности, дорогая?
   Несчастная девушка покачала головой:
   - Нет, он хотел на мне жениться и должен был поговорить с отцом.
   - Но он не поговорил, а если и поговорил, отец ответил отказом. Ты замужем за Домом О'Флахерти, Скай, и должна посмотреть правде в глаза. Твой долг быть ему доброй женой. Он тебя любит, и в глазах церкви он твой господин.
   - Не могу, Эйбхлин. Я просто не могу. Я ненавижу Дома! Не вынесу, если он коснется меня!
   - Многие женщины чувствуют то же самое. Быть может, ты одна из них.
   - Нет, нет! Мне так нравилось, когда меня целовал Найл Бурк! Я хочу его! Хочу, как хочет женщина мужчину... в браке. Но Дом мне противен.
   - Поспи немного, - успокаивала сестру монахиня. - Через несколько часов тебе предстоит быть хозяйкой на свадьбе.
   Вздохнув, Скай снова улеглась. Травы сделали свое дело, и с мокрым от слез лицом она заснула. Эйбхлин покачала головой. Что заставило отца настоять на этом браке, если он знал, что Скай против него? Он всегда потворствовал младшей дочери, обожая ее яркую красоту, восхищаясь ее любовью к морю. И никогда прежде ни к чему ее не принуждал.
   Эйбхлин продолжала размышлять. Может быть, отец хотел, чтобы последняя дочь Пейги покинула его дом, чтобы полнее наслаждаться любовью второй жены и пятерых сыновей? В любом случае, хотя она и не собиралась признаваться в этом Скай, монахиня разделяла ее отвращение к О'Флахерти. Он упрям, не в меру тщеславен и, несмотря на хорошее образование, потрясающе убог. Эйбхлин вздохнула. Что можно с этим поделать! Мир принадлежит мужчинам, а приличной женщине оставалась роль либо жены, либо монахини. Может быть, печально думала она, когда-нибудь все и изменится.
   Эйбхлин вернулась в часовню, чтобы помолиться за сестру. Больше она ничем не могла помочь Скай.
   Когда через несколько часов Скай проснулась, страшная реальность ее положения сразу же нахлынула на нее. Ее познания мужчин были невелики, но чутье подсказывало, что Дом оказался из тех, кто выбирал слабых и беззащитных. Он любил побеждать. И поэтому нельзя ему показывать, как она расстроена.
   Медленно Скай приподнялась с кровати, испытывая лишь легкое головокружение, умыла лицо розовой водой. Все еще без корсета, она глубоко дышала, и голова ее прояснялась. Послышался скрип открываемой двери, и Скай быстро обернулась, раздосадованная, что ее одиночество так быстро нарушили.
   - Как ты посмел войти в мою комнату! Дом лениво улыбнулся:
   - Скай, крошка моя, ты забываешь, что теперь я имею право входить к тебе в комнату, когда пожелаю. Я твой муж. Девушка передернула плечами:
   - Я ничего не забываю, Дом, - решительно ответила она. Он двинулся к ней, и храбрость девушки встала заметно убывать. - Не приближайся. - Она попятилась от него, но Дом преследовал ее, пока она не почувствовала за собой край кровати. Его взгляд приводил девушку в ужас, но она заставила себя выпрямиться и посмотреть мужу прямо в глаза. Она слышала, как кровь стучит у нее в ушах.
   - Твоя девичья застенчивость, Скай, мне нравится, но до известного предела. - Он погладил ее по щеке, рука спустилась по шее к плечу, лаская белое тело. - Я твой муж и не потерплю от тебя ни малейшего неповиновения. Отец здорово тебя испортил, но я исправлю положение, я буду учить тебя, как сук у себя на псарне, и ты научишься исполнять свой долг. А если заартачишься, тут же будешь наказана. Ты поняла меня, Скай?
   - Да, Дом. - Она опустила глаза, как будто соглашаясь, но на самом деле, чтобы скрыть свою ненависть.
   - Вот и отлично. - Его голос стал немного мягче. - А теперь иди ко мне, крошка. - Он взял ее за подбородок и поднял лицо. Мокрый рот нашел ее губы, язык снова полез в рот сквозь стиснутые зубы. Она содрогнулась от отвращения. Он толкнул ее на кровать и потянул вниз платье, обнажив маленькие прелестные груди. Он захватил ртом сосок, и девушка вскрикнула. Дом застыл и поднял на нее глаза.
   - Не надо. Нам нужно выйти к гостям.
   Разочарованно ворча, муж поднялся и, ядовито посмотрев на Скай, спотыкаясь, вышел из комнаты.
   За дверью он остановился, чтобы перевести дыхание, и потер в паху. Жена права, будь она проклята! До ночи он не осмелится овладеть ею, но как-то надо усмирить огонь в чреслах! В этот миг из-за угла появилась полногрудая служанка Скай.
   Голубые глаза Дома О'Флахерти мечтательно сузились, и губы скривились в улыбке. Молли остановилась и тут же определила, что требовалось мужчине. Не говоря ни слова, она взяла его за руку и повела в темный альков. Расстегнув ему панталоны, в восхищении выдохнула:
   - Милорд такой хорошенький! - И обвила руками его шею. - Ну, поцелуй же меня, любимый!
   Дом прильнул к ее рту, шарил рукой под юбками, потом прижал к каменной стене, и Молли обхватила ногами его поясницу. Он сжал руками ее пухлый зад и глубоко вошел в горячую жаждущую плоть. Сотрясаясь, он нимало не беспокоился, что голова Молли при этом билась о стену. Она вскрикнула - от удовольствия и от боли. Дом быстро добился, чего хотел, и поставил служанку на пол. Та принялась оправлять платье. О'Флахерти повернулся и пошел прочь, не сказав девушке ни слова, не удостоив ее даже взгляда. Служанка скользнула в ближайшую дверь.
   ***
   Скай, которая редко молилась вне церкви, воздала благодарность всем святым за временное освобождение. Но ночью избавления не будет, ее принудят делать все то, что происходит между мужчиной и женщиной. Об этом она имела самое слабое представление: сестры не говорили с ней об интимных делах, а Анна так и не успела просветить падчерицу. Она была отдана на милость Дому.
   Скай взяла расчёску и привела в порядок спутавшиеся волосы, потом расправила смятое свадебное платье, открыла дверь и вышла в коридор. Из темноты возник Дом, и рука об руку они спустились в зал поприветствовать гостей.
   Праздник начался без них, и как только молодые появились в зале, раздались радостные крики. К ним тут же подошел полупьяный Дубхдара О'Малли и проводил к почетным местам за столом. С ужасом Скай обнаружила, что сидит между мужем и лордом Бурком.
   - Добрый вечер, миссис О'Флахерти, - поприветствовал он Скай официальным тоном. - Желаю вам счастья.
   - Благодарю, милорд, - ответила девушка. Она не решалась поднять на него глаза, чувствуя, что расплачется, и рука, потянувшаяся к бокалу с вином, сильно задрожала. Найл заметил это, и его сердце болезненно сжалось.
   О'Малли из Иннисфаны не скупился для дочери ни на какие расходы. На столах стояли огромные вазы со свежими устрицами, варенными в белом вине на травах креветками и раками. Здесь же стояли блюда с жареной морской форелью, фаршированной сначала семгой, потом меньших размеров речной форелью, затем мелкими рачками. Жених положил себе в тарелку устриц и громогласно объявил об их благотворном воздействии на мужскую силу.
   В следующую смену подали лебедей, каплунов в лимонно-имбирном соусе, нашпигованных уток, зарумянившихся жареных голубей, ягненка, полупрожаренный говяжий бок, сочащийся кровью и жиром, кроличье мясо в горшочках, различные паштеты, серебряные подносы с нарезанным хлебом, сладковатое масло. Никого из гостей не мучила жажда: слуги следили, чтобы серебряные кувшины с красным и белым вином, глиняные кувшины с пивом были постоянно полны.
   На десерт подали разноцветное желе, сладкие кремы, фруктовые пироги, головки французского острого сыра, сладкую вишню, испанские апельсины. Нанятый к свадьбе повар сам изготовил марципановый торт. Его украшала пара, изображающая жениха и невесту. Панталоны мужчины сильно оттопыривались, приковывая к себе взгляд игриво улыбавшейся невесты.
   Гости провозглашали тост за тостом - некоторые грубые, другие остроумные. Наконец Дом О'Флахерти повернулся к жене.
   - Иди, крошка, приготовься меня встречать. Благодаря щедрости твоего отца я сыт по горло. Теперь попирую на твоем теле.
   Скай покраснела и передернула плечами.
   - Мне нужно принять ванну, - ответила она. - Сегодня утром не было времени.
   - Сколько тебе потребуется?
   - Час.
   - Полчаса, Скай. Дольше я не намерен ждать.
   Девушка поднялась. Гости разом завопили. Она подобрала юбки и двинулась из зала, вслед за нею устремились сестры, а за ними гогочущие мужчины. Если им удавалось схватить невесту или одну из ее служанок, им полагался штрафной поцелуй. Сестры О'Малли провели Скай в спальню, где молодоженам предстояло провести брачную ночь, и захлопнули дверь, отсекая толпу молодых мужчин.
   Перед камином уже стояла приготовленная ванна с дымящейся горячей водой. Скай с благодарностью посмотрела на служанку:
   - Спасибо, что подождала меня, Молли.
   - Знала, что раньше у вас не будет времени, - ответила она и помогла госпоже раздеться.
   Сестры приняли ее красивый свадебный наряд и принялись убирать комнату. Сайна взяла нагретую сковороду и провела ею под одеялом.
   - Ничто так не охлаждает пыл мужчины, как прохладные простыни, - заметила она.
   Скай сосредоточилась на мытье. Если бы она позволила себе думать о том, что ей предстоит, ее мозг разорвался бы на мелкие кусочки. Она оглядела спальню. За исключением цветущих ветвей, помещать которые в спальню молодоженов требовал старинный обычай, все оставалось как прежде. Большая темная дубовая кровать с небесно-голубым бархатным пологом была только что застелена тончайшими полотняными простынями, источающими аромат лаванды. Гардероб из того же дерева оказался пустым: все ее вещи упаковали для переезда к мужу. Скай быстро вымылась, вылезла из ванны, и ее тут же приняли в нагретое полотенце. Ее прелестное тело порозовело от горячей воды. Молли быстро вытерла хозяйку и щедро припудрила ароматным порошком с помощью подушечки из овечьей шерсти. Сестры расчихались, когда остаток пудры поднялся в воздух.
   - Приоткрой окно, - приказала Муар. - И принеси шелковое платье, Молли. Скай вспыхнула:
   - Нет, Муар, ради Бога, только не это.
   - Скай! - Голос сестры стал резким. - Это семейная традиция О'Малли, и мы все ей следовали. Бог мой, сестра, ты из нас самая красивая. Тебе совсем нечего, девочка, стесняться.
   - Но все эти мужчины увидят меня голой!
   - Мы, О'Малли, горды, что идем к мужу неиспорченными, и готовы это показать. И ты, как и мы все, будешь соблюдать нашу традицию.
   На невесту накинули шелковое платье, и Муар обратилась к Пейги:
   - Отопри дверь. Я слышу, мужчины идут.
   Не успела Пейги отскочить от двери, как в маленькую комнату ворвалась толпа смеющихся гостей. Друзья уже наполовину раздели Дома О'Флахерти. В спальню младшей дочери вступил Дубхдара О'Малли. Он был совершенно пьян, но все еще умудрялся играть роль хозяина.
   Он поднял руку, требуя молчания, и в комнате притихли:
   - Сегодня я выдаю замуж свою последнюю дочь. Я рад показать вам, что, как и другие мои дочери, она идет к жениху неиспорченной, без единого изъяна. - Он кивнул Пейги и Муар, и те стянули с невесты платье и уронили его на пол.
   Теперь девушка стояла совершенно голой. Она повернулась, и сестры подняли ее длинные черные волосы, чтобы показать собравшимся гостям, что под ними ничего не скрыто. В блеске свечей тело Скай сияло как жемчужина.
   Восхищенный вздох прокатился по комнате, когда мужчины и женщины оценили девственную красоту невесты. Жених был откровенно поражен. Скай оказалась самим совершенством с маленькой, оканчивающейся острыми сосками грудью, длинными стройными ногами и изящными ступнями.
   Внезапно гости застыли - в комнату ворвался лорд Бурк и, растолкав всех, прошел вперед. Он откровенно разглядывал невесту.
   - О'Малли! - провозгласил он. - Как твой сюзерен, я заявляю о своем праве на первую ночь.
   Хозяин Иннисфаны сглотнул комок в горле:
   - Нелепая шутка, милорд, - ответил он, моментально протрезвев. Он еще надеялся, что Бурк пьян, но видел, что это не так. - Моя дочь - не крестьянская девушка, - сказал он твердо.
   Лорд Бурк выпрямился во весь свой впечатляющий рост и обвел всех гордым взглядом:
   - Я твой сюзерен, Дубхдара О'Малли. Еще на мое десятилетие ты клялся повиноваться мне и только благодаря моей щедрости ты получил Иннисфану. Закон требует, что бы ты подчинился моей воле.
   - Нет! - закричал Дом. - Она моя! Моя! А я не ваш вассал.
   Лорд Бурк презрительно взглянул на юношу.
   - Хочу тебе напомнить, молодой человек, что семья О'Флахерти подвластна моему отцу, посланцем которого я и приехал сюда. И я требую исполнения права первой ночи с твоей невестой. Решится кто-нибудь из твоих друзей поспорить со мной из-за девушки и подвергнуть опасности свои семьи? Кроме того, О'Флахерти, когда я кончу обучение, она придется тебе больше по вкусу. Ты, я вижу, не очень-то умеешь обращаться с девственницами.
   В комнате воцарилось молчание. Дубхдара О'Малли нервно переминался с ноги на ногу, не зная, как поступить. Потом до него дошло, что окончательное решение придется принимать его новому зятю.
   - Подчиняюсь тебе, милорд, - быстро проговорил он почти с облегчением.
   Гробовую тишину в маленькой жаркой комнате наконец нарушил голос Дома:
   - Я заплачу выкуп, милорд. Назовите цену. Найл Бурк высокомерно посмотрел на Дома и процедил сквозь зубы:
   - Твоя жизнь или невинность девушки.
   У гостей захватило дыхание. Перед ними разыгрывалась драма, о которой долгие годы будут рассказывать во дворцах и хижинах Ирландии. Что заставляло лорда Бурка так настойчиво добиваться невесты? Конечно, она была очаровательным созданием, но не так уж часто сюзерены пользовались правом первой ночи.
   Дом О'Флахерти побелел, потом покраснел от страха и беспомощной ярости. Он взглянул на Скай, потом снова на лорда Бурка и представил их в объятиях друг друга. "Сукин сын загнал меня в угол", - подумал он и яростно выговорил:
   - Я подчиняюсь. Будь ты проклят, лорд Бурк! - И, повернувшись, быстро прошагал через комнату. За ним последовал О'Малли и другие гости.
   Найл Бурк подошел к двери и закрыл ее на замок, затем посмотрел на Скай. Во время всей перебранки она хранила молчание и стояла тихо, как затаившийся кролик.
   - Я и в самом деле собираюсь овладеть тобой, - сказал он. Зеленовато-голубые глаза девушки казались огромными на бледном лице.
   - Я знаю, - ответила она. - Только скажи, что мне нужно делать. Никто мне не рассказывал, что от меня требуется, а сама я ничего об этом не знаю. Анна так и не успела мне объяснить, - беспомощно закончила она.
   Теплая улыбка озарила лицо лорда Бурка, и он снова сделался ее Найлом.
   - Думаю, прежде всего нужно положить тебя в кровать, - нежно произнес он. - Ты совсем замерзла, любовь моя. - Он отогнул одеяло, осторожно поднял девушку, положил на кровать и укрыл.
   - Поцелуй меня, Найл, - попросила она, в первый раз назвав его по имени.
   - Я как раз и собираюсь это сделать, Скай. Дай мне лишь секунду, чтобы сбросить одежду.
   Будь на ее месте другая, он бы отпустил грубоватую шутку. Такой она была нетерпеливой и настойчивой. Но вместо этого он наклонился и поцеловал тянущиеся к нему губы. Поцелуй показался им сладостным, и они никак не могли оторваться друг от друга. Наконец Скай высвободилась:
   - Я была уверена, что с тобой и на этот раз будет так же замечательно, как тогда. А когда Дом поцеловал меня сегодня, мне захотелось умереть - так он мне противен.
   - Ну как, у нас и на этот раз вышло замечательно?
   - Прекрасно, Найл.
   Не спеша он разделся и подошел к кровати:
   - Ты раньше когда-нибудь видела обнаженного мужчину? - Отблески огня из камина плясали на его голом теле.
   - Только до пояса. Матросы часто скидывали рубашки, когда становилось жарко. И еще я видела ступни и часть ног. - Она скользила взглядом по его фигуре, задержала глаза на мужском органе, затем, покраснев, отвела глаза в сторону.
   - Надеюсь, дорогая, он тебе понравится, - озорно улыбнулся Найл Бурк, ложась подле нее. Лицо девушки оставалось серьезным.
   - Я не могу понять, как он действует.
   - Позволь уж об этом позаботиться мне, - ответил он и, крепко сжав девушку, положил ее на спину. - О, Скай, дорогая, как я люблю тебя! - Его губы снова прижались к ее губам, но на этот раз все получилось по-другому. Губы лишь коснулись ее рта, потом прошлись по трепещущим векам, по лбу, щекам, подбородку и, наконец, по кончику носа.
   Потрясение от ласк заставило девушку задохнуться, а теплая рука Найла, коснувшись груди, застала врасплох.
   - О, Найл! Извини, я такая маленькая, - застенчиво извинялась она, не в силах выдержать его горячего взора.
   - Ты само совершенство, Скай. Видишь, как мило лежит твоя грудь у меня в руке? Как маленький белый голубь. - Он наклонил темноволосую голову и, поцеловав розовый заостренный кончик, с удовольствием почувствовал, как он твердеет.
   Он нежно прижал ее спину к подушкам и слегка навалился на нее, осыпая поцелуями ее трепещущую грудь. Найл наслаждался, чувствуя, как в девушке закипает страсть. Красивые темные волосы разметались по белым подушкам. Голова откинулась, подставляя любовнику изящную шею, и он, не утерпев, запечатлел на ней горячий поцелуй.
   Большие ладони Найла скользили по ее телу, и он восхищался гладкой кожей Скай. Внезапно Скай вспыхнула и застонала беспомощно, испуганно, ощутив, что из нее истекает влага. Тело стало безвольным, и вместе с тем в нем таилась большая сила. Голос Найла подбадривал ее и шептал слова любви.
   Девушка судорожно вздохнула, ощутив, как пальцы мужчины нежно ласкают ее, а потом почувствовала новое прикосновение - это его член прижался к нежной коже ее ноги. Осторожно колено Найла раздвинуло ее бедра, и в сладком тумане желания и страха она услышала, как он сказал:
   - Тебе будет больно лишь раз, Скай. Потом, любимая, ты больше никогда не почувствуешь боли.
   - Да! Да! Скорее! - упрашивала она, даже не понимая, чего хочет, но страстно этого желая.
   Жгучая боль пронзила ее и тут же отступила, переполнив трепещущим теплом. Серые глаза Найла встретились с голубыми глазами любимой, и в ее зрачках отразилась его страсть. Какое-то время они парили вне времени, и вдруг она вскрикнула от удовольствия, почувствовав, как ее переполняют мужские соки.
   Несколько минут он не мог обрести дыхание, потом откатился в сторону и положил Скай на руку. Он гладил ее волосы, закапываясь в их гущу. Когда он вновь заговорил, его бархатистый голос дрожал от нежности:
   - Спасибо, Скай, спасибо, маленькая. Спасибо за лучший подарок, который только может преподнести девушка мужчине.
   Она повернулась так, чтобы видеть его лицо, обретенная женственность сделала ее смелой:
   - Я ждала тебя всю жизнь, Найл Бурк. Не оставляй меня теперь, я скорее соглашусь стать твоей любовницей, чем женой Дома О'Флахерти. Я пойду за тобой куда угодно.
   Лорд Бурк вздохнул:
   - Теперь я и не смогу тебя оставить. Мы аннулируем этот брак по причине твоей измены мужу со мной. У меня нет ни малейшего желания возвращать тебя О'Флахерти. Утром мы уедем в замок моего отца. Твой муж - тщеславный павлин. Приличные деньги и новая невеста успокоят его уязвленную гордость.
   - Ты не оставишь меня? - Глаза Скай светились счастьем. - О, Найл, как я тебя люблю! Как я люблю тебя!
   - Любимая, я обожаю тебя! - Он крепко поцеловал девушку. - Я тебя тоже очень люблю!
   Их тела снова слились воедино. Скай была совершенно захвачена бурей новых чувств, нахлынувших на нее. Ее тело отвечало на любое его прикосновение, стремясь все к новому и новому наслаждению.
   Найл лег на спину и положил девушку на себя. Его восхитило ее смущение. Она спрятала лицо ему в плечо.
   - Ну нет, дорогая, теперь ты люби меня.
   - Но, Найл, я не знаю, как это делается, - запротестовала Скай.
   - Коснись меня. Это будет лучшим началом.
   Она села на него, но никак не могла встретиться с ним взглядом. Застенчиво она коснулась его груди дрожащей рукой. Завитки темных волос оказались мягкими, кожа теплой и гладкой. Ладонь девушки скользнула по его груди к плечу, затем спустилась вниз по мускулистой руке. Внезапный порыв заставил ее наклониться к любовнику и, прижавшись, потереться своей грудью о его. Затаив дыхание, Найл ждал, что она будет делать дальше. Она погладила его лицо. И вдруг ее твердый маленький сосок оказался рядом с его губами. Теперь дыхание захватило у Скай, когда она почувствовала, как сосок погружается в теплоту его рта. Язык Найла поглаживал его, посылая огненные стрелы по всему ее телу. Она поежилась, полузакрыв глаза.
   Найл обнял ее, и вновь она оказалась на спине. Он взял ее за руку и показал, где находился его мужской орган. Невольно она начала его ласкать. Найл застонал, уткнувшись в ее перепутанные, черные, как ночь, волосы. Свежий запах мыла и женского тела сводил его с ума. И вновь он погрузил свое копье в ее трепещущую теплоту.
   Задохнувшись, она взяла от него столько, сколько смогла, обнимая так же крепко, как и он ее.
   - Обними меня ногами, любовь моя. Я не могу достаточно насладиться тобой. - Его голос был отрывистым и хриплым.
   Она подчинилась и тут же тихо вскрикнула, почувствовав, как все глубже и глубже он проникает в нее. Мир вокруг взорвался сплошным наслаждением. Ничего лучшего быть не могло, и все же с каждым его проникновением было все замечательнее.
   - О, Найл! Я умираю! - выкрикнула она наконец, не в силах больше переносить наслаждение. Он был достаточно опытен, чтобы контролировать себя, но сейчас был не в силах остановиться.
   - Еще немного, Скай! Ты такая сладкая! Я не могу перестать! - жарко бормотал он.
   - Нет, нет, не прекращай, - бешено упрашивала она. Ей не хотелось покидать этот сказочный мир. - Глубже! Быстрее! Быстрее! - Они забылись друг в друге. Когда вместе они достигли вершины страсти, она издала протяжный стон, в котором чувствовались и горе, и радость.
   Прижав ее к себе, он тихо промурлыкал:
   - Скай, любимая, ты само совершенство. Как я люблю тебя, милая.
   Ее зеленовато-голубые глаза отяжелели от опустошения, но светились любовью.
   - Подари мне сына, Найл! - горячо зашептала она. Он нежно погладил ее по щеке:
   - В свое время, дорогая. В свое время. А теперь поспи. Утром мы придем в мир с потрясающей новостью, что будем вместе. И нам нужно хорошенько отдохнуть, чтобы справиться с шумихой, которая тогда поднимется.
   - Это когда ты скажешь, что не бросишь меня? - Голос Скай задрожал.
   - Да, любимая. Теперь только дьявол сможет разлучить нас.
   - Я пойду за тобой в самый ад, Найл, - порывисто ответила она.
   Наконец в объятиях друг друга они уснули, веря в силу своей любви.
   3
   В сером предрассветном сумраке Скай и Найл Бурк крепко спали. Через открытое окно в комнату пробрался маленький мальчик и секунду с бьющимся сердцем и разинутым ртом смотрел на кровать. Оба спящих были совершенно нагими. Мужчина лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку, и обнимал свернувшуюся на боку женщину. Поваренок, которого редко отпускали с кухни, решил, что это самое прекрасное зрелище, которое он когда-либо видел, и почувствовал досаду при мысли о том, что должен был сделать. Женщина шевельнулась во сне, и, вспомнив о своем долге, мальчик на цыпочках прошел через комнату и, неслышно отперев замок, открыл дверь.
   Дубхдара О'Малли с тремя вооруженными людьми вошли в комнату и тихо направились к кровати. О'Малли кивнул своим спутникам. Найла Бурка быстро стащили с кровати и засунули в рот кляп. Потом то ли неся, то ли волоча его по полу, вышли в коридор и без стука, но плотно закрыли за собой дверь. Найл отчаянно сопротивлялся. Его стащили вниз по лестнице в главный зал замка. Он не был напуган, потому что знал: если бы они хотели взять его жизнь, он давно бы был мертв.
   - Ты не будешь кричать, милорд? - спросил О'Малли, когда они наконец спустились в зал.
   Найл потряс головой. Его руки освободили, тряпку вынули изо рта. Он почувствовал, что в руку ему суют кружку с пивом. Он отхлебнул и начал одеваться - костюм притащил поваренок. Найл Бурк был разъярен, но начинать разговор полуодетым казалось неудобным. Первым заговорил О'Малли.
   - Немедленно уезжайте, милорд. Юный О'Флахерти провел страшную ночь, напился и приставал к служанке Скай. Если он вас увидит, то может прийти в неистовство, а я не хочу отвечать перед Мак-Уилльямом, если его наследнику будет нанесен какой-либо вред.
   Найл изо всех сил тянул на себя сапоги.
   - Я хочу, чтобы брак Скай признали недействительным, О'Малли. Три дня я пытался пробиться к тебе, чтобы поговорить о свадьбе. Я люблю Скай, и она любит меня. Я хочу взять ее в жены. О'Флахерти возьмет новую невесту, если дать ему хороший выкуп. Почему, ты думаешь, я совершил все это нынче ночью? Чтобы поразвлечься? Ну нет! Я люблю твою дочь, О'Малли, и надеюсь, что мой поступок заставит О'Флахерти бросить ее. Дубхдара О'Малли был поражен.
   - Вот что, парень, если у меня что-нибудь и есть на свете, то это доброе имя и честное слово. В слове Дубхдары О'Малли еще никто не сомневался, потому что оно драгоценное, как золото. Я никогда не нарушал своего слова. Не сделаю этого и теперь. Скай была помолвлена с Домом еще ребенком. Если бы я даже и отложил свадьбу, твой отец никогда бы не позволил тебе жениться на О'Малли из Иннисфаны. Тебе предназначены О'Нейл, О'Доннел или О'Брайан - дочери высшей знати. А не моя девчушка.
   Серые глаза Найла вспыхнули:
   - Она достойна стать королевой, О'Малли!
   - Что ж, парень, с этим я спорить не стану. Но она жена Дома О'Флахерти, пока смерть не разлучит их. Ты использовал право сюзерена. Больше тебе здесь делать нечего. Поезжай домой. Предоставь мне чинить свой забор и врачевать разбитое сердце дочери.
   - Я не уеду без Скай, О'Малли. Она покинет этот замок со мной!
   Дубхдара сделал своим людям едва заметный знак. Бурка несильно ударили по голове, но он тут же потерял сознание.
   - Отнесите его на корабль и скажите капитану Мак-Гвайру, чтобы отвез его домой. А это письмо пусть вручат в собственные руки Мак-Уилльяму и дождутся ответа, - коротко приказал хозяин замка.
   О'Малли посмотрел, как его самого почетного гостя выволокли из зала, потом, не оглядываясь, вернулся в спальню дочери и потряс ее за плечо:
   - Скай, девочка! Просыпайся!
   Голубые глаза медленно раскрылись и в следующий миг округлились от удивления:
   - Папа? - Она обвела комнату взглядом и испуганно прошептала:
   - Найл?
   - Уехал, Скай. Найл Бурк уехал домой.
   - Нет! Он обещал, что никогда меня не оставит! Он это обещал!
   - В пылу страсти мужчины часто дают обещания, которые не намерены выполнять, - сказал О'Малли. - Вставай, одевайся, дочка. Поедешь с Эйбхлин в Инништуркский монастырь, пока Дом не остынет и не станет ясно, что ты не забеременела от Бурка. Сейчас пришлю кого-нибудь помочь тебе одеться.
   - Ты лжешь мне, отец! Что ты сделал с Найлом?
   - Я не лгу, Скай. Бурк отправился домой.
   - А где Молли?
   - Заболела, - ответил О'Малли и вышел из комнаты.
   Оглушенная, Скай не могла подняться с кровати. Он обещал, что они никогда не расстанутся. Он это говорил. И она знала, что он так думал. Но где же он? Неужели его убили? Боже, нет! Она задрожала. Ну конечно же, его не убили. Отец никогда бы не посмел так поступить с наследником сюзерена.
   А может быть, подсказывал ей какой-то злой голос, отец и прав. В конце концов, что ты знаешь о мужчинах? Может быть, наследник знатного лорда позабавился с тобой и теперь преспокойно возвращается домой. Сердце сильно забилось, и на мгновение ей показалось, что сейчас она лишится чувств. Потом она призвала остатки силы, которую копила долгие годы. Если она станет сомневаться, то сойдет с ума. Скай О'Малли должна верить своему чутью и не поддаваться панике.
   Пройдя голой через комнату, она вытащила из кожаного сундука платье и стала одеваться. Сначала натянула нижнее белье, потом нечто вроде юбки - вещь собственного покроя. Отец не разрешал ей носить мужской костюм, а длинные юбки сковывали ее движения на палубе корабля. Она переделала юбку в широкие, ниже колен, брюки, которые носила с чулками и высокими, до колен, сапогами. Сорочку ей пришлось обрезать у пояса, и она надевала ее под шелковую рубашку.
   Умывшись, одевшись и заколов на макушке расчесанные волосы, она взяла темную шотландскую накидку и вышла из комнаты. Там ее ожидал один из людей отца. Скай приказала ему захватить из комнаты сундук и проследила, чтобы его в сохранности погрузили на лодку. Потом величественно спустилась в зал, где ее ждали отец, сестра Эйбхлин и Дом.
   Дом выглядел ужасно: глаза распухли и заплыли, на лице царапины и синяки. Скай взяла себя в руки и произнесла:
   - Доброе утро, Дом.
   Муж сердито посмотрел на нее, но ничего не ответил. Девушка пожала плечами и повернулась к отцу:
   - Папа, я готова ехать. Но прежде я хочу знать правду. Найл не бросил бы меня, если бы его не заставили.
   Глаза Дома О'Флахерти округлились, затем сузились в щелки:
   - Это что же, предательство? - уставился он на тестя. - Довольно уж того, что Бурк потребовал право сюзерена и ославил меня на всю округу. Теперь оказывается, и она была с ним в сговоре! - Он сверкнул на жену глазами. Долго ты с ним путалась? Давно связалась с Бурком, сука? Да я до полусмерти тебя забью!
   Скай холодно посмотрела на мужа. Ее голос оставался спокойным и ровным.
   - С Найлом я познакомилась всего несколько дней назад, Дом. Да, мы любим друг друга. Сама не понимаю, как это случилось, но это так. Ты мне не очень нравишься, Дом, но нарочно я не нанесла бы тебе обиду. Найл Бурк хочет жениться на мне. Дай мне развод. Ты ведь меня не любишь. Найл сделает так, чтобы у тебя была другая невеста, а солидная денежная компенсация успокоит твою уязвленную гордость.
   Дом посмотрел на Скай так, как будто та была ненормальная.
   - Ты что, О'Малли, дал мне в жены полоумную? - Он повернулся к девушке. Послушай, безумная! Мак-Уилльям не позволит своему наследнику жениться на такой, как ты. А Бурк просто бабник. Он хотел лишь позабавиться с тобой и уж, конечно, сделал это, если верить его репутации. Но теперь кончено! Ты поедешь с Эйбхлин в Инништуркский монастырь и останешься там до тех пор, пока я не буду уверен, что семя Бурка не дало всходов. А когда вернешься домой, будешь примерной женой - полюбишь меня или нет, - но шлюхой больше не станешь.
   - Папа!
   - Повинуйся мужу. Он твой господин.
   - Никогда!
   Дом О'Флахерти одним прыжком подскочил к Скай и, схватив ее за руку, несколько раз сильно ударил. Потрясенная, ведь отец никогда не бил ее, девушка пыталась защищаться от ударов.
   - Шлюха! Я предупреждал, что сделаю с тобой, если не будешь меня слушаться!" - Он безжалостно ее встряхнул.
   Разъяренная и одновременно напуганная, Скай резко высвободилась.
   - Сукин сын! - прошипела она. - Только попробуй еще меня ударить, и я воткну нож тебе в сердце!
   - Довольно! - проревел О'Малли, вставая между ними. - Довольно, Дом. Голос его звучал очень жестко. - Эйбхлин, забирай сестру и веди ее в лодку.
   Глаза Скай почернели от гнева:
   - Я никогда не прощу тебе этого, папа, - тихо произнесла она. И, посмотрев на него ненавидящим взглядом, вышла из зала вместе с сестрой.
   ***
   День стоял серый и прохладный. Ветер развевал накидки женщин, когда они проходили по подъемному мосту и дальше, через розарий. На секунду Скай задержалась, глаза ее затуманились слезами. Потом она сорвала розу, вдохнула ее аромат и пошла дальше, осторожно ступая по тропинке, бежавшей со скалы в сырость бухты. У берега ее поджидала парусная лодка и двое из людей отца. Она заметила, что сундук уже на борту. Один из матросов помог Эйбхлин перебраться в суденышко. Скай, отказавшись от помощи, взобралась на борт и устроилась на корме. Рукой она твердо взялась за румпель. Один из моряков столкнул лодку с мокрого песка, другой распустил парус.
   Матрос Коннор ухмыльнулся, кивнул и снова сел, когда Скай взяла в свои руки румпель. Теперь они стрелой домчатся до Инништуркского острова, раз миссис Скай повела лодку. Никто не умеет это делать, как она. Другой матрос, только недавно поступивший на службу к О'Малли, сидел, помалкивая.
   Скай умело провела лодку по защищенной от ветра замковой бухте и направила в открытое море. День разгуливался, поднялся свежий бриз. Легкая лодочка скользила по пологим голубым волнам. Инништурк, отстоявший от замка всего на несколько морских миль, был ясно различим. Скай твердо держала курс, чтобы подойти как можно ближе к монастырю Эйбхлин.
   Эйбхлин отчаянно хотелось поговорить со Скай, но сестра вдруг сделалась как будто старше и отчужденнее, и молодая монахиня погрустнела. Чем она могла утешить сестру? Что сказать женщине, которую насильно выдали замуж за одного мужчину, в то время как она любила другого? Снова и снова Эйбхлин ощущала разочарование оттого, что родилась женщиной в этом мире мужчин. Снова и снова спрашивала себя, кто установил такие порядки.
   Потом монахиня заметила ужасный синяк, который начал наливаться на левой щеке Скай. Не проронив ни звука, она окунула платок в ледяную воду, выжала его и, так же не говоря ни слова, подала сестре. Скай благодарно улыбнулась, взяла мокрую материю и поднесла к ушибленному месту.
   Инништурк все приближался и приближался, и наконец лодка ткнулась носом в песок. Эйбхлин выбралась на сушу. Здесь, у себя дома, командовала теперь монахиня:
   - Коннор, бери сундук миссис Скай. А ты, Падрик, останься с лодкой.
   - Да, сестра. Хорошо, сестра.
   Скай легко перепрыгнула через борт и оказалась на песчаном берегу. Она прекрасно знала дорогу, они с отцом часто навещали Эйбхлин. Молча они взбирались по тропинке, идущей от берега. На утесе она открыла небольшие плетеные воротца и пропустила внутрь сестру и задыхающегося Коннора. Ворота закрылись за ними, и они оказались в монастыре.
   Впереди возвышалась обитель Святой Непорочной Невесты на Утесе, построенная свыше ста лет назад. Монастырь стоял в квадрате укрепления, по углам которого в небо вздымались сторожевые башни. Серые камни главного строения выдерживали натиск ветров и морской влаги. Вокруг стояло несколько подсобных построек - пекарня, прачечная. При входе в монастырь - у дубовой двери, обитой медью, - они остановились.
   - Коннор, тебе придется подождать здесь, - сказала Эйбхлин. - Я пришлю кого-нибудь за сундуком.
   - Я останусь с ним, - тихо произнесла Скай. - Если мне суждено месячное затворничество в монастыре, я предпочитаю отсрочить заточение.
   Эйбхлин не спорила. Она позвонила, дождалась ответа привратницы и поспешно вошла. Оставшись наедине с девушкой, Коннор пробормотал:
   - Если бы спросили меня, я бы ответил, что это не очень подходящее место для медового месяца.
   - Я бы тоже, - бросила ему Скай. - Но оно не хуже любого другого, если вышла замуж за нелюбимого мужчину. Но если ты, старый сплетник, повторишь мои слова где-нибудь еще, знай, что меня за них побьют.
   - О'Малли тебя никогда и пальцем не трогал!
   - Он-то нет, а вот сукин сын, за которого он меня выдал замуж, уже попробовал. Синяк на щеке - знак его любви.
   Даже Коннор, не видящий ничего зазорного в том, что муж время от времени дает жене тумака, чтобы держать ее в узде, был потрясен, узнав, что жених избил невесту в день свадьбы. Миссис Скай была не какая-нибудь девка. Она особенная. К тому же моряк был родственником служанки Молли, которая едва перенесла эту ночь с О'Флахерти. Не лучше ли предупредить молодую госпожу?
   - Скажу тебе прямо, девушка, чтобы ты была настороже. О'Флахерти взял Молли ночью в ее собственной кровати и чуть ее не убил. Проделывал с ней такое, что ни один порядочный мужчина не потребует от женщины. Потом побил до полусмерти и выкинул вон. Будь осторожна, когда вернешься домой.
   На лице Скай не отразилось никаких чувств.
   - Молли поправится?
   - Ее синяки пройдут.
   - Скажи ей, если она не захочет больше мне служить, я ее пойму. Она может остаться в замке и прислуживать мачехе. А леди Анне скажи, что мне в услужение нужна новая женщина среднего возраста и невзрачной наружности. Если мне придется вернуться домой, я не собираюсь подставлять О'Флахерти еще одну девушку.
   Входные двери в монастырь скрипнули и растворились, на пороге в сопровождении двух монахинь появилась Эйбхлин. Скай попрощалась с Коннором и прошла за сестрой внутрь.
   Сестры молча шли по длинному коридору, пока не оказались перед тяжелой дубовой дверью. Эйбхлин постучала. Голос пригласил их войти, и они повиновались.
   На стуле сидела женщина, равной по красоте которой Скай еще не видела. Ее лицо под белой шапочкой и накрахмаленным белым крылатым монашеским убором было необыкновенно чистым. Черное облачение не казалось таким суровым из-за белого прямоугольника на груди, в середине которого располагалось отделанное серебром распятие из черного дерева с серебряной лилией. Встав на колени, Эйбхлин взяла ее аристократическую руку и поцеловала серебряное с ониксом кольцо.
   - Поднимись, дочь моя, - послышался холодный голос.
   - Святая мать, позволь мне представить сестру Скай. Скай, а это святая мать Этна.
   - Спасибо, сестра Эйбхлин. Теперь можешь возвращаться к своим обязанностям. Утром из деревни пришла миссис Монахан. Благословляю тебя на помощь в ее трудах.
   Эйбхлин поклонилась и вышла из комнаты, а мать Этна махнула рукой в сторону стула.
   - Добро пожаловать в обитель Святой Непорочной Невесты на Утесе, леди О'Флахерти. Отец уже уведомил нас о причинах твоего приезда. Сделаем все, чтобы устроить тебя как можно удобнее.
   - Спасибо, - бесцветным голосом поблагодарила Скай. Спокойные карие глаза изучали девушку, монахиня как будто спорила сама с собой. Потом заговорила.
   - До пострига я была Этна О'Нейл. Лорд Бурк был помолвлен с моей племянницей. Она его так ни разу и не видела, но видела я. Он очень привлекателен. - Ее губы растянулись в улыбке.
   - Мы познакомились совсем недавно, - сказала Скай уже мягче. - Не знаю, что с нами случилось, но мы полюбили друг друга. Папа и слушать не захотел. Найл хотел сделать так, чтобы мой брак был расторгнут и мы смогли пожениться.
   Монахиня кивнула головой.
   - Может быть, он и сможет это устроить или по крайней мере начать действовать, пока ты здесь.
   - Вы первый человек, кто не говорит мне, что Мак-Уилльям не позволит своему наследнику жениться на какой-то О'Малли из Иннисфаны.
   Святая мать рассмеялась:
   - Ах уж эти мужчины с их гордостью! Наберись терпения, дочь моя. Мак-Уилльям - человек суровый, но он любит сына. Однако скажи, дитя мое, ты вовсе не испытываешь к мужу никаких чувств?
   - Я не люблю Дома и никогда не хотела выходить за него замуж. Я упрашивала отца не принуждать меня к этому еще перед тем, как познакомилась с Бурком. До нашей встречи я совсем не хотела выходить замуж. Я считаю, что женщина вовсе не обязана проводить всю свою жизнь с человеком, которого не любит.
   - Так ты, - усмехнулась монахиня, - такая же бунтарка, как и твоя сестра, леди О'Флахерти!
   - О нет, святая мать, пожалуйста, не называйте меня леди О'Флахерти. Я никогда не буду считать фамилию Дома своей. Я - Скай О'Малли!
   - Хорошо, хорошо, Скай О'Малли, постараемся устроить тебя поудобнее. Монахиня взяла колокольчик и резко позвонила. Тотчас появилась молодая послушница. - Сестра Фелдельм, это Скай О'Малли, сестра Эйбхлин. На несколько недель она укроется у нас. Для нее приготовили гостиноприемную комнату в Западной башне. Будь добра, проводи ее туда.
   - Слушаюсь, святая мать, - поклонилась послушница. - Пожалуйста, следуйте за мной, миссис О'Малли.
   - Ты вольна ходить здесь где угодно, Скай. Часовня и общие комнаты открыты для тебя. Не стоит затворяться у себя в комнате.
   - Спасибо, - Скай приготовилась последовать за сестрой Фелдельм.
   - Я буду сообщать тебе все, что узнаю, дочь моя.
   Скай улыбнулась настоятельнице и вышла за послушницей из комнаты.
   Как печально, размышляла настоятельница, еще одна девушка насильно выдана замуж. Она прикидывала, как поступит Мак-Уилльям. Ей было абсолютно ясно, он не позволит Найду обладать Скай, потому что подыскивает для него лучшую пару. Какой же он и подобные ему мужчины глупцы. Как они до сих пор не поняли, что перекормленные девицы дают плохое потомство? Здоровая девушка из не столь знатной семьи окажется гораздо лучшей женой.
   Мать-настоятельница понимала, что за показной смелостью Скай О'Малли скрывает испуг и отчаяние. И если девочке предстоит разочарование, пусть она встретит его сейчас и перенесет с монахинями. Пока она в монастыре, Бог наставит сестер, как помочь ей примириться с собой.
   Скай осмотрелась в предоставленных ей покоях: они состояли из двух комнат - небольшой спальни и значительных размеров гостиной. В обеих были камины. В спальне очаг располагался в углу. Из мебели там стояла только кровать, застеленная бордовым покрывалом, - больше ни для чего места не оставалось. Необъятные размеры кровати озадачили Скай, пока она не догадалась, что монастырские комнаты, вероятно, обставляют щедрые друзья обители. Девушка хихикнула про себя, какой монахине нужна такая кровать? Она выглянула в крохотное окно, выходящее на море.
   Гостиная с окнами на две стороны хорошо освещалась.
   Из северного окна открывался вид на далекий родной остров Иннисфана, западное смотрело в открытое море на заходящее солнце. Восточную стену занимал сложенный из камня большой камин, по сторонам которого располагались резные, огромных размеров крылатые ангелы. Рядом с камином - дубовая дверь, выходящая в коридор. Напротив камина темнел встроенный в стену от пола до потолка дубовый книжный шкаф. Пол был застелен турецким ковром в красных и голубых тонах, таким же, как в спальне, только больше. На южной стене, там, где находилась дверь в спальню, громоздился еще один огромный шкаф. Перед свинцовым переплетом западного окна сверкали полировкой дубовые кресла и столик. У камина - стул и еще одно дубовое кресло. Большой сундук был украшен изящной резьбой, а на молитвенной скамейке между окон лежала вышитая подушечка. Сундучок Скай поставили в спальне под окном.
   Благодетель монастыря оказался щедрым: на окнах висели тяжелые бордовые шторы. Позже Скай узнала, что Западную башню обставляли О'Нейлы, когда Этна стала настоятельницей обители Святой Непорочной Невесты на Утесе.
   Дни в монастыре потекли привычной чередой. Она поднималась рано и стояла службу в часовне. Девушка не была особенно набожной, но сейчас она молила Бога, чтобы Найл приехал за ней. Потом ей приносили с кухни отдельный завтрак, она шла прогуляться по окрестностям монастыря. Принадлежащую обители лодку предоставили в ее распоряжение, и, чтобы скоротать время, Скай подолгу плавала на ней и рыбачила. Благодаря гостье в монастыре стали часто подавать к обеду свежую морскую рыбу.
   Обед подавали в два, и Скай ела одна в своей гостиной. Ужин накрывали после вечерни, иногда Эйбхлин присоединялась к младшей сестре, в других же случаях девушке приходилось сидеть за столом одной.
   В монастыре оказалась на удивление хорошая библиотека, да и шкафы в покоях Скай были забиты книгами. В плохую погоду она читала. Для своего времени Скай О'Малли была образованной женщиной.
   Она говорила на родном языке и, кроме него, - по-английски, по-французски и на латыни, умела писать. И хотя шила и вязала не так замечательно, как ее сестры, у которых вовсе не видно было швов, управлялась с иголкой вполне сносно.
   Она имела представление о том, как вести хозяйство: заготавливать продукты, солить и сохранять их, как делать мыло и благовония, располагала элементарными знаниями в пивоварении и домашней медицине. Ее научили, как вести всему учет. О'Малли был твердо уверен: единственный способ, чтобы тебя не надул собственный управитель, - учитывать все самому. Достало бы и этого. Но Скай к тому же была самым опытным шкипером, с которым только приходилось плавать отцу. О'Малли часто подшучивал, что дочь нюхом определяет курс корабля.
   Хотя за свой бедный событиями день Скай и встречалась с монахинями, большую часть времени она проводила одна. Устав Непорочной Невесты не был затворническим, монастырь не бедствовал. Работницы-монахини трудились прежде всего во славу Божью и на пользу бедным. Некоторые из них служили учителями, другие врачевали людей, живущих в округе. Остальные возделывали монастырскую землю, готовили пищу, шили, вязали, занимались домашней работой.
   Скай быстро приспособилась к жизни в монастыре: ловила рыбу, ставила силки на кроликов и как-то однажды даже принесла молодого оленя. Оленина была монахиням в диковинку.
   Скай постоянно нуждалась в физическом труде. Только вымотавшись за день, она могла уснуть. Почему Найл ей ничего не написал? Он не мог не понимать, какое она испытывает нетерпение. Девушка была уверена: не мог он любить ее так нежно, а потом просто бросить.
   Быть может, Скай и утешило бы сознание, что Найл Бурк страдал не меньше ее. Когда он выбрался из темноты и сознание его прояснилось, он обнаружил, что его, как рождественского гуся, сунули в маленькую лодку, как в печь. Капитан пляшущего на волнах суденышка криво, но понимающе улыбнулся:
   - Так вы пришли в себя, милорд?
   - Где это я, черт побери? - проревел лорд Бурк. - Сейчас же меня развяжи!
   Капитан выглядел несчастным:
   - В данный момент не могу этого сделать. Если вы начнете буянить, а по всему видно, что так вы и поступите, у меня будут неприятности. Отвезти лорда Бурка домой к Мак-Уилльяму - вот что приказал мне О'Малли, и я выполняю его приказ.
   - Так, по крайней мере, посади меня и дай глотнуть чего-нибудь крепкого. Я весь затек. В голове у меня творится такое, как будто карлики там добывают золото. И я не уверен, что со мной сейчас не приключится морская болезнь.
   Капитан Мак-Гвайр усмехнулся:
   - Вы просите не слишком многого, Бурк, чтобы заставлять вас испытывать неудобства больше, чем нужно. - Говоря это, он приподнял Найла и усадил его, прислонив спиной к мачте. Потом поднес фляжку к губам.
   Найл, испытывая благодарность, отхлебнул отдающее дымком и торфом виски. Словно раскаленный камень, оно обожгло желудок, потом согрело.
   - Так это О'Малли отправил меня домой, - понимающе произнес он.
   - Да, милорд. И большую часть пути вы проспали мирно, как младенец. Мы почти уже приплыли.
   Найл вытянул шею и вгляделся в побережье. Но он не был моряком, и на таком расстоянии береговая линия выглядела для него везде одинаковой.
   - Когда мы пристанем? - спросил он.
   - Достаточно скоро, - последовал приводящий в бешенство неопределенный ответ. - Видите тот мыс? Обогнем его, и окажетесь дома. Там мы и пристанем. И тогда я вас выведу отсюда. Мы вместе пойдем к Мак-Уилльяму, для которого у меня есть письмо.
   - Пойдем! - взорвался Найл. - Ну уж нет! Мы возьмем первых попавшихся лошадей! Ты можешь ездить верхом? До укрепления Мак-Уилльяма от побережья все ноги стопчешь.
   - Почти так же здорово, как вы ходите под парусом.
   - Тогда храни тебя Бог, Мак-Гвайр. Скоро тебе придется не лучше, чем мне сейчас!
   Когда они, наконец, достигли берега, капитан развязал пассажира и помог ему перебраться через борт. Найл Бурк растирал запястья. Он спешил оказаться дома, чтобы скорее поговорить с отцом, и пошел вверх по холму.
   Даже не оглядываясь, чтобы посмотреть, идет ли за ним Мак-Гвайр, Найл Бурк широко шагал по едва приметной тропинке. Примерно через полчаса их глазам открылась ферма под соломенной крышей. К ферме примыкал огород, где росла морковь, различная зелень, кресс-салат, виднелись несколько ярких цветов. Ближайшее поле выглядело ухоженным и пестрело ячменем и рожью. А ниже огорода на пастбище мирно жевали траву с дюжину лоснящихся лошадей. Других признаков жизни не было заметно, хотя Мак-Гвайр готов был поклясться, что видел, как вьется из трубы дымок.
   - Эй! В доме! Это Найл Бурк с товарищем! Прошло немало времени, прежде чем дверь растворилась и на пороге появился крупный мужчина.
   - Все в порядке, Мив, - оглянулся он к кому-то скрывавшемуся в доме, - это его светлость.
   Мужчина подошел ближе и схватил руку Найла своей огромной, напоминавшей медвежью лапу ладонью.
   - Пожалуйте, милорд. Чем могу служить?
   - Мне нужно две лошади, Брайан. Этот ужасный человек - капитан Мак-Гвайр из людей О'Малли. Позже он вернет тебе лошадей.
   - Сию минуту, милорд. Но если вы не слишком спешите, отведайте хлеба жена только что вытащила его из печи. Серые глаза Найла Бурка благодарно блеснули:
   - Хлеб Мив с ее медом! Пойдем, Мак-Гвайр. Я покажу тебе, как надо обращаться с людьми, хотя ты со мной обошелся очень дурно. - С капитаном, следующим по пятам, он ворвался в дверь и заключил в объятия крошечную, как воробей, женщину. Он поднял ее в воздух, опустил и чмокнул во вспыхнувшие щеки, а она смеялась и просила ее отпустить. - Я пришел за твоей добродетелью, - рассмеялся Бурк, - и за вкусным хлебом, прелестная Мив. - Он осторожно поставил ее на пол. Она по-дружески шлепнула его:
   - Никаких шалостей, мистер Бурк. Вы уже давно выросли. Проходите вместе с другом, садитесь. Хлеб только что из печи.
   Они подчинились и сели. Бурк повернулся к Мак-Гвайру:
   - Пока мне не исполнилось семь лет, Мив была моей няней. Потом она покинула меня и вышла замуж за Брайана. Мальчиком я часто приходил сюда, потому что она печет лучший хлеб в округе. И по каким-то особым причинам ее пчелы собирают такой вкусный мед, какого ты еще не пробовал.
   - Это от морского воздуха, - объяснила Мив. - Он придает меду чуточку остроты.
   Вскоре Мак-Гвайр убедился, что лорд Бурк его не обманывал:
   - Если у вас есть дочь и она готовит хотя бы вполовину так же хорошо, как и вы, - обратился он к Мив, - я бы на ней трижды женился. - Женщина зарделась от удовольствия:
   - На обратном пути перекусите с нами, капитан, - ответила она.
   - Спасибо, миссис. Обязательно.
   - Лошади готовы, милорд, - окликнул от двери Брайан. Найл Бурк поднялся и, как мальчишка, слизнул с пальца капельку меда.
   - Пошли, Мак-Гвайр, - обратился он к капитану. - Мне не терпится попасть домой.
   Моряк с удивлением увидел, что за порогом их уже ждали две оседланные лошади. Они вскочили на них и, пахнув Брайану, поскакали прочь.
   - Ваши крестьяне, должно быть, благоденствуют, раз у них есть лошади, да еще такие замечательные, как эти, - заметил Мак-Гвайр.
   - Это наши лошади, - объяснил Бурк. - Мы держим их в нескольких семьях специально для таких случаев, и поэтому никогда не остаемся без средств передвижения. - И пустил свою в галоп. - Ну же, вперед, - окликнул он капитана, который с несчастным видом трясся в седле.
   Но о своей спешке Найлу Бурку еще пришлось пожалеть. Как только они прибыли к Мак-Уилльяму, письмо О'Малли было вручено знатному лорду. Мак-Гвайра отослали подкрепиться, а Найл с нетерпением ждал, пока, темнея лицом, Мак-Уилльям пробежал глазами послание О'Малли. Наконец он посмотрел на сына и сердито проревел:
   - Ну что, заносчивый щенок, надеюсь, ты объяснишь свое поведение? Корабли Дубхдары О'Малли необходимы для защиты округи так же, как и хорошее расположение Баллихинесси О'Флахерти!
   Найл не видел письма. Потеряв самообладание, он забормотал, как школьник:
   - Я люблю ее, отец! Люблю Скай О'Малли! Я хотел поговорить с О'Малли и попросить его перенести свадьбу. Но у его жены начались схватки, прежде чем я успел затеять разговор. Роды оказались трудными, и я так и не смог его поймать. Девочку выдали замуж поспешно, почти что тайно.
   - О'Малли никогда бы не согласился разорвать этот союз, глупец. Он был заключен много лет назад, и О'Малли им доволен. Он и впрямь хорош для его младшей дочери. Как ты посмел вмешаться?
   - Я люблю ее, и она любит меня. А О'Флахерти, за которого ее насильно выдали замуж, ненавидит! И ненавидела всегда, еще до того, как мы встретились.
   - И ты решил, что это дает тебе право потребовать привилегии сюзерена на первую ночь с невестой? Господи! Если бы это был кто-нибудь другой, я бы его убил! На твое счастье, у О'Малли есть чувство юмора. Он отослал дочь в монастырь, пока не убедится, что твои ночные труды остались тщетными.
   - Я люблю ее! - выкрикнул Найл. - И хочу, чтобы ее брак расторгли и я смог бы на ней жениться. В нашем клане ведь есть епископ.
   - Только через мой труп, - снова проревел Мак-Уилльям. - Мне нужны корабли О'Малли, а его девчонка ни к чему. Я вовсе не хочу, чтобы у моих внуков матерью была дочь пирата. Я устроил твой брак с Даррой О'Нейл, младшей сестрой твоей покойной суженой. Ей уже тринадцать, и она вполне созрела для замужества. Через три недели свадьба.
   - Нет!
   - Да! Выслушай меня, молодой идиот. Можешь взять О'Малли в любовницы, но в жены - никогда! У нее уже есть муж. И если верить тому, что я о нем слышал, как только он ее затащит в кровать, ты станешь для девчонки лишь приятным воспоминанием.
   - Иди к дьяволу! - Найл Бурк пулей вылетел из кабинета отца и крепко напился.
   ***
   На следующий день с разламывающейся головой, которая казалась ему вдвое больше обычного, он вновь был призван к родителю.
   - Это сегодня утром передали для тебя, - проговорил Мак-Уилльям. - Я позволил себе прочитать письмо и могу только сказать, что дочь О'Малли мудрее тебя Здравого смысла в ней гораздо больше, чем в тебе. Вот, возьми.
   Найл схватил послание и, потрясенный, прочитал.
   "Милорд Бурк!
   Я удалилась со своей сестрой в монастырь Святой Непорочной Невесты на острове Инништурк, где стану молиться Деве Марии, чтобы позорная ночь, которую мы провели вместе, не принесла оскверненных плодов. То, что мы совершили, было порочно, и мне остается надеяться и молить, чтобы муж меня простил. Прошу забыть меня и для блага собственной души жениться на достойной женщине как можно быстрее. Да сопутствует вам всюду Господь. Скай, леди О'Флахерти".
   Он не хотел верить тому, что прочитал. Ведь он не видел ее почерка. Уж не подделка ли это? Но рука была явно женской - буквы мило округлыми - и он узнал печатку на воске, такую она носила на пальце. Может быть, ее заставили написать это письмо? Но он помнил, сколько упрямства в Скай. Хоть жги ее ноги каленым железом, она не напишет того, чего не пожелает сама. Будь она проклята! Проклята! Так вот что он значил для нее. Позорная ночь! Непостоянная сучка! Испытывая боль в душе, какую раньше ему никогда не приходилось переносить, Найл сморгнул слезы и хрипло произнес.
   - Я женюсь на Дарре О'Нейл. - И, уронив письмо, быстро вышел из комнаты, даже не оглянувшись. Мак-Уилльям выждал несколько минут и сказал:
   - Теперь можешь ехать, капитан Мак-Гвайр. Возвращайся и скажи О'Малли, что его план сработал. Через три недели сын женится и не доставит ему больше беспокойств.
   Мак-Гвайр поклонился и, не говоря ни слова, отправился в путь.
   Оставшись один, Мак-Уилльям почувствовал угрызение совести. Он глубоко любил сына и ни в чем ему не отказывал. И все же когда ему надо было выбирать в невестки О'Нейл или О'Малли, Мак-Уилльям безоговорочно сделал выбор. Найл прекрасно поладит с Даррой, и к этому времени на будущий год у него уже появится внук.
   4
   Во время пребывания в обители Святой Непорочной Невесты как-то под вечер Скай прогуливалась вдоль берега и услышала жалобный лай. Обогнув скалу, она наткнулась на больного волкодава, почти еще щенка. Бедняга умирал от голода ребра выпирали наружу. Шерсть так свалялась и пропиталась солью, что было трудно определить цвет собаки. Ногу зажало в трещине в скале. Скай подбежала к животному. Собака с надеждой посмотрела на девушку и дружелюбно завиляла хвостом.
   - Несчастное животное, - пробормотала Скай и принялась освобождать собаку. Прежде всего она убрала мелкие камни, а потом аккуратно, как только могла, вынула лапу из трещины Собака дернулась, но даже не зарычала. Скай похлопала ее по холке:
   - Ну вот, хорошо, теперь пойдем поищем еды.
   Пес с усилием поднялся на ноги и, спотыкаясь, поплелся за ней.
   Монахини, как и Скай, пожалели собаку и впустили в монастырь. Откуда взялся пес и кто его хозяин, они так и не выяснили. Крестьяне с острова никогда бы не решились завести собаку королевской породы. Они держали рабочих псов - терьеров, мастифов, дворняг. Ирландский волкодав - гроза волков и других хищников, как и ирландский сеттер, принадлежал к благородной породе.
   Скай назвала пса Инисом в честь знаменитой гончей Партолана - одного из первых поселенцев Ирландии. Собака была предана ей всей душой. Инис гулял с ней по утрам, плавал в монастырской лодочке и спал, распластавшись во весь свои огромный рост у кровати. Через несколько недель он окреп и набрал вес нормального взрослого пса - сто шестьдесят фунтов и в высоту достиг тридцати восьми дюймов. После мытья шерсть его стала серебристо-серого цвета и напоминала Скай глаза Найла. Уши же и лапы были черными. Пес стал настоящим рабом девушки, и его глаза каждый раз светились от восторга, когда он видел ее.
   Скай нуждалась в любви собаки - ведь Найл Бурк, казалось, ее совсем забыл. А потом наступил день, когда, как и полагалось, у нее начались месячные. С совершенно разбитым сердцем девушка разрыдалась на шее у собаки.
   Святая мать Этна отправила весточку молодому О'Флахерти, сообщая ему, что его жена не беременна. Дом приехал за ней. Настоятельница сама проводила его в покои Скай.
   - Я бы приехал и раньше, - мстительно процедил он, - но пришлось поехать на свадьбу Найла Бурка с Даррой О'Нейл.
   Скай лишилась чувств. А когда пришла в себя, обнаружила, что лежит на скамейке. Дом оправдывался перед монахинями:
   - Вот уж не думал, что новость о женитьбе лорда Бурка так подействует на миледи.
   - Так уж не думали? - холодно переспросила настоятельница.
   О'Флахерти улыбнулся и, пропустив мимо ушей ядовитый вопрос монахини, продолжал.
   - Не по правилам, чтобы мужчина ночевал в вашем монастыре. Но я не вижу другого выхода - жене нельзя пускаться в дорогу, пока потрясение не пройдет совсем.
   Хоть Дом и не понравился настоятельнице, она согласилась оставить его на ночлег в монастыре. О'Флахерти вежливо поблагодарил настоятельницу и попросил забрать собаку жены, чтобы накормить и поместить с его людьми и лошадьми в конюшне. Протестующего Иниса увели.
   Когда они остались одни, Дом О'Флахерти подошел к скамейке и холодно произнес:
   - Я знаю, что ты пришла в себя, Скай. Поднимись и поприветствуй как следует своего господина и повелителя.
   Медленно она приподнялась и быстро поцеловала его в губы. Он усмехнулся и с молниеносной быстротой притянул жену к себе. Скай напряглась, а он рассмеялся:
   - Да, да, ты ведь не любишь меня, жена? Тем хуже для тебя! Потому что скоро тебе придется ублажать меня и только меня. Уж я постараюсь вытряхнуть из твоей головы все мысли о Найле Бурке. - Дом прижался к ней губами. Скай уперлась ему в грудь сжатыми кулаками. Внезапный стук в дверь принес ей освобождение. Дом процедил проклятие и громко воскликнул:
   - Войдите!
   В комнате появились две монахини. Потупив глаза, они поставили поднос с дымящейся едой на стол и поспешили уйти. Скай вырвалась из рук мужа.
   - Как предусмотрительно, - радостно воскликнула она, - нам прислали ужин!
   - Я еще не хочу есть, - заявил он угрюмо. Она подняла крышку с блюд:
   - Посмотри, вареные креветки! А здесь замечательный каплун! А вот баранина! Если мы сейчас не поедим, все остынет.
   - Ну и пусть! - Он подошел к ней сзади и принялся распускать корсет, потом обхватил руками и сжал грудь. - Вот по чему я изголодался, Скай. Еда подождет. Иди в спальню, разденься и жди меня в кровати.
   Скай крепко зажмурила глаза, чтобы не расплакаться:
   - О, Дом, не здесь, - попросила она. - Я сделаю все, что ты потребуешь, но не здесь. Не в этом святом месте!
   - Да, действительно, я не думал об этом, - задумчиво ответил он. - Но мысль овладеть тобой в монастыре мне нравится. Давай представим, что ты молодая монахиня, которую насилует вождь викингов. - Скай содрогнулась от святотатства мужа, но Дом только ухмыльнулся. - Ну, быстрей же, я горю нетерпением. Ты и так целый месяц не выполняла супружеского долга! - Он почти выкрикивал слова и легонько похлопывал ее по щеке.
   У нее не было сил сопротивляться - весть о женитьбе Найла надломила ее, совсем лишила сил. Она проскользнула в спальню, трясущимися руками стянула с себя одежду и забралась в кровать. Через минуту в дверях появился Дом, потягивая вино из бокала. Поставив его на ночной столик, он быстро разделся, разбросав одежду. Когда он повернулся к кровати, Скай пришла в ужас. Найл выглядел внушительно, но ее муж был огромен. Заметив ее испуг, Дом рассмеялся:
   - Девицы в Париже называли меня "Ле Торс"! Знаешь, что это значит?
   В страхе она кивнула.
   - Бык, - только и смогла прошептать девушка.
   - Да, бык, - гордо повторил он. - Таков я и есть! А теперь, жена, приготовься. Я иду к тебе. - Он сорвал одеяло, которое Скай натянула себе на грудь. Вид ее нагого тела воспламенил Дома, он бросился на жену.
   - Но, Дом, я не готова, - еле выдохнула она. Он приподнялся и посмотрел на Скай сверху вниз.
   - Не готова? - недоверчиво переспросил он. Если бы он не был так поражен, наверное, ударил бы ее. - А тебе, Скай, и не надо готовиться. Я ведь готов!
   В следующий миг она была оглушена. Но прежде чем смогла закричать, почувствовала, как его ладонь зажимает ей рот. Он был уже в ней, но все приговаривал:
   - Ты твердая, как барабан; знать, у Бурка член не больше червя, раз ты совсем не помягчела.
   Он бился на ней, а в ее глазах кричали боль и испуг. Она попыталась лежать спокойно, чтобы уменьшить боль, но не смогла. Хотела ускользнуть, но он принял ее движение за пробудившуюся страсть и рассмеялся:
   - Я ведь знал, что, несмотря на свои приличные манеры, ты хорошая шлюха! Мне повезло! - И он еще глубже и энергичнее вошел в нее. - Не бойся, любимая, я научу тебя таким штучкам, которые доставят удовольствие нам обоим. - И с удовлетворенным ревом он содрогнулся от страсти.
   Несколько мгновений О'Флахерти еще лежал на ней, потом поднялся, вышел в гостиную и налил себе еще вина. Скай чувствовала, как по ее щекам струятся слезы, но боялась всхлипнуть, чтобы не разозлить мужа. Потом услышала, как он поднимает крышки и пробует еду. Он и не подумал предложить что-нибудь жене.
   В спальню Дом вернулся, сжимая в руке цыплячью ногу. Подойдя к кровати, он похлопал жену по щеке. Скай притворилась спящей, надеясь, что он оставит ее в покое. Она слышала, как он методично, не спеша, пережевывает мясо. Потом кость полетела на пол.
   - Готовься!
   Сопротивление было бесполезным. Она его жена, его вещь. И снова боль, и снова унижение. На этот раз он откатился от нее, лег на спину и вскоре захрапел. Скай подождала немного и выбралась из постели. Она едва передвигала ноги, но поползла бы и на четвереньках, только бы убраться из комнаты.
   Оказавшись в гостиной, она дрожащей рукой налила себе вина, половину пролив на стол. Подбросив дров в камин, она рухнула в кресло.
   Найл! Какие у него нежные руки и губы! Он стремился доставить ей радость, обучая доставлять радость ему. Будь он проклят! Будь он проклят! Он предал ее. Все правильно. Наследник знатного рода позабавился с ней, удовлетворил свое желание лишить ее невинности - такое схожее с желанием Дома подчинить ее всю. Рука легла на ее плечо, и Скай в страхе вскинула глаза.
   - Я заснул, и ты ушла, - произнес он бесцветным голосом. - Ты плачешь. Все еще печалишься, что я не Найл?
   Скай с виноватым видом быстро утерла слезы и покачала головой. Его голос стал чуточку мягче.
   - Может быть, я сделал тебе больно. Не тревожься. Со временем ты привыкнешь и приспособишься ко мне. Ну пойдем, дорогая, я хочу любить тебя еще. Ведь если ты не можешь заснуть, значит, я мало потрудился над тобой. К тому же, - он похотливо ухмыльнулся, - ты слаще, чем я полагал.
   Остаток ночи, мучаясь в объятиях мужа, Скай чувствовала, как растет в ней ненависть к Найду Бурку. Она обдумывала, как когда-нибудь сумеет ему отомстить. О, она сумеет отплатить ему за разбитые мечты.
   ***
   Подобная сцена происходила и вдали от монастыря, в замке Мак-Уилльяма.
   С рождения Дарра О'Нейл была предназначена для служения церкви. Ее старшая сестра была помолвлена и вышла замуж за О'Коннола, средняя - помолвлена с Найлом Бурком, но прошлой зимой Сейт внезапно заболела и умерла. Дарру, которая с пяти лет находилась в обожаемой ею обители Святой Девы Марии, забрали домой, чтобы она заняла в брачной постели место сестры.
   Для Дарры это оказалось настоящей трагедией - она родилась невестой Христовой. Когда ее забирали домой, ей оставалось только два дня до пострига. С шумом и криками отец со своими людьми ворвался в монастырь как раз вовремя, чтобы уберечь от ножниц золотистые волосы дочери. О'Нейл махнул рукой на деньги, которые были внесены в монастырь, зная, что так настоятельница окажется сговорчивее. К тому же он ничего не терял: деньги были уплачены восемь лет назад, когда приданое Сейт передавали Мак-Уилльямам во время помолвки.
   Настоятельница объявила пришедшей в ужас молодой послушнице, что Богу и Непорочной Деве Марии угодно, чтобы девушка шла иным путем. Дарра должна смиренно принять волю Божью и своего отца и немедленно покинуть монастырь, чтобы выйти замуж за лорда Бурка. Горько рыдая, послушница повиновалась.
   И вот в день свадьбы Найла Бурка познакомили с девушкой, чье бледное лицо и покрасневшие глаза озадачили жениха. Он не знал, что девушка готовила себя совсем к другой жизни
   Позже, когда вечером жених и невеста отправились в спальню, Дарра упала в обморок при виде обнаженного мужчины. Бурк выслушал объяснения пришедшей в себя жены, нежно погладил ее светлые волосы и растроганно произнес:
   - В таком случае нам не стоит спешить. Сначала узнаем друг друга получше.
   Найл никогда не был склонен к насилию над девственницами и теперь проклинал и своих родителей, и родителей Дарры за безоглядную глупость, которую они совершили. Девушка была глубоко религиозна, и он не был уверен, сумеет ли она заглушить это чувство. Найл горько рассмеялся. Они отняли его у любимой женщины, которая с радостью подарила бы ему сыновей. Но ее происхождение посчитали недостаточно высоким. А вместо нее навязали монашку! Как это было смешно, как это глупо, как это страшно! Он горько рассмеялся, а жена обеспокоенно спросила.
   - А что скажут люди, если завтра заметят, что простыни не запятнаны кровью?
   - Ах, Дарра Бурк, как ты еще невинна, - усмехнулся Найл. - Сколько молодых развлекаются до свадьбы, а наутро как ни в чем не бывало вывешивают простыни. Сейчас, девочка, я тебе все покажу.
   Пораженная, с расширившимися глазами, она наблюдала, как муж взял нож для фруктов и воткнул его себе в бедро. Тоненькая струйка крови побежала вниз н запятнала простыню. Невинность Дарры доказана, честь мужа спасена, мужская сила установлена.
   Прошло две недели после первой брачной ночи. Дарра считала, что ее девственность останется с ней навсегда. Когда-то она завещала ее Богу и не имела намерения отдавать Найду. Она станет хозяйкой в его доме - и это все. Доброту, которую муж проявил в брачную ночь, она приняла за слабость и решила ее использовать.
   Снова и снова Найл пытался мягко уговорить жену. Из-за невежества Дарра так и не поняла, насколько добр и терпелив ее муж. Она заупрямилась, но и он решил настоять на своем. Если уж его заставили жениться на этой девушке, она должна стать матерью его детей. И тут Дарра объявила, что лишь формально будет его женой. Ее девственность принадлежит Богу.
   - Ты не смеешь меня принуждать, как сделал это с бедной Скай О'Малли, милорд. Представляю, какого стыда натерпелась бедная женщина, - заключила она.
   При упоминании о Скай голова у Найла закружилась, и он взглянул на холодное, набожное, бесчувственное существо, на котором его женили. Хрупкую, белокожую, плоскогрудую девушку с водянистыми глазами и белокурыми волосами смешно было сравнивать со Скай - женщиной с кожей цвета жасмина, со струящимися иссиня-черными волосами и зеленовато-голубыми глазами, с милой маленькой округлой грудью, подобным розовому бутону ртом, с ее невинной страстью. Скай! Жена Дома О'Флахерти, подарившая Найлу ночь и разрушившая его счастье, прислав ледяное письмо. Он застонал. Скоро Скай подарит Дому сына. И Дарра О'Нейл, решил Бурк с гневом, тоже должна родить ему сыновей.
   Разглядев твердое намерение в глазах мужа, Дарра упала на колени, сжимая в руках четки и шепча молитвы. Он взял у нее четки, сорвал полотняную ночную рубашку, и, поцеловав, заставил раздвинуть губы. Она билась в его руках, царапалась острыми ногтями, извивалась. Она искренне верила, что Бог поразит мужа ударом молнии за его насилие, и молила, чтобы это произошло быстрее. Когда они упали на кровать и Дарра почувствовала, как муж проникает в нее, она призвала всех святых, умоляя оградить ее от Найла. Но вскоре она уже просила любить еще и еще, обнимала мужа тощими ногами, подлаживаясь к его ритму.
   Он почувствовал отвращение и к самому себе, и к ней. Никогда в жизни он еще не совершал насилия над женщиной, но жена принудила его к этому своими отказами и упоминаниями о любимой Скай. Предательницы Скай!
   Женщины! Они все похожи друг на друга. Говорят одно, думают другое, а делают третье. Вот и сейчас жена начала хныкать и жаловаться:
   - Ты сделал мне больно! Как ты мог!
   - В первый раз всегда больно, Дарра. Потом будет лучше.
   - Никогда больше ты не сделаешь со мной такого. Никогда.
   - Я что-то не слышал о непорочном зачатии, жена. Кроме того, ты явно получала удовольствие. Я всегда распознаю, если женщине это нравится. Хочешь ты или нет, дорогая, твой долг - родить мне сыновей. Может быть, ты когда-нибудь и признаешь, что любовь приятное занятие. Ничего нет зазорного в том, что женщина наслаждается с мужем.
   - Никогда! - Она оттолкнула Найла, когда тот снова попытался ее обнять. Он успокаивающе похлопывал ладонью по ее напрягшемуся телу. - Я перенесу надругательство, потому что это воля Господня. Но каждый раз, когда ты будешь запихивать в меня эту ужасную штуку, знай, я буду ненавидеть тебя!
   - Как хочешь, - ответил он. - Не забывай только, что я не больше, чем ты, жаждал этой свадьбы. Я бы тоже предпочел, чтобы ты оставалась в своем монастыре. - Он навалился на жену, и она закричала. - Роди мне пару сыновей, Дарра, и я навсегда оставлю тебя в покое.
   А далеко от них, через протоку, на острове Инништурк Дом О'Флахерти, обхватив руками красавицу жену, тоже учил ее любви. Скай была слишком чувственной женщиной, чтобы не получать удовольствие от его объятий. Она позволила себе унестись в мир сладостного наслаждения. Дом достиг экстаза, не заботясь о жене. Не то что Найл. Скай отвернулась от Дома, и слезы покатились по ее щекам. Будь ты проклят, Найл! Неужели он никогда не перестанет ее преследовать?
   5
   Мак-Уилльям распорядился, чтобы рождественские праздники его вассалы провели с ним. Все, включая Дома О'Флахерти и его молодую жену, съехались из разных концов Мид-Коннота.
   Их встретили с щедрым гостеприимством в замке Мак-Уилльяма. Когда-то это был дом с башней, но каждый новый хозяин достраивал, пристраивал что-либо, и в результате приезжим открывался большой замок, по норманнскому образу имеющий квадратный мощеный двор с садом. Гостей разместили со всеми удобствами. Хотя дом отца Скай был хорош и прилично обставлен, замок Мак-Уилльяма по сравнению с ним выглядел роскошным.
   В гости к сюзерену приехали четверо О'Флахерти: отец Гилладубх, младшая сестра Клер, Дом и Скай. Скай откровенно надеялась, что они смогут найти мужа для Клер О'Флахерти, хотя ни ее отец, ни брат, казалось, не сознавали, что она уже становится старой девой.
   Девушка была привлекательной - с толстыми соломенного цвета косами, такими же, как у Дома, водянисто-голубыми глазами и розовощеким лицом. Но было в ней что-то неприятное. Скай несколько раз замечала, что та нечиста на руку, груба. Она попыталась урезонить Клер, но та тут же нажаловалась отцу и брату. Мужчины велели Скай оставить девушку в покое. За спинами Клер ехидно улыбалась молодой женщине. Но Скай сумела отомстить: застав Клер роющейся в ее драгоценностях, она крепко надрала ей уши и объявила, что, если та посмеет что-нибудь украсть или просто войти в ее комнату, Скай обреет ей голову.
   - А если осмелишься нажаловаться отцу или брату, - голос Скай стал приторно-сладким, - будешь целый год ходить лысой.
   Предупреждений больше не потребовалось. По глазам Скай Клер поняла, что жена брата шутить не будет: она не мягкая дурочка, за которую ее вначале принимали. С этого момента между женщинами установилось настороженное перемирие. Скай хотела как можно быстрее выдать девушку замуж, чтобы избавиться от нее.
   Скай знала, что на рождественских празднованиях будет присутствовать и Найл, и не просто присутствовать, но и выполнять роль хозяина - с его отцом случился приступ подагры. Но Найл не должен увидеть ее расстроенной. За шесть месяцев после того, как Дом забрал ее из обители Святой Непорочной Невесты, Скай удалось как-то примириться с собой. Она не любила мужа и не надеялась, что когда-нибудь полюбит, но притворялась послушной женой.
   Свекровь давно умерла, и управление домом О'Флахерти оказалось целиком в ее руках. Клер это не беспокоило, да она и не имела необходимых знаний. Скай хорошо справлялась со своими обязанностями, и это устраивало свекра. Гилладубх О'Флахерти оказался пожилой копией Дома - такой же напыщенный развратник, имевший пристрастие к тонким винам и хорошему виски. Вскоре Скай научилась уворачиваться от его быстрых рук, а однажды запустила в свекра подсвечником и пригрозила рассказать всем о его поползновениях.
   Сидя на кровати в комнате для гостей замка Мак-Уилльяма, Скай резкими движениями расчесывала волосы. Сегодня она будет необыкновенно красивой, нет, она не опустит голову перед этими заносчивыми Бурками и О'Нейлами. Да и гардероб ее побогаче, чем у большинства присутствующих женщин, - отец всегда получал удовольствие, выставляя напоказ ее красоту.
   Ее служанка Мэг принесла платье, аккуратно разложила его на кровати и теперь держала перед госпожой небольшое круглое зеркало, пока Скай тщательно подводила глаза и чуточку румянила щеки, чтобы придать белой коже свежесть. Блестящие темные волосы она разделила на пробор и уложила в изящную золотую сетку. Наконец тронула ложбинку между грудей, запястья, шею и затылок благовонием, изготовленным специально для нее из мускуса и розового масла. Пусть почует запах розы и вспомнит! Пусть поймет, что ей все равно!
   Скай встала, и Мэг поспешила помочь госпоже надеть платье, зашнуровала корсет и обошла хозяйку, оглядывая, все ли в порядке. Беззубая улыбка озарила сморщенное лицо:
   - Вы разобьете его ветреное сердце, госпожа! Один взгляд на вас в этом платье, и он пожалеет, что послушался отца!
   - А что, леди Бурк так уж непривлекательна? - спросила Скай с притворным безразличием. Мэг поперхнулась от смеха:
   - Да нет, госпожа, она совсем не дурнушка. Просто вы - чертовски красивы.
   Скай довольно улыбнулась.
   - Ну-ка, старушка, принеси шкатулку с драгоценностями, - тепло обратилась она к служанке, и когда та поспешила исполнить приказание, схватила зеркало. Отодвинув его подальше, она критически оглядела себя. Темно-синее бархатное платье было великолепным, глубокий вырез обнажал ее белую грудь, длинная юбка с разрезом, сквозь который видна нижняя юбка из плотного шелка, затканная золотой и серебряной нитями. Туфли были из той же материи, что и платье, а чулки из шелка с такой же вышивкой, как и на нижней юбке. Скай попробовала покружиться и, к своему удовольствию, обнаружила, что во время танцев чулки не окажутся незамеченными.
   Мэг принесла открытую шкатулку с драгоценностями, и Скай достала из нее колье с сапфирами - двенадцать крупных квадратных камней, помещенных в золотые медальоны, каждый из которых представлял один из знаков зодиака. В центре покачивалась подвеска из красной жемчужины. Затем пришла очередь серег с сапфирами и колец - с сапфиром, изумрудом и жемчугом.
   В комнату быстрыми шагами вошел Дом и ревниво спросил:
   - Ты наряжаешься, чтобы доставить удовольствие Найлу Бурку?
   - Скорее, чтобы доставить удовольствие тебе, милорд, - покорно ответила она. - Но если мое платье тебе не нравится, я надену другое.
   Он внимательно оглядел жену и понял, что красивее ее на празднике женщины не будет. И она принадлежит ему! Ему будут все завидовать. Он грубо притянул ее к себе и зарылся лицом между грудей.
   - Не надо! - Голос Скай звучал резко. Поближе узнав мужа, она перестала его бояться. Страх ушел, осталось одно презрение. - Не надо, Дом! Ты все мне помнешь! - Он отступил, и Скай быстро произнесла:
   - Ты прекрасно выглядишь. Твой небесно-голубой бархат очень сочетается с моим темно-синим.
   - День и ночь, - заметил Дом, предлагая руку жене. Она рассмеялась:
   - Очень точно, милорд, ты очень поэтичен. Может быть, твое утонченное парижское образование еще не совсем улетучилось.
   Банкетный зал замка представлял собой большое помещение с потолком из тяжелых балок и четырьмя каминами, в которых пылали огромные поленья. Высокие узкие окна выходили на заснеженную округу: тут и там монотонность холмов скрашивали большие черные голые деревья. Заходящее солнце окрасило снега в нежный оранжево-красный цвет. Зал был уже полон - между элегантно одетыми людьми средь гомона голосов сновали слуги с подносами с вином.
   Мажордом объявил их приход, и Скай почувствовала, что все глаза обратились на нее. В округе все еще обсуждали ее первую брачную ночь, и теперь знать Мид-Коннота во все глаза следила за тем, как впервые после того злополучного майского дня встретятся О'Флахерти и Бурки. Слухи подтвердились - Скай и Дом были потрясающе привлекательной парой.
   Супруги не спеша прошли через зал поприветствовать хозяина и хозяйку: Найла и Дарру. Скай высоко держала голову, глядя куда-то в одну точку поверх головы Найла. Но на какое-то мгновение она не выдержала и, поддавшись любопытству, взглянула ему в лицо. Серебристо-серые глаза источали холод, окативший ее с головы до ног и проникший в самое сердце.
   Это озадачило ее. Она ожидала встретить кривую ухмылку, но не это презрение. Скай оказалась выбитой из колеи, но мимолетный взгляд на стоящую рядом с Найлом женщину вернул ей уверенность в себе. В глубине души она ощутила большую радость, поняв, что, несмотря на благородное происхождение, Дарра Бурк некрасива.
   Супруги подошли к помосту, и Скай взглянула мимо Найла на Мак-Уилльяма, сидевшего на стуле. Он положил больную ногу на мягкую скамеечку. Она очаровательно улыбнулась хозяину замка, ослепив его белоснежными зубами. Старик окинул ее внимательным взором, и Скай с удовлетворением отметила в его глазах сожаление. Теперь они оба знали, что он совершил ошибку. Скай присела перед ним в изящном реверансе:
   - Милорд.
   Мак-Уилльяма поразило, как быстро Скай угадала его мысли. Она была достойным противником. Будь он на двадцать лет моложе, он сам постарался бы уложить ее в постель.
   - Мой приятель Гилли О'Флахерти рассказывал, что вы стали его сыну хорошей женой, - проворчал он.
   - Это так, - холодно ответила девушка.
   - Но мне кажется, пиратствуя на море, вы были счастливее.
   - Я все еще плаваю, когда представляется случай.
   - И преуспели в этом, леди О'Флахерти?
   - Мне сопутствует удача во всем, милорд. Старик усмехнулся:
   - Добро пожаловать, леди. Вы и ваш муж. - Потом его глаза недобро блеснули. - Уверен, вы знакомы с моим сыном Найлом.
   Скай почувствовала, как напрягся радом с нею Дом, и ободряюще стиснула ему руку. Они не подали и вида, что обижены. Хорошие манеры Дома подкреплялись сознанием, что его прекрасная жена стоит рядом. Мужчины вежливо кивнули друг другу.
   Глаза Найла остановились на Скай:
   - Я вижу, вы уже беременны, леди О'Флахерти, - громко сказал он.
   - Да, милорд. Семь месяцев замужем и шесть месяцев с ребенком. В моей семье все женщины дают хорошее потомство. - Она говорила так же громко, как и Найл. Потом повернулась и дерзко оглядела Дарру Бурк. - А ваша супруга, на которой вы женились полгода назад, я вижу, не так счастлива, как я. Я ведь не ошиблась, дорогая?
   Дарра вспыхнула, и ее "нет" услышали все. Скай сладко улыбнулась, присела в реверансе и, взяв мужа под руку, пошла прочь. За спиной она услышала, как рассмеялся Мак-Уилльям.
   Дом усадил жену у камина, и, пока искал подогретое вино, Скай глядела на пляшущие языки пламени. Она вся дрожала от едва сдерживаемой ярости. Как мог Найл вести себя так? Ом перед всем графством опозорил ее брачную ночь, надавал заманчивых обещаний, которые и не собирался выполнять, а теперь делает вид, что это он обиженная сторона! Сукин сын! Муж подал ей бокал с вином, и, чтобы успокоиться, она сделала большой глоток.
   - Ты вела себя великолепно! - услышала она голос Дома. - Перед всем Мид-Коннотом утерла нос этому Найлу Бурку! Трудновато ему будет обрюхатить тощую О'Нейл. Вот уж не завидую ему, - рассмеялся муж.
   - Заткнись, надутый дурак, - прошипела она сквозь стиснутые зубы. Ну почему, Боже, все мужчины такие идиоты? - Мне наплевать на Найла Бурка, но не надо обижать гостеприимного Мак-Уилльяма. Постарайся не особенно демонстрировать свое ликование.
   Дом странно посмотрел на жену, но прежде чем успел вымолвить хоть слово, к ним подошла поздороваться Анна О'Малли. Она отослала Дома к друзьям и, удобно устроившись, взглянула на падчерицу.
   - Разумно ли было обижать Найла Бурка и его жену? - спросила она.
   - А разве разумно было обижать меня? - отозвалась Скай.
   - Ты все еще его любишь.
   - Я его ненавижу! Умоляю, Анна, давай поговорим о чем-нибудь другом. Из-за ребенка я стала плаксивой и не хочу, чтобы меня не правильно поняли.
   - Конечно, конечно, - согласилась Анна. - Я вовсе не хочу, чтобы Найл Бурк подумал, будто ты плачешь из-за него.
   - Я раньше и не представляла, какая же ты сука, мачеха, - произнесла Скай, не повышая голоса. Анна рассмеялась:
   - Ребенок сделал тебя вспыльчивой. А как ты думаешь, кто родится?
   - Мальчик, - ответила Скай. - О девочке Дом с отцом и слышать не хотят.
   - Понимаю. А как в остальном?
   - Прекрасно, Анна. Выдав замуж за Дома, отец крупно мне услужил. Я получила не только бабника-мужа, но и бабника-свекра. Сестра Дома совершенная прохвостка: так и норовит что-нибудь стащить у меня. А когда ее ловят, она же и ябедничает отцу и брату. В общем, милая семейка. Я очень благодарна папе. Замок разваливается, и, несмотря на то что отец дал за мной большое приданое, мне заявляют, что денег взять негде. Половина того, что я привезла в дом О'Флахерти - серебряные блюда и подсвечники, - таинственно исчезли. Короче, я хозяйка навозной кучи, в которой возятся старый тщеславный петух, молодой тщеславный петух и драчливая курочка. Анна была потрясена:
   - Может быть, ты хочешь вернуться домой до рождения ребенка? - Пресвятая Дева Мария, нельзя же позволять Скай рожать в таком месте!
   - Конечно, хочу. Но они меня не отпустят. Они настаивают, чтобы следующий О'Флахерти родился в их доме, Анна. Но я тебе буду благодарна, если ты устроишь так, чтобы сразу после Сретения ко мне приехала Эйбхлин. Хотя ребенок должен появиться только в начале весны, февральские снегопады могут помешать ее приезду, и я буду тревожиться, сможет ли она попасть ко мне вовремя. - Скай грустно улыбнулась. - Кроме того, мне нужно общество. Клер не в счет. К тому же ни она, ни Мэг, ни старая кухарка ничего не понимают в родах.
   Теперь Анна выглядела обеспокоенной:
   - А другие женщины в доме? Служанки? Прачки? Неужели в вашей деревне нет повивальной бабки?
   - Несколько женщин, которые работают у нас в доме, приходят к нам из соседней деревни, а по вечерам возвращаются к себе. В семьях их любят, и никто не позволит своей дочери оставаться на ночь под одной крышей с Домом и его отцом. Они обрабатывают поля О'Флахерти, платят им подати, дерутся за них. Но слишком многих соседских девушек обрюхатили эти О'Флахерти. И так Дом и Гилли берут свое. Они выезжают на лошадях и охотятся на девушек, работающих в поле. Даже Клер не имеет служанки.
   - С самого начала я знала: добром эта затея не кончится, - произнесла Анна. - Я это знала!
   - Тогда почему же ты не поговорила с отцом? Ведь ты же обещала мне, Анна. Напротив, ты не велела ему откладывать свадьбу и сыграть ее в день рождения Конна!
   - Нет, нет, Скай! Все это не так! Я пыталась поговорить с твоим отцом сразу после рождения Конна, но они опоили меня травами и вином, чтобы я спокойно спала. Твой отец не так меня понял. А когда через два дня я проснулась, ты была уже замужем и уехала в монастырь.
   - Так ты не предавала меня, не выживала из дома?
   - Глупая ты гусыня! Что навело тебя на такую мысль? Когда тебя выдали замуж, я для тебя уже ничего не могла сделать. Я хотела, чтобы твой отец повременил, но он твердо стоял на своем. Тогда бы я еще могла предотвратить твой брак.
   - Нет, - мягко ответила Скай. - Но с Бурком я по крайней мере узнала, как сладостна бывает любовь Сладостная, но неверная любовь. Если бы не он, я бы всю жизнь прожила, думая, что мужчины - грубые животные.
   - В постели мужчины разные: одни напористы, другие нет.
   - Дом точно свинья, - заметила Скай.
   - Но почему ты ненавидишь Найла, раз ты ему так благодарна?
   Глаза Скай сверкнули голубым пламенем, голос сделался твердым.
   - Потому что он предал меня! Потому что клялся меня любить! Потому что обещал устроить так, чтобы мой брак расторгли, и тогда мы могли бы с ним пожениться. Вместо этого он перед рассветом ускользнул у меня из-под бока, даже не поцеловав на прощание, и преспокойно отправился домой, чтобы жениться на этой О'Нейл! Я никогда не прощу ему этого, Анна! Никогда!
   Скай замолчала. Анна изо всех сил боролась со своей совестью. Она знала правду. В конце концов она решила, что лучше промолчать. Если Скай сейчас узнает правду - ее это только рассердит и расстроит. Изменить ничего нельзя. Скай замужем и беременна от мужа. Найл Бурк женат. Если они узнают, как их обманули, это всем принесет великие горести. Кто знает, как поступят два сильных характером человека, если обнаружится правда?
   Но тут объявили, что стол накрыт, и это спасло Анну. За обедом они сидели в разных местах. О'Малли считались более почетными гостями Мак-Уилльяма и расположились ближе к хозяину. Дом и Скай сидели намного дальше. Впрочем, Дому не на что было жаловаться, благодаря красоте и уму жены он был в центре внимания группы молодых людей, откровенно пялящихся на девушек, и предвкушал веселые праздники.
   Скай блистала, желая показать Найлу, как безразличен он ей. И сидящим на почетных местах казалось, что на галерке гости проводят время куда веселее их. Никто не смел отрицать, что леди О'Флахерти восхитительна и умна.
   Скай ела немного, отведав из первого только ломтик семги, а после перемены блюд - крыло каплуна под лимонным соусом и два кусочка только что выпеченного хлеба, старательно размазав по нему масло большим пальцем. Гости поглощали блюдо за блюдом, но она испытывала отвращение к еде. Когда подали сладкое, она взяла тартинку с сушеными персиками и, как в детстве, облизала густой крем. Наблюдая за ней с возвышения, Найл страстно хотел прижаться к этим губам и так же страстно задушил бы девушку за ее вероломство.
   По мере того как трапеза подходила к концу, все больше гостей переходили от помоста к другому концу стола и толпились вокруг Скай. То и дело доносились взрывы смеха. Начались танцы, желающих потанцевать с ней было много, но она выбирала только медленные танцы. Платье шло ей, и она двигалась гордо, с милой грацией. Голубые глаза сияли, лицо улыбалось.
   За почетным столом Найл Бурк едва сдерживал себя, сжимая огромной рукой усеянный драгоценными камнями бокал так, что чуть не согнул ножку. Полуприкрытые, как у пантеры, серебристо-серые глаза неотрывно следили за Скай, куда бы она ни направлялась. Время от времени он прикладывался к кубку Как она красива, черт побери, как желанна даже в теперешнем своем положении!
   - Молодая леди О'Флахерти пользуется успехом, - подала голос Дарра.
   - Да, - буркнул он, внезапно поднявшись и направившись от жены в сторону танцующих.
   Партнер Скай ощутил на своем плече твердую руку. Подняв глаза и увидев насупившегося, зло смотрящего на него хозяина, юноша тут же отошел в сторону. Одной рукой Найл взял Скай за талию, другой - ее руку. Улыбка Скай померкла, но с ритма она не сбилась.
   - Ты танцуешь?
   - Я жду ребенка, милорд, а не смертельно больна неизлечимой болезнью.
   - Ты изменилась, Скай.
   - Нет, милорд. Просто научилась не верить обещаниям, которые даются на подушке.
   Они разошлись и, следуя фигурам танца, встретились вновь в другом конце зала.
   - Никак не возьму в толк, - объявил он, - что происходит в непостоянном женском уме. Ты ведешь себя так, будто это я тебя отверг, хотя все вышло как раз наоборот.
   - Ты меня предал, оставил, даже не сказав "прощай", и поспешил домой, чтобы жениться и уложить в постель свою малахольную невесту. У меня просто не было случая тебя отвергнуть, но вот сейчас я тебя отвергаю!
   - До твоей свадьбы, Скай, я не был помолвлен с Даррой О'Нейл, а должен был жениться на ее сестре Сейт, но она умерла.
   Танец снова их развел. Когда они встретились опять, Найл продолжал:
   - Я никогда бы не женился на Дарре, если бы не твое письмо.
   Скай остановилась как вкопанная:
   - Какое письмо?
   Один взгляд на Скай подсказал Найлу, что что-то здесь не так. Однако вокруг толпились люди, некоторые уже присматривались к ним с нескрываемым интересом.
   - Ты устала, леди О'Флахерти. Позволь проводить тебя к стулу и подать холодного вина, - объявил он громко и повел к алькову с окном. Хотя и весь зал мог наблюдать за ними, однако они могли свободно разговаривать, без боязни быть подслушанными. У проходящего слуги Найл взял с подноса два бокала и подал один Скай.
   Понимая, что следует притвориться, она откинулась на стуле и прикрыла глаза, изображая изнеможение. Сердце сильно забилось, но не от усталости, а от внезапного сознания того, что их, видимо, провели.
   - Какое письмо? - повторила она вопрос.
   - Я оставил тебя не по доброй воле, Скай. Твой отец приказал пареньку забраться по виноградной лозе к тебе в комнату и открыть дверь О'Малли и его людям. Меня выволокли из комнаты. Я объяснил твоему отцу наши намерения, но он меня и слушать не стал. Вместо этого меня оглушили, и капитан Мак-Гвайр отвез домой. На следующий день мне передали письмо, в котором ты осуждала нашу связь. Почерк показался мне женским, и я узнал печатку с одного из твоих колец.
   - Такие кольца есть у нас у всех, Найл. Даже у Эйбхлин.
   - Я не знал, - тяжело вздохнул лорд Бурк. - Похоже, эти два старых паука наши отцы, будь они прокляты, - обстряпали свое дельце бесчестным образом.
   - Ты любишь ее, Найл?
   - Нет. Она готовилась стать монахиней и в сердце осталась ею. Она больше времени проводит на коленях, чем в постели.
   - Я рада, - твердо сказала Скай, и он ее понял.
   - Ребенок?..
   - Дома. Здесь нет сомнений. Клянусь тебе, Найл. Разве я была бы здесь, если бы это было не так?
   - Так ты его все-таки полюбила?
   - Нет, я никогда его не полюблю. Но я его жена, так же как и ты - муж Дарры, - тихо произнесла она. - А теперь, милорд, пожелай мне спокойной ночи, потому что мы стали центром всеобщего внимания, и я вижу, к нам идет Дом.
   - Я найду еще возможность поговорить с тобой, - ответил лорд Бурк, но не отошел, а дождался, пока к ним не подойдет Дом. - Во время танцев твоей жене стало плохо. Нужно получше заботиться о ней, О'Флахерти, раз она носит твоего наследника. В этом отношении тебе очень повезло.
   Найл застал О'Флахерти врасплох, и тот не произнес ни слова. Потом лорд Бурк наклонился и коротко, но нежно поцеловал руку Скай:
   - Доброй ночи, леди О'Флахерти, - и зашагал прочь, чтобы присоединиться к танцующим.
   - Ты не проводишь меня в комнату, Дом? Я очень устала, - Скай сделала усилие, чтобы ее голос не задрожал. "Дом не должен знать! Он не должен ничего заподозрить!"
   - Конечно, дорогая, - нежно согласился он и, поддерживая ее, повел через зал. В комнате она попросила вызвать служанку.
   - Нет, любовь моя, я раздену тебя сам, - возразил он. Его голос стал мягким и ласкающим. Это было опасным знаком. - Ни одна женщина сегодня не могла сравниться с тобой, - пробормотал он. - Все мужчины завидовали мне, что у меня такая красивая жена, и каждый представлял себя с тобой в кровати. Но там могу быть только я. Правда ведь, Скай? - Дом распустил шнуровку и потянул с нее платье. Его пальцы шарили в нижних юбках и тащили их вниз.
   Потом рубашку. Наконец она осталась голой и дрожала в одних расшитых чулках с золотыми лентами и шелковыми подвязками. Медленно муж обвел глазами полные груди, милую припухлость живота. Руки гладили ее тело, а Скай молила Бога, чтобы он удовлетворился сознанием собственника.
   - Встань на колени на край кровати. Она содрогнулась:
   - Дом, пожалуйста, не надо. Это может повредить ребенку.
   - Вставай на колени, сука, или я поверю тому, что говорили мне глаза, когда с противоположной стороны зала я наблюдал, как блестящий лорд Бурк заботливо склоняется над моей женой и влюбленно глядит ей в титьки! А ты! Ты его поощряла!
   - Нет! - Каждый мускул в ее теле напрягся. - Я этого не делала. - Потом, вздохнув, встала на колени на край кровати и оперлась на сжатые в кулаки руки. Сопротивления не будет. Сопротивление приведет к еще худшему наказанию.
   Он посмотрел на жену - такую податливую и послушную. Дом был зол на нее и хотел было предаться с ней содому - это извращение она особенно ненавидела, но побоялся повредить ребенку. Это был его сын, и он неразрывно привязывал к нему жену. Без него она сможет убежать к Найду Бурку и, сделавшись его любовницей, заставить весь Мид-Коннот смеяться над О'Флахерти.
   Стоило ему только расстегнуть брюки, и освобожденный кинжал вырвался на свободу. Скай поежилась, и сознание власти над ней возбудило Дома еще больше. Он легко вошел в нее, а руки скользнули под грудь и стали играть чувствительными сосками.
   - Так твой кобель обращается с суками на псарне. Я много раз это видел, пробормотал он и укусил Скай в шею. Она ничего не ответила. К ее облегчению, он кончил быстро. - Я возвращаюсь в зал, - объявил он. - Отдыхай, Скай. - И принялся застегивать одежду.
   Несколько минут она молчаливо лежала с залитым слезами лицом. Потом поднялась, сняла чулки, надела мягкий шерстяной халат и снова легла. Если бы она могла ошпарить все свое тело! Она бы это сделала, но и тогда не избавилась бы от воспоминаний о его прикосновениях, от запаха его похоти на своей коже.
   Слезы все лились и лились. Слишком все было непереносимым. Новость о том, что отец и Мак-Уилльям предательски разлучили их с Найлом, почти сломала ее. Ненавидеть Найла было проще. Без сил она наконец заснула.
   Внезапно ее разбудил звук отпираемого запора. Скай напряглась - вернулся Дом, и, вероятно, пьяный. Продолжая тихо лежать, она надеялась, что он поверит в ее сон.
   - Скай, - послышался тихий шепот.
   - Найл! - Она села в кровати. - Ты что, с ума сошел? Сейчас же уходи, пока не вернулся Дом. Ну пожалуйста, милорд!
   Он тихо прикрыл за собой дверь и запер на замок:
   - Дом со своими друзьями пьяный валяется в зале. Мой паж наблюдает за ним. Если он проснется, мальчик предупредит нас задолго до того, как твой муж сумеет сюда добраться. - Боже, как она красива. Черные волосы разметались по плечам, глаза неотрывно глядели на него. Найл присел на край кровати и обнял Скай. - Ты плачешь! - Это был не вопрос, а утверждение.
   - Мне было легче, когда я считала, что ты меня предал, - едва слышно сказала она, надеясь, что он поймет.
   - Мне тоже, дорогая, - Найл наклонился и погладил ее темные волосы.
   - Твоя жена... Она ведь спросит, где ты был.
   - Она, как обычно, бдит в часовне. Она избегает меня, но я не против. Лежать с ней в постели - все равно что лежать с мертвецом.
   - О, Найл... - Голос Скай задрожал, и она уткнулась лицом в его плечо.
   - Скай! Любовь моя, не плачь. Проклятье! Ты разрываешь мне сердце! - Его губы нашли губы Скай. Всхлипнув, она обвила его шею руками и прижалась к нему. Он потянулся рукой к ее груди, и это показалось им таким правильным, таким естественным.
   Оторвавшись от его губ, Скай прошептала:
   - Люби меня, Найл. - Потом яростно впилась в его такие забытые губы. Волна страсти нахлынула на нее, прокатилась по всему телу, почти лишив сознания.
   Его рука поглаживала выступающий живот Скай:
   - Как бы я хотел, чтобы он был мой! Боже, беременная, ты прекрасна, как кельтская богиня плодородия.
   - Я так сильно молилась, - прошептала она, - когда жила в обители Непорочной Невесты, молилась, чтобы у меня был от тебя ребенок. И так плакала, когда обнаружила, что его нет. Эйбхлин беспокоилась за мой рассудок. А потом приехал Дом... - Ее голос сорвался.
   - Я убью его, - тихо проговорил лорд Бурк.
   - А что будет с твоей бедной женой? Ее ты тоже убьешь? Ведь эта несчастная женщина ничего плохого нам не сделала. Ты говорил, она хотела стать монахиней и, судя по всему, она не кривит душой. Разве она не так же несчастна, как и мы? - Скай тяжело вздохнула и отстранилась от него, не сводя с возлюбленного глаз. - Мы безнадежно далеки друг от друга, Найл. Нам не остается ни малейшей надежды. Я люблю тебя, но, вернувшись в Баллихинесси, больше никогда не захочу тебя видеть. Глядя на тебя, я. не смогу скрывать свою любовь ни от тебя, ни от остального мира. Дом и так уже что-то подозревает. Я не хочу ссор, потому что он глуп и вероломен. Я не прошу забыть меня. Забыть друг друга мы не сможем. Но мы должны расстаться.
   Найл снова притянул ее к себе:
   - Я не перенесу новую разлуку с тобой, - безнадежно выдавил он.
   - Но мы никогда по-настоящему не были вместе, любимый, - печально возразила она.
   Несколько минут они держали друг друга в объятиях, не в силах оборвать горестное и сладкое мгновение перед расставанием. Потом, нежно поцеловав, Найл уложил Скай на подушки:
   - Я найду еще возможность поговорить с тобой, пока ты здесь. Пообещай мне только одно. Пообещай, что позовешь меня, когда тебе понадобится помощь. Я не успокоюсь, если ты не дашь мне слова и не поклянешься в этом. Я не позволю О'Флахерти издеваться над тобой.
   - Я не боюсь Дома. Пока на людях я играю красивую и послушную жену, его тщеславие удовлетворено. - Она не рассказала, какие мерзкие вещи заставляет делать ее Дом в постели. Помочь Найл все равно ничем не мог и только пришел бы в ярость. - Посиди со мной еще минутку, - попросила она. Улыбаясь, он взял ее за руку. Она закрыла глаза и вскоре уже спала. Осторожно укрыв ее, Найл отпер дверь и выскользнул из комнаты.
   В банкетном зале он отпустил пажа и, возвращаясь к себе, нос к носу столкнулся с молодым сквайром.
   - Извините, милорд, но Мак-Уилльям хочет вас видеть, - объявил тот.
   Лорд Бурк кивнул и тут же отправился в покои отца. Он нашел его сидящим в кровати в ночном колпаке на голове. Больная нога была только что заново перевязана, а в руке он сжимал бокал с вином. Найл поклонился и принюхался к напитку.
   - Мне кажется, мальвазия вредна для твоей ноги, - заметил он.
   - Мошенник-доктор говорит, что для ноги вредно все. Если бы я еще имел вкус к женщинам, он бы сказал, что и это вредно, - Мак-Уилльям помолчал. - А вот, на мой взгляд, красавица леди О'Флахерти вредна не только твоим ногам.
   Мужчины посмотрели друг другу в глаза, и Мак-Уилльям вздохнул.
   - Я был не прав, насильно женив тебя на О'Нейл. Теперь я вижу, что О'Малли была бы тебе лучшей женой. Боже! Только семь месяцев замужем и уже с ребенком! И беременность проходит нормально. От нее будет хорошее потомство - нарожает О'Флахерти полный дом детей и все равно останется с такой тонкой талией, что любой мужчина сможет обхватить ее пальцами двух рук. А как красива! Эти волосы, эти голубые глаза, эта великолепная грудь! Черт возьми, как бы я хотел сбросить несколько десятков лет! - Найл рассмеялся, но отец посерьезнел и продолжал:
   - Держись от нее подальше, сынок. О'Флахерти тебя не поблагодарит, если ты наставишь ему рога. Он убьет тебя, если застанет с женой, а я знаю, сегодня вечером ты был у нее в спальне, пока муж напивался в зале. Будь осторожен, мой мальчик. Ты мой единственный наследник, и я тебя люблю. Наш род под угрозой, пока у тебя не будет законного сына.
   - Успокойся, отец, мы просто разговаривали. Если бы мы говорили на людях, тут же поползли бы слухи.
   - Вы разговаривали?! Боже милосердный! Да будь я на двадцать лет помоложе и останься наедине с такой красавицей, мы бы уж с ней не говорили. Я бы нашел, чем с ней заняться!
   Найл рассмеялся:
   - Но, отец, она на шестом месяце.
   - Ну так что ж, для этого придуманы отличные способы.
   - Я знаю. Вот если бы ребенок был мой... Но он не мой. Кроме того, - Найл в упор посмотрел на отца, - мы узнали, как вам удалось нас разлучить. Скай ужасно расстроилась, я не хотел волновать ее еще больше. Я ее люблю.
   - Но если она потеряет ребенка, ничто не будет ее удерживать с О'Флахерти, - безжалостно заметил старик. - Его жена... ну да, но кто ей запретит приходить к тебе? И она придет. А я признаю всех незаконнорожденных детей, которых она тебе принесет, своими наследниками. Я сильно сомневаюсь, чтобы О'Нейл смогла забеременеть.
   - Не искушай меня, отец. Если Скай достойна вынашивать наших наследников, она, безусловно, достойна носить и наше имя. А ты смотришь на нее, как на кобылицу, пригодную только для того, чтобы принести нам приплод и обеспечить наше бессмертие. Но я люблю Скай. Ни одной другой женщины я никогда не хотел в жены. - Он тяжело вздохнул. - Но О'Флахерти силен и здоров и, по-видимому, будет жить вечно. У нас со Скай нет надежды.
   - Его смерть можно устроить... Но ты ведь слишком великодушен, Найл. Любовь сделала тебя мягкосердечным. И если ты не собираешься переманить к себе женщину, держись от нее подальше, иначе муж убьет тебя в припадке ревности, проворчал старик.
   - Или я его убью, - задумчиво проговорил лорд Бурк.
   6
   Сын Скай Эван родился ранней весной. Эйбхлин помогла племяннику появиться на свет, приехав в дом О'Флахерти сразу после Двенадцатой ночи <Двенадцатая ночь - канун Крещения>. Ее поразила бедность дома. Анна, конечно, рассказала монахине, о чем говорила ей Скай, но Эйбхлин решила, что расстроенная неудачным замужеством сестра сильно преувеличивала. Теперь она убедилась, что Скай была права.
   Каменная кладка дома с башней требовала ремонта, повсюду гуляли сквозняки. Полы покрывал редко меняемый тростник. Драпировка на стенах вытерлась и не давала тепла, не говоря об удобствах. Мебель износилась. Эйбхлин недоумевала: отец и мачеха отправили со Скай несколько изящных предметов, но когда она спросила о них у младшей сестры, та промямлила что-то о бесконечных долгах Гилли и Дома.
   Присутствие сестры скрасило жизнь Скай. Роды оказались легкими, и через четыре недели Эйбхлин уехала из дома О'Флахерти, но через несколько месяцев опять вернулась туда, чтобы снова помогать сестре: рождение второго сына Мурроу отделяли от первого всего десять месяцев.
   Мурроу появился на свет в разгар зимы во время сильнейшей вьюги. К счастью, и эти роды оказались нетрудными. Однако у Эйбхлин было много других забот. Ветры задували так, что в некоторых местах полы в доме О'Флахерти на полдюйма были покрыты снегом. Его заносило в трещины в стенах и в окна, прикрытые овечьими шкурами. Несколько раз гасло пламя в очаге, и Эйбхлин сбилась с ног, согревая и уберегая от сырости мать и новорожденного. Монахиня сердилась. Она не понимала, почему сестра должна жить в таких условиях. Приданое Скай разошлось на уплату карточных долгов, на вино и подарки женщинам, с которыми развлекались Дом и его отец. Эйбхлин дала себе слово. Скай не будет больше рожать - по крайней мере так часто - пока Дом не повзрослеет и не станет хозяином у себя в поместье.
   - Десять месяцев - слишком рано, - упрекала она сестру. - Тебе нужно отдохнуть год или два, прежде чем зачинать снова.
   - Скажи это Дому, - еле слышно отозвалась Скай. - Уже в этом месяце он окажется на мне. Несмотря на всех его шлюх, я его постоянно притягиваю. Кроме того, я считала, что не смогу забеременеть, пока кормлю Звана.
   - Старушечьи россказни вредят больше, чем ты думаешь, - проворчала Эйбхлин. - Я сама поговорю с Домом, а тебе дам средство, которое предотвратит зачатие.
   - Эйбхлин! - удивленно воскликнула шокированная Скай. - Ты ведь монахиня! Откуда ты можешь знать такие вещи?
   - Я знаю не меньше любого доктора, - ответила сестра. - Наверное, даже больше, потому что изучала акушерство и лечение травами - искусство, пришедшее к нам из древности. Врачи презирают эти вещи, но они не правы. Я могу научить тебя, как избежать беременности.
   - Но разве церковь не запрещает это?
   - Церковь не видит, как умирают от голода младенцы в семьях, где слишком много ртов, - с жаром ответила монахиня. - Не видит, как, посинев, они замерзают вместе с матерями, потому что в трущобах, которые они называют домами, нет одеял, нет еды и нет дров. Что могут знать сытые священники и епископы, благоденствующие в такую вот снежную ночь в своих каменных домах, о несчастных душах и бесконечной пытке? Там, где я могу, я помогаю, Скай. Невинным, полным предрассудков беднякам я предлагаю "тоник", чтобы вернуть им силы после родов. Они не знают, что пьют на самом деле, а если бы узнали, отказались, ибо верят в вечное проклятие. Ты ведь не так глупа, сестра.
   - Нет, Эйбхлин. И я больше не хочу детей от Дома. Не хочу состариться раньше времени. Не буду выкармливать этого ребенка, зная, что это не убережет от беременности. Одна из женщин Дома родила лишь месяц назад, и грудь у нее, словно вымя у коровы. Меня позабавит, если она будет кормить и законного, и незаконного ребенка Дома. Пусть живет в детской с мальчиками и за компанию поселит с собой кормилицу Звана.
   - Ты стала жестокой, Скай.
   - Иначе я не смогла бы выжить в этом доме. Ты провела здесь достаточно времени, Эйбхлин, чтобы понять, кто такие О'Флахерти.
   Монахиня кивнула.
   - Ты преуспела в поисках мужа для Клер?
   - Нет. И ничего не смогу сделать, если мне не удастся уговорить папу дать за ней приданое. Деньги, оставленные матерью Клер, Гилли и Дом промотали в карты. От них ничего не осталось. И если бы я не знала девчонку, то решила бы, что она полоумная. Молодых людей, которые к нам приходят, она встречает с безразличием. Один, видишь ли, слишком толст, другой слишком худ. Этот - шут гороховый, а у того нет чувства юмора. Тот слишком пылок в клятвах, а у этого кровь еле в жилах бежит. Не могу ее понять! Религиозного призвания она не испытывает, никого не любит и не хочет жить самостоятельно. Ничто ее не заботит.
   - Может быть, она хочет остаться с братом и отцом? Есть и такие женщины. Скай испытующе посмотрела на сестру:
   - Ты и в самом деле думаешь, что Клер такая?
   - Нет, - быстро ответила монахиня. - Она испорченная скрытная девчонка, хотя и выглядит как ангел. Есть в ней нечто... - Эйбхлин остановилась, раздумывая, стоит ли продолжать, - нечто отвратительное, - наконец закончила она.
   Скай согласилась. Но что можно поделать, мужа никак не удавалось найти! Клер любила подсмеиваться над другими, а что творилось у нее в душе, не знал никто. Но что-то она скрывала, Скай чувствовала это.
   Вскоре Эйбхлин вернулась в обитель Святой Непорочной Невесты, но прежде поговорила с Домом. Позже он заявил Скай:
   - Раз твоя сестра утверждает, что здоровье не позволяет тебе родить еще одного сына, ты вряд ли будешь в обиде, если мне придется развлекаться на стороне.
   - А разве раньше я когда-нибудь жаловалась? - спросила она, ликуя в душе: она теперь свободна.
   - Нет, нет, ты славная девочка - ты родила мне двух сыновей.
   Скай радостно улыбнулась и прикусила язык, чтобы не рассмеяться. Дом видел ее такой, какой хотел видеть, - хозяйкой дома, плодовитой женщиной. И теперь он решил проявить великодушие и на какое-то время оставить ее в покое.
   Жизнь Скай потекла однообразно, она получила покой, о котором мечтала. Пришлось заняться поместьем, чтобы доход мог поддержать их существование и дать возможность уплатить подати Мак-Уилльяму. Ни Дом, ни его отец не интересовались тем, что она делала, пока у них хватало времени и средств для своих потех.
   С крестьянами Скай обращалась жестко, но справедливо. Из-за безалаберности О'Флахерти они совсем отбились от рук. Поначалу они роптали, но с наступлением зимы обнаружили, что впервые за долгие годы сыты, одеты и живут в тепле. Они возблагодарили госпожу. Она совершила чудо, сумев подготовить их к зиме.
   Эвану исполнилось два года, Мурроу - шестнадцать месяцев. И тут Скай осознала, что за все эти шестнадцать месяцев Дом так ни разу к ней и не подходил. Она тихо благословляла женщин, которые забавляли ее мужа. Но тут ей пришло в голову, что уже много месяцев она не слышала, чтобы молва связывала Дома с какой-нибудь одной женщиной. Это было тревожным знаком.
   В июне Скай исполнилось восемнадцать. Погода для Ирландии стояла необыкновенно солнечная и теплая. Здоровое, полностью восстановившее силы тело молодой женщины снова начинало мечтать о любви, хотя бы с Домом. Их дважды приглашали отпраздновать Двенадцатую ночь у Мак-Уилльямов, но она оставалась в Баллихинесси, сославшись в первый раз на беременность, а второй раз на выдуманную болезнь.
   Скай больше не решалась встречаться с Найлом, хотя душой и телом безнадежно стремилась к нему. После того как Эйбхлин просветила ее, можно было стать его любовницей. Соблазн был жестокий. Но она слишком себя ценила и согласилась бы только на роль любимой жены.
   Дом с отцом ездили на Двенадцатую ночь. Она настояла, чтобы мужчины отправились к Мак-Уилльямам, оставив ее с детьми. Каждый раз она просила, чтобы Дом и Гилл использовали любую возможность для поиска мужа для Клер, но оба раза они возвращались и сообщали, что подходящего человека не нашлось. Понять этого Скай не могла. Благодаря Дубхдару О'Малли она располагала значительным приданым для девушки и позаботилась, чтобы мужчины его не смогли промотать. Или Клер была слишком привередлива, или в ее жизни существовал человек, выйти замуж за которого она не могла, но о котором втайне мечтала. Скай пыталась разгадать, что происходит с девушкой: Клер О'Флахерти исполнилось семнадцать, и Скай совсем не хотелось жить с Клер всю жизнь.
   Скай тщательно выбрала время вечером, после ужина, когда Дом и Гилл исчезли, а Клер направилась к себе в комнату на самом верху под крышей башни. Скай никогда там не была: ее не приглашали, а врываться она не хотела.
   Когда дом затих, она неслышно поднялась по лестнице и, войдя в гостиную, застыла, пораженная, обнаружив много пропавших вещей из своего приданого. На окнах висели шторы из французского бархата, которые она намеревалась повесить у себя. У стены стоял полированный дубовый буфет, подаренный ей О'Малли и Анной, а на нем красовался серебряный поднос с венецианскими бокалами и графином. Боже милостивый, изумилась Скай про себя, да я шкуру спущу с этой прохвостки! Вот и вазы, вот и подсвечники! Разъяренная, она была уже готова позвать мужа и потребовать объяснений, как вдруг услышала смех и голоса - один из них явно мужской. Голоса доносились из спальни!
   Так у Клер есть любовник! Кто бы он ни был, вскоре он станет женатым человеком, если, помилуй Господи, у него уже нет жены. Плебей или господин, она женит его! Скай поднялась еще выше и приблизилась к полуоткрытой двери спальни. Чем меньше становилось расстояние до двери, тем явственнее слышались страстные восклицания. Скай заглянула в комнату.
   То, что она увидела, подтвердило ее подозрения. Клер и мужчина - оба голые - сплелись в объятиях. При виде длинных белых ног Клер, обхвативших любовника, краска бросилась Скай в лицо. Мужчина извивался от страсти - Клер застонала.
   - Еще, Дом! Еще! Как это сладостно, братик! - Скай подавила приступ тошноты и прислонилась к косяку. Дом... Так любовником Клер был Дом - ее собственный брат. Скай переступила порог, все еще держась за косяк и чуть не падая в обморок от того, что увидела.
   - Шлюха! - ревел Дом. - Какая же ты шлюха, моя милая сестренка. Я буду прыгать на тебе, пока ты не запросишь пощады. А потом ты будешь доставлять мне наслаждение тысячами других способов, которые я изобрету!
   - Да, да, - шептала Клер. - Все, что хочешь, любимый. Я сделаю все, что ты хочешь. Разве я когда-нибудь отказывалась?
   В ужасе Скай сползла на пол.
   - Встань на колени, сука!
   Клер поспешила подчиниться, и брат тут же навалился на нее сзади. У ненавидящей извращения Скай к горлу подкатил комок, когда Клер закричала:
   - Сделай мне больно, Дом! Ну сделай мне больно!
   Но Дому и этого было мало. Распластав сестру на спине, он потянулся к ее рту. Чтобы не видеть, Скай закрыла глаза, но уши она заткнуть не могла и слышала гортанные чавкающие звуки, издаваемые Клер, и довольное сопение Дома. Скай не сдержалась и икнула.
   - Боже, здесь кто-то есть! - завопила Клер. Дом скатился с кровати и увидел жену в полуобморочном состоянии.
   - Так, так, - пробормотал он с грязной ухмылкой. - Кто это здесь? Моя дорогая женушка. Глаза Клер расширились:
   - Как ты посмела за мной шпионить? - выкрикнула она.
   - Я н-не ш-шпионила. - Голос у Скай срывался. - Я пришла поговорить о твоем замужестве.
   Дом начал бешено хохотать, но взгляд сестры утихомирил его.
   - Замужестве? А почему, черт возьми, я должна выходить замуж? Единственный мужчина, которого я люблю, - это Дом. И я не представляю, чтобы я смогла его когда-нибудь покинуть. Он мой! А на тебе женился только из-за денег да из-за наследников. Теперь у него есть и то, и другое, и ты нам нужна только для того, чтобы управлять поместьем. А теперь убирайся и больше никогда не появляйся здесь.
   Скай намеревалась уйти, но огромная рука Дома схватила ее за плечо. Другой рукой он потянулся к груди, а когда соски напряглись, воскликнул:
   - Что, давно не пробовала? - Она попыталась отстраниться.
   - Не трогай ее, - злобно зарычала с кровати Клер. - Пока я здесь, она тебе не нужна!
   - Угомонись, стерва! Когда-то она меня забавляла. А сейчас я возьму вас обеих сразу.
   - Нет! - зарыдала Скай и попыталась добраться до двери, но рука крепко сжимала ее плечо.
   Злобный взгляд белесо-голубых глаз Клер остановился на ней, она подбежала к Скай и стала рвать с нее платье. Увидев обнаженное тело, Клер сразу смягчилась, глаза подернулись поволокой, она потянулась к Скай, собираясь ее ласкать. Та содрогнулась от прикосновения и чуть не лишилась сознания от отвращения. Клер похотливо рассмеялась:
   - Я первая, братик! Ну пожалуйста! А ты пока смотри. Помнишь, как тебе нравилось смотреть, как я играла с маленькой служанкой?
   - Нет, Дом. Ради Бога, не надо!
   Дом сладко улыбнулся сестре, глаза засияли от воспоминания. Потом он кивнул:
   - Я погляжу, Клер. Но когда я буду готов, ты уступишь. Обещай. Не как в тот раз с Сорчей.
   - Хорошо, дорогой, - промурлыкала Клер, и вдвоем с Домом они привязали руки Скай к стойкам кровати.
   Клер подошла к жертве и запечатлела на ее лице страстный и мокрый поцелуй. Скай, казалось, была без сознания, и, засмеявшись, Клер начала ласкать ее кожу.
   Отвращение, которое она вызывала в Скай, еще больше возбуждало ее. Зажав соски между пальцами, она принялась потирать их, потом наклонилась и взяла губами. Скай, хотя и была привязана, пыталась сопротивляться, тем самым подогревая соперницу.
   Медленно Клер потянулась к Скай, и их животы и груди соприкоснулись:
   - Только не рассказывай мне, что ты не развлекалась так со своими сестрами, и помни: Дом смотрит на нас и готовится поиграть с нами. Не дерись, сестра. Теперь ведь, когда ты все узнала, мне от тебя скрывать нечего. Будем забавляться друг с другом.
   Скай отвернулась, смущенная тем, что с ней происходило, и стыдясь, что в ней просыпается желание. Клер все жарче прижималась к ней. Вдруг Дом оттолкнул сестру и навалился на Скай.
   Она вскрикнула, но это, казалось, только распалило его. Рядом на коленях стояла Клер и, похотливо разинув рот, наблюдала за ними. Закончив со Скай, Дом развязал ей руки, оттолкнул и перекатился к сестре, а она, свернувшись в клубок, разрыдалась. Так ее еще в жизни никто не оскорблял. Теперь она знала, что стоит кому-нибудь тронуть ее подобным образом, она готова пойти на убийство.
   Ободренная этой мыслью, Скай сползла с кровати и проковыляла через комнату к двери. К этому времени любовники оторвались друг от друга, и, подняв голову, Клер закричала:
   - Она убегает, Дом! Хватай ее! Я опять ее хочу!
   Дом спрыгнул с кровати и погнался за женой. Она стояла уже на пороге и отступила, когда он прыгнул на нее. Потеряв равновесие, муж оступился и головой вперед полетел с лестницы, ведущей в гостиную сестры.
   Несколько секунд стояла напряженная тишина. Дом лежал, нелепо изогнувшись. Потом Клер соскочила с кровати и уставилась вниз.
   - Ты убила его! Ты убила Дома! - заголосила она, повернувшись к Скай.
   "Прости меня, Пресвятая Дева Мария, но я надеюсь, что так оно и есть", думала она. Освобождение принесло ей силы, и она с яростью дала Клер пощечину, оставив отпечаток ладони на ее лице.
   - Заткнись, маленькая злобная дрянь! Заткнись!
   - Нужно позвать на помощь, - требовала Клер.
   - Не теперь.
   - Ты и вправду хочешь, чтобы он умер, - прозвучало страшное обвинение.
   - А я этого и не отрицаю, - ровным голосом ответила Скай, и Клер отпрянула от нее. - Но прежде чем бежать за помощью, мы должны одеться. Что подумают слуги, если увидят нас троих в чем мать родила? Я не хочу, чтобы скандал повредил моим сыновьям. Одевайся, а потом принеси мне что-нибудь надеть из моей комнаты. Быстрее!
   Казалось, все это заняло целую вечность, но наконец обе женщины были одеты. Вдвоем они натянули одежду на Дома - к великому сожалению Скай, он еще дышал.
   - А теперь буди дом! - приказала Скай.
   - А что я им скажу? - дрожащим голосом спросила Клер.
   - Что с Домом произошел несчастный случай. Остальное я беру на себя. Иди же!
   Клер убежала и, громко крича, разбудила дом. Вмиг комната заполнилась гомонящими слугами. Скай спокойно приказала перенести раненого мужа к нему в покои. Послали за семейным врачом. Он приехал. Занимался новый день.
   Дом еще жил, но было бы лучше, если бы он умер. Позвоночник был переломан в двух местах, нижнюю часть парализовало. Никогда он не сможет ходить, да и блудить тоже.
   Скай поблагодарила врача и, уплатив гонорар, отпустила. И только тогда повернулась к обоим О'Флахерти.
   - Клер сказала, что это ты повинна во всем, - накинулся на нее Гилл.
   - Ваш сын сам повинен в том, что с ним случилось, - холодно отозвалась Скай. - Вечером после ужина, покончив с делами, я поднялась в комнату вашей дочери, чтобы поговорить с ней о ее браке. И застала ее с вашим драгоценным сыном. Они не в первый раз занимались... кровосмесительством! Я попыталась улизнуть, но они поймали меня и дико надо мной надругались! Оба! Я опять хотела убежать, и Дом погнался за мной. Я отскочила в сторону, и тогда он через открытую дверь скатился вниз по лестнице. Жаль, что он не сломал свою проклятую шею! Тогда бы я была избавлена от необходимости за ним ухаживать. Если вы и теперь, Гилли, считаете, что я повинна в несчастье вашего сына, пусть нас рассудит Мак-Уилльям.
   - Пусть, - всхлипнула Клер. - Хоть раз в жизни, отец, прояви инициативу! Из-за нее Дом полжизни проведет получеловеком. Ее нужно наказать!
   Скай выпрямилась и сверху вниз гордо посмотрела на жаждущую мести Клер.
   - Давай, Клер, - проворковала она. - Вынеси наше дело на разбирательство Мак-Уилльяма. Но будь готова либо доказать свою невинность акушеркам, либо назвать любовника. Кого ты объявишь любовником? Слугу? Вряд ли. Ты слишком горда, чтобы признать, что имела любовником слугу. Кого же тогда? Некого! К тебе никто даже не приходил. Разве что объявишь любовником самого дьявола. Хотя я полагаю, что так оно и было.
   Свекор Скай внезапно постарел и поник. Клер безнадежно плакала. Последние слова Скай доконали О'Флахерти.
   - Я уезжаю домой на Иннисфану, - объявила она. - Забираю с собой сыновей и больше никогда не вернусь. Если Клер так любит брата, пусть остается при нем и ухаживает, пока он жив. А я прослежу, чтобы отец отозвал ее приданое. Без него у Клер нет шансов прилично выйти замуж. А теперь, когда я знаю правду, мне не хочется, чтобы какой-нибудь бедняга взял ее в жены. Я буду кормить и одевать ее или пусть выходит замуж с тем, что у нее есть. Ей выбирать.
   Бейлиф Фрэнг будет управлять за меня поместьем и отвечать передо мной одной. Когда-нибудь его унаследует Эван, и я хочу, чтобы оно досталось ему в хорошем состоянии.
   О вас, Гилли, позаботятся, но вскоре юристы моего отца дадут вам подписать бумаги. Я не дам промотать имение. Запомните, Гилли, я не собираюсь оплачивать ваши кутежи, женщин и карточные долги!
   - Папа! Ты позволишь ей сделать с нами такое?! Гилли невидящими глазами смотрел перед собой, и Скай победно улыбнулась:
   - Да, Клер, позволит. Он знает, что произойдет: я буду требовать, чтобы наш спор разбирали Мак-Уилльям и церковь. В этом случае я обвиню тебя в кровосмесительной связи с братом и в ведовстве. За свои грехи ты заслуживаешь сожжения!
   - Я люблю его! - взвизгнула Клер.
   - Ты была его сестрой!
   - Я его любила, - повторила Клер. - С тех самых пор, как в одиннадцать лет впервые попала к нему в постель. Я была единственной женщиной, которая удовлетворяла Дома.
   Скай с жалостью посмотрела на Клер:
   - Вот и посмотрим теперь, как ты его любишь.
   Утром, не ощущая в душе ничего, она попрощалась с мужем:
   - Надеюсь, тебе доставило удовольствие то, что вы прошлой ночью проделали с сестрой, помнить об этом тебе придется всю оставшуюся жизнь.
   - Сука! - простонал Дом. - Какая же ты женщина, если покидаешь меня?
   - Лучше той, что ты знал. Твоя связь с сестрой, Дом, снимает с меня все обязательства по отношению к тебе. Он попытался подняться:
   - Вернись, мерзавка. Я приказываю тебе, Скай, вернуться. Сейчас же вернись!
   Она так и не оглянулась. Проклятия, мольбы и просьбы неслись вдогонку.
   Скай покинула дом О'Флахерти. Через несколько дней она прибыла в Иннисфану. Дубхдара О'Малли умирал, придавленный мачтой во время шторма, когда вел домой свой корабль. Упрямый человек, он не пожелал умереть вне родных стен, он послал гонца за младшей дочерью, и тот застал ее как раз тогда, когда она нанимала корабль, чтобы переплыть на остров.
   Она едва успела сказать отцу последнее прости. Заплаканная, она поцеловала его холодеющий, покрытый испариной лоб:
   - Я вернулась, папа.
   Он кивнул. Объяснения его теперь не интересовали.
   - Братья еще слишком малы для плаваний, - тихо простонал он. - Вместо меня кораблями придется распоряжаться тебе.
   Скай никогда не приходило в голову, что он возложит на нее такую ответственность. Но она просто ответила "да".
   - Ты лучшая из всех, девочка. Лучше даже ребят.
   - Папа, - прошептала она. - Я тебя люблю.
   - Всегда следуй велению сердца. - Это были последние слова Дубхдары О'Малли любимой дочери. Через несколько минут, сжимая ее руку, он умер.
   Полными слез глазами она посмотрела на дядю Симуса.
   - Я все слышал, - произнес тот. - И подтверждаю твои права, Скай. Теперь ты - глава клана, и да поможет тебе Господь, потому что помощь тебе будет очень нужна.
   Скай посмотрела на мачеху.
   - Я слышала его слова и доверяюсь тебе, - сказала Анна. - Ты сделаешь для нас все, что сможешь. К тому же старший в роду мужчина теперь твой брат Михаил, а не мои сыновья.
   - В этой семье, - ответила Скай, - главой может быть не обязательно самый старший, но самый умелый. По крайней мере, двое из твоих сыновей смышленее Михаила. Он больше похож на мать, упокой Господь ее душу, и скорее последует за Христом, чем в море. Я не ошибаюсь, дядя?
   Симус О'Малли кивнул:
   - Он просил меня поговорить с Дубхом. Он намерен вступить в обитель Святого Падрика и сделаться священником. Скай повернулась к Анне:
   - Вот видишь. Остаются Брайан и Шейн.
   Как только члены семьи собрались, определили продолжительность бдения и день похорон. По настоянию Симуса и Анны ошарашенные зятья и сестры нехотя признали Скай главой. Вассалы быстро прибыли к ней и почти радостно поклялись в верности новой О'Малли.
   Следующий шаг - путешествие в замок Мак-Уилльям, с обещанием верности сюзерену. Только Анна, Эйбхлин и дядя знали истинную причину, по которой она покинула мужа. Все трое пришли в ужас, но поклялись сохранить все в секрете. Симус О'Малли подпустил туману, рассказав, что Скай увидела сон, в котором отец взывал к ней из волн. Матросы, плававшие с ней еще в детстве, повторяли легенды о ее храбрости и умении.
   Она въехала в замок вместе с сопровождавшими ее капитанами. Из окон одной из башен ее увидел Найл Бурк. Как теперь сложатся их отношения? Как в былые времена, она скакала на черном жеребце Финне. На ней были ярко-зеленые рейтузы, коричневые кожаные сапоги и длинная куртка с серебряными пуговицами. Под курткой виднелась кремового цвета шелковая рубашка с пуговицами из жемчужин. Знаменитые иссиня-черные волосы были разделены посередине на пробор и уложены плотными кольцами на затылке. Она слегка раскраснелась. На левой руке он заметил голубое сияние и догадался, что это перстень с сапфиром, который одновременно служил официальной печатью ее отца.
   Найл спустился из башни и прошел в свои покои. К его удивлению, там поджидала его Дарра. За три года их совместной жизни он видел жену не часто и давно оставил мысль о сожительстве с ней, когда стало ясно, что ребенка зачать она не способна. Она никогда не отдавалась добровольно, а сдавалась под натиском силы, а потом налагала на себя епитимью за слабость своей плоти. Она носила грубые коричневые платья, которые шила сама наподобие монашеского одеяния, редко мылась, считая, что это лишь тешит плоть, и вот уже год проводила дни и ночи в постоянной молитве. Найл давно уже к ней не приходил. Ее привычки вызывали в нем отвращение, а настаивая на своих правах мужа, он чувствовал себя насильником.
   Найл вежливо поздоровался с женой, она ответила на приветствие.
   - Леди О'Флахерти приехала к твоему отцу. Что привело ее сюда?
   - Умер ее отец, Дарра, и передал ей свои обязанности, пока не подрастут братья Теперь О'Малли приехала поклясться в верности сюзерену.
   - А что с ее мужем? Мне намекали, что она пыталась его убить, а потом бросила на произвол судьбы и с сыновьями уехала домой. А он остался на всю жизнь парализованным, за ним ухаживает только его родная сестра.
   - Откуда у тебя эти сведения, Дарра? - Найл постарался, чтобы его голос звучал невозмутимо.
   - Я получила письмо от несчастной леди Клер О'Флахерти, которая умоляет меня вступиться перед Мак-Уилльямом за ее бедного брата.
   - Я не верю в эту историю, Дарра. Скай всегда была рассудительной и великодушной.
   - И именно эти качества побудили О'Малли завещать ей свою небольшую империю? Или он имел в виду другие черты ее характера? - проницательно заметила жена. Такие разумные рассуждения от нее можно было услышать не часто.
   - Скай никому не способна сделать зло. Я отказываюсь в это верить.
   - Конечно, отказываешься, потому что до сих пор испытываешь к ней вожделение. Но во имя своей бессмертной души ты не должен поддаваться ее уловкам, Найл.
   Он горько рассмеялся:
   - Так чьим же уловкам мне можно поддаваться, жена? Твоим? Выслушай, что я скажу тебе о Скай О'Малли. Когда я видел ее в последний раз, она заявила, что не хочет больше меня видеть, потому что мы в браке с другими людьми. Тогда я сказал, что убью ее мужа. Она упрекнула меня и спросила, что я собираюсь делать с собственной женой - убить тоже? Ты ведь тоже пострадала, как и мы, заметила она. И все мы теперь должны смириться с нашим положением. И больше возможностью встречи она не искушала ни меня, ни себя.
   - Зло всегда умно, Найл. Она умело убедила тебя в своих добродетелях. Опасайся ее! Опасайся! - И, странно поглядев на него, вышла из комнаты.
   Лорд Бурк переоделся. Отец просил его быть вместе с ним на церемонии, чтобы клятва верности относилась и к его наследнику. Он раздумывал, простой или элегантный костюм выбрать, и наконец остановился на черном бархатном.
   Войдя в главный зал, он с удивлением обнаружил, что Скай так и не сменила дорожный костюм. Его отец держал ее руки в своих шишковатых старых руках, она стояла на коленях, а за ее спиной толпились капитаны. Дважды она поклялась в верности Буркам - сначала Мак-Уилльяму, а потом, вложив руки в теплые крепкие ладони Найла, и ему. Потом изящно поднялась, чтобы принять поцелуй мира и согласия. Лорд Бурк заметил, с какой любовью и гордостью смотрели на нее грубоватые капитаны О'Малли. Они обожали ее, и Найла успокоило, что она будет плавать с такими преданными людьми.
   И тут, ко всеобщему изумлению, появилась Дарра. Одетая словно монашенка, она закричала.
   - Милорд Мак-Уилльям! От имени О'Флахерти из Баллихинесси я требую суда над этой преступной женщиной. Ах ты злобная вавилонская блудница, дни твои сочтены! Господь поразит тебя огнем и мечом!
   Скай быстро посмотрела на Найла. Ее глаза наполнились жалостью.
   - Всем вон из зала! - зло закричал Мак-Уилльям, и лицо его покраснело. Когда все удалились, он повернулся к Дарре.
   - Надеюсь, мадам, у вас найдутся объяснения вашему вторжению и непрошеным обвинениям.
   - Никаких больше "мадам", сэр! Называйте меня сестрой Марией Кающейся. Такое имя у меня было в монастыре до того, как вы меня оттуда украли и заставили вступить в плотскую связь с вашим сыном. И скоро оно снова станет моим, потому что я не намерена больше здесь оставаться и возвращаюсь в обитель. Но прежде чем уеду, мне нужно исправить великую несправедливость, совершенную этой испорченной женщиной. Во-первых, она нарочно искалечила мужа. Затем сознательно его оставила, забрав обоих его сыновей и все его деньги. Она должна быть наказана. Этого требует Бог!
   - Что это она несет? - проревел Мак-Уилльям.
   - Она утверждает, что получила письмо от Клер О'Флахерти, - спокойно объяснил Найл отцу.
   - Маленькая лгунья! - возмутилась Скай.
   Мак-Уилльям с сыном, переглянувшись, улыбнулись.
   - Ну, хорошо, что ты на это скажешь, О'Малли? - проговорил старик.
   Скай презрительно посмотрела на Дарру:
   - А она выдержит правду? Она не так уж приглядна.
   - Говори, О'Малли, - приказал Мак-Уилльям.
   - Клер О'Флахерти лжет, милорд. Я застала ее с братом, когда они занимались кровосмесительством, - и Скай рассказала все.
   - Я увернулась от него, и он полетел с лестницы, - заключила она.
   Дарра Бурк, смертельно побледневшая при слове "кровосмесительство", издала вопль ужаса и без чувств упала на пол. Мак-Уилльям и сын только глянули на нее, но не двинулись с места.
   - Врач считает, что Дом больше никогда не сможет ходить. После всего случившегося я не чувствую перед ним никаких обязательств. Когда я выходила за него замуж, имение было в плачевном положении, три года вам не платились подати. Но теперь благодаря мне все выплачено и земли О'Флахерти процветают. И это несмотря на то, что Дом промотал и потратил на женщин мое приданое. Клер О'Флахерти обязана мне каждым куском еды, каждым глотком вина, любой тряпкой, которой прикрывает свой зад. Она могла преспокойно выйти замуж, если бы не ее преступная связь. Клер сама предпочла остаться в Баллихинесси с братом.
   Когда Дом искалечился, я предложила ухаживать за ним или уехать. - Она в упор посмотрела на Мак-Уилльяма. - Если вы считаете, что в ее обвинениях есть какая-нибудь правда, я подчинюсь любому вашему решению.
   Старик потянулся рукой и нежно погладил волосы Скай.
   - В ее обвинениях нет правды, О'Малли. - ворчливо произнес он. - И если она не согласится с моим решением, я передам ее на суд церкви. И священники поступят с девчонкой намного суровей, чем я, - он улыбнулся Скай. - Ты погостишь в моем доме несколько дней? Ты выдержала суровое испытание, и впереди тебя ждет огромная ответственность.
   Скай в ответ улыбнулась Мак-Уилльяму, и он вновь подумал, насколько она красива. Какое-то мгновение он сожалел о своем возрасте и немощах и завидовал сыну, чьей любовницей эта женщина, без сомнения, станет.
   - Спасибо за приглашение, милорд. Я останусь, но только на один день. Вы правы: на мне теперь огромная ответственность - весь флот отца. Мне еще надо многому научиться. Мой старший брат склонен больше к церкви, чем к морю. Я постараюсь обучить его, но вряд ли Михаил изменится. Поэтому скорее всего следующим О'Малли станет Брайан. Ему только шесть лет, и свои обязанности он сможет выполнять не раньше чем лет через десять. К тому же у меня двое своих сыновей, которых нужно воспитывать.
   - Остановись, женщина, - воскликнул Мак-Уилльям. - Ты меня утомляешь! Слишком уж много взвалили на твои хрупкие плечи. Удивляюсь я твоему отцу, упокой Господи его душу.
   Скай гордо взглянула на старика.
   - Мой отец знал, что я его не подведу. Он мог выбрать любого из мужей моих сестер или дядю Симуса, но он выбрал меня. О'Малли - я! - Внезапно она смягчилась. Ее глаза засветились зеленоватым оттенком. - Но сегодня я просто Скай - ваша благодарная гостья. - Она повернулась и, не проронив ни слова, вышла из зала.
   Мак-Уилльям вызвал слугу, и тот быстро унес все еще бесчувственную Дарру.
   - Если хочешь, чтобы О'Малли была твоя, - обратился он к сыну, - лучше сразу ее укроти. Она не размазня, а бой-женщина, и уж если получит в свои руки власть, не так-то просто будет ее обуздать. Посмотрю, что можно сделать по расторжению твоего брака - ведь О'Нейл удаляется в монастырь. Что же до О'Флахерти - его здоровье вызывает серьезные опасения. Ты ведь не настолько благороден, чтобы помешать ему без шума и страданий перейти в лучший мир... посодействовать.
   Найл, не задумываясь, покачал головой:
   - Мне можно поговорить со Скай о замужестве?
   - Конечно, если это поможет тебе в твоих ухаживаниях, - криво ухмыльнулся старик. - А помощь тебе потребуется - она женщина упорная.
   Найл, выбегая из зала, ухмыльнулся в ответ. Он мчался к Скай, и сердце его пело. Она его! Наконец они будут вместе, будут любить друг друга, и она родит ему сильных сыновей и красивых дочерей. Они будут счастливы. Он ворвался в комнату, поразив Мэг и полуодетую Скай.
   - Отец начинает бракоразводное дело, родная. Мы сможем скоро пожениться. Он попытался ее обнять, но она отстранилась.
   - Не прикасайся ко мне, Найл. Я не переношу, когда ко мне прикасаются. Я ведь рассказывала тебе, что со мной сделали. Я не хочу, чтобы до меня кто-нибудь еще дотрагивался! Я рада, что ты избавишься от Дарры О'Нейл. Но найди себе другую жену, милорд. Мой муж жив, и если бы даже он и умер, я бы не захотела снова выходить замуж. Никогда больше не отдам себя на милость мужчине. - Она передернула плечами.
   Найл остолбенел. Это была не та девушка, которую он знал.
   - Скай, любовь моя, - начал он нежно. - Я знаю, тебе причинили боль, но я никогда не сделаю тебе больно. Вспомни, как у нас было с тобой - сладостно без меры. Иди ко мне. - И он протянул ей руку. - Позволь мне тебя любить и отбрось горькие воспоминания.
   - Найл! - Глаза Скай наполнились слезами. - Пожалуйста, пойми. Я не переношу даже прикосновения Мэг. Я три года терпела грубости Дома. Какие только гадости он не заставлял меня делать и все же не мог убить память о тебе. До той ночи, когда он со своей развратной сестрой... - Она не могла продолжать.
   - Пока они не набросились на тебя вдвоем, - тихо закончил он за нее.
   - Да, - ответила она и замолчала.
   - Понимаю. - Его глубокий успокаивающий голос пытался ободрить и утешить Скай. - Раны слишком свежи. А я, поглупев от счастья, решил, что ты разделишь мою радость. Ты слишком много страдала, а теперь на тебя свалилась ужасная ответственность. Тебе нужно время, ты оправишься, оправишься, дорогая!
   Ее ресницы шелковисто темнели на бледной коже, и на Найла нахлынула великая жалость, когда из-под закрытых век Скай показались две кристальных слезы и покатились по щекам. Он хотел обнять ее, успокоить, избавить от жестоких воспоминаний, но она поднялась, сжав кулаки. Он понял: настаивать на ласках - значит потерять ее навсегда.
   - Я люблю тебя, Найл, - наконец произнесла Скай. - Кроме тебя, я никого не любила.
   - Я знаю, Скай, - тихо ответил он, - поэтому буду ждать.
   - Правда? - Ее влажные прекрасные глаза широко раскрылись.
   - Да, любовь моя. Буду ждать. Со временем ужас пройдет, и тогда я буду рядом с тобой, Скай. Хоть через месяц, хоть через год, хоть через десять лет.
   - Тебе необходим наследник, Найл. Твой отец так ждет.
   - Когда-нибудь ты и подаришь мне его, дорогая.
   - Ты сошел с ума, - упрекнула она любимого, но улыбка заиграла в уголках ее губ.
   - Нет, родная, не сошел, просто я люблю тебя - дикую и сладостную колдунью, которая когда-нибудь вернется ко мне.
   Неожиданно она протянула ему руку, и он ухватился за нее, почувствовав, как она дрожит. Скай не отняла ее.
   - Дай мне время, Найл, и я вернусь к тебе. Теперь я знаю, что так и будет. Только дай мне время.
   Теплая добрая улыбка озарила его лицо, уголки рта поползли вверх, у глаз появились морщинки.
   - Мадам, у вас есть столько времени, сколько вам угодно. Ведь все равно у меня нет никого лучше вас. - Он склонился над ее рукой, холодные губы коснулись кожи, и по руке Скай пробежала дрожь. Что это было: отвращение или желание? В следующую секунду он выпрямился и вышел из комнаты.
   Она стояла, застыв, не в силах пошевелиться. Он любил ее! Несмотря ни на что, он ее любил и собирался ее ждать! Кровь побежала в ее жилах, и она почувствовала тепло, какого не ощущала с той ужасной ночи. Теперь она знала, что все будет в порядке. Жестокие воспоминания свежи, но она со временем излечится от них. И когда это случится. Найл будет рядом с ней!
   На следующее утро, поблагодарив сюзерена за гостеприимство, после недолгой скачки к побережью Скай отправилась на корабле к родному острову Иннисфана. Через месяц до Мак-Уилльяма дошла весть, что переход власти от старого к новой О'Малли прошел гладко, и флот снова выходит в плавание.
   Найл Бурк ждал. Излечение Скай началось, а когда завершится, судьба их свяжет навсегда. А до тех пор он не будет приближаться к ней. Времени у него достаточно.
   7
   Прошел год. Дом умер. Его смерть, хотя и внезапная, не была неожиданной. Потеряв возможность ходить, он потерял и вкус к жизни. Клер О'Флахерти исчезла вскоре после визита своей английской кузины, и только Гилли оставался в Баллихинесси - тень того Гилли, который когда-то здесь жил. Теперь он дни и ночи проводил в пьяном забытьи. Имением успешно управлял бейлиф Фрэнг.
   Маленькая торговая империя О'Малли под опытным руководством Скай процветала, и Мак-Уилльям был вынужден признать, что Дубхдара знал, кому передает дело. Неизвестно, правда, как поведет себя Скай во время войны. По этому поводу он и собирался увидеться с ней.
   В девять лет Михаил больше походил на священника, чем на мальчишку, и Скай отправила его в школу монастыря Святого Брендана для подготовки к рукоположению в шестнадцать лет. Пострижение он примет только в двадцать, и, прежде чем окончательно уйдет из мира, его братья по отцу подрастут, женятся и, может быть, родят наследников.
   В семь с половиной и шесть с половиной лет Брайан и Шейн начали учиться искусству кораблевождения и постижению ремесла, которым промышлял Дубхдара. Брайана закрепили за кораблем под названием "Западный ветер", Шейн ступил на палубу "Северной звезды". Ни один из двух кораблей не выходил в море, если другой был в плавании. Когда же время от времени мальчики оказывались дома вместе, Скай сравнивала их успехи. Оба были истинными О'Малли, уважали и относились к морю как к старинному другу. Скай была уверена, что отец гордился бы ими.
   Благодаря епископу О'Малли и собственной щедрости - он передал церкви великолепное имение - Найл Бурк добился наконец расторжения брака с Даррой О'Нейл, и та вскоре благополучно вернулась в монастырь, где и приняла великий постриг. От имени сына Мак-Уилльям послал письмо Симусу О'Малли и официально попросил руки его племянницы.
   - Не знаю, что и сказать, - шаловливо проговорила Скай.
   - Боже! - заревел епископ, совсем как его покойный брат, так, что Скай не могла удержаться от смеха. С опечаленным видом он спросил:
   - Что это значит, не знаешь? С тех самых пор как Найл Бурк взглянул на тебя, ты только и мечтала, чтобы стать его женой. А теперь, когда твое желание готово осуществиться, ты не знаешь, что сказать! Просвети тебя Господь, женщина! Решай же наконец! - Его полное лицо покраснело, голубые глаза потемнели от гнева.
   Смех Скай замер у нее на губах. Она встала на колени и ткнулась шелковистой головой в ноги прелата.
   - Это не потому, что я не люблю Найла, дядя. Я его люблю. Он для меня единственный мужчина и навсегда останется таким. Но я больше не девчонка, которую интересуют только муж и дети. А может быть, такой я никогда и не была.
   - Поберегись, девочка, - предупредил ее Симус О'Малли. - Мы имеем дело с Мак-Уилльямом и его сыном. Они твои сюзерены.
   - Пусть и они поберегутся, - выпалила в ответ Скай. - Я - О'Малли.
   Симус сдержался:
   - Так чего же ты хочешь, племянница?
   - Брак не должен повлиять на мое положение главы клана. Ни муж, ни свекор не должны вмешиваться в мои дела. Я буду отвечать за клан до тех пор, пока не увижу, что братья подросли. Так хотел отец, и я не позволю алчным пальцам Бурков залезть в сундуки О'Малли!
   Я войду в их семью с приданым, достойным принцессы, но это все, что они получат от меня. Я не желаю, чтобы Бурки вмешивались в дела О'Малли.
   Епископ кивнул:
   - Ты трезво рассуждаешь, племянница, но не знаю, сможем ли мы заставить Бурков проглотить такую пилюлю? Мак-Уилльям - человек тертый.
   - Тебе и карты в руки, дядя. Ты ведь прекрасно ведешь переговоры. Разве не ты со своими друзьями устроил Найлу в Риме расторжение брака? Мы оба понимаем, что Мак-Уилльям хочет меня для сына не из-за моих красивых глаз и прельстительной груди. Ему нужны наши корабли. Но они вовсе не мои, чтобы я могла их отдать. Они принадлежат братьям, и я не лишу сыновей отца их наследства даже ради собственного счастья. Я предложу старому скряге такие деньги, которые ему не даст ни одна невеста из "знатных". Кроме того, я предложу ему кое-что получше денег - ведь я уже доказала, что способна рожать здоровых сыновей! Уломай его этим. Как он ни умен, но наследник у него всего один. А я ему нарожаю с полдюжины.
   Епископ рассмеялся.
   - Ты стала совсем испорченной девчонкой, племянница. Твое отношение к святому таинству брака просто шокирует. Меня так и подмывает наложить на тебя целую гору епитимий.
   - Если Найл Бурк меня и в самом деле любит, я с благодарностью их приму, дядя. - Она сразу посерьезнела. - Вот что я хотела бы знать. В прошлый раз он слишком легко принял волю отца и совсем не боролся за меня. И теперь ему придется поспорить с Мак-Уилльямом, чтобы доказать свою любовь.
   - А если Мак-Уилльям откажется от твоих условий?
   - Не откажется. А если и откажется, Найл, если он меня действительно любит, найдет способ на мне жениться.
   - Хорошо, Скай. Будь по-твоему.
   - Спасибо, дядя, - кротко ответила она, потупя глаза; епископ рассмеялся и нежно шлепнул ее по спине.
   ***
   Мак-Уилльям пришел в негодование, но Симус О'Малли крепко стоял на своем. Даже после свадьбы с Найлом Бурком Скай останется главой клана О'Малли и будет целиком контролировать дела отца.
   - У О'Брайанов есть хорошая девчонка, вполне созревшая для брака, мстительно заметил Мак-Уилльям.
   - Пусть идет к дьяволу! - завопил Найл, и епископ еле сдержал довольную улыбку. - Мне нужна только Скай. И я ее получу, даже если для этого придется перерезать твою тощую глотку! Мак-Уилльям вопросительно посмотрел на сына.
   - Если уж тебе так неймется, то бери ее. И надеюсь, что вскоре вы подарите мне внуков. Мне нужно спешить, ведь с годами я не становлюсь моложе.
   Счастливый Симус О'Малли вернулся к племяннице и сообщил, что ее условия приняты, а Найл горит желанием бороться за нее. Родственники всполошились, узнав, что одна из О'Малли выходит замуж за Найла Бурка, но сама Скай оставалась спокойна.
   - Должно быть, ты изо льда, - заметила сестра Пейги. - Ведь ты всю жизнь о нем мечтала. А ведь его слава дамского угодника нормальную женщину доведет до обморока. Тебе всегда нравились его любовные похождения. Они тебя возбуждали и наконец заставили выйти за него замуж.
   - Я пока еще не замужем, Пейги, и боюсь слишком рано радоваться. Может быть, это всего лишь сон. Если я останусь спокойной и скромной, то не привлеку к себе внимания духов, которые могут позавидовать моему счастью и разрушить его.
   - Боже, сестричка! Это совсем не по-христиански, говорить такую ерунду. Слава Создателю, что дела клана ты ведешь разумно.
   Скай кивнула, но ничего не ответила. Она хорошо знала, что и здесь, в сердце христианской Ирландии, каждый вечер за порог выставляют маленькому народцу еду и питье; сохранение невинности дев, отмеченных святостью, поручалось древнему кельтскому демону, материализующемуся, когда их чести грозила опасность. И перед каждым плаванием она с матросами молилась Маннанану Мак-Лиру, старому ирландскому богу моря, умоляя его о благополучном возвращении.
   Прошло почти восемнадцать месяцев с тех пор, как она видела Найла. Она немного побаивалась, ведь ни один мужчина за эти месяцы не добивался ее. Отвращение к прикосновениям немного прошло, и Мэг могла уже ее купать и одевать.
   Как будто издалека почувствовав ее страхи, Найл Бурк нежданно приехал на остров Иннисфана. Скай он нашел в розарии матери, срезающей увядшие цветы. Она была одета на ирландский манер - в красной юбке из легкой шерсти, без чулок, босая. Блузка из тонкого снежно-белого полотна, с короткими рукавами и глубоким вырезом, не скрывала грудь. Иссиня-черные волосы свободно падали на плечи и трепетали на легком ветру. Скай несла широкую, почти плоскую корзину, наполовину заполненную розами, и рядом с ней вышагивал огромный пес Инис.
   Она была еще прелестнее, чем он ее помнил, и сердце Найла забилось чаще от мысли, что эта женщина согласилась стать его женой. Невинная девочка пятнадцати лет стерлась из его памяти, теперь его кровь горячило это очаровательное девятнадцатилетнее существо. Его глаза радовал румянец ее щек, черные ресницы на белой коже, грациозные движения стройного тела.
   Наконец он вышел из-за дерева - огромный волкодав замер, шерсть на его холке поднялась, он предупреждающе заворчал.
   - Я рад, что ты под такой надежной охраной, Скай.
   - Протяни руку, Найл, чтобы Инис запомнил твой запах. - Она потрепала собаку рукой. - Друг, Инис, друг.
   Лорду Бурку пришлось терпеть, пока его тщательно обнюхивали. Сказав несколько ласковых слов, он погладил собаку, и пес посмотрел на него влажными угольно-черными глазами, потом ткнулся мокрым, холодным носом в ладонь.
   - Ты ему понравился!
   - А если бы нет?
   - У тебя возникли бы трудности после нашей свадьбы. - Внезапно она успокоилась, Найл тоже почувствовал себя уверенней и протянул к ней руки. Не задумываясь, она рванулась к нему в объятия и замерла, слушая, как бьется его сердце.
   - Я люблю тебя, - тихо произнес он.
   - А я люблю тебя, лорд Бурк. И скреплю свою любовь поцелуем. - Она подняла голову, и губы Найла нашли ее губы. В первую секунду она почувствовала панику, но он ласкал ее волосы и нежно шептал:
   - Не бойся, любовь моя. Это я, Найл. Скай вздохнула и потянулась к нему, а когда наконец освободилась из его объятий, ее глаза сияли радостью.
   - Теперь все в порядке, родная? - спросил лорд Бурк, заранее зная ответ.
   - Да, милорд. Только на мгновение... Но потом все прошло.
   - Я всегда буду нежен с тобой, Скай.
   - Я знаю. - Ее лицо осветила счастливая улыбка. - Ты давно за мной подсматриваешь?
   - Несколько минут. Босоногая, собирающая розы, ты очаровательна.
   - Но не горделива. Как О'Малли я должна была со всем флотом выехать к тебе навстречу, мой суженый.
   - Пусть О'Малли плавает в море. А мне больше по нраву босоногая девушка, которую сейчас я держу в руках. К тому же ты ведь не знала о моем приезде. Через два дня мы подпишем с твоим дядей брачный контракт. Ты довольна, маленькая?
   - О, Найл, да, да, да!
   - Тогда, - продолжал он, - через три недели после оглашения мы сможем пожениться.
   - Да! - Потом ее лицо потухло. - Через три недели я не смогу. Проклятие! Я должна плыть в Алжир, мы отправляемся через неделю.
   - В Алжир? Зачем?
   - Мы собираемся основать торговую факторию в Алжире, но согласие я могу дать только после того, как сама изучу положение. Я не имею права проматывать золото О'Малли!
   - И тебе обязательно ехать на будущей неделе? Нельзя выбрать другое время? - В голосе Найла послышалось раздражение.
   - Извини, дорогой. Но чтобы получить разрешение на торговлю в Алжире, нужно согласие дея, представляющего в Константинополе порт Сублим. Без него мы не сможем безопасно торговать в Средиземном море.
   - А нельзя его просто подкупить? Скай рассмеялась.
   - Это я и собираюсь сделать. Но турки ведут дела не так, как мы. У нас все делается прямолинейно, а они требуют обхождения и изящества. Когда дей узнал, что глава клана О'Малли - женщина, он пожелал встретиться со мной. Мои представители не посмели ему отказать, вот почему мне придется ехать, иначе я рискую обидеть дея. А обидеть его - значит обидеть султана. Тогда мы уж ни за что не получим разрешения на торговлю. Более того, наши корабли станут легкой добычей пиратов, которые плавают у берегов Алжира, пользуясь покровительством дея. Это нас разорит. Я должна ехать - обо всем уже условлено.
   - И как долго тебя не будет?
   - По крайней мере три месяца.
   - Три месяца! Черт побери, Скай! Слишком надолго мы с тобой разлучаемся.
   Ее глаза загорелись:
   - Поедем со мной, Найл! Поплывем в Алжир! Я понимаю, что наши семьи хотят нас торжественно поженить. Но раз мы будем помолвлены, никто не возразит, если ты будешь меня сопровождать. А когда вернемся, обвенчаемся в церкви. Поедем, любимый! Пожалуйста, поедем!
   Мысль показалась лорду Бурку безрассудной и взбалмошной, он чуть было не сказал "нет", но потом представил долгую череду дней и ночей и тяжело вздохнул:
   - Хорошо, Скай. Я поплыву с тобой, дорогая. Видимо, я вовсе сошел с ума, если собираюсь так поступить.
   С радостным криком она бросилась к нему в объятия. Через несколько дней в той же самой часовне, где Скай крестили и где она вступила в брак с Домом, ее помолвили с лордом Бурком. Она сожалела, что в миг ее величайшего счастья нет рядом отца, но искренняя радость Мак-Уилльяма скрасила печаль.
   Едва церемония помолвки завершилась, как Скай оставила будущего мужа на попечение сестер, а сама отправилась следить за подготовкой кораблей к плаванию. Флот состоял из девяти судов во главе с флагманской "Чайкой". Вместе с ней выходил в море отцовский "Король морей", корабль Анны "Королева тумана" - подарок покойного мужа к свадьбе - и шесть кораблей, принадлежащих Скай и сестрам: "Дочь бури", "Дочь мглы", "Дочь моря", "Дочь Запада", "Дочь Востока", "Дочь острова".
   Каждый корабль был тщательно подготовлен к плаванию, трюмы наполнены провиантом, команды отобраны самой Скай. Она собиралась произвести хорошее впечатление на дея. Разрешение торговать с Алжиром открывало заманчивые перспективы.
   После помолвки Найл Бурк попал на юг корабля, выходящего из бухты О'Малли навстречу катящимся голубым волнам Атлантики. По натуре он не был моряком и спокойно относился к морю. Но погода стояла сносная, и он стал привыкать к жизни на корабле. Гораздо труднее было привыкнуть к новой Скай: командуя флотом, она была совсем не похожа на девушку, которую он знал.
   Скай оказалась сведущей в области, о которой Найл не имел почти никакого представления. Мужчины на корабле, безоговорочно выполняя ее приказания, смотрели на нее с явным уважением. Не будь она прежней милой Скай в тишине своей каюты, лорд Бурк испугался бы амазонки, командовавшей маленьким флотом. К счастью, у него было чувство юмора.
   Он навещал Скай в капитанской каюте, но спал в небольшом закутке у борта в компании волкодава Иниса. Собака привязалась к Найлу, и это восхищало Скай, которая помнила, как Инис ненавидел Дома. Лорд Бурк забавлялся, дрессируя пса. Он оказался смышленым, но с плохими манерами. Найл проводил много времени в обществе того самого капитана Мак-Гвайра, который несколько лет назад вез его к Мак-Уилльяму.
   Мак-Гвайр принялся учить его зачаткам кораблевождения, выразившись без лишних слов:
   - Все О'Малли - наполовину рыбы. И если предстоит жениться на одной из них, нужно научиться понимать, почему они любят море, даже если не любишь его сам.
   Лорд Бурк слушал, усваивал и начинал восхищаться теми, кто посвятил свою жизнь морю.
   Вечера он проводил со Скай, хотя она и не пускала его к себе в кровать.
   - В этом плавании я на корабле не пассажир, - объяснила она. - И если вдруг понадоблюсь ночью, а мы в это время... - Ее голубые глаза блеснули, и он рассмеялся, несмотря на то, что был разочарован. В награду за его терпение она бросилась к нему в объятия и горячо расцеловала - грудь соблазнительно прижалась к нему, кончик языка дразнил его. Найл толкнул ее, сбил с ног, и они очутились на большой кровати. Скай почувствовала, как пуговицы ее рубашки расстегнулись, словно по волшебству, как он ртом потянулся к груди и стал ласкать губами соски, пока радостный трепет между ногами стал едва переносимым.
   Потом он поднял голову, и серебристо-серые глаза терпеливо посмотрели на Скай:
   - Ты капитан корабля, любимая. Но если не возражаешь, я стану капитаном в нашей спальне. И если ты еще раз попытаешься меня соблазнить, я опрокину тебя на спину, прежде чем ты успеешь скомандовать: "Поднять паруса!" Ты поняла, любимая?
   - Да, капитан, - ответила Скай, и он был польщен, заметив в ее глазах восхищение.
   Погода оставалась на удивление хорошей, и "Чайка" во главе флотилии все дальше продвигалась на юг, обойдя предательский Бискайский залив, сильно углубившись, в море. Теперь они шли вдоль береговой линии, мимо мыса Сан-Висенги, через Кадисский залив, потом через Гибралтарский пролив в Средиземное море.
   Их отделяло от Алжира всего несколько дней пути, когда налетел неистовый шторм и разбросал корабли О'Малли. Бешеный ветер и огромные волны навалились на судно. Ливень обрушился на палубу, вода проникала в трюм. Шторм начал стихать. Они решили, что спасены, но тут пушечный выстрел возвестил о приближении берберийских пиратов.
   Корабль, посланный на подмогу деем, чтобы обеспечить безопасное плавание, отнесло штормом, и теперь их атаковали два пиратских судна. Выбора не было оставалось принять бой. Люди Скай выхватывали оружие, готовились встретить неприятеля. Полетели абордажные крючья, и "Чайка" оказалась пришпиленной к борту пиратского корабля. На палубе пушкари изо всех сил старались потопить второй приближающийся корабль, а наверху со шпагой в руке Скай вела команду на защиту своего корабля.
   В ужасе, восхищаясь ее мужеством и до смерти боясь за нее, лорд Бурк сам схватился за шпагу, но Мак-Гвайр оттащил его назад.
   - Она делает все правильно, парень. Постой-ка со мной. А то она будет больше заботиться о твоей безопасности, чем о безопасности корабля. Мы ей не нужны. Если потребуется, всегда успеем подоспеть, а пока будем защищать от неверных это место. - И по-прежнему с трубкой в зубах он прыгнул вперед, чтобы встретить бородатого дикаря в тюрбане, пытавшегося забраться на ют.
   Понимая, что Мак-Гвайр прав, Найл принялся помогать очищать от пиратов палубу.
   Орудийная команда "Чайки" сумела потопить второй вражеский корабль, и люди О'Малли разразились победным криком и с удвоенной силой погнали с палубы пиратов. Между кораблями появилась полоска воды, и нападающие поспешили убраться к себе на корабль.
   Что произошло дальше, не понял никто из уцелевших. Огромная волна последствие недавнего шторма - ударила в борт корабля, и Бурк оказался в воде. Он слышал, как Скай звала его, потом в море прыгнул Инис и поплыл к нему.
   Найл видел, как с корабля быстро спускали лодку, и через несколько минут рассчитывал снова оказаться вместе с собакой на борту "Чайки". На борту суетилась Скай:
   - Боже! Скорее же, идиоты! Быстрее опускайте лодку, пока он не утонул. Если он или собака утонут, я вас всех протащу под килем по пути в Ирландию!
   Лодка коснулась воды, и гребцы быстро направили ее к лорду Бурку и Инису, барахтающимся в воде. Скай, свесившись с юта, лихорадочно руководила спасением. В пенном море темная голова Найла качалась рядом с серебристо-черной головой собаки. Увлекшись спасением, все совершенно забыли про пиратов. Вначале корсары были поражены, потом капитан кивнул одному из моряков.
   Пиратское судно приблизилось к "Чайке". Матрос обхватил Скай поперек талии, и они вместе перелетели на разбойничий корабль.
   Она яростно завопила, ногти вонзились в моряка, но он только рассмеялся белоснежные зубы блеснули в черной бороде на фоне загорелого лица. Отбиваясь от пирата, Скай слышала крики, летевшие с ее корабля. Разбойники взялись за мушкеты и начали стрелять в воду, стремясь помешать спасению лорда Бурка. Наконец лодка достигла Найла, его с собакой подняли из воды.
   - Слава Богу, - всхлипнула Скай. Она слышала, как Найл зовет ее, и, воспользовавшись секундным замешательством пирата, вырвалась и закричала:
   - Найл! Найл!
   В отчаянии он стоял в лодке и простирал к ней руки:
   - Мы идем к тебе, любимая! Идем!
   Раздался яростный залп мушкетов, и Скай увидела, как на его груди раскрылся красный цветок. В ужасе она не отводила глаз, а потом неистово закричала, когда лорд Бурк замертво свалился на дно.
   - Боже, я убила его. Я его убила! - Она зарыдала. А потом ее сознание померкло, и она погрузилась в спасающую от боли темноту.
   ЧАСТЬ 2
   АЛЖИР
   8
   Сад Халид эль Бея был прекрасен. Квадратный, он раскинулся за его виллой двухэтажным мраморным зданием, парящим над городом Алжиром. Из дома и сада открывался великолепный вид: панорама города и ниже - недавно выстроенный турецкий форт Касбах, подножие которого лизали голубые волны Средиземного моря.
   В саду росли лимонные и апельсиновые деревья, громадные лиственницы, пестрели розы всех мыслимых цветов и оттенков. Во всю длину протянулся Т-образный бассейн с фонтанами. Вдоль ухоженных дорожек из гравия то тут, то там располагались мраморные скамейки. В саду Халид эль Бея звонко переливались фонтаны, пели птицы, шелестел ветер в кронах деревьев, гудели пчелы.
   Единственной обитательницей сада в тот миг была красивая женщина, устроившаяся в кресле. На ней был простой белый с голубым кафтан, изящные ноги обуты в кожаные сандалии. Кожа отливала белизной, лишь на щеках розовел румянец, глаза подведены синей краской. Густые иссиня-черные волосы в беспорядке разбросаны по плечам.
   Халид эль Бей, вышедший из дома в сад, молча наблюдал за женщиной. Это был высокий мужчина средних лет, темные волосы только начинали седеть на висках. Кожа слегка золотилась, короткая черная борода, сияющие угольно-черные глаза, необыкновенно длинные для мужчины, красивые ресницы - весь его облик дышал достоинством и красотой. Он был не тучен, его тренированное тело бугрилось мускулами. Лицо имело форму овала, глаза широко расставлены, длинный нос по-аристократически прям, губы тонки, но чувственны.
   Глядя на миловидную женщину, Халид эль Бей понимал, инстинкт его не обманул. Она и в самом деле очень красива, хотя два месяца назад это трудно было определить. Но Халид эль Бей под слоем грязи разглядел жемчужину и купил ее, несмотря на возражения Ясмин.
   Она поправлялась медленно. В первую неделю эль Бей сам вливал ей между губ целительный куриный бульон. Она почувствовала его доброту и заговорила с ним с первым.
   - Кто вы?
   - Меня зовут Халид эль Бей.
   - Где я?
   - В моем доме в городе Алжире.
   Она снова замолчала, но через мгновение вновь решилась задать вопрос:
   - Как я попала сюда?
   - Тебя привез капитан Райз эль Абдул. Скажи, красавица, как тебя зовут?
   - Скай, - ответила она.
   - Откуда ты?
   Ее огромные, точно сапфиры, голубые глаза наполнились слезами.
   - Не знаю, - всхлипнула она. - Спросите у капитана Райза эль Абдула. Он должен знать. Халид эль Бей покачал головой:
   - Нет, тебя перенесли к нему с другого корабля. Он только что вышел в плавание, а эль Абдул возвращался домой, и его окликнули с палубы. - И, заметив страх на ее лице, успокоил. - Не надо бояться, красавица Скай. Я уверен, вскоре память вернется к тебе. Ты - из Европы: мы ведь говорим по-французски, хотя твой акцент говорит о том, что ты не француженка. А сейчас отдохни. У нас еще будет время поговорить с тобой.
   Но память к ней до сих пор не возвращалась Мавританский врач внимательно ее осмотрел и нашел, что ей от восемнадцати до двадцати лет, что она не девственница и, вероятно, родила больше одного ребенка. Она не больна, зубы ее оказались целыми. Поскольку врач не нашел никаких повреждений, он заключил, что потеря памяти вызвана сильнейшим потрясением, о котором мозг старается не вспоминать.
   Прекрасные глаза, которые в зависимости от настроения изменяли цвет от небесно-голубых до зеленоватых, открылись и посмотрели на него.
   - Господин Халид. Он улыбнулся.
   - Как ты себя чувствуешь, красавица? - Присел рядом и погладил ее по волосам.
   - Мне гораздо лучше, господин.
   - Мы должны поговорить с тобой, Скай.
   - О чем, господин?
   - Ты знаешь, меня зовут Халид эль Бей. Но у меня есть и другое имя. Меня прозвали Алжирским Сводником. Я владею множеством домов, наполненных красивыми женщинами, единственный смысл существования которых ублажать приходящих к ним мужчин. Я владею ими так же, как владею тобой.
   - Мной? - не поверила Скай. - Вы владеете мной?
   - Да. Капитан Райз эль Абдул купил тебя у капитана, а потом продал мне.
   - А зачем вы меня купили?
   Халид эль Бей улыбнулся. Потеря памяти затронула многое в ее голове.
   - Я купил тебя, Скай, потому что намереваюсь сделать из тебя изящнейшую куртизанку, которую только знал Алжир. А потом помещу в свой лучший дом, именуемый "Счастьем".
   - И что я должна буду там делать, господин?
   - Ты не помнишь, как люди любят друг друга? Скай покачала головой.
   - Я прикажу Ясмин просветить тебя в некоторых вопросах, - вздохнул эль Бей. - А потом буду учить тебя сам. Завтра же и начнем - доктор уверил меня, что ты достаточно окрепла.
   - Ясмин меня не любит, господин Халид.
   - Ясмин рабыня, как и ты, Скай. И будет выполнять все, что я прикажу. Если она чем-нибудь тебя обидит, сразу же скажи мне об этом.
   - Хорошо, господин. И спасибо вам, - тихо произнесла она. - Я буду старательно учиться, чтобы угодить вам.
   Он размышлял над ее ответом. Халид эль Бей считал, что Скай - из благородной семьи и христианка. Но потеря памяти совершенно лишила ее всяких этических и религиозных принципов. Если бы удалось привить ей склонность к физической любви, она бы затмила всех куртизанок со времен Аспасии. Перспектива была блестящей, и Халид эль Бей взирал на нее с воодушевлением.
   Вечером после ужина, отпустив рабов и отдав распоряжение мажордому относительно партнерши на ночь, он пригласил женщину, надзирающую за его знаменитым борделем. Ясмин расположилась напротив, и он в который раз восхитился ее красотой. Ей было около сорока. Но она была христианкой, а христианки - самые красивые рабыни. Он купил ее более двадцати лет назад. Она была обучена древнейшему ремеслу и стала его первой женщиной такого сорта. Благодаря ей он сумел поставить дело так, что далеко опередил своих конкурентов.
   Бордели в Алжире большей частью располагались в портах и служили матросам всех национальностей. Богатые горожане имели собственные гаремы и не нуждались в подобных услугах. Но торговцы плотью приглядели один известный базар. Главный город северного побережья Африки - Алжир - встречал многих важных гостей. Они не желали женщин ни из борделей, ни с базара. Их-то нужды и решил удовлетворить Халид эль Бей и весьма в этом преуспел.
   Женщины в его "Доме счастья" были самыми красивыми, самыми опытными и самыми веселыми во всем Алжире. Ни одна не походила на другую. Халид эль Бей гордился тем, что предлагал огромный выбор. Многие пытались ему подражать, но потерпели неудачу и единодушно прозвали его Алжирским Сводником. Но он владел не только "Домом счастья", частично или полностью ему принадлежали все юродские бордели.
   В мире дельцов его уважали и любили за честность и твердое слово. Но лично знали его немногие. Кто он, из какой страны - не знал никто. Его считали марокканцем, но на самом деле он был испанцем. Диего Индио Гойя дель Фуэнтес родился в древней и знатной семье, получил хорошее образование, должен был жениться и повел бы жизнь, обычную для знатного испанца. Но вмешалась судьба в облике прекрасной марокканки по имени Нур. Они безумно влюбились друг в друга. Но она - правоверная мусульманка, он - христианин.
   Диего Гойя дель Фуэнтес был давно помолвлен, и теперь его сестры стали безжалостно подшучивать над ним, рассказывая его суженой о Нур. Невеста, набожная девушка, посчитала своим долгом сообщить о мусульманке инквизиции. В тот день, когда Нур бросили в костер по обвинению в ереси, Диего, укрыв мокрое от слез лицо капюшоном, стоял в дальнем конце площади и беспомощно наблюдал, как сжигают любимого человека. Нур мучилась ужасно, и все же, когда языки пламени коснулись ее тела, она вознесла хвалу Аллаху. После этого Диего Гойя дель Фуэнтес навсегда исчез из Испании.
   Несколько лет он бродяжничал по Европе и Ближнему Востоку и наконец обосновался в Алжире. Он сменил имя, и теперь его называли Халид, а титул "эль Бей" он получил после путешествий в Мекку и Медину. В память о Нур он перешел в ислам, хотя и не чувствовал в себе особой набожности.
   К женщинам он относился с безразличием. Да, он помнил, как сладка была его потерянная любовь. Видимо, поэтому он, рабовладелец, принуждающий женщин к проституции, был им хорошим хозяином.
   Впервые со времен Нур Скай тронула его как женщина. Его подкупала ее беззащитность. Теперь он тщательно инструктировал Ясмин.
   - Почему вы возитесь с этой девчонкой, хозяин? - не понимала та. - Она не лучше тысяч других.
   Голос прозвучал презрительно, и Халид эль Бей улыбнулся. Ясмин любила его все эти долгие годы, но он испытывал к ней не больше чувства, чем к другим женщинам. С того дня, как умерла Нур, его сердце не смогла завоевать ни одна из них.
   - Скай теперь, точно ребенок, - терпеливо объяснил он. - Кое-что она и припоминает, но чувственные радости стерты из ее памяти. Она об этом ничего не знает, у нее нет никаких предрассудков. Если правильно взяться, можно вылепить из нее все, что мы захотим. - Он сознательно подчеркнул "мы", и Ясмин с готовностью подалась вперед.
   - Это доставит хозяину удовольствие?
   - Да, Ясмин, доставит. Скай - не только смазливое лицо и прекрасная фигура. Я чувствую ум, и это будет ее достоинством. Как куртизанки в древних Афинах, Скай усладит господ не только опытным телом, но и тонким умом. Она доставит удовольствие людям с тонким вкусом, таким, как комендант Касбаха Оттоман или какой-нибудь капитан из Италии, Франции или Англии. Мы с тобой, Ясмин, сделаем Скай загадочной, возбуждающей, желанной женщиной.
   - Сделаю все, что от меня зависит, господин Халид. Научу всему, что я знаю. Даже тому, что скрываю от других. Скай будет единственной, самим совершенством.
   На его лице появилась обворожительная улыбка:
   - Ты всегда превосходила мои ожидания, Ясмин. Спасибо. - Он дважды резко ударил в ладоши и послал прибежавшего на зов раба за кофе. Потом опять повернулся к женщине. - В "Доме счастья" все в порядке?
   - Неприятности с двумя девушками. Англичанка Сладостная Роза влюбилась в одного клиента и теперь отлынивает от работы. С вашего разрешения, я это исправлю: клиент, о котором я упоминала, хочет ее купить и взять в свой гарем.
   - Продавай, но запроси самую высокую цену; мы ведь теряем хорошую работницу. А другая?
   - Цыганка Риа совсем не подходит, хозяин. Думаю, ее следует примерно наказать.
   - За что?
   - Я послала ее с двумя другими девушками к турецким офицерам. Они сказали, что хотят поиграть в похищение. Мы условились, что девушки будут ждать в "Заоблачном приюте". Турки врываются туда и захватывают. Это невинная игра, тем более что все офицеры - наши постоянные клиенты с отличной репутацией. Другие девушки прониклись духом игры, мило покричали, прежде чем сдаться, а Риа завопила всерьез и принялась драться, исцарапала лица двум нашим гостям. Естественно, они ее скрутили, и я рада сообщить, что все шестеро насладились ею, несмотря на ее протесты. Но остальные две девушки почувствовали себя ущемленными. Они разозлились, что Риа таким образом привлекла все внимание к себе. В конце концов я была вынуждена отослать ее и прислать взамен другую девушку.
   - У нее и до этого были такие причуды, Ясмин?
   - Нет. Конечно, она была совсем дикая вначале. Но с ней долго работали, и она хорошо справлялась. Я считала, она готова к такого рода забавам.
   - А какова ее специализация?
   - Она занимается оральным сексом, господин, и вполне с этим справляется.
   Халид эль Бей на мгновение задумался:
   - Быть может, ее в жизни когда-нибудь похищали? Игра напомнила ей о том событии и вернула страхи. Не ставь ее больше в подобную ситуацию. Пусть делает то, что умеет.
   - Вы слишком добры, господин. Риа обидела наших гостей. Если они спросят, как я поступила с девушкой, что им ответить?
   - Не дожидайся, чтобы тебя спросили. Пошли уведомление тем двоим с расцарапанными лицами, что занимаешься этим делом, и пригласи их на вечер за наш счет.
   - Как вам угодно, мой господин, - ответила Ясмин. Халид эль Бей встал и помог подняться женщине.
   - Думаю, тебе пора, - произнес он, мягко давая понять, что не задерживает ее больше. - Приходи завтра и начинай обучение Скай.
   - Слушаюсь, мой господин. - И, поклонившись, она вышла из комнаты.
   Он вздохнул почти с облегчением. Ясмин красива и преданна, но в последнее время слишком возомнила об их отношениях. Он не знал, как с ней поступить. Освободить - значит лишь напомнить о ее положении: она рабыня и дочь раба. Халид улыбнулся, вспомнив, как много лет назад он с приятелем-египтянином приехал в имение, где выращивали людей. Работорговец из Александрии, знаток юношей и девушек, предпочитал покупать товар прямо в имении, где был лучший выбор.
   Хозяин вывел к покупателю и его другу целую вереницу прекрасных девственниц и юношей. Среди них оказалась и Ясмин. Приятель Халида заметил, что девушку показывали в его прошлые визиты.
   - Боже, - вздохнул хозяин, - она ведь прелестнее апрельского утра. Но я решил ее не продавать, а скрестить с нашим лучшим производителем.
   - Какова ее родословная? - поинтересовался приятель.
   - От Пифии и Ириса, - последовал ответ.
   Приятель восхищенно присвистнул. Халид эль Бей не имел ни малейшего понятия, о чем они рассуждают, но что-то его тронуло в юной рабыне.
   - Сколько ей лет? - спросил он.
   - Пятнадцать.
   - Немного старовата. А она девственница?
   - Господин! - Хозяин фермы был возмущен. Халид эль Бей рассмеялся:
   - Я ее беру, дружище. И просто хочу знать, что я покупаю.
   Хозяин заломил баснословную цену, и Халид эль Бей расхохотался ему в лицо, напомнив возраст девушки и вероятность, что она окажется бесплодной, если он вздумает не продавать ее, а пустит на развод. Они долго торговались, пока не сошлись в цене, устроившей Халида, и, по словам торговца, вовсе его разорившей. Деньги были вручены, и Халид эль Бей оказался владельцем красивой рабыни с белокурыми волосами и зелеными, подобно Нилу, глазами.
   Возвратившись в Александрию, он познакомил ее с радостями плотской любви. Ее обучали этому, но она никогда не пользовалась своими знаниями. Она прекрасно знала человеческое тело и его чувственные места, могла надолго возбудить даже импотента, прекрасно пела, аккомпанировала себе на лютне и так же хорошо танцевала. Проведя несколько недель в постели Халид эль Бея, обнаружила, что и с этим прекрасно справляется.
   Как-то Халид пригласил гостей. Когда ужин был закончен, она танцевала для гостей. Потом он отослал девушку, сказав, что к ней могут наведаться один или два гостя, и просил ее доставить им удовольствие, потому что это доставит удовольствие ему. В итоге к ней попали четверо гостей, и с каждым она была обворожительна, терпелива и умела. Уезжая, Они не могли нахвалиться на рабыню, и Халид эль Бей подарил ей нить коралловых бус. Следующую ночь, еще одну ночь и еще много-много ночей Ясмин развлекала друзей хозяина. Потом в их доме появилась еще одна девушка Алия. Если Ясмин была белокожей, то Алия - смуглой, с волнистыми волосами цвета воронова крыла, огромными карими глазами и пухлым ртом. К ярости Ясмин, она несколько дней делила с господином постель, но потом присоединилась к ней и стала развлекать его друзей.
   Через несколько месяцев Халид эль Бей оставил обеих женщин на попечение друга-торговца, а сам совершил небольшое путешествие, из второго привез еще двух девушек. Их всех он перевез в Алжир.
   Они обосновались в небольшом, удачно расположенном доме, и каждую ночь женщины Халида развлекали его друзей - от заезжих богачей до офицеров расквартированной в Алжире оттоманской армии. За год он приобрел еще двадцать девушек, купил большой дом, а к концу второго года владел пятьюдесятью женщинами и двумя домами. Тогда он и начал строительство своей виллы. К концу третьего года вилла была готова, а сам Халид эль Бей стал Алжирским Сводником. Две вещи оставались неизменными: хозяйкой женщин была Ясмин, постепенно превратившись из куртизанки в управительницу; и как прежде, ни одна женщина не появлялась в его домах, прежде чем хозяин не испробовал ее сам.
   Это приближало их к господину, который все время ухаживал и заботился о них. Он никогда не принуждал женщин, и они его обожали.
   Скай Халид считал чрезвычайно перспективной. При правильном обучении она могла стать его гордостью. В отличие от других, которые лелеяли тайную надежду, что когда-нибудь один из клиентов их купит и увезет к себе домой, она ничего не знала о браке. И если, как он полагал, у нее вовсе не было предрассудков, ее можно обучить некоторым экзотическим формам любви. А это будет стоить клиентам недешево.
   Чем больше он думал о Скай, тем любопытнее ему становилось. Много раз он подглядывал за ней в ванной и в спальне. У нее была замечательная фигура и цвет волос, но больше всего поражала кожа - без изъяна. Вовсе без изъяна. Гладкая, приятного оттенка: словно топленое молоко, а может быть, слоновая кость. Он мечтал дотронуться до нее своими чувственными пальцами, губами. Мягка ли она? Да, несомненно, мягка. Мягкая и прохладная или гладкая и теплая? Он поежился от предвкушения. Хотя он и наслаждался своими женщинами, уже давно не мечтал так ни об одной из них. Но можно будет испытать чары Скай только через несколько недель. Он вздохнул и отправился к себе в спальню. Быть может, маленькая гурия, которую он выбрал в партнерши на сегодняшнюю ночь, удовлетворит его желание.
   На следующее утро Ясмин начала давать уроки любви Скай. Она с неприязнью смотрела на молодую женщину, в душе чувствуя, что та станет ее серьезной соперницей. Но вместе с тем она знала: чем быстрее Скай научится всему, что ей требовалось, тем быстрее покинет виллу Халида. А учить ее надо хорошо, чтобы господин был доволен.
   - Ну-ка, разденься, - приказала Ясмин, и Скай, повинуясь, быстро сбросила платье. - Не так! У тебя чувственность, как у ослицы! Я тебе сейчас покажу. Она расстегнула застежку красного платья так изящно, как будто играла на музыкальном инструменте. Поводя плечами, медленно, очень медленно она позволила платью сползти на пол, постепенно открывая спину, крепкие круглые ягодицы, ноги. Потом повернулась и посмотрела на Скай: груди у нее оказались большими, но упругими. Опустившись на колени, она склонила голову к полу и хрипло пробормотала:
   - Как будет угодно моему господину.
   Затем Ясмин быстро вскочила на ноги и уже совсем обыденным голосом сказала:
   - Вот так надо раздеваться. Теперь попробуй ты.
   Скай подняла платье, оделась, а потом, имитируя с усердием и сноровкой движения Ясмин, сняла его снова. Опустившись наконец на пол и склонив темноволосую голову, она спросила чистым приятным голосом:
   - Ты этого от меня хотела?
   - Да, - сухо ответила наставница. - К счастью, ты быстро учишься. А теперь обсудим благовония. Нет, нет, не трудись одеваться. Я покажу, где нужно смазывать благовониями. Женское тело - произведение искусства, но чтобы оно всегда оставалось таковым, над ним нужно постоянно работать. - Она потянулась к стоявшей рядом корзине и подала Скай несколько зеленых листьев. - Мята. Пожуй их. Дыхание всегда должно быть свежим, а зубы чистыми. У нас все женщины - само совершенство. Это-то и делает их такими привлекательными. Мы не уличные девки, которых можно взять за мелкую монету. - Ясмин осторожно выложила несколько бутылочек на ковер. - Мускус, серая амбра, розовое масло. Все наши благовония состоят из этих веществ. - Она открыла бутылочки и дала Скай понюхать. - Что ты предпочитаешь?
   - Розы.
   - Хорошо. Сама бы я тоже выбрала розовое масло. Хотя господин Халид говорил мне, что ты не девственница, от тебя веет невинностью. Именно эту твою черту мы и будет развивать - невинность часто возбуждает мужчин. Сейчас я покажу, как пользоваться розовым маслом. - Ясмин поднялась, взяла пробку болбшим и указательным пальцами и щедро надушила себя между грудей, потом аккуратно подняла каждую грудь и смочила благовонием кожу под ними. Затем тронула пробкой шею, затылок, кожу за ушами, запястья, подмышки, внутреннюю сторону рук под локтями. Опустив пробку в пузырек, она снова прикоснулась ею к пупку, лодыжкам, бедрам и треугольнику внизу живота. - Здесь благовониями надо пользоваться осторожно, - объяснила она. - Некоторые мужчины любят сладостный запах женщины, и его нельзя забивать другими.
   Скай выглядела озадаченной, и Ясмин с любопытством посмотрела на нее:
   - Ты и в самом деле ничего не помнишь? Как я тебе завидую. Для тебя все будет как в первый раз, но без боли первой брачной ночи. - И оборвав себя, подала Скай розовое масло. - Покажи мне, как ты с этим справишься.
   Скай старательно повторила все за наставницей, а когда закончила, выжидательно посмотрела на Ясмин.
   - Ты забыла одно место, - проговорила та и, взяв у ученицы пробку, подняла ее груди.
   - Не надо!
   Женщина с удивлением посмотрела на Скай - с лица той слетела краска, тело напряглось, в глазах застыл ужас. Ясмин по-настоящему испугалась:
   - Что с тобой? Ты нездорова?
   Постепенно страх исчез из глаз девушки, и она возбужденно проговорила:
   - Кажется, мне неприятно, когда меня касается другая женщина.
   - Ты что-нибудь вспомнила, Скай?
   - Нет, я ничего не помню, но когда я почувствовала прикосновение... - Она содрогнулась от отвращения.
   Ясмин призадумалась. А что, если Скай не выносит прикосновений и мужчин? Тогда она не сможет стать проституткой, и деньги Халид эль Бея пропадут впустую. Обычно Ясмин знакомила учениц с мужским телом только на последних занятиях, но со Скай она решила перейти к этой теме сразу же. Если девушка эмоционально неуравновешенна, у нее это тут же проявится. Она хлопнула в ладоши и приказала явившейся на зов рабыне привести нового евнуха Али. Потом повернулась к Скай:
   - Есть два способа кастрации мужчин, - начала она. - В младенческом возрасте удаляют все, но при этом смертность очень высока. В других случаях удаляют семенную мошонку, но оставляют член. Мы покупаем только таких евнухов, потому что характер у них лучше. К тому же они бесценны, когда приходится рассказывать девушкам то, что они должны знать о мужском теле. А, Али, заходи! Скай, это Али. Посмотри, как он красив.
   Юноша зарделся. Глаза Скай скользнули по его телу. Он и впрямь оказался привлекателен: высокий, с золотистой кожей, вьющимися темными волосами и карими с поволокой глазами.
   - Он великолепен, Ясмин.
   Женщина довольно улыбнулась, потом резко приказала евнуху:
   - Раздевайся, Али. - И скосила глаза на Скай, чтобы видеть, какое это произведет на нее впечатление. Не станет ли ей дурно? Не испугается ли она? Евнух расстегнул длинный балахон и, сняв его, аккуратно положил на стул. Потом выпрямился, ожидая приказаний. Ясмин открыто посмотрела на Скай. - Ну, что ты о нем думаешь?
   - Я же сказала, он великолепен, - удивилась девушка.
   - Его нагота не смущает и не пугает тебя?
   - Нет, а я должна бояться?
   - Не должна. Но некоторые женщины чувствуют страх. А теперь, Скай, я хочу, чтобы ты подошла к Али, обняла и прижалась к нему.
   Скай выполнила распоряжение наставницы, обвила шею евнуха руками и инстинктивно соблазнительно потерлась о него. Он поежился, ткнулся носом ей в ухо, сжал ягодицу, стиснул грудь. Глаза Скай потемнели от желания, она слегка выгнулась.
   - Госпожа! - В голосе Али чувствовались умоляющие интонации, и Ясмин рассмеялась. Она узнала то, что хотела узнать: Скай не любит прикосновений женщины, но наслаждается близостью мужчин. Занятия можно продолжать. Прежде чем Али успел сказать что-нибудь еще, она отпустила евнуха, и тот скрылся, подобрав свое платье.
   - Смешное существо, - заметила Скай. - Я ему понравилась?
   Ясмин снова рассмеялась:
   - Очень. И если бы ты была одна, он бы мог овладеть тобой. Позже, когда ты будешь знать больше, я ему это разрешу. Мы используем евнухов, чтобы совершенствоваться в нашем ремесле. - Она беспристрастно посмотрела на Скай. Ты хорошая ученица, но на сегодня довольно. Завтра я приду в то же время.
   Ясмин оделась и ушла, а Скай еще несколько минут сидела неподвижно. Потом ее рука медленно поднялась к груди. Она принялась нежно ласкать свое тело, и с удивлением заметила, как твердеют ее соски. Она представила, что ее гладит мужчина, и почувствовала укол между ног. Как это было замечательно. Какие еще прелестные вещи стерлись из ее памяти? Вздохнув, она, нагая, легла на кушетку и вскоре заснула.
   Тем вечером Халид эль Бей послал за Скай. Свежая после ванны, она только что закончила умащивать себя благовониями. Скользнув в невесомое, цвета глицинии платье, она босая побежала по ковру, постеленному в коротком коридоре, ведущем в апартаменты господина.
   - Как ты привлекательна! - приветствовал Скай Халид эль Бей, когда она вошла в комнату. Он заметил блеск ее кожи и завитки обрамляющих лицо темных, как полночь, волос. - Ясмин сказала, что урок прошел успешно. Она полагает, что ты талантливая ученица и быстро всем овладеешь. Она тобой довольна, поэтому доволен и я.
   Ее лицо осветилось радостью.
   - Я хочу угодить тебе, господин Халид. Без тебя я была бы никто.
   Он взял ее за подбородок и заглянул в голубые глаза:
   - Я так не считаю, моя маленькая заблудившаяся птичка. Вовсе не считаю. Он улыбнулся девушке и нежно спросил. - Так чему ты сегодня научилась?
   - Пользоваться благовониями и раздеваться перед господином.
   - Разденься передо мной, - приказал он, усаживаясь среди ярких подушек, сложив крест-накрест ноги. - Представь, что я твой господин.
   Она стояла перед ним очень прямо, пальцы едва коснулись перламутровых пуговичек, но одеяние было расстегнуто. Груди едва мелькнули перед ним, и она отвернулась. Потом мучительно медленно сползало на пол шелковое платье, открывая спину и совершенные бедра. Скай повернулась к нему, глаза скромно потуплены, потом скользнула на пол, чисто и сладостно произнесла:
   - Как будет угодно моему господину.
   Мгновение он глядел на ее темную голову, потом дотронулся до своей туфли рукой. Он был поражен ее сообразительностью и умением и в то же время удивлялся себе, под парчовым одеянием его тело напряглось, а он ведь хорошо научился управлять им. Она подняла голову, и их глаза встретились.
   - Ты доволен мною, хозяин? - невинно спросила она.
   - Очень, - хрипло проговорил он. Внутренний голос твердил ему: "Не надо! Не надо!" Но как бы со стороны он услышал свой голос, приказывающий девушке:
   - Сядь со мной рядом, Скай.
   Когда она устроилась у него на руках, он повернул ее к себе и коснулся губ. Они тотчас же раскрылись, и Халид эль Бей почувствовал дыхание Скай. Его язык искал ее, нашел, их языки сплелись в любовной игре, и вдруг он почувствовал, как она берет его руки и кладет на свое обнаженное тело.
   - Коснись меня, Халид, - призывно шептала она. - Пожалуйста, коснись меня!
   Отчаянно пытаясь овладеть собой, он позволил рукам скользнуть вдоль ее тела. Никогда он еще не испытывал такого желания. Ее кожа была мягкая, гладкая и теплая. Она вскрикнула от удовольствия, и Халид задрожал. Он сорвал с себя одежду. Нельзя! Она не обучена! Ты все погубишь! Но уговоры не помогали. Губы потянулись к шее девушки, ниже, ниже, ненасытный рот впился в сосок. Потом, в отчаянии, он уступил желанию.
   Навалившись на нее, он раздвинул девушке ноги и через секунду оказался в ее желанной теплоте. Повинуясь инстинкту, она обвила его бедрами и стала подлаживать движения своего жаждущего тела с его бешеным ритмом. Ее изящные пальцы скользили вниз по спине Халида к ногам, пока он не зарыдал от удовольствия. Скай ощутила растущую напряженность в теле, которая, достигнув невероятной силы, подняла ее, точно гигантская волна, и обрушила в темноту.
   - Скай, Скай, - нежно шептал он ей на ухо, лаская ее тело.
   - Я и забыла, как прекрасна любовь, - пробормотала она.
   - А теперь ты что-нибудь вспомнила? - поспешно спросил он.
   - Нет. Только то, что я делала это и раньше и что это мне очень нравилось.
   - Мне не следовало брать тебя, - заметил Халид. - Я тебя не напугал?
   - Не напугал, Халид. Но, наверное, я разочаровала тебя своим неумением.
   Он тихо рассмеялся.
   - Нет, Скай, не разочаровала. Ты и в самом деле не обладаешь опытом куртизанки. Но отсутствие навыков и доставило мне наслаждение.
   - Мне продолжать занятия с Ясмин, хозяин?
   - Да. Твоя невинность очаровательна. Но не будет ничего дурного, если ты наберешься опыта. Научишься ублажать господ. Ведь долг женщины быть искусной в любви. А мне ты покажешь, чему тебя научит Ясмин.
   Скай лежала на спине, спокойно и ровно дышала. Халид перевернулся на бок, чтобы видеть ее, его пальцы блуждали по нежному телу. Поежившись, она подняла на него голубые глаза. Он наклонился и поцеловал ее сначала в губы, потом в веки
   - Спи, Скай, и знай, я буду тебя охранять.
   Она закрыла глаза. И опять он задумался: кто она такая, откуда? Без сомнения, знатная женщина, но из какой страны? Цвет кожи подсказывал, что она северянка, да он и не думал, что она испанка или француженка. Когда она впервые пришла в себя, он заговорил с ней по-французски, и она ответила ему, но он тут же почувствовал акцент. Может быть, она англичанка или из каких-нибудь кельтских племен? Похоже, они об этом так и не узнают, пока к ней не вернется память.
   Халид эль Беи не был уверен, что так уж хочет об этом знать. Это красивое существо как-то сумело проникнуть в его сердце. Давным-давно женщина не приносила ему ничего, кроме сексуального удовлетворения, но в Скай было нечто такое, к чему, он полагал, у него давно выработался иммунитет. У него возникло желание завести настоящий дом, чтобы в этом доме жили жена и дети.
   Халид улыбнулся своим фантазиям. Очевидно, он стареет. Первый признак возраста - желание уйти на покой. Он снова взглянул на лежащую рядом женщину. "Возможно ли это? Неужели он на самом деле любит ее? А если он женится на ней, а потом к ней вернется память? Но это было маловероятно. Врач сказал, что прошлое она вспомнит лишь в том случае, если лицом к лицу столкнется с тем, что ее так напугало.
   И все же он не будет спешить. Пусть Скай продолжает занятия. Это ей не повредит. А потом он решит насчет будущего. Халид закрыл глаза, вздохнул и крепко заснул.
   9
   Ясмин была потрясена.
   - Вы взяли необученную женщину к себе в постель, господин Халид? Что это на вас нашло, хозяин? Халид эль Бей повернулся к ней:
   - Ты злоупотребляешь нашими отношениями, Ясмин. Скай принадлежит мне, и я делаю с ней все, что хочу. На этот счет мне ни от кого не требуется одобрения.
   - Я только хотела сказать...
   - Ты дерзкая рабыня, - оборвал он ее. - Я редко берусь за кнут, но сейчас ты меня к этому принудишь. Лучше не доводи меня.
   Она побелела и упала на пол, моля о прощении.
   - Вставай, - холодно произнес он. - Иди заниматься со Скай. Но если я узнаю, что ты ее чем-нибудь обидела, я тебя продам. Ступай!
   Ясмин с трудом поднялась и выскользнула из комнаты. Сердце ее колотилось. Никогда еще он не разговаривал с ней подобным образом. Она испугалась. Неужели он влюблен? Помилуй, Аллах! Ревность шевельнулась в ее сердце, и она ощутила к Скай бессильную ненависть.
   Открыто она бы не решилась причинить ей вред, но когда Халид отправит ее в "Дом счастья", Скай окажется в полной власти Ясмин. С удовольствием она вспоминала сирийского купца, дважды в год посещавшего их заведение и находившего особое удовольствие в созерцании двух женщин, занимающихся перед ним любовью, перед тем как он овладеет ими обеими. Зная отвращение Скай к женским прикосновениям, она собиралась наказать ее, побудив участвовать в развлечениях купца. А пока Ясмин подождет.
   Войдя в комнату, она улыбнулась Скай и пожелала ей доброго утра.
   - Сегодня мы повторим вчерашний урок и продолжим изучение мужского и женского тела.
   Скай кивнула. Раздраженная ее выдержкой, Ясмин решила шокировать ее.
   - Завтра, - объявила она, - я приведу девушку из "Дома счастья" и она вместе с Али покажет тебе любовные позы. - Ясмин внимательно посмотрела на ученицу.
   - Это будет очень интересно, - ответила Скай с приводящим в бешенство спокойствием. - Мне нужно быстро научиться, чтобы угодить господину Халиду.
   Ясмин прикусила нижнюю губу, чтобы не завопить: невозмутимость Скай выводила ее из себя. Что это - одна из тех женщин, которые на вершине страсти не ощущают ничего? Если это так, ее нужно научить изображать чувство, потому что ничто не бесит и не разочаровывает мужчину больше, чем не отвечающая на его страсть женщина. Ясмин поняла, что обучение Скай может оказаться не таким легким, как она предполагала. Но она продолжит занятия, а когда они будут завершены, Скай станет великолепнейшей из женщин в "Доме счастья". И тогда Халид поймет, насколько ценна для него Ясмин, и наконец сделает ее своей первой женой. Она так долго ждала, безропотно охраняя интересы господина.
   Оборвав грезы, Ясмин окликнула евнуха Али и разделась.
   - Надо знать чувствительные места на мужском и женском теле, Скай, объяснила она. - Небольшая, как у тебя, грудь обычно очень чувствительна, и чрезвычайно нежна область в треугольнике внизу живота. Покажи, Али!
   Ясмин легла среди подушек, и молодой евнух расположился рядом с ней. Заинтересованная Скай наблюдала, как он ласкал мягкие груди женщины сначала руками, потом ртом Евнух двигался не спеша. Но вот груди Ясмин стали тверже. из губ вырвался стон. Али торжествующе улыбнулся Скай и потянулся к животу партнерши. Его палец потирал, гладил, ласкал. Женщина снова вскрикнула.
   Али склонился, чтобы коснуться губами того места, где только что блуждал его палец Ясмин страстно закричала. И тут Скай внезапно закрыла глаза и содрогнулась. В мозгу промелькнуло видение, на кровати сплелись тела белокурого мужчины и женщины. Что-то злое было в этой картине. Она силилась вспомнить и не могла, и в этот момент возглас удовольствия Ясмин вернул ее к действительности.
   Женщина лежала раскинувшись, жаждущее тело покрывали капельки пота, евнух откатился на спину и закрыл глаза Наконец Ясмин пришла в себя и заговорила.
   - Вот один из способов, как женщина может получать и доставлять удовольствие, хотя более важно, чтобы удовольствие приносила именно ты. Скоро я покажу тебе, как это делается, а пока хочу, чтобы Али поласкал тебя, как он только что лас кал меня. Мне нужно знать, как ты будешь реагировать на подобные ситуации. Иди на мое место.
   Какое-то мгновение Скай испытывала неудобство. Когда ночью ею овладел Халид эль Бей, это было естественно, но она не хотела, чтобы к ней прикасался опытными руками мерзкий Али. С неожиданным вызовом она заявила об этом. Изумленная Ясмин сначала онемела, но дар речи быстро к ней вернулся.
   - Я не спрашиваю, хочешь ты этого или нет, это приказ. Как ты посмела не подчиниться мне? Наш господин Халид отдал тебя в мое распоряжение, и если ты меня ослушаешься, я тебя изобью.
   - Не посмеешь, - выпалила Скай. - Ты такая же рабыня, как и я. И если повредишь мне, господин Халид тебя жестоко накажет!
   Ясмин коварно улыбнулась.
   - С твоей красотой ничего не сделается. Я заставлю Али бить тебя по пяткам. Это жестокое, но действенное наказание для капризных рабов.
   Скай побледнела, но голос ее звучал ровно.
   - Я не позволю ему до меня дотрагиваться, а если ты посмеешь сделать мне больно, немедленно сообщу господину Халиду о твоей жестокости.
   - О какой жестокости ты говоришь, Скай? - Халид эль Бей уже некоторое время стоял в дверях.
   Скай обернулась и бросилась к нему в объятия.
   - Я не могу этого сделать. Не заставляй меня, господин. Пожалуйста, не заставляй!
   Его глаза потеплели, руки защищающе обвились вокруг нее, и он поцеловал ее в темную макушку.
   Ясмин раздраженно заворчала.
   - Мне приказано обучить ее искусству любви. Но она мне не подчиняется, а вы ее прощаете!
   - Я не позволю Али трогать меня таким образом!
   - Я не смогу оценить твою чувственность, если не увижу ее! Халид эль Бей спрятал улыбку.
   - Позволь мне тебя ласкать, чтобы Ясмин узнала то, что ей нужно.
   - Хорошо, - просто ответила она.
   Не говоря ни слова, он раздел ее и уложил среди подушек. Руки, ласкающие ее небольшие груди, стали необыкновенно нежными. Скай восторженно вздохнула, когда его опытные пальцы, играя, сжали гладкую мягкую кожу. Горячая ладонь гладила живот, потом спустилась вниз к тому самому чувственному месту. Скай не сдержала крика радости, Халид нашел ее губы, и они слились в жарком поцелуе. Когда наслаждение стало постепенно угасать, Скай открыла глаза - он глядел на нее сверху вниз, потом повернул голову, и ее поразил его ястребиный профиль.
   - Ты узнала, что тебе было необходимо, Ясмин? Женщина не шевелилась. Ее огромные зеленые глаза потемнели и стали почти черными на бледном лице.
   - Она хорошо отзывается на прикосновения мужчины. Так ведь, Ясмин?
   - На ваше прикосновение, господин Халид.
   - Отныне, Ясмин, ты не должна принуждать Скай к тому, что она не желает делать. Ты научишь ее всему, что знаешь, а практиковаться она будет со мной. Лишь я один буду поправлять или наказывать ее. Ты меня поняла?
   - Да, господин. - Женщина послала Скай ненавидящий взгляд.
   - Тогда на сегодня достаточно. - И, отпустив Ясмин и Али, Халид подал руку Скай. - Одевайся, радость моя. У меня в саду есть роза, которая называется "Восторг любви". Как раз сегодня она расцвела, и я хочу тебе ее показать.
   Они остались одни. Скай не спеша надела платье, скользнула ступнями в сандалии. Низкий голос Халида нарушил окружавшую их тишину.
   - Что в сегодняшнем занятии так растревожило тебя?
   - Когда я увидела, как Али овладевает Ясмин, мне стало не по себе. Как будто я уже видела такое, и в этом таилось что-то недоброе. Но что это было, я вспомнить не смогла и испугалась. Евнух, несмотря на свое положение, так уверен в своей власти над Ясмин. Он так заносчиво мне улыбался, и я поняла, что не смогу вынести его прикосновения. Ты недоволен мной, Халид?
   - Я доволен тобой, Скай, - он обнял ее. - Кем бы ты ни была в своей прошлой жизни, ты не распутница, и это меня устраивает. Может быть, я изменю свои планы в отношении тебя. А теперь пойдем смотреть розы.
   - Ты не прогонишь меня? - Ее голос дрожал от испуга.
   - Нет, - Халид взял ее за плечи и посмотрел в поднятое к нему лицо. - Нет, я не прогоню тебя, маленькая заблудившаяся девочка.
   И снова Скай была удивлена, заметив нежность в его глазах.
   Ночью Халид эль Бей устроился в одиночестве на террасе, расположенной на крыше здания. Небо над ним походило на черный шелк, усыпанный кристалликами голубых звезд. Ветра не было, и в недвижном воздухе плавал запах раскрывшегося к вечеру душистого табака. Халиду стало ясно, куртизанкой Скай не будет. Ее память погрузилась во мрак, но остались строгие моральные устои. Завтра он известит Ясмин, чтобы та прекратила занятия со Скай. Всему он научит ее сам.
   Теперь он мог признаться себе, что любит эту женщину. Его обрадовало ее отвращение к прикосновениям Али - Халиду эль Бею не хотелось, чтобы Скай развлекала других мужчин в "Доме счастья". Он хотел, чтобы она жила с ним, любила одного его и родила ему детей. Да, он любил ее настолько, что готов был сделать своей женой. Он чувствовал себя юношей и впервые после встречи с Нур ощутил надежду. Может быть, усмехнулся он, Бог и существует на небесах. И с миром в душе он спустился по лестнице в свои покои.
   К удивлению, он обнаружил на своем диване среди подушек Скай. Какое-то время он смотрел на нее, потом поцеловал в щеку Она пошевелилась, открыла великолепные, точно сапфиры, глаза и села.
   - Я испугалась, - быстро проговорила она, - что рассердила тебя. Если ты прогонишь меня... - она запнулась, стараясь собраться с мыслями. - Ты все, что у меня есть, Халид. Я ничего не помню. И если ты меня прогонишь, я умру!
   Он нежно обнял женщину.
   - Много часов я провел наедине с ночной тишиной и понял, что у тебя есть только одна судьба, моя нежная Скай. - Она задрожала в его руках, и он успокаивающе провел ладонью по ее волосам. - Ты будешь моей женой, любимая. Я буду заботиться о тебе и защищать тебя, Скай. Никогда прежде я не хотел жениться и много лет не любил женщину по-настоящему. У меня было много женщин, но ни одна не тронула моего сердца. Ты понимаешь, в чем тут разница?
   - Да, - прошептала она. - Ты наслаждался их телами, как если бы они были куклы.
   - Ты все понимаешь, Скай. - Он улыбнулся в полутьме комнаты. - А теперь скажи, ты все еще боишься?
   - Нет.
   - Ты довольна, как я решил поступить с тобой? Ты хочешь стать моей женой?
   - Да.
   - Милая Скай... Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Если мысль о замужестве со мной тебе неприятна, скажи об этом прямо. Я не хочу принести тебе горе.
   - Ты оказываешь мне большую честь, - тихо проговорила она. - Но я не уверена, люблю ли я тебя. А ты заслуживаешь любящей жены.
   - Любовь придет, родная. Пусть тебе будет хорошо. Она подняла на него глаза:
   - Тогда я с радостью стану твоей женой, господин. - Ее глаза доверчиво сияли, и, как показалось Халиду, в них даже светилось счастье. - Обещаю, что постараюсь сделать тебя счастливым, - застенчиво промолвила она.
   - Ты уже сделала меня счастливым, - ответил Халид, и его губы потянулись к ней.
   Скай ощутила желанный аромат и почувствовала на груди ласкающие руки, потом его язык коснулся ее соска и кружил, кружил вокруг чувственной плоти, пока дыхание Скай не сделалось прерывистым. Он положил ее на подушки и осторожно раздвинул ноги. Она застонала, почувствовав его внутри себя, и этот стон привел его в восторг.
   Нежные руки Халида гладили ей спину, блуждали по телу, сжимали округлые ягодицы.
   - Халид! О, Халид! - жарко выдохнула Скай прямо ему в ухо. - Люби меня сильнее. - Она крепче прижалась к нему, подладившись под его ритм, и они оба двигались вместе, пока не затерялись в диких водоворотах страсти.
   Их желание друг друга было настолько велико, что Скай потеряла сознание, и, к изумлению Халида, он сам был близок к обмороку. Засеяв ее тайную ниву, он содрогнулся от наслаждения, потом лег рядом, обхватив ее руками, и поцеловал.
   - Боже! Я обожаю тебя, - шептал он снова и снова. Скай медленно выкарабкивалась из темноты и слышала, как ее звал чей-то ласковый голос.
   - Найл, - пробормотала она. - Найл. Халид окаменел.
   - Скай, дорогая, - проговорил он. - Открой глаза. - И когда она повиновалась, спросил:
   - А кто такой Найл, любовь моя?
   Ее глаза затуманились непониманием:
   - Найл? - повторила она. - Я не знаю никакого Найла.
   Халид вздохнул. Кто бы ни был этот Найл, он ему сильно завидовал. Должно быть, она его любила. Но теперь он, Халид, обладал Скай, и он ее не потеряет, как потерял этот Найл.
   - Усни, радость моя. - Он устроил ее голову на своей груди. Вскоре ее дыхание стало ровным.
   Почти всю ночь он провел без сна в борьбе с собой. Неужели к ней возвратилась память или ее крик был только вспышкой прояснения, которая больше никогда не повторится? Врач заверил, что Скай не обретет память, если не окажется в обстоятельствах, при которых она ее лишилась. А шансы, что это произойдет, были очень невелики. Нет, она не вспомнит свое прошлое, и он женится на ней! Почему он должен лишать себя счастья? Он любит Скай и хочет от нее детей.
   С рассветом Халид поднялся, оставив ее спящей. В гостиной перед дверью в спальню лежал слуга. Осторожно Халид подтолкнул его обутой в сандалию ногой и, когда тот открыл глаза, приказал:
   - Тотчас же приведи моего секретаря. Я буду в библиотеке.
   Вскочив на ноги, слуга поспешил прочь, а Халид эль Бей, накинув белый халат, отправился в библиотеку. Через несколько минут, протирая заспанные глаза, секретарь появился.
   - Прости, что поднял тебя с постели так рано, Жан, но есть неотложные дела.
   Секретарь кивнул, сел и приготовил перо. Пленный француз Жан благодаря образованию, полученному в монастыре, сумел выбиться в секретари, А иначе он вместе со своими собратьями работал бы. в рудниках.
   - Пиши вольную для рабыни по имени Скай, - заговорил Халид эль Бей. - Я хочу, чтобы она была свободна. Потом напишешь брачный контракт между свободной женщиной Скай и мной. Я оцениваю ее в стоимость этого дома, поместья и в двадцать пять тысяч золотых динар. Посоветуйся с муллой, как все это лучше оформить.
   - Потом, - продолжал он, - пошли за астрологом Османом. Мне сегодня же нужен его совет. Подожди! Прежде всего отправь записку Ясмин и уведоми ее, что все занятия до будущих распоряжений отменяются. Больше ни о чем не сообщай. Можешь начинать. Я вернусь к тебе позже.
   Халид эль Бей вышел, и Жан слышал, как он приказал рабу:
   - Проследи, чтобы секретарю немедленно принесли завтрак.
   Француз был тронут предупредительностью господина, но, впрочем, не в первый раз. С самого начала хорошим отношением хозяин завоевал преданность секретаря.
   Жан размышлял о том, что задумал его господин. Он ведь мог взять любую женщину. Так зачем же жениться? И Ясмин сильно разозлится. Но галльская логика Жана оставалась на стороне хозяина. Пора ему жениться и обзавестись детьми. К тому же Скай казалась ему очаровательнейшей из всех женщин.
   Халид эль Бей вернулся в спальню. Скай ушла, и он знал, что она вернулась к себе. Последовав за ней, он услышал визг и раскаты хохота и нашел Скай в ванной, плещущейся в бассейне с двумя близнецами-рабынями из Эфиопии. Некоторое время он смотрел на них, пораженный контрастом их обнаженных тел цвета слоновой кости и черного дерева, - таких блестящих и сияющих.
   Первой его заметила Скай, выплыла на мелкое место, поднялась до половины лесенки и остановилась, призывно протянув к нему руку Обнаженная и красивая, она ждала его, точно богиня. Рабыни-эфиопки подбежали, чтобы раздеть его. Без платья его желание стало всем очевидно. Послав ему игривый взгляд, Скай прыгнула обратно в бассейн - и на мгновение мелькнул ее мокрый восхитительный зад.
   - Оставьте нас вдвоем, - закричал он девушкам-рабыням, потом прыгнул вслед за ней в бассейн.
   Халид удивился, обнаружив, какая она хорошая пловчиха. Призывно смеясь, она нырнула под воду и появилась в самом центре бассейна. Рассмеялся и он.
   - Во имя семи джиннов скажи, где это ты, колдунья, научилась так хорошо плавать?
   Ее зеленовато-голубые глаза невинно раскрылись, и она пожала плечами.
   - Боже, господин Халид. Не знаю. Ты не боишься брать себе такую жену? Кто знает, что еще я умею?
   Он подплыл к ней, осторожно и нежно, сдерживая страсть, которую она уже почувствовала, тронул рукой ее лицо. Золотистые глаза смотрели серьезно.
   - Я не боюсь взять такую жену. Какие бы сюрпризы ни уготовила нам судьба, они сделают нашу жизнь только интереснее. Я люблю тебя, заблудившаяся овечка. Я люблю тебя!
   Тонкие белые руки обвились вокруг его шеи, маленькие округлости прижались к волосатой груди, и он подставил ей свои губы.
   - Халид, запомни, я никогда не смогу обидеть такого хорошего человека, как ты. Ты все, что у меня есть. Без тебя я пропаду. Тебе этого довольно? Тебе я могу предложить только себя, но я и сама толком не знаю, кто я такая.
   - Довольно. Мы будем с тобой счастливы, Скай. Мелодия твоего тела так созвучна моей мелодии. У нас много общего, мы родные с тобой. Ничего не бойся, любовь моя, ты достойна меня, и сделка наша будет равноценной. А твоя забота обо мне только делает тебе честь. А теперь, моя красавица, - он поднял Скай на руки, - я снова хочу обладать тобой.
   Мокрая, она протестующе вывернулась из его объятия:
   - Но сейчас утро!
   - Самое прекрасное время, - согласился Халид, укладывая ее на нагретые солнцем изразцы, обрамляющие бассейн.
   - Нас кто-нибудь увидит! - заволновалась Скай.
   - Никто не осмелится нас потревожить, - проговорил он. Его копье ищуще касалось ее бедер. - Я хочу тебя, Скай, хочу твое маленькое соблазнительное тело - такое горячее, сладостное и податливое, - шептал он ей на ухо. Она поежилась от удовольствия, когда язык коснулся мочки. Поежилась опять, когда его губы, слегка покусывая, скользнули вниз по пахнущей благовониями шее, спустились к шелковистому плечу. Вскоре Скай уже не думала о сияющем солнце. Руки Халида сжимали ее ягодицы, поглаживали тело, пробуждая пламя страсти. Он прильнул губами к соскам, и она от удовольствия вскрикнула.
   - Раздвинь ноги, любимая, - бормотал он. - Вот так. Впусти в горячее нутро. Ах... Твой маленький очаг так греет меня. Крепче сожми меня, дорогая! Ах!
   Его слова возбуждали Скай. Руки ни на секунду не прекращали ласк. И когда она ощутила в себе большой член Халида, ей показалось, что он переполняет ее. Тело двигалось ритмично и сильно, и с каждым разом она все быстрее приближалась к развязке. Все выше и выше. И наконец обрушилась в сладостный водоворот и как бы со стороны услышала женский крик и протяжный стон мужчины.
   Прошло много времени, прежде чем она почувствовала горячее солнце на щеке, услышала плеск воды в бассейне.
   Она открыла глаза и огляделась. Халид лежал на спине с закрытыми глазами, но его голос заставил Скай вспыхнуть.
   - Ты создана, чтобы приносить радость мужчине, - сказал он. - И я счастлив, что этот мужчина я. После завтрака мы встречаемся с астрологом Османом, и он сообщит мне, какой день на этой неделе наиболее благоприятен для нашей свадьбы. Я велел Жану написать твою вольную, Скай.
   Она прижалась к его руке:
   - Ты так добр, господин Халид. Клянусь, буду тебе хорошей женой!
   Он улыбнулся и погладил ее по щеке:
   - Я в этом уверен, любовь моя.
   Они позавтракали простоквашей, финиками и крепким горячим кофе. После этого Скай вернулась к себе, а Халид эль Бей пригласил Османа.
   - Ну что, старый дружище, - приветствовал его тот, - наконец ты снова влюбился?
   - У меня от тебя никогда не было секретов, Осман, - рассмеялся Халид.
   - Звезды мне все рассказали. И поведали кое-что о твоей любви - тебе это будет интересно. Она из зеленой и туманной страны на севере, населенной могущественными духами и медиумами, родилась под знаком Овна, который, как все знаки огня, отличается силой и страстью.
   Халид эль Бей нетерпеливо подался вперед:
   - Откуда ты это все узнал, Осман?
   - Эта женщина недавно появилась в твоем гороскопе.
   - Я хочу жениться на ней.
   - Не смею тебя удерживать.
   - Звучит не слишком оптимистично, Осман. Ты мне что-то недоговариваешь?
   - Она не останется с тобой, Халид. У нее иная судьба - там, среди своего народа. Так говорят звезды. В ее жизни много мужчин, но она будет всегда идти своей дорогой, выполнять свое предназначение. Один мужчина особенно важен в ее жизни. Она уже встречалась с ним и, по всей вероятности, встретится снова. Ее душа с ним, а не с тобой, дружище. Почему ты не можешь наслаждаться ею, пока она с тобой? Зачем обязательно жениться?
   Халид был потрясен. Астролог редко допускал ошибки.
   - А что изменится, если я женюсь на ней?
   - Ничего.
   - Тогда я женюсь на ней. Ведь я люблю ее больше всех женщин в мире.
   - А когда она захочет тебя оставить, ты разрешишь ей уехать?
   - Она не захочет, Осман. Она не покинет меня из-за детей. Она не из тех женщин, которые бросают семью. Ведь она родит мне детей?
   - Я в этом не уверен. У нее будет несколько детей, но родит ли она от тебя или нет, я мог бы сказать, сравнивая точные даты вашего рождения.
   - Она родит мне сыновей, - уверенно заявил Халид, и Осман едва заметно улыбнулся.
   И все же он был обеспокоен за друга. Женщина внесла смуту в гороскоп Халида эль Бея, в нем образовалась темная область, которую астролог был не в состоянии прозреть, и это беспокоило его. Но если друг будет настаивать на браке, он по крайней мере сможет выбрать для свадьбы лучший день. Астролог внимательно проглядел гороскоп, сделал новые вычисления и объявил:
   - В субботу на восходе луны можешь брать ее в жены.
   - Спасибо, друг. Ты, конечно, придешь, чтобы отпраздновать свадьбу с нами?
   - Приду. Приглашенных будет много?
   - Нет, Осман, с полдюжины, не больше: мой банкир, глава купеческой гильдии, мулла, турецкий командующий, секретарь Жан.
   - А Ясмин?
   - Думаю, не стоит.
   - Ясмин тебя любит, Халид.
   - Она думает, что любит меня. К тому же, Осман, я не могу позволить жене общаться со шлюхой. Осман рассмеялся:
   - Ну вот, дружище Халид, в тебе одновременно заговорил и испанец, и мусульманин. - Астролог поднялся. - До субботы, господин Бей, и удачи с Ясмин.
   Осман вышел, а Халид эль Бей еще несколько минут сидел и размышлял над его словами. Друг был прав: с Ясмин надо что-то решать. И чем быстрее, тем лучше. Поднявшись, он распорядился подать лошадей и в безветренный дневной зной покатил в сердце города - в свой "Дом счастья".
   Знаменитый бордель окружала внушительная стена. Двери из мореного дуба, украшенные бронзой, охраняли два черных гиганта в красных шелковых шароварах, парчовых рубашках, тюрбанах и в туфлях с загнутыми носами. Открытая грудь и мускулистые руки были натерты маслом и сияли под солнцем. Оба сверкнули белозубыми улыбками, когда хозяин проехал мимо них во двор.
   Спрыгнув на землю, он бросил поводья очаровательной девочке, которая улыбнулась ему по-женски соблазнительно. Она носила кисейные шаровары, сквозь которые просвечивали ее маленькие ягодицы, а грудь и ноги оставались обнаженными. Хорошее нововведение, подумал он, многие берберы больше всего любят неразвившихся девочек.
   Он постоял минуту, оглядывая двор глазами собственника. Все было в отличном порядке: стены чистые, кусты подстрижены, цветочные клумбы ярки и ароматны.
   - Господин Халид почтил нас своим посещением! - По ступеням в развевающемся черном с золотом платье бежала Ясмин. Вокруг нее плавало густое облако мускуса, он заметил сквозь платье подведенные киноварью соски. Золотистые волосы украшал черный жемчуг, за ушком красовалась гардения. Халида всегда удивляло, как быстро она узнавала о приезде важного гостя и выходила его встречать.
   - Дорогая Ясмин, ты, как всегда, прелестна.
   Лесть заставила женщину расплыться от удовольствия.
   - Пойдем. Мне нужно поговорить с тобой. - Он прошел в ее покои и терпеливо дождался, пока она приготовит ему кофе и подаст с пирожным из миндаля в меду.
   - Как Скай? - наконец спросила она.
   - Об этом я и приехал с тобой поговорить, - ответил Халид. - Я пришел к выводу, что она не подходит для этой - жизни.
   - Слава Аллаху! Вы пришли в себя! Он чуть заметно улыбнулся:
   - Ты не любишь Скай, ведь я не ошибся?
   - Нет!
   - Так тебе больше не придется возиться с ней, Ясмин. - Вы ее продаете?
   - Нет. Беру в жены. В субботу вечером на восходе луны главный мулла Алжира нас соединит.
   Лицо Ясмин исказилось. Потом, взяв себя в руки, она тихо рассмеялась:
   - Вы шутите, господин. Ну и рассмешили вы меня. Ха-ха!
   - Это не шутка, - просто ответил он. - Скай будет моей женой.
   - Но она рабыня!
   - Нет. Я ее освободил: Да она никогда рабыней и не была, Ясмин.
   - А я?
   - Ты рождена рабыней от родителей-рабов. Это твоя судьба.
   - Я люблю вас! А она вас любит? Да как она может? Она едва вас знает. Я же знаю о вас все: что вас раздражает, что доставляет удовольствие.
   И женщина распростерлась на полу у его ног.
   Халид с огромной жалостью посмотрел на нее. Бедная Ясмин со всем ее восточным искусством любви. Да, когда-то он им наслаждался, но потом оно ему до смерти наскучило. Эта любовь унижала женщину. Ее учили ублажать господина, а он лежал почти безучастный, лишь механически извергая семя. Его наслаждение целиком оказывалось в руках женщины. И если ей не удавалось его удовлетворить... ее ожидали удары по пяткам.
   Насколько лучше европейская любовь, думал Халид, где мужчина играет активную роль и его мужественное начало подчиняет себе женщину. А вершина ее страсти приносит ему истинное наслаждение, тешит мужскую гордость.
   - Я люблю Скай, - объяснил он, - и сам принял решение. А ты, моя самая любимая и ценная рабыня, не можешь задавать мне вопросов.
   - А что станет со мной? - заскулила она.
   - Ничего. Будешь, как прежде, выполнять свои обязанности. - И, помолчав, добавил:
   - Хочешь, я отпущу тебя на свободу? И буду платить за работу, которую ты для меня выполняешь?
   Ясмин пришла в ужас. Испытала страх всей своей рабской сущностью, связывающей ее с Халидом эль Беем. Свободной он сможет выгнать ее в любую минуту. И теперь, наверное, так и поступит.
   - Нет, нет, господин, я не хочу быть свободной!
   - Хорошо, дорогая. Пусть будет по-твоему. А теперь поднимайся и проводи меня. - Он встал и, подав руку, помог Ясмин. - Твои услуги для меня и в самом деле неоценимы.
   Она понимала, что господин бросает ей кость, но все же немного успокоилась.
   - Когда мне можно заехать и поздравить Скай?
   - Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала, Ясмин. Как всякий разумный мужчина, я хотел бы держать жену подальше от своих дел.
   - Понимаю, господин Халид, - спокойно ответила она, а про себя горестно подумала: "Очень хорошо понимаю. Не хочешь, чтобы твоя драгоценная жена зналась со шлюхой! А я и есть шлюха!"
   Они вышли на залитый солнцем двор, и девочка подвела Халиду лошадь. Алжирский Сводник взял ее за подбородок, потом бросил серебряную монету.
   - Хороший штрих, - похвалил он Ясмин и укатил прочь.
   10
   За несколько дней приготовления к свадьбе Халида эль Бея были завершены, разосланы приглашения, продумана программа вечера. Потеряв память, Скай забыла и свою веру. Попав к Халиду, она стала мусульманкой, и главный мулла Алжира не видел препятствий к браку.
   Накануне бракосочетания из "Дома счастья" в имение Халида приехали шесть девственниц и были размещены на женской половине. В отличие от турок, строго разделявших мужчин и женщин на свадьбе, в Алжире не так строго придерживались этого обычая. Хотя невеста и не присутствовала на церемонии заключения брака в соседней мечети, ее и других женщин пригласили на праздник. Ведь какой же праздник без мягкой и свежей женственности?
   В честь бракосочетания господина маленький секретарь Жан был отпущен на свободу, но решил остаться на службе у Халида, а не возвращаться на родину. Ему, как и другим гостям, предоставлялась на вечер женщина. Халид и Скай разглядывали девушек, решая, кому какая больше подойдет.
   - Я думаю, - предположил Халид, - симпатичная крепкая маленькая провансалка обрадует муллу. Он еще не старый человек, но слишком важничает.
   - А у него нет жены, которая бы скрасила его жизнь?
   - Нет, Скай, хотя я знаю, что обета безбрачия он не давал.
   - Тогда выбор хорош, милорд. Она понравится ему, и он будет счастлив. За ее молодостью и чувственностью, я вижу, кроется настоящая хозяйка и мать.
   Халид усмехнулся:
   - Браво, Скай! Я тоже так подумал. А если Богу это будет угодно, представляешь, как окажется мне благодарен мулла, когда у него родится первый сын. А теперь... надо что-то подобрать главе купеческой гильдии и моему банкиру. Вот, например, эти очаровательные блондинки. Оба этих господина мужчины средних лет, у каждого - ворчливая жена и полный дом прожорливых галдящих детей и родственников. Здесь требуется что-нибудь попроще: светлоглазые девчушки, быстро приходящие в восторг, с большой грудью и кудряшками, думающие лишь об одном: как бы ублажить господина.
   Скай оглядела парочку. Девушки вполне подходили к этой роли.
   - А что остается Осману и Жану? - спросила она.
   - Малютка с карими глазами и густыми каштановыми волосами из Бретани, откуда родом секретарь. Так что для них обоих это будет сюрпризом.
   - О, Халид, какой ты добрый! Девушка выглядит робкой, но Жан ее ободрит. И мне хотелось бы иметь в доме подругу.
   - Вы подружитесь. Я в этом не сомневаюсь.
   - Дай-ка я угадаю, кому предназначаются остальные. Девушка с миловидным лицом и печальным взглядом - Осману!
   - Да? - он удивленно посмотрел на Скай.
   - Тогда эту суровую на вид женщину ты приготовил турецкому командующему. Боже, Халид! Она смотрит так, как будто готова съесть мужчину. Ты уверен в своем выборе?
   - Любимая, комендант Касбахского форта - завсегдатай "Дома счастья" и обладает весьма замысловатым вкусом. Легкая победа ему скучна. А наслаждение ему доставляют женщины, сражающиеся с ним до последнего. Эта девушка наполовину мавританка, наполовину берберка. Маленькая дикарка должна ему понравиться. А теперь, любовь моя, проследи, чтобы девушки вовремя приняли ванну и оделись к празднику. Когда мы увидимся снова, ты уже будешь моей женой, Скай. - Его золотисто-угольные глаза излучали теплоту. Он коснулся губами ее щеки, быстро повернулся и вышел.
   Скай вздохнула. Халид был с ней добр, но она все еще сомневалась, должна ли выходить за него замуж. Иногда что-то в ней сопротивлялось этому, но сколько она ни силилась, не могла понять, что это было. Часто в ее снах возникал человек, один и тот же мужчина, но она не могла его как следует рассмотреть, только слышала, как он зовет ее. Это ей ни о чем не говорило.
   Она хлопнула в ладоши, и появились рабы. Скай приказала искупать девушек, а сама отправилась на женскую половину выбрать из обширного гардероба наряды для них.
   Для темноволосой провансалки с золотистой кожей подойдут абрикосового цвета панталоны, расшитая золотом накидка, короткая курточка без рукавов, отороченная золотистым бисером. Под нее она может надеть газовую блузку. Для блондинок выбор был простым, бледно-розовое. Девушке из Бретани с каштановыми волосами и карими глазами великолепно пойдет желто-зеленый цвет. Небесно-голубой подчеркнет красоту волос шатенки, выбранной для Османа. И наконец ярко-пламенные тона - для женщины турка. Передавая платья слугам, Скай сделала соответствующие распоряжения и удалилась в свои покои, чтобы принять ванну и надеть свадебный наряд.
   Точно в момент восхода луны мулла Алжира совершил несложный обряд, соединив в браке Халида эль Бея и Скай, ставшей с этого момента Скай мула эль Халид - желанная Халида. Потом жених и гости вернулись домой по кривым улочкам, освещенным фонарями. Впереди их танцевали и пели музыканты, и звуки тростниковых дудочек и барабанов пронизывали бархатную черноту ночи.
   На женихе были белые шелковые панталоны, украшенные серебряными с темно-синим лентами, на ногах - кожаные сапоги, отделанные серебром. Рубашка из белого шелка с открытым воротом и длинными рукавами с узкими манжетами. Поверх нее Халид надел белую куртку, расшитую серебряными и синими узорами. Поверх всего - белый атласный плащ, отороченный синим. Темная голова оставалась непокрытой, черная борода аккуратно подстрижена.
   Из-за закрытых ставень по всей дороге выглядывали девицы и матроны и вожделенно вздыхали. Алжирский Сводник казался им сказочным принцем.
   За Халидом эль Беем шествовал комендант Касбахского форта капитан Джамил. Он был так же высок, как и Бей, но плотнее и, по мнению подглядывавших женщин, чертовски обаятелен. Продолговатое лицо, длинный нос, черные бездонные глаза, тонкий жестокий рот под ниточкой усов. Он был известен своей жестокостью, даже деспотизмом по отношению к строптивым пленникам. Но сегодня вышагивал с другими приглашенными и дружески болтал.
   - Я слышал, твоя невеста - пленница?
   - Была, - ответил Халид. - Я ее купил, но теперь она официально отпущена на свободу. И стала моей женой.
   - А мне говорили, что ее обучали для "Дома счастья". Видать, она хороша во всем, раз ты решил взять ее в жены. Халид эль Бей рассмеялся, но внутренне вспыхнул.
   - Скай позабыла прошлое, - объяснил он. - Сначала мне показалось забавным обучать такую женщину. Но для жизни в "Доме счастья" она слишком невинна. И я решил жениться на ней и родить с ней сыновей. Но какой уважающий себя отец позволит дочери выйти замуж за Сводника? Скай же, безусловно, принадлежит к высшему обществу, из какой бы страны она ни происходила. Разве это не прекрасный выбор для достижения моей цели?
   - С нетерпением жду встречи с твоей невестой, Халид. - Они подошли к дому и через широкие двери вступили в квадратный зал, где их поджидал мажордом Бея.
   - Поздравляем вас, господин! Живите долго, и ниспошлет вам Аллах многих сыновей! - воскликнул он, провожая гостей в банкетный зал.
   Слуги приняли у мужчин плащи и поднесли им серебряные тазики с розовой водой, чтобы они умыли лица и руки. Освежившись, гости расселись на большие подушки, разложенные у стола.
   - Господа, - начал Халид эль Бей, усаживаясь во главе стола, - мне доставляет огромное удовольствие, что вы пришли ко мне. И я хочу разделить свое счастье с вами и дарю каждому из вас на многие ночи наслаждения обученную в "Доме счастья" девственницу. - Он хлопнул в ладоши, и шесть девушек, одетых в яркие шелка, вошли в зал и быстро направились к мужчинам, которым были предназначены.
   - Клянусь Аллахом, - провозгласил капитан Джамил, - вот это обхождение! Даже в Константинополе, Халид, я не сталкивался с такими изящными манерами. Я завтра же напишу султану и все расскажу ему.
   - Тысяча благодарностей, - беззаботно ответил Халид. Ему больше пришлась по душе реакция других гостей. Глава купеческой гильдии и банкир были, без сомнения, очарованы девушками, а Жан на время потерял дар речи, когда его застенчиво приветствовали на родном языке. На лице муллы играла улыбка - такое Халид эль Бей видел в первый раз! Осману тоже понравилась женщина.
   - А где твоя невеста, Халид? - спросил капитан Джамил, внимательно изучив "подарок".
   Как будто отвечая на его вопрос, двери банкетного зала растворились, и четыре чернокожих раба в набедренных повязках из красного шелка внесли в зал паланкин. Они осторожно поставили его на пол, и мажордом помог выйти из него даме в вуали и провел к столу.
   Ее короткие бледно-лиловые шелковые панталоны напоминали цветом только что распустившуюся глицинию. На ногах - расшитые сиреневатым жемчугом туфли. Бархатная блузка без рукавов украшена золотым шитьем и жемчугом, на руках золотые браслеты. На шее красовалось жемчужное колье, в ушах жемчужные серьги. Цвета ночи волосы распущены и посыпаны золотой пудрой. Ниже великолепных глаз, подведенных краской, лицо скрывала газовая розовато-лиловая вуаль.
   - Господа, моя жена - госпожа Скай мула эль Халид, - представил Бей, снимая с ее лица вуаль.
   Гости точно онемели. Все в ней - безукоризненная кожа, глубокие голубые глаза, пухлые красные губы, изящный, слегка вздернутый нос - было превосходно. Наконец банкир обрел дар речи.
   - Друг мой, Халид, у меня четыре жены. Но если их красоту сложить воедино, она все равно не сравнится с прелестью твоей невесты. Ты чертовски везучий человек!
   Халид эль Бей счастливо рассмеялся.
   - Спасибо, Мемхет. Твои комплименты радуют меня.
   Слуги начали вносить дымящиеся блюда, наполнять золотые бокалы ледяными напитками, из-за ширмы раздались звуки музыки. Зажаренного целиком барашка подали с шафрановым рисом, луком, зеленым перцем и помидорами. Поставили на стол чаши с йогуртом, розовыми, зелеными и черными оливками, чищеными фисташками, горячий хлеб, жареных голубей в гнездах из водяного кресса. По мере того как пьянящие напитки начинали действовать на гостей, они становились шумнее и раскрепощенное, мужчины принялись кормить своих хихикающих подруг.
   С правой стороны от Халида сидел мулла, слева - Скай, дальше - капитан Джамил, не отрывавший глаз от невесты.
   - Какая жалость, - бормотал он себе под нос, так что было слышно только ей, - какая жалость, что Халид решил оставить тебя себе. Он бы мог здорово продать твои прелести. Я сам бы заплатил королевскую цену, чтобы первым обладать тобой. Что ж, приятно сознавать, что и у Алжирского Сводника есть слабость.
   Краска бросилась ей в лицо, но она ничего не ответила. Турецкий комендант рассмеялся:
   - Ты самая прекрасная женщина, какую я только видел, невеста Халида эль Бея. Твоя кожа отливает перламутром. Много ночей я буду мечтать о твоих длинных ногах и маленьких грудях, подобных великолепным нежным фруктам. - Он потянулся, чтобы набрать полную горсть оливок, и рукой нарочно задел Скай.
   - Как вы смеете так обращаться со мной? - зло прошипела она. - Вы что, совсем не уважаете моего мужа, вашего хозяина? Или у турок вовсе нет гордости?
   У него перехватило дыхание:
   - Когда-нибудь, красавица, ты окажешься в моей власти. И уж тогда я сполна отомщу за оскорбление, которое ты мне нанесла.
   К его разочарованию, Скай вовсе не выглядела напуганной. Отвернувшись, по-хозяйски дала знак слугам убирать со стола и подавать следующее блюдо. Один из слуг, встав на колени у столика, принялся молоть кофейные зерна и кипятить воду. Рабы поставили на стол цветные хрустальные вазы с финиками, изюмом, апельсинами, зеленым виноградом, цукатами и розовыми лепестками, маленькие тарелочки с медовыми тартинками и розетки с засахаренным миндалем. Бокалы вновь наполнили душистым охлажденным щербетом. Бей наклонился и поцеловал жену:
   - Ты все прекрасно продумала, Скай. Ты прирожденная хозяйка.
   - Может быть, я ею уже была, - тихо ответила она.
   Затем выступили борцы, жонглеры, факир из Египта, заставлявший вещи появляться и исчезать. Потом выбежали танцовщицы. Их было не меньше полудюжины, но в конце представления осталась одна - соблазнительное существо, чьи страстные движения с каждой фигурой танца становились все более откровенными. Разговоры стихли, и теперь в зале звучала только музыка: с мелодией флейт и ударами барабанов спорил перезвон медных бубенчиков на пальцах танцовщицы. Скай огляделась и заметила, что кое-кто из гостей вышел в сад. Другие же прямо здесь, на подушках, принялись заниматься любовью. Покраснев, она повернулась к мужу. Подмигнув, он встал и потянул ее за собой.
   - Думаю, настало время исчезнуть. Пойдем, любовь моя!
   - Куда, Халид?
   - На мою тайную виллу на побережье. Там мы проведем наш медовый месяц вдали от дел и друзей. - Он поспешно вывел ее в ночную прохладу, задержавшись, чтобы захватить плащ и накинуть на жену отороченную кроличьим мехом светло-лиловую накидку. Перед входом их поджидал большой белый жеребец. Халид эль Бей вскочил ему на спину, затем поднял Скай и усадил ее в седло перед собой.
   Они поскакали вниз в город, потом к побережью и несколько миль мчались вдоль береговой линии. Луна серебрила воду. Взглянув вверх, в черные, как бархат, небеса, Скай затаила дыхание. Звезды казались такими большими и близкими, что ей захотелось протянуть руку и схватить их целую пригоршню. В объятиях Халида, прижавшись щекой к его груди, она слышала ровное и уверенное биение его сердца. Соленый воздух моря показался ей знакомым и почему-то ее успокаивал, но почему, она понять не могла. Халид молчал, и она тоже не решалась заговаривать с ним, чтобы не нарушать очарования.
   Наконец он повернул жеребца в сторону от моря, и Скай различила на одном из холмов очертания здания. В сумраке ночи Скай разглядела, что дворец очень мал и напоминает большую беседку. Вокруг все было замечательно устроено, а у занавешенного шелком входа приветливо мерцали восковые свечи в венецианских плафонах больших медных светильников.
   Халид эль Бей натянул поводья, спустил жену на лужайку и спрыгнул с лошади сам.
   - Добро пожаловать, любимая! Добро пожаловать в Жемчужную беседку. В ней три комнаты: наша спальня, ванная и гостиная. Теперь все это принадлежит тебе, Скай. Это - мой свадебный подарок.
   Она была поражена. Выкуп Халида и так был щедр, и вот еще один подарок.
   - Халид, - произнесла она, поглядев на него снизу вверх, - мне нужен ты. Даже если бы ты был бедняком, я бы сказала то же самое. Мою душу согревает и успокаивает твоя любовь, а не твои подарки, хотя за них я тебе очень признательна.
   - Поэтому я их тебе и дарю, - ответил он. - В тебе нет ни капли корысти, любимая. А теперь пойдем - ночь прохладная. И разве тебе не хочется поскорее увидеть мой подарок?
   Вход в Жемчужную беседку был занавешен прозрачными разноцветными шелками, в холле за дверью сверкал узкий бассейн. Скай взглянула вверх, и у нее перехватило дыхание: крыть была стеклянная, и в спокойной воде бассейна отражались мерцающие звезды. Холл освещался золотыми с хрусталем фонарями, напоминавшими те, что Скай видела у входа.
   Левая дверь вела в очаровательную гостиную, где яркий огонь в очаге разгонял сырость ночного воздуха. Пол устилали толстые циновки, цветные лампы свешивались на цепях и золотили потолок. Мягкая мебель и подушки обтянуты драгоценными шелками и бархатом цвета рубинов, сапфиров, аметиста, топаза и изумруда. Маленькие круглые окна имели затемненные стекла. В комнате стояли низкие столы, столешницы которых были выложены мозаикой. В огромных вазах красовались белые и желтые тюльпаны. В одной из стен оказался встроенный книжный шкаф, и вид кожаных корешков вырвал у Скай радостный крик.
   - Ну вот, - усмехнулся Халид эль Бей, - мой добрый секретарь Жан не ошибся - ты умеешь читать. На каких языках? Она выглядела слегка смущенной:
   - Жан пришел в такой ужас от того, что я умею читать. Как-то я зашла в твою библиотеку, взяла книгу. Она оказалась французской. Я обнаружила, что могу читать также на испанском, итальянском, латинском и языке, который Жан называет английским. - Она потупилась и быстро добавила:
   - Кажется, у меня есть еще одна неженская черта: я умею писать.
   Халид эль Бей расхохотался:
   - Замечательно, Скай! Просто замечательно! По всему видно, ты очень образованная женщина. И хотя многие мужчины пришли бы в ужас, получи они такую жену, я этого вовсе не чувствую. Пути Аллаха поистине неисповедимы. Сначала я хотел сделать из тебя знаменитую проститутку, а теперь обнаружил, что ты образованна. И вместо этого ты будешь моей компаньонкой! Когда мы вернемся в город, я буду обучать тебя сам, а Жан мне поможет. Случись что-нибудь со мной, никто не сможет тебя одурачить. Ты само совершенство, Скай! - Он рассмеялся, и она почувствовала тепло и покой, потому что была любима. Золотистые глаза Халида сияли. - Нам еще нужно осмотреть спальню, - пробормотал он, уводя жену из гостиной в холл, и толкнул двойные резные позолоченные двери.
   Стены комнаты, куда они попали, изображали оазис в пустыне: на них были нарисованы пальмы, а за ними песчаные дюны. Потолок из черного бархата напоминал небо Северной Африки. Сходство завершали нарисованные светящейся золотой краской мерцающие звезды. Потом Скай обнаружила, что при дневном свете небо казалось голубым, а звезды не были видны. Сходство с оазисом подчеркивали толстые ковры из золотисто-желтой шерсти и пальмы в горшках в противоположном углу комнаты. Над большой кроватью висел балдахин. В лампах, похожих на цветы лотоса и заливавших комнату мягким светом, горело ароматизированное масло.
   Не говоря ни слова, Халид снял с нее фиолетовую блузку, потом панталоны и опустился перед женой на колени. Скай стояла неподвижно, и его нежные руки ласкали ее груди. Потом он покрыл поцелуями ее талию. Она схватила его голову и прижала к неистово трепещущему животу. Время слов кончилось. Некоторое время Халид стоял на коленях, наслаждаясь ее мягкой кожей, потом сорвал с себя одежды, и они оба бросились в объятия друг друга.
   Так началась восхитительная неделя. Никто еще не любил Скай так нежно, так страстно и так умело. Ни одну ее частицу Халид не забыл, обожал все ее тело и учил ее так же любить себя. Постепенно она перестала стесняться, ее ласки заставляли его стонать. Они любили друг друга на рассвете, в полуденный зной, вечерними сумерками. Они голыми плавали в лазурном море. Верхом охотились на антилоп со специально выдрессированными пантерами. И обнаружив, что Скай прекрасно держится в седле, Халид сделал жене еще один подарок - прекрасную золотистую арабскую кобылу.
   Все время, пока они оставались в Жемчужной беседке, за ними ухаживала невидимая армия слуг, внимательно следящая за каждым их желанием. Волшебным образом появлялись изысканные блюда и чистая одежда, лошади и пантеры ждали у дверей беседки, а к возвращению всегда была приготовлена ароматизированная ванна. Все было задумано так, чтобы они великолепно провели здесь время.
   Накануне возвращения Скай лежала, утомленная любовью, и с удовольствием прислушивалась к ровному дыханию Халида. Вдруг она поняла, что никогда не была так счастлива. Он окружил ее любовью, заботой, дал все, что она только могла пожелать. Почему же она тогда не отдала ему своего сердца?
   Следующим утром они отбыли в Алжир. Промчавшись по улицам города, они произвели волнение на улицах. В тот же день Халид эль Бей повел жену в библиотеку, где работал Жан.
   - Вот, Жан, привел тебе ученицу.
   Маленький француз оторвался от бумаг и улыбнулся:
   - С возвращением домой, господин Халид. Здравствуйте, госпожа Скай. Кто будет моим учеником и чему я должен буду его учить?
   - Я бы хотел, чтобы ты научил Скай тонкостям моего дела. Ведь случись что-нибудь со мной, без этих знаний она не сможет мне помочь. Поскольку она говорит, читает и пишет на четырех языках, будет несложно обучить ее элементарной математике.
   - А что такое математика? - спросила Скай.
   - Вот, госпожа, - Жан написал на пергаменте цифру. - Если к ста динарам прибавить еще пятьдесят, получим...
   - Сто пятьдесят, - перебила его она. - И таким же образом, если вычтем из этой суммы семьдесят пять, останется семьдесят пять.
   Мужчины посмотрели друг на друга в совершенном изумлении, и Скай обратилась к мужу:
   - Правильно? Я не ошиблась?
   - Нет, Скай, не ошиблась. Сосчитала быстро и правильно. Так ведь, Жан?
   - Да, господин, все верно! Бей рассмеялся.
   - Оставляю тебя в надежных руках, любимая. Не будь слишком строга к доброму Жану, он для меня бесценен. - И, посмеиваясь, Халид вышел из комнаты.
   Скай скромно уселась за стол, выжидающе глядя на Жана, а тот вдруг слегка испугался, что на его попечении оказалось редчайшее из существ - образованная женщина. Тяжело вздохнув, он приступил к занятиям.
   В течение нескольких следующих недель Скай сидела, запершись в библиотеке с Жаном и Халидом, и наконец поняла, в чем состоит дело мужа. Сначала она была шокирована, но потом сообразила, что не он изобрел проституцию, и смирилась.
   Каждое заведение Халида требовало внимания. Заведения на побережье для матросов всех национальностей управлялись совсем не так, как "Дом счастья". В них подавали только пиво, тогда как в "Доме счастья" и двух других, подобных ему, меню было весьма разнообразным. И женщины отличались в них друг от друга. На берегу предпочтение отдавалось смазливым, но крепким девушкам, способным безболезненно обслужить за день две дюжины клиентов.
   Молодые женщины, приобретенные для более изысканных домов Халида, были очень красивы и обучены правильной арабской и французской речи. Кроме того, им преподавали гигиену, хорошие манеры, умение одеваться. Мастерство любви они оттачивали до совершенства. Мужчины приобретали их на целый вечер.
   В портовых борделях Халида эль Бея женщины работали пять дней, потом два дня отдыхали. Поэтому требовалось отмечать, кто на службе, а кто свободен. Каждая из них зарабатывала за ночь сотую часть уплачиваемых за ее услуги денег, через пять лет получала свободу и причитающуюся ей сумму. Большинство выходили замуж и устраивали свою жизнь. Некоторые все же предпочитали панель и быстро пропадали. Другие поступали в худшие заведения, где не выдерживали и заболевали, - большинство держателей борделей не так заботилось о женщинах, как Халид, у которого на службе состояли два мавританских врача.
   Изучая толстенные регистрационные книги, Скай нашла, что ей интересно заниматься делами мужа. Его заведения состояли не только из людей и зданий, но требовали также обеспечения этих людей и поддержания домов в порядке.
   В фешенебельных борделях проблем втрое больше, потому что женщин следовало изысканно одеть и обеспечить драгоценностями, им требовались ванны и самые тонкие благовония. Но, несмотря на все затраты, Халид эль Бей был человеком богатым.
   Капиталовложения мужа больше всего интересовали Скай. Какие-то деньги он поместил в ювелирное дело Иуды Бей Симона. Какие-то обратил в драгоценные камни и металлы. Другие вложил в корабли джентльмена удачи англичанина Роберта Смолла. Вскоре после возвращения из Жемчужной беседки Скай повстречала этого живописного капитана.
   Как-то вечером они с Халидом наслаждались пением молодой рабыни. Вдруг со двора донесся громовой голос. Муж вскочил на ноги и рассмеялся, а Скай услышала:
   - Знаю, знаю, парень, твой господин сейчас лежит с какой-нибудь смазливой штучкой, но будь спокоен, из-за меня он поднимется с нее. Ну-ка, прочь с дороги. Тысяча чертей, Халид, выходи, старина! - Дверь распахнулась, и в комнату ворвался коротконогий человек.
   Он был совершенно необыкновенной наружности: в цветастой одежде, в бриджах с буфами и разрезами, черных шелковых чулках, красной бархатной куртке, расшитой золотой и серебряной нитями, длинном плаще и в плоской шляпе с пером цапли. На высоком мужчине такая одежда не выглядела бы столь фантастично, но Роберт Смолл ростом был не более пяти футов. Его волосы отливали рыжиной, а цепкие глаза сияли голубизной. Круглое, задубевшее на морском ветру лицо выглядело и озорным, и добрым, но в то же время и очень домашним, усыпанное веснушками, оно походило на яйцо дрозда.
   - Ба! Вот ты где, Халид! И, как всегда, с красоткой под боком!
   - Ты вредный старикашка, Робби! Вынужден тебя огорошить: эта красотка моя жена!
   - Боже милостивый! Это правда, Халид эль Бей? - Бей кивнул, и англичанин низко поклонился Скай. - Покорнейше прошу простить, мадам. Надеюсь, вы не держите на меня зла. - Но, вспомнив, что говорит по-английски, обратился к Халиду:
   - Не знаю, на каком языке говорит твоя жена. Ты ей переведешь?
   - В этом нет необходимости, сэр, - вмешалась Скай. - Я вас вполне понимаю. Я нисколько не обижена на вас, ведь вполне естественно, что вы приняли меня за шлюху, учитывая характер дел моего мужа. А теперь прошу меня извинить полагаю, вам многое надо обсудить с моим господином. - Она изящно поднялась и, игриво улыбнувшись, вышла из комнаты.
   Коротышка англичанин ухмыльнулся.
   - Как это вышло, - спросил он, - что бывший испанец, обернувшийся арабом, кончил тем, что женился на ирландке?
   - Ирландке? Скай - ирландка?
   - Боже праведный, старина! Она тебе, что ли, этого не сказала?
   - Она и сама не знает, дружище. Несколько месяцев назад я купил у корсара грязное испуганное бездомное существо. Он забрал ее у уходящего в плавание капитана, который сказал, что захватил ее в бою. О ней он ничего не знал. А когда Скай полностью пришла в сознание, она смогла вспомнить только свое имя.
   - И ты на ней женился! Какой же ты романтик в душе!
   - Ошибаешься, - Халид налил англичанину кофе в крохотную чашечку. - Я задумал сделать из нее шикарнейшую шлюху.
   Роберт Смолл с шумом вздохнул:
   - В самом деле? И что же тебя остановило?
   - Я влюбился в нее, приятель. Не просто в ее лицо и соблазнительное тело, но в женщину, которая все больше мне открывалась. В ней нет вероломства, она очень добросердечна. Такой бескорыстной женщины я еще не видел, а когда она смотрит на меня своими замечательными глазами, я просто пропадаю, Робби. Очень скоро мысль, что кто-то еще, кроме меня, будет ее касаться, стала выводить меня из себя. Я обнаружил, что, как все нормальные мужчины, хочу детей и любящую жену.
   - Сохрани тебя Господь, дружище. Теперь у тебя есть слабость, и твои враги смогут ее использовать. Пока у великого Алжирского Сводника не было слабостей, он казался несокрушимым.
   - Не беспокойся, Робби, у меня нет врагов. Даже мои женщины уважают меня.
   - Не будь наивным, Халид, - слова прозвучали резко. - У всех богатых и влиятельных людей есть враги. Получше присматривай за собой и за красоткой, на которой женился.
   Несколько минут мужчины в молчании потягивали кофе, потом Роберт Смолл заговорил снова:
   - Я сделал тебя богаче, Халид. Корабли, которые мы посылали в Новый Свет, вернулись с грузом ценных металлов, драгоценных камней и мехов. С юга суда вернулись с пряностями, рабами и камешками. Как обычно, лучшие рабыни дожидаются, чтобы ты их посмотрел.
   - Мы потеряли корабли или людей? - Халид эль Бей заговорил теперь деловым тоном.
   - Все корабли целы, но во время шторма смыло троих людей. Капитан сообщил, что это был самый ужасный шторм в его жизни. Ни один раб не пропал.
   - Хорошо. А что у тебя, Робби? Как прошло твое плавание?
   Капитан усмехнулся и растянулся на подушках, положив руки под голову:
   - Ах, Халид, как бы я хотел, чтобы ты был со мной; как часто ты предостерегал меня от человеческой алчности и последствий, которые она несет. Ты так прав! В Испанской Америке я отыскал управляющего шахтами - младшего сына своего отца, живущего без всяких надежд, кроме одной: окончательно спиться. Его старший брат и наследник женился на его любимой и устроил так, чтобы его выслали из Испании. Он просто горел желанием отомстить и согласился нагрузить золотом шесть наших кораблей за определенную плату, с условием, что мы его доставим в Европу. Плата оказалась невелика, Халид.
   - А как же этот молодой дон скрыл кражу? Ты уверен, что он нас не предаст?
   - Первую кражу скрыли тем, что обрушили шахту. Потребуются месяцы, чтобы расчистить завал, а к тому времени мы вернемся и погрузимся из другой шахты. А если испанцы и узнают, что их обчистили, это им не поможет - мы будем уже далеко. У молодого дона любовница полуиспанка-полуиндианка. Он собирается жениться на ней и уехать в Париж. Там они смогут жить вполне прилично на то, что мы им заплатили.
   Рудники, за которыми он присматривал, дают самое чистое золото, какое я только видел, Халид. Другие корабли везут ценнейшие меха, бирюзу, коралл, нефрит, изумруд, топаз. Как обычно, я приготовил тебе отборные меха и камни, индийский жемчуг и пряности. Все остальное реализовано обычным способом, и твоя доля - у твоего банкира.
   - Ты великодушен, Робби, и, как всегда, основателен. Позволь мне сделать что-нибудь и для тебя. Утром мои приятели заметили твой корабль, и я предполагал, что вечером ты ко мне зайдешь. Ступай в "Дом счастья", и тебя ждет сюрприз.
   Англичанин расплылся в довольной улыбке:
   - Ах, Халид, не стоило себя беспокоить. Алжирский Сводник улыбнулся ему в ответ:
   - Она как раз по твоему вкусу, Робби. Иди, а я вернусь к своей леди.
   Капитан поднялся на ноги.
   - Если твой сюрприз так же хорош, Халид, мы не увидимся несколько дней.
   Халид эль Бей потянулся всем своим длинным телом и окликнул:
   - Скай! - Она тут же появилась и села подле него.
   - Ты слышала? - спросил ее муж.
   - Да. Если в его рассказе все правда, тебе повезло, что у тебя такой компаньон.
   - Роберту Смоллу можешь верить, как себе, Скай. Он честнейший человек. Ни разу меня не обманывал. Это просто не в его характере.
   - А что ожидает его в "Доме счастья"? Ты подыскал ему какую-нибудь малютку, которая обласкает и приголубит его? Халид рассмеялся:
   - Ну нет! Робби - настоящий мужчина и любит высоких женщин. Та, которую я ему нашел, ростом шести футов с грудями, точно спелые дыни. Мне как-то дали понять, что член у Робби не меньше, чем у любого мужчины. Так что они оба получат удовольствие.
   Супруги рассмеялись, представив коротышку барахтающимся в сладостных объятиях амазонки. Потом смех стих так же внезапно, как начался, и Скай оказалась в руках у мужа. Он целовал ее, пока ее тело не прижалось к нему, руки скользнули под платье, пальцы принялись ласкать соски.
   - Взгляни на меня, Скай, - мягко приказал он, и она попыталась поднять отяжелевшие веки. - Ты моя жена, и я тебя люблю.
   Впервые она заглянула в глубину золотистых глаз Халида и осознала, какое чувство испытывает к нему. Тут же как будто растворилась и сердечная боль, которую она ощущала со дня пробуждения к новой жизни в Алжире, на душе сделалось легко. Она любит! Так вот что такое любовь. И она ее помнит. Ее глаза наполнились слезами счастья, и она воскликнула:
   - О, Халид, я тебя тоже люблю! Теперь я это знаю, - и, притянув к себе его темноволосую голову, страстно его поцеловала.
   Страсть в Халиде, уверенном теперь, что он любим, вспыхнула с новой неугасимой силой.
   Под его нетерпеливыми руками шелка порвались, и он принялся ласкать тело жены. Распустил любимые черные волосы, разметал их по подушке, обтянутой бархатом цвета абрикоса. Потом длинные пальцы скользнули по щеке, спустились по изящной линии скулы к маленькому подбородку.
   - Повтори, Скай, - попросил он.
   Она посмотрел на него долгим взглядом синих глаз:
   - Я люблю тебя, Халид, - твердо произнесла она. - Я люблю тебя. - И снова поцеловала мужа, прижалась к нему. Не устояв, он нагнулся и взял губами ее соски, потом спустился к пупку, и она рванулась к нему всем телом. Но он двигался все ниже и ниже, к самому заветному месту. Отведав ее аромат, напоминавший вкус морской раковины, язык, воспламеняя, проник в розовую влажную плоть. Она вскрикнула от удовольствия, пальцами впилась в его черные волосы, а он продолжал сладостно и невыносимо мучить ее, и Скай удивлялась, что еще не рассыпалась на тысячу кусочков - так велико было на этот раз ее возбуждение. Потом он с великой нежностью поцеловал внутреннюю часть ее бедер, лег сверху и овладел женой. Скай была наверху блаженства. Она еще не _ знала такой любви. А может быть, знала? Мозг бился в сомнении, но лежащее рядом теплое тело Халида успокоило ее. Какая разница, любила ли она прежде? Ее муж Халид. Она его обожает, он ее боготворит. К чему еще себя мучить? К чему пытаться ухватить ускользающие воспоминания? Теперь прошлое не имело значения.
   - Скай! Иди ко мне, любимая! Быстрее! Страсть у супругов вспыхнула одновременно. Потом, успокоившись, она сказала:
   - Я хочу ребенка, Халид.
   Он улыбнулся ей в темноте. Ее слова служили еще одним доказательством любви.
   - Я постараюсь, дорогая, дать тебе все, что ты захочешь А уж детей особенно.
   Внезапно она счастливо засмеялась и, привстав на локоть, заглянула в золотистые глаза мужа:
   - Я люблю и любима, - произнесла она. - И что бы ни было в моей жизни прежде, в свете нашей любви это не имеет значения. А если бы имело, я бы уже все вспомнила. Я знаю, я Скай, возлюбленная жена Халида эль Бея, великого Алжирского Сводника.
   11
   Найл Бурк лежал на спине, откинувшись на надушенные подушки. Он впервые за долгие недели раскрыл глаза и увидел вдали голубые горы. За окном буйно росли душистые гардении, розы, лаванда. Стены дома были увиты цветущим виноградом. Птицы пели - во всем ощущалась трепещущая жизнь.
   Найл понял, что возвращается к жизни. Но ему страстно хотелось умереть.
   Резная дубовая дверь комнаты открылась, пропуская девочку, чьи глаза при виде Найла засветились.
   - Ах, сеньор Найл, наконец вы очнулись. Я Констанца Мария Алькудия Гидадела. Мой отец - губернатор этого острова, и вы в его доме. - Она поставила поднос на стоявший рядом столик.
   Найл спросил.
   - А что это за остров? , Девочка от смущения зарделась:
   - О, сеньор, простите меня. Вы на острове Мальорка. - А как я сюда попал?
   - Вас принесли с кораблей, на которых вы путешествовали с капитаном Мак-Гвайром. Он объяснил нам, что вы большой господин.
   Найл еле удержался от улыбки:
   - А Мак-Гвайр еще здесь, сеньорита Констанца?
   - Да, сеньор Найл. Хотя остальной флот ушел несколько недель назад, он отказался вас покинуть. Он сказал, госпожа ему бы этого не простила. Вы хотите его видеть?
   Найл кивнул, и девочка потянула плетеный шнурок колокольчика у его постели.
   - Ана, приведи ирландского капитана, - приказала она появившейся служанке и повернулась, чтобы поправить подушки Найла. Он ощутил аромат роз, и его пронзила боль. Констанца что-то налила из запотевшего кувшина из майолики и подала ему бокал.
   - Сок из апельсинов из нашего сада, - объяснила она, - Выпейте. Он придаст вам силы. - В ее движениях, когда она подавала бокал, сквозило изящество. Потом она села рядом и, достав из кармана маленькие пальца, принялась вышивать.
   Терпкая освежающая прохлада потекла ему в горло. Он потягивал сок и разглядывал девушку. Она была совсем маленькой, с тонкой талией и полной грудью, золотистой кожей, каштановыми волосами. Глаза напоминали фиолетовые анютины глазки.
   Найл осмотрел комнату. Она была просторной, с белыми стенами и красным изразцовым полом. У одной из стен стоял шкаф с искусно вырезанными дверцами, а у французского окна - напротив его застеленной шелками кровати - длинный ореховый стол. У стола - два стула, а у кровати - расшитое кресло.
   - Вам понравился сок, сеньор Найл? Налить еще?
   - Спасибо, - вежливо поблагодарил он. Черт возьми, куда запропастился Мак-Гвайр? Как будто в ответ на его бессловесный призыв, дверь растворилась, и на пороге появились капитан и Инис. С радостным лаем собака прыгнула на кровать и легла рядом с Найлом, весело махая хвостом.
   - Ну что, парень, решил остаться среди живых? Хвала , Господу!
   - Скай? Где она?
   Мак-Гвайр посмотрел на него с неловкостью и, вздохнув, признался:
   - Мы не знаем, где О'Малли, милорд. Когда неверные вас подстрелили, нашей главной заботой было доставить вас на борт. Мы знали, что они от нас не уйдут. Но как только мы поднялись на корабль, пошел ливень, и разбойники скрылись в дымке у берега. Ближе всего мы были к Мальорке, поэтому и привезли нас сюда. Остальные отправились в Алжир, но увы, до сих пор не обнаружили никаких следов О'Малли.
   На секунду в комнате воцарилось молчание. Потом Найл с жаром, но просто произнес:
   - Я ее найду! Я ее найду! - и свесил ноги с кровати, пытаясь встать. Инис встрепенулся.
   Констанца Алькудия Гидадела быстро поднялась и поспешила к нему:
   - Нельзя, сеньор Найл! Ваши раны откроются! Они еще не совсем залечены. Она обняла его за шею рукой и вынудила лечь снова. - Сейчас же разыщи папу, сердито прошептала она растерянному капитану. - Ана поможет мне уложить сеньора обратно в постель. - Она возилась с ним, точно маленькая наседка, взбивая подушки и поправляя одеяло. Несмотря на свое состояние, Найл был тронут и поражен заботой крошечной девушки. - Стыдно, сеньор, - упрекала она. - Мы с Аной так много трудились, чтобы вернуть вас к жизни. Почему вы позволяете этому капитану вас волновать? Если вы не можете разговаривать с ним спокойно, я его больше к вам не пущу.
   Только тут он понял, что с девушкой говорит по-испански, а с капитаном Мак-Гвайром объяснялся на гаэльском наречии. Девушка, конечно, ничего не поняла. Он вдруг почувствовал слабость, прилег на подушки и решил рассказать:
   - Когда меня ранили, пираты захватили невесту, с которой я помолвлен, объяснил он. - А капитан Мак-Гвайр сообщил мне, что ее еще не нашли.
   Прошло несколько секунд, прежде чем она заговорила:
   - Вы ее очень любите, сеньор Найл?
   - Да, сеньорита Констанца, - тихо ответил он. - Я ее очень люблю.
   - Тогда я помолюсь Пресвятой Деве Марии, чтобы она быстрее нашлась, серьезно сказала девочка.
   Вернулся Мак-Гвайр и привел с собой пожилого господина среднего роста, с короткой, темной подстриженной бородой и черными холодными глазами. Одет он был богато, но строго. Короткий плащ украшала оторочка из коричневого меха.
   - Лорд Бурк, - голос губернатора оказался таким же холодным, как и его глаза. - Я - Конд Франсиско Гидадела и рад, что наконец вы пришли в сознание. Капитан Мак-Гвайр сообщил мне, что вы волнуетесь по поводу своей невесты. Лучше вам сразу же выслушать правду.
   - Папа! - умоляюще воскликнула девушка. - Сеньор Найл еще не окреп.
   - Тише, Констанца! Как ты смеешь мне указывать? После вечерни я накажу тебя: всю ночь проведешь в часовне, размышляя об уважении к старшим и послушании.
   Констанца пристыженно понурила голову.
   - Хорошо, папа, - прошептала она.
   - Ваша суженая навсегда пропала для вас, лорд Бурк. И чем быстрее вы с этим смиритесь, тем будет лучше для вас. Даже если вы ее и найдете, назад взять не захотите. Если она и жива, то опозорена неверным, и ни один католик этого не потерпит.
   - Нет!
   - Будьте благоразумны, лорд Бурк. Капитан Мак-Гвайр сказал мне, что леди овдовела. Значит, она была не девственница. А без защиты девственности чистота в большой цене у неверных - ее взяли по крайней мере капитан и офицеры захватившего ее корабля. Если она это пережила и выглядит еще прилично, ее продали в рабство, и теперь она тешит в постели какого-нибудь пашу. Вы же не захотите, чтобы она вернулась к вам, даже если вы ее и найдете. В сложившихся обстоятельствах Святая Церковь не будет препятствовать разрыву вашей помолвки. Женщина для вас потеряна, как будто она мертва, а скорее всего она и в самом деле мертва.
   - Уходите! Конд поклонился:
   - Мне понятно ваше горе, лорд Бурк. Оставляю вас с ним наедине. Вскоре вы поймете правоту моих слов. Пойдем, Констанца!
   Дочь покорно поплелась за ним.
   Найл Бурк подождал, пока дверь за ними закрылась. Несколько минут в комнате стояла тяжелая тишина. Наконец он решительно произнес:
   - Ну, Мак-Гваир, рассказывай. Я не ребенок, чтобы меня так оберегать. Мог бы понять, раз я не умер до сих пор, то теперь уж выживу. Где флот О'Малли и что это за чушь о том, что она потеряна навсегда? И сколько я здесь провалялся? Выкладывай, иначе я вырву язык у тебя изо рта!
   - Вы проболели шесть недель, милорд.
   - Боже! - вырвалось у Найла.
   - Флот направился прямо в Алжир, и мы сумели сразу получить аудиенцию у дея. Он сильно нам сочувствовал и послал ко всем торговцам рабами в Алжире, предлагая за О'Малли королевский выкуп или деньги за информацию, которая способствовала бы ее возвращению. Никаких результатов - словно в кроличью нору провалилась. Дей пришел к тем же выводам, что и Конд Живой до Алжира она не добралась. Что можно было еще предположить? - Его голос дрогнул, и он смахнул слезу тыльной стороной ладони.
   На самом деле Мак-Гвайр был опечален кое-чем еще, что он не решался рассказать тяжелобольному лорду Бурку. Вероятно, у О'Малли другая судьба. Дей сказал, что Скай могла доплыть до Алжира, и там ее продали. Частная продажа была строго запрещена, потому что лишала многих лиц, включая самого дея, их доли. Но такая торговля, особенно красивыми женщинами, процветала. Мак-Гвайр понял, что, если такое произошло со Скай, дей не сможет узнать, куда она попала.
   - Не хочу в это верить, милорд, но если леди Скай жива, то где же она?
   Найл Бурк оцепенел. Скай мертва? Нет! Только не Скай! Не его Скай с глазами цвета вод у побережья Керри и неукротимым духом. Нет! Из горла вырвались хриплые рыдания. Поднявшись с постели, он проковылял через комнату к окну и вышел на террасу. Все вокруг кипело жизнью, а ему заявляют, что Скай мертва. Ухватившись за мраморные перила балюстрады, он излил свое горе и разочарование в плаче и рыдал до тех пор, пока не охрип настолько, что не мог произнести ни звука.
   Он почувствовал, что кто-то касается его, услышал успокаивающий голос. Он позволил отвести себя в комнату, рухнул на кровать и потерял сознание. Укрывая его одеялом, Констанца Гидадела покачала головой и потрогала его лоб.
   - У него опять лихорадка, капитан Мак-Гвайр. Сегодня ночью вам придется с ним посидеть: отец не освободит меня от наказания. Я расскажу вам, что нужно делать.
   Мак-Гвайр кивнул:
   - Ваш отец - человек с характером, - заметил он.
   Девушка ничего не ответила, продолжая заниматься своим делом. Сначала она поправила подушки, потом подоткнула одеяло и поставила на столик у кровати кувшин с охлажденным напитком.
   - Вы мало чем можете помочь, капитан Мак-Гвайр. Старайтесь, чтобы он сохранял спокойствие и лежал удобно, насколько это возможно. Вскоре Ана принесет тазик с ароматизированной водой. - Колокола ударили к вечерне, и Констанца заспешила. - Мне надо идти. Когда кризис пройдет, смените ему рубашку и простыни. Ана вам поможет. - И она вышла из комнаты.
   Мак-Гвайр сидел с Найлом всю ночь. К его удивлению, лорд Бурк не проявлял беспокойства - лежал угрожающе-спокойно, пока огненная лихорадка пожирала его тело. Капитан госпожи О'Малли добросовестно выполнял свои обязанности: регулярно обтирал его лоб прохладной ароматизированной водой, время от времени насильно поил сквозь сжатые зубы сладким соком. Несколько раз за ночь появлялась служанка Ана, принося больному свежую воду и сок, а самому Мак-Гвайру - холодную курицу, хлеб, фрукты и графин сладкого золотистого вина.
   Она поставила поднос на длинный стол орехового дерева.
   Мак-Гвайр спросил:
   - Как там девчонка?
   Ана сверкнула черными глазами:
   - Она молится в часовне за твоего господина, сеньор. - И вышла из комнаты.
   Мак-Гвайр с жадностью поел, выпил вина и снова подсел к кровати Найла. Ближе к рассвету он задремал на стуле, но его тут же разбудил горький плач. Лорд Бурк сидел в кровати, глаза зажмурены, слезы катились по щекам.
   - Скай! Скай! - всхлипывал он. - Не покидай меня, любимая. Возвращайся! Возвращайся!
   На секунду Мак-Гвайр застыл от ужаса, но в следующий миг принялся трясти его за плечи:
   - Милорд! Милорд! Проснитесь, это только сон!
   Постепенно Найл успокоился и лег. Лоб на ощупь казался холодным. С облегчением Мак-Гвайр сменил рубашку у Бурка.
   После заутрени появилась Констанца. С ней пришла и Ана. Девушка похвалила измученного капитана.
   - Вы справились со всем отлично, капитан. Идите отдыхайте. Теперь я присмотрю за сеньором Найлом.
   - Но тебе, милая, тоже надо отдохнуть, - запротестовал Мак-Гвайр - Ты должна выспаться. Он теперь вне опасности. И за ним может присмотреть и служанка. - Капитан отечески обнял ее за плечи, чтобы вывести из комнаты, но она неожиданно дернулась. Сквозь рукав ее платья заметно проступал красный рубец, и глаза Мак-Гвайра округлилась.
   - Да! - выпалила Ана. - Ночью Конд бил мою Констанцу.
   - Ана! - девушка вспыхнула от стыда. - Он мой отец. А долг каждого отца наказывать непослушного ребенка. Я выступила против его власти и была не права.
   - Она святая, моя крошка. А Конд наслаждается, избивая ее!
   - Ана, прошу тебя! Если тебя услышат, отец отошлет тебя отсюда, а ты все, что у меня есть.
   Служанка плотно сжала губы, вздохнула и наклонила голову. Снова заговорил капитан Мак-Гвайр.
   - Конд уже, наверное, отбыл исполнять свои губернаторские обязанности?
   Женщина утвердительно кивнула.
   - Тогда, сеньорита Констанца, я заключу с тобой сделку. До полуденной сиесты я посмотрю за сеньором, а ты поспишь в шезлонге. А в полдень отправлюсь к себе в комнату.
   Ана широко улыбнулась - капитан по-доброму относился к ее Констанце, а значит, был хорошим человеком, которому можно верить. Через несколько секунд она вышла, оставив на попечении Мак-Гвайра и лорда Бурка, и уютно спящую в шезлонге девушку.
   Ближе к вечеру, когда лиловатые тени начали удлиняться и дневной зной ослабел, Найл Бурк вновь открыл глаза. Он сразу же вспомнил, где находится и как здесь оказался. Грусть захлестнула его, и он печально вздохнул.
   - Как вы себя чувствуете, сеньор Найл? Он посмотрел на худенькую девушку.
   - Чертовски отвратительно, крошка, но, кажется, я жив, а значит, нужно заняться этим делом - жить.
   - А она была очень красива, ваша суженая? - Прямота ее вопроса подействовала точно удар клинком, и он закрыл глаза.
   - Она была очаровательнейшим существом Волосы темны, как грозовая туча, кожа, словно лепестки гардении, глаза глубоки и сини, точно вода у побережья Ирландии. Она добра и горда - не только моя любимая, но мой верный друг. А теперь я потерял ее на всю оставшуюся жизнь.
   Глаза Констанцы наполнились слезами.
   - Как бы я хотела, чтобы когда-нибудь и меня так же полюбил мужчина.
   - Я не вижу к этому никаких препятствий. Не могу понять, почему ты до сих пор еще не замужем? Сколько тебе лет?
   - Пятнадцать, сеньор Найл.
   - Наверное, половина знатных юношей на этом острове уже просили у отца твоей руки Или они все ослы? Констанца застенчиво улыбнулась и покраснела.
   - Никто не будет просить меня в жены, сеньор Найл, - печально сказала она. - Отец давно лишил меня всяких шансов выйти замуж Вчера вечером, когда он говорил о вашей невесте, вы, вероятно, подумали, что он груб. На самом деле ваша история напомнила ему о том, о чем он предпочитал бы забыть.
   Шестнадцать лет назад мавританские пираты напали на этот остров, а уезжая отсюда, в качестве одной из пленниц забрали с собой мою мать. Отец страстно ее любил и был в отчаянии. Через шесть недель ему удалось ее выкупить.
   Через шесть месяцев родилась я. И хотя мать поклялась перед священником именами всех святых и даже именем Пресвятой Девы Марии, что пираты до нее не дотронулись, отец ей так и не поверил. По мере того, как рос ее живот, он все больше и больше отдалялся от жены. Она обожала его, и это разбило ее сердце. Она прожила ровно столько, чтобы дать мне жизнь, и угасла, как догоревшая свеча.
   Все дело в том, что я очень на нее похожа, и в глазах отца постоянно являюсь живым упреком. В свою очередь, он упрекает меня в смерти матери и так открыто выражает сомнение в своем отцовстве, что ни одна приличная семья на Мальорке не захочет породниться со мной.
   И все же я его дочь. В этом нет сомнений. Ана, перед тем как стать моей няней, была служанкой матери. Она приехала с ней из Кастилии, где мать вышла замуж за отца, и постоянно была с ней, когда ее похитили пираты. Она клянется, что, кроме мужа, мать не знала ни одного мужчины.
   Внезапно Констанца замолчала и вспыхнула. Поняв причину ее смущения, лорд Бурк тихо произнес.
   - Не сожалей о своих словах. Такой уж я человек: женщины всегда делились со мной своими горестями. Теперь я понимаю, почему твой отец так разговаривал со мной. Он человек резкий, но хотел сказать мне правду.
   Девушка встала у кровати на колени и подняла к лорду Бурку свое личико.
   - Извините меня, сеньор Найл Я понимаю, как тяжела для вас потеря невесты, но Богу угодно, чтобы вы жили. Мы оба станем молиться за бессмертную душу Скай, но вы должны обещать мне, что теперь будете бороться за жизнь.
   Найл Бурк, тронутый заботой девушки, положил свою громадную ладонь на ее ручонку:
   - Хорошо, Констанца, обещаю. Но и ты обещай мне помочь.
   Маленькая рука дрожала под его ладонью, краска бросилась девушке в лицо, а ресницы опустились на щеки.
   - Если вам угодно, - ответила она, освобождая руку.
   За несколько недель он окреп. Лихорадка наконец отступила, проснулся аппетит. Сначала он ходил по комнате, потом наступил день, когда он решился выйти в сад. Этот миг в его теперешней жизни стал самым счастливым Они с Констанцей в сопровождении Аны устроили на траве пикник: маленькие пирожки с мясом, зеленый виноград запивали изысканным розовым вином. Найл рассказывал женщинам, как был мальчишкой и какие шалости вытворял. Впервые он услышал радостный смех Констанцы, когда говорил об особенно забавных юношеских проделках. Он стал спать по ночам: кошмары, в которых он спасал от берберийских пиратов Скай, начали бледнеть.
   В столицу Мальорки Пальму вернулся флот О'Малли. Несколько месяцев команда провела в Алжире в поисках госпожи, но моряки вынуждены были уплыть, не получив никаких сведений. Тем не менее дей предоставил клану О'Малли богатые концессии. Обнаружить Скай среди живых не оставалось надежд, и флот вскоре должен был отправиться в Ирландию под предводительством капитана О'Малли, а Найла признали для плавания еще недостаточно окрепшим.
   Лорд Бурк доверил Иниса Мак-Гвайру и сел за письмо отцу. Излив свое горе, он завершил его просьбой. "Не заключай для меня никаких брачных контрактов. Вскоре я исполню свой долг перед семьей". Потом со странным чувством утраты он попрощался с Мак-Гвайром и наблюдал с террасы губернаторского сада, как корабли флота О'Малли выходят в открытое море.
   Найл редко видел хозяина и был этому рад: холодный испанский дон не доставлял ему удовольствия своей компанией.
   В один из дней Констанца предложила ему проехаться верхом, и Найл с восторгом согласился. После обеда он катался на чалом жеребце по полю, усеянному цветущими анемонами. Констанца скакала за ним на маленькой изящной арабской кобыле. Она была искусной наездницей, крепко держалась в седле и твердо сжимала поводья маленькой рукой.
   В дневной зной они остановились на лугу над морем, чтобы дать передохнуть лошадям и перекусить. Констанца расстелила на траве белую скатерть и разложила на ней хлеб, мягкий зрелый сыр, персики, груши, белое вино. Найл расседлал лошадей, чтобы они могли свободно пастись. Развесистое дерево укрыло их от солнца, воздух был насыщен запахом дикого тимьяна.
   Они молчали. Потом Констанца заговорила:
   - Скоро вы уедете. Когда поплывете в свою родную Ирландию?
   Тень пробежала по его лицу.
   - Не сразу. Прежде чем возвращаться в Ирландию, еще немного попутешествую. Но вернуться я должен - я единственный наследник у отца. Мои первый брак был расторгнут, второй не состоялся.
   - Вы будете счастливы, сеньор Найл. Я каждый день молюсь за вас Пресвятой Богородице. Он погладил ее по щеке
   - Какая ты милая, Констанца.
   Она покраснела и прижалась щекой к его ладони. Вдруг Найлу захотелось ее поцеловать. Он обнял девушку, она задрожала, но не сопротивлялась. Ободренный, Найл нежно раздвинул ее губы и погрузился в сладостную пещеру, найдя девичий язык, осторожно его ласкал. Крепко сжимая ее одной рукой, другой он стал гладить ее полные юные груди.
   Констанца отстранилась и судорожно вздохнула. Ее руки лихорадочно обнимали его. Она боялась, но боялась не Найла, а себя. Найл Бурк был джентльменом, и одно ее слово заставит его остановиться, но она никак не могла произнести этого слова. Прежде ни один мужчина не целовал ее. Сердце бешено колотилось. Он опять поцеловал ее, наполняя страстью нежную ее душу. Она и не подозревала, что может испытывать такое. Пальцы Найла расстегнули ворот, осторожно потянули вниз блузку.
   Его поразило, что девушка так податлива. Найл был уверен, что она невинна, и все же она не сопротивлялась его порыву. На секунду он почувствовал укор совести, но тут же избавился от этого чувства: Скай мертва, он жив, а Констанца Гидадела - сама свежесть. Вот и ее грудь - золотистые шары, цвета темного коралла соски, будто нераскрывшиеся розовые бутоны. Почти благоговейно он ласкал и целовал их, наслаждаясь тихим девичьим стоном.
   Констанца ощутила во всем теле незнакомое напряжение. Это ее немного испугало. Она не хотела, чтобы он прекращал ласки, но Найл внезапно остановился.
   - Ты ведь девственница, крошка? - Она вспыхнула, и это послужило ему ответом. - Я не обесчещу тебя, Констанца, - серьезно произнес он. - Будет несправедливо, если я испорчу тебя для будущего мужа, ведь ты была так добра ко мне. Я не имел права делать и того, что сделал, и прошу меня понять и простить.
   Констанца сидела недвижимо, не делая никаких попыток прикрыть свою наготу. Неподалеку на лугу чалый жеребец, дико и требовательно заржав, подошел к белой кобыле и стал нежно покусывать ее шелковистую шею. Констанца поднялась и, не говоря ни слова, скинула с себя остаток одежд, потом гордо посмотрела на Найла.
   - Я хочу, чтобы вы сделали со мной то, что сделал с моей кобылой жеребец, - тихо проговорила она.
   Найл Бурк почувствовал, как заныло у него в чреслах. Только святой мог отказаться от такого предложения, а он святым не был. Но он не был и развратником. Потом в его голове родилась мысль. "А почему бы и нет, размышлял он. - Ведь рано или поздно это придется сделать".
   - Хочешь стать моей женой, Констанца?
   - Да, - ответила она.
   Он поднялся на ноги, возвышаясь над ней, и сбросил с себя одежду. Она с интересом наблюдала за ним.
   Братьев у нее не было, и она не имела понятия о мужском теле. На ее глазах член Найла гордо поднялся, как флаг перед битвой. Он взял ее за руку:
   - Коснись его, крошка. Обещаю, он тебя не укусит... но будет крепко любить...
   Ее миниатюрные руки сомкнулись на нем, нежно, но по-девичьи неумело. Найл затаил дыхание, боясь ее напугать, а она ласкала его, и от безыскусных прикосновений он не мог сдержать стона.
   - Тебе больно?
   - Нет, ты доставила мне безумное удовольствие, - он снова обнял и поцеловал ее.
   Округлые, теперь твердые от растущей страсти груди Констанцы касались его волосатой груди, и соски напряглись от желания. Талия, точно охваченный пламенем шелк, задрожала, ноги раздвинулись, но голос был сильным и низким:
   - Возьми меня, мой Найл!
   Он опустил ее на землю и встал рядом с ней на колени. Ее глаза от ожидания широко раскрылись, он стал ласкать ее грудь. Ласкающая рука двинулась вниз по ее горячему телу и достигла сокровенного места. Палец проник меж складками кожи и настойчиво дотронулся до плоти - Констанца подумала, что сейчас потеряет сознание.
   Ее сердце бешено колотилось, поток новых чувств захлестнул девушку чувств, которые ей раньше не доводилось испытывать. В животе болело, болело и там, где ее гладила рука Найла, но совсем по-другому. Когда его длинный палец оказался в ней, Консханца почувствовала облегчение, но вот он вынул его, и боль усилилась. Девушка дернулась.
   - Сейчас, дорогая, - нежно прошептал он. - Сейчас будет легче.
   Он раздвинул ее ноги, и она раскрылась перед ним, как бутон. Девушка не сводила с него глаз даже тогда, когда быстро, чтобы причинить меньше боли, он лишал ее девственности.
   Констанца почувствовала жгучую боль и вскрикнула. Губы Найла заглушили ее протест. Что-то чудесное случилось с ней, и она рванулась бедрами навстречу его ритмичным движениям. Боль улеглась, и ей казалось, что она стала летящей птицей. Миниатюрные руки обхватили ягодицы Найла, чтобы притянуть его еще ближе к себе. В момент наивысшей страсти она откинула голову, вскрикнула и потеряла сознание.
   Утомленный Найл удивленно размышлял. Никогда он не испытывал еще подобного наслаждения с девственницей, а она, конечно, была невинна - об этом свидетельствовала кровь на ее бедрах. Теперь, опустошенная, она лежала без сознания. Некоторое время он рассматривал ее - девушку, которая станет его женой. Она оказалась, безусловно, миловидной. И хотя Найл не был уверен, понравилось ли ему ее чрезмерное чувство, Констанца, конечно же, будет лучшей партнершей в постели, чем Дарра. Мак-Уилльям может разгневаться, узнав о нежданной невесте, но если повезет, она попадет в родной дом Найла в Ирландии с ребенком в животе или на руках. В этом случае они будут прощены.
   Девушка едва дышала. Найл обнял ее, чтобы согреть и разбудить. Постепенно сознание стало возвращаться к ней, ее веки затрепетали. Он прижимал ее к груди и шептал нежные слова. Приподняв голову, она взглянула на него и вдруг вспыхнула.
   - О, Найл! Что ты обо мне должен думать! Но это было так здорово!
   Он рассмеялся:
   - Я думаю, крошка, что я счастливый человек. Ты просто великолепна! Как ты себя чувствуешь, дорогая?
   - Я летала, Найл! По-настоящему летала. И я так счастлива, что хочу этого опять. Он усмехнулся:
   - Мы полетим с тобою снова, любовь моя. Но сейчас, я думаю, нам лучше вернуться в Пальму. Я должен просить у отца твоей руки, - он поднялся и принялся натягивать на себя одежду, но не так-то просто было с этим справиться, когда рядом лежала обнаженная Констанца, а вместо постели под ней расстилался луг из цветов и зеленой травы. Наконец ему удалось привести костюм в относительный порядок.
   - Позвольте вам помочь, мадам, - он протянул ей руки.
   Она встала, и лорд Бурк снова восхитился совершенством ее изящного тела. Не торопясь, она надела белье, потом юбку и наконец блузку, которую он помог ей зашнуровать, но сначала погладил нежные округлые груди. Откинувшись назад и прижавшись к нему спиной, Констанца что-то довольно пробормотала.
   Найл любовно шлепнул ее по ягодицам:
   - Собирай корзину с едой, крошка, пока я ловлю и седлаю лошадей.
   Они вернулись в Пальму уже к самому вечеру. Один взгляд на девушку вырвал у Аны крик радости. Найл спрыгнул с лошади, женщина распростерла объятия и поцеловала их обоих.
   - Клянусь вам, добрый сеньор Найл, моя Констанца будет вам хорошей женой.
   - Ана, Конд даст согласие?
   Служанка посмотрела на него понимающим взглядом:
   - Сначала он вам откажет, потому что не может простить дочери ее рождения. Но если вы скажете, что обесчестили ее, он быстро согласится - больше всего на свете он боится скандалов.
   - Тогда, Ана, я сейчас же пойду к нему, - улыбнулся Найл.
   - Он в библиотеке, сеньор.
   Найл наклонился и легко поцеловал девушку.
   - На счастье, Констанца, - произнес он и зашагал прочь.
   - Аййии, моя нинья, - воскликнула служанка, - наконец ты нашла себе мужа, и какого мужа! Многие годы он не даст опасть твоему животу. Об этом я столько молилась, нинья. Кто-нибудь должен был тебя увезти от Конда. Теперь ты заживешь нормальной жизнью, - она стиснула девушку в объятиях. - Счастье так вскружило мне голову, что я совсем забыла про тебя, Констанца. Ты в порядке? Он был нежен с тобой?
   - Нежен, няня, но мне нужно в ванну.
   - Сию минуту, нинья. Сейчас!
   Пока Констанца купалась в теплой ароматизированной воде, Найл Бурк пытался устроить свое длинное тело в довольно неудобном кресле в библиотеке Конда. В больших руках он вертел ножку изящной рюмки. Губернатор пристально и холодно смотрел на гостя.
   - Вы заметно окрепли, лорд Бурк, - скорее утверждая, а не спрашивая, произнес он. - Думаю, вскоре вы нас покинете.
   Найл кивнул:
   - Скоро, милорд. Но, уезжая отсюда, я хотел бы кое-что захватить с Мальорки.
   - Какой-нибудь сувенир, лорд Бурк? Найл не сдержал усмешки.
   - Какой-нибудь, - согласился он. - Я хотел бы жениться на Констанце и официально прошу у вас ее руки. Выражение лица Конда ничуть не изменилось:
   - Это невозможно, лорд Бурк.
   - Она с кем-нибудь обручена?
   - Нет.
   - Страдает неизлечимой болезнью?
   - Нет.
   - Тогда почему же вы мне отказываете? Я единственный наследник знатного обеспеченного человека. В Ирландии мой род по знатности не ниже вашего. У вас будут внуки.
   - Я не обязан вам ничего объяснять, лорд Бурк. Я отец Констанцы и отказываю вам в вашей просьбе. Мое слово - закон.
   Найл тяжело вздохнул:
   - Не в том ли причина вашего отказа, что вы сомневаетесь в своем отцовстве?
   Франсиско Гидадела побелел:
   - Вы наглец, лорд Бурк. Сейчас же оставьте меня. Я не собираюсь с вами этого обсуждать. Серебристые глаза Найла сузились.
   - Нет уж, Конд, позвольте я вам расскажу, как провел сегодняшний день. Сегодня я наслаждался благосклонностью вашей дочери. Она вполне охотно отдалась мне, и я могу с удовлетворением вам сообщить, что она была девственницей. Как раз сейчас мое семя, может быть, дает всходы в ее утробе. Вы сознательно лишили дочь возможности выйти замуж здесь, на Мальорке. Теперь ее не примет даже монастырь. Как вы посмотрите в лицо друзьям, когда мой ребенок станет заметен в ее животе? Вы последний человек в роду, Конд. И род вашей жены давно угас. Вам некуда послать Констанцу, чтобы скрыть ее позор. Я так и слышу, как над вами хохочут ваши приятели. А если слух дойдет до ушей короля Филиппа, вас могут быстро сместить с губернаторского места.
   С другой стороны, если вы примете мое предложение, вам станут завидовать, ведь я - завидная партия. Но решать, конечно, вам.
   Франсиско Гидадела сделался из белого пунцовым и опять побелел. Найл Бурк закончил свою речь, и из горла губернатора вырвался непонятный звук.
   - Вы хотите сказать, что принимаете мое предложение? - переспросил его Найл.
   Конд лишь слабо кивнул головой, и Найл удовлетворенно улыбнулся:
   - Завтра нам предстоит увидеться с епископом и совершить оглашение. Прикажите своему секретарю принести мне утром копию брачного контракта. Полагаю, поскольку Констанца - единственный ребенок в семье, ее приданое будет щедрым. Не то чтобы я слишком заботился об этом, но мой отец обязательно поинтересуется, что принесла с собой моя жена.
   Конд послал ему ненавидящий взгляд, и Найл, усмехаясь, вышел из комнаты. Свершилось. Он опять помолвлен и надеется, что на этот раз брак принесет ему детей.
   Констанца не Скай и никогда не займет ее места в сердце. Он грустно рассмеялся. Он никогда не любил никого, кроме Скай. Почему же судьба была к ним так жестока и разлучила накануне свадьбы?
   - Скай, - он нежно произнес ее имя. - Скай О'Малли, любовь моя. - Всем нутром он прочувствовал эти слова. Нет, она не может умереть! Если бы она была мертва, ее дух пришел бы к нему, и он бы это почувствовал. Как можно заставить считать ее мертвой, раз он в это не верит?
   Нет, никогда он не полюбит Констанцу, как любил Скай. Но Констанца - юная и нежная. И она его получит, клялся себе Найл. Но стоило ему закрыть глаза, перед его взором всплывали смеющиеся голубые глаза, улыбающиеся алые губы.
   - Будь ты проклята, Скай О'Малли, - ругался он. - Я этого не вынесу. Ведь ничто нельзя исправить: я жив, а ты... ты... Оставь меня в покое, дорогая. Позволь найти иное счастье!
   Он отыскал Констанцу и объявил:
   - Отец согласен на наш брак, любовь моя. Завтра епископ сделает первое оглашение, и мы подпишем брачный контракт.
   - Не верю! - Она задохнулась от счастья, ее глаза сияли. - Как ты сумел его убедить?
   - Я рассказал ему, как мы провели сегодняшний день, - сухо ответил Найл.
   Констанца вся сжалась:
   - Теперь он меня побьет!
   Увидев, как побелело ее лицо, Найл понял, что она не преувеличивает:
   - Так он бил тебя и прежде, дорогая?
   - Конечно. Он же мой отец. Он и так человек жестокий, а узнав, что я отдалась тебе добровольно, совсем рассвирепеет. Я его боюсь.
   - Не бойся, Констанца, теперь я никому не позволю, даже твоему отцу, причинить тебе боль.
   С облегчением она бросилась к нему в объятия, и он почувствовал, что впервые за долгие месяцы горе отступает. Она его любит, нуждается в нем, им будет хорошо вдвоем.
   На следующее утро брачный контракт был подписан, а во время дневной службы в соборе Пальмы сделано первое оглашение. К вечеру на губернаторскую виллу посыпались поздравления от всех знатных семей острова. Конд почти остался доволен, когда один из его друзей, побывавший и в Дублине, и в Лондоне, поздравил его с такой удачной партией для дочери.
   - Отец лорда Бурка весьма богат, дорогой мой, и трясется над своим единственным сыном так же, как ты трясешься над Констанцей. Удачная партия! Но ты ведь, старый черт, всегда был удачлив! - Мужчины заговорщически улыбнулись друг другу, и губернатор подумал, что, вероятно, ему все же повезло. Это укротило его враждебные чувства к Найлу.
   В течение месяца оглашение было совершено еще дважды, и в солнечный зимний день через неделю после празднования Двенадцатой ночи Констанца Мария Тереза Флореаль Алькудия Гидадела обвенчалась с лордом Наймом Сипом Бур-ком. Брачными узами их соединил епископ Мальорки.
   Солнечные лучи проникали сквозь витражные окна собора, высвечивая на каменном полу замысловатый рисунок. Перед невестой шествовали шесть маленьких девочек в бледно-розовых одеяниях: крохотных юбках с фижмами, в блузках с рукавами и буфами, с венками в распущенных волосах. Дети несли золоченую корзину, полную лепестков, которыми они щедро устилали путь перед молодой.
   Констанца, державшаяся за руку отца, показалась собравшимся такой воздушной, что у всех одновременно вырвался вздох восхищения. Сквозь разрезы в рукавах виднелась серебряная ткань. Узкие, расшитые шелком манжеты украшали кружева. Белый парчовый лиф плотно облегал талию. Прозрачный шифон прикрывал плечи. Из-под серебристо-белой тяжелой юбки из парчи выглядывала нижняя, серебряная.
   Распущенные каштановые волосы Констанцы венчала ветвь с белыми и розовыми бутонами, прикрепленная жемчужной булавкой к легкому, как облако, кружеву, плывшему за невестой. В одной руке она держала букет гардений, на тоненькой шее красовалось жемчужное ожерелье.
   Жених ожидавший ее у алтаря, выглядел таким же элегантным. Шелковые чулки в золотую и красную полоску, бриджи с разрезами и буфами из красного бархата, короткая куртка с высоким воротником из шелка того же цвета распахнута на груди. Поверх был наброшен плащ из красного бархата, расшитый изумрудным и золотым бисером. Щегольская бархатная шляпа сбита набок, туфли из сафьяна тускло золотились. Шпага и кинжал выкованы из лучшей толедской стали, рукоятки светились золотом, алмазами и рубинами. С шеи на грудь свешивалась тяжелая золотая цепь с увесистым медальоном из золота, алмазов и рубинов с изображением вставшего на задние лапы крылатого грифона.
   Женщины, созерцавшие его широкую грудь и стройные нога, вздыхали, укрывшись за веерами. Как же этой серенькой малявке, думали они, удалось заарканить такого мужчину? Было объявлено, что молодожены проведут несколько месяцев на Мальорке, прежде чем отправятся в Лондон, ко двору недавно вступившей на престол английской королевы Елизаветы. Может быть, за это время они успеют очаровать лорда Бурка? Он поймет, какую совершил ошибку, так поспешно женившись.
   Церемония подошла к концу, и с разрешения епископа Найл нежно поцеловал невесту. Ее сияющие глаза и румянец на щеках рассказали ему о счастье девушки. Улыбаясь, он взял ее под руку, вывел из придела храма и повел через площадь к вилле губернатора. Вскоре они уже приветствовали гостей.
   Конд не жалел расходов на свадьбу единственной дочери. Столы ломились от говяжьих боков, зажаренных ягнят и козлят, нашпигованных уток, лебедей, каплунов под имбирным и лимонным соусом. От слоистых пирогов с голубями и жаворонками шел пряный пар, на желтом шафранном рисе в огромных вазах розовели омары и зеленели оливки. На блюдах были разложены варенные в белом вине креветки, сырые устрицы, рядом сладкий лук и розоватые помидоры. Огромные буханки белого хлеба - длинные, тонкие, толстые, продолговатые, круглые помещались на столах через равные промежутки. Целый стол отвели под сладости: блюда с фасонными красными, зелеными и золотистыми желе, засахаренным миндалем, пирожными, тартинками с марципаном и фруктами, серебряные чаши с черным изюмом, лиловыми финиками, зеленым и белым виноградом, севильскими апельсинами. Красное и золотистое вино, крепкое пиво - этого было в избытке.
   Музыканты наигрывали приятные мотивы. Найл и Констанца сидели за почетным столом и принимали поздравления. Они замечали восхищенные взгляды, которые бросали дамы на жениха, и фиалковые глаза невесты потемнели от ревности.
   - Ты похожа на разъяренного котенка, - заметил он удивленным тоном.
   - Я полагаю, - ответила она, - что маркиза, несмотря на свое откровенное декольте и накрашенное лицо, по крайней мере на десять лет тебя старше.
   Найл захлебнулся от смеха и расцеловал жену:
   - Ах, нинья, ну и язычок у тебя! - потом погладил по руке и шепнул:
   - Скоро я научу тебя, как пользоваться этим ядовитым язычком, чтобы доставлять мне сладостные минуты.
   Констанца почувствовала, как ее захлестывает теплая волна. С того дня на лугу он ни разу ею не овладел и держался как истинный джентльмен со своей суженой. Это ее слегка напугало, особенно когда месячные начались в срок. Может быть, он уже сожалел о своем предложении, но был слишком хорошо воспитан, чтобы взять свои слова назад? Но теперь глаза Найла говорили, что она беспокоилась напрасно. Вместе с нахлынувшим облегчением Констанца почувствовала головокружение.
   День подошел к концу, наступил вечер. Подошла Ана, и Констанца незаметно поднялась.
   - Приходите через час, господин, - шепнула служанка, и Найл кивком головы дал знать, что понял ее. Рядом с ним на стул опустился Конд:
   - Я не упоминал об этом раньше: бабушка Констанцы по материнской линии англичанка. Часть ее приданого составлял дом на Стрэнде в Лондоне. Он невелик, но в хорошем состоянии. Он достался мне от жены, и я включил его в приданое дочери. Мой лондонский агент уже известил жильцов, что им необходимо выехать. Дом будет подготовлен и обставлен к вашему приезду в Лондон.
   - Благодарю вас, дон Франсиско. Бурки давно поняли, какую ценность представляет дом в Лондоне. А Стрэнд - прекрасное место. - Он оглядел двор, где проходил праздник. - Я признателен вам также за этот день. Он сделал Констанцу счастливой.
   - Она моя дочь, дон Найл. О, я знаю, это старая цыганская ведьма Ана убедила Констанцу, что я сомневаюсь в своем отцовстве и думаю, что из-за дочери погибла моя жена. Но это не так. У Констанцы есть родинка в виде сердца на правой ягодице. У меня такая же родинка, такая же родинка есть у брата Джеми, у отца, у покойного дедушки. И у двух моих сестер тоже. Если у меня и были какие-то сомнения, они тотчас же рассеялись, как только я увидел родинку.
   Что же до матери Констанцы Марии Терезы, она была настолько же болезненна, насколько горда. Ее ужасно мучило, что она оказалась в плену у мавритан, она стыдилась этого не меньше моего. Разве может простая крестьянка Ана понять такие вещи? - Он вздохнул. - Будьте добры к Констанце, дон Найл. Она очень похожа на свою мать. Мне тяжело потерять ее, ведь я остаюсь совсем один. - Он быстро поднялся и присоединился к своим приятелям в противоположном конце двора.
   Найла поразили его откровения - мимолетный взгляд, брошенный в душу Конда. Неудивительно, что он оказался таким щедрым, выделяя дочери приданое. Оно включало имение в Испании, виллу на Мальорке, огромную сумму в золоте и обещание новых сумм по смерти Конда, а теперь еще и дом в Лондоне. Лорд Бурк улыбнулся про себя. Мак-Уилльям останется довольным - Найл введет в семью богатую наследницу.
   Слуга вновь наполнил его бокал, и он смотрел на танцовщицу с возрастающим чувством умиротворения. Допив вино, он встал и направился к себе в комнату, где его уже ждал слуга с приготовленной горячей ванной. Он вымылся в молчании, вдыхая аромат сандалового мыла. Потом тщательно вытерся.
   - Где госпожа?
   - Она ожидает господина в своей спальне рядом с вашей.
   - Передай Ане, что я иду. Пусть она уходит. И ты тоже на сегодня свободен.
   - Да, господин.
   Найл оглядел себя в зеркале и остался доволен тем, что увидел. Болезнь и горе не оставили на нем никакой печати. Он повернулся, достал из шкафа какой-то небольшой предмет и вошел в надушенную спальню, где под одеялом на кровати лежала Констанца. При виде мужа ее глаза расширились.
   - Ну что, потрясем местное общество? - игриво спросил он и, сорвав с нее изящный пеньюар и разодрав его в клочья, разбросал по комнате. - А теперь обеспечим мою честь и всем заявим о твоей невинности. - Он вытянул над кроватью руку и крепко сжал кулак - кровь брызнула на простыню. Констанца ойкнула, но Найл засмеялся. - Великолепно, любимая! Теперь гости не усомнятся в твоей девственности, - он тщательно обтер руку и швырнул полотенце в огонь. - Мочевой пузырь поросенка с куриной кровью, - объяснил он. - Ана дала мне его сегодня утром.
   - О! - Констанца удивленно посмотрела на мужа, и ее голос сорвался:
   - Мне бы никогда не пришло в голову...
   - Мне бы тоже, - улыбнулся он. - Но Ане, слава Богу, пришло. Я рад, что она поедет с нами. А теперь, моя соблазнительная девочка, иди ко мне. Весь последний месяц я просто сходил с ума, вспоминая наш день на лугу.
   - И я тоже, - призналась она. Найл взял ее на руки и осторожно положил на кровать. - Наверное, ты в ужасе от моих слов.
   - Нисколько, любимая. Мне приятнее, если ты будешь меня хотеть, чем останешься холодной и несговорчивой.
   Он сжал ее почти грубо, и Констанца в предвкушении затрепетала. Как часто она грезила о том дне на лугу, когда чалый жеребец любил маленькую белую кобылу. Сколько ночей она стонала, вспоминая ласки Найла.
   Констанца с облегчением вздохнула - он навсегда принадлежит ей. Золотистые шары стали твердыми, когда Найл впился губами сначала в один из них, потом в другой. Язык кружил и кружил вокруг сосков, пока она не начала упрашивать взять ее. Он рассмеялся, разглядев в жене страстную женщину, и решил проверить, как далеко может зайти.
   Теплый язык ласкал ее мягкую ароматную кожу, спускаясь вниз к животу, задержался у коленей и поднялся снова. Констанца неистово металась, волосы рассыпались по подушке. Губы Найла приблизились к самому сокровенному месту. Пальцы осторожно раздвинули кожу - маленькая пуговка была твердой и дрожала. Губы сжали ее, язык отведал на вкус.
   - Боже! Еще! Еще!
   Дважды его язык приводил жену в экстаз. Потом, не выдержав сам, Найл вошел в ее горячее, хрупкое тело. Вскрикнув от наслаждения, она обвила его ногами, подлаживаясь к неистовому ритму мужа, исцарапала спину, когда почувствовала внутри его семя.
   Найл понял, что она теряет сознание. Тогда он обнял ее и устроил на плече, чтобы, очнувшись, она не испугалась и почувствовала себя уютно. Он был восхищен этим замечательным страстным существом, на котором женился. Слишком уж это хорошо, чтобы быть правдой, и все же это была правда. Он нашел великолепную партнершу, женщину, из чьей утробы произойдет новое поколение Бурков. Констанца едва шевельнулась в его объятиях.
   - Прощай, Скай, любовь моя, - едва слышно шепнул Найл и повернулся к жене.
   12
   Жена Халида эль Бея стала самой знаменитой женщиной в Алжире. Три раза в неделю она с открытым лицом сидела во главе стола на званых вечерах. Поначалу мужчины были шокированы, но быстро привыкли - Скай была очаровательной разумной женщиной и легко поддерживала беседу. Поговаривали, что она разбирается в делах не хуже мужа, но ни один мужчина не придавал этим слухам серьезного значения, считая их явным абсурдом. Ведь Аллах создал женщин для удовольствия мужчин и для рождения детей, но ни для чего больше.
   Все завидовали Халиду эль Бею, но больше всех Джамил, комендант Касбахского форта. Турецкий воин был славным жеребцом и имел обширный гарем. Получить у него какую-нибудь услугу было достаточно просто, стоило только подарить красивую опытную рабыню. И все же Джамил безнадежно жаждал Скай. Оттолкнув его ухаживания, она очень заинтересовала офицера. Он подкупил служанок, чтобы те тайно передавали ей подарки: драгоценности, цветы, сладости. Все возвращалось обратно - обертки даже не были тронуты. Два раза он смог увести ее от гостей и выслушал лишь упреки и даже оскорбления. Никогда еще Джамила так откровенно не отталкивали и не обижали. И он поклялся овладеть Скай.
   Тем вечером он развалился на диване и вместе с Ясмин смотрел сквозь прозрачное с их стороны зеркало. По другую сторону зеркала в соседней комнате развлекался известный в городе купец. Голый и связанный, он наслаждался услугами двух смазливых девиц. Одна из них уселась ему на лицо и щекотала своими волосами, а другая яростно сосала его маленькую дряблую мужскую плоть. Наконец их совместные усилия увенчались успехом, и та, что была внизу, привела мужчину к славной победе.
   - Бедняга, он не заслуживает их стараний! - от всей души рассмеялся Джамил. - Пришли их потом ко мне - и я уж их вознагражу.
   - А я считала, что ты собираешься провести ночь со мной, - упрекнула его женщина. - Я ни с кем не собираюсь делить своих привилегий.
   - Разве ты откажешься стать моим изысканным десертом после того, как у меня разыграется аппетит? - польстил он Ясмин.
   Женщина что-то довольно проворковала. Она наслаждалась Джамилом и считала его самым лучшим после Халида любовником. А Халид, будь он проклят, совсем перестал к ней ходить после того, как влюбился в Скай. Гримаса гнева на миг исказила ее красивое лицо. Джамил заметил ее гнев.
   - В чем дело, крошка? - спросил он ее. - В последнее время ты часто раздражена. Скажи мне, и Джамил тебе поможет.
   Поколебавшись, она решилась:
   - Это все из-за моего господина Халида. Он так переменился. Он больше ко мне не ходит, и все из-за жены.
   - Она очень красива, - безжалостно заметил Джамил. - Но я ее совсем не знаю.
   - Хоть бы Аллах ее убил! Тогда бы господин Халид снова начал ко мне ходить.
   - Может быть, дорогая, - процедил он, - я и смогу это устроить. - И продолжал, несмотря на ее удивленный взгляд:
   - Конечно, при условии определенного вознаграждения за мою помощь. Какое значение имеет смерть одной женщины? Особенно если эта женщина ничего не помнит и не имеет влиятельных связей?
   Против своей воли Ясмин заинтересовалась.
   - Но как? - спросила она.
   - Если бы я хотел, чтобы кто-нибудь умер, то прежде всего правильно бы выбрал время и место, а потом сам бы взялся за клинок. Чем меньше людей в этом замешано, тем лучше. Что ты на это скажешь? К тому же никто ничего не заподозрит, если увидят, как в эту ночь мы с тобой вместе входим в твою спальню.
   - Когда, Джамил? Когда?
   - Завтра, дорогая Ясмин, - улыбнулся он. - Чем быстрее, тем лучше. Я сообщу Халиду эль Бею, что хочу встретиться с ним в Касбахском форте. Потом я это просто буду отрицать. Мы сделаем так, чтобы люди видели, как мы входим в твою спальню. Ночь я проведу у тебя. А ты выскользнешь из комнаты и направишься в дом Халида. Входи через сад. Скай будет одна, может быть, ты даже застанешь ее спящей. Быстро сделаешь дело, убедишься, что все в порядке, и тут же возвратишься.
   - А почему ты собираешься мне помочь? - спросила она подозрительно.
   - Мы друзья, Ясмин. Женщина Халида для меня ничего не значит, а ты мне дорога. Если мой план кажется тебе слишком жестоким, откажись от него. Выбирать тебе.
   - Ни за что! Ты, Джамил, как всегда, прямодушен и бьешь в точку! - Ясмин поднялась, и капитан улыбнулся во весь рот.
   - Тех двух девиц, которые тебе понравились, я отправлю в ванну, потом пришлю к тебе, - сказала женщина. - С этой минуты все, что ты ни пожелаешь, в "Доме счастья" принадлежит тебе.
   Джамил не мог поверить в свою удачу и доверчивость Ясмин. Теперь следовало действовать быстро. Засланный в дом Халида раб-шпион получит два приказа. Во-первых, дать хозяину снотворное, чтобы он раньше удалился ко сну. Затем сказать Скай, что у ворот ее поджидает человек, который может кое-что сообщить о ее прошлом. Это выманит ее из дома, когда Ясмин войдет в темную спальню. Она убьет Бея, думая, что это Скай.
   Довольный собой, капитан злобно усмехнулся. Шпиона вскоре после убийства лишат языка, и предать он не сможет. К тому же Джамил проследит, чтобы несчастного турка тут же продали. Что же до Ясмин... наказание за убийство весьма сурово. Преступника сначала пытают, а потом сбрасывают с городской стены на железные колья. Злодеи мучаются по несколько дней. Как ни странно, более живучими оказываются женщины. Интересно, как долго протянет Ясмин?
   Конечно, Джамил протянет руку защиты и помощи молодой вдове. Красивой и богатой вдове, поправился он в мыслях. Его осенило: может быть, ему удастся жениться на Скай. Тогда не будет смысла оставаться капитаном - комендантом Касбахского форта. В Алжире он сможет выйти в отставку, как и в любом другом месте. К тому же Скай понадобится кто-то, чтобы вести дела Халида эль Бея. У Джамила никогда не было жены, но с денежками Бея в кармане он легко сможет завести пять жен и в придачу роскошный гарем. С такими средствами мужчина сможет иметь все, что ни пожелает. Джамил вздохнул, размышляя, сколько удовольствия и выгод принесет ему смерть Халида эль Бея. К сожалению, он потеряет доброго интересного друга, но этого избежать нельзя.
   Появление двух девушек, которые раньше развлекали купца, прервало его мысли. Зная репутацию капитана, они покорно сели у его ног.
   - Как нам тебе угодить, господин? - в один голос спросили они.
   Жестоким взглядом он посмотрел на них из-под полуприкрытых век.
   - Начнем с того, чем вы развлекали вашего купца, - объяснил он. - А потом, не спеша, придумаем что-нибудь замысловатое.
   А на другом краю города Скай таила в себе свое счастье: не оставалось сомнений - она беременна. О! Как обрадуется Халид, когда она расскажет ему! Они наслаждались с ним вечером, и теперь он совершал ночной объезд домов. Она удивит мужа, когда тот вернется. Скай представила, какое у него будет выражение лица, и улыбнулась. Как будто оберегая ребенка, она сложила руки на животе. Еще слишком рано, чтобы почуять там жизнь, но она попыталась представить, каким родится сын Халида эль Бея.
   Заслышав шаги мужа, она поднялась и поприветствовала его. Крепкие руки обняли ее, и он страстно поцеловал жену.
   Губы воспламенили ее, ладони скользнули под прозрачный пеньюар. Скай задрожала и почти забыла, что собиралась ему сказать.
   - Постой, Халид! У меня есть новость.
   - Слушаю, любимая, - пробормотал он, уткнувшись лицом в ее красивую грудь. Поймав губами сосок, он с вожделением принялся его сосать, и Скай почти потеряла сознание. Бесполезно. Она хотела его так же сильно, как он хотел ее. Новость подождет. Она прижалась к мужу, Халид поднял ее и понес на кровать. Одежды они разбросали где-то по дороге.
   Он аккуратно опустил ее, сел на корточки рядом и потянулся к острым соскам, другой рукой нащупал нежный разрез.
   Глаза Скай сузились, как у кошки, и от удовольствия она замурлыкала.
   - Так ты, муженек, хочешь меня помучить. Но в эту игру мы можем играть оба. - И она стала ласкать рукой пульсирующее копье. Это вызвало у Халида стон наслаждения.
   Так они ласкали друг друга несколько минут, пока оба не оказались на вершине блаженства. Скай всегда получала огромное удовольствие, удовлетворяя Халида, так же, как и он, когда доставлял наслаждение жене. Ее всегда пронизывал восторг, когда ради нее его мужская плоть крепла и становилась больше.
   И у Бея растущая страсть жены вызывала восторг. Она была так замечательно естественна, не как опытные куртизанки, которыми он владел. Благословением было иметь такую жену, и он всей душой испытывал за это признательность.
   Он откатился и попросил.
   - Разреши мне сегодня поиграть в огромного жеребца пустыни. Перевернись и будь моей дикой кобылицей
   Она встала на колени, положила голову на руки и с готовностью подставила ему свой белый зад. Расположившись сзади, он осторожно вошел в нее. Одна его рука сжимала и гладила груди; а другой он сделал то, что никогда не делал с ней до этого. Почувствовав приближение оргазма у жены, он засунул ей палец в задний проход - и даже испугался, не повредил ли ей чего-нибудь: таким бурным было ее наслаждение. Потом он понял, что от избытка чувств она просто потеряла сознание, и быстро добился кульминации своей страсти. Потом он лежал, отдыхая, расслабив руки и ноги.
   - Я беспокоилась, - произнесла Скай, - что теперь любовь не будет доставлять нам столько удовольствия. Но вижу, что она по-прежнему восхитительна.
   - А почему что-то должно измениться, дорогая?
   - Потому что, муж и господин, следующей весной ты станешь отцом. Разве это не замечательно?
   Спальня погрузилась в молчание. Постепенно Халид начал осознавать, что она сказала, и его лицо осветилось.
   - Замечательно! - вскричал он, крепко прижимая ее к себе. - А ты уверена?
   - Да! Да! - выдохнула она, одновременно смеясь и плача.
   - О, моя Скай! Никто мне не делал лучше подарка, чем сделала ты, подарив себя. А теперь ты подаришь мне и ребенка. Это слишком много! Слишком много! Спасибо тебе, дорогая! - И он заплакал, все еще держа ее в объятиях.
   Скай притянула его голову к своей груди и склонилась над ним. Этот замечательный человек спас ее от бог знает каких бед, любит ее и женился на ней, подарил ей прекрасную жизнь, и теперь он же ее благодарит! Она расплакалась вместе с ним, и ее сердце наполнилось радостью.
   - Я люблю тебя, Халид! Я не могу вспомнить, кем я была раньше, но мне радостно, что я такая женщина, какая есть, потому что я твоя женщина. И благодарить тебя должна я.
   Снова молчание воцарилось в комнате, когда любовники еще раз нежно соединились друг с другом. Халид наклонился, чтобы поцеловать округлый живот Скай. Потом они уснули. И проспали, обнявшись, до самого рассвета.
   Скай проснулась первой и поприветствовала новый день. Посмотрев на Халида, она почувствовала, как ее захлестывает любовь к нему, она чуть не расплакалась. Она смотрела и запоминала каждый дюйм его тела: серебристая седина касалась темных курчавых волос, едва заметный шрам на левом плече от кинжала дикой бедуинки, почти мальчишеский вид, какой всегда был у него во сне. Голубые глаза Скай продолжали осматривать мужа. Но вдруг она содрогнулась: ей почудилось, что она старается запомнить лицо и тело Халида. Прогнав это чувство прочь, она отправилась в ванну.
   Скай навсегда запомнила тот день, медлительно текущий своим чередом, когда ничто не предвещало беды. Она работала над регистрационными книгами торговых кораблей вместе с мастером Жаном, восхищалась удачливостью капитана Смолла. Он мог появиться в Алжире со дня на день. Недавно им сообщили, что капитан прибыл в Лондон, где разместил последнюю партию испанского золота. Скай предвкушала встречу с ним, понимая, что он обрадуется ее счастливой новости.
   После дневной молитвы девушка Жана Мари принесла им легкую закуску и сообщила, что Бей рано отправился объезжать заведения, потому что желал провести весь вечер с женой.
   Скай вспыхнула от счастья и сказала:
   - Жан и ты, Мари, вы всегда были добрыми друзьями Халиду и мне, и поэтому я хочу поделиться с вами своей радостью - пока о ней знаем только мы с мужем. Весной у меня будет ребенок.
   - Ох, мадам! - вскрикнула Мари. - И у меня тоже! Как это здорово!
   Женщины в восторге болтали друг с другом, а удивленный Жан ухмылялся. Пойдя по стезе бывшего хозяина, вскоре после того, как ему досталась Мари, он официально освободил девушку и женился на ней. Выяснилось, что она родилась в прибрежной деревеньке в Южной Бретани недалеко от Пуату. Берберийские пираты добирались туда нечасто, но в один из набегов они захватили четырнадцатилетнюю Мари, готовившуюся уйти в монастырь. Капитан корсаров сначала решил взять ее себе, но, увидев, как красива девушка, запер ее в маленькой каюте с несколькими тюфяками, бадьей и зарешеченным иллюминатором. Вскоре к ней присоединились еще две девушки, одна из них - двоюродная сестра Мари-Селестина.
   Три обнаженные девушки всю ночь со страхом прижимались друг к другу, слыша на палубе - крыше своей тюрьмы - сопение и возню, перемежающиеся криками и мольбой: это пираты овладевали деревенскими женщинами, замужними или не слишком красивыми девственницами. Некоторые из них после этого умерли, и среди них десятилетняя девочка, мать которой задушили, когда она бросилась с ножом на обидчика дочери. В конце концов оставшихся в живых согнали на рассвете на палубу, где они под открытым небом находились до конца плавания, днем под палящими лучами солнца, ночью, страдая от сырости и прохлады, доступные любому матросу:
   В своей крошечной каюте Мари с двумя своими попутчицами была едва ли в лучшем положении. Днем каюта накалялась, ночью холод пробирал до костей. Вонь из бадьи доводила почти до обморока. Бадью опорожняли через день, еду швыряли сквозь решетку в двери два раза в сутки. Чаще всего давали на удивление вкусное дымящееся варево из перечного зерна с соусом из помидоров, лука и баклажанов и жесткое жилистое мясо - Мари подозревала - козлятину. Приборов не было, ели пальцами, помогая себе маленьким кусочком хлеба, который давали каждой девушке. Воду приносили в кувшине, и они быстро научились ее беречь.
   Когда корабль пришел в Алжир, девушки сгрудились у иллюминатора и следили, как женщин из их деревни сгоняли с палубы. Потом из трюма вывели мужчин, заросших, исхудавших. Их тоже быстро прогнали с палубы. Девушки стали гадать, что случится с ними, когда отворилась дверь и на пороге появился капитан. У него что-то было в руке.
   - Ну-ка, надеть вот это! - приказал он на ужасном французском и швырнул им платья. Когда они повиновались, капитан подал им плотную вуаль. - Накиньте и идите за мной. Только приоткройте на секунду, и я отдам вас команде. Матросы любят таких.
   Испуганные, они поспешили за ним на палубу и по трапу на причал с корабля. Там стоял огромный закрытый паланкин.
   - Заходите! - проревел капитан, и они тут же послушались. - Вас помоют и приведут в порядок, - объяснил он. - Делайте все, что вам прикажут. Сегодня вечером вас продадут на аукционе. Будьте благодарны Аллаху, что он наделил вас красотой и не отнял девственность, а то бы вы кончили, как другие женщины из вашей деревни. - Он задернул занавески, и паланкин пришел в движение.
   - Может быть, нам убить себя? - посмотрела на Мари Селестина.
   - Нет-нет, дорогая, - упрекнула ее двоюродная сестра. - Безропотно примем судьбу, а потом будем искать способ убежать.
   - Но если нас продадут, мы будем разлучены, - заплакала Ране. Она была единственной дочерью хозяина трактира, и мысль, что на пятьдесят миль вокруг у нее самое большое приданое, избаловала девушку. - Как же ты, монахиня, предлагаешь, чтобы мы отдались неверным?
   - Я не монахиня, Ране. Я всего лишь месяц была послушницей. Но я знаю, что Господь запретил самоубийство. Что бы мне ни пришлось претерпеть, я вынесу все во славу Его имени. Мы не в своей деревне и вряд ли когда-нибудь увидим ее снова.
   Девушек оттерли, сделали им массаж, сбрили волосы на теле, натерли благовониями. Длинные красивые волосы вымыли, насухо протерли и расчесали до блеска. Каштановые кудри Мари понравились всем, но светлые волосы Ране и Селестины делали их куда более ценными. Девушек нарядили в прозрачные шелка и слегка покормили куриной грудкой и шербетом.
   С восходом луны аукцион начался. Оглядываясь вокруг, Мари видела все как в тумане и поняла, что их опоили каким-то зельем, чтобы их было легче продавать. Беспомощно она наблюдала, как Ране продали толстому черному купцу из Судана, который восхитился девушкой, как только ее вывели. Ране попыталась закричать, но изо рта не вылетело ни звука. Только ужас в глазах говорил, как она напугана.
   Девушек продавали одну за другой. Подошла очередь Мари. Бей быстро приобрел ее. Он показался ей добрым, и она попросила его купить и Селестину. Он уже было согласился, но двоюродную сестру выбрал евнух, управлявший гаремом капитана-губернатора. Этикет требовал, чтобы Халид эль Бей отступил.
   Мари поместили в "Дом счастья" и обучали искусству куртизанки. Но когда наступило время приступить к работе, Халид эль Бей предпочел подарить ее Жану.
   Селестине не так повезло. Поначалу она оказала бурное сопротивление и поэтому понравилась капитану-губернатору. Но наивная юная девушка влюбилась в жестокого турка, и его интерес угас. Когда Джамил поручил евнуху продать француженку, Селестина покончила с собой, прыгнув с одной из башен Касбаха.
   Мари была в отчаянии от смерти двоюродной сестры. Особенно трагичной она казалась на фоне собственного счастья Мари. Но любовь Жана поддерживала ее в худшие минуты. Капитан-губернатор стал для девушки злейшим врагом, и она, сама не зная как, мечтала ему отомстить.
   Но в этот день мысли о мести не приходили в голову Мари. Она была в восторге, узнав, что госпожа беременна.
   - Я смогу прокормить обоих, - гордо заявила она. - Моя мать была лучшей кормилицей на три деревни, и я часто ей помогала.
   - Доктор сказал, - заметила Скай, - что я родила больше одного ребенка, но я этого не помню, - она вздохнула. - Я беспокоюсь об этих детях. Живы ли они? Сколько им лет?
   - Мадам нельзя волноваться, - предупредила ее Мари. Скай улыбнулась девушке, которая, хоть и была на несколько лет моложе ее, по-матерински относилась к госпоже.
   - Я не могу не беспокоиться. Ведь мои дети остались без матери. - Слезы наполнили карие глаза Мари, Скай, почувствовав себя виноватой, обняла служанку. - Ну вот, я тебя расстроила, а ведь не хотела. Я слышала, что у беременных женщин часто меняется настроение. Это правда? Я расстроилась, и ты расплакалась. - Скай состроила гримасу, и Мари рассмеялась сквозь слезы. Скай улыбнулась ей в ответ.
   - Мастер Жан, - спросила она, - мы закончили на сегодня? Если да, то остаток дня мы с Мари проведем, нежась в ванне.
   Секретарь эль Бея кивнул. Жан был благодарен Скай, такой же великодушной, как и хозяин, за то, что она дружила с его женой:
   - Идите, госпожа. Вы так обогнали меня со счетами, что мне потребуется не менее двух дней, чтобы вас догнать. - Секретарь расплылся в улыбке, когда женщины вышли из комнаты, жизнь в доме Бея была хорошей.
   Вечер только начинался, и ужин еще не подали, когда в дом ворвался капитан Смолл. Он привез Скай подарки и уже с порога завопил приветствия. Халида восхитила предусмотрительность моряка, а Скай искренне тронула заботливость, которая была заметна в выборе подарков: несколько рулонов китайского шелка, редкие приправы и длинное жемчужное ожерелье из Индии. Из Нового Света капитан привез искусно сделанную шкатулку из чистого золота. В ней на белой бархатной подкладке покоились изумительные бусы, браслет и серьги с колумбийскими изумрудами. Таких Халиду эль Бею еще не приходилось видеть. Они были оправлены в золото, и в них мерцал синеватый огонь, встречающийся только в самых благородных камнях.
   - Они напомнили мне о твоих глазах, - сказал капитан и вспыхнул от собственных слов.
   - Какой ты наблюдательный, Робби, - воскликнула Скай, - и какой великодушный! - Она наклонилась и поцеловала огрубевшую щеку моряка. - Спасибо тебе!
   - Ты поужинаешь с нами, - Халид эль Бей не спрашивал, а утверждал, и Скай отправилась предупредить повара. Робби расположился на удобном диване:
   - Не спрашиваю, Халид, сам вижу - семейная жизнь тебя устраивает.
   - Даже очень, Робби. И еще больше устроит, когда я стану отцом.
   - Да ну? - И на лице англичанина выразился восторг, когда Халид кивнул головой. - В следующий приезд, старый пес, привезу подарок твоему сыну!
   - Или дочери.
   - Нет уж, старина, сначала парочку парней, а уж потом для разнообразия девчонку. Давай уж так! Халид эль Бей от души расхохотался:
   - Дело уже сделано, остается ждать, что подарит нам своей милостью Аллах.
   Вскоре ужин был накрыт. Роберт Смолл разместился на подушках у стола, а во главе села Скай, чтобы давать указания слугам. Подали целиком ногу ягненка, нашпигованную чесноком, с воткнутыми в нее веточками розмарина, лежащую как бы в гнезде из трав и окруженную маленькими жареными луковками. В белой вазе покоились артишоки в оливковом масле и красном винном уксусе. Другая ваза была полна белым крупным рисом, смешанным с кунжутом, нарезанными черными маслинами, зеленым перцем и луком. На блюдах лежали вареные яйца, розовые и зеленые оливки, гвоздичный перец и зеленый лук. Корзина с плоскими круглыми буханками хлеба и серебряное Блюдечко с маслом довершали простую семейную трапезу. Невидимые, но всегда готовые исполнить приказ рабы наполнили три бокала слегка ароматизированным прохладным гранатовым соком.
   После того как с основными блюдами было покончено, слуги принесли серебряные чаши и тонкие полотенца и, убрав тарелки, поставили на стол. На десерт подали огромное блюдо с фруктами: темно-коричневыми золотистыми финиками, круглыми севильскими апельсинами, черным инжиром, гроздьями зеленого и черного винограда, черными сладкими винами, золотистыми и зелеными грушами. В филигранной корзинке в маленьких формочках лежали сладости: смесь толченого миндаля и меда. Скай заварила крепкий турецкий кофе.
   Потом были поданы горячие полотенца, от которых шел пар, чтобы вытереть пальцы, и мужчинам предложили кальян. Они курили и разговаривали, а в дальнем конце комнаты играли и тихо пели две юные девушки. Скай заметила, что Халид выглядит более сонным, чем обычно, и пошутила:
   - Больше уставать сейчас следовало бы мне, а не тебе, господин.
   Сдерживая зевоту, он рассмеялся:
   - Предстоящее отцовство отнимает много сил, дорогая. Глаза просто слипаются. Пойду, чтобы не заснуть прямо здесь. Робби, останься. Скай хотела тебя о многом порасспросить, но я ей все не давал. - Халид поднялся. Вместе с ним встала и Скай.
   - Ты не возражаешь, если я еще немного посижу?
   - Ничуть. Беседуй с Робби сколько пожелаешь. Аллах, как же ты красива! Он нежно поцеловал жену. - Белое платье с золотым шитьем очень сочетается с изумрудами Робби. А голубой огонек в камнях очень идет к твоим глазам. - Он снова поцеловал Скай. - Не буди меня сегодня, когда пойдешь к себе. Сегодня ночью я хочу выспаться.
   Она поцеловала его в ответ:
   - Спокойной ночи, дорогой. Я тебя люблю. - Халид счастливо улыбнулся и вышел из комнаты. На прощание он привычно тронул ее щеку и махнул Робби.
   - Он тебя обожает, - заметил англичанин.
   - Я обожаю его, - ответила Скай.
   - Ты совсем ничего не вспомнила? Никакого просвета?
   - Нет, Робби, ничего. Иногда то, что я вижу или слышу, кажется мне знакомым, но я никак не могу ни за что ухватиться. А теперь и не хочу. Я счастлива с Халидом эль Беем. Я его жена и люблю его.
   Они еще немного поболтали. В саду скрипнула калитка, пропуская фигуру в темном плаще с капюшоном. Медленно, осторожно Ясмин пробиралась к дому, стараясь оставаться в тени. Она заметила двух людей, беседующих в салоне. Один, в белом, должно быть, Халид. Когда он объезжал заведения днем, на нем был белый костюм. Ясмин услышала смех и узнала капитана Смолла. Они говорили с Халидом.
   Ясмин раздумывала, дождаться ли ей, пока Халид пойдет спать. Наказать Скай под носом у Халида показалось ей заманчивой затеей. Ясмин хотела вернуть господина, но она не простила его за то, что он женился на Скай.
   Она проскользнула мимо салона, держась в стороне, чтобы на нее не упал свет. Она слышала голоса, но ни слова из разговора различить не могла. "Не важно", - решила рабыня. Проникнув в виллу через окно, она направилась в спальню. Дверь оказалась открытой, и она постояла на пороге, давая возможность глазам привыкнуть к темноте.
   Ясмин прекрасно знала эту комнату. Взглянув в сторону кровати, она заметила закутанную в простыню фигуру. Больше она не колебалась ни секунды. Решительно направившись к кровати, она несколько раз вонзила кинжал в лежащую фигуру. Послышался один лишь стон, и все смолкло. Дикая радость нахлынула на Ясмин. Умерла! Ее соперница умерла! Враг! Скай мертва! От счастья ей хотелось закричать.
   Но внезапно за ее спиной раздался крик, дикий вой ужаса. Ясмин обернулась и лицом к лицу столкнулась с рабыней, сжимавшей в руках графин с водой. Он выскользнул у нее и разбился. Ясмин смотрела, как радугой отсвечивали на полу осколки хрусталя и капельки воды. Она не могла стронуться с места, стояла, будто парализованная, а крики девушки разносились по всему дому.
   Заслышав приближающийся топот ног, Ясмин пришла в себя, оттолкнула рабыню и бросилась к дверям, но служанка вцепилась в нее руками и завопила:
   - Убийство! Убийство! Она убила господина! Аллах!
   "Что кричит эта женщина? - недоумевала Ясмин. - Халид ведь внизу. А я убила Скай". Ясмин вырвалась, но тут же столкнулась с кем-то еще и попыталась увернуться. Но в этот миг встретилась глазами со Скай.
   - Боже, нет! - всхлипнула Ясмин.
   - Она убила господина! - снова закричала рабыня.
   - Ясмин! Что случилось? - испуганно спросила Скай.
   Ясмин отскочила от нее и бросилась к кровати. Онемевшими пальцами она откинула простыню и, увидев застывшую в постели недвижимую фигуру Халида эль Бея, закричала от невыразимого горя. И стиснула пальцами рукоятку кинжала.
   - Прости меня, Скай, - воскликнула она и вонзила клинок себе в грудь. И тут же рухнула на пол.
   Скай встала на колени, с другой стороны над рабыней склонился капитан Смолл. Прерывистое дыхание Ясмин было единственным звуком в комнате.
   - Почему? - прошептала Скай. - Почему? Ты ведь его любила. - Глаза умирающей стали закатываться.
   - Прости, - еще смогла выдавить она.
   Скай подавила поднимающуюся к горлу ненависть. Эта женщина только что разрушила всю ее жизнь, а теперь просит прощения. Она хотела закричать "нет!", но услышала, как ее зовет Роберт Смолл. Спеша узнать, что он хочет, она тихо произнесла:
   - Я тебя прощаю, Ясмин.
   Рабыня вздохнула и, собрав последние силы, произнесла:
   - Я думала, что это ты. Это план Джамила. Но, оказывается, он все рассчитал для себя. Опасайся его - он тебя жаждет.
   Потом как будто задули свечу, жизнь ушла из ее глаз, и Ясмин умерла.
   Скай стояла неподвижно. Комната теперь была залита светом - столпившиеся рабы держали лампы, женщины всхлипывали. Скай глядела на них, стараясь овладеть собой. Важно остаться в твердом уме, не потерять память, как это случилось с ней в прошлый раз. Она стольким обязана Халиду, что не может оставить его не отмщенным. Не мог турецкий капитан-комендант убить ее мужа и избежать правосудия. Но кто слышал исповедь Ясмин? Только она и капитан Смолл стояли достаточно близко к умирающей. Ближе всех остальных находились Жан и Мари, а рабы боялись подходить к Ясмин.
   Переступив через тело убийцы, Скай села на кровати рядом с недвижимым мужем. Крови нигде не было видно.
   - Я останусь с господином, - прошептала она и услышала шуршанье ног и стук закрываемой двери.
   Наедине с собой она выплакивала горе и боль, качаясь взад и вперед и обхватив себя руками, как будто стараясь сохранить в себе память. Голову ломило, к горлу подкатывали приступы тошноты.
   Вдруг она услышала, как капитан Смолл приказал:
   - Реви, Скай, кричи, чтобы с криком вышла боль, иначе она убьет и тебя, и ребенка. Ты этого хочешь? Если так, то берись за кинжал, как Ясмин. Это хоть быстрее.
   Скай увидела, что англичанин стоит у двери. Он так ни на секунду ее и не покидал. Теперь в три прыжка он пересек комнату и встряхнул ее за плечи:
   - Кричи! Голоси! Реви, черт возьми! Проклинай небеса, но во имя Бога не молчи! - Она всхлипнула лишь единожды и больше не смогла. Несколько раз он сильно ее ударил, и Скай прорвало. Она с такой силой завопила от горя, что ее крик был слышен в самых удаленных уголках дома. Рабыни, до этого мига молча горевавшие по хозяину, завыли вместе с госпожой, и весь дом начал сотрясаться от горя. Крики услышали по соседству, и к вилле начали собираться люди. Вскоре весь город знал, что Халида эль Бея убила ревнивая рабыня Ясмин.
   Постепенно Скай стало легче. Взглянув в последний раз на тело мужа, она наклонилась и поцеловала холодные губы. Потом, поддерживаемая капитаном Смоллом, вышла из спальни и направилась в библиотеку.
   - Позови Жана и Мари, Робби. Я хочу отомстить, и мне нужна помощь, попросила она англичанина.
   Когда все четверо собрались, она повторила Жану и Мари последние слова умирающей Ясмин. Француз был поражен, но его жена только фыркнула:
   - От этого злого турка можно всего ожидать. Ведь это он убил маленькую сестричку Селестину. У него вовсе нет сердца. - И она расплакалась. - Он притворялся другом хозяину и, не задумываясь, убил его, чтобы получить мадам!
   Жан, как мог, пытался успокоить жену.
   - Мы отомстим ему, Мари, - пообещала Скай. - Но план придется держать в тайне. Джамил не должен заподозрить, что мы знаем о его участии в убийстве. Пусть почувствует себя в безопасности, и тогда мы нанесем удар!
   - Вы не сможете отомстить коменданту султана и оставаться в Алжире, твердо заявил Роберт Смолл. - Дея принудят наказать вас именем султана.
   - Я все равно не смогу здесь остаться, Робби. Воспоминания о Халиде и нашей совместной жизни разобьют мне сердце. И хоть я и могу управлять "Домом счастья", кто согласится вести дела с женщиной? Продай здесь все, но только тайно. А деньги переведи в Лондон нашему ювелиру.
   - И дом тоже? - спросил Жан.
   - Дом, виллу на побережье, все.
   - А что делать с рабами?
   - Приготовь бумаги об их освобождении. Я дам каждому столько, сколько он заслужил, чтобы все могли устроиться в новой жизни. Те, что захотят последовать за мной, смогут это сделать. Но объяви им не раньше, чем будем готовы к отъезду. Надеюсь, что ты, Жан, и Мари поедете со мной, но я вас пойму, если вы захотите вернуться в Бретань
   - В Бретани нам больше нечего делать, госпожа Наши родственники умерли, деревни Мари не осталось. Лучше мы останемся с вами: мы вас любим и любили Бея.
   - Спасибо, - поблагодарила Скай секретаря. - Без вас обоих я бы очень скучала.
   В дверь постучали, и когда Скай крикнула. "Войдите!", появилась рабыня и объявила, что к дому приближается капитан-комендант.
   - Задержи его на несколько минут, - приказала она Жану, а сама поднялась и направилась вон из комнаты. - Ты тоже, Робби. Я пройду наверх по потайному ходу, начинающемуся в библиотеке. Быстрее, Мари!
   Скай сняла с полки две книги в кожаных переплетах и, сунув руку в пространство за ними, потянула спрятанный рычаг. Шкаф повернулся вокруг своей оси, обнаружив за собой внутреннюю лестницу.
   - Закрой за нами, Робби, - попросила она, подавая капитану книги. Женщины прошли в образовавшееся отверстие и поспешили по лестнице вверх в спальню Скай.
   - Я никогда больше не смогу туда войти, - сказала она Мари, имея в виду их общую спальню с Халидом. - Принеси мне лазурное кисейное домашнее платье.
   Мари принесла платье и улыбнулась плану Скай.
   - Капитан-комендант ослепнет от вожделения, - заметила она, когда Скай переоделась. - И тогда он поверит всему, что вы ему скажете, мадам.
   Скай кивнула:
   - Нельзя, чтобы он что-нибудь заподозрил. Мне нужно выиграть время. Пришли мне всех моих женщин, Мари. Капитан-комендант ждет, что встретит меня горюющей в окружении плачущих слуг. Не следует его разочаровывать. - Гримаса боли внезапно исказила ее лицо, и Скай непроизвольно разрыдалась: всхлипывания следовали за истерическими выкриками. - Боже, Мари, как это страшно! Что бы сказал Халид, если бы увидел, какую роль мне приходится играть?
   Мари обернулась на пороге, выходя из комнаты, и увидела, как слезы потоками хлынули из глаз Скай. "О, Халид! - думала она в отчаянии. - Боже, сделай так, чтобы я проснулась и нашла его рядом, мирно спящим!" Но сердцем она понимала, что молитвы ее бесполезны. Муж мертв и потерян для нее навсегда. Дверь скрипнула, в комнате появились служанки. Яркие, как бабочки, они сгрудились вокруг госпожи и сочувственно причитали. Скай даже не подняла глаз и вскоре услышала протестующие возгласы Мари:
   - Господин, в комнату к госпоже нельзя! Ее горе слишком велико - ее нельзя тревожить.
   - Я был лучшим другом Халида эль Бея, - прогудел низким голосом капитан-комендант.
   "Черт бы тебя побрал!" - яростно подумала Скай.
   - Мой долг - утешить его вдову. Прочь! Для меня Халид сделал бы то же самое.
   "Разрази его Аллах! Я не смогу встретиться с ним лицом к лицу и не выдать своих чувств". Скай принялась глубоко дышать, и наконец ей удалось успокоиться. Халид будет отмщен!
   Дверь открылась, и она поняла, что это вошел Джамил. Послышался шорох женщины удалились, оставив ее наедине с турком. Скай жалобно всхлипнула.
   - Скай, дорогая, я так тебе сочувствую.
   Она заплакала громче, борясь с собою, чтобы не отпрянуть, когда он коснется ее руки. Джамил властно приподнял ее голову. Скай взглянула ему прямо в глаза, и турок был поражен глубиной ее горя, но все равно заговорил:
   - Не бойся, прекрасная Скай. Я позабочусь о тебе, как заботился о тебе Халид! - Аллах свидетель, ее изумруды стоили целого состояния.
   - Я так одинока, Джамил.
   - Я не оставлю тебя, - успокоил он. Его глаза блуждали по ее груди. Она показалась ему полнее, чем раньше. Проклятие! Как бы он хотел взять ее прямо сейчас. Но вряд ли так можно поступить с вдовой, когда еще теплое тело мужа лежит в соседней комнате. Ну ничего, времени еще будет достаточно. Если поспешить, можно упустить ее и такое лакомое состояние.
   Она прижалась к нему, снова зарыдав и орошая слезами его рубашку. Джамил готов был поклясться грудью Фатимы, что она - самая красивая из всех женщин! Он слышал лишь собственное прерывистое дыхание, пожирая глазами ее соблазнительное тело. Ему так не хотелось ее отпускать, но нельзя было дольше держать женщину в полуобмороке. Турок встал и отнес ее на подушки.
   "Смотри вдоволь, убийца, - думала Скай, заметив его похотливый взгляд. Наслаждайся своими мечтаниями, потому что больше от меня ты ничего не получишь!"
   Вздохнув, Джамил нехотя вышел из комнаты. Она недвижимо лежала на подушках, пока к ней не присоединилась Мари.
   - Он пригрозил сурово наказать любого слугу, который будет недостаточно внимательно к вам относиться, - сухо произнесла она.
   Скай привстала:
   - Самонадеянный турок! Он сказал, что станет заботиться обо мне, как заботился господин Халид. От его прикосновения меня чуть не вырвало! О, Мари! Где же справедливость на земле? Почему хороший добрый человек - мой муж умирает, а злой Джамил остается жить?
   Глаза француженки вновь наполнились слезами:
   - Если бы я могла вам ответить, мадам!
   Верная Мари всю ночь оставалась рядом со Скай. Ни одна из женщин по-настоящему не спала. К утру приготовления к похоронам Халида были завершены: если бы с погребением не успели на закате перед священным днем отдохновения <Пятница у мусульман> - а как раз начинался четверг, - они не состоялись бы до субботы. Тело сначала омыли, потом завернули в белый саван без единого шва. Саван был окроплен водой из священного колодца Зам-зам, когда Халид совершал паломничество в Мекку.
   Во главе с капитаном-комендантом и неутешной вдовой, одетой во все белое и с траурной вуалью на голове, похоронная процессия двинулась через город к кладбищу. По традиции женщины голосили по покойному, а мужчины читали из Корана.
   Место упокоения Бея - белый мраморный склеп - стоял над морем. Халида положили лицом к Священному городу, молодой мулла произнес молитвы за упокой души. Скай позволила достойно похоронить и Ясмин - ее поместили у ног господина в надежде на то, что в раю она будет служить ему лучше, чем на земле. Так же, как и хозяин, она была завернута в белый саван. В горе Скай попыталась остаться в склепе с мужем, и ее пришлось выводить оттуда под руки..
   С закатом Скай на двадцать четыре часа освободилась от общества Джамила, и все эти сутки Жан, капитан Смолл и Симон Бей Иуда бешено работали, чтобы привести в порядок дела Халида эль Бея. Ювелир, чей священный день отдохновения следовал за днем мусульман <Суббота у иудеев>, знал несколько богатых покупателей. Но до воскресенья - первого дня недели - с ними невозможно было связаться.
   В субботу утром в Касбахский форт с письмом к капитану-коменданту отправился раб. Джамил дважды прочел аккуратно написанные строки, как будто искал в них тайный смысл:
   "Господин Джамил!
   Я глубоко признательна за ваше участие ко мне. Следующие тридцать дней я буду находиться в глубоком трауре и не стану никого принимать. Уверена, вы с уважением отнесетесь к моему горю".
   Ниже стояла подпись: "Скай, вдова Халида эль Бея". Джамил разочарованно оскалился. Конечно, он не рассчитывал делать предложение только что овдовевшей женщине, не собирался уложить ее в постель, чтобы сразу избавиться от соперников. Неожиданная мысль пришла ему в голову: эти тридцать дней пойдут ему на пользу. Скай молода, привыкла регулярно спать с мужчиной. После месяца воздержания она тут же сдастся. И, улыбаясь, он продиктовал ответ на ее письмо.
   "Госпожа Скай!
   Я отнесусь к вашему трауру с должным уважением. И через тридцать один день, начиная с сегодняшнего, буду у вас". И подпись: "Джамил, капитан-комендант Касбахского форта".
   Прочитав ответ, Скай удовлетворенно усмехнулась. В словах турка она почувствовала разочарование и даже таким способом рада была ему досадить. За месяц с делами Халида эль Бея в Алжире будет улажено, и ничто не помешает ее исчезновению.
   Дни бежали за днями - имущество Халида эль Бея успешно готовилось к продаже, как будто его дух присматривал за Скай. Симон Бей Иуда объяснил будущим покупателям, что бесчестные люди собираются надуть несчастную вдову, и поэтому все переговоры лучше проводить в строгом секрете. Всем было выгодно, чтобы сделка проходила втайне. Когда ударили по рукам, Скай оказалась вдвое богаче, чем при жизни Халида. Всю сумму в золоте перевели в Лондон. И виллу, и Жемчужную беседку на взморье купил астролог Осман.
   Он был одним из немногих людей, которых Скай видела во время траура. Как-то утром он заехал сообщить, что хочет приобрести и дом, и беседку для себя и своей рабыни, той самой, что подарил ему Халид. Скай с радостью продала и то, и другое, довольная, что там, где она была счастлива, поселится человек, который ей нравится.
   Они сидели с Османом в саду, Скай заварила ему турецкого кофе и подала пирожные.
   - Ты беременна, - тихо заметил астролог.
   - Да, - ответила она, нисколько не удивляясь. - Я сказала об этом Халиду вечером перед... Он так обрадовался.
   - Ты сделала его счастливым, Скай. Ты была его радостью. Хотя я и предупреждал его, что твоя судьба не с ним. Тебе суждено вернуться на родину, и скоро ты туда отправишься.
   - Неужели, Осман, я стала причиной смерти Халида?
   - Нет, дорогая, и не должна себя в этом винить. Халид эль Бей прошел той дорогой, которая была намечена от основания времен. А ты должна пройти по своей.
   - Кто я, Осман?
   - Не знаю, Скай. Скажу только то, что мне знать дано. Это я говорил и твоему мужу. Ты родилась под знаком Овна в зеленой и туманной стране, населенной могущественными духами. Своей судьбой ты всегда управляла сама и когда-нибудь воссоединишься снова с тем, кто тебе действительно предназначен.
   - Мне был предназначен Халид эль Бей, - сердито выкрикнула она.
   - Нет, Скай, не был. Без сомнения, он тебя сильно любил И ты любила его. Но в твоей судьбе есть другой человек, который притягивает тебя гораздо сильнее. Он уже был с тобой и когда-нибудь вернется к тебе вновь. Прислушивайся к своим чувствам, дорогая. Они тебя никогда не обманут.
   - А ребенок?
   - Благополучно родится и, так же, как и ты, доживет до седых волос.
   - Спасибо, Осман. Халида я никогда не забуду, и его ребенок будет мне очень дорог. Спасибо за поддержку. Астролог поднялся:
   - Я ухожу, дорогая, и прощаюсь с тобой навсегда. Поскольку меня не было в городе, когда убили Халида, вполне естественно, что я зашел теперь выразить свои соболезнования. Но если я появлюсь здесь еще, то могу вызвать подозрения у шпиона капитана-коменданта, который приглядывает за виллой. Поэтому я больше не приду
   - Джамил приставил к моему дому шпионов! - воскликнула Скай. - Да как он посмел? Какая самонадеянность!
   - Дорогая, - рассмеялся Осман, - он уже видит себя на месте Халида и не желает никаких соперников.
   - Лучше я выйду замуж за змею!
   - В этом не будет ни малейшей необходимости, - серьезно ответил астролог. - Ты сумеешь от него ускользнуть - ведь он ничего не подозревает. Когда ты уезжаешь?
   - На третью ночь. Тогда не будет луны.
   - Разумно, но будь осторожна. А что станет с твоими рабами?
   - Я их освободила и снабдила деньгами, чтобы начать новую жизнь. Жан и Мари едут со мной.
   - Сообщи рабам, что я найму каждого, кто пожелает остаться в доме. А тех, кто захочет уехать, попроси задержаться на шесть дней, пока я не войду во владение виллой. Если они будут по-прежнему заниматься здесь своими делами, шпионы капитана-коменданта ничего не заподозрят, и дня четыре ты выиграешь. За это время ты достигнешь западного моря, и преследование окажется бессмысленным.
   - О, Осман, как мне тебя отблагодарить?
   - Следовать по пути, который наметил для тебя Аллах, дорогая.
   Она вошла с ним в дом и попрощалась. Взяв руку астролога, Скай прижала ее сначала к губам, потом ко лбу:
   - Салям, Осман, салям, друг мой.
   - Салям, Скай, дочь моя. Да хранит тебя Аллах! В следующие дни настроение Скай все время резко менялось. То она страшилась жизни в незнакомом городе Лондоне, то радовалась, что сумела обмануть Джамила, хотя и огорчалась, что не может причинить ему большего вреда в отместку за убийство Халида эль Бея. Ее радовало, что с ней будут верные друзья. Жан, Мари и капитан Смолл, но печалило, что приходится расставаться с Османом.
   Наконец наступила ночь побега. Скай стояла с Мари, отбирая немногочисленные вещи, которые собиралась взять с собой. Большинство гардероба, конечно, пришлось оставить - платья вряд ли подходили для жизни в Англии. Она взяла с собой несколько платьев, чтобы носить в уединении собственной спальни - широких и особенно удобных при беременности. Драгоценные камни и украшения, подаренные Халидом, для безопасности были зашиты в одежду. Скай захватила с собой золотые щетки, расчески и хрустальные пузырьки с редкими благовониями. Все эти дорогие ей вещицы упаковали в сундучок из орехового дерева, и слуги из рук в руки передавали его к выходу, пока он не оказался у молчаливого английского моряка, тут же скрывшегося в темноте у садовой калитки Не знавший о ее существовании Джамил не поставил к ней своих соглядатаев.
   Скай вышла на крышу дома и в последний раз оглядела Алжир. Под ней мерцали огоньки, доносились звуки городской жизни: гомон, разговоры, смех. Над ней черным бархатом отливали небеса. Скай подняла голову и пристально посмотрела в темноту, будто собиралась проникнуть в нее взглядом.
   - О, Халид! - Звуки собственного голоса поразили ее. Со дня похорон мужа она не плакала, но сейчас, не сдерживая себя, разрыдалась. Она стояла на террасе, подняв голову, и старалась излить в небо свою печаль. Потом успокоилась и тихо произнесла:
   - Никогда, Халид, я не буду уже так сильно по тебе горевать. Я запомню тебя навсегда, и мне жаль, что твой ребенок тебя никогда не узнает. А теперь, любовь моя, я должна покинуть наш дом и надеюсь, что ты пожелаешь мне доброго пути И тебе я желаю того же. - Скай постояла еще немного и вдруг почувствовала, как великое умиротворение нахлынуло на нее. она поняла, что муж одобряет ее поступок. - Спасибо, Халид, - поблагодарила она и, оглядевшись в последний раз, спустилась на первый этаж, где ее поджидали слуги.
   Скай по очереди переговорила с каждым, и каждый благодарил ее за свободу и деньги. Все они решили остаться на службе у Османа. Попрощавшись со всеми, она с Жаном и Мари быстро вышла из сада через задние ворота.
   На улице для них был приготовлен закрытый паланкин. Они разместились в нем и молча, погруженные в свои мысли, тронулись в путь. С холма, окинув взглядом бухту, Скай разглядела место, где похоронен муж. А переведя взгляд на город, различила зловещие башни Касбаха. Мари сурово улыбнулась:
   - Мы отмщены, мадам. Утром я послала капитану-коменданту от вашего имени блюдо с пирожными. Я сделала их сама и положила травку, которая навсегда сделает Джамила импотентом. Больше это похотливое животное не обидит ни одной женщины.
   - Мари! Это замечательно! Представляешь, какой для него это будет удар и какой стыд! Как бы я хотела быть рядом, чтобы видеть его терзания!
   На корабле женщины стояли на палубе, глядя на удаляющийся город, потом Мари, обняв госпожу за плечи, увела ее в каюту, где Скай впервые за долгое время крепко уснула. Напряжение спало, и она стала вести себя, как любая беременная женщина: появились особенности в аппетите, она ходила сонная, часто испытывая тошноту. В Бискайском заливе судно попало в полосу штормовой погоды, и ей стало совсем худо.
   Как-то вечером Жан, Мари и капитан Смолл обсуждали будущее Скай и пришли к выводу, что Лондон - не место для ожидающей ребенка женщины.
   - Это же ваша страна, - заметила Мари англичанину. - Вам виднее, где Скай лучше всего рожать.
   - Под Лондоном много приятных местечек, - ответил капитан Смолл, - но я думаю, ей лучше уехать подальше от города. Мы должны беспокоиться не только о ребенке. Леди Скай, потеряв мужа, пережила тяжелое потрясение и ей следует пожить в тихом месте. Я держу курс к родному порту в Бидфорде в Девоне. В нескольких милях от города у меня есть великолепный большой дом. Там живет моя сестра Сесили. Она приглашает всех вас и будет рада ухаживать за леди Скай. А после того, как родится ребенок, ваша госпожа сможет переехать в Лондон.
   Вот почему "Наяда" обогнула мыс Хартленд и ясным октябрьским утром вошла в Барнстаплскую бухту, потом по реке Торридж поднялась к Бидфорду. Стоя на палубе и держась за поручень ограждения, Скай глядела на колеблющиеся под ветром зеленые лесные пространства, спускающиеся к воде, и поняла, что это обетованный берег. Роберт Смолл прав. Здесь, в покое, она сможет родить ребенка. Что бы ни произошло потом, с этим она сумеет справиться. Как говорил Осман, нужно следовать своей судьбе.
   ЧАСТЬ 3
   АНГЛИЯ
   13
   Как бы ни был мал городок Бидфорд, он стал одним из самых процветающих портов Англии под покровительством семьи де Гренвиллей.
   Расположенный на холме и окаймленный лесом, он сбегал к водам реки Торридж. Повсюду вокруг раскинулись леса, плодородные луга и сады. Это был один из самых живописных городков Англии.
   Хотя Бидфорд был портом, но, чтобы попасть в него, нужно было миновать устье, обогнув опасный риф, прикрывающий его с моря. Устье вдавалось в сушу почти на полпути от мыса Портленд к Скале Смерти. А в двадцати милях от рифа напротив устья располагался остров Ланди. Его скалистые, вечно в облаках, холмы стали излюбленным пристанищем девонских пиратов и их собратьев со всего мира.
   За рифом сливались две реки - То и Торридж, а в месте их встречи приютилась деревушка Алпледор. Еще несколько миль вверх по реке, и корабль оказывался в зеленом плодородном Бидфорде. Там, на холмах, и стоял дом Роберта Смолла - Рен-Корт.
   Капитан сделал необходимые приготовления, и всех четверых, сошедших на берег, ждали лошади - две серые и две каурые, на которых они поскакали через город и вверх по холмам На фоне ярко-зеленых деревьев, взбегавших к вершине, группа верховых представляла живописное зрелище.
   Когда путешественники приблизились к Рен-Корту, Скай воскликнула:
   - О, Робби! Почему ты никогда не рассказывал, какое у тебя прекрасное имение? - Она натянула поводья каурой кобылы на вершине холма и внимательно вгляделась в красную кирпичную усадьбу. Жан и Мари остановились рядом, и Робби был вынужден последовать их примеру.
   - Земля была во владении семьи по крайней мере со времен Генриха V, объяснил он. - А сам Рен-Корт построили во время правления Генриха VII. Вот почему дом по форме напоминает букву Н.
   Сияющими голубыми глазами Скай посмотрела на моряка:
   - Ты слишком скромничаешь, Робби. Ничего подобного я не ожидала.
   - Мы джентри <Джентри - мелкопоместные дворяне в Англии>, Скай. Один или двое от нас всегда баллотируются в парламент. К сожалению, я не женат и не имею наследника, и сестра Сесили овдовела, прежде чем смогла обзавестись детьми. Вероятно, мне придется оставлять Рен-Корт одной из семей двоюродных братьев, - капитан вздохнул и отпустил поводья. Серый мерин поспешил к дому, три другие лошади последовали за ним.
   Дом оказался удивительно красивым - из красного кирпича, увитый плющом, окруженный зелеными лугами. Основное здание - двухэтажное, а крылья трехэтажные. На первом этаже располагался холл. Справа и слева лестницы вели в застекленную картинную галерею на втором этаже. На первом этаже находились кухня и столовая, на втором, кроме галереи, размещались библиотека и салоны. На третьем этаже были спальни.
   Когда они скакали по мощеной дорожке к дому, Скай восхищалась отсветом солнца в многочисленных окнах с металлическими переплетами, любовалась ароматными поздними розами, в изобилии растущими в саду. Над входной дверью красовался красный с золотом фамильный герб. Как только они подъехали к дому, им навстречу выбежали четыре конюха, чтобы принять лошадей, а Роберт Смолл осторожно снял Скай с седла.
   Небольшого роста крепко сложенная женщина с седыми волосами появилась на пороге.
   - Ну наконец ты вернулся, Робби! А это миссис Гойя дель Фуэнтес? - И, не дожидаясь ответа, она протянула руки
   Скай. - Бедное дитя! Теперь вы в безопасности. Мы позаботимся и о вас, и о ребенке. Входите же в дом! Госпожа Сесили провела Скай, Жана и Мари внутрь, где в маленькой гостиной приветливо горел огонь.
   - Садитесь. Никак не возьму в толк, почему Роберт разрешил вам в вашем положении ехать из города верхом. В повозке было бы не так скоро, но зато намного безопаснее. Но тем не менее вы здесь. Роберт! Посмотри, что там делает эта нерадивая Марта. У нее уже давно должно быть готово вино и пирожные для четверых усталых путников!
   - Госпожа Сесили, называйте меня, пожалуйста, Скай. Миссис Гойя дель Фуэнтес - на этом же можно сломать язык!
   - Спасибо, дитя мое. Я женщина прямодушная и привыкла без обиняков разговаривать с людьми. - Сесили кивнула Жану и Мари, сидевшим на диване справа от камина и внимательно слушавшим хозяйку дома. - Полагаю, что могу открыто говорить при ваших слугах. Они ведь ваши друзья - так писал мне Робби
   Скай утвердительно наклонила голову, и госпожа Сесили набрала в легкие воздух.
   - Брат кое-что рассказывал о вас. Бедная овечка! Как это ужасно потерять память и не иметь возможности вспомнить свою жизнь. Не могу сказать, что одобряю дело вашего мужа, но по вашей внешности могу судить, что вы прирожденная леди. Вот и все. К тому же брат всегда хорошо отзывался о Халиде эль Бее. Этого для меня достаточно. И я от всего сердца приветствую вас в Англии и приглашаю в свой дом. Он ваш - на столько, на сколько вам нужно, если угодно, навсегда.
   Скай почувствовала, что на ее глаза наворачиваются слезы.
   - Спасибо, госпожа Сесили. От всего сердца спасибо. За меня и моих слуг.
   - Господи, помилуй! Совсем забыла, дитя мое. Роберт, в конце сада стоит старый коттедж. Я приказала его вычистить и отремонтировать для вас, - она кивнула в сторону супругов-французов. - Мне показалось, что в уединении вам будет удобнее
   Жан и Мари были глубоко тронуты. Француженка при виде коттеджа пришла в буйный восторг. Домик из красного кирпича со вновь перекрытой крышей и окнами в металлических переплетах восхитил ее. В нем было две комнаты: одна большая, с огромным камином, другая - маленькая спаленка с дубовой полированной кроватью Вся мебель в доме оказалась резной дубовой. Полы из камня предусмотрительно выскоблены и выметены, У дверей росли розовые алтеи и осенние маргаритки. Казалось, госпожа Сесили позаботилась обо всем Небольшая комната с книгами была выделена для работы Жану и имела выход прямо в сад.
   Скай была тронута, видя, какую заботу проявила о ее слугах хозяйка, и принялась ее благодарить. Но госпожа Сесили только отмахнулась от ее слов.
   - Ни к чему, дитя мое. Зачем, позволь спросить, нужны тогда друзья? - И повела Скай в главный дом.
   Они поднялись вверх по лестнице. Покои Скай занимали юго-западное крыло второго этажа. В гостиной располагался огромный камин из серого камня с резной облицовкой. Два больших окна ромбовидной формы с металлическими переплетами были занавешены синими бархатными шторами. Эркерное окно выходило на розарий, где цвели поздние кусты. Полированные дубовые доски пола оказались застелены мягким турецким ковром.
   По обе стороны камина виднелись глубокие арочные двери, ведущие в спальню Окна выходили на юг и на запад, что делало комнату постоянно светлой, особенно зимой. Камин, имевший один дымоход с тем, что был расположен в гостиной, украшал красивый фриз из изразцов. Розовый бархат штор сочетался с пологом над кроватью. И здесь на пол был брошен мягкий турецкий ковер в голубых и золотистых тонах.
   К спальне примыкала гардеробная. Повсюду мебель была сделана из резного дуба. Во всех комнатах стояли вазы со свежими цветами. Скай сразу же поняла, что здесь она будет счастлива.
   Госпожа Сесили вытолкнула вперед розовощекую молодую девушку:
   - Это Дейзи, дорогая. Она будет ухаживать за вами. Девушка приветливо посмотрела на Скай, улыбнулась во весь рот и сказала:
   - Рада служить вам, мэм, - и сделала реверанс. Скай улыбнулась ей в ответ:
   - Спасибо, Дейзи. Я несколько недель провела в море. И больше всего на свете хочу очутиться в ванне. Это можно устроить?
   - Да, мэм. Позвольте мне снять вашу обувь. Отдохните немного, пока я готовлю ванну.
   Госпожа Сесили одобрительно ухмыльнулась:
   - Оставляю вас в надежных руках, Скай. Ближе к обеду Дейзи покажет вам столовую.
   Меньше чем через час Скай уже нежилась в ванне, которую установили в ее спальне перед камином за резной ширмой. Ванна, выдолбленная из дуба, оказалась глубока, и Скай благодарно погружалась в ее теплоту, чувствуя, как уходит прочь усталость нескольких недель, проведенных в море. От мыла из дамасской розы комната наполнилась ароматом. Дейзи носилась по комнате, распаковывая и развешивая вещи, - Скай удивилась, когда нашла в каюте "Наяды" два сундука с английскими платьями; а Робби только рассмеялся:
   - Алжир - международный порт, - заметил он. - Здесь можно найти что угодно.
   За ширмой появилась Дейзи и, весело болтая, принялась намыливать волосы Скай:
   - Сейчас, мэм, мы отмоем эти замечательные волосы от липкой морской соли. Какой же у них великолепный цвет! - Она промыла темную массу, тщательно ее расчесала и заколола на затылке.
   Скай вылезла из ванны, и Дейзи укутала ее в теплое полотенце. Высохнув, она посмотрела на себя в зеркало: груди стали, безусловно, полнее, чем прежде, живот уже заметно округлился. Ребенок Халида! Каков он будет? С черными волосами и золотистыми глазами, как у отца? О, Халид, как мне тебя недостает!
   Не говоря ни слова, она надела нижнее белье и позволила служанке набросить на себя домашнее синее шелковое платье - простое, но элегантное, соответствующее ее положению вдовы богатого купца. Из украшений она надела только подаренные Халидом кольцо и золотую свадебную цепочку. Просохшие волосы тщательно расчесали, уложили на голове наподобие короны и укрыли легким белым чепцом.
   В доме было мало обитателей - только Скай, Роберт и Сесили Смолл, поэтому ужин оказался простым. Жан и Мари предпочли остаться в своем коттедже. Скай не могла их за это осудить: ведь впервые за свою совместную жизнь они остались наедине. Как она им завидовала! Халид эль Бей умер, а ей предстояло жить.
   Роберт Смолл придумал ей историю: решили, что она родилась в Ирландии, а отсутствие девичьей фамилии объясняли так: еще ребенком какой-то капитан привез ее во французский христианский монастырь в Алжире и объявил, что родители девочки умерли у него на борту. Поскольку они заплатили за путешествие золотом вперед, капитан не спросил их имен. Девочку, которой в то время на вид было лет пять и которая называла себя Скай, воспитали монахини монастыря. В шестнадцать лет ее заметил сеньор Гойя дель Фуэнтес, пришедший помолиться в церковь. Он попросил у монахинь руки девочки, и те ответили согласием. Он оказался богатым купцом и уважаемым человеком. После его внезапной смерти молодая вдова почувствовала, что не в состоянии жить в Алжире. И поскольку ее покойный муж владел домом в Лондоне, решила перебраться в Англию. А Роберт Смолл, бывший компаньон ее мужа, взял женщину под свою опеку.
   Госпожа Сесили, конечно, знала, что на самом деле приключилось со Скай, но согласилась с братом - чем прозаичнее будет ее история, тем лучше.
   Приезд Скай с двумя слугами в Рен-Корт был легко принят друзьями и немногочисленными родственниками Смоллов. Слуги судачили о новых обитателях дома, но в их рассказах чувствовалась симпатия к беременной женщине, потерявшей мужа. Добрая и скромная, Скай была настоящей леди.
   Под Рождество ударил первый мороз, И в Девоне заговорили о суровой зиме. Тайну потери памяти Скай поведала местному священнику. Добрый пожилой отец Поль вновь научил ее основам веры. Хоть это и не пробудило память, но подействовало до странности успокаивающе. Скай поступила так, считая, что не ходить в церковь в христианской стране слишком подозрительно. Каждому требовался свой ярлык. И даже ярлык папистки был лучше, чем никакого.
   Вскоре после Сретения, в феврале, Мари родила крупного чудесного мальчугана, которого при крещении назвали Генри. Скай сама вышила ребенку несколько маленьких распашонок. Ей нравилось сидеть в коттедже Мари у камина и глядеть, как мать возится с малышом. Ее собственный ребенок оказался на редкость сильным и неистово колотил ее изнутри, вызывая неудобство и радость. Скай решила назвать сына Джеймсом - английским эквивалентом испанского имени Халида эль Бея Диего. Чем ближе подходили сроки, тем сильнее она хотела родить.
   Пятого апреля госпожа Сесили не успела даже позвать повивальную бабку, как Скай родила. Мари управилась со всем сама, и роды прошли быстро и безболезненно.
   Подавая вопящего младенца госпоже Сесили, Мари шепнула:
   - Бедная моя хозяйка! Но на все воля Господня. Очнувшись, Скай обнаружила, что ее переодели в чистую рубашку, расчесали и заплели волосы.
   - Дайте мне сына, - тихо попросила она госпожу Сесили.
   - Дорогая, вы родили чудесную девчушку. Таких хорошеньких я и не видела, она подала Скай спящего младенца.
   Та взглянула на ребенка. Это было очаровательное создание с копной густых темных волос, длинными черными ресницами, розовыми щечками и коралловым ротиком. Кожа была такой же белой, как у Скай.
   - Дочь, - тихо прошептала она. - Я не ждала дочь.
   - Как вы назовете ее, дорогая? - мягко спросила ее госпожа Сесили.
   Скай взглянула в окно напротив кровати. В саду пышно распустились весенние цветы, и над маленьким прудом ива склонила молодые зеленые листочки.
   - Виллоу , - ответила Скай. - Дочь Халида эль Бея должна носить имя такого печального дерева.    Виллоу хоть и родилась в горе, но доставляла всем радость - ребенка обожали все: от матери до маленькой служанки - все пытались заставить девочку улыбнуться.
   Когда Виллоу исполнилось пять месяцев, Скай решила, что пора переезжать в Лондон. За десять месяцев с тех пор, как Роберт Смолл привез Скай к себе в дом, он совершил лишь одно краткое плавание к побережью Африки. И хотя сестра была довольна его присутствием, капитану не терпелось увести "Наяду" в далекое путешествие. Но прежде следовало съездить в Лондон, повидать лорда де Гренвилла и узнать, не сможет ли тот выхлопотать для Смолла королевского патронажа. Скай была готова вложить деньги в новое предприятие капитана и горела нетерпением отправиться с ним в Лондон.
   "Наяду" пришвартовали в бухте у Плимута со стороны Девона. Жан решил отправиться в Лондон со Скай, а Мари осталась в Рен-Корт с детьми. К облегчению госпожи Сесили, Скай посчитала мягкий воздух Девона более подходящим для дочери, чем лондонский климат. Старую даму это наполнило счастьем: Скай стала для нее дочерью, которой Сесили никогда не имела, а Виллоу - внучкой. Ей больно было расстаться с одной, а разлука с двумя разбила бы ей сердце. Скай тоже испытывала горечь расставания.
   - Как бы я хотела, чтобы вы поехали со мной, госпожа Сесили! Мне столько предстоит сделать, и ваша помощь была бы бесценной. Бог знает, в каком состоянии дом. Может быть, еще придется его заново меблировать. Обещайте, что, когда я все подготовлю, вы приедете ко мне с Мари и детьми.
   - Конечно, приеду, дитя мое. Храни тебя Всевышний. Я смолоду не была в Лондоне, а с тех пор прошло больше тридцати лет! Я мечтаю попасть туда снова и приеду, когда твой дом будет в порядке.
   Ясным днем в начале осени они выехали в Лондон. Нехотя расставаясь с Виллоу, Скай никак не могла оторваться от дочери. Наконец Робби пришлось на нее накричать:
   - Ну давай же быстрее! Чем скорее ты окажешься в Лондоне, тем скорее сможет приехать к тебе дочь.
   Скай поцеловала ребенка и, вскочив на лошадь, поскакала вперед. Они ехали по холмистой местности, через поля, готовые к сбору урожая, по сочным лугам, где паслись овцы и коровы, мимо пышных садов. Перед ними раскинулась гранитная возвышенность Дартмур-Форест, дыбя округлые холмы. Они переночевали на постоялом дворе "Роза и якорь".
   Постоялый двор был пуст, и Робби решил, что можно поесть в трактире. Но как только ужин подали, подъехала группа всадников, и на постоялом дворе все пришло в движение.
   - Черт возьми, - пробормотал Робби, - нужно было заказать ужин в отдельной комнате. Это дворяне, и если они разойдутся, нам придется их терпеть.
   - Роберт Смолл! Старый морской волк! - вдруг прогудел кто-то, и от группы всадников отделился человек. Глаза Робби просветлели, и он быстро поднялся:
   - Милорд де Гренвилл! Как я рад вас видеть! Выпейте с нами вина.
   Де Гренвилл подошел к столу:
   - Ну и манеры у тебя, Робби, - проворчал он. - Ты даже не представил мне госпожу.
   Капитан вспыхнул:
   - Прошу прощения, Скай. Позволь тебе представить милорда Ричарда де Гренвилла. Милорд, это сеньора Гойя дель Фуэнтес, вдова моего покойного компаньона из Алжира. Я сопровождаю ее и ее секретаря Жана Мерло в ее дом в Лондоне.
   Скай медленно протянула руку, и де Гренвилл ее поцеловал.
   - Милорд.
   - Мадам. Счастлив с вами познакомиться. Как несправедливо, что Робби так невероятно повезло.
   - Повезло, милорд?
   - Выпала удача сопровождать самую привлекательную женщину из всех, каких я только видел. Скай рассмеялась и вспыхнула:
   - Милорд де Гренвилл, вы мне льстите. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.
   - Так вы не испанка, - заметил он, усаживаясь напротив.
   - Нет. Ирландка.
   Де Гренвилл налил себе вина:
   - Я так и подумал. Ирландки - самые красивые в мире женщины. И как, мадам, вы находите Англию? Это ваш первый приезд сюда?
   - Первый. И я нахожу эту страну восхитительной. Почти год я прожила у Робби.
   - Скай была беременна, когда прибыла сюда, - поспешно объяснил капитан, чтобы его правильно поняли.
   - И кто же родился? Сын или дочь, мадам?
   - Дочь. Я назвала ее Виллоу. Она осталась в Рен-Корте с госпожой Сесили и своей кормилицей. Я не знаю, в каком состоянии найду свой дом. Прежде чем переезжать, надо заняться ремонтом. Поэтому дочери пока лучше побыть в Девоне.
   В другом конце комнаты, где за столом расположилась компания де Гренвилла, один из его спутников - высокий светловолосый и необыкновенно самоуверенный мужчина - откровенно уставился на Скай. Поймав ее взгляд, он выразительно приподнял бровь. Этот жест был так красноречив, как будто он вслух произнес свою просьбу, и Скай разозлилась. В ярости покачав головой, она отвернулась и вновь прислушалась к тому, что говорил де Гренвилл.
   - Вы мудро поступили, мадам. Лондон - не место для нежных существ.
   - Я слышала об этом, милорд, - ответила Скай и спросила:
   - Скажите, сэр, кто тот человек, который так бесцеремонно смотрит на меня? Тот, с ангельским лицом?
   Де Гренвилл даже не потрудился обернуться. Одного описания ему было достаточно.
   - Лорд Саутвуд, мадам. Граф Линмутский.
   - Робби, проводи меня, пожалуйста, в комнату и прикажи, чтобы поднос с ужином подняли туда. Граф ставит меня в неловкое положение. Он смотрит на меня так, будто я тарелка с пирожными. - Она поднялась и отряхнула от крошек свою дорожную юбку. - Милорд де Гренвилл, спокойной ночи. - Она протянула изящную руку, и вельможа ее поцеловал.
   - Мадам, надеюсь встретиться с вами в Лондоне. А теперь позвольте провести вас и Робби мимо вашего пылкого обожателя.
   Но это оказалось не так-то просто. Как только они приблизились к двери трактира, граф Линмутский встал и преградил им путь.
   Де Гренвилл улыбнулся:
   - Пусти, Саутвуд. Леди нас покидает.
   - Не раньше, чем мне ее представят, дорогой Дикон. Не можешь же ты присвоить себе всех на свете красавиц.
   - Сеньора Гойя дель Фуэнтес, - пожал плечами де Гренвилл. - Лорд Джеффри Саутвуд. А теперь, Джефф, дай нам пройти.
   - Сеньора, не выпьете ли вы со мной бокал вина?
   - Нет, сэр, не выпью, - наотрез отказалась она и, обойдя графа, вышла из трактира. Следом за ней направился Робби. Де Гренвилл "весело рассмеялся:
   - Мне кажется, Джефф, тебя просто-напросто отшили. Лорд Саутвуд смертельно побледнел:
   - Кто она, Дикон?
   - Вдова партнера капитана Смолла.
   - Но она не испанка.
   - Испанцем был ее муж. А она ирландка.
   - Она очаровательна и будет моей.
   - А я считал, что в твоем вкусе женщины, которые не могут за себя постоять. Учти, Джефф, сеньора Гойя дель Фуэнтес очень богатая особа. Ее не удастся ни к чему принудить или купить за побрякушки или дешевенькие платьица. Ты получишь у нее от ворот поворот. Готов биться с тобой об заклад.
   - И сколько ты готов поставить?
   Улыбка промелькнула на лице у де Гренвилла. Саутвуд владел замечательным жеребцом, которого де Гренвилл страстно хотел иметь.
   - Спорю, что за год у тебя ничего не выйдет, Джефф. Через год ты приведешь мне своего жеребца Пламя Дракона.
   - Через шесть месяцев она будет моя, и ты отдашь мне свою великолепную речную яхту.
   Де Гренвилл моргнул. Его яхта была самой элегантной на всей реке. Даже королева завидовала ему. Потом он подумал, что прекрасная сеньора Гойя дель Фуэнтес не производит впечатление женщины легкомысленной, а Саутвуд с первого взгляда ей явно не понравился. Не похоже, чтобы она уступила, да и слишком сильно он хотел этого жеребца.
   - Идет! - решительно согласился он. - Твой жеребец против моей яхты. Шесть месяцев, начиная с сегодняшнего дня. - Де Гренвилл протянул руку, и Саутвуд крепко ее пожал.
   - Постарайся осенью не повредить мою яхту, Дикон, - принялся подтрунивать Саутвуд. - Весной я хочу прокатить любовницу по реке.
   - С яхтой все будет в порядке. А ты, Джефф, приглядывай, чтобы за жеребцом как следует ухаживали и не слишком часто подпускали к кобылам.
   Мужчины расстались, но каждый тешил себя надеждой, что вскоре приобретет новую желанную игрушку.
   Джеффри Саутвуд и сам не мог понять, что раззадорило его больше всего, красота хорошенькой молодой вдовы, ее изящные манеры или то, что он ей так не понравился. Он принял вызов - укротит и соблазнит ее. И как же ему будет завидовать весь Лондон, когда у него появится такая любовница! Саутвуд поклялся, что овладеет ею любым способом.
   14
   Дом Скай стоял на Стрэнде <Одна из главных улиц современного Лондона. Когда-то шла по берегу реки Темзы> в деревушке Чисвик за пределами самого Лондона. Он был последним домом в ряду других и представлялся вовсе не таким фешенебельным, как остальные. Рядом с ним стояли дворцы таких известных вельмож, как лорд Солбери, Уорсестер и епископ Даремский.
   Путешественники приплыли из Плимута в устье Темзы. "Наяда" встала на якоре в лондонской заводи - Пуле <Название участка Темзы ниже лондонского моста. Вверх по реке океанские суда не поднимаются>, дожидаясь очереди, чтобы встать у причала. Скай, Жан Мерло и капитан Смолл сошли на берег. Пройдет несколько недель, прежде чем "Наяда" получит место у пристани, и капитан Смолл поручил корабль своему верному помощнику.
   Не останавливаясь, проехали Сити и оказались в Чисвике. Это была приятная маленькая деревушка с великолепным постоялым двором "Лебедь". Они остановились в нем перекусить. Им подали по кружке молодого сидра, теплый хлеб с розовой ветчиной и острый золотистый сыр.
   Скай ужасно проголодалась и с аппетитом уписывала еду под одобрительными взглядами толстого трактирщика. Он налил ей еще одну кружку пенящегося сидра.
   - Вы проезжие?
   Скай ослепительно ему улыбнулась, что привело трактирщика в полное замешательство, и ответила:
   - Нет, у меня здесь дом. Я приехала сюда жить, мастер.
   - Какой дом, мадам? Я считал, что знаю всех больших вельмож и их родных. Видите ли, я здесь вырос. С тех пор, как в Чисвике стоит трактир, в нем заправляют Монипенни. А уж если быть точным, - его огромный живот задрожал от смеха, - никто вам определенно не скажет, кто появился раньше: Монипенни или "Лебедь". Ах-ха-ха!
   Жан и капитан Смолл искоса посмотрели на него, но Скай расхохоталась и еще больше расположила к себе трактирщика.
   - Я сеньора Гойя дель Фуэнтес, мастер Монипенни, и владею Гринвудом, последним домом на Стрэнде. Он принадлежал моему покойному мужу.
   - Вы испанка? - теперь его голос звучал неодобрительно.
   - Испанцем был мой муж, а я ирландка.
   - Одно не лучше другого, - последовал ответ.
   - Mon Dien! Quel cochon! <Боже! Ну и свинья! (фр.)> - пробормотал Жан.
   - Мастер Монипенни! Советую попридержать язык. Сеньора Гойя дель Фуэнтес великодушная и добрая леди, и никто не посмеет ее обидеть, пока она находится под моей защитой. - Рука Роберта Смолла потянулась к шпаге.
   Высокий тучный трактирщик посмотрел сверху вниз на капитана-коротышку:
   - Покарай меня Господь! Кто спорит? Она, должно быть, прекрасная леди. Просто мы никак не можем забыть Марию Кровавую <Мария I Тюдор (1515-1558) английская королева с 1553 г. Восстановив католицизм, жестоко преследовала сторонников Реформации (прозвища - Мария Католичка, Мария Кровавая). Пошла на сближение с папством и католической Испанией. В 1554 г. вступила в брак с будущим испанским королем Филиппом II> и ее испанского муженька.
   - Марию Кровавую?
   - Покойную королеву. Ту, что вышла замуж за Филиппа Испанского. Молодая королева Бесс ей наполовину сестра <По отцу - английскому королю Генриху VIII. Елизавета родилась от его второй жены Анны Болейн>.
   - Ах да, мастер Монипенни, - воскликнула Скай. - Теперь я все поняла. - О дочери Катрин Арагонской <Первая жена Генриха VIII> ей рассказывала госпожа Сесили. - Но уверяю вас, во мне нет ничего от Марии Кровавой. У нас с дочерью не осталось родных, и мы приехали в Англию, чтобы здесь обосноваться. Английское гостеприимство славится по всему миру.
   Трактирщик зарделся от гордости:
   - Так и есть, мэм. Так и будет впредь. Здесь, на Стрэнде, - вы будете счастливы. А теперь вы не рассердитесь, если я суну нос в ваши дела?.. Вы сказали, последний дом на Стрэнде. Вот ведь незадача! Прошлые жильцы оставили его в ужасном состоянии. Позвольте предложить вам и вашим спутникам комнаты. В вашем-то доме сейчас жить нельзя.
   - Робби! Разве агента не предупредили, чтобы он приготовил для меня дом?
   - Предупредили, Скай.
   Трактирщик горестно покачал головой:
   - Должно быть, это мастер Тейлор? Он паршивый агент. Но откуда вам было об этом знать?
   - Паршивый? В каком смысле, мастер Монипенни? - спросил Роберт Смолл.
   - Он сдает дома молодежи для их - как бы это сказать - развлечений. Облагает их вдвойне против того, что вы просили за дом, а разницу прикарманивает, да еще взимает комиссионные.
   - А как вы об этом узнали?
   - Время от времени он забегает сюда выпить. Но остановиться не умеет и после двух пинт начинает болтать. Как-то вечером, еще во времена покойной королевы, он расхвастался, как надул испанца - владельца дома.
   - Пойдем-ка, Робби, посмотрим, что с домом, - предложила Скай, и капитан согласно кивнул. - Я буду вам признательна, мастер Монипенни, если вы оставите для нас комнаты и отдельную столовую. И попрошу вас к моему возвращению приготовить ванну.
   - Будет сделано, мэм.
   Они вскочили на лошадей, пересекли луг и направились по улице Риверседж. Скай поразили большие дома, стоявшие на берегу. Чем ближе они подъезжали к концу улицы, тем здания становились меньше, хотя последние три выглядели вполне элегантно: красивое имение, маленький дворец и, наконец, очаровательный домик из розового пористого кирпича. Он стоял в парке. Ворота заржавели и едва висели на петлях. Роберт Смолл сморщился, толкнул створку и вошел внутрь.
   Парк зарос и выглядел неухоженным, газоны покрылись сорняками. Подойдя к дому, они обнаружили, что несколько окон разбито, а входная дверь болтается на сломанных петлях.
   - Мастеру Тейлору за многое придется ответить! - прорычал Робби. - Где, черт возьми, привратник? Он должен охранять дом. Жан, вы платили привратнику жалованье за этот год?
   - Да, капитан, платил. Но деньги направлялись агенту Тейлору.
   - Боюсь, что они уплыли, - предположила Скай. - Давайте посмотрим, так ли велики разрушения внутри, как и снаружи.
   Все трое вошли в дом и ахали, переходя из комнаты в комнату на первом этаже. Потом Робби быстро взбежал наверх и осмотрел второй и третий этажи. Когда он спустился к остальным, его лицо было чернее тучи.
   - Все разворовано! - ревел он. - В доме не осталось мебели, нет ни единой занавески, ковра, простыни, тарелки. Проходимец унес все!
   - Мастер Монипенни знал, о чем говорил, - заметила Скай. - Не хочу оставаться в дураках, Робби. Мастера Тейлора нужно поймать и наказать. Но мебель, думаю, уже не вернуть. Ты приезжал в дом несколько раз. Было здесь что-нибудь особенно ценное?
   - Обычные вещи
   - Тогда все это можно восстановить. Слава Богу, Мари с детьми осталась в Девоне. Давайте вернемся в "Лебедь". До завтрашнего дня в этом доме все равно ничего не удастся сделать, а я устала и хочу принять ванну.
   На следующее утро Скай отправилась в Лондон. Она заехала к мебельщику, драпировщику, серебрянщику, медянщику и кузнецу. У каждого из них она говорила одно и то же.
   - Если выполните мой заказ в течение недели, получите приличное вознаграждение. - И везде полностью оплачивала заказ или выбранные вещи.
   В "Лебеде" она поговорила с желающими наняться на работу к ней в дом и с помощью мастера Монипенни выбрала миссис Барнсайд на роль экономки, с полдюжины горничных, лакеев, мастера Уолтерса в качестве мажордома, а его супругу взяла поварихой. Кроме нее, на кухню наняли четырех девушек и поваренка. Вдовая сестра миссис Барнсайд с двумя дочерьми согласились работать прачками. Кроме них, в хозяйство приняли старшего садовника, старшего конюха с двумя помощниками и привратника. К приезду Виллоу наняли еще одну прачку, няньку с помощницей. По сравнению с другими домами на Стрэнде ее хозяйство могло показаться весьма скромным.
   На второй день Скай тщательно изучила дом. Ниже первого этажа располагалась кухня, выходившая в небольшую оранжерею и в сад. Оба очага на кухне имели кирпичные жаровни в одну из них мог влезть целый бычий бок. Другая была отлично приспособлена для выпечки хлеба и приготовления пищи в горшках. С одной стороны к кухне примыкала холодная каменная кладовая, с другой стороны судомойня. Тут же рядом находилась столовая для слуг и комнаты для жилья.
   Отдельные комнаты выделялись экономке, мажордому и его жене-поварихе. Четыре ее помощницы помещались в одной комнате, в другой - прачка с дочерьми. В небольшой альков у дымохода бросили толстый тюфяк и поселили туда поваренка, еще слишком маленького, чтобы жить с другими мужчинами. Шесть горничных разместили в мансарде, шесть лакеев, конюхов и помощников садовника - на чердаке в конюшне. Старший садовник переехал в небольшой коттедж, укрытый среди деревьев, а привратник с женой занял домик у въезда в сад. Жан и Мари получили собственные комнаты в одном из крыльев дома. Мари должна была исполнять роль старшей кормилицы, а нянька с помощницей приглядывать за Виллоу и Генри и спать в детской.
   На первом этаже дома находились столовая для официальных обедов, небольшая семейная столовая, апартаменты Жана и Мари. На втором - библиотека, небольшой кабинет для Жана и две большие гостиные, которые, отворив двери, можно было превратить в зал для танцев. На третьем помещались спальня и гостиная Скай, гардеробная, две гостевые комнаты и детские.
   Дом стоял на берегу реки, но достаточно далеко от нее, чтобы хватило места для сада, забор которого сбегал к самой воде. Скай располагала собственной пристанью, что было явным преимуществом - пристань позволяла завести свое судно. Она тут же заказала лодку, и вскоре в ее штате появился лодочник. Все в доме пришли от этого в восторг - путешествовать по воде было удобнее, а в неспокойное время и безопаснее.
   Торговцы жаждали получить вознаграждение, обещанное Скай, и через неделю все заказы были уже в доме. Все было лучшего качества - Скай предупредила, что не возьмет подделок. Она не подозревала, что многие вещи были сделаны для других, и теперь заказчикам придется ждать их еще несколько месяцев.
   Скай спешила из комнаты в комнату, показывая, как драпировать, куда ставить мебель, вешать ковры и картины. Наконец комнаты стали приобретать жилой облик, и довольная хозяйка прошлась по дому. Было уже далеко за полночь, и слуги валились с ног. Скай не пропустила ни одной комнаты и осталась удовлетворенной.
   Дубовая мебель сияла блеском, который ей придали чистый пчелиный воск и рука человека. На темные доски пола постелили турецкие ковры, что было непривычно для Англии, где даже в богатых домах продолжали использовать тростник и травы. На стенах повсюду красовались гобелены и картины - капитан Смолл разнюхал, что обедневшие семейства собираются потихоньку продать эти вещи, и скупил их. Тяжелые бархатные шторы и занавеси из шелка висели на окнах На стенах сияла медь, в шкафах сверкало серебро. Все говорило о богатстве и вкусе хозяйки.
   Покидая комнаты, Скай тщательно задувала восковые свечи - из-за запаха она не разрешала пользоваться сальными даже на половине слуг. В каждой комнате стояли вазы с ароматической смесью, от близкой воды иногда тянуло гнилостным запахом.
   Скай вернулась в свои покои и нашла там Дейзи, которая приехала несколько дней назад и теперь дремала у огня. Завидя хозяйку, девушка вскочила.
   - Дейзи, тебе вовсе было не обязательно дожидаться меня. Но раз уж ты здесь, расшнуруй меня и иди спать.
   - Ничего, госпожа, - проговорила Дейзи, помогая хозяйке снять платье и нижние юбки. Она отнесла одежду в гардеробную и налила из чайника на очаге теплую воду в глиняный кувшин. - Вы уверены, мэм, что я вам больше не нужна?
   - Нет, Дейзи. Иди в кровать.
   Маленькая служанка быстро удалилась. Скай села. Тщательно и не спеша скатала тонкие шелковые чулки. Потом нагая прошла через комнату и, нежась, намылилась любимым дамасским розовым мылом. Умывшись, накинула на себя расшитый бледно-голубой халат, затушила свечи и, расположившись у окна, стала смотреть на реку.
   Луна серебрила воду. Она заметила, как к пристани через два дома от ее подошла лодка. Из нее выбрались мужчина и женщина. Не спеша они прошли через сад, долго целовались у дверей и наконец скрылись внутри. Скай побрела к кровати и всю ночь плохо спала. Увиденная ею романтическая сцена пробудила беспокойство, вызвала в теле боль. Впервые со смерти Халида Скай захотелось, чтобы ее любил мужчина. Она встала с кровати, тихо плача, прошла в гостиную, взяла из шкафчика ягодную настойку и, сев у окна, пила ее, пока ее не свалил сон.
   По соседству хозяин небольшого дворца тоже бодрствовал. Граф Линмутский возбужденно вышагивал по своей спальне, едва веря в удачу. Прекрасная сеньора Гойя дель Фуэнтес оказалась его соседкой, и к тому же он нашел способ одержать победу над Гренвиллом. Граф усмехнулся. Он окажет леди все знаки почтения, но если она не сдастся до Двенадцатой ночи, он найдет возможность овладеть ею.
   Граф Линмутский не скупился на развлечения. Его вечеринки были знамениты во всем городе. Он только что приехал в Лондон, чтобы проверить, как подготовлен дом к Рождеству и Двенадцатой ночи. Сама королева собиралась присутствовать на его праздниках, включая костюмированный спектакль на Двенадцатую ночь. И тут Джеффри с удивлением узнал, что хозяйкой маленького домика в конце Стрэнда является сеньора Гойя дель Фуэнтес, и с интересом наблюдал, как приводят в порядок ее дом. Знаток изысканного, он оценил ее вкус, видя, как торговцы подвозили купленные ею вещи.
   И вот настало время сделать первый шаг к завоеванию леди. Сначала он станет за ней нежно ухаживать, но если понадобится, пригрозит оглаской. Невероятное везение позволило ему открыть настоящую историю Скай. Граф владел одной третью корабля, совершавшего торговые рейсы на Ближний Восток. Интересы дела привели его на борт, и из окна капитанской каюты он увидел Роберта Смолла.
   - Кто этот человек на соседнем корабле? - спросил он у шкипера Брауна..
   - Это капитан Роберт Смолл из Бидфорда на своей "Наяде", - ответил тот.
   Моряк затянулся из трубки, потом не спеша выпустил синие клубы в воздух:
   - Робби Смолл - чертовски везучий парень, милорд Ему вовсе не обязательно выходить в море. Он человек обеспеченный и родился джентри. Но море - такая шлюха, если уж залезет в душу, ни за что не избавишься.
   - Он получил большое наследство? - продолжал расспрашивать граф.
   - Нет, его состояние было совсем незначительным до тех пор, пока он не сделался партнером Алжирского Сводника Халида эль Бея Как они сошлись, не знаю, но верно, что стали друзьями и Бей помог Робби в нескольких предприятиях. А когда капитан и вовсе встал на ноги, они сделались партнерами. И оставались ими больше десяти лет.
   - А что же случилось потом?
   - Полтора года назад Бея убили, зарезала одна из его женщин. Разрази меня гром! Он содержал лучшие на Востоке публичные дома. А самый шикарный назывался "Дом счастья". И управительница его и зарезала. Говорят, приревновала к молодой жене и думала, что убивает ее. Так или иначе молодая вдова вскоре исчезла, и тут обнаружилось, что она продала все, что принадлежало мужу. Капитан-комендант Касбахского форта был просто вне себя от ярости - он глаз положил на молодую вдову. Не приведи Господь Робби снова ступить на берег Алжира. Ведь касбахский комендант понимает, что он помог Скай бежать.
   Сердце Джеффри Саутвуда так и подпрыгнуло.
   - Скай? - переспросил он.
   - Жена Бея. Ее звали Скай мула эль Халид. О ней - отдельная невероятная история. Не хотите ли еще вина, сэр?
   - Расскажите мне!
   И капитан Браун рассказал ему все, что знал о Скай, а знал он немало. Джеффри с ликованием сошел на берег, и пока карета грохотала по шумным городским улицам, начал составлять план.
   Это была она! Не оставалось никаких сомнений! И можно считать, она была уже его! Ведь у нее ребенок. Ребенок Бея? Вероятно. Роберт Смолл не походил на любовника. И она сделает все, чтобы оградить этого ребенка от бед. А будущее ребенка зависит от репутации семьи.
   Пока ее считают уважаемой молодой вдовой, у ребенка есть будущее. И она не захочет, чтобы стало известно о ее прошлом. Из-за себя и из-за ребенка. Вот так, Джеффри... Она твоя!
   Джеффри Саутвуд был обеспеченным человеком. Хотя он предпочитал об этом не рассказывать, его бабушка по отцовской линии была дочерью богатого купца. В последние столетия многие из знатных людей женились на девушках из среднего сословия с деньгами, чтобы поправить свое состояние. А семья Саутвудов понимала власть денег. Их род был не слишком влиятельным, но древним, получившим титул после битвы при Гастингсе <Битва при Гастингсе (1066 г.) закончилась победой герцога Нормандии Вильгельма над англосаксонскими войсками короля Гарольда II>.
   Первым графом Линмутским стал Жефруа де Сюдбуа - выходец из знатной нормандской семьи. Он участвовал в походе герцога Вильгельма, надеясь в бою завоевать место под солнцем для себя и своих потомков - на родном нормандском побережье у него не было почти ничего. Старший брат наследовал все достояние отца, и у него самого было трое сыновей. Средний не был склонен к мирской жизни и уже стал правой рукой своего приора. Нормандское завоевание Англии было для Жефруа де Сюдбуа подарком судьбы, шансом выбиться в люди.
   Отец дал ему лошадь, экипировку и небольшой кошелек с золотом. А на возражения старшего брата Жефруа ответил:
   - Пока я жив, только я буду распоряжаться всем, что имею. Когда умру, поступай по-своему. И не будь жадным. Брат не сможет преуспеть без экипировки и лошади. Ты что, хочешь, чтобы он навсегда остался нищим? И постоянно возвращался сюда завидовать тебе? Да одно его присутствие станет угрозой твоим сыновьям. Нам всем будет лучше, если он выбьется в люди в Англии.
   Старший сын понял доводы отца и, к удивлению Жефруа, от себя предложил ему пухлый кошелек с серебряными марками, на которые он нанял несколько всадников с лошадьми и оружием. За поход в Англию он заплатил им по марке, а остальное они надеялись добыть в бою. Ведь победа всегда может принести и землю, и титул.
   Молодой сеньор де Сюдбуа и тридцать пять его всадников составили существенное подкрепление армии захватчиков герцога Вильгельма. А юный воин доказал, что хорошо умеет сражаться. Дважды ему выпала судьба биться рука об руку с герцогом и один раз отвести беду от господина, обратив в бегство неприятеля. К концу дня ему удалось поразить самого Гарольда.
   Герцог Вильгельм достаточно видел, как сражался Жефруа, чтобы удивляться и поражаться его храбрости.
   - Это ценный человек, - заметил он. - Бог свидетель, он достаточно потрудился, чтобы заработать кусок земли. Я выделю ему владения на юго-западе. Если он сможет захватить их и сохранить за собой, земля его.
   Жефруа де Сюдбуа завоевал небольшое графство Линмут. Он безжалостно зарубил саксонского землевладельца и всю его родню, оставив в живых только тринадцатилетнюю дочь Гвинету. Изнасиловав ее на обеденном столе и обнаружив, что она девственница, Жефруа послал за священником и тут же с ней обвенчался. Практичная Гвинета стала верной супругой новому господину и добросовестно родила ему наследников. За сто лет Сюдбуа стали называть себя на английский манер Саутвудами, но у них в роду на многие поколения осталась безжалостность норманна Жефруа и упорство саксонки Гвинеты. Эти черты сохранились и в жившем в шестнадцатом веке Джеффри Саутвуде.
   Графу Линмутскому было двадцать восемь лет. Ростом в шесть футов, он имел каштановые волосы и зеленовато-серые глаза и, как подметила Скай, ангельское выражение лица. Это красивое лицо дышало мужественностью. Овальное, с высоким лбом и скулами, прямым тонким носом, тонким чувственным ртом и слегка заостренным подбородком. Кожа, загорелая и без изъянов, давала ему возможность чисто бриться. Волнистые волосы коротко подстрижены. Тренированное тело говорило о том, что он постоянно занимается физическими упражнениями.
   Он был уже дважды женат. В первый раз в двенадцатилетнем возрасте на восьмилетней наследнице-соседке, которая через два года умерла от оспы вместе со своими родителями, сделав его значительно богаче, оставив деньги, земли и линтонское баронство. Вторая жена оказалась на пять лет старше его, на редкость бесцветная, но очень богатая. Она была сиротой, и опекуны не надеялись сбыть ее с рук до тех пор, пока отец Джеффри не предложил женить на ней сына. Мари Бовен происходила из старинной и знатной семьи, но еще важнее было то, что ее земли примыкали к землям графа Линмутского.
   В день свадьбы простушка-невеста влюбилась в красивого жениха и почувствовала признательность за то, что он спас ее от участи старой девы. Но брачной ночью ее мнение изменилось. Вопли молодой слышали далеко за пределами замка, когда Джеффри с боем прокладывал дорогу к ее плоти. Следующие шесть лет каждые десять месяцев она рожала по ребенку. Все, кроме первого, оказались дочерьми, такими же простушками, как и мать. Наконец граф с отвращением перестал появляться в спальне жены - семь дочерей-простушек вполне достаточно для одного человека. А ведь девушек надо еще обеспечить приданым.
   Мари Бовен с радостью осталась в Девоне. Она боялась своего мужа. После ужаса первой ночи она научилась лежать спокойно, лишь изредка изображая страсть, которую от нее ожидали. Когда жена впервые забеременела, муж с нежностью ухаживал за ней. И она была рада, что угодила ему, когда родился Генри. Но потом последовали Мери, Элизабет и Катрин. Целую неделю после рождения Филиппы Джеффри так неистовствовал, что даже ударил жену и кричал, что та подстроила все нарочно. Потом заявил, что сделает неизвестно что, если в следующий раз она не родит ему сына. Бедная женщина стала бояться беременности. Следующей появилась на свет Сузанна. Джеффри в это время был в Лондоне. В ужасе она покорно послала ему известие. Наконец муж появился в доме и изрек:
   - Или, мадам, ты рожаешь мне сына, или остаток дней проведешь в Девоне со всем своим выводком дочерей.
   - А что будет с Генри? - осмелилась спросить Мари Бовен.
   - Отправится в Шрусбери, - ответил он.
   Когда родились близняшки Гвинета и Джоана, графиня отправилась из Линмутского замка в Линтон-Корт. Джеффри Саутвуд счел, что с него достаточно.
   С тех пор он виделся с женой и детьми лишь раз в году на Михайлов день <Михайлов день - 29 сентября>, когда приезжал к семье, чтобы передать деньги на ведение их небольшого хозяйства. Он отказался подбирать женихов дочерям на том основании, что не хотел разочаровывать их будущих мужей. Ведь они, как и мать, начнут рожать бесконечную вереницу девочек.
   Сама Мари Саутвуд вздохнула с облегчением, избавившись от мужа, но сильно беспокоилась за дочерей. Жертвуя собой и экономя, она сохраняла половину денег, которые ежегодно давал им Джеффри. Вместе с тайным подарком ее бывших опекунов они составили сумму, достаточную для небольшого приданого для каждой из дочерей. Она учила их хозяйствовать. Девушки не станут завидной партией, но каждую из них мать твердо решила устроить в жизни. Внезапно судьба пришла ей на выручку, когда Джеффри прекратил свои ежегодные визиты и стал направлять вместо себя мажордома.
   Ангельский граф, как его прозвали, все свое время проводил при дворе. Молодая королева Елизавета оценила его красоту и острый ум. Более того, она отдавала должное его хитроумным познаниям в ведении дел и заморской торговле. В торговле заключалось будущее Англии, и просвещенная королева с вниманием прислушивалась к советам. Елизавета уже доказала, что умеет много работать, и ничто не ускользало от ее глаз и ушей. Женский угодник Джеффри сознательно изменил своим привычкам и был по достоинству оценен тщеславной королевой. К тому же он явился ко двору, не отягощая себя обузой в виде жены, и мог свободно играть роль кавалера Елизаветы.
   ***
   Следующее утро было ясным и голубым. Лучшего и нельзя было желать в октябре. До полудня Скай осматривала свое хозяйство, в котором наконец установился порядок, потом работала с Жаном и Робертом Смоллом, основывая новую торговую компанию. А затем схватила корзину для цветов и сбежала в сад.
   Садовник с помощниками за несколько коротких недель сотворили чудо. Исчезли разросшиеся до пояса сорняки и куманика, пролегли дорожки, постланные битым кирпичом, устроены маленькие прудики с зеркальной поверхностью, посажены розовые кусты. Скай отправилась обрезать отцветшие цветы с поздних роз.
   - Черт! - выругалась она, уколовшись об острый шип. Низкий удивленный мужской смех заставил ее обернуться. Она пришла в замешательство и рассердилась, увидев, что на невысокой стене, отделявшей ее сад от соседнего владения, сидит симпатичный граф Линмутский. Он изящно спрыгнул на землю и поцеловал ей руку.
   - Лишь царапина, крошка, - сказал он, осмотрев ладонь. Скай яростно вырвала руку.
   - Что вы делали на моей стене?
   - Я живу по другую ее сторону, - спокойно ответил Джеффри. - И мы, крошка, владеем этой стеной совместно. Мой дед построил соседний дом. И этот очаровательный домик построил он же для своей любовницы, дочери ювелира.
   - О! - холодно вымолвила пораженная Скай. - Необыкновенно интересно, милорд. А теперь... не изволите ли вы убраться?
   Джеффри Саутвуд грустно улыбнулся, и Скай заметила, что его зеленоватые глаза лучатся от смеха.
   - Теперь я понял, миссис Гойя дель Фуэнтес, что наше знакомство в "Розе и якоре" началось неудачно, и прошу извинения за то, что так откровенно на вас таращился. Вы ведь не отнесетесь ко мне слишком сурово? Уверен, я не первый мужчина, настолько пораженный вашей необыкновенной красотой.
   Скай вспыхнула. Проклятие! Он и в самом деле очень красив. А если они оказались соседями, ей не удастся и дальше им пренебрегать. Она едва заметно улыбнулась:
   - Хорошо, милорд. Принимаю ваши извинения.
   - И мое приглашение на поздний ужин?
   - Вы неисправимы, лорд Саутвуд, - рассмеялась Скай.
   - Джеффри, - поправил он.
   - Все равно вы неисправимы, Джеффри, - вздохнула она. - А меня зовут Скай.
   - Какое необычное имя. Откуда оно взялось?
   - Не знаю. Мои родители умерли, когда я была еще девочкой. А монахини, меня воспитавшие, мне не рассказывали, - это было сказано так естественно, что граф на секунду растерялся: может быть, она вовсе и не вдова Алжирского Сводника?
   - А Джеффри - имя вашего отца? - спросила, в свою очередь, Скай.
   - Нет. Его звали Робертом. Джеффри - первый из Саутвудов. Он прибыл из Нормандии с герцогом Вильгельмом почти пятьсот лет назад.
   - Как замечательно знать историю своей семьи, - грустно отозвалась она.
   - Вы так и не ответили мне насчет сегодняшнего ужина.
   Скай прикусила губу.
   - Не знаю, - пробормотала она. - Я в самом деле не знаю.
   - Понимаю, приглашать на поздний ужин не слишком прилично, но я должен быть у королевы в Гринвиче, а она меня рано не отпустит.
   - Тогда мы сможем пообедать как-нибудь в другой день, когда у вас будет больше времени, - ответила Скай.
   - Помилосердствуйте. Я почти всегда при королеве и очень редко располагаю временем. Мой повар - настоящий художник. Но заставлять его готовить для одного - это уж слишком. И если я не буду приводить гостей, я его скоро лишусь. А как я проведу без повара свою знаменитую Двенадцатую ночь? Видите, вы никак не можете мне отказать.
   Скай не выдержала и рассмеялась. Он казался совсем мальчишкой и выглядел на редкость привлекательным в белой шелковой рубашке с открытым воротом и совсем не был похож на того самоуверенного вельможу, который пристал к ней несколько недель назад.
   - Я должна была бы это сделать, но не могу, - ответила она. - Не хочу отвечать перед всем Лондоном за то, что сбежал ваш повар.
   - Я приду за вами, - он взял ее руку и потерся о нее губами. - Вы сделали меня счастливейшим человеком. - И, ухватившись за толстую ветвь винограда над стеной, подтянулся и скрылся на другой стороне.
   Скай пожала плечами, подобрала корзину для цветов и вернулась в дом. Чтобы подготовиться к вечеру, ей многое предстояло сделать. Себе она сказала, что просто идет на ужин, а не заводит романтическую связь. В это время из библиотеки показался Роберт Смолл.
   - Мы все закончили, - сообщил он. - Позволь пригласить тебя на ужин в "Лебедь".
   - Ах, Робби, я уже приглашена и ужинаю с лордом Саутвудом. Оказывается, он мой сосед.
   - Этот проходимец! Боже милостивый, Скай, да ты с ума сошла!
   - Он, Робби, извинился за свою бестактность. Друзей у меня в Лондоне нет. Ты скоро уедешь. Должна же я начать обзаводиться знакомыми.
   - Но он женат, - без обиняков заметил капитан Смолл.
   - Я так и предполагала. Но я вовсе не собираюсь отвечать на его ухаживания.
   - Джеффри? - кустистые брови моряка сошлись над его темно-серыми глазами. - А ты хоть знаешь, что это за человек? Его первая жена умерла, когда он еще был мальчиком. - Вторая жена - женщина непривлекательная, но с отличным здоровьем. Она родила ему сына и семь дочерей. За такое вероломство он сослал ее в родительский дом Линтон-Корт. Туда на Михайлов день он ежегодно отправляет своего мажордома, чтобы расплатиться со слугами. Бесчувственный тип, вот что бы я сказал о нем. Но он богат. И по крайней мере не стоит беспокоиться, что он охотится за твоими деньгами.
   Это суровое осуждение охотников за приданым рассмешило Скай. Она растрепала его редеющие волосы:
   - Робби, дорогой, ты славный сторожевой пес, и я тебе очень благодарна. Ты, госпожа Сесили и Виллоу - вот моя настоящая семья. Обещаю быть благоразумной с лордом Саутвудом. Но это всего поздний ужин.
   - Я останусь здесь на ночь. Будет лучше, если в доме окажется мужчина.
   - Спасибо, Робби. А теперь мне нужно подготовиться. - И, быстро поцеловав капитана в щеку, она взбежала наверх.
   - Дейзи! - позвала она из своих комнат. - Скажи лакею, чтобы подготовил мне ванну, и достань синее бархатное платье с расшитой золотыми нитками нижней юбкой.
   Пока лакей носил из кухни наверх бадьи с горячей водой, Скай села за туалетный столик и принялась перебирать ожерелья. Она остановилась на двойной нитке великолепных бледно-розовых жемчужин и каплевидных розоватых бриллиантов. Это был подарок Халида, и Скай отметила, что мысль о покойном муже терзает ее не так уже сильно.
   Лакей ушел, и она не спеша разделась. Дейзи приняла ее платье, и Скай заколола волосы черепаховыми шпильками. Сегодня мочить их не было необходимости, потому что вчера она их вымыла дождевой водой с экстрактом из лепестков роз. Она, обнаженная, прошла через комнату и влила в ванну немного экстракта. Дейзи опустила карие глаза. Она никак не могла привыкнуть к тому, что госпожа так часто моется, да еще голая. Но служанка любила хозяйку и старалась свыкнуться с ее причудами.
   - Можешь смотреть, Дейзи, - усмехнулась Скай, - я уже в ванной.
   - Ах, мэм! Никогда, наверное, я к этому не привыкну!
   - А что, ты никогда не смотрела даже на себя? У женщин привлекательные тела. У мужчин таких не бывает.
   - Ох, мэм, что вы говорите? Если мать застанет меня за таким занятием, она побьет меня до синяков.
   Скай улыбнулась про себя. Почему англичане - нет, поправилась она, европейцы - так боятся своих тел? И тут же рассмеялась, вспомнив, что сама европейка. Но как можно мыться только раз в году, к тому же в рубашке!
   Взяв розовое мыло, она обильной пеной ополоснула лицо, намылила тело, испытывая почти чувственное наслаждение. Боже, подумала она, видя, как твердеют соски, я снова возвращаюсь к жизни и жажду мужской любви. И она покраснела, вспомнив, как утром смотрел на нее Джеффри Саутвуд.
   Поспешно выбравшись из ванны, она взяла у Дейзи большое подогретое полотенце и стала себя растирать.
   - Принеси легкое шерстяное платье, - попросила она служанку. - Одеваться еще рано, и я немного посплю. - Она накинула платье. - Оставь ванну пока здесь. Я отдохну, а когда ты мне понадобишься, позвоню. А пока иди ужинай.
   Маленькая служанка присела в реверансе и вышла из комнаты. Скай легла на кровать, укрывшись меховым пледом. У Джеффри Саутвуда, подумала она, необыкновенно привлекательные ноги и серовато-зеленые глаза. Без сомнения, они растопили немало сердец. Ужинать с ним небезопасно. Как она могла принять приглашение? Но она так одинока. Может быть, это и стало причиной ее согласия? Халид умер больше двух лет назад, и вдруг она поняла, что она все еще женщина, женщина, которую до смерти мужа так любили. Следовало быть очень осторожной, иначе граф Саутвуд составит о ней превратное представление. Скай заснула. Разбудило ее легкое прикосновение Дейзи.
   - Прибыл лакей графа Линмутского, мэм. Его господин будет здесь через полчаса. - Скай сладостно потянулась.
   - Принеси мне тазик с розовой водой, Дейзи. Платье готово?
   - Да, мэм.
   Сбросив платье, Скай умыла лицо, шею и руки. Отведя глаза, Дейзи подала хозяйке шелковое нижнее белье, плотно зашнуровала корсет, расправила нижние юбки - последняя, как и нижняя рубашка, были отделаны синими лентами. Скай натянула новые бледно-голубые шелковые чулки с золотым узором из листьев. Подвязки были того же голубого цвета с розовыми бантами.
   Дейзи тщательно закрепила расшитую золотыми нитями нижнюю юбку. Наконец наступила очередь красивого переливчато-синего бархатного платья с разрезом, сквозь который видна была вышивка на нижней юбке.
   Через разрезы на рукавах с буфами можно было заметить нижнюю блузку из белого шелка. Сунув ноги в атласные голубые туфли, Скай подошла к зеркалу и улыбнулась. Потом закрепила на шее ожерелье и залюбовалась игрой розовых жемчужин и бриллиантов на синем бархате. Все было прекрасно. Дейзи принесла на тарелочке кольца, но госпожа выбрала лишь одно с огромной жемчужиной и надела на палец. Вытянув руку, она посмотрела на кисть со стороны и осталась довольна эффектом, который производило единственное кольцо. Ее руки были особенно красивы, с изящными длинными пальцами, элегантно закругленными и ошолированными до розового блеска ногтями.
   Она снова посмотрела на свое отражение. "Да, я красива", - решила она. И тихо рассмеялась.
   - Его светлость пришли, - сообщила Дейзи. - Лакей только что об этом сообщил.
   - Пусть лакей скажет, что я спускаюсь, и проводит его в маленькую гостиную. А Уолтер пусть предложит вина.
   - Слушаюсь, мэм, - Дейзи присела в реверансе. Скай не спеша подошла к туалетному столику и потянулась рукой к флакону с благовонием. Она коснулась запястий, вспомнив при этом Ясмин. Боже, мысленно обратилась она, если рай существует, не позволь ей там стать гурией Халида. Я простила ее во имя наших бессмертных душ, но не перенесу, если она будет с моим мужем там, где я не могу с ним встретиться. Слезы брызнули у нее из глаз, и она схватила кружевной платок. Потом, сохраняя на губах улыбку, стала спускаться к графу Линмутскому.
   Джеффри Саутвуд отказался присесть, не взял вина и теперь с нескрываемым восхищением смотрел, как Скай спускается по лестнице. Она приветствовала его изящным реверансом:
   - Добрый вечер, милорд Саутвуд, - на миг в скромном вырезе платья мелькнула ее великолепная грудь.
   - Добрый вечер, сеньора Гойя дель Фуэнтес. Надеюсь, вы не будете возражать прогуляться через сад - я приказал открыть калитку в стене между нашими владениями.
   - Не буду.
   Он предложил ей руку, и они вышли из дома в вечерний сад. Воздух был мягким, темное небо чистым. Рука Скай лежала в его тонкой ладони.
   - Вы знаете, как вы красивы, - прошептал Джеффри. - Ни одна женщина при дворе не сравнится с вами
   - Даже королева? - усмехнулась Скай.
   - Ее величество неповторима, дорогая. С ней никто не может сравниться.
   - Браво, милорд. Прекрасный ответ придворного, - продолжала подтрунивать над графом Скай.
   - Я хороший придворный, - ответил он. - Ведь только тщеславный человек может добиться расположения королевы.
   - У вас есть титул. Вы умны, богаты. Какое значение имеет то, как относится к вам королева?
   Вопрос порадовал графа - Скай, ко всему прочему, и умна. Странно, но ему нравились умные женщины.
   - Саутвуды никогда не играли особенно важной роли в истории Англии. Мы завоевали земли вместе с Вильгельмом, а титул добыли с Ричардом Львиное Сердце в Земле Обетованной <Английский король Ричард Львиное Сердце во время третьего крестового похода 1189-1192 гг. захватил о. Кипр и крепость Акру в Палестине>. Тот Саутвуд по возвращении в Англию посоветовал родным оставаться в Девоне, а не болтаться при дворе. И к его совету свято прислушивались. Но, может быть, благодаря своей склонности к торговле я человек честолюбивый, а двор - лучшее место для честолюбивых людей. Королева в таких нуждается.
   - А как насчет честолюбивых женщин, Джеффри? Граф улыбнулся - в это время они входили в его владения.
   - А в чем проявляется ваше честолюбие? Если вам нужен знатный любовник, то я - к вашим услугам. Скай пропустила его замечание мимо ушей.
   - Только что мы с Робертом Смоллом создали торговую компанию. Все будет намного проще, если мне удастся получить королевскую хартию. Помогите мне в этом, и вы получите два процента от прибыли.
   Граф Линмутский застыл с открытым ртом.
   - Боже, да вы и впрямь честолюбивы, - рассмеялся он. - Не знаю, поражен я или просто удивлен.
   Скай удивлялась себе не меньше графа Линмутского. Как ей взбрела в голову такая идея и как она осмелилась высказать ее вслух? Но раз уж она начала, то решила продолжать.
   - Ну и как, милорд, - невозмутимо проговорила она. - Что на это скажете?
   "Да она это серьезно", - изумился граф. Они подошли к дому, и Джеффри повел Скай по мраморным ступеням на террасу, потом в маленькую комнату со стрельчатым окном, выходившим на реку и в сад. В эркере у окна на накрытом столе горели свечи.
   - Давайте выпьем немного вина, - предложил граф, разливая бургундское и подавая ей бокал. - Ну а теперь, миссис, обсудим, какие гарантии вы мне даете. Ведь мой вклад в ваше предприятие должен принести мне прибыль?
   - В Алжире партнером моего мужа был капитан Смолл. Диего снабжал его деньгами, а мой секретарь Жан Мерло вел учет. Все остальное капитан Смолл делал на свое усмотрение. Он сотрудничал с мужем десять лет. И сейчас ничто не изменилось, семья Гойи дель Фуэнтес по-прежнему финансирует его предприятия. Жан Мерло после смерти Диего служит мне. Королевская хартия мне не нужна, но если ее добыть, она может помочь. Чем вы рискуете, милорд? Ни золотом, ни своей репутацией. Вы больше проигрываете в карты. Если хотите, назовите за помощь цену, и я вам заплачу. Риска никакого, - презрительно закончила она.
   - Ну и ведьма, - усмехнулся граф, - решила меня пристыдить С вами трудно торговаться. Я посмотрю, что можно сделать. В конце концов и двумя процентами в стоящей торговой компании не следует пренебрегать.
   Скай почувствовала огромное облегчение и отхлебнула из бокала вина. На лице графа застыло изумленное выражение. В отличие от большинства мужчин Джеффри Саутвуд способен был оценить такую вот шутку. "Паршивка обвела меня вокруг пальца! Вот это женщина", - думал он. Граф представил ее в постели, и дрожь пробежала по его спине. Но пока он поведет себя как джентльмен. Поспешность с такой дамой может стоить ему и яхты де Гренвилла, и ее самой.
   Лакей подал серебряную чашу с холодными устрицами. Скай открывала раковины и проглотила с полдюжины сочных ледяных устриц. Джеффри за это время успел съесть в два раза больше. Потом принесли яркие желтые мидии в дижонском горчичном соусе, затем нарезанный ломтиками палтус на хрустящем водяном крессе с тонкими дольками лимона, привезенного с юга Франции, нежных раков, варенных в растительном масле. Скай ела понемногу, но пробовала все. Граф оказался прав - его повар был настоящим мастером.
   Наступила очередь следующего блюда: на соседнем столике поставили блюдо с грудинкой под хреном, розовый окорок, тарелку с маленькими перепелами, зажаренными до золотистой корочки и приправленными фруктами. Тут же был салат из свежего лука-латука, оленина в красном вине, пирог с крольчатиной.
   Скай приказала лакею подать ей перепела, ветчины, немного кроличьего пирога и блюдо с салатом. Граф, евший все подряд, посмотрел на нее с одобрением.
   - Люблю женщин, которые наслаждаются едой, - улыбнулся он.
   - Но сохраняют фигуру, - отозвалась она.
   - Да, дорогая, на хорошенькую женщину приятно смотреть.
   - А ваша жена хорошенькая?
   - Мари? Ну нет. Тощая, как жердь, с выцветшими волосами и бесцветными глазами, с болезненным цветом лица. А ваш муж был красив?
   - Да, - тихо ответила Скай. - Очень красив. Но еще важнее, он был великодушен и добр.
   - Как давно вы овдовели?
   - Два года назад.
   - Скай, вы думаете выйти замуж снова? Вы слишком красивы, чтобы жить в одиночестве.
   - Я знаю очень немногих людей и ни одного, который мог бы занять место моего покойного мужа.
   - Но если у вас нет в Англии друзей, зачем же вы оставили Алжир? - решился задать вопрос граф.
   - Турецкий комендант решил, что я стану ему подходящей женой. А поскольку у меня не было намерений выходить за него замуж, пришлось уехать из Алжира. Ни один из друзей мужа не осмелился бы встать на мою защиту. Я была беспомощна перед этим дьяволом. Но ему не удалось овладеть ни вдовой моего покойного господина, ни его богатством! Я сохранила его и приумножила. Моя маленькая Виллоу будет очень богата.
   - Вы честолюбивая женщина, - улыбнулся ей граф. - Но мне это нравится, дорогая. Королева тоже честолюбива. Таких женщин боятся мужчины, но только не я.
   Подали десерт: спелые груши, запеченные в меренге, сахарные вафли, ликер. Лорд Саутвуд извинился за скудость сладкого. Поскольку ужинавших было лишь двое, он предложил повару ограничиться немногим.
   Покончив с десертом, Скай откинулась на стуле и закрыла глаза, блестевшие, точно сапфиры.
   - Вы похожи на объевшуюся кошечку, - рассмеялся Джеффри.
   - Я и вправду сыта, милорд, и очень хочу получить рецепт приготовления перепелов. Они были восхитительны.
   - Он ваш. Но давайте, дорогая, пройдемся по саду у реки, чтобы ужин улегся в желудке.
   Он вывел ее из дома, набросив на нее свой темный плащ. Воздух был свеж, луна посеребрила все вокруг, от Темзы поднимался туман. Они молча шли, следя за яхтой, проплывавшей мимо по реке и слыша доносящийся до них смех. Мерные удары весел по воде и фонарь поведали о приближении лодочника, предлагавшего свои услуги всем, кто хотел плыть вниз или вверх по Темзе. Они остановились, любуясь залитой лунным светом водой, потом Джеффри тихо произнес:
   - Я не обижу вас, если поцелую?
   - Кроме мужа, меня никто не целовал, - шепотом ответила она.
   - Его уже нет на свете, - хрипло проговорил граф и, повернув к себе ее побледневшее лицо, коснулся горячими губами ее губ. Поцелуй был нежным, но Скай почувствовала в нем желание - кончик языка у уголков губ заставил ее вздрогнуть и пробудил спящую страсть. Граф крепко прижал ее к себе, и Скай ощутила запах мужчины. В его объятиях ее охватила нега - Джеффри был такой же крупный, как Халид, и очень мужественный человек.
   Затем так же внезапно, как и поцеловал, он разжал объятия:
   - Я провожу вас домой, дорогая, иначе могу сделать что-нибудь такое, что лишит меня вашей дружбы. - И, не говоря больше ни слова, взял Скай под руку и повел через сад к дому.
   В залитой лунным светом библиотеке она в упор посмотрела на него и проговорила мелодичным, но твердым голосом:
   - Поцелуйте меня еще, Джеффри.
   Улыбка промелькнула на его губах. Граф снова склонился к ее губам. На этот раз он дал волю страсти и, прижавшись к ее рту, быстро пробежал языком по зубам, потом нашел ее шелковистый язык и стал его нежно ласкать.
   К ужасу Скай, страсть быстро и требовательно проснулась в ней, она опытно встретила его язык - мороз и огонь пробежали по ее жилам. Граф сжал ее лицо в своих больших ладонях и снова ее поцеловал, на этот раз очень нежно Проворные пальцы побежали вниз по шее к холмикам грудей, и Скай тихо застонала.
   - Нет, дорогая, - прошептал он, - это не делает мне чести - брать беззащитную женщину, а ты сейчас беззащитна. - И скрылся через французское окно, оставив ее одну.
   Скай в шоке, напряженно, не шевелясь стояла у окна. Она сама бросилась ему на шею, и не будь он джентльменом... Поежившись, она отправилась вверх по лестнице.
   В уединении своей комнаты она постояла, прижимая к себе плащ Джеффри. Он пах фиалковым корнем, и, зарывшись лицом в воротник, она попыталась успокоиться и унять биение сердца.
   - С вами все в порядке, мэм? - Скай подняла голову.
   - Дейзи? Зачем ты меня дожидалась?
   - А кто, хотела бы я знать, помог бы снять вам платье? - Дейзи приняла плащ. - Его светлость? - Скай кивнула. - Ха! Какой галантный!
   - Да, - согласилась с некоторым сожалением госпожа. Дейзи раздевала ее, продолжая трещать
   - Говорят, что разбитые им сердца можно выстроить в цепочку отсюда до Девона. Благородные и простушки, все влюбляются в Ангельского графа, - Дейзи скосила глаза на вспыхнувшие щеки хозяйки. - Судачат, что он отменный любовник, а Господь свидетель, у вас, мэм, даже нет мужа, перед которым пришлось бы ответить.
   - Стыдись, Дейзи! - взорвалась Скай, вспомнив, как юна еще ее служанка для таких фантазий. - Ты слишком скоро переняла лондонские манеры С твоей стороны это очень неразумно. Берегись, а то я отправлю тебя обратно в Девон!
   - Ах, мэм, я не хотела сказать ничего дурного. Но он такой симпатичный, а вы такая красивая... - Она понурила голову и клонила ее все ниже и ниже с таким виноватым видом, что Скай чуть не рассмеялась. Она отослала служанку спать, но перед сном велела подумать о своих грехах.
   Наконец оставшись одна, она с удовольствием умыла лицо и руки и вычистила зубы. Накинув на обнаженное тело розовато-лиловую ночную рубашку, она забралась в постель. Боже! Как же на нее подействовали поцелуи графа! И он это понял! Скай задрожала. Как она могла так пылко ему ответить? Скай тихонько заплакала, устыдившись своего легкомыслия и неспособности сохранить верность памяти любимого мужа, и вскоре забылась беспокойным сном.
   Когда на следующий день Скай с грустными глазами пила в библиотеке турецкий кофе с Робертом Смоллом, туда прибыл посланник от графа Линмутского в бело-зеленой ливрее. Он отвесил Скай поклон и вручил изящную резную квадратную шкатулку из черного дерева. Капитан удивленно приподнял бровь, а Скай приняла шкатулку и открыла крышку. На красной бархатной прокладке покоилась превосходно вырезанная роза из слоновой кости с золотым стеблем и листьями. Под ней - сложенный кусочек пергамента со словами. "В память о прекрасно проведенном вечере. Джеффри" На щеках Скай заиграл румянец, но она просто ответила.
   - Передайте лорду Саутвуду мою глубокую признательность.
   Лакей поклонился и вышел из комнаты.
   - Ну так что же, - заметил капитан, когда они снова остались одни, - вечер прошел хорошо? По твоему удрученному виду я бы этого не сказал. Может быть, подарок в некотором роде извинение?
   - Тебе не о чем беспокоиться, Робби. - Скай подала капитану записку графа. Изучив ее, моряк посмотрел на Скай.
   - Так в чем же дело, девочка? Почему ты так взволнованна?
   - Ах, Робби! Он попросил разрешения меня поцеловать, и я ему позволила.
   - Ты видишь в этом дурной тон?
   - Мне это понравилось, - заревела она. - Вот что плохо. И еще хуже то, что я его захотела. Как я могла? Какая же я шлюха!
   - Боже праведный! - вскричал капитан и схватился за голову. - Послушай, Скай! Иногда я забываю, что в твоей чертовой памяти есть провалы. Халид мертв уже два года, и настала пора найти другого мужчину. Никто не требует от тебя верности на всю жизнь. И ничего нет предосудительного в том, что ты ощутила. Слава Богу, девочка, ты красива и молода, и твоя реакция на графа вполне естественна Этот прохвост ведь очень красив. Испытай себя с ним, но помни, он - человек женатый. Не дай сделать себе больно.
   - Робби! Как ты можешь предлагать мне такие вещи? Мой господин Халид...
   - Халид мертв, Скай! И он сам бы тебе велел жить своей жизнью. Он был бы недоволен, если бы узнал, что ты погребла себя вместе с ним.
   - Но я не люблю лорда Саутвуда.
   - Надеюсь, что не любишь. Ведь он женат.
   - Но все-таки я его хочу. Капитан принялся хохотать:
   - То, что ты чувствуешь к графу, называется желанием, вожделением, страстью. Иногда этим ощущениям сопутствует любовь, но чаще всего нет. Церковь нас учит стыдиться этих чувств. Но ты так не поступай! Они в человеческой природе. Не беспокойся, ты не будешь их испытывать к каждому встречному, - он дружески обнял ее за плечи. - Скай, девочка, я намного старше тебя, но если брак и мое имя сделают твою жизнь спокойнее, я с радостью на тебе женюсь. И ничего от тебя не потребую. Только дам тебе имя.
   Скай была поражена:
   - Как ты добр ко мне, Робби. С самой нашей первой встречи. Ты очень хороший человек, но я должна сама крепко держаться на ногах. Я чувствую, Халид хотел бы видеть меня сильной и независимой.
   - Думаю, да. Но помни, если ты когда-нибудь передумаешь, предложение навсегда остается в силе.
   Скай наклонилась и поцеловала моряка в щеку:
   - Я очень люблю тебя, Робби, но не так, как женщина любит мужчину. Я не могу выйти за тебя замуж даже ради собственного покоя, но прошу быть моим другом.
   - Я навсегда им останусь, девочка, - тихо ответил он, а сам подумал: "Я стольким обязан Халиду, что забота о тебе - сущая ерунда. Пошли Господь тебе счастья", - молил суровый моряк.
   15
   С тех самых пор, как Елизавета Тюдор взошла на английский трон, граф Линмутский начал давать на
   Двенадцатую ночь костюмированные балы. Правда, не в первый год ее царствования, потому что королева Мария умерла утром 17 ноября 1558 года и до Двенадцатой ночи оставалось всего несколько недель. К тому времени двор еще находился в трауре.
   Теперь граф устраивал праздник в третий раз, и все жаждали получить на него приглашение. Скай прислали приглашение в первый день нового года. Его принес сам Джеффри Саутвуд. Она не видела графа с того вечера в середине ноября, но с тех пор не могла забыть его поцелуи. Она поспешила из своих покоев, где одевалась, в гостиную на втором этаже. Рукава ее изысканного бордового платья были отделаны бежеватыми кружевными прошивками. Такими же кружевами оторочен и низкий квадратный вырез. На шее красовалось колье из мелких рубинов и жемчужин. Черные, как смоль, волосы разделены посередине на пробор и ниспадали локонами на плечи на итальянский манер. Это придавало ей необыкновенно привлекательный девичий вид.
   - С Новым годом, милорд граф! - весело воскликнула она, влетая в богато меблированную гостиную. Боже, как он очарователен в черном бархатном костюме с собольим мехом и тяжелой золотой цепью на шее.
   - И вас с Новым годом, госпожа Гойя дель Фуэнтес, - глаза графа скользнули по Скай, и он пришел в восторг. - Я принес вам маленький подарок. - Она слегка покраснела и стала еще очаровательнее.
   - Не стоило этого делать, милорд. У меня для вас ничего нет.
   - Я удовлетворюсь поцелуем; он драгоценнее для меня, чем что-либо другое.
   Прежде чем она успела что-то возразить, граф обнял ее и прильнул к губам. Кровь запела, зашумела, заколотилась в ушах Скай, и она ответила на поцелуй. Они не могли оторваться друг от друга, пока не задохнулись. Грудь пронзило желание, соски проступили сквозь шелк рубашки. Граф скользнул губами по шее к плечу, ниже к груди, которую уже стесняло бордовое платье.
   - Я тебя хочу, - шепнул он.
   - Я знаю, - чуть слышно ответила Скай. - Но мне еще нужно время. Кроме мужа, у меня никого не было. И я стесняюсь и боюсь.
   - Я не буду принуждать, дорогая. Брать женщину насильно не доставляет мне радости. - Он подвел ее к обитой парчой кушетке и усадил рядом с собой. Из левого кармана граф достал коробочку для драгоценностей. - Я постоянно был при ее величестве, - объяснил он. - Рождество справляли в Хэмптон-Корте <Дворец с парком на берегу Темзы близ Лондона. Построен в 1515-1520 гг. До 1700 г. королевская резиденция>, но теперь королева в Уайтхолле <Главный королевский дворец в Лондоне с первой половины XVI в. и до 1689 г. В 1698 г. почти весь сгорел>, и я смог вырваться. Я дарю это тебе, потому что они так подходят к твоим глазам.
   Не сводя с Джеффри глаз, она приняла коробочку и открыла. Внутри оказалась пара серег - с золотых бусинок на цепочке свешивались сапфиры. Скай вынула одну и посмотрела на ярком утреннем свете: словно призма, камень радугой отразил солнечный луч. Сапфиры были одними из лучших, какие она только видела, и, безусловно, из Индии.
   - Милорд, я не могу это принять. Они слишком дорогие, - вздохнула она с сожалением.
   - Глупости. Что плохого в том, что друзья на Новый год обмениваются подарками?
   - Но у меня для тебя ничего нет, - снова запротестовала Скай.
   - Как ничего? А разве ты не подарила мне надежду, что когда-нибудь мы будем любить друг друга? И твои драгоценные поцелуи гораздо дороже камней. Дай-ка, дорогая, я продену серьги в твои маленькие ушки, - граф откинул кудри Скай назад и очень осторожно вдел ей серьги. - Великолепно, - заметил он.
   Скай посмотрела на себя в зеркало, повернулась несколько раз и залюбовалась блеском голубых камней.
   - Ах ты, негодник, - шепнула она. - Как они мне нравятся!
   Джеффри рассмеялся:
   - Я рад, что тебе хоть чего-нибудь хочется. Но прежде чем я уйду, прими приглашение на маскарад на Двенадцатую ночь. Придешь? Пусть тебя сопровождает капитан Смолл. Королева тоже будет у меня. Я еще не говорил с ней о хартии для твоей торговой компании, но до бала обязательно это сделаю. И тогда представлю тебя ее величеству.
   - О, Джеффри, как это мило! Конечно, я приду! И Робби будет меня сопровождать, хотя я сомневаюсь, что сумею его уговорить надеть что-нибудь приличное. Он так не любит наряжаться.
   Граф удовлетворенно кивнул.
   - А теперь, дорогая, мне нужно возвращаться в Уайтхолл. - Он поднялся, и она встала вместе с ним. Рядом с высоченным Джеффри Скай почувствовала себя совсем маленькой и подняла голову, чтобы взглянуть на него. Тонкие пальцы графа гладили ее лицо.
   - Я терпелив, крошка, если награда стоит моего терпения.
   - Как бы я не разочаровала тебя, Джеффри, - ответила она с напряженным лицом.
   - Не думаю, Скай, не думаю, - он коснулся ее губами. - А что ты хочешь, чтобы я подарил тебе на Двенадцатую ночь?
   - Ты балуешь меня, милорд!
   - Нет, дорогая, я еще не начинал. Но собираюсь. После Двенадцатой ночи. И прежде чем она успела ответить, он поклонился, повернулся и вышел из комнаты, не говоря ни слова.
   Выйдя на берег реки, Джеффри окликнул лодочника и, забравшись в утлое суденышко, приказал:
   - В Уайтхолл!
   - Слушаюсь, милорд, - ответил лодочник, выводя суденышко на стремнину.
   "Кажется, яхта де Гренвилла уже моя", - подумал про себя граф Саутвуд. Потом помрачнел. Все это становилось уже не игрой. К его удивлению, он тянулся к Скай всем своим сердцем. Он покривил душой, когда сказал Скай, что не мог вырваться из Хэмптон-Корта. Несколько раз у него была возможность уехать оттуда, но он предпочел не появляться дома, чтобы иметь время обо всем подумать.
   В ту ноябрьскую ночь она была так беззащитна, и он мог легко ее взять. Она была молода, познала великую любовь. Овдовев два года назад, теперь она стремилась к мужчине. Уже тогда он мог выиграть пари с де Гренвиллом. Но она так дрожала в его руках, что он был не в силах ее обесчестить. Джеффри сам не мог надивиться на себя: раньше он не был таким мягкотелым, не задумывался о чувствах других.
   В ту ночь, вернувшись в свой дом, он обнаружил в спальне крепкую девицу. Служанка растапливала камин. Зеленоватые глаза графа сузились, сильнейшее желание охватило его. Он обнял ее за талию, и девушка хихикнула.
   - Как тебя зовут?
   - Полл, милорд.
   - Сколько тебе лет?
   - На день Святого Фомы будет тринадцать, милорд.
   - Ты меня хочешь?
   - Да, сэр.
   - Ты девственница?
   - Нет, сэр, - ответила она, распахивая блузку и открывая полные для столь юной девушки груди. За блузкой последовали верхняя и нижние юбки, и она осталась голой.
   Не было никаких ласк. Джеффри расстегнул панталоны, бросил девушку на кровать и, навалившись на нее, овладел ею. Боль в его члене наконец прошла... Затем достал из кошелька золотой и подал его девушке.
   - Беги, Полл.
   Служанка подобрала вещи и, игриво улыбнувшись ему, выскочила из спальни.
   Теперь, вспоминая об этом, граф тяжело вздохнул. Физически он получил облегчение, но ни в коей мере не был удовлетворен. Хотел он только Скай. В ней было что-то невинное, хотя она была замужем, успела овдоветь, стала матерью. Именно эта невинность заставляла его любить Скай, не позволяла ему ее предавать.
   Не оставалось сомнений - граф Линмутский впервые в жизни испытал муки любви.
   Узнав о приглашении на празднование Двенадцатой ночи, Роберт Смолл не пришел в восторг:
   - Черт побери, Скай. Я совсем не светский человек, чтобы тебя сопровождать.
   - Не ворчи, Робби. Сам Джеффри это предложил, хотя я и предупреждала его, что ты не любишь праздничной шумихи. Там будет королева, и он обещал нас ей представить.
   Кислое лицо капитана слегка прояснилось.
   - Что ж, с удовольствием познакомлюсь с юной Бесс. А что мне надеть?
   - Ничего особенно изысканного, обещаю тебе. Я решила нарядиться Ночью. Твой костюм должен соответствовать моему. Я закажу все сама, и тебе придется только сходить к портному на одну или две примерки.
   - Хорошо, малышка. Не могу же я отпустить тебя одну, иначе эти придворные щеголи тебя вмиг окрутят.
   Скай сдержала слово - на празднике Двенадцатой ночи Роберт Смолл был в простом, но элегантном черном бархатном костюме с кружевным воротником и манжетами, украшенном крошечными бриллиантами. На ногах - черные шелковые чулки и темные кожаные башмаки с серебряными бантами. Поверх костюма он накинул плащ, тоже из черного бархата, украшенный серебряной вышивкой и отороченный собольим мехом.
   Скай подарила ему изумительную золотую шпагу, на ручке которой сверкали маленькие сапфиры, алмазы и рубины. К ее великому удивлению, моряк принялся расхаживать перед зеркалом в гостиной, и улыбка заиграла на его губах.
   - Ты еще тот петух, - рассмеялась она.
   - Ах, брось, Скай, - покраснел капитан. - Но будь я проклят, если выгляжу хуже любого денди.
   - Конечно, не хуже. Хотела бы я, чтобы тебя увидела госпожа Сесили.
   - Слава Богу, не увидит. Тогда бы этому не было конца. Она всегда пыталась снарядить меня на какую-нибудь вечеринку, но до сих пор я успешно уворачивался. Пожалуйста, не говори ей об этом.
   - Хорошо, Робби, сохраним все в секрете, - рассмеялась Скай.
   Он отвернулся от зеркала и критически оглядел ее.
   - А вырез на твоем платье не слишком глубок?
   - Нет, Робби, - спокойно ответила она. - Он сделан по моде. А теперь, если можешь оторваться от зеркала, пусти-ка меня к нему. - Моряк обиженно засопел, и Скай показала ему язык.
   - Я присмотрю, чтобы вовремя подали карету, миссис Павлин, - бросил он, величественно выходя из комнаты.
   Скай, стоя перед зеркалом, рассматривала свое отражение. Ее черный бархатный костюм был просто великолепен, и она понимала, что затмит на балу всех женщин. Глубокий квадратный вырез открывал прелестную грудь. В разрезах широких до локтей рукавов виднелись серебряные кружева. Такие же серебряные кружева украшали запястья. В разрезе черной юбки виднелась нижняя юбка из черной парчи с вышитыми на ней звездами. Черные шелковые чулки украшали серебряные кружевные подвязки и бриллианты, такие же, как на черных шелковых туфлях на высоких каблуках.
   Волосы были собраны на затылке по новой французской моде. Заколки в виде звезды и полумесяца сверкали жемчугом и бриллиантами.
   На шее мерцало богатое колье из бело-голубых алмазов, на руках - браслеты, в ушах - бриллианты грушевидной формы, свисающие на золотой, унизанной жемчужинами нити. На пальцах красовались сапфиры и рубины в виде сердец, огромная жемчужина и изумруд.
   Глаза Скай слегка подвела голубым, а щеки так раскраснелись от возбуждения, что не нуждались ни в какой краске. Скай осталась довольна увиденным в зеркале и впервые за многие месяцы почувствовала себя уверенной, несмотря на то, что вечером в доме графа должна была вступить в незнакомый ей мир.
   - Девочка, ты готова?
   Она оглянулась и, укрывшись за серебряной маской, сказала.
   - Готова, Робби.
   Капитан заботливо накинул ей на плечи отделанный соболем плащ, и они рука об руку вышли из дома и направились к карете.
   - Как глупо, - заметила она, - ехать в карете в соседний дом.
   - Пешком не пойдешь, - ответил Роберт Смолл. - Нас никто не поймет. А таинственная сеньора Гойя дель Фуэнтес должна произвести хорошее впечатление. Ручаюсь, следующие полчаса все придворные хлыщи будут гореть желанием познакомиться с тобой.
   - О, Робби, - рассмеялась Скай, - ты говоришь прямо как строгий отец.
   Через несколько минут карета подкатила к дому графа Линмутского и по дорожке направилась к ярко освещенному дворцу. Подъехав с парадного входа, Скай поняла, какой величественной была эта постройка. Четырехэтажный дворец из темно-красного кирпича возвышался над рекой и разбитым вокруг него парком. Построенный в начале правления короля Генриха VIII, он являл собой прекрасный образец архитектуры эпохи Тюдоров. Лакеи в ливреях цветов семьи Саутвудов лазурном и белом - подбежали к карете и помогли гостям выйти. Скай оперлась на руку Робби и вступила в холл. Лакей тут же подбежал к ней и принял плащ. Неподалеку стояли дамы. Увидев ее платье, они от неожиданности вскрикнули. Уголки губ Скай дрогнули, но она тут же взяла себя в руки и гордо прошла мимо.
   - Так и держись, девочка, - шепнул моряк, и она ему игриво подмигнула.
   На площадке перед входом в бальный зал к ним подошел мажордом.
   - Пожалуйста, представьтесь.
   - Сэр Роберт Смолл и сеньора Гойя дель Фуэнтес. Темные брови Скай взлетели вверх. Сэр Роберт, ну и ну! Робби снова ее удивил.
   - Сэр Роберт Смолл и сеньора Гойя дель Фуэнтес, - объявил мажордом, и внезапно зал притих - все лица обратились в их сторону. Не спеша они спустились по трем широким ступеням. Джеффри Саутвуд, облаченный в белое с золотом, выступил вперед и поцеловал руку Скай. От этого прикосновения кровь бросилась ей в лицо.
   - Да вы, мадам, затмите здесь всех женщин! Добрый вечер, сэр Роберт. Вижу, сегодня вы воспользовались своим титулом
   - Из уважения к вашим приглашенным, милорд. Спасибо, что и меня включили в их число.
   - Можно, я похищу у вас Скай, сэр?
   - Конечно, милорд. А я как раз хотел поговорить с де Гренвиллом. - Робби поклонился и, гордо выпрямив спину, направился в противоположный конец зала.
   - Танцы не начнутся до приезда королевы, - сказал граф - А пока пойдем, я покажу тебе дом.
   - А твои гости...
   - Слишком заняты едой, питьем и слухами, чтобы заметить наше отсутствие. Кроме того, если кто-нибудь из мужчин взглянет на тебя, я буду драться с ним на дуэли. Идем, мадам, я хочу сохранить тебя для себя. - И, не дав возможности ей возразить, он повел ее через зал к маленькой двери. - Картинная галерея, объяснил он. - Здесь полное собрание портретов Саутвудов.
   - А я полагала, что они у тебя в Девоне, - заметила Скай.
   - Так оно и есть, когда я там живу. Фамильные портреты путешествуют из Лондона в Девон и обратно вместе со мной. Считай это моей причудой. Несколько мгновений они шли в молчании, потом остановились. Джеффри произнес одно-единственное слово - Скай! - Но в нем было столько желания, что у нее задрожали колени.
   Взглянув в его зеленоватые глаза, Скай с робостью заметила сильнейшую страсть. Она положила ладони ему на грудь, как будто хотела оттолкнуть.
   - Не говори ничего, дорогая, - прошептал он и прикоснулся к ее губам.
   - Джеффри, - так же шепотом выдохнула Скай.
   Губы графа пробежали по ее лицу, потом по шее и скользнули к груди. Он зарылся в благоухающую ложбинку и почувствовал, как бешено бьется ее сердце.
   - Отдайся мне, любимая. Боже! Я до боли жажду тебя, - так они недвижимо стояли, прижавшись друг к другу: женская фигура в черном и мужская - в бело-золотом. В дверь робко постучались, и Саутвуд отпрянул:
   - Войдите! - Дверь растворилась, и на пороге показался лакей.
   - Яхта королевы в нескольких минутах отсюда, милорд, - объявил он.
   - Хорошо, - ответил граф, и лакей скромно удалился. - Я должен встретить ее величество. Тебя, дорогая, я отведу назад к Робби. Поговорим позже.
   Сопровождаемая с одной стороны Робби, с другой де Гренвиллом, Скай присоединилась к гостям, ожидающим у пристани прибытия королевы.
   - Черт меня возьми, вы выглядите неприлично соблазнительной, - проговорил де Гренвилл.
   - Благодарю вас, милорд.
   - Познакомились поближе со стариной Джеффом? После инцидента в "Розе и якоре" я не ожидал продолжения знакомства.
   - Джеффри очень мило извинился за свое поведение, милорд де Гренвилл.
   - Вы, конечно, знаете, что он женат, - продолжал вельможа. Скай в упор посмотрела на него:
   - Вы что-то еще хотите мне сообщить?
   Де Гренвилл смешался, но он был джентльменом и не стал рассказывать о пари, заключенном между ним и графом Саутвудом.
   - Я просто не хочу, чтобы вам причинили боль, а Джефф - известный волокита, - невинно ответил он.
   - Вы очень великодушны, милорд, - холодно заметила Скай.
   Пытаясь обрести выбитую из-под ног почву, де Гренвилл переменил тему:
   - А вот и юная Бесс. Глядите, Скай, королева приехала.
   Они смотрели в сад поверх голов. Королевская яхта причалила к пристани, и граф Линмутский помог высокой гостье выйти на берег. Какое-то время Елизавета стояла, созерцая подданных. Потом по саду пронесся приветственный шепоток. Молодой королеве было двадцать семь лет, и даже издалека Скай рассмотрела, что она симпатичная. Для женщины высокая и изящно угловатая, она, как и Скай, предпочла причесаться не так, как диктовала обычная мода. Ее золотистые волосы, разделенные спереди на пробор, волнами ниспадали на спину. Она оделась Весной, и ее светло-зеленый парчовый костюм был богато расшит золотом и алмазами. Длинные аристократические пальцы сверкали кольцами. Глаза лучились, точно агат, в улыбке сквозила благожелательность.
   Лорд Саутвуд провел почетную гостью по саду через толпу кланяющихся придворных. Они вошли в бальный зал. Как и картинная галерея по другую сторону холла, он занимал весь первый этаж. Королева села на устроенный на возвышении трон, и гости стали по очереди подходить к ней представляться. Саутвуд стоял рядом с троном.
   Скай предстала перед королевой, сопровождаемая Робби и де Гренвиллом.
   - Де Гренвилл, рада тебя видеть, дружище! - улыбнулась Елизавета. - Я и не знала, что ты приехал из Девона.
   - Только сегодня, ваше величество, - вельможа поцеловал Елизавете руку. Разве я мог пропустить праздник у Саутвуда? И упустить возможность взглянуть на прекрасную Елизавету?
   Королева довольно расплылась:
   - А кого ты мне собираешься представить, Джон?
   - Прежде всего старинного приятеля и соседа по Девону сэра Роберта Смолла, капитана "Наяды".
   Роберт Смолл почтительно встал на одно колено и поцеловал руку королевы.
   - Мадам, - начал он, но глаза его наполнились слезами, и он не смог продолжать.
   - Ну, ну, - успокоила его Елизавета. - Познакомиться с вами, сэр, большая честь.
   - Вся Англия Бога за вас благодарит, - произнес немного оправившийся моряк.
   - Англия должна благодарить таких мужественных мореходов, как вы, сэр Роберт, - ответила королева. - Вы - наше будущее, - и темно-серые глаза Елизаветы скользнули по лицу Скай.
   - Миссис Гойя дель Фуэнтес, - подал голос стоявший слева от королевы Джеффри.
   - Леди из Алжира?
   - Да, ваше величество, - Скай скромно потупила глаза.
   - Я слышала, ваш покойный муж был там купцом.
   - Да, ваше величество, - Скай подняла глаза и взглянула прямо на королеву.
   - Вы с сэром Робертом - деловые партнеры? Не принято в обществе, чтобы женщины занимались такими делами, не так ли?
   - Точно так же, как женщине быть законной королевой. Впрочем, я никогда не считала, что женщина глупее мужчины. К тому же вы, ваше величество, своим примером опровергаете этот предрассудок. - Ее синие глаза встретились с темно-серыми глазами королевы.
   Елизавета Тюдор секунду изучала Скай, а затем рассмеялась:
   - Вы хотите получить от меня хартию? Вскоре мы поговорим об этом. - И, повернувшись к Саутвуду, задорно добавила:
   - Мои ноги просто чешутся, милорд. Не пора ли начать танцы?
   Скай, поняв, что она свободна, присела в реверансе и пошла прочь, сопровождаемая обоими кавалерами, - юбка взметнулась, точно волнующееся море.
   - Клянусь Всевышним, - восхищенно проговорил де Гренвилл, - вы понравились королеве. А ей чертовски не нравятся женщины. Что это за история с хартией?
   - Мы с Робби основали торговую компанию, а лорд Саутвуд обещал нам помочь добыть королевскую хартию.
   "Вот пройдоха! - подумал де Гренвилл. - Вот как он к ней подбирается. Все это нужно обдумать, а то я лишусь своей яхты". Он уже был готов пригласить Скай на танец, как открывший вместе с королевой бал Саутвуд приблизился к ним. С сияющими глазами она подала ему руку, и они закружились в танце, оставив Роберта и де Гренвилла у дверей.
   - Кажется, он ею сильно увлечен, Робби, - пробормотал де Гренвилл.
   - Да, и боюсь, что она тоже, - ответил моряк.
   - Лорд и леди Бурк! - провозгласил мажордом
   - Кто они такие, Дикон? - поинтересовался Роберт Смолл.
   - Соседи Саутвуда. Кажется, он наследник вождя какого-то ирландского клана.
   Джеффри крепко сжимал талию Скай, и они скользили, выписывая замысловатые фигуры танца.
   - Если кто-нибудь из этих лоботрясов только посмотрит на тебя, пробормотал он сквозь зубы, - я возьмусь за шпагу. Ответом ему послужил ее мягкий и низкий смех.
   - Ой-ой-ой, Джеффри, разве ты ревнив?
   - Я ревнив, дорогая, - ответил граф, - но мы обсудим это позже, когда у нас для этого будет больше оснований.
   Скай весело рассмеялась. В ее жизни наступила прекрасная пора. Красавец-граф был чертовски внимателен к ней, и в зале не было ни одного мужчины, который не сказал бы ей комплимента. Она танцевала все танцы, ужинала в окружении полудюжины кавалеров, не считая Робби и де Гренвилла, и выпила достаточно сладкого вина, чтобы еще больше развеселиться. В полночь все гости сорвали маски, хотя многие давно уже узнали под ними друзей.
   В другом конце зала в изумлении застыл Найл Бурк. Он смотрел на красивую женщину в великолепных бриллиантах и черном бархатном платье, смеющуюся с графом Линмутским. Не может быть! Этого просто не может быть! Скай умерла! Все в один голос твердили ему, что она умерла. И он смирился с этим...
   - Клянусь, - услышал он рядом с собой голос, - Саутвуду всегда чертовски везло. Судя по тому, как они переглядываются, сеньора Гойя дель Фуэнтес если еще не стала его любовницей, то вскоре ею будет.
   - Она жила на Востоке, - прогудел кто-то другой. - И полагаю, набралась там таких штучек, каким учат девочек в гареме. Хотел бы я...
   - Не валяй дурака, Хаф! Саутвуд ясно дает понять, что выбрал ее себе. Будто поставил тавро ей на лбу. Если он увидит, что ты увиваешься вокруг нее, заколет не долго думая.
   Приятели отошли, оставив Найла Бурка со своими мыслями. Разве могут быть так похожи две женщины? И все-таки ему нужно познакомиться с этой сеньорой Гойей дель Фуэнтес. Но кто представит его?
   - Ты потанцуешь со мной, Найл?
   - Что? Что ты сказала, Констанца?
   Жена рассмеялась, встряхнув золотыми кудрями:
   - О чем это ты размечтался посреди такого веселья? - спросила она.
   - Прости, дорогая. Я засмотрелся на леди напротив в черном бархатном костюме. Она показалась мне знакомой.
   - Сеньора Гойя дель Фуэнтес? Может быть, ты ее и знал. Ее муж был испанцем, но она ирландка.
   Найду чуть не стало плохо, но он сумел овладеть своими чувствами.
   - Откуда ты все это знаешь, Констанца?
   - Она хозяйка Гринвуда - последнего дома на улице. Наш и ее лодочники братья. Горничные и лодочники судачат, а экономка мне рассказывает. Все считают, что граф без ума от нее.
   - Леди не должна слушать, о чем болтают слуги, - оборвал Найл жену. - Я хочу домой.
   Констанцу это задело, и она возразила:
   - Но только-только минула полночь. Даже королева еще здесь. Неприлично уезжать, пока она не покинула бал.
   - Я нездоров, Констанца, - резко ответил он. - И хочу домой.
   Она озабоченно прикоснулась ко лбу мужа:
   - В самом деле горячий. Но надо извиниться перед лордом Саутвудом. Скажем, что заболела я. Это будет понятнее.
   Они направились к графу Линмутскому, не сводящему глаз со Скай. Это была великолепная пара. При приближении Бурков Джеффри улыбнулся.
   - Милорд Бурк, - проговорил он, - надеюсь, вы и ваша леди приятно проводите время. Позвольте представить мою соседку сеньору Гойю дель Фуэнтес. Скай, дорогая, лорд и леди Бурк - наши соседи.
   - Его дом тоже построил твой дед для одной из своих подружек? - сострила она.
   Граф рассмеялся. Он был так увлечен Скай, что не обратил внимание на потрясенный взгляд Найла Бурка. "Ее голос! Ее имя и ее голос!"
   - Лорд и леди Бурк, рада познакомиться с вами. - Ее глаза светились доброжелательно, голос звучал уверенно.
   Найл Бурк решил, что сходит с ума. Подавив страх и страдание, он произнес:
   - Извините нас, милорд, но мы должны покинуть вас. Констанца жалуется на сильную головную боль.
   - Жаль, - сочувственно отозвался граф.
   - Вы не пробовали, мадам, настой из коры гамомелиса - смачивать, подогрев, мягкую полотняную ткань и прикладывать ее ко лбу?
   - Спасибо, сеньора Гойя дель Фуэнтес. Я никогда об этом не слышала, но обязательно попробую, - пробормотала Констанца, чувствуя, как Найл сжимает ее руку. Она сделала реверанс, и супруги пошли к выходу.
   - Странный человек, - заметила Скай. - Он так пристально смотрел на меня. Джеффри рассмеялся:
   - Неудивительно. Ты ведь здесь самая красивая женщина. Знаешь, что я хочу тебе сказать, дорогая?
   - Да, - тихо спросила она, и ее щеки вспыхнули.
   - Если я приду к тебе сегодня ночью...
   - Я веду себя, как синий чулок. Но я знала только супруга. Сомневаюсь, смогу ли я тебе это позволить. Хочу, но боюсь. Ты способен меня понять?
   - Когда королева уйдет, возвращайся домой и жди меня, - просто ответил он. - Мы все обсудим, Скай. То, что мы чувствуем друг к другу. Можно найти выход. Ты ведь тоже так думаешь?
   Она кивнула, глубокие голубые глаза стали необыкновенно большими. Граф ободряюще ей улыбнулся, и ледяной страх, который Скай ощущала в душе, вмиг рассеялся. Он ее любит! И так ясно дал ей это понять! Ее мысли были прерваны де Гренвиллом.
   - Королева хочет поговорить с вами, миссис Скай. Позвольте проводить вас, - предложил он.
   - Мы оба будем ее сопровождать, - твердо возразил Джеффри Саутвуд.
   Они подошли к королеве, и та приказала своему пажу подать Скай стул. Потом махнула рукой двум кавалерам Скай, приказывая им удалиться.
   - Вы пользуетесь популярностью у мужчин, миледи, - проронила Елизавета, когда Саутвуд и де Гренвилл отошли достаточно далеко.
   Скай рассмеялась.
   - Милорд де Гренвилл - старинный приятель моего делового партнера сэра Роберта Смолла. Так же, как и Робби, он считает себя обязанным опекать меня.
   - А этот волокита Саутвуд?
   - Граф... кажется, собирается не только покровительствовать. - Скай моргнула, Елизавета засмеялась.
   - Понимаю, что вы хотите сказать, - усмехнулась королева. - Вижу, вы женщина острого ума. Я это люблю. А теперь расскажите о себе. Как вы стали партнером сэра Роберта Смолла?
   - Я мало что могу о себе рассказать, ваше величество. Я - ирландка. По крайней мере мне так говорили. Совсем маленькой меня оставили в монастыре в Алжире, и я ничего не знаю о своем происхождении. Несколько лет назад я вышла замуж за богатого испанского купца. Робби был его партнером. Два года назад мой господин умер, и я была вынуждена покинуть Алжир - турецкий комендант собирался принудить меня стать его наложницей. Робби спас меня и моего секретаря-француза Жана Марло с женой Мари. Мы были обе беременны. Моя дочь родилась здесь, в Англии, и я благодарю за это Бога.
   - Так вы приехали сюда бедной вдовой, и сэр Роберт принял вас в своем доме?
   - Бедной? О нет, мадам! По мусульманским законам у меня был месяц, чтобы оплакать мужа. За это время я тайно продала все добро мужа, а деньги перевела в Англию. Нет-нет, мадам, ни я, ни моя дочь, мы не нищие.
   - Клянусь своим спасением, миссис, вы - хладнокровный человек. Я таких люблю. И вы в доле с Робертом Смоллом. Мне это нравится. Хорошо, когда женщина пользуется не только своим телом, но и умом. Вы получили образование? Думаю, что да.
   - Да, ваше величество. Я говорю по-английски, по-французски, по-испански, по-итальянски и на латинском языке. Могу писать, знаю арифметику.
   - Хорошо, миссис. На меня произвело впечатление то, что я увидела и услышала. Сесил назначит вам и сэру Роберту аудиенцию. Мы вместе обо всем поговорим. Может быть, вы получите королевскую хартию.
   Скай порозовела и сделала глубокий реверанс.
   - Я вам очень признательна, ваше величество. Елизавета встала. Тут же рядом с ней оказался граф Линмутский.
   - Саутвуд, я устала. В последние дни было так много празднеств. Проводи меня до яхты.
   Королева направилась к выходу. Гости расступались перед ней с поклонами и реверансами. Роберт и де Гренвилл вновь обступили Скай.
   - Ты остаешься, девочка? - спросил капитан.
   - Нет, Робби, я устала. Я уже пожелала Джеффри спокойной ночи. Пожалуйста, проводи меня до кареты, но сам, если хочешь, оставайся.
   - Нет, я пойду. Мне бы сейчас добрую пинту пива и теплую девчонку. А здесь все не по мне. Де Гренвилл, ты со мной?
   - Да, - улыбнулся тот.
   - Берите мою карету, - предложила Скай.
   - Ты очень великодушна, Скай. - Они проводили ее домой и уехали.
   Скай отдала плащ Уолтерсу.
   - Можешь запирать, - распорядилась она. - Капитан Смолл сегодня не придет.
   - Слушаюсь, мадам.
   Она поспешила наверх, где ее поджидала Дейзи.
   - О, мэм, вы видели ее, молодую Бесс? С крыши мы рассмотрели ее яхту!
   - Да, Дейзи, я познакомилась с королевой. Мы дважды разговаривали этим вечером, и я встречусь с ней опять.
   - А она симпатичная вблизи? - глаза Дейзи округлились от возбуждения.
   - Очень. С чистой кожей, золотистыми волосами и ясными глазами.
   - Ах, мэм, не дождусь, чтобы рассказать матери в Девоне, что видела королевскую яхту, а моя госпожа разговаривала с самой королевой. Она будет очень гордиться!
   Скай улыбнулась.
   - Завтра я расскажу тебе, как была одета королева, а теперь помоги мне раздеться.
   Дейзи покорно принялась за работу: расшнуровала платье госпожи, помогла его снять. Прекрасное бархатное платье было аккуратно сложено и помещено обратно в гардероб. Шелковое белье приготовили для прачки. Скай нырнула в бледно-розовый пеньюар с глубоким вырезом на груди, пышными рукавами и облегающей юбкой. Он застегивался изящными перламутровыми пуговицами.
   Дейзи принесла серебряный тазик с подогретой водой, и Скай умыла лицо, руки и вычистила зубы.
   - Расчесать вам волосы, мэм? - спросила служанка.
   - Нет, Дейзи. Я сама справлюсь. Слишком поздно. Иди спать.
   Дейзи присела в реверансе.
   - Спокойной ночи, мадам.
   - Спокойной ночи, Дейзи.
   Дверь за маленькой служанкой закрылась, и Скай села к туалетному столику. Не спеша она сняла украшения и вытащила из волос золотые и черепаховые заколки. Волосы темным облаком рассыпались по плечам. Взяв расческу, она тщательно их расчесывала, а сама в это время раздумывала, придет ли Джеффри, и решала, хочет ли она, чтобы он приходил. А что произойдет, если он и в самом деле придет?
   Скай рассмеялась. Что произойдет? Она станет его любовницей. Она нахмурилась. Разве этого она хочет? Стать любовницей знатного вельможи? Черт побери! Она соскучилась по мужскому телу. Разве нельзя ей встречаться с ним тайно? Он, безусловно, поймет ее скромность. А если не захочет понять, она тут же порвет с ним всякую связь.
   Она услышала, как кто-то скребется к ней в окно, и окаменела. Она выглянула наружу и тут же отпрянула - звук производили летящие в окно камешки! Она рассмеялась и широко растворила раму. Внизу стоял граф Линмутский все в том же бело-золотом костюме и дерзко улыбался ей.
   - Не закрывай окно. Я поднимаюсь, - прошептал он достаточно громко, чтобы Скай услышала.
   - Но как... - начала она и затаила дыхание, когда он, ухватившись за виноградную лозу, стал забираться по кирпичной стене. Скай так и не могла перевести духа, пока он благополучно не влез в окно.
   - Добрый вечер, дорогая! - Одним движением она захлопнула за ним раму и бросилась в объятия.
   - Скай, - голос графа стал хриплым от страсти. Руки перебирали ее волосы. Ее голубые глаза расширились. В горле встал ком. - Милая, милая Скай, - шептал он и вдруг прильнул к ее губам. Страстный поцелуй потряс ее, дрожь пробежала по телу. - Скай, милая Скай, - шептал он, целуя ее в шею. Восторг нахлынул на нее, и больше она не сопротивлялась.
   Пальцы графа расстегнули миниатюрные пуговки, одна рука крепко сжала талию, другая нашла крепкую грудь и принялась ее ласкать, рот потянулся к твердым бутонам ее сосков. Он снова завладел ее губами и целовал до тех пор, пока она протестующе не дернулась. В ответ он, словно драгоценность, взял ее на руки и понес к кровати. И там продолжил восхитительную любовную игру.
   Теперь Скай была беспомощна против страсти, которую он в ней разжег, и все-таки мозг сопротивлялся мысли, что ее сейчас соблазнят. Она пыталась остановить графа и наконец воскликнула.
   - Джеффри! О, Джеффри, пожалуйста, не надо! - Сначала он не расслышал ее, но Скай запустила тонкие пальцы ему в волосы и потянула его голову назад. Пожалуйста, не надо, Джеффри!
   Неохотно он оторвался от ее груди Зеленоватые глаза от страсти потемнели.
   - Что с тобой, Скай? - спросил он. - Что случилось? Она беспомощно смотрела на графа. Все доводы сразу выскочили из головы.
   - Ты стесняешься, потому что всегда была порядочной женщиной, - проговорил граф, прикрыв глаза. - Я это знаю. Я не могу прогнать свою жену. Если бы я мог, я бы это сделал. Я люблю тебя и чувствую, что за внешностью респектабельной вдовы скрывается чувственное существо, которое жаждет меня не меньше, чем я его.
   Скай покраснела.
   - Разве это так ужасно, если мы доставим друг другу удовольствие? вздохнула она, тщательно подбирая слова. Он был так настойчив. Джеффри Саутвуд взял ее руку и положил себе на бедро. Под материей она почувствовала упругое подрагивание.
   - О, Джеффри!
   - Я не буду упрашивать тебя, Скай. - У него хватило бы сил принудить ее, но он не хотел этого делать.
   Он хотел завоевать ее, и тогда победа была бы намного слаще. "Я ее в самом деле люблю, - восторженно думал он. - Любовь моя, подари мне себя!" И как будто бы услышав его немую мольбу, она выдохнула:
   - Да, Джеффри, да! Да! Да!
   Он приподнял ее с кровати и снял с нее халат. К восхищенному удивлению графа, она сама расстегнула его смятую рубашку. Вместе они освободили его от панталон и упали на кровать. Он готов был уже взять ее, но сдержал себя. С ней нельзя так спешить. В ожидании заключалось столько прелести!
   Она лежала раздетая и смущенная, как будто снова была девушкой. Граф взял ее правую стопу и принялся целовать - каждый палец в отдельности, затем губы двинулись вверх по ноге, лодыжка, икра, ямка под коленом, бедро. И опять вниз, но уже по левой ноге.
   И вот уже он целует ее губы, потом грудь. Рот впивается в твердые бутоны, заставляя их изнемогать от сладостной боли ожидания. Ее тело, как неизведанная земля, и он стремится открыть каждый ее уголок. Как гибка ее талия! Он провел щекой по ее изгибу и почувствовал шелковистость кожи. Руки крепко сжали бедра, а губы скользнули по животу, язык искал самое сокровенное. Он раздвинул складки и испил ее женские соки. Она вскрикнула, пальцы впились в его волосы, тело изогнулось навстречу его рту.
   Радостно улыбаясь, он поднял голову и прошептал.
   - Еще рано, любимая. Еще не время.
   - Пожалуйста, - умоляла она. Возбуждение было так велико, она думала, что сейчас умрет.
   - Нет, нет, еще не время, Скай, - повторил он. - Я научу тебя наслаждаться ожиданием. - Он осторожно ее перевернул, и она почувствовала, как он целует ее плечи, спину, ягодицы, ноги. Опытный язык скользил по коже, делая немыслимой ее страсть. Вытянутые вперед руки Скай вцепились в простыни. Внезапно она почувствовала на себе его обнаженное тело, а огромный член между ягодиц.
   Она дернулась, сбросила его с себя, перевернулась на спину и в ярости зашипела:
   - Сукин сын! Ты не ангел, а дьявол! Хватит! Рассмеявшись, он снова навалился на нее и целовал до тех пор, пока она почти не задохнулась. Потом, положив ее ноги себе на плечи, зарылся между ними лицом, нашел ртом сладостное место и не отрывался, пока Скай не достигла вершины страсти.
   - Будь ты проклят! Проклят! - разочарованно плакала она, все еще неудовлетворенная.
   - Посмотри на меня, маленькая ведьмочка! Она зажмурила глаза.
   - Нет!
   - Посмотри на меня, Скай! - Резкий голос заставил ее открыть глаза.
   - Я люблю тебя, ведьмочка, и не хочу брать, как шлюху, - он потерся членом о ее живот. - Ты ведь этого жаждешь? И получишь в свое время, Скай... Прямо сейчас, - он раздвинул ей ноги и вошел в нее, наслаждаясь выражением страсти на ее лице.
   Его кинжал был огромен, искусство любви знакомо - Джеффри переполнял ее всю, добираясь до самых глубин, потом почти покидал ее тело, и все повторялось снова. На какой-то миг Скай решила, что ее плоть разорвется, но тело раздалось и приняло его внутрь, жадно и неистово. Она впилась в его спину ногтями, но он перехватил ее руки и прижал за головой. Тогда она укусила его в плечо и, накинувшись на ранку, высосала из нее кровь. Он слегка ударил ее по лицу.
   Наслаждение и боль слились в ней воедино. Она познала великую любовь, но никогда не испытывала такой страсти. Она сжигала ее всю, не оставляя места ни для чего другого. Раз за разом он приводил ее к вершине наслаждения, и она не верила, что еще можно продолжать, но они поднимались все выше и выше. За закрытыми веками мир, точно разбитое стекло, рассыпался многоцветной радугой. Оргазм был бесконечен и сокрушителен. Тело сотрясалось в неистовой страсти.
   Он испытывал такое же наслаждение, но наконец, обессилев, оставил ее. Несколько мгновений он не мог говорить и только смотрел на Скай. Она была бледной и едва дышала. Сев, он нежно обнял ее. Она вся похолодела, и он попытался ее согреть. Ни одна женщина не давала ему такого наслаждения и так до конца не отдавалась ему.
   Да, он ее любил. И де Гренвилл мог сохранить себе свою проклятую яхту. Он не собирался подхлестывать любовь сомнительным пари. Зачем он только спорил? Если Дикон обмолвится хоть словом об их глупости, он ему шею свернет.
   Скай шевельнулась в его объятиях, ее веки затрепетали, и ресницы поднялись. Со страхом она посмотрела на него, ища поддержки. Он откинул ей со лба спутанные темные волосы и просто сказал:
   - Никогда не оставляй меня, Скай.
   - Не оставлю, Джеффри, - ответила она.
   Джеффри Саутвуд впервые с тех пор как умерла его молодая мать, почувствовал, что кого-то любит. Единственный сын своего отца, он появился на свет через десять месяцев после свадьбы родителей. Потом мать родила девочку, его единственную сестру. Катерина была уже замужем и жила в Корнуолле. Мачеха родила еще двух девочек, его сестер по отцу. Одна из них вышла замуж за барона из Бустера, другая - за богатого землевладельца из Девона. Мачеха умерла, родив мертвого сына. Больше отец уже не женился.
   Отец гордился Джеффри. В семь лет Джеффри отправился из дома на воспитание к графу Шрусбери; потом он так же поступил и с собственным сыном. С полдюжины сыновей знати постигали там хорошие манеры, науки, политику, искусство быть вельможей. Но в той жизни не было места любви. Дом он увидел лишь через три года и за все это время только на месяц вырвался к своим. Дома оказалась лишь младшая сестра по отцу Элизабет, две другие девочки жили в чужих домах, где их учили, как быть женой и матерью. Бет пришла в восторг от блестящего десятилетнего брата, но он остался холоден к маленькой девочке.
   На следующий год Бет уехала. А в двенадцать лет он женился на девочке, чья жизнь для него ничего не значила, но чья смерть сделала его богатым. Его мать и мачеха умерли, сестер он едва знал, отец не поощрял сантиментов, а серенькая робкая жена была вовсе не в его вкусе. Таинственная и прекрасная женщина, которая теперь лежала рядом с ним, дала ему больше, чем кто-либо другой. Неудивительно, что он влюбился в нее с невинностью, несвойственной светскому человеку
   Он крепко обнял ее и прижал к себе. Мысли Скай начинали проясняться. Ее незабвенный Халид доставлял ей много радости, но такой страсти она еще никогда не испытывала - пугающей и в то же время восхитительной. Казалось, их тела сливались воедино.
   С самого начала стало ясно, что Джеффри хотел от нее больше, чем интрижку на одну ночь. Он сказал, что любит ее, и она начинала в это верить. Скай не была наивной. Она понимала, что, приехав из Алжира, живет в этой стране иностранкой. И когда уедет Робби, а он вскоре собирался в плавание, она останется без защиты мужчины. Дела требовали ее присутствия здесь, в Лондоне, а не в Девоне. И если она намеревалась здесь жить, ей нужен был покровитель.
   Она вышла бы замуж снова. Но кто сравнится с Халидом эль Беем? Она была слишком своенравна и образованна, чтобы выходить замуж за обыкновенного лондонского купца. А для лорда ее происхождение казалось недостаточно высоким. И поскольку Джеффри был женат, у нее оставался лишь один путь. И хотя он ей претил, она знала, что у нее нет выбора. К тому же нужно думать о Виллоу.
   Страшного в этом ничего не было. Джеффри любил ее и казался мил. Она не нуждалась в его деньгах и останется независимой. Ее признают любовницей графа, и другие мужчины не будут докучать ей. Никто в здравом уме не посмеет приблизиться к женщине графа Линмутского!
   Дыхание Джеффри стало глубоким и ровным. Как он красив во сне! Ангельский граф, как прозвала его молва. Сон стер циничное и себялюбивое выражение, лицо сделалось почти беззащитным, хотя в нем и чувствовался характер. Глаза Скай скользнули по широким плечам и груди графа, ниже к поясу и бедрам. Длинные стройные ноги Джеффри покрыты золотистыми волосками, ступни узкие, слегка изогнутые с ухоженными ногтями. Взгляд остановился на его мужской сущности: член был мягок и гнездился среди мягких светлых волос. Сейчас он казался беспомощным, а еще недавно был огромным, способным доставлять невиданное удовольствие. Ей захотелось его потрогать.
   - Надеюсь, ты его одобрила?
   Скай отдернула руку и покраснела. Потом судорожно вздохнула.
   Джеффри усмехнулся, протянул руки и привлек ее к себе:
   - Ну что, ведьмочка, изучаешь меня? Так я спросил, он тебя устраивает? спрашивая, он обвел языком вокруг ее уха, потом пощекотал внутри. Скай дернулась и от восторга поежилась.
   - Прекрати, Джеффри! Да! Да! Он меня, безусловно, устраивает.
   Граф потянулся рукой к ее груди и потер сосок.
   - Несколько дней королева будет отдыхать, и я хочу увезти тебя куда-нибудь из Лондона и все время любить.
   - Хорошо, - ответила она, немного удивляясь себе. Граф снова усмехнулся:
   - Как приятно. Ты так прямодушна; мне это нравится. Вверх по реке я знаю один постоялый двор - небольшой и приятный, там отменная еда. С тамошним землевладельцем я знаком.
   - Ты всех своих любовниц возишь туда? - спросила она резче, чем ей бы хотелось.
   - Я не брал туда ни одну женщину, - понимающе ответил он. - Там я отдыхаю от забот, которые накладывает на меня мое положение. Побудем там несколько дней, а потом ты решишь, хочешь ли стать моей любовницей. Если откажешься, наша связь останется тайной. И хотя мне на весь мир хочется кричать о своей любви, я не скомпрометирую тебя в глазах света.
   - Извини, Джеффри, за мои поспешные слова. И спасибо тебе за заботу.
   - Родная, у меня было несколько любовниц, а ты всегда была замужней женщиной. Я знаю, тебе трудно примириться с таким положением. - Он взял в свои ладони ее лицо и нежно поцеловал. - Какой у тебя сладостный рот!
   Скай почувствовала, как желание вновь просыпается в ней:
   - Черт побери, Джеффри, от одного твоего поцелуя я слабею и тут же возгораюсь. Что ты со мной делаешь?
   - А что со мной делаешь ты, Скай? Я становлюсь просто ненасытным.
   Они снова бросились в объятия друг друга; их губы, руки и тела слились. Они целовались до боли, пока не задохнулись. Вновь твердый член касался ее бедра. Скай потянулась вниз и принялась его ласкать. Удивленный, он застонал от наслаждения.
   На этот раз обошлось без мучительного ожидания. Скай развела бедра, и он оказался в ней. Она напрягла мышцы, как учила ее Ясмин.
   - Боже! - воскликнул Джеффри, когда волна наслаждения нахлынула на него. Он попытался проникнуть глубже, и снова обволакивающе она сжала его.
   - Прекрати, ведьма! - взмолился он. - Это самая сладостная пытка. Но от нее я сейчас умру. Я хочу, чтобы и ты наслаждалась!
   Руки Скай, крепко обнимавшие его, ослабили хватку, и Джеффри нежно забормотал:
   - Я знал, ведьмочка, что под внешностью дамы кроется пылкая развратница. Откройся мне, дорогая. Как же ты горяча и сладостна!
   Он двигался напористо и ритмично, с каждым разом, казалось, проникая все глубже и глубже. Она раскрылась перед ним, охватывая его всего. О Боже! Ей все было мало! Оргазм налетел на нее, как вихрь, сокрушая с такой силой, что она потеряла сознание и, проваливаясь в темноту, услышала его крик.
   Первое, что она почувствовала, приходя в себя, - поцелуи, покрывающие ее лицо. "Невероятно, до какой степени он меня возбудил", - подумала Скай. Она открыла глаза и из-под дрожащих век посмотрела на него - на ресницах сверкали слезы. Он в ответ улыбнулся ей и тонким пальцем провел сверху вниз по носу.
   - Ты совсем, голубоглазая, заморочила меня. Завтра после полудня мы отправимся вверх по реке в "Утку и селезня". И несколько дней будем только любить друг друга в красивой комнате с окнами на реку, есть и пить сладкое вино. Ты так привяжешься ко мне, что никогда не захочешь меня оставить. - И, поцеловав ее, быстро оделся. - А пока, любимая, нам лучше сохранить нашу связь в секрете. Спи спокойно, дорогая. Не сомневаюсь, что ты устала со мной. - Граф пересек комнату, приподнял гобелен на стене и нажал рукой на панель. За ней открылся проход.
   Скай ахнула.
   - Куда ведет этот коридор? - спросила она.
   - В мой дом, - рассмеялся Джеффри. - Разве ты забыла, что дед построил этот дом для своей любовницы?
   - Тогда зачем же ты карабкался в окно?
   - Я подумал, что это очень романтично. Скай расхохоталась.
   - Джеффри, да ты просто сумасшедший. Он ухмыльнулся, затем, расцеловав ее, скрылся в проходе, и дверь закрылась за ним.
   - Что это за человек, с которым я связалась? - вслух спросила себя Скай. "Чертовски интересный человек", - ответил ей внутренний голос, и она рассмеялась в темноте.