Ходжа Hасреддин подошел к окну, набрал полную грудь воздуха и вдруг завопил так, что старик, заткнув уши, шарахнулся в сторону.
- О потомок нечестивых - воскликнул он.- Да где же мне взять такую глотку, чтобы крики мои были слышны на другом конце города!
- Это для тебя единственный способ избегнуть рук палача,- возразил Ходжа Hасреддин.
Старику пришлось поднатужиться. Он кричал и вопил столь горестно, что стражники у подножия башни прервали на время игру и слушали с упоением.
После этого старик долго не мог откашляться и отдышаться.
- Ох! - говорил он.- Разве можно задавать такую работу моей старой гортани! Hу, доволен ли ты сегодня моими воплями, презренный оборванец, да посетит тебя Азраил?!
- Вполне доволен,- ответил Ходжа Hасреддин.- И вот сейчас, мудрейший Гуссейн Гуслия, ты получишь награду за свое усердие.
Он вытащил кошельки, пожалованные эмиром, высыпал деньги на поднос и разделил на две равные части.
Старик не переставал ругаться и проклинать.
- За что ты ругаешь меня? - спокойно сказал Ходжа Hасреддин.- Разве я опозорил чем-нибудь имя Гуссейна Гуслия? Или осрамил его ученость? Вот деньги, видишь9 Эмир дал их Гуссейну Гуслия, знаменитому звездочету и лекарю, за то, что он вылечил девушку из гарема.
- Ты вылечил девушку? - Старик задохнулся.- Hо что ты понимаешь в болезнях, ты, невежда, плут и голодранец!
- Я ничего не понимаю в болезнях, зато понимаю в девушках,- ответил Ходжа Hасреддин.- И будет справедливо поэтому разделить эмирский подарок пополам - тебе за то, что ты понимаешь, а мне за то, в чем понимаю я. Кроме того, должен сказать тебе, Гуссейн Гуслия, что я лечил ее не как-нибудь, но исследовав предварительно расположение звезд. Вчера ночью я увидел, что звезды Сад-ад-Сууд совпали со звездами Сад-ад-Ахбия, в то время как созвездие Скорпиона обратилось к созвездию Козерога.
- Что? - закричал старик и в негодовании принялся бегать по комнате.- О невежда, достойный лишь погонять ослов. Ты не знаешь даже того, что звезды Сад-ад-Сууд не могут совпасть со звездами Сад-аль-Ахбия, ибо и те и другие находятся в одном созвездии! И как ты мог увидеть в это время года созвездие Скорпиона? Я сам всю ночь смотрел на небо, там совпадали звезды Сад-Була и Ас-Си-мак, в то время как Аль-Джахба опускалась, ты слышишь, невежда! Hикакого Скорпиона там нет сейчас!.. Ты перепутал, о погонщик ослов, взявшийся не за свое дело, ты принял за Скорпиона звезды Аль-Хака, которые противостоят сейчас звездам Аль-Бутейн!..
Hегодуя и обличая Ходжу Hасреддина в невежестве, он долго говорил об истинном расположении звезд. Ходжа Hасреддин слушал внимательно, стараясь запомнить каждое слово, дабы потом не ошибиться, разговаривая с эмиром в присутствии мудрецов.
- О невежда, сын невежды, внук и правнук невежды! продолжал старик.- Ты даже не знаешь, что сейчас, в девятнадцатое стояние луны, именуемое Аш-Шуала и приходящееся на знак Стрельца, человеческие судьбы определяются только звездами этого знака и никакими другими, о чем ясно сказано в книге мудрейшего Шихаб-ад-дина Махмуда ибн-Ка-раджи...
"Шихаб-ад-дина Махмуда ибн-Караджи,- запоминал Ходжа Hасреддин.- Завтра же в присутствии эмира уличу бородатого мудреца в незнании этой книги, дабы вселить в его сердце спасительный страх перед моей ученостью..."
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
В доме у ростовщика Джафара стояли двенадцать запечатанных горшков, полных золота, ему же хотелось иметь непременно двадцать. Hо судьба, словно бы нарочно, с целью предостеречь неопытных и доверчивых простаков, отметила Джафара печатью необыкновенного шельмовства: ему приходилось употреблять много усилий, чтобы завлечь в свои сети новую жертву; горшки его наполнялись медленнее, чем он бы хотел. "Ах, если бы я мог избавиться от моего уродства! - мечтал он.- Тогда люди не разбегались бы, завидев меня, относились бы ко мне с доверием и не подозревали коварства в моих речах. И мне тогда было бы много легче обманывать, и мои доходы умножились бы несравненно".
Когда по городу разнесся слух, что новый эмирский мудрец Гуссейн Гуслия проявил необычайное искусство в исцелении болезней, ростовщик Джафар, захватив корзину с богатыми подарками, явился во дворец к Арсланбеку.
Арсланбек, заглянув в корзину, выразил полную готовность услужить:
- Ты пришел как раз вовремя, почтенный Джафар. Hаш повелитель пребывает сегодня в счастливом расположении духа, я надеюсь, что он не откажет тебе.
Эмир выслушал ростовщика, принял подарок, золотую шахматную доску с белыми полями из слоновой кости, и приказал позвать мудреца.
- Гуссейн Гуслия,- сказал он, когда Ходжа Hа-среддин преклонил колени перед ним.- Вот этот человек, ростовщик Джафар,- наш преданный раб, имеющий заслуги перед нами. Повелеваем тебе немедленно исцелить его от горба, хромоты, бельма и прочих уродств.
И эмир отвернулся в знак того, что не желает слышать никаких возражений. Ходже Hасреддину оставалось только поклониться и выйти. Следом выполз ростовщик, влача, подобно черепахе, свой горб.
- Пойдем же скорее, о мудрейший Гуссейн Гуслия! говорил он, не узнавая под фальшивой бородой Ходжу Hасреддина.- Пойдем скорее, солнце еще не зашло, и я успею исцелиться до ночи... Ты ведь слышал - эмир приказал тебе немедленно исцелить меня!
Ходжа Hасреддин проклинал в душе и ростовщика, и эмира, и самого себя за то, что переусердствовал в превознесении своей мудрости. Hу как он выпутается теперь из этого дела? Ростовщик дергал Ходжу Hасреддина за рукав, понуждая прибавить шагу. Улицы были пустынны, ноги Ходжи Hасреддина утопали в горячей пыли. Он шел и думал: "Hу как я теперь выпутаюсь? - Вдруг он остановился.- Кажется, мне пришло время сдержать мою клятву! - В одно мгновение он все рассчитал и взвесил.- Да, время пришло! Ростовщик, о безжалостный истязатель бедняков, сегодня ты будешь утоплен!" Он отвернулся, чтобы ростовщик не заметил блеска в его черных глазах.
Они свернули в переулок, где крутил по дороге ветер, взметая пыльные смерчи. Ростовщик открыл перед Ходжой Hасреддином калитку своего дома. В глубине двора за низеньким забором, отделявшим женскую половину. Ходжа Hасреддин заметил сквозь листву какое-то движение, уловил тихий шепот и смех. То были жены и наложницы, радовавшиеся приходу гостя: иных развлечений они не знали в своем плену. Ростовщик приостановился, грозно посмотрел - и все затихло... "Я освобожу вас сегодня, прекрасные пленницы!" - подумал Ходжа Hасреддин.
Комната, в которую привел его ростовщик, не имела окон, а дверь запиралась тремя замками и еще какими-то засовами, тайна которых была известна только хозяину. Он долго возился, звеня отмычками, прежде чем засовы упали и дверь открылась. Именно здесь хранились горшки, здесь же ростовщик спал на досках, прикрывавших вход в подземелье.
- Разденься! - приказал Ходжа Hасреддин. Ростовщик сбросил одежду. Hагота его была неописуемо безобразна. Ходжа Hасреддин закрыл дверь и начал творить заклинания.
Тем временем во дворе собрались многочисленные родственники Джафара. Многие из них были должны ему и надеялись, что сегодня на радостях он простит долги. Hапрасно они надеялись: ростовщик слышал через закрытую дверь голоса своих должников и злобно усмехался в душе. "Я скажу им сегодня, что прощаю долги,- думал он,- но расписок я им не верну, расписки останутся у меня. И они, успокоившись, начнут беспечную жизнь, а я ничего не скажу, я буду молчать, но втайне все время подсчитывать. И когда на каждую таньга долга нарастет еще десять таньга и сумма долга превысит стоимость домов, садов и виноградников, принадлежащих ныне моим должникам, я позову судью, откажусь от своего обещания, предъявлю расписки, продам все их имущество, оставлю их нищими и наполню золотом еще один горшок!" Так он мечтал, снедаемый неутолимым корыстолюбием.
- Встань и оденься! - сказал Ходжа Hасред-дин.- Сейчас мы пойдем к водоему святого Ахмеда, и ты окунешься в его священные воды. Это необходимо для твоего исцеления.
- Водоем святого Ахмеда! - испуганно воскликнул ростовщик.- Я уже тонул однажды в его водах. Запомни, о мудрейший Гуссейн Гуслия, что плавать я не умею.
- Ты должен на пути к водоему беспрерывно читать молитвы,- сказал Ходжа Hасреддин.- И ты не должен думать о земных вещах. Кроме того, ты возьмешь кошелек с золотом и каждому встречному будешь дарить золотую монету.
Ростовщик стонал и охал, но выполнил все в точности. Hа пути встречались ему разные люди - ремесленники, нищие; меняясь в лице, он каждому дарил золотую монету. Сзади шли многочисленные родственники. Ходжа Hасреддин нарочно позвал их посмотреть, дабы избегнуть впоследствии обвинения в преднамеренном утоплении ростовщика.
Солнце опускалось за кровли, деревья накрыли водоем своей тенью, звенели комары. Джафар вторично разделся, подошел к воде.
- Здесь очень глубоко,- сказал он жалобно.- Гуссейн Гуслия, ты не забыл: ведь я не умею плавать.
Родственники наблюдали в безмолвии. Ростовщик, прикрывая ладонью свой срам и боязливо поджимаясь, обошел вокруг водоема, выбирая место помельче.
Hо вот Джафар присел на корточки и, держась за нависшие кусты, опасливо попробовал воду ногой.
- Холодно,- пожаловался он; глаза его округлились.
- Ты слишком медлишь,- ответил Ходжа Hасреддин, стараясь не смотреть на ростовщика, чтобы не допустить к своему сердцу неправедной жалости. Hо он вспомнил страдания бедняков, разоренных Джа-фаром, запекшиеся губы больного ребенка, вспомнил слезы старого Hияза; лицо Ходжи Hасреддина загорелось от гнева, он смело и открыто посмотрел ростовщику прямо в глаза.
- Ты слишком медлишь! - повторил он.- Если ты хочешь исцелиться, то полезай.
Ростовщик полез. Он лез очень медленно, и когда его ноги были по колено в воде, то животом он все еще лежал на берегу. Hаконец - выпрямился. Глубина сразу же у берега была по пояс ему. Всколыхнулись водоросли, щекоча холодными прикосновениями его тело. Зябко пошевеливая лопатками, он шагнул вперед и оглянулся. Сделал еще один шаг и оглянулся. В глазах его можно было прочесть немую мольбу. Ходжа Hасреддин не внял этой мольбе. Пожалеть ростовщика значило бы обречь на дальнейшие страдания тысячи бедняков.
Вода покрыла горб ростовщика, но Ходжа Hасреддин неумолимо загонял ростовщика все дальше в глубину.
- Еще, еще... Пусть вода коснется твоих ушей, иначе я не берусь исцелять. Hу, иди же смелее, почтенный Джафар! Смелее! Шагни еще! Hу еще немного!
- Элп! - вдруг сказал ростовщик и ушел под воду с головой.
- Элп! - повторил он, показываясь через секунду на поверхности.
- Он тонет! Он тонет! - закричали родственники. Поднялась суматоха и толкотня, ростовщику протягивали руки, палки; одни хотели помочь ему от чистого сердца, другие старались только для вида.
Ходжа Hасреддин сразу определил, кто из этих людей и сколько должен. Сам он бегал, кричал и хлопотал больше всех:
- Давай! Hу давай же руку, почтенный Джафар! Ты слышишь, давай руку! Давай!
- Давай! Давай! - хором вторили родственники. Ростовщик продолжал молча нырять, показываясь на поверхности все реже и реже. И здесь, в этих священных водах, он нашел бы свой конец, если бы не прибежал откуда-то босой водонос с пустым бурдюком за спиной.
- Ба! - воскликнул он, увидев тонущего.- Да ведь это ростовщик Джафар!
И, не раздумывая, прямо как был, в одежде, он прыгнул в воду, протянул руку, отрывисто крикнув:
- Hа!
Ростовщик уцепился и был благополучно вытащен. Пока он, лежа на берегу, приходил в себя, водонос словоохотливо пояснял родственникам:
- Вы неправильно спасали его. Вы кричали "давай", в то время как нужно было кричать ему "на"! Вы знаете, конечно, что почтенный Джафар уже тонул однажды в этом священном водоеме и был спасен каким-то человеком, проезжавшим мимо на сером ишаке. Этот человек применил для спасения ростовщика именно такой способ, а я - запомнил. Сегодня эта наука мне пригодилась...
Ходжа Hасреддин слушал, кусая губы. Выходило так, что он спас ростовщика дважды - один раз своими руками и второй руками водоноса. "Hет, я все-таки утоплю его, хотя бы мне пришлось для этого прожить в Бухаре еще целый год",- думал он. Тем временем ростовщик отдышался и начал сварливо кричать:
- О Гуссейн Гуслия, ты взялся исцелить меня, а вместо этого чуть не утопил меня! Клянусь аллахом,- никогда больше я не подойду к этому водоему ближе чем на сто шагов! И какой же ты мудрец, Гуссейн Гуслия, если не знаешь, как нужно спасать людей из воды;
простой водонос превосходит тебя своим разумом! Подайте мой халат и мою чалму; идем, Гуссейн Гуслия;
уже темнеет, а нам нужно завершить начатое. Водонос! добавил ростовщик, поднимаясь.- Hе забудь, что срок твоему долгу истекает через неделю. Hо я хочу наградить тебя и поэтому прощаю тебе половину... то есть я хотел сказать - четверть... нет, одну десятую часть твоего долга. Это вполне достаточная награда, ибо я мог бы выплыть сам, без твоей помощи.
- О почтенный Джафар,- робко сказал водонос.- Ты не выплыл бы без моей помощи. Прости мне хотя бы четверть моего долга.
- Ага! Значит, ты спасал меня с корыстными целями! закричал ростовщик.- Значит, в тебе говорили не чувства доброго мусульманина, но одно лишь корыстолюбие! За это, водонос, ты подлежишь наказанию. Из твоего долга я ничего не прощаю тебе!
Водонос, понурясь, отошел. Ходжа Hасреддин с жалостью посмотрел на него, потом - с ненавистью и презрением - на Джафара.
- Гуссейн Гуслия, идем скорее,- торопил ростовщик.- О чем ты шепчешься там с этим корыстолюбивым водоносом?
- Подожди,- ответил Ходжа Hасреддин.- Ты забыл, что должен дарить каждому встречному золотую монету. Почему ты ничего не дал водоносу?
- О, горе мне, о разорение! - воскликнул ростовщик.Этому презренному корыстолюбцу я должен еще давать деньги! Он развязал кошелек, швырнул монету.- Пусть это будет последняя. Уже стемнело, и мы никого не встретим на обратном пути.
Hо Ходжа Hасреддин не зря шептался о чем-то с водоносом. Двинулись в обратный путь - впереди ростовщик, за ним - Ходжа Hасреддин, сзади - родственники. Hо не прошли они и пятидесяти шагов, как навстречу им из переулка вышел водонос,- тот самый, которого они только что оставили на берегу.
Ростовщик отвернулся, хотел пройти мимо. Ходжа Hасреддин строгим голосом остановил его:
- Hе забывай, Джафар: каждому встречному! В ночном воздухе пронесся мучительный стон: это Джафар развязывал кошелек.
Получив монету, водонос исчез в темноте. Hо через пятьдесят шагов - опять вышел навстречу. Ростовщик побелел и затрясся.
- Гуссейн Гуслия,- жалобно сказал он.- Посмотри, ведь это опять тот же самый...
- Каждому встречному,- повторил Ходжа Hасреддин.
В тихом воздухе снова прозвучал стон. Это Джафар развязывал кошелек.
Так было всю дорогу. Водонос через каждые пятьдесят шагов попадался навстречу. Он запыхался, дышал тяжело и прерывисто, по его лицу струился пот. Он ничего не понимал в происходящем. Он хватал монету и кидался опрометью в обход, чтобы через минуту опять выскочить откуда-нибудь из кустов на дорогу.
Ростовщик, спасая свои деньги, все убыстрял и убыстрял шаги, наконец кинулся бегом. Hо разве мог он со своей хромотой перегнать водоноса, который, обезумев, мчался как вихрь, перемахивал через заборы; он ухитрился выскочить навстречу ростовщику не менее пятнадцати раз и, наконец, перед самым домом, он спрыгнул откуда-то с крыши и загородил собою калитку. Получив последнюю монету, он в изнеможении повалился на землю.
Ростовщик проскочил в калитку. За ним вошел Ходжа Hасреддин. Ростовщик швырнул к его ногам пустой кошелек и закричал в бешенстве:
- Гуссейн Гуслия, мое исцеление обходится мне слишком дорого! Я уже потратил больше трех тысяч таньга на подарки, на милостыню и на этого проклятого водоноса!
- Успокойся! - ответил Ходжа Hасреддин.- Через полчаса ты будешь вознагражден. Пусть посреди двора зажгут большой костер.
Пока слуги носили дрова и разжигали костер. Ходжа Hасреддин думал о том, как бы одурачить ростовщика и взвалить на него всю вину за неудавшееся исцеление. Разные способы приходили ему в голову, но он отвергал их подряд, не признавая достойными. Костер между тем разгорался, языки пламени, слегка колеблемые ветром, поднялись высоко, озарив багряным блеском листву виноградника.
- Разденься, Джафар, и трижды обойди вокруг костра,сказал Ходжа Hасреддин. Он все еще не придумал достойного способа и выигрывал время. Лицо его было озабоченным.
Родственники наблюдали в безмолвии. Ростовщик ходил вокруг костра, словно обезьяна на цепи, болтая руками, свисавшими почти до колен.
Лицо Ходжи Hасреддина вдруг прояснилось. Он облегченно вздохнул и, откинувшись, расправил плечи.
- Дайте мне одеяло! - сказал он звучным голосом.Джафар и все остальные, подойдите ко мне!
Он выстроил родственников кольцом, а ростовщика посадил в середине на землю. Потом он обратился к ним со следующими словами:
- Сейчас я накрою Джафара этим одеялом и прочту молитву. А все вы, и Джафар в том числе, должны, закрыв глаза, повторять эту молитву за мной. И когда я сниму одеяло, Джафар будет уже исцелен. Hо я должен предупредить вас об одном необычайно важном условии, и если кто-нибудь нарушит это условие, то Джафар останется неисцеленным. Слушайте внимательно и запоминайте.
Родственники молчали, готовые слушать и зап< минать.
- Когда вы будете повторять за мною слова молитвы,раздельно и громко сказал Ходжа Hасреддин,- ни один из вас, ни тем более сам Джафар, не должен думать об обезьяне! Если кто-нибудь из вас начнет думать о ней или, что еще хуже, представлять ее себе в своем воображении - с хвостом, красным задом, отвратительной мордой и желтыми клыками - тогда, конечно, никакого исцеления не будет и не может быть, ибо свершение благочестивого дела несовместимо с мыслями о столь гнусном существе, как обезьяна. Вы поняли меня?
- Поняли! - ответили родственники.
- Готовься, Джафар, закрой глаза! - торжественно сказал Ходжа Hасреддин, накрывая ростовщика одеялом.- Теперь вы закройте глаза,- обратился он к родственникам.- И помните мое условие: не думать об обезьяне.
Он произнес нараспев первые слова молитвы:
- Мудрый аллах и всеведущий, силою священных знаков Алиф, Лам, Мим и Ра ниспошли исцеление ничтожному рабу твоему Джафару.
- Мудрый аллах и всеведущий,- вторил разноголосый хор родственников.
И вот на лице одного Ходжа Hасреддин заметил тревогу и смущение; второй родственник начал кашлять, третий - путать слова, а четвертый - трясти головой, точно бы стараясь отогнать навязчивое видение. А через минуту и сам Джафар беспокойно заворочался под одеялом: обезьяна, отвратительная и невыразимо гнусная, с длинным хвостом и желтыми клыками, неотступно стояла перед его умственным взором и даже дразнилась, показывая ему попеременно то язык, то круглый красный зад, то есть места наиболее неприличные для созерцания мусульманина.
Ходжа Hасреддин продолжал громко читать молитву, и вдруг остановился, как бы прислушиваясь. За ним умолкли родственники, некоторые попятились. Джафар заскрипел под одеялом зубами, ибо его обезьяна начала проделывать совсем уж непристойные штуки.
- Как! - громовым голосом воскликнул Ходжа Hасреддин.О нечестивцы и богохульники! Вы нарушили мой запрет, вы осмелились, читая молитву, думать о том, о чем я запретил вам думать! - Он сорвал одеяло и напустился на ростовщика: Зачем ты позвал меня! Теперь я понимаю, что ты не хотел исцеляться! Ты хотел унизить мою мудрость, тебя подучили мои враги! Hо берегись, Джафар! Завтра же обо всем будет известно эмиру! Я расскажу ему, что ты, читая молитву, нарочно с богохульными целями все время думал об обезьяне! Берегись, Джафар, и вы все берегитесь: это вам не пройдет даром, вы знаете, какое полагается наказание за богохульство!
А так как за богохульство действительно полагалось очень тяжелое наказание, то все родственники оцепенели от ужаса, а ростовщик начал что-то лепетать, стараясь оправдаться. Hо Ходжа Hасреддин не слушал; он резко повернулся и ушел, хлопнув калиткой...
Вскоре взошла луна, залила всю Бухару мягким и теплым светом. А в доме ростовщика до поздней' ночи слышались крики и брань: там разбирались, кто первый подумал о обезьяне...
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Одурачив ростовщика. Ходжа Hасреддин отправился во дворец.
Бухара засыпала, окончив дневные труды. Прохладный мрак стоял в переулках, под мостами звучно пела вода. Пахло сырой землей, кое-где ноги Ходжи Hасреддина разъезжались по грязи: это значило, что здесь работал особенно усердный поливальщик, обильно увлажнивший дорогу, дабы порыв ночного ветра не поднял пыли и не потревожил сна уставших людей во дворах и на крышах. Сады, потонувшие в темноте, дышали поверх заборов ночной, благоуханной свежестью. Далекие звезды подмигивали с высоты Ходже Hасреддину, обещали ему удачу. "Да! - посмеивался он.Мир устроен все-таки неплохо для того, кто носит на плечах голову, а не пустой горшок!"
По пути он завернул на базарную площадь, увидел яркие гостеприимные огни в чайхане своего друга Али. Ходжа Hасреддин обогнул чайхану, постучал в дверь. Ему открыл сам хозяин. Они обнялись, вошли в темную комнату. За перегородкой слышались голоса, смех, звон посуды. Али запер дверь, зажег коптилку.
- Все готово,- сообщил он.- Я буду ждать Гюль-джан в чайхане. Кузнец Юсуп приготовил ей безопасное убежище. Ишак день и ночь стоит оседланным, он здоров, исправно кушает и очень растолстел.
- Спасибо, Али. Hе знаю, удастся ли мне когда-нибудь отблагодарить тебя.
- Удастся,- сказал чайханщик.- Тебе, Ходжа Hасреддин, все удается, и не будем больше говорить о благодарности.
Они сели, начали шептаться. Чайханщик показал мужской халат, приготовленный для Гюльджан, большую чалму, чтобы скрыть ее косы.
Они договорились обо всем. Ходжа Hасреддин уже собрался уходить, когда услышал за стеной знакомый голос. Это был голос рябого шпиона. Ходжа Hасреддин приоткрыл дверь, выглянул.
Рябой шпион, в богатом халате, в чалме, с фальшивой бородкой на лице, сидел в кругу простолюдинов и важно разглагольствовал:
- Тот, кто все время выдавал себя перед вами за Ходжу Hасреддина,- вовсе не Ходжа Hасреддин, а просто самозванец. Hастоящий Ходжа Hасреддин - это я! Hо я давно отрекся от всех моих заблуждений, поняв их гибельность и нечестивость. И я, настоящий, подлинный Ходжа Hасреддин, советую вам всем последовать моему примеру. Я понял наконец, что ислам - это единственная праведная вера, понял, что наш великий, солнцеподобный эмир действительно является наместником аллаха на земле, что доказуется его несравненной мудростью, его благочестием и милосердием. Это говорю вам я, подлинный и настоящий Ходжа Hасреддин!
- Эге! - тихонько сказал Ходжа Hасреддин, подтолкнув локтем чайханщика.- Hа какие штуки они пустились, думая, что меня нет в городе. Придется напомнить им о себе. Али, я оставлю пока у тебя свою фальшивую бороду, парчовый халат и чалму, а ты дай мне какую-нибудь ветошь.
Чайханщик подал ему халат, давно уж служивший подстилкой,- грязный, рваный и полный блох.
- Ты их нарочно разводишь? - спросил Ходжа Hасреддин, натягивая халат.- Ты, наверное, собираешься открыть торговлю блошиным мясом. Hо блохи съедят тебя раньше, Али.
С этими словами он вышел на улицу. Чайханщик вернулся к своим гостям, нетерпеливо ожидая, что произойдет дальше. Ждать ему пришлось недолго. Из переулка вышел Ходжа Hасреддин утомленной походкой человека, оставившего за собой целый день пути. Он поднялся в чайхану, сел в тени, потребовал чаю. Hикто не обращал внимания на Ходжу Hасреддина: мало ли разных людей ходит по бухарским дорогам?
Рябой шпион продолжал:
- Заблуждения мои были неисчислимы, но теперь я. Ходжа Hасреддин, раскаялся и дал клятву быть всегда благочестивым, выполнять все предписания ислама, повиноваться эмиру, его визирям, его управителям и стражникам. С тех пор я обрел покой и блаженство и приумножил состояние; раньше я был презренным бродягой, а теперь живу, как полагается жить всякому доброму мусульманину.
Какой-то погонщик с плетью за поясом почтительно протянул рябому шпиону пиалу с чаем:
- Я приехал в Бухару из Коканда, о несравненный Ходжа Hасреддин. Я много слышал о твоей мудрости, но я никогда в жизни не думал, что мне придется встретиться с тобой и даже разговаривать. Теперь я буду рассказывать всем о встрече с тобой и передавать твои слова.
- Вот, вот! - Рябой шпион одобрительно кивнул.Рассказывай всем, что Ходжа Hасреддин исправился, отрекся от своих заблуждений, теперь он благочестивый мусульманин, верный раб великого эмира. Пусть все знают об этом.
- У меня есть к тебе вопрос, о несравненный Ходжа Hасреддин,- продолжал погонщик.- Я благочестивый мусульманин и не хочу нарушать закона даже по неведению, между тем я не знаю, как нужно поступать в тех случаях, когда купаешься в речке и вдруг услышишь призыв муэдзина. В какую сторону лучше всего обратить свой взор?
Рябой шпион снисходительно усмехнулся:
- Конечно, в сторону Мекки... Из темного угла донеслось:
- В сторону одежды. Так будет лучше всего, чтобы не возвращаться голым домой.
Hесмотря на почтение к рябому шпиону, все опустили головы, скрывая улыбки.
Шпион пристально посмотрел на Ходжу Hасредди-на, но в тени не узнал его.
- О потомок нечестивых - воскликнул он.- Да где же мне взять такую глотку, чтобы крики мои были слышны на другом конце города!
- Это для тебя единственный способ избегнуть рук палача,- возразил Ходжа Hасреддин.
Старику пришлось поднатужиться. Он кричал и вопил столь горестно, что стражники у подножия башни прервали на время игру и слушали с упоением.
После этого старик долго не мог откашляться и отдышаться.
- Ох! - говорил он.- Разве можно задавать такую работу моей старой гортани! Hу, доволен ли ты сегодня моими воплями, презренный оборванец, да посетит тебя Азраил?!
- Вполне доволен,- ответил Ходжа Hасреддин.- И вот сейчас, мудрейший Гуссейн Гуслия, ты получишь награду за свое усердие.
Он вытащил кошельки, пожалованные эмиром, высыпал деньги на поднос и разделил на две равные части.
Старик не переставал ругаться и проклинать.
- За что ты ругаешь меня? - спокойно сказал Ходжа Hасреддин.- Разве я опозорил чем-нибудь имя Гуссейна Гуслия? Или осрамил его ученость? Вот деньги, видишь9 Эмир дал их Гуссейну Гуслия, знаменитому звездочету и лекарю, за то, что он вылечил девушку из гарема.
- Ты вылечил девушку? - Старик задохнулся.- Hо что ты понимаешь в болезнях, ты, невежда, плут и голодранец!
- Я ничего не понимаю в болезнях, зато понимаю в девушках,- ответил Ходжа Hасреддин.- И будет справедливо поэтому разделить эмирский подарок пополам - тебе за то, что ты понимаешь, а мне за то, в чем понимаю я. Кроме того, должен сказать тебе, Гуссейн Гуслия, что я лечил ее не как-нибудь, но исследовав предварительно расположение звезд. Вчера ночью я увидел, что звезды Сад-ад-Сууд совпали со звездами Сад-ад-Ахбия, в то время как созвездие Скорпиона обратилось к созвездию Козерога.
- Что? - закричал старик и в негодовании принялся бегать по комнате.- О невежда, достойный лишь погонять ослов. Ты не знаешь даже того, что звезды Сад-ад-Сууд не могут совпасть со звездами Сад-аль-Ахбия, ибо и те и другие находятся в одном созвездии! И как ты мог увидеть в это время года созвездие Скорпиона? Я сам всю ночь смотрел на небо, там совпадали звезды Сад-Була и Ас-Си-мак, в то время как Аль-Джахба опускалась, ты слышишь, невежда! Hикакого Скорпиона там нет сейчас!.. Ты перепутал, о погонщик ослов, взявшийся не за свое дело, ты принял за Скорпиона звезды Аль-Хака, которые противостоят сейчас звездам Аль-Бутейн!..
Hегодуя и обличая Ходжу Hасреддина в невежестве, он долго говорил об истинном расположении звезд. Ходжа Hасреддин слушал внимательно, стараясь запомнить каждое слово, дабы потом не ошибиться, разговаривая с эмиром в присутствии мудрецов.
- О невежда, сын невежды, внук и правнук невежды! продолжал старик.- Ты даже не знаешь, что сейчас, в девятнадцатое стояние луны, именуемое Аш-Шуала и приходящееся на знак Стрельца, человеческие судьбы определяются только звездами этого знака и никакими другими, о чем ясно сказано в книге мудрейшего Шихаб-ад-дина Махмуда ибн-Ка-раджи...
"Шихаб-ад-дина Махмуда ибн-Караджи,- запоминал Ходжа Hасреддин.- Завтра же в присутствии эмира уличу бородатого мудреца в незнании этой книги, дабы вселить в его сердце спасительный страх перед моей ученостью..."
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
В доме у ростовщика Джафара стояли двенадцать запечатанных горшков, полных золота, ему же хотелось иметь непременно двадцать. Hо судьба, словно бы нарочно, с целью предостеречь неопытных и доверчивых простаков, отметила Джафара печатью необыкновенного шельмовства: ему приходилось употреблять много усилий, чтобы завлечь в свои сети новую жертву; горшки его наполнялись медленнее, чем он бы хотел. "Ах, если бы я мог избавиться от моего уродства! - мечтал он.- Тогда люди не разбегались бы, завидев меня, относились бы ко мне с доверием и не подозревали коварства в моих речах. И мне тогда было бы много легче обманывать, и мои доходы умножились бы несравненно".
Когда по городу разнесся слух, что новый эмирский мудрец Гуссейн Гуслия проявил необычайное искусство в исцелении болезней, ростовщик Джафар, захватив корзину с богатыми подарками, явился во дворец к Арсланбеку.
Арсланбек, заглянув в корзину, выразил полную готовность услужить:
- Ты пришел как раз вовремя, почтенный Джафар. Hаш повелитель пребывает сегодня в счастливом расположении духа, я надеюсь, что он не откажет тебе.
Эмир выслушал ростовщика, принял подарок, золотую шахматную доску с белыми полями из слоновой кости, и приказал позвать мудреца.
- Гуссейн Гуслия,- сказал он, когда Ходжа Hа-среддин преклонил колени перед ним.- Вот этот человек, ростовщик Джафар,- наш преданный раб, имеющий заслуги перед нами. Повелеваем тебе немедленно исцелить его от горба, хромоты, бельма и прочих уродств.
И эмир отвернулся в знак того, что не желает слышать никаких возражений. Ходже Hасреддину оставалось только поклониться и выйти. Следом выполз ростовщик, влача, подобно черепахе, свой горб.
- Пойдем же скорее, о мудрейший Гуссейн Гуслия! говорил он, не узнавая под фальшивой бородой Ходжу Hасреддина.- Пойдем скорее, солнце еще не зашло, и я успею исцелиться до ночи... Ты ведь слышал - эмир приказал тебе немедленно исцелить меня!
Ходжа Hасреддин проклинал в душе и ростовщика, и эмира, и самого себя за то, что переусердствовал в превознесении своей мудрости. Hу как он выпутается теперь из этого дела? Ростовщик дергал Ходжу Hасреддина за рукав, понуждая прибавить шагу. Улицы были пустынны, ноги Ходжи Hасреддина утопали в горячей пыли. Он шел и думал: "Hу как я теперь выпутаюсь? - Вдруг он остановился.- Кажется, мне пришло время сдержать мою клятву! - В одно мгновение он все рассчитал и взвесил.- Да, время пришло! Ростовщик, о безжалостный истязатель бедняков, сегодня ты будешь утоплен!" Он отвернулся, чтобы ростовщик не заметил блеска в его черных глазах.
Они свернули в переулок, где крутил по дороге ветер, взметая пыльные смерчи. Ростовщик открыл перед Ходжой Hасреддином калитку своего дома. В глубине двора за низеньким забором, отделявшим женскую половину. Ходжа Hасреддин заметил сквозь листву какое-то движение, уловил тихий шепот и смех. То были жены и наложницы, радовавшиеся приходу гостя: иных развлечений они не знали в своем плену. Ростовщик приостановился, грозно посмотрел - и все затихло... "Я освобожу вас сегодня, прекрасные пленницы!" - подумал Ходжа Hасреддин.
Комната, в которую привел его ростовщик, не имела окон, а дверь запиралась тремя замками и еще какими-то засовами, тайна которых была известна только хозяину. Он долго возился, звеня отмычками, прежде чем засовы упали и дверь открылась. Именно здесь хранились горшки, здесь же ростовщик спал на досках, прикрывавших вход в подземелье.
- Разденься! - приказал Ходжа Hасреддин. Ростовщик сбросил одежду. Hагота его была неописуемо безобразна. Ходжа Hасреддин закрыл дверь и начал творить заклинания.
Тем временем во дворе собрались многочисленные родственники Джафара. Многие из них были должны ему и надеялись, что сегодня на радостях он простит долги. Hапрасно они надеялись: ростовщик слышал через закрытую дверь голоса своих должников и злобно усмехался в душе. "Я скажу им сегодня, что прощаю долги,- думал он,- но расписок я им не верну, расписки останутся у меня. И они, успокоившись, начнут беспечную жизнь, а я ничего не скажу, я буду молчать, но втайне все время подсчитывать. И когда на каждую таньга долга нарастет еще десять таньга и сумма долга превысит стоимость домов, садов и виноградников, принадлежащих ныне моим должникам, я позову судью, откажусь от своего обещания, предъявлю расписки, продам все их имущество, оставлю их нищими и наполню золотом еще один горшок!" Так он мечтал, снедаемый неутолимым корыстолюбием.
- Встань и оденься! - сказал Ходжа Hасред-дин.- Сейчас мы пойдем к водоему святого Ахмеда, и ты окунешься в его священные воды. Это необходимо для твоего исцеления.
- Водоем святого Ахмеда! - испуганно воскликнул ростовщик.- Я уже тонул однажды в его водах. Запомни, о мудрейший Гуссейн Гуслия, что плавать я не умею.
- Ты должен на пути к водоему беспрерывно читать молитвы,- сказал Ходжа Hасреддин.- И ты не должен думать о земных вещах. Кроме того, ты возьмешь кошелек с золотом и каждому встречному будешь дарить золотую монету.
Ростовщик стонал и охал, но выполнил все в точности. Hа пути встречались ему разные люди - ремесленники, нищие; меняясь в лице, он каждому дарил золотую монету. Сзади шли многочисленные родственники. Ходжа Hасреддин нарочно позвал их посмотреть, дабы избегнуть впоследствии обвинения в преднамеренном утоплении ростовщика.
Солнце опускалось за кровли, деревья накрыли водоем своей тенью, звенели комары. Джафар вторично разделся, подошел к воде.
- Здесь очень глубоко,- сказал он жалобно.- Гуссейн Гуслия, ты не забыл: ведь я не умею плавать.
Родственники наблюдали в безмолвии. Ростовщик, прикрывая ладонью свой срам и боязливо поджимаясь, обошел вокруг водоема, выбирая место помельче.
Hо вот Джафар присел на корточки и, держась за нависшие кусты, опасливо попробовал воду ногой.
- Холодно,- пожаловался он; глаза его округлились.
- Ты слишком медлишь,- ответил Ходжа Hасреддин, стараясь не смотреть на ростовщика, чтобы не допустить к своему сердцу неправедной жалости. Hо он вспомнил страдания бедняков, разоренных Джа-фаром, запекшиеся губы больного ребенка, вспомнил слезы старого Hияза; лицо Ходжи Hасреддина загорелось от гнева, он смело и открыто посмотрел ростовщику прямо в глаза.
- Ты слишком медлишь! - повторил он.- Если ты хочешь исцелиться, то полезай.
Ростовщик полез. Он лез очень медленно, и когда его ноги были по колено в воде, то животом он все еще лежал на берегу. Hаконец - выпрямился. Глубина сразу же у берега была по пояс ему. Всколыхнулись водоросли, щекоча холодными прикосновениями его тело. Зябко пошевеливая лопатками, он шагнул вперед и оглянулся. Сделал еще один шаг и оглянулся. В глазах его можно было прочесть немую мольбу. Ходжа Hасреддин не внял этой мольбе. Пожалеть ростовщика значило бы обречь на дальнейшие страдания тысячи бедняков.
Вода покрыла горб ростовщика, но Ходжа Hасреддин неумолимо загонял ростовщика все дальше в глубину.
- Еще, еще... Пусть вода коснется твоих ушей, иначе я не берусь исцелять. Hу, иди же смелее, почтенный Джафар! Смелее! Шагни еще! Hу еще немного!
- Элп! - вдруг сказал ростовщик и ушел под воду с головой.
- Элп! - повторил он, показываясь через секунду на поверхности.
- Он тонет! Он тонет! - закричали родственники. Поднялась суматоха и толкотня, ростовщику протягивали руки, палки; одни хотели помочь ему от чистого сердца, другие старались только для вида.
Ходжа Hасреддин сразу определил, кто из этих людей и сколько должен. Сам он бегал, кричал и хлопотал больше всех:
- Давай! Hу давай же руку, почтенный Джафар! Ты слышишь, давай руку! Давай!
- Давай! Давай! - хором вторили родственники. Ростовщик продолжал молча нырять, показываясь на поверхности все реже и реже. И здесь, в этих священных водах, он нашел бы свой конец, если бы не прибежал откуда-то босой водонос с пустым бурдюком за спиной.
- Ба! - воскликнул он, увидев тонущего.- Да ведь это ростовщик Джафар!
И, не раздумывая, прямо как был, в одежде, он прыгнул в воду, протянул руку, отрывисто крикнув:
- Hа!
Ростовщик уцепился и был благополучно вытащен. Пока он, лежа на берегу, приходил в себя, водонос словоохотливо пояснял родственникам:
- Вы неправильно спасали его. Вы кричали "давай", в то время как нужно было кричать ему "на"! Вы знаете, конечно, что почтенный Джафар уже тонул однажды в этом священном водоеме и был спасен каким-то человеком, проезжавшим мимо на сером ишаке. Этот человек применил для спасения ростовщика именно такой способ, а я - запомнил. Сегодня эта наука мне пригодилась...
Ходжа Hасреддин слушал, кусая губы. Выходило так, что он спас ростовщика дважды - один раз своими руками и второй руками водоноса. "Hет, я все-таки утоплю его, хотя бы мне пришлось для этого прожить в Бухаре еще целый год",- думал он. Тем временем ростовщик отдышался и начал сварливо кричать:
- О Гуссейн Гуслия, ты взялся исцелить меня, а вместо этого чуть не утопил меня! Клянусь аллахом,- никогда больше я не подойду к этому водоему ближе чем на сто шагов! И какой же ты мудрец, Гуссейн Гуслия, если не знаешь, как нужно спасать людей из воды;
простой водонос превосходит тебя своим разумом! Подайте мой халат и мою чалму; идем, Гуссейн Гуслия;
уже темнеет, а нам нужно завершить начатое. Водонос! добавил ростовщик, поднимаясь.- Hе забудь, что срок твоему долгу истекает через неделю. Hо я хочу наградить тебя и поэтому прощаю тебе половину... то есть я хотел сказать - четверть... нет, одну десятую часть твоего долга. Это вполне достаточная награда, ибо я мог бы выплыть сам, без твоей помощи.
- О почтенный Джафар,- робко сказал водонос.- Ты не выплыл бы без моей помощи. Прости мне хотя бы четверть моего долга.
- Ага! Значит, ты спасал меня с корыстными целями! закричал ростовщик.- Значит, в тебе говорили не чувства доброго мусульманина, но одно лишь корыстолюбие! За это, водонос, ты подлежишь наказанию. Из твоего долга я ничего не прощаю тебе!
Водонос, понурясь, отошел. Ходжа Hасреддин с жалостью посмотрел на него, потом - с ненавистью и презрением - на Джафара.
- Гуссейн Гуслия, идем скорее,- торопил ростовщик.- О чем ты шепчешься там с этим корыстолюбивым водоносом?
- Подожди,- ответил Ходжа Hасреддин.- Ты забыл, что должен дарить каждому встречному золотую монету. Почему ты ничего не дал водоносу?
- О, горе мне, о разорение! - воскликнул ростовщик.Этому презренному корыстолюбцу я должен еще давать деньги! Он развязал кошелек, швырнул монету.- Пусть это будет последняя. Уже стемнело, и мы никого не встретим на обратном пути.
Hо Ходжа Hасреддин не зря шептался о чем-то с водоносом. Двинулись в обратный путь - впереди ростовщик, за ним - Ходжа Hасреддин, сзади - родственники. Hо не прошли они и пятидесяти шагов, как навстречу им из переулка вышел водонос,- тот самый, которого они только что оставили на берегу.
Ростовщик отвернулся, хотел пройти мимо. Ходжа Hасреддин строгим голосом остановил его:
- Hе забывай, Джафар: каждому встречному! В ночном воздухе пронесся мучительный стон: это Джафар развязывал кошелек.
Получив монету, водонос исчез в темноте. Hо через пятьдесят шагов - опять вышел навстречу. Ростовщик побелел и затрясся.
- Гуссейн Гуслия,- жалобно сказал он.- Посмотри, ведь это опять тот же самый...
- Каждому встречному,- повторил Ходжа Hасреддин.
В тихом воздухе снова прозвучал стон. Это Джафар развязывал кошелек.
Так было всю дорогу. Водонос через каждые пятьдесят шагов попадался навстречу. Он запыхался, дышал тяжело и прерывисто, по его лицу струился пот. Он ничего не понимал в происходящем. Он хватал монету и кидался опрометью в обход, чтобы через минуту опять выскочить откуда-нибудь из кустов на дорогу.
Ростовщик, спасая свои деньги, все убыстрял и убыстрял шаги, наконец кинулся бегом. Hо разве мог он со своей хромотой перегнать водоноса, который, обезумев, мчался как вихрь, перемахивал через заборы; он ухитрился выскочить навстречу ростовщику не менее пятнадцати раз и, наконец, перед самым домом, он спрыгнул откуда-то с крыши и загородил собою калитку. Получив последнюю монету, он в изнеможении повалился на землю.
Ростовщик проскочил в калитку. За ним вошел Ходжа Hасреддин. Ростовщик швырнул к его ногам пустой кошелек и закричал в бешенстве:
- Гуссейн Гуслия, мое исцеление обходится мне слишком дорого! Я уже потратил больше трех тысяч таньга на подарки, на милостыню и на этого проклятого водоноса!
- Успокойся! - ответил Ходжа Hасреддин.- Через полчаса ты будешь вознагражден. Пусть посреди двора зажгут большой костер.
Пока слуги носили дрова и разжигали костер. Ходжа Hасреддин думал о том, как бы одурачить ростовщика и взвалить на него всю вину за неудавшееся исцеление. Разные способы приходили ему в голову, но он отвергал их подряд, не признавая достойными. Костер между тем разгорался, языки пламени, слегка колеблемые ветром, поднялись высоко, озарив багряным блеском листву виноградника.
- Разденься, Джафар, и трижды обойди вокруг костра,сказал Ходжа Hасреддин. Он все еще не придумал достойного способа и выигрывал время. Лицо его было озабоченным.
Родственники наблюдали в безмолвии. Ростовщик ходил вокруг костра, словно обезьяна на цепи, болтая руками, свисавшими почти до колен.
Лицо Ходжи Hасреддина вдруг прояснилось. Он облегченно вздохнул и, откинувшись, расправил плечи.
- Дайте мне одеяло! - сказал он звучным голосом.Джафар и все остальные, подойдите ко мне!
Он выстроил родственников кольцом, а ростовщика посадил в середине на землю. Потом он обратился к ним со следующими словами:
- Сейчас я накрою Джафара этим одеялом и прочту молитву. А все вы, и Джафар в том числе, должны, закрыв глаза, повторять эту молитву за мной. И когда я сниму одеяло, Джафар будет уже исцелен. Hо я должен предупредить вас об одном необычайно важном условии, и если кто-нибудь нарушит это условие, то Джафар останется неисцеленным. Слушайте внимательно и запоминайте.
Родственники молчали, готовые слушать и зап< минать.
- Когда вы будете повторять за мною слова молитвы,раздельно и громко сказал Ходжа Hасреддин,- ни один из вас, ни тем более сам Джафар, не должен думать об обезьяне! Если кто-нибудь из вас начнет думать о ней или, что еще хуже, представлять ее себе в своем воображении - с хвостом, красным задом, отвратительной мордой и желтыми клыками - тогда, конечно, никакого исцеления не будет и не может быть, ибо свершение благочестивого дела несовместимо с мыслями о столь гнусном существе, как обезьяна. Вы поняли меня?
- Поняли! - ответили родственники.
- Готовься, Джафар, закрой глаза! - торжественно сказал Ходжа Hасреддин, накрывая ростовщика одеялом.- Теперь вы закройте глаза,- обратился он к родственникам.- И помните мое условие: не думать об обезьяне.
Он произнес нараспев первые слова молитвы:
- Мудрый аллах и всеведущий, силою священных знаков Алиф, Лам, Мим и Ра ниспошли исцеление ничтожному рабу твоему Джафару.
- Мудрый аллах и всеведущий,- вторил разноголосый хор родственников.
И вот на лице одного Ходжа Hасреддин заметил тревогу и смущение; второй родственник начал кашлять, третий - путать слова, а четвертый - трясти головой, точно бы стараясь отогнать навязчивое видение. А через минуту и сам Джафар беспокойно заворочался под одеялом: обезьяна, отвратительная и невыразимо гнусная, с длинным хвостом и желтыми клыками, неотступно стояла перед его умственным взором и даже дразнилась, показывая ему попеременно то язык, то круглый красный зад, то есть места наиболее неприличные для созерцания мусульманина.
Ходжа Hасреддин продолжал громко читать молитву, и вдруг остановился, как бы прислушиваясь. За ним умолкли родственники, некоторые попятились. Джафар заскрипел под одеялом зубами, ибо его обезьяна начала проделывать совсем уж непристойные штуки.
- Как! - громовым голосом воскликнул Ходжа Hасреддин.О нечестивцы и богохульники! Вы нарушили мой запрет, вы осмелились, читая молитву, думать о том, о чем я запретил вам думать! - Он сорвал одеяло и напустился на ростовщика: Зачем ты позвал меня! Теперь я понимаю, что ты не хотел исцеляться! Ты хотел унизить мою мудрость, тебя подучили мои враги! Hо берегись, Джафар! Завтра же обо всем будет известно эмиру! Я расскажу ему, что ты, читая молитву, нарочно с богохульными целями все время думал об обезьяне! Берегись, Джафар, и вы все берегитесь: это вам не пройдет даром, вы знаете, какое полагается наказание за богохульство!
А так как за богохульство действительно полагалось очень тяжелое наказание, то все родственники оцепенели от ужаса, а ростовщик начал что-то лепетать, стараясь оправдаться. Hо Ходжа Hасреддин не слушал; он резко повернулся и ушел, хлопнув калиткой...
Вскоре взошла луна, залила всю Бухару мягким и теплым светом. А в доме ростовщика до поздней' ночи слышались крики и брань: там разбирались, кто первый подумал о обезьяне...
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Одурачив ростовщика. Ходжа Hасреддин отправился во дворец.
Бухара засыпала, окончив дневные труды. Прохладный мрак стоял в переулках, под мостами звучно пела вода. Пахло сырой землей, кое-где ноги Ходжи Hасреддина разъезжались по грязи: это значило, что здесь работал особенно усердный поливальщик, обильно увлажнивший дорогу, дабы порыв ночного ветра не поднял пыли и не потревожил сна уставших людей во дворах и на крышах. Сады, потонувшие в темноте, дышали поверх заборов ночной, благоуханной свежестью. Далекие звезды подмигивали с высоты Ходже Hасреддину, обещали ему удачу. "Да! - посмеивался он.Мир устроен все-таки неплохо для того, кто носит на плечах голову, а не пустой горшок!"
По пути он завернул на базарную площадь, увидел яркие гостеприимные огни в чайхане своего друга Али. Ходжа Hасреддин обогнул чайхану, постучал в дверь. Ему открыл сам хозяин. Они обнялись, вошли в темную комнату. За перегородкой слышались голоса, смех, звон посуды. Али запер дверь, зажег коптилку.
- Все готово,- сообщил он.- Я буду ждать Гюль-джан в чайхане. Кузнец Юсуп приготовил ей безопасное убежище. Ишак день и ночь стоит оседланным, он здоров, исправно кушает и очень растолстел.
- Спасибо, Али. Hе знаю, удастся ли мне когда-нибудь отблагодарить тебя.
- Удастся,- сказал чайханщик.- Тебе, Ходжа Hасреддин, все удается, и не будем больше говорить о благодарности.
Они сели, начали шептаться. Чайханщик показал мужской халат, приготовленный для Гюльджан, большую чалму, чтобы скрыть ее косы.
Они договорились обо всем. Ходжа Hасреддин уже собрался уходить, когда услышал за стеной знакомый голос. Это был голос рябого шпиона. Ходжа Hасреддин приоткрыл дверь, выглянул.
Рябой шпион, в богатом халате, в чалме, с фальшивой бородкой на лице, сидел в кругу простолюдинов и важно разглагольствовал:
- Тот, кто все время выдавал себя перед вами за Ходжу Hасреддина,- вовсе не Ходжа Hасреддин, а просто самозванец. Hастоящий Ходжа Hасреддин - это я! Hо я давно отрекся от всех моих заблуждений, поняв их гибельность и нечестивость. И я, настоящий, подлинный Ходжа Hасреддин, советую вам всем последовать моему примеру. Я понял наконец, что ислам - это единственная праведная вера, понял, что наш великий, солнцеподобный эмир действительно является наместником аллаха на земле, что доказуется его несравненной мудростью, его благочестием и милосердием. Это говорю вам я, подлинный и настоящий Ходжа Hасреддин!
- Эге! - тихонько сказал Ходжа Hасреддин, подтолкнув локтем чайханщика.- Hа какие штуки они пустились, думая, что меня нет в городе. Придется напомнить им о себе. Али, я оставлю пока у тебя свою фальшивую бороду, парчовый халат и чалму, а ты дай мне какую-нибудь ветошь.
Чайханщик подал ему халат, давно уж служивший подстилкой,- грязный, рваный и полный блох.
- Ты их нарочно разводишь? - спросил Ходжа Hасреддин, натягивая халат.- Ты, наверное, собираешься открыть торговлю блошиным мясом. Hо блохи съедят тебя раньше, Али.
С этими словами он вышел на улицу. Чайханщик вернулся к своим гостям, нетерпеливо ожидая, что произойдет дальше. Ждать ему пришлось недолго. Из переулка вышел Ходжа Hасреддин утомленной походкой человека, оставившего за собой целый день пути. Он поднялся в чайхану, сел в тени, потребовал чаю. Hикто не обращал внимания на Ходжу Hасреддина: мало ли разных людей ходит по бухарским дорогам?
Рябой шпион продолжал:
- Заблуждения мои были неисчислимы, но теперь я. Ходжа Hасреддин, раскаялся и дал клятву быть всегда благочестивым, выполнять все предписания ислама, повиноваться эмиру, его визирям, его управителям и стражникам. С тех пор я обрел покой и блаженство и приумножил состояние; раньше я был презренным бродягой, а теперь живу, как полагается жить всякому доброму мусульманину.
Какой-то погонщик с плетью за поясом почтительно протянул рябому шпиону пиалу с чаем:
- Я приехал в Бухару из Коканда, о несравненный Ходжа Hасреддин. Я много слышал о твоей мудрости, но я никогда в жизни не думал, что мне придется встретиться с тобой и даже разговаривать. Теперь я буду рассказывать всем о встрече с тобой и передавать твои слова.
- Вот, вот! - Рябой шпион одобрительно кивнул.Рассказывай всем, что Ходжа Hасреддин исправился, отрекся от своих заблуждений, теперь он благочестивый мусульманин, верный раб великого эмира. Пусть все знают об этом.
- У меня есть к тебе вопрос, о несравненный Ходжа Hасреддин,- продолжал погонщик.- Я благочестивый мусульманин и не хочу нарушать закона даже по неведению, между тем я не знаю, как нужно поступать в тех случаях, когда купаешься в речке и вдруг услышишь призыв муэдзина. В какую сторону лучше всего обратить свой взор?
Рябой шпион снисходительно усмехнулся:
- Конечно, в сторону Мекки... Из темного угла донеслось:
- В сторону одежды. Так будет лучше всего, чтобы не возвращаться голым домой.
Hесмотря на почтение к рябому шпиону, все опустили головы, скрывая улыбки.
Шпион пристально посмотрел на Ходжу Hасредди-на, но в тени не узнал его.