Страница:
Соловьев Сергей Владимирович
У гробового входа
Александр Иванович почувствовал резкую боль в груди и, теряя сознание, мирно опустился на теплый асфальт. Однако умереть спокойно ему не дали: минуту спустя, завывая сиреной, подлетела ''Предсмертная помощь''. Из нее высочили дюжие санитары, тут же, на тротуаре, сделали уколы. Затем в беро Александра Ивановича вцепился блестящий металлический паук и заключенный в его брюхе насос бодро погнал обогащенную в миниатюрном компрессоре кровь по бедренной артерии.
Александр Иванович быстро очнулся. Когда ''Предсмертную помощь'' заносило на поворотах, его прижимало к бортику лежанки, напоминавшей обитый изнутри клеенкой гроб без крышки. Хотя уколы уже действовали, в груди чувствовалась слабеющя боль, как эхо отлетевшего крика.
Заметив что Александр Иванович приходит в себя, бородатый санитар, расположившийся рядом в кресле, напоминающем самолетное,протянул ему листок бумаги: ''Нате, читайте, пока едем. '' Александр Иванович взял листок, прочел:
''Инструкция по применению аппарата сердце/легкие `Оптима'.
Искусственное сердце/легкие `Оптима' рекомендуется к применению при оказании предсмертной помощи. Годен к использованию вне стационара. Не включать в отсутствие врача! '' (Дальше следовали технические подробности, которые Александр Иванович пропустил.) Кончалась инструкция призывом к пользователям: ''Помните! Аппарат рассчитан на 100-150 сеансов предсмертной помощи! После вас аппаратом будут пользоваться другие! Обращайтесь с `Оптимой' бережно, строго соблюдайте инструкцию! ''
Вскоре ''Предсмертная помощь'' резко затормозила. Хлопнула дверца, кто-то соскочил на асфальт, затем открылась боковая дверца и над Александром Ивановичем склонилась бритая физиономия врача.
Врач протягивал Александру Ивановичу ручку, какие-то бумаги и паспорт. С неожиданной для себя легкостью Александр Иванович сел.
- Подписывайте протокол. Здесь и здесь. Оба экземпляра, - дернув щекой,отрывисто проговорил врач.
Александр Иванович, едва соображая, что делает, послушно расписался там и там.
- Один экземпляр вам. Берите паспорт. Теперь выходите, - приказал врач.
Александр Иванович подчинился.
Нога болела, но все же, слегка прихрамывая, Александр Иванович вполне мог идти. На брюках был разрез, пятна крови; Александр Иванович постарался прикрыть `Оптиму' плащом.
- Первый подъезд, комната 137. Сразу - туда, - сказал врач. - Прощайте, - добавил он чуть мягче, в спину Александру Ивановичу, когда тот уже повернулся, чтобы идти. Затем позади Александра Ивановича хлопнула дверца, взревел мотор, и, обдав Александра Ивановича голубым дымом, ''Предсмертная помощь'' унеслась.
Александр Иванович находился во дворе, с трех сторонокруженном высоким забором, прямо перед ним было приземистое серое здание. Через ворота сбоку въезжали и выезжали ''Предсмертные помощи''. Мелькал персонал в белы и синих халатах, из машин выгружались такие же бедолаги, как Александр Иванович.
Некоторые могли передвигаться самостоятельно, других везли в креслах или тащили на носилках.
Александр Иванович посмотрел в протокол, который все еще держал в руке, и узнал, что пал жертвой безусловно смертельного обширного инфаркта. Это удостоверяли подпись и печать врача. Протокол также подтверждал, что Александру Ивановичу предоставлен во временное пользование аппарат сердце/легкие `Оптима' серия ГА N749838. Подпись Александра Ивановича удостоверяла, что он ознакомлен с протоколом. Вторая его подпись стояла под обязательством добровольно сдать предосталенную в его распоряжение `Оптиму' по истечнии установленного законодательством трехдневного срока.
Когда Александр Иванович кончил читать, ему пришло в голову, что надо бы позвонить дочери. Он хотел спросить пробегавшего мимо молодого человека с торчавшей из кармана шариковой ручкой, как можно позвонить, однако из его глотки не вырвалось ни звука. Только тут он заметил, что не дышит. Легкие ведь тоже отключились, сообразил он.
Молодой человек скрылся в подъезде. Александр Иванович поднял глаза. Над подъездом белела цифра 1. Александр Иванович направился к подъезду.
2
Последние годы Александр Иванович мечтал о поездке к морю. На море он давно не был. На горизонте его жизни блестела мечта - полоска южного моря, освещенная закатным солнцем. Он три года как вышел на пенсию, с женой давно разъехался. Часть денег на поездку отложил еще перед пенсией, но долго не мог собрать остальные (год от года все исподтишка дорожало). Держали и хлопоты с внуками, слабое здоровье дочери. Наконец, казалось, все было готово...
... Александр Иванович ждал своей очереди. В комнате N 137 принимали сердечников, в соседних 136 и 138-й - легочников и почечников. Всюду стояли очереди. В ожидании приема Александр Иванович успел от начала до конца прочесть стенгазету. Между прочим, в ней говорилось, что благодаря портативной искусственной почке "Лето" - выдающемуся достижению отечественной науки и техники, - на ноги поставлен важный контингент больных со смертельными недугами почек, которые теперь могут сами, гуманно избавленные от страданий, позаботиться о достойном уходе из жизни.
Наконец дошла очередь и до Александра Ивановича, и он вошел в к. N 137.
Посреди 137-й на вертящемся табурете сидел полный, молодой, но уже лысеющий врач в расстегнутом халате и покачивал ногой. За столом - вся красная - медсестра, приготовившаяся писать в журнале.
- Инфаркт?- спросил врач.
Александр Иванович кивнул.
- Давайте протокол сестре и - ко мне, я должен подтвердить ваш диагноз. Разденьтесь до пояса.
Александр Иванович повесил плащ на вешалку, стоявшую в углу, снял пиджак, рубашку, майку.
Врач встал, послушал грудную клетку, затем уложил Александра Ивановича на клеенчатый диванчик и подсоединил к запястьям и груди гибкие шланги, заканчивавшиеся электродами, которые вели к громоздкому аппарату в углу. Включил аппарат. Раздалось легкое гудение, что-то щелкнуло. Врач пробормотал что-то, подошел к Александру Ивановичу и отсоединил шланги.
- Все, можете одеваться.
Александр Иванович повиновался.
Сестра стремительно писала в журнале. Врач добавил в протокол несколько латинских слов, асписался и оттиснул печатку.
- Ваш диагноз подтвердился. Теперь зайдите в 201-ю, это на втором этаже. Следующий! - он нажал кнопку вызова.
3
Александр Иванович поднялся на второй этаж. Перед 201-й теснилась очередь. Александр Иванович претерпел и ее, претерпел и унылого чиновника, с убийственной медленностью записывавшего в толстую конторскую книгу даные очередного пациента, столь же медленно оформлявшего свидетельсто о смерти (свидетельство было пока заполнено только наполовину, чиновник сказал, что вторую половину заполняют после окончательной смерти), медленно, как в толще воды, протягивавшего пачку листков ''Талоны на льготы'', претерпел, но когда чиновник сказал, что надо будет еще зайти в канцелярию, в душе Александра Ивановича, хотя сердце его было неподвижно, шевельнулось нечто вроде протеста. Вместе с протестом возвращалось желание жить.
Выйдя в коридор, Александр Иванович расспросил, при помощи карандаша и бумаги, где находится почта, зайдя туда, отправил телефонограмму дочери на работу и только после этого отправился к дочери в канцелярию. Канцелярия, однако, была закрыта.
Перед дверьми уныло и покорнто толпились пациенты, еще в поликлиниках привыкшие к нескончаемому ожиданию. Через канцелярию должны были проходить все, поэтому толпа уже заполнила холл и выплескивалась на лестницу. На носилках лежало несколько апоплектиков. Их сопровождали подавленные родственники.
Александр Иванович стал протисиваться к дверям. Перед ним вяло сторонились. На дверях покачивалась табличка ''Проветривание''.
Позади, на лестнице, послышались голоса, затем пациенты расступились и в проход шагнуло несколько осанистых персон в белых халатах.
- Долго нам ждать? - спросил какой-то почечник неподалеку от Александра Ивановича.
Среди всеобщего покорства и это могло показаться удивительным, Александр Иванович посотрел на почечника. Это был очень и очень старый человек. Его волосы, когда-то белые, приобрели ныне желтоватый оттенок. Он был маленького роста, в выцветшей форме с погонами подполковника. Его одутловатое морщинистое лицо казалось смутно знакомым Александру Ивановичу. Но, главное, серые глаза на этом лице жили, в них не было отчаяния.
- Долго нам ждать? - повторил почечник громче, когда персоны оказались рядом с ним.
- Спокойно, граждане, спокойно, - ответила головная персона в пространство, одновременно делая отстраняющий жест рукой по направлени к подполковнику, - сейчас всех обслужат.
Персоны прошли в канцелярию.
Их визит, действительно, имел эффект. Когда они вышли обратно, начался прием.
Ввиду близости к двери Александр Иванович был принят одним из первых. Никто не возражал, только подполковник неожиданно подмигнул ему.
Девушка, ставившая печати, жаловалась другой: ''Ох уж эти комиссии. Надоело. Нам по инструкции положено проветривание!'' Та пожала плечами: ''Ничего удивительного. Конец квартала. ''
Александру Ивановичу поставили печати в свидетельство о смерти и лиловый штамп в паспорт. Кроме того, в паспорт был вложен листок с выдержками из ''Закона о предсмертной помощи''.
Александр Иванович замешкался, забирая документы, и девушка, которая ставила печати, с ненавистью посмотрела на него: ''Все! Можете идти! ''
''Может быть, уехать? Бросить все, уехать? К морю? Все-таки больше, чем три дня, ''- подумал Александр Иванович, выходя из канцелярии.
Увы, этот случай был предусмотрен.
4
На листочке, вложенном в паспорт, было напечатано:
''Извлечение из Закона о предсмертной помощи...
1. Предсмертная помощь предоставляется лицам, у которых в установленном Законом порядке зафиксировано безусловно смертельное поражение органов или тканей.
2. Предсмертная помощь предоставляется гражданам в целях наилучшего устройства ими имущественных дел, уплаты налогов, организации похорон...
3. Ведение всех дел, связанных с оказанием предсмертной помощи, осуществляется Управлением предсмертной помощи, его региональными и местными организациями.
6. Пациент, которому предоставляется предсмертная помощь, сохраняет все права и обязанности, установленне законом, за исключением права избирать и быть избранным, а ткже права вступать в брак.
8. Пациент несет ответственность за правонарушения в соответствии с законом.
11. Повреждение аппаратуры, предоставленной в пользование пациенту, а также вскрытие и замна ее лицами, не имеющими на то законных полномочий, караются по закону.
12. Оказание предсмертной помощи осуществляется в течение трех суток с момента ее предоставления, за исключением случаев, когда в установленном порядке предоставляется отсрочка. Выполнение этого пункта обеспечивается автоматикой предоставляемой в пользование пациента аппаратуры. ''
Никаких других пунктов на листке не было. В иной ситуации Александр Иванович непременно заинтересовался бы их содержанием, но сейчас он хотел только как можно скорее попасть домой.
Он уже покинул серое здание ''Предсмертной помощи'' и стоял в очереди на такси. С этой стороны здание напоминало аэровокзал: усеченные конусы световых колодцев на крыше, пандусы, по которым подъезжал транспорт. Большинство пациентов - пенсионеры, у которых каждая копейка была на счету, уезжали на автобусах ''Экспресс'' и очередь на такси была совсем не велика. Александр Иванович тоже не мог похвастаться избытком денег, но толпа вокруг стала ему совсем нестерпима.
Подошла его очередь. Тостый, как бочка, рыжий шофер с бычьей шеей, в распахнутой на груди рубахе, откуда выбивалась светлая шерсть, предупредительно распахнул переднюю дверцу. Александр Иванович охотнее бы сел назад, но объясняться было трудно, и он опустился на сидение рядом с шофером. Показал заранее нацарапанный адрес. Такси резко рвануло с места и понеслось, повизгивая шинами на поворотах.
- Инфаркт? - спросил шофер, взглянув на Александра Ивановича.
Александр Иванович кивнул.
- М-да... Болезнь века! - с восхищением, как показалось Александру Ивановичу, сказал шофер.
- И что же, три дня, точка в точку?
Александр Иванович кивнул снова.
- Говорят, они часто ошибаются, - сказал шофер после некоторого раздумья, снова взглянув на него.
Александр Иванович постарался сделать вопросительное лицо. Шофер пояснил:
- Напишут - инфаркт, а на самом деле - простая стенокардия. Мой дядя, например, со стенокрдией 20 лет жил. Как начнет сердце болеть - так валидол под язык. И ничего. С вас кардиограмму снимали или сразу подключили?... Сразу?
Александр Иванович кивнул.
- Ну-ну.
Шофер помолчал.
- Вы пенсионер?
Александр Иванович кивнул в очередной раз.
- Тогда они вполне могли ошибиться. А потом - то, се, честь мундира. При проверке пишут то же самое - им-то что, все равно не забьется. Говорят, "Оптимы" что-то впрыскивают в кровь, чтобы само не заработало.
Это взгляд на вещи поразил Александра Ивановича.
Повисла пауза.
Наконец Александр Иванович извлек из кармана блокнот, карандаш и написал: "Что же делать?"
Шофер мельком взглянул на листок, но долго не отвечал. Казалось, теперь его интересует только дорога. Наконец он вздохнул и сказал:
- Есть тут у меня один адрес... Может, там чем помогут... Но, сами понимаете, риск...
- ''Сколько? '' - написал Александр Иванович.
Шофер, посмотрев на листок, пожал плечами и снова уставился на дорогу. За оставшуюся часть пути они не обменялись ни единым словом.
Машина остановилась у дома, в котором жил Александр Иванович. Щофер попросил Александра Ивановича вырвать из записной книжки листок и написал на нем адрес. Александр Иванович заплатил по счетчику, достал еще десятку. Шофер выжидательно смотрел на него. Александр Иванович добавил пятерку. Шофер аккуратно взял деньги. Добавил в уголке листка с адресом какую-то закорючку и отдал его Александру Ивановичу.
- Позвоните в дверь. Когда откроют, покажите листок. После 9 вечера.
''Может быть, Вы отвезете? ''- написал в блокноте Александр Иванович. Шофер отрицательно мотнул головой.
Александр Иванович выгрузился на пыльный асфальт. Такси развернулось и уехало. Мимо кустов сирени с обломанными ветками шел Александр Иванович к подъезду. Душа его горела надеждой.
5
Поднимаясь на лифте, Александр Иванович смотрел на часы. Пока кабина ползла вверх, секундная стрелка пробежала больше половины круга. Время приближалось к семи. До восьминадо было успеть в сберкассу и затем ехать по данному шофером адресу на другой конец города.
У двери он сучительно долго возился с ключами (замок заедало), но первым, что он увидел с порога, было испуганное личико Оли. После развода он жил один - жена уехала, а дочь Оля жила у мужа. Раз появилась Оля, значит была и машина; шансы успеть повышались.
- С тобой случилось Это?
Александр Иванович кивнул.
Несмотря на случившееся, он не производил впечатления человека, который считает себя обреченным. Он сильно сутулился и прихрамывал, что-то оттопыривало полу его плаща, однако глаза его лихорадочно блестели. В то же время физических сил почти не оставалось; он решил, что может позволить себе несколько минут отдыха.
У него не было привычки подробно рассказывать о своих делах Оле. К тому же сейчас главное ей уже было известно, а подробности ничего не меняли. Поэтому он просто прошел в комнату и лег на кровать. Оля села рядом. Он прикрыл глаза.
Прошла минута или две, прежде чем он открыл их снова. Только тогда Оля решилась его побеспокоить.
- Я звонила Федор Федоровичу, но там никто не подходит.
(Федор Федорович был врач, у которого последнее время лечился Александр Иванович.)
Александр Иванович, в знак того, что он слушает, едва заметно кивнул.
- Звонил маме. Она сказала, постарается достать билет на самолет. (После развода она жила в другом городе.)
- Звонила на работу Игорю, но он уже ушел. Дома его еще нет - ребята в лагере, он ногда задерживается. (Здесь дело тоже шло к разводу.)
Александр Иванович вытянул из кармана блокнот и написал:
''Поедем в сберкассу, потом по одному адресу. ''
Оля кивнула.
''Принеси вина, ''- неожиданно написал Александр Иванович.
Оля сходила на кухню, принесла бутылку красного и стакан. Он выпил немного, вино прибавило ему сил, и вскоре он заставил себя подняться.
В сберкассу они благополучно успели до закрытия. Александр Иванович заполнил расходный ордер. Кассирша в овечьих кудряшках отсчитала деньги, выкинула через окошко тоненькую пачку - все его сбережения. Александр Иванович не стал пересчитывать, сунул пачку в карман. Нетерпение снова жгло его.
Вернулись в машину. Нетерпение, сжигавшее Александра Ивановича, передалось Оле. Всю оставшуюся часть пути она так гнала машину, что каждую минуту они рисковали попасть в автомобильную катастрофу.
Прибыли они намного раньше назначенного времени. Солнце еще не село. С трудом дождались в сквере 9 часов.
Вошли в прохладный подъезд. По широкой мраморной лестнице поднялись наверх. Дверь была с медной табличкой. На звонок открыли не сразу; в дверях стоял невысокий человек с невыразительным лицом, пробор на его голове приходился как раз на уровне подбородка Александра Ивановича. Александр Иванович показал заветный листок, человек взглянул и молча повел их в недра обширной квартиры. Там уже писали протокол.
6
Было начало одиннадцатого, когда их отпустили. Стемнело. Александр Иванович с трудом доковылял до машины - разболелось бедро. Опершись на капот, ждал, пока Оля откроет дверцы, затем сразу забрался в машину и скорчился на сиденье. Оля села за руль, машина рванула с места, назад понеслись, как подхваченные вихрем, уличные тополя, зеленоватые фонари в лиственных нишах.
Их отпустили. Несмотря на убийственную педантичность инспектора, допрос занял не так уж и много времени. Пожилой инспектор отнесся, что называется, ''с понимаением''. Но надежда умерла. Александр Иванович чувствовал себя гораздо хуже, чем днем, в ''Предсмертной помощи''. В таком состоянии у него раньше мог бы случиться инфаркт, но ''Оптима'' исправно гнала кровь по жилам.
В обратную сторону Олина машина неслась еще быстрее, но теперь ему было все равно.
Небо над городом было желтоватым - огни отражались в тучах.
Они были еще в дороге, когда начался дождь.
Приехали. Александр Иванович кое-как выбрался из машины. Дальше Оле пришлось помогать ему идти. Волосы и плечи его намокли. Влажный асфальт блестел, как антрацит.
Вновь проделали маршрут на лифте.
Опять долго возились с ключами.
Вошли, зажгли всюду свет. От еды Александр Иванович отказался.
Оля постелила. Себе - на старом диване в кухне, Александру Ивановичу в комнате.
Она хотела помочь ему лечь, но он заставил ее переждать, пока укладывался, на кухне. В постель он лег в брюках - их невозможно было снять из-за ''Оптимы''.
Когда Оля вернулась в комнату попросил принести воды. Запил водой две таблетки снотворного.
Оля погасила свет, тогда он осторожно выставил из-под одеяла ''Оптиму'' - там ей не хватало воздуха для работы.
''Оптима'' действовала удивительно бесшумно. Корпус ее слегка дрожал, из отверстия сбоку вылетал слабый ветерок.
Вскоре подействовало снотворное.
7
Утро началось телефонными звонками, но ни один из них не поколебал необходимости, господствовашей над судьбой Александра Ивановича.
На все звонки отвечала Оля.
Александр Иванович проснулся, но оставался в постели, чувствуя только страх. Даже когда позвонила жена (он, несмотря на развод, по-прежнему звал ее так), он не стал брать трубку, ответить он все равно не мог, но в таком состоянии ему даже не хотелось слышать ее голос.
Тело казалось ватным. Секунды уходили, но он не знал, чем их заполнить, а в конце концов не нашел ничего лучшего, чем заняться обычным утренним туалетом. Потом Оля позвала завтракать; он заставил себя выпить чаю и съесть бутерброд.
Пока он завтракал, Оля коротко передала ему содержание телефонных разговоров.
Мама сумела достать билет на самолет и будет послезавтра рано утром; секретарша с кафедры, где до пенсии Александр Иванович работал доцентом, интересовалась, что с ним произошло (ее приятельница, в прошлом кафедральная машинистка, работавшая теперь в "Предсмертной помощи", сказала, что видела там Александра Ивановича), спрашивала о дне похорон; Игорь, Олин муж, звонил еще не будучи в курсе дела, просто, чтобы узнать, здесь ли Оля.
Оля добавила, что убедила Игоря не появляться раньше похорон. На это Александр Иванович одобрительно кивнул.
Что касается Маргариты Владимировны, кафедральной секретарши, то Александр Иванович надеялся, что, несмотря на всю ее кипучую активность, ей ничего не удастся организовать из-за летних отпусков.
После завтрака Оля позвонила Федору Федоровичу, но там по-прежнему никто не подходил. Казалось, будто гудки раздаются в огромной пустой пещере - явственно слышно было эхо.
Кроме того, Оля позвонила на работу: надо было взять отгулы, поскольку, по Закону о предсмертной помощи, освобождение от работы предоставлялось родственникам только в день похорон.
Вполне возможно, если бы не Оля, Александр Иванович теперь махнул бы на все рукой. Ему хотелось отгородиться ото всего мира, как раненому моллюску. Но он чувствовал, что не вправе бросить на нее все хлопоты.
Пока она звонила, он принялся разбирать талоны, которые получил вчера в ''Предсмертной помощи''.
В талонах содержался, по-существу, готовый сценарий. Здесь имелись направления в похоронное бюро, в магазин-салон похоронных принадлежностей ''Память'', к нотариусу, талон на льготную покупку гроба и т.п. Никакой разумной альтернативы всему этому он не видел. Надо было ехать.
8
В прошлом Александр Иванович старательно уклонялся от дел,связанных с похоронами. Новое здание похоронного бюро он видел в первый раз. Свое формой - широкая цокольная часть и надстройка посередине - оно напоминало корабль.
В результате реформы обслуживание клиентов было централизовано. Всеми делами занимались теперь здесь, в этом здании. Кроме похоронного бюро тут находились нотариальные конторы и специализированный магазин ''Память''.
О том, что в ходе реформы были подняты цены на участки на обычных кладбищах, знали все, знал и Александр Иванович. Это делалось, чтобы поощрять кремацию и тем самым сэкономить необходимую для расширения города площадь. Однако Александр Иванович плохо представлял себе реальный уровень этих цен.
Александр Иванович с Олей поднялись по широким ступеням, миновали стеклянные двери и попали в зал магазина.
Посетителей было не так уж мало, но они терялись среди массивных, облицованных мрамором колонн, в полумраке зашторенных окон.
В подсвеченных цветными лампами витринах были подвешены для всеобщего обозрения роскошные гробы (''Ручки из цветных металлов придадут изделию торжественный и срогий вид! '' - гласила реклама одного из них). Это напоминало Александру Ивановичу декорации к ''Сказке о мертвой царевне и семи богатырях''.
В отдельной витрине стояли урны для колумбария - дешевые из нержавеющей стали, дорогие из титана.
Неподалеку был выставлен удешевленный гроб для кремации, пропитанный ароматическими веществами.
Наконец Александру Ивановичу попался на глаза роковой прейскурант. Всех денег, имеющихся у него, едва хватило бы на одну только покупку участка.
... Вдруг кто-то дотронулся до плеча Александра Ивановича. Он в недоумении обернулся.
Перед ним стоял маленький подполковник, почечник, которого Александр Иванович видел в ''Предсмертной помощи''.
- Здравствуйте, - он протянул руку. Александр Иванович сомнамбулически пожал ее. Оля удивленно вскинула брови.
- Ну что, горим? - неожиданно спросил подполковник.
Ничего, не пытайтесь отвечать, я понимаю, - он показал рукой на оттопыренный плащ Александра Ивановича, - неудобная штука.
- В каком смысле горим? - возмутилась Оля. Лицо ее покраснело от гнева. Она еще ничего не понимала.
- В том самом, в прямом. В крематории, согласно прейскуранту.
Оля готова была броситься на подполковника, но Александр Иванович остановил ее жестом.
Странно, его нисколько не раздражала манера подполковника вести разговор.Общество товарища по несчастью, оказывается, было ближе ему, чем даже общество Оли. Он предложил сесть - показал рукой в сторону плюшевого диванчика, стоявшего возле колонны.
Они сели. Оля возмущенно молчала.
- Извините, - сказал подполковник, уже более серьезно, чем раньше, - мне было тяжело на вас смотреть. По-моему, нет смысла так терзаться. К тому же я вас давно знаю.
Александр Иванович вдруг понял, что где-то видел подполковника еще до ''Предсмертной помощи''.
- Вас интересует, откуда? - подполковник не без иронии смотрел на него. - Откуда? Мы с вами живем на одной лестнице, почти соседи. Я так и думал, что вы ничего вокруг себя не замечаете. Я, правда, больше бывал на улице. Дома, да все одному, мне тяжело было. Вы-то домосед у нас.
Он вздохнул и продолжал:
- Прошлой осенью я простудил поясницу и - нефрит, пошло-поехало. Я, знаете, пока служил, все мечтал, чтобы как в стихах, то есть прилчное кладбище, а теперь вот ведь какая планида.
Александр Иванович быстро очнулся. Когда ''Предсмертную помощь'' заносило на поворотах, его прижимало к бортику лежанки, напоминавшей обитый изнутри клеенкой гроб без крышки. Хотя уколы уже действовали, в груди чувствовалась слабеющя боль, как эхо отлетевшего крика.
Заметив что Александр Иванович приходит в себя, бородатый санитар, расположившийся рядом в кресле, напоминающем самолетное,протянул ему листок бумаги: ''Нате, читайте, пока едем. '' Александр Иванович взял листок, прочел:
''Инструкция по применению аппарата сердце/легкие `Оптима'.
Искусственное сердце/легкие `Оптима' рекомендуется к применению при оказании предсмертной помощи. Годен к использованию вне стационара. Не включать в отсутствие врача! '' (Дальше следовали технические подробности, которые Александр Иванович пропустил.) Кончалась инструкция призывом к пользователям: ''Помните! Аппарат рассчитан на 100-150 сеансов предсмертной помощи! После вас аппаратом будут пользоваться другие! Обращайтесь с `Оптимой' бережно, строго соблюдайте инструкцию! ''
Вскоре ''Предсмертная помощь'' резко затормозила. Хлопнула дверца, кто-то соскочил на асфальт, затем открылась боковая дверца и над Александром Ивановичем склонилась бритая физиономия врача.
Врач протягивал Александру Ивановичу ручку, какие-то бумаги и паспорт. С неожиданной для себя легкостью Александр Иванович сел.
- Подписывайте протокол. Здесь и здесь. Оба экземпляра, - дернув щекой,отрывисто проговорил врач.
Александр Иванович, едва соображая, что делает, послушно расписался там и там.
- Один экземпляр вам. Берите паспорт. Теперь выходите, - приказал врач.
Александр Иванович подчинился.
Нога болела, но все же, слегка прихрамывая, Александр Иванович вполне мог идти. На брюках был разрез, пятна крови; Александр Иванович постарался прикрыть `Оптиму' плащом.
- Первый подъезд, комната 137. Сразу - туда, - сказал врач. - Прощайте, - добавил он чуть мягче, в спину Александру Ивановичу, когда тот уже повернулся, чтобы идти. Затем позади Александра Ивановича хлопнула дверца, взревел мотор, и, обдав Александра Ивановича голубым дымом, ''Предсмертная помощь'' унеслась.
Александр Иванович находился во дворе, с трех сторонокруженном высоким забором, прямо перед ним было приземистое серое здание. Через ворота сбоку въезжали и выезжали ''Предсмертные помощи''. Мелькал персонал в белы и синих халатах, из машин выгружались такие же бедолаги, как Александр Иванович.
Некоторые могли передвигаться самостоятельно, других везли в креслах или тащили на носилках.
Александр Иванович посмотрел в протокол, который все еще держал в руке, и узнал, что пал жертвой безусловно смертельного обширного инфаркта. Это удостоверяли подпись и печать врача. Протокол также подтверждал, что Александру Ивановичу предоставлен во временное пользование аппарат сердце/легкие `Оптима' серия ГА N749838. Подпись Александра Ивановича удостоверяла, что он ознакомлен с протоколом. Вторая его подпись стояла под обязательством добровольно сдать предосталенную в его распоряжение `Оптиму' по истечнии установленного законодательством трехдневного срока.
Когда Александр Иванович кончил читать, ему пришло в голову, что надо бы позвонить дочери. Он хотел спросить пробегавшего мимо молодого человека с торчавшей из кармана шариковой ручкой, как можно позвонить, однако из его глотки не вырвалось ни звука. Только тут он заметил, что не дышит. Легкие ведь тоже отключились, сообразил он.
Молодой человек скрылся в подъезде. Александр Иванович поднял глаза. Над подъездом белела цифра 1. Александр Иванович направился к подъезду.
2
Последние годы Александр Иванович мечтал о поездке к морю. На море он давно не был. На горизонте его жизни блестела мечта - полоска южного моря, освещенная закатным солнцем. Он три года как вышел на пенсию, с женой давно разъехался. Часть денег на поездку отложил еще перед пенсией, но долго не мог собрать остальные (год от года все исподтишка дорожало). Держали и хлопоты с внуками, слабое здоровье дочери. Наконец, казалось, все было готово...
... Александр Иванович ждал своей очереди. В комнате N 137 принимали сердечников, в соседних 136 и 138-й - легочников и почечников. Всюду стояли очереди. В ожидании приема Александр Иванович успел от начала до конца прочесть стенгазету. Между прочим, в ней говорилось, что благодаря портативной искусственной почке "Лето" - выдающемуся достижению отечественной науки и техники, - на ноги поставлен важный контингент больных со смертельными недугами почек, которые теперь могут сами, гуманно избавленные от страданий, позаботиться о достойном уходе из жизни.
Наконец дошла очередь и до Александра Ивановича, и он вошел в к. N 137.
Посреди 137-й на вертящемся табурете сидел полный, молодой, но уже лысеющий врач в расстегнутом халате и покачивал ногой. За столом - вся красная - медсестра, приготовившаяся писать в журнале.
- Инфаркт?- спросил врач.
Александр Иванович кивнул.
- Давайте протокол сестре и - ко мне, я должен подтвердить ваш диагноз. Разденьтесь до пояса.
Александр Иванович повесил плащ на вешалку, стоявшую в углу, снял пиджак, рубашку, майку.
Врач встал, послушал грудную клетку, затем уложил Александра Ивановича на клеенчатый диванчик и подсоединил к запястьям и груди гибкие шланги, заканчивавшиеся электродами, которые вели к громоздкому аппарату в углу. Включил аппарат. Раздалось легкое гудение, что-то щелкнуло. Врач пробормотал что-то, подошел к Александру Ивановичу и отсоединил шланги.
- Все, можете одеваться.
Александр Иванович повиновался.
Сестра стремительно писала в журнале. Врач добавил в протокол несколько латинских слов, асписался и оттиснул печатку.
- Ваш диагноз подтвердился. Теперь зайдите в 201-ю, это на втором этаже. Следующий! - он нажал кнопку вызова.
3
Александр Иванович поднялся на второй этаж. Перед 201-й теснилась очередь. Александр Иванович претерпел и ее, претерпел и унылого чиновника, с убийственной медленностью записывавшего в толстую конторскую книгу даные очередного пациента, столь же медленно оформлявшего свидетельсто о смерти (свидетельство было пока заполнено только наполовину, чиновник сказал, что вторую половину заполняют после окончательной смерти), медленно, как в толще воды, протягивавшего пачку листков ''Талоны на льготы'', претерпел, но когда чиновник сказал, что надо будет еще зайти в канцелярию, в душе Александра Ивановича, хотя сердце его было неподвижно, шевельнулось нечто вроде протеста. Вместе с протестом возвращалось желание жить.
Выйдя в коридор, Александр Иванович расспросил, при помощи карандаша и бумаги, где находится почта, зайдя туда, отправил телефонограмму дочери на работу и только после этого отправился к дочери в канцелярию. Канцелярия, однако, была закрыта.
Перед дверьми уныло и покорнто толпились пациенты, еще в поликлиниках привыкшие к нескончаемому ожиданию. Через канцелярию должны были проходить все, поэтому толпа уже заполнила холл и выплескивалась на лестницу. На носилках лежало несколько апоплектиков. Их сопровождали подавленные родственники.
Александр Иванович стал протисиваться к дверям. Перед ним вяло сторонились. На дверях покачивалась табличка ''Проветривание''.
Позади, на лестнице, послышались голоса, затем пациенты расступились и в проход шагнуло несколько осанистых персон в белых халатах.
- Долго нам ждать? - спросил какой-то почечник неподалеку от Александра Ивановича.
Среди всеобщего покорства и это могло показаться удивительным, Александр Иванович посотрел на почечника. Это был очень и очень старый человек. Его волосы, когда-то белые, приобрели ныне желтоватый оттенок. Он был маленького роста, в выцветшей форме с погонами подполковника. Его одутловатое морщинистое лицо казалось смутно знакомым Александру Ивановичу. Но, главное, серые глаза на этом лице жили, в них не было отчаяния.
- Долго нам ждать? - повторил почечник громче, когда персоны оказались рядом с ним.
- Спокойно, граждане, спокойно, - ответила головная персона в пространство, одновременно делая отстраняющий жест рукой по направлени к подполковнику, - сейчас всех обслужат.
Персоны прошли в канцелярию.
Их визит, действительно, имел эффект. Когда они вышли обратно, начался прием.
Ввиду близости к двери Александр Иванович был принят одним из первых. Никто не возражал, только подполковник неожиданно подмигнул ему.
Девушка, ставившая печати, жаловалась другой: ''Ох уж эти комиссии. Надоело. Нам по инструкции положено проветривание!'' Та пожала плечами: ''Ничего удивительного. Конец квартала. ''
Александру Ивановичу поставили печати в свидетельство о смерти и лиловый штамп в паспорт. Кроме того, в паспорт был вложен листок с выдержками из ''Закона о предсмертной помощи''.
Александр Иванович замешкался, забирая документы, и девушка, которая ставила печати, с ненавистью посмотрела на него: ''Все! Можете идти! ''
''Может быть, уехать? Бросить все, уехать? К морю? Все-таки больше, чем три дня, ''- подумал Александр Иванович, выходя из канцелярии.
Увы, этот случай был предусмотрен.
4
На листочке, вложенном в паспорт, было напечатано:
''Извлечение из Закона о предсмертной помощи...
1. Предсмертная помощь предоставляется лицам, у которых в установленном Законом порядке зафиксировано безусловно смертельное поражение органов или тканей.
2. Предсмертная помощь предоставляется гражданам в целях наилучшего устройства ими имущественных дел, уплаты налогов, организации похорон...
3. Ведение всех дел, связанных с оказанием предсмертной помощи, осуществляется Управлением предсмертной помощи, его региональными и местными организациями.
6. Пациент, которому предоставляется предсмертная помощь, сохраняет все права и обязанности, установленне законом, за исключением права избирать и быть избранным, а ткже права вступать в брак.
8. Пациент несет ответственность за правонарушения в соответствии с законом.
11. Повреждение аппаратуры, предоставленной в пользование пациенту, а также вскрытие и замна ее лицами, не имеющими на то законных полномочий, караются по закону.
12. Оказание предсмертной помощи осуществляется в течение трех суток с момента ее предоставления, за исключением случаев, когда в установленном порядке предоставляется отсрочка. Выполнение этого пункта обеспечивается автоматикой предоставляемой в пользование пациента аппаратуры. ''
Никаких других пунктов на листке не было. В иной ситуации Александр Иванович непременно заинтересовался бы их содержанием, но сейчас он хотел только как можно скорее попасть домой.
Он уже покинул серое здание ''Предсмертной помощи'' и стоял в очереди на такси. С этой стороны здание напоминало аэровокзал: усеченные конусы световых колодцев на крыше, пандусы, по которым подъезжал транспорт. Большинство пациентов - пенсионеры, у которых каждая копейка была на счету, уезжали на автобусах ''Экспресс'' и очередь на такси была совсем не велика. Александр Иванович тоже не мог похвастаться избытком денег, но толпа вокруг стала ему совсем нестерпима.
Подошла его очередь. Тостый, как бочка, рыжий шофер с бычьей шеей, в распахнутой на груди рубахе, откуда выбивалась светлая шерсть, предупредительно распахнул переднюю дверцу. Александр Иванович охотнее бы сел назад, но объясняться было трудно, и он опустился на сидение рядом с шофером. Показал заранее нацарапанный адрес. Такси резко рвануло с места и понеслось, повизгивая шинами на поворотах.
- Инфаркт? - спросил шофер, взглянув на Александра Ивановича.
Александр Иванович кивнул.
- М-да... Болезнь века! - с восхищением, как показалось Александру Ивановичу, сказал шофер.
- И что же, три дня, точка в точку?
Александр Иванович кивнул снова.
- Говорят, они часто ошибаются, - сказал шофер после некоторого раздумья, снова взглянув на него.
Александр Иванович постарался сделать вопросительное лицо. Шофер пояснил:
- Напишут - инфаркт, а на самом деле - простая стенокардия. Мой дядя, например, со стенокрдией 20 лет жил. Как начнет сердце болеть - так валидол под язык. И ничего. С вас кардиограмму снимали или сразу подключили?... Сразу?
Александр Иванович кивнул.
- Ну-ну.
Шофер помолчал.
- Вы пенсионер?
Александр Иванович кивнул в очередной раз.
- Тогда они вполне могли ошибиться. А потом - то, се, честь мундира. При проверке пишут то же самое - им-то что, все равно не забьется. Говорят, "Оптимы" что-то впрыскивают в кровь, чтобы само не заработало.
Это взгляд на вещи поразил Александра Ивановича.
Повисла пауза.
Наконец Александр Иванович извлек из кармана блокнот, карандаш и написал: "Что же делать?"
Шофер мельком взглянул на листок, но долго не отвечал. Казалось, теперь его интересует только дорога. Наконец он вздохнул и сказал:
- Есть тут у меня один адрес... Может, там чем помогут... Но, сами понимаете, риск...
- ''Сколько? '' - написал Александр Иванович.
Шофер, посмотрев на листок, пожал плечами и снова уставился на дорогу. За оставшуюся часть пути они не обменялись ни единым словом.
Машина остановилась у дома, в котором жил Александр Иванович. Щофер попросил Александра Ивановича вырвать из записной книжки листок и написал на нем адрес. Александр Иванович заплатил по счетчику, достал еще десятку. Шофер выжидательно смотрел на него. Александр Иванович добавил пятерку. Шофер аккуратно взял деньги. Добавил в уголке листка с адресом какую-то закорючку и отдал его Александру Ивановичу.
- Позвоните в дверь. Когда откроют, покажите листок. После 9 вечера.
''Может быть, Вы отвезете? ''- написал в блокноте Александр Иванович. Шофер отрицательно мотнул головой.
Александр Иванович выгрузился на пыльный асфальт. Такси развернулось и уехало. Мимо кустов сирени с обломанными ветками шел Александр Иванович к подъезду. Душа его горела надеждой.
5
Поднимаясь на лифте, Александр Иванович смотрел на часы. Пока кабина ползла вверх, секундная стрелка пробежала больше половины круга. Время приближалось к семи. До восьминадо было успеть в сберкассу и затем ехать по данному шофером адресу на другой конец города.
У двери он сучительно долго возился с ключами (замок заедало), но первым, что он увидел с порога, было испуганное личико Оли. После развода он жил один - жена уехала, а дочь Оля жила у мужа. Раз появилась Оля, значит была и машина; шансы успеть повышались.
- С тобой случилось Это?
Александр Иванович кивнул.
Несмотря на случившееся, он не производил впечатления человека, который считает себя обреченным. Он сильно сутулился и прихрамывал, что-то оттопыривало полу его плаща, однако глаза его лихорадочно блестели. В то же время физических сил почти не оставалось; он решил, что может позволить себе несколько минут отдыха.
У него не было привычки подробно рассказывать о своих делах Оле. К тому же сейчас главное ей уже было известно, а подробности ничего не меняли. Поэтому он просто прошел в комнату и лег на кровать. Оля села рядом. Он прикрыл глаза.
Прошла минута или две, прежде чем он открыл их снова. Только тогда Оля решилась его побеспокоить.
- Я звонила Федор Федоровичу, но там никто не подходит.
(Федор Федорович был врач, у которого последнее время лечился Александр Иванович.)
Александр Иванович, в знак того, что он слушает, едва заметно кивнул.
- Звонил маме. Она сказала, постарается достать билет на самолет. (После развода она жила в другом городе.)
- Звонила на работу Игорю, но он уже ушел. Дома его еще нет - ребята в лагере, он ногда задерживается. (Здесь дело тоже шло к разводу.)
Александр Иванович вытянул из кармана блокнот и написал:
''Поедем в сберкассу, потом по одному адресу. ''
Оля кивнула.
''Принеси вина, ''- неожиданно написал Александр Иванович.
Оля сходила на кухню, принесла бутылку красного и стакан. Он выпил немного, вино прибавило ему сил, и вскоре он заставил себя подняться.
В сберкассу они благополучно успели до закрытия. Александр Иванович заполнил расходный ордер. Кассирша в овечьих кудряшках отсчитала деньги, выкинула через окошко тоненькую пачку - все его сбережения. Александр Иванович не стал пересчитывать, сунул пачку в карман. Нетерпение снова жгло его.
Вернулись в машину. Нетерпение, сжигавшее Александра Ивановича, передалось Оле. Всю оставшуюся часть пути она так гнала машину, что каждую минуту они рисковали попасть в автомобильную катастрофу.
Прибыли они намного раньше назначенного времени. Солнце еще не село. С трудом дождались в сквере 9 часов.
Вошли в прохладный подъезд. По широкой мраморной лестнице поднялись наверх. Дверь была с медной табличкой. На звонок открыли не сразу; в дверях стоял невысокий человек с невыразительным лицом, пробор на его голове приходился как раз на уровне подбородка Александра Ивановича. Александр Иванович показал заветный листок, человек взглянул и молча повел их в недра обширной квартиры. Там уже писали протокол.
6
Было начало одиннадцатого, когда их отпустили. Стемнело. Александр Иванович с трудом доковылял до машины - разболелось бедро. Опершись на капот, ждал, пока Оля откроет дверцы, затем сразу забрался в машину и скорчился на сиденье. Оля села за руль, машина рванула с места, назад понеслись, как подхваченные вихрем, уличные тополя, зеленоватые фонари в лиственных нишах.
Их отпустили. Несмотря на убийственную педантичность инспектора, допрос занял не так уж и много времени. Пожилой инспектор отнесся, что называется, ''с понимаением''. Но надежда умерла. Александр Иванович чувствовал себя гораздо хуже, чем днем, в ''Предсмертной помощи''. В таком состоянии у него раньше мог бы случиться инфаркт, но ''Оптима'' исправно гнала кровь по жилам.
В обратную сторону Олина машина неслась еще быстрее, но теперь ему было все равно.
Небо над городом было желтоватым - огни отражались в тучах.
Они были еще в дороге, когда начался дождь.
Приехали. Александр Иванович кое-как выбрался из машины. Дальше Оле пришлось помогать ему идти. Волосы и плечи его намокли. Влажный асфальт блестел, как антрацит.
Вновь проделали маршрут на лифте.
Опять долго возились с ключами.
Вошли, зажгли всюду свет. От еды Александр Иванович отказался.
Оля постелила. Себе - на старом диване в кухне, Александру Ивановичу в комнате.
Она хотела помочь ему лечь, но он заставил ее переждать, пока укладывался, на кухне. В постель он лег в брюках - их невозможно было снять из-за ''Оптимы''.
Когда Оля вернулась в комнату попросил принести воды. Запил водой две таблетки снотворного.
Оля погасила свет, тогда он осторожно выставил из-под одеяла ''Оптиму'' - там ей не хватало воздуха для работы.
''Оптима'' действовала удивительно бесшумно. Корпус ее слегка дрожал, из отверстия сбоку вылетал слабый ветерок.
Вскоре подействовало снотворное.
7
Утро началось телефонными звонками, но ни один из них не поколебал необходимости, господствовашей над судьбой Александра Ивановича.
На все звонки отвечала Оля.
Александр Иванович проснулся, но оставался в постели, чувствуя только страх. Даже когда позвонила жена (он, несмотря на развод, по-прежнему звал ее так), он не стал брать трубку, ответить он все равно не мог, но в таком состоянии ему даже не хотелось слышать ее голос.
Тело казалось ватным. Секунды уходили, но он не знал, чем их заполнить, а в конце концов не нашел ничего лучшего, чем заняться обычным утренним туалетом. Потом Оля позвала завтракать; он заставил себя выпить чаю и съесть бутерброд.
Пока он завтракал, Оля коротко передала ему содержание телефонных разговоров.
Мама сумела достать билет на самолет и будет послезавтра рано утром; секретарша с кафедры, где до пенсии Александр Иванович работал доцентом, интересовалась, что с ним произошло (ее приятельница, в прошлом кафедральная машинистка, работавшая теперь в "Предсмертной помощи", сказала, что видела там Александра Ивановича), спрашивала о дне похорон; Игорь, Олин муж, звонил еще не будучи в курсе дела, просто, чтобы узнать, здесь ли Оля.
Оля добавила, что убедила Игоря не появляться раньше похорон. На это Александр Иванович одобрительно кивнул.
Что касается Маргариты Владимировны, кафедральной секретарши, то Александр Иванович надеялся, что, несмотря на всю ее кипучую активность, ей ничего не удастся организовать из-за летних отпусков.
После завтрака Оля позвонила Федору Федоровичу, но там по-прежнему никто не подходил. Казалось, будто гудки раздаются в огромной пустой пещере - явственно слышно было эхо.
Кроме того, Оля позвонила на работу: надо было взять отгулы, поскольку, по Закону о предсмертной помощи, освобождение от работы предоставлялось родственникам только в день похорон.
Вполне возможно, если бы не Оля, Александр Иванович теперь махнул бы на все рукой. Ему хотелось отгородиться ото всего мира, как раненому моллюску. Но он чувствовал, что не вправе бросить на нее все хлопоты.
Пока она звонила, он принялся разбирать талоны, которые получил вчера в ''Предсмертной помощи''.
В талонах содержался, по-существу, готовый сценарий. Здесь имелись направления в похоронное бюро, в магазин-салон похоронных принадлежностей ''Память'', к нотариусу, талон на льготную покупку гроба и т.п. Никакой разумной альтернативы всему этому он не видел. Надо было ехать.
8
В прошлом Александр Иванович старательно уклонялся от дел,связанных с похоронами. Новое здание похоронного бюро он видел в первый раз. Свое формой - широкая цокольная часть и надстройка посередине - оно напоминало корабль.
В результате реформы обслуживание клиентов было централизовано. Всеми делами занимались теперь здесь, в этом здании. Кроме похоронного бюро тут находились нотариальные конторы и специализированный магазин ''Память''.
О том, что в ходе реформы были подняты цены на участки на обычных кладбищах, знали все, знал и Александр Иванович. Это делалось, чтобы поощрять кремацию и тем самым сэкономить необходимую для расширения города площадь. Однако Александр Иванович плохо представлял себе реальный уровень этих цен.
Александр Иванович с Олей поднялись по широким ступеням, миновали стеклянные двери и попали в зал магазина.
Посетителей было не так уж мало, но они терялись среди массивных, облицованных мрамором колонн, в полумраке зашторенных окон.
В подсвеченных цветными лампами витринах были подвешены для всеобщего обозрения роскошные гробы (''Ручки из цветных металлов придадут изделию торжественный и срогий вид! '' - гласила реклама одного из них). Это напоминало Александру Ивановичу декорации к ''Сказке о мертвой царевне и семи богатырях''.
В отдельной витрине стояли урны для колумбария - дешевые из нержавеющей стали, дорогие из титана.
Неподалеку был выставлен удешевленный гроб для кремации, пропитанный ароматическими веществами.
Наконец Александру Ивановичу попался на глаза роковой прейскурант. Всех денег, имеющихся у него, едва хватило бы на одну только покупку участка.
... Вдруг кто-то дотронулся до плеча Александра Ивановича. Он в недоумении обернулся.
Перед ним стоял маленький подполковник, почечник, которого Александр Иванович видел в ''Предсмертной помощи''.
- Здравствуйте, - он протянул руку. Александр Иванович сомнамбулически пожал ее. Оля удивленно вскинула брови.
- Ну что, горим? - неожиданно спросил подполковник.
Ничего, не пытайтесь отвечать, я понимаю, - он показал рукой на оттопыренный плащ Александра Ивановича, - неудобная штука.
- В каком смысле горим? - возмутилась Оля. Лицо ее покраснело от гнева. Она еще ничего не понимала.
- В том самом, в прямом. В крематории, согласно прейскуранту.
Оля готова была броситься на подполковника, но Александр Иванович остановил ее жестом.
Странно, его нисколько не раздражала манера подполковника вести разговор.Общество товарища по несчастью, оказывается, было ближе ему, чем даже общество Оли. Он предложил сесть - показал рукой в сторону плюшевого диванчика, стоявшего возле колонны.
Они сели. Оля возмущенно молчала.
- Извините, - сказал подполковник, уже более серьезно, чем раньше, - мне было тяжело на вас смотреть. По-моему, нет смысла так терзаться. К тому же я вас давно знаю.
Александр Иванович вдруг понял, что где-то видел подполковника еще до ''Предсмертной помощи''.
- Вас интересует, откуда? - подполковник не без иронии смотрел на него. - Откуда? Мы с вами живем на одной лестнице, почти соседи. Я так и думал, что вы ничего вокруг себя не замечаете. Я, правда, больше бывал на улице. Дома, да все одному, мне тяжело было. Вы-то домосед у нас.
Он вздохнул и продолжал:
- Прошлой осенью я простудил поясницу и - нефрит, пошло-поехало. Я, знаете, пока служил, все мечтал, чтобы как в стихах, то есть прилчное кладбище, а теперь вот ведь какая планида.