Микки Спиллейн
Большое убийство
Глава 1
Это была одна из тех ночей, когда тучи висят над землей очень низко, и все покрывается мглой. Дождь яростно стучал в стекла бара и пытался ворваться внутрь каждый раз, когда очередной пьянчужка вываливался за дверь. В помещении тошнотворно воняло кислым пивом, потом и дешевыми женщинами.
Двое пьяниц уныло препирались возле музыкального автомата, стараясь поставить свою пластинку, пока мулатка в слишком узком для нее платье не сунула монетку в автомат, который заиграл что-то громкое и бестолковое.
Один из пьяниц схватил ее, думая потанцевать, но она отпихнула его прочь.
Тогда он стал танцевать с другим пьяницей.
Я сидел откинувшись на стуле возле автомата по продаже сигарет.
Мулатка заметила меня и направилась в мою сторону. Я как раз подал знак бармену, и она решила, что я смогу угостить и ее.
— Вы только что пришли? — спросила она, покачивая бедрами.
— Нет, я сижу тут с шести часов.
— Угостите? — она примостилась рядом, стараясь теснее прижаться ко мне бедром.
— Нет.
Ответ не пришелся ей по вкусу и она перестала прижиматься.
— Но ведь джентльмены обычно угощают дам? — удивилась она и скромно потупила глаза. Вероятно, ей это казалось обольстительным, но так как одно веко у нее прикрылось больше, чем другое, она выглядела просто глупо.
— А я не джентльмен, детка.
— Но я-то дама, поэтому можете не скупиться мне на выпивку.
Сдавшись, я купил ей выпивку. В конце стойки сидел какой-то тип в армейской форме без погон и старался не глядеть на бармена, он уже давно растягивал последнюю каплю в рюмке, и ему ужасно не хотелось выходить под дождь. Сжалившись над ним, я и ему выставил порцию виски.
Бармен с укором взглянул на меня и заметил:
— Эти бродяги оберут вас как липку.
— С меня много не возьмешь, — возразил я, а дама заулыбалась и снова прижалась ко мне.
— А я так рассчитывала на вас!
— На продолжение можете не рассчитывать.
— Почему, милый?
— Отстань!
Она внимательно посмотрела мне в глаза и отвернулась.
— Вы не очень-то дружелюбны, мистер. Что с вами? У вас неприятности с женщинами? Я запросто вылечу вас от импотенции.
— С этим делом у меня всегда было великолепно. Я просто мизантроп.
— Вы? — изумилась она, отшатываясь, как будто я был заразным, но свою порцию виски она все же вылакала.
— Проваливай! — Она помрачнела еще больше.
— Какого черта вы себя так ведете? Я никогда...
— Не люблю людей! — оборвал я ее. — Особенно они мне противны, когда с ними знакомишься ближе. Все они оказываются гнусными, грязными и от них можно ожидать любых гадостей. Поэтому я не люблю людей и тебя в том числе, может поэтому я мизантроп.
— Я могла бы поклясться, что ты хороший парень.
— Может такие и есть на этом свете, но я не из таких. Проваливай сестричка!
Мулатка окинула меня пронзительным взглядом, который отрепетировала для особых случаев и отчалила, так что я спокойно мог допить свою порцию.
Мне не хотелось проводить вечер в этой забегаловке, но она была единственной в этом квартале. В Ист-Энде никогда не было шикарных ресторанов. И вот я сидел здесь, наблюдая, как медленно ползут стрелки часов и ждал, когда перестанет идти дождь, но он тоже никуда не торопился.
С какой-то нудной злобой дождь барабанил в окна миллионами пальцев, заглушая болтовню и прерываясь лишь грохотом музыки.
Такая обстановка угнетающе действует на кого угодно. На другом конце стойки вспыхнула драка и драчуны заметались по помещению. Бармен мгновенно успокоил их, стукнув одного из них по голове молотком для колки льда.
Другой бросил свой стакан и поплелся вон. Мулатка, отчаявшись найти более выгодную добычу, подхватила другого, благо у него еще звенели монеты, и потащила его под дождь к себе домой. Парню это не очень понравилось, но физиология победила и он поплелся за ней.
А я взял еще маленькую порцию.
Прошло еще несколько минут и мне совсем опротивело сидеть здесь: надо было убираться или устроить тут еще одну драчку, но взглянув на бармена с молотком в руках, я предпочел мирно допить виски. Потом я осмотрелся, думая уже встать, но тут дверь бара распахнулась и на пороге возник мокрый и дрожащий парень в безрукавке. В руках он держал сверток, прикрытый от дождя плащом. Он окинул беглым взглядом комнату и, рухнув на один из стульев, опустил сверток рядом.
Никто не обратил на него внимание. Он испуганно огляделся по сторонам, но никто не смотрел на него, возможно, они привыкли видеть плачущих мужчин. Он выпил стакан у стойки и, взяв еще одну порцию, присел и приподнял пиджак. Это был не простой сверток — это был маленький ребенок не больше года и он спал. Я выругался про себя от отвращения. Дождь, вонючий бар, ребенок и плачущий мужчина — мне стало еще противнее.
Я не мог отвести глаз от этого типа. Он был ужасающе худ, и вероятно никогда не наедался досыта. Одежда его была порвана и висела на нем мешком. Лет ему было не больше, чем мне, рот был уныло опущен и глядеть на него было грустно и гнусно. Плечи его согнулись под тяжестью паскудной жизни. Может быть, когда-то он и жил полнокровной жизнью, но это было в далеком прошлом. И, черт возьми, он все еще плакал. Слезы катились по его щекам, когда он похлопывал ребенка и что-то тихо ему шептал. Потом он нагнулся и поцеловал ребенка.
И выпивка показалась мне противной. Я отвернулся, чтобы сунуть четвертак в сигаретный автомат, и услышал стук упавшего стула.
Обернувшись, я увидел, что он бежит к двери, но в руках у него ничего нет.
Секунд десять я стоял неподвижно, держа пачку сигарет. Ну, что за проклятый мир, всегда здесь что-то случается. Я поставил стакан и выскочил на улицу. Дождь яростно ударил мне в лицо, кто-то истошно заорал сзади, чтобы я прикрыл дверь. Я не обратил на это внимания, потому что неясный силуэт бегущего человека, уже пересекал улицу. Он не думал ни о чем другом, а лишь бежал изо всех сил. Но кроме меня, им заинтересовался еще кое-кто. От обочины оторвался черный «бьюик» и с ревом устремился по улице. Резкий звук выстрела смешался с шумом дождя и шлепаньем подошв моих ботинок. Двух выстрелов оказалось достаточно — бегущий с размаху рухнул лицом вниз. Машина затормозила, задняя дверца распахнулась, из нее выскочил мужчина и, подбежав к упавшему, резко повернул его вверх лицом.
Мне надо было подождать, не надо было стрелять с такого расстояния.
45-й калибр не годится для точной стрельбы с такого расстояния — пуля ударилась в мостовую и рикошетом ушла вверх. Мужчина закричал и побежал обратно к машине, а другой, высунувшись, торопил его. Он находился уже рядом с машиной, когда одна из пуль угодила ему в ногу и он с криком покатился по дороге. Второй не стал дожидаться его. Он дал полный газ и, вывернув руль, резко повернул машину. Упавший в ужасе завопил и в этот миг колеса «бьюика» переехали его тело с ужасным хрустом. А я все еще нажимал на курок, хотя патроны уже давно кончились. Машина с диким ревом умчалась прочь.
Я остановился возле убитого человека. Две пули прошили ему грудь, а лицо еще не высохло от слез, а может это были капли дождя. Он уже не казался таким грустным, все его беды кончились. Вероятно поэтому на его физиономии застыла улыбка. А на останки другого невозможно было смотреть без содрогания. Это была сплошная кровавая масса.
Вытащив сигарету, я закурил, затянулся и попросту выпустил струю дыма. Она мгновенно растаяла в пелене дождя. Этот парень уже не мог меня слышать, но я все равно посочувствовал ему: «Черт знает, что это за город, не так ли, парень?»
И только вспыхнувший зигзаг молнии был мне ответом.
Полицейские машины были на месте уже через пять минут. Они перекрыли улицу с двух сторон и не успели машины остановиться, как из них выскочили полицейские. У переднего был в руке пистолет, наверное, ему нравилась эта игрушка. Направив его мне в живот, он грозно осведомился:
— кто вы такой?
Я указал окурком на обочину, где лежали убитые.
— Свидетель.
Другой коп подскочил ко мне сзади и ощупал мои карманы. Найдя оружие, он вытащил его из кобуры и даже понюхал ствол. Сначала я решил, что он ударит меня, но коп решил сперва расспросить меня.
— Посмотрите в моем боковом кармане, — проронил я.
Он сунул руку в карман и извлек мой бумажник. Значок, удостоверение частного детектива и разрешение на ношение оружия было внутри. Коп внимательно осмотрел все это и скрупулезно сравнил фото с оригиналом.
— Частный детектив Майк Хаммер...
— Вероятно, вы правы.
Он насупился и, протягивая мне бумажник и пистолет, поинтересовался:
— Что здесь произошло?
— Этот парень пришел в бар несколько минут назад. Он казался очень испуганным, выпил две порции виски и выбежал на улицу. Меня это удивило и я выскочил за ним.
— Даже этот дождь не помешал вашему любопытству, — заметил полицейский с пистолетом в руке.
Другой раздраженно бросил:
— Давайте продолжайте!
Я пожал плечами.
— Он побежал, а черный «бьюик» поехал за ним. Из машины раздались два выстрела, парень упал, а из «бьюика» выскочил мужчина и подбежал к нему, может быть, чтобы удостовериться в смерти жертвы. Я не сдержался и выстрелил несколько раз, одна из пуль рикошетом попала в его ногу, он упал, а водитель машины развернулся и специально проехал по нему колесами машины.
— А вы, значит не сдержались! — злобно проворчал полицейский с пистолетом.
Другой коп сразу же попытался успокоить его.
— Убери эту штуку и вызови шерифа. Я знаю этого парня.
Но «снайпера» замечание напарника не устроило.
— Какого черта! Этот парень убит, не так ли? А этот тип сам сознался, что стрелял, так ведь? Может быть, здесь никакого автомобиля и не было?
— Ну, так пойди и взгляни на труп, — терпеливо посоветовал старший коп.
Полицейский с пистолетом двинулся через улицу и посмотрел на труп.
Его мгновенно стошнило чуть ли не на труп. Он быстро оттуда убрался назад к полицейской машине, вытирая рот.
А в час ночи прибыл наконец Пат, правда без фанфар, а просто в полицейской машине с мигалкой на крыше. Я увидел, как он вылез из машины и сразу поднял воротник, спасаясь от дождя. Полицейские уже просто дожидались, охраняя место происшествия. Убийство в этом районе обычная вещь, даже любопытных не было. Полицейские кивнули Пату и он кивнул им в ответ.
Полицейский с пушкой приветливо поздоровался:
— Добрый вечер, капитан Чамберс!
Пат ответил и пошел полюбоваться парочкой трупов. Я стоял в стороне и курил, пока он изучал труп первого. Насмотревшись вдоволь, он выпрямился, выслушал рапорт полицейского и нахмурился.
Я отбросил окурок, и он угодил точно в канаву.
— Привет, Пат, — поздоровался я.
— А вы что здесь делаете, Майк? — оба полицейских двинулись вместе с ним ко мне, но он махнул рукой, чтобы они оставили нас в покое.
— Я свидетель.
— Это я уже слышал, — молодой полицейский за моей спиной облизал внезапно пересохшие губы, теряясь в догадках, кто я такой и не доложу ли я шерифу о его отваге.
— Все так и было, Майк?
— Абсолютно все. Сейчас вы знаете то же, что и я.
— Неужели? — усмехнулся он. — не надо меня обманывать. Вы расследуете это дело?
— Да что вы, Пат, все было, как я сообщил. Я не связан с этим делом и понятия не имею из-за чего его подстрелили. Я, в свою очередь, подстрелил убийцу, а его сообщник прикончил его.
Пат качнул головой.
— Ненавижу совпадения и особенно, когда в этом замешаны вы, так как это всегда пахнет дурно и убийствами.
— Да, ничего приятного в этом нет. Вы кого-нибудь из них знаете?
— Нет. И у них нет документов.
Подкатила скорая с врачом. После оформления документов санитары начали подбирать трупы с мостовой. Наконец, я решился и вышел на середину мостовой, чтобы взглянуть на раздавленный труп. Он был перерезан почти пополам. Смерть страшным оскалом отразилась на его физиономии, но дождь успел смыть с него всю кровь и страшно бледное лицо контрастировало с чернотой асфальта. Одет он был довольно прилично, но обувь явно нуждалась в починке, а прическа в стрижке. Шофер скорой включил фары и улыбнулся, глядя на меня.
— Красавчик, не так ли?
— Да, хорош.
— Бывает лучше. Если бы вы видели одного жмурика на прошлой неделе.
Его переехал грузовик с прицепом и нам пришлось соскребать его с колес.
Эти ошметки уместились в обувной коробке.
— Вы хорошо спите по ночам? — осведомился я. Этот тип вызывал во мне отвращение.
— Конечно, а что? — явно удивился он.
— Ладно, дайте я еще раз взгляну на лицо этого несчастного.
Внимательно всмотревшись в лицо трупа, я обошел вокруг него и попросил шофера выключить фары. Пат внимательно следил за мной.
— Вы узнали его?
— Кажется, я видел его совсем недавно, — признался я. Док тоже вспомнил его. Он был свидетелем в одном деле лет двенадцать назад. Этот человек был одним из парней Чарли Фаллона.
Я снова обернулся, чтобы еще раз взглянуть на труп. Да, он был мне знаком, но я знал его не в связи с Фаллоном. Тот умер своей смертью как раз тогда, когда я стал частным детективом, и я знал о нем только из газет.
— Надеюсь, вы узнаете о нем больше, — заметил я.
— Конечно, мы проследим его путь. Плохо, что у него нет документов.
Да и у второго тоже ничего не было, кроме пятерки и двух долларов. Первый был еще беднее — сорок центов и ключ от дома.
— У этого парня и был всего доллар, — проговорил я. — Он взял пару виски в баре и больше ничего.
— Давайте вернемся туда, может еще кто-нибудь его знает?
— Никто его там не знает, — возразил я.
— А вы откуда это знаете?
— На него никто даже внимания не обратил, когда он вошел. Парень заказал пару виски и смылся.
— А чего это вы так горячитесь? — Пат засунул руки в карманы и, прищурившись, посмотрел на меня.
— Брось, Пат...
— Какого черта! Двоих прикончили, и я обязан знать из-за чего. Вы что-то от меня скрываете.
— Да уж, — когда я сказал это, он нахмурился еще больше.
— Выкладывай, Майк.
— Придется вернуться в бар. В этом городе чуть выйдешь за дверь, сразу попадешь в такую грязь, что необходимо отмываться.
Здесь дождь на мгновение затих, после чего с новой силой обрушился на землю. Я оглядел улицу. Два ряда темных домов, место на мостовой, где совсем недавно лежали трупы, и подумал, сколько людей живут за стенами этих домов и не знают, что с ними случится завтра.
Пат на минуту задержался, чтобы поговорить с доктором и с одним из копов, и двинулся за мной. Вытащив пачку сигарет, я предложил ему закурить и в свете спички обнаружил, что его лицо вытянулось. Это всегда у него являлось следствием встречи с новым трупом.
— Вам это не надоело, Пат? Ведь вы ничего не можете делать, чтобы предотвращать преступления. Например, вот эти два. Недавно они еще дышали, думали, надеялись, но прошло короткое время и они трупы. Здорово? Копы примчались вовремя, чтобы подобрать трупы, но они не смогли остановить убийц. Да, мы живем в поганом мире...
Пат ничего не ответил, пока мы не вернулись в бар. К этому времени большинство посетителей были настолько пьяны, что ничего не могли вспомнить. Бармен объяснил, что парень выпил два виски, и что ничего больше он о нем не знает. Пат поспрашивал еще несколько минут и присел рядом со мной, а я сидел на стуле, закрывая спиной лежащий в уголке сверток.
Пат внимательно посмотрел на меня и поинтересовался:
— Вы чем-то обеспокоены, Майк?
— Я повернулся и, взяв сверток, положил его на колени. Пиджак съехал набок и из-под него показалась детская головка с мокрыми волосиками.
Пат обескураженно сдвинул шляпу на затылок и присвистнул.
— А это что такое?
— Убитый парень... тот, что забегал сюда... Он пришел с ребенком и сильно плакал. Это было трогательно до тошноты. Затем парень разрыдался, поцеловал на прощание ребенка и выскочил на улицу. Вот поэтому меня и разобрало любопытство. Может быть, этот парень собирался покинуть ребенка.
Сейчас я уже все понял, Пат. Он знал, что его убьют, поэтому и взял ребенка сюда, попрощался с ним и побежал навстречу своей смерти. Приятная складывается картина, не правда ли?
— У вас имеются версии?
— Да, откуда! Тут с ума сойдешь! Черт возьми этого парня, зачем ему надо было подбрасывать ребенка? Ну и в поганом городе мы живем!
— Успокойся, Майк.
— Тут успокоишься. Думаете, легко, если это его ребенок, которого он так любил... а потом — смерть.
— Вероятно, у него имеется мать.
— Без сомнения! — насмешливо усмехнулся я. — Но пока мы даже не знаем, кто был его отец. Может, он оставил здесь ребенка, чтобы кто-нибудь пришел за ним?
— Не глупите. Есть типы, которые быстро позаботятся о нем.
— Найдутся... Приятная ночка выпала на долю этого ребенка. Его отца прихлопнули, а самого его отдадут в приют.
— Вы же не знаете точно, что этот парень был его отцом.
— А кто еще будет так рыдать над ребенком?
— А за что его убили, как вы думаете?
— Это наверняка работа местных типов. Может быть, убийца рассчитывал и еще на кое-что.
— На что?
— Я же говорил, что он специально переехал своего напарника. Зачем он это сделал?
Пат качнул головой.
— Не знаю.
— Так представьте себя на его месте.
— Черт возьми, Майк! Для вас может это и понятно, а для меня бессмыслица! Дурацкий поступок! Вероятно, он хотел на ходу подхватить напарника, но не рассчитал и переехал его.
Я лишь выругался в ответ.
— Ну ладно, а вы что думаете?
— Парень был ранен в ногу. Он мог проболтаться, а второй в панике не желал быть обвиненным в убийстве, вот он и убрал напарника.
Пат неожиданно усмехнулся.
— Знаете, я думал совершенно так же, мне только хотелось убедиться в том, что мы рассуждаем одинаково.
— Какого же черта тогда... — возмутился я.
— Успокойся. Давай заберем этого ребенка. Я и так уже потерял полночи. Пошли отсюда.
— Нет.
Пат удивленно повернулся ко мне.
— Что вы имеете в виду?
— То, что сказал. Я оставлю этого ребенка у себя. Пока подожду до утра здесь, может, кто и явится из агентства по усыновлению детей.
Возможно, меня выдало мое лицо, или же Пат оказался умнее, чем я думал. Он стиснул зубы и шевельнул плечами.
— Майк, — пробурчал он, — если ты думаешь, что это похищенный ребенок, брось это. Я не собираюсь рисковать своей шеей из-за ваших диких идей.
Я четко высказал ему свои соображения.
— Не нравится мне все это, что выпало на долю ребенка, Пат. Убийство — не случайность. Все было запланированно заранее, они долго поджидали его в машине. Не знаю, кто захотел, но я этого так не оставлю. Я не знаю, кто этот ребенок, но не хочу, чтобы он вырос, зная, что убийца не отомщен. Я хочу, чтобы он знал о смерти убийцы от моей пули. Если это что-то для нас значит, точнее для вас, то считайте, что это мое дело. У меня есть законные права делать массу вещей, включая и убийство этого типа, если я смогу заставить его выстрелить первым — тогда это будет самооборона.
Давай, давай, скажи мне, что я мешаю работе полиции, но я ведь тоже живу здесь и мне все осточертело в этом городе. И у меня есть права сделать его чище, если даже я и прикончу несколько негодяев. А у нас масса типов, которых требуется убрать, и если я считаю себя способным на это, не мешайте мне работать. Взгляните в газеты, как ретиво работает полиция на политиканов или когда убивают полицейских. А вы так и не нашли, кто же прикончил Скоториджия... или Баначчио, да и этого парня из Канзас-Сити...
Скажите мне честно — в этом городе все можно, а если вы возразите, я назову вас лжецом.
Тут я остановился, чтобы перевести дух. Уж слишком горячо все это я выложил ему.
— Не очень-то приятно видеть плачущего мужчину, Пат, это не для взрослых людей. Это хуже, чем дети, побирающиеся на улице. Кто-то должен заплатить за его рыдания своей жизнью.
Пат достаточно знал меня и не стал мне возражать, а лишь перевел свой взгляд с меня на ребенка. Помрачнев, он кивнул.
— Мне нечем убедить вас не делать этого, Майк, по крайней мере, сейчас.
— Ну и ладно. Значит, я могу пока оставить ребенка?
— Наверное... Я позвоню вам утром. Так как вы являетесь частным детективом, на суде будет необходимо ваше заявление, а пока помалкивайте об этом происшествии. Вам предстоят крупные неприятности, если вы захотите прижать преступных заправил. Моему шефу это не понравится.
Я хрипло рассмеялся.
— Пускай он катится ко всем чертям! Однажды он уже запугал меня и, наверное, думает, что я до сих пор дрожу от страха? Он уже пишет свои мемуары?
— Не надо над этим смеяться, Майк.
— Но над этим даже газеты смеются.
Пат медленно покраснел.
— Пускай... Смеяться над ним будут только те, кто его побаивается, может быть, даже такие боссы, как Эд Тенн, который смеется больше всех, но он смеется не над полицейскими, а над простыми людьми, ну, как вы. Это ведь не так забавно, когда такие люди, как Тенн или Луи Гриндл могут наслаждаться жизнью до конца своих дней, а вы платите за это.
Тут Пат понял, что наболтал лишнего и попрощался, пожелав мне спокойной ночи. Я тоже двинулся к двери, прижимая к себе ребенка, а слова Пата все еще звучали в моей голове. Что-то там насчет того, что Луи Гриндл — заправила.
С давних пор он был связан с преступным миром, а за деньги его ребята могли сделать, что угодно его душе. Луи Гриндл чувствовал себя дома в любом ресторанчике Бродвея и в любом подвале Гарлема. Это ведь Луи Гриндл неделю назад выполз чуть ли не на карачках из ресторана Дейка, после крупного проигрыша в карты, поддерживаемый мальчиками. И один из этих людей только что валялся на мостовой, перерезанный на две части колесами «бьюика».
Крепко закутав ребенка в пиджак, я вышел на улицу и, заметив такси, махнул рукой шоферу. Наверное, у шофера тоже был маленький ребенок, так как он приветливо улыбнулся, заметив, что у меня в руках. Немного проехав, я попросил остановиться и подождать моего возвращения. Мне пришлось объехать несколько мест, прежде чем я добился какого-то результата.
Один бармен по ошибке принял меня за одного из таких ребят и сообщил мне, что я могу найти Луи Гриндла на Пятьдесят седьмой авеню в клубе Хоп-Скотч, где собираются любители поиграть в карты по крупной раз в неделю. Дав ему доллар, я вернулся в такси.
— Знаете клуб на 57-ой авеню? — спросил я шофера.
— Да. Мне ехать туда?
— Конечно, а что?
— Может быть, лучше оставить ребенка дома, братишка? Зачем ездить с ним так поздно?
— Я и сам этого не хочу, парень, но дело все-таки важнее.
Если бы я был пьян, шофер вероятно высадил бы меня из машины, но внимательно посмотрев на меня, он понял, что я трезв, и поехал по указанному адресу. Там я оставил ребенка в машине, попросив шофера подождать, и дав ему пятерку для успокоения.
Клуб был расположен в подвале под винным магазином: место было как раз для тех, кто любит всякие зрелища, любит поорать и поскандалить. Такие люди платят по счету, не заглядывая в него. Местечко было забито пьяными и подвыпившими людьми, столпившимися вокруг круга для танцев. В центре круга извивалась девушка, на которой остались лишь клочки ткани, которые по законам Нью-Йорка запрещалось снимать. Но когда возбужденные самцы начали кидать ей под ноги свернутые банкноты, она наплевала на все законы мира и сдернула бюстгальтер и трусики, доставив посетителям именно то удовольствие, которого они жаждали.
Круглолицый официант наблюдал зрелище с довольной ухмылкой. Я схватил его за плечи и оторвал от вида розовой плоти.
— Где Луи? — прямо спросил я, как будто мы были с ним закадычными друзьями.
— Внутри, — он указал пальцем за свою спину.
Я продрался сквозь толпу и увидел парнишку, вытиравшего пустой стол и расставлявшего стулья, вероятно, для новых посетителей. Парень заметил пятерку в моей руке и замер.
— Пойди и скажи Луи Гриндлу, чтобы он вышел.
Хотя ему и хотелось получить пятерку, он отрицательно качнул головой.
— Луи не тот человек, которому можно это сказать — он сам приказывает.
— Скажи, что дело весьма важное, и он обязательно выйдет. Ему не понравится, если он не узнает, что я ему хотел сказать.
Парень облизал губы и выхватил у меня пятерку. Оставив поднос на столе, он исчез за прилавком в проходе, ведущим в кухню. Через некоторое время он вернулся за подносом и сказал, чтобы я подождал.
А в круге уже другая девица пыталась заслужить такую же благодарность, как предыдущая, и поэтому помещение пустовало и можно было спокойно поговорить.
Луи вышел из-за стойки и, увидев парня, вопросительно уставился на него. Тот показал на меня. Луи Гриндл был полным парнем лет сорока, С невзрачными глазами и пышной шевелюрой. Его костюм был сшит безупречно и, если не знать этого, но я это знал, то нельзя было заметить, что он носит под мышкой пистолет. Он прищурился на меня, соображая, что я за тип, а когда обнаружил, что я тоже ношу оружие, то по ошибке принял меня за копа.
Его жирные губы раздвинулись в презрительной улыбке.
Подтолкнув ногой стул, я произнес:
— Садись, Луи. Он присел. Пальцы его рук были скрючены, будто он хотел разорвать меня на части.
— Выкладывай и быстро, — проворчал он. Слова его с присвистыванием прошли сквозь сжатые губы.
— Чего много болтать, — начал я. — Одного из ваших ребят прикончили сегодняшней ночью.
Он не вздрогнул и не отвел глаза в сторону, а просто изобразил равнодушное удивление.
Двое пьяниц уныло препирались возле музыкального автомата, стараясь поставить свою пластинку, пока мулатка в слишком узком для нее платье не сунула монетку в автомат, который заиграл что-то громкое и бестолковое.
Один из пьяниц схватил ее, думая потанцевать, но она отпихнула его прочь.
Тогда он стал танцевать с другим пьяницей.
Я сидел откинувшись на стуле возле автомата по продаже сигарет.
Мулатка заметила меня и направилась в мою сторону. Я как раз подал знак бармену, и она решила, что я смогу угостить и ее.
— Вы только что пришли? — спросила она, покачивая бедрами.
— Нет, я сижу тут с шести часов.
— Угостите? — она примостилась рядом, стараясь теснее прижаться ко мне бедром.
— Нет.
Ответ не пришелся ей по вкусу и она перестала прижиматься.
— Но ведь джентльмены обычно угощают дам? — удивилась она и скромно потупила глаза. Вероятно, ей это казалось обольстительным, но так как одно веко у нее прикрылось больше, чем другое, она выглядела просто глупо.
— А я не джентльмен, детка.
— Но я-то дама, поэтому можете не скупиться мне на выпивку.
Сдавшись, я купил ей выпивку. В конце стойки сидел какой-то тип в армейской форме без погон и старался не глядеть на бармена, он уже давно растягивал последнюю каплю в рюмке, и ему ужасно не хотелось выходить под дождь. Сжалившись над ним, я и ему выставил порцию виски.
Бармен с укором взглянул на меня и заметил:
— Эти бродяги оберут вас как липку.
— С меня много не возьмешь, — возразил я, а дама заулыбалась и снова прижалась ко мне.
— А я так рассчитывала на вас!
— На продолжение можете не рассчитывать.
— Почему, милый?
— Отстань!
Она внимательно посмотрела мне в глаза и отвернулась.
— Вы не очень-то дружелюбны, мистер. Что с вами? У вас неприятности с женщинами? Я запросто вылечу вас от импотенции.
— С этим делом у меня всегда было великолепно. Я просто мизантроп.
— Вы? — изумилась она, отшатываясь, как будто я был заразным, но свою порцию виски она все же вылакала.
— Проваливай! — Она помрачнела еще больше.
— Какого черта вы себя так ведете? Я никогда...
— Не люблю людей! — оборвал я ее. — Особенно они мне противны, когда с ними знакомишься ближе. Все они оказываются гнусными, грязными и от них можно ожидать любых гадостей. Поэтому я не люблю людей и тебя в том числе, может поэтому я мизантроп.
— Я могла бы поклясться, что ты хороший парень.
— Может такие и есть на этом свете, но я не из таких. Проваливай сестричка!
Мулатка окинула меня пронзительным взглядом, который отрепетировала для особых случаев и отчалила, так что я спокойно мог допить свою порцию.
Мне не хотелось проводить вечер в этой забегаловке, но она была единственной в этом квартале. В Ист-Энде никогда не было шикарных ресторанов. И вот я сидел здесь, наблюдая, как медленно ползут стрелки часов и ждал, когда перестанет идти дождь, но он тоже никуда не торопился.
С какой-то нудной злобой дождь барабанил в окна миллионами пальцев, заглушая болтовню и прерываясь лишь грохотом музыки.
Такая обстановка угнетающе действует на кого угодно. На другом конце стойки вспыхнула драка и драчуны заметались по помещению. Бармен мгновенно успокоил их, стукнув одного из них по голове молотком для колки льда.
Другой бросил свой стакан и поплелся вон. Мулатка, отчаявшись найти более выгодную добычу, подхватила другого, благо у него еще звенели монеты, и потащила его под дождь к себе домой. Парню это не очень понравилось, но физиология победила и он поплелся за ней.
А я взял еще маленькую порцию.
Прошло еще несколько минут и мне совсем опротивело сидеть здесь: надо было убираться или устроить тут еще одну драчку, но взглянув на бармена с молотком в руках, я предпочел мирно допить виски. Потом я осмотрелся, думая уже встать, но тут дверь бара распахнулась и на пороге возник мокрый и дрожащий парень в безрукавке. В руках он держал сверток, прикрытый от дождя плащом. Он окинул беглым взглядом комнату и, рухнув на один из стульев, опустил сверток рядом.
Никто не обратил на него внимание. Он испуганно огляделся по сторонам, но никто не смотрел на него, возможно, они привыкли видеть плачущих мужчин. Он выпил стакан у стойки и, взяв еще одну порцию, присел и приподнял пиджак. Это был не простой сверток — это был маленький ребенок не больше года и он спал. Я выругался про себя от отвращения. Дождь, вонючий бар, ребенок и плачущий мужчина — мне стало еще противнее.
Я не мог отвести глаз от этого типа. Он был ужасающе худ, и вероятно никогда не наедался досыта. Одежда его была порвана и висела на нем мешком. Лет ему было не больше, чем мне, рот был уныло опущен и глядеть на него было грустно и гнусно. Плечи его согнулись под тяжестью паскудной жизни. Может быть, когда-то он и жил полнокровной жизнью, но это было в далеком прошлом. И, черт возьми, он все еще плакал. Слезы катились по его щекам, когда он похлопывал ребенка и что-то тихо ему шептал. Потом он нагнулся и поцеловал ребенка.
И выпивка показалась мне противной. Я отвернулся, чтобы сунуть четвертак в сигаретный автомат, и услышал стук упавшего стула.
Обернувшись, я увидел, что он бежит к двери, но в руках у него ничего нет.
Секунд десять я стоял неподвижно, держа пачку сигарет. Ну, что за проклятый мир, всегда здесь что-то случается. Я поставил стакан и выскочил на улицу. Дождь яростно ударил мне в лицо, кто-то истошно заорал сзади, чтобы я прикрыл дверь. Я не обратил на это внимания, потому что неясный силуэт бегущего человека, уже пересекал улицу. Он не думал ни о чем другом, а лишь бежал изо всех сил. Но кроме меня, им заинтересовался еще кое-кто. От обочины оторвался черный «бьюик» и с ревом устремился по улице. Резкий звук выстрела смешался с шумом дождя и шлепаньем подошв моих ботинок. Двух выстрелов оказалось достаточно — бегущий с размаху рухнул лицом вниз. Машина затормозила, задняя дверца распахнулась, из нее выскочил мужчина и, подбежав к упавшему, резко повернул его вверх лицом.
Мне надо было подождать, не надо было стрелять с такого расстояния.
45-й калибр не годится для точной стрельбы с такого расстояния — пуля ударилась в мостовую и рикошетом ушла вверх. Мужчина закричал и побежал обратно к машине, а другой, высунувшись, торопил его. Он находился уже рядом с машиной, когда одна из пуль угодила ему в ногу и он с криком покатился по дороге. Второй не стал дожидаться его. Он дал полный газ и, вывернув руль, резко повернул машину. Упавший в ужасе завопил и в этот миг колеса «бьюика» переехали его тело с ужасным хрустом. А я все еще нажимал на курок, хотя патроны уже давно кончились. Машина с диким ревом умчалась прочь.
Я остановился возле убитого человека. Две пули прошили ему грудь, а лицо еще не высохло от слез, а может это были капли дождя. Он уже не казался таким грустным, все его беды кончились. Вероятно поэтому на его физиономии застыла улыбка. А на останки другого невозможно было смотреть без содрогания. Это была сплошная кровавая масса.
Вытащив сигарету, я закурил, затянулся и попросту выпустил струю дыма. Она мгновенно растаяла в пелене дождя. Этот парень уже не мог меня слышать, но я все равно посочувствовал ему: «Черт знает, что это за город, не так ли, парень?»
И только вспыхнувший зигзаг молнии был мне ответом.
Полицейские машины были на месте уже через пять минут. Они перекрыли улицу с двух сторон и не успели машины остановиться, как из них выскочили полицейские. У переднего был в руке пистолет, наверное, ему нравилась эта игрушка. Направив его мне в живот, он грозно осведомился:
— кто вы такой?
Я указал окурком на обочину, где лежали убитые.
— Свидетель.
Другой коп подскочил ко мне сзади и ощупал мои карманы. Найдя оружие, он вытащил его из кобуры и даже понюхал ствол. Сначала я решил, что он ударит меня, но коп решил сперва расспросить меня.
— Посмотрите в моем боковом кармане, — проронил я.
Он сунул руку в карман и извлек мой бумажник. Значок, удостоверение частного детектива и разрешение на ношение оружия было внутри. Коп внимательно осмотрел все это и скрупулезно сравнил фото с оригиналом.
— Частный детектив Майк Хаммер...
— Вероятно, вы правы.
Он насупился и, протягивая мне бумажник и пистолет, поинтересовался:
— Что здесь произошло?
— Этот парень пришел в бар несколько минут назад. Он казался очень испуганным, выпил две порции виски и выбежал на улицу. Меня это удивило и я выскочил за ним.
— Даже этот дождь не помешал вашему любопытству, — заметил полицейский с пистолетом в руке.
Другой раздраженно бросил:
— Давайте продолжайте!
Я пожал плечами.
— Он побежал, а черный «бьюик» поехал за ним. Из машины раздались два выстрела, парень упал, а из «бьюика» выскочил мужчина и подбежал к нему, может быть, чтобы удостовериться в смерти жертвы. Я не сдержался и выстрелил несколько раз, одна из пуль рикошетом попала в его ногу, он упал, а водитель машины развернулся и специально проехал по нему колесами машины.
— А вы, значит не сдержались! — злобно проворчал полицейский с пистолетом.
Другой коп сразу же попытался успокоить его.
— Убери эту штуку и вызови шерифа. Я знаю этого парня.
Но «снайпера» замечание напарника не устроило.
— Какого черта! Этот парень убит, не так ли? А этот тип сам сознался, что стрелял, так ведь? Может быть, здесь никакого автомобиля и не было?
— Ну, так пойди и взгляни на труп, — терпеливо посоветовал старший коп.
Полицейский с пистолетом двинулся через улицу и посмотрел на труп.
Его мгновенно стошнило чуть ли не на труп. Он быстро оттуда убрался назад к полицейской машине, вытирая рот.
А в час ночи прибыл наконец Пат, правда без фанфар, а просто в полицейской машине с мигалкой на крыше. Я увидел, как он вылез из машины и сразу поднял воротник, спасаясь от дождя. Полицейские уже просто дожидались, охраняя место происшествия. Убийство в этом районе обычная вещь, даже любопытных не было. Полицейские кивнули Пату и он кивнул им в ответ.
Полицейский с пушкой приветливо поздоровался:
— Добрый вечер, капитан Чамберс!
Пат ответил и пошел полюбоваться парочкой трупов. Я стоял в стороне и курил, пока он изучал труп первого. Насмотревшись вдоволь, он выпрямился, выслушал рапорт полицейского и нахмурился.
Я отбросил окурок, и он угодил точно в канаву.
— Привет, Пат, — поздоровался я.
— А вы что здесь делаете, Майк? — оба полицейских двинулись вместе с ним ко мне, но он махнул рукой, чтобы они оставили нас в покое.
— Я свидетель.
— Это я уже слышал, — молодой полицейский за моей спиной облизал внезапно пересохшие губы, теряясь в догадках, кто я такой и не доложу ли я шерифу о его отваге.
— Все так и было, Майк?
— Абсолютно все. Сейчас вы знаете то же, что и я.
— Неужели? — усмехнулся он. — не надо меня обманывать. Вы расследуете это дело?
— Да что вы, Пат, все было, как я сообщил. Я не связан с этим делом и понятия не имею из-за чего его подстрелили. Я, в свою очередь, подстрелил убийцу, а его сообщник прикончил его.
Пат качнул головой.
— Ненавижу совпадения и особенно, когда в этом замешаны вы, так как это всегда пахнет дурно и убийствами.
— Да, ничего приятного в этом нет. Вы кого-нибудь из них знаете?
— Нет. И у них нет документов.
Подкатила скорая с врачом. После оформления документов санитары начали подбирать трупы с мостовой. Наконец, я решился и вышел на середину мостовой, чтобы взглянуть на раздавленный труп. Он был перерезан почти пополам. Смерть страшным оскалом отразилась на его физиономии, но дождь успел смыть с него всю кровь и страшно бледное лицо контрастировало с чернотой асфальта. Одет он был довольно прилично, но обувь явно нуждалась в починке, а прическа в стрижке. Шофер скорой включил фары и улыбнулся, глядя на меня.
— Красавчик, не так ли?
— Да, хорош.
— Бывает лучше. Если бы вы видели одного жмурика на прошлой неделе.
Его переехал грузовик с прицепом и нам пришлось соскребать его с колес.
Эти ошметки уместились в обувной коробке.
— Вы хорошо спите по ночам? — осведомился я. Этот тип вызывал во мне отвращение.
— Конечно, а что? — явно удивился он.
— Ладно, дайте я еще раз взгляну на лицо этого несчастного.
Внимательно всмотревшись в лицо трупа, я обошел вокруг него и попросил шофера выключить фары. Пат внимательно следил за мной.
— Вы узнали его?
— Кажется, я видел его совсем недавно, — признался я. Док тоже вспомнил его. Он был свидетелем в одном деле лет двенадцать назад. Этот человек был одним из парней Чарли Фаллона.
Я снова обернулся, чтобы еще раз взглянуть на труп. Да, он был мне знаком, но я знал его не в связи с Фаллоном. Тот умер своей смертью как раз тогда, когда я стал частным детективом, и я знал о нем только из газет.
— Надеюсь, вы узнаете о нем больше, — заметил я.
— Конечно, мы проследим его путь. Плохо, что у него нет документов.
Да и у второго тоже ничего не было, кроме пятерки и двух долларов. Первый был еще беднее — сорок центов и ключ от дома.
— У этого парня и был всего доллар, — проговорил я. — Он взял пару виски в баре и больше ничего.
— Давайте вернемся туда, может еще кто-нибудь его знает?
— Никто его там не знает, — возразил я.
— А вы откуда это знаете?
— На него никто даже внимания не обратил, когда он вошел. Парень заказал пару виски и смылся.
— А чего это вы так горячитесь? — Пат засунул руки в карманы и, прищурившись, посмотрел на меня.
— Брось, Пат...
— Какого черта! Двоих прикончили, и я обязан знать из-за чего. Вы что-то от меня скрываете.
— Да уж, — когда я сказал это, он нахмурился еще больше.
— Выкладывай, Майк.
— Придется вернуться в бар. В этом городе чуть выйдешь за дверь, сразу попадешь в такую грязь, что необходимо отмываться.
Здесь дождь на мгновение затих, после чего с новой силой обрушился на землю. Я оглядел улицу. Два ряда темных домов, место на мостовой, где совсем недавно лежали трупы, и подумал, сколько людей живут за стенами этих домов и не знают, что с ними случится завтра.
Пат на минуту задержался, чтобы поговорить с доктором и с одним из копов, и двинулся за мной. Вытащив пачку сигарет, я предложил ему закурить и в свете спички обнаружил, что его лицо вытянулось. Это всегда у него являлось следствием встречи с новым трупом.
— Вам это не надоело, Пат? Ведь вы ничего не можете делать, чтобы предотвращать преступления. Например, вот эти два. Недавно они еще дышали, думали, надеялись, но прошло короткое время и они трупы. Здорово? Копы примчались вовремя, чтобы подобрать трупы, но они не смогли остановить убийц. Да, мы живем в поганом мире...
Пат ничего не ответил, пока мы не вернулись в бар. К этому времени большинство посетителей были настолько пьяны, что ничего не могли вспомнить. Бармен объяснил, что парень выпил два виски, и что ничего больше он о нем не знает. Пат поспрашивал еще несколько минут и присел рядом со мной, а я сидел на стуле, закрывая спиной лежащий в уголке сверток.
Пат внимательно посмотрел на меня и поинтересовался:
— Вы чем-то обеспокоены, Майк?
— Я повернулся и, взяв сверток, положил его на колени. Пиджак съехал набок и из-под него показалась детская головка с мокрыми волосиками.
Пат обескураженно сдвинул шляпу на затылок и присвистнул.
— А это что такое?
— Убитый парень... тот, что забегал сюда... Он пришел с ребенком и сильно плакал. Это было трогательно до тошноты. Затем парень разрыдался, поцеловал на прощание ребенка и выскочил на улицу. Вот поэтому меня и разобрало любопытство. Может быть, этот парень собирался покинуть ребенка.
Сейчас я уже все понял, Пат. Он знал, что его убьют, поэтому и взял ребенка сюда, попрощался с ним и побежал навстречу своей смерти. Приятная складывается картина, не правда ли?
— У вас имеются версии?
— Да, откуда! Тут с ума сойдешь! Черт возьми этого парня, зачем ему надо было подбрасывать ребенка? Ну и в поганом городе мы живем!
— Успокойся, Майк.
— Тут успокоишься. Думаете, легко, если это его ребенок, которого он так любил... а потом — смерть.
— Вероятно, у него имеется мать.
— Без сомнения! — насмешливо усмехнулся я. — Но пока мы даже не знаем, кто был его отец. Может, он оставил здесь ребенка, чтобы кто-нибудь пришел за ним?
— Не глупите. Есть типы, которые быстро позаботятся о нем.
— Найдутся... Приятная ночка выпала на долю этого ребенка. Его отца прихлопнули, а самого его отдадут в приют.
— Вы же не знаете точно, что этот парень был его отцом.
— А кто еще будет так рыдать над ребенком?
— А за что его убили, как вы думаете?
— Это наверняка работа местных типов. Может быть, убийца рассчитывал и еще на кое-что.
— На что?
— Я же говорил, что он специально переехал своего напарника. Зачем он это сделал?
Пат качнул головой.
— Не знаю.
— Так представьте себя на его месте.
— Черт возьми, Майк! Для вас может это и понятно, а для меня бессмыслица! Дурацкий поступок! Вероятно, он хотел на ходу подхватить напарника, но не рассчитал и переехал его.
Я лишь выругался в ответ.
— Ну ладно, а вы что думаете?
— Парень был ранен в ногу. Он мог проболтаться, а второй в панике не желал быть обвиненным в убийстве, вот он и убрал напарника.
Пат неожиданно усмехнулся.
— Знаете, я думал совершенно так же, мне только хотелось убедиться в том, что мы рассуждаем одинаково.
— Какого же черта тогда... — возмутился я.
— Успокойся. Давай заберем этого ребенка. Я и так уже потерял полночи. Пошли отсюда.
— Нет.
Пат удивленно повернулся ко мне.
— Что вы имеете в виду?
— То, что сказал. Я оставлю этого ребенка у себя. Пока подожду до утра здесь, может, кто и явится из агентства по усыновлению детей.
Возможно, меня выдало мое лицо, или же Пат оказался умнее, чем я думал. Он стиснул зубы и шевельнул плечами.
— Майк, — пробурчал он, — если ты думаешь, что это похищенный ребенок, брось это. Я не собираюсь рисковать своей шеей из-за ваших диких идей.
Я четко высказал ему свои соображения.
— Не нравится мне все это, что выпало на долю ребенка, Пат. Убийство — не случайность. Все было запланированно заранее, они долго поджидали его в машине. Не знаю, кто захотел, но я этого так не оставлю. Я не знаю, кто этот ребенок, но не хочу, чтобы он вырос, зная, что убийца не отомщен. Я хочу, чтобы он знал о смерти убийцы от моей пули. Если это что-то для нас значит, точнее для вас, то считайте, что это мое дело. У меня есть законные права делать массу вещей, включая и убийство этого типа, если я смогу заставить его выстрелить первым — тогда это будет самооборона.
Давай, давай, скажи мне, что я мешаю работе полиции, но я ведь тоже живу здесь и мне все осточертело в этом городе. И у меня есть права сделать его чище, если даже я и прикончу несколько негодяев. А у нас масса типов, которых требуется убрать, и если я считаю себя способным на это, не мешайте мне работать. Взгляните в газеты, как ретиво работает полиция на политиканов или когда убивают полицейских. А вы так и не нашли, кто же прикончил Скоториджия... или Баначчио, да и этого парня из Канзас-Сити...
Скажите мне честно — в этом городе все можно, а если вы возразите, я назову вас лжецом.
Тут я остановился, чтобы перевести дух. Уж слишком горячо все это я выложил ему.
— Не очень-то приятно видеть плачущего мужчину, Пат, это не для взрослых людей. Это хуже, чем дети, побирающиеся на улице. Кто-то должен заплатить за его рыдания своей жизнью.
Пат достаточно знал меня и не стал мне возражать, а лишь перевел свой взгляд с меня на ребенка. Помрачнев, он кивнул.
— Мне нечем убедить вас не делать этого, Майк, по крайней мере, сейчас.
— Ну и ладно. Значит, я могу пока оставить ребенка?
— Наверное... Я позвоню вам утром. Так как вы являетесь частным детективом, на суде будет необходимо ваше заявление, а пока помалкивайте об этом происшествии. Вам предстоят крупные неприятности, если вы захотите прижать преступных заправил. Моему шефу это не понравится.
Я хрипло рассмеялся.
— Пускай он катится ко всем чертям! Однажды он уже запугал меня и, наверное, думает, что я до сих пор дрожу от страха? Он уже пишет свои мемуары?
— Не надо над этим смеяться, Майк.
— Но над этим даже газеты смеются.
Пат медленно покраснел.
— Пускай... Смеяться над ним будут только те, кто его побаивается, может быть, даже такие боссы, как Эд Тенн, который смеется больше всех, но он смеется не над полицейскими, а над простыми людьми, ну, как вы. Это ведь не так забавно, когда такие люди, как Тенн или Луи Гриндл могут наслаждаться жизнью до конца своих дней, а вы платите за это.
Тут Пат понял, что наболтал лишнего и попрощался, пожелав мне спокойной ночи. Я тоже двинулся к двери, прижимая к себе ребенка, а слова Пата все еще звучали в моей голове. Что-то там насчет того, что Луи Гриндл — заправила.
С давних пор он был связан с преступным миром, а за деньги его ребята могли сделать, что угодно его душе. Луи Гриндл чувствовал себя дома в любом ресторанчике Бродвея и в любом подвале Гарлема. Это ведь Луи Гриндл неделю назад выполз чуть ли не на карачках из ресторана Дейка, после крупного проигрыша в карты, поддерживаемый мальчиками. И один из этих людей только что валялся на мостовой, перерезанный на две части колесами «бьюика».
Крепко закутав ребенка в пиджак, я вышел на улицу и, заметив такси, махнул рукой шоферу. Наверное, у шофера тоже был маленький ребенок, так как он приветливо улыбнулся, заметив, что у меня в руках. Немного проехав, я попросил остановиться и подождать моего возвращения. Мне пришлось объехать несколько мест, прежде чем я добился какого-то результата.
Один бармен по ошибке принял меня за одного из таких ребят и сообщил мне, что я могу найти Луи Гриндла на Пятьдесят седьмой авеню в клубе Хоп-Скотч, где собираются любители поиграть в карты по крупной раз в неделю. Дав ему доллар, я вернулся в такси.
— Знаете клуб на 57-ой авеню? — спросил я шофера.
— Да. Мне ехать туда?
— Конечно, а что?
— Может быть, лучше оставить ребенка дома, братишка? Зачем ездить с ним так поздно?
— Я и сам этого не хочу, парень, но дело все-таки важнее.
Если бы я был пьян, шофер вероятно высадил бы меня из машины, но внимательно посмотрев на меня, он понял, что я трезв, и поехал по указанному адресу. Там я оставил ребенка в машине, попросив шофера подождать, и дав ему пятерку для успокоения.
Клуб был расположен в подвале под винным магазином: место было как раз для тех, кто любит всякие зрелища, любит поорать и поскандалить. Такие люди платят по счету, не заглядывая в него. Местечко было забито пьяными и подвыпившими людьми, столпившимися вокруг круга для танцев. В центре круга извивалась девушка, на которой остались лишь клочки ткани, которые по законам Нью-Йорка запрещалось снимать. Но когда возбужденные самцы начали кидать ей под ноги свернутые банкноты, она наплевала на все законы мира и сдернула бюстгальтер и трусики, доставив посетителям именно то удовольствие, которого они жаждали.
Круглолицый официант наблюдал зрелище с довольной ухмылкой. Я схватил его за плечи и оторвал от вида розовой плоти.
— Где Луи? — прямо спросил я, как будто мы были с ним закадычными друзьями.
— Внутри, — он указал пальцем за свою спину.
Я продрался сквозь толпу и увидел парнишку, вытиравшего пустой стол и расставлявшего стулья, вероятно, для новых посетителей. Парень заметил пятерку в моей руке и замер.
— Пойди и скажи Луи Гриндлу, чтобы он вышел.
Хотя ему и хотелось получить пятерку, он отрицательно качнул головой.
— Луи не тот человек, которому можно это сказать — он сам приказывает.
— Скажи, что дело весьма важное, и он обязательно выйдет. Ему не понравится, если он не узнает, что я ему хотел сказать.
Парень облизал губы и выхватил у меня пятерку. Оставив поднос на столе, он исчез за прилавком в проходе, ведущим в кухню. Через некоторое время он вернулся за подносом и сказал, чтобы я подождал.
А в круге уже другая девица пыталась заслужить такую же благодарность, как предыдущая, и поэтому помещение пустовало и можно было спокойно поговорить.
Луи вышел из-за стойки и, увидев парня, вопросительно уставился на него. Тот показал на меня. Луи Гриндл был полным парнем лет сорока, С невзрачными глазами и пышной шевелюрой. Его костюм был сшит безупречно и, если не знать этого, но я это знал, то нельзя было заметить, что он носит под мышкой пистолет. Он прищурился на меня, соображая, что я за тип, а когда обнаружил, что я тоже ношу оружие, то по ошибке принял меня за копа.
Его жирные губы раздвинулись в презрительной улыбке.
Подтолкнув ногой стул, я произнес:
— Садись, Луи. Он присел. Пальцы его рук были скрючены, будто он хотел разорвать меня на части.
— Выкладывай и быстро, — проворчал он. Слова его с присвистыванием прошли сквозь сжатые губы.
— Чего много болтать, — начал я. — Одного из ваших ребят прикончили сегодняшней ночью.
Он не вздрогнул и не отвел глаза в сторону, а просто изобразил равнодушное удивление.