— Кажется, ты не очень удивлена моим визитом.
   Она прикурила сигаретку и выпустила в моем направлении облако дыма.
   — Вы все возвращаетесь рано или поздно. Только на этот раз ты не сможешь здесь остановиться, Морган. Они действительно прижали меня.
   — Расслабься, Гусси.
   — Тогда зачем ты пришел?
   — Информация.
   — Я ничего не знаю.
   — Никто не пострадает, а если дело выгорит, ты получишь свою долю, — сказал я.
   Ее массивные плечи приподнялись, а толстая ручка махнула в мою сторону.
   — Так спрашивай. Что тебе нужно?
   Я придвинул к себе стул с прямой спинкой и сел.
   — Кто занимал мою комнату до меня?
   Гусси нахмурилась и уточнила:
   — Перед тем, как тебя забрали отсюда?
   — Да.
   — Черт, Морган...
   Она нахмурилась и снова пожала плечами; затем дотянулась до дырявой плетеной корзинки, стоявшей рядом с диваном, и вытащила оттуда потрепанный гроссбух. Раскрыв его, Гусси долго водила пальцем по страницам, пока не нашла то, что искала, и задумчиво кивнула:
   — Тип по имени Мелвин Гросс. Он был стюардом на корабле. Два раза останавливался у меня во время отпуска на берег. Он...
   — До него, Гусси.
   Она помусолила еще пару страниц и выдала новое имя:
   — Марио Туллиус. Появился больной, провалялся пару дней в постели, потом его увезли в Белльвью, там он и умер от пневмонии. Кажется, он был докером.
   — Попробуй еще, — сказал я.
   — Горман Ярд. Он провел здесь три недели. Джоуи Джолли попросил меня принять его, на Ярда уже был выписан ордер на арест в Сиракузах.
   — За что?
   — Сбил каких-то прохожих и уехал. Спорю, ему заплатили за то, чтобы он сделал это. Выглядел он именно таким образом. Я не знаю, куда он направился после того, как съехал отсюда. — Она подозрительно взглянула на меня: — А в чем дело, собственно говоря?
   Я не ответил.
   — Кто был до него?
   Гусси не стала никуда смотреть.
   — Бернис Кейс, — сказала она, — маленькая умная шлюшка. С ней не было никаких хлопот. Никогда не приводила сюда своих клиентов; всегда делилась со мной, если удавалось подцепить что-нибудь действительно стоящее. Дела у нее шли неплохо, у этой девчонки.
   — Почему она выбрала это место?
   Гусси слегка хрюкнула, что должно было изображать смех.
   — Чувства, вот почему. Даже у проститутки они есть, Морган. Она ведь родилась здесь, на верхнем этаже. Если бы она не нашла парня, который захотел жениться на ней, та по-прежнему жила бы здесь. — Она выплюнула окурок на грязное блюдце, стоявшее на подлокотнике дивана, и снова вытаращила на меня глаза: — Ты так и не сказал, что тебе нужно?
   — Угадай, — ответил я.
   Старуха Гусси глубокомысленно кивнула:
   — Ты решил, что кто-то из них мог вернуться сюда, чтобы забрать припрятанное, выследил тебя и донес.
   — Что-то вроде того.
   — Ты подозреваешь Гормана Ярда, ведь так?
   — Возможно.
   — Может, и он, ведь ему нужно примириться с копами. Немного подмаслить их не мешает, если тебя собираются арестовать. Хочешь, чтобы я проверила это с Джоуи Джолли?
   — Не беспокойся, я сделаю это сам.
   — Вперед! — Она ухмыльнулась, отчего складки жира на ее подбородке затряслись, и добавила: — Когда я получу от тебя кусочек этого сорокамиллионного пирога, Морган?
   — Позднее, детка.
   — Я знаю только, что здесь их нет. После того как ушли копы, я обыскала каждый уголок, чтобы удостовериться, что ты не оставил денежки здесь.
   — А что, если ты нашла их?
   — Приятель, неужели я все еще сидела бы на этой помойке?
* * *
   У Джоуи Джолли была пивная на окраине Гринвич-Виллидж, к тому же он занимался укрыванием краденого. Это был вор старой закалки, на которого можно положиться, если тебе требовался посредник и если ты мог щедро заплатить.
   Он встретился со мной в личном офисе, имевшем отдельный выход на улицу, — худой, долговязый тип, с лысиной, прикрытой несколькими прядями волос.
   — Итак, — сказал он, — сам знаменитый Морган. Я уж начал сомневаться, что ты вообще существуешь.
   — Ты не можешь убить легенду, Джоуи.
   — Может, и нет. — Он улыбнулся. — А теперь к делу. Я думаю, тебе необходимо разместить твои сорок миллионов, которые ты так заботливо изъял из обращения. К несчастью, номера банкнотов идут по порядку, но, к счастью, они не в очень крупных купюрах... Что ты скажешь, если я предложу тебе, допустим... один к десяти?
   — Расслабься, Джоуи. Я получал предложения получше.
   Минуту он озадаченно смотрел на меня, потом покорно махнул рукой:
   — В таком случае я подниму до... Ведь речь идет о деньгах, не так ли?
   — Нет.
   — Странно. Я никогда не слышал, чтобы ты работал через посредника. Я думал, ты одиночка.
   — Где сейчас Горман Ярд?
   Секунду он раздумывал, затем кивнул:
   — Понятно. Вы оба жили под крышей Гусси, так?
   — Совершенно верно.
   — Какие-нибудь связи, о которых я должен знать?
   — Ничего особенного, — отмахнулся я. — Возможно, он поможет мне кое в чем разобраться.
   — Проблемы?
   — Ничего такого, что затрагивало бы тебя.
   — А все же без меня ты не смог, Морган. Ярда можно найти в Эльмире. Пару лет назад его обвинили в том, что он сбил человека и смылся. У него осталось еще пять лет от срока.
   — Тяжелый случай, Джоуи.
   Тот равнодушно пожал плечами:
   — Ну, случай явно преднамеренный. У него была сделка с парнем, который повел себя некрасиво, и Ярду это не понравилось. Все было запротоколировано, можешь свериться, если захочешь.
   — Может, я так и сделаю. Как вы познакомились?
   — Я познакомился с ним во время войны, тогда он приторговывал на черном рынке. Его пару раз заметали по мелочам, потом он расширил дело. Вообще-то он был не очень удачлив. Все, что получал, сразу же спускал на скачках. Совсем неплохой тип, если тебе нравятся доносчики. А теперь... могу я сделать заявление?
   — Ради бога.
   — Раз ты пришел сюда не затем, чтобы провернуть сделку с милыми бумажками, ради которых совершил набег на министерство финансов, может, когда соберешься планировать что-нибудь на будущее, вспомнишь обо мне?
   — С удовольствием.
   — Можем мы... назначить время?
   — Довольно скоро. Мне бы тоже хотелось, чтобы деньги снова начали работать.
   — Как и мне, мой мальчик, как и мне. Пожалуйста, будь осторожен. Когда тебя в очередной раз поймают, меры безопасности примут покруче. Я до сих пор удивляюсь, что они не учли твои предыдущие эскапады. То, что ты вытворял в Мексике, — просто сказка.
   Я моргнул в знак признательности, встал и вышел через боковую дверь. На улице помахал проезжавшему такси, залез внутрь и принялся накручивать круги по близлежащим районам.
   Нью-Йорк — это особенное место. Хотя и разделен на пять районов, на самом деле он состоит из тысяч местечек, причем каждое пользуется странной автономией. Вы не увидите никаких границ, кроме уличных знаков, но все же границы существуют и охраняются по периметру с уважением и соблюдением негласных законов. Пришельцы игнорируются, словно тени, но те, кто постоянно обитает в их пределах, подвержены самым строгим регламентациям.
   Я был ни тем ни другим. О, меня прекрасно здесь знали. Я был тоньше, чем тень, и больше, чем закон. За мной наблюдали острые глаза, а слово распространялось со скоростью звука. Я мог спрашивать, и мне отвечали, но ни о чем не расспрашивали. Мои проблемы были за пределами их понимания, им был не нужен Морган-налетчик. Но по крайней мере, я мог задавать вопросы и получать ответы, если они у них были.
   Болди Хайнс, владелец закусочной, помнил Гормана Ярда, потому что у того была привычка бросать на прилавок пятьдесят долларов, покупая пачку сигарет. Болди никогда не проверял номера купюр, но бумажки всегда были новенькими — его и банк это вполне устраивало. Несколько раз он видел Ярда с парой ребят из города, одетых так, будто у них водились денежки; но кто они такие, он не знал. Однажды появилась Бернис Кейс, она хотела повидать старых друзей, и Ярд стал пыжиться перед ней, но девчонка быстро сбила с него спесь, и тот приутих. Мисс Кейс не любит, когда загораживают проход, не важно, чем она зарабатывает себе на жизнь.
   Обитавшая через дорогу Ма Топпет, которая провела полжизни высунувшись из окна и к своему удовольствию наблюдая за соседями, мало что могла к этому добавить. Она налила мне кофе, пока ее муж хмыкал перед ревущим телевизором, и рассказала, что Ярд несколько раз тихо выскальзывал из дому и садился в черный «кадиллак». Машина просто останавливалась, и он залезал внутрь, так что, скорее всего, так было условлено. Она не видела ни шофера, ни номеров; ее это заботило постольку, поскольку давало кое-какую пищу для размышлений. Она помнила и Марио Туллиуса, один раз носила ему горячий суп до того, как его увезли. Пока он ел, у нее было время осмотреться вокруг, но все, что она увидела, — золотые часы, несколько книг и счета, торчавшие из его бумажника, который валялся на туалетном столике. Ма также припомнила, что именно Бернис Кейс заплатила старой Гусси остаток его квартирной платы, когда бедняга умер; но в этом не было ничего странного: маленькая шлюшка всегда старалась чем-нибудь помочь людям в родном квартале.
   Я не любил расспрашивать, но все же требовалось провернуть еще пару дел. Было уже без четверти двенадцать, и снаружи все медленно затихало. Поздняя ночь наполнилась своими особенными звуками... В сыром воздухе выли сирены, им вторили шуршащие звуки проезжавших автомобилей, слышались редкие приглушенные смешки из темных подворотен, пронзительные вопли детворы, которую никто не торопился загнать в постель, рев телевизоров, спешащих сообщить последние мировые неприятности.
   На углу я поймал такси и попросил отвезти меня в отель «Марк Сэнфорд»; там я зарегистрировался под именем М.А. Винтерс и позвонил Ким Стейси, чтобы узнать, на месте ли она.
   В ее голосе я не услышал сонных ноток: все тем же холодным, деловым, пытливым тоном она попросила меня подняться к ней.
* * *
   Давным-давно мир стал для меня совсем маленьким, и все, что происходило в нем, выглядело таким обыденным. Я уже стал думать, что ничто больше не сможет меня ни удивить, ни поразить, — ведь я уже все повидал и много раз проходил через такие переделки, когда не знаешь, что ждет тебя в конце.
   Но я заблуждался.
   На мой стук она открыла дверь и долго стояла на пороге, рассматривая меня. Приглушенный свет проникал сквозь ее полупрозрачный нейлоновый пеньюар, от нее исходил чарующий запах, это было похоже на то, как будто тонкие ручки тянутся к тебе, а крошечные пальчики страстно касаются самых чувствительных зон твоего тела, а затем, удовлетворенные, отступают, приглашая тебя придвинуться для более тесного знакомства.
   Я натянул на лицо ухмылку, чтобы обуздать нахлынувшие чувства, и сказал:
   — Привет, куколка. Хочешь поболтать?
   Ее брови вопросительно изогнулись, и намек на улыбку обозначился в уголках губ.
   — Входи, Морган.
   Она отступила в сторону, и я прошел мимо нее, на мгновение задев рукой кончики ее грудей, но этого легчайшего прикосновения было достаточно, чтобы получить мощный чувственный заряд, словно бархатные пальчики снова ударили меня в низ живота.
   Я не впервые видел такую особу, как Ким Стейси. Прежний облик профессиональной охотницы исчез, глубоко спрятанный в этом женском обличье. В ней была прохладная мягкость девочки, приправленная желанием поскорее переродиться в теплую уверенность женщины, — такой я видел ее сейчас. Распахнутые фиалковые глаза искрились юмором, а губы, расцветшие в сочную улыбку, проговорили:
   — Морган... ведь мы в какой-то степени обручены...
   После чего я расхохотался, все стало самим собой, и я ощутил, что напряжение отпускает меня. Еще секунду назад я был чертовски близок к тому, чтобы допустить еще один промах с тех пор, как я совершил свою первую ошибку и получил за это пулю. Но теперь предметы вновь обрели реальность и встали на свои места.
   — Выпьешь что-нибудь?
   — Есть холодное пиво?
   Она кивнула, прошла на крошечную кухню и появилась оттуда с запотевшей банкой «Пабста».
   — Стакан?
   — Нет, и так хорошо. Присоединишься?
   Ее улыбка стала немного шире.
   — Не хочется. Ты упомянул о разговоре. Ты готов к тому, чтобы тронуться в путь?
   Я устроился на широком подлокотнике большого кресла и отпил из банки.
   — Не совсем. Сначала мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня.
   Что-то произошло с ее улыбкой. Профессиональный налет снова будто затуманил ее лицо, она уже опять изучала меня, ловя каждое слово, каждый нюанс.
   — Ты не в том положении, чтобы требовать услуги, Морган. Тебе уже говорили об этом.
   — Нет, в том, крошка. И тебе это хорошо известно.
   Ее глаза слегка сузились, она пожала плечами:
   — В любом случае я могу передать твою просьбу. — Ким смотрела на меня в ожидании.
   Я сказал:
   — В Эльмире есть один парень по имени Горман Ярд. Я хочу всю информацию о нем, которую удастся раздобыть. О, я мог бы это сделать и сам, но у тебя получится быстрее.
   — Это все?
   — Нет. Мне нужно еще кое-что, о чем не упоминали на суде.
   — Что именно?
   — Сколько из этих сорока миллионов вернулись в государственное обращение, кроме той заначки, припрятанной в моей комнате. Думаешь, сумеешь это выяснить?
   — Возможно. Ты не можешь мне сказать, зачем тебе эта информация?
   — Разумеется. Хочу проверить, где я ошибался. — Я широко ухмыльнулся, и она поняла, что я лгу, тем не менее кивнула и спросила только:
   — Что, если они не станут тебе отвечать?
   — Ну, забавные вещи могут произойти, детка, — ответил я. — Например, один скандальный репортер, которого я знаю. Ему по вкусу придется моя информация, чтобы продать побольше газет.
   — Они не допустят этого, Морган.
   — Ты еще не знаешь моих друзей, детка. — Допив пиво, я поставил пустую банку на спинку кресла. — Завтра?
   — Я постараюсь.
   Я встал, прошел к двери, затем обернулся и несколько секунд смотрел на нее.
   — Ты получила какие-нибудь особенные инструкции по этому делу, Ким?
   Эти раскосые глаза бросили на меня вопросительный взгляд.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Наше предстоящее замужество. Оно будет полным?
   Алая краска медленно заливала ее плечи и шею, пробираясь к лицу.
   — Когда мне нужен мужчина, — медленно сказала она, — я сама делаю выбор.
   — Очень разумно, — ответил я. — Ты знаешь, что делаешь. Незавершенное замужество отличное основание для развода. Ты быстро сбросишь с себя эту обузу, не так ли?
   — Да, так.
   — Но они кое-что забыли. — Моя ухмылка стала шире.
   На этот раз ее голосок прозвучал неожиданно слабо:
   — Что?
   — Нет такого закона, по которому муж не может изнасиловать собственную жену, — сказал я и вышел за дверь.
   Я следовал их указаниям, зарегистрировавшись в отеле под вымышленным именем, но в течение этих трех дней действовал по своему усмотрению. Если мне и нужна была безопасность, я обеспечивал ее себе сам. До этой сделки несколько одиночек и некая прекрасно организованная группа уже пытались добраться до меня в надежде на жирный куш; мне пришлось долго прятаться и ускользать — результатом были проутюжившая мне бедро пуля и несколько свернутых голов по ту сторону. В конце концов мне удалось выработать прикрытие, через которое они не могли проникнуть. Я не хотел начинать все сначала. Это был не лучший путь.
   Отель на Шестой авеню, на котором я остановил выбор, был делового типа, где тебя никто не трогал, а окружающая обстановка казалась достаточно заурядной, чтобы в ней затеряться. Я заплатил аванс, сел за телефон и к двум тридцати уже знал, где искать Бернис Кейс, после чего вновь погрузился в ночную жизнь, которая была мне так близка.
   Андре держал бар без предрассудков: днем там обслуживали людей из офисов, до полуночи разных чудаков, а самый странный народец — после закрытия. А в качестве основного блюда подавали чили, если ваш желудок мог справиться с пожаром, который он там вызывал.
   Она сидела в крайней кабинке, макая в тарелку с чили крекеры «Ритц», поглощенная чтением раннего выпуска «Ньюс»; когда я присел напротив, она бросила на меня быстрый, непонятный взгляд и спросила:
   — Вы голодны?
   Забавно, но она выглядела как дружелюбный котенок. Смерила меня взглядом, решила, что я не в лучшем положении, и уже была готова разделить со мной свое блюдо.
   Я повидал немало шлюх в свое время. В этой профессии были такие, кто просто не знали ничего другого: некоторые были вынуждены этим заниматься, а другие занимались этим потому, что им это нравилось. Но на них все равно стояло клеймо. Это сквозило в их глазах, отражавших усталую опытность грязной жизни, в выражении лиц, в котором было отвращение к себе или к тем, кто ими пользовался; ранние морщины, считавшие дни за годы, покрывали их лица и тела. Бернис Кейс отличало странное отсутствие подобных примет. Если в ее лице и читалось что-то, то это было сострадание. В глазах Бернис светилась счастливая улыбка, а рот цвел красным цветком удовольствия. Ее светлые волосы были шелковисто-блестящими, и их неяркий тон говорил о том, что цвет настоящий. Юная свежесть была во всем: в том, как приподняты груди, как свободно и непринужденно двигалось ее тело.
   — Нет. Но все равно спасибо, Бернис, — сказал я.
   Она внимательнее взглянула на меня, услышав свое имя:
   — Я вас знаю?
   — Не лично. У нас есть общие друзья. — Я улыбнулся ей и свернул ее газету.
   Ровные белые зубы закусили нижнюю губу, Бернис легко рассмеялась и сморщила носик.
   — Хорошо бы мои друзья следили за моим рабочим расписанием. — Она потянулась и коснулась моей руки. — Послушайте, я не хочу задевать ваши чувства и все такое, но вечер был длинным и...
   Я покачал головой:
   — Давайте скажем, что я хотел вас видеть не по профессиональным мотивам.
   — Вот это мило, — засмеялась она.
   — Я и не прошу милостыню, — добавил я.
   — Вы не похожи на остальных. — Она провела наманикюренным ногтем по моему запястью и убрала руку. — Эти общие друзья...
   — Старая Гусси, Ма Топпет.
   Бернис чуть прищурилась, затем откинулась на спинку стула и посмотрела на меня с интересом.
   — Ты не из здешних мест, — заявила она, переходя на «ты».
   — Я жил здесь до тебя, снимал комнату у старой Гусси, пока копы не схватили меня.
   До Бернис постепенно начало кое-что доходить, она надула губки и понимающе закивала.
   — Так ты Морган, ведь так?
   — Правильно.
   — Ты, наверное, понимаешь, что появляться здесь — просто безумие с твоей стороны. Я не собираюсь тебя выдавать, но кое-кто готов продать родную мать за выпивку. Может, у меня и не такая хорошая память на лица с газетных страниц, но у них она просто превосходная.
   — Теперь начну беспокоиться.
   Бернис посмотрела на меня с насмешливым удивлением и подперла подбородок обеими руками.
   — Эй, большой друг, а как же я? Сейчас появятся синие куртки, тебя арестуют, а меня привлекут как сообщницу. Я не хочу портить свою репутацию.
   — Так, значит, мы отправимся куда-нибудь в другое место.
   — Может, ко мне?
   — Мне подходит.
   Она снова принялась изучать меня, призывая на помощь весь свой жизненный опыт, затем тихо произнесла:
   — Это все очень серьезно, не правда ли?
   — Очень серьезно, детка.
   — И я могу помочь.
   — Возможно.
   — Тогда пойдем ко мне.
   Дом был старый, но хорошо отремонтированный; Бернис занимала трехкомнатную квартиру, обставленную просто и со вкусом. Она позволила себе огромную стереоустановку, к которой прилагалось около сотни классических пластинок. Но удивило меня другое — на стенах висели три картины хорошо известных современных художников. Готовя напитки, Бернис заметила мой взгляд, устремленный на эту галерею, и сказала:
   — Я их не покупала. — И, ухмыльнувшись, добавила: — Это был неравный обмен.
   — Эти шедевры стоят целую кучу денег, знаешь ли.
   — Это теперь. А в те времена их авторы были просто голодающими художниками, которым были нужны деньги на квартиру и еду, а мне так понравились их работы, что я их кормила.
   Я постучал по самой маленькой из трех рам.
   — Последнее творение этого парня ушло за сотню гиней.
   — Ого. — Она подала мне имбирную водку в высоком бокале.
   — Почему бы тебе не продать их?
   Бернис очень просто ответила:
   — Мне они нравятся.
   Она подошла к проигрывателю, нажала кнопку, затем присела, забросив одну прелестную ногу на другую.
   — Ты хотел о чем-то спросить меня, Морган.
   Я сел на стул напротив этой маленькой странной блондинки и стал потягивать напиток.
   — Что ты обо мне знаешь?
   — Только то, что пишут в газетах. — Ее глаза сверкнули над кромкой бокала. — Я знаю, что они не нашли остаток тех денег, которые ты... присвоил.
   — Почему бы тебе не сказать «украл»?
   — Потому что это были государственные деньги. Черт побери, они и так забирают достаточно через налоги, чтобы потом просадить, убивая несчастных в каком-нибудь таком месте, о котором мы и не слыхали. И все для того, чтобы остальным людям было легче нас ненавидеть. Так что я чертовски рада, что для разнообразия в этот раз надули их. Держу пари, они просто сошли с ума от злости.
   — Они были в ярости.
   — Ты собираешься их вернуть?
   — А я должен?
   Бернис захихикала, как ребячливый заговорщик, и скорчила свирепую мину:
   — Не сейчас. Если эти деньги так уж трудно потратить, то заставь их сначала немного помучиться, а потом можно и вернуть в какой-нибудь старой коробке из-под пива или что-нибудь в этом роде. Можешь представить себе их физиономии? Может, они подумают, что это бомба, и зальют все маслом и сами все испортят.
   Я сделал большой глоток.
   — Ты сумасшедшая.
   — Этот мир тоже сумасшедший. По крайней мере, ты развлечешься.
   — А ты?
   На мгновение выражение ее глаз смягчилось.
   — Скажем так: я люблю людей.
   — Значит, ты лучше, чем я, детка. Я не могу быть таким благородным.
   Ее губы едва заметно, сочувственно дрогнули.
   — Мы о чем-то говорили, Морган.
   Я откинулся на стуле, поигрывая бокалом.
   — Ты знала Гормана Ярда, ведь так?
   — Да.
   — И что ты думаешь о нем?
   Она посмотрела на меня в упор:
   — Раз тебе не нужны факты, значит, ты уже кое-что знаешь о нем.
   Я кивнул.
   — Он свинья, — сказала Бернис. — А я не люблю свиней.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Если бы у него был выбор быть милым или отвратительным, то он стал бы невыносимо отвратительным.
   — Это основано на твоих личных впечатлениях?
   — У него не хватило бы денег, чтобы купить меня, Морган. Хотя он пытался это сделать. Как-то я сказала ему, что у меня есть пара друзей... настоящих друзей... Я могу поговорить с ними, и тогда он заткнется навсегда. Он знал, что я не шучу.
   — Чем он зарабатывал на жизнь?
   Ее глаза широко раскрылись, и она ответила:
   — Морган, если ты не имел дела с настоящими отбросами, то не можешь представить себе, каким типом был Горман Ярд. О, и не только он один. Он вынужден был снюхиваться с себе подобными. Они держались друг за друга... никто не мог с ними справиться. Я встречала его с людьми, которых знала. Некоторых я не знала, но они наверняка были такими же, как он. Я удивилась, когда старая Гусси позволила ему поселиться у нее, но в последнее время она уже не так разборчива, как раньше. Если бы она знала о том подонке, с которым он якшался, ее бы так и подбросило.
   — Что за подонок?
   — На тебя когда-нибудь смотрела ящерица, Морган?
   Я пожал плечами.
   — Так еще смотрит рыба сарган. Они поднимаются на поверхность, как маленькие подводные лодки, и смотрят на тебя дьявольскими, ужасными глазами. Если у тебя нет ружья и ты не можешь пристрелить их, они снова ныряют на дно, а ты себя чувствуешь так, словно тебя сожрали заживо этими проклятыми глазами. — Бернис быстро отпила из бокала, а потом стала балансировать им, пытаясь удержать на ладони. — Когда я была маленькой, мой дядя брал меня на рыбалку, и я запомнила эту рыбу саргана.
   — Кто был этот тип, Бернис?
   — Понятия не имею. Он не так часто высовывал свою голову. Какое-то время он околачивался тут, а потом исчез. Я видела пару раз, как он вылезает по вентиляционной шахте из комнаты Лили Темпл. Она тоже боялась его. — Она помолчала, раздумывая, а потом добавила: — Он вызывал такое саднящее ощущение, казалось, что он сидел на героине. Но только это было не так. Он никогда не совершал путешествий в потусторонний мир. Он выглядел так, как будто он уже там.
   — Может, у них был общий бизнес, — предположил я.
   — Только не с Горманом Ярдом. Он был одиночка. Я бы сказала, что тот тип был в бегах, а Горман пользовался этим.
   — Ярд тоже был в бегах.
   — Не так, как этот второй. Что меня удивляет — такого типа нелегко запугать. Я бы не хотела столкнуться с ним на узкой дорожке. Если он и Ярд заключили сделку, то я не понимаю какую. В любом случае он задержался здесь не надолго. Может, на пару недель самое большее.
   — Как ты узнала об этом?
   — Потому что я знала, что Ярд покупает в продуктовой лавке. И заметила, когда он перестал покупать все эти продукты. Он покупал на двоих; затем внезапно прекратил делать покупки, а вскоре после этого копы арестовали его и упекли в тюрьму.
   — Ты упоминала и других, — сказал я.
   — Такие же подонки, — поморщилась она. — Этот парень просто напрашивался на неприятности. Знаешь, он стал околачиваться с киллерами, которых прикармливал Вайти Тэсс, напрашиваясь на знакомство с самим боссом; ему чертовски повезло, что его замели прежде, чем Вайти обозлился на него. Он ворочал в городе слишком крупными делами, чтобы его мог заложить такая свинья, как Ярд. Однажды Лу Стьюбал попытался разобраться с Вайти из-за того, что тот сделал с его сестрой, а потом Лу нашли вдребезги пьяным. Было похоже, что парня просто накачали каким-то газом и сбили с ног.