Страница:
— Вам тоже доброго вечера, — сказал он. Единственным ее изъяном, похоже, было отсутствие чувства юмора, хотя Грофилд и надеялся, что это не так и что она просто по той или иной причине не дает ему воли.
Так или иначе, не меняя серьезного выражения лица, она произнесла:
— Добрый вечер. Я — Патриция Челм.
— Добрый вечер, Патриция Челм. Она отвернулась, показав на молодого человека, сидевшего слева от нее, и сказала:
— А это мой брат Рой.
Рой Челм был хрупок, как и его сестра, но мужчину такое изящество не украшало. И лицо у него было куда безвольней, чем у нее, оно даже казалось капризным. Он отвернулся, не желая знакомиться, и обратился к Белл Данамато:
— Белл, он и впрямь нам здесь нужен?
— Это не имеет значения, — ответила она, когда вошла грузная служанка, которую Грофилд уже видел днем, и принесла поднос с тарелками супа. — Он уедет, поскольку отказался от работы.
— Вот и хорошо, — сказал Рой Челм. Голос его тоже звучал слабо.
Перед Грофилдом поставили тарелку супа.
— Мне это не по нутру — поесть и тотчас бежать, — сказал он, беря ложку. — Но сразу же после обеда я уеду.
— Завтра, — поправил его Милфорд. Грофилд поднял глаза. Милфорд объяснил:
— Сегодня вечером нет ни одного самолета, Грофилд. И номер в отеле вы не найдете, если не заказывали заранее. Можете переночевать здесь, а утром я отвезу вас в аэропорт — Ну, ладно, — согласился Грофилд. Он попробовал суп.
Вишисуасс. Как раз то, что нужно в такой душный вечер.
Так или иначе, не меняя серьезного выражения лица, она произнесла:
— Добрый вечер. Я — Патриция Челм.
— Добрый вечер, Патриция Челм. Она отвернулась, показав на молодого человека, сидевшего слева от нее, и сказала:
— А это мой брат Рой.
Рой Челм был хрупок, как и его сестра, но мужчину такое изящество не украшало. И лицо у него было куда безвольней, чем у нее, оно даже казалось капризным. Он отвернулся, не желая знакомиться, и обратился к Белл Данамато:
— Белл, он и впрямь нам здесь нужен?
— Это не имеет значения, — ответила она, когда вошла грузная служанка, которую Грофилд уже видел днем, и принесла поднос с тарелками супа. — Он уедет, поскольку отказался от работы.
— Вот и хорошо, — сказал Рой Челм. Голос его тоже звучал слабо.
Перед Грофилдом поставили тарелку супа.
— Мне это не по нутру — поесть и тотчас бежать, — сказал он, беря ложку. — Но сразу же после обеда я уеду.
— Завтра, — поправил его Милфорд. Грофилд поднял глаза. Милфорд объяснил:
— Сегодня вечером нет ни одного самолета, Грофилд. И номер в отеле вы не найдете, если не заказывали заранее. Можете переночевать здесь, а утром я отвезу вас в аэропорт — Ну, ладно, — согласился Грофилд. Он попробовал суп.
Вишисуасс. Как раз то, что нужно в такой душный вечер.
Глава 6
Услышав крик, Грофилд вскочил с постели и бросился бежать.
Две профессии Грофилда частенько неплохо сочетались: совершенствуясь в одном ремесле, он оттачивал навыки другого, так что, даже не воруя и не играя на сцене, стал почти мгновенно реагировать на всякого рода неожиданности. Не успели стихнуть последние отголоски этого вопля, а он уже был на ногах, натянул штаны и устремился к двери.
Один Бог знал, который теперь час. Грофилд поднялся к себе в комнату около одиннадцати, и не потому, что устал, а потому, что внизу собралось на редкость скучное общество. Африканец Марба сидел как на иголках, разглядывая остальных. Белл Данамато никак не могла расстаться со своим высокомерием и плохим настроением, щеголяя ими, будто почетным знаком, а Рой Челм ни на миг не оставлял ее своим вниманием, будто Урия Гип. Неужто Челм — всего лишь альфонс, а Грофилду предстояло только помогать ему на людях? Он видел, что Харри и Челм играли дома ту же роль, которую она хотела навязать Грофилду в свете, и не знал, то ли гордиться этим, то ли оскорбиться. Во всяком случае, всю храбрость в роду Челмов, похоже, унаследовала сестра. Эх, кабы ей досталось от предков еще и какое ни на есть чувство юмора! Но если Марба ерзал и вертел головой, будто кот, то Патриция Челм сидела, как серьезный фавн, безмолвная и неприступная, прекрасная, но скучная.
Что касается четы Милфордов, с ними тоже было не ахти как весело. Муж оказался единственным из присутствующих, кто хотя бы пытался вести человеческий разговор, но его потуги были еще тошнотворнее, чем молчание. А когда наступала тишина, его кисейная женщина заполняла ее своим, особенным, болезненным молчанием, как заполняет голову зубная боль.
Грофилд терпел все это, сколько мог, но не помогали даже “дайкири” со льдом, которые он глотал один за другим, и в конце концов он покинул гостиную, превращенную в камеру пыток, побродил по дому, отыскал библиотеку, бегло просмотрел книги, с неохотой выбрал роман Ллойда Дугласа и поднялся к себе в комнату.
Чемодана у него не было. Если хоть немного повезет, можно будет завтра забрать его в бюро проката автомобилей. Пока же Грофилд был вынужден чистить зубы пальцем и чужой пастой. Потом Ллойд Дуглас мирно убаюкал его, и Грофилд проспал энное количество часов и минут, когда раздался крик, и со сном было покончено.
В комнате Грофилда было темно, но в коридоре горел свет. Он резко распахнул дверь, на две-три секунды прищурил глаза, посмотрел налево, потом направо и увидел, как Патриция Челм пятится вон из комнаты в дальнем конце коридора. Зажав рот тыльной стороной ладони, она в оцепенении смотрела на что-то находившееся в комнате.
Грофилд торопливо подошел, взял девушку за плечо и спросил:
— В чем дело?
Она не отреагировала ни на его прикосновение, ни на голос. Он почувствовал, как открываются все двери, ведущие в коридор, повернулся и заглянул в комнату, из которой, пятясь, вышла Патриция. На полу рядом с кроватью лежала Белл Данамато, полностью одетая, ее выпученные глаза уставились в потолок, лицо было багровым.
Грофилд шагнул в комнату, заметил проволоку на шее Белл Данамато и понял, что она не дышит. Повернувшись, он увидел в дверях Харри в желтой пижаме с узором, изображающим скаковых лошадей. В правой руке он держал все тот же автоматический “кольт”.
— Руки на голову, красавчик, — велел Харри. У него за спиной возник Рой Челм, он стоял, обнимая сестру, которая уткнулась лицом в его плечо.
— Она мертва, — сказал Грофилд. — Задушена.
— Я сказал, руки на голову, — повторил Харри. — Меня хлебом не корми, дай только всадить в тебя пулю.
— Ты же знаешь, что я этого не делал, — сказал Грофилд, но выражение лица Харри не понравилось ему, поэтому он положил руки на голову.
— Ты и никто другой, — сказал Харри. — Кругом. Грофилд повернулся. Став сзади, Харри обыскал его, и Грофилд сказал: — Я так же чист, как и в прошлый раз.
— Заткнись.
Грофилд пожал плечами и набрался терпения.
В комнату вошел Джордж Милфорд, он остановился перед Грофилдом, посмотрел на Белл Данамато, мрачно покачал головой и сказал:
— Вот ведь влипли!
Харри закончил обыскивать Грофилда.
— Ладно, красавчик, — сказал он, — повернись и выходи отсюда.
Милфорд обратился к Харри:
— Это он?
— Кто же еще, — ответил тот.
— Да нет, это кто-то другой, — возразил Грофилд. Милфорд окинул его тяжелым взглядом.
— Значит, люди Би Джи все-таки заполучили вас? — сказал он. — Мы знали, что вы продадитесь тому, кто больше заплатит, но вам следовало хотя бы дать нам возможность предложить цену.
Грофилд покачал головой.
— Вы ошибаетесь, Милфорд, — сказал он.
Милфорд посмотрел мимо него на Харри. — Что вы собираетесь с ним сделать?
— Запереть под замок, пока сюда не явятся представители закона, — ответил Харри. — Только он сделал это не для Би Джи, у него были свои причины.
— Откуда вы это знаете? — спросил его Милфорд. — Потому что я сам работаю на Би Джи, — спокойно объяснил Харри. — Если бы он хотел, чтобы миссис Данамато умерла, то велел бы мне.
Грофилд обратился к Милфорду:
— Вы же видите, что это не имеет никакого смысла, правда? — Нет, не вижу. Куда вы его посадите, Харри? — Казалось, Милфорд не удивился и не встревожился, узнав, что Харри оказался человеком Би Джи.
— В подвале есть кладовка, — ответил Харри.
— Могу я прихватить с собой книгу? — спросил Грофилд. — Я как раз дошел до интересного места.
— Шагай, красавчик, — велел Харри.
Две профессии Грофилда частенько неплохо сочетались: совершенствуясь в одном ремесле, он оттачивал навыки другого, так что, даже не воруя и не играя на сцене, стал почти мгновенно реагировать на всякого рода неожиданности. Не успели стихнуть последние отголоски этого вопля, а он уже был на ногах, натянул штаны и устремился к двери.
Один Бог знал, который теперь час. Грофилд поднялся к себе в комнату около одиннадцати, и не потому, что устал, а потому, что внизу собралось на редкость скучное общество. Африканец Марба сидел как на иголках, разглядывая остальных. Белл Данамато никак не могла расстаться со своим высокомерием и плохим настроением, щеголяя ими, будто почетным знаком, а Рой Челм ни на миг не оставлял ее своим вниманием, будто Урия Гип. Неужто Челм — всего лишь альфонс, а Грофилду предстояло только помогать ему на людях? Он видел, что Харри и Челм играли дома ту же роль, которую она хотела навязать Грофилду в свете, и не знал, то ли гордиться этим, то ли оскорбиться. Во всяком случае, всю храбрость в роду Челмов, похоже, унаследовала сестра. Эх, кабы ей досталось от предков еще и какое ни на есть чувство юмора! Но если Марба ерзал и вертел головой, будто кот, то Патриция Челм сидела, как серьезный фавн, безмолвная и неприступная, прекрасная, но скучная.
Что касается четы Милфордов, с ними тоже было не ахти как весело. Муж оказался единственным из присутствующих, кто хотя бы пытался вести человеческий разговор, но его потуги были еще тошнотворнее, чем молчание. А когда наступала тишина, его кисейная женщина заполняла ее своим, особенным, болезненным молчанием, как заполняет голову зубная боль.
Грофилд терпел все это, сколько мог, но не помогали даже “дайкири” со льдом, которые он глотал один за другим, и в конце концов он покинул гостиную, превращенную в камеру пыток, побродил по дому, отыскал библиотеку, бегло просмотрел книги, с неохотой выбрал роман Ллойда Дугласа и поднялся к себе в комнату.
Чемодана у него не было. Если хоть немного повезет, можно будет завтра забрать его в бюро проката автомобилей. Пока же Грофилд был вынужден чистить зубы пальцем и чужой пастой. Потом Ллойд Дуглас мирно убаюкал его, и Грофилд проспал энное количество часов и минут, когда раздался крик, и со сном было покончено.
В комнате Грофилда было темно, но в коридоре горел свет. Он резко распахнул дверь, на две-три секунды прищурил глаза, посмотрел налево, потом направо и увидел, как Патриция Челм пятится вон из комнаты в дальнем конце коридора. Зажав рот тыльной стороной ладони, она в оцепенении смотрела на что-то находившееся в комнате.
Грофилд торопливо подошел, взял девушку за плечо и спросил:
— В чем дело?
Она не отреагировала ни на его прикосновение, ни на голос. Он почувствовал, как открываются все двери, ведущие в коридор, повернулся и заглянул в комнату, из которой, пятясь, вышла Патриция. На полу рядом с кроватью лежала Белл Данамато, полностью одетая, ее выпученные глаза уставились в потолок, лицо было багровым.
Грофилд шагнул в комнату, заметил проволоку на шее Белл Данамато и понял, что она не дышит. Повернувшись, он увидел в дверях Харри в желтой пижаме с узором, изображающим скаковых лошадей. В правой руке он держал все тот же автоматический “кольт”.
— Руки на голову, красавчик, — велел Харри. У него за спиной возник Рой Челм, он стоял, обнимая сестру, которая уткнулась лицом в его плечо.
— Она мертва, — сказал Грофилд. — Задушена.
— Я сказал, руки на голову, — повторил Харри. — Меня хлебом не корми, дай только всадить в тебя пулю.
— Ты же знаешь, что я этого не делал, — сказал Грофилд, но выражение лица Харри не понравилось ему, поэтому он положил руки на голову.
— Ты и никто другой, — сказал Харри. — Кругом. Грофилд повернулся. Став сзади, Харри обыскал его, и Грофилд сказал: — Я так же чист, как и в прошлый раз.
— Заткнись.
Грофилд пожал плечами и набрался терпения.
В комнату вошел Джордж Милфорд, он остановился перед Грофилдом, посмотрел на Белл Данамато, мрачно покачал головой и сказал:
— Вот ведь влипли!
Харри закончил обыскивать Грофилда.
— Ладно, красавчик, — сказал он, — повернись и выходи отсюда.
Милфорд обратился к Харри:
— Это он?
— Кто же еще, — ответил тот.
— Да нет, это кто-то другой, — возразил Грофилд. Милфорд окинул его тяжелым взглядом.
— Значит, люди Би Джи все-таки заполучили вас? — сказал он. — Мы знали, что вы продадитесь тому, кто больше заплатит, но вам следовало хотя бы дать нам возможность предложить цену.
Грофилд покачал головой.
— Вы ошибаетесь, Милфорд, — сказал он.
Милфорд посмотрел мимо него на Харри. — Что вы собираетесь с ним сделать?
— Запереть под замок, пока сюда не явятся представители закона, — ответил Харри. — Только он сделал это не для Би Джи, у него были свои причины.
— Откуда вы это знаете? — спросил его Милфорд. — Потому что я сам работаю на Би Джи, — спокойно объяснил Харри. — Если бы он хотел, чтобы миссис Данамато умерла, то велел бы мне.
Грофилд обратился к Милфорду:
— Вы же видите, что это не имеет никакого смысла, правда? — Нет, не вижу. Куда вы его посадите, Харри? — Казалось, Милфорд не удивился и не встревожился, узнав, что Харри оказался человеком Би Джи.
— В подвале есть кладовка, — ответил Харри.
— Могу я прихватить с собой книгу? — спросил Грофилд. — Я как раз дошел до интересного места.
— Шагай, красавчик, — велел Харри.
Глава 7
Каморка была серой, без окон, площадью примерно десять на десять футов, с потолком едва ли семь футов высотой. Вдоль шершавых бетонных стен стояли неструганые деревянные полки, а грубая деревянная дверь, казалось, была тяжелее новорожденного слоненка. Полки были пустыми, как и сама комната.
Грофилд был босиком, под ногами лежал холодный бетонный пол, так что он старался стоять на одном месте. На Грофилде были брюки и тенниска — одеяние явно неподходящее в этой холодной и малость сыроватой комнате. Под потолком одиноко висела голая тусклая лампочка, которую Грофилд не стал выворачивать, хотя смотреть тут было особенно не на что. Заняться тоже было нечем. Харри не дал ему возможности еще разок отобрать у него автоматический пистолет, хотя всю дорогу до этой кладовой в подвале Грофилд старался улучить момент и опять овладеть положением. Но теперь положение овладело им, и виды на будущее были весьма мрачные.
Грофилд приуныл. Стоя на холодном полу, на крошечной полоске, слегка нагревшейся от его ног, он обхватил себя руками, чтобы хоть как-то согреться; он был окружен пустотой и окутан тусклым светом и испытывал острую жалость к себе. Грофилд понимал, что это чувство, пусть лишь отчасти, беспричинно и проистекает от неудобств, которые испытывало его тело. Держать свои жертвы в холоде, голоде и без сна — вот самое действенное и испытанное средство промывания мозгов: от этого и начиналась хандра, жалость к себе, а потом приходило отчаяние. Да, он малость недоспал, но у него было достаточно гибкое тело, и он мог продрыхнуть остаток ночи стоймя, на расставленных ногах.
Нет, что его и впрямь удручало, так это сырость. Да еще, разумеется, бездействие, отсутствие какого ни на есть занятия и возможности придумать что-нибудь толковое. Кроме того, налицо была еще одна маленькая сложность: с минуты на минуту его могли застрелить.
Харри и иже с ним ждали наемников новоиспеченного вдовца. Харри и сам был одним из них и, очевидно, знал, как связаться с остальными. Какими же словами он их встретит? “Жена босса мертва, а убийца сидит у меня в подвале”.
Ну не прелесть ли?
А какова будет реакция остальных? Что ж, возможно, они тотчас свяжутся с самим Би Джи Данамато и доложат обстановку. А Би Джи наверняка ответит: “В расход его”.
Просто великолепно.
Грофилду нечасто доводилось бывать статистом, и ему это не нравилось. Если он и был чем-то виноват — а это случалось часто, — то лишь в отлично продуманных и четко исполненных ограблениях, в которых участвовало пять-шесть человек, а почти все детали учитывались уже при разработке плана. Тогда же проигрывались и все возможные результаты. Если же план не удавалось осуществить (а порой срывались планы, которые, казалось, были разработаны безупречно), то неудача все равно не выходила из рамок предсказуемого. В таких случаях Грофилд знал, как ее воспринимать и что делать.
Но теперь он влип в чужую передрягу. Выражаясь терминами его второй профессии, его поставили не на ту роль. Добро бы только это, но его еще вытолкали на сцену, а он даже не знает своих реплик.
Ну что ж. Если эта дверь когда-нибудь откроется, Грофилд был готов импровизировать с лучшими партнерами по сцене и надеяться, что пронесет. А пока ему оставалось только стоять, дрожать, мучиться бездельем, жалеть себя и испытывать мрачную подавленность.
Ан-нет, если подумать, он может сделать еще кое-что. Можно повторить сценарий вплоть до нынешней минуты, попробовать проникнуться материалом, и тогда, после того, как дверь все-таки откроется (если, конечно, его не намереваются попросту оставить здесь, как героя “Бочонка амонтильядо”), его импровизация может оказать определенное действие и иметь какой-то смысл.
Например. Джордж Милфорд вкратце поведал ему о создавшемся здесь положении, но все ли он рассказал? Вряд ли. В его истории зияли такие бреши, в которые запросто проскочил бы “Боинг-74. 7”. Так что повторим рассказ Милфорда и посмотрим, можно ли догадаться, о чем Милфорд умолчал. Милфорд сказал: Белл Данамато не живет с мужем, разводится с ним. Она боялась, что он убьет ее. Развод не оспаривался, но акт раздела имущества был весьма запутанный. Белл Данамато держала Харри дома в качестве телохранителя, но он не годился для сопровождения в общественных местах, поэтому она искала для этой цели кого-нибудь другого. Прекрасно. Вопрос: если развод не оспаривался, а раздел имущества был хоть и мучителен, но вполне осуществим, почему же Белл Данамато боялась, что муж может ее убить? Ответ: Милфорд лгал. Либо развод оспаривался, либо раздел имущества был сопряжен с неразрешимыми сложностями. Грофилд склонялся ко второму из этих предположений, поскольку мужчина не убивает жену, чтобы не дать ей уйти от него. Значит, дело в брачном соглашении. В деньгах.
Грофилд улыбался в маленькой холодной комнате, под маленькой тусклой лампочкой. Он улыбался потому, что был доволен собой, а доволен собой он был потому, что распутал узелок. Если муж Данамато не только слыл, но и был крупным воротилой, значит, у него наверняка возникали сложности с подоходным налогом. А если возникали затруднения с подоходным налогом, значит, у него, несомненно, был бухгалтер. А если у него был бухгалтер, и Би Джи прислушивался к его мнению, значит, немало вкладов было сделано на имя жены.
Ну конечно. Если она хочет развестись с ним, пожалуйста, но черта с два он позволит ей утащить с собой половину своего состояния. Вот обстановка и прояснилась. Наверное, он сказал жене: либо переписывай все обратно на меня, либо я обстряпаю дело таким образом, что унаследую денежки после тебя. Потому-то Белл Данамато и приехала в Пуэрто-Рико со своим адвокатом и несколькими друзьями, чтобы исчезнуть, пока либо муж не пойдет на попятный, либо развод вступит в последний этап.
Неужели Би Джи Данамато исполнил свою угрозу? Неужели страхи его жены оправдались, и он все-таки добрался до нее, несмотря на все меры предосторожности?
Нет. Нет, если Харри и впрямь работал на мужа, как он утверждал, Белл Данамато могли убить и раньше. Не было никаких причин тянуть с этим так долго.
Если только...
Грофилд перестал улыбаться и крепче обхватил себя руками. Если только, подумал он, они не хотели получить козла отпущения, а уж потом сделать свой ход.
Был ли в этом какой-то смысл? По закону нельзя получить наследство, если ты совершил ради него правонарушение. В случае насильственной смерти Белл Данамато единственным подозреваемым был бы ее муж. Или хотя бы один из его работников. Полиция наверняка будет трясти организацию Данамато до тех пор, пока не вытрясет из нее осведомителя, а ведь никто не может на все сто процентов доверять каждому своему сотруднику. Да еще когда на них давит полиция.
Но если есть другой убийца? Бродяга, перекати-поле, залетный гастролер, который погрызся с миссис Данамато, по сути дела угрожал ей пистолетом за обеденным столом? На кой властям искать кого-то еще? На кой вообще трясти организацию Данамато?
Неужели в этом замешан Джордж Милфорд? Он нисколько не удивился, когда Харри сказал, на кого в действительности работает. Но, с другой стороны, Харри, очевидно, необходимо было сообщить ему об этом. Значит, Милфорд не знал наверняка, что Харри присутствует в доме в качестве сотрудника мужа, но подозревал это. И подтверждение ничуть не удивило его.
На чьей же стороне Милфорд? Если он подозревал, что Харри — предатель, почему же не сказал об этом миссис Данамато? Или он хранил олимпийское спокойствие, соблюдал нейтралитет и намеревался примкнуть к победителю?
А как насчет остальных? Рой Челм, очевидно, и был тем мужчиной, ради которого разводилась Белл Данамато, а его сестра Патриция находилась здесь либо в отпуске, либо для того, чтобы защитить его от слишком сурового возмездия со стороны Би Джи. То же относилось и к жене Милфорда, издерганной Иве. Что же касается Онума Марбы, этого африканца с каменным лицом, его роль в этом деле была совершенно непонятна.
И наконец Грофилду пришел в голову еще один вопрос. Допустим, он ошибается, полагая, что убийца — Харри (а такое предположение доставило ему огромное удовольствие). Кто же будет второй наиболее вероятной кандидатурой? Брат и сестра Челм, судя по всему, предпочли бы, чтобы Белл Данамато осталась в живых. У Джорджа Милфорда и его жены, вроде бы не было никаких мотивов, чтобы превращаться из зрителей в действующих лиц. Онум Марба? Первым делом надо узнать, зачем он здесь. Чаще всего такие непроницаемые лица бывают у игроков в покер, а посему, какова бы ни была цель приезда Марбы, вряд ли он намеревался совершить убийство.
Значит, черт возьми, остается Харри, добрый старина Харри.
Легок на помине. Дверь со скрипом открылась, на пороге появился Харри с автоматическим пистолетом в руке. На этот раз с ним было двое дружков, один из “мерседеса”, тот, который держал револьвер, а второй — новенький. Оба были при оружии.
За кого же они его принимают? За Распутина, что ли?
— Идем, красавчик, — бросил Харри. — Прогуляемся.
Грофилд был босиком, под ногами лежал холодный бетонный пол, так что он старался стоять на одном месте. На Грофилде были брюки и тенниска — одеяние явно неподходящее в этой холодной и малость сыроватой комнате. Под потолком одиноко висела голая тусклая лампочка, которую Грофилд не стал выворачивать, хотя смотреть тут было особенно не на что. Заняться тоже было нечем. Харри не дал ему возможности еще разок отобрать у него автоматический пистолет, хотя всю дорогу до этой кладовой в подвале Грофилд старался улучить момент и опять овладеть положением. Но теперь положение овладело им, и виды на будущее были весьма мрачные.
Грофилд приуныл. Стоя на холодном полу, на крошечной полоске, слегка нагревшейся от его ног, он обхватил себя руками, чтобы хоть как-то согреться; он был окружен пустотой и окутан тусклым светом и испытывал острую жалость к себе. Грофилд понимал, что это чувство, пусть лишь отчасти, беспричинно и проистекает от неудобств, которые испытывало его тело. Держать свои жертвы в холоде, голоде и без сна — вот самое действенное и испытанное средство промывания мозгов: от этого и начиналась хандра, жалость к себе, а потом приходило отчаяние. Да, он малость недоспал, но у него было достаточно гибкое тело, и он мог продрыхнуть остаток ночи стоймя, на расставленных ногах.
Нет, что его и впрямь удручало, так это сырость. Да еще, разумеется, бездействие, отсутствие какого ни на есть занятия и возможности придумать что-нибудь толковое. Кроме того, налицо была еще одна маленькая сложность: с минуты на минуту его могли застрелить.
Харри и иже с ним ждали наемников новоиспеченного вдовца. Харри и сам был одним из них и, очевидно, знал, как связаться с остальными. Какими же словами он их встретит? “Жена босса мертва, а убийца сидит у меня в подвале”.
Ну не прелесть ли?
А какова будет реакция остальных? Что ж, возможно, они тотчас свяжутся с самим Би Джи Данамато и доложат обстановку. А Би Джи наверняка ответит: “В расход его”.
Просто великолепно.
Грофилду нечасто доводилось бывать статистом, и ему это не нравилось. Если он и был чем-то виноват — а это случалось часто, — то лишь в отлично продуманных и четко исполненных ограблениях, в которых участвовало пять-шесть человек, а почти все детали учитывались уже при разработке плана. Тогда же проигрывались и все возможные результаты. Если же план не удавалось осуществить (а порой срывались планы, которые, казалось, были разработаны безупречно), то неудача все равно не выходила из рамок предсказуемого. В таких случаях Грофилд знал, как ее воспринимать и что делать.
Но теперь он влип в чужую передрягу. Выражаясь терминами его второй профессии, его поставили не на ту роль. Добро бы только это, но его еще вытолкали на сцену, а он даже не знает своих реплик.
Ну что ж. Если эта дверь когда-нибудь откроется, Грофилд был готов импровизировать с лучшими партнерами по сцене и надеяться, что пронесет. А пока ему оставалось только стоять, дрожать, мучиться бездельем, жалеть себя и испытывать мрачную подавленность.
Ан-нет, если подумать, он может сделать еще кое-что. Можно повторить сценарий вплоть до нынешней минуты, попробовать проникнуться материалом, и тогда, после того, как дверь все-таки откроется (если, конечно, его не намереваются попросту оставить здесь, как героя “Бочонка амонтильядо”), его импровизация может оказать определенное действие и иметь какой-то смысл.
Например. Джордж Милфорд вкратце поведал ему о создавшемся здесь положении, но все ли он рассказал? Вряд ли. В его истории зияли такие бреши, в которые запросто проскочил бы “Боинг-74. 7”. Так что повторим рассказ Милфорда и посмотрим, можно ли догадаться, о чем Милфорд умолчал. Милфорд сказал: Белл Данамато не живет с мужем, разводится с ним. Она боялась, что он убьет ее. Развод не оспаривался, но акт раздела имущества был весьма запутанный. Белл Данамато держала Харри дома в качестве телохранителя, но он не годился для сопровождения в общественных местах, поэтому она искала для этой цели кого-нибудь другого. Прекрасно. Вопрос: если развод не оспаривался, а раздел имущества был хоть и мучителен, но вполне осуществим, почему же Белл Данамато боялась, что муж может ее убить? Ответ: Милфорд лгал. Либо развод оспаривался, либо раздел имущества был сопряжен с неразрешимыми сложностями. Грофилд склонялся ко второму из этих предположений, поскольку мужчина не убивает жену, чтобы не дать ей уйти от него. Значит, дело в брачном соглашении. В деньгах.
Грофилд улыбался в маленькой холодной комнате, под маленькой тусклой лампочкой. Он улыбался потому, что был доволен собой, а доволен собой он был потому, что распутал узелок. Если муж Данамато не только слыл, но и был крупным воротилой, значит, у него наверняка возникали сложности с подоходным налогом. А если возникали затруднения с подоходным налогом, значит, у него, несомненно, был бухгалтер. А если у него был бухгалтер, и Би Джи прислушивался к его мнению, значит, немало вкладов было сделано на имя жены.
Ну конечно. Если она хочет развестись с ним, пожалуйста, но черта с два он позволит ей утащить с собой половину своего состояния. Вот обстановка и прояснилась. Наверное, он сказал жене: либо переписывай все обратно на меня, либо я обстряпаю дело таким образом, что унаследую денежки после тебя. Потому-то Белл Данамато и приехала в Пуэрто-Рико со своим адвокатом и несколькими друзьями, чтобы исчезнуть, пока либо муж не пойдет на попятный, либо развод вступит в последний этап.
Неужели Би Джи Данамато исполнил свою угрозу? Неужели страхи его жены оправдались, и он все-таки добрался до нее, несмотря на все меры предосторожности?
Нет. Нет, если Харри и впрямь работал на мужа, как он утверждал, Белл Данамато могли убить и раньше. Не было никаких причин тянуть с этим так долго.
Если только...
Грофилд перестал улыбаться и крепче обхватил себя руками. Если только, подумал он, они не хотели получить козла отпущения, а уж потом сделать свой ход.
Был ли в этом какой-то смысл? По закону нельзя получить наследство, если ты совершил ради него правонарушение. В случае насильственной смерти Белл Данамато единственным подозреваемым был бы ее муж. Или хотя бы один из его работников. Полиция наверняка будет трясти организацию Данамато до тех пор, пока не вытрясет из нее осведомителя, а ведь никто не может на все сто процентов доверять каждому своему сотруднику. Да еще когда на них давит полиция.
Но если есть другой убийца? Бродяга, перекати-поле, залетный гастролер, который погрызся с миссис Данамато, по сути дела угрожал ей пистолетом за обеденным столом? На кой властям искать кого-то еще? На кой вообще трясти организацию Данамато?
Неужели в этом замешан Джордж Милфорд? Он нисколько не удивился, когда Харри сказал, на кого в действительности работает. Но, с другой стороны, Харри, очевидно, необходимо было сообщить ему об этом. Значит, Милфорд не знал наверняка, что Харри присутствует в доме в качестве сотрудника мужа, но подозревал это. И подтверждение ничуть не удивило его.
На чьей же стороне Милфорд? Если он подозревал, что Харри — предатель, почему же не сказал об этом миссис Данамато? Или он хранил олимпийское спокойствие, соблюдал нейтралитет и намеревался примкнуть к победителю?
А как насчет остальных? Рой Челм, очевидно, и был тем мужчиной, ради которого разводилась Белл Данамато, а его сестра Патриция находилась здесь либо в отпуске, либо для того, чтобы защитить его от слишком сурового возмездия со стороны Би Джи. То же относилось и к жене Милфорда, издерганной Иве. Что же касается Онума Марбы, этого африканца с каменным лицом, его роль в этом деле была совершенно непонятна.
И наконец Грофилду пришел в голову еще один вопрос. Допустим, он ошибается, полагая, что убийца — Харри (а такое предположение доставило ему огромное удовольствие). Кто же будет второй наиболее вероятной кандидатурой? Брат и сестра Челм, судя по всему, предпочли бы, чтобы Белл Данамато осталась в живых. У Джорджа Милфорда и его жены, вроде бы не было никаких мотивов, чтобы превращаться из зрителей в действующих лиц. Онум Марба? Первым делом надо узнать, зачем он здесь. Чаще всего такие непроницаемые лица бывают у игроков в покер, а посему, какова бы ни была цель приезда Марбы, вряд ли он намеревался совершить убийство.
Значит, черт возьми, остается Харри, добрый старина Харри.
Легок на помине. Дверь со скрипом открылась, на пороге появился Харри с автоматическим пистолетом в руке. На этот раз с ним было двое дружков, один из “мерседеса”, тот, который держал револьвер, а второй — новенький. Оба были при оружии.
За кого же они его принимают? За Распутина, что ли?
— Идем, красавчик, — бросил Харри. — Прогуляемся.
Глава 8
Солнце уже взошло. Удивительно. Господи Боже мой, сколько же часов он дрожал там, внизу?
Во всяком случае, солнце приятно согревало лицо, когда он вышел из дома вслед за Харри. Двое других шли сзади. Нагретые солнцем каменные плиты казались босоногому Грофилду райской травкой.
Все тот же внутренний дворик, карманные джунгли.
Грофилда вывели из подвала, протащили по лабиринту комнат, вытолкали через стеклянную дверь, и он очутился во дворике. Харри зашагал по мощеной сланцем дорожке к его центру.
Что же они собирались сделать? Убить его и закопать тело посреди двора?
Вздор. Он понадобился им, чтобы подсунуть полиции, обвинить в убийстве и заставить расплачиваться вместо Би Джи и его ребят.
И все же Грофилд мгновение поколебался, прежде чем последовал за Харри. И тут же в спину ему уперся ствол пистолета и раздался голос:
— Шагай, парень.
Он зашагал дальше.
И снова наступило короткое мгновение, когда не было видно ничего, кроме джунглей, когда дом перестал существовать, и мозг снова проникся повергающим в дрожь ощущением нереальности. Но вот он сделал еще шаг, и впереди открылась выложенная сланцем площадка со столом и стульями.
А еще — с Би Джи Данамато.
Вряд ли это мог быть кто-то другой. Высокий плотный мужчина в легком деловом костюме вальяжно восседал на одном из хрупких стульев, он попыхивал сигарой, будто выказывая презрение к штампам. Когда Грофилд приблизился, Данамато вытащил сигару изо рта и оглядел его, как работорговец, оценивающий вновь прибывший товар.
Грофилд остановился по другую сторону стола.
— Ли Джей Кобб, я полагаю? — спросил он.
— Данамато, — поправил Данамато. — Би Джи Данамато.
— Грофилд, — сказал Грофилд. — Эй Джи Грофилд.
— Садитесь. — Данамато махнул сигарой. Грофилд сел. — Мы будем завтракать?
Судя по косым лучам солнца, было часов девять утра.
— Забудьте о завтраке, — сказал ему Данамато. — Вы не заживетесь и даже не успеете почувствовать, что проголодались.
— Это уже лучше, — ответил Грофилд. — Вы уверены, что ваша подставка сработает?
Данамато посмотрел на него, насупив бровь.
— О чем это вы?
— Если вы передадите меня властям, — объяснил Грофилд, — то, быть может, мне удастся заронить в чей-нибудь разум сомнение. Но если вы сдадите меня мертвым, убитым при попытке к бегству, это и подавно заставит кое-кого задуматься. Данамато растерянно и раздраженно покачал головой.
— Сдать вас властям? Вы с ума сошли! Грофилд, в свою очередь, тоже насупил бровь.
— Так это не подставка?
С минуту они изучали друг друга, ни тот, ни другой ничего не понимал. Наконец Данамато хлопнул ладонью по столу и воскликнул:
— Ах, вон в чем дело! Вас подставили!
— Похоже на то, — сказал Грофилд, хотя теперь уже не был уверен в этом, — Это зависит от точки зрения, — ответил Данамато. — И кто же, по-вашему, обстряпал подставку?
— Вы, — заявил Грофилд. Данамато был:
а) удивлен и б) сердит.
— Что? И как же вы ухитритесь впутать сюда меня? Неужели вы думаете, я не знаю... что вы задумали?
— Харри — ваш человек.
— Разумеется, мой.
— Он ждал, пока появится козел отпущения, — заявил Грофилд. — То есть я.
— Для чего?
— Чтобы исполнить ваш приказ, — ответил Грофилд. — Убить вашу жену и пришить это дело мне, чтобы не возникало никаких неудобных вопросов. Данамато долго смотрел на него, лицо его при этом ничего не выражало. Потом он медленно покачал головой и, сдерживая ярость, выбросил сигару. Теперь ему пришлось наставить на Грофилда палец.
— Я хотел сначала побеседовать с вами, — сказал он. — Я хотел спросить, почему вы это сделали. Попытаться понять вас. Но вы меня удивляете.
— Я рад, — сказал Грофилд.
— Вы приходите сюда и травите безумные байки. Вы и впрямь спятили?
— Нет, — ответил Грофилд.
— Тогда зачем же вы норовите вывести меня из себя?
— Я и не знал, что делаю это.
— Я любил жену! — Данамато простер руки и поднял к небу злобный взгляд. — Белл! — крикнул он. Эхо замерло, а руки так и остались растопыренными. Данамато перевел взгляд на Грофилда и тихо добавил: — У всех супругов случаются недоразумения.
Грофилд уже ничего не понимал. Стал бы Данамато убеждать его в своей невиновности, кабы и впрямь был виновен? Какой в этом смысл?
— Ваша жена думала, что вы хотите убить ее. Это было недоразумение? — спросил он.
— Белл преувеличивала, — ответил Данамато. — Она вечно преувеличивала, такая уж уродилась. Из любой мелочи могла раздуть дело, достойное верховного суда.
— Она собиралась нанять меня телохранителем, — сказал Грофилд. — Телохранителем для сопровождения на людях, поскольку Харри недостаточно смазлив. — Шорох за спиной Грофилда наверняка означал, что Харри переминается с ноги на ногу и с ненавистью пялится на его, Грофилда, затылок. Остальные двое тоже стояли где-то там, сзади.
— Об этом я знаю, — сказал Данамато. — Вы на игле или еще на чем?
— Ни на чем, — ответил Грофилд.
— Покажите руки.
Грофилд протянул руки, почти голые, поскольку на нем была тенниска, и Данамато увидел, что следов иглы нет.
Он нахмурился.
— Вы вели себя как наркоман, — заявил он. — За обедом вы вытащили пистолет, Белл пришлось упрашивать вас, чтобы вы ее, упаси Бог, не застрелили.
— Я наставил на нее пистолет Харри, — подчеркнул Грофилд. — Харри тогда тыкал им мне в спину. Со мной плохо обошлись, и я разнервничался.
— Разнервничались.
— Ваша жена была со мной очень высокомерна, — объяснил Грофилд.
— Моя жена мертва, — подчеркнул Данамато.
— Совершенно верно, — отвечал Грофилд. — И вы знаете, что не убивали ее, и я знаю, что не убивал.
— Убили, убили, как же иначе.
— Ну сами подумайте, — возразил Грофилд. — Это совершенно бессмысленно. До вчерашнего дня я эту женщину ни разу не видел. Я собирался уехать сегодня утром и никогда больше не встречаться с ней. С чего бы мне убивать ее?
— Потому-то я и думаю, что вы наркоман, — сказал Данамато. — Позвольте посмотреть ваши ноги.
— Ноги у меня чистые, — заявил Грофилд. — А если и есть какие отметины на заднице, так они от пенициллина. Кончайте молоть глупости, Би Джи.
— Кто сказал вам, что вы можете обращаться ко мне по имени?
— А я не обращаюсь к вам по имени, я использую ваши инициалы. Вы ведь уже успели обшарить мой чемодан, так? Нашли в нем что-нибудь? Иголку, бандаж, хоть что-нибудь?
— А может, вы на ЛСД.
— Скорее уж вы, — возразил Грофилд. — У вас глюки.
Данамато откинулся на спинку стула и насупился. Кончики пальцев забарабанили по столу. Судя по тому, как шевелились его щеки, он покусывал их изнутри. Данамато следил за своими барабанящими пальцами, покусывал щеки и, похоже, шевелил мозгами...
Грофилд ждал, наблюдая за ним, и тоже шевелил мозгами... Данамато не гробил жену, это, вроде, было ясно. Неужели Харри убил ее на свой страх и риск, в надежде угодить хозяину, но теперь увидел, как хозяин воспринял это, и помалкивает себе? А может, ее все же убил один из этих четверых, кандидатуры которых Грофилд уже отклонил? Или один из слуг, решивший по какой-то причине убрать ее?
Мысли Данамато, похоже, текли по тому же руслу: в конце концов он сказал:
— Кто же это сделал, если не вы?
— Вы хотите сказать, если это не один из нас. Я или вы.
Данамато вспыхнул. Он подался вперед, сжал кулак и заорал:
— Я любил жену! Черт побери, я ведь уже сказал вам об этом. Иначе зачем, по-вашему, я прислал сюда Харри?
— А что он сам думает на этот счет? — спросил Грофилд. Этого Данамато не понял. Он прищурился на Грофилда и ответил:
— А?
Грофилд объяснил:
— Харри все время был при вашей жене. Она без умолку твердила ему, что вы будете счастливы, если увидите ее труп. Все денежные и иные затруднения тотчас разрешатся. Так что, вполне вероятно, спустя какое-то время Харри стал думать, что, возможно, она права, и вы действительно оцените его поступок, если он и впрямь...
Грофилд пригнулся и убрал голову из-под свинга Харри: ствол “кольта” попал ему в левое плечо. Он скатился со стула, перевернулся, задрыгал ногами и пинком швырнул стул в Харри, норовившему дотянуться до него, чтобы врезать еще раз. Данамато кричал: “Xарри, Харри”, но тот его не слышал, он был полон решимости достать Грофилда.
Грофилд еще раз перекатился на сланце, поднялся на колени и, схватив оказавшийся под рукой второй хрупкий на вид кованый стул, запустил им в Харри. Выиграв таким образом время, он поднырнул под занесенную для удара и сжимавшую “кольт” руку Харри и ребром ладони врезал ему снизу вверх между носом и верхней губой.
— А-а-а! — вскрикнул Харри; он отпрянул, из глаз его хлынули слезы, из носа — кровь. Он уронил пистолет на сланец. Грофилд уже нагибался, чтобы поднять оружие, когда услышал голос Данамато:
— Стоп!
Он так и замер в полусогнутом состоянии. Два других парня держали его на прицеле. Данамато успел вскочить, он простер руку вперед и, как выяснилось, кричал “стоп” не Грофилду, а тем двоим.
Закрыв лицо руками, Харри отступил еще на шаг, споткнулся и тяжело рухнул на сланец. Из глотки его вырывался какой-то причудливый визгливый вой.
Во всяком случае, солнце приятно согревало лицо, когда он вышел из дома вслед за Харри. Двое других шли сзади. Нагретые солнцем каменные плиты казались босоногому Грофилду райской травкой.
Все тот же внутренний дворик, карманные джунгли.
Грофилда вывели из подвала, протащили по лабиринту комнат, вытолкали через стеклянную дверь, и он очутился во дворике. Харри зашагал по мощеной сланцем дорожке к его центру.
Что же они собирались сделать? Убить его и закопать тело посреди двора?
Вздор. Он понадобился им, чтобы подсунуть полиции, обвинить в убийстве и заставить расплачиваться вместо Би Джи и его ребят.
И все же Грофилд мгновение поколебался, прежде чем последовал за Харри. И тут же в спину ему уперся ствол пистолета и раздался голос:
— Шагай, парень.
Он зашагал дальше.
И снова наступило короткое мгновение, когда не было видно ничего, кроме джунглей, когда дом перестал существовать, и мозг снова проникся повергающим в дрожь ощущением нереальности. Но вот он сделал еще шаг, и впереди открылась выложенная сланцем площадка со столом и стульями.
А еще — с Би Джи Данамато.
Вряд ли это мог быть кто-то другой. Высокий плотный мужчина в легком деловом костюме вальяжно восседал на одном из хрупких стульев, он попыхивал сигарой, будто выказывая презрение к штампам. Когда Грофилд приблизился, Данамато вытащил сигару изо рта и оглядел его, как работорговец, оценивающий вновь прибывший товар.
Грофилд остановился по другую сторону стола.
— Ли Джей Кобб, я полагаю? — спросил он.
— Данамато, — поправил Данамато. — Би Джи Данамато.
— Грофилд, — сказал Грофилд. — Эй Джи Грофилд.
— Садитесь. — Данамато махнул сигарой. Грофилд сел. — Мы будем завтракать?
Судя по косым лучам солнца, было часов девять утра.
— Забудьте о завтраке, — сказал ему Данамато. — Вы не заживетесь и даже не успеете почувствовать, что проголодались.
— Это уже лучше, — ответил Грофилд. — Вы уверены, что ваша подставка сработает?
Данамато посмотрел на него, насупив бровь.
— О чем это вы?
— Если вы передадите меня властям, — объяснил Грофилд, — то, быть может, мне удастся заронить в чей-нибудь разум сомнение. Но если вы сдадите меня мертвым, убитым при попытке к бегству, это и подавно заставит кое-кого задуматься. Данамато растерянно и раздраженно покачал головой.
— Сдать вас властям? Вы с ума сошли! Грофилд, в свою очередь, тоже насупил бровь.
— Так это не подставка?
С минуту они изучали друг друга, ни тот, ни другой ничего не понимал. Наконец Данамато хлопнул ладонью по столу и воскликнул:
— Ах, вон в чем дело! Вас подставили!
— Похоже на то, — сказал Грофилд, хотя теперь уже не был уверен в этом, — Это зависит от точки зрения, — ответил Данамато. — И кто же, по-вашему, обстряпал подставку?
— Вы, — заявил Грофилд. Данамато был:
а) удивлен и б) сердит.
— Что? И как же вы ухитритесь впутать сюда меня? Неужели вы думаете, я не знаю... что вы задумали?
— Харри — ваш человек.
— Разумеется, мой.
— Он ждал, пока появится козел отпущения, — заявил Грофилд. — То есть я.
— Для чего?
— Чтобы исполнить ваш приказ, — ответил Грофилд. — Убить вашу жену и пришить это дело мне, чтобы не возникало никаких неудобных вопросов. Данамато долго смотрел на него, лицо его при этом ничего не выражало. Потом он медленно покачал головой и, сдерживая ярость, выбросил сигару. Теперь ему пришлось наставить на Грофилда палец.
— Я хотел сначала побеседовать с вами, — сказал он. — Я хотел спросить, почему вы это сделали. Попытаться понять вас. Но вы меня удивляете.
— Я рад, — сказал Грофилд.
— Вы приходите сюда и травите безумные байки. Вы и впрямь спятили?
— Нет, — ответил Грофилд.
— Тогда зачем же вы норовите вывести меня из себя?
— Я и не знал, что делаю это.
— Я любил жену! — Данамато простер руки и поднял к небу злобный взгляд. — Белл! — крикнул он. Эхо замерло, а руки так и остались растопыренными. Данамато перевел взгляд на Грофилда и тихо добавил: — У всех супругов случаются недоразумения.
Грофилд уже ничего не понимал. Стал бы Данамато убеждать его в своей невиновности, кабы и впрямь был виновен? Какой в этом смысл?
— Ваша жена думала, что вы хотите убить ее. Это было недоразумение? — спросил он.
— Белл преувеличивала, — ответил Данамато. — Она вечно преувеличивала, такая уж уродилась. Из любой мелочи могла раздуть дело, достойное верховного суда.
— Она собиралась нанять меня телохранителем, — сказал Грофилд. — Телохранителем для сопровождения на людях, поскольку Харри недостаточно смазлив. — Шорох за спиной Грофилда наверняка означал, что Харри переминается с ноги на ногу и с ненавистью пялится на его, Грофилда, затылок. Остальные двое тоже стояли где-то там, сзади.
— Об этом я знаю, — сказал Данамато. — Вы на игле или еще на чем?
— Ни на чем, — ответил Грофилд.
— Покажите руки.
Грофилд протянул руки, почти голые, поскольку на нем была тенниска, и Данамато увидел, что следов иглы нет.
Он нахмурился.
— Вы вели себя как наркоман, — заявил он. — За обедом вы вытащили пистолет, Белл пришлось упрашивать вас, чтобы вы ее, упаси Бог, не застрелили.
— Я наставил на нее пистолет Харри, — подчеркнул Грофилд. — Харри тогда тыкал им мне в спину. Со мной плохо обошлись, и я разнервничался.
— Разнервничались.
— Ваша жена была со мной очень высокомерна, — объяснил Грофилд.
— Моя жена мертва, — подчеркнул Данамато.
— Совершенно верно, — отвечал Грофилд. — И вы знаете, что не убивали ее, и я знаю, что не убивал.
— Убили, убили, как же иначе.
— Ну сами подумайте, — возразил Грофилд. — Это совершенно бессмысленно. До вчерашнего дня я эту женщину ни разу не видел. Я собирался уехать сегодня утром и никогда больше не встречаться с ней. С чего бы мне убивать ее?
— Потому-то я и думаю, что вы наркоман, — сказал Данамато. — Позвольте посмотреть ваши ноги.
— Ноги у меня чистые, — заявил Грофилд. — А если и есть какие отметины на заднице, так они от пенициллина. Кончайте молоть глупости, Би Джи.
— Кто сказал вам, что вы можете обращаться ко мне по имени?
— А я не обращаюсь к вам по имени, я использую ваши инициалы. Вы ведь уже успели обшарить мой чемодан, так? Нашли в нем что-нибудь? Иголку, бандаж, хоть что-нибудь?
— А может, вы на ЛСД.
— Скорее уж вы, — возразил Грофилд. — У вас глюки.
Данамато откинулся на спинку стула и насупился. Кончики пальцев забарабанили по столу. Судя по тому, как шевелились его щеки, он покусывал их изнутри. Данамато следил за своими барабанящими пальцами, покусывал щеки и, похоже, шевелил мозгами...
Грофилд ждал, наблюдая за ним, и тоже шевелил мозгами... Данамато не гробил жену, это, вроде, было ясно. Неужели Харри убил ее на свой страх и риск, в надежде угодить хозяину, но теперь увидел, как хозяин воспринял это, и помалкивает себе? А может, ее все же убил один из этих четверых, кандидатуры которых Грофилд уже отклонил? Или один из слуг, решивший по какой-то причине убрать ее?
Мысли Данамато, похоже, текли по тому же руслу: в конце концов он сказал:
— Кто же это сделал, если не вы?
— Вы хотите сказать, если это не один из нас. Я или вы.
Данамато вспыхнул. Он подался вперед, сжал кулак и заорал:
— Я любил жену! Черт побери, я ведь уже сказал вам об этом. Иначе зачем, по-вашему, я прислал сюда Харри?
— А что он сам думает на этот счет? — спросил Грофилд. Этого Данамато не понял. Он прищурился на Грофилда и ответил:
— А?
Грофилд объяснил:
— Харри все время был при вашей жене. Она без умолку твердила ему, что вы будете счастливы, если увидите ее труп. Все денежные и иные затруднения тотчас разрешатся. Так что, вполне вероятно, спустя какое-то время Харри стал думать, что, возможно, она права, и вы действительно оцените его поступок, если он и впрямь...
Грофилд пригнулся и убрал голову из-под свинга Харри: ствол “кольта” попал ему в левое плечо. Он скатился со стула, перевернулся, задрыгал ногами и пинком швырнул стул в Харри, норовившему дотянуться до него, чтобы врезать еще раз. Данамато кричал: “Xарри, Харри”, но тот его не слышал, он был полон решимости достать Грофилда.
Грофилд еще раз перекатился на сланце, поднялся на колени и, схватив оказавшийся под рукой второй хрупкий на вид кованый стул, запустил им в Харри. Выиграв таким образом время, он поднырнул под занесенную для удара и сжимавшую “кольт” руку Харри и ребром ладони врезал ему снизу вверх между носом и верхней губой.
— А-а-а! — вскрикнул Харри; он отпрянул, из глаз его хлынули слезы, из носа — кровь. Он уронил пистолет на сланец. Грофилд уже нагибался, чтобы поднять оружие, когда услышал голос Данамато:
— Стоп!
Он так и замер в полусогнутом состоянии. Два других парня держали его на прицеле. Данамато успел вскочить, он простер руку вперед и, как выяснилось, кричал “стоп” не Грофилду, а тем двоим.
Закрыв лицо руками, Харри отступил еще на шаг, споткнулся и тяжело рухнул на сланец. Из глотки его вырывался какой-то причудливый визгливый вой.