Она испуганно посмотрела на меня, схватившись за щеку, и произнесла:
— Уж не ОН ли это был?
— Кто «он»?
— Да тот… Отец ее ребенка!
— Может, и отец, — задумчиво ответила я. — Или ее убийца, если моя версия верна… А может, отец и убийца одно и то же лицо… Ирина Николаевна, у вас наверняка остались какие-нибудь Анины фотографии. Можно мне посмотреть?
Она кивнула и ушла из комнаты. Через минуту вернулась с двумя большими альбомами. Первый, старомодный, в потертом плюшевом переплете, с детскими и школьными фотографиями я сразу отложила и взялась за второй — со стандартными пластиковыми страницами, разделенными на карманы для фотографий формата десять на пятнадцать.
И открыла сразу на последней странице. И едва не выронила альбом из рук: с фотографий на меня смотрела, улыбаясь, девушка из моего лесного сна.
Глава 27
Глава 28
— Уж не ОН ли это был?
— Кто «он»?
— Да тот… Отец ее ребенка!
— Может, и отец, — задумчиво ответила я. — Или ее убийца, если моя версия верна… А может, отец и убийца одно и то же лицо… Ирина Николаевна, у вас наверняка остались какие-нибудь Анины фотографии. Можно мне посмотреть?
Она кивнула и ушла из комнаты. Через минуту вернулась с двумя большими альбомами. Первый, старомодный, в потертом плюшевом переплете, с детскими и школьными фотографиями я сразу отложила и взялась за второй — со стандартными пластиковыми страницами, разделенными на карманы для фотографий формата десять на пятнадцать.
И открыла сразу на последней странице. И едва не выронила альбом из рук: с фотографий на меня смотрела, улыбаясь, девушка из моего лесного сна.
Глава 27
НАСЛЕДНИК
— Ну, здравствуй. Я перезвонила, как и обещала.
— Что это у тебя с голосом?
— Это не с голосом. Это с головой.
— Не пугай меня, пожалуйста! Что с твоей головой?
— Ничего страшного. Просто в ней все перепуталось, и она перестала работать. Совсем. Поэтому ты должен помочь мне.
— Поработать за тебя головой? С большим удовольствием.
— Ты будешь смеяться, но поработать надо не головой, а скорее ногами.
— Вообще обычно ногами у нас работает Даниель, как, впрочем, и руками. Но чего не сделаешь ради любви… то есть ради дела, конечно. Видишь, я почти не путаю личное с работой.
— Я в восторге. Проверь в загсе по месту жительства Кирилла, не подавал ли он до августа прошлого года заявление на регистрацию брака с некоей Кузнецовой Анной Валентиновной, 1978 года рождения, проживающей в городе Краснозаводске Московской области.
— Я понял, что ты зря времени не теряешь, поэтому у тебя и голова не работает: информации много, а переварить ее ты не можешь. Угадал?
— Угадал. Я совсем запуталась.
— Тогда рассказывай. Начать можешь с гранаты.
— Нет, не сейчас. Мне еще нужно побывать в здешнем загсе… Давай так — кто первый что-нибудь найдет, тот звонит другому… Слушай, а ты можешь достать разрешение на эксгумацию?
— Час от часу не легче! Кого эксгумировать будем?
— Кузнецову Анну Валентиновну…
В трубке замолчали. Потом Себастьян сказал:
— По-моему, нам пора встретиться и как следует обо всем поговорить.
— Обязательно… Только вот…
— Что еще?
— Мне нужно, чтобы вы с Даниелем были в половине первого ночи на станции Белые Ключи.
. — Хорошо. А зачем?
— Какой-то мужик назначил там Кириллу встречу в это время. Написал в записке, знает, кто убийца. Требует денег.
— Как он выглядит?
— Лет сорока — сорока пяти. Лицо испитое. Волосы русые, залысины. Синие джинсы, голубая рубашка с короткими рукавами. Только сделайте так, чтобы ни одна живая душа вас не заметила.
— Ну, с этим мы как-нибудь справимся. Мы же все-таки ангелы. Только ты сама туда не ходи, пожалуйста. Это может быть опасно. Мы постараемся справиться сами, хотя… — в голосе Себастьяна послышалась улыбка, — нам будет без тебя очень и очень трудно.
— А разве мне не нужно присматривать за Кириллом? — ехидно осведомилась Марина.
— Я бы посоветовал тебе получше присматривать не за Кириллом, а за Борисом. Мы тут выяснили, что в начале апреля погибла в результате несчастного случая родная сестра Листовского — Анна. С мужем она давно развелась, детей у них не было. Короче, после смерти Листовского и Кирилла единственным наследником их компании и состояния остается Борис.
— Что это у тебя с голосом?
— Это не с голосом. Это с головой.
— Не пугай меня, пожалуйста! Что с твоей головой?
— Ничего страшного. Просто в ней все перепуталось, и она перестала работать. Совсем. Поэтому ты должен помочь мне.
— Поработать за тебя головой? С большим удовольствием.
— Ты будешь смеяться, но поработать надо не головой, а скорее ногами.
— Вообще обычно ногами у нас работает Даниель, как, впрочем, и руками. Но чего не сделаешь ради любви… то есть ради дела, конечно. Видишь, я почти не путаю личное с работой.
— Я в восторге. Проверь в загсе по месту жительства Кирилла, не подавал ли он до августа прошлого года заявление на регистрацию брака с некоей Кузнецовой Анной Валентиновной, 1978 года рождения, проживающей в городе Краснозаводске Московской области.
— Я понял, что ты зря времени не теряешь, поэтому у тебя и голова не работает: информации много, а переварить ее ты не можешь. Угадал?
— Угадал. Я совсем запуталась.
— Тогда рассказывай. Начать можешь с гранаты.
— Нет, не сейчас. Мне еще нужно побывать в здешнем загсе… Давай так — кто первый что-нибудь найдет, тот звонит другому… Слушай, а ты можешь достать разрешение на эксгумацию?
— Час от часу не легче! Кого эксгумировать будем?
— Кузнецову Анну Валентиновну…
В трубке замолчали. Потом Себастьян сказал:
— По-моему, нам пора встретиться и как следует обо всем поговорить.
— Обязательно… Только вот…
— Что еще?
— Мне нужно, чтобы вы с Даниелем были в половине первого ночи на станции Белые Ключи.
. — Хорошо. А зачем?
— Какой-то мужик назначил там Кириллу встречу в это время. Написал в записке, знает, кто убийца. Требует денег.
— Как он выглядит?
— Лет сорока — сорока пяти. Лицо испитое. Волосы русые, залысины. Синие джинсы, голубая рубашка с короткими рукавами. Только сделайте так, чтобы ни одна живая душа вас не заметила.
— Ну, с этим мы как-нибудь справимся. Мы же все-таки ангелы. Только ты сама туда не ходи, пожалуйста. Это может быть опасно. Мы постараемся справиться сами, хотя… — в голосе Себастьяна послышалась улыбка, — нам будет без тебя очень и очень трудно.
— А разве мне не нужно присматривать за Кириллом? — ехидно осведомилась Марина.
— Я бы посоветовал тебе получше присматривать не за Кириллом, а за Борисом. Мы тут выяснили, что в начале апреля погибла в результате несчастного случая родная сестра Листовского — Анна. С мужем она давно развелась, детей у них не было. Короче, после смерти Листовского и Кирилла единственным наследником их компании и состояния остается Борис.
Глава 28
ВЕЧЕР ТРУДНОГО ДНЯ
Удача перестала улыбаться мне так же внезапно, как и начала. Поиски в Краснозаводском загсе ничего не дали. А потом позвонил Даниель и извиняющимся голосом сообщил, что и его труды не увенчались успехом. Моя версия разлетелась в пух и прах. И все-таки я попросила, чтобы ангелы привезли мне найденный на дне озера крестик. Не знаю, на что я надеялась. Я вообще уже плохо соображала от усталости и от обилия свалившихся на меня за день открытий.
Все, что я еще могла, это поинтересоваться у первой же попавшейся мне на улице старушки, где находится здешнее кладбище. Кладбищ оказалось два — старое, между Краснозаводском и Белыми Ключами, около не так давно отреставрированной церкви, и новое, на другом конце Краснозаводска. Я немедленно позвонила Ирине Николаевне и узнала, что Анна похоронена на старом кладбище, в могиле ее деда и бабки по отцовской линии.
Еще одна старушка, встреченная у церковных ворот, вызвалась проводить меня до места. По дороге я узнала массу ценных сведений — прогноз погоды до конца месяца, расписание церковных праздников, набор примет и список важнейших именин. По моим подсчетам, основанным на количестве старушкиных морщин, было ей не меньше восьмидесяти, но двигалась она бойко, болтала без умолку и не выказывала ни малейших признаков склероза или маразма. Наверное, таких старушек надо собирать в отдельный специальный медицинский полк, польза от них государству будет неоценимая, мелькнула в моем измученном мозгу гениальная идея.
Могильный холмик весь порос веселенькими цветочками, и не было похоже, чтобы в последнее время эту землю тревожили лопатой. Озеро же находилось от кладбища слишком далеко, чтобы можно было предположить, что крестик из могилы могло каким-то образом унести водой.
— Может, подземные реки? — жалобно спросила я у старичков, строго смотревших на меня с керамических овалов, укрепленных на желтовато-белом мраморе. Аниной фотографии на памятнике не было.
Бог с ним, с крестиком… Но встреча в лесу? Может, мне как почтенной фее теперь во сне будут являться души умерших? Хорошенькая перспектива, нечего сказать! Лучше уж быстренько присоединиться к их компании на том свете и самой отправляться по ночам с неофициальным дружеским визитом к какой-нибудь непутевой бедолаге.
Два клена у ограды могилы убаюкивающе шелестели листвой. Мысли мои, обратившись к вечности, становились все более бессвязными, а течение их — все медленней… Поняв, что засыпаю, я поспешно вскочила с деревянной лавочки в одну дощечку, на которую, оказывается, сама того не заметив, уселась в глубокой задумчивости. Делать здесь мне больше было нечего.
А на даче все шло своим чередом. Охранник у ворот, милостиво снизойдя до моей особы, сообщил, что никаких чрезвычайных происшествий за время моего отсутствия не произошло. Кирилл вернулся за полчаса до меня и сидел на веранде в обществе домработницы и чашки бульона с гренками. Юля с Борисом, по обыкновению, отсутствовали.
Домработнице хватило одного взгляда на мое измученное лицо, чтобы немедленно ринуться к супнице. Обеспечив меня бульоном, она куда-то исчезла. Некоторое время мы с Кириллом молча работали ложками. Наконец Кирилл сказал:
— Я смотрю, ты времени зря не теряешь.
— В каком смысле? — вяло поинтересовалась я. Бульон, честно говоря, занимал меня в данный момент гораздо больше, чем самая увлекательная беседа, тем более что сегодня таких бесед у меня уже состоялось предостаточно. Помимо бульона, меня волновало, будет ли второе, а еще мне хотелось после приема пищи прилечь и немного подремать. Шныряя по участку, я видела под соснами прекрасные качели — диван под навесом — и надеялась, что никто не будет возражать, если я займу его на пару часиков.
— Ну, все ходишь, чего-то высматриваешь, где-то пропадаешь все время. Я думал, ты только так в этом агентстве, время весело проводишь, а ты и впрямь сыщица…
Вернулась домработница, оставила в уголке возле двери щетку для пыли и совок, вымыла руки, и на столе появилось столь желанное моему сердцу второе — цветная капуста в сухарях под сметанным соусом и бифштекс.
Не успела я как следует распробовать бифштекс, как Кирилл вернулся к прерванному разговору:
— Ну, расскажи мне, что ты успела узнать, пока я был в городе.
— А разве я должна перед тобой отчитываться? — не слишком вежливо пробурчала я с набитым ртом.
— А разве не я плачу тебе и твоим начальникам деньги за работу?
— По-моему, платит твой отец. А он с меня пока что никакого отчета не требовал.
— Будь спокойна, потребует. Особенно когда узнает, что ты пропадаешь где-то по ночам. Любовь, конечно, это хорошо, но ты ведь, кажется, на работе.
О, ЧК, оказывается, не дремлет! Кто-то уже успел на меня настучать. Но отчего такое раздражение?
— И когда ты с этим Вадимом успела познакомиться? — продолжал Кирилл. — Тебе что, нравятся парни, у которых не все дома?
Так… Похоже, Юлькин дед продолжает бдительно наблюдать за моим героем. Больше некому. С одной стороны, это хорошо, потому что он может потом пригодиться как свидетель. С другой — плохо, потому что мои визиты в тот район не остались незамеченными. А через Юльку все дошло до Кирилла. К сожалению, мои рыжие волосы настолько бросаются в глаза и запоминаются, что вычислить и опознать меня может даже грудной младенец, и сколько потом ни ври, все равно никто не поверит, что это была не я.
Но почему, черт побери, они все так уверены, что любой хмырь противоположного пола, замеченный на расстоянии ближе, чем два метpa от меня, непременно должен быть моим любовником? То ли они меня считают идиоткой, не интересующейся ничем, кроме амурных дел, то ли, по простоте душевной, переносят на меня свою мужскую модель поведения. В любом случае, несмотря на то что мне жутко хочется спать, терпеть это хамство я больше не намерена!
— Кто мне нравится, это не твое дело, — дожевав кусок бифштекса, холодно сказала я. — Все равно ты в число этих людей уже не входишь.
— Ну конечно! Так я и знал! Небось он уже наплел тебе про меня с три короба!
Так-так! Я-то думала, это приступ внезапной ревности, а тут что-то совсем другое. Как его перекосило! Сколько злобы! А главное — боится он чего-то до смерти, аж весь побелел.
Я решила блефовать.
— А ты выскажи свою версию, — сказала я, внимательно наблюдая за изменениями его лица. — Может, в твою я поверю больше.
Кирилл отодвинул тарелку с недоеденной капустой и встал.
— Ну уж нет! Все это было и прошло! Я про это давно забыл. И ему советую. А если он будет распространять про меня всякие грязные сплетни, я найду способ навсегда заткнуть ему рот. — И, комкая в руках бумажную салфетку, он быстрыми шагами ушел в дом.
— Почему это я сегодня весь день порчу людям аппетит? — недоуменно спросила я у графина с морсом.
Графин ничего не ответил.
А до дивана под соснами я так и не добралась. Прежде чем отправиться на природу, я решила еще раз просмотреть свои записи и попытаться извлечь из них хоть какое-нибудь рациональное зерно. Достала из рюкзака блокнот и уютно устроилась в глубоком кресле. Негромко тикали настенные часы, ветер покачивал оконную занавеску…
Проснулась я в темноте. На полу возле кресла белел выпавший из моих рук блокнот. Я потерла слипающиеся глаза, пытаясь припомнить, о чем я думала перед тем, как заснуть. Что-то важное должно произойти очень скоро… Что-то, о чем я ни в коем случае не должна забыть.
Я поднесла к глазам электронные часы, нажала на кнопку подсветки. «0.27» — загорелось на крохотном дисплее.
Двадцать семь минут первого!
Я вскочила как ужаленная. Через три минуты Кирилл должен быть на железнодорожной станции!
Конечно, я обещала Себастьяну, что не пойду на эту встречу. Но могла ли я выполнить это обещание? Сидеть дома и ждать, пока все самые важные события произойдут без меня? Нет уж, на это я не согласна.
В три прыжка я взлетела по скрипучим ступеням на второй этаж. Потом сообразила, что, пожалуй, двигаюсь слишком шумно, и перешла на осторожный шаг. В комнате Кирилла было пусто и темно. В другие комнаты я заглядывать не решилась.
Под дверью Бориса лежала тонкая и тусклая полоска света. Времени у меня совсем не было, но я остановилась и, почти прижавшись к двери ухом, прислушалась.
Приглушенные шорохи, вздохи… И вдруг — короткий сдавленный стон. Женский.
Торопливо спускаясь по лестнице вниз, я вспоминала лицо Могилы во время нашего с Кириллом вчерашнего разговора на пляже. Теперь мне не нужно было спрашивать охранника, что означала его усмешка.
Очутившись у калитки, я загородила лицо ладонью — в глаза мне внезапно ударил ослепительный свет.
— Кто-нибудь выходил из дома в последние десять минут? — свистящим шепотом спросила я у внезапно возникшего на моем пути охранника.
— Нет, — тоже шепотом ответил охранник, выключая свой фонарь. — А ты что здесь бродишь? Все уже спят давно.
Насчет «всех» я могла бы поспорить, но не стала. Вместо этого я торопливо прошептала:
— Скоро вернусь!
И, выскочив за калитку, припустилась во весь дух в сторону железнодорожной станции.
Песчаная дорога скрадывала топот моих бегущих ног. Тусклые лампы на древних деревянных столбах прыгали у меня перед глазами. Я изо всех сил вглядывалась вперед, чтобы при появлении людей успеть скрыться в придорожных кустах. Но никто не появился.
Из-за поворота возникла железнодорожная станция. Сначала я увидела только странные синие всполохи позади нее. Потом до меня донесся гул многочисленных голосов.
Встревоженная, я, уже не таясь, перебежала через переезд и поднялась на платформу. И увидела на другом конце станции машины с мигалками, оставленные возле железнодорожных путей, скопление народа на самой платформе…
Навстречу мне уже шел хмурый и озабоченный Себастьян. Поймал меня за плечи, остановил:
— Так я и знал, что ты все-таки не послушаешься меня! Ну почему ты всегда…
Я не дала ему договорить:
— Что здесь случилось?
Он раздраженно махнул рукой:
— Мы опоздали. Пришли за десять минут до полуночи, но он был уже мертв.
Я вырвалась из рук Себастьяна и кинулась туда, где копошились люди и мерцал белый свет фотовспышки.
На скамейке, завалившись на сторону, сидел человек. На груди у него расплылось большое темное пятно. Растолкав тех, кто мешал мне пройти, я подошла к нему вплотную, заглянула в лицо… И отвернулась с невольным вздохом облегчения.
— Ты решила, что это Кирилл? — раздался рядом со мной голос Даниеля. Подняв глаза, я увидела, что он смотрит на меня с сочувственной улыбкой. — Но почему?
Я пожала плечами.
Появился Себастьян, обнял меня за талию и молча повел за собой. Даниель пошел с нами.
Сойдя с платформы, мы перебрались через рельсы и сели в «Победу».
— Так, — сказал Себастьян. — А теперь рассказывай. По порядку. Все, что знаешь.
И я рассказала. Именно так, как он велел. Все, даже про спасение меня из лап гиен и про сон в лесу, который оказался не сном.
Когда я замолчала, в машине ненадолго наступила тишина.
— Так, — снова сказал Себастьян. — Что ж, за дело. Работы у нас непочатый край, как я погляжу. Начнем с хозяина гранат. Настало время объясниться… Марин, ты дорогу знаешь?
— Более-менее, — неуверенно ответила я.
— Ладно, найдем, не заблудимся. Поехали, Даниель…
Когда машина тронулась с места, заговорил Даниель:
— А знаешь, твое заявление все-таки нашлось!
— Да?! — обрадовалась я. — Как? Ты пересмотрел данные еще раз?
— Нет. Просто я догадался узнать, давно ли Кирилл живет отдельно от отца. Оказалось, его нынешняя квартира куплена только в конце прошлого года, когда наш хлебный принц приезжал домой на рождественские каникулы. Молодой человек сделал себе скромный новогодний подарок… Ладно, короче, сын с отцом живут довольно близко, но их дома находятся в разных округах Москвы. Я проверил загс в округе отца. Заявление было подано второго июня. Я снял копию, так что все в порядке.
— А вы уже узнали, кто этот… убитый? — спросила я, без особой надежды на успех вглядываясь в темноту за окнами «Победы».
— Пока нет, — пожал плечами Себастьян. — Документов при нем не нашли. Вероятно, их забрал убийца. Но Захаров обещал подсуетиться — завтра нашу жертву покажут во всех выпусках «Дорожного патруля», «Дежурной части», «Времечка» с «Сегоднячком». Слава богу, Листовскому не жалко денег на дело. Думаю, к завтрашнему вечеру мы будем знать, с кем так и не имели удовольствия познакомиться при его жизни.
Найти дачу Вадима оказалось сложнее, чем я думала. То ли дело теперь было в темноте, то ли в чем-то другом, но я никак не могла сообразить, куда надо поворачивать, позабыла ориентиры, и мы, наверное, с полчаса кружили по поселку. Увидев наконец нужный дом, я радостно скомандовала Даниелю тормозить, вылезла из машины, подошла к калитке и… обнаружила свою ошибку. Так повторилось несколько раз.
Но в конце концов наши поиски увенчались успехом. Ни одно окно в доме не горело. Калитка была не заперта. Мы вошли в сад и поднялись на крыльцо. Даниель приложил палец к губам и показал жестом, что обойдет вокруг дома. Себастьян забарабанил в дверь, а я громко сказала:
— Вадим! Это я! Ты мне очень нужен! Ответа не последовало.
Тогда я подергала дверь за ручку и обернулась к Себастьяну:
— Заперто.
Себастьян усмехнулся, вполголоса ответил:
— Ну, это не проблема.
И приложил руку к замочной скважине. Раздался негромкий щелчок. Дверь, заскрипев, приоткрылась.
— Вот это да! — восхитилась я. — С такими способностями хорошо банки грабить!
— Ну да, — хмыкнул Себастьян, проходя в дом и осматривая при свете карманного фонаря пыльную веранду. — Здорово придумала! Ты будешь околдовывать кассиров и клерков, а я взламывать сейфы. Еще Даниеля с собой возьмем — будет нас в машине ждать с заведенным мотором… Почему ты все время думаешь об ограблении банка? Тебе что, зарплаты не хватает?
Не успела я открыть рот и возмутиться тем, что он опять взялся читать мои мысли на расстоянии, как Себастьян присел на корточки перед сундуком.
— Этот? — и, не дожидаясь моего ответа, откинул крышку.
Сундук был пуст.
— О, ч-черт, — огорченно пробормотала я. — Я его спугнула!
— Сколько прошу, не ругайся такими словами! — Глаза Себастьяна гневно блеснули из темноты. — Хоть при мне!.. Пойдем осмотрим дом.
Вскоре мы очутились на кухне. Странное это было место… Не кухня, а химическая лаборатория. Нет! Скорее — настоящее жилище колдуна.
Себастьяна кухня привела в состояние небывалого оживления. С негромкими восклицаниями он обшарил все полочки, заглянул в каждую коробочку, потряс каждую бутылочку, понюхал каждую сушеную травку, я на такой подвиг ни за что бы не решилась: нюхнешь — и превратишься в лягушку, никакой царевич не расколдует потом, — полистал книги, просмотрел заметки на бумажках, прикрепленных к стене.
— Нашел что-нибудь интересное? — спросила я, усаживаясь за стол. В моей помощи тут явно не нуждались.
— Да, кое-что есть. Теперь многое становится понятным, — таинственно ответил Себастьян, не сочтя нужным пускаться в дальнейшие объяснения.
Вдруг за окнами послышался треск веток и топот. Себастьян замер, а я вскочила со стула.
— Стой! — рявкнул голос Даниеля.
В ответ раздался металлический клекот автомата, и на веранде, зазвенев, рассыпались на куски оконные стекла. Себастьян бросился вон из кухни. Я с грохотом. уронила стул, на котором сидела, и помчалась за Себастьяном.
Прогремели одиночные выстрелы — один, другой, третий. И еще одна автоматная очередь. Взревел мотор «Победы»…
Когда мы выбежали за калитку, габаритные огни «Победы» уже скрылись за поворотом. Даниеля нигде не было видно.
— Что делать? — беспомощно пропищала я.
— Ничего особенного, — хладнокровно ответил Себастьян. — Насколько я понял, твой Вадим…
— Никакой он не мой!
— Хорошо. Так вот, не твой Вадим попытался угнать «Победу». Но с Даниелем такие штуки лучше не проделывать. Пойдем за ними, посмотрим, что из всего этого выйдет.
— А вдруг с ним что-нибудь случится? — жалобно пробормотала я.
Себастьян посмотрел на меня с изумлением:
— Ты о Даниеле? — Я робко кивнула.
— Что-то ты сегодня все беспокоишься не о том, о ком нужно. Я бы на твоем месте волновался за Вадима, потому что Даниель может в запарке намять ему бока, а кулаки у. него — ой-ей-ей какие.
Тут наша беседа была неожиданно прервана.
— В чем дело, молодые люди? — раздался недовольный голос, и мы увидели у соседней калитки стройного и подтянутого пожилого мужчину в благородной седине, с красиво подстриженной бородой, в элегантной пижаме. Я догадалась, что это Юлин дедушка, хотя, честно говоря, представляла его себе почему-то совсем другим — старым пнем на кривых ногах, с торчащим пузом, слуховым аппаратом, неопрятной бородой веником и с лысиной в пол головы.
— Ничего особенного! — любезно ответил Себастьян и улыбнулся, вложив в это нехитрое мимическое упражнение весь шарм Голливуда. — Обыкновенная бандитская разборка! Можете спать спокойно.
И, как доказательство чистоты своих помыслов, достал из-за пояса пистолет.
Дедушку будто ветром сдуло. Я тихонько захихикала, наслаждаясь произведенным эффектом и представляя, что будет думать обо мне Юля после того, как дедушка поведает ей о событиях нынешней ночи.
— Пойдем пока что, — сказал Себастьян, убирая пистолет обратно. — Насколько подсказывает опыт, Даниель должен скоро вернуться за нами.
Опыт не обманул Себастьяна. Минут через десять мы услышали в ночной тишине приближающийся шум мотора. Потом на дороге показались огни фар, и вскоре «Победа» остановилась перед нами. Даниель выскочил на дорогу и, хлопнув со зла дверью, в ярости прокричал:
— Я его упустил! Что за невезенье!
— Как ты умудрился? — спросил Себастьян.
— Он бросил машину на переезде и выскочил! А там шел скорый!
— И ты, конечно, бросился спасать свою любимицу…
—Но…
— Тихо-тихо… Тебя никто не осуждает, успокойся. Тем более что такая авария могла быть опасна не только для нашей «Победы», но и для пассажиров поезда. А парня мы потом поймаем. Куда он, кстати, делся?
— По другому пути шел товарняк. Вспрыгнул на него — и привет. Догонять я его не стал. На сегодня с меня трюков довольно.
— Ну да, — сказал Себастьян, усаживаясь на переднее сиденье. — К тому же, чтобы гнаться на машине за поездом, а потом туда перепрыгивать, нужно, чтобы в машине было как минимум два человека, иначе не избежать аварии. Да и бегать за этим шустрым молодым человеком по вагонам, нырять в цистерны и падать на щебень или песок — удовольствие ниже среднего. И вообще, у нас есть еще одно дельце… —Он обратился ко мне: — Когда ты уходила из дома, Кирилла ведь на месте не было?
— Не было.
— Тогда посмотрим, не вернулся ли он.
Кирилл не вернулся. И, разумеется, оказалось, что о его отсутствии никто не знал. Переполох, поднявшийся в доме после того, как это обнаружилось, можно сравнить только с последним днем Помпеи. Охранники матерились, домработница заламывала руки, Борис и Юля подавленно молчали. И все метались по дому и участку, словно куры, за которыми гонится лиса.
Впрочем, Себастьян неожиданно быстро навел порядок в этом курятнике. Домработницу услал на веранду — приготовить чаю для особо разнервничавшихся, Борису и Юле велел идти спать, а если не могут — тихо сидеть в гостиной. Охрану выстроил в шеренгу, назначил каждому пост, велел всех впускать, никого не выпускать. Могиле как самому главному велел глаз не спускать с обитателей дома, пока мы не вернемся. А потом отвел его в сторону и что-то долго говорил вполголоса. До меня доносилось только невнятное бормотание и односложные ответы Могилы, понимающе кивавшего головой в такт Себастьяновой речи.
Даниель опять завел «Победу», и мы помчались по улицам поселка в сторону озера. Себастьян при свете ручного фонаря изучал добытую невесть где карту Краснозаводска и его окрестностей.
— Куда мы едем? — поинтересовалась я. Но толку не добилась.
— Есть одна идея, — туманно произнес Себастьян.
Дальнейшее молчание нарушалось только его указаниями Даниелю — как ехать и куда сворачивать.
Озеро осталось позади. Мы въехали в поселок и, перестав подпрыгивать на колдобинах и ухабах проселочной дороги, затряслись на дрянном асфальте.
Последний отрезок дороги — метров пятьсот — двигались очень медленно, выключив в машине дальний свет и музыку. Когда «Победа» остановилась и я вслед за Себастьяном и Даниелем вышла из нее, на меня зашипели, чтобы я не хлопала дверью — оказалось, что мы приехали к кладбищу. Я внутренне содрогнулась: сбылся кошмарный сон детства — ночная прогулка среди могил. Себастьян взял меня за руку, и мне немного полегчало, но не настолько, чтобы успокоиться и почувствовать себя в полной безопасности.
Каждый шорох заставлял меня вздрагивать и обливаться холодным потом. Силуэты крестов навевали смертельную жуть. За что мне такое наказание? Сперва лес, теперь вот кладбище… Хотелось креститься обеими руками, а еще лучше — упасть в обморок и ничего не видеть, тем более что в моем нынешнем состоянии сделать это было совсем несложно.
Внезапно среди могил блеснул огонек. До нас донесся какой-то тихий шум. Я замерла и чуть не вскрикнула, но Себастьян вовремя зажал мне рот и заставил пригнуться к земле. Когда мы подкрались ближе, огонек оказался висящим на надгробии ручным фонарем. Шум же издавала лопата, входящая в землю и отбрасывающая комья в сторону.
Себастьян жестом велел мне оставаться на месте, а сам вместе с Даниелем двинулся вперед.
Человек около могилы заметил их слишком поздно и попытался ударить Себастьяна лопатой, но тот увернулся, а Даниель тем временем прыгнул на человека сзади и, крепко схватив лопату за ручку двумя руками, потянул ее на себя. Себастьян ударил человека ногой по щиколотке. От боли тот ослабил хватку на ручке лопаты, и через мгновение Даниель уже прижимал ее к его горлу.
Все, что я еще могла, это поинтересоваться у первой же попавшейся мне на улице старушки, где находится здешнее кладбище. Кладбищ оказалось два — старое, между Краснозаводском и Белыми Ключами, около не так давно отреставрированной церкви, и новое, на другом конце Краснозаводска. Я немедленно позвонила Ирине Николаевне и узнала, что Анна похоронена на старом кладбище, в могиле ее деда и бабки по отцовской линии.
Еще одна старушка, встреченная у церковных ворот, вызвалась проводить меня до места. По дороге я узнала массу ценных сведений — прогноз погоды до конца месяца, расписание церковных праздников, набор примет и список важнейших именин. По моим подсчетам, основанным на количестве старушкиных морщин, было ей не меньше восьмидесяти, но двигалась она бойко, болтала без умолку и не выказывала ни малейших признаков склероза или маразма. Наверное, таких старушек надо собирать в отдельный специальный медицинский полк, польза от них государству будет неоценимая, мелькнула в моем измученном мозгу гениальная идея.
Могильный холмик весь порос веселенькими цветочками, и не было похоже, чтобы в последнее время эту землю тревожили лопатой. Озеро же находилось от кладбища слишком далеко, чтобы можно было предположить, что крестик из могилы могло каким-то образом унести водой.
— Может, подземные реки? — жалобно спросила я у старичков, строго смотревших на меня с керамических овалов, укрепленных на желтовато-белом мраморе. Аниной фотографии на памятнике не было.
Бог с ним, с крестиком… Но встреча в лесу? Может, мне как почтенной фее теперь во сне будут являться души умерших? Хорошенькая перспектива, нечего сказать! Лучше уж быстренько присоединиться к их компании на том свете и самой отправляться по ночам с неофициальным дружеским визитом к какой-нибудь непутевой бедолаге.
Два клена у ограды могилы убаюкивающе шелестели листвой. Мысли мои, обратившись к вечности, становились все более бессвязными, а течение их — все медленней… Поняв, что засыпаю, я поспешно вскочила с деревянной лавочки в одну дощечку, на которую, оказывается, сама того не заметив, уселась в глубокой задумчивости. Делать здесь мне больше было нечего.
А на даче все шло своим чередом. Охранник у ворот, милостиво снизойдя до моей особы, сообщил, что никаких чрезвычайных происшествий за время моего отсутствия не произошло. Кирилл вернулся за полчаса до меня и сидел на веранде в обществе домработницы и чашки бульона с гренками. Юля с Борисом, по обыкновению, отсутствовали.
Домработнице хватило одного взгляда на мое измученное лицо, чтобы немедленно ринуться к супнице. Обеспечив меня бульоном, она куда-то исчезла. Некоторое время мы с Кириллом молча работали ложками. Наконец Кирилл сказал:
— Я смотрю, ты времени зря не теряешь.
— В каком смысле? — вяло поинтересовалась я. Бульон, честно говоря, занимал меня в данный момент гораздо больше, чем самая увлекательная беседа, тем более что сегодня таких бесед у меня уже состоялось предостаточно. Помимо бульона, меня волновало, будет ли второе, а еще мне хотелось после приема пищи прилечь и немного подремать. Шныряя по участку, я видела под соснами прекрасные качели — диван под навесом — и надеялась, что никто не будет возражать, если я займу его на пару часиков.
— Ну, все ходишь, чего-то высматриваешь, где-то пропадаешь все время. Я думал, ты только так в этом агентстве, время весело проводишь, а ты и впрямь сыщица…
Вернулась домработница, оставила в уголке возле двери щетку для пыли и совок, вымыла руки, и на столе появилось столь желанное моему сердцу второе — цветная капуста в сухарях под сметанным соусом и бифштекс.
Не успела я как следует распробовать бифштекс, как Кирилл вернулся к прерванному разговору:
— Ну, расскажи мне, что ты успела узнать, пока я был в городе.
— А разве я должна перед тобой отчитываться? — не слишком вежливо пробурчала я с набитым ртом.
— А разве не я плачу тебе и твоим начальникам деньги за работу?
— По-моему, платит твой отец. А он с меня пока что никакого отчета не требовал.
— Будь спокойна, потребует. Особенно когда узнает, что ты пропадаешь где-то по ночам. Любовь, конечно, это хорошо, но ты ведь, кажется, на работе.
О, ЧК, оказывается, не дремлет! Кто-то уже успел на меня настучать. Но отчего такое раздражение?
— И когда ты с этим Вадимом успела познакомиться? — продолжал Кирилл. — Тебе что, нравятся парни, у которых не все дома?
Так… Похоже, Юлькин дед продолжает бдительно наблюдать за моим героем. Больше некому. С одной стороны, это хорошо, потому что он может потом пригодиться как свидетель. С другой — плохо, потому что мои визиты в тот район не остались незамеченными. А через Юльку все дошло до Кирилла. К сожалению, мои рыжие волосы настолько бросаются в глаза и запоминаются, что вычислить и опознать меня может даже грудной младенец, и сколько потом ни ври, все равно никто не поверит, что это была не я.
Но почему, черт побери, они все так уверены, что любой хмырь противоположного пола, замеченный на расстоянии ближе, чем два метpa от меня, непременно должен быть моим любовником? То ли они меня считают идиоткой, не интересующейся ничем, кроме амурных дел, то ли, по простоте душевной, переносят на меня свою мужскую модель поведения. В любом случае, несмотря на то что мне жутко хочется спать, терпеть это хамство я больше не намерена!
— Кто мне нравится, это не твое дело, — дожевав кусок бифштекса, холодно сказала я. — Все равно ты в число этих людей уже не входишь.
— Ну конечно! Так я и знал! Небось он уже наплел тебе про меня с три короба!
Так-так! Я-то думала, это приступ внезапной ревности, а тут что-то совсем другое. Как его перекосило! Сколько злобы! А главное — боится он чего-то до смерти, аж весь побелел.
Я решила блефовать.
— А ты выскажи свою версию, — сказала я, внимательно наблюдая за изменениями его лица. — Может, в твою я поверю больше.
Кирилл отодвинул тарелку с недоеденной капустой и встал.
— Ну уж нет! Все это было и прошло! Я про это давно забыл. И ему советую. А если он будет распространять про меня всякие грязные сплетни, я найду способ навсегда заткнуть ему рот. — И, комкая в руках бумажную салфетку, он быстрыми шагами ушел в дом.
— Почему это я сегодня весь день порчу людям аппетит? — недоуменно спросила я у графина с морсом.
Графин ничего не ответил.
А до дивана под соснами я так и не добралась. Прежде чем отправиться на природу, я решила еще раз просмотреть свои записи и попытаться извлечь из них хоть какое-нибудь рациональное зерно. Достала из рюкзака блокнот и уютно устроилась в глубоком кресле. Негромко тикали настенные часы, ветер покачивал оконную занавеску…
Проснулась я в темноте. На полу возле кресла белел выпавший из моих рук блокнот. Я потерла слипающиеся глаза, пытаясь припомнить, о чем я думала перед тем, как заснуть. Что-то важное должно произойти очень скоро… Что-то, о чем я ни в коем случае не должна забыть.
Я поднесла к глазам электронные часы, нажала на кнопку подсветки. «0.27» — загорелось на крохотном дисплее.
Двадцать семь минут первого!
Я вскочила как ужаленная. Через три минуты Кирилл должен быть на железнодорожной станции!
Конечно, я обещала Себастьяну, что не пойду на эту встречу. Но могла ли я выполнить это обещание? Сидеть дома и ждать, пока все самые важные события произойдут без меня? Нет уж, на это я не согласна.
В три прыжка я взлетела по скрипучим ступеням на второй этаж. Потом сообразила, что, пожалуй, двигаюсь слишком шумно, и перешла на осторожный шаг. В комнате Кирилла было пусто и темно. В другие комнаты я заглядывать не решилась.
Под дверью Бориса лежала тонкая и тусклая полоска света. Времени у меня совсем не было, но я остановилась и, почти прижавшись к двери ухом, прислушалась.
Приглушенные шорохи, вздохи… И вдруг — короткий сдавленный стон. Женский.
Торопливо спускаясь по лестнице вниз, я вспоминала лицо Могилы во время нашего с Кириллом вчерашнего разговора на пляже. Теперь мне не нужно было спрашивать охранника, что означала его усмешка.
Очутившись у калитки, я загородила лицо ладонью — в глаза мне внезапно ударил ослепительный свет.
— Кто-нибудь выходил из дома в последние десять минут? — свистящим шепотом спросила я у внезапно возникшего на моем пути охранника.
— Нет, — тоже шепотом ответил охранник, выключая свой фонарь. — А ты что здесь бродишь? Все уже спят давно.
Насчет «всех» я могла бы поспорить, но не стала. Вместо этого я торопливо прошептала:
— Скоро вернусь!
И, выскочив за калитку, припустилась во весь дух в сторону железнодорожной станции.
Песчаная дорога скрадывала топот моих бегущих ног. Тусклые лампы на древних деревянных столбах прыгали у меня перед глазами. Я изо всех сил вглядывалась вперед, чтобы при появлении людей успеть скрыться в придорожных кустах. Но никто не появился.
Из-за поворота возникла железнодорожная станция. Сначала я увидела только странные синие всполохи позади нее. Потом до меня донесся гул многочисленных голосов.
Встревоженная, я, уже не таясь, перебежала через переезд и поднялась на платформу. И увидела на другом конце станции машины с мигалками, оставленные возле железнодорожных путей, скопление народа на самой платформе…
Навстречу мне уже шел хмурый и озабоченный Себастьян. Поймал меня за плечи, остановил:
— Так я и знал, что ты все-таки не послушаешься меня! Ну почему ты всегда…
Я не дала ему договорить:
— Что здесь случилось?
Он раздраженно махнул рукой:
— Мы опоздали. Пришли за десять минут до полуночи, но он был уже мертв.
Я вырвалась из рук Себастьяна и кинулась туда, где копошились люди и мерцал белый свет фотовспышки.
На скамейке, завалившись на сторону, сидел человек. На груди у него расплылось большое темное пятно. Растолкав тех, кто мешал мне пройти, я подошла к нему вплотную, заглянула в лицо… И отвернулась с невольным вздохом облегчения.
— Ты решила, что это Кирилл? — раздался рядом со мной голос Даниеля. Подняв глаза, я увидела, что он смотрит на меня с сочувственной улыбкой. — Но почему?
Я пожала плечами.
Появился Себастьян, обнял меня за талию и молча повел за собой. Даниель пошел с нами.
Сойдя с платформы, мы перебрались через рельсы и сели в «Победу».
— Так, — сказал Себастьян. — А теперь рассказывай. По порядку. Все, что знаешь.
И я рассказала. Именно так, как он велел. Все, даже про спасение меня из лап гиен и про сон в лесу, который оказался не сном.
Когда я замолчала, в машине ненадолго наступила тишина.
— Так, — снова сказал Себастьян. — Что ж, за дело. Работы у нас непочатый край, как я погляжу. Начнем с хозяина гранат. Настало время объясниться… Марин, ты дорогу знаешь?
— Более-менее, — неуверенно ответила я.
— Ладно, найдем, не заблудимся. Поехали, Даниель…
Когда машина тронулась с места, заговорил Даниель:
— А знаешь, твое заявление все-таки нашлось!
— Да?! — обрадовалась я. — Как? Ты пересмотрел данные еще раз?
— Нет. Просто я догадался узнать, давно ли Кирилл живет отдельно от отца. Оказалось, его нынешняя квартира куплена только в конце прошлого года, когда наш хлебный принц приезжал домой на рождественские каникулы. Молодой человек сделал себе скромный новогодний подарок… Ладно, короче, сын с отцом живут довольно близко, но их дома находятся в разных округах Москвы. Я проверил загс в округе отца. Заявление было подано второго июня. Я снял копию, так что все в порядке.
— А вы уже узнали, кто этот… убитый? — спросила я, без особой надежды на успех вглядываясь в темноту за окнами «Победы».
— Пока нет, — пожал плечами Себастьян. — Документов при нем не нашли. Вероятно, их забрал убийца. Но Захаров обещал подсуетиться — завтра нашу жертву покажут во всех выпусках «Дорожного патруля», «Дежурной части», «Времечка» с «Сегоднячком». Слава богу, Листовскому не жалко денег на дело. Думаю, к завтрашнему вечеру мы будем знать, с кем так и не имели удовольствия познакомиться при его жизни.
Найти дачу Вадима оказалось сложнее, чем я думала. То ли дело теперь было в темноте, то ли в чем-то другом, но я никак не могла сообразить, куда надо поворачивать, позабыла ориентиры, и мы, наверное, с полчаса кружили по поселку. Увидев наконец нужный дом, я радостно скомандовала Даниелю тормозить, вылезла из машины, подошла к калитке и… обнаружила свою ошибку. Так повторилось несколько раз.
Но в конце концов наши поиски увенчались успехом. Ни одно окно в доме не горело. Калитка была не заперта. Мы вошли в сад и поднялись на крыльцо. Даниель приложил палец к губам и показал жестом, что обойдет вокруг дома. Себастьян забарабанил в дверь, а я громко сказала:
— Вадим! Это я! Ты мне очень нужен! Ответа не последовало.
Тогда я подергала дверь за ручку и обернулась к Себастьяну:
— Заперто.
Себастьян усмехнулся, вполголоса ответил:
— Ну, это не проблема.
И приложил руку к замочной скважине. Раздался негромкий щелчок. Дверь, заскрипев, приоткрылась.
— Вот это да! — восхитилась я. — С такими способностями хорошо банки грабить!
— Ну да, — хмыкнул Себастьян, проходя в дом и осматривая при свете карманного фонаря пыльную веранду. — Здорово придумала! Ты будешь околдовывать кассиров и клерков, а я взламывать сейфы. Еще Даниеля с собой возьмем — будет нас в машине ждать с заведенным мотором… Почему ты все время думаешь об ограблении банка? Тебе что, зарплаты не хватает?
Не успела я открыть рот и возмутиться тем, что он опять взялся читать мои мысли на расстоянии, как Себастьян присел на корточки перед сундуком.
— Этот? — и, не дожидаясь моего ответа, откинул крышку.
Сундук был пуст.
— О, ч-черт, — огорченно пробормотала я. — Я его спугнула!
— Сколько прошу, не ругайся такими словами! — Глаза Себастьяна гневно блеснули из темноты. — Хоть при мне!.. Пойдем осмотрим дом.
Вскоре мы очутились на кухне. Странное это было место… Не кухня, а химическая лаборатория. Нет! Скорее — настоящее жилище колдуна.
Себастьяна кухня привела в состояние небывалого оживления. С негромкими восклицаниями он обшарил все полочки, заглянул в каждую коробочку, потряс каждую бутылочку, понюхал каждую сушеную травку, я на такой подвиг ни за что бы не решилась: нюхнешь — и превратишься в лягушку, никакой царевич не расколдует потом, — полистал книги, просмотрел заметки на бумажках, прикрепленных к стене.
— Нашел что-нибудь интересное? — спросила я, усаживаясь за стол. В моей помощи тут явно не нуждались.
— Да, кое-что есть. Теперь многое становится понятным, — таинственно ответил Себастьян, не сочтя нужным пускаться в дальнейшие объяснения.
Вдруг за окнами послышался треск веток и топот. Себастьян замер, а я вскочила со стула.
— Стой! — рявкнул голос Даниеля.
В ответ раздался металлический клекот автомата, и на веранде, зазвенев, рассыпались на куски оконные стекла. Себастьян бросился вон из кухни. Я с грохотом. уронила стул, на котором сидела, и помчалась за Себастьяном.
Прогремели одиночные выстрелы — один, другой, третий. И еще одна автоматная очередь. Взревел мотор «Победы»…
Когда мы выбежали за калитку, габаритные огни «Победы» уже скрылись за поворотом. Даниеля нигде не было видно.
— Что делать? — беспомощно пропищала я.
— Ничего особенного, — хладнокровно ответил Себастьян. — Насколько я понял, твой Вадим…
— Никакой он не мой!
— Хорошо. Так вот, не твой Вадим попытался угнать «Победу». Но с Даниелем такие штуки лучше не проделывать. Пойдем за ними, посмотрим, что из всего этого выйдет.
— А вдруг с ним что-нибудь случится? — жалобно пробормотала я.
Себастьян посмотрел на меня с изумлением:
— Ты о Даниеле? — Я робко кивнула.
— Что-то ты сегодня все беспокоишься не о том, о ком нужно. Я бы на твоем месте волновался за Вадима, потому что Даниель может в запарке намять ему бока, а кулаки у. него — ой-ей-ей какие.
Тут наша беседа была неожиданно прервана.
— В чем дело, молодые люди? — раздался недовольный голос, и мы увидели у соседней калитки стройного и подтянутого пожилого мужчину в благородной седине, с красиво подстриженной бородой, в элегантной пижаме. Я догадалась, что это Юлин дедушка, хотя, честно говоря, представляла его себе почему-то совсем другим — старым пнем на кривых ногах, с торчащим пузом, слуховым аппаратом, неопрятной бородой веником и с лысиной в пол головы.
— Ничего особенного! — любезно ответил Себастьян и улыбнулся, вложив в это нехитрое мимическое упражнение весь шарм Голливуда. — Обыкновенная бандитская разборка! Можете спать спокойно.
И, как доказательство чистоты своих помыслов, достал из-за пояса пистолет.
Дедушку будто ветром сдуло. Я тихонько захихикала, наслаждаясь произведенным эффектом и представляя, что будет думать обо мне Юля после того, как дедушка поведает ей о событиях нынешней ночи.
— Пойдем пока что, — сказал Себастьян, убирая пистолет обратно. — Насколько подсказывает опыт, Даниель должен скоро вернуться за нами.
Опыт не обманул Себастьяна. Минут через десять мы услышали в ночной тишине приближающийся шум мотора. Потом на дороге показались огни фар, и вскоре «Победа» остановилась перед нами. Даниель выскочил на дорогу и, хлопнув со зла дверью, в ярости прокричал:
— Я его упустил! Что за невезенье!
— Как ты умудрился? — спросил Себастьян.
— Он бросил машину на переезде и выскочил! А там шел скорый!
— И ты, конечно, бросился спасать свою любимицу…
—Но…
— Тихо-тихо… Тебя никто не осуждает, успокойся. Тем более что такая авария могла быть опасна не только для нашей «Победы», но и для пассажиров поезда. А парня мы потом поймаем. Куда он, кстати, делся?
— По другому пути шел товарняк. Вспрыгнул на него — и привет. Догонять я его не стал. На сегодня с меня трюков довольно.
— Ну да, — сказал Себастьян, усаживаясь на переднее сиденье. — К тому же, чтобы гнаться на машине за поездом, а потом туда перепрыгивать, нужно, чтобы в машине было как минимум два человека, иначе не избежать аварии. Да и бегать за этим шустрым молодым человеком по вагонам, нырять в цистерны и падать на щебень или песок — удовольствие ниже среднего. И вообще, у нас есть еще одно дельце… —Он обратился ко мне: — Когда ты уходила из дома, Кирилла ведь на месте не было?
— Не было.
— Тогда посмотрим, не вернулся ли он.
Кирилл не вернулся. И, разумеется, оказалось, что о его отсутствии никто не знал. Переполох, поднявшийся в доме после того, как это обнаружилось, можно сравнить только с последним днем Помпеи. Охранники матерились, домработница заламывала руки, Борис и Юля подавленно молчали. И все метались по дому и участку, словно куры, за которыми гонится лиса.
Впрочем, Себастьян неожиданно быстро навел порядок в этом курятнике. Домработницу услал на веранду — приготовить чаю для особо разнервничавшихся, Борису и Юле велел идти спать, а если не могут — тихо сидеть в гостиной. Охрану выстроил в шеренгу, назначил каждому пост, велел всех впускать, никого не выпускать. Могиле как самому главному велел глаз не спускать с обитателей дома, пока мы не вернемся. А потом отвел его в сторону и что-то долго говорил вполголоса. До меня доносилось только невнятное бормотание и односложные ответы Могилы, понимающе кивавшего головой в такт Себастьяновой речи.
Даниель опять завел «Победу», и мы помчались по улицам поселка в сторону озера. Себастьян при свете ручного фонаря изучал добытую невесть где карту Краснозаводска и его окрестностей.
— Куда мы едем? — поинтересовалась я. Но толку не добилась.
— Есть одна идея, — туманно произнес Себастьян.
Дальнейшее молчание нарушалось только его указаниями Даниелю — как ехать и куда сворачивать.
Озеро осталось позади. Мы въехали в поселок и, перестав подпрыгивать на колдобинах и ухабах проселочной дороги, затряслись на дрянном асфальте.
Последний отрезок дороги — метров пятьсот — двигались очень медленно, выключив в машине дальний свет и музыку. Когда «Победа» остановилась и я вслед за Себастьяном и Даниелем вышла из нее, на меня зашипели, чтобы я не хлопала дверью — оказалось, что мы приехали к кладбищу. Я внутренне содрогнулась: сбылся кошмарный сон детства — ночная прогулка среди могил. Себастьян взял меня за руку, и мне немного полегчало, но не настолько, чтобы успокоиться и почувствовать себя в полной безопасности.
Каждый шорох заставлял меня вздрагивать и обливаться холодным потом. Силуэты крестов навевали смертельную жуть. За что мне такое наказание? Сперва лес, теперь вот кладбище… Хотелось креститься обеими руками, а еще лучше — упасть в обморок и ничего не видеть, тем более что в моем нынешнем состоянии сделать это было совсем несложно.
Внезапно среди могил блеснул огонек. До нас донесся какой-то тихий шум. Я замерла и чуть не вскрикнула, но Себастьян вовремя зажал мне рот и заставил пригнуться к земле. Когда мы подкрались ближе, огонек оказался висящим на надгробии ручным фонарем. Шум же издавала лопата, входящая в землю и отбрасывающая комья в сторону.
Себастьян жестом велел мне оставаться на месте, а сам вместе с Даниелем двинулся вперед.
Человек около могилы заметил их слишком поздно и попытался ударить Себастьяна лопатой, но тот увернулся, а Даниель тем временем прыгнул на человека сзади и, крепко схватив лопату за ручку двумя руками, потянул ее на себя. Себастьян ударил человека ногой по щиколотке. От боли тот ослабил хватку на ручке лопаты, и через мгновение Даниель уже прижимал ее к его горлу.