Кабацкий музыкант
Алеша Дмитриевич,
Ему подносят все,
И он немножко пьян,
Но в этом кабаке
Он - как Иван-царевич,
И это на него
Приходит ресторан.
Играй, Алеша,
На своей гитаре,
Я - первый друг
Таланта твоего!
Ты видишь - девочки
Стоят на тротуаре,
И это - жизнь,
А больше ничего.
Кабацкий музыкант
Поет чуть-чуть фальшиво,
Но мы ему простим
Заведомую ложь!
А как он должен петь,
Когда разносят пиво,
И танцы до утра,
И хохот, и балдеж?
Кабацкий музыкант,
Как рыба в океане,
Вот в этом бардаке,
Где шум и неуют,
И мужики ему
Подносят мани-мани,
А девочки любовь
Бесплатно выдают.
Кабацкий музыкант,
Ах, сколько их по свету
Разбросано кругом,
Вблизи и вдалеке!
Алеша ни при чем,
Поскольку песня эта,
Она же - обо всех,
Поющих в кабаке.
Играй, Алеша,
На своей гитаре,
Я - первый друг
Таланта твоего!
Ты видишь - девочки
Стоят на тротуаре,
И это - жизнь,
А больше ничего.
А потом нас все захотели, набрали мы первых попавшихся музыкантов, придумал я фишку "Лесоповал", и, отыграв с аншлагом первый концерт в "России" (место рождения - ГЦКЗ "Россия", Москва), покатились мы уже с меньшим успехом по стране - благо, она тогда была огромна. Что ж, ни раскрутки, ни рекламы, ни кассет, ни имени! Нормально для неудачи.
Но все пришло - и клипы, и целых три компактных диска - тогдашней новинки, отданной нами торговцам совсем задаром (и снова финансовая ситуация не дает нам возможности распорядиться нашим седьмым, уже без Сережи, альбомом).
Ездил Сергей Коржуков по стране, давно уже любимый по миллионным тиражам кассет, не веря в собственный успех. Музыканты отсеивались, большей частью по пьянке, иногда профессионалы, что тут поделать? Родина. Сергей держался, потому что на нем держался и весь "Лесоповал", директор воровал. Так существовали мы до самой трагедии 20 июля 1994 года.
Что я мог бы сказать о трагической гибели талантливого и любимого многими и нами артиста и человека? Точнее, что я хотел бы сказать? Это немножко разные вещи.
Во-первых, кто может знать, как упал он с балкона 14-го этажа дома, где проживал у матери, расставшись со своей многолетней женой Людмилой - сам, нарочно или нечаянно, поскользнувшись. Говорят, была будто бы какая-то записка, но ее, опять же будто бы, забрала милиция. Мы не хлопотали ее прочесть, и нет никаких оснований даже предположительно представить ее текст.
Внешне у него все было в порядке: популярность, расцвет таланта, первые деньги; и он собирался строить под Москвой дачу, мечтал, чтобы был бассейн. Впереди - уже написанный четвертый альбом "Лесоповала" - "Амнистия", гастроли, успех, новые друзья. Но Сережа был человек не внешний, а внутренний. Как в него заглянуть?
Жива мама - Марья Васильевна Коржукова, может быть, она знает то, чего не знаем мы. Нашелся бы кто разговорить ее.
А письма с объяснениями в любви и даже подарки до сих пор приходят на его имя. Лебединая песня Сергея Коржукова. Ее поют во всем мире, где есть хоть два русских человека. Один русский человек тоже заказал бы, да стесняется. Вот она.
Я куплю тебе дом
У пруда, в Подмосковье,
И тебя приведу
В этот собственный дом!
Заведу голубей,
И с тобой, и с любовью
Мы посадим сирень под окном.
А белый лебедь на пруду
Качает павшую звезду,
На том пруду,
Куда тебя я приведу.
А пока ни кола,
Ни двора и ни сада,
Чтобы мог я за ручку тебя
Привести!
Угадаем с тобой
Самому мне не надо
Наши пять номеров из шести.
Мало шансов у нас,
Но мужик-барабанщик,
Что кидает шары,
Управляя лотом,
Мне сказал номера,
Если он не обманщик,
На которые нам выпадет дом.
"ЛЕСОПОВАЛ", ВОСКРЕСЕНИЕ
А как не стало Сергея Коржукова - не стало и "Лесоповала", потому что он, собственно, и был "Лесоповалом". С полгода мы находились в шоке, да и люди остались без работы: балетным было негде танцевать, директору - негде воровать. Потом и посторонние люди просили не закрывать проект. Мелькнули мы, как звезда на небосклоне, и потухли. Не заменять же Сережу на другого солиста - недостойно как-то, да и не найдешь такого второго. И решено было набрать новую группу, да такую, чтобы все в ней пели Сережины песни. Конкурс втихую объявили и выбрали поначалу человек пять, для кого "Лесоповал" чего-то значил, да и по типажу.
И почти через год вышли с первым концертом в ДК АЗЛК. После концерта шампанское лилось, многие поздравляли, но концерт был, что называется, "не Сережа". Один мой знакомый пожилой вор в законе, дядя Володя, человек зоркий, прозрачный, сказал:
- Шумят много. Души мало.
Хочу заметить вам, что авторитетом и у воров считается не самый дерзкий, а самый умный.
Сели плотно репетировать, новые песни пошли, с кем-то по дороге расстались, но и теперь в составе есть люди, которыми дорожу. Всех не буду вспоминать, но есть двое - они и поддерживают во мне желание продолжать жизнь группы "Лесоповал". Это Сергей Куприк, по удивительной случайности похожий и внешне на покойного Сережу, с хорошим тембрально голосом (нашего тембра), да и вообще с воспитанным чувством мужского достоинства. За эти качества прощаю ему многое. И второй - Шура Федорков, отвечающий у нас за музыку. Он и автор множества наших песен и аранжировок, и с Сергеем Коржуковым на записях работал. И гитарист, и клавишник, и даже хороший трубач. И весьма достоин уважения по человеческим параметрам.
В новом составе мы побывали трижды в русской Америке, в русском Израиле, куда собираемся снова - в этих странах любят "Лесоповал". Но - достаточно, это не книга о людях "Лесоповала", я даже двух слов еще не сказал о своих дочерях.
Пишу я на выдвижной доске прикроватной тумбочки в кардиологии института Склифосовского, не очень удобно. Но все же обязан снова оправдываться перед нашими критиками. Я им:
Зло живет на земле не одно,
А с добром перепутано сложно!
И на воле неволи полно,
И в тюрьме без надежды не можно.
Я им говорю: мы дали высказаться миллионам людей, постарались их услышать и где-то понять. И дать им надежду. "Ведь люди же они!"
А они мне, Капа Деловая, и другие такие продвинутые и стильные... На днях снова их газета плюнула в нашу сторону... Расскажу. Очерк о молодом спортивном таланте - 17 лет - теннисисте Мише Южном, нашей большой надежде в большом теннисе, в большом мире.
- А как вы настраиваетесь, Миша, на конкретную игру?
- А слушаю песни группы "Лесоповал"!
- Вау! Чем же вам близка эта блатная лирика?
Ну, в общем, довольно, да? Так вот все их обвинения сводятся к главному: не популяризируем ли мы в такое гиблое криминальное время воровской кайф?
Чуть-чуть-чуть они, может быть, и правы: в первых альбомах что-то и было, выскочило из-под моего внимания, я тогда не знал, что проект растянется песен на 80, но и там было:
И вы не завидуйте, эй,
Что легкую ношу ношу!
На совести черной моей
Я, как на распятье, вишу.
И мы давно уже в своих концертах похоронили воров-скую романтику, лет, наверное, пять. Надо же слышать, что поем, чтобы выговаривать.
А самое главное, и вольно вам считать это неправдой - у нас этой романтики намного меньше, чем существует ее у пацанов в реальной их бесперспективной жизни. Это не всегда зрело понимаемая жажда риска и подвига, чувство мужской верности, этакий тайный сговор молодых и сильных в поиске выхода из беспросвета.
А потом уже - сбитый замок на пивном ларьке, украденный ящик чешского пива и коробка "Сникерсов" для по-дружки. И народный судья, и гробовое молчание несознанки, и материнские слезы.
Это уже так близко к тому беспределу, который творится в Чечне с обеих сторон. Но если вы меня спросите про Чечню: за чей же я все-таки беспредел, я без всякой дипломатии вам отвечу - за наш!
А началося все
Аж в детской школе:
Кому-то
Будь готов!
Всегда готов!
А я уже болтался
На приколе
У беспощадных
МУРовских ментов.
ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ
Меня все еще не выписывают из госпиталя, и будущее мое - во мраке. И, как многие сейчас, я надеюсь на Бога. Не будучи по-настоящему, по своей сути, верующим человеком, не принадлежа ни к одной религии и церкви, скверный пионерский мальчик в истоках, я всегда потом, начиная с войны, обращался к Господу: "Господи, помоги, поддержи и выручи!" Понимаю, что это даже близко не настоящая вера. Но это все же извинительней, чем поведение ставящих свечи в храмах коммунистов. Я ничего против Бога не совершал.
Не отменившие ни одной своей догмы (религия - опиум для народа!), разрушившие тысячи церквей и изничтожившие десятки тысяч церковнослужителей, стоят они теперь, благостно улыбаясь друг другу с первослужителями. И мне чудится иногда, что это Сталин стоит со свечкой рядом с Архиепископом всея Руси, как мне давным-давно как-то приснился Сталин же, грызущий детскую ножку, ну, как куриную.
И оказалось, что все-то коммунисты крещеные, все-то их дети тоже тайно крещеные. Тогда они обманывали свою партию, теперь обманывают Бога. Да и большинство обратившихся к Богу сейчас (хотя это, наверное, хорошо, что все больше людей тянется к вере, вот и я крестился) веруют, к сожалению, как-то расчетливо. Не Богу, а от Бога - пронеси, помоги и помилуй.
Не мне - да я и не собирался касаться этой темы, но так или иначе, я много рассуждал сам с собой о Боге, о вере, о религии. Старался жить по-божески, помня о десяти Его заповедях, переданных через Моисея и, по-моему, сильно интерпретированных за многие века. Почему "чти субботу" раньше и, стало быть, важнее, чем "не убий" или "не укради"? Как соблюсти заповедь "не пожелай жены ближнего и дальнего твоего", то есть незнакомого? Это что же - пройти мимо красоты, не поднимая глаз? Не имея права? Но это же полная несвобода.
Конечно, ерунда - все мои размышления перед словом Божиим, но и стараясь не нарушить ни одной заповеди, я понимал, что без греха прожить невозможно. И нужно только посмотреть Богу в глаза (каждый может посмотреть Богу в глаза!) и покаяться. И Он поймет и простит - Он может все.
И я хочу вам пожелать: будьте здоровы и счастливы. Живите долго!
"Живите долго!" Это и есть мое вам пожелание - одиннадцатая заповедь. Потому что ничего на земле дороже человеческой жизни-то и нет.
К молитве не хожу,
И в церкви русской
Я где-то с краю,
Где-то в стороне.
Я - грешный человек,
И сердце мое пусто.
И колокол по мне
Гудит-гудит во мне.
И каждый Божий день,
Когда светает,
И что прошло - прошло
И след простыл!
Я Господа прошу
Грехов у нас хватает
Прости меня, прости!
А Он уже простил.
И снова по весне
Цветет багульник,
И снег, журча,
Уходит со двора,
И вижу я, слепой
Вчерашний богохульник,
Как много на земле
И света, и добра!
ГРУЗИНСКИЕ ДЕЛА
Я немножко рассказывал вам про ТАУ - Тбилисское артиллерийское училище, в котором учился. Наш гаубичный дивизион располагался не на Плехановской, а отдельно, на повороте, где так искристо звенели быстрее, чем во всем мире, бегающие тбилисские трамваи. Гаубицы тягали кони, и было их в дивизионе штук пятьдесят пять, в основном першероны - тяжеловозы, красавцы, они содержались в конюшне, а днем - на коновязи, привязанные у стены. А за стеной - городская венерическая больница! И было так загадочно, и опасно, и заманчиво разговаривать с несчастными красавицами!
А поскольку у меня всегда было много неотбытых внеочередных нарядов, а по уставу курсант должен же еще и ходить на занятия, то я ровно через день был дневальным по конюшне, и от меня так всегда разило навозом, что морщили нос даже запретные для нас венерические барышни.
И часто вместе со мной нес эту тюремную службу Вова Колесников, мы подружились. Как ни странно, с такой фамилией, Вова был грузин и говорил по-русски с большим тбилисским акцентом. Однажды, то ли в увольнении, то ли в самоволке, оказался я у него в гостях. Это был настоящий грузинский пир горой. Не знаю, по какому поводу, - бесконечный, шумный, непередаваемо разносольный. За столом одни мужики, женщины лишь подают еду, вино и травы. Вино в кувшинах, не в бутылках, сколько кувшинов принесли, не сосчитать: мы, голодные курсанты, вырубились быстро, все поплыло, поплыло, поплыло. Пьяных грузин замечено не было, умеют они бражничать, как никто, красиво.
Много лет спустя довелось мне быть гостем наших олимпийцев-зимников в Бакуриани. Ну там сборная - биатлонисты, слаломисты, знаменитая Рая Сметанина. Человек я уже был давно известный, дружбы заводились легко, но, разумеется, безалкоголье полное, как высокогорье. И увез меня оттуда через Боржоми грузинский паренек Темури Горгадзе, тоже гость Бакуриани, на своем "жигуленке" - тогда иномарки были только лично у Брежнева.
Ну, снова грузинское пиршество (как им это удается - не знаю, ведь небогатые же все люди!), хинкал, дружба - рекой, а потом проводы на зестафонский поезд в Тбилиси. Проводы с бочонком вина. Не знаю - литров десять, а может, и двадцать - такие тяжести были мне тогда по плечу.
А в Тбилиси - встреча на рассвете, Саша Басилая встречал, снова - ранний хинкал, номер в гостинице "Иверия", долгие разговоры о мюзикле "Свадьба соек", который предстояло нам после написать. У меня с собой из Москвы, помню точно, 800 рублей, которые я ну никак не мог истратить, не дают. Деньги не Бог весть какие, но посидеть вечером с друзьями вполне достаточно. Да еще с моим бочонком вина.
Приглашаю Сашу и его друзей по группе "Иверия" на ужин и беру с него слово, что стол держу я, и никаких грузинских фокусов, потому что гостя надо уважать.
Наступает вечер. Спускаемся вниз. Стол накрыт в довольно просторном зале. Сходятся гости, я почти никого не знаю - десять-двадцать-тридцать человек, многие с дамами, похоже на свадьбу. Начинаются тосты. Официанты шустрят, гости прибавляются, вино, бутылочное, возят каталками - сразу бутылок по пятьдесят. Понимаю, что мне не рассчитаться за эту скатерть-самобранку. Ну ничего, соображаю, одолжу пару тысяч у Саши, но душа вон, Москвы не опозорю.
- Саша, - говорю, - мы же договаривались, что за стол отвечаю я.
- А вы и рассчитаетесь! Но неужели мы будем разливать ваш бочонок вина?
Подхожу к официанту за приговором, хочу, мол, выступить.
- Я все уже подсчитал. С вас сто двадцать рублей.
Грузинские дела! И беседы на эту тему можно вести с кем угодно, но не с грузинами.
А еще через пару месяцев ожидаю к себе на дачу, в Юрмалу, посланца "Иверии", одного из авторов грузинского варианта "Свадьбы соек", самого смешного артиста этой любимой в Грузии группы, Каху. Собираюсь на станцию, на всякий случай с собой пару сумок (уж они обязательно вы-ступят) - под кахетинское, под "Мукузани", под "Саперави". А он сходит с электрички с тоненькой папочкой, а в папочке - либретто, подстрочный перевод пьесы и - о, удивление! - никакого "Мукузани". Правда, извинился, что приехал не совсем как грузин, торопился. Ну, да ведь не пить же приехал - с этой встречи и началась "Свадьба соек" по-русски, которую вы, может быть, знаете.
В Юрмале с вином и тогда, и теперь хорошо, и сумки пригодились - набираю болгарского (нарочно болгарского) вина, дома никого нет, и работа начинается. Переводы я записывал Кахиной хорошей, только из-за границы, ручкой "Паркер", которую, прощаясь, реквизировал у него.
- Аванс! - сказал я.
- Ради Бога! - сказал Каха с обидой.
Но это был и аванс, и расчет за всю работу. По-моему, больше ничего я за "Свадьбу соек" не получил.
А текст ниже напечатанной и ставшей суперпопулярной в грузинских питейных заведениях песни "Два кувшина" Каха перевел мне так:
- Ну, это народная песня. Ну, в общем, было два кувшина: один - с ручками, другой - без ручками...
Жили-были два кувшина,
Вай-вай!
Высотою в два аршина,
Вай-вай!
Молоко в одном держали,
Вай-вай!
А в другом - вино "Гурджани",
Вай!
Сколько раз они слыхали
Вай-вай!
По-грузински слово нали
Вай-вай!
Из какого пить кувшина?
Вай-вай!
Молоко - не для грузина,
Вай!
День гуляли, два гуляли,
Вай-вай!
Все кричали:
Нали-нали
Вай-вай!
Неизвестно - в чем причина?
Вай-вай!
Но разбились два кувшина,
Вай!
Купим новые кувшины,
Вай-вай!
На Кавказе - много глины,
Вай-вай!
Все не вечны, все там будем,
Вай-вай!
А пока - послужим людям,
Вай!
НЕТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР
Слышу, как бы слышу ваши вопросы о моих личных человеческих отношениях с людьми, благодаря которым мои песни стали вашими любимыми песнями. Но вас-то интересует именно то, о чем так опасно рассказывать, чтобы не обронить лишних сведений (лишние сведения - это сплетни). Особенно когда дело касается женщин. О композиторах я уже так или иначе рассказывал. Что касается мужчин-исполнителей, то я хотел бы здесь высказать благодарность Иосифу Кобзону, Валерию Леонтьеву, Эдуарду Хилю, Игорю Скляру, Валерию Сюткину, Славе Малежику, Юрию Антонову, Сосо Павлиашвили, Александру Малинину, Филиппу Киркорову, группе "Лесоповал". Список утверждается?
О женщинах же разговор особый и отдельный. Чтобы совсем никого не обидеть, точнее - чтобы совсем никто не обиделся, надо бы этой главы и не писать.
Что свойственно всем моим поющим подругам, как одной? Все, как одна, не знают, чего они хотели бы спеть! Ко мне сейчас нет очереди за песнями (растаяла, потому как мода переменчива), и единственно, чем я могу заявить, что я еще не умер, - это новая хорошая песня. Хит! И у меня появилась возможность призадуматься: что - я стал писать хуже или появились другие, которые пишут лучше? Должен отрицательно ответить на оба эти вопроса, хоть дело тут, может быть, еще и в музыке.
Вот появилась у меня как-то со своим продюсером молодая певица Катя Лель. А у продюсера - японский ресторан. Да не один. И кто я для него? Башмачкин. Показал я им несколько сочинений, готовых, с музыкой, до одних стихов дело не дошло. Не спросили. Реакция:
- Ой, какая хорошая песенка для Тани Овсиенко!
- Ой, это же ну прямо Алена Апина!
Продюсер:
- Михаил Исаевич! Давайте я буду предлагать исполнителям ваши песни.
- Да вам-то самим что - ничего не нравится?
- Нравится. Но это - не я. Я - не такая!
А какая ты, Катя? Какая ты? Пока не ясно. Самый раз бы тебе попросить стихи, поработать вместе с мэтром, глядишь, и выпустишь свою "Погоду в доме", без которой не стать тебе Ларисой Долиной. Нет, они приходят за готовым хитом. А вдруг белый гриб растет прямо под уличным фонарем? Не растет.
Это я не к тому, чтобы обидеть лично Катю Лель, обидевшую меня. Это к тому, о чем я сказал раньше: не знают, чего ищут, не знают, что из чего вырастает, а фанаберия у всех - выше крыши. Пионерское воспитание. Пока писал, появилась на телефоне Катя Лель - одна песня ей все же показалась. Ну, лиха беда начало!
"Алла Борисовна. Алла. Аллочка". Именно с Аллочкой встретился я в начале своей и в самом начале ее творческой дороги. Шестнадцатилетняя девочка часто мелькала в коридоре и комнатах долгожительницы - радиопередачи "С добрым утром!" Очевидно, ее опекал кто-то из редакторов, уже разглядевший в ней потенциальную звезду эстрады. Не помню, как она была одета, но почему-то втемяшилась мне в голову школьная форма с фартуком. Наверное, это мираж.
Такой же, как легенда обо мне в той же редакции: Танич к нам заявился летом в сандалиях на босу ногу. Вот до чего был нищ! А я, человек с юга, просто привык носить сандалии на босу ногу. Зачем летом носки, жарко! Да и на нашем языке, придумавшем "авоську", сандалеты с итальянского переведены как босоножки, а это предполагает босые ноги, без носков. Хотя и нищ, по совпадению, был вполне.
Так вот, когда мы с Левоном Мерабовым принесли песню "Робот", Алла оказалась тут как тут, и было решено попробовать записать песню с ней. Записала она ее удивительно легко и счастливо - песню с ее голоса запела вся эстрада, а следом и вторую (с Гамалеей), "По грибы". Так началась суперстар нашей эстрады. Так началась и продолжается наша ненавязчивая дружба. И хоть почему-то Алла впоследствии спела мало моих песен, но я был рад получить от нее поздравительную к юбилею открытку: "Вы - удивительный! И мы еще споем!" Надеюсь, это так и будет. Успеть бы, пока мы живы.
Легко работалось мне с Эдитой Пьехой, просто никак не работалось - я получал уже готовые, хорошо записанные песни или даже впервые слушал их по радио и телевидению. С Эдитой Станиславовной работали авторы музыки. И у меня не было и нет к ней никаких комментариев.
И когда под проливным ливнем мы открывали звезду "Эдита Пьеха" у "России", на Площади звезд, я сказал:
- Вот уж кто по праву занимает здесь свое, а не чужое место!
Мастер. Вспомните, как она спела такие мои песни, как "Радуга над полем" (с А.Флярковским), "Белый свет" (с О.Фельцманом и И.Шафераном), "Кто-то теряет, а кто-то находит" (с Я.Френкелем и И.Шафераном), "Семейный альбом" (с Д.Тухмановым), "Я вас люблю" и "Почему я сказала вам нет?" (с И.Азаровым).
Благодарен я и Любе Успенской за те песни, которые вернулись с нею ко мне из Америки, не буду перечислять, это всегда приносило радость - ярко, смело, по-своему, со знаком Любиного особого качества.
Любочка, приезжай скорей и приглашай в гости - я так соскучился по твоей фаршированной рыбе!
У нас в доме буквально выросла девочка Алиса Мон, сначала на песнях моей Лидочки, а потом - и на моих с Сергеем Муравьевым ("Подорожник", "Здравствуй и прощай!", "Платок").
Наташа Ступишина появилась у нас со своей идеей - написать как бы песни-анекдоты про чапаевскую Анку-пулеметчицу. Я и написал:
А вы говорили,
Василий Иваныч,
Что мелкая речка Урал!..
И другие. А последние три-четыре песни, музыку, сочинила сама Анка (в том числе и свои хиты - "Анка НЭП" и "Ты - не летчик!"). Наташа очень была хороша и на сцене (она отдается песне на 100 процентов), и в концертах и клипах по телевизору, в своей рваной тельняшке - я смотрел и гордился, немножечко в душе разделяя ее успех. А потом как-то она пришла и сказала:
- Все, Михаил Исаевич! Мне надоело быть клоуном! - и исчезла из нашего дома, а заодно и с голубого экрана. Сейчас опомнилась, попытались мы продолжить цикл. Написали новую Анку ("Анка в Думе" и "Анка в Америке"), и песенки вроде бы получились, но поезд ушел. За весь цикл было мной получено ноль рублей ноль копеек. Под каким фонарем искать нам новые грибы?
Не очень складывается наше творческое содружество с Лаймой. Предыдущую программу, ту, где "В заброшенной таверне", "Мореход" и "Король сочиняет танго", написал почти всю я, а вот хит программы "На улице Пикадилли" написал ей другой поэт, и она во всех интервью даже не вспоминает обо мне (и мне бы не надо!). А если я в зале, непременно поднимает меня со словами:
- Мой любимый Михаил Танич!
Но это не имеет ровно никакого отношения к любви, а только к ее европейской вежливости. Нестыковочка у нас в понимании - что такое хорошо и что такое плохо. Что ж, бывает. Например, придумал я для нее (с Раймондом) песню о Риге. Прием такой:
Когда я бываю в России,
А я там почти что живу,
Из всех городов знаменитых
Всегда выбираю Москву.
Василий Блаженный,
Останкинский пруд,
Коней над Большим
Золотая квадрига!
Какой замечательный
Город Москва,
Почти что как Рига,
Почти что как Рига!
Мой расчет: во-первых, это невпрямую поданная любовь к родному городу. Во-вторых, улучшает ее сложные отношения с Ригой - ведь она постоянно работает в России! Лайма записала, изуродовав текст по своему усмотрению, но не любит и не поет эту песню. Ее расчет: она сама это объяснит в своей книге (она обязательно такую книгу напишет). Мне же остается ждать, когда Лайма снова меня полюбит, но у меня уже на это, скорей всего, не остается времени.
Теперь надо сказать о моих радостях, которые принесли мне две самые "мои", хотя и разные, певицы - Лариса Долина и Алена Апина. Что нового будет у меня с ними - поживем, увидим. А пока - Луна в Водолее, а это не мой знак. Два слова - для них слишком несправедливо (я им многим обязан), а на большее у меня в Склифосовском просто нет сил.
А любовь,
Она и есть
Только то
Что кажется.
Найду, найду силы для Ларисы Долиной! Сперва она записала несколько моих с Евгением Догой песен в кинофильм "Танцплощадка", но мы на записи еще не знали друг друга, и никто нас не познакомил. Знакомство состоялось, и успех пришел к Ларисе с песней "Прости за то, что я любила, а я прощу - что не любил". С клипом. Уверенная в себе, Лариса спела ее после Ирины Понаровской и раскрутила, как свою.
Я и раньше восторгался ее талантом, когда она пела джаз (целое отделение) в оркестре Кролла. Одесситка, почти что негритянка, с детства влюбленная в джаз, со своим неповторимым голосом, Лариса делала и сейчас делает это, как ни-кто у нас. А потом, после "Погоды в доме", мы очень подружились, и она спела много моих песен. Помню, один ее сольный концерт в зале "Россия" почти целиком состоял из них. Надеюсь, вы услышите еще немало наших совместных проектов. Наша дружба и работа продолжается.
И об Алене Апиной. Всем-всем нравится мне эта артистка и девочка. Музыкант по образованию, она чрезвычайно работоспособна, имеет свою аудиторию, и то и дело выдает очередной апинский хит. Пусть кто-то и имеет замечания к ее фолковым шуткам типа "юбочка из плюша" - только не я. И могу четко опровергнуть оппонентов: Апина самобытна по-русски, без псевдорусскости на старый лад. Хороший молодой голос, улыбка на лице и в душе, свое собственное, природное, без балетмейстера, движение. Пой, Леночка, пой, я - твой благодарный зритель. И не потому что автор.
Алеша Дмитриевич,
Ему подносят все,
И он немножко пьян,
Но в этом кабаке
Он - как Иван-царевич,
И это на него
Приходит ресторан.
Играй, Алеша,
На своей гитаре,
Я - первый друг
Таланта твоего!
Ты видишь - девочки
Стоят на тротуаре,
И это - жизнь,
А больше ничего.
Кабацкий музыкант
Поет чуть-чуть фальшиво,
Но мы ему простим
Заведомую ложь!
А как он должен петь,
Когда разносят пиво,
И танцы до утра,
И хохот, и балдеж?
Кабацкий музыкант,
Как рыба в океане,
Вот в этом бардаке,
Где шум и неуют,
И мужики ему
Подносят мани-мани,
А девочки любовь
Бесплатно выдают.
Кабацкий музыкант,
Ах, сколько их по свету
Разбросано кругом,
Вблизи и вдалеке!
Алеша ни при чем,
Поскольку песня эта,
Она же - обо всех,
Поющих в кабаке.
Играй, Алеша,
На своей гитаре,
Я - первый друг
Таланта твоего!
Ты видишь - девочки
Стоят на тротуаре,
И это - жизнь,
А больше ничего.
А потом нас все захотели, набрали мы первых попавшихся музыкантов, придумал я фишку "Лесоповал", и, отыграв с аншлагом первый концерт в "России" (место рождения - ГЦКЗ "Россия", Москва), покатились мы уже с меньшим успехом по стране - благо, она тогда была огромна. Что ж, ни раскрутки, ни рекламы, ни кассет, ни имени! Нормально для неудачи.
Но все пришло - и клипы, и целых три компактных диска - тогдашней новинки, отданной нами торговцам совсем задаром (и снова финансовая ситуация не дает нам возможности распорядиться нашим седьмым, уже без Сережи, альбомом).
Ездил Сергей Коржуков по стране, давно уже любимый по миллионным тиражам кассет, не веря в собственный успех. Музыканты отсеивались, большей частью по пьянке, иногда профессионалы, что тут поделать? Родина. Сергей держался, потому что на нем держался и весь "Лесоповал", директор воровал. Так существовали мы до самой трагедии 20 июля 1994 года.
Что я мог бы сказать о трагической гибели талантливого и любимого многими и нами артиста и человека? Точнее, что я хотел бы сказать? Это немножко разные вещи.
Во-первых, кто может знать, как упал он с балкона 14-го этажа дома, где проживал у матери, расставшись со своей многолетней женой Людмилой - сам, нарочно или нечаянно, поскользнувшись. Говорят, была будто бы какая-то записка, но ее, опять же будто бы, забрала милиция. Мы не хлопотали ее прочесть, и нет никаких оснований даже предположительно представить ее текст.
Внешне у него все было в порядке: популярность, расцвет таланта, первые деньги; и он собирался строить под Москвой дачу, мечтал, чтобы был бассейн. Впереди - уже написанный четвертый альбом "Лесоповала" - "Амнистия", гастроли, успех, новые друзья. Но Сережа был человек не внешний, а внутренний. Как в него заглянуть?
Жива мама - Марья Васильевна Коржукова, может быть, она знает то, чего не знаем мы. Нашелся бы кто разговорить ее.
А письма с объяснениями в любви и даже подарки до сих пор приходят на его имя. Лебединая песня Сергея Коржукова. Ее поют во всем мире, где есть хоть два русских человека. Один русский человек тоже заказал бы, да стесняется. Вот она.
Я куплю тебе дом
У пруда, в Подмосковье,
И тебя приведу
В этот собственный дом!
Заведу голубей,
И с тобой, и с любовью
Мы посадим сирень под окном.
А белый лебедь на пруду
Качает павшую звезду,
На том пруду,
Куда тебя я приведу.
А пока ни кола,
Ни двора и ни сада,
Чтобы мог я за ручку тебя
Привести!
Угадаем с тобой
Самому мне не надо
Наши пять номеров из шести.
Мало шансов у нас,
Но мужик-барабанщик,
Что кидает шары,
Управляя лотом,
Мне сказал номера,
Если он не обманщик,
На которые нам выпадет дом.
"ЛЕСОПОВАЛ", ВОСКРЕСЕНИЕ
А как не стало Сергея Коржукова - не стало и "Лесоповала", потому что он, собственно, и был "Лесоповалом". С полгода мы находились в шоке, да и люди остались без работы: балетным было негде танцевать, директору - негде воровать. Потом и посторонние люди просили не закрывать проект. Мелькнули мы, как звезда на небосклоне, и потухли. Не заменять же Сережу на другого солиста - недостойно как-то, да и не найдешь такого второго. И решено было набрать новую группу, да такую, чтобы все в ней пели Сережины песни. Конкурс втихую объявили и выбрали поначалу человек пять, для кого "Лесоповал" чего-то значил, да и по типажу.
И почти через год вышли с первым концертом в ДК АЗЛК. После концерта шампанское лилось, многие поздравляли, но концерт был, что называется, "не Сережа". Один мой знакомый пожилой вор в законе, дядя Володя, человек зоркий, прозрачный, сказал:
- Шумят много. Души мало.
Хочу заметить вам, что авторитетом и у воров считается не самый дерзкий, а самый умный.
Сели плотно репетировать, новые песни пошли, с кем-то по дороге расстались, но и теперь в составе есть люди, которыми дорожу. Всех не буду вспоминать, но есть двое - они и поддерживают во мне желание продолжать жизнь группы "Лесоповал". Это Сергей Куприк, по удивительной случайности похожий и внешне на покойного Сережу, с хорошим тембрально голосом (нашего тембра), да и вообще с воспитанным чувством мужского достоинства. За эти качества прощаю ему многое. И второй - Шура Федорков, отвечающий у нас за музыку. Он и автор множества наших песен и аранжировок, и с Сергеем Коржуковым на записях работал. И гитарист, и клавишник, и даже хороший трубач. И весьма достоин уважения по человеческим параметрам.
В новом составе мы побывали трижды в русской Америке, в русском Израиле, куда собираемся снова - в этих странах любят "Лесоповал". Но - достаточно, это не книга о людях "Лесоповала", я даже двух слов еще не сказал о своих дочерях.
Пишу я на выдвижной доске прикроватной тумбочки в кардиологии института Склифосовского, не очень удобно. Но все же обязан снова оправдываться перед нашими критиками. Я им:
Зло живет на земле не одно,
А с добром перепутано сложно!
И на воле неволи полно,
И в тюрьме без надежды не можно.
Я им говорю: мы дали высказаться миллионам людей, постарались их услышать и где-то понять. И дать им надежду. "Ведь люди же они!"
А они мне, Капа Деловая, и другие такие продвинутые и стильные... На днях снова их газета плюнула в нашу сторону... Расскажу. Очерк о молодом спортивном таланте - 17 лет - теннисисте Мише Южном, нашей большой надежде в большом теннисе, в большом мире.
- А как вы настраиваетесь, Миша, на конкретную игру?
- А слушаю песни группы "Лесоповал"!
- Вау! Чем же вам близка эта блатная лирика?
Ну, в общем, довольно, да? Так вот все их обвинения сводятся к главному: не популяризируем ли мы в такое гиблое криминальное время воровской кайф?
Чуть-чуть-чуть они, может быть, и правы: в первых альбомах что-то и было, выскочило из-под моего внимания, я тогда не знал, что проект растянется песен на 80, но и там было:
И вы не завидуйте, эй,
Что легкую ношу ношу!
На совести черной моей
Я, как на распятье, вишу.
И мы давно уже в своих концертах похоронили воров-скую романтику, лет, наверное, пять. Надо же слышать, что поем, чтобы выговаривать.
А самое главное, и вольно вам считать это неправдой - у нас этой романтики намного меньше, чем существует ее у пацанов в реальной их бесперспективной жизни. Это не всегда зрело понимаемая жажда риска и подвига, чувство мужской верности, этакий тайный сговор молодых и сильных в поиске выхода из беспросвета.
А потом уже - сбитый замок на пивном ларьке, украденный ящик чешского пива и коробка "Сникерсов" для по-дружки. И народный судья, и гробовое молчание несознанки, и материнские слезы.
Это уже так близко к тому беспределу, который творится в Чечне с обеих сторон. Но если вы меня спросите про Чечню: за чей же я все-таки беспредел, я без всякой дипломатии вам отвечу - за наш!
А началося все
Аж в детской школе:
Кому-то
Будь готов!
Всегда готов!
А я уже болтался
На приколе
У беспощадных
МУРовских ментов.
ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ
Меня все еще не выписывают из госпиталя, и будущее мое - во мраке. И, как многие сейчас, я надеюсь на Бога. Не будучи по-настоящему, по своей сути, верующим человеком, не принадлежа ни к одной религии и церкви, скверный пионерский мальчик в истоках, я всегда потом, начиная с войны, обращался к Господу: "Господи, помоги, поддержи и выручи!" Понимаю, что это даже близко не настоящая вера. Но это все же извинительней, чем поведение ставящих свечи в храмах коммунистов. Я ничего против Бога не совершал.
Не отменившие ни одной своей догмы (религия - опиум для народа!), разрушившие тысячи церквей и изничтожившие десятки тысяч церковнослужителей, стоят они теперь, благостно улыбаясь друг другу с первослужителями. И мне чудится иногда, что это Сталин стоит со свечкой рядом с Архиепископом всея Руси, как мне давным-давно как-то приснился Сталин же, грызущий детскую ножку, ну, как куриную.
И оказалось, что все-то коммунисты крещеные, все-то их дети тоже тайно крещеные. Тогда они обманывали свою партию, теперь обманывают Бога. Да и большинство обратившихся к Богу сейчас (хотя это, наверное, хорошо, что все больше людей тянется к вере, вот и я крестился) веруют, к сожалению, как-то расчетливо. Не Богу, а от Бога - пронеси, помоги и помилуй.
Не мне - да я и не собирался касаться этой темы, но так или иначе, я много рассуждал сам с собой о Боге, о вере, о религии. Старался жить по-божески, помня о десяти Его заповедях, переданных через Моисея и, по-моему, сильно интерпретированных за многие века. Почему "чти субботу" раньше и, стало быть, важнее, чем "не убий" или "не укради"? Как соблюсти заповедь "не пожелай жены ближнего и дальнего твоего", то есть незнакомого? Это что же - пройти мимо красоты, не поднимая глаз? Не имея права? Но это же полная несвобода.
Конечно, ерунда - все мои размышления перед словом Божиим, но и стараясь не нарушить ни одной заповеди, я понимал, что без греха прожить невозможно. И нужно только посмотреть Богу в глаза (каждый может посмотреть Богу в глаза!) и покаяться. И Он поймет и простит - Он может все.
И я хочу вам пожелать: будьте здоровы и счастливы. Живите долго!
"Живите долго!" Это и есть мое вам пожелание - одиннадцатая заповедь. Потому что ничего на земле дороже человеческой жизни-то и нет.
К молитве не хожу,
И в церкви русской
Я где-то с краю,
Где-то в стороне.
Я - грешный человек,
И сердце мое пусто.
И колокол по мне
Гудит-гудит во мне.
И каждый Божий день,
Когда светает,
И что прошло - прошло
И след простыл!
Я Господа прошу
Грехов у нас хватает
Прости меня, прости!
А Он уже простил.
И снова по весне
Цветет багульник,
И снег, журча,
Уходит со двора,
И вижу я, слепой
Вчерашний богохульник,
Как много на земле
И света, и добра!
ГРУЗИНСКИЕ ДЕЛА
Я немножко рассказывал вам про ТАУ - Тбилисское артиллерийское училище, в котором учился. Наш гаубичный дивизион располагался не на Плехановской, а отдельно, на повороте, где так искристо звенели быстрее, чем во всем мире, бегающие тбилисские трамваи. Гаубицы тягали кони, и было их в дивизионе штук пятьдесят пять, в основном першероны - тяжеловозы, красавцы, они содержались в конюшне, а днем - на коновязи, привязанные у стены. А за стеной - городская венерическая больница! И было так загадочно, и опасно, и заманчиво разговаривать с несчастными красавицами!
А поскольку у меня всегда было много неотбытых внеочередных нарядов, а по уставу курсант должен же еще и ходить на занятия, то я ровно через день был дневальным по конюшне, и от меня так всегда разило навозом, что морщили нос даже запретные для нас венерические барышни.
И часто вместе со мной нес эту тюремную службу Вова Колесников, мы подружились. Как ни странно, с такой фамилией, Вова был грузин и говорил по-русски с большим тбилисским акцентом. Однажды, то ли в увольнении, то ли в самоволке, оказался я у него в гостях. Это был настоящий грузинский пир горой. Не знаю, по какому поводу, - бесконечный, шумный, непередаваемо разносольный. За столом одни мужики, женщины лишь подают еду, вино и травы. Вино в кувшинах, не в бутылках, сколько кувшинов принесли, не сосчитать: мы, голодные курсанты, вырубились быстро, все поплыло, поплыло, поплыло. Пьяных грузин замечено не было, умеют они бражничать, как никто, красиво.
Много лет спустя довелось мне быть гостем наших олимпийцев-зимников в Бакуриани. Ну там сборная - биатлонисты, слаломисты, знаменитая Рая Сметанина. Человек я уже был давно известный, дружбы заводились легко, но, разумеется, безалкоголье полное, как высокогорье. И увез меня оттуда через Боржоми грузинский паренек Темури Горгадзе, тоже гость Бакуриани, на своем "жигуленке" - тогда иномарки были только лично у Брежнева.
Ну, снова грузинское пиршество (как им это удается - не знаю, ведь небогатые же все люди!), хинкал, дружба - рекой, а потом проводы на зестафонский поезд в Тбилиси. Проводы с бочонком вина. Не знаю - литров десять, а может, и двадцать - такие тяжести были мне тогда по плечу.
А в Тбилиси - встреча на рассвете, Саша Басилая встречал, снова - ранний хинкал, номер в гостинице "Иверия", долгие разговоры о мюзикле "Свадьба соек", который предстояло нам после написать. У меня с собой из Москвы, помню точно, 800 рублей, которые я ну никак не мог истратить, не дают. Деньги не Бог весть какие, но посидеть вечером с друзьями вполне достаточно. Да еще с моим бочонком вина.
Приглашаю Сашу и его друзей по группе "Иверия" на ужин и беру с него слово, что стол держу я, и никаких грузинских фокусов, потому что гостя надо уважать.
Наступает вечер. Спускаемся вниз. Стол накрыт в довольно просторном зале. Сходятся гости, я почти никого не знаю - десять-двадцать-тридцать человек, многие с дамами, похоже на свадьбу. Начинаются тосты. Официанты шустрят, гости прибавляются, вино, бутылочное, возят каталками - сразу бутылок по пятьдесят. Понимаю, что мне не рассчитаться за эту скатерть-самобранку. Ну ничего, соображаю, одолжу пару тысяч у Саши, но душа вон, Москвы не опозорю.
- Саша, - говорю, - мы же договаривались, что за стол отвечаю я.
- А вы и рассчитаетесь! Но неужели мы будем разливать ваш бочонок вина?
Подхожу к официанту за приговором, хочу, мол, выступить.
- Я все уже подсчитал. С вас сто двадцать рублей.
Грузинские дела! И беседы на эту тему можно вести с кем угодно, но не с грузинами.
А еще через пару месяцев ожидаю к себе на дачу, в Юрмалу, посланца "Иверии", одного из авторов грузинского варианта "Свадьбы соек", самого смешного артиста этой любимой в Грузии группы, Каху. Собираюсь на станцию, на всякий случай с собой пару сумок (уж они обязательно вы-ступят) - под кахетинское, под "Мукузани", под "Саперави". А он сходит с электрички с тоненькой папочкой, а в папочке - либретто, подстрочный перевод пьесы и - о, удивление! - никакого "Мукузани". Правда, извинился, что приехал не совсем как грузин, торопился. Ну, да ведь не пить же приехал - с этой встречи и началась "Свадьба соек" по-русски, которую вы, может быть, знаете.
В Юрмале с вином и тогда, и теперь хорошо, и сумки пригодились - набираю болгарского (нарочно болгарского) вина, дома никого нет, и работа начинается. Переводы я записывал Кахиной хорошей, только из-за границы, ручкой "Паркер", которую, прощаясь, реквизировал у него.
- Аванс! - сказал я.
- Ради Бога! - сказал Каха с обидой.
Но это был и аванс, и расчет за всю работу. По-моему, больше ничего я за "Свадьбу соек" не получил.
А текст ниже напечатанной и ставшей суперпопулярной в грузинских питейных заведениях песни "Два кувшина" Каха перевел мне так:
- Ну, это народная песня. Ну, в общем, было два кувшина: один - с ручками, другой - без ручками...
Жили-были два кувшина,
Вай-вай!
Высотою в два аршина,
Вай-вай!
Молоко в одном держали,
Вай-вай!
А в другом - вино "Гурджани",
Вай!
Сколько раз они слыхали
Вай-вай!
По-грузински слово нали
Вай-вай!
Из какого пить кувшина?
Вай-вай!
Молоко - не для грузина,
Вай!
День гуляли, два гуляли,
Вай-вай!
Все кричали:
Нали-нали
Вай-вай!
Неизвестно - в чем причина?
Вай-вай!
Но разбились два кувшина,
Вай!
Купим новые кувшины,
Вай-вай!
На Кавказе - много глины,
Вай-вай!
Все не вечны, все там будем,
Вай-вай!
А пока - послужим людям,
Вай!
НЕТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР
Слышу, как бы слышу ваши вопросы о моих личных человеческих отношениях с людьми, благодаря которым мои песни стали вашими любимыми песнями. Но вас-то интересует именно то, о чем так опасно рассказывать, чтобы не обронить лишних сведений (лишние сведения - это сплетни). Особенно когда дело касается женщин. О композиторах я уже так или иначе рассказывал. Что касается мужчин-исполнителей, то я хотел бы здесь высказать благодарность Иосифу Кобзону, Валерию Леонтьеву, Эдуарду Хилю, Игорю Скляру, Валерию Сюткину, Славе Малежику, Юрию Антонову, Сосо Павлиашвили, Александру Малинину, Филиппу Киркорову, группе "Лесоповал". Список утверждается?
О женщинах же разговор особый и отдельный. Чтобы совсем никого не обидеть, точнее - чтобы совсем никто не обиделся, надо бы этой главы и не писать.
Что свойственно всем моим поющим подругам, как одной? Все, как одна, не знают, чего они хотели бы спеть! Ко мне сейчас нет очереди за песнями (растаяла, потому как мода переменчива), и единственно, чем я могу заявить, что я еще не умер, - это новая хорошая песня. Хит! И у меня появилась возможность призадуматься: что - я стал писать хуже или появились другие, которые пишут лучше? Должен отрицательно ответить на оба эти вопроса, хоть дело тут, может быть, еще и в музыке.
Вот появилась у меня как-то со своим продюсером молодая певица Катя Лель. А у продюсера - японский ресторан. Да не один. И кто я для него? Башмачкин. Показал я им несколько сочинений, готовых, с музыкой, до одних стихов дело не дошло. Не спросили. Реакция:
- Ой, какая хорошая песенка для Тани Овсиенко!
- Ой, это же ну прямо Алена Апина!
Продюсер:
- Михаил Исаевич! Давайте я буду предлагать исполнителям ваши песни.
- Да вам-то самим что - ничего не нравится?
- Нравится. Но это - не я. Я - не такая!
А какая ты, Катя? Какая ты? Пока не ясно. Самый раз бы тебе попросить стихи, поработать вместе с мэтром, глядишь, и выпустишь свою "Погоду в доме", без которой не стать тебе Ларисой Долиной. Нет, они приходят за готовым хитом. А вдруг белый гриб растет прямо под уличным фонарем? Не растет.
Это я не к тому, чтобы обидеть лично Катю Лель, обидевшую меня. Это к тому, о чем я сказал раньше: не знают, чего ищут, не знают, что из чего вырастает, а фанаберия у всех - выше крыши. Пионерское воспитание. Пока писал, появилась на телефоне Катя Лель - одна песня ей все же показалась. Ну, лиха беда начало!
"Алла Борисовна. Алла. Аллочка". Именно с Аллочкой встретился я в начале своей и в самом начале ее творческой дороги. Шестнадцатилетняя девочка часто мелькала в коридоре и комнатах долгожительницы - радиопередачи "С добрым утром!" Очевидно, ее опекал кто-то из редакторов, уже разглядевший в ней потенциальную звезду эстрады. Не помню, как она была одета, но почему-то втемяшилась мне в голову школьная форма с фартуком. Наверное, это мираж.
Такой же, как легенда обо мне в той же редакции: Танич к нам заявился летом в сандалиях на босу ногу. Вот до чего был нищ! А я, человек с юга, просто привык носить сандалии на босу ногу. Зачем летом носки, жарко! Да и на нашем языке, придумавшем "авоську", сандалеты с итальянского переведены как босоножки, а это предполагает босые ноги, без носков. Хотя и нищ, по совпадению, был вполне.
Так вот, когда мы с Левоном Мерабовым принесли песню "Робот", Алла оказалась тут как тут, и было решено попробовать записать песню с ней. Записала она ее удивительно легко и счастливо - песню с ее голоса запела вся эстрада, а следом и вторую (с Гамалеей), "По грибы". Так началась суперстар нашей эстрады. Так началась и продолжается наша ненавязчивая дружба. И хоть почему-то Алла впоследствии спела мало моих песен, но я был рад получить от нее поздравительную к юбилею открытку: "Вы - удивительный! И мы еще споем!" Надеюсь, это так и будет. Успеть бы, пока мы живы.
Легко работалось мне с Эдитой Пьехой, просто никак не работалось - я получал уже готовые, хорошо записанные песни или даже впервые слушал их по радио и телевидению. С Эдитой Станиславовной работали авторы музыки. И у меня не было и нет к ней никаких комментариев.
И когда под проливным ливнем мы открывали звезду "Эдита Пьеха" у "России", на Площади звезд, я сказал:
- Вот уж кто по праву занимает здесь свое, а не чужое место!
Мастер. Вспомните, как она спела такие мои песни, как "Радуга над полем" (с А.Флярковским), "Белый свет" (с О.Фельцманом и И.Шафераном), "Кто-то теряет, а кто-то находит" (с Я.Френкелем и И.Шафераном), "Семейный альбом" (с Д.Тухмановым), "Я вас люблю" и "Почему я сказала вам нет?" (с И.Азаровым).
Благодарен я и Любе Успенской за те песни, которые вернулись с нею ко мне из Америки, не буду перечислять, это всегда приносило радость - ярко, смело, по-своему, со знаком Любиного особого качества.
Любочка, приезжай скорей и приглашай в гости - я так соскучился по твоей фаршированной рыбе!
У нас в доме буквально выросла девочка Алиса Мон, сначала на песнях моей Лидочки, а потом - и на моих с Сергеем Муравьевым ("Подорожник", "Здравствуй и прощай!", "Платок").
Наташа Ступишина появилась у нас со своей идеей - написать как бы песни-анекдоты про чапаевскую Анку-пулеметчицу. Я и написал:
А вы говорили,
Василий Иваныч,
Что мелкая речка Урал!..
И другие. А последние три-четыре песни, музыку, сочинила сама Анка (в том числе и свои хиты - "Анка НЭП" и "Ты - не летчик!"). Наташа очень была хороша и на сцене (она отдается песне на 100 процентов), и в концертах и клипах по телевизору, в своей рваной тельняшке - я смотрел и гордился, немножечко в душе разделяя ее успех. А потом как-то она пришла и сказала:
- Все, Михаил Исаевич! Мне надоело быть клоуном! - и исчезла из нашего дома, а заодно и с голубого экрана. Сейчас опомнилась, попытались мы продолжить цикл. Написали новую Анку ("Анка в Думе" и "Анка в Америке"), и песенки вроде бы получились, но поезд ушел. За весь цикл было мной получено ноль рублей ноль копеек. Под каким фонарем искать нам новые грибы?
Не очень складывается наше творческое содружество с Лаймой. Предыдущую программу, ту, где "В заброшенной таверне", "Мореход" и "Король сочиняет танго", написал почти всю я, а вот хит программы "На улице Пикадилли" написал ей другой поэт, и она во всех интервью даже не вспоминает обо мне (и мне бы не надо!). А если я в зале, непременно поднимает меня со словами:
- Мой любимый Михаил Танич!
Но это не имеет ровно никакого отношения к любви, а только к ее европейской вежливости. Нестыковочка у нас в понимании - что такое хорошо и что такое плохо. Что ж, бывает. Например, придумал я для нее (с Раймондом) песню о Риге. Прием такой:
Когда я бываю в России,
А я там почти что живу,
Из всех городов знаменитых
Всегда выбираю Москву.
Василий Блаженный,
Останкинский пруд,
Коней над Большим
Золотая квадрига!
Какой замечательный
Город Москва,
Почти что как Рига,
Почти что как Рига!
Мой расчет: во-первых, это невпрямую поданная любовь к родному городу. Во-вторых, улучшает ее сложные отношения с Ригой - ведь она постоянно работает в России! Лайма записала, изуродовав текст по своему усмотрению, но не любит и не поет эту песню. Ее расчет: она сама это объяснит в своей книге (она обязательно такую книгу напишет). Мне же остается ждать, когда Лайма снова меня полюбит, но у меня уже на это, скорей всего, не остается времени.
Теперь надо сказать о моих радостях, которые принесли мне две самые "мои", хотя и разные, певицы - Лариса Долина и Алена Апина. Что нового будет у меня с ними - поживем, увидим. А пока - Луна в Водолее, а это не мой знак. Два слова - для них слишком несправедливо (я им многим обязан), а на большее у меня в Склифосовском просто нет сил.
А любовь,
Она и есть
Только то
Что кажется.
Найду, найду силы для Ларисы Долиной! Сперва она записала несколько моих с Евгением Догой песен в кинофильм "Танцплощадка", но мы на записи еще не знали друг друга, и никто нас не познакомил. Знакомство состоялось, и успех пришел к Ларисе с песней "Прости за то, что я любила, а я прощу - что не любил". С клипом. Уверенная в себе, Лариса спела ее после Ирины Понаровской и раскрутила, как свою.
Я и раньше восторгался ее талантом, когда она пела джаз (целое отделение) в оркестре Кролла. Одесситка, почти что негритянка, с детства влюбленная в джаз, со своим неповторимым голосом, Лариса делала и сейчас делает это, как ни-кто у нас. А потом, после "Погоды в доме", мы очень подружились, и она спела много моих песен. Помню, один ее сольный концерт в зале "Россия" почти целиком состоял из них. Надеюсь, вы услышите еще немало наших совместных проектов. Наша дружба и работа продолжается.
И об Алене Апиной. Всем-всем нравится мне эта артистка и девочка. Музыкант по образованию, она чрезвычайно работоспособна, имеет свою аудиторию, и то и дело выдает очередной апинский хит. Пусть кто-то и имеет замечания к ее фолковым шуткам типа "юбочка из плюша" - только не я. И могу четко опровергнуть оппонентов: Апина самобытна по-русски, без псевдорусскости на старый лад. Хороший молодой голос, улыбка на лице и в душе, свое собственное, природное, без балетмейстера, движение. Пой, Леночка, пой, я - твой благодарный зритель. И не потому что автор.