Страница:
Татьяна Корсакова
Хозяйка колодца
© Корсакова Т., 2014
© Оформление. ООО Издательство Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
© Оформление. ООО Издательство Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
* * *
– Эх, дороги, пыль да туман… – Лешка Сотников, для друзей просто Сотник, зычным басом заглушал рев мотора. – Холода, тревоги да степной бурь-я-я-ян!
Стас Морганский, для друзей просто Морган, пытался удержать джип на ухабистой и в самом деле пыльной проселочной дороге и лишь изредка поглядывал на вошедшего в раж товарища.
– Знать не можешь доли своей – может, крылья сложишь посреди степей…
Вот тут Морган был полностью согласен с Сотником: может, и не крылья, а колеса – запросто! И про долю тоже был согласен. Могли ли они с Сотником еще неделю назад предугадать, что у их скромной строительной фирмы появятся такие ошеломительные перспективы. Что, возможно, наступившее лето они проведут не в душном городе, а на вольной воле, у Христа за пазухой, как поэтично выразился романтик Сотник.
Тот знаменательный день Морган помнил в малейших деталях, тем более что и вспоминать было особо нечего. И в личной, и в профессиональной жизни образовался мертвый штиль. Морган скучал в опустевшем по случаю грядущего уик-энда офисе и лениво размышлял, как бы получше распорядиться своей молодецкой удалью в ближайшие выходные, когда дверь кабинета с грохотом распахнулась. Он усмехнулся, лениво потянулся, прислушиваясь к подозрительному хрусту в позвоночнике. Только один человек вел себя в конторе так шумно, если не сказать буйно.
– Рота, подъем! – с порога рявкнул Сотник, в два шага преодолел разделявшее их пространство и рухнул в кресло.
Антикварное кожаное кресло, которое Морган, почитай, на собственном горбу пер с городской свалки, а потом своими собственными руками перетягивал, реставрировал, доводил до ума, возмущенно скрипнуло, но устояло под напором стодвадцатикилограммовой туши Сотника.
– Еще не ушел? – Сотник пригладил косматые, не поддающиеся окультуриванию вихры, с многообещающей многозначительностью посмотрел на Моргана.
– Почти, – Морган по-ковбойски закинул ноги на стол. Секретаршу Анну Илларионовну, истинную леди пятидесяти пяти лет, он отпустил домой еще час назад и теперь мог позволить себе вот такие маленькие вольности большого босса. – А ты что тут делаешь? Ты же вроде как собирался на рыбалку.
Сотник был заядлым рыболовом. Активному отдыху предпочитал многочасовое сидение в камышах с удочкой наперевес. Он числился почетным членом самого известного в городе рыболовного клуба и однажды даже занял третье место в соревнованиях по подледному лову, о чем не упускал случая рассказать всем желающим. Новых подвигов в рыболовном списке Сотника не прибавлялось, а желающих с каждым разом становилось все меньше, поэтому Морган, как бизнес-компаньон и лучший друг, должен был выслушивать рассказ про «ту чумовую рыбалку» уже по десятому кругу.
– Собирался. – Сотник мечтательно улыбнулся, поскреб внушительное пузо. – И мы таки поедем этим летом на рыбалку, дорогой мой человек! Морган мой ненаглядный! Если повезет, все лето будем наслаждаться отличным клевом.
– Это без меня, дорогой мой человек! – замахал руками Морган и, воровато покосившись на дверь приемной, вытащил из ящика стола пачку сигарет.
Сигареты истинная леди Анна Илларионовна любила еще меньше, чем сидение в ковбойской позе, и Морган, который немного робел перед своей интеллигентной и рафинированной секретаршей, в офисе старался не курить. Он вообще старался курить по минимуму, лишь в исключительных случаях, но в глазах Сотника горел такой особенный огонь, что сразу становилось ясно – исключительный случай вот-вот наступит.
– Лето с удочкой в руках… – Он щелкнул зажигалкой, с наслаждением затянулся. – Это за что же мне такое наказание?
– Это не наказание, – Сотник потянулся за пачкой сигарет, антикварное кресло снова издало тоскливый стон. – Это заказ, Морган! Отличнейший, крупнейший заказ! Помнишь озеро? – спросил он, зажимая сигарету зубами, но так и не прикуривая. – Ну, то самое, на котором мы с тобой рыбачили прошлым летом.
Морган помнил. Озеро было большое, красивое, по форме напоминающее сильно вытянутый в длину эллипс. Кажется, Сотник говорил, что расстояние между самыми дальними берегами составляет восемь километров, а в самом узком месте озеро было метров пятьдесят шириной. Добрая половина прибрежной озерной территории была занята коттеджным поселком, застроенным дачами разной степени давности и крутизны. Один из таких дачных домиков прошлым летом они сняли на целую неделю, чтобы Сотник смог насладиться рыбалкой, а Морган просто покупаться и отдохнуть от городской суеты.
– Я помню, – Морган кивнул. – Так что там с заказом, дорогой мой человек?
– До чего ж ты меркантильный! – друг сокрушенно покачал головой. – Я тебе про рай на земле, а ты мне про заказ. Отличный заказ, – сказал он после драматичной паузы. – Дураками будем, если зубами, когтями не вцепимся в него. Фамилия Яриго тебе что-нибудь говорит?
Моргану даже думать не пришлось. Фамилию эту знал любой мало-мальски деловой человек, да и не деловой тоже, потому что носитель этой фамилии был персоной весьма известной. Влас Павлович Яриго – владелец заводов, газет, пароходов. Вернувшийся на родину эмигрант, чудак, отшельник и при этом акула бизнеса, каких еще поискать.
– Он потенциальный заказчик? – у Моргана аж между лопатками зачесалось от такой новости.
– Прикинь! – Сотник хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. – Сам в шоке! Димку Савельева, надеюсь, не забыл?
Дмитрия Савельева, историка русской литературы, скромно именовавшего себя профессором русской словесности, Морган помнил отлично, ибо профессор всем своим видом опровергал представление обывателя о том, как должен выглядеть ученый муж. Во-первых, Дмитрий Савельев был молод, годков тридцати пяти от роду, не больше. Во-вторых, выглядел не то что чинно и строго, а вовсе даже неформально. На память тут же пришли драные джинсы, изрядно вытянутая и полинявшая футболка с эмблемой «Металлики», стянутые в хвост жидкие волосы и серьга в ухе. Не профессор, а пират! Или хиппи, на худой конец. И водку, помнится, профессор русской словесности употреблял с душой, со славянским размахом, а потом пел под гитару романсы вперемежку с балладами той самой горячо любимой им «Металлики».
– Дача у него на Левом берегу, – Сотник покивал каким-то своим мыслям. – То бишь на барском берегу.
Про берега Морган тоже кое-что помнил. Из-за вытянутой формы озеро походило на реку и вроде как имело левый и правый берег. На левом, барском, находился коттеджный поселок, а правый был девственно чист, почти не осквернен людским присутствием. Кажется, где-то там, неподалеку от правого берега, имелась деревенька, и что-то там Сотник говорил про колхоз, который в далекие советские времена был миллионером, надеждой и опорой партии, но сам Морган на правом берегу никогда не бывал, поэтому представление о деревеньке и колхозе имел весьма смутное.
– Так вот, у Димки Савельева дача на Левом берегу. Досталась ему еще от папеньки, тоже профессора каких-то там наук, – вел свой неспешный рассказ Сотник. – Дачка неплохая, я тебе скажу, но староватая, построенная в начале девяностых, когда Левый берег еще только обживала всякая научная и творческая элита. Соседи у Димкиных родичей тоже все сплошь были профессора, академики, актеры больших и малых драматических театров. А пару лет назад началась движуха и великое переселение народов. Земля на Левом берегу взлетела в цене до заоблачных высот.
– А на Правом? – поинтересовался Морган.
– А на Правом все принадлежит колхозу и отчего-то не продается. Не вникал я, если честно, что там с Правым берегом, – отмахнулся Сотник. – Я сейчас о другом. Землю и дома у научной элиты стала по-тихому скупать бизнес-элита.
– Яриго купил?
– Купил! Домик как раз рядом с Димкиной дачей. Купил, сразу же снес домик к чертям, отстроил новые хоромы в два этажа, а к Димке начал захаживать в гости, по-соседски, так сказать. Димка говорит, что мужик он неплохой. Не без своих тараканов, конечно, но кто сейчас без тараканов! Радеет наш Влас Палыч за отечество, Россию-матушку любит всем своим буржуйским сердцем, собирается возрождать сельское хозяйство на отдельно взятой территории.
– Колхозной? – уточнил Морган.
– Надо думать, – Сотник пожал плечами. – Но для нас, друг, не это важно. Для нас важно, что параллельно с возрождением Яриго собирается строить. Много и масштабно.
– Что конкретно? – зуд между лопатками сделался совсем уж нестерпимым.
– Животноводческий комплекс, – Сотник принялся загибать пальцы, – свиноферму, коровник. Рядом заводик по переработке, пардон, коровьего дерьма в высококачественные и экологически чистые органические удобрения. О птицефабрике, кажется, тоже задумывается. Короче, масштабно мыслит мужик!
– И весь этот зверинец он планирует организовать на Левом берегу?
– Нет, ты что! – Сотник сделал страшные глаза. – В чистом поле, в паре километров от деревни. Все по-европейски: надежно, экологично, качественно, дорого. Сечешь?
– Секу.
– Димку наш миллионер-русофил полюбил как родного. Советуется с ним в вопросах, касающихся благоустройства и окультуривания русской глубинки. И Димка, дружок дорогой, не растерялся, вспомнил, что есть у него товарищи, подвизавшиеся на строительстве.
– Мы с тобой, – Морган понимающе усмехнулся.
– Не безвозмездно, конечно, Димон про нас вспомнил. Сам понимаешь, одной лишь русской словесностью сыт не будешь и дачку на Левом берегу не прокормишь.
– Понимаю, – Морган кивнул, закурил вторую сигарету. – С этим разберемся. А насколько все серьезно у миллионера-русофила?
– Вот в следующую субботу и узнаем! Яриго приглашает нас с тобой в гости на предварительное, так сказать, собеседование, но Димка говорит, что контракт, считай, уже у нас в кармане.
– Ой ли? Как-то все подозрительно быстро и просто, – Морган глубоко затянулся, взъерошил волосы. – Ты же сам понимаешь, какие там деньжищи. А он бац – и отдает заказ первым встречным пацанам из далеко не самой раскрученной фирмы. Попахивает бесплатным сыром, дорогой мой человек…
– Ну, во-первых, мы не первые встречные, нас ему рекомендовали.
– Профессор русской словесности, который выглядит, как панк! – Морган приподнял брови.
– Ты еще не видел, как выглядит сам Яриго, – парировал Сотник. – Не одежда красит человека, а человек одежду. А во-вторых, наш будущий работодатель далеко не дурак. Уверен, он уже навел справки и разведал все наши грязные тайны.
– У нас нет грязных тайн.
– Вот именно! Мы чисты, как слеза младенца! А кроме того, молоды, энергичны и не станем ломаться, если он предложит не самую высокую цену. Послушай, Морган, если Яриго пригласил нас в гости, значит, какие-то колесики в его голове закрутились-защелкали. Мы ведь не откажемся? – Сотник прикурил наконец сигарету, пристально посмотрел на Моргана сквозь дымную кисею.
– Конечно, мы не откажемся! Попытка не пытка!
Попытка не пытка… И вот они уже скачут на джипе Моргана по сельским колдобинам, рискуя потерять колеса и подвеску. А все потому, что Сотнику захотелось посмотреть на Правый, пролетарский берег озера. Самому посмотреть, Моргану показать красоту и размах русской глубинки. На все его причитания и стоны Сотник открещивался:
– Мы же не ищем легких путей, дорогой мой человек. И опять же, кто-то должен провести разведку местности, присмотреться.
– У нас еще нет заказа. Зачем нам разведка местности? К чему присматриваться?..
Джип подпрыгнул на ухабе, Морган чертыхнулся.
– Нет, так будет, – Сотник невозмутимо улыбнулся. – Вон там впереди, за кустами, кажись, поворот. Там и будет Правый берег.
– Правый берег?..
– Здешняя деревня так называется. А ты не знал? Справа, значит, деревня, а левее, почти к самому озеру, спускается яблоневый сад. Димка говорил, что сад огромный, но одичавший. Через него идет грунтовка, по ней можно выехать к дачному поселку. Видишь? – он постучал пальцем по экрану навигатора. – Вот тут правый берег плавно переходит в левый. А вот этот домик на границе двух берегов – хатка местного головы. Умный мужик этот голова, правильное место жительства выбрал. Вроде бы и не с левыми, и не с правыми, но в то же время и те и другие под рукой и на глазах.
– А это что? – Морган скосил взгляд на никак не обозначенное на навигаторе скопление построек.
– А это…
Договорить Сотник не успел. Его голос заглушил рев мотора, а из придорожных кустов, как черт из табакерки, прямо под колеса джипа вылетел мотоциклист. От смертоубийства несчастного идиота спасли лишь реакция и водительский опыт Моргана. Джип повело на проселочной дороге, непристегнутого Сотника швырнуло на лобовое стекло, а виновник едва не случившейся аварии даже не притормозил. Мотоцикл с издевательским ревом скрылся в клубах пыли.
– Вот падла! – Морган выровнял джип, втопил в пол педаль газа.
– Кто-то из местной золотой молодежи резвится, – Сотник потер ушибленный лоб. – Мотоцикл, кажется, «Ямаха». Не «Ява» тебе какая-нибудь пролетарская. Черт, больно… – Он с удивлением посмотрел на свои окровавленные пальцы. – Я из-за этого сучонка, кажется, себе бровь рассек. И хоть бы притормозил, поинтересовался, как тут простые смертные.
– Ничего, – Морган недобро усмехнулся. – Сейчас мы его догоним и спросим, какого черта!
– Правильное решение, хоть и нерациональное. – Сотник прижал ко лбу бумажную салфетку. – У сучонка небось папашка какой-нибудь олигарх или и того хуже – депутат.
– Плевать.
Морган бормотание друга уже почти не слышал, он выжимал из мотора все его лошадиные силы в твердом намерении догнать и наказать. Их с Сотником детство и юность прошли в далеко не самом благополучном районе, и отвечать ударом на удар они привыкли с малолетства. И неважно, кем окажется папаша этого дебиленыша!
Мотоцикл, а это и в самом деле оказалась ярко-красная «Ямаха», они почти настигли на въезде в деревню.
– Давай, Морган! Жми! – орал Сотник, почти на полкорпуса высунувшись из окна джипа. – Врешь – не уйдешь! – грозил он кулаком в обтянутую кожаной курткой спину мотоциклиста.
Не уйдет. Морган знал это наверняка. Куда «Ямахе» тягаться с внедорожником!
Деревня с незатейливым названием Правый берег на первый взгляд была немаленькой, состояла из нескольких параллельно идущих улиц, одним краем сползала к яблоневому саду, а другим уходила в чистое поле. Дряхлые деревянные избушки перемежались с добротными кирпичными домами, наверное, оставшимися со времен расцвета колхоза. Мимо пронесся обшитый сайдингом магазин с сидящими в теньке на завалинке местными аксакалами. Позади осталось одноэтажное кирпичное задание со стадионом и спортивной площадкой – сельская школа. Распугивая кур и греющихся на солнце собак, «Ямаха» вылетела на деревенскую площадь, выложенную потрескавшимися бетонными плитами, сделала резкий разворот у выкрашенного в уродливый фиолетовый цвет здания сельсовета, промчалась мимо памятника вождю мирового пролетариата и скрылась в одной из убегающих от площади улочек.
Морган выругался, почти не сбавляя скорости, развернул своего железного коня и, обдав вождя мирового пролетариата облаком пыли, устремился вслед за мотоциклистом. Охотничий инстинкт и азарт погони подсказывали: скоро все закончится.
– Тут поаккуратнее, старик, – бубнил ему на ухо Сотник. – Не придави кого ненароком.
Прислушиваясь к доводам разума и советам друга, Морган немного сбавил скорость, не без удовлетворения замечая, что мотоциклист тоже притормаживает.
Когда «Ямаха», а следом и джип, проскочив улочку насквозь, подлетели к стоящей на отшибе избушке, стало ясно – погоне пришел конец! Мотор мотоцикла рыкнул в последний раз и заглох у покосившегося, почерневшего от сырости забора. Мотоциклист лихо спрыгнул с седла, сдернул с плеч рюкзак. Морган глушить мотор не стал, вслед за разгоряченным погоней Сотником спрыгнул на поросшую травой дорогу.
– Эй, сучонок! – рыкнул Сотник, многозначительно потирая кулаки. – Куда так спешишь? А поговорить с двумя сердитыми дядями?..
Мотоциклист развернулся к ним всем корпусом и досадливо махнул рукой – отвалите, дяди! Столько нетерпения и раздражения было в этом его жесте, что Морган в бешенстве скрипнул зубами.
– Совсем золотая молодежь оборзела! – сказал Сотник почти ласково и так же ласково отшвырнул мотоциклиста от калитки. Этой ласки хватило, чтобы паршивец рухнул навзничь на землю. Если бы не шлем, то башкой приложился бы знатно, до сотрясения.
С той стороны забора звонко и зло залаяла собачонка, послышался дребезжащий старушечий голос:
– Жучка, ты чего это разошлась?..
– Вставай, засранец! – Сотник горой возвышался над поверженным врагом. – Разговоры разговаривать будем, правила дорожного движения повторять…
Договорить у него не вышло, мотоциклист, до этого неподвижный и беспомощный, ловкой подсечкой свалил Сотника на землю, с кошачьим проворством вскочил на ноги, метнулся к калитке. И успел бы, если бы Морган не поймал его за ворот куртки и легонько, для профилактики, не приложил шлемом об забор. От этих манипуляций парень как-то стразу обмяк, едва не повис на руке у Моргана. И в этой податливой мягкости, а еще в подозрительной гибкости и легковесности противника Моргану вдруг почудилось неладное, неправильное… Но проанализировать до конца эту мысль он не успел. С лязгом распахнулась калитка, под ноги ему, заливаясь лаем, выкатилась лохматая собачонка, а следом с воплями вылетела старушка с клюкой.
– Ироды! – Клюка взметнулась в воздух и, не увернись Морган, непременно попала бы ему по плечу. – Ироды! Бандюки! Ату их, Жучка! Ату!
С радостным лаем собачонка вцепилась в штанину Сотника. Судя по растерянному лицу друга, толстую джинсовую ткань не прокусила, но на ноге повисла мертвой бульдожьей хваткой.
– Я участковому уже позвонила! – бабулька продолжала воинственно размахивать клюкой. – По сотовику позвонила. Вот прямо сейчас. А ну, отойди! – она коршуном накинулась на вконец растерявшегося Моргана. – Грабли свои убери от нее! Я кому сказала?!
– От кого? – Морган попятился, волоча за собой мотоциклиста. – Бабуль, вы чего?
– Пусти, паразит такой! А вот я тебе сейчас! – старушка снова замахнулась клюкой.
В этот самый момент мотоциклист вдруг извернулся, выпадая из своей куртки, и обутой в кроссовку ногой больно врезал Моргану по голени.
– Ах ты… – он рванул следом, но между ним и мотоциклистом, как наседка, раскинув в стороны руки, встала бабулька. – Марьяна Васильевна, да что же это такое?! – затараторила она, не пойми к кому обращаясь. – Может, и в самом деле участковому позвонить? Или сразу председателю? Что это за лиходеи такие?..
– Варвара Марковна, не нужно никому звонить, – черный мотоциклетный шлем глушил голос, но все равно Моргану как-то сразу стало ясно, что там, за тонированным забралом, прячется вовсе не сучонок, а…
– Как там Алеша? – тонкие загорелые руки взметнулись к шлему, на левом запястье блеснул серебряный браслет.
– Твою ж дивизию… – ошалевший Сотник даже перестал дергать ногой с повисшей на ней собачонкой. – Морган, это же…
Теперь, когда мотоциклист сдернул шлем и небрежно, словно голову поверженного врага, насадил его на штакетину забора рядом с перевернутым вверх донышком глиняным кувшином, стало очевидно, что перед ними не мужчина, а женщина. А вернее, еще совсем молоденькая девчонка.
Каштановые волосы, стянутые на затылке в конский хвост, прилипшая ко лбу челка, россыпь веснушек на загорелом лице и глаза цвета гречишного меда. Эти глаза были бы, наверное, даже красивы, если бы не метали молнии.
– Баба… – выдохнул Сотник и дернул ногой. Собачонка рыкнула сквозь стиснутые челюсти, но хватку не ослабила. – То есть мадам, – добавил он растерянно. – Или мадемуазель…
– Дайте мой рюкзак! – велела девчонка, сверля Моргана по-учительски строгим взглядом.
– Что?
– Мои вещи у вас, – она кивнула на куртку и рюкзак, которые Морган продолжал держать в руках. – Быстрее!
Что-то было в ее голосе, что-то такое, отчего Морган подчинился, протянул ей рюкзак.
– Благодарю, – бросила девчонка и обернулась к старушке: – Пойдемте, Варвара Марковна. – Она подхватила старушку под локоток, увлекла в распахнутую калитку.
Косматая собачонка, разжав наконец челюсти, облаяла Сотника и тоже нырнула во двор.
– Что это было? – растерянно спросил Сотник.
– Сейчас выясним, – прорычал Морган.
Баба она там или мадам, или и вовсе мадемуазель, но оставлять случившееся без внимания он был не намерен. Эта байкерша их подрезала, из-за нее они чуть не слетели в канаву, а потом повели себя совсем уж не по-джентльменски, потому что и подумать не могли, что под шлемом и кожаной курткой прячется мадам-мадемуазель. И вот теперь пусть она им объяснит, какая муха ее укусила и кто выдал ей права!
Дворик был маленький, чисто подметенный, с аккуратной поленницей березовых чурок, суетливыми курами и дремлющим на самом солнцепеке тощим котом. Распахнутую настежь входную дверь охраняла все та же собачонка. Сотник, не особо церемонясь, спихнул собачонку с крыльца и захлопнул дверь перед самым ее носом, отсекая обиженный лай.
В маленьких сенях был темно и прохладно, пахло чем-то незнакомым, деревенским. Морган толкнул следующую дверь, пересек небольшую комнату с печкой и застеленным клеенкой столом, переступил порог жилой комнаты. Тут тоже пахло чем-то сладковато-пряным, деревенским, но к этому запаху примешивался еще один резкий – спирта и каких-то лекарств, а из-за задернутой шторы доносились странные свистящие звуки, как будто кто-то из последних сил надувал воздушный шарик.
– Тише, Алеша, тише. Все, я почти закончила. Сейчас пройдет… – в этом нежном, мурлыкающем голосе он не сразу узнал голос их недавней знакомой. Что там у них такое?..
Рывком Морган отдернул занавеску.
Мальчик лет шести, не больше, полусидел в кровати, со всех сторон обложенный подушками. Это он, маленький и худенький, издавал те странные звуки, дышал с натугой, до синевы в губах, до красных жилок в глазах. Девчонка стояла рядом с пустым шприцем в руке, с переброшенным через шею фонендоскопом. Она гладила мальчика по влажным от пота волосам, и от каждого ее прикосновения на его лицо возвращались краски. Бабулька стояла рядом, шептала что-то неразборчивое, Моргану показалось, что молитву.
– Вам что-то нужно? – спросила девчонка, не отрывая взгляда от мальчика.
– Нужно, – Морган кивнул.
– У Алеши бронхиальная астма. В последнее время приступы участились. Я договорилась насчет госпитализации, но в больницу его положат только на следующей неделе. Я спешила… – В ее голосе не было даже намека на извинение, но, по крайней мере, она пыталась объяснить.
– Мы думали, вы пацан, – буркнул смущенно Сотник. – Ну, «Ямаха», прикид этот байкерский. Вы нас подрезали…
– Я торопилась. На объяснения не оставалось времени. – В голосе – вежливый лед, спина напряжена.
Она спешила…
А они такие звери…
– Как ваша голова? – поинтересовался Морган, памятуя о той силе, с которой приложил девчонку об забор.
– Спасибо, со мной все будет хорошо. А как вы себя чувствуете? – Она наконец обернулась, но посмотрела не на Моргана, а на Сотника.
– Это? – Он коснулся рассеченной брови. – Ерунда! До свадьбы заживет.
– Рану нужно обработать. – Она потянулась к стоящему на табурете пузырьку. – Позвольте, я гляну.
Она сама подошла к Сотнику, привстала на цыпочки, нахмурилась, разглядывая рану. На ее симпатичном веснушчатом лице мелькнуло что-то вроде раскаяния.
– Я не думала, что так получится.
Смоченной в спирте ваткой девчонка коснулась лба Сотника. Он со свистом втянул в себя воздух, но от стона мужественно воздержался.
– Зашивать не нужно, и это хорошо. – Она снова промокнула рану и тут же строго добавила: – Если бы вы были пристегнуты, ничего такого не случилось бы.
– Ничего такого не случилось бы, если бы кое-кто не носился как угорелый, – не без ехидства сказал Морган.
Девчонка бросила на него быстрый взгляд.
– Я уже извинилась.
– Разве? – Он недоуменно приподнял брови.
– По крайней мере объяснила.
– Объяснения принимаются. – Он позволил себе снисходительную улыбку. – Но мигалка вашей «Ямахе» не повредила бы. Или красный крест наклейте на нее, на худой конец.
– Больно умные, как я погляжу, – вмешалась в их разговор молчавшая до этого бабулька. – Много вы понимаете, как оно нужно! Небось эти, с Левого берега! – она презрительно поморщилась.
– Не с Левого берега, бабуля, не переживай! – усмехнулся Сотник, осторожно ощупывая наклеенный на лоб пластырь. – Мы так… заезжие.
– Оно и видно, что заезжие. – Старушка поправила одну из подушек, с тревогой посмотрела на притихшего, но дышащего относительно нормально мальчика. – Свои бы на Марьяну Васильевну с кулаками не кидались. – В ее скрипучем голосе послышался укор.
Стас Морганский, для друзей просто Морган, пытался удержать джип на ухабистой и в самом деле пыльной проселочной дороге и лишь изредка поглядывал на вошедшего в раж товарища.
– Знать не можешь доли своей – может, крылья сложишь посреди степей…
Вот тут Морган был полностью согласен с Сотником: может, и не крылья, а колеса – запросто! И про долю тоже был согласен. Могли ли они с Сотником еще неделю назад предугадать, что у их скромной строительной фирмы появятся такие ошеломительные перспективы. Что, возможно, наступившее лето они проведут не в душном городе, а на вольной воле, у Христа за пазухой, как поэтично выразился романтик Сотник.
Тот знаменательный день Морган помнил в малейших деталях, тем более что и вспоминать было особо нечего. И в личной, и в профессиональной жизни образовался мертвый штиль. Морган скучал в опустевшем по случаю грядущего уик-энда офисе и лениво размышлял, как бы получше распорядиться своей молодецкой удалью в ближайшие выходные, когда дверь кабинета с грохотом распахнулась. Он усмехнулся, лениво потянулся, прислушиваясь к подозрительному хрусту в позвоночнике. Только один человек вел себя в конторе так шумно, если не сказать буйно.
– Рота, подъем! – с порога рявкнул Сотник, в два шага преодолел разделявшее их пространство и рухнул в кресло.
Антикварное кожаное кресло, которое Морган, почитай, на собственном горбу пер с городской свалки, а потом своими собственными руками перетягивал, реставрировал, доводил до ума, возмущенно скрипнуло, но устояло под напором стодвадцатикилограммовой туши Сотника.
– Еще не ушел? – Сотник пригладил косматые, не поддающиеся окультуриванию вихры, с многообещающей многозначительностью посмотрел на Моргана.
– Почти, – Морган по-ковбойски закинул ноги на стол. Секретаршу Анну Илларионовну, истинную леди пятидесяти пяти лет, он отпустил домой еще час назад и теперь мог позволить себе вот такие маленькие вольности большого босса. – А ты что тут делаешь? Ты же вроде как собирался на рыбалку.
Сотник был заядлым рыболовом. Активному отдыху предпочитал многочасовое сидение в камышах с удочкой наперевес. Он числился почетным членом самого известного в городе рыболовного клуба и однажды даже занял третье место в соревнованиях по подледному лову, о чем не упускал случая рассказать всем желающим. Новых подвигов в рыболовном списке Сотника не прибавлялось, а желающих с каждым разом становилось все меньше, поэтому Морган, как бизнес-компаньон и лучший друг, должен был выслушивать рассказ про «ту чумовую рыбалку» уже по десятому кругу.
– Собирался. – Сотник мечтательно улыбнулся, поскреб внушительное пузо. – И мы таки поедем этим летом на рыбалку, дорогой мой человек! Морган мой ненаглядный! Если повезет, все лето будем наслаждаться отличным клевом.
– Это без меня, дорогой мой человек! – замахал руками Морган и, воровато покосившись на дверь приемной, вытащил из ящика стола пачку сигарет.
Сигареты истинная леди Анна Илларионовна любила еще меньше, чем сидение в ковбойской позе, и Морган, который немного робел перед своей интеллигентной и рафинированной секретаршей, в офисе старался не курить. Он вообще старался курить по минимуму, лишь в исключительных случаях, но в глазах Сотника горел такой особенный огонь, что сразу становилось ясно – исключительный случай вот-вот наступит.
– Лето с удочкой в руках… – Он щелкнул зажигалкой, с наслаждением затянулся. – Это за что же мне такое наказание?
– Это не наказание, – Сотник потянулся за пачкой сигарет, антикварное кресло снова издало тоскливый стон. – Это заказ, Морган! Отличнейший, крупнейший заказ! Помнишь озеро? – спросил он, зажимая сигарету зубами, но так и не прикуривая. – Ну, то самое, на котором мы с тобой рыбачили прошлым летом.
Морган помнил. Озеро было большое, красивое, по форме напоминающее сильно вытянутый в длину эллипс. Кажется, Сотник говорил, что расстояние между самыми дальними берегами составляет восемь километров, а в самом узком месте озеро было метров пятьдесят шириной. Добрая половина прибрежной озерной территории была занята коттеджным поселком, застроенным дачами разной степени давности и крутизны. Один из таких дачных домиков прошлым летом они сняли на целую неделю, чтобы Сотник смог насладиться рыбалкой, а Морган просто покупаться и отдохнуть от городской суеты.
– Я помню, – Морган кивнул. – Так что там с заказом, дорогой мой человек?
– До чего ж ты меркантильный! – друг сокрушенно покачал головой. – Я тебе про рай на земле, а ты мне про заказ. Отличный заказ, – сказал он после драматичной паузы. – Дураками будем, если зубами, когтями не вцепимся в него. Фамилия Яриго тебе что-нибудь говорит?
Моргану даже думать не пришлось. Фамилию эту знал любой мало-мальски деловой человек, да и не деловой тоже, потому что носитель этой фамилии был персоной весьма известной. Влас Павлович Яриго – владелец заводов, газет, пароходов. Вернувшийся на родину эмигрант, чудак, отшельник и при этом акула бизнеса, каких еще поискать.
– Он потенциальный заказчик? – у Моргана аж между лопатками зачесалось от такой новости.
– Прикинь! – Сотник хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. – Сам в шоке! Димку Савельева, надеюсь, не забыл?
Дмитрия Савельева, историка русской литературы, скромно именовавшего себя профессором русской словесности, Морган помнил отлично, ибо профессор всем своим видом опровергал представление обывателя о том, как должен выглядеть ученый муж. Во-первых, Дмитрий Савельев был молод, годков тридцати пяти от роду, не больше. Во-вторых, выглядел не то что чинно и строго, а вовсе даже неформально. На память тут же пришли драные джинсы, изрядно вытянутая и полинявшая футболка с эмблемой «Металлики», стянутые в хвост жидкие волосы и серьга в ухе. Не профессор, а пират! Или хиппи, на худой конец. И водку, помнится, профессор русской словесности употреблял с душой, со славянским размахом, а потом пел под гитару романсы вперемежку с балладами той самой горячо любимой им «Металлики».
– Дача у него на Левом берегу, – Сотник покивал каким-то своим мыслям. – То бишь на барском берегу.
Про берега Морган тоже кое-что помнил. Из-за вытянутой формы озеро походило на реку и вроде как имело левый и правый берег. На левом, барском, находился коттеджный поселок, а правый был девственно чист, почти не осквернен людским присутствием. Кажется, где-то там, неподалеку от правого берега, имелась деревенька, и что-то там Сотник говорил про колхоз, который в далекие советские времена был миллионером, надеждой и опорой партии, но сам Морган на правом берегу никогда не бывал, поэтому представление о деревеньке и колхозе имел весьма смутное.
– Так вот, у Димки Савельева дача на Левом берегу. Досталась ему еще от папеньки, тоже профессора каких-то там наук, – вел свой неспешный рассказ Сотник. – Дачка неплохая, я тебе скажу, но староватая, построенная в начале девяностых, когда Левый берег еще только обживала всякая научная и творческая элита. Соседи у Димкиных родичей тоже все сплошь были профессора, академики, актеры больших и малых драматических театров. А пару лет назад началась движуха и великое переселение народов. Земля на Левом берегу взлетела в цене до заоблачных высот.
– А на Правом? – поинтересовался Морган.
– А на Правом все принадлежит колхозу и отчего-то не продается. Не вникал я, если честно, что там с Правым берегом, – отмахнулся Сотник. – Я сейчас о другом. Землю и дома у научной элиты стала по-тихому скупать бизнес-элита.
– Яриго купил?
– Купил! Домик как раз рядом с Димкиной дачей. Купил, сразу же снес домик к чертям, отстроил новые хоромы в два этажа, а к Димке начал захаживать в гости, по-соседски, так сказать. Димка говорит, что мужик он неплохой. Не без своих тараканов, конечно, но кто сейчас без тараканов! Радеет наш Влас Палыч за отечество, Россию-матушку любит всем своим буржуйским сердцем, собирается возрождать сельское хозяйство на отдельно взятой территории.
– Колхозной? – уточнил Морган.
– Надо думать, – Сотник пожал плечами. – Но для нас, друг, не это важно. Для нас важно, что параллельно с возрождением Яриго собирается строить. Много и масштабно.
– Что конкретно? – зуд между лопатками сделался совсем уж нестерпимым.
– Животноводческий комплекс, – Сотник принялся загибать пальцы, – свиноферму, коровник. Рядом заводик по переработке, пардон, коровьего дерьма в высококачественные и экологически чистые органические удобрения. О птицефабрике, кажется, тоже задумывается. Короче, масштабно мыслит мужик!
– И весь этот зверинец он планирует организовать на Левом берегу?
– Нет, ты что! – Сотник сделал страшные глаза. – В чистом поле, в паре километров от деревни. Все по-европейски: надежно, экологично, качественно, дорого. Сечешь?
– Секу.
– Димку наш миллионер-русофил полюбил как родного. Советуется с ним в вопросах, касающихся благоустройства и окультуривания русской глубинки. И Димка, дружок дорогой, не растерялся, вспомнил, что есть у него товарищи, подвизавшиеся на строительстве.
– Мы с тобой, – Морган понимающе усмехнулся.
– Не безвозмездно, конечно, Димон про нас вспомнил. Сам понимаешь, одной лишь русской словесностью сыт не будешь и дачку на Левом берегу не прокормишь.
– Понимаю, – Морган кивнул, закурил вторую сигарету. – С этим разберемся. А насколько все серьезно у миллионера-русофила?
– Вот в следующую субботу и узнаем! Яриго приглашает нас с тобой в гости на предварительное, так сказать, собеседование, но Димка говорит, что контракт, считай, уже у нас в кармане.
– Ой ли? Как-то все подозрительно быстро и просто, – Морган глубоко затянулся, взъерошил волосы. – Ты же сам понимаешь, какие там деньжищи. А он бац – и отдает заказ первым встречным пацанам из далеко не самой раскрученной фирмы. Попахивает бесплатным сыром, дорогой мой человек…
– Ну, во-первых, мы не первые встречные, нас ему рекомендовали.
– Профессор русской словесности, который выглядит, как панк! – Морган приподнял брови.
– Ты еще не видел, как выглядит сам Яриго, – парировал Сотник. – Не одежда красит человека, а человек одежду. А во-вторых, наш будущий работодатель далеко не дурак. Уверен, он уже навел справки и разведал все наши грязные тайны.
– У нас нет грязных тайн.
– Вот именно! Мы чисты, как слеза младенца! А кроме того, молоды, энергичны и не станем ломаться, если он предложит не самую высокую цену. Послушай, Морган, если Яриго пригласил нас в гости, значит, какие-то колесики в его голове закрутились-защелкали. Мы ведь не откажемся? – Сотник прикурил наконец сигарету, пристально посмотрел на Моргана сквозь дымную кисею.
– Конечно, мы не откажемся! Попытка не пытка!
Попытка не пытка… И вот они уже скачут на джипе Моргана по сельским колдобинам, рискуя потерять колеса и подвеску. А все потому, что Сотнику захотелось посмотреть на Правый, пролетарский берег озера. Самому посмотреть, Моргану показать красоту и размах русской глубинки. На все его причитания и стоны Сотник открещивался:
– Мы же не ищем легких путей, дорогой мой человек. И опять же, кто-то должен провести разведку местности, присмотреться.
– У нас еще нет заказа. Зачем нам разведка местности? К чему присматриваться?..
Джип подпрыгнул на ухабе, Морган чертыхнулся.
– Нет, так будет, – Сотник невозмутимо улыбнулся. – Вон там впереди, за кустами, кажись, поворот. Там и будет Правый берег.
– Правый берег?..
– Здешняя деревня так называется. А ты не знал? Справа, значит, деревня, а левее, почти к самому озеру, спускается яблоневый сад. Димка говорил, что сад огромный, но одичавший. Через него идет грунтовка, по ней можно выехать к дачному поселку. Видишь? – он постучал пальцем по экрану навигатора. – Вот тут правый берег плавно переходит в левый. А вот этот домик на границе двух берегов – хатка местного головы. Умный мужик этот голова, правильное место жительства выбрал. Вроде бы и не с левыми, и не с правыми, но в то же время и те и другие под рукой и на глазах.
– А это что? – Морган скосил взгляд на никак не обозначенное на навигаторе скопление построек.
– А это…
Договорить Сотник не успел. Его голос заглушил рев мотора, а из придорожных кустов, как черт из табакерки, прямо под колеса джипа вылетел мотоциклист. От смертоубийства несчастного идиота спасли лишь реакция и водительский опыт Моргана. Джип повело на проселочной дороге, непристегнутого Сотника швырнуло на лобовое стекло, а виновник едва не случившейся аварии даже не притормозил. Мотоцикл с издевательским ревом скрылся в клубах пыли.
– Вот падла! – Морган выровнял джип, втопил в пол педаль газа.
– Кто-то из местной золотой молодежи резвится, – Сотник потер ушибленный лоб. – Мотоцикл, кажется, «Ямаха». Не «Ява» тебе какая-нибудь пролетарская. Черт, больно… – Он с удивлением посмотрел на свои окровавленные пальцы. – Я из-за этого сучонка, кажется, себе бровь рассек. И хоть бы притормозил, поинтересовался, как тут простые смертные.
– Ничего, – Морган недобро усмехнулся. – Сейчас мы его догоним и спросим, какого черта!
– Правильное решение, хоть и нерациональное. – Сотник прижал ко лбу бумажную салфетку. – У сучонка небось папашка какой-нибудь олигарх или и того хуже – депутат.
– Плевать.
Морган бормотание друга уже почти не слышал, он выжимал из мотора все его лошадиные силы в твердом намерении догнать и наказать. Их с Сотником детство и юность прошли в далеко не самом благополучном районе, и отвечать ударом на удар они привыкли с малолетства. И неважно, кем окажется папаша этого дебиленыша!
Мотоцикл, а это и в самом деле оказалась ярко-красная «Ямаха», они почти настигли на въезде в деревню.
– Давай, Морган! Жми! – орал Сотник, почти на полкорпуса высунувшись из окна джипа. – Врешь – не уйдешь! – грозил он кулаком в обтянутую кожаной курткой спину мотоциклиста.
Не уйдет. Морган знал это наверняка. Куда «Ямахе» тягаться с внедорожником!
Деревня с незатейливым названием Правый берег на первый взгляд была немаленькой, состояла из нескольких параллельно идущих улиц, одним краем сползала к яблоневому саду, а другим уходила в чистое поле. Дряхлые деревянные избушки перемежались с добротными кирпичными домами, наверное, оставшимися со времен расцвета колхоза. Мимо пронесся обшитый сайдингом магазин с сидящими в теньке на завалинке местными аксакалами. Позади осталось одноэтажное кирпичное задание со стадионом и спортивной площадкой – сельская школа. Распугивая кур и греющихся на солнце собак, «Ямаха» вылетела на деревенскую площадь, выложенную потрескавшимися бетонными плитами, сделала резкий разворот у выкрашенного в уродливый фиолетовый цвет здания сельсовета, промчалась мимо памятника вождю мирового пролетариата и скрылась в одной из убегающих от площади улочек.
Морган выругался, почти не сбавляя скорости, развернул своего железного коня и, обдав вождя мирового пролетариата облаком пыли, устремился вслед за мотоциклистом. Охотничий инстинкт и азарт погони подсказывали: скоро все закончится.
– Тут поаккуратнее, старик, – бубнил ему на ухо Сотник. – Не придави кого ненароком.
Прислушиваясь к доводам разума и советам друга, Морган немного сбавил скорость, не без удовлетворения замечая, что мотоциклист тоже притормаживает.
Когда «Ямаха», а следом и джип, проскочив улочку насквозь, подлетели к стоящей на отшибе избушке, стало ясно – погоне пришел конец! Мотор мотоцикла рыкнул в последний раз и заглох у покосившегося, почерневшего от сырости забора. Мотоциклист лихо спрыгнул с седла, сдернул с плеч рюкзак. Морган глушить мотор не стал, вслед за разгоряченным погоней Сотником спрыгнул на поросшую травой дорогу.
– Эй, сучонок! – рыкнул Сотник, многозначительно потирая кулаки. – Куда так спешишь? А поговорить с двумя сердитыми дядями?..
Мотоциклист развернулся к ним всем корпусом и досадливо махнул рукой – отвалите, дяди! Столько нетерпения и раздражения было в этом его жесте, что Морган в бешенстве скрипнул зубами.
– Совсем золотая молодежь оборзела! – сказал Сотник почти ласково и так же ласково отшвырнул мотоциклиста от калитки. Этой ласки хватило, чтобы паршивец рухнул навзничь на землю. Если бы не шлем, то башкой приложился бы знатно, до сотрясения.
С той стороны забора звонко и зло залаяла собачонка, послышался дребезжащий старушечий голос:
– Жучка, ты чего это разошлась?..
– Вставай, засранец! – Сотник горой возвышался над поверженным врагом. – Разговоры разговаривать будем, правила дорожного движения повторять…
Договорить у него не вышло, мотоциклист, до этого неподвижный и беспомощный, ловкой подсечкой свалил Сотника на землю, с кошачьим проворством вскочил на ноги, метнулся к калитке. И успел бы, если бы Морган не поймал его за ворот куртки и легонько, для профилактики, не приложил шлемом об забор. От этих манипуляций парень как-то стразу обмяк, едва не повис на руке у Моргана. И в этой податливой мягкости, а еще в подозрительной гибкости и легковесности противника Моргану вдруг почудилось неладное, неправильное… Но проанализировать до конца эту мысль он не успел. С лязгом распахнулась калитка, под ноги ему, заливаясь лаем, выкатилась лохматая собачонка, а следом с воплями вылетела старушка с клюкой.
– Ироды! – Клюка взметнулась в воздух и, не увернись Морган, непременно попала бы ему по плечу. – Ироды! Бандюки! Ату их, Жучка! Ату!
С радостным лаем собачонка вцепилась в штанину Сотника. Судя по растерянному лицу друга, толстую джинсовую ткань не прокусила, но на ноге повисла мертвой бульдожьей хваткой.
– Я участковому уже позвонила! – бабулька продолжала воинственно размахивать клюкой. – По сотовику позвонила. Вот прямо сейчас. А ну, отойди! – она коршуном накинулась на вконец растерявшегося Моргана. – Грабли свои убери от нее! Я кому сказала?!
– От кого? – Морган попятился, волоча за собой мотоциклиста. – Бабуль, вы чего?
– Пусти, паразит такой! А вот я тебе сейчас! – старушка снова замахнулась клюкой.
В этот самый момент мотоциклист вдруг извернулся, выпадая из своей куртки, и обутой в кроссовку ногой больно врезал Моргану по голени.
– Ах ты… – он рванул следом, но между ним и мотоциклистом, как наседка, раскинув в стороны руки, встала бабулька. – Марьяна Васильевна, да что же это такое?! – затараторила она, не пойми к кому обращаясь. – Может, и в самом деле участковому позвонить? Или сразу председателю? Что это за лиходеи такие?..
– Варвара Марковна, не нужно никому звонить, – черный мотоциклетный шлем глушил голос, но все равно Моргану как-то сразу стало ясно, что там, за тонированным забралом, прячется вовсе не сучонок, а…
– Как там Алеша? – тонкие загорелые руки взметнулись к шлему, на левом запястье блеснул серебряный браслет.
– Твою ж дивизию… – ошалевший Сотник даже перестал дергать ногой с повисшей на ней собачонкой. – Морган, это же…
Теперь, когда мотоциклист сдернул шлем и небрежно, словно голову поверженного врага, насадил его на штакетину забора рядом с перевернутым вверх донышком глиняным кувшином, стало очевидно, что перед ними не мужчина, а женщина. А вернее, еще совсем молоденькая девчонка.
Каштановые волосы, стянутые на затылке в конский хвост, прилипшая ко лбу челка, россыпь веснушек на загорелом лице и глаза цвета гречишного меда. Эти глаза были бы, наверное, даже красивы, если бы не метали молнии.
– Баба… – выдохнул Сотник и дернул ногой. Собачонка рыкнула сквозь стиснутые челюсти, но хватку не ослабила. – То есть мадам, – добавил он растерянно. – Или мадемуазель…
– Дайте мой рюкзак! – велела девчонка, сверля Моргана по-учительски строгим взглядом.
– Что?
– Мои вещи у вас, – она кивнула на куртку и рюкзак, которые Морган продолжал держать в руках. – Быстрее!
Что-то было в ее голосе, что-то такое, отчего Морган подчинился, протянул ей рюкзак.
– Благодарю, – бросила девчонка и обернулась к старушке: – Пойдемте, Варвара Марковна. – Она подхватила старушку под локоток, увлекла в распахнутую калитку.
Косматая собачонка, разжав наконец челюсти, облаяла Сотника и тоже нырнула во двор.
– Что это было? – растерянно спросил Сотник.
– Сейчас выясним, – прорычал Морган.
Баба она там или мадам, или и вовсе мадемуазель, но оставлять случившееся без внимания он был не намерен. Эта байкерша их подрезала, из-за нее они чуть не слетели в канаву, а потом повели себя совсем уж не по-джентльменски, потому что и подумать не могли, что под шлемом и кожаной курткой прячется мадам-мадемуазель. И вот теперь пусть она им объяснит, какая муха ее укусила и кто выдал ей права!
Дворик был маленький, чисто подметенный, с аккуратной поленницей березовых чурок, суетливыми курами и дремлющим на самом солнцепеке тощим котом. Распахнутую настежь входную дверь охраняла все та же собачонка. Сотник, не особо церемонясь, спихнул собачонку с крыльца и захлопнул дверь перед самым ее носом, отсекая обиженный лай.
В маленьких сенях был темно и прохладно, пахло чем-то незнакомым, деревенским. Морган толкнул следующую дверь, пересек небольшую комнату с печкой и застеленным клеенкой столом, переступил порог жилой комнаты. Тут тоже пахло чем-то сладковато-пряным, деревенским, но к этому запаху примешивался еще один резкий – спирта и каких-то лекарств, а из-за задернутой шторы доносились странные свистящие звуки, как будто кто-то из последних сил надувал воздушный шарик.
– Тише, Алеша, тише. Все, я почти закончила. Сейчас пройдет… – в этом нежном, мурлыкающем голосе он не сразу узнал голос их недавней знакомой. Что там у них такое?..
Рывком Морган отдернул занавеску.
Мальчик лет шести, не больше, полусидел в кровати, со всех сторон обложенный подушками. Это он, маленький и худенький, издавал те странные звуки, дышал с натугой, до синевы в губах, до красных жилок в глазах. Девчонка стояла рядом с пустым шприцем в руке, с переброшенным через шею фонендоскопом. Она гладила мальчика по влажным от пота волосам, и от каждого ее прикосновения на его лицо возвращались краски. Бабулька стояла рядом, шептала что-то неразборчивое, Моргану показалось, что молитву.
– Вам что-то нужно? – спросила девчонка, не отрывая взгляда от мальчика.
– Нужно, – Морган кивнул.
– У Алеши бронхиальная астма. В последнее время приступы участились. Я договорилась насчет госпитализации, но в больницу его положат только на следующей неделе. Я спешила… – В ее голосе не было даже намека на извинение, но, по крайней мере, она пыталась объяснить.
– Мы думали, вы пацан, – буркнул смущенно Сотник. – Ну, «Ямаха», прикид этот байкерский. Вы нас подрезали…
– Я торопилась. На объяснения не оставалось времени. – В голосе – вежливый лед, спина напряжена.
Она спешила…
А они такие звери…
– Как ваша голова? – поинтересовался Морган, памятуя о той силе, с которой приложил девчонку об забор.
– Спасибо, со мной все будет хорошо. А как вы себя чувствуете? – Она наконец обернулась, но посмотрела не на Моргана, а на Сотника.
– Это? – Он коснулся рассеченной брови. – Ерунда! До свадьбы заживет.
– Рану нужно обработать. – Она потянулась к стоящему на табурете пузырьку. – Позвольте, я гляну.
Она сама подошла к Сотнику, привстала на цыпочки, нахмурилась, разглядывая рану. На ее симпатичном веснушчатом лице мелькнуло что-то вроде раскаяния.
– Я не думала, что так получится.
Смоченной в спирте ваткой девчонка коснулась лба Сотника. Он со свистом втянул в себя воздух, но от стона мужественно воздержался.
– Зашивать не нужно, и это хорошо. – Она снова промокнула рану и тут же строго добавила: – Если бы вы были пристегнуты, ничего такого не случилось бы.
– Ничего такого не случилось бы, если бы кое-кто не носился как угорелый, – не без ехидства сказал Морган.
Девчонка бросила на него быстрый взгляд.
– Я уже извинилась.
– Разве? – Он недоуменно приподнял брови.
– По крайней мере объяснила.
– Объяснения принимаются. – Он позволил себе снисходительную улыбку. – Но мигалка вашей «Ямахе» не повредила бы. Или красный крест наклейте на нее, на худой конец.
– Больно умные, как я погляжу, – вмешалась в их разговор молчавшая до этого бабулька. – Много вы понимаете, как оно нужно! Небось эти, с Левого берега! – она презрительно поморщилась.
– Не с Левого берега, бабуля, не переживай! – усмехнулся Сотник, осторожно ощупывая наклеенный на лоб пластырь. – Мы так… заезжие.
– Оно и видно, что заезжие. – Старушка поправила одну из подушек, с тревогой посмотрела на притихшего, но дышащего относительно нормально мальчика. – Свои бы на Марьяну Васильевну с кулаками не кидались. – В ее скрипучем голосе послышался укор.