6 июля
Эти дни мы с сыном проходим как-то тяжело, много грустим, я часто плачу. Правда, заметила за собой, что иногда стала напевать за домашней работой, а то и просто петь – это очень помогает преодолевать боль.
Я, вообще-то, хорошо пою, но сейчас в пение вкладываю как-то особенно много души. И конечно репертуар состоит из грустных напевов. Особенно грустная лирика Рубцова, Гумилева, народные песни. Они так передают настроения души, что понимаешь: все когда-то, кем-то пережито. Ты не первый и не последний!
Вчера заходил коллега, попросил денег в долг. У него сломался передний зуб, и надо выкладывать приличную сумму за протез. Деньги одолжила, коллегу угостила коньяком, чтобы человек немного успокоился, а то он сильно комплексовал. Когда он ушел, у нас с Кириллом зашел разговор об этом визите.
«Мам, знаешь, а наш папа никогда бы так не пошел просить денег, тем более у нас, только что похоронивших отца», – заявил мне сын, внимательно наблюдавший за поведением моего коллеги, мягкого, немного застенчивого человека.
«Он ведь мужчина. Что он пришел сюда со своим зубом? У него беда – зуб сломался! И это он пришел к нам?! А ты ему еще коньяк наливаешь?!»
И вдруг сын заплакал так сильно, так тяжело, что я испугалась. Он буквально рыдал навзрыд. Его лицо сильно покраснело, слезы тяжелыми градинами катились по страдающему лицу. Голосом, полным скорби, он выплеснул на меня свою боль: «Почему так несправедлив мир? Папа, который столько делал для людей, честный, порядочный, добрый, умер, а его партнеры, мизинца его не стоившие, остались и даже процветают. Я так люблю папу. – Голос сына дрожал от сильного волнения. Он буквально задыхался от боли, переполнявшей его сердце. – Зачем Бог забрал его? Если он забирает таких людей, а оставляет жить пустых, злых и подлых, то зачем нам с тобой такая жизнь?»
Голос сына, полный боли и невыплаканной скорби, задрожал от гнева. «Ничего не говори, мама. Ответов на мои вопросы не будет. Я не знаю, поднимусь ли я до уровня отца, но я буду похожим на него. Я никогда не буду таким, как они! Но зачем нам с тобой такая жизнь? Пойдем за папой!»
Огромная волна страха и боли за любимого человека со всей мощи обрушилась на меня, сдавив грудь так, что мне показалось, будто меня оглушило. Я сидела как истукан, не в силах сдвинуться с места, ни что-то сказать, ни вздохнуть, ни охнуть. Казалось, время остановилось.
Кирилл, вдруг поняв, что со мной что-то не так, бросился ко мне, буквально выдохнув: «Мама, мамочка, что с тобой? – И вдруг страшно закричал: – Не умирай, мама!» Этот крик сразу вывел меня из ступора, вырвал из какого-то состояния, не знакомого мне ранее. Я увидела белое как мел лицо сына, огромные, в пол-лица глаза, полные ужаса. Я крепко прижала к груди его золотую голову и стала целовать лицо, глаза, волосы, а он, буквально вжавшись в меня, плакал долго и жалобно, вздрагивая всем своим телом. Мой мальчик, наша плоть и кровь, все, что осталось от тебя! За что же такие муки?!
Потом мы сидели долго на кухне, пили чай с вареньем, опухшие от слез и отупевшие от пережитого, тихо беседовали о нашей жизни без папы, делая наметки на будущее.
«Я хочу получить высшее образование, я стану сильным, как папа. Я тебя очень люблю, мама. Я всегда буду с тобой». Сын держал мои пальцы в своей ладони, большой не по годам. «А руки у него очень похожи на руки отца» – эта мысль пришла откуда-то издалека. «Не бойся, я всегда буду с тобой, я ведь однолюб» – это твои слова, которые ты говорил мне один на один.
Надо жить! Сильная душевная боль может разрушить организм, ее надо как-то дозировать, убирать любой ценой. Надо преодолеть боль и двигаться дальше!
Колина жизнь на земле закончилась, но моя-то продолжается, а жизнь Кирилла только началась! Это все так, но где взять силы?!
«Иногда смысл смерти состоит в том, чтобы дойти до немыслимых глубин отчаяния, а затем возблагодарить Бога за то, что вы живы.
Лишь в этом состоянии можно достичь просветления!
Лишь это состояние дает вам возможность подготовиться к изменению жизненного пути».
С 20 мая веду дневник, записывая все, что происходит со мной.
Раньше я этим не занималась, считая подобные дела несерьезными, а вот сейчас нуждаюсь в таком собеседнике, и это при том, что я не одна со своим горем. Есть родные, но, к сожалению, далеко, друзья, люди вокруг, сын рядом. Но на других не будешь постоянно сливать душевные помои, а куда-то деть это добро надо. Иначе нутро прожжет.
А еще я хочу написать книгу о любви и смерти – о нас с тобой и о Боге.
Я буду писать ее своей кровью, буквально выкручивая свое сердце! Я хочу, чтобы ты жил в этой книге! И тогда, где бы ты ни был, в каких бы мирах ни летал, в чьих бы телах ни воплотился, ты услышишь меня! Не может быть, чтобы все это было напрасно!
Но на все воля Божья.
Я, вообще-то, хорошо пою, но сейчас в пение вкладываю как-то особенно много души. И конечно репертуар состоит из грустных напевов. Особенно грустная лирика Рубцова, Гумилева, народные песни. Они так передают настроения души, что понимаешь: все когда-то, кем-то пережито. Ты не первый и не последний!
Вчера заходил коллега, попросил денег в долг. У него сломался передний зуб, и надо выкладывать приличную сумму за протез. Деньги одолжила, коллегу угостила коньяком, чтобы человек немного успокоился, а то он сильно комплексовал. Когда он ушел, у нас с Кириллом зашел разговор об этом визите.
«Мам, знаешь, а наш папа никогда бы так не пошел просить денег, тем более у нас, только что похоронивших отца», – заявил мне сын, внимательно наблюдавший за поведением моего коллеги, мягкого, немного застенчивого человека.
«Он ведь мужчина. Что он пришел сюда со своим зубом? У него беда – зуб сломался! И это он пришел к нам?! А ты ему еще коньяк наливаешь?!»
И вдруг сын заплакал так сильно, так тяжело, что я испугалась. Он буквально рыдал навзрыд. Его лицо сильно покраснело, слезы тяжелыми градинами катились по страдающему лицу. Голосом, полным скорби, он выплеснул на меня свою боль: «Почему так несправедлив мир? Папа, который столько делал для людей, честный, порядочный, добрый, умер, а его партнеры, мизинца его не стоившие, остались и даже процветают. Я так люблю папу. – Голос сына дрожал от сильного волнения. Он буквально задыхался от боли, переполнявшей его сердце. – Зачем Бог забрал его? Если он забирает таких людей, а оставляет жить пустых, злых и подлых, то зачем нам с тобой такая жизнь?»
Голос сына, полный боли и невыплаканной скорби, задрожал от гнева. «Ничего не говори, мама. Ответов на мои вопросы не будет. Я не знаю, поднимусь ли я до уровня отца, но я буду похожим на него. Я никогда не буду таким, как они! Но зачем нам с тобой такая жизнь? Пойдем за папой!»
Огромная волна страха и боли за любимого человека со всей мощи обрушилась на меня, сдавив грудь так, что мне показалось, будто меня оглушило. Я сидела как истукан, не в силах сдвинуться с места, ни что-то сказать, ни вздохнуть, ни охнуть. Казалось, время остановилось.
Кирилл, вдруг поняв, что со мной что-то не так, бросился ко мне, буквально выдохнув: «Мама, мамочка, что с тобой? – И вдруг страшно закричал: – Не умирай, мама!» Этот крик сразу вывел меня из ступора, вырвал из какого-то состояния, не знакомого мне ранее. Я увидела белое как мел лицо сына, огромные, в пол-лица глаза, полные ужаса. Я крепко прижала к груди его золотую голову и стала целовать лицо, глаза, волосы, а он, буквально вжавшись в меня, плакал долго и жалобно, вздрагивая всем своим телом. Мой мальчик, наша плоть и кровь, все, что осталось от тебя! За что же такие муки?!
Потом мы сидели долго на кухне, пили чай с вареньем, опухшие от слез и отупевшие от пережитого, тихо беседовали о нашей жизни без папы, делая наметки на будущее.
«Я хочу получить высшее образование, я стану сильным, как папа. Я тебя очень люблю, мама. Я всегда буду с тобой». Сын держал мои пальцы в своей ладони, большой не по годам. «А руки у него очень похожи на руки отца» – эта мысль пришла откуда-то издалека. «Не бойся, я всегда буду с тобой, я ведь однолюб» – это твои слова, которые ты говорил мне один на один.
Надо жить! Сильная душевная боль может разрушить организм, ее надо как-то дозировать, убирать любой ценой. Надо преодолеть боль и двигаться дальше!
Колина жизнь на земле закончилась, но моя-то продолжается, а жизнь Кирилла только началась! Это все так, но где взять силы?!
«Иногда смысл смерти состоит в том, чтобы дойти до немыслимых глубин отчаяния, а затем возблагодарить Бога за то, что вы живы.
Лишь в этом состоянии можно достичь просветления!
Лишь это состояние дает вам возможность подготовиться к изменению жизненного пути».
С 20 мая веду дневник, записывая все, что происходит со мной.
Раньше я этим не занималась, считая подобные дела несерьезными, а вот сейчас нуждаюсь в таком собеседнике, и это при том, что я не одна со своим горем. Есть родные, но, к сожалению, далеко, друзья, люди вокруг, сын рядом. Но на других не будешь постоянно сливать душевные помои, а куда-то деть это добро надо. Иначе нутро прожжет.
А еще я хочу написать книгу о любви и смерти – о нас с тобой и о Боге.
Я буду писать ее своей кровью, буквально выкручивая свое сердце! Я хочу, чтобы ты жил в этой книге! И тогда, где бы ты ни был, в каких бы мирах ни летал, в чьих бы телах ни воплотился, ты услышишь меня! Не может быть, чтобы все это было напрасно!
Но на все воля Божья.
10 июля
Сегодня ровно два месяца, как тебя нет с нами.
Странно, но я живу и даже улыбаюсь, что-то делаю по дому, хочу вывезти сына на юг, чтобы сменить обстановку. Надо побулькать его в морской воде, погреть на солнышке, познакомить со своей родней, чтобы картины смерти сменились картинами жизни.
Мне очень жаль, что ты так рано ушел от нас. Наша семья стала меньше на одно любящее сердце. Значит, нам с сыном надо любить друг друга еще сильнее!
Вчера мы долго молились перед сном в твоей комнате при зажженной свече. Было темно, так как шла сильная гроза. Гром гремел мощно, с раскатами, где-то над самой головой, молния озаряла наши лица, но страха не было. Гроза, бушующая снаружи, отражала наше внутреннее состояние.
А сегодня опять жара, солнце, духота. В такую погоду душевная боль чувствуется острее, чем в грозу.
Была у тебя на кладбище. Положила цветы на могилу, помолилась, поплакала. Небо высокое-высокое, голубое. Видел ли ты меня оттуда?
Вокруг твоего холма столько народу уже легло!
Да, рано ты устроился здесь...
Ты «дома», среди равных, ты достойно завершил еще одно свое земное воплощение. А нам еще тянуть и тянуть лямку... Ах, если бы знать, что это так, и знать наверняка!
Но сегодня такое яркое солнце, такая сочная зелень вокруг, столько чаек, такое высокое бездонное небо, что не верится, что тебе было бы хуже здесь, с нами!
Кто бы дал ответ!?
Я все еще оформляю справки, согласования, бегаю по службам. Слава богу, везде есть люди! Все можно решить, если идешь к ним с миром. Корона с головы не упадет, если попросишь помочь и обратишься за разъяснениями.
Сегодня утром отправила сына в деревню к твоим родителям до 18 июля, а 20-го мы с ним уезжаем в отпуск. Когда Кирилл садился в «Газель», пошел сильный дождь, ветер хлестал холодными струями по моему лицу, и было не видно слез, которые я просто не могла удержать. Я оставалась одна со своей болью. А водитель «Газели» – молодой рыжеватый парень, какой-то несерьезный, вертлявый, и дорога мокрая и скользкая, словом, опасная.
Я старалась гнать подобные мысли, но они назойливо лезли в мою голову, буквально изнуряя и обессиливая.
Когда машина отъехала от остановки, я зашла в небольшое кафе, находящееся поблизости. На душе состояние было под стать погоде. Дождь усиливался, небо хмурилось все сильнее, какая-то серость заполнила собой весь мир вокруг и внутри меня. Заказав горячий бутерброд и чай с бальзамом, я тупо смотрела в окно, заливаемое струями дождя, когда меня окликнули. Бомжеватого вида дед, держа в дрожащей руке полный до краев стакан водки, стоял около моего столика, всем своим видом давая понять, что он хочет сесть именно сюда. Все места были свободны, и я бросила на деда взгляд, полный немого удивления. Вид у дедули был, прямо сказать, запущенный. Грязные, липкие волосы, многодневная щетина, отечность пьющего лица – все это сильно отталкивало. И вдруг он заговорил. Очень приятный голос звучал странно и совершенно не вязался с внешним видом, речь была правильной, хорошо поставленной. Я с удивлением смотрела на это явление Христа народу, а он, подсев рядышком и выпив залпом без закуски и без запивки весь стакан сразу, заговорил о жизни, смерти, о цели нашей земной жизни. И как заговорил!
Оказалось, что этому деду 70 лет и зовут его Николай. Странное совпадение! Хм! А водочку хорошо пьет! Несколько лет назад у него умерла жена, с которой он прожил всю жизнь, а в прошлом году повесилась восемнадцатилетняя внучка на почве несчастной любви. «Тяжело мне жить, а надо. Вот пью обезболивающее, так сказать, провожу анестезию». Оказалось, этот дед в свое время окончил строительный институт, долгое время работал на заводе, в строительном тресте, знал лично многих старых начальников. Меня поразило, что он знал и помнил твоего отца, тоже проработавшего на стройке практически всю жизнь. Он вспомнил его имя и фамилию.
Душевность старого человека подкупала, а мне так нужно было хоть чье-нибудь участие!
Завязавшийся разговор потребовал допинга, и Николай пошел брать еще водки. Через несколько минут он принес себе еще стаканчик беленькой, а мне коньячку граммов пятьдесят и маленькую шоколадную конфетку. Я раньше никогда не пила коньяк – очень крепко, горько, невкусно и пахнет неприятно, но этот пился как молоко. Главное, он обезболивал душу. Боль отступала, ее будто прижигало; стало тепло и тихо внутри.
«Только ты этим не балуй, а то вы, бабы, быстро с катушек слетаете. Ты держись. Боль со временем притихнет, перетерпи годик. А мужика сильно не жалей. Он свое дело сделал в этой жизни: сына оставил. А ты живи!» – Голос старого Николая звучал уже где-то далеко в затуманенной алкоголем голове.
«Иди, деточка, домой и продолжай жить. Все проходит! Пройдет и это!»
Я шла домой, где меня никто не ждал. Ветер рвал листья с деревьев, дождь хлестал холодными струями и небо давило на мокрую землю свинцом туч. Господи!
Прижаться бы к твоей щеке, уколовшись о жесткую щетину усов, подлезть бы под твою сильную теплую руку, глядеть бы и глядеть в твои родные, все понимающие глаза!
Помнишь, как я любила ныть: «Зайка, расскажи мне, как хорошо мы будем жить. Можешь даже наврать, но чтобы было все складно».
А ты гладил меня по голове и говорил: «Лель, ну разве мы плохо живем с тобой? И ты ведь знаешь, что я никогда не вру, – а потом говорил свое фирменное: – Не бойся, я с тобой».
Где же ты? Мне так плохо без тебя!
Надоели все эти травки, сборы, успокоительные таблетки. Надоело! И не лезет уже. Буду пить теперь коньяк!
Вечером позвонила Лене Васильевой. Долго говорили о жизни, плакались друг другу, вспоминали какие-то детали совместной жизни с нашими мужьями, обсудили сон, приснившийся ей накануне. Огромный черный паук ползет по новому дивану, на котором разбросаны маленькие куколки моли. Порывшись в сонниках Миллера и заглянув в другие книги на эту тему, я наговорила Лене хороших толкований, чтобы как-то успокоить ее, – нам нужен позитив, а не «Ужасы улицы Вязов».
Уже поздно ночью, когда укладывалась спать, вспомнила, как Кирилл говорил мне: «Мам, когда папа погибал, около девятнадцати часов, я слушал магнитофон, и звучала песня со словами: „Останусь пеплом на щеке, останусь ветром вдалеке. Я для тебя останусь светом...“»
Почему ты ушел, когда я так расцвела в свои 46? Зачем ты ушел, когда впереди было столько возможностей? Кому нужна была твоя смерть, когда ты был так востребован?
Вопросы, вопросы...
Я смотрю в твои глаза на портрете. Временами у меня возникает ощущение, что они живые. Они то темнеют, то светлеют, а то и вовсе начинают двигаться. При этом меняется все выражение лица. Сегодня твое лицо грустное, а глаза глубокие-глубокие.
Невольно вспоминаю Николая Гумилева.
Он пишет, что приход на землю – это путешествие, в котором мы отправляемся из нашего дома, Мира Духов, в чужеземную страну.
Наш настоящий дом – это место абсолютного покоя, тотального приятия и совершенной любви.
На земле же мы должны научиться справляться с нетерпимостью, гневом и грустью, пытаться обрести радость и любовь.
Нам нельзя утратить нашу цельность на этом пути, жертвуя добрыми качествами ради выживания и занимая позиции более низкие или более высокие по отношению к окружающим.
Мы просим о мужестве и смирении перед нашим путешествием в другую жизнь. По мере роста нашего сознания повышается и качество нашего существования. Именно в этом заключается наше испытание. Пройти его – это наше предназначение.
Жизнь полна конфликтных ситуаций. Борьба, боль и счастье, через которые мы проходим, – это то, из-за чего мы здесь и находимся. Ничто в жизни не происходит случайно, однако людям многое представляется таковым, и это сбивает их с толку.
Именно такое отношение мешает воспринять идеи о духовном порядке.
То, что имеет значение в жизни, приходит маленькими порциями или сразу все в большом количестве.
Карма – это приведение в действие тех условий и факторов на нашем жизненном пути, которые ускоряют обучение.
Духовное прозрение приходит к нам в тихие минуты самоанализа и созерцания, благодаря силе одной лишь мысли.
Майклу Ньютону вторит Крайон, который в своих книгах утверждает, что нет такой мысли, направление которой нельзя было бы изменить. Нет такой ситуации, которую нельзя было бы превратить в выигрышную. Нет такого страха, вместо которого не мог бы воцариться мир. Надо только выразить НАМЕРЕНИЕ, чтобы это случилось.
Одна из важнейших заповедей гласит: «Почтенны скорбящие, ибо они успокоятся». Ничто не трогает душу человека больше, чем скорбь об умершем. Его никем не заменишь. Нет раны глубже, чем рана духовная.
Я знаю, чтобы мне принять твою смерть, я должна обратиться в глубь себя, связаться со своей духовной силой, задействовать свою духовную энергию. Но пока я не могу этого сделать – очень больно внутри, горе заполнило меня и не отпускает.
Где взять силы, чтобы пережить твою гибель и жить дальше?
Таким эликсиром для моей души служат метафизические книги, так как я не отношусь к людям, для которых просто вера является признаком истинно выявленного знания.
Я всегда чувствовала в себе духовную составляющую, которая проявляла себя в основном во сне, а духовным руководством моим на земле по сути занимался ты. И вот тебя нет со мной.
В моей жизни пошел разлад, так как от своей внутренней силы я отделена, а наставник, шедший по жизни рядом, покинул меня. Огромное чувство одиночества! И боль! Куда ж от нее денешься?
Но я понимаю, что мне надо достойно выполнить свой контракт в этом воплощении, принять ответственность за свою жизнь и жизнь моего сына, наладить нашу с ним жизнь и попытаться стать счастливыми, ведь счастье – это состояние ума!
Для меня ощущение связи со всем сущим, очень спокойное и очень умиротворенное состояние было бы счастьем. Как выйти из состояния горя и боли?
Для себя я вижу выход только в осмыслении происшедшего, в поиске собственного духовного пути и обретении своей духовной силы.
Господи! Помоги мне!
Вчера полдня была у Оли Китаевой, моей коллеги и человека, к которому меня сильно влечет в последнее время. Очень интересная личность. Как про нее говорят работающие с ней в одной комиссии коллеги, нестандартный преподаватель предмета «метрология и стандартизация». Душа ищущая, женщина чувственная и очень женственная, прекрасно выглядящая в бальзаковском возрасте и, что главное, удивительно гармоничный человек. Сначала посидели у ее мамы, в прошлом начальника санитарно-ветеринарной службы мясозавода, которая в свои восемьдесят пять не утратила начальствующей хватки и обладает потрясающей памятью, а затем долго сидели у Ольги на кухне и под разговоры о жизни пили вино. Говорили о смерти, о построении новой жизни для меня, о ломке стереотипов. Ее мысли интересны, оригинальны и не лишены привлекательности, но иногда что-то внутри меня бунтовало, не принимая некоторые ее сентенции.
Особенно задело за живое утверждение, что позиция замужней женщины очень удобна. Ответственность за свою жизнь такая женщина перекладывает на мужа, также она сбрасывает на него и ответственность за своих детей, то есть выступает в роли пассажира, который удобно устроился в жизни. Есть в этом толковании что-то такое, чего я не могу принять. А может, не хочу? Конечно, женщине одной поднимать детей очень тяжело, жить одному плохо – это никому не надо объяснять, но такое положение вещей является больше неправильным, чем правильным. Да, таких женщин очень много везде. Мужчины мрут как мухи «от водки и от простуд», много гибнет в авариях и военных конфликтах. Но наша жизнь сама идет по неправильному пути, следствием этого и является такое положение дел.
Может, я просто не принимаю позицию одинокой женщины, так как не отошла еще от позиции замужней? Но придется принимать, чтобы выжить. Главное сейчас – пережить свое горе, не выведя из строя свою систему жизнеобеспечения, иначе дело будет плохо. А вот потом, когда немного отойду от горевого шока, а это когда-нибудь обязательно произойдет, надо будет подумать как следует о своей жизни. Возможно, что-то пошло не так, что-то надо будет пересмотреть. Пока же сил хватает только на поддержание в нормальном состоянии организма, включая внешний вид, на выполнение текущих дел и ведение дневниковых записей. Сын еще немного побудет в деревне, но скоро мы с ним поедем в отпуск. И думаю я об этом с опаской. Для рывка надо столько внутренних сил, а если их нет?!
Однако я нашла у Крайона мысль, которая меня вдохновляет, – мысль о синхронистичности. Во всем ищите синхронистичность, призывают его книги.
Никогда нельзя отказываться от возможностей, какими бы призрачными они ни казались. Может, они не внушают особых надежд, но вдруг то, что вчера было невозможно, станет возможным сегодня.
Можно биться в закрытую дверь и разбить лоб. Значит, это не твоя ситуация.
А если же ситуация складывается так, что твоим делам, мыслям открывается «зеленая улица», тогда это твое. Это секрет продвижения вперед.
Как же определить синхронистичность? Она определяется как неожиданные или необычные события, которые странным образом совпали во времени. Все это кажется случайным стечением обстоятельств, но на самом деле таковым не является.
Ладно, с теорией разобралась. Теперь с практической стороны дела.
Мы ни разу за 14 лет не возили сына на юг. То денег не было, то ему по здоровью нежелательно было резко менять климат, словом, не был ребенок за свою жизнь на Черном море ни разу.
Сейчас мы имеем следующую ситуацию. Родня зовет с предоставлением полного пансиона, деньги есть, по здоровью ехать можно. У меня в этом году бесплатная дорога для себя и ребенка, билеты взяты не только туда, но и оттуда. С билетами из Одессы вообще получилось странно. Десятого июля было два месяца, как ты погиб. Вечером, успокоившись немного после посещения кладбища, я зашла на вокзал узнать, есть ли билеты на Одессу и назад, и, если повезет, сразу купить. До Одессы предложили множество мест в вагонах разного уровня комфортности на разные дни, а из Одессы оказалось всего лишь два верхних места в купейном вагоне на 10 августа. Их только сегодня сдали какие-то пассажиры. Меня поразило число – 10 августа. Это будет три месяца со дня твоей гибели!
Таких случайностей не бывает!
«Ищите синхронистичность, – учит Крайон и продолжает: – Произойдет очень многое при этом, ибо эти процессы вызваны реакцией людей и Небес».
Что ж! Сама Судьба выстилает нам с сыном «зеленую улицу» для поездки. Счет уже оплачен?!
Поэтому надо настраивать себя на поездку. Я не имею власти изменить Судьбу и вернуть тебя. Жизнь, в которой был ты, кончилась. В этой жизни тебя больше не будет. Я стою «в прихожей» с множеством дверей. Мне надо открыть одну из них. Поэтому я говорю себе: «Оля, вставай и берись за дело. Хватит жалеть себя, убирай энергию уныния, тоски и обреченности».
Но легко сказать, а попробуй сделать...
Первое, что было, когда ничего не было, – было Слово!
Так учит Библия, а она знает, что говорит!
Мысль материальна. Это сила, способная творить. Этому учат все метафизики и подтверждают другие ученые. Если я буду позитивно мыслить, то и события станут позитивными.
Значит, единственный способ изменить свою жизнь заключается в том, чтобы контролировать свои мысли и творить позитивную ментальность. Можно и нужно научиться по-новому МЫСЛИТЬ!
Изменяя свои мысли, можно менять и формировать новые потребности, желания, а те, в свою очередь, будут порождать слова и поступки.
Поступки и слова вызывают реакцию со стороны людей и Высших Сил и приходят ответом в виде событий, то есть в виде Судьбы. Так учит Мельхиседек, об этом говорят Библия и многие метафизические книги.
Я этому верю и, кроме того, другого позитивного способа выйти из своей ситуации не вижу.
Не можешь изменить ситуацию – измени отношение к ней.
Ольга Китаева подсунула мне книжечку Пауло Коэльо «Алхимик», когда, напившись вина и наговорившись до одури, я поздно вечером уходила от нее. «Тебе будет полезно почитать», – хитро глядя на меня проворковала она, засовывая мне ее в сумку, уже битком набитую книжками Ольги Агеевой.
Эту книжечку я буквально проглотила за ночь, открыв для себя потрясающего писателя. Почему я ничего не прочитала из его произведений раньше?
Все приходит тогда, когда должно прийти!
Я перечитывала по несколько раз книги Коэльо «Вероника решает умереть», «Дьявол и сеньорита Прим», «Одиннадцать минут» и другие, находя в них ответы на волнующие меня вопросы.
Может быть, я читаю эти книги по-особому, через боль утраты, сердцем, но в каждой книге я нахожу для себя что-то очень важное, нужное мне сейчас как воздух.
«Мы часто отказываемся от предложений судьбы, ожидая чего-то большего в будущем. Но странно – судьба больше не торопится к нам со своими предложениями. И неважно, почему ты отказался – из страха или по прихоти. Она не заходит в твой дом дважды», – читаю я у Коэльо.
И дальше: «Нельзя взять более, чем есть. Но не взять то, что есть, значит потерять право на следующий шанс, следующую попытку.
В этом мире время не поворачивается вспять. Мы не можем отыграть обратно».
Странно, но я живу и даже улыбаюсь, что-то делаю по дому, хочу вывезти сына на юг, чтобы сменить обстановку. Надо побулькать его в морской воде, погреть на солнышке, познакомить со своей родней, чтобы картины смерти сменились картинами жизни.
Мне очень жаль, что ты так рано ушел от нас. Наша семья стала меньше на одно любящее сердце. Значит, нам с сыном надо любить друг друга еще сильнее!
Вчера мы долго молились перед сном в твоей комнате при зажженной свече. Было темно, так как шла сильная гроза. Гром гремел мощно, с раскатами, где-то над самой головой, молния озаряла наши лица, но страха не было. Гроза, бушующая снаружи, отражала наше внутреннее состояние.
А сегодня опять жара, солнце, духота. В такую погоду душевная боль чувствуется острее, чем в грозу.
Была у тебя на кладбище. Положила цветы на могилу, помолилась, поплакала. Небо высокое-высокое, голубое. Видел ли ты меня оттуда?
Вокруг твоего холма столько народу уже легло!
Да, рано ты устроился здесь...
А может, тебе там лучше, чем здесь?
На что ему отдых такой?
На что ему эта обитель,
Кладбищенский этот покой —
Минувшего страж и хранитель?
Н. Рубцов
Ты «дома», среди равных, ты достойно завершил еще одно свое земное воплощение. А нам еще тянуть и тянуть лямку... Ах, если бы знать, что это так, и знать наверняка!
Но сегодня такое яркое солнце, такая сочная зелень вокруг, столько чаек, такое высокое бездонное небо, что не верится, что тебе было бы хуже здесь, с нами!
Кто бы дал ответ!?
Я все еще оформляю справки, согласования, бегаю по службам. Слава богу, везде есть люди! Все можно решить, если идешь к ним с миром. Корона с головы не упадет, если попросишь помочь и обратишься за разъяснениями.
Сегодня утром отправила сына в деревню к твоим родителям до 18 июля, а 20-го мы с ним уезжаем в отпуск. Когда Кирилл садился в «Газель», пошел сильный дождь, ветер хлестал холодными струями по моему лицу, и было не видно слез, которые я просто не могла удержать. Я оставалась одна со своей болью. А водитель «Газели» – молодой рыжеватый парень, какой-то несерьезный, вертлявый, и дорога мокрая и скользкая, словом, опасная.
Я старалась гнать подобные мысли, но они назойливо лезли в мою голову, буквально изнуряя и обессиливая.
Когда машина отъехала от остановки, я зашла в небольшое кафе, находящееся поблизости. На душе состояние было под стать погоде. Дождь усиливался, небо хмурилось все сильнее, какая-то серость заполнила собой весь мир вокруг и внутри меня. Заказав горячий бутерброд и чай с бальзамом, я тупо смотрела в окно, заливаемое струями дождя, когда меня окликнули. Бомжеватого вида дед, держа в дрожащей руке полный до краев стакан водки, стоял около моего столика, всем своим видом давая понять, что он хочет сесть именно сюда. Все места были свободны, и я бросила на деда взгляд, полный немого удивления. Вид у дедули был, прямо сказать, запущенный. Грязные, липкие волосы, многодневная щетина, отечность пьющего лица – все это сильно отталкивало. И вдруг он заговорил. Очень приятный голос звучал странно и совершенно не вязался с внешним видом, речь была правильной, хорошо поставленной. Я с удивлением смотрела на это явление Христа народу, а он, подсев рядышком и выпив залпом без закуски и без запивки весь стакан сразу, заговорил о жизни, смерти, о цели нашей земной жизни. И как заговорил!
Оказалось, что этому деду 70 лет и зовут его Николай. Странное совпадение! Хм! А водочку хорошо пьет! Несколько лет назад у него умерла жена, с которой он прожил всю жизнь, а в прошлом году повесилась восемнадцатилетняя внучка на почве несчастной любви. «Тяжело мне жить, а надо. Вот пью обезболивающее, так сказать, провожу анестезию». Оказалось, этот дед в свое время окончил строительный институт, долгое время работал на заводе, в строительном тресте, знал лично многих старых начальников. Меня поразило, что он знал и помнил твоего отца, тоже проработавшего на стройке практически всю жизнь. Он вспомнил его имя и фамилию.
Душевность старого человека подкупала, а мне так нужно было хоть чье-нибудь участие!
Завязавшийся разговор потребовал допинга, и Николай пошел брать еще водки. Через несколько минут он принес себе еще стаканчик беленькой, а мне коньячку граммов пятьдесят и маленькую шоколадную конфетку. Я раньше никогда не пила коньяк – очень крепко, горько, невкусно и пахнет неприятно, но этот пился как молоко. Главное, он обезболивал душу. Боль отступала, ее будто прижигало; стало тепло и тихо внутри.
«Только ты этим не балуй, а то вы, бабы, быстро с катушек слетаете. Ты держись. Боль со временем притихнет, перетерпи годик. А мужика сильно не жалей. Он свое дело сделал в этой жизни: сына оставил. А ты живи!» – Голос старого Николая звучал уже где-то далеко в затуманенной алкоголем голове.
«Иди, деточка, домой и продолжай жить. Все проходит! Пройдет и это!»
Я шла домой, где меня никто не ждал. Ветер рвал листья с деревьев, дождь хлестал холодными струями и небо давило на мокрую землю свинцом туч. Господи!
Прижаться бы к твоей щеке, уколовшись о жесткую щетину усов, подлезть бы под твою сильную теплую руку, глядеть бы и глядеть в твои родные, все понимающие глаза!
Помнишь, как я любила ныть: «Зайка, расскажи мне, как хорошо мы будем жить. Можешь даже наврать, но чтобы было все складно».
А ты гладил меня по голове и говорил: «Лель, ну разве мы плохо живем с тобой? И ты ведь знаешь, что я никогда не вру, – а потом говорил свое фирменное: – Не бойся, я с тобой».
Где же ты? Мне так плохо без тебя!
Надоели все эти травки, сборы, успокоительные таблетки. Надоело! И не лезет уже. Буду пить теперь коньяк!
Вечером позвонила Лене Васильевой. Долго говорили о жизни, плакались друг другу, вспоминали какие-то детали совместной жизни с нашими мужьями, обсудили сон, приснившийся ей накануне. Огромный черный паук ползет по новому дивану, на котором разбросаны маленькие куколки моли. Порывшись в сонниках Миллера и заглянув в другие книги на эту тему, я наговорила Лене хороших толкований, чтобы как-то успокоить ее, – нам нужен позитив, а не «Ужасы улицы Вязов».
Уже поздно ночью, когда укладывалась спать, вспомнила, как Кирилл говорил мне: «Мам, когда папа погибал, около девятнадцати часов, я слушал магнитофон, и звучала песня со словами: „Останусь пеплом на щеке, останусь ветром вдалеке. Я для тебя останусь светом...“»
Почему ты ушел, когда я так расцвела в свои 46? Зачем ты ушел, когда впереди было столько возможностей? Кому нужна была твоя смерть, когда ты был так востребован?
Вопросы, вопросы...
Я смотрю в твои глаза на портрете. Временами у меня возникает ощущение, что они живые. Они то темнеют, то светлеют, а то и вовсе начинают двигаться. При этом меняется все выражение лица. Сегодня твое лицо грустное, а глаза глубокие-глубокие.
Невольно вспоминаю Николая Гумилева.
Я снова погрузилась в мир Майкла Ньютона. Очень тяжело на душе, горе сильно давит, и мне его делить не с кем, разве что с книгами.
Что ты видишь во взоре моем,
В этом бледно-мерцающем взоре?
Ты в нем видишь глубокое море
С потонувшим большим кораблем.
И никто никогда не узнает
О безумной предсмертной борьбе
И о том, где теперь отдыхает
Тот корабль, что стремился к тебе.
Он пишет, что приход на землю – это путешествие, в котором мы отправляемся из нашего дома, Мира Духов, в чужеземную страну.
Наш настоящий дом – это место абсолютного покоя, тотального приятия и совершенной любви.
На земле же мы должны научиться справляться с нетерпимостью, гневом и грустью, пытаться обрести радость и любовь.
Нам нельзя утратить нашу цельность на этом пути, жертвуя добрыми качествами ради выживания и занимая позиции более низкие или более высокие по отношению к окружающим.
Мы просим о мужестве и смирении перед нашим путешествием в другую жизнь. По мере роста нашего сознания повышается и качество нашего существования. Именно в этом заключается наше испытание. Пройти его – это наше предназначение.
Жизнь полна конфликтных ситуаций. Борьба, боль и счастье, через которые мы проходим, – это то, из-за чего мы здесь и находимся. Ничто в жизни не происходит случайно, однако людям многое представляется таковым, и это сбивает их с толку.
Именно такое отношение мешает воспринять идеи о духовном порядке.
То, что имеет значение в жизни, приходит маленькими порциями или сразу все в большом количестве.
Карма – это приведение в действие тех условий и факторов на нашем жизненном пути, которые ускоряют обучение.
Духовное прозрение приходит к нам в тихие минуты самоанализа и созерцания, благодаря силе одной лишь мысли.
Майклу Ньютону вторит Крайон, который в своих книгах утверждает, что нет такой мысли, направление которой нельзя было бы изменить. Нет такой ситуации, которую нельзя было бы превратить в выигрышную. Нет такого страха, вместо которого не мог бы воцариться мир. Надо только выразить НАМЕРЕНИЕ, чтобы это случилось.
Одна из важнейших заповедей гласит: «Почтенны скорбящие, ибо они успокоятся». Ничто не трогает душу человека больше, чем скорбь об умершем. Его никем не заменишь. Нет раны глубже, чем рана духовная.
Я знаю, чтобы мне принять твою смерть, я должна обратиться в глубь себя, связаться со своей духовной силой, задействовать свою духовную энергию. Но пока я не могу этого сделать – очень больно внутри, горе заполнило меня и не отпускает.
Где взять силы, чтобы пережить твою гибель и жить дальше?
Таким эликсиром для моей души служат метафизические книги, так как я не отношусь к людям, для которых просто вера является признаком истинно выявленного знания.
Я всегда чувствовала в себе духовную составляющую, которая проявляла себя в основном во сне, а духовным руководством моим на земле по сути занимался ты. И вот тебя нет со мной.
В моей жизни пошел разлад, так как от своей внутренней силы я отделена, а наставник, шедший по жизни рядом, покинул меня. Огромное чувство одиночества! И боль! Куда ж от нее денешься?
Но я понимаю, что мне надо достойно выполнить свой контракт в этом воплощении, принять ответственность за свою жизнь и жизнь моего сына, наладить нашу с ним жизнь и попытаться стать счастливыми, ведь счастье – это состояние ума!
Для меня ощущение связи со всем сущим, очень спокойное и очень умиротворенное состояние было бы счастьем. Как выйти из состояния горя и боли?
Для себя я вижу выход только в осмыслении происшедшего, в поиске собственного духовного пути и обретении своей духовной силы.
Господи! Помоги мне!
Вчера полдня была у Оли Китаевой, моей коллеги и человека, к которому меня сильно влечет в последнее время. Очень интересная личность. Как про нее говорят работающие с ней в одной комиссии коллеги, нестандартный преподаватель предмета «метрология и стандартизация». Душа ищущая, женщина чувственная и очень женственная, прекрасно выглядящая в бальзаковском возрасте и, что главное, удивительно гармоничный человек. Сначала посидели у ее мамы, в прошлом начальника санитарно-ветеринарной службы мясозавода, которая в свои восемьдесят пять не утратила начальствующей хватки и обладает потрясающей памятью, а затем долго сидели у Ольги на кухне и под разговоры о жизни пили вино. Говорили о смерти, о построении новой жизни для меня, о ломке стереотипов. Ее мысли интересны, оригинальны и не лишены привлекательности, но иногда что-то внутри меня бунтовало, не принимая некоторые ее сентенции.
Особенно задело за живое утверждение, что позиция замужней женщины очень удобна. Ответственность за свою жизнь такая женщина перекладывает на мужа, также она сбрасывает на него и ответственность за своих детей, то есть выступает в роли пассажира, который удобно устроился в жизни. Есть в этом толковании что-то такое, чего я не могу принять. А может, не хочу? Конечно, женщине одной поднимать детей очень тяжело, жить одному плохо – это никому не надо объяснять, но такое положение вещей является больше неправильным, чем правильным. Да, таких женщин очень много везде. Мужчины мрут как мухи «от водки и от простуд», много гибнет в авариях и военных конфликтах. Но наша жизнь сама идет по неправильному пути, следствием этого и является такое положение дел.
Может, я просто не принимаю позицию одинокой женщины, так как не отошла еще от позиции замужней? Но придется принимать, чтобы выжить. Главное сейчас – пережить свое горе, не выведя из строя свою систему жизнеобеспечения, иначе дело будет плохо. А вот потом, когда немного отойду от горевого шока, а это когда-нибудь обязательно произойдет, надо будет подумать как следует о своей жизни. Возможно, что-то пошло не так, что-то надо будет пересмотреть. Пока же сил хватает только на поддержание в нормальном состоянии организма, включая внешний вид, на выполнение текущих дел и ведение дневниковых записей. Сын еще немного побудет в деревне, но скоро мы с ним поедем в отпуск. И думаю я об этом с опаской. Для рывка надо столько внутренних сил, а если их нет?!
Однако я нашла у Крайона мысль, которая меня вдохновляет, – мысль о синхронистичности. Во всем ищите синхронистичность, призывают его книги.
Никогда нельзя отказываться от возможностей, какими бы призрачными они ни казались. Может, они не внушают особых надежд, но вдруг то, что вчера было невозможно, станет возможным сегодня.
Можно биться в закрытую дверь и разбить лоб. Значит, это не твоя ситуация.
А если же ситуация складывается так, что твоим делам, мыслям открывается «зеленая улица», тогда это твое. Это секрет продвижения вперед.
Как же определить синхронистичность? Она определяется как неожиданные или необычные события, которые странным образом совпали во времени. Все это кажется случайным стечением обстоятельств, но на самом деле таковым не является.
Ладно, с теорией разобралась. Теперь с практической стороны дела.
Мы ни разу за 14 лет не возили сына на юг. То денег не было, то ему по здоровью нежелательно было резко менять климат, словом, не был ребенок за свою жизнь на Черном море ни разу.
Сейчас мы имеем следующую ситуацию. Родня зовет с предоставлением полного пансиона, деньги есть, по здоровью ехать можно. У меня в этом году бесплатная дорога для себя и ребенка, билеты взяты не только туда, но и оттуда. С билетами из Одессы вообще получилось странно. Десятого июля было два месяца, как ты погиб. Вечером, успокоившись немного после посещения кладбища, я зашла на вокзал узнать, есть ли билеты на Одессу и назад, и, если повезет, сразу купить. До Одессы предложили множество мест в вагонах разного уровня комфортности на разные дни, а из Одессы оказалось всего лишь два верхних места в купейном вагоне на 10 августа. Их только сегодня сдали какие-то пассажиры. Меня поразило число – 10 августа. Это будет три месяца со дня твоей гибели!
Таких случайностей не бывает!
«Ищите синхронистичность, – учит Крайон и продолжает: – Произойдет очень многое при этом, ибо эти процессы вызваны реакцией людей и Небес».
Что ж! Сама Судьба выстилает нам с сыном «зеленую улицу» для поездки. Счет уже оплачен?!
Поэтому надо настраивать себя на поездку. Я не имею власти изменить Судьбу и вернуть тебя. Жизнь, в которой был ты, кончилась. В этой жизни тебя больше не будет. Я стою «в прихожей» с множеством дверей. Мне надо открыть одну из них. Поэтому я говорю себе: «Оля, вставай и берись за дело. Хватит жалеть себя, убирай энергию уныния, тоски и обреченности».
Но легко сказать, а попробуй сделать...
Первое, что было, когда ничего не было, – было Слово!
Так учит Библия, а она знает, что говорит!
Мысль материальна. Это сила, способная творить. Этому учат все метафизики и подтверждают другие ученые. Если я буду позитивно мыслить, то и события станут позитивными.
Значит, единственный способ изменить свою жизнь заключается в том, чтобы контролировать свои мысли и творить позитивную ментальность. Можно и нужно научиться по-новому МЫСЛИТЬ!
Изменяя свои мысли, можно менять и формировать новые потребности, желания, а те, в свою очередь, будут порождать слова и поступки.
Поступки и слова вызывают реакцию со стороны людей и Высших Сил и приходят ответом в виде событий, то есть в виде Судьбы. Так учит Мельхиседек, об этом говорят Библия и многие метафизические книги.
Я этому верю и, кроме того, другого позитивного способа выйти из своей ситуации не вижу.
Не можешь изменить ситуацию – измени отношение к ней.
Ольга Китаева подсунула мне книжечку Пауло Коэльо «Алхимик», когда, напившись вина и наговорившись до одури, я поздно вечером уходила от нее. «Тебе будет полезно почитать», – хитро глядя на меня проворковала она, засовывая мне ее в сумку, уже битком набитую книжками Ольги Агеевой.
Эту книжечку я буквально проглотила за ночь, открыв для себя потрясающего писателя. Почему я ничего не прочитала из его произведений раньше?
Все приходит тогда, когда должно прийти!
Я перечитывала по несколько раз книги Коэльо «Вероника решает умереть», «Дьявол и сеньорита Прим», «Одиннадцать минут» и другие, находя в них ответы на волнующие меня вопросы.
Может быть, я читаю эти книги по-особому, через боль утраты, сердцем, но в каждой книге я нахожу для себя что-то очень важное, нужное мне сейчас как воздух.
«Мы часто отказываемся от предложений судьбы, ожидая чего-то большего в будущем. Но странно – судьба больше не торопится к нам со своими предложениями. И неважно, почему ты отказался – из страха или по прихоти. Она не заходит в твой дом дважды», – читаю я у Коэльо.
И дальше: «Нельзя взять более, чем есть. Но не взять то, что есть, значит потерять право на следующий шанс, следующую попытку.
В этом мире время не поворачивается вспять. Мы не можем отыграть обратно».
17 июля
Сегодня проснулась легко и даже радостно, проспав до девяти часов, что меня очень удивило. Последние два месяца начиная с четырех часов утра заснуть не удавалось из-за мыслей и образов, буквально обступавших меня со всех сторон.
Сегодня ты пришел ко мне под утро, чтобы сказать, как сильно ты меня любишь. Я уверена в этом!
В самом сне я знала, что ты должен погибнуть.
На фоне дивных деревьев, цветов, водопадов, множества людей и животных ты с группой молодых мужчин стоял в строю, возглавляя его, и слушал высокого старика в одежде, похожей на рясу, который очень серьезно говорил вам о предстоящем задании. Вы стояли в ряд, боком ко мне, последний мужчина закрывал тебя от моего взгляда, но я видела тебя каким-то другим зрением, одновременно со всех сторон, как бы в объеме.
И вот когда высокий старик в рясе закончил говорить, ты повернул голову в мою сторону – и наши глаза встретились.
Твое лицо сразу просияло, а глаза!
Они так лучились теплом и любовью, что от них ко мне побежал тонкий лучик света. Я смотрела на тебя и одновременно видела нас с тобой как бы со стороны. Наши взгляды встретились двумя сверкающими лучами и, скрестившись, начали вращаться, образовывая при своем вращении золотистое облако овальной формы, похожее на ослепительно сверкающий кокон, связывающий нас в единое целое. Он пульсировал, сверкал и переливался оттенками красного, белого и желтого, а великолепная природа со множеством людей и животных как будто замерла, померкла и походила скорее на декорации, чем на живые картины.
В какой-то миг я оказалась рядом с тобой. Господи! Как ты меня обнимал! Я чувствовала твое тепло каждой своей клеточкой, я вдыхала твой запах, я чувствовала напряжение твоих мышц, видела и ощущала пульсацию твоих вен. Я видела и ощущала биение жизни в тебе!
И я прильнула к тебе, живому и теплому!
Боже! Как я целовала тебя!
Я целовала твое лицо, стараясь нацеловать каждую клеточку на тех местах, которые пострадают от удара, целовала твои волосы, зная, что целую их в последний раз, мои губы обцеловали каждый палец на твоих руках!
Я знала, что это все в последний раз!
Внутри себя я знала, что это тело погибнет и что ничто не силах изменить его судьбу!
Но что-то внутри меня также знало, что ты вернешься домой – ко мне!
Сегодня ты пришел ко мне под утро, чтобы сказать, как сильно ты меня любишь. Я уверена в этом!
В самом сне я знала, что ты должен погибнуть.
На фоне дивных деревьев, цветов, водопадов, множества людей и животных ты с группой молодых мужчин стоял в строю, возглавляя его, и слушал высокого старика в одежде, похожей на рясу, который очень серьезно говорил вам о предстоящем задании. Вы стояли в ряд, боком ко мне, последний мужчина закрывал тебя от моего взгляда, но я видела тебя каким-то другим зрением, одновременно со всех сторон, как бы в объеме.
И вот когда высокий старик в рясе закончил говорить, ты повернул голову в мою сторону – и наши глаза встретились.
Твое лицо сразу просияло, а глаза!
Они так лучились теплом и любовью, что от них ко мне побежал тонкий лучик света. Я смотрела на тебя и одновременно видела нас с тобой как бы со стороны. Наши взгляды встретились двумя сверкающими лучами и, скрестившись, начали вращаться, образовывая при своем вращении золотистое облако овальной формы, похожее на ослепительно сверкающий кокон, связывающий нас в единое целое. Он пульсировал, сверкал и переливался оттенками красного, белого и желтого, а великолепная природа со множеством людей и животных как будто замерла, померкла и походила скорее на декорации, чем на живые картины.
В какой-то миг я оказалась рядом с тобой. Господи! Как ты меня обнимал! Я чувствовала твое тепло каждой своей клеточкой, я вдыхала твой запах, я чувствовала напряжение твоих мышц, видела и ощущала пульсацию твоих вен. Я видела и ощущала биение жизни в тебе!
И я прильнула к тебе, живому и теплому!
Боже! Как я целовала тебя!
Я целовала твое лицо, стараясь нацеловать каждую клеточку на тех местах, которые пострадают от удара, целовала твои волосы, зная, что целую их в последний раз, мои губы обцеловали каждый палец на твоих руках!
Ты смущенно пытался отнять от моих губ свои руки, сжимая меня в таких крепких объятиях, что, казалось, вот-вот раздавишь, но какая сладость растекалась по всему моему телу!
Этот голос – он твой, и его непонятному звуку
Жизнь и горе отдам,
Хоть во сне твою прежнюю милую руку
Прижимая к губам.
А. А. Блок
Я знала, что это все в последний раз!
Внутри себя я знала, что это тело погибнет и что ничто не силах изменить его судьбу!
Но что-то внутри меня также знало, что ты вернешься домой – ко мне!